День выдался наудачу, редкие стратусы плыли по небу. Хрусталёв сидел в штабе, хмуро разглядывая полоски диаграмм, — его особенно раздражал столбик выполнения стрельб. Он никак не мог докопаться до причины плохой попадаемости. Правда, при Волке теории воздушных стрельб почти совсем не проходили, но за это время Хрусталёв лично проводил занятия с отрядом. Попадания не улучшились, и это бесило. Сегодня он решил во что бы то ни стало докопаться до причины. Уже в ангаре ему передали бумажку из санитарной части: предлагалось сегодня же весь лётный состав отряда направить на годовую комиссию. Хрусталёв сердито позвонил по телефону и вызвал начальника санчасти.

— Говорит командир отдельного отряда. Что за безобразие, устраиваете разные осмотры, не согласовав с командованием? У меня по расписанию полётный день, и я не намерен из-за ваших осмотров срывать план боевой подготовки. Почему вы не пригласили истребителей?..

Негромкий голос нудно объяснил, что прибыл приказ и что медицинский осмотр обязаны пройти все летчики.

— К чёрту ваши осмотры!.. Я не буду выполнять этого нелепого приказания!

Нудный голос обидчиво пообещал доложить командиру части.

— Из-за прихоти какого-то командира отряда комиссия врачей в полном составе должна сидеть без дела… Ответственность за это ложится на вас.

— Может, вы считаете меня ответственным за рождение таких олухов, как вы?.. — запальчиво крикнул Хрусталёв. — Тогда извините!.. А по поводу «какого-то командира отряда» мы с вами ещё побеседуем!.. — Он со злостью бросил трубку.

Самолёты уже ждали на старте. Инженер отряда доложил, что руководитель полетами не допустил на старт семёрку.

— Почему?

— Машина вышла с опозданием на полчаса.

Ещё новость!.. Хрусталёв чувствовал, что больше не выдержит, и, чтобы не обругать инженера (он знал, что у Алексеенко больное сердце), подошёл к оружейникам. Постояв минут пять и немного успокоившись, он отдал распоряжение о вылете.

Перед обедом на старт пришёл командир части.

«Наверно, нажаловался, чёртов санитар», — прикинул про себя Хрусталёв. После маневров у него с Мартыновым отношения испортились, и, как ему казалось, он придирался теперь к каждой мелочи.

— Как у вас тут дела?

— Стреляем.

Возле пожарных саней оружейники рассматривали отстрелянные конуса: как назло — ни одной пробоины. Мартынов наблюдал за их работой молча. Хрусталёв готов был зарыться с головою в снег. Единственная надежда — Попов. Хоть этот должен выручить!

— Как у вас личные показатели?

Вопрос был обыкновенным, но Хрусталёву показалось, что этим вопросом его хотят унизить.

— Я выполнил больше половины…

— Угу… — покачал головой Мартынов и отошёл покурить.