– Ты что, сильно устал? – удивилась Снежана, почувствовав отсутствие порыва в Гришкиных объятиях, когда он вошел в общежитие, возвратившись из пропавшей экспедиции. Они прошли на кухоньку. Он снял рюкзак. Сел.

– Снежанка, я не могу понять – как, но я тебе изменил.

Молчание длилось недолго:

– Глупый, я ушла от мужа, потому что мне нужен только ты. Диана от мужа и сына не уйдет. – И слова эти оказались пророческими.

– Милая моя, я не смогу быть с тобой не потому, что у меня появилась женщина, продолжения отношений с которой наверняка не будет. Я предал наши отношения, в которых, кроме тебя и меня, никого не было… – Комок стоял у его горла. Он понял, что на самом деле потерял. – Именно из-за этого предательства я никогда не смогу открыто смотреть в твои глаза, – выдавил он из себя.

– Ну, ты же мой, мой! – обняла она его.

– У меня нет права и на йоту быть именно твоим, именно тебя я не достоин!

Он ушел в другое общежитие. К своим однокурсникам. Никто ничего не спрашивал.

Большинство девушек курса в своем кругу, как он узнал от них через двадцать лет, переживало это событие, осудило его за измену Снежане и, по их мнению, низменный нечестный поступок по отношению к Василию Вячеславовичу, одному из любимых преподавателей и мужу Дианы. Снежана через полгода вернулась к мужу. Через пять лет, когда он уже был на другом конце страны, они встретились. У них завязалась переписка. Снежана собиралась уехать из страны. Она по-прежнему любила Григория. Вот ее последнее письмо перед отъездом.

Лапчена, мой милый! От твоих писем веет такой нежностью, в них весь ты, мне даже душно становится. Ты знаешь, я испытываю такое неповторимое волнение, и у меня возникает вихрь эмоций и возникает впечатление, будто бы я иду не на почтамт, а к тебе. И, хотя умом четко понимаю, что тебя не может быть там, но сердце не верит. Если мы когда-нибудь встретимся, то только на почтамте! Я только там получаю необходимую мне дозу жизни, любви и, конечно, тоски. Любить и тосковать – это совершенно неразделимые чувства. Рядом с тобой (ты же видел!) никакой тоски и в помине не было. Гришка, понимаешь ли ты в принципе, как много ты для меня значишь? Ну, я не знаю, можно ли это выразить в письме, чтобы это звучало искренне… Надо видеть твое лицо, глаза, слышать голос. Я повторяю это еще раз: ты своим появлением снова дал возможность жить. И Рахимцев правильно говорит, что я просто чокнулась со своим Лапченой. Правда, потом добавляет, что в этом и есть моя прелесть, но это уже не суть важно. Важно то, что раньше ты был для меня в буквальном смысле богом, в котором я в свое время разуверилась. Распалось то, что я себе напридумывала о тебе, а ты оказался просто настоящим мужчиной со всеми достоинствами и недостатками, но все-таки – любимым мной мужчиной. И, если от веры в бога можно иногда избавиться, то от тебя самого я не смогла избавиться практически все семь лет. Все годы без тебя я жила абсолютно растительной жизнью. Без чувств, желаний, интересов. Без особых эмоций. Я, правда, не знаю, насколько бы еще меня хватило, если бы вновь не появился ты. Просто не знаю! Зато я знаю точно, что мужа я все-таки оставлю. Как выяснилось, я была слишком самоуверенной, когда говорила, что все образуется, что не собираюсь рушить семью, что все устоится. Все совершенно не так. Я должна быть свободна. И, как я поняла, в мужья-то мне вообще никто не нужен, наверное, даже ты. В теперешней моей семейной жизни теряется гораздо больше, чем приобретается. Тогда мне было все равно, я была угнетена морально, все рушилось прямо на глазах, все, во что я верила (или придумала). Я растерялась… даже не растерялась, а потерялась. Мне стало все равно, кто и куда меня поведет. Однако я довольно быстро поняла, что совершила, скорее всего, непоправимую ошибку. У меня не было сил стряхнуть эти, так называемые «узы». А сейчас все. Больше не могу! Не вздумай винить себя. Не виноват ты, милое мое создание. Просто это я такая бешеная баба, просто ты на меня так действуешь. Я никого, кроме тебя, не воспринимаю. Пусть я буду одна, но это все равно будет лучше того, что есть сейчас. Целую своего славного Лапчену. Очень хочется прижаться к тебе, закрыть глаза и улететь в небытие, как в палатке на степных просторах или на берегу нашего Сибирского моря. Снежана.