Пятница, 07.02.1975 г., долг - 1 руб.

Утром я бегом и на автомате выполнил все необходимые утренние манипуляции с больничным полом и суднами. Заработал пару пирожков, банан и десять копеек. Монетка лежала под лавкой в коридоре, когда я мыл пол. Жалостливые старушки ужасались моей худобе и пытались подкормить работящего пацана. Ещё сменщица Нина шматок украинского сала отрезала и каких-то пончиков надавала. Фух, наконец-то можно хоть что-то в спасённый холодильник положить. Забежал по пути домой в продуктовый магазин и выпил там на десять копеек стакан томатного сока, которого мне налили из конусообразной стеклянной емкости. Подмигнул круглолицей продавщице:

- Жаль, водки нет. Запить томатный сок нечем.

- Ишь ты, какой деловой выискался! Водки ему подавай. Мал еще. Вот родители узнают, и будешь тогда иметь бледный вид и модную походку, - вдруг озлобилась она.

- Не узнают. Они по тюрьмам сидят за убийства продавщиц, - наврал ей с добродушной улыбкой и направился к выходу.

Ответа мне вслед не последовало.

Вовка традиционно забежал ко мне перед школой с невинной мордой. Я в это время запихивал в свой организм пустой чай.

- Что скажешь в свое оправдание? - грозно вопросил его, стоя со стаканом на пороге.

- Ты о чем?

Он опасливо заглянул мне в глаза, силясь понять, что я имею в виду.

- Все о том же. О ренегатстве.

- Чего? - глаза пацана удивленно округлились.

- Того… К Гансу переметнулся.

- Дык, Ганс говорил, что с тобой обговорено. Что ты тоже с нами будешь, - зачастил Вовка, облизывая губы.

- Врет твой Ганс, как сивый мерин.

- Причем здесь сивый мерин?

- Классиков надо читать, а не только «Курочку Рябу».

- Чика, что мне теперь делать? Я же обещал Гансу, - скорчил печальную рожу Медик.

- У тебя голова для чего? Чтобы в нее котлеты совать, или все-таки думать порой? Сам выбирай с кем быть, со мной, либо с Гансом.

- С тобой, конечно, - уверенно выдал Медик.

- Тогда пошли мозги мастурбировать, вдруг поумнеть удастся.

Первым уроком планировался Русский язык. Я шел и гадал: «Пустит ли меня литра, или продолжит конфронтацию?» После недавних событий век бы её не видеть. Она была того же мнения в отношении меня, как мне показалось. Во всяком случае, появление моей наглой морды было ею проигнорировано. Валентина сегодня не горела желанием тратить на нас свои калории. Появившись в начале урока, написав на доске три темы сочинений: «Герои в нашей жизни», «Кем быть?» и «Край родной» и назначив ответственных за дисциплину, она унесла свою жирную задницу в одной ей известном направлении. Я особо не заморачивался, написал стишок из творчества «Жуков» на вторую тему: «Хорошо быть солнцем, светишь, да и всё.

Да и небом тоже, тоже ничего.

Хорошо быть травкой, хорошо луной.

Тут же хоть об стену бейся головой!

А проснёшься утром, выглянешь в окно.

Чем-то серым небо всё заволокло.

Облепили стёкла насекомые.

Ходят человеки незнакомые…»

И еще добавил своих любимых чертиков.

Вовка ваял труд тоже по второй теме. Что-то там о буднях советской милиции. Теперь стало понятно, почему он на грабеж подписался. Попрактиковаться хотел. В наше время, если не поучаствуешь сам в криминальных историях, то в полиции делать нечего.

На втором уроке предполагалось продолжение нудного сидения над сочинением. Литра не появлялась. Мне было скучно сидеть, но сдать работу и уйти я побоялся. Одной из ответственных была Бекетова. Не хотелось, чтобы она прочитала мой опус. Ну, да. Маленький треш под настроение. Дождался, когда перед переменой основная масса ломанулась на выход, тогда тоже вышел.

За дверью меня встретили жекина и лехина морды с лыбами до ушей. Эти гаврики специально дежурили возле учебного кабинета, поджидая меня. Постукались-побрякались приветственно руками и грудными клетками, поорали восхищенно друг на друга.

Выяснилось, что парни приехали в наши «мясные» дебри, превозмогая все возможные опасности для своих задниц и отпросившись со своих уроков ради того, чтобы только найти и предупредить меня о завтрашнем матче. Привез их четыреста одиннадцатый Москвичонок с водилой Сашей, полноватым симпатичным парнем. Меня с ним познакомили, потому что он должен будет к часу дня за мной заехать и отвезти в Зеленую рощу.

До третьего урока еще было некоторое время, и мы потрещали немного на улице. Шумилову, кстати, рассказали про талантливого меня, утаив конкретику по моей ранее высказанной просьбе. Когда я стал выспрашивать про шахматные деньги, то Жека сильно стушевался:

- Понимаешь, Паша. Ты работал без оформления. Не законно, как бы. Поговори с директором сам, может быть, он чего-нибудь придумает.

- Ну, знаешь…

Я чуть не присел на льдистый асфальт. Меня захватило возмущение. И тут пролет. Так надеялся на эти деньги! Даже уже представлял их у себя в кармане. Жека, заглянув в мое помрачневшее лицо, забеспокоился:

- Паша, что с тобой? Тебе плохо?

- Вот что я вам скажу, парни. Напрасно вы приехали. Я не буду играть в ваш хоккей, - раздосадовано высказался и побрел в школу.

- Паша, ты чего? Обиделся? - закричал мне вслед капитан.

Я отмахнулся рукой, не оборачиваясь.

Как раз начался урок черчения. Рисовали втулку в трех проекциях. Я сосредоточенно и угрюмо нарисовал битву демонов. Не заметил, как к парте подошел учитель Михаил Иванович и забрал моё художество, пообещав по достоинству оценить его.

Мысли мои вернулись к разговору у школьного крыльца. Этот Жека ничем от Лешего не отличался. Темнило тихушечное. Знал же, что ничего мне не заплатят и таился. А я, придурок, размечтался. Боже, как тяжело в советское время подростку заработать нормальное бабло.

Урок закончился. Выйдя из кабинета, первым делом заметил стоящих неподалеку и наблюдающих за дверью грустных рощинских парней. Общаться с ними не было ни времени, так как предстояло тащиться переходами в музыкалку, ни желания. Подскочил Вовка:

- Чик, это рощинские пацаны. Чего они от тебя хотят? Хочешь, я за Кирей сгоняю?

- Сам разберусь, - процедил ему.

Не дело этим ребятам тут находиться. Какой-нибудь упертый фанат увидит «коней», наскочит, и начнется махач. Хотя, чего это я туплю? Школа служит сакральным местом, как кладбище для бессмертных горцев. Фанатские битвы здесь запрещены. Ничего с ними не будет.

Ангелина перехватила меня до звонка на урок и утащила в музыкальную учительскую. Тут было очень уютно: большой деревянный стол с расписным самоваром и фарфоровым чайным сервизом, диван, картины на стенах. Но самым значимым элементом композиции был шоколадный торт, кажется «Прага», покоящийся в немного покоцанном виде неподалеку от самовара. Невероятно дефицитная вещь. Я чуть слюнями не захлебнулся.

Учительница перехватила мой вожделеющий взгляд и сама предложила угоститься чаем и прочим. Торт был порезан, чай разлит по чашкам. Поразил его насыщенный вкус и запах, похожий на бергамот.

Ангелина сразу стала выспрашивать меня о том, где и когда я научился так замечательно играть на рояле. Я отвечал неопределенно. Врал про какую-то соседку с роялем, к которой я бегал маленьким подбирать услышанные мелодии. Учительница странным образом удовлетворилась таким ответом и вспомнила свое детство и свой путь к музыке. Потом она потихоньку принялась выспрашивать об исполненных вещах:

- Скажи, Паша, кто автор той чудесной мелодии?

Я задумался надолго, не зная как ответить. Любой ответ будет враньем, а лгать хорошему человеку не хотелось.

- Точно не знаю… Слышал где-то.

Умный, внимательный взгляд через очки-телевизоры, казалось, сканировал мои мысли.

- Я всегда слежу за всеми музыкальными новинками, но такого не слышала. Сильная проработанная композиция.

Прозвенел звонок на урок. Не дождавшись ответа, женщина вдруг обратилась ко мне с просьбой:

- Напиши, пожалуйста, песню для пионерского возраста. Очень тебя прошу.

Еще ни о чем не успел подумать, как тело вроде как само кивнуло в знак согласия. Ничего себе, твою мать…, японо… Но этим сюрпризы дня не ограничились. Ангелина попросила исполнить сейчас на уроке позавчерашние композиции. Эх, не вовремя я вылез с ними тогда. Взгляд уперся в остатки торта. Только теперь я заметил, что в ходе разговора от волнения умял больше половины дефицита. Почувствовал, что заливаюсь краской. Женщина чуть заметно улыбнулась и позвала к выходу. Делать нечего, надо отрабатывать потраву.

Уроки пения часто проходили не в классах, а в холле. Особенно в последнее время, когда Ангелина терзала школьников, срочно разыскивая среди них таланты. Так что никто из ашников не удивился, когда их пригласили перейти туда. Учительница присела на выступ подиума, дожидаясь, пока все рассядутся на стульях. В коридоре перехода на подоконнике умостились рощинские пацаны. Не уехали, значит. Одноклассники опасливо занимали места в последних рядах, предполагая, что начнутся обычные прослушивания для конкурса. Я с Вовкой уселись в средних рядах. Бекетова с Романовой в первом ряду. Они уже прошли эту процедуру.

Все радостно оскалились, когда Ангелина вызвала меня. Ожидался очередной жуткий скандал с участием моей, то есть чикиной персоны. Я покорно подошел к учительнице и встал рядом.

Она объявила:

- А сейчас Паша Чекалин кое-что исполнит.

И жестом указала мне садиться за рояль. Раздался гул недоумения. Я осторожно скосил глаза на Бекетову. Уставилась во все глаза, как на икону. Вывернул морду в сторону Ангелины, ожидая ее дальнейших распоряжений. Та закивала мне головой, что означало: «Начинай, чего ждешь?»

В этот раз мандража особого не случилось. Тортик удачно подкрепил организм калориями, заглушив неприятные ощущения под ложечкой.

Исполнил полюбившуюся Лейсан мелодию Игоря Крутого. И тишина. Целое отделение милиции родилось, наверное. Вообще-то хлопать положено в культурном обществе. Насладили удивленно вытянувшиеся лица одноклассников, а Романова даже рот раскрыла. Кажется, публика начала отходить от шока и устроила мне, наконец-то, аплодисменты. Вскочил и дурашливо поклонился. Вовка мне кактус с подоконника поднес. Я с благодарностью расшаркнулся, но цветок вернул на место. Расчувствовавшаяся учительница отпустила нас всех пораньше, заговорщецки мне подмигнув.

Кажется, Бекетова дозрела до общения на равных, судя по бросаемым в мою стороны взглядам. Начал маневр на сближение, но в коридоре ко мне пристроились идти рядом рощинские пацаны. Ничего не говорили, только заглядывали в лицо жалобными глазами.

- Хрен с вами, золотые рыбки. Плывите в свою рощу и пришлите завтра за мной ваш Москвич, - выразил согласие, под аккомпанемент радостных улыбок парней.

Хорошие друзья - это тоже капитал. Только отвалите от меня уж поскорей, пожалуйста.

Повеселевший Жека решил поделиться со мной идеей:

- Мы тут с Лехой пообщались и придумали, что сами можем набрать для тебя денег сколько нужно среди наших пацанов, если директор вдруг не согласится.

- Кончайте чудить. Я такие деньги ни за что не возьму! - возмутился я.

От пацанов деликатно отцепиться не удалось. Шли и вопили всякие славословия в мой адрес. Хорошо, что в пятницу было мало уроков, и школа была почти пуста.

- Ты такой крутой, Паша. На рояле можешь. А Жека наш чуть не всплакнул, - восторгнулся Леха и немного подколол приятеля.

- А сам то, сам то…, весь пятнами красными тогда покрылся и пОтом стал вонять, - не остался в долгу Жека.

Пришлось выпроводить пацанью делегацию поскорей до машины, где изнывал в ожидании водила. Вовка скакал сзади и грел уши, а потом насел:

- Чика, куда ты собрался ехать?

- В Рощу на хоккей, завтра после школы.

- А мне с тобой можно?

Какое глубокое доверие у пацана ко мне! Соваться в логово «коней» было по меньшей мере опасно. С другой стороны, сообщать о своих делах в Березовой роще пока никому в Просторах не хотелось, даже ближайшему другу.

- Лучше не надо. Там пацаны разные есть. Мне самому поначалу чуть по шее не надавали. По всему поселку гоняли. Еле ноги унес, - постарался отговорить друга.

- Вот вдвоем и отобьемся, - неожиданно уперся он.

- Твой батя меня с говном смешает и съест без хрена, если что с тобой случится.

- Ладно, я не поеду, но тогда ты не узнаешь кое-что важное, - ухмыльнулась хитрая морда.

- Важное о чем?

- Ну, например, кое-что интересное о Бекетовой, - продолжала вредничать одна тощая жопа.

- Завтра около часа дня будь возле школы, - решил сдаться я, - Только никому не говори. Давай свою новость.

Медик облизал губы, будто кое-что важное их обжигало, выдираясь из его широкого и вредного рта.

- Шестнадцатого у Бекетовой день рождения. Так и знал, что ты забыл об этом.

Не знал, да еще и забыл. Новость стоила любой оплаты. Тисканул от широты душевной тощего друга, который в ответ хрустнул костями.

- Ты щас куда? Хочешь, в столовую пойдем, чего-нибудь съедим? - размяк Медик.

Я заметил выходящую из школы Бекетову с толстой подругой и потрогал потяжелевший после тортика живот. Есть уже не хотелось. Хотелось прогуляться по морозцу.

- Медь, что ты скажешь, если я предложу проводить до дома вон ту пару? Разрешаю взять на абордаж Романову.

- Очень мне она нужна! - взвыл пацан, - Ладно, я домой. Мать с обедом ждет. Прощевай.

Сунул мне свою мелкую лапу для пожатия и поскакал, обиженно сутулясь.

- Девчонки, не хотите взять интервью у будущей знаменитости? - нагло сунулся я к спешащей мимо парочке подружек.

Ленка улыбнулась задорно. Даже носик сморщила. Светка тоже благосклонно растянула губы. Кажется, они ничего не имели против моего общества.

- Какие нынче дивные погоды стоят, - продолжит треп из классиков.

- Холодно, - пожаловалась Романова, - Домой хочется. Может, потом, как-нибудь?

Что потом? Ты мне даром не нужна. Дружи себе потихонечку, а треугольные связи тут не устраивай. Это в химии они нужны и полезны. А вслух я сказал:

- Потом, так потом.

- Отличную музыку ты исполнил. За душу берет. А кто автор? - возобновила разговор Ленка.

- Ну, я автор, - скромно потупившись, признался я, - Только, чур, никому об этом не сообщать. Молчок.

Сделал страшные глаза и приложил палец к губам.

- Да врет он! - засомневалась Романова, - Видишь, как глаза отводит.

- Не вру. Гипсовой головой Ленина в актовом зале клянусь, что это правда. Сам сочинил, вспоминая самое светлое, что было в моей жизни, - убежденно отстаивал свою позицию.

- А песни сочинять можешь? - заинтересовалась Бекетова.

- Это как два пальца… Пардон. Запросто!

- Вот и сочини… А я пришла. Если хочешь, можешь проводить Свету к ее подъезду.

Ленка подошла к двери своего подъезда, обернулась и помахала рукой в варежках нам на прощание. В своей белой шапочке и пальто она напоминала снегурочку. А своей улыбкой она напоминала… Кого же она напоминала? Нет, таких улыбок больше не бывает.

Ну, если леди хочут, то джельтмены вскочут. Пришлось провожать и Романову. Она тоже перед прощанием вдруг восхотела для себя песни.

- А это уж как получится. Вдохновение если будет, - неопределенно ответил на это.

Вот и тема для ленкиного подарка неожиданно обрисовалась. Песенку я ей подберу, в этом нет никаких сомнений. Надо только мозгами немного пошевелить и намекнуть, чтобы не забыли пригласить на поедание тортиков.

Торчать дома в одиночестве желания не было. Решил сходить на пацанью тусовку в подвал и заодно исправить там последние впечатления от Чики.

Подвальная публика принялась кидать на меня многозначительные взгляды. Понятно, надеются, что я отдарюсь песнями. Однако, у меня свои интересы, о которых сообщил в общем виде:

- Пацаны, тут такое дело. Немного шайбок мне бы не помешало. Мать в ментовке, весь в долгах и жрать дома нечего.

Пика возмутился:

- Карточный долг - это святое.

Но, его другие пацаны не поддержали. В итоге, мне было прощено долга на шестьдесят копеек. Из них Шило скостил весь свой долг. Благодарно взглянув на своих спасителей, взял гитару и принялся разминать голосовые связки. Подарил пацанам еще несколько токаревских шедевров, среди которых были «Зойка-налетчица» и «Стаканчики». Еще им сбацал кое-какие дворовые песни из своего детства. Пусть даже если их пацанва знает.

Начал с «Вот идет караван», который Чика не смог одолеть. Многие оказались для них неизвестными: «Все пройдет», «Одинокий демон», «Малолетка в 15 лет».

Песни - целые баллады. Невероятно обаятельные своим несовершенством, как сами неуклюжистые подростки. В последней рассказывается, как малолетка-раздолбай пожертвовал собой, но спас целый автобус с детьми. Естественно, приходилось исполнять каждую песню по нескольку раз. Устал вусмерть. Не заметил, как время придвинулось к девяти.

Дома расположился в своей постели и метнулся в пространство Рея. Накопились к нему кое-какие вопросы. Божественное создание сделало вид, что не понимает причин моего беспокойства:

- Личности с низким статусом не имеют возможности доминировать над обладателями высоких статусов без согласия последних. Так что оснований для беспокойства нет. Нервная система рецессоров устроена таким образом, что сразу исключает из цепочки воспоминаний события, резко контрастирующие с обычными событиями, но оставляет как своё всё то, что не привносит противоречия.

Так что у Чики некоторые фрагменты моих действий оставались в воспоминаниях кусочками своей прожитой жизни, а необычности вроде прекрасной сказки. Мои обвинения, что я преднамеренно заброшен в это время в качестве подопытного кролика, подтвердились. Существа духовного плана обязаны ответить на прямо поставленный вопрос правдиво. Свой поступок Рей объяснил желанием узнать, как я себя поведу в непривычных условиях.

- Ведь даже космонавтов требуется тренировать перед тем, как их отправить в глубокий космос.

Сам отправишься в кое-что глубокое, но не космос, если будешь тут тихушничать.

У оконфуженного Рея попросил знаний по переломам. В итоге в меня был втиснут огромный кристалл по медицине: от нейрохирургии до проктологии. В медицине всё переплетено, и многие отрасли связаны друг с другом.