Минувшей ночью нас атаковали змеи. А может, и спрут это был. Самый настоящий! Кто не знает, спрут — это тот же осьминог, только раз в сто круче. А уж наш ночной спрут показался и вовсе огромным. Извивающиеся кольца поднимались из глубин, с шумом шлепали по воде, каждую секунду пытались оплести судно. Силища у них была — ого-го, какая! А уж когда все творится в жутковатом сумраке, ощущения и вовсе какие-то негеройские! Короче, неизвестно что бы в итоге вышло, если бы не прожектор Вовыча. Но свет вспыхнул, а за ним бойко закашляла и наша отважная пушчонка. Ну и команда, конечно, в бой ринулась. С тесаками, баграми и топорами. Атаку ночных монстров мы с трудом, но отбили, а выстроившимся на палубе матросам я торжественно объявил благодарность — в особенности изобретательному Вовычу. Потому как если бы не его электричество, пришлось бы нам всем скверно.

Вот…

Если есть вопросы по поводу команды, то, наверное, есть и ответы. Только не у меня, это точно.

Ну да, не было команды! Еще совсем недавно. Так ведь и корабля не было! А раз появился корабль, то как бы и команда к нему прилагаться должна. В комплекте и наборе. То есть примерно так я и рассуждал. А иначе и объяснить все было сложно. Матросики, кстати, очень напоминали наших одноклашек. Один долговязый в драной тельняшке походил на Сваю, другой востроглазый был чуть ли не копией Бореньки. Махонький верткий юнга смахивал на Сашку Путинцева, а еще двое жутко походили на Лешика с Костяем. Так вот почему-то получилось. Бывают ведь в жизни совпадения. Однако забивать голову лишними сравнениями я не пытался. Черепок без того шел кругом. От впечатлений, от пестрых событий, от груза ответственности. Я же, типа, капитаном был. Огромного корабля! И здорово, что мне помогал Вовыч. Глядя на него, я все более укреплялся в том, что он тоже немножечко гений. А может, даже и не немножечко.

Сказать по правде, не слишком удобно, когда вокруг одни гении. Например, соседи умные, учителя с родителями, весь класс и вся школа. Это ж тоска голимая — оказаться в таком окружении. Вот и с Вовычем было не все так просто. Помните сказку про зеркальце, которое все и про всех знало? Ну там еще швабра одна вопросы задавала: «Кто, типа, всех прекрасней и милее, всех румяней и белее?» Это у нее бзик такой был насчет красоты и конкуренции. А всех, кто, значит, румянее или белее оказывался, она тут же ядохимикатами травила. От зависти, понятно. Болезнь-то распространенная. Моцарта, по слухам, тоже отравили из зависти. И папаше из знаменитой «Суперсемейки» один щуплый пупс завидовал. Всех супергероев специально кошмарил, чтобы остаться самым крутым. Но ведь это обман. И тупость по большому счету. Если перебить всех хороших, чтобы стать самым-самым, то это уже дурдом полный. Тем более что останешься не просто в одиночестве, а в компании мальчишей-плохишей, которые преспокойно тебя и схавают однажды. Поэтому, поломав голову, я решил, что если Вовыч тоже окажется гением, то травить его я точно не буду. Нашли идиота! Уж как-нибудь разместимся на пьедестале вдвоем.

Однако первым, кто придумал, как добывать электричество, был именно Вовыч. То есть и я бы, наверное, сумел — если напряг бы как следует полушария, но вот не напряг что-то. Или занят был чересчур. Ну а Вовыч, молоток такой, нашел время и подсуетился.

Короче, как работает генератор энергии, многие, наверное, в курсе. По сути, это обычный электромоторчик. Подключаешь его к батарейке, он жужжит, вращается, а соединяешь ось с какой-нибудь ветряной крутилкой, и все наоборот: на клеммах моторчика-генератора откуда ни возьмись появляется напряжение! Не березовый сок и не какое-нибудь там варенье, а самое реальное электричество! Кто сомневается, пусть сам лизнет языком. В общем, принцип обратимости. Все равно как слова-перевертыши: наган, шалаш и так далее. Чего, казалось бы, проще, а только Вовыч первым допер. Утюг-то ведь все в розетку включают и паяльник с кипятильником, а Вовыч взял и перевернул схему! Поджигаешь, значит, топливо, утюжок на огонь ставишь, а к проводам прикручиваешь лампу с рефлектором. И все, — готов прожектор! Потому что огонь нагревает утюг со спиралью, а спираль вырабатывает напряжение. Все задом наперед, как в том же генераторе. Просто и гениально!

В общем, когда наш прожектор засверкал и засиял, мы не просто разглядели врага, но и поняли, кто его насылает. Потому что на отдалении кралась субмарина с черным флагом — пиратская, понятно. А этих самых змей или спрутов подводная лодка вела перед собой, точно лаек на длиннющих поводках. Прямо изуверство какое-то, а не тактика! Зато и мы постарались на славу! Во-первых, сбросили всю эту нечисть в воду, а после пошли долбить залпами по неприятельской субмарине. Со второго или третьего попадания она раскололась. Одних только пленных мы выловили из волн дюжины две. Едва поместили всех в трюм.

Пока команда осматривала судно на предмет повреждений, я лично подбросил в горелку под утюг пригоршню углей. Еще постоял, подумал о Вовкиной гениальности. И понял, что вся штука в том, что о существовании утюга на корабле я просто ничего не знал. И где его Вовка выловил в океане, тоже большой вопрос. Утюги-то, как известно, не плавают. Это люди, бывает, плавают, как утюги. А про наоборот никто пока не слышал. Конечно, отмазка для слабохарактерных, но мне стало чуть легче. Слов нет, Вовыч — парень изобретательный, но ведь идея прожектора не столь уж нова. А если припомнить, то чуть раньше нечто подобное пробовал создать и я. То есть даже не прожектор, а нечто более ужасное…

* * *

А началось все с книги «Гиперболоид инженера Гарина», которую я отыскал в нашей школьной библиотеке. Специально ведь упрятали на самую высокую полку! Но я стремянку не поленился приволочь, — ну и достал. Короче, сюжет в книге настолько прикольный, что я несколько дней кряду забывал про обед и про ужин. Ну а где обед с ужином, там и уроки с домашкой. Словом, пока читал, две двойки схватил и трояков добрую пригоршню. А все из-за того, что кое-кто чересчур интересно сочиняет. То есть если искать виноватых, пусть на классиков пеняют. А то ведь как получается, сначала нам писателей расхваливают, заставляют на уроках вслух читать, в библиотеки гонят, а когда кто-то на них западает, так им же за это тройбанов отсыпают мешками…

Вот и я запал на Толстого. Алексея, понятно, не Льва, потому что Лев Толстой — это, кто не знает, совсем другой Толстой. Ну типа, братьев Стругацких. Их тоже ведь двое было. Но они хоть об одном писали, а Толстые — о разном. И, по-моему, даже братьями не были. Хотя этого я точно не помню. Но сейчас я о другом хотел рассказать. О том, что главный фокус открылся в процессе чтения! Только прикиньте, на страницах книги оказались чертежи настоящего боевого лазера! В разрезе, с размерами и подробным описанием. У меня прямо волосы встали дыбом! Ничего себе сочинял Алеша Толстой! Да он реально терминатором был! Мы бы такого сходу приняли в нашу тайную организацию.

Конечно, я тут же позвонил Вовычу. Велел все бросать и мчаться ко мне. Вовыч, когда надо, действует быстро, и, примчавшись, сходу просек всю важность открытия. Ох и порадовались мы, листая чудесную книжку! Пентюхи издатели явно прохлопали несколько страниц, считай, выдали опасную тайну. Не все ведь читатели ленивые да суперзанятые. Кое-кто мог вооружиться инструментами и построить гиперболоид по-настоящему. Вот мы с Вовычем и построили. Всего за два вечера. Мощная пятисотваттная лампочка, рефлектор от неведомого прибора, пара выпуклых линз, и наш гиперболоид был готов. Конечно, картонная, обмотанная изолентой труба, особой эстетикой не страдала. Какой-нибудь доцент с бородкой, поглядев на нее, вообще скривил бы козью морду. Но нам-то требовалась не красота, а результат!

Вовыч жил на втором этаже, я — на седьмом, а потому испытывать лазерное оружие решили у меня. И просторнее, и стройка под боком, и старая ЛЭП. Перед тем как запустить гиперболоид, мы долго и увлеченно спорили, решая, что же в первую очередь стереть с лица земли. Чтобы, значит, «человечество содрогнулось и осознало».

— Стройку! — шипел Вовыч. — Уничтожим стройку, и все тут же с дуба рухнут. Они же наш корт сносят, где теперь на коньках кататься? А в футбол где играть? Вот и накатим этим стройманам по полной!

— А что поджигать? Плиты бетонные?

— Зачем плиты! Там кран недавно установили, вот и срежем его на фиг. Люди потом спасибо скажут.

— Уверен?

— Конечно, уверен! А не скажут, их проблемы!

Вовыч как всегда был убедителен. Брал не логикой, но напором. Впрочем, и логикой тоже брал, потому что сносимый корт и впрямь было жалко. Девять лет тут жили и девять лет играли в футбик. Зимой в хоккей резались, на коньках гоняли, под Новый год ракеты пускали. А тут посчитал кто-то шибко умный и решил, что лишняя домина куда полезнее спортивного корта.

— Ты прикинь, они же не сарай строят, а дурдомище в шестнадцать этажей! — продолжал разоряться Вовыч. — Последний свет закроют. Тебе-то на седьмом хорошо, а у нас темно, как в подвале, станет.

— Так-то оно так, но я бы лучше ЛЭП завалил, — вздохнул я. — Все равно старая, только место занимает.

— Вот-вот! И кто заметит, если ты ее свалишь?

— Ну мало ли. Все-таки ухнет такая громадина…

— Да ухнет-то на пустырь. Значит, не заметит никто!..

Мы так спорили, так орали, что на шум заглянули мои родители. Сами того не ведая, они разрешили наш спор. Вовку погнали домой, а меня спать. И я вдруг сообразил, что на кухню, с которой открывается вид на пустырь с линией электропередач, нас никто не пустит. В спальню к родителям — и подавно. А вот на балкон можно было выходить из моей комнатки. И просматривалась с него одна лишь злосчастная стройка. Это и решило судьбу крана.

Вовыча я как бы выпроводил в прихожую и даже громко пощелкал замками. Затем мы на цыпочках вернулись в спальню, и друга я спрятал под кровать. Ну а потом, когда мама традиционно зашла чмокнуть меня в щечку, а следом заглянули и папа с Машкой, я выждал с пяток минут и выбрался из-под одеяла. Вовыч к тому времени уже откровенно похрапывал, и мне даже пришлось его тормошить. Вдвоем мы какое-то время шептались, а потом осторожно вытащили громоздкий гиперболоид на балкон. Труба выглядела грозно, и мы невольно приосанились.

— Ну держись, стройманы! — проворковал Вовыч и воткнул вилку в розетку. Наш гиперболоид полыхнул жутковатым лучом. Лица наши хранили мрачноватую решимость. Минута и впрямь была торжественная. Мы понимали, что в наших руках судьба всего города, может, даже всей планеты. Во всяком случае, люди еще не подозревали, что секрет страшного оружия попал в руки не безбашенных злодеев, а всего-навсего двух миролюбивых третьеклашек. В самом деле, какой пустяк — потеря двух-трех башенных кранов в сравнении с гибелью миллионов людей, которые наверняка пострадали бы, угоди секретные чертежи в нечистые руки. Я даже подумал, что это, наверное, здорово, что отпетые злодеи не читают книжек. Если не читают, значит, обречены быть глупыми и никаких гиперболоидов никогда не построят. Да и ловить их проще простого. Хотя… Если бы они все-таки читали книжки, то, возможно, и злодеями бы уже не были…

— Фокусируй! — чуть слышно шепнул Вовыч, и с помощью двух винтов я начал уменьшать расстояние между линзами.

— Сейчас… Сейчас начнется. — Я сухо сглотнул и, действительно, разглядел заплясавший внизу огонь. То есть какие-то костры на территории стройки разводили и раньше, но этот огонь, несомненно, зажгли мы! У меня даже губы в волнении задергались. То ли от страха, то ли от восторга. Люди — странные существа. Уничтожение им тоже приносит радость. Все равно как малышу, который строит-строит, а потом вдруг с воплями принимается крушить и ломать…

Я еще немного поработал над фокусной настройкой, и яркое пятно превратилось в змеистую дугу. Не точку, как у инженера Гарина, а в ламповую спираль. Впрочем, это ничуть не уменьшило жутковатую мощь гиперболоида.

— Режь, — сипло выдохнул я, и Вовыч медленно повел картонной трубой. Огненная спираль поползла по земле к ближайшему крану, и трава на пути нашего луча заиграла сотнями пляшущих язычков пламени. Дым повалил гуще, но кран все еще стоял. Вовыч полоснул наискосок по основанию решетчатой башни — и еще раз обратно для надежности. Что-то затрещало, наш гиперболоид явственно задымился. Мне показалось, что кран начинает крениться.

— Хватит, Вовка! Вырубаем… — шмыгнув с балкона, я в панике выдернул штепсель из розетки, а Вовыч торопливо втащил в комнату раскалившийся гиперболоид. Мы действовали с лихорадочной поспешностью — точно два набедокуривших преступника. Но нам ведь и впрямь хотелось, чтобы мир содрогнулся. Кто знал, что этот кран так легко повалится. Прямо как спичечный…

Я заметил, что руки у меня дрожат. Да и у Вовки они дрожали не меньше. Друг на дружку мы почти не смотрели. Прокравшись в прихожую, скоренько попрощались. Хорошо помню, что зубы у меня в ту минуту дробно пощелкивали.

Ночью мне, разумеется, снились пожары и взрывы. Что-то фантастическое, совсем даже не связанное с прошлыми войнами. Несколько раз я просыпался и, втягивая носом воздух, ловил запах гари. Надо было закрыть форточку, но я боялся встать и подойти к окну. А еще я беспрестанно мечтал про себя, чтобы все случившееся оказалось сном и чтобы бедненький кран наутро оказался на своем законном месте. Не зря ведь говорят, что если чего-то очень хотеть, то это непременно сбудется. Должно быть, и Вовка в ту ночь мечтал о чем-то подобном. Сложенное из двух желаний чудо в итоге свершилось. Наутро первым делом я выглянул в окно и увидел наш кран целым и невредимым. Мне стало так хорошо и здорово, что я даже заорал что-то не совсем приличное. И только спустя минуту рассмотрел на территории черные следы…

Мама потом говорила, что это сторожа нечаянно разлили битум, и он загорелся от искр. Но я-то знал, в чем крылась настоящая правда. И Вовыч знал. Поэтому гиперболоид мы в тот же день спешно разобрали на детали. Даже не знаю, почему мы так сделали, но что-то с нами произошло. Ни Вовыч, ни я уже не хотели, чтобы мир содрогался и сотрясался. То ли себя стало жалко, то ли мир человеческий.