Билет до Екатеринбурга лежал у него в кармане, но про отъезд он никому ничего не сказал. То есть слова Окулиста насчет свидания в офисе можно было бы не принимать всерьез, но случилось то, чего Генка никак не предвидел. «Василиск» не просто восстановил резервный счет, но добавил сверх того сумму, которая, если не изумила Генку, то основательно озадачила. Он обнаружил это, зайдя на родной сайт пару дней назад. И тогда же поспешил заказать билет домой. Конечно, все случившееся можно было записать как спонсорскую помощь Соболевке, но Генка-то знал отлично, что люди вроде Окулиста просто так деньгами не швыряются. Скорее всего, это было напоминанием о контракте, а также авансом за будущую работу. Во всяком случае, ломать голову он не стал и тут же нашел деньгам применение. Как раз хватило на то, чтобы окончательно засыпать чертову ямину, заказать центрифугу для дяди Паши и приобрести пусть подержанный, но вполне исправный дизель-генератор. Залатал Гена и неприятную прореху в сетевом бизнесе. При этом по почте попытался что-то разъяснить своему распорядителю, но вряд ли тот понял, отчего столь стремительно исчезли, а затем вновь появились на счету деньги. Биржи это, понятно, не спасло, но финансовые убытки Генку уже мало волновали.

Куда больше поразило его то, что в Соболевке теперь все делалось без какого-либо его участия. Отныне половина жителей бегала к полигону, где по слухам военные разворачивали палатки и куда сгоняли со всех концов тягачи, краны и бульдозеры, а оставшаяся половина селян активно включилась в работы по установке электрогенераторов. Валера оказался неплохим руководителем, и второй ветряк начали водружать вообще без Генки. Так появилось на северном холме еще одно размахивающее лопастями чудище. А еще через день взялись устанавливать турбину на реке. Когда парнишка подоспел туда, он застал на берегу целую бригаду, в которой помимо Валеры, дяди Паши, Катюхи и Мишани объявились вовсе незнакомые лица. Данное обстоятельство Генку не то чтобы смутило, однако и куража не добавило. Ясно было, что из первых скрипок его перевели в подтанцовку, и самое забавное, что Гена не обижался. Подобно спринтеру он одолел свою законную стометровку и теперь ощущал понятную усталость. А вот у соболевцев все получилось с точностью до наоборот. По мере того как Генка терял первоначальный напор, жители деревушки входили во вкус и наращивали обороты. Валера окончательно превратился в отца-командира и разве что строем не водил сельчан. Однако ему с удовольствием подчинялись, и даже дед Жора, получив первую порцию пчелиных укусов, заметно ожил. Теперь и он каждое утро собирался к «новому председателю».

— А что? Все пошли, и я туда ж… Небось, не слабже других. Хоть советом да подмогну…

Словом, Генка проводил теперь больше времени с малышами: рассказывал им про диггеров и исчезнувшие города, вырезал из коры лодочки с самолетами, подолгу сидел на пруду или речке, а пару раз даже выбрался в лес за грибами. Как бы то ни было, но бег времени перестал замечаться, и когда на ручных часах календарь выдал 29-е августа, подросток почти не удивился. Лето просыпалось последними песчинками на ладонь, и это следовало принять как факт. Ему в самом деле пора было уезжать.

Конечно, нужно было еще обучить того же Валеру и других сельчан элементарным азам компьютерной грамотности, создать сайт для дяди Паши, свозить Юрашку к врачам на предмет обследования почек и успеть сделать для детей настоящего воздушного змея, но как говаривал незабвенный Козьма Прутков: «Необъятного — не объять». Короче говоря, всех дел было не переделать, и самым разумным представлялось отложить их на потом.

А еще… Еще ему очень хотелось увидеть Варю. О девочке постоянно вспоминал Юрашка, вспоминал и сам Генка. Каждый день они ждали, что она снова позвонит, но что-то у нее, видимо, не получалось.

Зато вдвоем с Юрашкой Гена выучился ловить пчел. Сердитых насекомых собирали в полиэтиленовый кулек, приносили домой, и вздыхающий дед Жора покорно ложился на лавку. Бабушка Феня присаживалась у изголовья и принималась гладить старика по седым волосенкам, а прыгающий Юрашка требовал включить любимую песню про Колобка. Начиналось страшное, и Генка послушно заводил компьютер. Под напевы Бутусова рассерженных пчелок начинали извлекать из кулька и неспешно сажать на старческую спину.

— Здесь горит звездою русский рок, — звенели динамики. — Круглый и простой, как колобок!..

— Ах, ты мать честная! — стонал под музыку дед Жора и выгибался дугой. Юрашка испуганно визжал, а Генка извлекал пинцетом очередную пчелу, отважно подносил к пояснице деда. Зрелище было жутковатым, но деду в самом деле становилось лучше. Уже после первого «сеанса» он рискнул поработать в дровянике, а после третьего вообще перестал забираться на печку. По одной пчелке поставили даже Юрашке с бабушкой. Себя Генка не жалил — во время ловли пчел «процедура ужаливания» происходила сама собой.

А еще случилось в Соболевке другое немаловажное событие. После пятнадцати суток, проведенных в районном отделении милиции, в деревушку вернулся Степчик. Заметно похудевший, остриженный под ноль и насупленный, он бродил по селу злым привидением и тщетно пытался понять, что же такое вокруг происходит. В результате вечером у него вышла стычка с Мишаней, на крики которого тут же подоспел Валера. Степчик набросился на бывшего сержанта, и, разумеется, воин-афганец снова одержал верх. На этот раз хулигана он крепко связал бичевой и самолично уложил на полати у себя в сарайчике. О чем они после беседовали и что такое поведал Валера арестованному буяну, осталось тайной за семью печатями. Но уже на следующий день, к изумлению сельчан, украшенный свежим синяком Степчик с азартом перетаскивал к реке тяжеленные металлические конструкции. Генка в столь быструю перековку верил слабо и на всякий случай снова стал брать с собой разрядник. Впрочем, пустить его в дело так и не пришлось. Шокер лишь оттягивал карман джинсов бесполезной тяжестью. Даже разводить огонь оказалось удобнее обычными спичками.

Как бы то ни было, но 29-е Генку застало врасплох. То есть вроде бы конца лета он ждал, даже дни периодически пролистывал в уме, а все равно просчитался. Финиш ударил, точно молоток по пальцам…

Электричка уезжала в три часа, и, скоренько собравшись, Гена ринулся к Валере. Дома афганца не оказалось, и самое странное, что вместе с ним пропал и Юрашка. Бабушка Феня сказала, что спозаранку оба отправились к речке, но на речке Гена застал только Степчика и Мишаню. Помирившиеся приятели сообща силились передвинуть огромный валун, поочередно подпирали его различными палками, громко перепирались. Тут же невдалеке, уютно обняв лопочущего Шурку, сидела Катюха. Как выяснилось, про Валеру с Юрашкой она тоже ничего не знала. Расстроившись окончательно, Генка не стал ничего объяснять и побрел обратно.

Скоренько написав записку для Валеры, а на отдельном листе изобразив для Юрашки небритого пирата, он попрощался со стариками. Баба Феня, конечно, расплакалась, дед Жора же вытребовал клятву непременно вернуться следующим летом. Генка еще раз напомнил им про работающую у Валеры электронную почту и с сумкой на плече двинулся по уличным мосткам.

Вокруг привычно стрекотали кузнечики, гудели мухи и кудахтали куры. Генка шагал и тоскливо думал, что очень скоро все это шуршаще-звенящее многоголосье сменится гулом моторов, ревом магнитол и лопотанием телеканалов. И уж тем более не окажется в городе пружинящих под ногами досок, не будет возможности скинуть обувь и прогуляться по земле босиком.

Он невольно покосился на свои ноги. Ведь тоже пообвыкли! Теперь и не верилось, что в первые дни он ойкал и ахал. И даже уставал быстрее Юрашки! Теперь же долгая дорога подростка совсем не пугала.

Покидая Соболевку, Генка задержался на месте бывшей ямины, с удовольствием прошелся по хрусткому щебню, даже подпрыгнул пару раз. А потом какое-то время глядел на деревню, на утопающие в зелени улочки, на кирпичные трубы и, конечно же, на размашисто работающие ветряки…

Путь до Заволочья он одолел в рекордные сроки. Уже на перроне сверил свои часы со станционными. Разница оказалась несущественной, а значит, туринской электрички следовало ожидать минут через двадцать. Удовлетворенно вздохнув, Гена сбросил с плеча сумку. Можно было поздравить себя: он снова все рассчитал верно. Долгое ожидание — вещь муторная, и лучше уж сразу очутиться в вагоне.

На плечо Генке опустилась огромная рыжая бабочка.

— Привет! — он невесело улыбнулся. — Прилетела меня провожать?

Бабочка чуть переместилась, элегантно качнула мохнатыми крыльями. Усики-антенны беспечно подрагивали — Гену бабочка совсем не боялась. Глядя на нее, он запоздало пожалел, что не прихватил в Соболевку какой-нибудь цифровик. Сейчас-то с этим просто; никаких тебе проявителей с закрепителями, никаких пленок и мороки с печатью. Снял, перекачал на комп — и любуйся! На худой конец мог бы попросить у Морехода трубку со встроенной фотокамерой. Но вот не дотумкал, не догадался…

Слуха коснулся знакомый рокот. Спугнув бабочку, подросток обернулся. Встрепенувшееся сердце гулко ударило и провалилось в живот. Генка просиял.

Это в городе не отличишь один движок от другого. Да и как отличить, когда вокруг сотни и тысячи машин! Однако этот клекот с дребезгом кузова Генка узнал бы даже во сне. Пыля и покачиваясь, к станции приближался грузовик Валеры.

— Эй! — Генка замахал руками. — Я здесь, я туточки!

Моторизованный зверь издал воинственный клич. Иначе говоря — длинно просигналил в ответ. А еще через минуту грузовик притормаживал прямо на перроне. Генкино волнение возросло. Как оказалось — не зря. Сначала с Юрашкой на руках из кабины вылез Валера, потом выскочил из кузова Мишаня, а последней… Последней из грузовика выбралась Варя!

Девочка все еще немного прихрамывала, но Генка сразу понял: хромота ее стала совершенно иной. Все равно как у здорового человека, слегка подрастершего ступню. И насчет ноги Варя расписала все верно, — длинное платьице не могло скрыть цилиндроподобную, собранную из стальных спиц конструкцию. Шагнув навстречу, парнишка ощутил внезапную робость. И не только, потому что Варя выглядела не такой смуглой, как все окружающие, — что-то изменилось в ее облике, в черточках лица, в выражении глаз. Генка вдруг понял, что Варя заметно повзрослела.

— А мы, понимаешь, сюрприз устроить хотели! — крикнул Валера. — С утра в Туринск дернули Варюху встречать. Время-то неудачное! Электричку ждать — значит, до вечера проторчишь, вот и решили подвезти подруженьку.

— А мне почему не сказали?

— Я же говорю — сюрприз! Валера хмыкнул. — Правда, чуть не опоздали. Бензин кончился, заправляться пришлось. Потом в деревню приехали, а тебя уже нет, только записка. Ну и помчались…

— Ну, Ген, почему всегда так! — Юрашка уже вовсю теребил подростка за рукав. — Только Варя приехала, и ты сразу уезжаешь!

— На реке-то чего не сказал, что линяешь? — Мишаня панибратски хлопнул подростка по плечу. — Дядю Пашу чуть кондратий не хватил, — меда велел тебе передать. В дорожку и вообще…

От обрушившегося на него словесного потока Генка окончательно смешался.

— А бабушка? — вспомнил он вдруг. — Бабушку Варину не потеряли?

— За нее не беспокойся! — Валера подмигнул Варе. — Десантировали в лучшем виде. Думаю, она там уже вовсю хозяйничает. Тоже небось соскучилась по дому.

— Тем более, что электричество появилось. Вот обалдеет бабка! — Мишаня гоготнул.

Гена в панике посмотрел на Варю. Времени совсем не оставалось, а он даже ни о чем ее не спросил…

Словно угадав его мысли, девочка шагнула ближе, порывисто ухватила за руку.

— Как ты? — Генка сжал ее тонкие пальцы. — Нога-то болит?

— Ага, — она радостно кивнула. — Но я привыкла. Через месяц буду уже бегать. Так хирург сказал. И без этой штуковины.

— Здорово! А в больнице как жила?

— Лучше не бывает. Клиника замечательная, столько людей! У нас своя отдельная палата была — телевизор, холодильник, радио… Наверное, зря ты столько денег на нас потратил.

— Забудь про это! — Гена снова сжал ее руку.

— Мы так спешили, думали, не успеем.

— Успели…

— Ты вот что, Ген, — Мишаня неожиданно оказался совсем близко, дохнул в ухо: — У нас, короче, с тобой всякое было, но за тот подарочек… Ну, ты понимаешь, о чем я… Короче, за него спасибо. Я ведь не верил, а Катюха сходу оценила. В общем, держи краба и, если что…

— Ну, Ген, на меня посмотри! Когда же мы еще встретимся? — Юрашка чуть не плакал. Он был ниже окружающих, и его совсем не слышали… Склонившись, Генка подцепил малыша под колени, рывком поднял. Руки Юрашки немедленно обвили шею подростка.

— Я же вернусь, Юраш, чего ты. Всего-то через девять месяцев.

— Что символично… — вполголоса прокомментировал Валера.

— Это долго! — прохныкал Юрашка.

— Может, на каникулы приеду, — Генка обернулся к Валере. — Мне ведь еще про Юрашку нужно узнать. Чтобы серьезно обследовали, посмотрели. И лекарств каких-нибудь достану. Достану и пришлю… Ты только Варю научи пользоваться ноутбуком.

— Научи… — Валера криво улыбнулся. — Такой, как я, научит!

Гена взглянул на Варю.

— Нет, правда! Я ему все подробно расписал — как включать, что нажимать. Ты напиши мне, хорошо?

Она быстро закивала.

— Как приеду, сразу отстучу посылочку. Это просто! Сама увидишь…

Варя по-прежнему держала за его руку. Совсем как Юрашка. И продолжала кивать. Гена мысленно застонал. Как-то все получалось не так. И нужные слова не шли на ум, и Валера, черт кудлатый, не спешил помогать.

— Мы еще увидимся… — пробормотал он.

— Правда?

— Конечно, правда! Я ведь должен научиться плавать. Помнишь, ты обещала? А еще… Еще я привезу вам телескоп, будем по вечерам смотреть на звезды. Там ведь, в водонапорке, есть комнатушка, — устроим обсерваторию…

В эту секунду из-за поворота показался поезд. Зеленой анакондой он выкатывался из леса, с нарастающим гулом вытягивал многосуставное тело в единую линию.

— Тут это… Долго стоять не будет, — засуетился Мишаня. — Так что не телитесь.

Варины пальцы судорожно стиснули Генкину ладонь. В глазах мелькнуло что-то такое, от чего пареньку стало жарко.

— Наклонись, я шепну, — попросила Варя.

Он подался вперед, и Варя неожиданно чмокнула его в щеку.

— Нормально! — загоготал Мишаня, но тут же схлопотал от Валеры тычок локтем.

А за спиной уже скрипел растяжками, притормаживал громыхающий состав.

— Пора, Ген, — Валера подхватил из его рук ревущего Юрашку, бережно поправил ворот. — Давай, шурави. Мы с тобой целоваться не будем, но про меня ты сам все знаешь. Приезжай в любое время, всегда встречу и приючу.

От его спокойного голоса у Генки разом защипало в глазах. Он попытался что-то сказать и не смог. А дальше его потянули и поволокли к нужному вагону, почти насильно затолкнули в тамбур.

— Только обязательно напиши! — крикнула Варя. — Я отвечу…

Поезд дал длинный гудок и почти сразу же дернулся.

— В дверях не стоим! — проводница оттерла Гену в сторону, захлопнула тяжелую створку. — Проходим в вагон, молодой человек.

В коридоре Генка тут же высунул голову в открытое окно и снова увидел своих провожающих.

Конечно, они шли по перрону. И все как один махали руками — Юрашка, Валера, Мишаня и Варя. Девочка была самой последней, но не отставала от спутников ни на шаг. И действительно, почти не хромала. А может, старалась идти ровно — специально для него…

Поезд побежал быстрее, и Юрашка что-то закричал, запрыгал на тоненьких ножках. Валера проворно подхватил его на руки, тряхнул кудлатой головой и остановился. За ним замер Мишаня, и только Варя продолжала шагать. Вывернув голову, Генка смотрел на уплывающую вдаль фигурку и зубами терзал нижнюю губу. Наверное, это могло длиться вечно, но электричка сделала очередной рывок, и Варя пропала. Вместе с деревушкой по имени Заволочье, вместе со станцией. Потянулся лес — лохматый, неухоженный, по-осеннему пестрый.

Генка не выбирая сел на первое пустующее место, слепо уставился на свою сумку. Деревья за окном мелькали быстрее и быстрее. Многоапмерный ток струился с провода по пантографу, шутя, раскручивал могучие электродвигатели. Энергия, которой хватило бы на дюжину Соболевок, разгоняла сейчас один-единственный поезд. Колеса превратились в стальные барабаны, и, вторя их размеренному ритму, чужой незнакомый голос с неспешностью читал стихи:

Генка заторможено поднял голову. И не сразу сообразил, что это работает поездное радио. И ведь снова говорилось про него! Как в тот далекий день, когда он еще только добирался до Заволочья.

Правда, Генка не хотел ни убивать, ни забывать. Никого и ничего. И знал, что не забудет. Ни Вари с Юрашкой, ни Валеры с его ветераном-грузовиком, ни даже Степчика с Мишаней. И еще он знал, что очень скоро вернется. Просто потому что так принято. Потому что сердце находится слева от солнца, а родина — справа. И то и другое всегда рядом. Стоит только протянуть руку…