Насчет телефонов Альбинка как в воду глядела. Давно замечено: дорогущие модели с огромными экранами и миллионом функций садятся мгновенно. «Сотики-обжорки», как выражался наш одноклассник Вадим. Так что аппаратик моей новоиспеченной сокамерницы скоропостижно умер, и теперь пользовались исключительно моим, простеньким да незатейливым, над которым так любила поиздеваться Альбинкина команда. Да только и у него зарядка, того гляди, закончится. Вероятно, влияла повышенная влажность подвала. Это мне тоже объяснил однажды папа: в пещеры-то они всегда брали специальные фонари. Обычная аппаратура в подобных местах долго не тянет. То же самое произошло и у нас.

Дров мы смогли натаскать мало: несколько сломанных скамеек, охапку реек, остатки какого-то древнего шкафа. Только и это «топливо» решительно не желало гореть. Сложенные у металлической двери «дрова» мы вновь и вновь пробовали поджигать зажигалкой, но отсыревшее дерево давно забыло, что такое огонь, а единственная скомканная газета сгорела настолько быстро, что мы даже не успели погреть над ней руки. В довершение всего, разгребая рухлядь в каморке, я сильно рассадила ладонь. Само собой, разозлилась, да так, что захотелось разреветься. Специально берегла батарею, лишний раз не включала фонарик, вот и наказала себя! Скорее всего, напоролась на гвоздь, заметить который в такой темноте было, конечно, нереально. Рану я кое-как обмотала носовым платком. Альбинка помогла завязать узел. И все равно я заляпала кровью джинсы и блузку. Ладно, здесь, в подвале, было не видно, но потом, точно знала, рассмотрю на свету и расстроюсь капитально.

– Сюда посвети! – Альбинка тоже начинала заметно нервничать. – Тут вроде какие-то банки с маслом.

– Ага, с оливковым.

– Я в том смысле, что, может, это горючее? Масло – оно ведь всегда горит. Облить ту скамейку – оно и запылает.

– Можно попробовать, – согласилась я.

Усталость туманила мозг, оценивать что-либо адекватно мы были уже не в состоянии. Вытащив на свет покрытые пылью мутные трехлитровые банки, исследовали их как могли. Во всяком случае, пахли они омерзительно, но понять, что внутри за жидкость, представлялось довольно затруднительным.

– Не керосин – это точно, – определила я. – И не бензин.

– Больше напоминает ацетон, а он вроде бы горит.

– Ладно, тащи их туда, а я еще что-нибудь посмотрю. Вдруг найду нормальную разжогу…

Подсвечивая себе сотиком и орудуя здоровой рукой, я обрушила сваленные на стеллаже груды алюминиевых и железных труб. О шуме я не беспокоилась: все равно ни одна живая душа не услышит. Вслед за ними я опрокинула шеренгу потемневших от времени рулонов. Они обрушились на те же трубы, и все-таки даже в этом грохоте я расслышала визг Альбинки.

– Что там еще?

Выскочив в коридор и миновав зал с теннисным столом, я разглядела багровые всполохи. Огонь! Значит, Альбинка все же сумела там что-то разжечь!

А в следующую секунду я едва не столкнулась со своей бывшей соперницей. Всхлипывая, она яростно трясла рукой, и я увидела, что вся лестница объята пламенем. Более того, огонь стекал по ступеням и уже лизал рулон, который поначалу мы приняли за рубероид. Но если от зажигалки эта фиговина никак не загоралась, то сейчас по ней пробежали трескучие розовые язычки и вверх поплыли черные косматые струйки.

– Не знаю, что там было, но вспыхнуло жутко, – сообщила Альбинка. – Всего-то ничего и плеснула, а оно как жахнет! И вторая банка вдребезги. На меня брызнуло – я чуть не сдохла от боли.

Я схватила ее за руку. Кисть и впрямь выглядела так, словно ее на несколько секунд опустили в кипяток.

– Да-а, пузырики точно будут. Это мы с тобой нехорошо спараллелили: у меня гвоздь, у тебя бензин.

– Да не бензин это! Какая-то гадость!

– Ага, греческий огонь. Но мы-то с тобой разве не этого хотели?

Альбинка вместо ответа раскашлялась.

– Ну и запашок!

У меня тоже запершило в горле, на глаза сами собой навернулись слезы.

– Что-то дыма чересчур много.

– Главное, чтобы он наверх просочился… кашляя, я попыталась припомнить что-нибудь о бомбоубежищах.

– Ты, случайно, не знаешь, от газа они защищали? Подвалы эти? – Альбинка явно размышляла о том же. – Если они от ядерного взрыва защищали, значит, должна быть и газовая защита.

– Вентиляционные шахты! – потерянно сказала я. – Специально для защиты от радиационной пыли и ядовитых газов.

– Что?

– Во дворе школы помнишь? Возле баскетбольной площадки тумба такая с решетками по бокам стояла. Это и есть вентиляционный колодец нашего бомбоубежища. Когда-то там, видимо, стояли фильтры, вентилятор с электромотором…

– Бли-и-ин! – щурясь на бушующее пламя, Альбинка отступила на несколько шагов и снова зашлась в нездоровом кашле. – Значит, вся эта дымина здесь и останется?

– Если герметичность не нарушена, наверное…

– Во вляпались! Ну и дуры мы с тобой!

– Так надо, это… Тушить.

Я шагнула было к лестнице, но Альбинка вцепилась в меня мертвой хваткой.

– С ума сошла? Там эта жижа по всем деревяшкам растеклась. Как ты ее потушишь? Воды-то нет!

Я смотрела слезящимися глазами на пламя и силилась отыскать выход, но выхода не было. Разве что отступать.

– Пошли. – Альбинка потянула меня за руку. – Тут дышать уже нечем.

Мы попятились. В коридоре немного продышались, хотя дым проникал и сюда.

– Давай к мишеням, там и отсидимся, – предложила я. – Авось через часик вся эта дрянь прогорит.

– А если нет?

– Значит, погибнем геройски.

– Что ж тут геройского? Крысы подопытные и те погибают достойнее…

На этот раз у нас все получилось. В закуток, забитый ошметками боевого свинца, мы протиснулись в два счета. Страх – жуткая сила, и выбирать нам не приходилось – сплющились, побарахтались и пролезли. Самое скверное, что дым уверенно заполнял кубатуру подвала, мало-помалу добираясь и сюда.

– Я читала, что в таких случаях тряпку надо смочить и вокруг лица обмотать, – сипло проговорила Альбинка.

– Хороший вариант. Только чем намочить? Воды-то – тю-тю…

Я припомнила, как брели мы с папкой по реке с лицами, обмотанными нашей же мокрой одеждой. О совете Альбинки спасатели знали прекрасно – это нам действительно помогло. Пожар рокотал где-то над головами, осыпая искрами и горящими ветками, но самым важным было не задохнуться. Отлично помню, как крепко держал меня папка за руку. Возможно, поэтому не было никакого страха. Волновалась – да, но абсолютно не боялась. Великое дело, когда твою руку согревает родная ладонь!

Я еще раз обследовала кирпичную кладку, мысленно попыталась представить пространственное расположение подвала. Если коридор тянется на запад, то это чуть в стороне от вентиляционного колодца, однако не слишком далеко. Вот если добраться до колодца да попробовать вылезти! Там, конечно, решетки, но старые и ржавые, можно и выломать. Или хотя бы позвонить. Кроме того, это же школьный двор, там постоянно кто-нибудь из ребят тусуется. Значит, можно покричать, позвать на помощь.

Дыры все-таки нашлись, и я вовремя вспомнила про свой железный штырь. Вот и пригодится инструмент…

– Что ты делаешь?

– Проход расширяю.

Я без особого труда выковырнула первый кирпич, бросила его себе под ноги. Дальше дело пошло легче. Альбинка тоже взялась помогать, и очень быстро мы проделали в кирпичной стене достаточных размеров дыру. Я посветила в нее телефоном, но ничего не увидела.

– А дымок-то туда утягивает, – заметила Альбинка.

– Само собой. – сложив кукиш, я сунула его в дыру. – Видишь? Куда фи́га, туда дым. Закон природы.

– Все шутишь?

– Нам шутки строить и жить помогают, – пояснила я. – А временами и выживать. Но если есть тяга, имеется и вентиляция, ты права. – я снова раскашлялась. – Только это не дым, а фосген какой-то!

– Может, забраться туда и снова заложить все кирпичами?

– От дыма это вряд ли спасет. Если бы еще цементного раствора корытце, тогда, возможно, помогло бы…

Я оперлась о кирпичные края и перебросила в отверстие ногу. Еще пара секунд – и я очутилась в той части бомбоубежища, которую в незапамятные времена отрезали, точно аппендикс, решив оставить школярам лишь крохотную часть под стрелковые нужды.

– И как оно там? – поинтересовалась Альбинка.

Снова включив фонарик, я посветила вокруг.

– Грязненько, но шагать можно.

Альбинка завозилась, перебираясь следом за мной. Я помогла ей спуститься на каменный пол. Держась за руки, мы прошли по темному коридору шагов тридцать и свернули в боковой тоннель. Здесь мы обнаружили помещение с сооружением, напоминающим двухъярусные нары, пустующий склад и очередной коридор.

– Ничего себе площади! – удивилась Альбинка. – Не подвал, а целый мини-город!

– С таким расчетом и строили, чтобы человек двести – триста разместилось. Только людей разместить несложно, куда труднее обеспечить питанием и кислородом… – я покосилась на экранчик своего телефона. Там маячила последняя палочка заряда, да и та уменьшилась наполовину. А еще…

Я стремительно приблизила телефон к лицу. – Елки зеленые!

– Что там у тебя?

– Да вот… Кажется, мы вошли в зону доступа. Там ничего не было, а тут появилось. Видишь эту звездочку?

– Так звони!

Но я и сама уже вовсю нажимала кнопки. Конечно, первой мне попалась Лиза. Слыша сдвоенные удары своего сердца, я прижала телефон к уху. Гудки. Длинные. Никто не берет. Да что же это! Убежала куда-то? Или снова поет в своем госпитале? Я лихорадочно перебирала в памяти имена. Майвитольдовна, Вадик, Иечка – кому звонить-то? Может, родителям? Но жутко не хотелось впутывать их в эти дела. Пока объяснишь им все, пока успокоишь…

Раздумывать было некогда. Так и не найдя кандидатуры более подходящей, чем Лиза, я скоренько отбила короткое СМС: «Мы в подвале. Спасай!» По-моему, вполне исчерпывающе. Лиза – девчонка умная, сообразит. А теперь… Теперь все-таки звонок папуле. И поймет быстрее, чем мама. Все-таки служба в МЧС многому учит… С этими мыслями я снова взялась за телефон, но ничего не вышло. Не завершив набора, аппаратик сдох. Самым обидным образом. Я трясла его, ругала, но экран больше не зажигался.

– Что-нибудь успела? – дрогнувшим голосом поинтересовалась Альбинка.

– Только СМС Лизе, – устало откликнулась я. – Надеюсь, получит.

– А если нет?

– Будем сидеть и ждать.

– У моря погоды?

Я глубоко втянула в себя затхлый подвальный воздух, и горло стиснуло колючей рукавицей. Едкие газы протекли уже и сюда. Кашель выстрелом вырвался из груди, и стена напротив брызнула осколками кирпичей. То есть была стенка – и не стало! Да и мы с Альбинкой уже лежали на полу, отброшенные жестокой волной. А там, за разрушенной кладкой, уже вовсю бушевало пламя, и облака искр сыпались откуда-то сверху. Рухнула поперечная балка, следом за ней обвалился и целый пласт кровли. Огненный рот легко проглотил и то и другое.

– Что это, Ле-ер?! – в ужасе простонала Альбинка.

На секунду зажмурившись, я попробовала вытолкнуть из горла нужные слова, но с первой попытки это не получилось. Хотя ответ я уже знала. Он пришел сам собой, на этот раз безо всяких мелодий. Мы были уже не в подвале – мы были в ЗБ.