Рива

Трупы покрывали дамбу, словно толстый чёрный ковёр. Неподвижные тела напоминали Риве мёртвых воробьёв, на которых ежегодно охотились жители деревни неподалёку от её сарая. Среди трупов валялись лестницы, ни одну из которых нападавшие не смогли подтащить к стенам ближе, чем на двадцать ярдов. На следующий день после прибытия авангарда воларской армии Рива насчитала четыре сотни павших под стрелами лучников лорда Антеша. После первой неудачи воларцы не отваживались на новый штурм, довольствуясь тем, что наращивали насыпь и патрулировали окрестности.

— Они чего-то ждут, — сказал ей дядя, сидя у камина в библиотеке. Его ноги были укутаны тёплым пледом, рядом на столике стоял синий пузырёк с настойкой красноцвета. — А куда им, собственно, торопиться? Мы же здесь как птички в силке.

Как и предупреждал брат Гарин, владыке становилось хуже с каждым днём. Его щеки запали, лицо осунулось, каждая косточка и жилка на руках проступала под истончившейся сероватой кожей. «Зато глаза по-прежнему яркие», — подумала Рива.

Она держала данное ему слово и оставалась рядом с ним, подавляя горячее желание сбежать из дворца на крепостную стену, особенно когда на второй день осады горны пропели тревогу. Ходила из угла в угол, словно дикая кошка в клетке, пока не узнала, что атака была легко отбита. Однако сегодня дядюшка малость смягчился и отпустил ненадолго свою племянницу: подтянулись основные силы воларцев, а увидеть все собственными глазами ему недоставало сил.

Взбежав на стену над привратницкой, она поприветствовала Антеша и Арентеса, те в ответ поклонились ей и госпоже Велисс, сопровождавшей её.

— Подсчитали, каково соотношение? — спросила их Велисс.

— Лучше не делать этого, госпожа, — возразил Антеш. — Подобные числа могут привести людей в ужас, пойдут ненужные разговоры, то да се...

Рива подошла к бойнице взглянуть на воларское войско. Палатки покрывали холмы, теряясь в утренней дымке, зрелище напоминало скорее город, нежели лагерь. На равнине маршировало около двух тысяч пехотинцев, ещё большее количество нескончаемым потоком спускалось с холма на запад. Однако главное внимание Ривы привлекли не солдаты, а высокие деревянные рамы, сооружаемые за растущей насыпью.

— Уж не стенобитные ли это орудия? — спросила она.

— Никаких орудий пока не видно, — ответил лорд Арентес. — А это, к вашему сведению, туры, осадные башни. Они их подкатят к стенам на огромных колёсах.

— Я отдал приказ заготовить зажигательные стрелы, — прибавил Антеш. — Ну и приличное количество горшков с маслом.

— Как же их много, этих башен, — пробормотал Аркен. Подражая Антешу, парнишка оделся в кожаный жилет и повсюду таскал за спиной длинный лук и колчан стрел.

— Значит, сударь мой, нам с вами будет во что целиться, — подмигнул ему Антеш.

Несмотря на напускную беспечность, тон лучника был напряжённым. «Он же не дурак», — подумал Рива, подозревая, что в действительности командир лучников тщательно подсчитал количество врагов.

— Когда можно ждать следующей атаки? — спросила она.

— Как только будут готовы башни, госпожа, — ответил Антеш. — Вряд ли воларцы захотят затягивать осаду, им ещё предстоит завоёвывать почти все Королевство. Так что не станут они держать здесь такое большое войско дольше, чем это необходимо. Рива вновь посмотрела на рамы, и ей показалось, что за то короткое время, пока она стояла на стене, башни ещё подросли. Сняла плащ, под которым была надета лёгкая кольчуга, найденная в полупустой теперь дворцовой оружейной. Повесила перевязь на грудь так, чтобы носить меч за спиной: его рукоять выступала из-под правого плеча, и это позволяло легко выхватить оружие, как научил её Аль-Сорна. Протянула руку Аркену. Тот передал ей лук из горного ильма и колчан стрел с железными наконечниками.

— Рива... — начала было Велисс, но девушка резко оборвала её:

— Возвращайтесь к моему дяде. Моё же место здесь.

— Ты же ему обещала. — Велисс ещё раз покосилась на воларский лагерь и перевела взгляд на Риву.

— Он поймёт.

Увидев, как Велисс зябко обхватила себя руками, Рива чуть не расплакалась. Подойдя ближе, она крепко сжала руку советницы.

— Позаботьтесь о нём. Я вернусь, как только мы отобьём атаку.

— Очередное твёрдое обещанье? — Велисс тяжело вздохнула. Когда женщина подняла лицо, Рива заметила слёзы у неё на щеках.

— Но на этот раз я его сдержу.

Велисс в ответ лишь крепко стиснула её ладонь, потом поднесла к губам, нежно поцеловала и, не оглядываясь, спустилась по ступеням.

Рива повернулась к Антешу и Арентесу.

— Господа, я хочу ещё раз осмотреть стены.

* * *

Они напали ночью, вероятно, рассчитывая, что темнота укроет их от стрел. Надежды эти не оправдались: Антеш заготовил связки вымазанных смолой прутьев, их подожгли и сбросили со стен. В свете взметнувшегося пламени стало видно башни, они медленно катились по насыпи к городу. Позади у каждой имелся длинный навес, под защитой которого шли люди, которые толкали сооружение вперёд, двигаясь в едином ритме. Когда первая башня подползла на расстояние в пятьдесят ярдов от ворот, Антеш отдал команду стрелять. У её подножия разбились десятки глиняных горшков, затем последовал залп зажигательных стрел, воспламенивших разлитое масло.

Тем не менее башни продвинулись ещё на несколько ярдов. Изогнувшись, Рива попыталась заглянуть под навес одного из деревянных монстров и увидела ряд синхронно шагающих ног. Она наложила стрелу, натянула тетиву и тщательно прицелилась. Выстрел пришёлся по сплошной массе шевелящихся под навесом ступней, и Рива с радостью увидела, как один из людей упал, обхватив ногу. Чья-то стрела тут же пригвоздила его к земле. Другие лучники последовали примеру Ривы, и вскоре за горящей башней потянулся след из раненых. Не доехав до стены целых двадцать ярдов, тура остановилась. Оттуда доносились вопли заживо горящих людей. Башня дрожала, словно огромное кровоточащее животное: солдаты пытались спастись, прыгая вниз, но большинство, не успев пробежать и нескольких ярдов, падали под ударами стрел. Вот монстр дёрнулся и умер: пожранный огнём деревянный каркас начал рассыпаться, верхушка башни рухнула под радостные крики защитников города.

— После будем праздновать! — гаркнул Антеш, показывая на следующую туру, которая пыталась объехать свою погибшую товарку. — Приготовить зажигательную смесь!

Вторую башню постигла участь первой: она загорелась и обрушилась, не успев доехать до стены, а находившиеся в ней солдаты были тут же расстреляны из луков. Несколько человек сиганули в реку, надеясь спастись в воде от железного дождя. Третью башню врагам удалось подтянуть ближе всего, до стены оставалось каких-то десять ярдов, затем она загорелась, а стрелы довершили начатое.

— Лестницы! — раздалось откуда-то слева.

Рива взглянула вниз и увидела несколько сотен солдат, бегущих мимо башен, с лестницами в руках. Добежав до конца дамбы, они разделились на две группы. Сотни были сражены стрелами, но остальные упорно продолжали приближаться к стенам. Достигнув цели, они подняли лестницы и полезли вверх, не обращая внимания на убитых товарищей. «Варитаи, — вспомнила Рива слова Велисс. — Солдаты-рабы, лишённые собственной воли».

Слабый свист заставил Риву пригнуться — над самой её головой пролетела стрела. Соседу повезло меньше, другая стрела вонзилась ему в щеку, он покачнулся и рухнул со стены. Рива рискнула выглянуть. В конце дамбы стояла плотная группа бойцов, вооружённых мощными луками. Они с нечеловеческой скоростью и точностью стреляли по осаждённым. Подобно солдатам на лестницах, эти не выказывали ни малейшего страха.

Собрав несколько дюжин лучников, лорд Антеш приказал им приготовиться, скрывшись за стеной, чтобы потом встать и разом выпустить стрелы по воларцам. И вот рой железных жал понёсся на врагов. После нескольких таких залпов воларские лучники уже лежали на земле. Варитаи, штурмовавшие стены, тоже были рассеяны. Никто из них так и не смог взобраться выше, чем до половины лестницы. Их расстреляли, затем оттолкнули лестницы от стены, и те рухнули на кучу трупов.

Оставшиеся четыре башни то и дело увязали в нагромождениях трупов, попытались обогнуть горящие останки первых двух, но вынуждены были остановиться.

— Цельтесь тщательнее, братцы! — прокричал лорд Антеш лучникам. — Нечего зазря бить зажигательными!

Спустя короткое время все четыре монстра уже горели, а оставшиеся в живых солдаты бежали прочь. Защитники громко улюлюкали им вслед. Мужчины в восторге потрясали луками и, радостно крича, хлопали Риву по плечу.

— И ничего особенного, правда? — спросил её Аркен.

Лицо парнишки было перепачкано копотью, за спиной болтался опустевший колчан. Подойдя к зубцам стены, Рива посмотрела вниз, на тела, покрывавшие узкую дамбу вокруг города. Там были не только мёртвые, но и раненые. Они пытались ползти к своим, их стоны заглушала суматошная радость защитников. «Рабы. Выброшены на ветер, как медяки в запальчивом споре». Она перевела взгляд на бесчисленные костры воларского лагеря. Где-то там находился тот, кто руководил этим бессмысленным спектаклем. Сейчас он наверняка тоже смотрел на остатки произошедшей бойни и строил планы на завтра. Рука покалывала в том месте, где Велисс коснулась её губами. Рива только сейчас заметила это странное покалывание.

— Я иду во дворец, — сказала она Аркену. — Позови меня, когда начнётся следующий штурм.

* * *

Она застала дядю Сентеса в дурном расположении духа, хотя в голову ей закралось подозрение, что это скорее связано с кривоносым священником, который в данный момент стоял перед владыкой, чем с её нарушенным обещанием.

— И что это должно означать? — сварливо произнёс лорд Мустор, потрясая листом пергамента перед носом священника. Велисс успокаивающе положила ему руку на плечо.

— Слова Святого Чтеца вполне однозначны, милорд, — ответил священник, бросив опасливый взгляд на подошедшую Риву. — Отец Мира одарил его способностью проникать в самую суть вещей, что и позволило Чтецу уразуметь причину нынешнего бедственного положения. Наши неисчислимые грехи навлекли на нас Отеческий гнев, и нечестивые бестии под стенами города есть кара Его.

— «Отец Мира всевидящ, всезнающ и всепрощающ, — процитировала на память Рива. — Единственное Его наказание есть отречение от Его любви».

Не глядя на Риву, священник продолжал, обращаясь к владыке фьефа:

— Милорд, нам всем надлежит покаяться перед Отцом в наших грехах и заслужить тем самым его прощение. — Он пристально посмотрел на Велисс. — Во всех наших грехах. Этот город построен в честь величайшего пророка Отца, однако мы впустили безбожников в его стены...

— Этот ваш Чтец, — оборвал священника лорд Мустор, с его нижней губы свесилась ниточка слюны, — он засел в своём соборе и строчит всякую чушь, не снисходя к мольбам о помощи от людей, которые защищают сейчас город от рабства и смерти!

Он поперхнулся, сморщившись от приступа боли. Рива погладила его по спине и мягко вынула пергамент из дрожащей руки.

— «Всех еретиков, находящихся в этом городе, надлежит предать Отеческому суду, — прочитала она, медленно подходя к священнику. — Святой Чтец самолично взвесит их признания в любви к Отцу. Любой, кто не сможет или не пожелает отречься от своих еретических воззрений, будет выслан за стены к своим безбожным собратьям».

Она смерила священника взглядом. Тот отвёл глаза и надменно вздёрнул свой перебитый нос.

— И это, по-вашему, должно нас спасти? — спросила она.

— Слова Чтеца предназначены были только для владыки фьефа...

Он дёрнулся, как от удара, когда Рива разорвала пергамент надвое и швырнула на пол.

— Пошёл вон, пёс, — сказала она. — И если ты ещё раз заявишься надоедать моему дяде болтовнёй этого старого дурака, ты на своей шкуре узнаешь, что сделают безбожники, стоящие у наших стен, с такими святыми ослами, как вы двое.

Священник хотел было что-то ответить, но прикусил язык, развернулся и пошёл к выходу.

— И передай своему Чтецу, — крикнула она ему в спину, — что, когда всё закончится, ему многое можно будет простить, если он назовёт имя того отродья, которое меня воспитывало.

* * *

— Это было ужасно, да? — спросила Велисс.

Они сидели в библиотеке вдвоём, пока её дядя отдыхал в своей спальне. Визит священника потребовал от него долгих речей и слишком утомил владыку: ему пришлось принять настойку красноцвета. Велисс дежурила у его постели, пока он не заснул.

Рива сняла кольчугу, удивившись тому, как провоняла потом её одежда всего за несколько часов. Она лежала на кушетке у камина, а Велисс сидела напротив, глядя так пристально, словно пыталась рассмотреть скрытую рану.

— Мы отбили атаку, — ответила девушка. — Штурм дорого им обошёлся, но завтра они вернутся.

— Я видела много крови, — сказала Велисс. — Да и самой приходилось её проливать, но войны я ещё не видела.

Рива вспомнила о раненых варитаях, ползавших внизу, в то время как тысячи людей на стенах радовались их смерти.

— Да, это было ужасно.

— Тебе не следует драться, Рива. Ты нужна этим людям, и незачем рисковать...

— Я должна. И я буду. — Она твёрдо взглянула в расстроенное лицо советницы, внезапно осознав, что улыбка Велисс ей нравится гораздо больше. — Извините, я наговорила вам кучу всякого... Всяких грубостей.

— Ничего, мне случалось слышать вещи и похуже. Сука, блудница, лгунья... Шпионка. При том что все это правда. Так что не беспокойся о моих чувствах, детка.

— Зачем же тогда вы остались? Сейчас могли бы быть далеко отсюда, да ещё и при деньгах.

— Я просто не могу сейчас его покинуть.

Рива села, потирая ноющую руку. Натягивать лук из горного ильма было трудно, но в горячке боя она не замечала боли.

— Как давно вы уже вместе?

— Мы встретились в Варинсхолде много лет назад, твой дядя гостил при королевском дворе. Он был аккуратным и щедрым клиентом, поэтому, когда ему пришло время занять кресло владыки, я по нему скучала. Два года спустя обстоятельства... вынудили меня покинуть Варинсхолд, и я подумала, что встречу здесь тёплый приём — или хотя бы раздобуду малость денег и уеду за границу. Он оказался гораздо щедрее, чем я надеялась, к тому же охотно принимал мои советы.

— Могу ли и я рассчитывать на них, когда придёт моё время?

— Думаю, ты и сама понимаешь: я сделаю все, о чём бы ты ни попросила, дорогая, — мягко проговорила Велисс, глядя ей в глаза.

Рива отвернулась, сосредоточенно растирая мышцы.

— Твой дядя и я... — продолжила советница. — Мы... уже давно не вместе. Выпивка повлияла не только на его печень, а мои, как бы это выразиться, личные интересы всегда лежали вне профессиональной деятельности. Интересы, которые твой дядя мне позволяет удовлетворять, с должной осмотрительностью, разумеется. В общем, измены не будет, если проблема в этом.

«Грязная, забывшая Отца грешница...»

— Книга Разума повествует, что Отец создал мужчин и женщин, чтобы они любили друг друга, и их любовь — это отражение Отцовской любви к человечеству. Книга Законов гласит, что брак — это союз мужчины и женщины. Книга Страшного Суда определяет любое осквернение этого союза как грех против Отцовской любви.

— Все это просто слова, дорогая, — возразила Велисс. — Куча старых слов. Я же насквозь тебя вижу, Рива. Я вижу, куда смотрят твои глазёнки, как бы ты ни пыталась это скрывать.

Рива потёрла тыльную сторону ладони, пытаясь унять внезапно вернувшееся покалывание.

— Он пытался выбить это из меня, — прошептала она, прикрыв глаза. — Но оно въелось слишком глубоко, словно грязь, которую нельзя смыть.

— Грязь? — Велисс села рядом, положив руку ей на бедро, и покалывание тут же превратилось в жжение. — Никакая это не грязь. Это — прекраснейший дар.

Она почувствовала лёгкое и тёплое дыхание женщины на своей шее, её губы словно обжигали кожу.

Дверь с грохотом распахнулась. Рива вскочила, вывернувшись из объятий Велисс. В комнату ворвался Аркен с воплем:

— Они идут!

* * *

На сей раз воларцы использовали щиты. Сбили вместе широкие доски и, подняв их над головой за столбики на углах так, чтобы под ними могли укрыться десять варитаев, побежали к стенам своим неестественно размеренным шагом. Всходило солнце, приподнимая завесу ночи над боевым порядком воларской армии. Рива оценила численность первой волны в три тысячи человек. Антеш приказал своим стрелять по флангам — вместо того чтобы бесполезно расходовать стрелы на щиты. Его лучники разили с беспощадной точностью: по меньшей мере пятая часть атакующих была выведена из строя. Солдаты валились на дамбу как подкошенные и скатывались в реку.

Добравшись до стены, они ударили сразу в трёх местах. Под прикрытием щитов, по которым тут же загрохотали камни, подняли осадные лестницы. Рива вертелась ужом, выпуская стрелу за стрелой то в солдата, имевшего неосторожность высунуться из-под щита, то в ползущего вверх по лестнице врага. Она стреляла в нападавших, подождав, пока те не поднимутся на добрых двадцать футов над землёй, и те летели вниз, иногда точно на головы своих товарищей. После того как число сражённых ею врагов перевалило за шесть, ей надоело считать.

Прибежал какой-то человек с западной стены.

— Милорд! — обратился он к Антешу. — Взгляните на реку!

Антеш бросился к бойнице, за ним — Рива с Аркеном. К западной стене приближались косяки огромных плотов, плывшие по тёмным волнам Железноводной. Каждый нёс на себе воларцев, которые под защитой щитов толкали плоты к берегу с помощью длинных шестов. По беспорядочным рывкам Рива заключила, что это плывут свободные солдаты, а не варитаи. «Скоро они станут свободными трупами», — мелькнула мрачная мысль.

— Рассредоточьте людей, — приказал Антеш сержанту дворцовой гвардии, командовавшему этим участком. — Разбейте на группы по десять человек и распределите плоты между ними. Пусть метят в гребцов.

Когда плоты приблизились на достаточное расстояние, была отдана команда стрелять. На подплывающих вольных мечников обрушился дождь стрел, не давая им возможности ни на миг опустить щиты.

— Получай, ублюдок! — завопил Аркен, когда его стрела сразила гребца на головном плоту.

Рива удачно сняла того, который встал ему на смену.

Плоты приблизились, и лучники усилили напор, метя в бреши между щитами. Головной плот поплыл прочь, подхваченный течением, щедро разбрасывая вокруг себя тела, которые тут же поглощала быстрая река. Та же участь постигла ещё два плота, однако прочие сумели добраться до берега, хотя в рядах солдат зияли значительные прорехи.

Выбравшись на сушу, вольные мечники кинулись к заранее назначенным участкам стены, теряя все новых товарищей. Однако их было слишком много, и вскоре лестницы уже выросли у стен. Среди мечников оказались и лучники, они в свою очередь стреляли в защитников, особенно там, где стояли лестницы. Рива увидела, как убили двоих, пока они пытались оттолкнуть одну из лестниц шестом.

— Гони на стены пикинёров, — приказал Антеш сержанту дворцовой гвардии, когда масса воларцев принялась карабкаться вверх.

Выпустив последнюю стрелу, Рива пригнулась, даже не проверив, попала ли она в цель, и подбежала к сержанту, распределявшему своих бойцов. Аркен держался рядом с ней. Риве так и не удалось сносно обучить его бою на мечах, и мальчик вооружился секирой, найденной в арсенале.

Антеш продержал на стене лучников, собравших обильную жатву среди воларцев, так долго, как только мог. Но потерял слишком многих и скомандовал отход. Подойдя к Риве, он положил свой лук на внутренний парапет и сказал, вытягивая меч из ножен:

— Пришла пора и нам поплясать, госпожа.

Девушка пристроила свой ильмовый лук рядом.

— Я все хотела расспросить вас о нем. — Она постучала пальцем по резному древку.

— Ничего, завтра поговорим, — ответил Антеш с лёгкой усмешкой.

Первый воларец, добравшийся до бойницы, оказался дюжим детиной со смуглой свирепой физиономией под низким железным шлемом. Вопя что-то от ярости и ужаса, он перевалился через парапет. Рива рванулась вперёд, поднырнула под размашистый удар воларца, прокатилась низом, вскочила на ноги и вонзила меч под подбородок врага. Надавила, разрезая ему язык и нёбо, проткнула мозг. Резко выдернула клинок, развернулась и рубанула по морде следующего воларца, выросшего над стеной. Тот заорал и рухнул на остальных, увлекая их вниз в своём смертельном падении.

Воларцы лезли уже со всех сторон, копейщики с исступлёнными криками кололи и протыкали их, стена превратилась в клубок дерущихся людей. Внимание Ривы привлёк один из нападавших. Ловко сразив пикинёра, он врубился в свалку, держа в каждой руке по короткому мечу. Трое защитников один за другим пали под его ударами. Доспехи этого воина отличались от доспехов прочих воларцев: они были не столь тяжелы и оставляли открытыми руки, за исключением лишь наручей на запястьях. Шлема на бритой голове не было. Ни малейшего признака эмоций не отражалось на его лице, когда он дрался, отступал на шаг, избегая ударов, или наносил их сам — он бился со скоростью, недоступной простой смертному.

Не слушая предупреждающего крика Ривы, Аркен с воплем бросился на мечника с секирой. Опытный противник лишь поднял над головой скрещённые мечи, парировал выпад, а затем пнул мальчишку в живот. Тот выронил оружие и рухнул на спину. Рива кинулась на воларца, уже готового нанести смертельный удар, и легко задела его по щеке, заставляя отступить. Не выказывая удивления и игнорируя кровь на лице, воин мгновенно развернулся и напал на девушку. Первый меч целил ей в голову, второй — в живот. Рива крутанулась, одним отвесным движением отбивая оба клинка, потом внезапно упала на колено и круговым ударом рассекла ногу воларца выше щиколотки. На его икрах оказались толстые поножи, так что порез вряд ли был опасен. И действительно, словно не заметив раны, воларец с размаху опустил меч ей на голову. Но остриё чиркнуло по граниту — девушки там уже не было. Извернувшись, Рива вскочила на ноги и рубанула врага по шее.

Оба меча со звоном упали на камни. Воин рухнул на колени, дёрнулся, повалился лицом вниз и затих.

Переведя дыхание, Рива поискала взглядом Аркена. Паренёк стоял среди защитников крепости и смотрел на девушку, держась за грудь. Воларцев на стене больше не было. Рива подошла к парапету и посмотрела вниз. Враги бежали: кто прятался за щитами, пытаясь добраться до дамбы, другие просто неслись куда глаза глядят, не разбирая дороги, и падали, сражённые стрелами.

— Похоже, у нас передышка... — начала Рива, оборачиваясь назад, и замолчала.

Все мужчины, опустив головы, стояли на коленях. Рива огляделась, ожидая увидеть своего дядю на стене, но владыки здесь не было. Все, включая Антеша и Аркена, опустились на колени перед ней, Ривой.

— Вот только этого не надо, а? — жалобно проговорила она.

* * *

Весь остаток утра Рива помогала перетаскивать раненых во временный госпиталь, организованный братом Гарином на постоялом дворе неподалёку от ворот. Сам брат вместе с двумя целителями из Пятого ордена — пожилой женщиной и мужчиной средних лет — неустанно зашивал раны и накладывал лубки на переломы, зачастую спасая людей от неминучей, по мнению Ривы, смерти.

— Взгляните! Возможно, это вас заинтересует, юная госпожа, — подозвал её Гарин.

Взяв какой-то инструмент, он подошёл к лучнику — тому самому, которому прошлой ночью стрела угодила в щеку. Древко уже удалили, но наконечник крепко засел в лицевых костях. Парню дали внушительную дозу красноцвета, но он все равно постанывал от боли, не сводя испуганных глаз с инструмента в руке Гарина.

— Он называется ланцетом Мустора, в честь вашего покойного батюшки.

Лучник отпрянул, когда брат Гарин склонился над ним, близоруко изучая промытую, но до сих пор кровоточащую рану. Рива взяла раненого за руку и ободряюще улыбнулась.

— В честь моего батюшки?

— Именно. Всё дело в той знаменитой стреле. Она оставила рану, точь-в-точь такую, как у этого бедолаги. Наконечник застрял глубоко, и любая попытка извлечь его грозила смертью пациента. Целителю пришлось изобрести новый ланцет. — Брат поднял железяку, показывая Риве. — Видите, какая у него форма? Тонкий кончик можно подвести под остриё наконечника, а потом — р-раз! — Он провёл большим пальцем по ланцету, и тот разошёлся надвое. — Я развожу его, захватываю наконечник и быстро удаляю.

— А это не больно?

— Не больно? О Вера! — Гарин наклонился над лучником и начал осторожно вводить ланцет в рану. — Нет-нет, о боли тут речи нет. Я бы назвал это изощрённым мучением. Держите его покрепче, ладно?

Аркен нашёлся в общем зале постоялого двора, где пожилая целительница накладывала повязку ему на грудь.

— Ребра поломаны, — грустно усмехнулся мальчишка. — Хорошо хоть, всего два — и то хлеб.

— Это было глупо, — бросила Рива. — В следующий раз выбирай противника по силам.

— Там таких не было. Не суди по себе.

— Готово, — сказала врачевательница, затягивая повязку. — Я бы дала тебе флакон красноцвета, но запас у нас невелик, только для тяжелораненых.

— Во дворце найдётся настойка, — сказала Рива. — Я вам пришлю.

— Она нужна вашему дядюшке, юная госпожа.

«Столько выпить он просто не успеет», — подумала Рива и поморщилась от жестокости этой мысли.

— Он... Он не хотел бы, чтобы его подданные страдали, — ответила она и пожала руку Аркену. — Давай, отдохни как следует.

* * *

Лорда Антеша Рива застала в привратницкой. Они с Арентесом спорили о том, как расставить солдат.

— Теперь они поняли, что нападение на два участка ничего не даёт, — с нарочитым терпением внушал Антеш. — Завтра они атакуют несколько точек разом. Отец свидетель, силы для этого у них найдутся.

— Мы должны держаться, — фыркнул Арентес. — Придержать отборные отряды для контратаки на случай прорыва.

— Если они прорвутся, город для нас потерян, милорд.

Они умолкли, увидев входящую Риву. На лице Антеша появилось то же странное выражение, какое было у коленопреклонённых воинов на стене. Арентес повёл себя более сдержанно: возможно, он не верил чудным россказням.

— Что случилось, милорды?

— Владыка лучников стремится узурпировать контроль над всеми частями, госпожа, — ответил Арентес. — Между тем командование дворцовой и городской стражей поручено мне. К тому же многие из моих лучших людей отправлены на усиление занятых в обороне... непрофессионалов.

— Хотите сказать, что атаки, которые мы отразили, были пустяковыми? — издевательски произнёс Антеш, теряя терпение. — Госпожа, этот город либо устоит, либо падёт перед силой, собравшейся под его стенами. Если на нас нападут разом со всех сторон...

— Довольно, господа! — подняла руку Рива. — Вы оба в чём-то правы.

Она подошла к карте, разложенной на столе, разделявшем спорщиков. «И почему этот город такой большой?»

— Я хочу предложить вам кое-что. — Она указала на казармы, расположенные неподалёку от центра. — Держать здесь столько людей, на мой взгляд, бессмысленно. Если воларцам удастся захватить часть стены, вашим солдатам потребуется слишком много времени, чтобы добраться до прорыва и помочь вытеснить их. Однако, если разделить наши войска на четыре части, по одной на каждый городской квартал, воины смогут быстро добежать туда, где опасность наиболее велика. Мне представляется, что дворцовую стражу нужно разместить прямо здесь, у ворот, а городскую гвардию разделить на три отряда и расположить по усмотрению лорда Арентеса.

Антеш некоторое время молча изучал карту, затем вопросительно взглянул на оппонента. Тот важно огладил свою остроконечную бородку и кивнул.

— Что ж... Возможно, подобная стратегия имеет смысл. Госпожа, милорд. — Он взял со стола свой шлем и коротко поклонился. — Пожалуй, я займусь этим немедля.

— Кажись, вы пришлись ему по душе, — сказал Антеш, когда Арентес ушел. — Стоит вам появиться поблизости, глаза у него так и вспыхивают.

— Попридержите-ка язык, лорд Антеш, — сказала Рива, но прозвучало это не очень уверенно. — Каковы наши сегодняшние потери?

— Двадцать ранено, тридцать пять убито. Совсем неплохо с учётом того, сколько трупов валяется по ту сторону стены.

— Для рабовладельцев люди — мусор. Интересно, откуда в рабах такая преданность?

— Преданность и страх зачастую суть одно и то же, особенно во время войны, — сказав это, Антеш замялся. — Могу я осведомиться о здоровье владыки фьефа?

— Он умирает, — честно ответила Рива. — Хорошо, если по милости Отца ему удастся протянуть ещё месяц.

— Ясно. В самом конце он... оказался лучше многих. Прошу прощения, госпожа.

— Конец ещё не наступил. — Рива сняла свой ильмовый лук. — И кстати, вы обещали мне рассказать историю моего оружия.

* * *

— Аррен был искуснейшим мастером-лучником, который когда-либо рождался в Кумбраэле, а возможно — и во всём мире, — начал Антеш.

Они прохаживались по восточному участку стены. Риве то и дело приходилось вежливо кивать в ответ на благоговейные приветствия или делать вид, что не замечает восторженных взглядов и почтительных шепотков.

— Его дар был велик, а луки — столь совершенны, что многие утверждали, что на них — печать самой Тьмы. Я же думаю, что Аррен был просто умелым мастером, который достиг совершенства в этом древнем мастерстве. С раннего детства он начал делать луки, которые были не только мощными, но и красивыми. — Антеш поднял свой лук, показал отполированное от долгого использования древко. — Длинный лук и сам по себе мощное оружие — и, что особенно замечательно, простое, — однако Аррен привнёс в их форму изящество, стремясь украсить древко так, чтобы не повредить силе. Разумеется, его луки стоили очень дорого. Хотя, когда владыка Кумбраэля заказал у Аррена лук, тот оказался достаточно разумен, чтобы не требовать платы. — Антеш поднял глаза на лук Ривы.

— То есть он изготовил этот лук для моего прадеда?

— Да, но не один, а целых пять. Причём каждый был украшен наособицу, следуя пристрастиям лорда в литературе, музыке и всём таком прочем. Ваш, похоже, охотничий. Владыка распорядился, чтобы эти луки стали фамильным достоянием семьи Мустор, передаваемым от отца к сыну. Увы, в течение нескольких лет после того, как Янус решил присоединить наш фьеф к своему Королевству, они были утеряны. Сам Аррен погиб во время нападения на его деревню, хотя ходят слухи, что Янус распорядился взять мастера живьём — а те, кто не сумел выполнить этот приказ, были впоследствии казнены. Но что можно знать наверняка? — Антеш замолчал и привалился спиной к стене, глядя на Риву с тем же тревожным выражением, с каким раньше объявил ей имя мастера. — И вот, госпожа, вы здесь: потерянная дочь Дома Мусторов, успешно постигающая искусство войны, так же как мастер Аррен когда-то постиг искусство создания луков. И в руках у вас по какой-то удивительной случайности величайшее сокровище вашего рода. Военная жизнь, которая так часто зависит от удачи, не раз заставляла меня усомниться во всеведении Отца. Однако ваш случай, госпожа, привёл меня в замешательство.

Встав рядом, Рива посмотрела на дальний берег реки. К воларскому лагерю приближался караван: громоздкие повозки, запряжённые волами, охраняли всадники в чёрном. Через некоторое время караван остановился, один из конников спешился и подошёл к последней повозке. На мгновенье он исчез из виду, а затем показался вновь, таща за собой молодого мужчину со связанными руками. Похоже, тот о чём-то умолял всадника, который принудил его опуститься на колени. Сталь блеснула в руке человека в чёрном, и тело парня повалилось ничком, из обрубка шеи выплеснулась красная струя. Наклонившись, убийца снял с трупа кандалы, вновь забрался на лошадь, и караван продолжил свой путь, оставив мертвеца лежать на берегу реки.

— Я тоже недавно усомнилась во всеведении Отца, — призналась Рива. — Мне пришлось столкнуться с мерзостью, жестокостью и ложью... Но видела я и красоту, доброту и дружбу. Если этот город падёт, ни я, ни кто-либо другой из нас никогда больше не увидит ничего хорошего. И мне почему-то кажется, что Отец сейчас смотрит на нас. Не могу объяснить, просто так чувствую.

Рива, не отрываясь, следила за караваном, пока тот не приблизился к лагерю. Оказалось, что расположение воларцев не полностью окружено постами.

— Они не выставили караул на восточном берегу, — сказала она Антешу. — У нас же найдутся лодки, правда?

* * *

Антеш наотрез запретил Риве самой отправляться на вылазку: угрожал отказаться от титула лорда и уйти на стену простым лучником. Он снарядил тридцать отборных молодцов и дюжину лодок. Вскоре после полуночи они отчалили от северного берега. Этой ночью воларцы не беспокоили защитников города, так что всё было тихо. Лодки вернулись, подойдя на вёслах к восточной стене: они были переполнены освобождёнными пленниками, в то время как позади них горел лагерь воларцев. Ночной прилив был на стороне лазутчиков, однако враги обрушили вслед им целый шквал стрел. Тем не менее большинству удалось доплыть целыми и невредимыми, лишь последняя лодка затонула под железным дождём. Освободили больше сорока человек, из них около половины — королевские гвардейцы, остальные — кумбраэльцы, в основном совсем молодые. По бледным заплаканным лицам девушек было видно, что обращались с ними жестоко.

Риве преподнесли своего рода «подарок» — кряжистого, затянутого в чёрную кожу мужика, чьи мускулистые ручищи явно больше привыкли держать кнут, нежели носить кандалы.

Когда его вытащили на берег, он так и шарахнулся, увидев Риву. Вытаращил глаза и прошептал дрожащими губами:

— Эльвера!

— Что прикажете с ним сделать, госпожа? — спросил её тот, кто руководил вылазкой: ветеран с жёсткими глазами, знавший Антеша ещё по войне в пустыне.

— Отведите в надвратную башню, — сказала Рива. — Подождите до утра, а когда воларцы проснутся, перережьте ему горло.