Люди на стадионе одобрительно закричали, засвистели и затопали ногами. Король Калак предоставил им замечательный вариант обычного гладиаторского зрелища. Большинство пар убивало друг друга ядом или ночью кинжалом, так что народ никогда не видел как любовники - даже такие, которые постоянно ссорились друг с другом, вроде Джедры с Кайаной - сражались насмерть на арене.

Сама пара, однако, совсем не была в восторге от этого. Джедре показалось, что его сердце решило сняться с насиженного места в груди и убежать куда-то совсем в другое место, судя по тому, как оно стучало, а лицо Кайаны сделалось белее, чем обескровленная кожа на лице их недавнего врага. Они стояли, глядя друг на друга поверх лежащего между ними трупа амазонки и не говорили ничего, пока не подошли уборщики, чтобы забрать тело.

- Давай, чо стоишь, - сказал один из них, забирая меч Джедры из несопротивляющейся руки и подталкивая его в спину. - Там куча народу ждет своей очереди.

Джедра с Кайаной разрешили отвести себя обратно под зиккурат. Обычно все гладиаторы оставались там до конца игр, но на этот раз их обоих провели мимо ям с гладиаторами на другую сторону, в то место, откуда пара стражей-псиоников и солдаты Рокура должны были отвести их на гору в имение. Джедра не знал, почему сегодня с ними поступили иначе, но жаловаться не собирался.Чем меньше времени он проведет на стадионе, тем лучше.

Стадион! В его ушах все еще отдавались эхом слова короля, определившие их судьбу. Он упал на свою скамью и охватил голову руками, а Кайана сидела, уставившись в каменную стену.

Окруженный стенами огромный комплекс перед входом в гладиаторские ямы был почти безлюден. Только два псионика - пожилой мужчина и женщина средних лет - присматривали за изможденными гладиаторами, да несколько солдат лениво ходили кругами; все остальные были на играх. Джедра посмотрел сквозь пальцы на псиоников. Они почти не обращали внимания на него и Кайану, не сомневаясь, что пленники слишком устали, чтобы попытаться сбежать. Идеальное время для попытки. Не похоже, чтобы Китарак появится здесь, чтобы их спасти, а ждать следующих игр они не в состоянии. Их просто убъют за отказ сражаться.

Ему хотелось расширить свои псионоческие чувства, посмотреть, что делается за стеной, но он хорошо понимал, что он и Кайана должны напасть внезапно, иначе шансов у них нет. То есть они должны объединиться и немедленно напасть, даже без обмена мыслями. То есть надо пошептаться. То есть надо сесть поближе к ней. Джедра не был уверен, что ей это понравится, но он и не ожидал, что она вообще способна сейчас думать о побеге.

Первая вещь первой. Он сел прямо, моргнув, когда его раненая рука напомнила о себе. На этот раз никто не пришел, чтобы вылечить ее. Или они не думали, что это вообще необходимо, или не хотели терять свое время на почти покойника. Не имеет значения. Для того, что он задумал, рука ему не нужна.

- Кайана? - прошептал он, перенося свою ногу через скамейку так, чтобы цепь, сковывавшая его лодыжки, оказалась на полу.

- Мммм? - она взглянула поверх его головы, ее взгляд все еще глядел в никуда.

- Я, ну, в общем, я хочу извиниться за некоторые вещи, которые я сказал на арене.

Она не ответила, но взгляд ее прояснился, она вопросительно взглянула на него.

Он продолжал. - Я попытался рассердить тебя, застявить тебя сражаться. Но, похоже, я переусердствовал. Прошу прощения.

- Да-а, - сказала она. - Я тоже.

Джедра услышал, как один из псиоников пошевелился на своем стуле. Они, без сомнения, слышали каждое сказанное слово их нежного воркования, но если он и Кайана собираются что-то предпринать...

- Я...я могу взять тебя за руку? - спросил он.

Она, похоже, не слишком обрадовалось этой идее, но и не сказала "нет", так что он подвинулся еще ближе к ней, и обнял ее своей левой рукой, стараясь не запачкать ее одежду кровью правой.

Теперь они глядели друг другу в глаза, с момента своего пленения они никогда не были так близки. Кайана мигнула, потом слабо улыбнулась. - Я почти забыла на что это похоже, когда мы касаемся друг друга.

- И я. - Джедра опустил голову и поцеловал ее в ямочку между шеей и плечом, безошибочно ощутив под слоем пота и пыли ее собственный, присущий только ей запах. Потом он поднял голову и хотел поцеловать ее в губы, но она откинула голову назад.

- Нет.

Он остановился, его губы почти касались ее, - Почему?

- Потому что это заставит меня полюбить тебя еще больше, а я не смогу вынести этого.

- Ты не сможешь вынести свою любовь ко мне? Почему? - удивился Джедра.

Она потрясла головой. - Я не смогу вынести, если потеряю тебя.

- Ага, - сказал он, подумав о том, каким замечательным способом она показала это, и как она себя чувствовала последние несколько недель. А может быть она внезапно осознала, что у них осталась последняя неделя, для того, чтобы провяерить свои чувства. Кто может сказать, кто поймет женщин?

- Тебе не придется терять меня, - прошептал он.

- Как ты можешь так говорить? Через неделю мы будем сражаться друг с другом. - Она прижала свою голову к его груди и горячие слезы потекли из ее глаз, оставляя дорожки на пыли, покрывавшей его. - О, Джедра, что мы можем сделать?

- Послушай, - прошептал он еле слышным шепотом. - Мы можем убежать. Прямо сейчас.

Она высморкалась и взглянула на него. - Что?

- Сейчас самое лучшее время. Здесь только парочка псиоников и пара дюжин солдат. Это и есть возможность, которой мы ждали. Другой не будет. Давай сделаем это.

- Сделаем что?

Джедра опять поцеловал ее в шею, на этот раз слегка укусив за мочку уха. Едва выговаривая слова, он сказал, - Когда мы соединимся, мы первым делом обрушимся на псиоников, они не успеют отреагировать. Потом...потом я не знаю. Мы можем как-нибудь перебраться через стену, и попытаться затеряться в толпе, уходящей из города после игр. Может быть мне удастся замаскировать тебя и меня, изогнув лучи света возле нас.

- Может быть? Джедра, это звучит не слишком хорошо, а?

- Если у тебя есть идея получше, я весь внимание.

Она покачала головой, - Нет, пожалуй нет.

- Тогда вперед. Ты готова?

- Еще нет. - Она подняла голову и поцеловала его, ее губы были горячие, мягкие и мокрые от слез. Сила чувства, которое испытал при этом Джедра, поразила его. Он растворился в этом поцелуе, невольно закрыл глаза и дал на вечное мгновение увлечь себя в то место, где были только они одни и где он хотел бы провести всю свою жизнь.

- Вот теперь я готова, - прошептала Кайана.

Если поцелуй был приятным сюрпризом, то объединение сознаний стало просто сказкой. Всплеск силы, которая потекла через них, был лучше, чем они вообще помнили, а обострившиеся чувства и ощущения заставило их почувствовать себя так, как, наверное, чувствуют только бессмертные. Время послушно замедлилось, почти поползло, пока их сознания объединялись в один могучий разум. Стражники-псионики, смущенно улыбавшиеся, глядя на их поцелуи и объятия, даже не представляли себе, какая новая, невероятно могучая сила родилась у них под носом.

Джедра с Кайаной не дали им времени обнаружить это. Как только они слились, они сделали могучий выпад и обрушились на незащищенные сознания псиоников, без малейшего услия пройдя через их защиту. Им, правда, не удалось подавить рефлекторные крики тревоги, как псионические, так и обычные, но они сумели сделать их очень короткими: используя целительные способности Кайаны они погрузили псиоников в глубокий сон.

Еще до того, как спящие тела ударились о пол, они передвинули свое внимание на весь комплекс, проверяя реакцию обычных стражников. Выглядело так, как будто никто ничего не заметил и не услышал, хотя, конечно, они не были полностью уверенны в этом. Псионический крик можно было услышать в любом месте города, если бы кто-нибудь специально прислушивался.

Дверь для слуг, выходящая в большой двор комплекса охранялись меньше всех; их будет видно только из трех наблюдательных башен - одна находилась на стене, а две на задних углах всего комплекса. Это означало не больше шести стражников, ну может быть семь, если один из тех, кто ходил, окажется рядом. Не самые лучшие шансы, но это самое лучшее, что возможно, надо пробовать. Они перенесли внимание на себя и попытались подняться со скамьи Кайаны. Силой мысли они быстро разорвали свои цепи, но сразу стало ясно, что идти соединенными невозможно, слишком много сил надо было тратить на то, чтобы двигаться физически и одновременно поддерживать соединение. Для управления мышцами было необходимо разъединиться.

Давай разъединимся до тех пор, пока не выйдем за стену, сказал Джедра. Он дал возможность сознанию вернуться в тело. Он стоял, пережидая острую деперессию, которая всегда нападала на него, когда они разрывали связь, и тут его взгляд упал на двух спящих псиоников.

- Давай возьмем их одежду, - сказал он вслух. - Выдадим себя за них.

- Отличная идея. - Кайана помогла ему избавиться от его коричневой, цвета земли туники и коротких бриджей, немного смешалась, когда он оказался абсолютно голым, но не заколебалась ни на секунду. Как не заколебалась она сбросить свою грудную перевязь и набедренную повязку, чтобы одеть одежду псиоников. Джедра последовал ее примеру. Заодно они почувствовали себя еще более близкими друг к другу, чем даже несколько секунд назад. Не прошло и минуты, как они из рабов-гладиаторов превратились в уважаемых слуг, гордо носивших ливреи их благородного Дома. Обе туники были слишком широки для них - слуги благородных хорошо ели - но они подобрали складки и перевязали их кушаками на поясе.

- Иди так, как будто у тебя есть полное право быть здесь, - сказал Джедра, направляясь к двери. - Готова?

- Я привыкла быть помошником темплара, - напомнила ему Кайана. Она опять улыбнулась. Еще немного, и они сбегут.

Джедра открыл дверь и вышел наружу. Кайана шла следом за ним, вместе они пересекли двор, прошли мимо кухни и складов с продовольствием, потом прошли мимо помещений для слуг и подошли к задним воротам стадиона. Джедра сконцентрировался на том, чтобы исказить свет около их лиц так, чтобы сделать их лица неузнаваемыми. Он не мог достаточно хорошо изобразить лица псиоников, которыми они якобы являлись, но надеялся, что тот, кто рассеянно глянет в их сторону, подумает, что тепло обманывает его глаза.

Они были уже около ворот, когда чувство опасности укололо его. Кто-то заинтересовался ими, или почти заинтересовался. Он попытался понять, где это, но это была не смотровая башня со стражами, не двор позади или по сторонам от них. Остается только-

Дверь открылась и из нее вышла Шани. Дыхание Джедры застряло у него в горле, но он заставил себя вежливо поклониться и продолжать идти, как ни в чем ни бывало. Кайана сделала тоже самое, и они уже прошли сквозь ворота, когда эльфийка распознала их обман и заорала, как резаная, - Держи их!

- Бежим! - крикнул Джедра и на этот раз Кайана последовала его совету. Они оба помчались по переулку, за на ними еще быстрее бежала Шани, крича во все горло, - Побег! Стража! Рабы бегут!

Она была чистокровным эльфом, и бежала намного быстрее их. Джедра услышал, как ее шаги становятся все ближе и ближе, потом Кайана вскрикнула, когда Шани схватила ее. Он затормозил и повернулся к ним как раз вовремя, чтобы увидеть, как Шани выхватила нож из ножен на поясе и приставила его к шее Кайаны.

- Не двигайтесь, оба! - тяжело дыша приказала Шани.

Соединяемся, передала Кайана. Джедра немедленно сделал это, и они снова стали одним сознанием. Почти без усилий они вырвали нож из руки Шани и отбросили его в сторону, оторвали ее саму от Кайаны и с такой силой впечатали в стену, что у эльфийки кляцнули зубы. Пока она медленно сползала на пол, их тела неуклюже подошли друг к другу, взялись за руки и они взлетели в воздух.

В последний раз, когда Джедра летал, у него была только его собственная сила. Теперь, когда у них была их общая энергия, они перелетели через стену и устремились вверх, как стрела, выпущенная из лука.

Но внезапно, из конца переулка, подул сильный ветер, он ударил по ним, стараясь сбросить их на землю, вокруг них крутились грязь и песок, они почти ослепли, раскашлялись и с трудом дышали. Они попытались успокоить ветер, но он стал еще более бурным. Тогда они поискали его источник и увидели псионика в сторожевой башне на стене, именно он направлял ветер, который гнал их обратно за стену комплекса стадиона.

Нет! закричали они. Они не сдались, опять попытались подняться повыше, но ветер продолжал гнать их к земле, а тут на них обрушилась и еще одна псионическая сила, стараясь разрушить их объединение. Они немедленно распознали природу этой силы: множество сознаний соединились, и их объединенная воля давит на Джедру с Кайаной, подавляя их волю. Когда Джедра с Кайаной вгляделись, они сразу поняли, откуда идет эта сила, они заметили усики псионической энергии, протянувшиеся как из сторожевых башен, так и из многих зданий внутри комплекса. Похоже на то, что почти все солдаты Рокура были псиониками. Во всяком случае они стояли на страже именно сегодня, на случай, если пленники попытаются сбежать.

Как бы то ни было, их совместные усилия преодолели силу Джедры с Кайаной, огромную, но еще не слишком обученную. Вспышки света и грохот сопровождали их попытки вырваться, увы, напрасно, хватка стражников медленно но неуклонно смыкалась вокруг них, отрезая и подавляя любые усилия, и наконец они повисли в воздухе, неспособные двигаться, видеть и слышать, они попали в тюрьму, бесформенную тюрьму мысли. Их вселенная сжалась в точку, а потом с последним усилием псионики отключили их сознания.

***

Когда Джедра очнулся, было уже поздно. Он опять был прикован к стене в казарме для гладиаторов, и сам владелец поместья, Рокур, стоял перед ним, задумчиво разглядывая его. Кайаны не было ни на ее койке, ни вообще в комнате.

- Где она? - спросил Джедра.

- Она в надежном месте, - ответил Рокур. - Я решил, что она будет в другой казарме, отдельно от тебя, до вашей...э...последней встречи.

- Почему?

Аристократ улыбнулся. - Надеюсь ты не думаешь, что я собираюсь рискнуть потерять тебя еще раз, а? Во всяком случае не теперь, когда сам король заинтересовался твоим здоровьем. Он пошлет на арену меня, если с тобой что-либо случиться. Нет, я предпочитаю не рисковать и будь уверен, ты не сможешь ни убежать, ни как-то покалечить сам себя до игр.

Джедра не смог удержаться. - Если бы не Шани, мы были бы уже очень далеко отсюда.

- Нет, - возразил аристократ, - если бы она не отвлекла стражей на башне, вернувшись со стадиона необычно рано, вам не удалось бы дойти даже до ворот. Мы ожидали, что вы попытаетесь сделать что-то в этом роде.

Да, похоже на правду, учитывая с какой скорость стражники отреагировали на их побег. - Мы попробуем снова, - сказал Джедра, хорошо зная, что это глупая бравада. Потом еще одна вещь, о которой сказал Рокур, дошла до него, и он выругал себя, что не подумал об этом раньше, а теперь поздно. Был один надежный способ сделать так, чтобы им с Кайаной не пришлось драться: если бы он убил себя первым, она осталась бы жива.

Он не мог убить ее, ни при каких обстоятельствах, и не имеет значения, что хочет король. Конечно, при помощи своей оскверняющей магии Калак может превратить его во что угодно, хоть в кучу дерьма, но он никогда не будет сражаться с Кайаной и никогда не ударит ее. Так он и сказал Рокуру, но аристократ просто рассмеялся.

- Ты будешь сражаться, хочешь ты того или нет, иначе вы умрете оба, - сказал он. - А так хотя бы один из вас останется жить. Может быть, впрочем, что вы умрете оба, но в бою. - Он опять усмехнулся и добавил, - И кто знает что случится, когда ты почувствуешь, когда первый удар меча коснется твоей кожи? Может быть ты решишь, что сладкая жизнь важнее твоей драгоценной любви. - С этими словами он повернулся и вышел, оставив Джедру на попечение псионической стражи.

- Никогда, - прошептал Джедра после того, как он ушел, но семя сомнения было брошено и уже дало плоды. Действительно ли у него хватит мужества стоять на арене и смотреть, как Кайана убивает его? Или убить себя, чтобы помешать ей сделать это самой? Он не знал. Я и не могу этого знать, подумал он, пока не буду там, потому что с более трудной ситуацией в жизни я еще не сталкивался, и как бы я не пытался, я даже представить себе не могу, что подниму оружие против нее.

Спустя несколько часов появился Сахалик, веселый и улыбающийся. Он него пахло сладким, дешевым вином. Кувшин этого вина он принес с собой, и аккуратно придерживал его правой рукой, пока тяжело садился на койку Кайаны. Усевшись, он довольно рыгнул, на его лбу был свежий шрам. - Сегодня ты сражался хорошо, - сказал он.

- Я себя чувствую так, как будто выиграл битву, но проиграл войну, - мрачно проворчал Джедра.

- Ха! - Сахалик почесал еще один свежий шрам, на животе, потом хлебнул из кувшина и передал его Джедре. - Я тоже не чувствую себя чемпионом.

- Если ты здесь и говоришь со мной, значит ты победил.

- С большим трудом.

Джедра осторожно отпил. Самый дешевый, самый худший ликер. Но другого нет, а оболванить себя надо. Он набрал полный рот и осторожно выпил, стараясь не обращать внимания на запах, чтобы не закашляться.

- На следующей неделе тебя не ждет ничего хорошего, - сказал Сахалик. - Калак - зловредный негодяй, это же надо такое придумать: заставить вас драться друг с другом.

- Да, согласен.

- Мне очень жаль, что так произошло.

- Мне тоже.

Джедра передал ему кувшин и Сахалик сделал долгий глоток прямо из горлышка. - Похоже, что в этом мире ничто не происходит так, как мы ожидаем, а? - сказал он.

- Да, чаще всего, - согласился Джедра, а потом тихонько засмеялся.

- Ты чего?

- Ну, - сказал Джедра, - я уверен, что никогда ожидал, что мы с тобой будем вот так сидеть и пить вино, особенно если вспомнить, как мы встретились.

Сахалик оскалился. У него нехватало еще одного зуба. - А, это. Да, я тоже был зловредный негодяй, не отрицаю. Я так долго был вторым, а не первым, что совершенно сошел с ума, и никак не мог дождаться, когда же старый канк наконец умрет. Я командовал и сражался во всех набегах, а вся слава доставалась ему. Это глодало меня и делало меня жалким, по меньшей мере в моих собственных глазах.

- Понимаю, - сказал Джедра. Он взял у эльфа кувшин и сделал хороший глоток. На этот раз вкус был намного лучше.

- Когда я очнулся в пустыне и вспомнил, как это случилось, я просто обрадовался, - сказал Сахалик. - Ведь у меня появилась великолепная причина уйти из племени и отправиться на поиски славы. - Он покачал своей косматой головой. - Но, понимаешь, сегодня я знаю кое-что другое. Не имеет значения, насколько ты велик, силен или жалок. Всегда найдется кто-нибудь другой, кто больше тебя, сильнее или еще более несчастен. Это просто вопрос времени.

- Я тоже так думаю.

Сахалик опять рыгнул и взял кувшин. - Так ты думаешь, что племя созрело для нового вождя? - спросил он.

Джедра пожал плечами. Мысли разъезжались, было трудно сконцентрироваться на словах Сахалика, но он постарался. - Старик еще брыкается, - сказал он, - но он выглядел не слишком хорошо, когда мы видели его в последний раз. Я не думаю, что ты должен ждать, когда он умрет - он, скорее всего, сам уступит тебе титул, как только ты попросишь. Если, конечно, Джура-Дай делают такие вещи.

- Джура-Дай будут делать то, что мы захотим, - сказал Сахалик. Он отпил еще, потом сказал. - Я собираюсь вернуться назад. Я прибегу из пустыни, размахивая руками и бормоча, как полный дурак, я буду кусаться как расклинн во время полной луны, и все будут смеяться надо мной. И тогда, - он рыгнул, - когда мои худшие страхи станут реальностью, я внезапно стану мудрым старым эльфом, которого будут уважать даже воины.

- Звучит хорошо, - сказал Джедра. - Я охотно пошел бы с тобой, но ты же видишь... - он позвенел цепью на своей левой ноге.

- С удовольствием помог бы тебе убежать, если бы мог, - сказал Сахалик, не обрашая внимания на слушавших их стражников, - но в погоню за нами бросится весь город. Ваша будущая битва будет самым великим событием с того самого времени, когда Калак начал строить свой зиккурат. Все ставят на нее.

- Да ну! - Джедра взял кувшин и выпил последние капли вина. Он не знал, что сказать на это.

- Кстати, на тебя ставят больше народу, чем на Кайану. Твои шансы выше.

- Мне очень не хочется обижать кого бы то ни было, но боя не будет.

Сахалик покачал головой. - Не будь так уверен. Если вы не будете сражаться, вас обоих замучают до смерти, прямо на арене. Толпе нужны развлечения, знаешь ли.

- Безусловно боги запрещают разочаровывать толпу, - насмешливо бросил Джедра.

Сахалик не улыбнулся. - Калак вытягивает жилы из этого несчастного города, строя свой зиккурат, - сказал он. - Если он не даст народу какой-нибудь отдушины, выхода своему недовольству, будет восстание, и неизвестно, кто победит. Поэтому ты можешь быть уверен, что он устроит из тебя зрелище, так или иначе.

- Пускай, - махнул рукой Джедра, - я не собираюсь помогать ему.

- Обдумай это получше, - сказал Сахалик. Он взял кувшин у Джедры, увидел, что тот пуст и поставил его на пол рядом с койкой. - Если ты будешь сражаться, то можешь быть уверен, что хотя бы один из вас умрет сравнительно легкой и безболезненной смертью. И это будет самый лучший подарок, который ты можешь сделать Кайане, помяни мое слово.

Джедра пожал плечами. - Я не могу.

- Тогда тебе остается только надеяться, что она сможет. - Сахалик встал. - Во время наших следуюших занятий я покажу тебе, как можно убить кого-нибудь совершенно безболезнено, и как можно нанести поверхностные раны, которые заставят битву выглядеть намного страшнее, чем на самом деле. Но, боюсь, это все, чем я могу тебе помочь. - Он подобрал свой кувшин и пошел к двери, но остановился на пороге с рукой на задвижке. - Помимо рассказов, конечно. Я заставлю барда племени сочинить песню о вас, намного лучшую, чем ту, последнюю, и я пошлю его в каждый город Атхаса, чтобы он пропел о вашей трагической любви.

- Спасибо. - Джедра оперся о стену, краснея.

Теперь пожал плечами Сахалик. - Джура-Дай всегда славят своих героев.

Героев, подумал Джедра. Ха. Он никогда не хотел быть героем.

***

В следуюшие несколько дней он, однако, узнал, на что это похоже. Все солдаты и слуги шептались между собой и смотрели на тренировочное поле, без сомнения пытаясь оценить его способности и решить, на кого ставить, а между занятиями он получал порции самого лучшего мяса, которое когда-либо ел. Он думал, что к Кайане относятся так же, но аристократ сдержал свое слово; они даже тренировались в разных местах. Сахалик и Шани взялись передавать им послания друг от друга, но никто из них не мог подумать ни о чем другом, кроме "Я люблю тебя".

Когда Джедра спросил Сахалика, рассказал ли он Кайане о суете вокруг боя, Сахалик рассмеялся и сказал, - Я сильно подозреваю, что бой между вами немедленно закончится, когда один из вас ударит другого. Она отказывается поднимать оружие против тебя, в точности так же, как ты отказывался поднять оружие против нее. - Одновременно Сахалик учил Джедру - и, по видимости, Кайану, как быстро и безболезненно убить врага. К счастью, если хоть что-нибудь можно было считать счастьем в их положении, они должны были сражаться самым простым оружием: мечом и щитом, так что по меньшей мере ни одному из них не надо было убивать своего любимого человека боевой палицей. Джедра старался запомнить самые различные смертельные удары в жизненно важные органы, решив использовать самый лучший метод на себе при первой же возможности, но Сахалик уверил его, что такой возможности у него не будет. Они тренировались мягкими деревянными мечами, и даже если бы он сумел убить себя до или во время настоящего боя, Кайана будет немедленно наказана за это.

- У тебя нет вариантов, - сказал ему Сахалик однажды утром, заметив, как Джедра проверяет свой учебный меч на собственной груди. - Один из вас должен умереть от руки другого, иначе выживший будет замучен до смерти, и чем скорее ты примешь это, тем лучше будет вам обоим.

- Я никогда не приму этого, - сказал Джедра. - Должен быть путь выбраться из этой заварухи. Просто я еще не нашел его.

- Нет такого пути и не будет, - возразил Сахалик. - Ты и так прожил достаточно долго, и должен смириться с этим.

Джедра не обратил никакого внимания на его слова, - А как с моей псионической силой? - спросил он. - Смогу ли я использовать ее во время боя?

Сахалик пожал плечами. - Кто может сказать? В любом случае судьи не дадут тебе остановить твое или ее сердце. Это недостаточно кроваво. Но если ты попробуешь что-то зрелищное, с потоками крови, они могут разрешить тебе сделать это.

Что-нибудь зрелищное. Интересно, если они сольют сознания и обрушат зиккурат на стадион и дворец, будет ли это достаточно зрелищно, но он не видел, как это поможет им с Кайаной убежать. Там слишком много псиоников, которые мгновенно смогут соединиться и отсечь их, как уже и было. Если последние несколько недель в Тире и научили Джедру чему-нибудь, так минимум тому, что они с Кайаной совсем не непобедимы. У них был талант, огромный, ни малейших сомнений, и когда они использовали свою объединенную силу на полную катушку они могли делать совершенно невероятные вещи, но их можно было разделить и победить. В конце концов они самые обычные, средние люди, хотя и с не такими обычными способностями, и их можно подавить и убить, как и любого другого.

Такие идеи не приведут его никуда, он знал это, но так он мог обманывать себя и надеяться на внезапное озарение. Потому что если он ничего не придумает, не изобретет план побега, послезавтра они с Кайаной окажутся на арене друг против друга, и никто и ничто не будет в состоянии спасти их.

Если, конечно, у короля внезапно не обнаружится сердце, но так как у Калака его никогда не было, шансы на то, что оно внезапно родится, меньше нуля. Нет, они должны убежать сегодня или завтра, или все кончено. Проблема была в том, что Джедра никак не мог придумать способ, как сделать это.

***

Следующий день, последний перед боем, пришел и ушел, и ничего нового не случилось. Вечером Джедра послал Кайане весточку, спрашивая о ее планах, если есть, но ее ответ был прост, - А у тебя?

После того, как Сахлик передал эти три слова Джедре, он сел на бывшую койку Кайаны и сказал, - Хотел бы я знать, что сказать тебе. У вас есть шанс войти в историю, как самая трагическая пара влюбленных на Атхасе за все время его существования, но никто из вас не хочет даже подумать об этом. Вы оба надеятесь на чудо и строете на облаке.

Джедра пожал плечами. - Лично я надеюсь, что мы войдем в историю как самая счастливая пара на Атхасе за все время его существования.

Сахалик засмеялся. - Вот так вы оба постоянно спорите? Даже если вы выйдете сегодня ночью из Тира свободными, этого не будет никогда. Именно ваши постоянные споры завели вас с такое положение, в первую очередь.

- Не напоминай мне, - мрачно сказал Джедра.

- Извини.

Они посидели минуту в молчании, а потом Джедра сказал, - Когда мы пересекали путыню, вскоре после того, как повстречались с Китараком, на нас напал зверь, которого тор-крин называет токамаком. Идефинд. Он заставляет тебя думать, что твои самые ужасные страхи стали реальностью.

- Я сражался с таким зверем, - сказал Сахалик.

- Сейчас я угадаю, - сказал Джедра. - Ты внезапно обнаружил себя стоящим среди нарядной толпы без штанов, и все вокруг смеялись над тобой.

- Близко, - сказал эльф, саркастически улыбаясь. - Очень близко.

Джедра не улыбнулся. - Мой самый ужасный страх - я могу ранить Кайану. Каждый раз, когда я пытался напасть на эту тварь, она внезапно становилась Кайаной.

- Понял. И теперь все это наяву.

- Ага.

- Ну, - сказал Сахалик, - никто никогда не обещал тебе, что твои ночные страхи не могут стать реальностью. Похоже, что тебе доказали, что могут.

- Ха ха.

Огромный эльф слабо улыбнулся и встал. - Если ты найдешь что-нибудь, что я могу сделать для тебя, дай мне знать.

- Забери меня отсюда, - сказал Джедра.

- Сделал бы, если бы мог, - сказал Сахалик. - Поверь мне, я обнюхал здесь каждый угол, но дорога наружу идет только через арену.

- Должна быть другая дорога, должна, - сказал ему Джедра. - Просто я еще не нашел ее.

Сахалик посмотрел на псиоников, как всегда сидевших в центре комнаты и устало слушавших их разговор, - Хорошо, - сказал он, - но если ты наконец найдешь ее, не кричи об этом во все горло. Они далеко не так симпатичны, как я.

Нет, конечно нет, подумал Джедра, в очередной раз поражаясь превратностям судьбы, превратившим Сахалика в друга, а Кайану в противника на арене.

Всю ночь Джедра не спал, стараясь разработать способ не драться и сбежать, но когда настало утро он не стал умнее. Мальчишка-слуга принес его завтрак, но он не смог съесть ни кусочка. Он стоял около забранного решеткой окна и смотрел, как небо становится все светлее и светлее, чувствовал, как воздух нагревается, пока за ним не пришли стражники, чтобы отвести его на игры.

Вместе с ними пришел Сахалик и помог Джедре одеть его кожаную броню. Он и сам был вооружен как для битвы, но пожал плечами, когда Джедра спросил его об этом.

- Сегодня мой последний бой, - сказал он. - Меня уже записали на него, когда я сообщил Рокуру, что ухожу, ведь все равно мне пришлось бы задержаться на неделю, чтобы потренировать вас обоих, так что я решил получить последние деньги, раз уж я здесь. Может быть они помогут вернуть в племя Джура-Дай более лучшие времена.

- Будь осторожен, - сказал ему Джедра. - Эти времена никогда не настанут, если ты останешься на арене.

Сахалик оскалился и хлопнул его по спине, - Да, Мамочка.

Шани не было с ним; по всей видимости она была с Кайаной. Джедра дал Сахалику и стражникам, как обычным, так и псионическом, провести себя на стадион по улицам Тира. По пути он старался выпустить хотя бы лучик своей псионической силы, чтобы проверить, нет ли каких-либо слабостей в щите, отрезавшем его, но, увы, слабостей не было, они не разрешили ему даже это, самое простое, использование силы. Он ощущал их присутствие как одеяло, окутавшее его с головы до ног.

Остальные гладиаторы встретили его радостными приветствиями, когда он вместе со своим эскортом вошел помещение под зиккуратом. На этот раз его повели не в ямы для рабов, а в отдельную камеру, даже не в яму, из которой он мог видеть все игры. Кайаны по-прежнему было не видно, помещение, в которой гладиаторы ожидали своего боя, была огромно, и массивные колонны, поддерживавшие основание зиккурата, не давали разглядеть его всего. Он мог видеть только на несколько футов от себя, его псионические возможности контакта были отрезаны, так что он не смог ничего узнать.

Так как их бой был главным блюдом сегодняшнего дня, они должны были сражаться почти самыми последними. Из своей комнаты-камеры Джедра смотрел, как гладиаторы выходили на арену, но только половина из них возвращалась обратно. Чаше всего бой длился до тех пор, пока оба противника не покрывались кровью с головы до ног и едва не падали на арену, но было и несколько быстротечных поединков, закончившихся менее, чем за минуту. Даже смертельное оружие не способствовало долгим битвам, при условии, что противники стоили друг друга, а чиновники старались подбирать бойцов близких по мастерству, насколько это было возможно, но случалось, что один из гладиаторов превосходил другого, и тогда он давил своего врага без пощады.

Джедра обнаружил, что смотрит на это кровавое зрелище с восхищением, смешанным с ужасом. Крики и вопли толпы слились в неумолкаемый звон в его ушах, а удары, нанесенные и отраженные, стали фигурами странного послеполуденного танца, танца смерти. Фигуры прерывались, ненадолго, когда новые партнеры выходили на арену, но танец продолжался без остановки, смерть никогда не спит.

Сахалик вырвал его из полубессознательного состояния. - Вы следующие, - сказал он, пока стражник отпирал его камеру. Еще пять стражников и три псионика стояли наготове. Сахалик передал Джедра короткий меч и маленький щит, и, как только Дждра сжал рукоятку меча, он почувствовал, как псионическое одеяло сомкнулось вокруг его ладони. Они не собирались давать ему возможность использовать меч против себя самого.

Некоторые из других гладиаторов пытались его подбодрить грубыми шуточками типа, - Покажи ей кто в доме командир! - или - Сбей с этой бабы спесь вместе с головой! - Джедра не обращал внимание ни на кого, ища глазами Кайану. Где же она?

Там. Вынырнула из-за колонны примерно в пятидесяти футах от него, рядом с ней ее собственные стражники. Сердце Джедры подпрыгнуло при виде ее, но она выглядела такой маленькой и несчастной, но он спросил себя, а не собирается ли она уморить себя голодом. У нее было точно такое же оружие и такая же броня, как и у него, плюс пластины меди на груди. Как всегда, она была прекрасна, в его глазах. Кайана, передал он ей, даже не думая о возможном наказании.

Джедра, передала она, я люблю - но псионики не дали ей закончить. Шит вокруг Джедры стал плотнее, отрезая его от нее и от любого другого.

Когда чистильщики вытащили с арены очередное тело и посыпали кровавые пятна свежим песком, глашатай вышел в центр арены и громко объявил, - А теперь настал момент, которого вы все ждали, особый поединок, который придумал наш великий и могучий, прославленный Король Калак. Я представляю вам ссорющуюся пару, колючую парочку-.

Все его дальнейшие слова потонули в реве толпы. Сахалик пихнул Джедру в бок и проорал ему в ухо, перекрикивая рев, - Помни, чему я учил тебя: несколько поверхностных ран, чтобы удовлетворить толпу, а потом чистый удар в сердце. - С этими словами он подтолкнул его к выходу на арену.

Одновременно Шани толкнула Кайану, заставляя ее выйти на арену. Но вместо того, чтобы идти в центр, они повернулись друг к другу, и встретились у самого входа, на глазах у многих тысяч зрителей. Они обнялись так, что затрещали кости, мечи и щиты полетели в стороны, из их глаз полились слезы, промочившие все и вся. Они поцеловались и мгновенно соединились, но псионики были на чеку и уже в следующее мгновение оторвали их друг от друг, сначала псионически, а потом и физически. Зрители увидели только то, что сначала они прыгнули друг к другу, а потом отпрыгнули, и решили, что это первое проявление их знаменитой любви-ненависти.

- Она сунула ему под ребра, - крикнул кто-то.

Стражники пиками заставили их выйти из-под зиккурата и выти на арену. Когда Джедра с Кайаной вынуждены были выйти в центр, глашатай жестом призвал толпу к молчанию и выкринул, - Слушайте слова вашего короля!

Калак встал во весь рост на своем балконе, на противоположном конце арены, одетый, как всегда, в золотую мантию. На таком расстоянии его фигура казалась совсем крошечной, но его усиленный магией голос разнесся по всему стадиону. - Сегодняшний бой привлек сердца всего города, - сказал он. - Как никакой другой бой за всю историю Тира, этот ритуальный поединок зажег воображение всех супружеских пар нашего города. Какой муж не мечтает убить свою жену за пренебрежение им, реальное или мнимое? Какая жена не мечтает о том же? Многие из вас мечтают об этом, некоторые даже делают, но всегда тайно, украдкой, при закрытых дверях. И вот сегодня, наконец, семейная ссора дойдет до своего логическое конца прямо у вас на глазах!

Крик, раздавшийся со скамей, прокатился по всему стадиону, сотряс балконы и ложи, докатился до стен, но Калак поднял руки, успокаивая толпу. - Я знаю, что все поставили на этот бой, и немалые суммы. У каждого есть свой фаворит. Но некоторые, менее практичные из вас предпочли бы увидеть более счастливый конец. Меня просто завалили просьбами о пощаде, от самых скромных романтиков в трущобах до высших темпларов. Даже их тренер, знаменитый воин-эльф Сахалик, и тот просил о снисхождении для них.

Несколько разрозненных одобрительных криков послушались при упоминии имени Сахалика, но большинство неодобрительно засвистело, осуждая неожиданную сентиментальность эльфа. Джедра повернулся к Сахалику, который стоял у входа на арену с озадаченным выражением на лице. Спасибо, передал ему Джедра, пораженный тем, что эльф рискнул навлечь на себя гнев короля, пытаясь помочь им; потом, не зная, дошла ли его мысль до эльфа, поднял вверх меч, приветствуя Сахалика. Тот в ответ только недоуменно пожал плечами.

- Их просьбы не пропали даром, у вашего короля хороший слух, - продолжал Калак. - Поскольку так многие просили меня, и поскольку я милостивый король, я объявляю... - Он сделал драматическую паузу, Джедра даже услушал свое дыхание, пока он ждал слов, которые закончат этот фарс. - Я объявляю, что победитель этого боя получает свободу!

Джедра с шумом выдохнул. Он чувствовал себя так, как будто ему проткнули сердце, острой и горячей иглой. Толпа пришла в неиствовство, люди орали что-то нечленораздельное, топали ногами и махали руками, но все это было только зрелище, зрелище и еще раз зрелище. Никто из них двоих не поверил ни в какое милосердие короля. И никто на их месте, кто когда-нибудь любил, не поверил бы тоже. Самая последняя вещь, которую хотели Джедра и Кайана - получить свободу ценой жизни другого. Ужасный дар свободы, предложенный Калаком, означал только то, что выживший уйдет отсюда и будет проклинать себя и свою судьбу всю оставшуюся жизнь. И конечно этот "подарочек" должен был разрушить все их планы не сражаться, опустить руки, на что, собственно, Калак и надеялся.

Кайана взглянула на балкон и закричала, обращаясь к королю, - Может быть и тебе будет предоставлено такое же милосердие, когда придет твое время.

- Кайана! - прошептал ей Джедра. - Он может изжарить нас силой мысли в одно мгновение.

- И что это изменит? - спросила она.

Но король только усмехнулся и сказал, - Ты развеселила меня. Хорошо. Развлекай меня дальше. Пусть битва начнется! - Он вытянул руки в стороны, потом свел их перед собой. Раскат грома прокатился по арене. Глашатай повторил команду короля, хотя и намного более тонким голосом, - Начали!

Джедра взглянул на Кайану. Кайана посмотрела на него. Они стояли друг напротив друга, в пределах досягаемости мечей; если бы один из них сделал выпад, он мог бы заколоть другого, не встретив ни малейшего сопротивления. Вместо этого они шагнули друг к другу для последнего поцелуя. Вначали тысячи людей на стадионе только засмеялись над их храбростью, но они быстро соскучились и начали скандировать, - Бой! Бой! Бой!

Кайана сделала шаг назад. - Что теперь? - спросила она. Ее голос задрожал, на шее бешено билась тонкая жилка.

Джедра сглотнул. Его сердце ударяло так, что кристалл на его груди подпрыгивал с каждым ударом. - Давай покажем им зрелище, - сказал он.

- А потом?

- Не знаю! - Он отвернулся, неспособный глядеть в ее лицо, неспособный сказать слова, которые должен был сказать, неспособный даже думать о том, что будет потом. Он взглянул на трибуны, полные народу, они все ожидали кровавой битвы и торопили их, и тут его взгляд что-то зацепил. Почти не соображая, что он делает, он откинул голову назад и завыл, из его горла вылетел долгий крик горя и отчаяния, он выл и выл, пока в его легких не кончился воздух, а в горле запершило.

Толпа съела это зрелище, решив, что его псионически наказали за то, что он еще не начал сражаться. Чтобы подбодрить его, народ стал кидать на арену гнилые фрукты и куски еды. Он легко уклонялся от потока этих отбросов, но не мог уклониться он невидимых кулаков, которые били ему в спину, ни от рук, которые схватили его меч и направили его на Кайану. Стражники разрешили псионической силе толпы дойти до него.

Шум голосов наполнил сознание Джедры. Он едва не отсек их, когда знакомый голос заглушил все остальные. Послание было точно такое же, как и то, что твердили остальные голоса, - Сражайся! - но это был голос Китарака, без сомнений.

Джедра закрутилсся на месте, пытаясь найти источник голоса, но послание было слишком коротко, он не сумел. Где-то на восточной стороне стадиона; в этом он был уверен.

Китарак здесь, передал он Кайане, псионики знали, что он что-то сказал ей, но не могли подслушать их разговор. Они могли блокировать их, но тогда они блокировали бы и толпу.

Я слышала его, ответила Кайана. Он тоже хочет, чтобы мы сражались. В ее голосе прозвучало отчаяние, как если бы умерла ее последняя надежда.

Нет, возразил Джедра. Он хочет, чтобы мы выиграли время и дали ему возможность освободить нас!

В псионическом голосе Кайаны послушались нотки ее прежнего энтузиазма. Ты так думаешь? спросила он.

Уверен.

Кайана откинула кусок гнилой дыни со своего щита, все ее ноги были покрыты кожурой от разгрызенных семечек и забрызганы соком. Ну что ж, давай дадим им того, что им так хочется, прежде чем они начнут забрасывать нас камнями, сказала она поднимая меч в позицию "на страже".

Сражаясь с псионической частью зрителей, которые хотели, чтобы он немедленно зарубил ее, Джедра поднял свой меч и их клинки столкнулись. Толпа одобрительно взвыла. Потом Кайана метнулась вперед, обходя его защиту, и уколола его прямо в кусок толстой кожи, защищавший его грудь. Если бы он не надел броню, ее меч был бы уже в него в сердце.

- Эй, - крикнул он, отпрыгивая назад, удивленный до предела.

- Ты же не думаешь, что я напрасно тратила время во время тренирок, - заметила она, ехидно улыбаясь. Не дожидаясь ответа, она опять напала на него, надеясь нанести удар в живот, который он легко отбил, но она с невероятной скоростью ударила опять, на этот раз слева, и ее меч ударил в боковую броню, не прорвав ее.

Джедра с опозданием ударил в ответ, направив клинок в хорошо защищенную грудь, но она подняла свой щит и легко парировала удар.

- Ты должен был сделать кое-что получше, - сказал она. Потом, откровенно насмехаясь, заметила, - Давай, сражайся! Или ты ждешь, пока я опять все сделаю сама?

Джедра улыбнулся. Они сделают то, что надо, Китарак здесь, он спасет их, и все будет хорошо в этом мире. - Берегись! - сказал он и бросился в то, что Сахалик называл ветряной мельницей - атакой, при которой меч ударяет в низ щита, отбивает его в сторону, сам отлетает и сталкивается с мечом врага, использует силу столкновения, чтобы опять удариться о щит, и так без остановки, опять и опять, в четком ритме, все выглядело очень страшно и впечатляюще, но она могла легко предсказать и легко отбить любой удар. Посреди его атаки она била в ответ, установив свой собственный ритм, он точно так же легко парировал ее удары.

Однако зрители не дали себя обмануть, у них был слишком большой опыт. Как только они увидели поддельный бой, то почти сразу это поняли. Толпа начала свистеть, на арену опять полетели гнилые фрукты. Псионические кулаки, исчезнувшие, когда Джедра с Кайаной начали сражаться, появились опять и стали тыкать им в спины, пытаясь заставить сражаться по настоящему, и чем больше крови, тем лучше.

- Нам не обмануть их, - сказал Джедра, тяжело дыша. - Китараку лучше бы поторопиться.

- Давай сделаем что-нибудь более зрелищное, - сказала Кайана и показала, что она имела в виду: она напала на него псионически, со вспышкой света и громом. Джедра отпрыгнул назад, в его ушах звенело, он с трудом отбил последовавшую за этим атаку.

- Ха! - крикнул он, восстановившись только тогда, когда отступил еще на два шага. - Если ты думаешь, что это было зрелищно - посмотри на это. - Он сгустил воздух вокруг нее и создал маленький смерч, который закрутился вокруг нее и едва не вырвал щит из ее рук. Потом, не ощущая сопротивление псиоников, он заморозил воздух за ней и там пошел снег, а тепло отвел в небольшое место в нескольких футах от нее справа, так что в этом месте забил фонтан горячего песка, а ветер относил его частицы от них.

Толпа разразилась одобрительными криками, но Кайана только сказала насмешливо, - Подумешь. А как ты насчет этого? - Воздух замерцал вокруг нее, и внезапно ее стало две, потом четыре, восемь и они все вместе набросились на одного Джедру. Только одна из них была настоящая, но он так и не смог понять какая, пока не почувствовал, как лезвие меча вонзилось глубоко в его броню справа, под бицепсом.

- Ох! - крикнул он, выгибаясь. Она таки прорезала его кожу. Ручеек крови побежал из-под брони.

- Джедра! - крикнула Кайана. Ее копии исчезли, она бросилась к нему, инстинктивно собираясь защитить и вылечить его.

Нет, передал он ей, одновременно ударив мечом, как если бы он боялся приближаться к ней. Не разрушай эффект.

Эффект! Ты ранен!

Предполагается, что мы убиваем друг друга, сказал Джедра. Он сделал финт влево, неожиданно изменил направление атаки и ударил справа, пробил ее защиту и достал ее правое предплечие.

Я ранена! передала она.

Прости, но я должен был сделать это, передал ей Джедра. Заморозь боль, но дай крови политься немного подольше.

Толпа заорала при виде крови, но Джедра не знал, как долго он сможет обманывать ее поверхностными ранами. Он послал свою мысль к Китараку, в направлении восточных трибун, Поторопись, иначе мы слишком сильно израним друг друга.

Голос Китарака опять раздался в его голове, Тебе придется сделать это. Ты должен убить Кайану.

- Что? - крикнул Джедра вслух.

Кайана тоже услышала послание. Она опустила руки, совершенно открывшись, но не для того, чтобы дать Джедре выполнить команду их учителя, а от неожиданности.

Чтобы прикрыть ее, Джедра сотворил вспышку света, а потом, в приступе вдохновения, изогнул свет так, чтобы сотворить иллюзию, как она это сделала, но вместе дюжины копий самого себя, сотворил дюжины гигантских жуков. Они набросились на Кайану, размахивая жвалами, клешнями и щупальцами, и испуская противное, ледянящее душу жужжание, для создания которого Джедра воспользовался скрипом своей собственной брони, который он слышал при каждом движении.

Убегай от них, передал он Кайане. Это позволит нам выиграть время.

Кайана подчинилась и отступила от них, ее лицо перекосила гримаса ужаса. Она не играла; слова Китарака потрясли ее до глубины души.

Теперь Джедра сумел получше сориентироваться и нашел место, где находился тор-крин. Он взглянул в центр восточной трибуны и увидел его там, огромное тело насекомого казалось еще больше, из-за сидевшего рядом с ним дварфа, точной копии гладиатора Лотара, которого Джедра с Кайаной убили две недели назад. Джедра передал Китараку, Что это значит, убить ее? Я не в состоянии сделать это!

Ты должен, если хочешь, чтобы она убежала, ответил Китарак. Кто-то из вас должен умереть, но это не можешь быть ты, так как Калак никогда не даст ей уйти после твоей смерти, несмотря на свое обещание. Ты должен убить ее, а она в этот момент должна войти в кристальный мир, который ты носишь на-

В этот момент его голос оборвался, очевидно псионики решили, что слишком много разговоров между Джедрой и зрителями.

Джедра взглянуул на приносящую удачу безделушку, висевшую на шнурке вокруг его шеи. Ну конечно, кристалл! Кайана сможет войти внутрь и остаться там навсегда.

Джедра так воодушевился, что его иллюзорные жуки растаяли, оставив Кайану на арене, бегущую от неизвестно чего. Зрители опять засвистели и затопали нагами, опять на арену посыпались гнилые фрукты, на этот раз вместе с кое-чем потяжелей. Она старалась уклониться от них, потом подняла щит над головой и под прикрытием его побежала к Джедре.

Китарак сошел с ума, передала она. Она с яростью ударила мечом в сторону Джедры, как только оказалась рядом с ним, без сомнения для того, чтобы прекратить поток мусора, летевший с трибун. Джедра отбил ее удар, и усилил лязг мечей так, что его стало слышно на всем стадионе.

Нет, передал он. Ты сможешь прожить там и-

И стать сумашедшим, как Йонкалла? Или быть заколотой ножами в безумном городе? Это не кажется мне способом выжить. При каждом ударении в слове она делала очередной выпад, они опять бились друг против друга - на этот раз менее предсказуемо - и толпа успокоилась.

Конечно, чем менее предсказуемо, тем более опасно; Джедра получил очередную царапину - на этот раз на левой руке, и сам пару раз пробил насквозь щит Кайаны.

Но рана от меча была ерундой по сравнению с эмоциональным опустошением, которое он испытывал, так как Кайана была безусловно права. Жизнь внутри кристалла была жалкой имитацией настоящей жизни; если это все, что Китарак мог предложить им, это означало, что он ничем не мог помочь им.

Зрители оставались сравнительно спокойны очень недолго. Они пришли посмотреть бой не на жизнь, а на смерть, и им не хотелось смотреть на пару не слишком быстрых фехтовальщиков, время от времени наносящих друг другу мелкие раны. Этот поединок и так длился дольше, чем все остальные, и толпа начала разочаровываться в нем.

Тысячи людей, все хотевшие одного и того же, вместе были слишком сильны, чтобы псионики могли их полностью контролировать. Джедра почувствовал, как его руки и ноги задергались, толпа пыталась контролировать их, и он должен был быть вдвойне осторожен, чтобы не ранить Кайну по настоящему - если его рука дернется в самый неподходяший момент. Но если толпа надавит еще сильнее, хватит ли у него силы сопротивляться такой мощи...

Он взглянул на Китарака, но до того, как он успел что-то передать ему, дварф, сидевший рядом с тор-крином, приветливо махнул рукой и чей-то голос в его сознание сказал, Привет, путешественник. Мы опять повстречались. Но на этот раз я исследователь в твоем мире.

Последний раз, когда Джедра слышал этот голос, он исчез в вихре за хрустальным небом. Йонакалла, сказал он, сделав вид, что бъет Кайану в голову. Кайана, Йонакалла здесь.

Я знаю, ответила она, защищая голову своим дырявым щитом. По всей видимости бессмертный говорил и с ней. Точно, через мгновение она сказала, Ха, он по-прежнему такой же сумашедший. Он хочет - подожди секунду! Он в теле Лотара. Он ожил в теле Лотара! Она энергично махнула мечом, произнося эти слова и прорезала ему левый бок. Он почувствовал, как лезвие прорезало броню и мясо под ней.

- Ой! - закричал он, отпрыгивая. Осторожнее!

Извини, послала она, но в ее голосе не был сожаления. Он зазвучал победно, когда она сказала, Китарак прав; ты должен...сделать со мной самое худшее. Но это будет только временно.

Что ты несешь? возразил Джедра, парирую очередной удар. Смерть это смерть!

Скажи это Йонкалле. Она опять напала на него, на это раз прямым ударом, который он легко отбил, и задержалась с защитой, так что он мог бы нанести ей удар прямо в сердце. Вместо этого он отскочил и толпа засвистел.

Проклятие, сказал Кайана, я сделала это нарочно. Следующий раз используй это.

Что?

Она нахмурилась. Убей меня, идиот, или мы никогда не вырвемся отсюда живыми.

И она разорвала конракт. Ее присутствие исчезло, вроде как свеча погасла, ему показалось, что она уже мертва. Ее тело стояло, руки еще держали меч, пытаясь управлять им, но Кайаны дома не было. Зато кристалл, висевший у Джедры на шее, внезапно ожил и излучал так, как будто он и стал Кайаной. Она переселилось в него, поверив в способность Китарака каким-то образом оживить мертвое тело и вернуть ее сознание обратно, как он это сделал с телом Лотара и Йонкаллой. Очень сомнительный способ, подумал но выхода не было, она заставила его, оставалaсь только одна единственная возможность продолжать бой.

Лучше бы это сработало, с угрозой послал он Китараку, потом, смахнув с себя страхи и разочарования, отбил в сторону меч Кайаны и нанес прямой удар, пробив насквозь броню и погрузив меч прямо ей в сердце.