Но не прошло и двух часов, как они полностью разошлись во мнениях.

Солнце садилось по ту сторону залива, и они только что закончили ужинать. Чарли и Джолли уже удалились на переднюю веранду, чтобы посидеть в старом кресле-качалке с плетеным сиденьем, наблюдая за редкими судами, скользившими по воде.

Хелен, собиравшая со стола грязную посуду, посмотрела на Курта:

– Капитан, пока вы будете пахать утром, я могла бы… – Она замолкла, озадаченная странным выражением его лица. Курт покачал головой. – В чем дело?

Он подался вперед, облокотившись о стол и подперев подбородок рукой.

– Вы упустили из виду одну вещь: старый Дьюк теперь покоится в могиле.

– Ничего я не упустила.

– Как же, по-вашему, я могу пахать без лошади?

– Ну, поскольку Дьюк умер, вам придется запрячь Рейдера, – рассудительно заметила она.

Курт резко выпрямился. Отодвинув стул, он так стремительно вскочил на ноги, что Хелен от неожиданности выронила посуду, с громким дребезжанием стукнувшуюся о стол, и изумленно уставилась на Курта. В глубине его зеленых глаз сверкали опасные огоньки, на загорелой шее напряглись жилы.

– Рейдер – чистокровный конь.

– Я знаю.

– Никто не пашет на чистокровках, мэм.

– Разве? Ну, не думаю, что Рейдеру повредит, если он немного поработает, – сказала Хелен, повернувшись к нему спиной.

Курт схватил ее за руку и повернул лицом к себе.

– Рейдер не будет таскать плуг.

Хелен вырвала руку.

– Вот что, капитан. Пахота должна быть закончена. И Рейдер это сделает.

– Нет, – упрямо возразил Курт.

– Сделает, если вы рассчитываете получить деньги осенью! – предупредила его Хелен.

– Скорее я впрягусь в плуг сам, нежели запрягу Рейдера, – твердо сказал Курт.

– Но это несерьезно! – резко бросила она.

– Абсолютно серьезно, – заявил он.

Атмосфера накалялась. Курт впервые потерял самообладание. Хелен испытывала страх и в то же время возбуждение.

Глядя ему в глаза, гневно сверкавшие на смуглом от загара лице, она ощутила исходившую от него опасность. Высокая гибкая фигура Курта была напряжена до предела, и, казалось, достаточно одного неосторожного слова, чтобы эта тщательно обуздываемая сила вырвалась на волю.

Странно, но Хелен хотелось, чтобы он взорвался. Она испытывала почти неодолимое желание посмотреть, что будет, когда вся эта пугающая мощь высвободится. И гадала, что он сделает, если она зайдет достаточно далеко.

Она знала, что поступает безрассудно, но не могла сдержаться. Подступив к нему вплотную, Хелен выпалила:

– Либо вы запряжете своего избалованного жеребца в плуг и будете пахать, либо…

– Что?

– Либо… упакуете свои вещички и уберетесь с моей фермы!

Она напряглась в ожидании взрыва.

Его не последовало.

Красивое лицо Курта менялось прямо у нее на глазах. Сердитая гримаса исчезла, и внезапно Хелен увидела в нем одинокого, уязвимого мальчика, каким он был когда-то. Сердце ее болезненно сжалось.

– Прекрасно. Дайте мне двадцать четыре часа, – спокойно сказал он и зашагал прочь.

Хелен в ужасе застыла.

Она была потрясена. Не могла поверить в случившееся и сожалела о сказанном. Сдуру она велела ему убираться с ее фермы, и он поймал ее на слове. Зачем вообще она затеяла этот дурацкий разговор? Как ее угораздило поставить ему такое безумное условие? Она не оставила ему выбора! Никогда в жизни Курт не согласился бы использовать своего обожаемого скакуна в качестве тягловой лошади, и она прекрасно это знала.

Он действительно собирается уехать. Уехать и оставить ее с незасеянными полями и несжатым урожаем.

Хелен охватила паника.

Нужно остановить его, пока не поздно. Она не может допустить, чтобы он уехал.

– Капитан, постойте! – крикнула она, сбежав с крыльца вслед за ним.

Курт, успевший добраться до задних ворот, остановился, но не обернулся. Хелен поспешила к нему. Поравнявшись с ним, она схватила его за локоть. Хотела извиниться, сказать, что готова взять свои слова обратно.

Хелен судорожно сглотнула, прежде чем заговорить, но Курт, устремив на нее бесстрастный взгляд, спросил:

– Вы не присмотрите за моим сыном завтра?

– За вашим сыном… Но почему?

– Меня не будет весь день, – холодно ответил он, – у меня важное дело в городе.

И тут Хелен поняла, что он решил участвовать в скачках на окружной ярмарке и выиграть приз в сто долларов. С деньгами в кармане он сможет забрать Чарли и отправиться в Мэриленд.

Хелен лихорадочно размышляла. Любой ценой надо отговорить его от участия в скачках. Без денег Курт не сможет уехать.

– Капитан, если вы намерены уехать в город, чтобы принять участие в завтрашних скачках, забудьте об этом. – Она прерывисто вздохнула и убрала руку с его локтя. – Я не собираюсь присматривать за Чарли, пока вы будете развлекаться на ярмарке.

Курт пожал плечами:

– Тогда ему придется отправиться со мной.

– Нет! Вы не можете так поступить с ребенком! Вам хорошо известно, что люди в городе могут запретить своим детям общаться с сыном капитана-янки! Только представьте, как он будет страдать! Я не допущу этого! Вы не поедете на ярмарку!

– Ошибаетесь, – бесстрастно отозвался он. – Я поеду.

В отчаянии, уверенная, что если Курт получит призовые деньги, то непременно покинет ее, Хелен сделала еще одну попытку отговорить его:

– Я не позволю вам. Как ваша хозяйка.

– Не позволите? Я вдвое больше вас, мэм, – произнес он с легкой иронией в голосе и шагнул ближе, нависнув над ней.

Хелен пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в лицо.

– Вы правы, капитан. Но к счастью, я могу кое-что вам противопоставить.

– Вот как? Что же именно? Покажите!

– Охотно!

Хелен сунула руку в карман своей рабочей юбки, забыв, что вскоре после того, как Курт и Чарли поселились на ферме, она перестала носить револьвер. Теперь он хранился в верхнем ящике секретера.

Курт, видимо, это знал. Наверняка! Он обнимал ее в то утро, когда они скакали на Рейдере, и понял, что она больше не носит оружие.

Хелен беспомощно пригрозила:

– У меня есть револьвер. Заряженный!

– Знаю.

– Если вы сомневаетесь…

– Нисколько.

– В таком случае я…

– Вы же не станете стрелять в меня, правда? – Взгляд Курта слегка потеплел. Он коснулся золотистой пряди, лежавшей на ее разрумянившейся щеке, и тихо произнес: – Никогда не цельтесь, если не собираетесь убивать.

– Не беспокойтесь! – Она в сердцах шлепнула его по руке. – Уж если я прицелюсь в вас, то непременно убью!

– Что ж, честное предупреждение, – сказал он и, ослепительно улыбнувшись, мягко добавил: – Тем более что убийство – единственный способ удержать меня от участия в скачках на завтрашней ярмарке.