Глава 1

Сан-Карлос, территория Аризоны

Сентябрь 1872 года

Невеста плакала.

Слезы ручьем текли по ее бледным щекам. До полудня оставалось всего несколько мгновений, и она простилась с последней надеждой. Никто не спасет ее, не вернет ей свободу.

Цена непомерно высокая, но она заплатит ее, выйдет замуж за того, кого презирает и боится. Другого выхода нет.

В маленькой комнатке было жарко и душно, но Молли била дрожь. Она поднесла холодные пальцы к горлу, судорожно сглотнула и вновь подошла к единственному оконцу ризницы.

Сморгнув слезы, Молли уже в который раз взглянула на пустынную улицу.

Затем устремила глаза вдаль. Но не увидела облачка пыли, не услышала топота лошадиных копыт. Длинная прямая дорога, ведущая из Сан-Карлоса, казалась такой же призрачной, как вся жизнь Молли.

Происходящее не может быть реальностью. Белое кружевное платье, старая миссия и предстоящая свадьба – все это дурной сон. Сейчас она проснется и увидит, что он жив и лежит рядом, прижимая се к себе. Он прильнет губами к ее губам, и они будут долго заниматься любовью…

Молли крепко зажмурилась и тряхнула головой, чтобы прогнать наваждение. Потом снова открыла глаза.

Все было на месте – тихие улицы Сан-Карлоса, кружевное свадебное платье, безысходность и отчаяние. Через несколько секунд колокола миссии начнут свой роковой перезвон, и ее участь будет решена. Молли навсегда свяжет свою жизнь с нелюбимым.

Она вспомнила то лето, когда ей было всего четырнадцать. Жаркой июльской ночью 1865 года она проснулась, разбуженная топотом лошадиных копыт. Тогда, в Техасе, свершилась ее судьба. Один мужчина убил другого. Она не знала ни того, ни другого.

 

Глава 2

Маршалл, Техас

Июль 1865 года

При первом слабом отзвуке лошадиных копыт Молли Роджерс распахнула свои фиалковые глаза и пробудилась ото сна. Под старенькой ситцевой сорочкой учащенно билось сердце. Она неуклюже сползла с высокой кровати на четырех столбиках, откинув с лица спутанные золотистые пряди. Напряженно прислушиваясь, она пересекла темную спальню, выскользнула в вестибюль и поспешила к лестнице.

Пробираясь в полуночной тьме, Молли льнула к полированным перилам и быстро спускалась по ступенькам, покрытым протертым ковром. С упрямой решимостью она схватила тяжелую винтовку сорок четвертого калибра, стоявшую возле парадной двери, метнулась к высокому окну, отдернула рваную кружевную занавеску и осторожно выглянула наружу.

По подъездной дорожке скакал одинокий ночной всадник. Еще немного, и он достигнет заросшего сорняками двора.

Молли плотно сжала губы, вглядываясь в темноту, потом вскинула винтовку и выставила длинное стальное дуло в открытое окно, обхватив пальцем спусковой крючок.

У парадных ворот всадник остановил лошадь, спешился и зашагал к дому. Это был рослый широкоплечий гигант – почти такой же крупный, как ее отец. Молли без колебаний прицелилась и дала предупредительный выстрел. Пуля просвистела над головой приближавшегося незнакомца.

Корделл Роджерс услышал звук выстрела и женский вопль.

– Молли, девочка, это я, твой папа! – громко крикнул он, вскинув руки.

– Папа? – Молли опустила тяжелую винтовку. – Это в самом деле ты?

– Да, я! Молли, Сара, это Корделл. Я вернулся.

Сара Роджерс, стоя на лестнице, смотрела сверху на свою четырнадцатилетнюю дочь. Ее испуганные крики сменились возгласами радости и облегчения. Дрожащими руками она зажгла лампу и стала спускаться вниз. Корделл заключил Молли в объятия.

– Корделл, – пробормотала Сара, подняв лампу и осветив дорогое лицо, курчавые рыжие волосы, бороду и блестящие зеленые глаза. – Корделл, – повторила она уже громче.

Кордслл Роджерс посмотрел на жену, и Сара вдруг ощутила робость при встрече с этим великаном, которого она не видела долгих два года.

– Папа, я тебя чуть не застрелила! – воскликнула Молли, обвив руками отцовскую шею. – Какое счастье, что этого не произошло! О, папа!

Не спуская глаз с хрупкой белокурой женщины, которая медленно спускалась по лестнице, Корделл Роджерс сказал:

– Ты все сделала правильно, Молли. Именно так я тебя и учил.

Он выпустил из объятий дочь и шагнул к лестнице.

– Сара, любимая!

Он взял у Сары лампу, почувствовав, как дрожат у нее руки, поставил на пол и заключил жену в объятия.

Он так крепко прижал ее к себе, что пуговицы его поношенного серого мундира конфедерата впились ей в тело. Сара льнула к мужу, черпая силу и уверенность в его надежных руках.

– Слава Богу, ты дома, Корд, – радостно прошептала она. – Наконец-то ты к нам вернулся!

Корделл Роджерс нежно поглаживал ее золотистые волосы. Как сказать Саре, что они не могут оставаться в доме? Что им надо бежать, и бежать немедленно, пока не взошло солнце?

Как сказать, что его разыскивают власти – и гражданские, и военные? Что его люди, уезжавшие из Шривпорта, последней столицы Конфедерации, застрелили офицера союзнической армии, охранявшего золото, перевозимое через Луизиану. И теперь Сара должна покинуть восточный Техас и хлопковую плантацию – место, где она жила с восемнадцати лет, с тех пор, как они поженились. Все их имущество – мебель, картины, серебро, сундуки с одеждой – придется оставить.

Как сказать этой доброй душе, что им придется уехать в Мексику и остаться там навсегда?

Корделл Роджерс дождался, когда Молли уснет, и, обняв жену, осторожно сообщил ей плохие новости.

Обескураженная, Сара Роджерс заспорила:

– Но, Корт, ведь полковника застрелил не ты, значит, тебя могут простить!

Ее глаза налились слезами.

– Нет, милая. Я отвечаю за действия своих подчиненных. – Он покачал головой и устало вздохнул. – Мало того, убитый – покойный полковник Хаттон – доводился племянником военному министру Стэнтону.

– Нет! – охнула Сара, схватившись рукой за горло.

Корделл кивнул.

– У нас нет выбора. Мы должны бежать в Мексику.

Сара судорожно сглотнула.

– В Мексику? А может, мы с Молли останемся здесь? Потом, когда страсти утихнут…

– Ты не понимаешь, Сара. Вспомни, что сделал Стэнтон с Мэри Саррет. Он отправил бедняжку на виселицу за то, что, по слухам, та помогла Буту организовать убийство Линкольна. – Корделл Роджерс закрыл глаза. – Стэнтон обещал награду в десять тысяч долларов золотом за наши головы – мою, твою и Молли.

– О Боже, не может быть! – простонала она. – Мир сошел с ума.

– Прости, любимая. Когда-нибудь я возмещу тебе все убытки, но сегодня ночью мы должны уехать. Преследователи первым делом нагрянут в этот дом.

Сара вытерла слезы.

– Пойду оденусь и начну укладывать вещи.

Он кивнул.

– А я разбужу Молли, скажу, что мы уезжаем.

– Как ты объяснишь ей причину столь спешного отъезда?

– Так, как есть, – бросил он и вышел из комнаты.

Через час взволнованная Молли стояла во дворе дома и в нетерпении поглаживала бархатистую морду своей призовой кобылы по кличке Куини. Корделл Роджерс привязывал саквояжи и чемоданы к двум вьючным лошадям.

Сара остановилась в центральном холле и медленно обвела взглядом помещение. Розовато-золотой узор дорогих, привезенных из Европы обоев потускнел. Обтянутая гобеленом французская софа и такие же кресла протерлись и засалились. Люстра с синими свечами провисла и накренилась набок.

И все-таки было жаль покидать этот дом. Она в последний раз взглянула на темную лестницу. И в этот момент поняла, что ей никогда больше не спать в мягкой кровати на четырех столбиках и не стоять в уютном, залитом солнцем холле.

Сара вздохнула и пошла к дверям. Она поставила лампу на столик в коридоре, задула огонь и шагнула во мрак раннего утра.

 

Глава 3

Их путь лежал на юго-запад. Они ехали по сосновым лесам восточного Техаса и лесистым прериям центрального Техаса, по зеленым холмам близ Остина и Сан-Антонио.

Жара была невыносимой. Корделл Роджерс беспомощно смотрел на свою хрупкую жену, утомленную долгой дорогой. С каждым днем она становилась все бледнее, щеки ввалились, красивые фиалковые глаза потускнели.

Он знал, что сердце жены разбито – по его вине. Утешало лишь то, что не он нажимал на спуск. Однако он поклялся никогда не прекращать борьбу и спланировал нападение на янки. По его приказу полдюжины повстанцев захватили груз с золотом и встретились с генералом Джо Шелби.

Широкие плечи Корделла Роджерса поникли, он устало поерзал в седле.

Полковника-янки застрелил лейтенант Джеффри Батлз, но командиром был он, Роджерс. Лейтенант Батлз – хороший, верный солдат. В Фредериксберге он спас ему жизнь. Корделл не мог винить в случившемся Батлза.

– Мама, папа, смотрите, Рио-Гранде! – воскликнула Молли, приподнявшись в седле и взволнованно показывая на реку.

– Рио-Гранде, милая, – обратился Корделл Роджерс к своей измученной жене, надеясь увидеть ее улыбку.

И Сара Роджерс, обернувшись, вымученно улыбнулась.

– Переправившись через эту реку, мы навсегда покинем Техас, – печально проговорила она. И голос ее дрожал.

– О, милая, мы отлично заживем в Мексике! Вот увидишь. Максимилиану нужны опытные офицеры для его Французской империи. – Роджерс остановил свою лошадь рядом с лошадью Сары. – Говорят, императрица Карлотта – чудесная, умная женщина. Вы с ней подружитесь. Через несколько недель ты сможешь проводить время в уютном дворце Чапультепек.

– Да, конечно, – подхватила Сара с напускным воодушевлением. От долгой езды у нее болела спина и горело лицо. Она сомневалась, что сможет осилить дорогу до Мехико. – Послушай, Корд, не могли бы мы остановиться? Я немного устала.

– Да, любимая. Мы переправимся через реку и устроим привал. Как тебе эта идея?

– Отлично, – откликнулась Сара. Ей не хотелось, чтобы муж за нее волновался.

Она любила Корделла и не корила его за то, что по его глупости ей пришлось покинуть родину. Там она, еще маленькой девочкой, коротала долгие летние дни, сидя под дубом на отцовской ферме и читая стихи со своим другом Нейпиром Диксоном. А в семнадцать лет на балу встретила молодого красивого рыжеволосого офицера и страстно влюбилась в него, как только он впервые коснулся ее руки.

Молли же, в отличие от матери, пребывала в самом радужном настроении. Любознательная, с мальчишескими ухватками, она без сожаления оставила их испорченную войной хлопковую плантацию и отправилась в путешествие, не разделяя маминой меланхолии. За пять недель дороги она получила больше удовольствия, чем за все свои четырнадцать лет.

Они проехали свыше четырехсот пятидесяти миль, но не покрыли даже половину расстояния до Мехико. Молли надеялась, что они проведут в пути еще несколько месяцев. Ей нравилось скакать верхом, стрелять дичь, скрываться от дикарей-индейцев и американских властей. Узнай об этом ее подруги – позеленели бы от зависти.

К черту дворец Чапультепек и роскошные асиенды! Ей нравились простор и ничем не сдерживаемая свобода. Нравилось спать под звездами.

Летнее солнце спускалось за горизонт, когда Молли перевела свою породистую лошадку через мутную Рио-Гранде и поднялась па травянистый берег, издав громкий крик радости. Теперь янки се не поймают! Сегодня ночью она, Молли Луиза Роджерс, будет спать в чужой стране!

Впрочем, она сильно сомневалась, что волнение даст ей уснуть в эту первую ночь в Мексике.

– Лейтенант, вам надо поспать.

Медсестра в халате и шапочке шагнула к кровати. Лампа в ее руке освещала длинную и узкую больничную палату военного госпиталя, где вдоль белых стен тянулись кровати, занятые ранеными солдатами.

Медсестра поставила лампу на прикроватный столик и заботливо укрыла белой простыней широкие плечи стройного темноволосого мужчины.

– Уже полночь, лейтенант. Засыпайте.

– Хорошо, мэм, – отозвался лейтенант Лу Хаттон.

Но сон не шел к нему. Он должен найти южных повстанцев, убивших его отца.

– Я дам вам обезболивающее, лейтенант, – сказала медсестра и с улыбкой откинула с его потного лба влажную прядь волос.

– Нет. Мне ничего не нужно. Я в порядке, – возразил Лу Хаттон.

– Тогда спи, сынок, – сказала она, хорошо зная, что он лжет.

Этот двадцатишестилетний мужчина, лежавший в переполненном федеральном госпитале Ричмонда, был тяжело ранен. Раздробленная правая нога плохо заживала. Даже если ее не ампутируют, вряд ли он сможет ходить.

Медсестра вышла из палаты, печально покачивая головой. Этот симпатичный молодой человек уже шел на поправку, когда в госпиталь приехал офицер и рассказал, что отец раненого парня, полковник Уильям П. Хаттон, сопровождавший груз с золотом, был убит конфедератами через три месяца после окончания войны.

Сердце лейтенанта было полно ненависти. Медсестра сидела у его кровати, когда Лу Хаттон узнал о смерти отца, и не могла забыть его искаженное болью лицо и его клятву.

– Если я когда-нибудь встану с этой постели, я непременно найду убийц моего отца и не успокоюсь до тех пор, пока они не предстанут перед судом.

 

Глава 4

В эту ночь Сара Роджерс не спала. Ее муж тихо похрапывал у нее под боком, рядом мирно сопела Молли. Однако Сара не могла сомкнуть глаз. Она успокаивала себя тем, что от жары с ней приключилась легкая лихорадка. Но к утру все пройдет.

На рассвете Корделл Роджерс проснулся, взглянул на пылающее лицо и блестящие глаза жены и вскричал:

– Молли, мама больна! Я поеду за доктором!

Он вновь переправился через реку и поскакал в Ларедо, штат Техас.

Доктор Тио Санчес стоял у стены телеграфа и от нечего делать разглядывал объявление о розыске преступника. Когда он вернулся в свой кабинет, к нему ворвался запыхавшийся мужчина.

Доктор Тио Санчес сразу узнал преступника, чью фотографию видел на объявлении. Под фотографией была подпись: «Разыскивается живым или мертвым».

– Доктор, вы должны поехать со мной! – воскликнул Корделл Роджерс.

– Нет, – отозвался доктор. – Вы беглый преступник, убийца. Я должен сообщить о вас…

Не дослушав, Роджерс достал свой «кольт» сорок четвертого калибра и нацелил на доктора.

– Я убью вас, если вы не пойдете со мной.

Доктор Санчес поднял руки.

– Не убивайте меня. Я семейный человек!

– Я тоже. Спасите мою жену!

Увидев Сару Роджерс, молодой доктор сразу понял, что у женщины скарлатина и она не дотянет до следующего рассвета. Он сделал все возможное, чтобы облегчить ее страдания, а потом осмотрел Молли, ища признаки заражения.

Приложив стетоскоп к стройной спине девушки, он заметил пониже талии родимое пятно в форме бабочки.

– Mariposa, – пробормотал врач.

– Что? – спросила Молли, обернувшись через плечо.

– Простите, мисс Роджерс, у вас родимое пятно, mariposa. Бабочка.

– Я знаю!

Она подтянула кверху свои расстегнутые брюки, опустила рубашку и поспешила к матери.

Доктор Санчес отвел Корделла Роджерса в сторонку и сказал ему правду: Сара скоро умрет. Он с тревогой ждал реакции рослого рыжеволосого мужчины, но Корделл лишь печально кивнул и отпустил доктора.

Санчес посмотрел Роджерсу прямо в глаза.

– Гражданский долг повелевает мне заявить о вас властям.

– Делайте что хотите. Без Сары все теряет смысл.

В полдень Саре стало полегче. Она открыла глаза, увидела склоненного над ней мужа и сказала так тихо, что ему пришлось нагнуться еще ниже:

– Позаботься о Молли и обещай, что не похоронишь меня в Мексике, а отвезешь в Техас. – В уголке ее глаза притаилась одинокая слезинка.

– Не говори глупостей, – ласково отозвался он. – Еще лет тридцать – сорок проживешь.

Она сжала его руку.

– Я люблю тебя. Где Молли?

– Я здесь, мама, – прошептала девушка, склонившись над матерью. По щекам Молли текли слезы.

– Я так тебя люблю, дорогая! – сказала Сара своей единственной дочери. – Ты умная девочка. И очень красивая. Я мечтала увидеть тебя взрослой.

– Твои мечты сбудутся, мама.

Сара улыбнулась, взглянула на серьезное лицо мужа, тихо охнула и испустила последний вздох.

В тот же день они перевезли Сару через мутную Рио-Гранде обратно в Техас, как она и хотела, и похоронили на прибрежном холме. После летних ливней быстрые воды будут петь ей свои песни, а высокие тополя шелестеть на ветру, укрывая ее последнее пристанище своими пуховыми сережками.

После смерти Сары Корделл Роджерс раздумал ехать в Мехико. Только ради жены он собирался построить новую, благополучную жизнь. А теперь не было смысла вступать в армию Максимилиана. Он уже навоевался.

Они сели на лошадей.

– Я хотел отправиться в Мехико только ради твоей мамы, – сказал он дочери. – Но сейчас у меня появилось желание найти лейтенанта Батлза. Джеффри уехал в Эрмосильо, на золотые прииски. Ты не возражаешь?

Несмотря на горе, Молли испытала прилив радости, услышав про золотые прииски. Вот это приключение! Они будут искать золото в диких краях Мексики!

– Конечно, нет, папа.

Несколько недель спустя, в середине октября, усталые, они наконец-то добралась до Эрмосильо. И когда ехали по пыльной главной улице, Молли испытала разочарование. Она ожидала, что это место будет таким же веселым и шумным, как калифорнийские городки золотодобытчиков, о которых она много слышала.

Но ее взору предстала сонная деревушка с горсткой мексиканцев, дремавших возле глинобитных домиков, надвинув на глаза сомбреро.

Они подъехали к салуну, и отец велел Молли остаться на улице.

– Салун не место для девочки, – объяснил он в ответ на ее возмущение.

– Но никто не узнает. – Она поспешно спрятала свои густые золотистые волосы под шляпу. – Я в брюках. Меня примут за мальчика.

– Тогда пойдем, – сказал он, покачав головой. – Только веди себя тихо.

Молли вступила вслед за отцом в темное холодное помещение. Когда глаза ее привыкли к полумраку, она с любопытством огляделась.

Усатый бармен шагнул из темноты и встал за длинной, грубо отесанной дощатой стойкой.

– Виски, – бросил Корделл Роджерс.

Бармен кивнул.

– А что желает сеньорита?

Молли разочаровано скривилась.

– Как вы узнали, что я девочка?

Мексиканец запрокинул голову и весело расхохотался.

– Хотите лимонаду?

– Пожалуй, – согласилась Молли и сдернула шляпу.

Золотистые локоны рассыпались по плечам, и она в тысячный раз пожалела о том, что родилась девочкой.

Участливый бармен сказал, что Джеффри Батлз обретается па прииске Бонита-Хой, в семи милях к северу от Эрмосильо. У Молли сразу поднялось настроение.

– Пойдем, папа. – Она потянула отца за рукав. – Мы успеем приехать на прииск до захода солнца.

– Еще пара минут, и уходим, – сказал он, одним глотком осушил рюмку и поставил пустой бокал па стойку бара. – Налей еще, парень.

Молли нахмурилась. До войны отец не злоупотреблял спиртными напитками.

Тем же самым октябрьским днем Лу Хаттон сидел в холодном зале ожидания вокзала Оверленд в Альбукерке, штат Ныо-Мсксико, держа свою тросточку между коленями и прислонив голову к стене. Закрыв глаза, он соображал, как подобраться к Корделлу Роджерсу, Джеффри Батлзу и другим повинным в смерти полковника Уильяма Хаттона.

Скоро Лу доберется до своего дома в Санта-Фе. Ему понадобится несколько месяцев, чтобы окончательно выздороветь и окрепнуть. Когда он опять сможет скакать верхом, непременно отправится за пятью убийцами. Нет, он не станет их убивать. Отдаст в руки правосудия, и их приговорят к повешению или пожизненному тюремному заключению.

Лу криво усмехнулся.

Не открывая глаз, он поерзал на скамье и вытянул вперед раненую ногу.

– Простите меня, сеньор, – услышал он ласковый женский голос.

Лу открыл глаза и увидел перед собой невероятно красивую девушку. Ее волосы, такие же угольно-черные, как и у него, были разделены на прямой пробор и зачесаны назад. Безупречная кожа белела словно алебастр, большие карие глаза были опушены черными ресницами. Довершали портрет маленький прямой носик и пухлые алые губы, на которых играла приветливая улыбка.

Лу так быстро вскочил с места, что едва не упал. Девушка инстинктивно протянула руку, чтобы удержать его. Кончики ее пальцев коснулись его груди, и он пожалел, что этот момент не может длиться вечно.

Юная Тереза Кастильо вскинула глаза, и сердце ее затрепетало. Перед ней стоял высокий широкоплечий мужчина в сером фраке из тонкой шерсти, ослепительно белой шелковой рубашке и элегантных брюках.

Непослушные черные пряди ниспадали на высокий лоб, над синими глазами нависали густые брови. Правильной формы нос, полные чувственные губы… Тереза Кастильо была сражена внешностью мужчины.

Она быстро отдернула руку от его мускулистой груди.

– Нет, сеньорита, – сказал Лу, наконец-то собравшись с мыслями, – это я должен извиниться перед вами: вы чуть не упали, споткнувшись об мою вытянутую ногу. Позвольте представиться, меня зовут…

– Нам все равно, сеньор, кто вы такой! – сказала низкорослая тучная женщина, шагнув вперед и взяв Терезу за руку. – Что скажет твой брат, узнав, что ты разговариваешь с незнакомым джентльменом? Пойдем сядем.

– Но я только хотел представиться… – пробормотал Лу, однако хмурая дуэнья, сверкнув глазами, увела симпатичную девушку.

Лу вздохнул и снова сел на скамью. А несколько минут спустя улыбнулся. Юная красавица и ее неприступная компаньонка садились в карету до Санта-Фе! Лу нарочно тянул время; И лишь когда кучер взобрался на козлы и взял в руки поводья, шагнул в экипаж и сел напротив двух женщин. Надо было видеть при этом их лица!

Пожилая дуэнья сидела поджав губы, в ее темных глазах читалась настороженность. Однако ее хорошенькая спутница сияла от удовольствия. Лу озорно подмигнул девушке. Она смущенно покраснела и отвела глаза.

Лу пытался заговорить с девушкой, но дуэнья, свирепо глядя на него, запрещала своей подопечной отвечать. Наконец он сдался, откинул голову назад и закрыл глаза. Однако заснуть так и не смог.

Лу Хаттон питал слабость только к одному типу женщин – хрупким, беспомощным, как новорожденные дети.

Ему приелись необузданные и беспечные дамы. Он провел не одну ночь в объятиях разведенок, избалованных дочек богачей, танцовщиц и проституток. Какое-то время он жил среди апачей и переспал с парочкой скво.

Но о девушке, сидевшей напротив, приходилось только мечтать. Красивая, утонченная, она буквально излучала невинность. Лу был уверен, что она чиста, как Дева Мария.

Шли часы.

Карета, громыхая и переваливаясь с боку на бок, катила на север. Закатное солнце золотило пейзаж прощальным светом. Лу оторвал глаза от юной красавицы и увидел, что ее строгая дуэнья заснула. Желая убедиться в том, что она действительно спит, он обратился к ней с вопросом и не получил ответа. Дуэнья спала, свесив голову на грудь и приоткрыв рот.

Он опять взглянул на юную красотку. Она улыбнулась и пожала плечиками. Лу усмехнулся и похлопал рукой сиденье рядом с собой. Тереза покачала головой.

– Сядьте ко мне, – пригласил он.

Она покосилась на спящую дуэнью, потом грациозно встала и пересела к нему поближе. Сердце Лу учащенно забилось.

Мечтая прикоснуться к ее изящной белой руке, Лу прошептал:

– Не бойтесь, я вас не обижу. Меня зовут Лу Хаттон, я из Санта-Фе. Мы можем с вами встретиться?

Девушка обворожительно улыбнулась.

– Меня зовут Тереза Кастильо. Мой брат – дон Паскуаль Кастильо из Санта-Фе. Отец отправил меня на север, к Паскуалю. Я буду жить там до тех пор, пока в Мексике не улягутся беспорядки.

– Я поговорю с вашим братом, как только мы доберемся до Санта-Фе, – заверил ее Лу, – и попрошу у него разрешения вас навестить. Не возражаете?

– Да, Лу, – отозвалась она. Он еще больше заволновался, когда услышал свое имя, слетевшее с ее губ. – Я хотела бы с вами встретиться, но хотя и посещаю нью-йоркский колледж, все же придерживаюсь обычаев моей страны. – Она опустила густые ресницы. – Мы сможем с вами увидеться только в присутствии моей дуэньи.

Лу нежно взял ее за подбородок и заглянул в глаза.

– Я согласен, Тереза. Игра стоит свеч.

 

Глава 5

Молли устало вздохнула.

Они прожили в Эрмосильо больше года. То, что когда-то казалось ей веселым приключением, обернулось скучной повседневностью.

Ее отец работал от рассвета до заката на прииске Бонита-Хой и зарабатывал жалкие крохи. Вечером возвращался домой измученный и неразговорчивый, а Молли проводила все дни напролет в их деревянной лачужке. Девушка была несчастна.

Она терпеть не могла Эрмосильо и не знала, чем себя занять долгими днями. Отец возвращался в полном изнеможении, у него едва хватало сил, чтобы съесть приготовленный ужин.

Бедный папа! Он сильно сдал после смерти матери. Из него ушли бодрость и жизненная энергия. В его потускневших зеленых глазах затаилась печаль, плечи сгорбились.

Долетевшие из сумерек мужские голоса вырвали Молли из печальной задумчивости. Она улыбнулась, узнав басовитый голос отца, но второй голос, принадлежавший Джеффри Батлзу, согнал улыбку с ее лица. Молли с первого взгляда невзлюбила этого человека. Считала его неотесанным мужланом, хотя отец говорил, что женщинам Джеффри нравится. Ему не исполнилось еще и двадцати двух, но выглядел он гораздо старше. Мускулистый, среднего роста, с густыми волнистыми темными волосами и курчавой, как у отца бородкой, только не такой аккуратной. Взгляд его серых глаз пугал. Он все время шутил и называл Молли милашкой, что приводило ее в бешенство.

Когда мужчины вошли в лачужку, Молли улыбнулась отцу. Смуглое, залитое потом лицо Роджерса расплылось в ответной улыбке. Он гордо выложил на стол несколько мелких монет – недельный заработок.

– Уже заплатили? – обрадовалась Молли. – Что-то тебе слишком часто платят, папа.

– Я бы не сказал, что часто, – встрял Джеффри Батлз. – Не возражаете, если я с вами поужинаю?

Молли промолчала.

После скудного ужина Корделл Роджерс сказал:

– Молли, милая, дай-ка мне бутылку виски, ту, что стоит на верхней полке.

– Но, папа, бутылка пуста. Ты допил ее два дня назад.

– Ах да, – вспомнил он и взглянул на монеты. – Этого не хватит даже на виски… – Он хватил кулаком по столу, да так, что задребезжали тарелки. – Черт побери! – прорычал он. – Работаю семь дней в неделю, но до сих пор не могу обеспечить своей дочери приличное жилье. Я прошу от жизни не так уж и много – хорошую сигару и рюмку виски, по мне не хватает даже на эту малость.

Фиалковые глаза Молли округлились.

– Тебе надоело вкалывать? – спросил Джеффри Батлз. – Почему же ты с этим миришься?

– Он делает все, что может, – быстро возразила Молли. – У нас всего вдоволь.

Но Джеффри Батлз наседал:

– Ты совершенно прав, полковник. Молли нужны красивые вещи. Она заслуживает большего. Мы все заслуживаем большего. – Он сгреб со стола монеты и высыпал их на ладонь. – На самой границе, в Ногалесе, есть один маленький банк. Его смогла бы ограбить даже старушка. – Серые глаза Батлза блеснули в свете лампы. – Мы сидим без денег и не можем вернуться домой. Мы беглецы, преступники. Да, тебя могут повесить, но только один раз.

Молли растерянно переводила взгляд с одного на другого.

– Я хочу выпить, – сказал Корделл Роджерс.

– Через неделю ты смог бы купить себе сколько угодно виски. – Батлз отодвинул стул и встал. – Делай что хочешь, а я завтра же отправляюсь в Ногалес. – Он улыбнулся девушке и вышел.

На следующее утро Джефф Батлз не появился на прииске. Шли дни, и Молли надеялась, что он исчез навсегда. Но однажды дождливым вечером он вновь нагрянул в их ветхую лачужку. Вошел как хозяин, сбросил с плеча тяжелые, забрызганные дождем седельные сумки и вывалил на стол содержимое: золото, серебро и купюры. Молли и Корделл Роджерс разинули рты от изумления.

Напоследок Батлз извлек из сумки непочатую бутылку виски «Олд Кроу» и полдюжины кубинских сигар.

– Никто не пострадал. Здесь больше денег, чем ты смог бы заработать за десять лет в Бонита-Хой. – Он осклабился. – Выпей и покури, полковник. Мы опять стали южанами.

В следующий раз, когда Батлз уехал на север, Корделл Роджерс составил ему компанию. Молли не сердилась на отца за то, что он решил совершить налет на почтовую карету, идущую из Эль-Пасо в Юму.

Но ей было досадно, что она не может поехать с ним. Девушек на такие дела с собой не берут.

С первого же рейда на север Корделл Роджерс возглавил банду. Ему подчинялись все: Джеффри Батлз, тихий, в летах Уилл Хардмен, заядлый спорщик Стивен Эндрюс и Петти. Они охотно выполняли приказы Роджерса.

Банда получала хороший доход. Она грабила поезда, банки, почтовые кареты. Корделла Роджерса недолго мучила совесть. Он наконец-то почувствовал себя человеком, когда впервые вошел в свою лачужку и выложил на стол перед ошеломленной дочерью несколько тысяч долларов.

Так прошло три года. Последние два года они с Молли жили в огромной асиенде на севере Мексики, всего в пятнадцати милях от американской границы. По слухам, этот тридцатикомнатный дворец был возведен конкистадорами на золото, полученное от испанской короны.

Корделл Роджерс жил в роскоши. Его особняк был полон слуг, красавица дочка находилась под надежной охраной. Тех денег, что он «заработал», хватило бы на пять жизней.

Стоит ли говорить о том, что он не испытывал недостатка в виски. И не отказывал себе в своем любимом напитке.

Роджерс и его люди круто знали свое дело. И прославились на весь Техас и юго-запад. За их поимку обещали крупную награду, особенно за Джеффри Батлза. Уроженец Сан-Антонио, известный под кличкой Техасский Малыш, стал почти легендой. О нем говорили шепотом, и Батлза распирало от гордости.

Одним словом, ни Корделл Роджерс, ни Джеффри Батлз на жизнь не жаловались. Чего не скажешь о Молли.

В день своего восемнадцатилетия она бродила по роскошной асиенде и чувствовала себя такой же несчастной, как тогда, в лачужке Эрмосильо. Здесь у нее было еще меньше свободы. Люди ее отца жили на территории, примыкавшей к главному дому. Она не могла и шагу ступить, чтобы не наткнуться на кого-нибудь из них.

Особенно на Малыша.

Солнце клонилось к закату, когда она увидела отца и Джеффри, приближавшихся к асиенде, и пришла в ярость.

Ей хотелось отпраздновать день своего рождения наедине с отцом, но он все-таки пригласил Джеффа.

Молли еще больше расстроилась, заметив, что отец пьян. Она не стала его укорять, но сердито взглянула на Джеффа, бросившего исподтишка взгляд на ее ладную фигурку.

– Итак, тебе восемнадцать! Ты совсем уже взрослая.

Она хотела ответить колкостью, но тут появился слуга-мексиканец и доложил, что обед подан. Молли схватила отца за руку и повела в столовую.

– Можно произнести тост? – спросил Малыш, когда они сели за стол, и поднял бокал с мадерой.

– Даже нужно, – сказал Корделл Роджерс.

– За самую прекрасную девушку на свете, – провозгласил Малыш.

– Ура, – сказал отец, и они выпили.

Малыш протянул ей сверток.

– Я же просила вас не дарить мне подарки, – недовольно заметила Молли.

– Молли, милая, что за манеры? – укорил ее отец. – Ты же леди и должна вести себя соответствующим образом.

Молли фыркнула:

– Я не леди и не хочу ею быть!

Она разорвала оберточную бумагу и хмуро уставилась на пару инкрустированных рубинами золотых гребней, лежавших в бархатной коробочке.

– Твои волосы – самое лучшее, что у тебя есть, – сказал Малыш. – Носи эти гребни – ради меня.

Молли взглянула на отца. Он улыбался, одобрительно глядя на Малыша. Подарок был не только дорогим, но и интимным. Такие вещи дарят возлюбленным. Но она не хотела быть возлюбленной Малыша! Не хотела обзаводиться красивыми гребнями, веерами и пышными платьями.

Не хотела выслушивать комплименты и сальные шуточки, не хотела целоваться украдкой – ни с ним, ни с кем бы то ни было.

– Я не ношу гребни, – сказала Молли, вскочила из-за стола и выбежала из комнаты.

Мужчины удивленно посмотрели ей вслед.

– Прости, Джефф, – извинился Корделл Роджерс. – Молли – упрямая девочка.

– Это точно, – усмехнулся Малыш. – А я-то думал, она повзрослела.

Корделл Роджерс покачал головой:

– Я уже не надеюсь на это. Накупил ей множество платьев, но она их не носит. – Он тяжело вздохнул. – Это я виноват. Недаром жена корила меня за то, что я не так воспитываю Молли. Что сделал из нее дикарку. Наверное, Сара была права. Я хотел сына и научил Молли ездить верхом, стрелять из ружья и… – Он пожал плечами и замолчал.

Джефф Батлз продолжал улыбаться.

– Ничего, когда-нибудь повзрослеет, – сказал он и уже серьезно добавил: – Дай слово, полковник, что когда-нибудь отдашь свою дочь за меня.

Взгляд Корделла Роджерса затуманился.

– Кто еще захочет взять в жены дочку бандита? Боже правый, Сара перевернулась бы в гробу, если бы узнала…

– Я женюсь на Молли, – заявил Малыш. – Мы переедем в Мехико, и она станет светской дамой – сбудется мечта твоей покойной жены.

Корделл Роджерс кивнул:

– Она твоя, Малыш. Но ты сам должен се уговорить.

– Уговорю, – уверенно заявил Джеффри, дотронувшись до бархатной коробочки. – Увидишь, она согласится носить эти гребни. Они будут красиво смотреться в ее волосах.

Наверху, в спальне, Молли закрыла на щеколду тяжелую резную дверь, захлопнула ставни на окнах, после чего погасила все лампы, кроме той, что стояла на ее туалетном столике.

Встав перед зеркалом в золоченой раме, она тщательно оглядела себя. Провела тонким пальцем по длинным золотистым волосам, каскадом ниспадавшим на плечи, и вспомнила инкрустированные рубинами гребни.

– Ну ничего, Малыш, – пробормотала она, – я поставлю тебя на место!

Она сняла сапоги, затем костюм из оленьей кожи, который бросила на пол, стянула блузку и осталась в одном белье.

Глубоко вздохнув, Молли взяла с туалетного столика ножницы, уселась перед зеркалом и, ни секунды не колеблясь, стала состригать прядь за прядью свои роскошные волосы, пока они не стали длиной в два дюйма. Закончив работу, она пришла в восторг.

Без волос она выглядела настоящей простушкой. Вот и отлично! Она весело расхохоталась, представив себе реакцию отца и Малыша.

Впрочем, у нее имелся для них куда более важный сюрприз, чем остриженные волосы!

 

Глава 6

На рассвете банда Роджерса собралась возле асиенды. Корделл Роджерс стоял на широком мощеном дворике и говорил, куда следует сегодня отправиться. Каждое ограбление планировали Роджерс и Малыш: выбирали банк, карету, поезд или кассира, на которого следует напасть.

– Это Первый национальный банк в Тусоне, парни, – объяснил Роджерс. – У банка есть несколько богатейших вкладчиков в штате, и мы должны захватить по крайней мере двести тысяч долларов. Не будем терять времени. Поехали!

Звеня шпорами, мужчины направились в конюшню. Над их головами клубился сигарный дым. Корделл Роджерс лихо вскочил па свою чалую лошадь, развернулся и увидел одинокого всадника, который приближался с востока. Залитый лучами восходящего солнца, он скакал прямо к ним.

– Что за черт! – Корделл Роджерс озадаченно уставился на всадника. – Кто вы? – крикнул он, прищурившись. – Назовите свое имя!

Лицо всадника было скрыто под низко надвинутой шляпой. Он подъехал к Корделлу Роджерсу и резко натянул поводья. Его гнедой конь поравнялся с чалой кобылой Роджерса, встал на дыбы и заржал. Но всадник легко удержался в седле.

Когда передние копыта коня опять опустились на землю, Молли засмеялась и весело воскликнула:

– Папа, ты принял меня за мужчину!

– Молли? – Глаза Роджерса округлились.

– Да, это я. – Она одарила его озорной усмешкой. – Ты не узнал меня, правда?

– Н-нет… Ты взяла другого коня, и потом, эта шляпа скрывает твои…

– Она ничего не скрывает, папа, – сказала Молли и сорвала с головы шляпу.

– Боже правый! – взревел пораженный Корделл Роджерс. – Ты остригла волосы! Зачем ты себя изуродовала? Ты выглядишь как… э…

– Как мужчина? – закончила она со смехом. – Ты прав, папа. Теперь я могу ездить с твоей бандой, и никто не узнает, что я женщина, даже если я буду без шляпы.

– Ездить с моей бандой? – Лицо Роджерса налилось густой краской, глаза его метали молнии. – Немедленно возвращайся в асиенду, юная леди! Я запрещаю тебе…

Молли перебила:

– Я езжу верхом и стреляю лучше твоих людей.

– Это не имеет значения. Черт возьми! Ты женщина и должна…

– Это имеет значение, черт побери! – заспорила Молли. – Мне восемнадцать, и я не хочу больше мирится с тем, что Бог создал меня женщиной! – Ее фиалковые глаза сверкали, короткие белокурые волосы блестели в лучах восходящего солнца. Она развернула своего гнедого коня и вонзила шпоры в его бока. – Чего вы ждете, парни? Поехали!

– Черт побери, Молли Луиза Роджерс! Мне надо перекинуть тебя через колено и задать хорошую взбучку!

Корделл Роджерс еще долго ругался и угрожал, но Молли его не слышала. Весело хохоча, она ускакала прочь.

Потрясение и гнев Роджерса быстро прошли. Он взглянул на стройную фигурку всадницы с короткими белокурыми волосами и улыбнулся. Его красивая упрямая дочка обладала тем же взрывным характером, что и он сам в юности. Ее фиалковые глаза сверкали. Она выросла и больше не желала ему подчиняться.

– Черт возьми, Малыш! – сказал он, с усмешкой обернувшись к юноше. – Я ничего не могу с ней поделать. И вряд ли кто-нибудь сможет.

– Это верно, – кивнул Джеффри. Ему казалось, что он знает, как вести себя с Молли Роджерс.

Батлз пустил свою лошадь галопом и поскакал за своенравной девушкой. Сердце его занялось от восторга. Ее последняя выходка – остриженные волосы и решимость ехать вместе с бандой – лишь добавляла ей привлекательности. Он всегда хотел Молли. А сейчас хотел особенно сильно и собирался любой ценой ею овладеть. Стоило ему подумать о том, что эта девчушка будет участвовать в ограблении банка, как кровь забурлила в жилах.

Джеффри Батлз любил грабить банки и почтовые карсты. И не потому, что это была легкая добыча. При каждом ограблении он возбуждался, как во время секса. Особенно целясь своим револьвером сорок четвертого калибра в грудь жертвы. Частенько перед самым ограблением, во время и после него ему хотелось заняться любовью. Теперь, когда он ворвется в банк, помахивая револьвером, рядом с ним будет соблазнительная и воинственная Молли. Озорно усмехнувшись, Малыш поскакал за девушкой, предвкушая веселое приключение. Скоро Корделл Роджерс отойдет от дел, и банду возглавит он, Малыш. Он и бесшабашная Молли.

Джеффри догнал Молли и крикнул:

– Мне не очень нравится твоя стрижка, но я хочу, чтобы ты ехала рядом со мной.

Молли повернула голову:

– Я еду не с тобой, а с папой. Так же, как все остальные. Он здесь главный – не забывай. И ты мне не указ.

– Сдается мне, он тебе тоже не указ, – заметил Малыш.

Молли сердито взглянула на Джеффри, пригнулась к лощеной шее своего коня и поскакала вперед, оставив Малыша в облаке пыли.

Перевалило за полдень, и жара стояла невыносимая.

Опаленные солнцем улицы Тусона, штат Аризона, были почти пустынны, когда группа конных бандитов прискакала в город. Нижняя часть лица у них была закрыта банданами. Не успели жители городка опомниться, как трое вооруженных грабителей ворвались в Первый национальный банк.

– Руки вверх! – крикнул самый высокий мужчина.

Высокий стройный парень в тесных черных брюках запрыгнул на прилавок, перебросил ноги через стойку и приземлился на пол, держа в руке пустой мешок.

– Сложите все деньги в этот мешок! – приказал мускулистый темноволосый мужчина, стоявший при входе.

Испуганный кассир, оказавшийся ближе всех к бандиту, заметил, что у парня оторвана мочка уха.

Молли быстро переходила от кассира к кассиру, наполняя мешок золотом и купюрами. Малыш следил за служащими банка, а ее отец караулил дверь. Меньше чем за минуту мешок наполнился до краев. Молли метнулась к выходу. Малыш и Корделл Роджерс стояли за ее спиной и ждали, когда она сядет на лошадь.

Она шагнула на дощатый тротуар, но в этот момент из парикмахерской на углу выбежал ковбой. Лицо его было в мыльной пене. Он схватил Молли за руку и прикрылся ею как живым щитом.

– Если будете стрелять, попадете в этого парня! – крикнул ковбой сидевшим на лошадях бандитам и попятился в сторону конторы шерифа, волоча за собой прикрытую платком Молли.

Девушка отчаянно сопротивлялась, и в какой-то момент ее шляпа зацепилась за подбородок ковбоя и упала на землю. Остриженные белокурые волосы блеснули на солнце. Ковбой попытался покрепче ухватить свою жертву и нащупал рукой мягкую женскую грудь. Молли слышала, как он охнул. Потрясенный своим открытием, ковбой машинально выпустил Молли и удивленно пробормотал:

– Так ты девушка?

– А ты дурак, – ответила Молли, оттолкнула озадаченного ковбоя и побежала к своему гнедому коню.

Вскочив в седло, она развернула коня и поскакала прочь. Завернув за угол, Молли услышала первые выстрелы. Она огляделась и хотела повернуть, но старик Уилл Хардмен крикнул:

– Нет! Поезжай вперед!

Она сделала, как ей велели. Между тем люди высыпали из домов, и на улицах началась суматоха. Скача во весь опор, Молли и бандиты выехали из Тусона, быстро оторвавшись от преследователей.

Но Корделл Роджерс и Техасский Малыш попали в ловушку.

К вечеру на всех углах, в игорных притонах, салунах, танцзалах и борделях Тусона только и говорили, что о дерзком дневном ограблении. Это было самое волнующее событие в городке за многие месяцы. Два печально известных бандита попали в тюрьму, и горожане торжествовали победу.

Мужчины пили, кричали, смеялись и сновали по тюрьме, тыча пальцами в двух пойманных преступников. Один пьяница громко хвастал, что оторвет Малышу вторую мочку уха – на сувенир.

Но больше всех веселился долговязый ковбой, обнаруживший, что один из преступников – девушка. Он в который раз повторял свой незатейливый рассказ:

– Я заслонился этим парнем, чтобы защититься от бандитов. С него слетела шляпа, и я увидел копну коротких блестящих светло-русых волос. Я схватил его за грудки, и – представьте себе – в моей руке оказалась мягкая женская грудь!

К ночи в Тусоне не осталось ни одного человека, который бы не знал, что один из членов банды Роджерса – женщина, смелая юная блондинка. Говорили, что это дочь Корделла Роджерса. Или любовница Техасского Малыша.

Техасский Малыш расхаживал взад-вперед по тесной камере, сцепив зубы и плотно сжав тонкие губы. Его обгоревшее на солнце лицо морщилось от боли.

Пуля судебного исполнителя попала в левую руку, между костяшками пальцев. Он так и не успел нажать на спуск своего револьвера сорок четвертого калибра. Тогда, возле банка, он схватился за раненую руку и машинально выронил оружие на дощатый тротуар.

– Возьми его, полковник! – крикнул Малыш.

Странно, но Корделл Роджерс не стал стрелять в полицейского, и это не давало Малышу покоя. Он обернулся и посмотрел на рыжеволосого мужчину могучего телосложения, расслабленно лежавшего на одной из коек.

– Ты знаешь, что нас могут повесить?

Роджерс поднял глаза, спокойные и задумчивые.

– А ты как думал, Малыш? Надеялся безнаказанно грабить банки до конца своих дней?

На щеке Малыша дернулся мускул.

– Почему, черт возьми, ты не убил судебного исполнителя?

– Я не убийца. – Корделл Роджерс сел на койке и опустил ноги на пол. – После смерти Хаттона мы никому не причинили вреда. Я не хочу, чтобы еще одна женщина стала вдовой, потому что один из моих людей убьет ее мужа.

Он поднялся с койки.

– Черт возьми, я не хочу умирать! – сердито буркнул Малыш.

– Тогда тебе следовало выбрать другую профессию. Грабежи сопряжены с риском. – Роджерс обернулся к двери и крикнул охраннику: – Эй, тюремщик! Ты не принесешь нам по маленькой рюмочке виски?

Дожидаясь ответа, он вспомнил свою дочь. Что станет с Молли, если его повесят? Какая участь уготована его юной, беззащитной дочке? Кто позаботится о ней, если он ляжет в могилу?

Роджерс покачал головой.

Он много раз собирался сказать Молли, что, если с ним что-то случится, она должна обратиться к его и Сары старому другу, Нейпиру Диксону. Но он не успел дать ей этот ценный совет.

Время близилось к полуночи, а Корделл Роджерс по-прежнему думал о Молли. Тюремщик поддался на его уговоры и принес им полбутылки бурбона. Старый бандит лежал на койке и в полудреме вспоминал счастливые времена.

– Слышишь? – воскликнул Малыш, вырвав Роджерса из приятной задумчивости. – Пожарный фургон! Кажется, я почуял дым. – Он взволнованно принюхался.

Корделл Роджерс растерянно заморгал и соскочил с койки, явственно различив грохот пожарного фургона. С улицы долетали крики людей и лошадиное ржание. Ночной воздух был наполнен дымом.

– Тюремщик! – крикнул Малыш, схватившись за дверную решетку. – Выпусти нас отсюда! Тюрьма горит! Открой дверь! – Но его мольбы остались без ответа: спасаясь от огня, испуганный надзиратель убежал в переднее крыло здания. – О Боже! – взвыл Малыш. – Мы сейчас сгорим!

В этот момент за решетку окна зацепилась тяжелая цепь, и знакомый женский голос спокойно сказал:

– Ну же, парень, давай!

Корделл Роджерс и Малыш резко обернулись. На их глазах окно вылетело из стены, и на его месте образовалось отверстие – достаточно большое, чтобы через него смог пролезть человек.

Бандиты переглянулись.

– Чего вы ждете, черт побери? – вскричала Молли, сидя верхом на своем гнедом коне.

Малыш засмеялся и быстро пролез в оконный проем, потом развернулся и помог выбраться Роджерсу. Густой дым свивался клубами, наполняя крошечную тюремную камеру. Молли держала в руке поводья двух оседланных лошадей.

Не задавая лишних вопросов, ее отец и Малыш запрыгнули на лошадей и поскакали вслед за своей спасительницей. За их спинами вспотевшие мужчины заливали огонь из шлангов, перекрикиваясь между собой:

– О Боже, пленники сейчас сгорят!

– Как это случилось?

– Кто-то нарочно устроил пожар!

Двое мужчин ехали к границе, держась позади бесстрашной девушки. Они-то хорошо знали, кто устроил пожар в тюрьме.

 

Глава 7

Газета «Санта-Фесан», 18 августа 1868 года

Очередное нападение банды Роджерса! Печально известная банда Роджерса прибыла в Тусон вчера днем и покинули город с 247 638 долларами золотом икупюрами. С ними была смелая девушка, предположительно единственная дочь Роджерса.

Казалось, на этот раз удача наконец-то отвернулась от банды. Роджерс и Техасский Малыш были брошены в тусонскую тюрьму. Но в полночь таинственным образом вспыхнул пожар, и, пока его тушили, преступники сбежали через выбитое заднее окно. Итак, город остался с пустыми руками. Он потерял деньги, упустил рыжего Роджерса, белокурую женщину и парня с изуродованным ухом, известного под кличкой Техасский Малыш.

Лу Хаттон медленно опустил газету на свой письменный стол. Челюсть его была поджата, голубые глаза затуманились.

– Дружище, ты не похож на человека, который собирается сегодня вечером праздновать свою помолвку.

Дэн Найтхорс, управляющий огромным мексиканским ранчо Лу Хаттона, известным как Плано-Пасифика, и его ближайший друг, вошел в кабинет особняка так тихо, что Лу даже не услышат. Высокий полукровка стоял в дверном проеме, держа руки в карманах своих облегающих черных брюк.

Лу поднял газетный лист.

– Эти негодяи опять взялись за свое, Дэн.

Дэну Найтхорсу не надо было спрашивать, о ком говорит Лу. Он пересек комнату и поинтересовался:

– Что они сделали на этот раз?

– Прочитай. – Лу встал и сунул ему газету.

Дэн Найтхорс прочел статью, опустил газету и покачал головой:

– Я понимаю твои чувства, но…

– Это они, Дэн! Это он, Техасский Малыш. Джеффри Батлз, убийца, который застрелил папу!

– Ты не можешь знать это наверняка.

Карие глаза Найтхорса блеснули.

– У меня нет ни тени сомнения. Я давно узнал, что убийца моего отца – молодой мускулистый техасец с темными курчавыми волосами, серыми глазами и частично отстреленным левым ухом. Не так уж много мужчин подходят под это описание. Это Батлз, и я…

– Не делай глупостей, Лу, – перебил его Дэн Найтхорс. – Предоставь властям решить его участь.

– Ты же видишь, как они ее решают! Позволили Роджерсу и Батлзу сбежать из тюрьмы. Черт возьми, эти бандиты вот уже больше трех лет обделывают свои грязные делишки! Они так уверены в собственной неуязвимости, что даже взяли с собой девчонку Роджерса. Значит, не боятся быть пойманными.

Дэн Найтхорс признал, что Лу прав.

– В газете пишут, что она любовница Малыша.

– Чудесная парочка! Представляю себе эту женщину.

Дэн кивнул.

– Она живет, ездит верхом, ест и спит с кучкой преступников. Вряд ли она сильно от них отличается. – Он улыбнулся, надеясь поднять Лу настроение.

Лицо Лу осталось напряженным.

– Я их найду. Всех до единого, в том числе и любовницу Батлза.

– Мне кажется, она спит не только с Батлзом, – сказал Дэн, все еще пытаясь успокоить Лу. Увидев, что это бесполезно, он решительно заявил: – Раз ты не хочешь прислушаться к голосу разума, я поеду с тобой.

Лу заглянул в серьезные карие глаза человека, который был ему как брат. Умный и преданный Дэн Найтхорс с самого рождения влился в их семью.

Лу с теплом вспоминал тот день, когда в его жизни появился Дэн. Как-то летом, в жару, когда ему было лет пять, Лу Хаттон катался верхом по каменистой территории к северу от ранчо и наткнулся па беременную индианку. Сильно избитая женщина сидела под массивным выступом вулканической породы, стоически перенося боль. Лу привез ее в Плано-Пасифику.

В ту же ночь женщина родила сына. Ей помогали мама Лу и полдюжины слуг. Удивленный и испуганный Лу ждал за закрытой дверью. Потом его пустили в спальню, и он увидел пищавшего темноволосого младенца.

– Мой сын будет зваться Дэном Найтхорсом, – с гордостью объявила индианка.

Вскоре Лу узнал, что отец Дэна – белый золотодобытчик Дэниел Маккол. Маккол бросил беременную женщину из племени апачи и вернулся к жене в Калифорнию. Гордая мама Дэна так и не сказала, кто ее избил, но Лу подозревал, что это сделал белый человек, отец Дэна. Если бы апачи захотели наказать женщину, они отрезали бы ей нос или ухо.

С самого рождения Дэна Лу смотрел на него как на брата и проводил в глинобитном домике Найтхорсов, что на задней окраине ранчо, столько же времени, сколько на большой асиенде. Когда Дэну исполнилось четырнадцать лет, его мать умерла, и Лу попытался уговорить друга переехать на асиенду, но Дэн вежливо отказался.

Они разлучались всего один раз – когда Лу последовал за своим отцом, Уильямом Хаттоном, на войну. Перед отъездом Лу сказал Найтхорсу:

– Я оставляю ранчо и маму на твое попечение, Дэн.

Семнадцатилетний Дэн Найтхорс сжал его руку и торжественно пообещал:

– Я буду защищать их даже иеной собственной жизни.

И это были не просто слова. Гордый и правдивый Дэн Найтхорс не раз доказал на деле свою преданность.

И вот теперь, быстро вспомнив прошлое, Лу сказал Дэну:

– Нет. Ты должен остаться здесь, как во время войны.

Дэн Найтхорс покачал головой:

– Тогда я тебя не отпущу. Или ты забыл клятву, данную Терезе? Ты обещал похоронить свое прошлое.

Лу пожал плечами, вспомнив красивую молодую испанку, которая должна была стать его женой. Любовь к Терезе Кастильо охладила его мстительный пыл. Когда он вернулся с войны, хромой и тощий, его сердце было полно ненависти. Он собирался залечить раны и поехать на поиски убийц своего отца.

Но Тереза изменила все его планы. Ее старший брат Паскуаль заставил Лу поклясться, что он женится на Терезе, лишь когда ей исполнится двадцать лет. А Тереза взяла с него обещание, что он не станет подвергать свою жизнь опасности. Она притронулась к нему своей нежной ручкой, и он согласился.

– Ты обещал Терезе, – тихо повторил Дэн Найтхорс.

– Я знаю, но…

– Тебе напомнить, какой ты везунчик? Сегодня вечером ты будешь официально помолвлен с Терезой, а в следующем году она станет твоей женой. Забудь о банде Роджерса, дружок. Сосредоточься на будущем.

Лу тяжело вздохнул.

– Наверное, ты прав. Отца не вернешь. И потом, я поклялся Терезе.

 

Глава 8

Молли тревожилась за отца.

Некогда умный и прозорливый, он становился все более медлительным и забывчивым. Временами казался совершенно растерянным, и это пугало Молли.

Батлз постоянно критиковал Корделла Роджерса в присутствии Молли и остальных членов банды. За последние полгода Молли часто спорила с Малышом, отстаивая право отца на лидерство. В последний раз они сцепились нынешним вечером.

И вот теперь Молли беспокойно расхаживала по своей темной спальне, вспоминая эту неприятную стычку.

Сразу после обеда отец извинился и ушел, сказав, что устал после их последней вылазки. Молли в шутку заметила, что он стареет. Корделл Роджерс согласился, и она пожалела о своих словах.

Она печально смотрела ему вслед, зная, что он поднимется наверх, напьется и ляжет спать. В последнее время он часто проводил вечера в компании с бутылкой.

Расстроенная, Молли побродила по асиенде и вышла на задний дворик, вымощенный кирпичом. Над дальними горами всплывала большая мексиканская луна, воздух был напоен цветочными ароматами. Ей хотелось, чтобы отец тоже полюбовался этой красотой Еще маленькой девочкой она всегда обращалась к отцу со своими детскими бедами, и они долго беседовали наедине. Но тс времена канули в Лету. Отец постепенно спивался.

Ей хотелось кричать от отчаяния. Она пересекла патио и направилась к конюшне.

Когда она шагнула в глинобитное здание, молодой Рауль, один из трех мексиканцев, членов банды, приветливо улыбнулся ей.

– Привет, Рауль, – сказала Молли, улыбнувшись в ответ. – Я рада, что ты здесь. Хотела бы помыть седло…

– Дать вам мыло?

– Да, если можно.

Рауль засмеялся:

– Отчего же нет, сеньорита Молли?

Он протянул ей открытую жестянку, и тут в конюшню небрежной походкой вошел Малыш. Его большие пальцы были зацеплены за низко висевшую портупею.

– Добрый вечер, Малыш, – кивнул ему Рауль. – Я собирался помочь…

– Оставь нас, Рауль, – перебил его Джеффри.

– Останься, Рауль, – сказала Молли, сердито взглянув на Малыша.

Рауль покосился на Джеффри Батлза и виновато улыбнулся.

– Я ухожу, Малыш. – И поспешно вышел.

– Зачем ты так грубо с ним обошелся? – спросила Молли. – Он хотел помочь мне вымыть седло.

– Помочь? Он сделает это сам. Завтра.

– Я не хочу, чтобы он делал это за меня…

– Молли, нам надо поговорить. О твоем отце.

Молли знала, что он хочет сказать, и не желала этого слышать.

– Как-нибудь в другой раз, Малыш. Я устала и хочу вернуться в дом.

Малыш встал между ней и дверью, по-прежнему держа пальцы за портупеей.

– Мы должны поговорить, Молли. Это очень важно.

Молли решила перейти в наступление.

– Ладно, Малыш, давай поговорим. В последние полтора года я хожу в рейды вместе с бандой. Мы грабим банки, кареты и поезда, не причиняя вреда людям. Нас восемь человек, и никто из нас не пострадал. О чем здесь говорить?

Малыш усмехнулся. В его серых глазах появились зловещие искорки, такой же взгляд она видела у него в банке, когда они стояли бок о бок, целясь в служащих из револьверов.

– Нам везет, – сказал он. – Но везение не может длиться вечно.

– Чего ты хочешь, Малыш? Говори. Мне пора возвращаться на асиенду.

– Не ври. Еще рано, и тебе там нечего делать. К тому же полковник наверняка отдыхает.

– Мой отец волен отдыхать когда хочет. Тебя это не касается.

– Да, если только не берет в спальню бутылку.

Молли почувствовала угрызения совести. Малыш прав.

Пьянство отца могло обернуться бедой для всех членов банды. Однако она вскинула подбородок и сказала:

– Мы только вчера вернулись из рейда. Ему можно немножко расслабиться.

– Да, можно. Полковнику вообще пора на покой.

– Не смей так говорить о моем отце!

– Твой отец – старик, Молли. Пришло время посмотреть правде в глаза, иначе мы все погибнем.

– Я… поговорю с ним насчет выпивки, но он будет и дальше возглавлять банду. Ты понял?

Малыш шагнул к ней.

– Я беспокоюсь о тебе.

Молли машинально отступила назад.

– И зря. Может быть, ты не заметил, но я ни разу не струсила во время наших вылазок.

– Я заметил. – Его глаза блеснули. – И мне это нравится. Ты тоже мне очень нравишься, Молли.

– Мне плевать на то, что тебе нравится, а что нет, – пробормотала девушка. По спине у нее побежали мурашки.

Он пропустил ее слова мимо ушей.

– А особенно мне нравится, когда мы вместе грабим банк. Нравится, когда ты стоишь рядом со мной в облегающих брюках, с поднятым револьвером и твоя грудь от частого дыхания вздымается под рубашкой.

– Я иду спать, – бросила Молли, пытаясь пройти мимо него.

Он схватил ее за руку.

– Я знаю: ты бы понравилась мне в постели.

– Отпусти меня! – Молли впилась в сильные пальцы, которые держали ее предплечье.

Малыш прижал ее к своей широкой груди.

– Я отпущу тебя, если ты меня поцелуешь. – Он запустил пальцы свободной руки в ее короткие белокурые локоны. – Поцелуй меня, Молли.

– Ни за что!

– Ты не хочешь меня поцеловать? – Он усмехнулся. – Тогда покажи мне свое родимое пятно. Полковник говорит, что оно имеет идеальную форму бабочки. Позволь мне взглянуть.

– Нет! – сердито сказала Молли. – Ни один мужчина никогда не увидит мое родимое пятно.

– Я увижу, – заверил ее Джеффри. – И его, и все остальное, когда мы поженимся.

– Поженимся? Черт побери! – крикнула Молли, пытаясь его оттолкнуть. – Ты забываешься!

Малыш продолжал обнимать Молли. Его возбуждало ее яростное сопротивление. Он ощущал ее мягкую теплую грудь, и это распаляло его желание. Коленом он раздвинул ей ноги.

Разгневанная и испуганная, Молли молотила его кулаками по спине и отчаянно ругалась, отвернув голову, чтобы он не завладел ее губами. Джеффри прижался лицом к распахнутому вороту ее рубашки и принялся покрывать поцелуями се шею и плечо. Молли вдруг поняла, как можно его остановить.

– Отпусти меня, иначе я никогда не выйду за тебя замуж! – заявила она.

Малыш нехотя поднял голову и заглянул в ее гневно сверкающие глаза. Надо подождать, решил он, и тогда она будет принадлежать ему до конца жизни.

– Прости, Молли, – сказал он, отпуская девушку. – Я погорячился. Обещаю, это больше не повторится.

– Я тебя прощу, но прежде поклянись, что никогда больше не тронешь меня. И будешь подчиняться моему отцу.

– Клянусь, – отозвался Малыш, предвкушая тот день, когда эта упрямая красавица станет его женой.

– Отлично! А теперь убирайся к черту!

Молли отпихнула его и быстро вышла из конюшни. Сердце ее колотилось от страха и злости. Вернувшись на асиенду, она поспешно поднялась по лестнице, укрылась в своей комнате и принялась мерить ее шагами. Ну почему отец не видит, что за человек этот Малыш?

Джеффри Батлз опасен. Смертельно опасен. И он хочет ею овладеть.

По спине Молли опять побежали мурашки. Она пересекла спальню и закрыла дверь на тяжелую щеколду.

Тем временем Малыш тихо проскользнул в комнату для прислуги. Дверь в эту комнату была нарочно оставлена незапертой. Здесь Малыша ждала его последняя пассия, молодая хорошенькая кухарка Гваделупа. Бородатый любовник затушил единственную лампу и подошел к ожидавшей его девушке.

Возбужденный после встречи с Молли, Малыш быстро снял с кухарки платье и за считанные секунды раздел ее догола. Пока он раздевался, она послушно легла на кровать. Распаленный, Малыш жадно набросился на любовницу.

 

Глава 9

– Вот здесь мы нападем на карету. – Малыш похлопал по развернутой карте Нью-Мексико. – Деньги – причем немалые – повезут из Санта-Фе в Форт-Уиппл…

Он объяснил Молли и ее отцу, что в карете будут только кучер и один солдат.

– На первом отрезке пути – от Санта-Фе до Альбукерке – другой охраны не будет, – закончил Малыш.

– Когда? – спросил Корделл Роджерс.

– Груз отправится из Санта-Фе утром двадцатого октября.

– Через восемь дней, – сказал Роджерс, от души глотнув виски. – Нам лучше выехать завтра.

Корделл Роджерс надеялся, что слабость, одолевавшая его в последнее время, о чем он не говорил ни Молли, ни Малышу, к завтрашнему дню пройдет.

– Как скажешь, полковник, – бросил Малыш.

К утру Корделл Роджерс почувствовал себя еще хуже. Он не мог отправиться в путь, а Молли отказалась ехать без него. Она вызвала доктора и осталась на асиенде, чтобы ухаживать за больным отцом.

Врач сообщил, что у Корделла Роджерса тяжелая форма гриппа. Отец сказал Молли, что, если с ним что-то случится, она должна сразу же отправиться к его старому другу Нейпиру Диксону в Мейю, штат Аризона.

– С тобой ничего не случится, – тихо произнесла Молли.

– Обещай мне, девочка, если когда-нибудь попадешь в беду или тебе понадобится помощь, ты поедешь к Нейпиру, – сказал отец. – Поспрашивай горожан, и тебе подскажут, где его найти. Он владеет половиной Мейи.

Утром двадцатого октября на севере штата Нью-Мексико было холодно и ясно. В роскошном особняке Кастильо в двух милях к востоку от Санта-Фе взволнованная Тереза Кастильо проверяла, все ли вещи уложила ее дуэнья Кончита.

Убедившись, что все в порядке, Тереза в последний раз взглянула на себя в зеркало, улыбнулась и подняла с высокой груди свой бесценный золотой крестик. Этот крестик подарил ей Лу во время помолвки.

– Тереза, мое сокровище, – тихо сказал он и показал ей слова «Mi tesoro» («Мое сокровище»), выгравированные на гладкой задней поверхности крестика.

Лу нежно поцеловал девушку и надел ей на шею крестик. С тех пор она его не снимала.

– Этот крестик будет висеть у меня на груди до тех пор, пока бьется мое сердце, – сказала она своему красавцу жениху.

Опустив крестик, Тереза мысленно поблагодарила Бога за то, что Лу в конце концов отпустил ее в Пасо-дель-Норте. Он не хотел, чтобы она уезжала, и предупреждал, что молодой даме рискованно путешествовать в одиночку. Она заверила его, что с ней будет Кончита. К тому же ей придется проехать в карете без надлежащего сопровождения всего каких-то шестьдесят миль, отделяющие Санта-Фе от Альбукерке. В Альбукерке ее встретят родственники, Серхио и Рамон Чагра. Они обеспечат ее безопасность, когда она будет пересекать границу.

– Если ты все же поедешь, – сказал Лу, встревоженно глядя на невесту, – я отправлю с тобой до Альбукерке Дэна Найтхорса.

Тереза схватила свою теплую дорожную накидку из лисьего меха, фетровую шляпу и поспешила на первый этаж.

У подножия лестницы девушку встретил ее брат Паскуаль.

– Мне очень жаль, Тереза, – виновато сказал он, – но ты никуда не поедешь. Сегодня утром Кончита растянула лодыжку.

– Нет! Я должна ехать. О, Паскуаль, ты же знаешь, как я хочу навестить наших родителей! – Ее губа задрожала, а карие глаза наполнились слезами. – Пожалуйста, отпусти меня! Я… я не видела маму больше трех лет, и… – Она задохнулась от волнения.

– Моя маленькая Тереза, – вздохнул Паскуаль, обнимая сестру, – иногда я забываю, что ты еще ребенок. Тебе еще нет и двадцати. Конечно, ты хочешь повидаться с мамой.

– Пожалуйста, отпусти меня! – взмолилась она. – Я поеду с Дэном Найтхорсом…

– Но ты не можешь путешествовать без компаньонки.

Тереза оттолкнула брата и заглянула ему в глаза.

– Неужели хотя бы однажды мы не можем нарушить этот старый обычай?

Паскуаль наконец улыбнулся.

– Пожалуй, не будет ничего страшного, если…

– О, gracias, gracias! – Она крепко обняла брата и призналась: – Я так рада, что простилась с Лу вчера вечером! Если бы он узнал, что Кончита со мной не поедет… – Она передернула тонким плечиком, поцеловала Паскуаля в щеку и радостно устремилась к парадной двери.

В полдень почтовая карста достигла плоскогорий к северу от Берналильо. Тереза Кастильо, сидевшая в пыльном салоне, сонно зевала. Кучер с седыми усами ловко управлялся с упряжкой из шести лошадей. Рядом с ним на деревянном сиденье мирно дремал молодой лейтенант в форме. На полу возле его ног лежал заряженный карабин. За каретой скакал Дэн Найтхорс на массивном гнедом мерине. На бедре у него висел «кольт-драгун» с рукояткой из орехового дерева, а к седлу была приторочена длинноствольная винтовка.

Внезапно он округлил свои темные глаза. Из тополиной рощицы выехали шестеро всадников в масках. Бандиты! Дэн со скоростью молнии выхватил из кобуры свой «драгун», но Техасский Малыш оказался еще проворнее. Джефф Батлз выбил оружие из руки Дэна и, увидев, что Дэн потянулся к винтовке, крикнул:

– Ни с места!

Испуганный кучер взмахнул поводьями и прикрикнул на лошадей. Однако два ловких, как акробаты, молодых мексиканца перепрыгнули со своих коней на ведущих лошадей упряжки, и через несколько секунд карета остановилась. Ошалевший от страха молодой лейтенант поднял руки кверху, даже не пытаясь дотянуться до своего карабина.

Когда карета остановилась, Тереза Кастильо вжалась спиной в кожаное сиденье и мысленно вознесла Богу молитву. Один из мексиканских бандитов быстро осмотрел салон и достал из багажного отделения парусиновую сумку с надписью «Армия США». Он бросил сумку Петти. Стивен Эндрюс держал под прицелом лейтенанта, Уилл Хардмен следил за чертыхающимся краснолицым кучером, а Малыш нацелил свою двуствольную винтовку с рукояткой из слоновой кости прямо в широкую грудь Дэна Найтхорса.

– Все, деньги взяли! – крикнул Уилл Хардмен. – Поехали!

– Подожди минутку, – сказал Малыш и, достав из кобуры «кольт», спрыгнул с лошади. – У пассажиров могут быть деньги и драгоценности.

Дэн Найтхорс моментально соскочил с седла.

– Стой где стоишь, индеец, – предупредил его Малыш, рывком распахнул дверь кареты и заглянул в салон. – Итак, что мы здесь имеем?

Черные глаза Дэна Найтхорса угрожающе сверкали.

– У нее нет ни денег, ни драгоценностей! – крикнул он.

– Сейчас проверим, – заявил Малыш. Он посмотрел на дрожащую Терезу, и губы его расползлись в плотоядной ухмылке. – Последите за остальными, ребята. Это не займет много времени.

– Черт возьми, Малыш! – проворчал Уилл Хардмен. – Хватай драгоценности, и уходим!

– Хорошо.

У Дэна Найтхорса не было оружия, но он инстинктивно набросился на Малыша, пытаясь защитить невесту Лу Хаттона.

Техасский Малыш выстрелил, Дэн, схватившись за грудь, осел в грязь, и его белая рубашка быстро окрасилась кровью.

– Этот сумасшедший сукин сын хотел меня убить, – сказал Малыш, пнув ногой обмякшее тело.

Бандиты нахмурились и неодобрительно переглянулись.

– Уходим! – хором сказали Стивен Эндрюс и Петти.

– Нет, – заявил Малыш. – Я здесь главный, и мне решать, когда уходить.

Он забрался в карету, закрыл за собой дверь и, довольно улыбнувшись, сел напротив тихо всхлипывающей Терезы Кастильо.

– Вы… вы можете за-забрать мое кольцо с бриллиантом, – проговорила она с запинкой, снимая с пальца свое обручальное кольцо. – Это единственная драгоценность, которая у меня есть.

Она протянула кольцо бандиту в маске.

Сердце Малыша колотилось так же сильно, как сердце Терезы. Он всегда волновался, совершая грабежи. А сейчас, убив индейца, он был особенно возбужден. Кровь жаркими волнами пульсировала в его жилах. Он испытывал почти такой же подъем, когда грабил тусонский банк и рядом с ним стояла Молли.

Джеффри Батлз понял, что может получить полное удовлетворение. В отличие от дикарки Молли эта девушка была беззащитна и напугана. Он всегда мечтал заняться любовью во время ограбления. И вот наконец ему представилась такая возможность.

Малыш взял кольцо из протянутой руки Терезы, сунул в карман рубашки и сел рядом с девушкой. Он сорвал с ее колен плед, бросил на пол и приказал, поигрывая револьвером:

– Сними накидку.

– Не надо, пожалуйста! Я замерзну…

– Сними.

Тереза послушно расстегнула роскошную лисью накидку, думая, что он хочет ее забрать. Но когда она начала скидывать накидку с плеч, Джеффри ее остановил:

– Хорошо. Оставь ее.

Всхлипнув, она вопросительно посмотрела на бандита и поежилась, когда он опустил свой затуманенный взгляд на ее грудь, часто вздымавшуюся под облегающим жакетом. Наконец он встал и методично опустил занавески на окна кареты.

Приставив холодное стальное дуло револьвера к ее горлу, бандит сказал:

– Только пикни, красотка, и я снесу тебе башку.

Малыш сорвал бандану со своего бородатого лица и принялся с поразительным проворством расстегивать крохотные серебряные пуговки ее жакета. Он довольно быстро справился с этой задачей, несмотря на то что его большая рука была затянута в черную перчатку.

Тереза не издала ни звука. Она чувствовала, как стальное дуло револьвера упирается ей в шею. Малыш облизнул тонкие губы и развязал маленький розовый бантик на ее бюстгальтере. Из-под легкой газовой ткани проглянула пышная грудь.

Темные глаза Терезы закрылись от стыда и страха. Малыш схватил ее за грудь и приник губами к ее дрожащим губам. Она хотела крикнуть, но он заткнул ей рот противным мокрым поцелуем.

И все-таки самое страшное было впереди.

Он оторвался от губ Терезы и опять велел ей молчать, пригрозив смертью, потом зубами стянул с руки перчатку и нагнулся к ее юбкам. В считанные секунды юбки были задраны к талии. Тереза услышала звук рвущейся ткани и поняла, что он порвал ее шелковое белье. По телу ее пробежал холодок, и в то же мгновение горячие пальцы бандита раздвинули ее ноги.

Она опять зажмурилась, но он приказал ей открыть глаза. Она подчинилась и увидела, как он расстегивает свои брюки. Под его волосатым животом пульсировал огромный член. Тереза не сдержала жалобного стона.

Малыш лег на нее сверху, и она ощутила острую вспышку боли. По ее пылающим щекам катились слезы. Чтобы не закричать, она закусила тыльную сторону ладони. Бледные ноги девушки окрасились кровью. Он проник в ее сухое лоно и начал ритмично проталкивать туда свою упругую плоть.

Разрядка наступила быстро. Все еще держа револьвер на ее горле и ощупывая серыми глазами ее голые груди, Техасский Малыш излил в рыдающую Терезу свое семя и отвалился от ее тела, задыхаясь и хватая ртом воздух.

Тереза судорожно опустила юбки и прикрыла жакетом обнаженную грудь, борясь с приступом тошноты. Внизу живота взрывались горячие искры боли.

– Э, а это еще что такое? – спросил Малыш, опять распахнув жакет и потянувшись к золотому крестику, висевшему на груди девушки. Он поднял крест, повернул его и увидел надпись. – Mi tеsoro. – Он усмехнулся: – Мое сокровище. Да, ты и впрямь сокровище, милая. Я возьму этот крест на память о тебе.

Наконец убрав револьвер в кобуру, Малыш снял с Терезы крестик и надел его себе на шею. Тереза беспомощно следила за его действиями печальными карими глазами.

Техасский Малыш крепко взялся за подбородок Терезы, грубо поцеловал ее вспухшие губы и сказал:

– Gracias, mi tеsoro.

 

Глава 10

– Господь – мой свет и мое спасение. Кого мне бояться? Господь – опора моей жизни… – Сильный и четкий голос священника разносился на холодном ветру.

Лу Хаттон стоял под слабым зимним солнцем, подняв воротник длинного черного пальто и сложив на груди руки. Его сухие глаза были устремлены на свежевырытую могилу.

Похороны Дэна были уже вторыми, на которых присутствовал Лу в этот день. Эта простая служба под открытым небом показалась ему лучше долгой и пышной утренней церемонии в монастыре Святой Марии.

Он взглянул на закрытый сосновый гроб.

И вспомнил другой, тяжелый бронзовый гроб, задрапированный белым кружевом. Он мысленно откинул нежные кружева и опять увидел ангельское лицо мертвой Терезы, красивое и умиротворенное.

Тереза. Mi tesoro.

– … и душа отлетает к Богу, – сказал священник и закрыл свою Библию.

Короткая служба закончилась молитвой.

– Не хочешь зайти к нам, Лу? – предложил Паскуаль Кастильо. – Мы разделим нашу печаль.

Но Лу покачал головой и зашагал прочь. С холодного неба Нью-Мексико падали первые редкие снежинки.

Вернувшись в свой тихий одинокий особняк, Лу сбросил пальто, налил себе виски и встал, тупо глядя на яркие языки пламени, плясавшие в каменном камине.

Он потерял брата и возлюбленную.

Дэн Найтхорс прожил десять дней после ранения, но потом его погубила инфекция. Он успел сказать Лу, кто в него стрелял.

– Это был он, Лу. Техасский Малыш. Большой бородач с серыми глазами и оторванной мочкой уха.

– Что с Терезой?

– С Терезой все в порядке, – солгал Лу. – Она здорово испугалась, но не пострадала.

Вначале Лу верил в то, что это правда. Тереза, плача, сказала, что это было всего лишь ограбление. Бандиты забрали ее бриллиантовое кольцо и крестик. Лу принялся ее утешать, говоря, что драгоценности – ерунда. У нее будет еще много бриллиантовых колец и крестиков.

Он говорил себе, что это просто шок и Тереза скоро воспрянет духом и почувствует себя в безопасности. Но этого не случилось. Она стала нервной, угрюмой, холодной и замкнутой. Избегала ласк и находила предлоги, чтобы уйти.

Когда она вдруг расторгла помолвку и ушла в монастырь Святой Марии, Лу наконец догадался, что с ней произошло.

Через два дня после ухода в монастырь Тереза умерла.

Ему сказали, что она умерла естественной смертью, но он знал, что здоровая двадцатилетняя женщина не могла умереть естественной смертью. Ходили слухи, будто она наложила на себя руки, но Лу в это тоже не верил.

Его прекрасная Тереза была убита Техасским Малышом – так же как и его брат Дэн. Они еще только начинали жить, но жестокий бандит погубил обоих.

Лу медленно опустился на колени перед камином и нагнул голову. Из горла его рвались надсадные рыдания, широкие плечи дрожали, тело дергалось. Он упал на живот и зарычал, стуча кулаками по полу и разбивая в кровь костяшки пальцев.

Огонь в камине догорел, за морозными оконными стеклами завывал ветер. В комнате стало так же холодно, как у него на душе.

Он поднялся с пола лишь на рассвете. Ночь унесла с собой его мечты и его слезы. Осталась одна жажда мщения. Лу Хаттон надел портупею.

Молли с содроганием спрашивала себя, кто будет следующим.

Весь прошлый год бандитов Роджерса истреблял какой-то неизвестный охотник за головами. Они исчезали один за другим.

Первыми попались мексиканские кузены, Джизус и Арто, которые родились в один день. Когда они ехали в гостиницу Тилли Ховарда в Пасо-дель-Норте, чтобы отпраздновать свой день рождения, их встретил хладнокровный палач.

– С днем рождения, amigos, – сказал он, нацелив на них заряженные пистолеты.

Потом настал черед Петти. Он истосковался по дому и отправился в Эльдорадо, штат Арканзас. Петти сидел за игральным столом. Сдающий карты вдруг усмехнулся и надел на него наручники.

– Добро пожаловать домой, Петти, – холодно бросил он.

Странно, что этот таинственный охотник за головами так легко управлялся там, где пасовали дюжины полицейских. На протяжении трех лет бандиты Роджерса жили на большой асиенде в пятнадцати милях к югу от границы, не опасаясь быть пойманными. Они совершали набеги на американские территории и всегда выходили сухими из воды. Но за последний год пересекать границу стало опасно. Они отваживались на это лишь ради особенно выгодных дел. Даже в Мексике Молли уже не чувствовала себя в безопасности. Большая асиенда с ее роскошью и слугами ушла в прошлое. Теперь они без конца меняли мексиканские гостиницы, часто переезжая из города в город и никому не доверяя. Однако Стивена Эндрюса взяли в плен в одном из южных отелей при свете дня.

Это случилось пару недель назад. Весной от чахотки умер Уилл Хардмен, и в банде осталось всего трое: ее отец, Малыш и она сама.

Молли чувствовала, что пора оставить это опасное ремесло. И часто говорила об этом. К ее удивлению, Малыш в конце концов согласился, но предложил совершить еще один, последний, набег.

Они решили ограбить дугласский банк, штат Аризона, куда стекались деньги золотодобытчиков.

Молли была против и сказала об этом отцу, когда они осталась наедине.

– Я готов покончить с такой жизнью, – признался Корделл Роджерс. – Я состарился и устал. Деньги ничего для меня не значат. Я хочу покоя. Если бы мы могли…

– Что, папа? Скажи! – не отставала Молли.

– Ничего. Оставайся здесь, а я поеду в Дуглас с Малышом. Это будет моя последняя вылазка.

– Нет. Я поеду с вами.

– Молли, милая, хотя бы один раз послушай своего старого папочку.

– Хорошо, я останусь, – согласилась она. – Но как только вы вернетесь, мы уедем. Вдвоем, без Малыша.

Корделл Роджерс кивнул:

– Ну что ж, неплохая идея.

Корделл Роджерс и Техасский Малыш скакали галопом из Дугласа. Их седельные сумки были набиты украденными деньгами. Помощник шерифа и полдюжины горожан гнались за ними пару миль, потом повернули назад.

Радуясь, что опасность осталась позади, Корделл Роджерс пришпорил коня и опередил Малыша. Впервые за много лет у него было легко на душе. Через полчаса они снова пересекут границу, и к ночи он будет в гостинице пить виски и смотреть, как довольная Молли считает деньги.

– Полковник! – крикнул Малыш. – Подожди!

Роджерс дернул поводья, обернулся и с прищуром взглянул на Малыша.

– Что-то случилось?

– Да нет, все в порядке, – ответил Малыш, доставая свои «кольты» с рукоятками из слоновой кости. – Видишь вон ту хижину слева? Езжай туда.

– Что на тебя нашло? – удивился Роджерс. – Убери револьверы.

– Езжай к хижине, полковник! – повторил Малыш, целясь в Роджерса.

У заброшенной деревянной хижины мужчины спешились.

Малыш повесил свое сомбреро на седельную луку и, показав на открытую дверь хижины, сказал:

– Прошу вас, полковник.

Зайдя внутрь, они встали лицом друг к другу. Корделл Роджерс стоял с поднятыми руками, Малыш навел на него оба револьвера.

– Что ты делаешь, Джефф? – спросил Роджерс. – Ты для меня как сын.

– Прости, полковник, но я не склонен к сентиментальности.

– И все-таки что случилось?

– Я вынужден тебя убить. Только и всего. Живой ты стоишь у меня на пути. Мертвый – станешь большой ценностью.

– Не понимаю.

– Еще бы! Когда-то я восхищался твоим острым умом, но сейчас ты превратился в старого болвана, накачанного виски. Ты мне мешаешь. – Он засмеялся, увидев обиженное лицо Роджерса. – Все эти годы ты был главарем, хотя это место по праву мое. Я продумывал все до мелочей, однако каждый раз, когда мы совершали преступление, все газеты трубили про банду Роджерса.

– Так вот в чем дело? Ты завидовал моей дурной славе?

– Дело не в этом. – Малыш презрительно фыркнул. – Я хочу Молли, и хочу ее прямо сейчас.

– Молли не собирается…

– Заткнись! Я сам знаю все, что касается Молли. Она выйдет за меня замуж. Я утешу ее после смерти отца, и она упадет в мои объятия.

– О Боже! Прошло столько лет, а ты до сих пор так ничего и не понял. Молли никогда не выйдет за тебя замуж.

Малыш прищурился:

– Я знаю, как обращаться с такими женщинами, как Молли. Она своенравна и нуждается в твердой руке. Я ее укрощу.

Он выстрелил из одного револьвера. Пуля пробила мочку левого уха Корделла Роджерса. На плечо его закапала кровь, но старый полковник не дрогнул.

– Теперь я все понял, – сказал он бесцветным голосом.

– Вот как?

– Ты думаешь, что, когда полицейские найдут мой труп, они решат, что я – это ты.

– А у тебя не совсем отшибло мозги, полковник. Ты прав. Когда найдут твой труп, пойдут слухи, что убит Техасский Малыш. А я тем временем заберу Молли и деньги.

– Мне нравится твой план. Только вот незадача: если меня найдут слишком быстро, полицейские будут гадать, когда это Техасский Малыш успел перекраситься в рыжего.

Малыш усмехнулся:

– Я слышал, что во время пожара у человека прежде всего обгорают волосы.

– Понятно, – сказал Корделл Роджерс.

– Вот и отлично.

Одной рукой Малыш расстегнул замочек золотой цепочки с крестом, висевшей у него на шее.

– Надень это, – сказал он, протягивая крестик Роджерсу.

Озадаченный Корделл Роджерс взял крестик, повернул его и прочел надпись: «Mi tesoro».

– Это облегчит опознание?

– Ты слишком много болтаешь.

Малыш прицелился и опять нажал на спуск. Пуля попала Роджерсу в грудь. Старик пошатнулся, но устоял на ногах.

– Только тронь Молли, – предупредил он, – и я приду к тебе из могилы, Малыш!

Его грудь пронзили еще две пули. Он опустился на колени, схватился за горло и упал.

Пожар занялся, как только Малыш поднес спичку к гниющему дереву. По дощатым стенам заметались языки пламени. Он в последний раз взглянул на мертвого компаньона, отвернулся и поспешно вышел из пылающей хижины.

Малыш оседлал коня Роджерса, оставив своего привязанным к соседнему тополю. На седельной луке по-прежнему висело его черное сомбреро. Он пришпорил большого скакуна и поехал в Мексику.

 

Глава 11

Молли была убита горем.

Несмотря на слабости своего отца, она всегда считала его неуязвимым. И вот он погиб – пал от пули полицейского. Она осталась одна.

У нее болела голова, глаза покраснели от слез. Малыш увел ее с короткой поминальной службы. Вернувшись в гостиницу, он велел принести ужин в номер. Налил мадеры в две рюмки и протянул одну Молли.

– Выпей, – велел он. – Это поможет тебе расслабиться.

Молли хлебнула вина и почти сразу же почувствовала себя лучше.

– Спасибо, Джефф. Ты обо всем позаботился. А теперь, если не возражаешь, оставь меня одну. Я ужасно устала.

– Выпей еще рюмку мадеры и будешь спать как младенец.

– Хорошо бы, – устало пробормотала Молли.

Он налил ей еще одну рюмку.

Молли не помнила, как оказалась на диване, рядом с Малышом. Он обнимал ее за плечи, а она положила голову ему на плечо. Это казалось таким естественным! Она выпила вторую рюмку.

– Сегодня ночью я останусь с тобой, – сказал Малыш, и в затуманенном мозгу Молли зазвучали тревожные звоночки.

– Нет-нет, это ни к чему.

Она выскользнула из-под его руки и встала. Малыш тоже поднялся.

– Молли, милая, твой папа умер, и теперь я должен о тебе заботиться. Завтра мы поженимся и…

– Поженимся? – Она удивленно округлила свои заплаканные глаза. – Я не собираюсь выходить за тебя замуж, Малыш. Выйди из моей комнаты.

– Ты сама не знаешь, что тебе надо. Ты еще ребенок. Избалованный ребенок, который не имеет понятия о том, что значит быть женщиной. – Он навис над ней. – Не хочешь выходить замуж, не надо. Но ты моя женщина, Молли, и я тобой овладею.

Молли машинально потянулась к пистолету, который должен был висеть у нее на бедре, но вспомнила, что, уходя на поминальную службу, оставила его в номере. Пистолет лежал в другой комнате.

Попятившись, Молли сказала:

– Ты говоришь странные вещи, Малыш. Я не твоя и никогда не стану твоей.

– Еще как станешь, милая, – протянул он, надвигаясь на девушку. В глазах его сверкал недобрый огонь.

Стараясь не выдать свой страх, Молли предупредила:

– Я буду кричать.

– Кричи сколько влезет. – Малыш хищно усмехнулся. – Никто не обратит внимания.

Он был прав. В этой второсортной гостинице кричали и вопили круглые сутки, но никому ни до чего не было никакого дела.

Молли понимала, что ее единственная надежда – это не показывать свой страх, поэтому произнесла ровным тоном:

– Я запрещаю тебе…

– Прежде всего, – перебил он, – ты не смеешь мне ничего запрещать. Может быть, ты крутила своим пьяным папашей, но я не собираюсь плясать под твою дудку.

Он схватил ее за руку и грубо привлек к себе. Не успела Молли опомниться, как он больно впился в се губы своими тонкими твердыми губами. Она дернула головой.

Он отпустил ее, и она попятилась, вытирая рот рукавом. Малыш как ни в чем не бывало начал расстегивать рубашку.

– Мне нравится, когда женщина сопротивляется, – сказал он. – Я хотел быть с тобой нежным, но, вижу, тебе это не нужно. – Его серые глаза возбужденно блестели. – Ты будешь драться со мной, милая? Царапаться и кусаться, заставляя меня взять тебя силой?

На его бородатом лице играла довольная усмешка. Он снял рубашку и отбросил в сторону.

– Ты ненормальный! – сказала Молли, возмущенная его словами и видом его голого торса. Его грудь, живот и плечи покрывали густые темные волосы. Он напоминал большого страшного зверя. – Безумец!

– Это ты делаешь меня безумцем, – отозвался он. – Я обезумел, когда впервые тебя увидел. Ты была худенькой пятнадцатилетней девчонкой, а я уже тогда представлял себе, как ты будешь обнимать мою спину своими длинными ножками.

– Заткнись, грязный ублюдок! – крикнула Молли. Ее фиалковые глаза сверкали гневом и отвращением.

– Теперь ты уже не худенькая девчонка. Под твоей блузкой прячутся мягкие спелые груди. У тебя большие соски, Молли? Размером с серебряную монету? – Он весело усмехнулся и продолжил: – А твоя симпатичная маленькая попка, обтянутая брюками? Она так соблазнительно вихляет, когда ты ходишь! Мне не терпится ее обнажить…

– О Боже! – выдохнула Молли и побежала к двери.

Но он загородил дорогу и опять притянул ее в свои объятия. Разозлившись, Молли сделала именно то, чего хотел от нее Малыш: набросилась на него, как тигрица. Она кричала, ругалась и била его кулаками. Она вонзила острые зубы в потное волосатое плечо и со всей силой его укусила. Ему это понравилось. В пылу сражения их животы соприкоснулись, и Молли почувствовала, как он возбужден.

Она стала драться еще отчаяннее, вопить еще громче и ругаться еще забористей.

Малыш наслаждался. Он стоял, широко расставив ноги в сапогах, обнимал ее голыми руками и знал, что это будет самая чудесная ночь в его жизни. Он схватил Молли за подбородок и нагнулся, чтобы поцеловать. В это мгновение рот девушки был открыт, и он беспрепятственно протолкнул туда свой язык. Она лихорадочно вырывалась.

Густая колючая борода Малыша закрывала Молли нос, во рту у нее был его язык. Задыхаясь, она принялась царапать его спину ногтями.

Это помогло. Он оторвался от губ Молли и схватил ее за руки.

– Ты хочешь меня исцарапать до того, как я с тобой пересплю, милая? – Его глаза зловеще блеснули. – Что же будет, когда мы окажемся в постели?

– Я не собираюсь ложиться с тобой в постель! – сказала она и плюнула.

Он завел ее руки за спину и улыбаясь сказал:

– Все в порядке, милая. Ты намочила мою грудь, а я сейчас намочу твою.

Он начал расстегивать ее блузку.

Молли сопротивлялась как могла, но он распахнул ее блузку, взялся за тонкую сорочку и разорвал ее одним быстрым движением.

– Какой же сосок облизать первым? – хрипло спросил он. – Левый или правый?

Восхищенный ее грудью, он слегка отступил назад, и Молли, воспользовавшись моментом, со всей силы ударила его коленом в пах.

Малыш взвыл от боли и отпустил девушку. Молли метнулась к выходу, открыла дверь и понеслась вниз по лестнице, придерживая на груди расстегнутую блузку. Взбешенный Малыш кинулся за ней следом и настиг на ступеньках. Он схватил ее в охапку и снова поднялся по лестнице.

Свидетелями этой сцены стали мужчины, коротавшие время в гостиничном вестибюле. Одни засмеялись, хлопая себя по коленям, другие позавидовали бородатому здоровяку, но никому из них не пришло в голову, что на самом деле здесь происходит.

Вернувшись в номер, Малыш закрыл ногой дверь и прошагал прямо в спальню. Там он бросил Молли на кровать и пригвоздил ее своим большим телом к комковатому матрасу.

Они принялись сражаться среди одеял, и все это время мозг Молли лихорадочно работал. Пока она крутила головой из стороны в сторону, избегая его поцелуев, взгляд ее наткнулся на ножницы. Они лежали на ночном столике. Лезвия ножниц были не длинными, но острыми. Молли понимала, что это ее последняя надежда. Никто не придет к ней па помощь. Придется спасаться самой. Она прикинула расстояние до ножниц и мысленно застонала. Они были слишком далеко.

Был только один способ до них добраться. Молли перестала сопротивляться и, изображая возбуждение, попросила:

– Поцелуй меня, Малыш. Пожалуйста!

Он растерянно смотрел на нее. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он оторвал от нее взгляд.

– Молли, милая, – пробормотал он и поцеловал ее в губы.

Борясь с отвращением, Молли сделала вид, что ей это нравится. Она обхватила руками его шею и ответила на поцелуй, вздыхая и постанывая. Решив, что в ней проснулось желание, Малыш перекатился на спину, увлекая за собой Молли.

Какое-то время они лежали в таком положении, целуясь и лаская друг друга, потом опять перекатились, приближаясь к ночному столику. Молли опять оказалась на спине. Малыш нависал сверху, закрыв глаза от удовольствия. Глаза Молли были широко открыты. Она осторожно подбиралась к столику. И когда пальцы коснулись ножниц, издала невольный вздох облегчения, принятый Малышом за проявление страсти.

Молли схватила ножницы и занесла их над спиной Малыша. В эту секунду он поднял голову и посмотрел на нее почти с нежностью. Она дала ему еще один шанс. Последний.

– Отпусти меня, – взмолилась она. – Пожалуйста! Я не хочу этого. Я не хочу тебя.

– Ах ты, сучка! – прорычал он. – Тебе неприятно, да? Хочешь, чтобы я тебя изнасиловал?

Он опять впился в ее губы своими мокрыми губами и начал расстегивать брюки.

Вздохнув, Молли со всего размаха вонзила ножницы в спину Джеффа Батлза. Он не сразу понял, что произошло.

Внезапно его лицо превратилось в маску боли. Он на мгновение застыл и рухнул на Молли. Истерически рыдая, Молли кое-как свалила его с себя и встала с кровати. Дрожа и всхлипывая, она попятилась назад, закрыв рот ладонями и округлив от ужаса глаза. Что она натворила?

Может быть, он умер? Она его убила! Может быть, бежать за помощью? Послать за врачом? Сообщить в полицию?

Молли поспешно надела свежую сорочку и блузку, пристегнула портупею, взяла свои седельные сумки и пошла в комнату Малыша. Там она быстро запихнула все награбленное добро – золотые монеты и слитки – в изящные кожаные седельные сумки из кроваво-красной кожи, которые отец подарил ей в день рождения, повесила их на плечо и спустилась на первый этаж.

Она вышла на пыльную улицу и с трудом перекинула тяжелые сумки через спину лошади, потом, тяжело дыша, забралась в седло и поскакала прочь.

Ей надо выбраться из Мексики. Лучше встретиться с полицейскими Штатов, чем с Малышом.

Молли пустила лошадь галопом. Она ехала на север, вспоминая слова отца: «Обещай мне, девочка: если когда-нибудь попадешь в беду или тебе понадобится помощь, ты поедешь к Нейпиру».

Лу Хаттон не слышал стука в тяжелую резную дверь, и слуга ввел ночную гостью в обшитый деревянными панелями кабинет своего господина. Лу оторвал взгляд от письменного стола и увидел элегантно одетую женщину, стоявшую в тени, отбрасываемой догоравшим камином.

– Миссис Максвелл, – поздоровался он, не вставая.

– Элизабет. Зови меня просто Элизабет.

– Что вам угодно, миссис Максвелл? – спросил он низким усталым голосом, откинувшись в кресле. Его тонкая шелковая рубашка была расстегнута, обнажая смуглую грудь.

– Я хочу, чтобы ты со мной переспал, – заявила она без тени смущения.

Лу презрительно усмехнулся:

– В тот самый день, когда ты похоронила своего любимого мужа?

– Да, – быстро ответила она. – Наконец-то нам ничто не мешает. Ты отвергал меня все эти годы, потому что у тебя была красивая молодая возлюбленная. Потом, когда ее потерял, ты продолжал меня избегать, говоря, что не спишь с замужними женщинами. Теперь я не замужем. Я вдова. Переспи со мной, Лу.

Лу медленно оттолкнул назад свое кресло и закинул длинные ноги на письменный стол, скрестив их в лодыжках. Затем поднял руки, соединив пальцы на затылке, и взглянул на гостью с веселым интересом.

– Ты можешь раздеться сама? – спросил он наконец.

Женщина торжествующе улыбнулась и с поразительной быстротой сняла с себя одежду. Не успел Лу и глазом моргнуть, как ее переливающееся атласное платье и кружевное белье оказались на полу. Миниатюрная миссис Максвелл с кожей цвета слоновой кости стояла перед Лу в одних черных шелковых чулках и туфлях на высоких каблуках. На шее и в ушах женщины поблескивали бриллианты.

Она медленно повернулась вокруг своей оси и спросила:

– По-твоему, я некрасива?

Подбоченившись, она кокетливо отставила в сторону ножку в атласной туфельке.

Лу томно оглядел ее пышное тело. Веселая вдова была как раз из таких женщин, с которыми ему нравилось заниматься любовью: маленькая, мягкая, ароматная и кокетливая, к тому же поразительно красивая, женственная и бесстыдно-распутная.

Лу убрал руки из-под головы и снял со стола обутые в сапоги ноги, потом встал и разделся на глазах у восхищенной миссис Максвелл. Оставшись в чем мать родила, он вновь опустился в кожаное кресло и поманил ее к себе.

По-девичьи хихикая, миссис Максвелл села па колени к смуглому красавцу и принялась целовать его в губы. Его руки скользили по ее плечам, спине и груди.

Несколько минут спустя Лу легко поднял ее с колен и усадил на себя верхом. Она взволнованно облизнула губы и приподнялась, подставляя мягкую грудь к его губам. Пока он целовал затвердевший сосок, она обхватила тонкими пальцами его член и с блаженным стоном опустилась на него сверху.

– М-м… да, о да, – бормотала она, подскакивая на коленях Лу и держась руками за его мускулистую грудь.

Сильные уверенные руки Лу сжимали ее горячие ягодицы. Он сидел с раздвинутыми ногами, ритмично входя в нее.

Они быстро достигли экстаза и остались не до конца удовлетворенными. Обоим хотелось большего. После короткого отдыха, когда дыхание выровнялось, Лу заставил женщину встать с его колен.

– Милый, я хочу еще.

– Ты получишь еще, – заверил ее Лу. Смахнув все со стола, он усадил миссис Максвелл на столешницу. – Ты получишь столько, сколько захочешь, и даже сверх того.

Миссис Максвелл опустила глаза и увидела, что он опять возбудился и готов продолжать. Она радостно взвизгнула и обвила руками его шею. Он раздвинул ей ноги.

– Ты хочешь? – спросил Лу.

– Да, да, хочу! О Боже, ты такой большой, такой твердый! – пробормотала она.

Но он не успел овладеть ею второй раз. В дверь громко постучали.

– Я отдыхаю, Эдуардо, – крикнул Лу.

– Это Чандо. Есть новости о Малыше.

– Подожди, – сказал Лу и быстро выпрямился. Его желание улетучилось как дым.

Однако миссис Максвелл ждала продолжения. Растерянно заморгав, она сказала:

– Ты не можешь так меня оставить. Я вся горю.

– Прости, это важно, – бросил Лу, поспешно натягивая брюки.

– А я нет? – спросила она с досадой, спрыгивая со стола.

– Спокойной ночи, миссис Максвелл. – Лу вышел из комнаты.

Стройный мексиканец средних лет, заменивший Дэна Найтхорса на посту помощника в Плано-Пасификс, ждал Лу в гостиной.

– Техасский Малыш мертв, – сообщил он без лишних вступлений. – Его труп нашли в сгоревшем здании на юге Аризоны.

– Нет! – вскричал Лу. – Черт возьми, нет! Я должен был сам разобраться с этим подонком! Ты уверен, Чандо? Здесь не может быть ошибки?

– Нет, никакой ошибки. Его труп был найден через несколько часов после того, как они с Роджерсом ограбили банк Дугласа. Возле дома стояла лошадь Малыша, на седельной луке висело его сомбреро. Белый мужчина подходит под описание Малыша. Такой же рост и вес. С оторванной мочкой уха.

– Не может быть…

– Они сняли с его шеи вот это. – Чандо протянул Лу цепочку, на которой висел наполовину почерневший золотой крестик.

У Лу пересохло во рту. Он перевернул крестик и прочитал два знакомых слова: «Mi tеsoro».

– А что с остальными? Где старик и девушка?

Чандо покачал головой:

– Думаю, они по-прежнему в Мексике.

– Продолжай за ними следить, Чандо.

– Хорошо. Спокойной ночи.

Когда помощник ушел, Лу вернулся в кабинет, прижимая крестик к обнаженной груди.

– Милый, – прощебетала миссис Максвелл, – давай перед сном займемся любовью на этом кожаном диване.

– Что? – Лу резко дернул головой. Он совсем забыл, что она еще здесь. Между тем нагая миссис Максвелл картинно возлежала на диване. – Одевайся. Мои люди проводят тебя домой.

Она села.

– Домой? Ты же обещал продолжение!

– Мне нельзя верить. Ты заслуживаешь лучшего. Одевайся.

Рассерженная Элизабет Максвелл все еще возмущенно бормотала, когда Лу выводил ее из асиенды.

Закрыв за ней парадную дверь, Лу опять поднял золотой крестик и долго на него смотрел, потом опустил руку и направился к лестнице.

Слава Богу, Элизабет Максвелл ушла. У него пропало всякое желание заниматься с ней любовью.

Сейчас его интересовала лишь одна женщина, совсем не похожая на белолицую благоухающую красавицу брюнетку Элизабет Максвелл, – смуглая уродливая бандитка с русыми волосами, привыкшая грязно ругаться.

Молли Роджерс.

 

Глава 12

Профессор Нейпир Диксон, слегка раздраженный тем, что кто-то пришел к нему в гости в столь поздний час, снял очки, отложил в сторону книгу стихов и вышел в вестибюль.

Он открыл тяжелую дверь, и глаза его округлились от удивления. На крыльце стояла высокая стройная блондинка с короткими волосами. На ее бедрах висела портупея, через левое плечо перекинуты пузатые красные седельные сумки. Мужские брюки и рубашка были заляпаны грязью. Смуглая, как у старого ковбоя, кожа тоже не отличалась чистотой.

Но на потном лице сияли красивые фиалковые глаза, и у Нейпира Диксона перехватило дыхание.

– Сара? – растерянно пробормотал он. – Сара, это ты?

– Нет, – ответила Молли. – Я ее дочь, Молли Роджерс.

– О, – выдавил профессор. – Да, да, конечно, ты дочь Корда и Сары, – сказал он, не в силах отвести от нее глаз.

В холле он потянулся к седельным сумкам, но, почувствовав, что она не хочет их отдавать, сказал:

– Положи пока свои вещи здесь, у двери.

Кивнув, Молли бросила тяжелые сумки возле подставки для зонтов. Нейпир Диксон закрыл дверь и обернулся к ней. Родители Молли очень точно описали внешность этого седого джентльмена. Это был высокий, стройный, безупречно одетый и полный достоинства господин.

Отведя ее в свой кабинет, Нейпир Диксон спросил:

– Как твоя мама, Молли? Как Сара?

– Мама умерла, – сдерживая волнение, сказала Молли.

– О Боже! – воскликнул пораженный Нейпир Диксон. – Не может быть! Она была так красива!

– Да. Папа тоже умер. – Глаза Молли быстро наполнились слезами. – Я осталась одна.

Справившись с потрясением, профессор Диксон сказал:

– Моя бедная девочка!

Всхлипывая, Молли подняла руку, чтобы вытереть нос рукавом рубашки. Профессор Диксон быстро достал из кармана белый платочек и протянул девушке. Тихо плача, Молли взяла носовой платок.

– Я сочувствую тебе, милая, – сказал профессор Диксон. – Не надо плакать, все будет хорошо.

Зная, что профессору можно доверять, Молли рассказала ему все без утайки. Она сообщила, что тяжелые седельные сумки в холле набиты награбленным золотом. Поведала про грабежи и про жизнь в Мексике, а также про неизвестного охотника за головами, который решил взять в плен всех членов банды Роджерса, в том числе и ее.

Наконец она рассказала ему про Малыша.

– Мне пришлось это сделать, профессор, – честно призналась она. – Он хотел… – Она содрогнулась от страшных воспоминаний. – Я ударила его ножницами в спину. Возможно, убила, не знаю. Но если он жив, он будет меня искать. Когда он до меня доберется…

– Нет, Молли. В Мейе ты в безопасности. – Нейпир Диксон улыбнулся и добавил: – Ты можешь жить здесь сколько пожелаешь.

– Но люди увидят меня и поймут, кто я такая.

– Значит, тебе придется стать другой женщиной, – спокойно проговорил профессор Диксон. – У меня есть две замужних сестры, а у них – целая дюжина дочерей. Я объявлю, что одна из моих племянниц приехала ко мне погостить на пару месяцев.

– На пару месяцев? И где же я буду жить все это время?

– Здесь. Но в этом доме есть свои правила, и ты обязана им подчиняться..

Эти слова были сказаны мягким тоном, но Молли знала, что он не шутит.

– Я буду ужасно скучать, сидя в четырех стенах, – возмутилась Молли.

– Не будешь. Я найду чем тебя занять. Прежде всего ты научишься светским манерам. – Он опять улыбнулся. – Ты, наверное, сильно устала? На втором этаже есть большая комната для гостей. Там тебе будет удобно. – Он встал.

– А что насчет золота, профессор? – спросила Молли, тоже вставая.

– Оно досталось тебе нелегко, – признал он. – Так что оставь его себе.

Поднявшись наверх, Молли сбросила с себя грязную одежду, забралась в большую мягкую постель и заснула, как только голова коснулась подушки. Но вскоре ее разбудил страшный сон. Малыш придавил ее своим телом к матрасу. Она видела лишь его волосатую грудь и бородатое лицо.

Вскочив, Молли огляделась вокруг, испуганная и растерянная. Сердце ее отчаянно колотилось. Почему не играет громкая музыка? Почему не слышно ни криков, ни смеха? И тут она вспомнила, что лежит не в номере мексиканской гостиницы, а в большом особняке профессора – Нейпира Диксона на Манзанита-авеню. А что касается Малыша, то он мертв.

Или жив?

Профессор Диксон взял в поверенные экономку Луизу. Луизе не хотелось жить под одной крышей с преступницей, но профессор заверил ее, что Молли – безобидное дитя, которое попало в беду и нуждается в помощи.

Он объяснил, что Молли никогда не выходила в свет и что ей необходимы советы дамы, особенно, дипломатично добавил он, такой, которая знает толк в воспитании и хороших манерах.

Польщенная Луиза сказала:

– Я не уверена, что смогу сделать шелковый кисет из свиного уха, но буду вам помогать.

Молли быстро начала меняться.

В первое утро своего пребывания в доме профессора она спустилась к завтраку в девичьем льняном платье в розово-белую клеточку, которое ей подарила Луиза. Профессор Диксон сделал ей комплимент, тщательно скрывая свое удивление. «Странно, – думал он, – почему такая от природы красивая девушка решила отстричь свои золотистые волосы и сожгла на солнце свою нежную кожу, сделавшись смуглой, как индеец?»

Ее первый урок начался, как только она села за стол. Она жадно потянулась к сливочному бисквиту. Профессор Диксон прочистил горло. Молли подняла глаза. Он покачал седой головой, и ее рука замерла на полпути.

– Перед едой надо помолиться, Молли, – объяснил он, тепло улыбаясь. – Давайте склоним головы.

Нейпир Диксон пришел в замешательство, узнав, что Молли училась в школе только до тринадцати лет. Она была очень смышленой, но совсем необразованной. Просто не верилось, что она дочь Сары.

Профессор рассказал Молли, что когда-то давно учил студентов литературе и словесности в Новом Орлеане и что теперь будет с удовольствием учить и ее. Мысль об учебе не слишком обрадовала Молли, но профессору удалось пробудить в ней интерес к знаниям.

Молли казалось, что он может ответить на любой вопрос. Причем его опыт не ограничивался тем, что написано в книгах. Молли удивилась тому, как много знает о женщинах этот старый холостяк.

Он принес ей большую банку ароматного крема из самого лучшего магазина города Мейя и сказал, что надо мазать этим кремом все тело, тогда кожа ее побелеет и станет нежной, как у младенца.

– Все тело? – спросила она. – Этой баночки ненадолго хватит.

Он засмеялся:

– Я принесу тебе еще. Я владелец магазина.

Он вдруг сделался серьезным, увидев, как Молли, одетая в новое пышное платье, усаживается на диван напротив него. Забыв, что на ней не брюки, а платье, она широко расставила колени и уперлась в них руками.

– Молли, – ласково проговорил Нейпир Диксон, – дама не должна сидеть с раздвинутыми ногами.

Молли покраснела, сдвинула ноги и сложила руки на коленях. Но еще долго не могла к этому привыкнуть. Профессор и экономка целыми днями учили, журили и хвалили свою юную подопечную. Молли читала, слушала и практиковалась в манерах.

Она причесывала свои короткие русые волосы и натирала тело дорогими кремами. Волосы быстро росли, кожа светлела. Молли делала все, что от нее требовалось, и благодарила за помощь добродушного профессора и Луизу.

Но иногда по ночам, лежа в постели, она вспоминала отца, и по щекам катились слезы. Она сильно по нему скучала и жалела, что никогда не носила те красивые платья, которые он ей дарил. А ведь могла быть послушной дочерью.

Потом слезы сменялись улыбкой. Папа любил ее такой, какая она есть. У них было много общего, и они частенько весело проводили время вдвоем.

Перед сном Молли заново переживала их смелые набеги и приключения.

Интересно, как теперь сложится ее жизнь?

Наконец-то настал знаменательный день.

Молли Роджерс готовилась выйти из большого белого дома на Манзанита-авеню. Но профессор Диксон не собирался представлять жителям Мейи Молли Роджерс. Девушке предстояло появиться на людях под именем Фонтейн Гейер.

Когда солнечным утром мисс Фонтейн Гейер сошла по ступенькам лестницы, профессор Диксон поднял глаза и судорожно сглотнул. Он будто сбросил двадцать пять лет и вновь ощущал себя смущенным молодым человеком, ожидающим встречи с возлюбленной.

– Как ты красива! – тихо произнес он.

Молли засмеялась:

– Спасибо, но я все время боюсь, что с меня свалится этот проклятый шиньон! – Она похлопала блестящий русый пучок на затылке.

– Ты теперь не Молли Роджерс и не должна употреблять грубые выражения, – заметил профессор. – Фонтейн Гейер – благовоспитанная дама. Ты уверена, что хочешь работать в магазине? Если нет…

– Да, хочу! Здесь так мило, и вы с Луизой очень добры, но… но…

– Но тебе хочется чем-то заняться. – Молли лишь улыбнулась в ответ. – Я понимаю. Но есть и другие варианты, ведь я владею не только магазином. Платные конюшни, парикмахерская, Первый национальный банк, гостиница «Нуэва сол» – все это принадлежит мне.

– О Боже! Вы, должно быть, очень богаты!

– Да, я богат. Уехав из Техаса и наконец-то получив образование, я отправился на калифорнийские золотые прииски и быстро сколотил состояние. Потом прошел слух, что здесь тоже нашли золото, и я приехал сюда вместе с тысячами других искателей легкой наживы. Город вырос как на дрожжах, но вскоре стало ясно, что золота здесь нет. Это была иллюзия. Город, который раньше назывался Рейнбоу, переименовали в Мейю. «Мейя» означает «мир иллюзий».

– Почему же вы остались?

Он пожал плечами:

– Мне здесь нравится. Когда искатели золота уехали, я купил почти весь город по договорным ценам. Теперь Мейя – тихий, уютный городок, где можно жить в мире и спокойствии.

– А еще здесь можно прятаться, – добавила Молли.

Он кивнул.

– Ну, пойдем.

Молли, волнуясь, шагала вместе с профессором по деревянному тротуару с восточной стороны площади. Наконец они подошли к большому глинобитному зданию с вывеской «Магазин». У Молли пересохло в горле.

У двери профессор спросил:

– Готова войти, Фонтейн? – Молли молчала. – Фонтейн?

– Что? Ах да, я… – Она наклонилась к его уху и прошептала: – Я забыла свое новое имя. И чувствую себя великой обманщицей.

Он ободряюще похлопал се по руке, затянутой в перчатку, которая покоилась на его локте.

– Это Мейя, мир иллюзий. Готов спорить, что ты не первая и не последняя приехала сюда, чтобы скрыть какую-то тайну… и зажить под новым именем.

Молли нравилось работать в магазине.

Смышленая и любознательная, она, не теряя времени, изучила все предлагаемые товары. Если посетитель хотел купить шляпу или молоток, соль или седло, печенье или колыбель, турнюр или Библию, Молли точно знала, где найти требуемый предмет.

Управляющий, мистер Стэнфилд, был доволен ее работой, а Уилли, девятнадцатилетний веснушчатый продавец, бегал за ней как собачонка. Жители городка говорили профессору Диксону, что его милая и внимательная племянница Фонтейн – настоящее сокровище.

Молли быстро познакомилась с местными молодыми дамами и всего за несколько дней завела двух близких подруг – Патрицию О'Брайан и Мэдлин Саммерс. Они сплетничали, ходили в гости, а по воскресеньям посещали церковь.

Молли узнала, что профессор каждую неделю учит читать индейских и мексиканских детей в школе на окраине городка, и напросилась поехать туда вместе с ним.

– Наверное, трудно научить индейцев читать по-английски, ведь они и говорят-то с трудом.

– Юные умы как губки, – объяснил профессор. – Они быстро впитывают знания, а я всегда с удовольствием обучаю тех, кто хочет учиться. – Он подмигнул и добавил: – Даже взрослых хорошеньких девушек.

– Профессор Диксон! Профессор Диксон! – закричали дети, когда их карета подъехала к старому глинобитному зданию школы.

К профессору потянулось несколько пар детских ручонок. Он выбрал самую младшую – крохотную мексиканскую девочку – и поднял на руки. Остальные пошли вслед за ним в школу, цепляясь за полы его сюртука.

Высокий робкий мальчик-индеец помог Молли выйти из кареты. Она с интересом наблюдала за профессором Диксоном. Видимо, он очень любит детей. Странно, что он так и не завел семью.

– Мы идем в школу? – спросил высокий индейский мальчик.

Молли взглянула па него и кивнула:

– Да, мы идем в школу, э… как тебя зовут?

– Джон Далекая Звезда.

– А я Фонтейн Гейер, – представилась она, протягивая руку.

Мальчик округлил свои темные глаза и вытер руку о брючину, прежде чем подать ее Молли. Она тепло улыбнулась и повела паренька в школу.

Когда уроки письма и математики закончились, профессор попросил Молли провести урок чтения. Обрадованная его доверием, она взяла учебник и принялась читать громко и выразительно.

Она чувствовала себя счастливой. Ее жизнь стала такой насыщенной, такой полной, что у нее почти не оставалось времени грустить по старым временам или опасаться Техасского Малыша.

И таинственного охотника за головами.

 

Глава 13

Жаркое аризонское лето сменилось холодной осенью. Молли все больше и больше вживалась в свою новую роль. Ей понравилось быть женщиной – молодой, красивой, хорошо одетой.

Ее наконец-то перестали мучить ночные кошмары, она уже не оглядывалась через плечо, забыв чувство постоянной опасности и тревоги. Были дни, когда она и не вспоминала о Малыше и об охотнике за головами.

Она могла свободно входить и выходить из особняка на Манзанита-авеню. У нее были друзья. Жизнь постепенно налаживалась. Как и обещал профессор, в этом городе она чувствовала себя защищенной.

В конце октября в Мейе состоялся ежегодный карнавал. Предвкушая удовольствие, Молли отправилась на карнавал с двумя своими лучшими подругами, Патрицией и Мэдлин.

Девушки гуляли в толпе, ели конфеты и разглядывали ларьки с товарами. Вскоре они остановились перед маленькой голубой палаткой. Уличный торговец в полосатом пальто зазывал прохожих в палатку, обещая, что ясновидящая мадам Медина предскажет им судьбу.

– Мадам смотрит в свой хрустальный шар и видит всю вашу жизнь. – Взгляд зазывалы упал на Молли. – Вот вы, мисс, не хотите узнать, что вас ждет в будущем? Богатство? Свадьба? Путешествие? Опасность? – Он замолчал и с усмешкой оглядел девушку. – Вы боитесь гадать? Боитесь того, что может увидеть мадам Медина?

Задетая за живое, Молли достала из ридикюля монету, протянула ее пестро одетому зазывале, попросила Патрицию и Мэдлин подождать и бесстрашно шагнула за голубые занавески.

В палатке, скрестив ноги на вытертом турецком ковре, сидела женщина в золотом атласном тюрбане и длинном алом халате. Перед ней на низком квадратном столике возвышался сияющий хрустальный шар. Лицо женщины было ярко накрашено. Жестом она пригласила Молли сесть. Девушка опустилась на колени и села на пятки, лицом к гадалке.

Мадам Медина долго смотрела Молли в глаза, потом подняла руки и поднесла ладони к хрустальному шару – близко, но не касаясь. Потом, убрав руки, наклонилась над шаром и заглянула в его загадочные глубины. Наконец она подняла увенчанную тюрбаном голову и вновь взглянула на Молли. На лице мадам Медины появилось недоумение.

– Я вижу нечто очень странное. Даже я ничего не могу понять.

Ее веки с ярко-голубыми тенями опустились. Молли сглотнула.

– Что именно вы видите, мадам Медина? – спросила она.

– Свадьбы. Я вижу две свадьбы. – Мадам понизила голос. – Ты в длинном белом платье, и… и… – Она опять подняла глаза. Молли хотела что-то сказать, но мадам ее остановила, подняв руку, похожую на птичью лапу. – Две свадьбы. Два жениха, – продолжила прорицательница. Ее нарумяненное лицо нахмурилось. – Оба смуглые и темноволосые.

– Что за чушь! – выпалила Молли, нервно смеясь. – Посмотрите получше в эту штуковину, – сказала она, указывая на хрустальный шар.

Мадам Медина покачала головой в тюрбане:

– Именно это я и увидела в шаре. Я вижу тебя. Ты одна… и в то же время вас двое. Две женщины. И двое мужчин. Две свадьбы. – Она вперила в Молли свои полуприкрытые глаза. – Две свадьбы в один и тот же день.

– Это невозможно! – воскликнула Молли, теряя терпение. – У меня нет желания выходить замуж. Тем более сразу за двоих. Еще раз как следует изучите свой хрустальный шар и вы увидите…

– Нет, – отрезала мадам Медина, – все. Гадание закончено. Иди.

– Убирайся, – холодно приказал мужчина. – Ты мне надоела.

Женщина послушно сползла с мятой постели. Она его боялась. Все девушки в борделе боялись этого рослого сероглазого мужчину с черной бородой и отстреленной мочкой уха.

Женщина вспомнила, как он впервые пришел в их публичный дом и положил на нее глаз. Когда они уединились на втором этаже, он начал с того, что отрезал ее длинные белокурые волосы своим необычайно острым ножом. Отбросив нож в сторону, он ухватился за остатки волос и больно дернул ее голову.

– Так-то лучше, намного лучше, – бормотал он, прижимая ее к матрасу и беря то, за что заплатил.

Теперь он лежал голый, разбросав ноги.

– Тебе опять надо подстричься. Сделай это, не то я…

Его перебил громкий стук в дверь.

– Входи, Кахильо, – крикнул он.

В комнату вошел стройный мексиканец и безо всякого вступления объявил:

– Похоже, сеньорита сейчас в Аризоне.

– Где именно в Аризоне?

Мексиканец пожал плечами:

– Не знаю.

Мужчины стали переговариваться друг с другом. Мексиканец рассказал все, что узнал. Голый мужчина слушал его с большим интересом, потом сказал:

– Бери парней, скачи на север и начинай поиски. Если она в Аризоне, мы ее найдем – это всего лишь вопрос времени. Иди же, Кахильо.

Мексиканец ушел. Женщина осталась. Она боялась уходить без разрешения. Техасский Малыш уже предвкушал свою встречу с Молли. Тут на глаза ему попалась белокурая проститутка.

– Убирайся отсюда, – сказал он, – я от тебя устал.

– Иди, – сказал Лу Хаттон своему помощнику. – Продолжай поиски. Найди новых информаторов. Предложи им больше денег.

Чандо тяжело вздохнул.

– Почему бы вам не оставить эту затею? Мы почти уверены, что Роджерс мертв. Остается только девчонка…

– И что, Чандо?

– Она женщина.

Лу осушил свою рюмки виски.

– Значит, ей не повезло.

Лу был настроен решительно. Он не собирался останавливаться до тех пор, пока все бандиты Роджерса не будут убиты или отданы в руки правосудия. Он потратил большие деньги на информацию, которая могла привести его к исчезнувшей Молли Роджерс.

Долгая зима не принесла ничего нового, зато ранней весной наступил долгожданный прорыв.

Однажды, вернувшись домой ночью после игры в покер, Лу увидел ожидавшего его Чандо. По лицу своего помощника он понял, что у того есть новости.

– Ты нашел Молли Роджерс, – сказал Лу вместо приветствия.

– Возможно, девчонка живет в маленьком городке в Аризоне. Городок называется Мейя.

– Мейя? Никогда не слышал о таком. Как ты ее нашел?

– Об этом узнали люди из агентства Пинкертона. Но ни один из агентов не хочет ехать туда за ней, даже за большое вознаграждение.

Лу выглядел озадаченным.

– Почему? Они ее боятся?

Чандо посмотрел ему прямо в глаза.

– Им не хочется брать в плен женщину – вернее, молоденькую девушку, – которая может провести остаток своей жизни в тюрьме или… или… умереть на виселице.

На загорелой челюсти Лу задергался мускул.

– Опасные преступники должны быть наказаны независимо от пола. Я с удовольствием отдам Молли Роджерс в руки правосудия.

– Да, сеньор, – сказал Чандо.

– А теперь, – Лу жестом пригласил Чандо сесть, – расскажи мне все, что ты знаешь.

– Мисс Роджерс совершила одну большую ошибку, – заявил Чандо. – Она хранила вырезки из газет, где говорилось о делах банды. Прожив в Мейе год, она, как видно, подумала, что хранить такие вещи небезопасно, и решила их сжечь. Но часть вырезок уцелела. Полуобгоревшие листочки нашел один нищий. Он понял, что к чему, и обратился к агентам Пинкертона, а те, в свою очередь, рассказали о случившемся нашим людям. Мы заплатили нищему, велев ему держать язык за зубами и уехать из города, а пинкертонам сказали, что сами во всем разберемся.

Кивнув, Лу спросил:

– Этот нищий знает, под каким именем она живет?

– Нет. Но она работает в магазине. Мейя – маленький городок, там не должно быть много торговых точек.

– Да, но как мы узнаем, что это именно она и никто другой? Не могу же я схватить девушку и обвинить ее в преступлениях, совершенных Молли Роджерс!

Чандо прочистил горло.

– Есть один способ, но…

– Какой? Говори. Мы теряем время.

– Говорят, что у Молли Роджерс есть красное родимое пятно в форме mariposa.

– Родимое пятно в форме бабочки? – Лу потер руки. – Отлично. Где это пятно? На щеке? На руке?

– Mariposa у нее на спине, – сказал Чандо, покраснев, – пониже талии.

– Пониже… – Лу покачал головой. – Как, черт возьми, я смогу его увидеть?

– Думаю, вам придется с ней переспать.

Погожим майским утром 1872 года Молли скакала на своем норовистом сером жеребце Никеле по обширным пустыням Аризоны. Она свободно держала поводья, доверяя сильному благородному коню, который перепрыгивал через кактусы и обходил заросли вечнозеленого карликового дуба.

Молли была в модном жокейском костюме из легкого черного габардина, ее длинные золотистые волосы были забраны под черную шляпу с плоской тульей. Черные лайковые перчатки защищали мягкие руки, а на лацкане жакета алел пышный цветок.

Молли Роджерс стала другой. Грубая необузданная бандитка превратилась в соблазнительную нежную девушку. Но это была чисто внешняя перемена. По сути своей она оставалась такой же беспокойной, неукротимой, жадной до приключений.

Молли громко засмеялась, представив себе, как удивится профессор, узнав, что она каталась на этом огромном сером жеребце.

Она сама выбрала себе скакуна, хоть профессор и не одобрил ее выбор. Когда он привез Молли на большое ранчо Уилларда, чтобы купить ей лошадь, она тут же влюбилась в этого серого скакуна. Профессор и владелец ранчо, Эл-Джей Уиллард, пытались ее отговорить. Уиллард предупреждал, что этот скакун хитрый и опасный. Хмурясь, Уиллард рассказал, что потерял Билли Джо Фрейзера, своего лучшего объездчика лошадей, и теперь не знает, что делать.

– Я даже поместил объявления в газетах Калифорнии и Нью-Мексико, – признался фермер. – Мне надо найти…

Молли его перебила:

– Мистер Уиллард, я хоть и с востока, но ездить верхом начала в четырехлетнем возрасте Так что опыт у меня немалый. – Она с надеждой взглянула на профессора: – Пожалуйста, скажите, что я справлюсь с этим конем.

Она получила желанного жеребца.

Теперь она скакала верхом на Никеле в холодные предгорья, уверенная и расслабленная. Утреннее солнце купало в своих ярких розовых лучах утесы из песчаника и поросшие травой каньоны.

Молли подъехала к устью узкого горного ручья, и Никел, фыркая, пошел к журчащей воде.

Молли наклонилась вперед, погладила руками в перчатках густую блестящую гриву и прошептала жеребцу на ухо:

– Да, Никел, я бы очень хотела, чтобы ты перешел этот ручей.

Смеясь, Молли соскользнула с седла.

На вершине горы появился одинокий всадник. Он резко натянул поводья, и его черный мерин бесшумно остановился у самого края каньона.

Всадник почесал свою темную бороду. Прищурив глаза, он увидел стройную женщину, которая спрыгнула с большого серого жеребца и села на камень. Она быстро стянула черные перчатки и сунула их за широкий пояс жокейской юбки, затем сняла высокие черные сапожки и чулки и легко, без помощи рук, вскочила на босые ноги.

Всадник прищурил глаза, защищая их от яркого солнца. Женщина подняла юбки выше колен и вошла в ледяной ручей. Лицо ее закрывала шляпа с плоской тульей и широкими полями. Взвизгнув от холода, она принялась плескаться в ручье, вскидывая ноги и брызгая водой на серого жеребца, стоявшего на берегу.

Молли резвилась в воде, представляя себе, как возмутились бы профессор и Луиза, увидев ее задранные юбки.

Следя за каждым движением девушки, бородатый всадник расплылся в довольной ухмылке.

 

Глава 14

Он сколько мог тянул с выполнением неприятной задачи.

Лу Хаттон знал, что ему пора встретиться с омерзительной Молли Роджерс и войти к ней в доверие.

Это был третий день его пребывания в Мейе, штат Аризона. Приехал он сюда утром и, устав после долгой поездки в седле, отправился в гостиницу «Нуэва сол» и записался в журнале как Лу Тейлор, воспользовавшись девичьей фамилией матери. Затем поднялся наверх и проспал весь день напролет.

Накануне он съездил на большое ранчо Уилларда и договорился насчет работы, которая начнется со следующего понедельника и о которой он думал с большой неохотой. Когда-то он и Дэн Найтхорс с удовольствием объезжали диких лошадей в Плано-Пасифике, но теперь, в тридцать один год, Лу не горел желанием впрягаться в тяжелую работу.

Но еще больше его пугала будущая встреча с неотесанной, обгоревшей на солнце бандиткой, которая наверняка ругается как ковбой и, возможно, даже курит сигары. Лу содрогнулся от отвращения, представив себе Молли Роджерс. Неужели ему придется ухаживать за этой женщиной? Целовать ее и тащить в постель? Но другого способа снять с нее брюки из оленьей кожи и посмотреть, нет ли у нее на спине родимого пятна, похоже, не было.

Лу тряхнул головой и взял себя в руки. Надо сбрить бороду, помыться и посетить магазины города Мейя.

В полдень Лу, чисто выбритый и безукоризненно одетый, шагнул на крыльцо гостиницы, пересек пыльную улицу и неторопливо зашагал по площади с фонтаном, каменными скамьями, тенистыми деревьями и группами праздно шатающихся джентльменов. В центре площади он встретил пару хорошеньких девушек. Они уставились на него, а когда он прошел мимо, весело захихикали.

Лу не замедлил шага. Его ждали неотложные дела, и единственной женщиной в городе Мейя, которая его интересовала, была Молли Роджерс.

Пройдя через площадь, он остановился. На другой стороне улицы стояло двухэтажное здание с глинобитном фасадом, на котором было написано жирными черными буквами: «Магазин». Из магазина вышла молодая, скромно одетая дама, державшая за руку веснушчатого мальчика лет четырех-пяти, который сосал леденец на палочке. Тучный лысый ковбой поздоровался с женщиной, приподняв свою пропитанную потом шляпу, и вошел внутрь. На пороге магазина появился кудрявый юноша с метлой в руке.

Лу сошел с обочины и зашагал к магазину. Войдя в холодное темное помещение, он остановился перед большим квадратным столом, заставленным фарфоровой посудой, и огляделся по сторонам. Из заднего крыла магазина долетали голоса. Лысый ковбой, которого Лу заметил у входа, примерял шляпы. Он стоял спиной к Лу и разговаривал с продавщицей.

Может быть, это и есть Молли Роджерс?

Он подошел чуть ближе, стараясь не привлекать к себе внимания. Тучный ковбой вертелся перед зеркалом, надев на голову модную шляпу.

– Вам очень идет, мистер Паттерсон, – раздался чистый женский голосок.

И тут Лу увидел стройную девушку. Она вышла из тени и попала в луч света, струившийся в высокое окно.

У Лу было такое чувство, будто на землю спустился ангел. Перед ним была красавица с белой кожей и идеальным лицом: большие блестящие глаза, маленький прямой носик и мягкие полные губы, сложенные в невероятно обворожительную улыбку.

Ее волосы, подвязанные широкой лиловой лентой, ниспадали на изящно изогнутую шею, сияя золотым блеском. Под скромным ситцевым платьем угадывались нежные округлости. Лу хотелось обнять эту девушку и не отпускать ее от себя ни на шаг.

Сердце его колотилось под ребрами, когда он смотрел на это небесное создание в фиолетовом платье. Девушка была необычайно хороша. Пораженный, Лу тряхнул головой и зажмурился, чтобы прогнать наваждение.

Но красавица не растаяла в воздухе.

Когда он открыл глаза, она стояла на том же самом месте, сладко улыбаясь. Лу вспомнил тот далекий день на вокзале в Альбукерке, когда впервые увидел Терезу Кастильо и был потрясен. Такое же чувство он испытал и сейчас.

Лу смотрел и слушал, как она убеждала толстого ковбоя в том, что серая шляпа идет ему гораздо больше, чем черная. Стараясь не привлекать ее внимания, Лу мысленно проклинал судьбу. Почему так сложилось, что эта невероятно прекрасная женщина повстречалась ему в крохотном городке Мейя? Да еще она работает в том же самом магазине, что и Молли Роджерс.

Он скрипнул зубами и тихо выругался. Черт бы побрал эту Молли Роджерс!

Лу резко отвернулся. Расстроенный и сердитый, он не заметил, как здоровяк ковбой вышел из магазина в новой серой шляпе. Дрожа от досады, Лу стоял, скрестив на груди руки и опершись бедром о стол. Интересно, где сейчас эта гадкая Молли Роджерс? Наверное, в подсобке или ушла обедать… Хорошо бы задержалась подольше!

Ему хотелось хотя бы полчаса побыть наедине со стройной красавицей блондинкой. Смуглое лицо Лу посуровело, и он укорил себя за слабость. Он приехал в Мейю за Молли Роджерс и не должен отвлекаться на девушку с ангельским личиком.

Помогая ковбою подобрать шляпу, Молли заметила посетителя, стоявшего рядом с посудным прилавком. Возможно, он все еще там. Надо проверить, не нужна ли ему помощь. Молли подняла свои юбки, поспешила к столу с фарфором и увидела его.

Он стоял к ней спиной, но она заметила его блестящие черные волосы и широкие плечи, обтянутые голубой хлопчатобумажной рубашкой. Когда она подошла ближе, он медленно повернулся к ней лицом.

Молли остановилась и приложила к сердцу руку. Ей вдруг стало трудно дышать.

Перед ней стоял высокий, смуглый, поразительно красивый мужчина с высокими скулами, прямым носом, волевым подбородком и небесно-голубыми глазами, устремленными на нее. Когда его скульптурно очерченные губы расползлись в обаятельной усмешке, у нее засосало под ложечкой и ослабели колени. Впервые в жизни она видела такого красавца.

Он был безукоризненно одет. Небесно-голубой пуловер подчеркивал стальные мускулы его груди, хорошо отутюженные темные брюки облегали стройные бедра. На ногах – начищенные до блеска сапоги.

Картину довершали гладкая загорелая кожа, ровные белые зубы и зачесанные назад черные волосы с синеватым отливом. Густая непослушная прядь упала на высокий лоб.

Молли смотрела на него словно завороженная.

Лу тоже не отрывал от нее взгляда.

В воздухе, казалось, витало чувственное напряжение. В отличие от Молли Роджерс Лу прекрасно знал, что это такое. У Молли пересохло во рту, но она не могла ни сглотнуть, ни пошевелиться.

Он перестал улыбаться, но даже сейчас его полные губы манили к себе. У Молли остановилось сердце.

Наконец он заговорил, нарушив очарование момента.

– Мы оба покупатели или вы здесь работаете? – тихо спросил Лу и снова улыбнулся. В его голубых глазах плясали озорные огоньки.

Молли засмеялась, радуясь, что обстановка наконец-то разрядилась.

– Я продавщица, сэр, – сказала она, подходя ближе. Лу уловил слабый аромат се свежевымытых волос. – Вы ищете что-то конкретное? – Она склонила голову набок. Этот жест показался Лу обворожительным.

– Гм-м… – Лу растерянно огляделся и наткнулся глазами на полочку с кружками для бритья. – Мне нужна новая кружка для бритья, – заявил он.

– Пойдемте со мной, – сказала Молли, повернувшись, и Лу, вздохнув, подумал, что мог бы с радостью идти за этой девушкой до конца своих дней. – Вот, пожалуйста. – Она указала на полочку, где были выставлены всевозможные кружки для бритья.

Не отрывая от нее взгляда, Лу сказал:

– Выберите для меня сами.

Молли привыкла помогать покупателям и, оглядев кружки, взяла голубую фарфоровую – под цвет глаз незнакомца.

– Вот эта вам подойдет, – сказала она, протягивая ему кружку.

– Спасибо, я ее возьму, – сказал Лу.

– Вы слишком легко соглашаетесь, – усмехнулась Молли.

– Ради такой девушки, как вы, я готов согласиться на все.

Она покраснела.

Пока она аккуратно заворачивала кружку в простую коричневую бумагу, Лу представился и протянул ей руку. Молли положила на нее свою ладошку и сказала:

– Меня зовут Фонтейн Гейер. Рада с вами познакомиться, мистер Тейлор. Добро пожаловать в Мейю.

– Фонтейн, – произнес он, не выпуская ее руки, – какое красивое имя! Оно вам идет.

– Спасибо, мистер Тейлор. – Она улыбнулась. – А сейчас, если вы отпустите мою руку, я заверну вашу кружку.

– Простите, Фонтейн… я могу называть вас по имени? А вы, пожалуйста, зовите меня просто Лу. – Нехотя отпустив руку девушки, он взглянул на настенные часы. – Вы пойдете на ленч, когда вернется вторая девушка?

– Положите ваш палец вот сюда, мистер Тей… Лу, – попросила Молли. Ей очень понравилось его имя. Лу положил палец па перекрещивающиеся веревки, и Молли ловко завязала узелок. – Вторая девушка? – спросила она, поднимая глаза.

– Да, – небрежно бросил Лу. – Вторая продавщица, которая работает здесь, с вами. Ведь она сейчас завтракает?

Молли протянула ему аккуратно упакованный сверток.

– Здесь нет больше продавщиц, Лу. Еще есть мистер Стэнфилд, владелец магазина, и Уилли, второй продавец. Он сейчас подметает дорожку.

У Лу отвисла челюсть. Его голубые глаза округлились, потом прищурились. Молли не могла понять, что на него нашло. Он долго смотрел на нее, но уже с неприязнью. Его красивое лицо посуровело, а в голосе появились резкие нотки.

– В этом магазине больше нет продавщиц?

– Нет. И никогда не было, – гордо ответила Молли. – Я первая и единственная женщина, которая здесь работает.

– Не может быть, – пробормотал Лу.

– Но это так. Что с вами, Лу? Вам нехорошо?

 

Глава 15

Лу быстро пришел в себя. Он заметно расслабился и мило улыбнулся девушке.

– Со мной все в порядке, Фонтейн, – сказал он уже спокойно, заставив себя вспомнить, что единственная цель его приезда в Мейю – соблазнить эту мошенницу с фиалковыми глазами и белоснежной кожей, с виду совсем не похожую на преступницу. Подцепив завязанный сверток указательным пальцем, Лу лениво похлопал им по бедру. – Никогда мне еще не было так хорошо.

Молли заметно смутилась.

– Вы сегодня что-нибудь ели? – спросила она.

Лу засмеялся.

– Вообще-то нет. Может, пойдем в «Нуэва сол» и вместе позавтракаем? Мне говорили, что тамошний повар творит чудеса с бараньей ножкой.

– Да, – подхватила Молли, с облегчением увидев, что на лицо незнакомца вернулась улыбка. – Жареная утка еще лучше, но мне придется отказаться от вашего приглашения.

Она кокетливо улыбнулась, как учил ее профессор, дав понять этому симпатичному мужчине, что польщена, но, как порядочная женщина, не может принять его предложения.

На лице Лу появилось виноватое выражение.

– Ну да, разумеется, вы не можете. Я поторопился со своим приглашением. Ведь вы, наверное, замужем, и…

– Нет! – выпалила Молли и уже тише добавила: – Нет, Лу. У меня нет мужа. Я никогда не была замужем.

Он выдохнул с явным облегчением, и Молли почувствовала, что краснеет от радости.

– Поскольку у вас нет мужа, а у меня нет жены, могу я как-нибудь вечерком зайти к вам в гости? Конечно, после того, как повидаюсь с вашими родителями и попрошу у них разрешения.

Молли растерянно заморгала.

– Да, Лу, мне бы этого хотелось. Я живу с дядей в большом белом доме на северной окраине Манзанита-авеню. Почему бы вам не прийти к нам завтра на ужин? – Улыбнувшись, она добавила: – Мой дядя – профессор Нейпир Диксон. Он почти все время сидит в своей конторе на втором этаже здания Первого национального банка.

– Я отправлюсь туда сегодня же днем, – сказал Лу, лаская ее лицо своими голубыми глазами. – Почту за честь поужинать с вами и вашим дядей. Я принесу вино, ладно? Или, может быть, вы слишком молоды, чтобы…

– Мне двадцать один год! – быстро сообщила Молли и тут же прикусила язычок.

Патриция и Мэдлин говорили ей, что обычно мужчины не интересуется женщинами, которым уже за двадцать, а они еще не замужем. Их уже после восемнадцати считают старыми девами. Мэдлин было почти восемнадцать, а Патриции – двадцать. Но Патриция была замужем за молодым лейтенантом, правда, их брак продлился всего несколько коротких недель: мужа убили апачи. По словам Патриции, быть вдовой – это нормально. Мужчин привлекают опытные женщины.

Молли испугалась. А вдруг Мэдлин и Патриция зайдут в ее магазин? Лу Тейлор потеряет к ней интерес и захочет ухаживать за опытной Патрицией.

– Я посещала одну очень закрытую академию для девочек, и… и… – она знала, что ей не стоит этого говорить, но уже не могла остановиться, – и мне не разрешалось общаться с молодыми джентльменами, которые питали ко мне симпатию. Вот почему я дожила до двадцати одного года и не…

– Слава Богу, что вы не восемнадцатилетняя девочка, – перебил ее Лу. – Мне уже тридцать один год, Фонтейн, и я не хотел бы, чтобы разница между нами превышала десять лет. Это было бы слишком много, вы не находите?

– О да, конечно, – холодно отозвалась Молли, радуясь, что она зрелая женщина.

Молли стояла у окна в своей просторной спальне на втором этаже, залитая серебристым светом луны. Прохладный майский ветерок играл ее белокурыми волосами.

Было уже далеко за полночь. Профессор крепко спал в своей комнате в дальнем конце коридора, Луиза отдыхала внизу. Почти все жители Мейи спали крепким сном. Лишь кое-где светились огоньки.

Молли то вздыхала, то улыбалась. Она устала за день, но спать не хотелось. Вряд ли ей вообще когда-нибудь захочется спать. К тому же теперь, увлекшись поэзией и литературой, она еще более остро воспринимала все романтическое и просто не понимала, как можно спать в такую чудесную ночь.

Потянувшись, Молли села на подоконник, подтянула колени к подбородку и, обхватив их руками, положила на них щеку и мечтательно вздохнула. Затем повернулась и сбросила ноги с другой стороны подоконника. В считанные секунды она оказалась на веранде, встав босыми ногами на гладкое дерево.

Молли оседлала перила и стала искать глазами гостиницу «Нуэва сол». Вот оно – белое глинобитное здание с красной крышей! Она тихо вскрикнула от радости. Именно там остановился стройный черноволосый красавец.

– Лу. Лу Тейлор, – произнесла она вслух и почувствовала знакомое волнение. У нее снова пересохло во рту и засосало под ложечкой, как тогда, в магазине, когда черноволосый посетитель ей улыбнулся.

Она никогда не забудет этой улыбки, до конца дней своих. Если даже никогда больше не встретится с ним.

Этот высокий смуглый незнакомец тронул в ее душе какие-то доселе молчавшие струнки. Она не боялась этого нового чувства, не боялась риска и острых ощущений. Ей казалось, что в ее жизни начинается нечто восхитительное, и она с нетерпением и готовностью ждала продолжения.

Она не хотела упускать ничего из того, что предлагала ей жизнь. При взгляде на губы Лу по телу ее пробегали мурашки. Она мечтала прильнуть в поцелуе к этим сочным чувственным губам. Молли с досадой вздохнула. С поцелуями прядется подождать. Она уже не прежняя Молли Роджерс, которая могла вести себя как заблагорассудится. Она мисс Фонтейн Гейер, знатная дама, и не позволит джентльмену поцеловать ее после нескольких дней знакомства. Придется подождать несколько месяцев.

– Черт побери! – раздраженно пробормотала Молли. – Как тяжело быть приличной дамой!

Она поморщилась, но почти тут же губы ее опять сложились в улыбку, а фиалковые глаза взволнованно блеснули. Молли сидела на перилах балкона и представляла себе Лу Тейлора в его апартаментах в «Нуэва сол». Спит ли он, растянувшись на широкой гостиничной кровати? Или тоже слишком взволнован, чтобы заснуть? Может быть, он стоит на балконе, любуется луной и гадает, сколько недель должно пройти, прежде чем ему будет позволено се поцеловать?

Белая рубашка была распахнута на смуглой груди, черные волосы растрепались. Лу Хаттон весь вечер беспокойно расхаживал по номеру «Нуэва сол», держа в одной руке рюмку виски, в другой – зажженную сигару. Он был слишком раздражен и растерян, чтобы играть в покер в одном из салунов или сойти вниз, в ресторан, и как следует подкрепиться.

Он заказал себе легкий ужин, который принесли наверх, но не притронулся к нему. Даже не поднял салфетку, закрывавшую блюда. Ему не хотелось ни есть, ни спать.

Он был зол.

Зол на Молли Роджерс за то, что она так сногсшибательно красива, и за то, что его неудержимо влечет к ней. Заранее составленный план никуда не годился: одно дело – соблазнить отвратительную бандитку, и совсем другое – ухаживать за красавицей. Черт бы ее побрал!

На виске Лу пульсировала жилка. Он залпом осушил рюмку, поставил рядом с подносом, после чего вышел на балкон и полной грудью вдохнул холодный ночной воздух.

Пронизывающий ветер трепал его волосы. Оранжевые искорки от сигары вились вокруг головы. Он схватился за перила и, прищурившись, посмотрел на большой широкий особняк, расположенный на природной возвышенности к северу от Манзанита-авеню.

В особняке было темно. Лу представил себе девушку, назвавшуюся Фонтейн Гейер. Роскошные золотистые волосы разметались по подушке, алые губы на ангельском личике чуть приоткрыты, густые ресницы оттеняют волшебные фиалковые глаза.

Лу громко застонал.

Может быть, она вовсе не Молли Роджерс? У него нет доказательств, что это именно она. Здесь вкралась ошибка.

Девушка из магазина – действительно мисс Фонтейн Гейер, которая приехала погостить к своему дяде.

Лу вынул сигару изо рта, бросил и затушил каблуком сапога. Из груди его вырвался тяжкий вздох. Есть только один способ выяснить, кто она, эта златовласая красотка – Фонтейн Гейер или Молли Роджерс.

Надо с ней переспать.

Если на ее кремовых ягодицах есть родимое пятно в форме бабочки, значит, она преступница и он отдаст ее в руки правосудия. Но если родимого пятна нет…

Впрочем, кем бы она ни была, он с удовольствием заманит ее в постель. Почему же он злится? Откуда в нем эта досада? Ведь его задача упростилась до предела.

 

Глава 16

Профессор Нейпир Диксон улыбался.

За последний год он улыбался даже чаще, чем в беззаботной техасской юности. И «виновата» в этом была хорошенькая девушка, поселившаяся у него в доме и подарившая ему радость жизни.

Юная чаровница не переставала удивлять и веселить профессора. С той ночи, когда он открыл парадную дверь и увидел па пороге обгоревшую на солнце бандитку, его тихая размеренная жизнь пошла кувырком. Он еще никогда не имел дела с такой милой, упрямой, впечатлительной особой. Роль учителя доставляла ему много радости, хотя порой он не мог понять, кто кого учит на самом деле.

Он стал по-другому смотреть на жизнь. Пустынное солнце казалось ему чуть ярче, потому что удивляло Молли. Самая простая, обычная еда приобретала особый аромат, когда она, сидя за столом, закатывала свои фиалковые глаза и восклицала: «Как вкусно!» Столь любимые им поэзия и литература становились глубже и доставляли ему больше наслаждения, когда он читал вслух и на ее прелестном личике отражалась целая гамма эмоций.

Как и ее отец, Молли была открытой, жадной до жизни и удовольствий. Смелость, непредсказуемость и магнетическое очарование она явно унаследовала от Корделла Роджерса, а красоту – от матери.

Профессор Диксон расплылся в улыбке.

Из кухни доносился звонкий голосок Молли. Она узнала меню на вечер и похвалила Луизу за выбор блюд. Видимо, она забыла, как накануне влетела в кухню, запыхавшаяся, послав по пути профессору воздушный поцелуй, и взволнованно объявила Луизе, что через двадцать четыре часа в их особняке будет обедать очень важный гость, поэтому хорошо начать обед с черепахового супа. За супом следует подать филе ягненка, спаржу, картофель, тушеный пастернак и зеленый горошек. И конечно же, на десерт – вкусное банановое пюре с шоколадной подливкой, которое Луиза готовит, как никто другой.

Даже суровая Луиза Эмерсон не устояла перед обаянием юной Молли. Эта чопорная вдова средних лет больше не бросала в сторону Молли неодобрительные взгляды. Луиза была покорена своей новой хозяйкой и стремилась ей во всем угождать. Профессор не раз ловил в глазах экономки выражение смущения и радости, когда Молли, довольная вкусной едой или красивым платьем, порывисто обнимала пожилую женщину.

И сейчас, даже не видя круглого румяного лица Луизы, он знал, что она сияет от счастья, слушая, как Молли восхваляет ее кулинарные таланты.

Нейпир Диксон взглянул па высокие дедушкины часы, стоявшие возле двери, и покачал головой. Если Молли не поднимется наверх, она не успеет подготовиться к приходу молодого человека.

Обходительный Лу Тейлор произвел на профессора очень хорошее впечатление. Накануне молодой наездник пришел в рабочий кабинет профессора представиться и спросить, можно ли ему навестить Фонтейн. Не дожидаясь вопросов, Тейлор рассказал, что приехал с территории Нью-Мексико, где много лет проработал на большом ранчо, а теперь хочет устроиться объездчиком лошадей на ранчо Эл-Джея Уилларда. После нескольких минут беседы профессор пришел к выводу, что Лу – приятный, честный и перспективный молодой человек. Вскоре после того, как Лу Тейлор поселился в гостинице «Нуэва сол», Нейпир Диксон навел о нем справки и выяснил, что у парня есть рекомендательные письма от его бывшего работодателя. Разумеется, Тейлор получил разрешение посетить Фонтейн.

Поднявшись с кресла, профессор поспешил в кухню, чтобы поторопить Молли.

– Без пятнадцати восемь? – воскликнула девушка, схватившись руками за голову. – Не может быть! Лу приедет в восемь, а я…

– Немедленно беги наверх и переоденься, – сказал профессор.

Молли оглядела себя.

– Черт побери! – громко воскликнула она и метнулась к двери, но вдруг резко остановилась на пороге. – Простите меня, профессор, я опять ругаюсь, хоть обещала этого не делать. Мне очень жаль.

Она убежала. Оставшиеся в кухне профессор и Луиза лишь покачали головами, глядя вслед своей юной подопечной.

На часах было без одной минуты восемь, когда Лу Хаттон ступил на широкое парадное крыльцо особняка на Манзанита-авеню, держа в одной руке бутылку из гостиничного винного погреба, а в другой – красиво упакованную коробку конфет. Профессор Диксон открыл дверь, взял вино и пожал гостю руку. Потом проводил молодого человека в гостиную, объяснив, что Фонтейн появится чуть позже.

Двенадцать минут спустя в комнату вошла Молли. Мужчины встали при ее появлении. Девушка была поразительно красива в новом платье из переливающегося ярко-розового шелка с глубоким вырезом и короткими пышными рукавами, отороченными ручным форталезским кружевом – легким, как облака. Шурша тонкой тканью, стройная белокурая красавица подошла к высокому смуглому мужчине и протянула ему руку. Ее фиалковые глаза сияли.

– Мы так рады вашему приходу, мистер Тейлор, – спокойно сказала она, и профессор Диксон невольно подивился: неужели это та самая девушка, которая всего несколько мгновений назад стояла на кухне непричесанная, в домашнем платье?

– Я тоже рад вас видеть, мисс Гейер, – отозвался Лу и взял ее за руку.

Молли смотрела в его небесно-голубые глаза, вновь поражаясь гладкости его загорелого лица и сиянию ровных белых зубов. Лу был в элегантном сером костюме, накрахмаленной белой рубашке, черном шелковом галстуке и начищенных до блеска черных сапогах. Сегодня он показался Молли еще красивее, чем во время их первой встречи.

Держа нежную руку девушки в своей ладони, Лу любовался ее огромными фиалковыми глазами, обрамленными густыми черными ресницами. Он заметил крошечную точку-родинку возле левого уголка ее розовых губ и затемненную ложбинку на полной, высокой груди. Блестящие золотистые волосы девушки были разделены на прямой пробор, зачесаны назад и скреплены парой гребней из перламутра.

– Давайте сядем, – предложил профессор.

Оба резко повернули головы, и Нейпир Диксон догадался, что они просто забыли о его присутствии.

– Да, мистер Тейлор, – смущенно произнесла Молли, – в кресле вам будет удобно. – Она указала на ряд желтых парчовых кресел.

Лу кивнул, но когда Молли села на длинный синий бархатный диван, он пренебрег предложенным креслом и сел рядом, протянув ей коробку с конфетами. Она поблагодарила и судорожно сглотнула, когда он улыбнулся и забросил свою длинную руку на спинку дивана. Он сидел так близко, что рукав его сюртука касался ее обнаженного плеча. Впрочем, он, казалось, не замечал этой опасной близости, тогда как она не могла думать ни о чем другом.

Едва дыша, Молли отвернулась и положила коробку конфет на маленький столик, а Лу между тем завел светский разговор с профессором. Сложив руки на коленях, Молли украдкой поглядывала на красивое лицо Лу. Профессор забрасывал его вопросами, которые казались Молли почти бестактными, но Лу ни разу не приподнял в удивлении свои густые темные брови.

– Так как называлось ранчо, на котором вы работали в Нью-Мексико? Ах да, теперь я вспомнил. А имя владельца ранчо? Точно, братья Пойнер. И долго вы там жили?

Понятно, понятно…

– … мне захотелось переехать поближе к сестре, которая живет в Тусоне, – спокойно ответил Лу на очередной вопрос.

Беседуя с седовласым профессором, Лу невольно отметил про себя, что старик ревностно опекает свою племянницу, если, конечно, он действительно состоит в родственной связи с девушкой, называющей себя мисс Фонтейн. Так что Лу будет не так-то просто покорить юную красотку.

Лу Хаттон не задумываясь отвечал на вопросы Нейпира Диксона, удивляясь той легкости, с которой лгал. Впрочем, у него не было выбора. Он не мог признаться, что его зовут Хаттон и что он приехал из Плано-Пасифики. Если эта девушка – Молли Роджерс, ей может быть знакома фамилия Хаттон. Кроме того, было бы опрометчиво сообщить, что он работал на ранчо Паскуаля Кастильо. А вдруг Техасский Малыш знал полное имя Терезы, прежде чем…

Лу убрал руку с дивана. При этом маленький крестик, висевший под его белой рубашкой, качнулся. Интересно, носил ли бандит, любовник Молли, крест на груди, когда они занимались любовью? И где была Молли, когда Малыш насиловал беспомощную Терезу? Сидела на лошади рядом с каретой? Что она при этом чувствовала? Ревновала ли, смеялась ли над игривостью Малыша, или ей было все равно?

Лу решил впредь на всякий случай оставлять свой крестик в гостинице, чтобы не вызывать у Молли подозрений.

Молли смотрела на Лу из-под полуопущенных ресниц. Она заметила волнение в его выразительных голубых глазах, которое не вязалось с небрежными, расслабленными манерами. Интересно, о чем он сейчас думает?

Наконец Луиза принесла обед. Лу занялся едой, не уставая нахваливать кухарку. Он был очарователен и разговорчив. Профессор с одобрением смотрел на молодого наездника из Нью-Мексико, отмечая про себя его хорошие манеры, ум и умение держаться в обществе. Молли видела, что Лу нравится Нейпиру Диксону, и это вселяло в ее сердце радость.

В ее глазах мерцали отблески свечей. Она пила вино, чувствуя, как оно теплом разливается внутри. А может, это на нее так действует красавец мужчина, который сидит напротив и небрежно держит бокал своими длинными изящными пальцами? Она постоянно ощущала на себе взгляд его загадочных голубых глаз.

Когда они пили кофе в библиотеке, часы пробили одиннадцать. Молли вскинула брови. Как быстро пролетело время!

Лу осторожно отставил в сторону чашку.

– Оказывается, уже поздно. Я засиделся у вас.

– Чепуха, Лу! – возразил профессор. – Мы были рады вашему обществу. Заходите еще.

Молли задержала дыхание, ожидая ответа Лу. Но он молча улыбнулся и встал. Профессор тоже поднялся. Лу подал руку Молли.

– Фонтейн проводит вас до двери, – сказал Нейпир Диксон, пожимая гостю руку.

– Спокойной ночи, сэр. Вечер был восхитительным.

Лу повернулся к Молли, нежно взял ее под локоток и повлек к широкому коридору.

Пока они шли, Молли говорила без умолку – несла всякий вздор, лишь бы оттянуть момент прощания. Ей казалось, что, ступив за порог, он навсегда уйдет из ее жизни.

– Фонтейн, – сказал Лу, улыбнувшись, когда они подошли к двери, – можно мне вас на минутку прервать? – Покраснев, она замолчала. – Приглашаю вас поужинать со мной завтра вечером. Согласны? – Молли уставилась на него во все глаза, потеряв дар речи. Сердце ее учащенно билось. Лу тихо засмеялся. – Значит, да?

– О да, Лу. Конечно, да.

– Я рад. Завтра, часов в девять вечера, мы поужинаем в «Нуэва сол».

Молли счастливо кивнула, потом сказала:

– Я должна спросить разрешения у дяди.

Лу опять засмеялся и завел выбившуюся прядь белокурых волос за ее оголенное плечо.

– Не волнуйтесь, Фонтейн. Профессор, разумеется, будет ужинать с нами. – Тень пробежала по ее лицу, и Лу это заметил. – Или вы этого не хотите? – спросил он с усмешкой.

Он смотрел на нее сверкающими глазами, и ее так и подмывало сказать правду: она была бы счастлива поужинать с ним наедине.

Лу ждал ее ответа, и тут Молли его удивила.

Робко улыбнувшись, она открыла входную дверь и мягко проговорила:

– Я хочу того же, чего и вы, Лу.

 

Глава 17

«Как хорошо, что Лу появился в Мейе… и в моей жизни весной, – думала Молли. – Весна – лучшее время года в пустыне. Теплые ясные дни кончаются красочными закатами и сменяются холодными, ветреными ночами, напоенными цветочными ароматами».

Сердце Молли открылось для романтики. Оно подсказало ей, что все случилось именно так, как должно было случиться. Этот великолепный мужчина вышел из самых сладких ее грез. Он был таким же энергичным и жадным до впечатлений, как ее покойный отец, и таким же умным, добрым и нежным, как профессор.

Молли нараспев прочитала стихотворение о весне, которое выучила по просьбе профессора. Сейчас поэзия казалась ей необычайно важной.

У нее был Лу, который мог потягаться с профессором по части стихов и литературы. Молли улыбнулась, вспомнив второй приход Лу к ним в дом. Когда профессор ввел его в гостиную, она была в пастельно-розовом платье.

Лу взглянул на нее и сказал:

– Будь я поэтом, сочинил бы оду, воспевающую вашу красоту.

Профессор улыбнулся и процитировал две строчки из какой-то поэмы. Неожиданно Лу продолжил цитату. Нейпир Диксон был удивлен до глубины души.

В этот жаркий июньский месяц Молли перевернулась в постели и мечтательно вздохнула. С тех пор прошел месяц, и Лу заходил к ним каждый вечер.

Чистый, загорелый и красивый, он появлялся на закате, вежливо улыбался профессору и хитро подмигивал ей. Потом все трое ужинали или шли в «Нуэва сол», в гостиничный ресторан. Пока они шли, Лу по-хозяйски держал ее за руку, приводя в радостное волнение.

По четвергам, когда она и профессор учили индейских и мексиканских детей, Лу встречал их у школы. Он стоял на крыльце и курил в сумерках, дожидаясь конца занятий.

Внезапно Молли села в постели, улыбнувшись еще шире. Атласная бретелька ночной рубашки соскользнула на обнаженное плечо.

Сегодня четверг, но профессор не собирается идти в школу. Ему надо на собрание совета директоров банка. Ей придется одной учить детей, а потом… потом… Молли шумно вздохнула и легла на спину, скользнув руками по шелковому покрывалу. Сердце ее начало отчаянно колотиться.

Лу встретит ее у школы и отвезет домой. В первый раз они останутся наедине! Они вернутся в особняк задолго до прихода профессора. Она пригласит Лу в дом, они сядут на бархатный диван и будут пить кофе с пирожными.

Молли задрожала от предвкушения. Может быть, сегодня вечером…

– Молли! – раздался голос профессора из-за двери. – Ты готова? Через полчаса я уезжаю в банк. Если хочешь, чтобы я подвез тебя к школе, быстрей собирайся.

– Я готова! – крикнула Молли и впорхнула в свою гардеробную. Пару минут спустя она спустилась па первый этаж и увидела профессора, который терпеливо ждал ее в вестибюле.

– Пойдемте, профессор, – сказала она с улыбкой и поспешила на кухню. Луиза сидела на высокой табуретке и сбивала масло в глиняной миске.

– О Боже, сегодня днем вы выглядите прехорошенькой! – сказала Луиза, подняв глаза и на мгновение замерев с ложкой в руке. – Идите же, профессор вас ждет.

– Знаю, но я должна проверить…

– Да, – ответила экономка, предвосхищая вопрос – Пирог будет покрыт апельсиновой глазурью. А еще будет свежая клубника и теплый мед. Я отполировала серебряный чайный сервиз и…

– Вы просто чудо! – воскликнула Молли, потом макнула палец в глиняную плошку, облизнула масло и одобрительно кивнула.

– Юная леди, – сказала Луиза, – я не буду спать, когда вы вернетесь, и дверь в мою комнату будет открыта. Если в гостиной станет слишком тихо… – Она поцокала языком. – Уверяю вас, этот молодой объездчик лошадей перепугается до смерти, когда в комнату войдет Луиза Эмерсон со скалкой наперевес.

Молли улыбнулась. Она знала, что Луиза шутит. Пожилая женщина с самого начала прониклась к Лу симпатией и по-матерински гордилась тем, что такой обходительный красавец мужчина каждый вечер приходит к ним в гости.

На большом ранчо Уилларда Лу объезжал лошадей, играл в бараке в покер, а по вечерам облачался в «костюм денди», как выражались ковбои, и уезжал в Мейю.

Лу вырос в рабочей среде и не обращал внимания на шуточки напарников.

Один из работников ранчо, Дасти Кейпрок, ткнув локтем своего приятеля, большого Сонни Баллока, спросил:

– Эй, Лу, сколько ты еще будешь водить за ручку эту хорошенькую блондинку?

Лу стоял перед зеркалом, голый по пояс, с полотенцем на плечах, и держал в руке бритву. Улыбнувшись и небрежно пожав плечами, он сказал:

– Не знаю, Дасти. А сколько ты еще будешь ходить бобылем?

Сонни Баллок расхохотался и хлопнул друга по спине. Дасти смущенно покраснел, сплюнул и перешел к обороне:

– Это неправда! Я никогда… Я не стал бы… Черт возьми, у меня было много женщин!

– Чья бы корова мычала, – бросил Сонни.

Сидевшие на стульях и лежавшие на койках ковбои весело засмеялись. Лицо Дасти сделалось пунцовым. Он вышел из барака, что-то бормоча себе под нос.

Лу привык к подобным шутливым разговорам и не обиделся, когда один из ковбоев, худощавый парень с кошачьими раскосыми глазами, которого звали Пума, сказал тихим, доверительным тоном:

– Слушай, Тейлор, пора тебе выяснить, что у Фонтейн Гейер под юбкой, иначе какой же ты мужчина?

Лу, все так же улыбаясь, продолжал скрести подбородок бритвой. Острое лезвие скользило по гладкой загорелой скуле. Он оставил замечание Пумы без ответа.

– Не волнуйся, Пума, – сказал Сонни, – однажды ночью Лу добьется своего, а вот тебя эта дамочка и за миллион лет не пустит к себе под юбку. Правда, Лу?

Пума сузил свои кошачьи глаза и сказал:

– Эта надменная малышка считает, что она слишком хороша для…

– Для всех нас, – перебил его Лу, опуская свою бритву. Он обернулся к Пуме. – И знаешь, пожалуй, она права.

Пума усмехнулся и кивнул. Продолжая улыбаться, Лу вытер с лица остатки пены, поставил на полочку свою голубую кружку для бритья и пошел за рубашкой.

В маленьком глинобитном здании школы Молли дала задание одному из учеников раздать всем бумагу и карандаши. Она выбрала Джона Далекую Звезду – высокого робкого хопи, который стал ей как младший брат с того самого дня, когда начала помогать профессору учить детей.

Сначала ей было просто жалко этого гордого семнадцатилетнего паренька. Джон был очень беден, хотя работал от зари до зари в кузнице. За свой труд он получал гроши, но ему дозволялось ночевать в мастерской на соломенной подстилке.

Кузница была его домом, другого он не имел. Паренек был круглым сиротой, и никто в Мейе не помнил, когда и откуда он сюда приехал. В знатном обществе на индейцев смотрели свысока, и у Джона было мало друзей, но он не огорчался. Одиночество стало для юноши образом жизни.

Джон подружился с профессором, а потом и с Молли.

Молли прониклась симпатией к Джону Далекой Звезде и больше не испытывала к нему жалости. Она поняла, что он очень умный, воспитанный, гордый и добрый мальчик, на которого всегда можно положиться. Когда они впервые встретились и Молли протянула руку для знакомства, она почувствовала, как отчаянно он хочет ей понравиться. Его выразительные карие глаза молили о дружбе.

Она хорошо понимала этого юношу, и сердце ее наполнилось радостью. Шли недели, и ей удалось завоевать его доверие. Однажды, придя в кузницу, она пригласила Джона позавтракать вместе с ней, чем удивила не только его самого, но и остальных.

Открыв от удивления рот, мальчик взглянул на свой обнаженный грязный торс, затем поднял глаза на хмурого босса. Молли засмеялась.

– Не думай, что я поведу тебя в «Нуэва сол». Луиза дала мне с собой очень вкусный завтрак, но одной мне столько не съесть. – Она обернулась к хмурому кузнецу: – Ведь у Джона есть полчаса на ленч, верно, мистер Бледсоу?

– Да, но…

– Вот и отлично. Быстренько умойся, Джон. Я подожду тебя на улице.

После этого они часто завтракали вместе. Жители Мейи кивали друг другу и перешептывались, когда высокий индейский юноша и стройная блондинка шагали по деревянному тротуару к площади. Далекая Звезда чувствовал себя неловко под прицелом стольких пар глаз, Молли же совсем не волновалась на этот счет.

Профессор дал ей свое благословение, а мнение остальных ее не интересовало.

Лу взял на ранчо двуколку и приехал в городок, когда солнце медленно садилось за голубые горы. В школе еще шли занятия. Окна были открыты. Он стоял, прислонившись к двуколке и скрестив на груди руки, и с улыбкой слушал, как дети отвечают на вопросы красивой белокурой учительницы.

Лу любил детей, но особенно ему приглянулся высокий стройный юноша с задумчивыми глазами и робкими манерами. Джон Далекая Звезда обладал спокойным характером индейца. Его рукопожатие было по-мужски твердым, но в карих глазах светилась детская доверчивая душа. Паренек буквально боготворил девушку, называющую себя Фонтейн Гейер.

Впрочем, Молли Роджерс не нарочно поощряла юного хопи. Дружелюбная по натуре, она вела себя с Джоном как с младшим братом, не представляя себе, что творится в сердце юноши.

Зато Лу это хорошо понимал.

С пяти лет он дружил с Дэном Найтхорсом и научился, как никто другой, угадывать его настроение. Лу этот стройный индейский мальчик напоминал Дэна. Однажды летом в Санта-Фе приехала красивая девушка, она покорила сердце Дэна, простодушного индейского мальчика. Кокетничала с ним, подтрунивала и водила за нос, а потом жестоко оскорбила, когда он попросил разрешения прийти к ней в гости. Она язвительно напомнила Дэну, что он дикарь, только что сбросивший оленью шкуру, а она высокородная юная дама.

Лу печально улыбнулся.

В данном случае роли поменялись, но Джон этого не знал. Он полагал, что недостоин прекрасной Фонтейн Гейер. Жаль, ему нельзя было сказать правду: что белокурая красавица, которую он боготворит, на самом деле недостойна его самого. Бандитка в юбке. Скакала верхом, грабила банки и спала с бандитами.

Лу скрипнул зубами. Он не мог рассказать Джону о Молли. Но мог оказать услугу чувствительному мальчику-индейцу – как можно быстрее увезти Молли из Мейи.

Его размышления были прерваны, когда дверь школы распахнулась и дети, крича и смеясь, высыпали на улицу. Веселая ватага ринулась к Лу. Он опустился на корточки и подхватил на руки двух маленьких девочек. Остальные окружили его, как пчелы – цветок.

Дети уже привыкли к тому, что этот высокий улыбчивый мужчина всегда носит с собой пакет с необычайно вкусными конфетами. И что эти конфеты предназначены для них. Предвкушая удовольствие, мальчики и девочки поспешно выстроились в очередь. Девочки, которых Лу держал на руках, были самыми младшими. Радостно хихикая, одна малышка залезла крошечными пальчиками в пакет и достала оттуда лимонный леденец. Вторая девочка спросила, можно ли ей взять такой же.

– Конечно, милая, – разрешил Лу. Девочка долго копалась в пакете, потом наконец нашла лимонный леденец и отправила его в рот.

Лу опустил девочек на мостовую и принялся раздавать конфеты тем, кто стоял в очереди. Поверх их голов он увидел Молли, которая спускалась с крыльца. Последние лучи заходящего солнца золотили ее волосы, создавая вокруг головы сияющий ореол.

Рядом с ней шел Джон Далекая Звезда.

Она что-то сказала, и мальчик засмеялся. Потом Молли отвернулась, остановившись на ступеньке, и взглянула прямо на Лу. Ее прекрасное лицо тут же расплылось в широкой улыбке, адресованной ему одному.

– Лу.

Каждый раз, когда эти мягкие очаровательные губы произносили его имя, на сердце у него становилось тепло.

Лу опять сосредоточил внимание на детях. Увидев в конце очереди Джона Далекую Звезду, он весело усмехнулся. Джон любил конфеты еще больше, чем малыши.

Когда Джон подошел ближе, Лу положил руку ему на плечо и сказал:

– Возьми все, что осталось, Джон. Хопи покачал головой:

– Я возьму только свою долю.

Он выбрал лакричную палочку, поблагодарил Лу и пошел собирать младших учеников, чтобы отвести их домой.

– А вот я не ограничусь своей долей, Лу, – игриво сказала Молли и сунула руку в бумажный пакет. Его длинные пальцы быстро обхватили ее запястье, мешая достать конфеты.

Прищурившись, он тихо сказал:

– Ты получишь столько же, сколько и все.

 

Глава 18

– В чем дело, Лу? – Молли встревоженно заглянула в его ледяные глаза. – Тебя что-то беспокоит?

Он тут же смягчил взгляд и сверкнул мальчишеской усмешкой.

– Да. Меня беспокоишь ты, мисс Гейер. Разве ты этого не знала? – Он отпустил ее хрупкое запястье. – А я тебя беспокою? Ты думаешь обо мне, когда мы не вместе?

Облегченно вздохнув, Молли вытащила из пакета горсть конфет и честно призналась:

– Да, Лу, конечно. – Покраснев, она опустила глаза и добавила: – Весь день я думала только о том, что это будет наша первая встреча наедине.

– Как ты думаешь, почему я порезался, когда брился? – Он тронул крошечную царапинку на своей загорелой коже, под правой скулой.

Молли порывисто поцеловала кончик своего пальца и приложила его к маленькой красной точке. Лу нежно поднес ее руку к губам. У Молли перехватило дыхание, когда его густые темные ресницы прикрыли голубые глаза, а теплые губы приникли к ее раскрытой ладони.

Лу поднял голову, приложил ее ладонь к своей широкой груди и накрыл сверху мозолистой натруженной ладонью с тонкими длинными пальцами. Молли с волнением ощутила под рукой плоские мышцы его груди и жесткие волоски под белой шелковой рубашкой. «Интересно, – спросила она себя, – я почувствовала бы такое же отвращение, как с Малышом, если бы Лу снял рубашку?» Ее отчаянно бьющееся сердце ответило «нет».

– Вы хотите совершить со мной конную прогулку при луне, мисс Гейер? – церемонно спросил Лу.

– О да… то есть нет. Нет, Лу. Прости, но я обещала профессору сразу вернуться домой. – Она слабо улыбнулась.

Лу скрыл свою досаду.

– Я понимаю профессора, – сказал он, медленно убирая ее руку со своей груди. – Наверное, он мне не доверяет. Не хочет, чтобы я…

– Нет-нет, дело не в этом! Он полностью тебе доверяет. Просто мы знакомы с тобой совсем недавно, и… ты меня понимаешь?

– Конечно, милая. Пойдем, я отвезу тебя домой.

Лу с раздражением подумал о том, что соблазнить эту крошку будет не так-то просто.

Молли радостно улыбнулась. Как хорошо, что он такой сговорчивый! Настоящий джентльмен.

В двуколке Лу обнял ее за талию и легко усадил на кожаное сиденье. Устроившись поудобнее, она расправила свои длинные пышные юбки из накрахмаленной органзы и подняла голову.

Лу еще не сел в двуколку. Только поставил ногу на ступеньку и, держась рукой за спинку сиденья, разглядывал свою спутницу с хитрой ухмылкой на красивом лице.

– Что? В чем дело? – спросила она, смутившись.

– Ты просто чудо, Фонтейн Гейер, – сказал он. – Такая благовоспитанная молодая дама. – Он наклонился и повертел в руке подол ее платья. – Интересно, – задумчиво произнес он, скользнув пальцами под складки органзы и ухватив ее стройную лодыжку, – ты такая же чудесная женщина?

Молли судорожно сглотнула, не в силах вымолвить ни слова. Его длинные теплые пальцы обдавали ее лодыжку огнем. Большой палец начал медленно кружить вверх-вниз по голени, а средний нащупал пульс на ее ноге. Лу молчал, вопросительно глядя на нее своими голубыми глазами.

Грудь Молли быстро вздымалась и опускалась, а сама Молли решила наконец-то прервать затянувшееся молчание. Очарованная его внимательным взглядом, она честно призналась:

– Я еще не знаю, Лу. Не уверена.

Лу хотел ей напомнить, что она очень хорошо это знает, но прикусил язык. Сжав еще раз ее лодыжку, он убрал руку из-под ее платья и подсел к ней в двуколку. Размотав длинные кожаные поводья, сказал:

– А я уверен, милая.

– Ты?

Он пустил лошадь, и экипаж покатил в сгущавшуюся темноту.

– Да, – сказал Лу и с улыбкой обернулся к Молли. – Ты настоящая женщина. – Его взгляд остановился на ее раскрытых губах. – Моя женщина.

– О, Лу! – прошептала она.

Они покатили по залитым газовым светом улицам Мейи. От волнения Молли почти не заметила, что по дороге домой Лу задавал ей больше вопросов, чем обычно. Обезоруженная его обаянием и близостью, она отвечала, забыв легенду, которую они тщательно разработали с профессором.

– Знаешь, Фонтейн, странно, что ты, красивая молодая дама с востока, говоришь с… южным акцентом. Нет, не с южным. – Его глаза сверкнули в темноте. – Я служил в армии с двумя парнями из Техаса. Ты говоришь точь-в-точь как они. Ты бывала в Техасе?

– Я… я… у моей мамы родственники в Техасе, и мы ездили к ним в гости.

– Вот как? В какой же части Техаса вы были?

– В Сан-Антонио, – ответила Молли первое, что пришло на ум.

– Сан-Антонио, – повторил Лу. – Хороший город. Я тоже там был. Может быть, я даже знаю твоих родственников. Я встречался со многими…

– Они давно переехали, – перебила его Молли. – Перебрались на восток, чтобы быть ближе к остальным членам семьи.

Лу кивнул и оставил эту тему. Но продолжал задавать вопросы. Причем так тактично и тонко, что Молли не почувствовала подвоха. Он был слишком умен и обворожителен, чтобы вызвать подозрение у молодой неискушенной девушки.

Молли улыбнулась, когда двуколка въехала на посыпанную гравием подъездную дорожку, ведущую к особняку. Ей льстил интерес Лу. Он хотел знать о ней все, и она его понимала: ей тоже хотелось узнать о нем побольше.

Взошла полная луна, купая долину Мейи в серебряном свете. Лу соскочил на землю и протянул руки к Молли. Обхватив се за талию, поднял с сиденья.

– Лу Тейлор, – засмеялась Молли, – поставь меня сию же минуту!

– Как скажешь, милая, – ответил он, не сводя с нее глаз.

Но прежде чем отпустить Молли, он прижал ее к себе, а потом медленно, очень медленно, опустил на землю.

Молли так разволновалась, что ее била дрожь. Взглянув на красивое лицо Лу, наполовину освещенное луной, она услышала его частое дыхание. Или это было ее дыхание?

Она выпуталась из его рук и поспешила ко двору. Лу нагнал ее в два длинных шага, взял ее руку и ободряюще пожал.

Когда они поднялись по ступенькам на широкую веранду, Молли сказала:

– Гостиная полностью в нашем распоряжении. Пойдем поговорим?

Лу медлил. Молли вопросительно взглянула на него. Лицо его было таким напряженным, что девушка слегка испугалась. На скуле дергался мускул, глаза лихорадочно блестели.

– Я не хочу разговаривать, – наконец сказал он. – Я хочу быть с тобой. – Он быстро отступил в тень от высокой колонны, увлекая ее за собой. Молли стояла под яркой луной, ничего не понимая, совершенно растерянная. – Я хочу тебя, милая, – произнес он севшим от страсти голосом и привлек ее к себе. Теперь их обоих окутал мрак.

Молли чувствовала, как вздымаются под рубашкой его крепкие мускулы.

– Луиза приготовила нам вкусный десерт, – пролепетала она.

– Отлично, – рассеянно ответил он, скользнув руками к талии Молли и прижав ее еще крепче. Он стоял, привалившись спиной к высокой колонне, широко расставив ноги. – Поцелуй меня, Фонтейн, – прошептал он, всколыхнув своим дыханием волнистые волосы у нее на виске. – Здесь темно, никто не увидит. Поцелуй меня. Всего раз.

Молли хотела сказать «нет». Была почти уверена, что хотела сказать именно это. Но он не дал ей такой возможности, накрыв ее рот своими теплыми губами. Это был нежный и вполне сдержанный поцелуй.

Когда он закончился, Молли подумала, что так и должно быть в первый раз – приятно, но сдержанно. Лу показал, что знает меру и понимает, как следует обращаться с благородными девушками.

Однако он сжимал ее словно тисками. Она чувствовала, как сильно бьется его сердце и как он давит на ее ноги своими бедрами. Его руки поддерживали ее ягодицы, и она вдыхала его ни с чем не сравнимый мужской запах.

Теплая июньская ночь стала еще жарче. Молли неловко попыталась высвободиться.

– Луиза приготовила лимонад со льдом, пирог из двенадцати яиц и…

– Это, должно быть, вкусно, – перебил ее Лу, но рук не убрал и снова прильнул губами к ее губам.

Вздохнув, Молли закрыла глаза и сказала себе, что еще один маленький поцелуй перед сном едва ли принесет вред. Но на этот раз, к ее удивлению и удовольствию, губы Лу не были полностью закрыты. И поцелуй, начавшийся как единственный, превратился в дюжину поцелуев, от которых у Молли распухли губы.

Когда наконец – после нескольких долгих, головокружительных поцелуев – их губы разомкнулись, Молли, едва держась па ногах, сказала с ноткой отчаяния в голосе:

– К пирогу будет подан апельсиновый джем.

Лу что-то промычал в ответ.

И опять его губы завладели ее губами. Молли прильнула к нему, обхватив его спину, царапая ее сквозь рубашку. Язык Лу дразняще прошелся по сомкнутым губам Молли, и они раскрылись ему навстречу. Решив остановить это неприличие, Молли резко отпрянула.

– А еще там будет клубника, – выдохнула она, – крупная спелая клубника. – Лаская широкую грудь Лу, она исследовала кончиками пальцев его крепкие мускулы. – С теплым медом…

– Ты сама как теплый мед, и я хочу тебя попробовать. – Он взглянул на нее своими голубыми глазами, сверкающими в темноте. – Разреши мне, милая.

Молли промолчала. Его губы опять жадно припали к ее губам, и ее снова обдало жаром.

Лу нежно обхватил ладонями ее пылающие щеки, лаская большими пальцами виски. Когда Молли раскрыла губы и впустила в рот его язык, Лу обнял ее за плечи. Это был долгий сладкий поцелуй, не знающий преград.

Охваченная еще неведомыми ей доселе ощущениями, Молли не сознавала, что ее ласки вызывают огонь в его чреслах.

Закрыв глаза и закинув руки ему на шею, она стояла в темноте жаркой июньской ночи, постигая науку страсти. Ее мягкое податливое тело льнуло к мускулистому телу Лу.

Наконец он прервал поцелуй, и Молли растерянно заморгала.

– Кажется, ты говорила что-то насчет лимонада со льдом?

 

Глава 19

Молли не знала, как ей быть.

На субботу, 21 июня, было запланировано возведение первой методистской церкви на свободных двух кварталах к югу от главной площади. До этого события оставалось меньше недели. Все мужчины города Мейя, в том числе и ковбои с ранчо Уилларда, должны были помочь в этой работе, сплотившись ради общей цели – процветания общества.

Женщины Мейи придут туда для моральной поддержки и принесут с собой множество вкусной еды, чтобы накормить голодных добровольцев. Ее лучшие подруги, Мэдлин и Патриция, заверили Молли, что там будет весело и интересно. Чтобы принять участие в торжествах, Молли придется уговорить профессора закрыть магазин. Иначе ее черноволосого объездчика лошадей приберут к рукам. Патриция заявила, что все женщины городка судачат о красавце наезднике из Нью-Мексико. Мэдлин добавила, что одна разведенная дама, богатая и утонченная Мэри Бет Маккалистер, открыто называет Лу Тейлора мужчиной своей мечты. Ходят слухи, что Мэри Бет сказала своей горничной: если в ближайшее время Лу не обратит на нее внимания, она сама сделает шаг ему навстречу, даже если для этого придется темной ночью, в одиночку, приехать на ранчо Уилларда.

Молли была встревожена. Когда роскошная Мэри Бет Маккалистер шла по улице, стреляя глазками и покачивая бедрами, мужчины Мейи смотрели ей вслед. Сама Молли терпеть не могла эту задаваку с писклявым, как у девочки, голоском и жеманными улыбочками. Она была уверена, что Лу слишком умен и не поддастся чарам этой женщины. Однако Мэри Бет считалась лучшей танцовщицей во всей Мейе, и это беспокоило Молли больше всего.

Субботнее торжество должно было закончиться праздничными танцами. Лу уже предложил Молли быть его партнершей. Но здесь как раз и крылась главная беда. Молли не умела танцевать! Профессор обучил ее всему, кроме танцев.

Нахмурившись, Молли тяжело вздохнула, поставила локти па прилавок и положила подбородок на руки. В голове у нее проносились тревожные образы. Вот Лу кружит по залу, обнимая кокетливую Мэри Бет Маккалистер, а она, Молли, скромно подпирает стенку. Все вокруг смеются и тычут в нее пальцами.

– Что, сегодня утром плохо идет торговля, Фонтейн?

Молли подняла голову и громко охнула от облегчения.

– Мне нужно с вами поговорить.

Улыбаясь, профессор снял шляпу и подошел к ней.

– Поедем со мной. Я собираюсь на ранчо Уилларда взглянуть на гнедого жеребца, о котором мне говорил Эл-Джей.

– Вы думаете, это возможно? – Ее фиалковые глаза просияли.

– Я думаю, мистер Стэнфилд отпустит тебя на пару часов.

Молли нетерпеливо тряхнула головой.

– Я не это имею в виду, профессор. – Она уже потянулась к своей шляпке. – Мы можем случайно встретиться на ранчо с Лу, и…

– Лу как раз и объезжает этого гнедого жеребца. Мне хотелось бы посмотреть на его работу. – Голубые глаза Нейпира Диксона весело блеснули. – А тебе?

– Конечно!

Плоская бесконечная пустыня мерцала под жарким утренним солнцем, безжалостно шпарившим с безоблачного голубого неба. Молли и профессор ехали в экипаже, взрыхляя колесами песок и оставляя за собой тонкую завесу пыли.

– В субботу вечером я стану объектом для всеобщих насмешек, – пожаловалась Молли, одной рукой держась за сиденье, второй сжимая шляпку. – Профессор, я не умею танцевать!

Нейпир Диксон усмехнулся:

– Милочка, уж поверь мне, старику: молодым людям льстит, когда их возлюбленные просят научить их танцевать. Для них это самое приятное времяпрепровождение.

– Правда? А вы когда-нибудь учили юную барышню танцевать?

– Да. – Бледные глаза Нейпира Диксона потеплели от воспоминаний. – Это было такое огромное удовольствие.

– Вот как? Она была хорошенькой?

– Молли, я просто хотел заметить, что тебе не стоит беспокоиться. Если Лу умеет танцевать, в чем я не сомневаюсь, он с радостью научит тебя этому нехитрому искусству.

– Может быть. Но не покажется ли ему странным, что я не умею танцевать?

– Он уверен, что ты посещала академию для девушек, а там у тебя было мало возможностей встречаться с молодыми мужчинами. Лу ничего не заподозрит. Не надо беспокоиться понапрасну.

Но Молли все еще волновалась.

– Возможно, Лу увидит, как прекрасно танцует Мэри Бет Маккалистер, и захочет танцевать не со мной, а с ней.

Профессор Диксон обернулся и посмотрел ей прямо в глаза.

– Что ты знаешь про Мэри Бет Маккалистер?

Молли пожала плечами:

– Не слишком много. Патриция и Мэдлин говорят, чго она развлекает джентльменов в своем особняке, как какая-то… – Она замолчала, покраснев.

– Патриция и Мэдлин слишком много сплетничают. Может быть, миссис Маккалистер иногда и «развлекает джентльменов», но Лу Тейлор не из их числа.

– Откуда вы знаете?

– Ну, прежде всего он все вечера проводит с тобой.

Молли наконец улыбнулась, но вскоре снова нахмурилась.

– Но он может зайти к ней позже – после того, как расстанется со мной!

– Нет, – убежденно сказал профессор.

Нейпир Диксон с первых дней появления в Мейе Лу Тейлора вел за ним тайное наблюдение. Он очень заботился о Молли и не мог допустить, чтобы она общалась с подозрительными личностями. Ему важно было знать, что у Тейлор – всего лишь объездчик лошадей из Берналильо, который искренне интересуется милой девушкой, известной ему под именем Фонтейн Гейер.

Наконец-то Молли была удовлетворена. Однажды профессор сказал ей, что знает почти обо всех делах в Мейе. И она ему верила.

– Профессор, – задумчиво проговорила она, – я знаю, что все местные дамы зеленеют от зависти, видя меня с Лу Тейлором. Вы сочтете меня ужасной, если я признаюсь, что мне это приятно?

Он засмеялся и покачал седой головой:

– Я сочту тебя вполне нормальной, только слишком честной.

Молли опять нахмурилась:

– Честной? Мы оба знаем, что это не так. – Она наклонила голову. – Что подумал бы Лу, если бы…

– Он ничего не узнает. Прошлое похоронено. Ты стала другой девушкой.

Молли промолчала. Интересно, как бы повел себя Лу, узнай он всю правду? У нее защемило сердце. Отвлекшись, она пропустила мимо ушей то, что сказал Нейпир Диксон.

– Простите меня, профессор, я не… что вы сказали?

– Я сказал, милая, что в начале августа уеду в Калифорнию. Раза два в год я проверяю мои золотые прииски. Поедешь со мной?

– И надолго вы уезжаете?

– Недели на две… самое большее на три.

Она замялась. Профессор понимал, что она не хочет расставаться с Лу Тейлором.

– Я всегда мечтала побывать в Калифорнии, – сказала она с очаровательной улыбкой, – но мне кажется, мистер Стэнфилд не справится без меня в магазине, если я уеду на такой долгий срок.

– Ты права. Я как-то не подумал об этом. – Он усмехнулся и приподнял серебристую бровь.

Она весело засмеялась, прижалась щекой к его плечу и сказала:

– Мистер, это моя легенда, и я всегда буду ее придерживаться!

Профессор запрокинул голову и расхохотался. Так, смеясь, они въехали в высокие ворота ранчо Эл-Джея Уилларда.

Молли еще больше разволновалась, увидев большой, похожий на короб двухэтажный дом, выкрашенный мрачной коричневой краской. Вблизи дома находился кораль, вокруг него толпились ковбои.

– Это Эл-Джей, – сообщил профессор, указывая на приземистого хозяина ранчо.

Молли рассеянно кивнула и с тревогой оглядела грубые мужские лица. Но Лу не увидела. Эл-Джей Уиллард поспешил к ним. На его обветренном смуглом лице сияла радушная улыбка.

– Смотри-ка, кто к нам приехал! – пробасил Уиллард. – Мисс Гейер, мы очень рады видеть вас вместе с профессором. – Он помог Молли выйти из кареты и энергично пожал ей руку.

Пока они втроем стояли на утреннем солнце и мило беседовали о разных пустяках, из сарая, расположенного ярдах в сорока от этого места, вышел Лу со своим снаряжением. Остановившись, он прищурил глаза, прикрытые низко надвинутой на лоб шляпой, и тут же заметил Молли. Сердце его учащенно забилось, на губах заиграла усмешка.

Но эта чисто инстинктивная реакция быстро сменилась злостью. Он напомнил себе, что эта невероятно красивая девушка, кружившая ему голову своими поцелуями, вполне может оказаться холодной и хитрой преступницей, привыкшей менять мужчин.

Лу повесил свое снаряжение на забор кораля и, надев на лицо улыбку, направился к Молли.

Молли почти не слышала, о чем говорили профессор и Эл-Джей Уиллард. Она увидела приближавшегося к ней Лу и почувствовала дрожь в коленях. Неужели они целовались только вчера вечером? Ей казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Как жаль, что она не может поцеловать его прямо сейчас!

На нем был бледно-сиреневый пуловер и жилет из блестящей коричневой кожи, подчеркивавший его широкие плечи. Потертые джинсы плотно облегали плоский живот и стройные бедра. На талии – широкий кожаный пояс с квадратной серебряной пряжкой, блестевшей на солнце. На смуглой шее – сиреневая хлопчатобумажная бандана, на голове – темно-коричневая ковбойская шляпа. В руке – пистолетная кобура.

Он шагал уверенной походкой, помахивая руками в такт ходьбе.

– Всем доброе утро, – сказал он, подходя ближе.

– Доброе утро, Лу, – отозвался профессор, тепло пожав протянутую руку.

– Привет, Лу, – поздоровался Эл-Джей Уиллард. – Я сказал им, что ты не будешь возражать, если мисс Гейер посмотрит, как ты объезжаешь гнедого жеребца.

– Если ты не хочешь, Лу, я могу… – начала Молли.

– Я не против, – произнес Лу. – Чем больше народу, тем веселей.

Разговор зашел о лошадях, и Лу легко завладел вниманием маленького кружка слушателей.

Даже старый хозяин ранчо кивал, приговаривая:

– Да, да, все так, сынок. – Затем Эл-Джей обратился к Молли и профессору: – Впервые вижу такого ловкого наездника, как этот парень. Ему просто нет равных.

Молли пропустила эти слова мимо ушей, сосредоточив все внимание на Лу. Сильный и высокий, он стоял рядом с ней, небрежно поигрывая зеленой ленточкой, свисавшей с ее соломенной шляпки.

Наконец отпустив ленточку, он прижал ее пальцами к обнаженной ключице Молли, и ей стало трудно дышать.

– Ну что ж, пожалуй, пора начинать, – сказал он, и Молли облегченно вздохнула. – Пойдем, Фонтейн. Я посажу тебя в первый ряд. – Он взял ее за руку и повел к ограде кораля, Эл-Джей и профессор последовали за ними.

Оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что их никто не услышит, Лу нагнулся к Молли и сказал:

– О Господи, как я хочу тебя поцеловать! Прямо здесь, сейчас. – Он коснулся ее нижней губы мозолистым большим пальцем. – Прямо сюда.

Губы Молли дрожали. Она испугалась, что он и в самом деле поцелует ее прямо сейчас. Она открыла рот, чтобы возразить, по Лу не дал ей сказать ни слова.

– Стой здесь, милая. Если проклятый мустанг ринется в эту сторону, быстро отскочи назад. – Он коснулся ее щеки и ушел.

Молли шагнула к ограде кораля, привстала на цыпочки и положила руки на верхнюю перекладину. Лу открыл калитку и вошел внутрь. В этот момент, точно по мановению волшебной палочки, появились ковбои. Звенели шпоры, звучал смех, воздух наполнился сигаретным дымом. Мужчины выходили из амбаров, барака и походной кухни. Все они тут же заметили Молли и стали хихикая тыкать друг друга локтями, словно расшалившиеся школьники.

Молли не обращала на них внимания. Смотрела только на Лу.

Лу стоял в сосновом корале и как всегда неторопливо надевал кобуру. В зубах у него была сигара. Экономя движения, он взмахнул портупеей и быстро обернул ее вокруг своих стройных бедер, как матадор, который взмахивает плащом. У Молли пересохло в горле.

Лошадь громко заржала, и Молли подняла глаза. Огромный великолепный гнедой вошел в кораль. Его острые копыта вздымали кверху пыль, большие глаза были круглыми от страха и ненависти.

Лу подошел ближе и сдернул с ограды свое лассо. Мужчина по кличке Пума запрыгнул на ограду и стал поддразнивать Лу:

– Надеюсь, этот конь не опрокинет тебя на задницу, ведь ты не хочешь опозориться перед своей хорошенькой белокурой девчонкой.

Лу только улыбнулся в ответ, еще ниже надвинул на глаза свою шляпу, достал из кармана перчатки, натянул на руки.

Все глаза были устремлены на высокого стройного ковбоя, который спокойно пересек кораль, подбираясь все ближе к мятущемуся жеребцу. Лу ловко вскинул лассо и начал раскручивать его над головой, потом с поразительной точностью и молниеносной быстротой бросил веревку. Большая петля взметнулась в воздух и упала на гладкую потную шею коня.

Испуганное животное заржало и взвилось па дыбы. Лу, не выпуская изо рта сигары, вдавил каблуки в грязь и позволил испуганному жеребцу протащить его вокруг кораля.

Конь громко ржал и метался из стороны в сторону. Его большие глаза выкатывались из орбит, скользкое тело дрожало. Наконец-то Лу выплюнул сигару на землю.

– Все в порядке, парень, – сказал Лу тихим глухим голосом. – Ну, давай успокойся.

Медленно, но уверенно он сматывал руками в перчатках тугую веревку, а лошадь дико ржала и била по земле копытами.

Ковбои одобрительно трясли головами и кричали. Лу шагнул вперед и нежно провел рукой по истекающей потом морде животного, говоря при этом что-то ободряющее.

Молли пораженно смотрела, как он ловко вставил уздечку, потом накинул попону и наконец седло на скакуна. Она задержала дыхание, когда он залез под лошадь и, схватившись за кольцо, затянул подругу на вздымавшемся животе животного.

– Я не сделаю тебе больно, мальчик. Вот увидишь, – произнес Лу тихим, успокаивающим тоном.

Не умолкая ни на минуту, он поднял ногу, уперся ею в стремя и перекинул вторую ногу через спину животного. Не прошло и секунды, как он уверенно сидел на лошади, продев ноги в стремена.

Почувствовав на себе седока, жеребец яростно заржал. У Молли мурашки побежали по спине. Испуганная и очарованная, она прильнула к ограде, глядя, как огромный конь храпит и делает все возможное, чтобы сбросить с себя седока.

Лу знал, что сидит на одном из самых упрямых коней, которых ему когда-либо доводилось объезжать. Зверь метался в разные стороны, выворачивался и прыгал, низко нагнув большую голову. Лу бил его шпорами, хлестал арапником и тщетно пытался заставить коня поднять голову.

– Подними ему голову, Лу! Подними же!

Молли поняла, что кричит, лишь когда профессор осуждающе посмотрел на нее и покачал головой. Она с опаской взглянула на Эл-Джея Уилларда, но он ее не слышал, потому что сам орал во всю глотку. Молли закусила губу и опять уставилась на Лу и его жеребца.

Невероятно сильный конь продолжая крутиться, ржать и вскидываться на дыбы, но головы не поднимал.

Каждый раз, когда копыта жеребца ударяли по земле, Лу чувствовал, как по всему его крепкому телу проходят волны дрожи. Битва человека с лошадью продолжалась. Наконец Лу понял, что побеждает. Конь устал, дыхание его стало прерывистым, шкура блестела от пота, голова поднялась. Жеребец явно выдохся, попрыгал еще немного и наконец пошел по коралю.

Зрители завопили от восторга. Лу широко улыбнулся. Но торжествовать было рано.

Неожиданно конь опять взвился на дыбы. Уже взлетев в воздух, Лу думал не о грозящей ему опасности, а о том, откуда красивая девушка, приехавшая с востока, знает, что, объезжая лошадей, надо заставить их вскинуть голову.

Молли вскрикнула и приложила руку ко рту, когда Лу слетел с лошади. Он поднялся в воздух, и его темный силуэт мелькнул на фоне ясного голубого неба Аризоны. В это мгновение Молли поняла, как сильно любит этого смуглого красавца.

Лу с громким стуком упал на землю. Молли содрогнулась, словно от боли. Он лежал не шевелясь, скрючившись на земле. К нему уже бежали мужчины.

Молли начала перелезать через ограду, но ее остановила твердая рука профессора.

 

Глава 20

Следующие несколько мгновений показались ей вечностью.

Мысленно взывая к Богу и обещая ему больше никогда не совершать дурных поступков, Молли просила Всевышнего сделать так, чтобы с Лу ничего плохого не случилось. Она стояла, вцепившись в ограду кораля, и сердце ее колотилось от страха.

Спустя секунду она увидела темную голову Лу, возвышавшуюся над головами ковбоев, и издала шумный вздох облегчения. Лу, видимо, чувствовал, что она расстроена, поэтому, заверив мужчин, что он в полном порядке, направился прямо к ней. На его грязном лице сияла довольная улыбка. Он подмигнул Молли и накрыл ее руку своей, затянутой в перчатку.

– Похоже, этот жеребец решил тоже покрасоваться перед тобой, Фонтейн, – сказал он. – У него получилось куда лучше, чем у меня.

– Ты был великолепен, Лу, – проговорила Молли.

Он с удивлением увидел в ее прекрасных фиалковых глазах слезы.

– Ты уверен, что не ушибся, сынок? – спросил профессор.

– Вполне уверен, сэр. Спасибо.

Но это было не совсем так.

Упав с лошади, Лу почувствовал резкую боль в боку. Он с трудом мог дышать, а тем более говорить, но виду не подал. Когда же Молли и профессор собрались уезжать, помахал им на прощанье рукой и стоял улыбаясь до тех пор, пока карета не скрылась из виду.

После этого он направился прямо в барак, не обращая внимания на насмешки и колкие шуточки Пумы. В бараке, убедившись, что рядом никого нет, скинул кожаный жилет и грязную рубашку. Притронувшись к ушибленному боку, поморщился от боли. Вполне вероятно, что у него сломаны ребра. Стыдясь постигшей его неудачи, Лу никому ничего не сказал, но обрадовался, когда через некоторое время Эл-Джей Уиллард небрежно бросил:

– Я тут подумал, Лу. Пусть Слим поработает недельку-другую с этим жеребцом, побросает веревку, прежде чем ты опять на него заберешься.

Лу усмехнулся:

– Как скажешь, начальник.

В субботу, 21 июня 1872 года, погода в Мейе, штат Аризона, стояла почти безупречная. Перед рассветом жителей городка разбудила внезапная гроза, докатившаяся из Санта-Ритаса. Яркие всполохи молний чередовались с басовитыми раскатами грома.

Почти час крупные капли дождя, влекомые сильным западным ветром, пропитывали сухую пыльную землю, увлажняя кактусы и карликовые растения бескрайней западной пустыни.

Молли проснулась с первым отзвуком далекого грома. Она соскочила с кровати и поспешила через открытые двойные двери на балкон. Сонно моргая, она глубоко вдыхала сладкий запах дождя, подставив лицо влажному туману. Дождь барабанил по перилам крыльца и покатой крыше.

Неожиданная гроза наполнила ее радостью. Она знала, что непогода быстро кончится и не помешает ее дневным делам. Но блаженная прохлада сделает прогулку более приятной и облегчит тяжелый мужской труд.

Она задрожала от предвкушения, вспомнив, что ей придется провести с Лу почти весь день. Какое платье и какие туфли надеть? Задрав ночную рубашку выше колен, она села на перила крыльца. Перед тем как одеться, ей надо будет принять горячую ванну и вымыть голову, но сейчас она решила прямо здесь, на крыльце, насладиться дождем.

Весело смеясь, Молли встала на основание дорической колонны, привалилась к ней спиной и подставила лицо дождю. В считанные секунды ее волосы, лицо и ночная рубашка намокли.

Это было чудесно!

Она ловила ртом дождевые капли, размазывая их руками по лицу и шее. Тонкая сорочка прилипла к ее чувствительному телу.

Молли не знала, в какой именно момент ее дождевая баня превратилась в новый вид эротического удовольствия. Над ней сверкали молнии, грохотал гром, а струи дождя были похожи на тонкие иголочки. Она думала о Лу. У нее было такое чувство, будто он ее целовал: так же трепетало сердце, так же перехватывало дыхание от мучительной страсти.

Молли тихо вздыхала, запрокинув голову на колонну и закрыв глаза. Она сама не до конца сознавала, что же с ней происходит, только чувствовала, как твердеют ее мягкие теплые соски. Она инстинктивно раздвигала ноги, подстраиваясь под ритм дождя.

– Лу, – шептала она, представляя его спящим в ее постели. Его темная голова лежит на подушке, из-под простыни виднеются смуглые плечи, грудь, а под простыней…

Молли вздрогнула, шумно отряхнулась и поспешила в дом.

Лу проснулся с первым раскатом грома, но не побежал под дождь. Он осторожно приподнялся на локте и ощупал ребра. Почти от самой подмышки до талии простирался огромный синяк. Боль была несильной, но постоянной.

Лу потянулся за сигарой, закурил и опять лег на спину, подложив руку под голову. Спавшие вокруг ковбои громко храпели, не обращая внимания на надвигавшуюся грозу. Лу задумчиво курил в освещенной молнией комнате, то и дело возвращаясь мыслями к симпатичной девушке, называвшей себя Фонтейн Гейер.

Совсем рядом вспыхнула молния, вслед за этим раздался оглушительный удар грома. Но Лу не замечал буйства стихии. В голове его звучали слова: «Подними ему голову, Лу! Подними же!» Так кричала испуганная Фонтейн. Он язвительно усмехнулся. Откуда чопорная барышня с востока могла знать, как объезжают диких лошадей? Это могла знать только Молли Роджерс.

Проклятие! Ну почему, о Боже, закоренелая преступница оказалась такой хорошенькой? И почему он видел в ней не преступницу, а очаровательную и желанную женщину?

Лу застонал.

Молли целовала его так же, как когда-то красавица Тереза. Это были сладкие, невинные поцелуи наивной, но страстной девушки, еще не познавшей мужчин. Мягкие медовые уста дрожали, переживая новые ощущения.

Вспомнив вчерашние торопливые объятия, Лу стиснул зубы, чуть не перекусив сигару. Девушка была в его объятиях всего лишь мгновение, но, вспоминая об этом, Лу снова чувствовал желание.

Молния сверкнула ближе. В небе опять громыхнуло. Лу Хаттону стало неуютно в душном и темном бараке. На лице и груди проступили капельки пота. Он встал с койки, натянул джинсы и вышел во двор.

Пройдя босыми ногами по залитому дождем крыльцу, бросил сигару в бурлящий поток воды, прислонился мускулистым плечом к шесту и глубоко вздохнул, подставив лицо хлещущим струям дождя. В считанные секунды его волосы слиплись, а джинсы намокли.

Ливень на время остудил жар в его крови.

Два часа спустя Лу сидел в бараке и чистил сапоги. Гроза утихла, и в открытые окна светило яркое солнце. Вернувшиеся с завтрака ковбои готовились к празднику.

За столом, где сидел Лу, верхом на стуле восседал молодой ковбой и хвастал, что будет танцевать со всеми девушками Мейи, а самую красивую проводит до дома. Усатый старик отвлекся от игры в солитер и улыбнулся, показывая редкие зубы.

– Наверное, это будет Мэри Бет Маккалистер. Думаешь, тебе хватит твоих мужских способностей, чтобы удовлетворить эту дамочку?

Парень побагровел.

– Хватит, можешь не сомневаться!

Старый ковбой фыркнул, а Лу улыбнулся.

Нахмурясь, парень встал и ушел из барака, что-то бормоча себе под нос.

Старик продолжал смеяться, вытирая глаза носовым платком. Тут до Лу долетел голос Пумы, который стоял на крыльце и о чем-то оживленно разглагольствовал. Услышав имя Фонтейн Гейер, Лу резко повернул голову.

– Она очень симпатичная девушка, – сказал Пума, – только вряд ли один Лу пользуется ее благосклонностью.

– Что ты имеешь в виду? – спросил кто-то из ковбоев.

Старый ковбой с щербатыми зубами посмотрел на молодого человека. Мускулы на плечах Лу вздулись, челюсть угрожающе напряглась.

– Она гуляет с высоким мальчишкой-индейцем, – продолжал Пума. – И наверняка прохлаждается с ним где-нибудь на задворках кузницы.

Побелев от ярости, Лу вскочил и, не обращая внимания на увещевания старика, выбежал из барака словно безумный. Он со всей силы двинул кулаком в уродливое лицо Пумы, разбив его в кровь, а потом с такой же силой дал по носу его собеседнику. Ошеломленный Пума поднял руку, чтобы вытереть глаза, но Лу, не дав ему опомниться, со всего размаху ударил его в живот.

Пума громко застонал, судорожно втягивая ртом воздух, и занес свой большой кулак, но промахнулся, и Лу ошеломил его ударом слева. Тогда Пума заехал Лу кулаком в глаз. У того голова едва не раскололась. Однако Лу не почувствовал боли, до того был зол. Сверкая глазами, он дрался со вторым ковбоем, причем так, что Пума опасался за его жизнь.

Остальные ковбои какое-то время наслаждались этим зрелищем, крича и подзадоривая дерущихся. Но по мере того как схватка становилась все более ожесточенной, они начали опасаться, что кого-нибудь покалечат или убьют. Они разняли истекающих кровью мужчин.

– Бес, что ли, в тебя вселился, Тейлор? – закричал Пума, когда двое мужчин заломили ему за спину руки.

Сопротивлявшегося Лу оттащили трое ковбоев. Он не сводил полных ненависти глаз с Пумы.

– Если я еще раз услышу от тебя нечто подобное, убью! – прорычал он.

– Проклятие, откуда мне было знать, что ты сохнешь по этой девчонке?

Лу выплюнул кровь.

– Девчонка здесь ни при чем.

– Ни при чем? Тогда что на тебя нашло? – спросил Пума.

– Джон Далекая Звезда – хороший парень. И я не позволю его оскорблять!

Лу уверял себя, что его гнев вызван неуважительным отношением Пумы к хорошему индейскому мальчику. Джон Далекая Звезда напоминал ему юного Дэна Найтхорса. Лу не раз защищал честь Дэна в сражениях. А сейчас защитил индейского мальчика. Вот и все.

Ему наплевать, что говорят про Молли Роджерс.

 

Глава 21

День снова выдался жарким. Как и накануне.

В три часа ртутный столбик достиг отметки в сто градусов по Фаренгейту. С безоблачного неба светило белое раскаленное солнце, воздух словно застыл в неподвижности.

Молодые дамы города Мейя сидели на стеганых одеялах, обмахиваясь картонными веерами, и смотрели, как трудятся мужчины. Жены и возлюбленные гордились своими мужьями и женихами, те пилили, строгали, стучали – началось строительство первой методистской церкви Мейи.

Мужчины работали без устали. Они смеялись, пели и кричали, прекрасно зная, что на них смотрят дамы. Голые груди, сильные спины и мускулистые руки блестели от пота. Рабочие чувствовали себя как актеры под многочисленными взглядами восхищенных зрителей.

На жаре остались только самые крепкие и молодые. Остальные не выдержали и еще до полудня ушли в тень подремать или сыграть в домино в ожидании ужина и танцев.

Матери и бабушки с внуками разошлись по домам на сиесту. Остальные собрались в прохладном вестибюле гостиницы «Нуэва сол» отдохнуть и посплетничать.

Молли и еще несколько женщин под палящим солнцем продолжали смотреть, как работают мужчины. Держа над собой шелковый зонтик, Молли сидела между Патрицией и Мэдлин, болтала, смеялась и смотрела только на Лу. Патриция удивилась, почему Лу не снимает грязной рубашки, как другие мужчины.

– Может быть, потому, что считает это неприличным для джентльмена, – резко сказала Молли.

– Это глупо! – воскликнула Патриция. – Он единственный не оголил грудь. Посмотри на его рубашку. Она намокла от пота и прилипла к телу.

Молли поморщилась. Все-таки интересно, почему Лу не снимает рубашку? Даже робкий Джон Далекая Звезда несколько часов назад скинул свою красную рубашку. Почему же Лу этого не сделал? Он что, стесняется? Или его тело покрыто густыми волосами, как у Техасского Малыша?

Молли поморщилась, но тут же обругала себя. Может быть, черный синяк под глазом Лу – не единственная травма, полученная им в драке, о которой он отказался говорить? Впрочем, он целый день энергично двигался, значит, ничто ему не мешало.

Молли не единственная спрашивала себя, почему Лу Тейлор не снимает рубашку.

Мэри Бет Маккалистер, в модном летнем платье, следила за красивым мужчиной с плохо скрываемым вожделением. Она представляла себе, как он выглядит без рубашки… и без брюк.

Но одно дело – представлять, а другое – видеть.

В начале шестого фундамент церкви был заложен. Толпа взорвалась ликующими криками. Усталые рабочие отложили свои инструменты и отправились в «Нуэва сол». Профессор Диксон объявил, что желающие могут бесплатно воспользоваться одной из многочисленных гостиничных ванн.

У Лу пульсировал подбитый глаз и ныли ушибленные ребра. Но тяжелая работа, к счастью, осталась позади. Он мечтал лишь об одном – как следует вымыться и переодеться в чистое. Предвкушая это удовольствие, он устало подошел туда, где сидела Молли с подружками, и опустился перед ней на траву, с улыбкой кивнув Мэдлин и Патриции.

– Не надо, – предупредил он, когда Молли потянулась к его почерневшему глазу. – Не трогай. Я слишком грязный.

– Да, конечно, – согласилась Молли, которой ужасно хотелось до него дотронуться.

– Я сейчас пойду в гостиницу и приведу себя в порядок, – сказал он. – Через час жди меня в ресторане. Я угощу тебя чаем со льдом.

– Да, конечно, – повторила она, чувствуя, как зашлось сердце, когда он обворожительно улыбнулся и нежно коснулся пальцем кончика се носа.

– Патриция, Мэдлин, до встречи, – бросил он, не сводя глаз с Молли.

Он медленно поднялся на ноги и долго стоял, глядя на нее сверху. Молли дрожала всем телом. Этот высокий мускулистый мужчина, самый красивый из всех, кого создал Господь, смотрел только на нее одну!

– Через час, – сказал Лу, отвернулся и пошел прочь.

Молли смотрела ему вслед. Она видела, как он пересек церковный двор и вышел на улицу, потом остановился на тротуаре, оглянулся, как будто его позвали, и заговорил с кем-то, скрытым за толпой. Молли вскочила и приставила ладонь к глазам, защищая их от солнца. Вдруг толпа расступилась, и у Молли остановилось сердце.

Лу разговаривал с Мэри Бет Маккалистср и улыбался. Он уже собрался отойти, но Мэри Бет тронула его за руку и шагнула ближе. Запрокинув голову, она сказала что-то такое, отчего улыбка Лу стала шире, затем поманила его пальчиком, заставив наклониться, приложила руку к его уху и что-то прошептала. Лу громко расхохотался.

– Не спускай с нее глаз, Фонтейн, – посоветовала Патриция. – Предупреждаю тебя, она опасна.

Сердце Молли сковал ледяной страх, но она ответила с напускной небрежностью:

– Я не боюсь Мэри Бет. Если бы Лу пожелал с ней встречаться, он не стал бы проводить со мной все вечера.

– Я бы на твоем месте была начеку, – вставила Мэдлин. – Ты видела, как они разговаривали. Бьюсь об заклад, она напомнила Лу, что он должен станцевать с ней сегодня вечером.

Патриция, как опытная вдова, презрительно покачала головой.

– Вы обе наивны, как дети. – Она скрестила руки на груди. – По-моему, у Мэри Бет на уме не только танцы.

В душе Молли вспыхнула ревность.

– Лу – большой мальчик, – выдавила она.

– В том-то и дело, – подхватила Патриция. – Лу – большой мальчик, а Мэри Бет Маккалистер прекрасно знает, как доставлять удовольствие большим мальчикам.

Горячее пустынное солнце наконец закатилось за дальние горы. С востока подул легкий прохладный ветерок. Пары пробирались к танцплощадке на открытом воздухе, устроенной на только что построенном фундаменте первой методистской церкви. Струнный оркестр разместился на будущих хорах.

Лу и Молли сидели одни в большом ресторане гостиницы «Нуэва сол», за столиком возле холодного каменного камина, друг против друга. Рука Молли покоилась на белой скатерти, на ней лежала квадратная ладонь Лу.

– Ты шутишь, – сказал он, когда Молли, опустив глаза, призналась, что не умеет танцевать.

– Вовсе нет. Я действительно не умею танцевать. Я никогда этому не училась. – Она подняла глаза и встретилась с его внимательным взглядом.

Его большой палец потирал тыльную сторону ее ладони.

– Образованная молодая дама с востока никогда не училась танцам? – Он вопросительно поднял густую бровь.

– Я же говорила тебе, что посещала закрытую школу для девочек. Я… мы… редко виделись с мальчиками.

Она понимала, что это объяснение неправдоподобно. К восторгу Молли, Лу сжал ее руку и сказал:

– Я рад, милая.

– Рад?

– Да. Мне очень лестно, что я буду учить тебя танцевать. Сделаю это с удовольствием.

Молли смотрела на него во все глаза. Профессор был прав. Облегченно вздохнув, она улыбнулась и сказала:

– Я быстро все схватываю, Лу.

Он тихо засмеялся.

– Я знаю, Фонтейн, знаю.

Они просидели в пустой столовой еще полчаса – болтали, смеялись, держались за руки. Неожиданно в арочном дверном проеме появился профессор Диксон.

– Можно к вам присоединиться? – спросил он. Лу отодвинул свой стул и уважительно встал.

– Конечно, сэр.

Подошел официант в белом форменном пиджаке и поставил перед профессором высокий стакан чая со льдом. Троица заговорила о дневной работе, об обильном ужине, который они съели раньше, и о предстоящих вечерних танцах. Когда речь зашла о путешествиях, профессор сообщил, что уезжает в Калифорнию в первую неделю августа.

Лу с нарочитой небрежностью спросил:

– Фонтейн едет с вами? – и покосился на девушку.

– Нет, она нужна в магазине, – ответил профессор. – Не так ли, милая? – Он многозначительно улыбнулся, глядя на Молли сверкающими глазами.

– Совершенно верно. Мистер Стэнфилд не справится, если меня не будет целых две недели. Я бы с удовольствием поехала, но…

Сердце Лу запрыгало от радости. Опекун Молли уезжает на целых две недели!

– … и присмотришь за ней вместо меня, ладно, Лу? – спросил профессор.

Лу непринужденно улыбнулся.

– Не волнуйтесь, профессор.

– Я знал, что могу на тебя рассчитывать. – Профессор достал из кармана жилета часы. – Уже десятый час. Пойдемте танцевать?

Они неторопливо двинулись по тротуару. Шагая между двумя мужчинами, Молли чувствовала себя счастливой и уверенной. Эта уверенность не пропала, когда Лу вывел ее на танцплощадку и сказал своим низким чарующим голосом:

– Следуй за мной, милая.

– Всегда готова, – отозвалась Молли и шагнула в его объятия.

Лу впервые танцевал с такой высокой женщиной. Ее рост помогал ему ее вести. Казалось, они созданы друг для друга. Ее висок касался его подбородка, а упругая высокая грудь, затянутая сборчатым лифом легкого летнего платья, упиралась в крепкий торс. Восхищенный, Лу сжимал ее талию.

Молли ни разу не взглянула себе под ноги.

Это было ни к чему. Она угадывала каждое движение Лу и с легкостью повторяла его.

Ей нравилось танцевать!

Это было лучше, чем она себе представляла. Напрасно она боялась этого вечера. Они с Лу кружили по залу, прижимаясь друг к другу.

Она чувствовала, как бьется его сердце, и ей казалось, что у них одно сердце на двоих.

– Ты подшутила надо мной, правда, милая? – Лу потревожил своим теплым дыханием русый локон над ее ушком.

Ее рука ласкала черные как смоль волосы, волнами ниспадавшие на воротник его рубашки.

– Насчет чего?

– Насчет того, что ты не умеешь танцевать. – Он прошелся губами по ее щеке.

Она вздохнула.

– Да. Я просто тебя дразнила.

Молли и Лу, закончив танец, ждали, держась за руки, когда вновь заиграет музыка. В одну из таких пауз Молли заметила Джона Далекую Звезду, одиноко стоявшего в толпе и не сводившего с нее глаз.

– Взгляни, Лу, – сказала она, наклонив голову, – Джон пришел на танцы. Я так рада! Ты простишь меня, если я на минутку тебя оставлю?

– Конечно, – спокойно отозвался Лу, но в памяти его тут же всплыли глупые шуточки и грязные ухмылки Пумы. – Иди потанцуй с Джоном, но…

– Не говори глупостей, – перебила его Молли. – Я не хочу с ним танцевать. Просто мне надо познакомить Джона с одной прелестной девушкой, которая недавно приехала в Мейю с родителями.

– Вот как?

– Да. – Она встретилась с ним взглядом. – Знаешь, Лу, я очень боюсь, что Джон ко мне привяжется… – Она озабоченно покачала головой. – Я не желаю Джону зла. Он такой милый мальчик! Ему надо подружиться с девушкой его возраста.

– Да, конечно, – согласился Лу.

Странно, но его выводило из себя то, как Молли пеклась об этом индейском мальчишке. Ее интерес к нему был совершенно искренний. Грабители и убийцы не ведут себя как обычные люди. И чувствуют совсем по-другому. Он хмуро смотрел вслед уходящей Молли, мысленно признавая, что в этой женщине есть некоторые хорошие качества.

Внезапно ему на рукав легла чья-то мягкая ручка, и нежный грудной голос произнес:

– Вы кажетесь растерянным, но я вас нашла, и теперь вы мой.

Лу увидел перед собой маленькую темноволосую женщину, которая смотрела на него, соблазнительно улыбаясь.

Когда заиграла музыка, Мэри Бет Маккалистер закинула руки ему на шею.

– Потанцуйте со мной. – Это был скорее приказ, чем приглашение.

Лу обхватил руками тонкую талию дамы и закружил ее в танце. Мэри Бет прижалась к нему всем своим маленьким, изящным телом и даже привстала на цыпочки, чтобы быть к нему ближе. Наклонив его голову, она прошептала ему на ухо:

– Невыносимо жарко! А я так плохо переношу жару. На закате ветер утих, и с тех пор мне трудно дышать.

Она глубоко вздохнула, коснувшись его белой рубашки своей высокой грудью.

– Тепло, – согласился Лу.

– Жарко, – поправила его Мэри Бет. – Жарко, Лу. Можно, я буду звать вас просто Лу? – Не дожидаясь ответа, она продолжила: – Знаете, что мне хочется сделать в такую жару, Лу? – Она игриво теребила открытый ворот его рубашки.

– Не имею понятия.

Удерживая его взгляд своими карими глазами, она призналась:

– В такую жару я обычно ставлю на лед бутылку французского шампанского и отношу в спальню. – Она кокетливо захихикала. – Потом раздеваюсь догола и растягиваюсь на роскошном норковом одеяле. Пью шампанское и… – она сделала эффектную паузу, – натираю мелкими кусочками льда свое разгоряченное тело.

Он улыбнулся и сказал:

– Уверен, что это вас охлаждает.

– Иногда. А иногда наоборот. Вы когда-нибудь лежали раздевшись на мягком, слегка колючем меху, в то время как красивая женщина водила льдом по вашей шее, груди и животу?

Лу покачал головой:

– Нет, конечно. Я бы это запомнил.

– О, наверняка. Вы помнили бы об этом всю жизнь. – Она облизнула губы и прошептала: – Давайте после танцев поедем ко мне на ранчо и охладимся вместе, Лу.

– Нет, Мэри Бет.

– Но почему? Фонтейн Гейер не сможет вас охладить, и мы оба это хорошо знаем. Она только способна вас распалять.

– Послушайте, Мэри Бет…

– Не говорите «нет». Подумайте. Я буду ждать вас, нагая, с охлажденным шампанским и наколотым льдом. Я буду жаркой, Лу. О-о-чень жаркой.

Ее смелое предложение показалось Лу Хаттону весьма заманчивым. С такими женщинами, как Мэри Бет Маккалистер, он провел немало чудесных ночей в годы бурной юности. Ему было совсем не просто отказаться от ее приглашения. По правде говоря, он не раз порывался навестить игривую вдову.

Но это было рискованно. Мейя – маленький городок. К тому же Лу приехал сюда с единственной целью – захватить Молли Роджерс и отдать в руки правосудия.

Молли стояла в толпе и рассеянно беседовала с Джоном Далекая Звезда и симпатичной Маргаритой Риос. Шестнадцатилетняя Маргарита не сводила глаз с высокого стройного Джона с того самого момента, как Молли их познакомила.

Маргарита быстро расшевелила Джона. Молли с трудом поверила своим ушам, когда он робко согласился на предложение Маргариты пройти к столу с закусками.

Улыбнувшись и помахав молодым людям, Молли обратила внимание на Лу и роскошную Мэри Бет Маккалистер, они танцевали.

Молли старалась подавить в себе ревность, но это ей плохо удавалось. Она буквально места себе не находила. Ей казалось, что Мэри Бет легко преуспела в том, от чего предостерегали ее Патриция и Мэдлин, – она украла у нее Лу.

Собрав в кулак всю свою волю, Молли улыбалась, в то время как женщина, которую она считала гораздо красивее себя и намного опытнее в искусстве соблазнения мужчин, флиртовала с Лу у всех на глазах.

– Ну, что я тебе говорила? – спросила Патриция, подойдя к Молли.

– Музыка скоро кончится, – сказала Мэдлин. – Пойдемте к танцующим!

Как только музыка смолкла, Лу отпустил Мэри Бет и огляделся. Молли шла к нему, и ее выразительные глаза сверкали от гнева.

Мэри Бет Маккалистер обернулась.

– Я только что сказала вашему симпатичному жениху, – проворковала она с улыбкой, – что рада окончанию танцев. Здесь слишком жарко! – Она многозначительно взглянула на Лу и рассмеялась.

 

Глава 22

– Тепло.

– Жарко.

– Да, – согласилась Молли, – жарко.

Молли и Лу сидели в двухместной карете профессора, катившей по предгорьям города Мейя. Было уже за полночь.

Они ушли с танцев сразу же, как только профессор отвел Лу в сторонку и разрешил ему отвезти Молли домой.

– Только не очень задерживайтесь, – добавил он. – Я буду ждать.

Лу хотел вернуть благосклонность Молли, утраченную после танца с Мэри Бет, поэтому охотно принял предложение профессора. Он подошел к Молли и шепнул ей на ухо, что хочет прокатиться с ней под луной и доказать, что она его единственная возлюбленная.

Молли быстро согласилась. Наивная и влюбленная, она обрадовалась возможности побыть с ним наедине. В отличие от Мэри Бет Маккалистер она сделает его счастливым! Они будут целоваться до тех пор, пока у него не пропадет желание заглядываться на других женщин.

И вот теперь, сидя в двухместной карете, Лу вальяжно откинулся назад и положил руку на сиденье за спиной у Молли. Он смотрел на нее и думал, что никогда еще она не была такой красивой. Ее глаза сверкали, губы манили. Золотистые волосы, посеребренные лунным светом, ниспадали на бледные обнаженные плечи. Один выбившийся локон лежал на высокой груди, конец его прятался в низком вырезе платья.

Лу протянул руку, намотал этот блестящий локон на пальцы и медленно, осторожно вытащил его наружу. Не сводя жаркого взгляда с ее декольте, он, словно драгоценность, держал шелковистую прядь волос большим и указательным пальцами.

Наконец он поднял глаза и сказал:

– Когда-нибудь ночью, милая, я поцелую то место, где лежал этот золотистый локон.

Сердце Молли готово было выскочить из груди. Она знала, что приличную даму должно возмутить столь смелое заявление. Но будь на ее месте Мэри Бет Маккалистер, она охотно поддержала бы такой разговор и позволила бы Лу делать все, что ему заблагорассудится.

Поэтому Молли кокетливо улыбнулась, провела кончиками пальцев по его гладкому смуглому подбородку и едва слышно пролепетала:

– Это все принадлежит тебе, Лу.

Лу мысленно возликовал. Но потом напомнил себе, что прелестями этой женщины уже наслаждались Техасский Малыш и другие мужчины. Отогнав эту неприятную мысль, он наклонился к ней и сказал:

– Я хочу тебя, милая. Хочу каждую частичку твоего прекрасного тела.

Его теплые губы прошлись по губам Молли, а пальцы продолжали сжимать шелковистую прядь волос. Она подняла голову и прильнула к нему, закрыв глаза. Нарочито медленно Лу ласкал ее и дразнил губами ее губы.

Сняв руку со спинки сиденья, он нежно обхватил ладонями ее щеки, затем его пальцы скользнули к ее шее. Целуя ее, он шептал, что она его единственная возлюбленная.

Его шепот и поцелуи так взволновали Молли, что она крепко обняла его за талию. Он резко втянул ртом воздух и поморщился.

Молли тут же отпрянула.

– В чем дело, Лу?

– Ничего, все в порядке, – стиснув зубы, выдавил он.

– Неправда. Тебе больно. Я сделала тебе больно.

– Нет, милая, ты не сделала мне больно. Просто я ударился ребрами о землю в тот день, когда меня сбросил гнедой жеребец.

– Ты ушибся? Почему же ты ничего не сказал? О, Лу, разреши мне посмотреть. Я и не знала… ведь ты целый день работал! – Ее проворные пальцы уже расстегивали его рубашку. Быстро распахнув белую хлопчатобумажную ткань, она увидела большой синяк и тихо охнула. – Мой дорогой! – пробормотала она и, наклонившись, стала осыпать поцелуями его мускулистые ребра.

Потрясенный, Лу даже потерял дар речи. Сердце отчаянно прыгало в его груди, когда он смотрел на склоненную к нему русую головку.

– Лу, мой бедный Лу! – шептала Молли, прижимаясь губами к ушибленному месту.

Затаив дыхание, Лу откинулся назад и обеими руками вцепился в сиденье кареты. Он сидел, озаренный светом луны, широко расставив колени, а прекрасная златовласка возбуждала его своими ангельскими поцелуями. Ее длинные ресницы трепетали на его разгоряченном теле, а посеребренные луной волосы ниспадали на обнаженную грудь и колени, щекоча его и возбуждая.

Она лизнула языком его жаркое тело, и Лу громко застонал. Его мускулы напряглись, и ремень брюк упал с живота. Он машинально поднял руки, закрыл глаза и направил голову Молли ниже. Ее теплые мягкие губы скользнули по вертикальной линии темных волос, спускавшейся по его плоскому животу. Едва дыша, он следил за движениями ее русой головки. Наконец ее губы добрались до его пупка. Блестящие волосы упали между его ног, щекоча возбужденные чресла.

– О Боже, малышка! – простонал он, поднял ее голову и припал жадным поцелуем к ее губам.

Оторвавшись наконец от ее горячих губ, он прижал лицо Молли к своей пылающей груди и попытался прийти в себя.

Молли наслаждалась его мужским запахом и думала о том, что Лу прекрасен без рубашки. Жесткие черные волоски веером покрывали его грудь и сужались в линию, которая спускалась по животу и терялась в брюках. Его скульптурные плечи и спина были лишены растительности.

– Нам пора уйти с этой жары, – хрипло произнес Лу.

Молли довольно улыбнулась.

– Очень жарко, правда?

Лу запустил руку в ее волосы, поднял ее голову и снова запечатлел на губах девушки долгий страстный поцелуй.

– Да, жарко, – выдавил он.

– Жарко.

– Прости.

– Черт возьми, слезь с меня! Мне жарко.

Техасский Малыш грубо спихнул женщину с кровати, не обращая внимания на ее испуганный крик. Она больно ударилась об пол и скрючилась перед смятой постелью, закусив губу, чтобы не разрыдаться.

Малыш медленно сел, перебросил мускулистые ноги через край кровати и стал почесывать потную волосатую грудь.

В маленькой хижине было жарко. Ночь, накрывшая пыльный мексиканский городок Магдалена, не принесла облегчения.

Три дня назад, на закате, Малыш и его люди, направлявшиеся в Аризону, прибыли в Магдалену. На далекой окраине сонного городка, возле общественного колодца, женщина набирала в ведро воды. Женщина была симпатичная, молодая и фигуристая, ее гладкая смуглая кожа блестела словно атласная.

Почуяв опасность, женщина бросила ведро с водой и пустилась бежать. Малыш со смехом поскакал за ней, нагнал и посадил в седло перед собой.

Испуганная женщина закричала. Дома, в миле от колодца, ее ждали работяга муж и трое маленьких сыновей.

Малыш пришпорил мерина и поехал в пустыню Чиуауа. За ним следовали его приспешники. Когда они добрались до заброшенной хижины на вершине плато Преса, землю окутала тьма. Дав знак своим людям остановиться, Малыш поднялся по узкой извилистой тропе к хижине. Здесь, наверху, не было ни звука, если не считать криков ночных птиц и сдавленных рыданий испуганной женщины. У подножия плато, в пустыне, мигали огни Магдалены. Малыш спешился, стащил рыдающую женщину с лошади и подтащил к краю утеса.

Он поставил ее перед собой и сказал:

– Скажи, милая, ты видишь отсюда свой дом?

Дрожащая женщина всхлипнула и кивнула.

– Где он? Покажи, – приказал Малыш.

– В-вон там, – сказала женщина, показав на маленький домик на востоке поселка, где она готовила, убирала, жила и любила. – Умоляю, сеньор, отпустите меня домой.

– Конечно, я отпущу тебя домой.

– П-правда?

Он засмеялся и прижал се к себе.

– Завтра. Ты пойдешь домой завтра.

С этими словами он поднял ее на руки и отнес в темную хижину, оставив дверь приоткрытой. Не обращая внимания на крики пленницы, он сорвал с нее одежду. Женщина боролась изо всех сил.

– Маленькая мексиканская шлюшка, – восхищенно сказал он, сорвав с нее блузку. – Но черт возьми, ты так похожа на скво!

Он облапил смуглую грудь женщины и провел мозолистым пальцем по соску.

Женщина оттолкнула его руку.

– Я апачи! – крикнула она. – Мой брат – могущественный вождь Красный Закат!

– В самом деле? Большой брат продал тебя мексиканцам?

В ее глазах вспыхнуло негодование.

– Я замужем за хорошим смелым испанцем Гилберто Лопесом. Мой муж и брат убьют тебя за то, что ты сделал.

Малыш гадко расхохотался:

– Сначала им придется меня поймать!

Устав от болтовни, он схватил пленницу, сорвал с нее оставшуюся одежду, швырнул на кровать и изнасиловал.

И сейчас, три дня спустя, несчастная избитая женщина сидела нагая на полу у кровати, молча перенося боль. Она переживала этот кошмар в непосредственной близости от собственного дома, в естественном убежище, образованном в скалах. Ее жестокий тюремщик часто подводил ее к краю плато и заставлял смотреть на тех, кто входит и выходит из ее дома – на мужа, сыновей и обеспокоенных друзей, которые безуспешно ее искали. Однажды в жаркий полдень он вывел ее нагую из хижины, положил на большой валун и занялся с ней любовью, пока, далеко внизу, ее муж расхаживал по пыльному двору. Потом повернул ее спиной и продолжил свои издевательства.

– Посмотри на это, Гилберто! – крикнул он мужчине, который не мог его слышать. – Видишь, чем мы занимаемся? Бьюсь об заклад, ты не знаешь, что твоя маленькая женушка любит такую позу. Смотри, как ей нравится, Гилберто. Скажи ему, chica. Скажи, что тебе нравится.

Он снова отвел ее в хижину, где она сидела под замком большую часть времени. Там он заставлял ее проделывать с ним самые невероятные вещи. Через несколько часов после того, как он взял ее в плен, она поняла, что ей придется ублажать этого бородатого мужчину с отстреленной мочкой уха. Она делала все, о чем он просил, боясь, что он выполнит свою угрозу – отдаст ее на поругание остальным. Лучше терпеть насилие одного, чем еще пятерых.

Съежившись на полу возле кровати, Петра Лопес почувствовала руку на своем плече и подняла голову. Малыш смотрел на нее с улыбкой. Она послушно улыбнулась в ответ, хоть в душе ее кипела ненависть. Он усадил ее себе на колени и начал развлекаться, наслаждаясь ее мягкими ягодицами и тяжелыми грудями, которые подпрыгивали в такт его движениям.

Малыш знал, что надо отпустить эту женщину, помыться и ехать на север, в Аризону – искать Молли и свои деньги. Впрочем, ничто не мешает ему задержаться здесь еще на недельку. У этой индианки такие мягкие губы, такие крепкие смуглые ягодицы! К тому же его донимала жара.

Малыш заглянул в карие глаза пленницы и, вновь ощутив желание, прижал свое бородатое лицо к ее груди.

– Жарко!

 

Глава 23

Профессор Диксон дремал в своем любимом кресле, держа на коленях книгу, когда его разбудил девичий смех. Он поднял голову, отложил книгу и посмотрел на часы, которые достал из кармана. В этот момент к звонкому женскому хохоту примешался низкий мужской смех.

Лу и Молли поднимались на крыльцо. Профессор пошел к двери, собираясь пригласить их в дом, но услышал, как Молли сказала:

– Нет, Лу Тейлор, не надо целовать меня на крыльце!

– Тогда я поцелую тебя у крыльца, – весело отозвался Лу. Молли засмеялась.

Наступила тишина.

Улыбаясь, профессор вернулся в кресло. Опять смех и шепот. Наконец Лу сказал:

– Спокойной ночи, милая. И обещай, что увидишь меня во сне.

– Хорошо, Лу, обещаю.

В наступившей тишине было слышно, как Лу шагает по крыльцу. Несколько секунд спустя послышался звук лошадиных копыт – он уехал в ночь. Погруженная в свои мысли, она заметила профессора, лишь когда он ее окликнул.

– Как хорошо, что вы еще не в постели, – сказала она, торопливо входя в освещенную лампами гостиную. – Мне совсем не хочется спать, а вам?

Он улыбнулся.

– Тебе понравились танцы, милая?

– О да! – воскликнула Молли. Прижав руки к груди, она быстро закружилась на месте, потом упала на колени перед его креслом.

Он, сияя, смотрел на свою подопечную. Полудитя-полуженщина.

– Профессор, я никогда еще не проводила время так чудесно!

Она уселась на полу, скрестив ноги и разгладив пышные складки юбки.

– Я рад, девочка.

Молли вскинула руки и подняла с шеи тяжелую копну волос.

– Хотите, я вам что-то скажу? – спросила она и скрутила блестящие золотистые локоны в тугой шелковистый узел на макушке. – Я влюбилась в Лу Тейлора! – Она отпустила волосы, уперлась руками в пол позади себя и запрокинула голову. Волосы каскадом рассыпались по спине. – Должна ли я признаться ему в любви? Я начала говорить сегодня вечером, но он… – Она взглянула на профессора. – Если он меня не любит, я умру.

– Милая, – дипломатично начал Нейпир Диксон, – я уверен, что Лу очень хорошо к тебе относится. Но с признанием надо повременить. Мужчина первым должен объясниться в любви.

Молли поморщилась:

– Почему? Я люблю его и хочу, чтобы он об этом знал. Уверена, что и он меня любит!

– Дай ему время. Он должен осознать, что влюблен.

Молли просияла.

– Да, конечно! Возможно, он уже любит меня, только не понимает этого. О, он такой…

Молли говорила без умолку. Рассказала обо всех событиях этого вечера, в том числе и о том, что Мэри Бет Маккалистер танцевала с Лу и возмутительно с ним кокетничала. Впрочем, профессор уже знал об этом: когда Лу танцевал с Мэри Бет, он стоял рядом с танцевальной площадкой и даже слышал обрывки их разговора.

– … я хочу, чтобы все были так же счастливы, как я! – Молли замолчала, переводя дух, и мечтательно произнесла: – Любовь – это чудо. – Она вдруг нахмурилась: – Почему вы никогда не влюблялись?

– Влюблялся, – спокойно ответил профессор.

– Вот как? Расскажите мне о ней. Она была хорошенькая?

Профессор вздохнул, закрыл глаза, потом опять их открыл.

– Хорошенькая? – переспросил он. – Она была великолепна.

– Правда? – Молли подалась вперед. – Опишите ее.

– Образованная, умная, добрая, чуткая, нежная, увлекалась поэзией и литературой. Она была само совершенство. – Молли внимательно слушала профессора. Его бледные пальцы впились в подлокотники кресла. – Миниатюрная, с золотистыми волосами и глазами… – он посмотрел на Молли, – фиалкового цвета.

Молли уставилась на него, открыв рот. Ее собственные фиалковые глаза затуманились, и она произнесла почти шепотом:

– Профессор, вы только что описали мою маму.

Нейпир Диксон кивнул:

– Да, девочка, я говорю о юной и прекрасной Саре Хант. Твоей покойной матери.

– А она… вас любила?

Он печально улыбнулся.

– Я думал, что любила. Но потом на балу она встретила высокого красивого рыжеволосого лейтенанта.

– Папу?

– Да, твоего отца. – Он пожал плечами. – Я их познакомил. Я встретил Корда на первом курсе университета и много лет пытался зазвать его в Техас. Хотел, чтобы лучший друг встретился с моей любимой. – Он помолчал, тихо усмехнулся и покачал головой: – Но он так и не приехал – помешали дела. Твой отец был любимчиком женщин. Самые красивые были у его ног.

Но когда он пошел служить в армию, его направили в Форт-Гриффин, – продолжил профессор. – Однажды летом, в выходной день, он прибыл в Маршалл с группой солдат, чтобы переправить в крепость пиломатериалы. В субботу, поздно вечером, приехал на плантацию, узнал, что я ушел на танцы, и отправился меня искать.

Молли смотрела на профессора округлив глаза.

– Так он нашел мою маму?

– Да. В ту минуту, когда их глаза встретились, я понял, что она для меня потеряна.

Сердце Молли преисполнилось состраданием. Она коснулась его руки и сказала:

– Уверена, мама не хотела вас обидеть.

– Конечно, нет. И папа тоже не хотел. Сердцу не прикажешь. Они полюбили друг друга, а я продолжал любить Сару.

– Поэтому вы уехали из Техаса и больше никогда туда не возвращались?

– Я думал, так будет лучше для всех.

– О, профессор, – на глазах Молли блестели слезы, – я ничего об этом не знала. Мне так вас жаль!

Он накрыл ее руку своей.

– Не надо меня жалеть, девочка. Все это – дела давно минувшие. Рана уже затянулась.

– Но вы, наверное…

– Уже поздно, милая. Тебе пора спать. У тебя был длинный день.

– Да, я… пойду лягу. – Она встала, не сводя глаз с мужчины, который всю жизнь безответно любил ее мать. Поддавшись минутному порыву, Молли нагнулась, закинула руки на шею Нейпиру Диксону и поцеловала его в щеку. – Я люблю вас, профессор. Люблю почти так же сильно, как любила маму и папу.

– А я люблю тебя так, как если бы ты была моей дочерью. Спокойной ночи, девочка.

Стиснув зубы и бормоча себе под нос ругательства, Лу возвращался из особняка на Манзанита-авеню. Он хлестал бока своего коня длинными вожжами и проклинал белокурую искусительницу, виновную в его теперешнем состоянии.

Он уже достиг точки кипения. Нервы были на пределе, а напряженное тело звенело от неизрасходованной сексуальной энергии. Он тщетно пытался расслабиться.

Несмотря на прохладу ночи и ветер, в его жилах бушевала кровь.

Он хотел эту женщину.

Да, ему надо ее соблазнить, но желание, которое он испытывает, не имеет ничего общего с чувством долга. Он изо всех сил пытался найти в ней хоть что-то отталкивающее и постоянно напоминал себе, что она бандитка, но это не помогало. Он помнил ее сладкие губы, ее руки, обвивавшие его.

Лу жадно вдохнул чистый ночной воздух.

Нет. На самом-то деле он хотел не ее. Он просто хотел женщину. Красивую, страстную. Все вечера он держал Молли за руки и, как истый джентльмен, подавлял в себе желание, но оно не отпускало его.

Лу усмехнулся.

Ему вспомнилось заманчивое приглашение Мэри Бет Маккалистср, которое весь вечер витало где-то на задворках его сознания. Его возбуждали эротические образы, о которых в упоении рассказывала женщина: холодное шампанское, меховые покрывала, кусочки льда на разгоряченных телах… Мягкие губы Молли на его обнаженном животе лишь распалили страсть, разбуженную красавицей Мэри Бет.

Вот в чем все дело. Он хотел эту дерзкую женщину. И мог с легкостью удовлетворить свое желание. Тем более что об этом никто не узнает. Был третий час ночи, а особняк Маккалистер располагался в трех милях к югу от городка.

Он натянул поводья, повернул жеребца и пустил его галопом. Смеясь, Лу поскакал к Мэри Бет.

Стояли долгие жаркие летние дни, близился конец июля. Молли все больше и больше убеждалась в том, что Лу к ней неравнодушен.

Профессор тоже это видел.

Лу выдержал такую проверку, на которой погорело бы большинство мужчин: он не принял дерзкое приглашение Мэри Бет Маккалистер. Профессор знал, что случилось в ночь после танцев. Он слышал, что Мэри Бет предложила Лу, и знал, что Лу чуть было не поддался искушению.

На следующий день профессор Диксон получил ясный и четкий отчет о действиях Лу. Проводив Молли домой, он отправился не на ранчо Уилларда, а в особняк Маккалистер.

Однако это путешествие так и не было завершено.

Лу въехал на холм, с которого был виден дом Мэри Бет, остановил коня и добрых пятнадцать минут неподвижно сидел в седле, глядя на освещенный особняк, после чего поскакал домой. Услышав эти новости, профессор понял: либо Лу обладает сверхчеловеческой силой воли, либо безнадежно влюблен в Молли Роджерс.

Нейпир Диксон следил за Лу и не чувствовал угрызений совести по этому поводу. Дочка Сары находилась на его попечении, и он должен был ее оберегать. Ему следовало убедиться, что Лу Тейлор заслуживает доверия, что он искренен в своих чувствах к Молли. И вот теперь, в это жаркое июльское утро, сидя за письменным столом в своем рабочем кабинете, профессор решил, что может спокойно уехать в Калифорнию.

Лу позаботится о девушке.

Он облегченно вздохнул, поднялся с кресла и подошел к окну, выходящему на главную улицу. На лице его заиграла улыбка.

Высокий стройный паренек неторопливо вел маленькую симпатичную девушку к площади. Джон Далекая Звезда и Маргарита Риос держались за руки и смеялись. Нещадная жара не портила им настроение.

Глядя на счастливую юную пару, профессор вспомнил слова Молли: «Разве это не чудесно, профессор? Джон и Маргарита стали неразлучны, и Джон совершенно забыл свою мальчишескую влюбленность в меня. Он такой милый! Я хочу, чтобы он был так же счастлив, как я».

Все еще улыбаясь, профессор вернулся к своему креслу, скинул коричневый сюртук, развязал галстук и ослабил тугой воротничок рубашки, после чего откинулся в кресле и закрыл глаза.

В его жизни все было хорошо.

Лу любит Молли. Джон Далекая Звезда и Маргарита Риос благодаря Молли нашли друг друга. На следующей неделе он спокойно уедет в Калифорнию.

Все складывалось как нельзя лучше.

 

Глава 24

В девять часов утра в воскресенье, четвертого августа, профессор положил свой багаж в грузовое отделение кареты, пожат руку Лу и обнял Молли.

– Я буду скучать по тебе, моя девочка, – прошептал он ей на ушко. – Очень не хочется оставлять тебя одну.

Она поцеловала его в щеку и прошептала в ответ:

– Я не одна. У меня есть Лу.

Он кивнул.

– Все по местам! – крикнул кучер.

Профессор сел последним, закрыл дверцу, и экипаж тронулся.

Прижавшись к окну, он долго махал рукой удаляющейся паре – высокому импозантному мужчине и симпатичной белокурой девушке. Спустя несколько минут в поле его зрения остались лишь ярко-розовое платье Молли и ее сверкающие золотистые волосы.

Наконец Нейпир Диксон оторвался от окна и с удивлением почувствовал, как к горлу подступил ком. Профессор мысленно обругал себя за глупую сентиментальность. Он вел себя как любящий папаша, впервые покидающий свою дочь.

Он вздохнул, улыбнулся и откинулся на сиденье, сцепив пальцы на коленях. У него не было повода для беспокойства. С Молли ничего не случится.

Лу о ней позаботится.

Сразу с вокзала Молли и Лу пошли в первую методистскую церковь. Мэри Бет Маккалистер сидела через проход от них и во время службы то и дело бросала задумчивые взгляды на Лу. Кивнув Мэри Бет, Молли по-хозяйски взяла Лу под локоток и самодовольно улыбнулась при мысли о том, что этой дерзкой женщине, этой красивой кокетливый паучихе, не удалось заманить Лу в свои сети. И слава Богу!

Молли взглянула на красивое лицо Лу и почувствовала дрожь восхищения. Этот день и эта ночь обещали быть чудесными. Они с Лу уже несколько недель ждали возможности побыть наедине.

После церкви они позавтракают в гостинице «Нуэва сол». Потом, в самое жаркое время, она будет отдыхать в особняке на Манзанита-авеню, а Лу уедет на ранчо Уилларда. На закате он вернется в город, и у них состоится романтический ужин при свечах, приготовленный заботливой Луизой. А после ужина начнется самое приятное. Они отправятся при луне в каньон Чолла, расстелят на траве одеяло и… и…

Молли покраснела, вспомнив, что сидит в церкви и мечтает о поцелуях, в то время как священник читает грозную проповедь про грешников, которые будут вечно гореть в аду, в озере из огня и серы.

Краснолицый проповедник хватил мясистым кулаком по кафедре и возопил:

– Братья и сестры! Не поддавайтесь искушениям плоти! Бойтесь вечного проклятия! Не дайте сатане одержать над вами верх!

«Сатана не одержит надо мной верх, – подумала Молли. – Если только глаза у него не голубые и волосы не черные».

– В церкви нельзя улыбаться, – прошептал Лу, наклонившись к ее уху. Его лазурные глаза озорно блестели.

– Ты сатана, Лу? – игриво спросила Молли.

В шесть часов вечера Молли резко пробудилась от глубокого сна и подскочила на постели, дрожа всем телом. Ее шелковая ночная рубашка пропиталась потом, мокрые волосы налипли на лицо и шею. Встав с кровати, она подбежала к балкону и рывком открыла двойные двери. Комната тут же наполнилась солнечным светом.

Молли стояла у дверного проема, и сердце ее колотилось. Прерывисто дыша, она боролась с охватившим ее нелепым страхом и, обнимая себя руками, пыталась стереть из памяти привидевшийся ей кошмар.

Сон начинался прекрасно.

Она пришла в церковь на собственную свадьбу в блестящем белом платье и направлялась по проходу к Лу. Он ждал ее, высокий и красивый, протягивая руку.

Молли хотела броситься в его объятия, но ноги почему-то отяжелели и она едва их волочила. Развевающееся свадебное платье и длинный шлейф тянули ее книзу. Она боялась, что Лу потеряет терпение и уйдет из церкви.

Наконец она подошла к нему, и он заключил ее в свои объятия, не обращая внимания на священника и гостей. Но, когда их губы соединились, он превратился в другого мужчину. Более рослого и совсем не красивого, со стальными серыми глазами и темно-каштановыми волосами.

А еще у него была борода. Густая, кустистая, плохо ухоженная, которая царапала ей лицо и душила.

Малыш!

Молли стояла на ярком солнце, объятая ужасом. Она давно не вспоминала про Малыша. Почему же вдруг он ей приснился? Что бы это значило? Может, он узнал, где она, и теперь пытается до нее добраться?

Нет, нет! Это невозможно. Прошло больше года с того дня, когда она вонзила в него ножницы. За все это время он ни разу не появился. Она его убила. Он покойник.

Малыш – покойник.

Приказав себе расслабиться, Молли прошла в гардеробную, на ходу снимая пропитанную потом сорочку.

Это был всего лишь дурной сон. Опасность ей не грозит.

В этот знойный летний полдень Лу лежал на своей узкой кровати в пустом бараке на ранчо Уилларда и смотрел в потолок. Тело его было покрыто потом, но он не чувствовал жары.

Мысли Лу пришли в смятение. Он уже подумывал, не отменить ли свой план. Это будет легче всего. Он уедет из Мейи сегодня же вечером и больше не покажется в особняке на Манзанита-авеню. Пусть Молли гадает, что с ним случилось. Он вернется в Нью-Мексико и оставит ее на попечении профессора. Пусть все останется по-прежнему.

Нет! Черт возьми, нет!

Если бы он не пустил все на самотек, когда убили его отца, Тереза и Дэн Найтхорс сегодня были бы живы. Лу ожесточил свое сердце. На этот раз он не оставит все как есть. Если эта девушка – Молли Роджерс, а он выяснит это сегодня ночью, она сполна заплатит за свое участие в преступлениях. Он заставит ее рассказать, что случилось с ее отцом, и, если Роджерс жив, он тоже заплатит.

Лу решился. Он привезет Молли в Денвер и отдаст агентам Пинкертона. Пусть до конца дней своих гниет в тюрьме, ему наплевать.

Чувствуя странный холод, несмотря на пот, струившийся по его обнаженному животу, Лу поднялся и подошел к сосновому комоду, где хранились его вещи. Достал несколько рубашек и белье, взял в руки наполовину почерневший золотой крестик с цепочкой, с любовью посмотрел на него и надел на шею.

Он опять потянулся к комоду и извлек на свет потускневший желтый плакат с объявлением о розыске. Он уже сотни раз изучал портрет девушки с короткими белокурыми волосами, торчавшими в разные стороны.

Лу смотрел на плакат и говорил себе, что красивая девушка, с которой он собирается ехать в каньон Чолла, не имеет ничего общего с этой преступницей. Он не найдет на кремовом теле Фонтейн Гейер родимого пятна в форме бабочки. «Молю тебя, Господи, сделай так, чтобы его не было!»

Лу положил плакат обратно под рубашки, тяжело вздохнул и достал пару блестящих наручников.

– Вы дадите голодному объездчику лошадей перекусить, мисс? – с веселой улыбкой спросил Лу, когда Молли открыла парадную дверь.

«Я дам тебе все, что ты пожелаешь», – мысленно сказала Молли, любуясь красавцем в накрахмаленной белой рубашке и облегающих темных брюках.

– Не знаю, – скромно сказала она, склонив голову набок. – Надо подумать…

Но Лу не дал ей договорить. Убедившись в том, что они одни, он привлек ее к себе и поцеловал.

– Спасибо, что надела это платье, милая, – сказал Лу, оторвавшись от ее губ.

– Пожалуйста, – откликнулась Молли.

У нее было много платьев намного красивее, но Лу почему-то полюбил это – из белого в желтый цветочек муслина, с низким круглым вырезом спереди, широким треугольным на спине и четырьмя перламутровыми пуговками на тугом лифе. Может быть, потому, что застежка была на спине, оно и нравилось Лу. Молли с трудом удавалось надеть платье в одиночку, но она хотела угодить Лу, который просил ее быть именно в этом наряде.

Молли ввела Лу в столовую с высоким потолком, освещенную белыми свечами в серебряном подсвечнике. На скатерти из бледно-желтого камчатного полотна был расставлен тонкий фарфор и лежали серебряные столовые приборы. В огромной хрустальной чаше с водой плавали мексиканские маки и розовато-красные цветки кактуса.

Обстановка поражала своей официальностью и роскошью.

На противоположных концах длинного обеденного стола располагалось два прибора. Лу выдвинул стул с высокой спинкой, и Молли села за стол. Он обхватил ее нагие плечи своими теплыми руками, наклонился и спросил:

– Думаешь, я позволю тебе сидеть так далеко от меня?

Молли прижалась щекой к его руке.

– Луиза настаивала, чтобы стол был накрыт так, как положено.

– Может быть, так и положено, но я предпочитаю более интимную обстановку.

Он подошел к дальнему концу стола, взял салфетку, тарелку, серебряные приборы и хрусталь. Неся все это на раскрытой ладони, как официант, он вернулся к Молли и поставил посуду на стол рядом с ее тарелкой, после чего сел и тронул ее за руку:

– Правда, так лучше? Неприлично, зато уютно.

Молли почувствовала, что он говорит не только о расстановке столовых приборов. От этого мужчины исходила аура силы. Заглянув в его голубые глаза, блестевшие в свете свечей, она ощутила легкое головокружение. Ожидая ответа, он прикоснулся теплыми губами к кончикам ее пальцев.

Она позвонила в колокольчик, и в столовую тут же вошла молодая мексиканская служанка.

Вся еда, от горячего супа до пышного кокосового пирога, была исключительно вкусной. Но Лу ел через силу. У него пересохло во рту и сосало под ложечкой. Сидя в залитой светом свечей столовой особняка на Манзанита-авеню, он понимал, что это, возможно, их последний ужин, и чувствовал себя библейским Иудой.

Молли тоже не хотелось есть, но по другой причине: она была слишком взволнована. Впереди их ждала незабываемая ночь. Она не знала, что именно произойдет, но знала, что у нее не хватит сил сказать «нет».

Лу небрежно откинулся на стуле, наслаждаясь второй чашкой кофе. Такой притягательный, такой сильный! Молли сама не понимала, что с ней случилось с тех пор, как она встретила этого человека. Всю жизнь она была своенравной и никогда никому не подчинялась.

Теперь же, глядя в его голубые глаза, она ощущала себя полностью в его власти. Молли Роджерс больше не существовало. Ее место заняла безумно влюбленная женщина.

Словно прочитав ее мысли, Лу взял с колен салфетку, положил рядом со своей тарелкой и сказал:

– В доме ужасно душно. – Молли кивнула. – Давай прокатимся под луной.

Он встал и помог ей подняться.

Они попрощались с Луизой Эмерсон. Лу похвалил служанку за потрясающий ужин, а та предупредила его, чтобы он привез Фонтейн вовремя, не задерживаясь допоздна. Когда они остались одни в парадном вестибюле, Молли сказала:

– Я сбегаю наверх за шалью, а ты пока запрягай лошадей.

– У меня есть идея получше, – сказал он, проводя мизинцем по ее ключице. – Давай оставим карету здесь и поедем на моем жеребце.

– Но я думала, мы возьмем одеяло, и…

– Мы возьмем одеяло. Оно привязано к задней луке седла, а в моих седельных сумках есть вино. – Он сверкнул белозубой улыбкой и спросил: – Поедем, милая?

– С удовольствием.

 

Глава 25

Поездка по залитой лунным светом пустыне Сопора была восхитительной. Лу посадил Молли в седло перед собой и для надежности обнял. Они скакали на гнедом жеребце, который однажды сбросил Лу, а теперь уверенно скакал по заброшенным землям, объезжая гигантские кактусы-сагуаро высотой в тридцать – сорок футов, а также низкорослые.

В считанные минуты быстрый жеребец, фыркающий и раздувающий ноздри, достиг вулканических камней около каньона Чолла. Молли, сияющая в предвкушении счастья, лежала в кольце сильных надежных рук, доверяя этому великолепному мужчине и этой великолепной лошади.

Лу молчал. Его внимательный взгляд был сосредоточен на дороге. Голова Молли покоилась на его груди. Она слышала, как под щекой бьется его сердце, и изучала красивое лицо своего спутника, озаренное лунным светом.

От него исходил скрытый магнетизм. Она ощущала ауру уверенности, которая кружила ей голову.

Этот человек внушал ей благоговейный страх. Она боготворила его. И была полностью в его власти.

Молли вздохнула и крепче прижалась к широкой груди Лу. Она наконец поняла, какие отношения связывают мужчину и женщину. Ее мама всегда подчинялась воле отца. И сейчас Молли готова была без сожалений подчиниться этому сильному молчаливому мужчине.

Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и улыбнулась.

Лу уверенно вел жеребца в узкое устье каньона. Зубы его были стиснуты, нервы напряжены до предела. Время от времени он поглядывал на красивую женщину, доверчиво льнувшую к его груди, и сердце его сжималось от боли.

Он говорил себе, что через несколько минут, может быть, через полчаса, все выяснится. Прогулка под луной, вино, жаркие поцелуи, легкое соблазнение и… правда выплывет наружу. Он наконец-то узнает, кто она на самом деле. Если эта женщина – Фонтейн Гейер, он будет любить ее трепетно и нежно, но если она Молли Роджерс… Момент постижения истины приближался.

Лу повернул коня в темный каньон. У него было такое чувство, что он едет навстречу своей судьбе. Проехав милю, он натянул поводья на травянистой поляне рядом с журчащим ручейком.

Лу спрыгнул с лошади и потянулся к Молли. Он поднял ее из седла и поставил на землю, но не спешил убирать рук с ее талии. Луна светила ему в спину, и Молли не видела его лица, но чувствовала, что оно напряжено. Ее тоже не отпускали страх и волнение.

– Лу? – тихо позвала она, прикоснувшись ладонью к его щеке.

Ни слова не говоря, он привлек ее к себе и поцеловал с таким пылом, что у нее захватило дух. Он так крепко сжал ее в объятиях, что Молли стало трудно дышать. Лу резко опустил руки и почти оттолкнул ее от себя.

– Прости, – холодно бросил он.

Молли с удивлением смотрела, как он отвязывает одеяло и перекидывает седельные сумки через плечо.

Она положила руку ему на спину и спросила:

– Что-то не так, Лу?

Он повернулся. На этот раз лицо его было полностью освещено луной. Странное напряжение исчезло, он улыбался – дьявольской улыбкой, присущей только ему одному.

– Нет, милая, все в порядке. – Он взял се за руку. – Просто я не могу дождаться момента, когда поцелую тебя.

Она польщенно улыбнулась и сказала:

– Иди за мной. Чолла – мой любимый каньон. Я знаю, где мы расстелем одеяло.

Она выбрала место на гладком зеленом берегу, в нескольких шагах от бурного ручья. Полная белая луна окутывала поляну серебристым светом, легкий ночной ветерок охлаждал воздух и наполнял его сладкими ароматами. Они поставили бутылку вина в горный ручей, и через несколько минут вино стало холодным.

Молли радостно засмеялась, когда Лу достал из седельной сумки два высоких хрустальных бокала. Он налил вино в бокалы и протянул один ей.

Она чокнулась с Лу и смущенно проговорила:

– За самую счастливую ночь в нашей жизни.

Лу молча кивнул, и она заметила пробежавшую по его лицу тень. Жадно выпив вино, он отставил бокал, лег па спину и положил голову ей на колени.

Молли принялась крутить в пальцах черные как смоль волосы, падавшие на его высокий лоб.

– Я впервые увидел тебя в этом каньоне.

– Неужели? Что-то я не припомню.

– Ты об этом не знала. Ты переходила ручей, а я смотрел на тебя с утеса. Ты не догадывалась о моем присутствии, а я до сего момента не знал, что это была ты. Ведь это была ты, правда?

– Да, конечно. Но почему же ты не появился?

– Боялся тебя напугать. Я был грязный с дороги и с густой бородой, которая…

– Ненавижу бороды! – пылко перебила его Молли, потом спохватилась и поправилась: – Ну, не все бороды. У моего папы тоже была борода…

Лу обнял ее за талию.

– В то утро ты была так красива без сапог и чулок! Мне хотелось спуститься и вместе с тобой побродить по воде.

Он прижался губами к ее животу, и Молли почувствовала жар сквозь тонкую ткань платья.

На какое-то время они замолчали. Молли продолжала пить вино, наслаждаясь ночным уединением. Затем поднесла свой бокал к губам Лу и засмеялась, когда несколько капель упало на его подбородок.

У нее слегка кружилась голова, но это было так приятно! Глотнув еще вина, она отставила бокал и вздохнула. В эту минуту она была счастлива, как никогда.

– Поцелуй меня, Фонтейн, – попросил Лу, еще крепче обхватив ее талию своей мускулистой рукой. Она наклонилась, а он поднял голову. Их губы встретились в теплом сладком поцелуе, от которого у нее запылали щеки. Лу опять лег, поглаживая ее по спине. – Господи, какая же ты красивая! Неужели у тебя нет ни одного недостатка, милая?

– Что ты имеешь в виду?

Топкие пальцы, бегавшие по спине Молли, схватили ее пышный рукав и потянули вниз, обнажая плечо.

– Твое тело полностью совершенно?

Молли покраснела.

– Я… не знаю.

Лу медленно сел и, не спуская глаз с пышных округлостей ее груди, потянул за другой рукав и проговорил тихим ласковым голосом:

– Уверен, у тебя чудесная фигура.

Он поцеловал теплую ложбинку между ее грудями, продолжая стягивать с девушки платье. Закрытыми остались только розовые соски, которые быстро затвердели.

– Перестань… Лу, – нерешительно пробормотала Молли, наслаждаясь его поцелуями.

Это было настоящее волшебство. Она сидела под луной, опершись сзади на руки, и подставляла теплым губам Лу самые интимные места своего тела.

Когда наконец он поднял голову и глаза их встретились, Молли втянула ртом воздух и задрожала. Он привлек ее к себе и прильнул губами к ее губам.

– Ты такая сладкая, малышка!

Его поцелуи были нежными, ласковыми, ошеломляющими. Молли откинулась в его объятиях, с упоением сознавая свою власть над ним.

У них впереди была целая ночь. Она могла сколько хотела наслаждаться его поцелуями.

Губы Лу дразнили, пробовали, восхищались. Постепенно ее вздохи становились все громче, она прижималась к нему всем телом. Ее твердые соски упирались в его грудь через ткань рубашки.

Лу застонал. Молли прильнула к нему. Лу нетерпеливо положил руку на округлую грудь Молли и прошелся большим пальцем по затвердевшему соску, выделявшемуся под платьем. Молли задрожала, и Лу поднял голову, заглянув в ее красивые фиалковые глаза.

Он опять поцеловал ее в раскрытые губы и медленно, двумя пальцами, стянул вниз лиф платья, обнажив одну грудь, сияющую в лунном свете.

Когда его губы скользнули к ее подбородку, а потом к шее, Молли запрокинула голову и увидела над собой огромную белую луну.

Но горячие губы Лу продолжали двигаться дальше и наконец сомкнулись на пульсирующем соске.

– Лу, – прошептала она, едва дыша, – о, Лу!

Ослабев от желания, Молли невольно выгнула гибкую спину и обхватила руками его голову. Когда он целовал ее сосок, у нее почему-то болезненно и сладко ныло внизу живота.

Лу взял Молли за руку и повернул к себе спиной. Молли послушно ждала, что будет дальше. На лице ее играла улыбка.

Лу обхватил ладонью ее обнаженную грудь и принялся ласкать влажный сосок своими нежными пальцами, прокладывая по шее дорожку из поцелуев и бормоча бессмысленные слова страсти, перед которыми не смогла бы устоять ни одна женщина.

– Ты моя, милая, моя. Я хочу тебя, малышка. Я так хочу тебя, что не могу больше сдерживаться. Я еще никогда не хотел женщину так сильно, как тебя. Ты такая сладкая, такая невероятно красивая! Мне хочется целовать тебя везде. Позволь, малышка, я раздену тебя. – Его пылкие губы нежно покусывали изгиб се шеи и плеча. – У нас впереди целая ночь, милая. Позволь мне тебя любить. – Его губы скользнули вверх, а язык прикоснулся к мягкому ушку. – Я хочу целовать пальчики на твоих ногах и ямочки на коленях. – Молли содрогнулась. – Да, малышка. Я хочу, чтобы на твоем красивом теле не осталось ни одного нецелованного места.

Охваченная огнем, Молли томилась по его поцелуям.

Ей очень хотелось, чтобы он выполнил свое обещание, но она лишь шептала его имя, надеясь, что он воспримет это как «да». Да, да, да.

Лу дрожащими руками расстегнул первую пуговку на ее платье, мысленно моля Бога, чтобы эта белокурая красавица оказалась Фонтейн Гейер, а не Молли Роджерс. Это было бы таким счастьем! У него кружилась голова от аромата ее волос, от мягкой кожи и сладких поцелуев. Слова, которые он шептал, были правдой. Ни разу в жизни он не желал женщину так сильно, как сейчас. Ему хотелось выполнить свое обещание: раздеть ее донага и целовать ее теплое тело до тех пор, пока она не попросит овладеть ею. Он расстегнул вторую пуговичку. Лу боялся, что страсть помешает ему быть нежным. Он не хотел ее пугать. Если перед ним и в самом деле Фонтейн Гейер, она наверняка девственна. И тогда придется действовать медленно, держа в узде свою все возрастающую страсть.

Дрожащими пальцами он расстегнул третью пуговку и наконец четвертую, последнюю.

Дыхание Лу стало прерывистым. Он медленно стянул с нее платье и шелковые, отделанные кружевом панталончики.

С его губ сорвался стон разочарования.

Над кремовой ягодицей его богини темнела безупречной формы бабочка. У него перехватило дыхание.

– Что это, милая? След от ушиба? – задал он дурацкий вопрос.

Молли тихо засмеялась:

– Нет! Это родимое пятно. Бабочка. Никто, кроме тебя, его не видел. Если не считать моих родителей.

Лу уставился на проклятое родимое пятно. Удивление сменилось еще большим разочарованием, потом гневом и в конце концов холодной яростью. Он притронулся к темно-красному пятну и, к своей досаде, понял, что все еще хочет эту женщину. По крайней мере так реагировало его тело. Лу Хаттон крепко стиснул зубы.

Ему хотелось раздеть Молли догола, уложить на одеяло и овладеть ею, удовлетворив свое желание. Почему бы и нет? Ведь она пока не знает, что он разгадал ее тайну.

Лу покачал головой, испытывая отвращение к самому себе. Нет, он не может пасть так низко.

– Лу, – взволнованно сказала Молли, оглянувшись через плечо, – ведь тебе не противно мое родимое пятно? Ты по-прежнему считаешь меня красивой?

– Да, – отозвался он странно отрешенным голосом, – я по-прежнему считаю тебя красивой.

– Я рада.

Ни слова не говоря, он обнял ее за плечи, потом провел ладонями по ее рукам и завел их ей за спину. Ничего не подозревающая Молли тихо вздохнула. Она полностью ему доверяла. Свободной рукой Лу потянулся к своей седельной сумке.

В лунном свете блеснули стальные наручники. Лу до крови прокусил свою нижнюю губу.

Тишину ночного каньона нарушил громкий щелчок: Лу быстро защелкнул наручники на хрупких запястьях девушки.

– Прости, Молли.

 

Глава 26

Его налитые кровью голубые глаза были полузакрыты от усталости. Он надвинул шляпу на лоб, спасаясь от беспощадного солнца. В голове гудело, а в спину ему, казалось, воткнули острый нож. Его взмокшая от пота рубашка была покрыта грязью, от него пахло немытым телом.

Он осторожно потер щетинистый подбородок, который все еще болел, несмотря на то что прошло уже три дня, и оглянулся через плечо на отчаянную женщину, причинившую ему боль. Она сидела на серовато-коричневом жеребце, ее руки в наручниках покоились на седельной луке. Из упрямства она не надела шляпу. Ее лицо сильно обгорело на солнце, а губы потрескались. Белокурые волосы превратились в мокрые от пота колтуны, обрамлявшие шею и плечи. Она дремала в седле, устало опустив голову.

Но, почувствовав на себе его взгляд, резко вскинула голову и выставила вперед подбородок. В е фиалковых глазах сверкнула ненависть.

По спине Лу прошел холодок тревоги. Ему очень хотелось стиснуть зубы, но он сдержал этот порыв. За последние три дня он пару раз невольно скрипнул зубами и поплатился за это.

Лу устало покачал головой.

Эта женщина оказалась неуправляемой. «Слава Богу, у меня были с собой наручники», – подумал он, вспоминая отчаянную схватку в каньоне Чолла.

Ей понадобилась секунда, чтобы понять, что случилось. Эта секунда показалась Лу вечностью. Защелкнув наручники, он затаил дыхание и стал ждать. Молли медленно обернулась и удивленно посмотрела на него.

– Ты! – наконец сказала она и вскочила на ноги. Глаза ее сверкали. – Так это ты! – взвизгнула она. – Охотник за головами!

Лу кивнул, все еще стоя на коленях.

– Я отвезу вас в Денвер, мисс Роджерс.

Он начал подниматься.

– Ты никуда меня не отвезешь, негодяй! – крикнула она и со всей силой ударила его ногой в лицо.

Мысок ее лайковой туфли попал в его левую щеку. Удар ошеломил его, и он упал па спину.

Не теряя времени, Молли побежала к привязанному жеребцу, проклиная наручники и длинные громоздкие юбки, которые путались у нее под ногами.

Лошадь, до этого мирно щипавшая травку, подняла голову и потрясла ею из стороны в сторону, увидев бегущую к ней Молли. Лу догнал девушку, когда она была в шести шагах от жеребца.

Молли негодующе закричала и принялась с ним бороться. Он обхватил ее сзади руками.

– Нет! – яростно шипела она. – Пусти меня! Пусти меня, черт возьми!

Она пиналась ногами и крутила головой. Лу развернул ее спиной к себе и схватил закованные в наручники руки.

– Ты только делаешь хуже самой себе, Молли, – сказал Лу ровным тоном. – Перестань драться. Ты же знаешь, что я тебя не отпущу.

– Мерзавец! – вскричала она, тщетно пытаясь вырваться. – Лгун, подлец!

Ей удалось ткнуть его острым локтем под ребра. Лу поморщился и слегка ослабил хватку. Молли тут же вывернулась и вцепилась зубами в его плечо. Он завопил от боли и машинально опустил руки. Молли повернулась к нему лицом и, быстро вскинув колено, ударила в пах. Он застонал и побледнел, но сумел схватить ее юбки, когда она опять метнулась к лошади. Потеряв равновесие, Молли упала на землю у его ног. Бормоча ругательства и не желая отпускать юбки, Лу опустился перед ней на колени.

Молли дралась, как дикая кошка. Оба тяжело дышали, выбиваясь из сил.

У Лу болели челюсть, ребра и пах, но он не мог заставить себя ударить женщину. Достаточно и того, что он надел на нее наручники.

Она отчаянно молотила кулаками и ногами. Лу уворачивался от самых энергичных ударов и от ее острых зубов.

По горячим щекам Молли покатились слезы. Устав бороться, она заплакала от досады и пригрозила:

– Ты никогда не доедешь до Денвера! Ты меня слышишь? Никогда! Я убегу от тебя, охотник за головами! Ты прав, я последняя из банды Роджерса, и меня никто не поймает. Ни судебный исполнитель, ни шериф. – Она презрительно плюнула на землю. – И уж конечно, не корыстный охотник за головами, который притворялся… который заставил меня поверить… который… который… – Она опять опустилась на колени и села на пятки, глотая слезы. Ее стройное тело содрогалось от рыданий.

Лу устало смотрел на свою пленницу. До пояса нагая, она сидела на коленях с гордо поднятой головой. На лицо ей падали спутанные белокурые локоны. Над ухом остался желтый мексиканский мак, другой цветок прилип к ее блестевшей от пота груди.

– Я помогу тебе одеться, – сказал Лу и осторожно потянул упавший лиф кверху, чтобы прикрыть ее наготу.

Молли закрыла глаза. Она отказывалась не только разговаривать, но и смотреть на Лу. Он встал у нее за спиной и начал застегивать маленькие пуговки на платье. Челюсть его напряглась, когда на глаза ему опять попалось проклятое родимое пятно.

– У меня есть деньги, – произнесла она устало. – Можешь все их забрать. Моя голова стоит гораздо меньше. Отвези меня в Мейю, и я дам тебе золото. Много золота.

Лу застегнул ей платье и поднял пышные рукава на плечи.

– Даже если бы у тебя было все золото мира, ты не смогла бы от меня откупиться, – холодно бросил он.

Молли захлестнула очередная волна гнева.

– Какого черта ты все это делаешь, если не ради денег? – прошипела она. – Зачем ты…

– Пошли! – Он взял ее за руку, рывком поставил на ноги и поволок к жеребцу.

По его каменному лицу и сжимавшим ее руку пальцам Молли понимала, что с ним бесполезно спорить. Она смотрела на него, злая и растерянная. Этого просто не может быть! Добрый красивый мужчина, в которого она влюбилась, оказался хладнокровным охотником за головами! Странно, почему он не соглашается взять у нее золото?

Молли подумала о профессоре. Что он будет делать, когда узнает, что Лу взял ее в плен? На всем белом свете она была небезразлична лишь одному человеку – профессору Нейпиру Диксону. С ней не случилось бы ничего плохого, если бы Диксон не уехал из Мейи. Профессор не позволил бы этому негодяю взять ее в плен.

Бедный профессор! Лу и его обманул. Молли была уверена, что Нейпир поедет ее искать! Эта мысль успокоила ее, но лишь на минуту. Потом она поняла, что случится, если профессор их найдет. Он попытается убить Лу, но какой из него стрелок? Рука этого благородного человека привыкла держать книгу, а не револьвер.

Молли содрогнулась.

Лу убьет профессора, если они встретятся. Она не может этого допустить. Но был лишь один способ удержать Нейпира Диксона дома.

– Я поеду с тобой добровольно, – сказала она, сильно удивив Лу. – Но пожалуйста, давай заглянем в особняк, мне надо взять кое-какие вещи.

Л у подсадил ее на коня.

– Хорошо, я отвезу тебя в особняк, но не буду спускать с тебя глаз. Так что не вздумай от меня улизнуть.

В особняке на Манзанита-авеню они поднялись на цыпочках на второй этаж. Луиза Эмерсон крепко спала в заднем крыле дома.

Когда они вошли в комнату Молли, Лу расстегнул наручники, шепотом предупредив:

– Только без глупостей!

Молли метнула на него уничтожающий взгляд, но Лу остался невозмутим. Пока она переодевалась за ширмой, он стоял, привалившись к закрытой двери. Наконец она вышла, и Лу понял, что Фонтейн Гейер исчезла навсегда.

Перед ним стояла отчаянная Молли Роджерс в темных брюках из оленьей кожи, свободной рубашке и высоких сапогах. Преображение было очевидным. Оно выражалось не только в смене костюма, но и в наклоне головы, и в выражении лица.

Глядя на нее, Лу почувствовал, как у него зашевелились волосы на затылке. Куда подевалось то нежное, кроткое создание, за которым он ухаживал все лето?

– Я только брошу несколько вещей в мои седельные сумки, – холодно объявила она и направилась в гардеробную.

Оттолкнувшись от двери, Лу сказал:

– Я пойду с тобой.

– У меня нет огнестрельного оружия, охотник за головами, – произнесла она ледяным тоном.

Он ничего не ответил, но прошел следом за ней в гардеробную, где висели ряды пестрых женских платьев, а под ними стояли десятки пар туфель. Новая Молли казалась здесь не у дел. И все-таки она безвозвратно изменилась за те счастливые месяцы, которые ей довелось провести в доме профессора. Она машинально схватила шелковое белье, лавандовое мыло и серебряную расческу и сунула их в красную кожаную седельную сумку.

Затем Молли поспешила в спальню. Лу не отставал. Она взяла с туалетного столика зеркальце с рукояткой из слоновой кости, пузырек французских духов и несколько дорогих кремов для кожи. Приблизившись к письменному столу, выбрала пару любимых книг, взяла сиреневый блокнот и карандаши.

– Это все, бандитка? – спросил Лу.

Молли кивнула, но потом потянулась к красивой бархатной шкатулке для швейных принадлежностей, которую ей подарил профессор. В шкатулке лежали разноцветные нитки, иголки, подушечка для булавок, серебряный наперсток и острые ножницы для вышивания.

– Пошли! – сказал Лу, схватив ее за руку.

Молли сунула ему раздувшуюся седельную сумку и вернулась к письменному столу. Взяв из чернильницы перо, она торопливо написала записки профессору и Луизе Эмерсон. Письмо профессору она скрепила печатью, а письмо Луизе положила на свою большую кровать, чтобы та сразу его увидела утром.

Молли не хотела лгать, но другого выхода не было. Она слишком любила профессора и не желала подвергать его жизнь опасности. Так будет лучше. Прочитав записку, профессор успокоится и не станет ее искать.

Молли подошла к нетерпеливо ожидавшему ее Лу, потом обернулась и оглядела свою спальню – очень женственную комнату, прибежище счастливой Фонтейн Гейер, которая часами мечтала о высоком красивом объездчике лошадей.

В горле у Молли застрял комок, но она сдержала рвущиеся наружу слезы. Нежная Фонтейн уступила место упрямой и жесткой Молли Роджерс.

– До Денвера неближний путь, бандитка, – сказал Лу, обхватив рукой ее затылок.

Молли судорожно сглотнула.

– Ты не отвезешь меня в Денвер, охотник за головами! – Она освободилась от его руки. – До сих пор ты знал только Фонтейн Гейер. Теперь познакомься с Молли Роджерс!

Сейчас, три дня спустя, Лу понял, что она имела в виду. Грязная, обгоревшая на солнце женщина, которая ехала за его спиной, совсем не походила на мягкосердечную, милую Фонтейн Гейер. Каждый час, каждая миля были для него истинным испытанием. Молли уже раз шесть пыталась сбежать. Она дралась как дикая кошка и ругалась как извозчик. Он едва сдерживал желание надавать ей хороших тумаков. Ей нельзя было доверять ни минуты. Он устал следить за каждым ее движением и спать вполглаза.

Лу вытер пот со лба и взглянул на оранжево-розовые утесы, возвышавшиеся впереди. Путники начали выбираться из долины. Вечером они устроят привал на берегу Санта-Марии, а утром направятся в Вивер-Маунтинс. Через три-четыре дня они будут в Прескотте.

Лу улыбнулся.

В Прсскотте живет Черри Селлерс. Большая добродушная Черри. Он остановится у нее на ночь, поест домашней пищи, помоется в настоящей ванне и как следует выспится, а Черри, привыкшая полуночничать, присмотрит за Молли.

Они ехали молча, каждый думал о своем. Солнце котилось к закату.

Молли полузакрытыми глазами смотрела на смуглого широкоплечего всадника, мысленно признавая, что с ним не так-то просто иметь дело. Он ни на минуту не ослаблял бдительности. За те три дня, что они ехали на север, ей так и не удалось от него сбежать, несмотря на несколько серьезных попыток.

Этот мерзавец все время был начеку. Казалось, он читал ее мысли, и всякий раз, как она собиралась бежать, преследовал ее точно демон из преисподней.

Молли поежилась, вспомнив, как она скакала сумасшедшим галопом по горячему песку пустыни. Это было в первый день их поездки, когда она думала, что Лу дремлет в седле. Воспользовавшись моментом, она развернула и пришпорила своего коня. Но Лу догнал ее в считанные секунды, схватил уздечку и остановил ее жеребца.

Рассерженная, она принялась бороться с ним, потеряла равновесие и упала на землю. Пока она поднималась, Лу спрыгнул с седла и пригвоздил ее к месту тяжестью своего тела. Она вырывалась, ругая его на чем свет стоит, но вскоре выбилась из сил. Он поставил Молли на ноги и опять надел на нее наручники.

– Почему бы тебе не избавить нас обоих от лишних проблем? – сердито спросила она. – Отруби мне голову, привези ее в Денвер в мешочке и получишь вожделенную награду.

Лу, который держал Молли за воротник рубашки, заглянул ей в лицо и тихо присвистнул.

– У тебя богатое воображение, бандитка.

– Неужели? – Она безуспешно пыталась вырваться. – Разве я не права? Охотник за головами приносит голову пойманного преступника, выкладывает ее на стол и получает деньги.

– Я не хочу отрубать твою симпатичную головку, бандитка.

– Нет! – вскричала Молли. – Больше никогда не называй меня симпатичной! Понял, гадкий обманщик?

Он вскинул темную бровь:

– Это я-то обманщик? А кто же тогда ты, бандитка? Ты сняла портупею, надела нижнюю юбку и притворилась чопорной барышней.

– Иди к черту!

– Малышка, мы идем туда вместе.

Это было всего лишь одно из нескольких столкновений. Молли наконец-то признала, что ей не удастся легко убежать от этого бессердечного человека. Он оказался таким же упрямым и непреклонным, как она сама.

У нее появилась идея. Что, если сыграть другую роль? Перестать спорить и возмущаться, притворившись на время милой и ласковой Фонтейн Гейер? Пусть он думает, что она готова к перемирию и больше не станет причинять ему хлопот. Молли с трудом сдержала коварную усмешку.

К закату они выехали из широкой долины. Когда показалась мерцающая река, Лу остановил коня.

– Здесь мы устроим привал, бандитка.

Он обернулся в седле, ожидая услышать протесты. Но Молли улыбнулась и сладко прощебетала:

– По-моему, прекрасное место, Лу.

 

Глава 27

Лу перебросил длинную ногу через спину коня, спрыгнул на землю и, подойдя к Молли, снял ее с седла. Поставив девушку на ноги, он скептически заметил:

– Бьюсь об заклад, что Ева точно так же улыбалась бедному Адаму, когда протягивала ему яблоко.

Молли не стала язвить в ответ, решив сыграть новую роль до конца.

– У тебя есть причины мне не доверять, но…

– Да, я тебе не доверяю.

С трудом сохраняя спокойствие, она повторила:

– У тебя есть причины мне не доверять, Лу, но, признаться, я очень устала. Знаю, ты тоже устал. Я больше не причиню тебе хлопот. Честно.

– Честно? – переспросил он, цинично усмехнувшись. – Бандиты не знают, что значит это слово.

Молли потеряла терпение.

– А ты знаешь? Ха! Ты, Тейлор, самый бесчестный человек на свете. Ты приехал в Мейю, притворившись трудягой ковбоем, но все это время ты… ты… Мужчины из банды Роджерса были намного честней тебя!

– Вот как? – холодно спросил он. – Даже твой любовник?

– Мой любовник? – Молли нахмурилась.

– Да, разумеется, у тебя было много любовников, но я имею в виду самого главного – Техасского Малыша.

В его выразительных голубых глазах мелькнуло отвращение.

Первым порывом Молли было запротестовать, но она не стала этого делать. Ей хотелось шокировать наглого охотника за головами. Надменно улыбнувшись, она сказала:

– Да, Малыш был одним из многих, зато самым лучшим. Как любовник он не знал себе равных, и я до сих пор содрогаюсь, когда…

– Заткнись! – Лу схватил ее за пояс и грубо рванул на себя. – Черт возьми, закрой рот! Я не желаю это слушать.

Он инстинктивно скрипнул зубами и тут же скривился от боли.

Молли засмеялась:

– Я тебя огорчила, Тейлор? Твое лицо налилось кровью. Пожалуй, тебе стоит спуститься к речке и немного освежиться.

Лу резко отпустил пленницу, шагнул назад, и снова обретя самообладание, стал лениво расстегивать рубашку.

– Отличная идея, бандитка, – сказал он, сняв грязную сорочку и стерев пот со своего обнаженного торса. – Ты идешь?

– С тобой? – ужаснулась Молли.

– Ты разве не хочешь искупаться?

Молли на секунду заколебалась. Они не мылись долгих три дня, и она с удовольствием смыла бы грязь и пот в чистой холодной речке.

– Я не собираюсь купаться вместе с тобой! – прорычала она.

Лу пожал плечами:

– Тогда жди меня на берегу.

Сердце Молли застучало как отбойный молоток. Пока Тейлор будет мыться, она легко украдет его одежду и лошадей!

– Я подожду, – сказала она как можно небрежнее.

– Хорошо. – Он улыбнулся и достал из кармана ключ от наручников. Молли с трудом сдержала смех. Он собирается снять с нее наручники, болван! Когда стальные браслеты раскрылись, у нее закружилась голова от восторга. Лу кивнул на высокий тополь у кромки воды: – Сядь там, пожалуйста.

Молли повиновалась. Но в следующий момент зашипела как кошка: Лу завел ее руки за тонкий ствол тополя.

– Да как ты смеешь?! – вскричала она, брыкаясь.

Но Лу не реагировал. Молча приковав ее наручниками к дереву, он улыбнулся:

– После меня сможешь тоже помыться.

– Сукин сын! Ты за это заплатишь! Ну, берегись, охотник за головами! Тебе придется бодрствовать день и ночь, потому что я…

Не слушая ее, Лу спокойно повернулся к ней спиной и стал раздеваться в сгущавшихся сумерках. Когда он снял брюки, Молли выпучила глаза и осеклась. Уж не хочет ли он…

Лу небрежно снял с себя белье и остался в чем мать родила. Молли крепко зажмурилась, но потом приоткрыла один глаз. Он стоял неподвижно под лучами закатного солнца, словно забыв о ней.

Оскорбленная, но очарованная, Молли открыла оба глаза и уставилась на своего похитителя. Она впервые видела голого мужчину, и ее, конечно же, одолевало любопытство. Приходилось признать, что его высокая сильная фигура великолепна.

Широкие блестящие плечи казались высеченными из камня. Гладкая спина, стройные бедра, крепкие ягодицы, мускулистые ноги. Он был воплощением мужественности. Созерцая такую красоту, Молли на время забыла о том, как сильно она ненавидит этого человека. Ей хотелось дотронуться до его великолепного тела.

Наконец он нырнул в воду, и она с облегчением вздохнула. К ней вернулась прежняя враждебность. Интересно, зачем он разделся у нее на глазах? И почему оставил свою одежду совсем близко к тому месту, где она сидела? Несомненно, хотел над ней посмеяться.

Ключ от наручников лежал в кармане его брюк. Но как до них дотянуться? Жестокий негодяй! Ему доставляло удовольствие играть с ней в кошки-мышки.

Прищурив глаза, она увидела его темную голову далеко в реке и опять взглянула на брюки, которые валялись всего в четырех шагах от нее.

Если опустить руки и вытянуть ноги, можно подцепить брюки мыском сапога. Молли немедленно приступила к выполнению этой задачи, и так старалась, что прикусила кончик языка. Солнце ушло за горизонт. В траве стрекотали сверчки, им вторил хор других ночных существ.

Наручники врезались в запястья, кора тополя царапала руки, но она не обращала внимания. Наконец ей удалось подцепить брюки ногой.

Она едва не зарыдала от радости и начала медленно подтягивать брюки к себе. В конце концов ей это удалось. Сдержав ликующий вопль, она согнула ногу в колене и подняла брюки с земли. Сердце ее колотилось. Еще немного, и она сможет совершить побег!

Но тут кто-то выдернул брюки из ее рук. Молли вскрикнула от неожиданности. Лу стоял прямо перед ней, с него стекала вода.

– Спасибо, – спокойно произнес он. – Не надо было так напрягаться. Я сам мог поднять с земли свои брюки.

Он неторопливо оделся, потом отошел и вернулся с сигарой в зубах. Не обращая внимания на проклятия и угрозы Молли, он сел на поваленное бревно и спокойно закурил, глядя на реку.

Когда Молли наконец замолчала, он обернулся к ней:

– Хочешь искупаться?

Она сверкнула глазами.

– Ты вся в грязи. Иди помойся, не то я сам тебя вымою.

Молли знала, что он не шутит.

– Ладно, искупаюсь, – пробормотала она, – но пообещай, что не будешь подглядывать.

Лу бросил сигару, встал и достал из кармана заветный ключик. Опустившись на корточки перед Молли, он расстегнул наручники, снял их и сунул в задний карман.

– Обещать ничего не могу. Но, поверь, мне совсем неинтересно смотреть на тебя голую. Так что раздевайся и иди в воду.

Он сел рядом с ней и привалился спиной к дереву.

Молли вскочила на ноги. Каков мерзавец! Ее невольно оскорбило его равнодушие. Тем более что сама она с большим интересом разглядывала его нагое тело.

Стоя спиной к Лу, Молли расстегнула свою белую рубашку и медленно сбросила ее с плеч, потом, нагнувшись, скинула сапоги. Сделав глубокий вдох, она расстегнула брюки из оленьей кожи.

На западном горизонте догорали последние розовато-пурпурные отблески. Она нарочито медленно стянула с себя брюки, все это время гадая, смотрит ли на нее молчаливый мужчина, сидевший за ее спиной.

Сузив свои голубые глаза, Лу следил за Молли, не пропуская ни одного ее движения.

Она стояла перед ним в одной блестящей атласной сорочке. От волнения у него колотилось сердце. «Скорей бы она окунулась в воду!» – беспомощно думал он.

Но она подняла руку и лениво спустила по плечу атласную бретельку. Теперь Лу молил Бога, чтобы она остановилась или чтобы он вдруг ослеп. Но она не остановилась, и он не ослеп. Молли разделась донага и осталась стоять на месте.

Лучи заходящего солнца окутывали ее прекрасное тело розовато-золотым сиянием. Лу стиснул зубы, но не почувствовал боли в ушибленной челюсти.

Молли еще немного постояла на берегу, потом решила, что вид ее нагого тела совсем не волнует Лу, спустилась к реке, окунулась в холодную воду и поплыла. Только сейчас до нее дошло, что она оставила свою одежду у ног Лу. Какой ужас: Одно дело – стоять нагишом, повернувшись к нему спиной, и совсем другое – подойти и встать лицом к лицу.

Молли ждал, что Лу встанет и уйдет. Но он сидел на том же месте, привалившись спиной к дереву и широко расставив согнутые в коленях ноги. Его руки лежали на коленях. Молли замерзла и устала. Ей хотелось выйти из воды, одеться и поужинать. Она подплыла к берегу и встала по шею в воде.

– Тейлор, я буду выходить! – крикнула она.

– Отлично. Я уже проголодался, – отозвался он, не пошевелив ни единым мускулом.

– Моя одежда?

– Она там, куда ты ее бросила.

– Я прекрасно знаю, где она, – прорычала Молли, с каждой секундой раздражаясь все больше. – Принеси мне ее, пожалуйста.

Лу скрестил руки на груди.

– Подойди и возьми.

– Я и не ожидала от тебя другого ответа! Учти: я буду стоять в этой проклятой реке всю ночь, но не выйду на берег, пока там сидишь ты!

– Как тебе будет угодно, бандитка.—

Время шло. В душе у Молли закипал гнев. Холодная, усталая, она попала в ловушку. Он будет сидеть там вечно, лишь бы ее позлить. Впрочем, какая разница? Раздеваясь перед Лу, она не вызвала в нем никакого интереса. Пошел он к черту!

Молли подплыла к берегу, выбралась из воды и направилась к Лу. С каждым шагом в ее душе оставалось все меньше бравады. Стуча зубами, она пыталась прикрыться руками. Лицо ее пылало. Ей казалось, что она вот-вот умрет от стыда. Но Лу даже бровью не повел. Он лениво зажег новую сигару – короткое пламя серной спички осветило его невозмутимое лицо – и медленно закурил. С каждой затяжкой кончик его сигары мерцал красным светом.

Ну что ж, раз ему все равно, то и ей тоже! Молли опустила руки, расправила плечи и пошла прямо к нему.

Лу смотрел на нее прищурясь, но было слишком темно, и Молли не видела страдальческого выражения его глаз. Со стороны казалось, что он совершенно спокоен, равнодушен и нелюбопытен.

Молли стало обидно. К тому же она разозлилась. Поэтому, поравнявшись со своей одеждой, она не стала ее поднимать, а прошла чуть дальше и встала перед самым носом у Лу.

Она стояла так близко, что он мог легко протянуть руку и дотронуться до упругой высокой груди с затвердевшими от холода розовыми сосками или до золотистого треугольника волос между ног, с которого стекала вода. Он видел даже маленькую родинку на ее правом бедре.

Молли и Лу смотрели друг на друга, и в тихом ночном воздухе ощущалось почти осязаемое напряжение.

Лу знал, что стоящая перед ним женщина – бесстыдная преступница, но она была просто сногсшибательно красива! Его так и подмывало прижаться лицом к ее гладкому плоскому животу.

Но он скорее пойдет в монахи и примет обет безбрачия, чем даст ей знать о своем желании.

Молли чувствовала на себе горячий взгляд Лу. Ей хотелось, чтобы этот бессердечный негодяй прикоснулся к ней своими теплыми губами.

Но она скорее отрежет себе язык, чем признается в своих мыслях.

Наконец Лу закрыл глаза и раздраженно бросил:

– Одевайся, бандитка.

Молли поняла, что стала неоспоримой победительницей в этом странном противостоянии.

 

Глава 28

Но ее триумф длился недолго.

Не успела Молли поднять свою одежду, как Лу встал и посмотрел ей прямо в глаза. Он навис над ней, и она почувствовала исходящую от него угрозу. Черная щетина, покрывавшая нижнюю часть его лица, напомнила ей другое время и другого мужчину.

Жалея о своем глупом поведении, Молли задрожала. Она стояла, нагая и беззащитная, перед мстительным охотником за головами, который не испытывал к ней ни малейшего уважения – так же как и Техасский Малыш. А Малыш пытался ее изнасиловать.

Нагнувшись, Лу поднял с земли и протянул Молли ее одежду.

– Пока моя дама будет заниматься туалетом, я накрою ужин в главной столовой, – сказал он, небрежно улыбнувшись. Его белые зубы сверкали на фоне черной бороды.

Тревога в душе Молли быстро сменилась раздражением. Она схватила свою одежду и, взглянув в небритое лицо Лу, язвительно спросила:

– Вот как? Почему бы не поужинать на четвереньках, как звери? – С этими словами она отвернулась и отошла в кусты.

Несколько минут спустя, одетая и голодная, Молли сидела перед маленьким костерком и вдыхала сладкий запах древесного дыма. Она глупо надеялась, что сегодняшнее вечернее меню будет отличаться от тех «яств», которые она ела на ужин в последние три дня.

Однако ее надежды не оправдались.

– Кушать подано, – сказал Лу и протянул си оловянную миску с вяленой говядиной, черствым хлебом и холодными бобами.

Вздохнув, Молли угрюмо взяла миску и взглянула на неаппетитную еду, чувствуя, как бунтует ее пустой желудок. Поддавшись минутному порыву, она отшвырнула миску. Посудина пролетела по воздуху, растеряв по пути все свое содержимое.

– Какое несчастье! – вздохнул Лу. – А ты что же, ожидала заливное из перепелов и шампанское?

Он усмехнулся, взял свою миску и принялся смачно орудовать челюстями, причмокивая и закатывая глаза, как будто впервые пробовал такую вкусную пищу.

Молли хотелось его задушить.

На следующий день они ехали под нещадно палящим солнцем через засохшие русла ручьев и рек, пересекавших высокогорную пустыню. Молли томилась от жажды, лицо ее пылало, щеки и губы горели. Прищурившись от знойного ветра, она с ненавистью смотрела на своего смуглого спутника.

Его лицо, шея и руки блестели от пота, но, судя по небрежной позе, он совсем не страдал от жары. Лу Тейлор походил на упругий кактус-caгyapo, привыкший к ветру и солнцу. Черт бы его побрал!

Внезапно Лу обернулся.

– Хочешь остановиться и устроить привал, бандитка?

– С чего ты взял?

В его голубых глазах зажегся лукавый огонек.

– Судя по твоему виду, ты едва держишься в седле.

– Я могу продержаться в седле гораздо дольше, чем ты, охотник за головами, – заявила она, распрямляя усталые плечи. – Не забывай, кто я такая.

Его улыбка исчезла.

– Ничего страшного не произойдет, если я об этом забуду, бандитка, – бросил он, и Молли увидела, как напряглась его челюсть. Вновь обернувшись к дороге, Лу снял шляпу, вытер лоб рукавом рубашки и опять надел шляпу, надвинув ее на глаза. – Если ты не устала, мы будем ехать до захода солнца. Я хочу прибыть в Прескотт через пару дней.

Он впервые упомянул Прескотт. У Молли участился пульс. В многолюдном городе у нее, возможно, появится шанс сбежать. Люди Запада ненавидят охотников за головами больше, чем преступников.

– Ты собираешься остановиться в Прескотте? – спросила она как можно равнодушнее.

Он кивнул:

– В Прескотте живет один мой хороший приятель. Мы могли бы отдохнуть пару дней и пополнить наши дорожные запасы.

Молли с трудом сдержала радостное волнение. Пара дней! За такое время может случиться все, что угодно. Интересно, что за приятель у Лу Тейлора? Холодный и бессердечный, как он, или более добрый и понимающий мужчина, который ужаснется, узнав о планах Лу, и станет ее союзником?

Молли уже не чувствовала усталости. Теперь, зная, что они остановятся в Прескотте, она могла скакать в седле целую вечность.

Сорок восемь часов спустя Молли и Лу въехали на пологий холм и увидели раскинувшийся внизу Прескотт. Маленький городок располагался в обширной чаше из серого вулканического камня, окруженной высокими соснами. Они поскакали вперед, обогнули большое военное поселение и направились к городу.

Площадь была окружена зданиями с фальшивыми фасадами. Они миновали магазин, парикмахерскую, пробирную палату и пару гостиниц. На пути им попался вокзал, за которым тянулась Гарлей-стрит с целым рядом шумных салунов.

Следуя за Лу, Молли повернула своего коня за бревенчатый особняк губернатора. Они молча въехали на пыльную Уолпи-стрит. В шести кварталах от площади, притулившись среди огромных серых валунов на краю городка, стоял недавно покрашенный белый дом с ярко-красными ставнями.

– Приехали, – сказал Лу, останавливая лошадь.

Молли с удивлением заметила, что все ставни дома закрыты, несмотря на раннее время: было всего пять часов дня. Пока Лу привязывал лошадей в маленьком ухоженном дворике, Молли разглядывала дом, пытаясь представить себе живущего здесь человека. Впрочем, закрытые ставни могли означать, что джентльмена просто нет дома. Тем более что Лу, даже не потрудившись постучаться, ввел ее в дом.

Молли с любопытством огляделась по сторонам. Глаза ее невольно округлились, рот приоткрылся. Весь интерьер был выдержан в красных тонах: темно-вишневые ковры на полу, пурпурные обои, кроваво-красный бархатный диван и такие же кресла, на окнах – алые камчатные занавески. Даже миниатюрный, в итальянском стиле, камин был сделан из розового мрамора.

Лу взял ее за руку и повел через гостиную, по темному коридору, к просторной спальне. Разумеется, спальня тоже оказалась красной. В открытом дверном проеме он отпустил ее руку.

Постепенно глаза Молли привыкли к тусклому свету, и она потрясенно уставилась на огромную кровать с красным шелковым балдахином. На простынях из блестящего пурпурного атласа спала женщина в алой кружевной сорочке, едва прикрывавшей ее пышные формы. По красным подушкам и молочно-белым плечам спящей разметались ярко-рыжие локоны. Глаза хозяйки дома закрывала маска для сна из красного бархата.

Лу бесцеремонно уселся на кровать, нагнулся и поцеловал женщину в губы. Охваченная смущением, гневом и ревностью, Молли поднесла руку ко рту.

Она ожидала, что женщина закричит от страха и начнет бранить нежданного гостя, но этого не случилось. Дама томно улыбнулась и сказала хриплым со сна голосом:

– Еще разок, милый. Я должна понять, кто ты.

Лу поцеловал ее снова.

Женщина обхватила Лу руками за шею, запустив пальцы с длинными, накрашенными красным лаком ногтями в его темные волосы. Молли ошеломленно смотрела, как они целуются.

Наконец Лу поднял голову. Женщина облизнула свои влажные губы и сказала:

– Лу! – Она сдернула красную маску с лица, бросила ее на пол и села, радостно обнимая его за шею. – Ах ты, дьявол! Я где угодно узнаю твои сексуальные губы! – Она прижалась к его плечу, потом слегка подалась назад. – Дай-ка я на тебя полюбуюсь, милый. – Она покачала головой и вздохнула: – О Боже, какой же ты красавец! Ну почему все мужчины не могут быть такими же великолепными? Слушай, забирайся ко мне в постель!

Молли стояла в дверях, лицо ее было мрачнее тучи. Заметив ее, рыжеволосая женщина резко оттолкнула от себя Лу и сказала:

– Черт возьми, Лу! Я не знала, что ты пришел со своей подружкой. – Она поманила Молли пальцем: – Перестань хмуриться и подойди поближе, милая. И не надо смотреть на меня такими ревнивыми глазами. Мы с Лу просто старые приятели, а насчет постели я пошутила. Иди сюда.

Молли не пошевелилась.

– Я ему не подружка и никогда ею не была! – Сказав это, она отвернулась и гордо вышла из спальни.

– Подожди, бандитка! – Лу с быстротой кошки вскочил с кровати и пересек комнату. Догнав беглянку, он ухватил ее за пояс и бросил через плечо. – Черри, мы будем на кухне. Выходи, я вас познакомлю.

Три часа спустя Молли, свежая после купания в большой цинковой ванне, сидела в столовой с красными стенами. Несмотря на обилие вкусной еды, она угрюмо ковыряла вилкой в тарелке. У нее пропал аппетит. Сутки назад она прошла бы босыми ногами по битому стеклу, лишь бы ее накормили толстым сочным бифштексом, жареной картошкой, бобами, тушеной морковью, свежевыпеченным хлебом и сливочным маслом и напоили чаем со льдом и горячим персиковым коблером.

Но сейчас эти кушанья ее совсем не привлекали. Она до сих пор была потрясена и разочарована тем фактом, что «приятель» Лу оказался вовсе не добрым самаритянином, который помог бы ей убежать. Здесь, в красном доме, жила женщина, которая явно была без ума от Лу.

По тому, как Черри на нее смотрела, Молли поняла, что Лу рассказал своей приятельнице все. Нет, во взглядах Черри не было осуждения. В них сквозило сочувствие, и это выводило Молли из себя. Женщина, которая не постеснялась признаться, что когда-то была проституткой в Альбукерке, не имела права сочувствовать ей, Молли Луизе Роджерс!

Молли оттолкнула от себя тарелку и сложила руки на коленях. Лу и Черри, сидевшие друг напротив друга, весело ели, пили и смеялись. Они смеялись весь вечер, действуя на нервы Молли.

Она отодвинула стул и встала.

– Можно пленнице отдохнуть в тюремной камере? – сердито спросила она, глядя на Лу.

Лу медленно прожевал то, что было у него во рту, глотнул и вытер губы ярко-красной салфеткой.

– Что скажешь, Черри? – спросил Лу, глядя только на Молли. – Поселим Молли в комнате для гостей, а я буду спать у тебя?

– Конечно, – сказала Черри, вставая. Она соблазнительно пригладила алое платье, плотно облегавшее ее мощные бедра, взяла масляную лампу и дала знак Молли следовать за ней. – Ты выглядишь очень усталой, милая, – заметила она, вводя Молли в маленькую опрятную спальню, и поставила лампу на прикроватный столик. – У тебя сильно обгорело лицо. Хочешь, я дам тебе хороший крем для…

– У меня есть свой, – резко перебила се Молли.

Черри пожала плечами и откинула покрывало.

– Милая, тебе надо как следует выспаться. Завтра ты будешь чувствовать себя лучше. Спокойной ночи.

Она улыбнулась и вышла из комнаты.

Молли была сердита и расстроена, но ей очень хотелось спать. Быстро раздевшись, она затушила лампу и легла в мягкую чистую постель, которая, по счастью, оказалась не красной, а белоснежной. Она так устала, что не могла даже думать о побеге, и заснула сразу, как только ее голова коснулась подушки.

Она резко проснулась среди ночи и не сразу поняла, где находится. Сев в постели, она тревожно огляделась. Где-то в доме часы пробили три. И тут Молли вспомнила все. Прескотт, Черри, красные комнаты… До нее долетел тихий смех, и она повернула голову, прислушиваясь.

Это смеялся Лу. Встретившись с Черри, он смеялся больше, чем за все время, что Молли его знала. Интересно, что его так рассмешило в три часа ночи? Молли встала с кровати, на цыпочках прошла по темной комнате и приоткрыла дверь.

– … А помнишь, как пришел Клинт и нас застукал? – спросила Черри своим хриплым голосом.

– Да, конечно! – весело ответил Лу.

Молли шагнула в коридор и начала медленно подбираться к комнате Черри. Дверь спальни была широко распахнута. Молли заглянула внутрь и увидела пустую комнату. Облегченно выдохнув, она подкралась к гостиной, но и там никого не было. Из открытой двери столовой в коридор падал прямоугольник света. Оттуда же доносились громкий женский смех и плеск воды.

Не в силах остановиться, Молли подошла ближе, осторожно заглянула в столовую… и едва сдержала испуганный возглас. Картина, которую она там увидела, поразила ее до глубины души.

Блюда с ужином по-прежнему стояли на обеденном столе, покрытом красной скатертью. Но на этом же самом столе было нечто еще, а именно длинная цинковая ванна, в которой она мылась вечером. В ванне сидел Лу Тейлор. Его широкие голые плечи и смуглые колени выглядывали из белой пены. Во рту у него была зажженная сигара, а в мыльной руке – бутылка виски.

Но не это было самым странным.

Перед ванной, забравшись с ногами на стол, сидела смеющаяся Черри в отороченном перьями алом халатике, распахнутом до самой талии. Она весело терла гостю спину красной щеткой с длинной ручкой.

Молли не могла спокойно на это смотреть.

Но отвернуться тоже не могла. Это было удивительное зрелище: взрослый мужчина сидел в ванне, стоявшей на обеденном столе, а полуодетая женщина его купала. Интересно, так поступают все любовники?

Молли чувствовала, как пылает ее лицо. Испытывая отвращение и к ним, и к себе самой, она хотела было уйти, но в этот момент Черри, положив щетку на мыльную грудь Лу, прощебетала:

– Лу, милый, эта обгоревшая на солнце бандитка очень красива. Ты спишь с ней в дороге?

– Черт возьми, Черри, – быстро ответил он, – я не настолько низок.

Черри захихикала.

Молли сжала кулаки, желая утопить их обоих в этой самой ванне. Лу глотнул из бутылки и опять ударился в воспоминания:

– А помнишь ту ночь, когда я и Клинт въехали на лошадях в салун «Нежная фиалка»?

Черри гортанно рассмеялась.

– Ты заказал по ведру пива для лошадей, а Клинт выстрелом сбил с потолка люстру, когда бармен отказался вас обслуживать!

Брезгливо покачивая головой, Молли тихо вернулась к себе в спальню. Лежа в кровати, она долго обдумывала все услышанное и увиденное. Она нисколько не сомневалась, что эта игривая парочка вскоре переместится в красную спальню Черри и займется там любовью. Лу будет целовать и обнимать Черри точно так же, как он когда-то обнимал и целовал ее… Но это не важно. Пусть делают что хотят – ей нет до этого никакого дела! Они стоят друг друга. Как говорится, два сапога пара.

Теперь побег из Прескотта уже не казался ей таким невозможным. Главное, не прозевать момент, когда эти двое улягутся спать.

 

Глава 29

Когда Молли проснулась, в восточные окна маленькой спальни струился яркий солнечный свет. Она встала с постели и поискала глазами свои брюки и рубашку. Их нигде не было.

Поморщившись, она взяла халатик, висевший в изножье кровати. Разумеется, халатик был ярко-красным. Воздев глаза к потолку, Молли просунула руки в рукава яркого одеяния и туго завязала поясок.

Она смахнула упавший на глаза локон и хотела расчесать спутанные со сна волосы, но тут вспомнила, что Лу терпеть не может, когда она ходит растрепанная, и решила оставить как есть. Пару раз она даже подумывала, не подстричься ли коротко, как в те дни, когда она ездила с бандой Роджерса, но так и не сподобилась на столь смелый шаг.

Придерживая лацканы красного халатика, Молли на цыпочках подошла к большой красной спальне Черри. Дверь была слегка приоткрыта. Она заглянула внутрь. В комнате царил полумрак. Тяжелые красные занавески были задернуты. Молли пригляделась к огромной кровати с алым пологом, увидела темную голову на красной атласной подушке и резко отвернулась. Она не сомневалась, что рядом с темной головой лежит ярко-рыжая, а под смятыми алыми простынями – переплетение смуглых мускулистых и мягких белых ног.

Молли с трудом подавила отвращение. Она напомнила себе, что это как раз то, что ей нужно. Это ее шанс. Бесстыдная парочка, устав от занятий любовью, будет спать как убитая. У нее есть время для побега. Осталось только найти проклятые брюки.

Молли вернулась в комнату для гостей и принялась искать одежду – любую. Но там ничего не было. Она в досаде покачала головой. Конечно, можно было войти в спальню Черри и взять что-нибудь из ее вещей, но она боялась разбудить спящих.

Молли поспешила в красную гостиную. Там она увидела красный с бахромой шарф, которым было накрыто пианино, и, вспомнив про пурпурную скатерть, пошла в столовую. В дверях она остановилась. На длинном столе из красного дерева не было ни камчатной скатерти, ни цинковой ванны. Между тем мысленно Молли ясно видела ванну на столе и нагого Лу, который сидел в этой ванне и весело болтал с Черри, одетой в алый халатик.

– Животные, – буркнула Молли себе под нос и резко повернула голову, учуяв запах свежесваренного кофе.

Следуя за ароматом, она толкнула крутящуюся дверь, разделявшую столовую и кухню.

– Доброе утро, – с улыбкой сказала Черри. – Что тебе приготовить на завтрак?

Молли удивленно уставилась на сияющую хозяйку в легком платье из красно-белого полосатого хлопка.

– Я не хочу есть. Мне бы хотелось найти свою одежду…

– Вздор! Ты хочешь есть. Вчера вечером ты почти не притронулась к ужину. – Черри вытерла руки о красный фартук из органди и налила Молли чашку горячего кофе. – Я постирала твои вещи и повесила их сушиться. На такой жаре они высохнут за час.

Молли кивнула и опустилась на стул с прямой спинкой. Черри опять отвернулась к плите.

– Я приготовлю тебе мой фирменный омлет, – объявила она. – Клинт всегда говорил, что я лучше всех на свете делаю два дела, и одно из них – омлет.

Она весело расхохоталась над собственной шуткой и принялась рассказывать про своего покойного мужа, который однажды ночью пришел со своими лучшими друзьями, Лу и Дэном Найтхорсом, в бордель Альбукерке, где она развлекала джентльменов.

– Все они были молоды, похотливы и искали возможности повеселиться.

– И вы развлекали их всех? – Молли стало дурно.

Черри разбила яйца и вылила их в керамическую мисочку. Услышав вопрос Молли, она засмеялась.

– Я не хотела заводить себе любимчиков, но Лу был самым красивым из всех троих, и я, естественно…

– Обслужили его в первую очередь, – вставила Молли.

– Нет. Дай же мне договорить. – Черри поставила миску на стол и села, энергично взбивая яйца. – Они подкинули двадцатидолларовую золотую монетку. Выиграл Клинт Селлерс. – Она опять засмеялась и добавила: – Он выиграл нe только ночь со мной. Он выиграл мое сердце. Впрочем, он тоже в меня влюбился. Ради меня он порвал со своей семьей и отказался от большого наследства.

Не зная, что сказать, Молли заметила:

– Он, должно быть, очень сильно вас любил.

– Почти так же сильно, как я его, – сказала Черри, потом вздохнула. – Пять лет назад моего Клинта застрелил один приезжий, мой бывший клиент. Клинт никому не позволял оскорблять свою жену.

Она встала и отошла к плите.

– Клинт ревновал вас к Лу? – спросила Молли.

– Клинт не был ревнив, – раздался низкий глубокий голос от двери.

Обе женщины оглянулись. Лу стоял, прислонившись мускулистым плечом к дверному косяку. Он был без рубашки и без сапог, его темные волосы были спутаны, глаза – красные, с отяжелевшими веками. Но бороды не было – видимо, он все же успел побриться. На его скульптурно-красивом лице было написано явное недовольство.

– Это верно, – согласилась Черри, потом подошла к Лу, положила руки на его обнаженную грудь и сказала: – Впрочем, он зря не ревновал. – Она обернулась через плечо. – Я всегда сходила с ума по этому красавчику.

Лу нежно оттолкнул Черри и сел за стол. Его холодные голубые глаза скользнули по Молли. Черри торопливо налила ему кофе.

– Молли, – попросила она, – порежь, пожалуйста, хлеб, а я пока приготовлю омлет.

– Хорошо, – откликнулась Молли, радуясь возможности отойти от сидевшего за столом хмурого полуголого мужчины.

У Лу болела голова: ночью он явно перебрал виски. Он молча пил кофе, безуспешно пытаясь отвести глаза от Молли, которая двигалась по кухне, не обращая на него никакого внимания.

– Поставь это на окно, Молли, – попросила Черри.

Молли пересекла кухню и, нагнувшись, поставила свежеиспеченный вишневый пирог на подоконник. Затем она обернулась, зевнула и потянулась.

Лу следил за ней, прищурив глаза.

Ее золотистые волосы блестели, подсвеченные утренним солнцем. Нелепый красный халат был ей явно великоват. Он спадал с ее стройных плеч и скрывал босые ноги. Она походила на маленькую девочку – милую, теплую, сонную… и невинную.

Это раздражало Лу. Где ее брюки и сапоги? Ему хотелось, чтобы она была одета как бандитка – как женщина, которая грабила почтовые кареты, поезда и банки, а потом праздновала победу в постели Техасского Малыша.

Заметив неодобрительные взгляды Лу, Молли виновато затянула поясок и собрала в руку лацканы халатика. Но в следующую секунду она напомнила себе, что это он напился пьяным и вел себя неподобающим образом. Она опустила руки, вскинула подбородок и встретилась с его взглядом. В ее фиалковых глазах сверкали ледяные искорки.

– Лу, черт возьми, ответь мне! – повысила голос Черри.

Он только сейчас заметил, что хозяйка дома что-то от него хочет.

– Прости. Что ты сказала, милая?

Черри покачала головой:

– Ты что, оглох?

– Она три раза спросила, что ты хочешь на завтрак, – холодно сообщила ему Молли.

– Только кофе, – пробормотал Лу. – Больше ничего не надо.

– Хорошо, но имей в виду: остаток дня ты будешь предоставлен сам себе, – предупредила Черри, ставя на стол тарелку для Молли.

На протяжении всего завтрака Лу оставался молчаливым. Черри весело чирикала. Молли вежливо слушала. Когда посуду убрали, Черри сняла свой красный фартук.

– Мне пора спать, – объявила она, сдерживая зевок. – Увидимся позже.

С этими словами она исчезла. Молли озадаченно спросила:

– Черри уже ложится спать? Но ведь она только что встала.

– Это ее дом, и она может спать когда захочет, – буркнул Лу, отхлебнув кофе.

Молли поерзала на стуле. Ей хотелось задать еще много вопросов, но она не решалась. Наконец Лу посмотрел на нее:

– В чем дело?

– Ни в чем, просто…

– Выкладывай.

– Ну… в общем… эта женщина… – Она сморщила носик. – Как ты посмел привести меня в дом обычной проститутки?

Лу поставил свою чашку на стол.

– В Черри нет ничего обычного. К тому же я должен перед ней извиниться.

– За что?

Он навалился грудью на стол.

– Я привел в ее дом преступницу.

Молли сверкнула глазами.

– Если она и оскорбилась, то только потому, что я женщина. Я уверена, что она «развлекла» не одного бандита.

– Возможно. Я никогда ее об этом не спрашивал.

– М-м… Наверное, ты был слишком занят, наслаждаясь ее чарами. – Она задумчиво почесала пальцем подбородок. – Скажи, она по-прежнему берет деньги или для тебя это бесплатно?

Лу не ответил. Он встал, обогнул стол, взял Молли за руку и сдернул со стула.

– Черт возьми, оденься и причешись!

Молли оделась, но причесываться не стала. Она беспокойно бродила по дому, разглядывая «сокровища» Черри, и пришла к выводу, что у этой женщины дурной вкус. Но она совершила ошибку, сказав об этом Лу. Тот ледяным тоном потребовал, чтобы она больше никогда не говорила плохо о Черри Селлерс.

С этого момента Молли держала свое мнение при себе. Она выбрала из стопки дешевый роман и села на красный бархатный диван почитать. А заодно спланировать побег. Лу, который был в это утро необычно мрачным, старался не выпускать ее из вида.

Он решил уехать на следующее утро. Чем быстрее он привезет эту красавицу бандитку в Денвер, тем лучше.

В начала шестого в гостиную вышла Черри, отдохнувшая и в хорошем настроении.

– У меня есть замечательная идея, – сказала она, широко улыбаясь. – Мы шикарно проведем ночь! – Лу с сомнением покачал головой, но она не обратила на это внимания и с воодушевлением продолжила: – Мы нарядимся и поедем в город! Будем пить шампанское, играть в рулетку и танцевать. Ну, что скажете? – Она плюхнулась на подлокотник кресла Лу и взъерошила его волосы.

– Милая, ты же знаешь, что мы не можем этого сделать. – Когда он говорил с Черри, его голос был ласковым и добрым. – Мне надо купить продукты и прочие вещи, и я хочу, чтобы ты присмотрела за Молли. Завтра утром мы уезжаем.

– Ох, Лу, не будь таким занудой! – воскликнула Черри. – Ты же знаешь, как мне одиноко. Я могу немного повеселиться, только когда приезжаешь ты. Неужели я этого не заслужила? – Надув губки, она намотала себе на палец прядь его волос.

Лу вздохнул:

– Конечно, заслужила, милая. Когда я приеду в следующий раз…

– Ну пожалуйста, Лу! Я сто лет не танцевала!

Он кивнул на Молли:

– Ты кое-что забываешь, милая. Я не могу ни на секунду оставить ее одну.

– Знаю, – сказала Черри. – Но она поедет с нами.

– В таком виде? – фыркнул Лу, оглядев обтягивающие брюки Молли, ее мужскую рубашку, стоптанные сапоги и спутанные волосы.

Молли сверкнула глазами.

– Вот что я тебе скажу, – заявила Черри. – Поезжай в город и купи все, что тебе нужно. А я позабочусь о Молли. Я найду для нее платье и сделаю ей прическу. А ты можешь надеть свой вечерний костюм. Помнишь, ты оставил его у меня, когда мы ходили на открытие отеля «Сибола»?

Лу наконец сдался, и Молли с трудом скрыла радостное волнение. Пьяная пирушка – это именно то, что ей нужно. Лу и Черри напьются шампанского и уединятся в красной спальне. Отличный момент для побега!

– Пойдем, Молли. – Черри немедленно привела ее в свою красную спальню и начала прикладывать яркие платья к стройной фигурке своей гостьи. – Вот это! – заявила она, выбрав вечернее платье из ослепительно-алого блестящего шелка.

– Нет, Черри, это не подойдет, – возразила Молли. – Оно не…

– Оно просто великолепно! Сейчас я его немного ушью, и все будет в порядке. Надень-ка платье, а я возьму булавки.

– Спасибо, – сказала Молли, решив быть великодушной.

– Отлично, милая. Я займусь переделкой платья, а ты пока вымой голову.

Она подмигнула Молли.

Следующую пару часов обе женщины провели, готовясь к вечернему походу в город. Пока они трудились, Черри щебетала без умолку. Молли слушала и время от времени задавала вопросы. Болтливая женщина рассказала даже больше, чем надо. Она долго говорила про Лу – сложного человека, которого она обожала. Хозяйка дома развлекала Молли рассказами об их совместных проделках, а когда речь зашла о красивой и знатной испанской невесте Лу, Молли невольно почувствовала укол ревности.

– Странно, – саркастически заметила она, – что высокородная молодая дама предпочла мужчину низшего класса, к тому же охотника за головами.

Черри перестала водить иголкой по ткани.

– Молли, Лу – один из богатейших фермеров территории Нью-Мексико. А гоняться за преступниками он начал всего два года назад, когда умерла его красавица невеста.

– Умерла? От чего? Что с ней случилось?

Черри пожала плечами:

– Не знаю. Я знаю только, что после смерти этой девушки Лу ожесточился. Он решил отдать под суд всех… э…

– Бандитов Роджерса?

Черри кивнула.

– Мне очень жаль, милая. Не в характере Лу плохо обращаться с женщиной. Вчера вечером я сказала ему, чтобы он тебя отпустил. Ты всего лишь дитя. Я уверена, что ты не сделала ничего плохого.

– Я грабила банки и поезда, – честно призналась Молли, – но я не жалею об этом. Со мной был мой папа.

– Не мне тебя судить.

– Я не могу понять, – задумчиво произнесла Молли, – какое отношение к Лу имеет мое прошлое. Мы никогда не трогали банк в Нью-Мексико. Если он богатый фермер, почему он так рьяно хочет отдать меня под суд? Что я ему сделала?

– Не знаю, милая, – сочувственно сказала Черри. – Лу не слишком разговорчив. – Тут она просияла. – На твоем месте я бы применила против старины Лу мощную артиллерию.

– Артиллерию? Но где я возьму пушки, ядра и все остальное…

– Да нет же! – взвилась Черри. – Я имею в виду твою красоту. Лу всегда был падок на красивых женщин. Пробуди в нем желание.

Молли вздохнула:

– Чтобы Лу возжелал преступницу?

– Прежде всего ты женщина, милая.

 

Глава 30

Лу был один в красной гостиной. Держа в руке рюмку, он стоял перед холодным камином. Когда часы пробили девять, в комнату вошла Молли. Голубые глаза Лу округлились, потом сузились до щелочек.

Красное платье облегало Молли точно вторая кожа. Смелое декольте обнажало грудь, узкая юбка расширялась от колен, чтобы можно было ходить. Золотистые волосы девушки были убраны в блестящие локоны на макушке. Над левым ухом красовался красный бархатный бант.

– Боже мой! – наконец выдавил Лу, крепче обхватив бокал с виски своими тонкими длинными пальцами. – Ты что, собираешься в таком виде выйти в город?

– Конечно! – воскликнула Черри, влетев в комнату в облаке французских духов и платье из тонкого красного кружева. Она подошла к Молли и обняла ее за тонкую талию. – Ну разве она не красавица?

– Она похожа на… – Лу спохватился и метнул на Черри виноватый взгляд. – Она кажется голой.

Он допил свое виски и теперь стоял, сжимая в руке пустой бокал.

Черри шагнула к нему, взяла бокал и поставила его на стол.

– Лу, не будь ханжой. Ты видел меня в этом же самом платье и сказал, что оно тебе очень нравится. – Не обращая внимания на его мрачный взгляд, она сказала: – Пойдемте веселиться.

Троица отправилась на прогулку по сияющему огнями Прескотту. Лу хотел сделать этот вечер приятным для Черри, поэтому заставил себя быть великодушным и обаятельным. Он заказал лучшее шампанское в ресторане отеля «Явапай» и с легкой улыбкой наблюдал, как Молли, всегда готовая к новым впечатлениям, пьет искристый напиток. Когда он предложил ей второй бокал, она охотно кивнула.

Молли не понимала, что на нее подействовало вино. Ей казалось, что ее лицо пылает, а сердце часто бьется от того, что всего через несколько часов она станет свободной женщиной. Она пила шампанское, чувствуя себя невероятно беззаботной и счастливой, и не замечала, что дюжины мужчин бросают на нее плотоядные взоры.

Она решила не злить Лу, потому что не хотела, чтобы он прервал вечеринку и вернулся домой трезвым. Она из кожи вон лезла, стараясь ему угодить. Впрочем, это было совсем не трудно.

Они бродили по улицам и заглядывали во все увеселительные заведения, которые попадались им на пути. Ее пугали шум, толпа и драки, но она с удовольствием играла в карты, слушала музыку и танцевала. Ее красивый спутник не раз по-хозяйски брал ее под руку, обнимал за плечи и талию.

Она играла в фараона (Лу научил ее этой игре), пила ледяное шампанское, смеялась над шутками Лу, кокетничала с ним наряду с Черри и кружила в его объятиях по танцзалу.

Когда Лу и Черри в очередной раз ушли танцевать, а она осталась ждать их за столиком, к ней подсел высокий, богато одетый джентльмен. Он положил руку на ее обнаженную спину, нагнулся и сказал:

– Милая, я еще никогда не видел таких красивых женщин, как ты. – Его взгляд упал на ее грудь, а рука скользнула ей на плечо. – Я дам тебе пятидесятидолларовую золотую монету, если ты поднимешься на второй этаж и снимешь это симпатичное красное платье.

Молли открыла рот, но не успела ответить.

Смуглая рука Лу, похожая на жалящую змею, схватила мужчину за воротник и рывком сдернула его со стула.

Стоя лицом к лицу с испуганным джентльменом, Лу спросил убийственно ледяным голосом:

– Что ты сказал этой даме?

– С каких это пор шлюхи называются дамами? – парировал мужчина.

Лу ударил его кулаком в челюсть, и тут понеслось. Весь салун, казалось, взорвался. Молли круглыми глазами смотрела, как затеваются драки, летает мебель и бьются бутылки. Пианист стучал по клавишам, наигрывая веселую мелодию.

Черри, визжа во все горло, запрыгнула на спину большого, похожего на медведя мужчины, который подошел к Лу сзади. Молли захлопала в ладоши. Аккуратно налив себе еще один бокал шампанского, она стояла посреди всей этой суматохи и спокойно пила игристое вино. Когда какой-то лысый горняк протянул к ней руки, она схватила пустую бутылку и обрушила ее на гладкую голову золотодобытчика. Мужчина упал, и в то же мгновение чьи-то мужские руки обхватили ее за талию.

Молли закричала, подняла бутылку и тут услышала до боли знакомый голос:

– Это я, Лу. Ты в безопасности. – Она обмякла в его объятиях. Он легко подхватил ее на руки и, крикнув: – Черри, пойдем отсюда! – прошагал к двери. Черри шла следом за ним.

Молли так и не поняла, как им троим удалось пробраться сквозь толпу дерущихся и выйти из вертящихся дверей салуна. Они хохотали всю дорогу до дома, вспоминая свои приключения. Молли, впервые в жизни опьяневшая, совершенно забыла о своем плане побега. Она забыла кое-что еще – а именно как сильно она ненавидит Лу.

Идя по улице, Молли льнула к его руке и мысленно восхищалась его классическим профилем, выделявшимся на фоне ночного неба. Она дрожала от восторга и близости к такому красивому мужчине.

Лу тоже испытывал подъем. Кулачный бой оказался хорошим средством от хандры. Физическая нагрузка сняла мышечное и душевное напряжение. Впервые за много недель он ощутил приятную расслабленность. В голове было пусто.

Когда смеющаяся троица подошла к дому Черри, у Молли все еще кружилась голова. Она споткнулась на ступеньках крыльца, и Лу во второй раз за ночь быстро подхватил ее на руки. Молли захихикала.

– Я положу ее в кровать, – бросил Лу, обращаясь к Черри.

– Нет, – возмутилась Молли, смеясь и брыкаясь ногами. – Я совсем не хочу спать. У нас еще есть шампанское?

– Тебе хватит, – отрезал Лу и понес ее в комнату для гостей.

Он опустил ее на край кровати, и Молли, все еще смеясь, упала на спину. Не зажигая лампу, Лу посадил ее на постель и сам сел рядом. Ловкими уверенными пальцами он расстегнул облегающее алое платье и спустил рукава по вялым рукам. Когда платье собралось вокруг ее талии, Лу встал, потянул Молли за собой и скомандовал:

– Положи руки мне на плечи!

– Ты опять хочешь танцевать? – спросила она, весело напевая, и забросила руки ему за голову.

Не обращая внимания на вопрос, Лу стянул платье с ее бедер, и оно упало на пол. Молли осталась в одной сорочке. Запрокинув голову, она качнулась и прижалась к его твердому телу.

Держа руки на ее талии, Лу сказал:

– Ложись спать, бандитка.

Согласно кивнув, Молли плюхнулась на кровать и опять упала на спину. Лу повернул ее так, чтобы она легла головой на подушку, потом выпрямился, оглядел свою подопечную и улыбнулся.

– Мы забыли про туфли, – тихо сказал он и сел рядом с ней.

Хихикая, Молли подняла ноги. Лу снял с нее позаимствованные у Черри красные туфельки из красной лайковой кожи.

– А чулки? – протянула Молли заплетающимся языком.

Лу судорожно глотнул и стянул с ее хорошенькой ножки кокетливую красную подвязку, затем скатал чулок. От этой нехитрой работы на лбу у него выступили капельки пота.

Молли сонно проговорила:

– Поцелуй меня на ночь, Лу.

Сердце Лу гулко застучало под ребрами.

– Не говори глупостей, – бросил он, собираясь встать с кровати.

Но она поймала его за рукав сюртука.

– Мы всю ночь говорили глупости, и это было очень забавно. – Она взглянула на него манящими фиалковыми глазами. – Прошу тебя, сделай глупость. Пусть это будет глупый поцелуйчик.

– И тогда ты уснешь?

Она крутила в пальцах пуговицу его рубашки.

– Если ты сделаешь поцелуйчик глупым.

Убрав ее руку со своей груди, Лу нагнулся и быстро чмокнул ее в губы.

– Это достаточно глупо?

– Теперь моя очередь, – ответила Молли. – Иди сюда. – Она схватила его за лацканы сюртука, притянула к себе и поцеловала в подбородок, при этом лизнув его языком.

Лу поморщился и вытер подбородок. Она засмеялась.

– Теперь ты.

Он усмехнулся и поцеловал ее маленький аккуратный носик. Она засмеялась и поцеловала его бровь. Он поцеловал ее мочку уха. Она поцеловала его потный висок. Он поцеловал ее ресницы. Так они целовались до тех пор, пока не кончились места для «глупых поцелуйчиков». Засмеявшись, они посмотрели друг на друга.

И тут же стали серьезными. Темная голова Лу медленно опустилась, а Молли приподнялась с подушки. Их губы встретились, но это уже не было похоже на «глупый поцелуйчик». Мягкие теплые губы Молли раскрылись. Она тихо охнула, когда его язык скользнул ей в рот.

Молли обняла Лу за плечи и притянула к себе. Ее пальцы скользили по тонкой ткани его вечернего сюртука. Когда наконец его пылающие губы оторвались от ее губ, Лу поднял голову и посмотрел на нес электризующим взглядом. В его голубых глазах сквозило неприкрытое желание, на загорелом виске пульсировала жилка.

Удерживая ее взгляд, Лу нетерпеливым рывком ослабил свой черный шелковый галстук и быстро расстегнул рубашку. Не сводя глаз с его потемневшего от страсти лица, Молли охотно скользнула рукой за полу его рубашки и провела ногтями по твердой волосатой груди. Лу задрожал и опять нагнулся к ее губам.

Но в этот момент золотой крестик, висевший у него на шее, стал раскачиваться. Лу сразу вспомнил, кто он, и кто она, и почему они вместе.

Молли, затаив дыхание, ждала поцелуя, но его не последовало. Лу медленно выпрямился. Его глаза стали холодными. Застегнув рубашку, он встал, подошел к двери и бросил через плечо:

– Спи, бандитка.

 

Глава 31

– Она не похожа на опасную преступницу, – сказала Черри, когда Лу вернулся в гостиную.

– Ты тоже не похожа на респектабельную молодую вдову, каковой являешься.

Черри засмеялась:

– Что верно, то верно! – Она похлопала диван рядом с собой. – И все же Молли – всего лишь девочка. Юная, впечатлительная и невинная.

– Невинная? О Боже, как ты можешь говорить такие нелепые вещи?

Он опустился на диван рядом с ней.

– Конечно, невинная. – Черри взмахнула рукой с красными ногтями. – Да, она участвовала в налетах вместе с людьми Роджерса. Ну и что? Она очень любила своего отца и, естественно, думала, что ее папа не может быть замешан в чем-то нехорошем.

– Она не просто ездила с папой на грабежи. Она жила, ела и спала с восьмерыми жестокими бандитами. – Лу сжал челюсти. – Вполне вероятно, что они передавали ее по кругу, как индейскую трубку мира.

Черри положила руку ему на плечо.

– Я готова поспорить, что это не так. Ставлю на кон свою лучшую пару красных подвязок. – Лу закатил глаза и начал говорить, но она его остановила. – Может быть, ты этого и не знаешь, мой дружок, но ты по уши влюблен в нашу маленькую белокурую разбойницу.

– О Боже, какая глупость…

– Выслушай меня, Лу. Ты мужчина и не можешь логически рассмотреть ситуацию. Женщины способны многое сказать про других женщин. Они видят то, чего не видит мужчина.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Молли позволяет тебе думать, что она спала с Малышом. Но я в это не верю. Если она когда-то с кем-то и спала, то только со своей куклой.

Холодные голубые глаза Лу сверкнули.

– Какая женщина в здравом рассудке захочет, чтобы люди думали, будто она…

– Помолчи, Лу. Она хочет, чтобы ты так думал.

– Но почему?

Черри пожала плечами:

– Чтобы сделать тебе больно.

– Сделать мне больно? Мне никто не может сделать больно, и ты это знаешь.

– М-м-м… Я тебе верю… Почему бы тебе не отпустить ее?

Лу покачал головой:

– Нет. Я отвезу Молли Роджерс в Денвер, а потом поеду за ее отцом. Когда я отдам его в руки правосудия, моя миссия будет выполнена. Не раньше.

– Понятно, – сказала Черри. – А что потом?

Лу пожал плечами:

– Я не заглядывал так далеко вперед. Буду жить дальше, наверное. Так же, как все.

Он улыбнулся.

Черри тоже улыбнулась, поднесла руку к его лицу и провела кончиками пальцев по гладко выбритой щеке.

– Наверное, мы совершили ошибку много лет назад, когда пообещали старине Клинту, что никогда не будем вместе.

Лу усмехнулся и поцеловал се руку.

– Наверное. Думаешь, нам надо просто забыть это обещание?

Он заранее знал ответ.

Черри похлопала его по груди.

– Не думай, что я не подвержена искушению, Лу, но… нет. Мы слишком сильно любили Клинта и не можем взять назад данное ему слово.

– Я ужасно устал, милая. Мне надо поспать.

Он сжал ее руку и встал с дивана.

– Лу!

– Да?

– Запомни: иногда не стоит верить тому, что лежит на поверхности.

– Может быть, ты и права, милая.

– Взять, к примеру, то, как Молли рассматривает наши с тобой отношения. Она уверена, что мы любовники. Сейчас она лежит в своей постели без сна и думает, что мы занимаемся любовью.

– Меня не волнует то, что думает Молли. Спокойной ночи.

В красной спальне Черри Лу разделся догола и забрался в постель. Но ему не спалось. Подложив руку под голову, он смотрел на алый прикроватный полог и рассеянно крутил золотую цепочку, висевшую у него на шее.

В этот момент Лу думал не о красивой темноволосой испанке, которой он подарил эту цепочку с крестиком. И не о роскошной рыжеволосой женщине, в чьей постели он сейчас лежал. Закрывая глаза, он видел смеющуюся Молли в одной кружевной сорочке, хмельную от шампанского, которая охотно подставляла ему губы для поцелуя.

Болезненная тяжесть сдавила грудь, когда он живо представил себе красную кружевную подвязку, обхватывающую длинную шелковистую ножку Молли. Лу испытывал гнев, смешанный с сильным вожделением.

Раздраженно отбросив одеяло, он ступил босыми ногами на пушистый красный ковер.

– Мне просто нужна женщина. Любая, – пробормотал он себе под нос. – Сейчас в гостиной сидит женщина, с которой никогда не сравнится проклятая Молли Роджерс.

Лу потянулся к своим брюкам, но потом застыл и оставил их лежать на полу. Нет, так не пойдет. Он не хочет Черри Селлерс и не станет с ней спать, даже если ему удастся заставить ее забыть обещание, данное Клинту.

Он хочет Молли.

Какой ужас! Его тело просто изнывает от желания. Лу подошел к окну. Проклятая разбойница имела над ним большую власть.

– Черт бы тебя побрал, бандитка! – процедил он сквозь зубы, стоя у открытого окна и держась за тяжелую красную штору.

Проклиная свою слабость, он ждал, пока ночной воздух охладит его кипящую кровь. Наконец физическое свидетельство его желания пропало. Тяжело вздохнув, Лу вернулся к кровати, взял с прикроватного столика сигару и зажег ее дрожащими руками. Ему надо все время быть начеку и думать о Молли только как о преступнице из печально известной банды Роджерса, виновной в смерти дорогих ему людей.

Когда они опять тронутся в путь, ему станет легче. Молли будет в брюках, с обгоревшим на солнце лицом и спутанной копной волос.

И больше никаких длинных ножек и кокетливых красных подвязок!

Молли долго лежала без сна после того, как от нее ушел Лу. Казалось, прошла целая вечность. Шампанское уже не кружило ей голову. В доме стояла тишина. Наконец она встала, надела брюки из оленьей кожи, рубашку, сапоги, схватила свои красные седельные сумки и осторожно приоткрыла дверь спальни. Ни звука.

Тихо вздохнув, она взглянула на спальню Черри. Дверь была плотно закрыта. Молли не сомневалась, что там, за дверью, Лу и Черри лежат в одной постели. Ей не хотелось думать о том, чем они занимаются. Сказав себе, что ей все равно, она поспешила в гостиную.

И резко остановилась на пороге.

На красном бархатном диване, уютно устроившись, сидела Черри. Она читала. Хозяйка дома подняла голову и встретилась глазами с Молли.

Отложив книгу, она покачала головой:

– Я не могу тебя отпустить, Молли.

– Пожалуйста, Черри! Сделай вид, что ты ничего не видела. Скажи Лу, что я вылезла из окна спальни и…

– Не могу. Я обещала Лу за тобой присмотреть, а я всегда держу слово.

Нахмурившись, Молли взмолилась:

– Я умру в тюрьме. Ты этого хочешь?

– Нет, не хочу. – Черри улыбнулась почти материнской улыбкой и ласково проговорила: – Но этого не случится. Я знаю Лу лучше, чем ты. Вы никогда не приедете в Денвер, помяни мое слово. А теперь возвращайся в постель и ложись спать, милая.

Молли опустила густые ресницы, потом вопросительно взглянула на Черри:

– А почему ты не спишь?

– Милая, есть две вещи, которые я никогда не делаю. Во-первых, я не ложусь в постель до восхода солнца, – сказала она со смехом.

– А во-вторых?

– Я не сплю с Лу.

Молли открыла рот, потом быстро его закрыла и пожала плечами:

– Мне все равно, спишь ты с ним или нет.

Черри вскинула рыжую бровь:

– А я уверена, что тебе не все равно.

Рассвет был холодным. В воздухе чувствовалась ранняя осень. Молли и Лу готовились к отъезду, почти не разговаривая друг с другом, но часто встречаясь взглядами. Это не ускользнуло от Черри.

Когда она целовала Лу на прощание, в глазах ее стояли слезы.

– Милый, – прошептала она ему на ухо, – люди не должны жить прошлым.

Лу тепло обнял Черри.

– Кто бы говорил!

Черри вздохнула и поспешила в дом, крикнув:

– Лу, милый, подожди одну минутку! Молли, пожалуйста, подойди сюда. Я хочу тебе кое-что подарить.

Молли, которая уже сидела на лошади, взглянула на Лу, как бы спрашивая у него разрешения. Он кивнул. Она спрыгнула с седла и пошла к дому, подсвеченному первыми розовыми лучами солнца, выглянувшего из-за зубчатых горных вершин.

Черри встретила девушку на парадном крыльце, взяла ее за руку и вложила в ладонь красную атласную подвязку – ту самую, которая вчера вечером была на ноге у Молли и которую Лу так ловко снял.

– Эта штучка может тебе пригодиться, – сказала Черри, подмигнув. – Положи ее в карман, милая, а потом, в одну из ночей, когда Лу будет в хорошем настроении… вы будете сидеть у костра и настанет время ложиться спать… ты снимешь одежду и наденешь эту красную подвязку. – Не дав Молли ничего сказать, Черри крепко обняла гостью и шепнула: – Он всего лишь мужчина, милая. Заставь его тебя желать.

Молли фыркнула:

– Заставить Лу Тейлора меня желать? Это просто невероятно!

Черри отпрянула.

– Тейлора? Молли, фамилия Лу – Хаттон. Лу Хаттон.

Сухой воздух давно прогрелся, в вышине сияло жаркое августовское солнце. Лу и Молли молча ехали по долине Чайно. Лу был сосредоточен на дороге. Молли же не находила себе места от гнева.

Хаттон! Эта фамилия непрестанно звучала у нее в голове. Хаттон. Хаттон. Хаттон.

Теперь все стало понятно. Лу – сын Уильяма Хаттона, полковника-янки, убитого людьми ее отца в последние дни войны. Малыш убил Уильяма Хаттона, тем самым навсегда изменив их судьбы. Семье Молли пришлось уехать из Техаса. В дороге умерла ее мама. Папа начал пить. А потом появилась банда Роджерса.

Молли покосилась на суровое лицо Лу. Она потеряла гораздо больше, чем он, а теперь благодаря ему потеряет еще и свободу. Черт возьми, какая несправедливость! Нет, она обязательно убежит, чего бы ей это ни стоило.

Солнце вдруг скрылось за тучей, и в высокогорной пустыне стало темно – так же как и на душе у Молли. Она покосилась на Лу. Кто бы мог подумать, что этот сгорбившийся в седле холодный равнодушный мужчина меньше суток назад наливал ей шампанское, учил играть в карты, танцевал и даже вступил в рукопашную схватку, дабы защитить ее честь? А потом нежно раздевал ее, смеялся, шутил и целовал ее в спальне, залитой лунным светом…

Бессердечный негодяй! Подлый сукин сын!

Лу обернулся и поймал на себе се уничтожающий взгляд.

– О чем задумалась, бандитка?

– О многом, – ответила она и подвела свою лошадь к его скакуну. – Например, почему ты не сказал мне, что твоя фамилия Хаттон?

Он пожал плечами:

– Просто вылетело из головы.

Молли скрипнула зубами.

– Из твоей головы ничего никогда не вылетает, охотник за головами. Ты расчетливый лгун с камнем вместо сердца и ледяной водой вместо крови. Мне трудно поверить, что человек – даже такой жестокий, как ты, – может мстить за смерть своего отца, которая произошла много лет назад. Господи, я была тогда пятнадцатилетней девочкой и жила с мамой на нашей техасской плантации.

– Это не имеет никакого отношения к смерти моего отца, бандитка.

– Тогда за что ты взял меня в плен? Что я такого сделала…

– Наверное, это просто вылетело у тебя из головы, – оборвал ее Лу.

 

Глава 32

Ужинали молча.

Лу решил держать Молли на коротком поводке, а она решила больше никогда не сдавать своих позиции. Лу видел растущую ненависть в ее глазах, но это его не трогало. Напротив, он был рад. Ему было гораздо легче иметь дело с упрямой, растрепанной Молли Роджерс в брюках из оленьей кожи и сапогах, чем со сладко пахнущей девушкой в красных подвязках, которую он по глупости целовал в Прескотте.

Присев на корточки, Лу выплеснул остатки кофе из своей чашки в угасающий огонь и встал.

– Пора спать, – объявил он.

Молли сидела по другую сторону костра, обхватив руками согнутые колени.

Ничего не ответив, она поднялась на ноги и пошла за ним к тому месту, где он оставил их вещи. Лу взял два одеяла, бросил Молли коричневое и, дождавшись, когда она закутается и ляжет, накинул себе на плечи красно-синее и растянулся рядом.

Он тяжело вздохнул, закрыл усталые глаза и почти сразу же задремал. Молли натянула грубое одеяло себе на лицо и почувствовала запах Лу. Она понюхала одеяло. От него пахло дразнящей смесью табака, кожи и чистого, согретого солнцем тела. Рассердившись, Молли отбросила одеяло и села.

– Ты взял мое одеяло, – раздраженно заявила она.

Лу тут же проснулся и заморгал.

– О чем ты говоришь?

– Я хочу, чтобы ты отдал мне мое одеяло, черт бы тебя побрал! А я отдам тебе твое.

– Ты получишь оба одеяла, если успокоишься и заснешь.

– Мне не нужны оба. Я хочу свое.

Лу удивился – какая разница, под чьим одеялом спать? – однако сел, протянул ей красно-синее одеяло и взял себе коричневое.

Сверкнув глазами, Молли накрыла плечи и предупредила:

– Больше никогда не бери мое одеяло, охотник за головами!

Ссора из-за одеяла была не единственной. Они спорили, каким маршрутом ехать на север, какое выбрать место для привала, как часто надо останавливаться отдыхать и когда и что есть.

Споры разгорались также по поводу неухоженной черной бороды Лу и спутанных белокурых волос Молли.

С каждой милей, с каждым часом их враждебность друг к другу росла.

Молли содрогалась при виде густой и черной как ночь бороды Лу. Ее пугали литые бицепсы, обтянутые рукавами его пропитавшейся потом рубашки, и косматая голова.

Лу же принадлежал к тем мужчинам, которые благосклонно относятся только к хорошо воспитанным, нежным и бесконечно женственным дамам. Молли раздражала его своей одеждой (брюки из оленьей кожи и мужская рубашка делали ее похожей на стройного мальчика), обгоревшим на солнце лицом и грязными волосами, которые либо свободно развевались спутанными прядями, либо были небрежно закручены в пучок на макушке.

Они то и дело бросали друг на друга неодобрительные взгляды, но Молли первая облекла свое недовольство в слова. Это случилось жарким днем, когда Лу подвел свою лошадь слишком близко к ее лошади и случайно задел ее ногу своей.

Молли метнула на него уничтожающий взгляд и сердито сказала:

– Знаешь, Хаттон, такие мужчины, как ты, вызывают во мне отвращение.

Обведя глазами ее пыльные брюки, взмокшую от пота рубашку и спутанные волосы, Лу ответил:

– А ты, бандитка, относишься к тем женщинам, которых я на дух не переношу.

Какое-то время они обменивались колкостями, но вдруг оба замолчали, остановившись перед крутым обрывом. Внизу расстилался широкий и плоский каньон Дэд-Хорс. Они уже начали спускаться, когда Молли позвала Лу. Он прищурил глаза и проследил за направлением ее пальца.

В каньоне, в паре миль отсюда, в их сторону ехала группа всадников. Легкий ветерок трепал их остроконечные флажки, пыль из-под копыт лошадей вилась на фоне безоблачного неба Аризоны. Даже издалека Лу рассмотрел гражданскую одежду и темную кожу апачей из разведывательного отряда. Вместе с разведчиками ехали две дюжины солдат в голубых армейских мундирах.

Лу знал, что это значит. Апачи опять вышли из резервации и устраивают беспорядки где-то поблизости.

Молли подалась в седле, пульс ее участился. Они впервые видели людей с тех пор, как уехали из Прескотта. Может быть, у нее появился шанс сбежать? Она быстро подняла глаза к солнцу, которое клонилось на запад.

Направив свою лошадь вниз по тропе, она сказала как можно небрежнее:

– Я ужасно хочу есть. А ты?

– Немножко. – Конь Лу заржал, учуяв запах приближавшихся лошадей разведчиков. – Может быть, они пригласят нас на ужин.

Молли кивнула.

– Что эти дикари делают с солдатами? – спросила она.

– Это разведчики-апачи, которых наняла армия, чтобы выследить сбежавших индейцев.

Молли не успела ответить. Им навстречу скакал стройный солдат в форме. Он остановил своего жеребца в нескольких ярдах от них, поднял руку в перчатке и по-военному четко отсалютовал. Солдат представился и пригласил их поужинать вместе с гарнизоном пятого кавалерийского полка США.

– Мы с сестрой почтем это за честь, капитан Джексон, – сказал Лу, и Молли резко повернула голову. Он взглядом заставил ее молчать и представил свою спутницу как мисс Молли Хаттон.

Военный отряд быстро и ловко разбил лагерь у подножия горы Каснер высотой семь тысяч футов. На закате приготовили вкусную еду. Молли села между Лу и молодым курчавым лейтенантом, который не сводил с нее глаз.

Лу тихо беседовал с командиром, сидевшим слева от него, но прислушивался к тому, что говорили Молли и явно влюбленный лейтенант. Он впервые видел ее такой разговорчивой и вежливой. Бросая на нее холодные взгляды, Лу с веселым удивлением заметил, как кокетливо она улыбается молодому лейтенанту. Молли смотрела на паренька круглыми фиалковыми глазами и с явным восторгом слушала его речи.

Молли покосилась на Лу, когда он встал и пожал руку только что подошедшему офицеру. Но курчавый лейтенант вновь завладел ее вниманием.

– Мне бы очень хотелось прогуляться с вами при луне, мисс Хаттон, – сказал он, покраснев до самых корней волос и нервно сглотнув.

Молли сладко прощебетала:

– Мой брат очень сильно меня опекает, но, наверное, мы могли бы немножко пройтись.

– Мне нельзя, мисс Хаттон. Я не свободный человек.

– Вот как?

– Да. Мне надо первому заступить на охрану лошадей. Я сменюсь с поста только после двух часов ночи.

– Понятно. – Она улыбнулась. В ее голове уже зрели планы в отношении ничего не подозревающего лейтенанта. – И где же стоят лошади, Бен?

Он наклонил голову.

– Примерно в двухстах ярдах к западу отсюда, у подножия горы.

Молли загадочно улыбнулась.

– Тогда в другой раз, Бен.

– Да, мисс Хаттон, – сказал он, досадуя, что долг не позволяет ему ухватиться за столь неожиданную возможность.

В ту ночь Молли не спала. Охваченная предвкушением, она лежала рядом со спящим Лу на травянистом склоне горы вдали от солдат и терпеливо ждала, когда смолкнут разговоры и смех военных. Наконец над лагерем повисла ночная тишина, костры догорели. Молли повернула голову и взглянула на Лу. Он лежал на спине, глаза его были закрыты. Она нагнулась и прошептала его имя. Ответа не последовало. Он слегка дернул головой и облизнул губы, но глаз не открыл. На его загорелой шее блестела цепочка. Молли очень хотела узнать, что же висит на этой цепочке, но сейчас у нее не было времени.

Молли осторожно села. Лу даже не пошевелился. Она сбросила одеяло, взяла свою куртку из овечьей шкуры и резко встала. Сердце ее колотилось. Не сводя глаз со спящего Лу, она начала медленно пятиться. Отойдя на расстояние в двадцать ярдов, она отвернулась и поспешила в ночь.

На ходу надев куртку, Молли быстро покинула лагерь и пустилась в путь по склону горы, огибая россыпи валунов и пыряя под ветки можжевельника и сосен. Временами ей приходилось пробираться по густому темному лесу.

Запыхавшись, она вышла на поляну и увидела длинный ряд лошадей и одинокого солдата-охранника. Молли огляделась по сторонам, нагнулась, выбрала гладкий камень и взвесила его в руке. Удовлетворенная, она сунула камень в карман куртки и небрежной походкой пошла вперед.

– Стоять! – крикнул лейтенант Бенджамин Дж. Этвуд, вскидывая винтовку.

– Бен, это я. – Молли подняла руки и распустила свои длинные белокурые волосы. – Молли Хаттон.

– Молли? – спросил он, медленно опуская винтовку.

– Да, Бен. Я не могла уснуть, все думала о тебе. – Она быстро подошла ближе. – А ты думал обо мне?

– Э… я… я не думал ни о чем другом, – честно признался лейтенант. – Ты самая красивая девушка из всех, кого я когда-либо видел.

Молли решительно взяла у него винтовку. Очарованный лейтенант даже не пытался ее остановить.

– Пока я здесь, тебе не понадобится оружие, – заявила она и прислонила винтовку к стволу сосны. – Или, может быть, – она вернулась к нему и покрутила в пальцах медную пуговицу его форменной рубашки, – ты меня боишься?

Лейтенант Бенджамин Этвуд судорожно сглотнул, потом нежно обхватил ладонями ее приподнятое лицо.

– Нет, Молли. А ты меня?

– Нет.

Его большие пальцы прошлись по ее щекам.

– Я хотел бы тебя поцеловать.

– Так поцелуй. – Молли шагнула ближе.

Он приблизил дрожащие губы к ее губам. Поцелуй длился всего несколько секунд. Молли едва сдержала разочарование. Ей требовалось время. Она привстала на цыпочки, обхватила руками шею лейтенанта и пролепетала:

– Ох, Бен, Бен, поцелуй меня еще раз!

Этвуд повиновался. Ощущая на своих губах его мягкие сухие губы, Молли вдруг поняла, что этот пылкий юноша не умеет целоваться так, как Лу Хаттон. Тем не менее она вздохнула, изображая страстное томление.

На влюбленного лейтенанта это подействовало чудесным образом. Почувствовав себя увереннее, он сделался напористым – закрыл глаза, открыл рот и тронул губы Молли своим языком. Молли обмякла в его объятиях. Весь дрожа, лейтенант крепче прижал ее к своей груди и углубил поцелуй. Молли скользнула рукой в карман куртки и сомкнула пальцы на тяжелом камне.

Лейтенант Этвуд прервал поцелуй как раз в тот момент, когда она вынула камень из кармана.

– Ох, Бен, Бен… – пробормотала она чуть дыша и нагнула его голову.

Бен вложил в этот поцелуй всю свою душу. Он обхватил Молли своими длинными руками и поцеловал со всей страстью, на которую был способен. Лейтенант был полностью растворен в поцелуе, когда Молли медленно подняла камень над его головой.

Но в тот момент, когда она собиралась опустить камень, чьи-то сильные пальцы больно схватили ее за руку. Молли вскрикнула, но с губ ее сорвался лишь приглушенный стон. Испуганный лейтенант быстро поднял голову, на лице его читалось недоумение.

Молли была так же растеряна, как и он. Она посмотрела на крепкие пальцы, сжимавшие ее запястье, и машинально отступила назад, наткнувшись на твердую мужскую грудь.

– Лейтенант Этвуд, – прозвучал над ее головой низкий знакомый голос, – ты совсем потерял голову от этого поцелуя?

– Н-н-нет, сэр, – запинаясь, пробормотал лейтенант.

– Но ты был к этому готов, мой мальчик, – сказал Лу. Грубо рванув руку Молли книзу, он вытряхнул из нее камень.

Лейтенант стоял навытяжку, расстроенный и встревоженный.

– Сэр?

– Считай звезды, мой мальчик. – Лу вдруг усмехнулся. – Вольно, лейтенант. – Он развернул Молли к себе лицом и, цепко ухватив ее за плечи, прошептал: – Сестренка, мне кажется, ты должна попросить прощения у лейтенанта Этвуда.

Молли сердито тряхнула головой и попыталась вырваться из его рук. Лу улыбнулся обескураженному лейтенанту и сказал:

– Она у меня шалунья. – Затем он обратился к Молли: – Скажи мальчику «спокойной ночи».

Молли презрительно фыркнула. Лу пожал плечами, извинился за свою «сестру» и поволок сердитую Молли к лагерю. Добравшись до места, они встали и уставились друг на друга. Глаза Молли сверкали от гнева. Глаза Лу были холодны как лед.

– Почему ты не выбрала кого-нибудь себе под стать? – спросил он обманчиво спокойным тоном.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – огрызнулась она.

– Ты воспользовалась наивностью юного паренька. Ты хотела ударить бедного мальчика по голове, пока он тебя целовал. С мужчиной эти штучки не прошли бы.

– Прошли бы, – самоуверенно заявила она, упершись руками в бока.

Лу быстро нагнулся и поднял с земли камень, потом взял ее руку и вложил в нее тяжелый булыжник.

– Что ты собираешься… – начала она, но не успела закончить фразу.

Лу схватил ее за перед рубашки, грубо притянул к себе и приник губами к ее губам. Этот поцелуй был таким страстным и уверенным, что она растеряла весь свой боевой запал. Все произошло слишком стремительно.

Его мускулистая рука быстро обхватила ее талию, а длинные смуглые пальцы сомкнулись на нежной шее, чтобы удержать голову на месте. Он целовал ее так жадно, как будто хотел задушить этим поцелуем.

Молли съежилась и попыталась возмутиться, но из ее горла не вырвалось ни единого звука. Скользкий язык Лу дерзко проник ей в рот.

Опьяненная поцелуем, Молли наконец вспомнила про камень, который он вложил ей в руку, уверенный, что это оружие останется неиспользованным. Она подняла руку, готовясь опустить булыжник ему на голову.

Но как раз в этот момент Лу тихо вздохнул и, обхватив ладонью ее ягодицы, прижал ее живот к своему раздувшемуся паху.

Его черная мягкая борода щекотала пылающие щеки Молли. Она с упоением вдыхала его мужской запах, прильнув к твердой мускулистой груди.

Камень, который она держала над головой Лу, стал очень тяжелым.

Лу повернулся боком, и ее грудь оказалась напротив его сердца. Его тяжелое дыхание, казалось, стало ее собственным. Каким-то образом ему удалось вытащить полу своей рубашки из брюк, найти ее свободную руку и положить ее между их прижатыми телами. Он умело направил эту руку вниз, и ее дрожащие пальцы скользнули за пояс его брюк. Молли была объята любопытством, трепетом и испугом.

Она знала, что должна выдернуть руку, но была не в силах это сделать. Ей хотелось погрузить пальцы в брюки и нащупать его запретное достоинство. Ее вторая рука – та, что держала тяжелый камень, – вяло опустилась вниз.

Пылающие губы Лу по-прежнему посылали огонь по всему ее телу, а его упругий живот манил ее жадную руку. Устав держать камень, Молли разжала пальцы, и булыжник со стуком упал на землю.

В то же мгновение Лу оторвал свои губы от ее губ и поднял голову. Молли удивленно открыла глаза и увидела его понимающую улыбку. Он отошел на полшага назад, с осуждением взглянув на ее руку, которая пряталась в его брюках.

– Я же говорил тебе, милая, что с мужчиной эти штучки не проходят.

Но Молли не собиралась сдаваться. Лениво вытащив руку из его брюк, она провела копчиком языка по своей нижней губе и подперла бока руками. Соблазнительно улыбнувшись, она указала взглядом на его вздувшийся пах и промурлыкала:

– Очень даже проходят.

 

Глава 33

Услышав высокий пронзительный крик, Лу бросился напролом через кусты, на бегу вспомнив про оставленную винтовку. Он выбрался на край солнечной поляны и увидел Молли. Она стояла, нагая по пояс, скрестив руки на груди, а вокруг нее молча толпились апачи.

Все они были на лошадях, кроме одного – высокого широкоплечего индейца в бриджах и мокасинах. Он стоял перед испуганной Молли. Лу окинул острым взглядом красновато-коричневое лицо великана, и его напряженные легкие наполнились воздухом, а сердце перестало отчаянно колотиться под ребрами. Он вздохнул и, широко улыбнувшись, дружелюбно позвал:

– Вождь Красный Закат!

Все глаза повернулись к нему. Лу вышел вперед, подняв руки кверху, и подошел к высокому апачи. Вождь прищурил глаза, посмотрел на белого мужчину и, покачав головой, пробасил:

– Поющий Мальчик!

Его суровое лицо расплылось в мальчишеской ухмылке. Дрожащая Молли с удивлением увидела, как мускулистый индеец прижал Лу к своей мощной груди. Как только вождь его отпустил, Лу приблизился к Молли и по-хозяйски обнял девушку. Продолжая улыбаться вождю, он прошептал Молли на ухо:

– Все в порядке. Делай то, что я скажу.

Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова, и с благодарностью прильнула к своему спасителю, уткнувшись лицом в его плечо. Между тем хмурые апачи о чем-то переговаривались друг с другом.

– Кто это? – спросил вождь апачей.

– Моя возлюбленная, – ответил Лу, потом быстро прошептал Молли: – Расстегни мою рубашку.

Она повиновалась. Лу продолжал держать руки на ее обнаженной спине, прижавшись к ней своим телом, чтобы оградить ее от дюжины пар любопытных карих глаз. Он говорил с вождем по-испански. Молли плохо понимала этот язык, но знала, что речь идет о ней. Мозолистые пальцы Лу прошлись по ее дрожащей спине и стянули вниз пояс ее брюк.

– Marca dе nacimiento, – спокойно объяснил Лу, и Молли поняла, что гигантского индейца заинтересовало ее родимое пятно.

– Mariposa, – сказал вождь апачей, коснувшись верхнего края пятна. – Es mariposa.

– Да, – подтвердил Лу, – бабочка.

Он снял с себя расстегнутую рубашку и быстро накинул ее на тонкие плечи Молли. Как только ее руки оказались в рукавах, Лу быстро застегнул рубашку.

Потом он развернул се боком и сказал:

– Молли, пожми руку Красному Закату, одному из самых смелых и благородных вождей апачей, которые когда-либо ездили по территории Аризоны.

Молли послушно протянула ладонь. Вождь Красный Закат охотно взял ее руку и крепко пожал. Индеец смотрел на ее спутанные золотистые волосы, и в глубине его карих глаз вспыхнуло восхищение. Он что-то сказал Лу.

– Si, вождь, – ответил Лу и обратился к Молли: – Он хочет потрогать твои волосы.

Молли взглянула на высокого полуголого дикаря, улыбнулась и тряхнула головой, чтобы локоны упали вперед. Индеец взял блестящую прядь и потер ее в пальцах. Что-то бормоча себе под нос, он играл с волосами Молли, его карие глаза сияли.

– Ну хватит, вождь, – наконец сказал Лу.

Красный Закат нехотя отпустил волосы. Лу поставил Молли перед собой и сомкнул руки у нее под грудью. Она послушно стояла в его объятиях, пока он беседовал и смеялся с дикарями, которые уже спешились и толпились вокруг них, не мигая глядя на Молли. Они напоминали ей стаю голодных волков.

Поэтому она не стала возмущаться фамильярностью Лу и вырываться из его объятий. Слава Богу, что он ее держал! Она сомневалась, что сможет сама устоять на ногах.

Молли поняла, что Лу спрашивает вождя про его младшую сестру. По словам вождя, его сестра вышла замуж за Гилберто Лопеса, родила сыновей и теперь счастливо живет со своим мужем в мексиканском городе Магдалена.

Лу покачал головой:

– Малышка Пустынный Цветок – мама? Просто невероятно!

Молли недоумевала. Откуда Лу знает этих апачей? Впрочем, она мысленно возблагодарила за это Бога. Если бы не своевременное вмешательство Лу, индейцы изнасиловали бы ее или убили.

Молли содрогнулась, вспомнив, как быстро и неожиданно все произошло.

Днем Молли и Лу распрощались с кавалерийским отрядом. Лейтенант Этвуд явно не держал зла на Молли. Он поцеловал ей ручку и выразил надежду на новую встречу. Затем капитан Джексон предупредил Лу насчет апачей, которые опять сбежали из резервации и чинят беспорядки.

Услышав про апачей, Молли похолодела. Когда военные уехали, она спросила:

– Стоит ли рисковать своим скальпом, чтобы отдать меня в руки правосудия, охотник за головами?

– Успокойся, бандитка. Если мы встретимся с дикарями, ты просто каждого поцелуешь, а я позабочусь о том, чтобы хватило камней.

Молли рассердилась: он никогда не воспринимал ее всерьез!

– Самонадеянный болван! Видно, в твоей голове нет ни капли мозгов!

Она пустила свою лошадь галопом. Сзади до нее долетел раскатистый смех. Черт бы побрал этого бессердечного Лу Хаттона!

Около четырех часов дня, когда они проезжали обширную долину Верде, Лу сказал:

– Я так хочу спать, что едва держусь в седле. Могу я спокойно подремать с полчасика?

Разгоряченная и усталая, Молли спросила:

– Здесь есть поблизости вода?

Лу кивнул:

– Я уверен, что в том леске есть ручей. Хочешь искупаться?

– Я буду купаться, только если ты заснешь.

Он усмехнулся:

– А я засну, только если ты будешь купаться. На том и порешили.

По крайней мере таково было ее намерение. Лу растянулся в тени сосны и сразу заснул. Молли прошлась по берегу ручья и набрела на маленькую, согретую солнцем полянку. Улыбнувшись, она устремилась к воде и быстро сняла с себя рубашку и грязную сорочку.

Взявшись за пояс брюк, Молли вдруг услышала, как рядом хрустнула ветка. Она нервно сглотнула и оглянулась через плечо. Никого. Но она не сомневалась, что это Лу пришел за ней шпионить.

Не оборачиваясь, она сердито бросила:

– Убирайся отсюда, охотник за головами!

Тут послышалось лошадиное ржание, и у Молли зашевелились волосы на затылке. Она нагнулась к своей одежде, но большой мокасин придавил к земле ее рубашку и сорочку. Молли охнула и, подняв голову, увидела перед собой красновато-коричневое лицо индейца.

Вот когда она закричала. Остальное было как в тумане. Ее окружила по меньшей мере дюжина всадников. Великан, поставивший ногу на ее одежду, спокойно стоял рядом. Краем глаза Молли увидела, что к ним бежит Лу.

К ее удивлению, он улыбнулся и заговорил с воинственным краснокожим; Молли поняла, что ей ничто не грозит.

Когда опасность миновала, Молли почувствовала раздражение. Ей хотелось вырваться из объятий Лу. Его близость была слишком интимной.

Она не знала, что сказал Лу индейцам, но они смотрели на нее как на жену Поющего Мальчика.

Молли надеялась, что Лу скоро попрощается с воинами и те уедут восвояси, но все получилось иначе.

– Вождь и его воины хотят, чтобы мы провели с ними ночь, – сообщил Лу. – Я сказал им, что мы почтем это за честь.

Несмотря на раздражение, Молли была не настолько глупа, чтобы раздувать ссору. Она просто кивнула и улыбнулась.

Вечером она сидела у костра. На вертеле жарился только что убитый лось. Когда мясо было готово, вождь Красный Закат достал из брюк острый охотничий нож, отрезал большой кусок и, положив его на оловянную тарелку, встал в ожидании. Молли взглянула на Лу.

– Он хочет, чтобы ты попробовала и оценила, – подсказал Лу.

Молли положила в рот кусок сочного жареного мяса, прожевала и ободряюще кивнула. С тех пор как они уехали из Прескотта, она не ела ничего вкуснее. Глядя на вождя, она попросила Лу сказать, что мясо восхитительное. Лицо индейца расплылось в довольной улыбке.

За ужином мужчины много смеялись и пили виски. Молли заметила, что Лу прикладывался к бутылке почти так же часто, как и его друзья-апачи. Отставив свою тарелку в сторону, она сонно зевнула и спросила Лу, можно ли ей лечь спать.

– Конечно, – ответил он и повернулся к вождю. Красный Закат что-то сказал, и по выражению его кирпичного лица Молли поняла, что речь идет о ней. Небрежно улыбнувшись, Лу объяснил: – Вождь Красный Закат хочет еще раз увидеть родимое пятно Женщины с Сияющими Волосами.

– Да пошел он к черту, твой вождь Красный Закат! – рыкнула Молли, вставая.

– Тебе будет хуже, если ты заартачишься, – предупредил Лу и притянул ее к себе.

Он повернул Молли спиной к вождю и поднял ее рубашку. Она опять почувствовала мозолистые пальцы на своей коже и хотела громко возмутиться, но была остановлена взглядом Лу. Когда наконец вождь индейцев убрал руку с ее спины, она облегченно вздохнула. Лу тут же помог ей встать и повел к краю поляны, где лежали их одеяла.

– Встретимся позже, – бросил он и ушел.

Молли видела, как он вернулся к костру, взял предложенную бутылку виски и приложил ее к губам. Когда Молли легла, накрывшись своим красно-синим одеялом, послышалась музыка. Оказалось, что у одного из воинов – наполовину мексиканца, наполовину апачи – была старая гитара. В кругу мужчин послышались крики и уговоры. Наконец в ночной тиши запел одинокий голос. Этот низкий бархатный голос нельзя было спутать ни с каким другим.

Молли сразу поняла, почему апачи называют Лу Поющим Мальчиком. Его приятный насыщенный баритон выводил лирический испанский романс. Молли слушала лежа, и сердце у нее в груди замирало. Повернувшись на бок, она опустила лицо на руки и уставилась на Лу. Он сидел скрестив ноги и смотрел на огонь. Его красивое лицо было мечтательно-задумчивым.

Внезапно грудь Молли стеснило, и она спросила себя, о ком он поет. Песня была об истинной любви и бесконечном желании. Может быть, он все еще тоскует по той испанской девушке, которая умерла?

Молли поморгала. Глаза ей обжигали горячие слезы. Она не чувствовала себя такой одинокой, даже когда умер ее отец. Красавец Лу вошел в ее жизнь, словно шагнул из самых сладких снов, и она мысленно покорилась ему с первой минуты знакомства. Какая же она дура!

Дура. Дура. Дура.

Молли повторяла это слово снова и снова, пока наконец не заснула. Но позже ей пришлось проснуться. Лу поднял одеяло и лег рядом с ней.

– Что ты делаешь? Как ты смеешь?! – прошипела она, приподнимаясь на локтях.

– Я заверил вождя, что мы спим под одним одеялом, – сказал Лу и с усмешкой уложил ее на землю.

– Мне плевать, что ты сказал…

– А зря, – оборвал ее Лу, язык его слегка заплетался. – Иначе тебе придется спать под одним одеялом с ним.

Молли повернулась к нему лицом.

– У меня нет желания спать с кем-нибудь под одним одеялом! Вставай немедленно!

Она толкнула его в голую грудь. Лу схватил ее за руки:

– Послушай меня. Вождь и его воины думают, что ты моя женщина. Так я им сказал. Поскольку ты моя, они тебя не тронут. Теперь понятно?

– И ты думаешь, я в это поверю?

– Хочешь верь, хочешь нет, но ты будешь спать под этим одеялом, в моих объятиях всю ночь. Понятно?

Молли долго растерянно смотрела в сверкающие глаза Лу, потом тихо повернулась к нему спиной.

– Мне это совсем не правится, охотник за головами.

– Ничего не поделаешь, бандитка.

Она помолчала, потом спросила:

– Неужели вождь изнасиловал бы меня, если бы не думал, что мы с тобой…

– Сначала вождь, потом все его воины.

Молли содрогнулась. Она не пыталась отстраниться, когда Лу обнял ее сзади и прижал к своей груди.

– Они не причинят мне вреда? – прошептала она.

Лу пьяно засмеялся:

– Причинить вред женщине Поющего Мальчика? Никогда. – Он тяжело вздохнул. – Правда, вождь тебя хочет. Его восхитили твои белокурые волосы и родимое пятно. Он сказал, что у него никогда не было женщины с родимым пятном в виде бабочки. – Лу опять засмеялся. – Это пятно приносит тебе одни неприятности. Если бы не оно, я бы не стал…

– Хаттон, – сердито перебила его Молли.

– Хм-м?..

– Поцелуй мою бабочку!

– С удовольствием, милая, – протянул он, обдав ее затылок теплым дыханием.

Утром следующего дня Молли проснулась от странного чувства. Она открыла глаза и увидела широкое уродливое лицо Красного Заката. Он сидел на корточках и молча усмехался, глядя на Молли. Она испуганно прижалась к спящему Лу.

– Лу, – тихо сказала она, – проснись!

Он медленно приподнялся.

– Что? – пробормотал он, прижимая лицо к ее волосам. – Уже пора вставать?

– Enjuh? – сказал вождь апачей, и Лу открыл глаза. – Enjuh? – повторил индеец, обращаясь к Лу, но глядя на Молли.

Лу усмехнулся и крепко обнял Молли.

– Si. Enjuh. Muy enjuh.

Вождь явно был доволен. Он откинул голову назад и весело расхохотался, потом встал и отошел, повторяя:

– Enjuh. Muy enjuh.

Молли немедленно вырвалась из объятий Лу и села.

– Что такое «enjuh»?

Лу зевнул и почесал свою голую грудь.

– Хорошо.

Молли озадаченно уставилась на него:

– Хорошо? Ты сказал ему «хорошо»? Что ты имел в виду?

Она ждала ответа, глядя на золотую цепочку, блестевшую у него на шее. Загадочный крестик терялся где-то за плечом.

– Я имел в виду тебя, – сказал Лу.

Молли округлила глаза:

– Что?

– Вождь хотел узнать, как прошла ночь. Я заверил его, что ты была хороша.

– О Боже! Он думает, что мы… он действительно верит, что ты и я… когда рядом столько индейцев… Это было бы…

– Нецивилизованно?

– Вот именно!

Улыбнувшись, Лу сел.

– Не забывай, что они дикари.

– И ты тоже, Лу Хаттон.

– Нет, бандитка, я не дикарь. Если бы я был дикарем, – он посмотрел ей в глаза, – я бы выяснил, на самом ли деле ты enjuh.

Молли густо покраснела и вскочила на ноги. Лу встал рядом с ней и сказал:

– До сих пор ты отлично играла свою роль. Продолжай в том же духе. Они уедут в течение часа.

Ровно час спустя Молли и Лу стояли па жарком солнце и прощались с улыбающимся вождем. Его воины сидели на лошадях и терпеливо ждали. Было видно, что вождь испытывает симпатию к Лу, и хотя Молли не понимала, о чем он говорил, она кивала, улыбалась и благодарила его за все.

Вождь радостно помотал головой, показав пальцем на Лу и на Молли. Его черные глаза сверкали, как будто он знал какой-то секрет.

– Solo un idioma, el idioma del amor, – проговорил он.

Молли взглянула на Лу и увидела, что он покраснел под загаром. Схватив протянутую руку вождя, он тряхнул головой и сказал:

– Si. Si.

Высокий вождь отступил назад, продолжая жестикулировать. Лу обнял Молли за плечи. Они стояли и махали до тех пор, пока апачи не скрылись из виду.

– Что вождь сказал насчет языка? – спросила Молли, обернувшись к Лу.

– Он сказал, что у нас с тобой… – Он сделал паузу и продолжил низким голосом: – Solo un idioma, еl idioma del amor.

– Что это значит?

– «Только один язык, язык любви».

 

Глава 34

– Поезжайте в город и повеселитесь. Пейте в салунах, ходите в бордели. Опросите девочек. Не возвращайтесь до тех пор, пока не выясните, где она – в Мейе или нет.

Крупный бородатый мужчина достал из кармана рубашки длинную черную сигару, сунул ее в рот и дождался, пока один из его помощников даст ему прикурить. Потом сказал:

– Если ее там нет, узнайте, куда она уехала. И с кем.

Полдюжины мексиканских бандитов охотно кивали, им не терпелось поскорее приступить к заданию. Один, с поникшими усами, которого из-за склонности к поножовщине прозвали Кахильо, взглянул на главаря и сказал:

– Ладно, шеф. Ты хочешь, чтобы Кахильо привел тебе женщину? Она поможет тебе скоротать время, пока ты будешь искать свою chica.

Техасский Малыш задумчиво дымил сигарой. Он обвел медленным взглядом раскинувшийся внизу ночной город Мейя.

– Нет. Я сохраню себя для нее. Через несколько часов она будет в моих объятиях. – Его тонкие губы расползлись в злобной усмешке. – Моя возлюбленная заслужила всю мою страсть.

– Да, конечно, – согласился Кахильо и от души расхохотался. – Скажи нам еще раз, шеф, что мы должны делать, когда ее найдем.

– Ничего не делайте. Следите за каждым ее шагом. Следуйте за ней по пятам. Узнайте, где она живет, а потом дождитесь, когда она ляжет в постель и крепко уснет.

– А потом? – Кахильо покрутил кончик уса.

– А потом возвращайтесь сюда и доложите мне. Я сам к ней приду. – Малыш вынул изо рта сигару. – Я знаю, как уговорить мою маленькую девочку. – Его серые глаза демонически блеснули. – А теперь езжайте!

Всадники поскакали галопом по горному плато в сторону Мейи. Малыш смотрел им вслед до тех пор, пока их не поглотила темнота жаркой августовской ночи. Затем он расседлал своего серовато-коричневого жеребца, достал из седельной сумки бутылку и удобно устроился на траве.

Он ждал, пил виски и мечтал о бурных ночах со златовлаской. Ему понадобится время, чтобы ее приручить, но игра стоит свеч. Он улыбнулся, сделал еще один долгий глоток из бутылки и задрожал от предвкушения. Через несколько коротких часов она будет в его объятиях!

Но время шло, и Техасский Малыш становился нетерпеливым. У него кончилось виски, и он сердито ходил взад-вперед, ругаясь себе под нос.

Когда на восточном горизонте забрезжил рассвет, он услышал топот копыт и увидел шестерых всадников. Кахильо первый спешился и подбежал к Малышу.

– Мне очень жаль, шеф, но твоей возлюбленной там нет. Она уехала.

Малыш схватил Кахильо за грудки. Его лицо было всего в нескольких дюймах от лица мексиканца.

– Что ты имеешь в виду, черт возьми?

– Она уехала из Мейи. – Кахильо быстро рассказал разгневанному Малышу, что женщина, за которой они охотились, покинула Мейю со своим женихом. Парочка отправилась в Нью-Мексико дней десять назад.

– Врешь! – рявкнул покрасневший от злости Малыш.

– Нет, это правда. В городе говорят, что хорошенькая белокурая сеньорита и красавец объездчик лошадей влюблены и хотят пожениться.

Малыш больно хлестнул Кахильо по щеке. Глаза мексиканца сверкнули, он инстинктивно потянулся к ножу, торчавшему у него за поясом.

– Даже не пытайся, – предупредил его главарь, а потом, глядя в злые глаза Кахильо, сказал, обращаясь ко всем:

– Не слезайте с лошадей. Мы сейчас же едем в Нью-Мексико.

Усталые люди дружно зароптали. Но Малыш достал один из своих «кольтов» с рукояткой из слоновой кости, взвел курок и помахал оружием.

– Молли Роджерс – моя, – объявил он. – Она выйдет замуж за меня. Мы схватим их, даже если для этого нам придется ехать без остановки. Понятно?

– Si, si, – пробормотали бандиты в страхе за свою жизнь.

– Готовьтесь к отъезду! – велел Малыш, убирая револьвер в кобуру.

Он быстро оседлал жеребца и надел широкополое сомбреро. Пару минут он сидел, глядя на северо-восток и рассеянно теребя свое левое ухо без мочки. Потом, пришпорив коня, поскакал вдогонку за Молли Роджерс.

Молли недоумевала.

Она не могла понять, почему после того, как они распрощались с апачами, Лу стал таким отрешенным, неразговорчивым и хмурым.

Лу видел обиженное и озадаченное выражение в глазах Молли, но это его не волновало. Он был в плохом настроении, не желал разговаривать и даже быть вежливым. Ему не давали покоя слова индейского вождя. Апачи сказал, что видит сильную симпатию Поющего Мальчика к Женщине с Сияющими Волосами. Что это похоже на медленный огонь, который постепенно рождает в душе пожар. «Она твоя судьба, – изрек вождь, – а от судьбы не уйдешь».

Лу посмеялся над этими словами. Сентиментальный вождь увидел между ним и Молли нечто такое, чего на самом деле не было.

А прощальная фраза Красного Заката – «только один язык, язык любви»? Почему она бередила душу Лу? Не потому ли, что так близка к истине?

Нет!

Черт возьми, нет!

Индейцы при всей своей дикости безнадежные романтики-мечтатели. В каждом жесте ищут скрытый смысл.

Молли для него ничего не значит.

Лу стиснул зубы и посмотрел па девушку, задавшую ему очередной вопрос. Господи, когда же наконец она закроет рот?

Молли умолкла, наткнувшись на хмурый взгляд Лу. За весь день он не сказал и десятка слов, хоть она всячески старалась завести разговор. Ее, само собой, разбирало любопытство. Интересно, каким образом он подружился с индейцами племени апачи? Давно ли знает вождя? Жил ли когда-нибудь в их племени? Была ли у него скво – женщина-индианка?

Но Лу отвечал лишь ворчанием. Ей надоела его грубость, и в полдень, когда они остановились передохнуть, Молли заявила:

– Послушай, охотник за головами, я устала от всех этих загадок.

– Каких загадок?

Молли сверкнула глазами.

– Все, что с тобой связано, – одна сплошная загадка. Что ты делал в отряде дикарей? Ты жил с ними и… Ладно, не важно. Мне плевать на твое прошлое. Я просто хочу понять, что я здесь делаю. Зачем ты везешь меня в Денвер? Ты признался, что это никак не связано со смертью твоего отца. Тогда с чем это связано? К чему весь этот сыр-бор? Что я тебе сделала? Я имею право знать, за что буду наказана. Ты везешь меня на виселицу, а я даже не знаю причины. Я могла бы дать тебе золото, но ты отказался. Почему?

– Почему? – возмутился Лу. Он поджал губы, а его глаза полыхнули голубым огнем. Он шагнул к ней и рывком расстегнул свою белую рубашку. В лучах солнца блеснул маленький золотой крестик, висевший на его волосатой груди. Лу поднял крестик. – Вот почему. Ты видела это раньше? – Он поднес крестик к ее лицу. – Прочти, что здесь написано. «Mi tesoro». Но ты и сама это знаешь, не так ли?

Молли судорожно сглотнула. Она действительно видела этот крестик раньше. Его носил Малыш. Она много раз наблюдала, как он водил крестиком вверх-вниз по цепочке и при этом странно улыбался. Молли не знала, где он его взял, но теперь вспомнила, что, когда воткнула в него ножницы в номере мексиканской гостиницы, на шее у него, кажется, не было цепочки.

– Я… я не знаю где…

– Ты отлично знаешь, откуда этот крестик, – сказал он гневно.

Лу видел по выражению ее глаз, что она узнала крестик. Он отпустил цепочку и отвернулся, но Молли схватила его за руку:

– Ладно, ладно! Я видела этот крестик, но я…

– Где?

– Э… он… он был…

– На шее у твоего любовника? Этот зверь снял его с моей бедной Терезы после того, как изнасиловал ее! В тот день я решил призвать всех вас к ответу. И я это сделаю. Как только доставлю тебя в Денвер, отправлюсь за твоим стариком. – Лу помолчал, стараясь не терять над собой контроль. Его обнаженная грудь вздымалась, дыхание стало прерывистым. – Теперь загадка разрешилась?

Молли в ужасе смотрела на него, покачивая головой.

– Я действительно не знаю…

– Не знаешь? – спросил он убийственно холодным тоном. – Позволь мне освежить твою короткую память.

Больше двух лет назад Техасский Малыш из шайки твоего папаши Роджерса напал на почтовую карету неподалеку от Берпалильо, Нью-Мексико. В этой карете ехала Тереза Кастильо. Малыш застрелил Дэна Найтхорса – человека, которого я послал охранять Терезу. Он был мне как брат. Убив Дэна, Малыш надругался над моей невестой Терезой. Теперь вспомнила? – Он злобно прищурился. – Больше всего я жалею о том, что власти добрались до Малыша раньше, чем я.

– Но это не…

– Я поймаю твоего отца, и да поможет мне Бог.

– Нет… нет, мой папа…

– Твой папа такой же, как и все остальные. И ты тоже. То, что ты женщина, ничего не меняет.

– Говорю тебе, я никогда…

– Можешь говорить что угодно, я все равно не поверю. Ты только что призналась, что видела этот крестик. Мы оба знаем где. – Он угрожающе склонился над Молли и тихо спросил: – Сколько жарких ночей этот крестик лежал на твоей груди, пока Малыш с тобой развлекался?

– Нет! – в ужасе воскликнула Молли. – Нет, нет, я никогда…

– Хватит. Тереза Кастильо мертва! Невинная девушка, которая никому не причинила вреда, убита твоим любовником. Все, что у меня есть, – это ты и крестик. – В его глазах появилось презрение. – Но крестик мне гораздо дороже тебя.

Молли чуть не плакала от обиды.

– Нет! – сердито выкрикнула она и импульсивно дернула за цепочку. – К черту тебя и твой драгоценный крестик! – Прежде чем Лу успел ее остановить, она зашвырнула цепочку как можно дальше, не задумываясь о последствиях. – Вот так! – крикнула она, глядя в его ошеломленное лицо. – Его больше нет, и ты никогда его не найдешь. Его нет, как нет девушки, которой он принадлежал! Как нет прошлого, в котором ты продолжаешь жить! Его нет, черт тебя подери, нет!

По щекам ее катились слезы.

Лу понадобилась минута, чтобы понять, что произошло. Он продолжал похлопывать себя по груди, пытаясь нащупать крестик. Шок на его лице сменился гневом, а потом лютой яростью. Он схватил Молли за плечи и притянул к себе.

– Я убью тебя, – процедил он сквозь зубы.

– Убей. Я устала от жизни, – пробормотала она, всхлипывая.

– Я убью тебя, – повторил он. На виске у него пульсировала жилка.

– Чего же ты ждешь? Убивай.

Молли не сомневалась в том, что он может ее убить, но видела, как отчаянно он борется с собой, не в силах это сделать.

Внезапно лицо его посуровело, в глазах заплясали дикие огоньки. Еще секунда – и он свернет ей шею.

Она смотрела на него сквозь слезы. В душе ее не было страха. Пусть скорее избавит ее от жизни, лишенной всякой радости.

– Черт возьми, – сказал он наконец. – Я не могу тебя убить. Не могу.

Испытывая отвращение к самому себе, Лу оттолкнул Молли. Она потеряла равновесие и упала. Он перешагнул через нее и пошел искать крестик, бормоча ругательства.

– Помоги мне! – приказал он, но Молли не подчинилась.

Весь остаток дня он ползал на четвереньках, тщетно пытаясь отыскать в траве маленький золотой крестик – единственное, что осталось от покойной Терезы. На закате он, к своему удивлению, понял, что не испытывает ничего, кроме смертельной усталости. Гнев испарился вместе с энергией. Ему хотелось вкусно поесть, помыться и лечь спать.

Лу направился к журчащему ручью, разделся и шагнул в холодную воду. Быстро сполоснув свое потное разгоряченное тело, он вышел на берег и стал одеваться, стуча зубами от холода.

Угрюмый и молчаливый, он вернулся к большому валуну, на котором сидела Молли. Взглянув на нее, вдруг почувствовал что-то похожее па жалость. Ему хотелось сказать, что он больше на нее не сердится, но, увидев его, Молли вскочила на ноги и пошла в сторону ручья.

– Куда ты?

– Купаться, – сказала она не оборачиваясь.

– Не ходи. Вода холодная.

– Мне все равно.

– Я сказал «нет». Ты простудишься.

– Но ты же искупался.

– Я был разгоряченным и усталым.

– Мне тоже надо сполоснуться.

– Солнце уже садится. Замерзнешь.

– Ничего страшного.

– А я говорю тебе, ты простудишься.

Она сделала пару шагов.

– Пожалуйста, вернись, – сказал Лу. – Ты можешь заболеть.

– А тебе не все равно?

– Нет. Я хочу проехать горы, пока не испортилась погода. Если простудишься, придется задержаться.

– Меня трогает твоя забота о моем здоровье.

Она отвернулась и пошла дальше.

– Бандитка, я запрещаю тебе заходить в воду!

– А я все равно зайду, охотник за головами. Это мое последнее слово!

– Черт возьми, ты простудишься!

 

Глава 35

– Апчхи!

– Ты простудился.

– Вовсе нет. Я… я… aп… aп… апчхи!

– Простудился.

– Нет. Это просто… а… ап… апчхи!

– Надо было поберечься.

– Апчхи! Я берегся… а… а… апчхи!

– Тебе не стоило купаться в холодной воде.

– Апчхи! Апчхи! Это точно.

– Может быть, остановимся на день? Отдохнешь немного, – сказала Молли с улыбкой.

– Нет. – Лу метнул на нее сердитый взгляд. – Большое спасибо, но со мной все в порядке. И перестань ухмыляться, не то я… я… а… а… апчхи!

Было раннее утро.

Молли проснулась оттого, что Лу громко чихал, и вдруг развеселилась. Он не велел ей купаться в холодной воде, а сам простыл! У него покраснели глаза и нос, и выглядел он не самым лучшим образом.

Молли заметила, что его бьет дрожь, и ее охватила жалость.

– Говорю тебе, давай остановимся. Вид у тебя нездоровый.

– Нет, мы поедем дальше. Седлай свою лошадь. – Он снова чихнул.

– Как скажешь.

Они свернули лагерь и тронулись в путь. К полудню зеленая долина Верде осталась позади. Они достигли устья гигантского каньона Оук-Крик.

Лу ехал впереди. Его лошадь забиралась все выше и выше по каменистому склону. Молли в изумлении разглядывала ярко-красный каньон со стенами высотой в несколько тысяч футов.

Их окружали скалы и утесы из розового, красного и золотого песчаника. Где-то поблизости журчал ручей. Они поднимались все выше, и Молли любовалась кристально-чистыми водоемами, где плескались стайки форели, сверкая на солнце золотистой чешуей.

Но Лу было не до красот пейзажа. У него болела голова, из носа текло, глаза слезились. Его знобило.

К ночи они забрались далеко вверх и выбрали широкую плоскую площадку из песчаника для ночного привала. Лу по-прежнему лихорадило, он совсем расклеился, но Молли ничего не сказал и метнул на нее сердитый взгляд, когда она спросила о его самочувствии.

Однако Молли и сама видела, как ему плохо. Он расстегнул портупею, бросил на землю и лег рядом с маленьким костерком. Молли опустилась перед ним на колени.

– Ты болен, – ласково произнесла она.

Лу посмотрел на нее из-под отяжелевших век.

– Немножко. Завтра все пройдет.

Он закрыл глаза.

– Хочешь есть?

Его зубы начали выбивать дробь.

– Я… не… голоден.

– Тогда возьми одеяло, ложись под выступом скалы и поспи.

– Я… сейчас… так и сделаю, – сказал он и тут же заснул.

Молли стояла на коленях и смотрела на своего похитителя. Его портупея и пистолет лежали в шести шагах от него, винтовка стояла возле каменной стены. Они были за пределами его досягаемости. Молли заволновалась: наконец-то у нее появилась возможность сбежать!

Она снова бросила взгляд на лицо спящего Лу, побледневшее под загаром, и отбросила жалость. Ведь Лу собирался сдать ее властям, не думая о том, что ее могут бросить в тюрьму, где она и проведет всю оставшуюся жизнь.

Молли медленно встала, подняла брошенную портупею, пристегнула к своему ремню, а винтовку решила не брать. Она отлично стреляет. «Кольт» – это все, что ей нужно.

Молли быстро наполнила свои красные седельные сумки едой, взяла фляжку с водой, скатала красно-синее одеяло и дождевик и сунула в брезентовый мешок.

Лу медленно открыл глаза.

– Ты куда-то собралась?

Молли резко остановилась, потом расправила плечи и продолжила сборы, решив не обращать внимания ни на его слова, ни на его больной вид.

– Да, я уезжаю, охотник за головами. И не пытайся мне помешать. Не то мне придется тебя застрелить.

– Почему бы тебе не дождаться утра? Слишком опасно скакать по крутой тропе в темноте.

– Думаешь, я на это куплюсь? – Она схватила поводья своего жеребца и запрыгнула в седло.

– Будь осторожна, Молли, – предупредил ее Лу.

Это напутствие прозвучало почти искренне.

– Ты тоже, Хаттон.

Молли уехала в сгущавшиеся сумерки. Она осторожно вела коня по горной тропе. Луна освещала ей путь.

Молли не верилось, что она свободна. Ее похититель остался позади, слабый и беспомощный. К тому времени, когда он сможет помчаться в погоню, она будет уже далеко. Тюремная камера не для нее! Возможно, она вернется в Мексику. Куда ехать, не имело значения. Главное – подальше от Лу Хаттона.

С наступлением ночи в каньоне стало прохладнее. Молли отвязала от седла и надела куртку из овечьей шкуры. Поднимая меховой воротник, подумала о Лу. Сможет ли он встать и надеть куртку? Сможет ли перебраться в теплую пещеру из песчаника или так и будет лежать на холоде?

Молли тряхнула головой. Пусть этот негодяй замерзнет до смерти! Ей нет до него никакого дела.

Молли спускалась все ниже и ниже по узкой извилистой тропе, удаляясь от своего похитителя, который лежал под открытым небом совершенно больной. Впереди была долгожданная свобода. На каньон опустилась ночь, и вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь стуком копыт. Свесив голову на грудь, Молли задремала.

Ее разбудил грохот далекого грома. Луна скрылась за тучами. Небо прорезала молния, на землю пролились первые крупные капли дождя, и в следующее мгновение разразился ливень.

Молли отстегнула от седельной луки тяжелый брезентовый мешок, в котором лежал ее дождевик. Интересно, там, где она оставила Лу, тоже идет дождь? Сердце ее заныло.

Она представила себе Лу. Его бьет лихорадка, и он не в силах добраться до укрытия, одежда его намокла от дождя.

– Боже правый, что я натворила? – воскликнула Молли и повернула жеребца в обратную сторону. – Лу! О, Лу! – бормотала она, пришпоривая коня.

Не заботясь о собственной безопасности, Молли пустила лошадь галопом, желая как можно быстрее вернуться к тому единственному мужчине, которого любила. А она действительно его любила. Она призналась в этом себе самой, столкнувшись с реальной угрозой смерти. Она должна вернуться и спасти его. Жизнь Лу значила для нее больше, чем ее собственная. Она полюбила его с первого взгляда, когда он вошел в магазин города Мейя. Она ненавидела себя за то, что покинула его, когда жизни его грозила опасность.

Дождь полил сильнее. Молли едва различала дорогу, но вышколенный жеребец продолжал подниматься по сырой скользкой тропе, раздувая свои мощные легкие.

Наконец она добралась, до высокогорного лагеря, где оставила Лу. Костер давно погас. Молли спешилась, смахнула с глаз дождевые капли и подбежала к лежавшему на мокрой земле Лу.

Сердце болезненно сжалось. Она упала на колени перед Лу, обхватила ладонями его мокрые щеки и прижалась лицом к его пылающему лицу.

– Мой милый, – сказала она и принялась целовать его закрытые глаза, мокрые губы и щетинистый подбородок, приговаривая: – Я вернулась, Лу. Я вернулась. Я спасу тебя, верь мне, мой драгоценный!

Молли с трудом усадила Лу, продолжая тихо разговаривать с ним, зашла сзади, сомкнула руки на его груди и перетащила в сухую теплую пещеру. И откуда только у нее взялись силы?

В пещере она сняла с него насквозь промокшую одежду, досуха вытерла его густые мягкие волосы и все тело, потом вновь метнулась под дождь и стянула со своего седла брезентовый мешок.

Вернувшись, Молли достала из мешка свое красно-синее одеяло, расстелила на плоском каменистом полу и укутала в него Лу.

– Мой милый, я тебя вылечу.

Она снова выбежала под дождь, отвела лошадей под каменный выступ у входа в пещеру, расседлала и вернулась к Лу, на ходу расстегивая длинный дождевик. Под дождевиком у нее были сухая куртка из овечьей шкуры и сухая рубашка. Промокли только сапоги и брюки из оленьей кожи. Молли сняла их, скинула теплую куртку и подошла к Лу. Откинув край одеяла, она надела на него свою куртку задом наперед, с трудом просунув его длинные руки в рукава.

– Вот так, – удовлетворенно сказала она, оглядев его стройное тело.

По правой ноге Лу, от бедра к голени, тянулась сетка широких зигзагообразных шрамов. Нахмурившись, она провела пальцами по изувеченной ноге, после чего накрыла его одеялом.

Молли сидела на корточках и затаив дыхание смотрела на Лу. Его все еще била дрожь. Молли окликнула его, но он не отозвался. Она капнула водой из фляжки на его горячие губы. Он зашелся в приступе кашля.

В отчаянии Молли приложила руку к губам, чтобы сдержать рвущиеся наружу рыдания. Она тоже дрожала, но от страха. От страха и чувства вины. Как она могла оставить его одного? Если он умрет, она не простит себе этого…

– Нет! – всхлипнула Молли. – Нет, нет!

Она откинула одеяло и легла рядом с Лу.

– Пожалуйста, любимый, не покидай меня! – прошептала она, обнимая его. – Поговори со мной, милый. Открой глаза, Лу!

Это была самая долгая ночь в ее жизни. Она ласкала Лу, целовала и тихо разговаривала, пытаясь его разбудить.

Дождь наконец прекратился. Близился рассвет. Лу попытался прогнать обморочную слабость. Медленно возвращаясь к жизни, он чувствовал, что его кто-то целует в губы.

Молли целовала его, не зная, что он очнулся. Внезапно веки Лу затрепетали, приподнялись, и она наткнулась на вопросительный взгляд его голубых глаз.

Молли с трудом сдерживала слезы.

– Слава Богу! – ласково пробормотала она. – Лу, Лу! – Она опять поцеловала его в губы.

– Где мои брюки? – хрипло спросил он.

– Они тебе пока не понадобятся, – ответила Молли, густо покраснев, когда сообразила, что ее голые ноги переплелись под одеялом с его ногами.

 

Глава 36

Лу понял, что не сможет отдать Молли под суд. Она вернулась, и их отношения навсегда изменились. Еще до ее возвращения он стал колебаться, стоит ли везти ее в Денвер. А сейчас точно знал, что не сделает этого. Ведь она спасла ему жизнь.

Молли же любила Лу Хаттона и хотела насладиться тем коротким, драгоценным временем, которое у них осталось. С утра до вечера она будет любоваться его классическим профилем, слушать его глубокий голос, касаться его и лечить.

В глубине души она хотела, чтобы он подольше оставался слабым и немощным. Такое наслаждение за ним ухаживать! Кормить, растирать ему ноги, смотреть, как он спит.

Лу быстро поправился, всего за несколько дней. Они неторопливо поехали дальше, в гигантский каньон. Молли настояла на том, чтобы они остановились в полдень и отдохнули до вечера. Лу согласился, и они устроили привал на травянистой поляне рядом с широким чистым ручьем. На краю поляны, в каньоне, зияла глубокая узкая расщелина.

– Здесь и заночуем, – заметил Лу, оглядывая расщелину.

Молли кивнула и помогла перенести туда их пожитки.

– А теперь поспи, – сказала она, когда они подкрепились. – И чтобы никаких возражений!

– Понятно, – ответил он, усмехнувшись.

– Подкинь мне свои вещи.

– Ты хочешь их украсть?

– Я хочу их постирать.

День выдался сухим и ясным. Стояла ранняя осень. Пока Лу спал, Молли, весело напевая, постирала его одежду и разложила на солнце сушиться. Потом она искупалась в ручье и вымыла голову.

Когда Лу проснулся, перед ним лежали свежие брюки и рубашка. Он лениво зевнул, оделся и пошел искать Молли. Она сидела верхом на упавшей сосне и держала в руке расческу с длинной ручкой. Ее мокрые волосы отливали золотом на ярком аризонском солнце. Когда Лу подошел, она повернула голову и улыбнулась. У Лу захватило дух.

– Выспался? – ласково спросила она, проведя расческой по своим длинным волосам.

Лу не ответил. Не сводя с нее глаз, он подошел ближе и встал рядом.

– Можно мне? – тихо спросил он.

– Конечно, – ответила она и протянула ему расческу.

Лу перекинул свою длинную ногу через поваленное дерево и сел позади Молли. Зачарованный, он водил расческой по золотистым волосам, а она рассказывала, что видела оленя и пару ястребов – они лениво кружили в небе, когда она стирала. А потом она собирала на поляне цветы.

Лу рассеянно слушал. Наконец она протянула руку и взяла у него расческу.

– Теперь мои волосы стали лучше, правда? – спросила она, обернувшись.

– Они просто великолепны.

– А тебя надо подстричь. – Молли улыбнулась. – Хочешь, я это сделаю?

Он пожал плечами:

– Почему бы и нет?

Молли достала ножницы для вышивания, велела ему снять рубашку и взялась за дело. Лу сидел на бревне и держал перед своим бородатым лицом зеркальце с длинной ручкой.

Вскоре он улыбнулся. Потом засмеялся. Его совершенно покорила решимость Молли привести его в божеский вид. Она орудовала ножницами, сосредоточенно прищурив свои красивые фиалковые глаза и закусив кончик языка белыми ровными зубками. Лу смотрел на нее, вдыхал аромат ее волос и не слишком беспокоился о собственных.

Когда Молли закончила, Лу увидел, что волосы над его левым ухом гораздо короче, чем над правым.

Нахмурившись, он сказал:

– Молли, парикмахер из тебя никудышный.

Она сдвинула бровь.

– Прости, Лу. Я не хотела…

– Успокойся, любовь моя, я пошутил. – Он схватил ее за руку, опасаясь, как бы она всерьез не обиделась. – Хорошая стрижка. Спасибо. – Он добродушно рассмеялся.

– Пожалуйста, – отозвалась Молли, удивившись, что он назвал ее «любовь моя».

– Знаешь, – сказал он, – стрижка великолепная, теперь осталось лишь побриться. – Он поднес ее руку к своему лицу.

– Хочешь, чтобы это сделала я?

Он поднялся с бревна.

– Лучше я сам.

Оба расхохотались.

Силы Лу быстро восстанавливались. Он побрился и к ужину наловил в ручье форели. Они неторопливо ели, сидя у ярко горевшего костра, и вели дружескую беседу. Молли не докучала ему вопросами, но охотно отвечала на вопросы Лу.

Она рассказала ему о своих отношениях с профессором Диксоном; о том, как он приютил е у себя, объявив всем, что она его племянница; о своем детстве в Техасе; о том, как они уехали из этого штата, когда е папу обвинили в убийстве отца Лу; о том, как е мама умерла в дороге; как они грабили банки и поезда, живя в арендованных мексиканских асиендах.

– Я никогда не думала, что грабежи – это что-то плохое, – честно призналась она. – Мой папа был главарем банды. Я обожала его и думала, что все, что он делает, – это хорошо.

Лу вспомнил слова Черри. Она говорила ему, что Молли очень любила своего отца и слепо оправдывала все его поступки.

Попыхивая сигарой, Лу сказал:

– Я понимаю. То же самое я испытывал к своему отцу.

И тут заговорил он. Рассказал о своем ранчо в Нью-Мексико, о своем брате, Дэне Найтхорсе, о том, как они вдвоем жили среди апачей. А потом ушли на войну.

Забывшись, Молли спросила:

– Это там тебя так ранили? – Лу вскинул глаза и встретился с ней взглядом. – Я… э… когда ты болел, я видела шрамы на твоей ноге и подумала, что это с войны.

– Да, – подтвердил Лу, – я был ранен на войне, но не так сильно, как кажется.

Он быстро сменил тему. Они продолжали беседовать, обходя острые темы. Высоко в небе взошла луна, в ночном воздухе разлилась прохлада.

Наконец Молли встала и потянулась.

– Пойду-ка я спать.

Лу кивнул и остался сидеть у костра. Молли вдруг улыбнулась, медленно обошла огонь и потрогала своими нежными пальцами его гладко выбритую щеку. Это прикосновение взволновало Лу.

Глядя ему в глаза, Молли сказала:

– Кстати, я не спала с Малышом, и вообще ни с кем не спала.

Она отвернулась, неторопливо пересекла залитую лунным светом поляну и исчезла в темноте.

Лу проводил ее взглядом и медленно повернулся к огню. Он долго смотрел на затухающие языки пламени, думая о златовласой женщине, которая только что объявила, что никогда не спала с мужчинами.

Это неожиданное признание вызвало у Лу прилив радости. Почему-то он ей поверил. Он тщетно пытался убедить себя в том, что ее связи с мужчинами не имеют для него никакого значения. Однако почувствовал облегчение, узнав, что жестокий негодяй, который изнасиловал Терезу Кастильо, не тронул красавицу Молли Роджерс.

Лу улыбнулся. Черри тоже уверяла Лу в том, что Молли девственница. Сама Молли не старалась убедить его в этом, совсем даже наоборот. Черри полагала, что она просто хочет сделать ему неприятное.

Немного подумав, Лу решил, что теперь будет обращаться с Молли уважительно, как старший брат с сестрой. Он всегда хотел эту женщину, и с каждым днем желание его усиливалось, но он должен был защищать Молли, даже от самого себя.

Если она невинна, то вправе выбрать себе того счастливчика, который станет ее первым мужчиной. Может быть, он отвезет ее домой, в Санта-Фе, а не в Денвер, и позаботится о том, чтобы она опять стала такой же респектабельной молодой дамой, которую он встретил в Мейе. Он накупит ей красивых платьев и отправит в большое турне по Европе…

Лу медленно встал и не торопясь пошел к расщелине в каньоне – туда, где они собирались провести ночь. Каково же было его удивление, когда расщелина оказалась пуста. Где же его маленькая сестренка?

Лу вышел на поляну, остановился и огляделся по сторонам. Вдали, возле изгиба бурного горного ручья, что-то мелькнуло в свете луны. Он быстро пересек поляну и увидел Молли.

Она лежала на своем красно-синем индейском одеяле, укрытая сверху коричневым.

Лу подошел ближе и стал молча смотреть на нее. Сердце его учащенно билось. В этот момент он забыл о своем намерении обращаться с ней как с сестрой.

Наконец он улыбнулся, присел на корточки и тихо сказал:

– Ты взяла мое одеяло.

Молли вздохнула, дразнящим жестом закинула руки за голову и промурлыкала:

– Если оно твое, возьми его.

– Молли, – пробормотал он, потянувшись дрожащей рукой к одеялу.

Не сводя с девушки глаз, он медленно поднял одеяло и бросил его к ее босым ногам. Над коленом Молли алела шелковая подвязка. Улыбка Лу испарилась.

Кроме подвязки, на Молли не было ничего.

 

Глава 37

Лу сидел на корточках, любуясь лежавшей перед ним нагой женщиной. В ярком лунном свете ее кожа казалась жемчужной, а стройное тело таким же безупречным, как и ее изумительно красивое лицо.

Она была само совершенство: стройная шея, изящные плечи, соблазнительно округлые, упругие груди, увенчанные большими атласными сосками, плоский, почти впалый живот и манящий треугольник густых золотистых волосков, отливающих серебром.

Молли чувствовала на себе его восторженный взгляд и знала, что он очарован ею. Все ее тело пылало огнем, как будто они уже занимались любовью, и это было прекрасно.

Ей нравилось, что он разглядывает ее, нагую, обжигая голубыми искрами своих глаз.

Молли ничего не знала о плотской любви, но надеялась, что он научит ее всем премудростям.

Желание взяло верх над силой воли. Каждый мускул его тела был напряжен и требовал разрядки.

Но его собственное удовольствие значило для него меньше, чем удовольствие Молли, и это его пугало. Впервые ему так сильно хотелось угодить женщине.

Лу дрожал.

Он чувствовал себя неопытным юношей. Молли ждала от него чего-то волшебного, и он хотел оправдать ее ожидания.

Не спуская с нее глаз, Лу расстегнул рубашку, снял ее и бросил в траву, потом опустился на одно колено и положил руку на бедро Молли. Сунув два пальца под соблазнительную красную подвязку, он нагнулся и поцеловал ее трепещущий живот.

– Молли, ты уверена, что хочешь этого? – спросил он, прижавшись щекой к ее разгоряченной коже.

Молли запустила пальцы в его густые темные волосы и честно призналась:

– Это именно то, чего я хотела с самого первого дня нашей встречи, когда ты вошел в магазин города Мейи. – Она посмотрела на его склоненную голову и прошептала: – Люби меня, Лу, пожалуйста.

Лу поднял голову.

– Ах, милая, – пробормотал он и лег рядом, опершись на локоть. – Я не хочу причинить тебе боль, Молли. – Он коснулся кончиками пальцев ее пылающей щеки. – Буду делать все осторожно, обещаю тебе.

– Я не боюсь, – сказала она, погладив его обнаженную грудь.

Он целовал ее – медленно, неторопливо. Дразнил долгими ласками, умело раздувая пожар в ее теле.

Молли повернулась лицом к любимому. Они целовали друг друга все неистовее, все жарче.

Лу прижал Молли к груди, потом перекатился на спину и уложил ее на себя, не прерывая поцелуя. Его руки медленно скользили по ее телу, оставляя за собой огненную дорожку.

Наконец Молли подняла голову.

– Пожалуйста! – взмолилась она, прижавшись щекой к его щеке. – Не целуй меня, просто обнимай.

– Конечно, малышка.

Он ждал, когда она привыкнет к новым ощущениям. Молли потерлась затвердевшими сосками о его грудь. Лу убрал руки с ее талии и положил их ей на бедра. Почувствовав под собой его упругий мощный ствол, она резко вздохнула и села на него сверху, подогнув колени.

– Поцелуй меня, милая, – ласково попросил Лу.

Это был долгий глубокий поцелуй ничем не сдерживаемой страсти. Когда наконец их губы разомкнулись, Молли, поощряемая руками Лу, начала старый как мир танец любви. Она неосознанно прижималась к его пылающему телу, совершая ритмичные круговые движения. Лу стонал от яростного желания и с восторгом смотрел, как меняется выражение ее прекрасного лица.

Наконец он сел и сомкнул горячие губы на ее соске. Молли охнула, потом застонала. Лу обнял ее и стал ласкать ее грудь. Молли запрокинула голову и, задыхаясь, впилась в его плечи ногтями.

Затем его рука быстро скользнула вниз и нашла сверхчувствительный бугорок у нее между ног. Молли ерзала и рыдала, чувствуя, как он ласкает пальцами ее самое сокровенное место.

Лу почувствовал влагу, однако тянул время, продолжая целовать розовые груди Молли и нежно поигрывая ее потайным бугорком.

Сердце Лу разрывалось от счастья, а тело – от желания. Его драгоценная Молли была авантюристкой во всем, даже в любви.

Она вела себя не как девственница, наслаждаясь его ласками и горячо отвечая на них.

Молли была на седьмом небе от счастья. Даже в самых безумных мечтах она не представляла себе, что любовь мужчины и женщины – настоящее волшебство. Ласки Лу зажгли в ней пожар желания.

Он посмотрел ей в лицо.

– Тебя приятно, малышка?

– О да, – прошептала она, не открывая глаз.

– Посмотри на меня, милая. Я хочу увидеть в твоем взгляде восторг.

Молли заглянула ему в глаза, но вскоре почувствовала новую волну блаженства.

– Лу… я… я…

– Знаю, малышка, знаю, – сказал он, уложил ее и поцеловал в губы. – Я хочу любить тебя, Молли. По-настоящему.

– Да, – с готовностью прошептала она.

Лу встал и быстро разделся. Молли с благоговейным трепетом смотрела на его нагое тело. Он затаил дыхание, когда она резко села, приподнялась на коленях и протянула руку к его возбужденному члену.

– О Боже, милая! – охнул Лу и, не давая к себе прикоснуться, опустился на колени.

– Но ты же меня трогал, – сказала Молли, – а теперь я хочу потрогать тебя. Можно?

– Д-да… хорошо, – сипло произнес он и взял ее за руку.

Молли обхватила пальцами его затвердевший член и охнула от восторга, почувствовав его жаркую силу.

Лу стоял на коленях в ярком лунном свете и дрожал от удовольствия, пока Молли ласкала его своими нежными руками. Он надеялся, что сможет выдержать эту сладкую пытку. Наконец Молли подняла глаза и обвила его шею руками.

– Я люблю тебя, Лу Хаттон. И хочу, чтобы тебе было со мной хорошо.

Она поцеловала его в губы, и они легли, прижавшись друг к другу. Лу осыпал быстрыми поцелуями ее шею, плечи и грудь, постепенно спускаясь ниже.

– Пожалуйста, милый… – прошептала она.

– Да, любимая, – отозвался он.

Глядя в ее прекрасные фиалковые глаза, он быстро вошел в нее. Молли вскрикнула от боли.

– Ах, сладкая, – пробормотал Лу, застыв, терпеливо ожидая, когда боль утихнет.

Потом он начал медленно двигаться в ней, шепча слова любви. Их соитие было так чудесно, что Молли решила, будто это и есть самое главное в плотской любви.

Но вскоре ее охватил какой-то небывалый восторг.

– Лу? – Глаза Молли удивленно округлились. – Я… я…

– Да, сладкая, все хорошо, не волнуйся. Я люблю тебя, Молли. Люблю!

Молли уже не могла совладать со своим телом. Она извивалась и выгибалась в интимном танце радости. Стонала от страха и наслаждения, пока не дошла до экстаза.

Дождавшись этой минуты, Лу излил в ее лоно горячую жидкость и застонал. Затем устало упал на Молли.

Молли не поняла, что с ним случилось.

– Как ты себя чувствуешь, Лу? – спросила она испуганно.

– Прекрасно, как никогда, малышка, – томно отозвался он, но спустя мгновение поднял голову и с тревогой взглянул на нес. – А ты как, милая? Я сделал тебе больно?

Молли улыбнулась и убрала с его лба мокрую прядь. Слишком взволнованная, чтобы говорить, она покачала головой и прижалась к его груди. Ей будет по-настоящему больно, когда они приедут в Денвер и Лу ее покинет.

 

Глава 38

Молли закрыла глаза, отбросив мысли о будущем. Сейчас у нее было только настоящее, и она хотела сполна насладиться этими минутами счастья. Глубоко вздохнув, она погладила сильную спину Лу и мечтательно улыбнулась, когда он уткнулся ей в плечо.

– Я думаю, – сказал он, перекатившись на бок и увлекая ее за собой, – нам лучше пойти в каньон. Там теплей.

Он провел рукой по ее растрепавшимся от ветра блестящим волосам.

– Но здесь так чудесно, – возразила она, не желая покидать этот залитый лунным светом уголок.

– Да, – согласился он, скривив губы в легкой усмешке. – Но в каньоне будет не хуже. Мы согреем воды и немножко ополоснемся.

– Больше не будем купаться в ледяных ручьях? – весело спросила Молли.

Лу склонил голову набок, игриво укусил ее в плечо и сказал с напускной суровостью:

– Женщина, не издевайся над своим мужчиной.

Молли засмеялась. Ей понравились его слова. Да, она была его женщиной, а он был ее мужчиной. Во всяком случае, в данный момент.

– Я твоя женщина, Лу. Научи меня, как надо тебе угождать. Я сделаю для тебя все, что ты пожелаешь.

Лу удовлетворенно вздохнул.

– Милая, ты угодила мне во всем. Разве не видишь?

– Я плохо разбираюсь в вопросах любви. Хочу узнать как можно больше. Покажешь мне, что делали с тобой другие женщины?

Очарованный ее искренностью, Лу засмеялся и шлепнул Молли по голой попке.

– Договорились, малышка.

Молли взяла одеяла и одежду, а Лу подхватил ее на руки и пересек широкую поляну, на которой они занимались любовью. Ветер бросал в лицо Лу длинные белокурые волосы Молли, ослепляя его. Оба смеялись. Оба были счастливы. Несколько раз оступившись, Лу вошел в темную пещеру, поцеловал Молли и медленно поставил на ноги.

– Стой здесь, милая.

Он полез в карман брюк, нашел спички и зажег одну, чиркнув ею об валун. Крошечное пламя осветило маленькую часть узкого каньона. Лу повел Молли дальше. Поворот за поворотом они удалялись от лунного света и наконец достигли места, где должны были расположиться на ночлег.

Несколько минут спустя Лу зажег огонь. Оранжевое пламя было единственным источником света в непроглядной тьме.

Вскоре Молли стояла нагая у костра, чувствуя, как пылает ее лицо. Лу сидел перед ней на корточках, макал тряпочку в нагретую воду и тщательно обтирал свою возлюбленную. Он не пропустил ни одного участка ее тела, от раскрасневшегося лица до пальцев ног, после чего заботливо укутал Молли в одеяло и усадил к огню.

Молли зачарованно смотрела, как моется Лу. Она не отрывала глаз от его красивого стройного тела, подсвеченного мерцающим огнем костра. На его спине и плечах играли мускулы. Обтерев смуглую грудь, крепкие ноги и гладкие ягодицы, Лу отбросил мокрую тряпку в сторону и, повернувшись, спросил:

– Хочешь есть, милая?

– Нет.

– А пить?

– Тоже нет.

– А спать?

– Немножко.

– Я тоже.

Молли встала и огляделась по сторонам.

– Ты что-то ищешь? – озадаченно спросил Лу.

Она кивнула:

– Свою одежду. Я сложила ее и оставила…

– Милая, – он схватил ее за руку и привлек к себе, – сегодня ты будешь спать без одежды.

– В самом деле?

Покачав головой, он стянул с ее плеч одеяло, и оно упало к ее ногам.

– Ты когда-нибудь спала нагая?

– Нет.

– Это очень удобно.

Молли улыбнулась и обвила его шею руками.

Они улеглись возле костра и обнялись. Она прижалась к его теплому телу и попросила рассказать на ночь что-нибудь страшное. Лу рассказал о привидениях. Молли зачарованно слушала его низкий голос.

Последней ей запомнилась история про получеловека-полузверя. Этот огромный хищник охотился на тех, кто терял свои вещи. Найдя их, чудовище устремлялось в погоню за своей жертвой и… Молли заснула.

– Молли? – позвал Лу тихим шепотом. – Милая?

Ответа не последовало.

Лу улыбнулся, поцеловал ее в висок и вздохнул. Надо было подбросить в огонь поленьев, но он не хотел будить Молли. Натянув одеяло на плечи возлюбленной, он крепче прижал ее к груди и вскоре тоже заснул.

Костер догорел. Когда Молли проснулась, в каньоне было совершенно темно. Ей приснился кошмарный сон. За ними гонялся ужасный получеловек-полузверь – огромное уродливое чудовище с бородой. В руке оно держало какой-то предмет, который принадлежал Молли и Лу, но что это за предмет, она не могла понять.

Молли дрожала от холода и страха. Лу больше не обнимал ее. Во сне он повернулся к ней спиной. Она чувствовала себя одинокой и напуганной.

Вдали прокричала ночная птица. Это был странный, зловещий звук. Молли вздрогнула.

Ей казалось, что стены узкого каньона наклоняются. Вот сейчас они упадут и накроют ее с головой! Ночная тишина была оглушительной.

Ночной кошмар продолжался. Молли и с закрытыми, и с открытыми глазами видела перед собой огромное волосатое чудовище и пыталась понять, что у него в руке. Непонятный предмет переливался и сверкал в ночи…

– Нет! – закричала Молли и села.

– Милая? – Лу сразу проснулся. – Что случилось?

В кромешной тьме Молли не видела Лу, только чувствовала его пальцы на своей руке.

– Я боюсь! – всхлипнула она. – Мне приснился сон, и… – Она замолчала, покачав головой.

– И что, малышка? – спросил он, заключая ее в объятия и нежно покачивая.

– Я… не помню.

– Вот и хорошо. Дурной сон уже забыт.

– Да, – неуверенно пробормотала она. Странно, почему вдруг ей приснился Малыш? Молли надеялась, что сон этот не вещий.

– Это я виноват. Не надо было рассказывать тебе на ночь страшные истории. Прости.

Молли прижалась щекой к его теплой крепкой груди.

– Скажи, Лу, ты веришь в вещие сны?

– Только в хорошие, – отозвался он. – Они иногда сбываются.

– А твои сны когда-нибудь сбывались?

– Да. Мне снилась красивая златовласая девушка. Она была обнаженной и лежала со мной в темном каньоне.

Молли подняла голову и увидела его глаза, блестевшие в темноте.

– И что ты с ней делал?

– Мы занимались любовью до самого рассвета.

Лу поцеловал Молли. И они снова занялись любовью. Ночной кошмар был забыт.

Когда первый слабый луч света просочился в узкий каньон Оук-Крик, Лу и Молли все еще занимались любовью.

Лу лежал на животе, а Молли сидела верхом на его бедрах и целовала его спину. Совсем недавно все было наоборот: она лежала на животе, а он сидел на ней и целовал ее спину. Ей захотелось доставить ему такое же удовольствие.

Он попросил ее слегка привстать и перевернулся на спину.

Взгляд Молли тут же устремился к его напряженному члену.

– Ты хочешь сделать со мной то же самое, что я делал с тобой?

Она округлила глаза.

– Но я не могу… нам надо поменяться местами.

Она начала сползать с его живота.

Он остановил ее, быстро схватив за талию.

– Нет, милая, нам не надо меняться местами. Ты можешь любить меня так.

– Разве? – с сомнением спросила она.

– Да. Приподнимись-ка еще раз, милая.

Молли приподнялась. Лу взял ее руку и помог направить его жезл желания в лоно. Молли медленно опустилась на пульсирующий мужской орган.

– Лу-у-у! – восторженно протянула она, но двигаться боялась, чтобы ни ему, ни себе не причинить боли. Но вскоре страсть взяла верх, и Молли приноровилась к медленным толчкам. Растрепавшиеся волосы упали ей на лицо, она тряхнула головой и посмотрела прямо в глаза возлюбленному.

Лу попросил ее наклониться и прижался губами к ее грудям. Молли запрокинула голову, чувствуя первые волны экстаза.

– Лу… Лу… – выкрикивала она, не представляя себе, что можно испытывать нечто подобное.

Лу продолжал двигаться до тех пор, пока оба они не взмыли к вершинам блаженства. Молли снова вскрикнула, Лу застонал. Когда все закончилось, она упала на него. Сердце ее учащенно билось.

– Теперь ты поверила, что в этой позе тоже можно заниматься любовью? – спросил он.

Молли томно вздохнула.

– Да. Эта поза стала моей любимой.

Лу усмехнулся:

– Вот когда испробуем все, тогда и скажешь, какая твоя любимая.

– А что, есть еще?

– Да, и достаточно много. Мы только начали.

Молли счастливо улыбнулась, поцеловала Лу и сказала:

– Дай только отдышаться.

 

Глава 39

Кожаные седла скрипели, лошадиные копыта вздымали пыль. Всадники поднимались в каньон Оук-Крик.

Ехавший впереди бородатый мужчина сердито взглянул на свинцовое небо и громко выругался. Лил дождь, грозовые тучи затмили солнце, и розовые утесы стали темными и скользкими. Гремел гром, и сверкали молнии.

Промокшие всадники роптали и требовали остановиться, чтобы укрыться от дождя.

Бородатый главарь остановил коня, обернулся в седле, достал револьвер с рукояткой из слоновой кости и нацелил его на ближайшего к нему всадника.

– Хочешь умереть, амиго? – спросил Техасский Малыш.

– Нет, шеф.

– Тогда перестань ныть! Все! – Малыш взмахнул револьвером. – Мы поедем дальше! Кто против, может остаться здесь. – Он усмехнулся. Его белые зубы блеснули на фоне мокрой черной бороды. – Навсегда.

Они молча поскакали вперед, не смея ослушаться вожака.

Сильный дождь продолжался все утро. По извилистой тропе текли потоки воды.

Наверху, на зеленой поляне, мокла золотая цепочка с крестиком.

Гроза не тревожила Лу и Молли. Они играли под дождем как дети, смеялись и визжали, не заботясь о том, что у них промокнет одежда, потому что одежды на них не было.

На рассвете, после медленного акта любви, Лу спросил Молли, не хочет ли она посмотреть одно место в каньоне. Вход в него такой узкий, что лошади туда не протиснуться.

– Мне одеться? – спросила Молли.

– Не надо. Одежда там не нужна.

Сгорая от любопытства, Молли прильнула к Лу, и он повел ее дальше в каньон. Каменные стены становились все ближе и выше. Тропа была настолько узкой, что вскоре пришлось идти друг за другом, время от времени пригибаясь и поворачиваясь боком. Наконец Лу остановился. Их заволокло клубами водяного пара.

Лу осторожно поставил Молли на землю и спросил:

– Ты что-нибудь видишь?

Она прищурилась и сквозь туман рассмотрела, что каньон сильно расширился. Они стояли на краю огромного каменного пространства, на дне его разливалось спокойное прозрачное озеро, которое никак нельзя было обойти.

– Как красиво! – воскликнула Молли. – Но откуда ты узнал, что здесь есть озеро?

– Дэн Найтхорс, Клинт Селлерс и я приходили сюда поплавать, когда жили в отряде апачей. – Лу указал на середину озера. – Ты представляешь, какая здесь глубина?

Молли видела каждый камень на дне.

– М-м-м… два-три фута.

Лу усмехнулся:

– Двадцать.

– Ты шутишь?

– Нет. Я тебе покажу.

С этими словами он обошел Молли и окунулся в озеро. Его грациозно изогнутое тело ушло под воду. Молли подалась вперед и увидела, как он плывет. Казалось, их разделяло прозрачное стекло. Лу лег на спину, открыл глаза и посмотрел на нее, затем поднял камень, показывая, что он на дне.

Бросив камень, он принялся жестикулировать, подзывая ее к себе. Молли засмеялась, сделала глубокий вдох и нырнула в холодную воду. Когда она подплыла к Лу, он взял ее за руку и утащил вниз. Это было странное ощущение. Она сидела у Лу на коленях в двадцати футах под водой и видела наверху высокие стены каньона, хмурое небо и первые капли дождя, падавшие на гладкую поверхность над их головами.

Она обернулась к Лу. Он улыбнулся и похлопал пальцем по губам, напрашиваясь на поцелуй. Молли обхватила руками его голову и прильнула губами к его губам. Забыв, где находятся, оба открыли рты и наглотались воды.

Они быстро вынырнули на поверхность, отплевываясь и кашляя, затем попытались поцеловаться снова. На этот раз их попытка удалась. Когда долгий поцелуй закончился, они отстранились друг от друга, посмотрели наверх и засмеялись.

Мелкий дождичек превратился в настоящий ливень Небо угрожающе потемнело, в каньоне прогремел гром. Они на мгновение потеряли друг друга в густом тумане, потом снова встретились и обнялись. Лу заметил, что у Молли дрожат губы.

– Малышка, ты замерзла, – пробормотал он, прижимая ее к себе. – Пойдем.

Вернувшись в лагерь, они нашли сухое место под выступом скалы. Молли устало растянулась на земле, пока Лу разводил костер. Когда пламя разгорелось и стало тепло, он подошел к Молли и встал, окинув внимательным взглядом ее обнаженное тело.

Наконец, улыбнувшись, сказал:

– Кажется, ты у меня что-то забрала.

Озадаченная, Молли проверила одеяло. Нет, красно-синее – это ее.

– Что?

– Мое сердце.

Молли долго смотрела на Лу. Уж не шутка ли это?

– Ты серьезно? – с опаской спросила она.

Лу опустился на колени, взял ее руку и положил себе на грудь.

– Да, милая. Мое сердце принадлежит тебе. Я люблю тебя, Молли. Люблю.

Молли округлила свои фиалковые глаза. От радости ее собственное сердце едва не выпрыгнуло из груди, но она прошептала:

– Это невозможно. Ты не можешь меня любить, Лу. Ты знаешь мое прошлое. Я…

– Прошлое есть у всех. Надо думать о будущем. – Он поцеловал ее в раскрытые губы и, оторвавшись от них, продолжил: – Мы будем жить в Нью-Мексико. Стань моей женой, Молли, первой и единственной.

– Женой? – Молли ушам своим не верила.

– Да. Мы поженимся, как только приедем в Санта-Фе. Если ты этого хочешь, конечно.

– Ох, Лу! – Она закинула руки ему на шею. – Да, да, да! – Глаза ее наполнились слезами счастья. – Я хочу выйти за тебя замуж!

– В самом деле? – усмехнулся Лу.

– Ты знаешь, что да.

– Тогда поцелуй меня и пообещай быть всю жизнь рядом со мной.

Молли пообещала и запечатлела на его губах страстный поцелуй. Довольные и уставшие после долгой ночи любви, они лежали, укрытые от дождя, тихо обсуждали свое будущее и вспоминали прошлое.

Молли рассказала Лу, что ее отец умер, поэтому она и приехала жить к профессору Диксону, старому другу ее родителей.

Выслушав, Лу сказал:

– Мне очень не хотелось увозить тебя от профессора. Должно быть, он сильно переживает.

Молли озорно улыбнулась.

– Вряд ли. Я оставила ему письмо, где сообщила, что мы отправились в Нью-Мексико.

Лу усмехнулся:

– Я женюсь на предсказательнице будущего.

– Нет, глупый, просто я… я…

Молли вдруг замолчала. Она вспомнила, как ходила к гадалке в карнавальную ночь в Мейе. «Я вижу две свадьбы, – сказала женщина в тюрбане, посмотрев в свой хрустальный шар. – Две свадьбы. Два жениха».

Глаза Молли затуманились, и она вздрогнула.

– Что случилось, милая? – встревоженно спросил он.

– Нет, ничего, – солгала Молли и, крепко зажмурившись, уткнулась в плечо Лу.

Малыш жив. Она знала, но не смела сказать об этом Лу. Ей было так спокойно в его крепких объятиях! Может быть, Малыш все-таки умер? Ведь она вполне могла его убить.

– Расскажи про Терезу, – попросила она.

Лу спокойно начал рассказывать об испанской девушке, которую когда-то любил. Когда он закончил, Молли, гоня прочь ревность, тихо сказала:

– Мне очень жаль. Я знаю, что никто не займет место Терезы в твоем сердце, но я постараюсь сделать тебя счастливым.

– Послушай, милая. – Лу взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. – Я никогда не был так счастлив, как сейчас, с тобой. Наше прошлое умерло, и в моем сердце нет места ни для кого, кроме тебя. Я люблю тебя, Молли, так сильно, как еще никого никогда не любил.

Он нежно поцеловал ее в губы.

Молли вздохнула и опять положила голову ему на грудь.

– Твой отец умер, – вслух рассуждал Лу, – Малыш тоже. Всех остальных я отдал под суд. Значит, моя миссия выполнена. – Он прижал ее к себе. – Последний бандит Роджерса сейчас в моих объятиях.

– Да, – быстро согласилась Молли. – И что же ты собираешься со мной делать? – Она дунула на курчавые черные волоски на его груди и почувствовала сладкое томление.

– Ты станешь моей пленницей. Я навсегда заточу тебя в своем доме и в своем сердце, – сказал Лу.

– Понятно. А каким образом ты намерен призывать свою пленницу к порядку? – с улыбкой спросила Молли.

– Можно приковать тебя ко мне наручниками.

Молли тихо засмеялась.

– У меня есть идея получше.

В ее глазах плясали озорные огоньки.

– Женщина, – усмехнулся Лу, – да ты, оказывается, распутница! – Он быстро сменил позу: положил Молли на спину, а сам лег на нее. – Красивая смелая распутница, – пробормотал он, пустив в ход губы и руки.

– Лу.

– Хм-м?..

– Ты можешь выполнить одну мою просьбу?

– Смотря какую, милая.

Молли улыбнулась.

– Когда мы приедем на твое ранчо в Нью-Мексико, ты разрешишь мне искупать тебя в ванне, которая будет стоять на обеденном столе?

Лу резко вскинул голову. В его голубых глазах появилось страдальческое выражение.

– О Боже, милая, ты видела? Господи… Молли, я никогда… мы никогда… мы с Черри просто…

– Это не имеет значения, – перебила его Молли, продолжая улыбаться.

– Нет, имеет. Милая, я был пьян в ту ночь в Прескотте. Едва помню, что тогда было, но могу сказать совершенно точно, чего не было. Я никогда…

– Ш-ш-ш! – Она приложила пальцы к его губам.

Лу убрал ее руку.

– Знаю, как это выглядело со стороны, но клянусь тебе, я не спал с Черри Селлерс. Никогда…

– Я знаю.

– Знаешь? Откуда?

Молли вздохнула и пожала плечами:

– Не важно. Просто знаю, и все. Так ты выполнишь мою просьбу? Это, наверное, так весело – искупаться в ванне на обеденном столе!

С облегчением покачав головой, Лу сказал:

– Если хочешь, будем принимать ванну на столе хоть каждую ночь. Я готов выполнить любое твое желание.

– Любое?

– Любое.

Она обхватила ладонями его лицо.

– Давай займемся любовью прямо сейчас, под шум дождя.

– Ах, малышка!

Пока в каньоне бушевал ливень, Лу и Молли целовались и льнули друг к другу. Их страсть медленно разгоралась.

– Лу – мечтательно произнесла Молли, глядя ему в глаза, – это не сон? Мы действительно лежим здесь, в каменном каньоне, предаваясь любви?

– Нет, это не сон. Я люблю тебя, Молли.

– Я счастлива, – сказала она громко, чтобы перекричать дождь.

Они заснули в объятиях друг друга, а когда спустя несколько часов проснулись, на небе ярко сияло солнце.

Неторопливо собравшись, они поехали дальше по извилистой горной тропе. Лу знал одно место, которое должно было понравиться Молли. Они добрались до него незадолго до захода солнца.

– Лу! – воскликнула Молли, останавливая своего коня и оглядываясь по сторонам.

Они находились в широком каменном коридоре, начисто лишенном зелени. Здесь не было ни деревьев, ни травы, вообще никаких растений. Только скалы – гладкие, плоские и блестящие. С одной стороны коридора было сухо, с другой протекал спокойный ручеек глубиной всего в несколько дюймов.

– Красиво? – спросил Лу.

– Восхитительно! Никогда не видела ничего подобного.

– Хочешь провести здесь ночь?

– Хочу остаться здесь навсегда.

Лу усмехнулся и начал расседлывать лошадей.

– Милая, я соберу хворост, – сказал он ей, – а ты позаботься об ужине.

– Хорошо, – ответила Молли, разглядывая бескрайний скалистый мир.

Лу вернулся примерно через полчаса. Он обогнул поворот в каньоне, увидел Молли и остановился как вкопанный. Она не занималась ужином, а, раздевшись догола, сидела на огромном плоском валуне в мелкой кристально чистой воде.

Не сводя с нее глаз, Лу сбросил хворост на землю и быстро скинул одежду. Молли медленно повернула голову, увидела его и соблазнительно улыбнулась. Он пошел к ней, чувствуя, как часто колотится сердце.

Она сидела, откинувшись назад, опершись на руки и вытянув ноги. Ее лицо было повернуто к солнцу, распущенные волосы ниспадали на спину.

Лу приблизился.

– Я думал, ты хочешь есть, – сказал он, встав перед ней так, что заслонил солнце.

Молли медленно оглядела его нагое смуглое тело и подняла глаза к лицу.

– Я захотела пить.

Лу сел рядом с ней.

– Я тоже хочу пить.

Молли зачерпнула пригоршню воды и поднесла к его губам.

– Пей.

Лу хлебнул воды с ее ладони и припал к се губам в жарком поцелуе. Молли закинула руки ему на шею и, увлекая его за собой, легла на атласно-гладкий камень.

Лу поднял голову, любуясь ее золотистыми волосами и белыми грудями с напряженными сосками. У него перехватило дыхание.

– Я еще не напился, – сказал он, зачерпнул воды и налил ее в ложбинку у горла Молли, после чего, наклонившись, слизнул прохладную влагу с ее груди.

У Молли участилось дыхание.

– Все еще не напился? – хрипло спросила она.

Он кивнул. Его шелковистые черные волосы щекотали ее подбородок. Она снова зачерпнула воды и полила ею свой упругий сосок. Лу слизнул бриллиантовые капли. Молли закрыла глаза от удовольствия. Он медленно налил воду на другой сосок, Молли запустила пальцы в его волосы и еще крепче прижала его к себе.

Холодная вода помогала ей загасить огонь нарастающей страсти.

– Я еще не напился, – сказал Лу и пролил воду ей на пупок. В его голубых глазах горело желание.

– Пей, – прошептала Молли, – пей, любовь моя.

Лу наклонился к ее подрагивающему животу и погрузил язык в маленькое углубление. Молли чувствовала: еще немного – и она взорвется от возбуждения.

Наконец Лу поднял голову, быстро раздвинул ей ноги, зачерпнул ладонью воду и полил золотистый треугольник волос.

– Я еще не напился, – прошептал он и нагнулся к горячему лону Молли. – Разреши мне, малышка.

Молли не могла говорить. Чуть дыша, она лежала неподвижно на своей каменной постели и ждала, что будет дальше.

– Я та-а-ак хочу пить, – пробормотал Лу, обхватив руками ее ягодицы.

Все тело Молли пульсировало от его интимных поцелуев.

Он нежно ласкал ее языком. Молли стонала, плывя по волнам невероятного блаженства. Она попала в мир, где не существовало ни времени, ни пространства.

Только восторг.

 

Глава 40

– Молли, любовь моя, – задумчиво проговорил он, – я обязательно тебя найду. – Его серые глаза зловеще блеснули, когда он поднял найденный крестик к своему бородатому лицу и прижал к нему тонкие губы.

Подняв голову, Техасский Малыш сказал:

– Они где-то рядом. Останавливались здесь дня два-три назад. Мы выберемся из каньона, поедем на восток и обязательно их поймаем. – Он положил крестик в нагрудный карман. – И запомните: никто из вас и пальцем не тронет Молли. Понятно?

Все дружно кивнули.

– Убейте его, если удастся, но к ней не прикасайтесь. – Он усмехнулся и почесал бороду. – Я сам ее накажу. Понятно?

Мужчины снова кивнули.

– Поехали, – сказал Малыш и вскочил в седло. Его распирало от радости. Через несколько часов или дней маленькая белокурая дикарка снова окажется в его объятиях.

На этот раз он ее не отпустит!

Молли и Лу выехали из каньона и поскакали по красочным горам Сан-Францисской гряды. Солнце клонилось к западу. Лу сказал Молли, что они доберутся до Флагстафф-Спринг и переночуют в новой гостинице, недавно построенной предприимчивым жителем восточного побережья.

Там они купят все необходимое, приобретут у хозяина ранчо пару новых лошадей, насладятся хорошей едой и проведут ночь в настоящей постели. Как следует выспавшись, отправятся на восток и, если повезет, проедут горы до наступления зимы.

Лесистые горы отбрасывали длинные тени, когда Лу указал вперед.

– А вот и гостиница, милая. «Маунтинэр».

В двухстах футах книзу, в широкой горной долине, одиноко стояло трехэтажное здание из кирпича. Оно выглядело довольно странно на фоне высоких сосен и кедров. Однако, увидев эту постройку, устремленную к безоблачному аризонскому небу, Молли обрадовалась. «Сегодня ночью мы с Лу будем спать в удобной постели. Какая роскошь!»

Лу ввел Молли в гостиничный вестибюль. С высокого потолка свисала огромная люстра с подвесками. Молли огляделась. С одной стороны обшитого темными панелями вестибюля виднелись вертящиеся двери, ведущие в салун. Напротив располагалась еще одна пара дверей – вход в магазин.

Молли остановилась у высокого кресла, обтянутого темно-красной кожей, а Лу направился в заднее крыло вестибюля и позвонил, чтобы вызвать прислугу. Она не слышала, что сказал Лу, но видела озадаченное выражение на худом лице гостиничного клерка. Служитель гостиницы вскинул руки вверх, как будто сдавался в плен.

Лу продолжал говорить, невозмутимо улыбаясь. Молли наблюдала за ним со стороны. Может, в гостинице нет мест? Ее охватило разочарование.

Разговор Лу и гостиничного клерка продолжался. Широко улыбнувшись, Лу достал сверток банкнот, отсчитал несколько штук и положил на стойку. Клерк взглянул на деньги, потом на Лу и наконец кивнул. Лу расписался в регистрационном журнале, и Молли с облегчением вздохнула.

– У нас самый шикарный номер в «Маунтинэр», – сообщил Лу, подойдя к Молли и взяв ее за руку.

– Отлично. Давай сразу же поднимемся наверх и…

– Не сейчас. Нам нужно купить продукты и вещи.

– Давай сделаем это завтра, Лу. Я устала и хочу есть.

– Я знаю, но наш номер еще не совсем готов.

Молли устало вздохнула.

– И когда же…

– Скоро.

Он повел ее в магазин.

Там их встретила дородная женщина.

– Что вам угодно? – спросила она, приветливо улыбаясь. – У нас есть почти все.

Предвкушая ужин и отдых в комфортабельном номере, Молли прислонилась к прилавку, предоставив Лу самому выбирать товары. Он положил на прилавок теплую одежду, меховые покрывала, консервы, веревку и свечи.

– Я приду утром, расплачусь и заберу покупки, – сказал он хозяйке магазина.

Когда они вернулись в вестибюль, Лу предложил:

– Давай сыграем в карты.

– Лу, я умираю от голода, – взмолилась Молли. – Пойдем поужинаем.

– Ну, Молли, всего один кон в фараона! Вспомни, как тебе нравилась эта игра в Прескотте.

Она надула губки, но все же пошла с ним в игорный зал. Он направился к столу, за которым играли в фараона.

Молли ощутила легкий приступ волнения, как в ту ночь, когда играла в карты в Прескотте. Через несколько минут она начала выигрывать и забыла про ужин.

Лу стоял за ее спиной, зацепившись каблуком сапога за нижнюю перекладину стула. Через полчаса он сказал:

– Ну все, милая. Пойдем.

– Уже? – возмутилась она. – Но я выигрываю!

– Поиграешь еще после ужина, если захочешь.

– Хорошо. Только не забудь, что ты мне это разрешил.

– Не забуду, – пообещал он, загадочно улыбнувшись, и добавил: – Смотри, как бы ты сама не забыла.

Лу повел ее к лестнице.

– А как же ужин? – удивилась Молли.

Он хитро подмигнул.

– Что происходит? – спросила она, поднимаясь вместе с ним по лестнице, покрытой ковром. – Судя по твоим таинственно блестящим глазам, ты знаешь что-то такое, чего не знаю я. В чем дело?

Лу пожал плечами:

– У тебя разыгралось воображение.

На втором этаже, в конце коридора, Лу остановился перед массивной дверью, вставил ключ в замок и объявил:

– Уверен, мисс Роджерс, вам понравятся наши апартаменты.

Он открыл дверь, и Молли зашла в номер. В просторной гостиной она остановилась как вкопанная и обхватила лицо ладонями.

– Лу Хаттон! Глазам своим не верю!

Вдоль обтянутых шелком стен под четырьмя окнами с тяжелыми гардинами тянулся большой обеденный стол, накрытый красной льняной скатертью. На скатерти стояли две дюжины высоких красных свечей в серебряных подсвечниках, мягкий медовый свет которых падал на мерцающий хрусталь, тонкий фарфор и столовое серебро.

В центре стола возвышалась огромная ванна, из ее мыльных глубин валил пар.

– Чего ты ждешь? – спросил Лу, увидев выражение ее лица.

Молли обернулась. Щеки ее пылали, глаза блестели от волнения и удивления.

– Я не ожидала… я вообще не хотела…

– Разве? – Он шагнул ближе, глядя на нее с неприкрытым желанием, расстегнул портупею и отложил ее в сторону. – Что, струсила? Или передумала?

Лу распахнул рубашку, обнажив смуглую грудь, и быстро снял с Молли блузку и сорочку. Держа в руке тонкую атласную вещицу, привлек Молли к себе, приподнял ладонями се лицо и поцеловал в губы.

– Помнится, ты обещала искупать меня в ванне, – сказал он. – Или мне поискать другую женщину?

Молли взялась за его ремень.

– Другая женщина тебе не понадобится. – Она вытянула ремень из его брюк, обмотала им талию Лу и привлекла возлюбленного к себе. – Никогда. Ты слышишь меня, Хаттон?

– Я тебя слышу, милая.

– Я сделаю для тебя все, – заявила Молли, с восторгом почувствовав, как реагирует его тело на ее близость. Ей было приятно сознавать свою власть над ним. – Сейчас я тебя искупаю.

Она начала расстегивать его брюки. Лу стоял, опустив руки, не шевелясь.

– У тебя неплохо получается, – ухмыльнулся он, когда она стянула с него сапоги и быстро спустила брюки. – даже не верится, что у тебя не было практики.

Молли улыбнулась:

– У меня получается все, что мне нравится.

Лу наконец погрузился в стоявшую на столе ванну, закурил сигару и взял бокал с шампанским. Молли тоже разделась и заколола волосы на макушке, после чего взобралась на элегантно накрытый стол и опустилась на колени. Она смеялась, пела и терла мыльной губкой смуглую грудь Лу, время от времени наклоняясь и одаривая его поцелуями.

Это было похоже па чудесный сон. Они играли как дети на столе в озаренной свечами гостиной. За окнами мерцали мириады звезд, в камине весело потрескивал огонь.

Вскоре Лу уговорил Молли сесть к нему в ванну. Он лениво откинулся на подголовник, а она устроилась у него между ног.

– Как романтично! – сказала Молли, обливаясь мыльной водой.

Когда вода остыла, они нехотя вылезли из ванны и обтерлись возле камина, потом завернулись в большие белые полотенца и вернулись к столу, чтобы насладиться поздним ужином.

Лу сел на стул с высокой спинкой и посадил Молли к себе на колени.

– Что здесь есть вкусненького? – спросил он, уткнувшись носом в ее шею.

– Много всего, – сказала она и перечислила то, что стояло на столе.

Они попробовали всего понемногу и запили шампанским.

– Что ты скажешь, если мы перенесем этот маленький праздник в постель? – спросил Лу.

Молли взяла из серебряной чаши гроздь винограда.

– Давай возьмем шампанское.

– Конечно, – согласился Лу. – Возьмем все, что ты хочешь.

– Я хочу тебя.

В спальне Лу поставил шампанское на ночной столик, забрал у Молли наполовину съеденную гроздь и отложил в сторону. Развязав ее полотенце, он долго стоял, любуясь обнаженным телом своей возлюбленной, потом наклонился и поцеловал ее в губы.

Во время поцелуя Молли сняла полотенце с бедер Лу и бросила на пол. Он, ни слова не говоря, подхватил се на руки и отнес на высокую кровать, застеленную белыми простынями. Они легли в чистую мягкую постель и какое-то время охали и ахали, наслаждаясь почти забытым ощущением комфорта. Долгое время они просто лежали, согреваемые камином и охваченные радостью.

Их клонило ко сну, но они были слишком влюблены друг в друга, чтобы терять драгоценное время.

Они начали тихо переговариваться, перемежая слова поцелуями. Лу лежал па спине. Он лениво улыбнулся, когда Молли, лежавшая на животе, макнула свой пальчик в бокал с шампанским и провела им по его нижней губе.

– О Боже, как я хочу пить! – сказала она с лукавой усмешкой и поцеловала его в губы.

Лу живо вспомнил, как они изображали жажду в каньоне и чем закончилась эта игра. Между тем Молли наклонила бокал, пролила несколько капель шампанского на его сосок и тут же слизнула их.

Она поставила бокал на столик, обхватила руками Лу и снова склонилась над ним. Как котенок, лакающий сливки, она принялась вылизывать его тело. Его грудь тяжело вздымалась. Он судорожно сжимал простыню, спрашивая себя, как далеко зайдет Молли в своих ласках.

Она села и потянулась за шампанским. Глядя в сверкающие глаза Лу, макнула все пять пальцев в игристое вино, отставила бокал и слегка сжала его возбужденный символ желания.

– Я та-а-ак хочу пить! – тихо протянула она и склонилась к его животу.

Он почувствовал на своей плоти ее мягкие ищущие губы и задрожал от восторга. Остановить се было выше его сил, и, смежив веки, он поплыл по волнам блаженства.

– Милый, тебе приятно? – спросила Молли, подняв голову.

Лу открыл глаза и взглянул на красивую златовласую богиню, лежавшую у него между ног.

– Я на седьмом небе, – прохрипел он.

Она мечтательно улыбнулась.

«Как быстро она учится, моя маленькая распутница!» – мелькнуло в его голове. Он был близок к финишу и заставил ее поднять голову.

– Я думала, тебе нравится, – пробормотала она, когда он перевернул ее на спину.

– Мне очень нравится, – отозвался Лу.

– Тогда почему?..

– Потому что я хочу войти в тебя, – сипло сказал он.

Молли осталась довольна таким ответом и обняла его за плечи.

– Я тоже этого хочу.

– Правда, милая?

– О да, – прошептала она, мечтая, чтобы он поскорее наполнил ее своей горячей плотью.

Лу коснулся пальцами трепещущего лона Молли и принялся медленно готовить ее к вторжению.

– Посмотри на меня, Молли, – тихо попросил он. – Открой глаза и посмотри, милая.

Она вздохнула и выполнила его просьбу. Не сводя с нее томного взгляда, он взял ее за руку.

– Направь меня, малышка.

Молли не стала медлить. Сомкнув пальцы на его отяжелевшем жезле любви, она быстро направила его в свое горячее влажное лоно. Оба охнули от удовольствия.

Какое-то время они лежали не двигаясь и смотрели друг другу в глаза.

Потом начался извечный танец любви.

Молли быстро подхватила ритм, заданный Лу, и они медленно взмыли к вершинам страсти.

– Еще… еще… – выдохнула Молли, чувствуя близость экстаза. – Какое наслаждение… Не останавливайся, пожалуйста! О да… еще, еще…

– Еще, милая?

– Да! Да! О-о-о… о-о-о… Лу! Лу-у-у-у! – Она впилась ногтями в его плечи.

– Малышка… О Господи!.. – вторя ей, простонал он.

 

Глава 41

– Ты готова?

– Готова к чему?

– Кажется, ты хотела после ужина поиграть в фараона, – усмехнулся Лу.

– Очень смешно, – сказала она, устало откинувшись на подушки.

– Что тебе нравится больше – азартные игры или занятия любовью?

Молли зевнула.

– Трудно сказать. Скорее всего и то и другое.

Лу засмеялся:

– Милая, боюсь, сегодня тебе придется удовольствоваться только игрой. Ты выжала меня как лимон.

Молли погладила его грудь и живот.

– Да, я вижу. И все же я, пожалуй, останусь здесь. Может быть, у тебя откроется второе дыхание.

– На это не рассчитывай, – сказал он, тяжело вздохнув.

– Почему?

Молчание.

Она приподнялась на локте и тихо окликнула его. Ответа не последовало. Лу крепко спал. Но Молли не хотела засыпать. Она любовалась лицом своего возлюбленного. Однако после тяжелого дня, проведенного в седле, и занятий любовью глаза ее закрылись, и она погрузилась в сон.

Когда Молли проснулась, в высокие окна било яркое солнце. Она медленно повернула голову и увидела устремленные на нее голубые глаза. Ни слова не говоря, Лу поцеловал ее.

Час спустя, когда они уехали из гостиницы, солнце было почти в зените. День выдался ясный, в воздухе разливалась приятная прохлада. Осень пришла в высокогорье, гордо вскинув свои пестрые знамена – клены пламенели красным, ивы и осины оделись в золото. Самая высокая вершина была окутана снегом. Затененные участки земли затянулись кружевом льда.

Лу и Молли держали путь на восток. Они скакали по гористой местности, где тишину нарушали только карканье ворон и завывание ветра. Молли вообразила себе, что на всем белом свете есть только она и Лу. И ей понравилась эта мысль.

Вскоре погода испортилась. Небо потемнело, солнце спряталось за тучами, и заметно похолодало. Ветер усилился. Высоко в небе кружил одинокий орел.

Молли вздрогнула, ее охватило дурное предчувствие.

Начался дождь. Лу решил остановиться и переждать грозу. Они торопливо спешились под ветвями гигантской желтой сосны. По-прежнему пребывая в приподнятом настроении, он засмеялся и обнял ее.

– Почему ты вдруг посерьезнела? Не волнуйся, гроза скоро кончится. – Он заглянул ей в глаза и увидел в них тревогу. – Что случилось, милая?

– Ничего. – Молли улыбнулась.

– Ты уверена?

– Да.

Лу расслабился, прислонился спиной к стволу дерева и прижал к себе девушку. Она подняла голову, и он прильнул к ее губам в сладком поцелуе.

– Люби меня, Лу, – прошептала она.

– Конечно, милая. Сейчас возьму меховую подстилку и брошу на…

– Нет, – пылко возразила она.

Она поцеловала его и задвигала бедрами. Разомкнув наконец губы, они быстро разделись и опустились на землю.

– Возьми меня, – прошептала Молли, охваченная страстью.

Их бурное соитие было сродни урагану. Когда все кончилось, она вдруг заплакала. Лу бормотал нежные слова и слизывал ее слезы.

– Милая, дождь прекратился, – наконец сказал он.

Молли улыбнулась, поцеловала его в плечо и поднялась. Лениво потянувшись, вышла на поляну. В чистом голубом небе светило жаркое солнце.

Лу подошел к Молли сзади и прижался к ее спине. Она положила голову ему на плечо, накрыв его руки своими, и смущенно спросила:

– Тебя, наверное, шокировала моя вспышка страсти?

– Напротив. Привела в восторг.

– Я знаю, но… Скажи, у тебя когда-нибудь возникало дурное предчувствие?

– У каждого оно порой возникает. Не стоит обращать на это внимание. Самое худшее с тобой уже случилось.

– Что же это?

– Встреча со мной.

Молли засмеялась и на мгновение закрыла глаза. Открыв их, она увидела радугу в ясном лазурном небе.

Позже в этот же день они остановились под каменным выступом в каньоне Дьявола и, взявшись за руки, наблюдали великолепный закат.

– Это кратер Сансет, – сказал Лу, указывая на север. – А к западу от него – пик Хамфрис.

Молли загляделась на вершину горы высотой двенадцать тысяч футов. Лу повернул ее лицом к востоку.

– Вон там река Литл-Колорадо. – Он показал на извивающуюся ленту воды. – Уверен, на ее берегах лежит снег.

– Так рано? – удивилась Молли.

Лу кивнул.

– Посмотри на юг, милая. Это Монголлон-Рим. Дальше – Санта-Канталинас, Пиналенос и Чирикауа.

Молли покачала головой.

– Интересно, если…

– Да. Если мы поторопимся, то увидим пустыни вокруг Мейи. Посмотри на запад.

Молли проследила за его пальцем, прищурилась и наконец увидела вдали плоскую пустыню.

– Вижу! – воскликнула она. – Неужели там действительно Мейя?

– Ты разве не видишь город?

Она прикрыла рукой глаза от солнца.

– Нет…

– Нет? Да вон же магазин, в котором ты работала, а вон…

– Где?

– А вон «Нуэва сол», новая методистская церковь и… черт побери!

– Что? Что там такое? Скажи! – взмолилась Молли, старательно вглядываясь в даль.

– Я вижу профессора. Он спускается с крыльца своего дома на Манзанита-авеню и… ну да, так и есть – он машет нам рукой…

– О-о-о! Лу Хаттон! Перестань меня дразнить! – вскричала Молли.

Она принялась колотить его в грудь.

В этот момент небольшой отряд всадников поднялся на пологий горный хребет всего в пятидесяти ярдах от них. Молли стояла к всадникам спиной, а Лу корчил рожи, притворяясь, будто ему больно, и смотрел только на Молли. Он отражал ее шутливые удары и громко вскрикивал, ничего не видя и не слыша.

Малыш сузил свои серые глаза, спокойно достал из кобуры револьвер и пустил своего мерина вниз по склону.

– Любовники ссорятся? – холодно спросил он.

Раздался выстрел. Пуля попала Лу в левое плечо. В первый момент они ошеломленно смотрели на кровь, проступившую сквозь замшевую рубашку.

Потом Молли вскрикнула и обернулась. Лу взглянул поверх ее головы и увидел собравшихся в полукруг всадников. Все мужчины держали оружие наготове и целились в него. С его стороны было бы самоубийством схватиться за собственное оружие.

– Зайди мне за спину, – спокойно сказал Лу, но Молли не сдвинулась с места.

– Малыш, – пробормотала она, не веря своим глазам.

– Подними руки, Тейлор, – приказал Малыш, буравя Лу стальным взглядом. Тут его внимание переключилось на Молли. Он мрачно усмехнулся: – Привет, милая. Ты хотела отдать этому объездчику лошадей мое золото и выйти за него замуж?

– Ошибаешься, Малыш, – заявила Молли. – Он не объездчик лошадей, и его фамилия не Тейлор. Он Лу Хаттон.

– Хаттон? – Малыш перевел взгляд на Лу.

– Да, Хаттон. Единственный сын Уильяма Хаттона, – продолжила Молли. – Кроме того, он тот самый охотник за головами, который отдал под суд всех наших людей. А теперь захватил меня. Я клянусь, Малыш.

Лу не верил своим глазам и ушам. Он стоял лицом к лицу с Техасским Малышом, которого вот уже несколько лет считал убитым. А его возлюбленная? Она предала его, раненного, совершенно беспомощного!

– Возьми у него оружие, милая, – велел Малыш.

Молли быстро повиновалась и ткнула револьвером в ребра Лу.

– Малыш, слава Богу, что ты наконец-то меня нашел! – сказала она.

Техасский Малыш довольно усмехнулся.

– Я не опоздал, Молли? Он не сделал тебе ничего плохого?

Бандит спрыгнул с лошади и направился к ней. Лу оттолкнул от себя Молли.

– Малыш, – сказал он, – давай уладим это дело между собой…

– Нет! – вскричала Молли и бросилась к Лу. – Заткнись, охотник за головами! Тебя никто не спрашивает! – Она опять ткнула револьвером ему в ребра, ухитрившись встать между ним и Малышом.

Бородатый великан просиял от гордости.

– Отойди от него, милая. Я прикончу этого сукина сына!

– Нет, – сказала Молли, чтобы потянуть время. – Сначала мы с ним немножко поиграем.

Глаза Малыша блеснули. Интересно, какую пытку придумала Молли для Хаттона? Он нацелил на Лу сразу два револьвера.

Молли сунула револьвер Лу за пояс своих брюк, сняла с шеи бандану и поднесла к губам Лу.

– Молли, – сказал Лу, – что ты хочешь…

– Заткнись, охотник за головами! – оборвал его Малыш и взвел курки на обоих револьверах.

Молли не проронила ни слова. Быстро взглянув на Лу, сунула шелковую бандану ему в рот и завязала кончики платка у него на затылке.

Малыш засмеялся и объявил своим людям:

– Вот это женщина, черт возьми! Моя женщина! – Утерев тонкие губы тыльной стороной ладони, он обратился к Молли: – А теперь скажи этому ублюдку, милая. Скажи ему, что ты собираешься с ним делать.

– Хорошо, но сначала… Ты больше не сердишься на меня, Малыш? Я скрыла золото от Хаттона и спрятала его в надежном месте.

– Молли, милая, ты же знаешь: я не могу долго на тебя сердиться. Ты готова выйти за меня замуж?

– Да, – ответила она. – Я всегда мечтала обвенчаться в маленькой католической церкви Сан-Карлоса…

– Нет, милая. Нас по-прежнему разыскивают власти Аризоны. Мы вернемся в Мексику и…

– Сан-Карлос – сонный городок, Малыш. К тому же человек, который причинил нам столько хлопот, у нас в плену.

Малыш сунул один револьвер в кобуру, почесал свое ухо без мочки и сказал:

– Ты по-прежнему своенравна, малышка. – Его бородатое лицо расплылось в широкой ухмылке. – Черт возьми, если хочешь, поженимся в Сан-Карлосе.

– В католической церкви на городской площади? Со священником и цветами? Я буду в длинном белом кружевном платье!

Малыш вскинул густые брови:

– Моя Молли в платье?

– Да, в длинном кружевном платье. Я хочу, чтобы все было как полагается, Малыш. Мы сделаем нашу свадьбу незабываемой.

Лу слушал их, удивленно округлив глаза. Сердце его едва не выпрыгнуло из груди. В считанные секунды все изменилось. Молли ему лгала. Она знала, что Малыш жив, но не сказала об этом Лу. Значит, все остальное тоже было ложью? Боже правый, как он мог это допустить? Довериться Молли Роджерс, вместо того чтобы все время быть начеку?

Молли по-прежнему стояла перед Лу, и тут он понял, что она нарочно прикрывает его своим телом. Она хочет его спасти! Принести себя в жертву мерзкому Малышу, только бы Лу остался жив!

– … застрелим его и поедем, – сказал Малыш.

– У меня есть идея получше, – возразила Молли. – Давай оставим его здесь умирать.

Малыш с сомнением покачал головой:

– Знаешь, мне не очень нравится такая идея…

– Да пойми ты, – перебила его Молли. – Если ты его убьешь, все закончится в считанные секунды. Если же оставить его здесь одного, он будет долго умирать.

Малыш заулыбался:

– Мы пристрелим лошадей и заберем всю еду.

Молли судорожно сглотнула.

– Конечно. Оставим раненого негодяя без средств передвижения. Посмотрим, далеко ли он уйдет пешком.

– Молли, рыбка моя! Неудивительно, что я по тебе скучал. Поехали! Мне не терпится поскорее прибыть в Сан-Карлос.

– Сначала я попрощаюсь с охотником за головами. – Она подмигнула Малышу, подошла к Лу и громко сказала: – Счастливо оставаться, подонок. Выбирайся отсюда сам, если сможешь… Я люблю тебя, милый, – едва слышно прошептала она.

Во рту Лу был кляп, и он не мог говорить, но глаза его сказали о многом. Молли отвернулась и подошла к Малышу. Тот засмеялся и взмахнул револьвером. Его люди выстрелили в лошадей Лу.

Убрав револьвер в кобуру, Малыш подсадил Молли на своего мерина, обхватил руками и пришпорил животное. Бандиты поскакали вслед за главарем. Молли решила играть свою роль до конца, поэтому ни разу не оглянулась.

Лу был в бешенстве. Сорвав со рта бандану, он побежал за удалявшимися всадниками, крича, чтобы они отпустили Молли.

Он бежал, не обращая внимания на боль в раненом плече, струившуюся по руке кровь. Споткнувшись несколько раз, Лу упал. С губ его слетел громкий стон.

 

Глава 42

Молли едва сознавала, что сидит на быстро скачущей лошади, в крепких объятиях Малыша. Прижимаясь щекой к его груди, она чувствовала его отвратительный запах и слышала, как он смеется. Она не успела подумать о том, какой кошмар ждет ее впереди. Забыла о своем обещании выйти замуж за этого злодея, которого презирала и боялась.

Все ее мысли были поглощены Лу.

Спасла ли она его или только продлила агонию? Далеко ли оттуда до Флагстафф-Спринг? Сможет ли он дойти туда пешком? В состоянии ли вообще двигаться? Что, если его рана смертельна?

«О милосердный Боже, смилуйся над ним, сохрани ему жизнь! Сохрани, сохрани, сохрани!» – мысленно повторяла она как заклинание.

– Что притихла, милая? – спросил Малыш, прервав ее раздумья.

Молли подняла глаза и только сейчас поняла, что они остановились и спешились.

– Я очень устала, – сказала Молли и машинально шагнула назад. Он последовал за ней.

– Конечно, милая. – Он положил руку ей на плечо. – Парни разводят костер. Мы скоро поужинаем и ляжем спать… – Придвинувшись ближе, он добавил с хитрой усмешкой: – Вместе.

Молли вздрогнула.

– Похолодало, – сказала она, поспешно отвернувшись, подошла к огню и опустилась на колени, надеясь согреться. Малыш подошел к ней и сел рядом. Во время ужина он не спускал с Молли глаз. Его сатанинский взгляд леденил ей душу. Наконец он отставил в сторону свою пустую тарелку и взял се миску. Молли застыла.

– Иди спать. Тебе надо отдохнуть, – сказал Малыш, и у Молли будто гора с плеч свалилась.

– Да… Спасибо.

Молли встала и, не глядя на Малыша и его шестерых приспешников-мексиканцев, сидевших вокруг костра, скрылась в темноте.

Она слышала, как Малыш похвастался:

– Вот это женщина! И она моя!

Молли сжала кулаки.

– Не сходите с места в течение часа. Понятно? – сказал Малыш своим людям.

Его слова были встречены свистом и громким смехом.

Малыш догнал Молли и крепко обнял за плечи. Его рука скользнула к ее груди.

– Не надо! – возмутилась Молли, охваченная страхом и отвращением.

Малыш засмеялся:

– Почему, милая? Через несколько дней мы поженимся и…

– Я знаю. Но ты обещал подождать.

– Разве? Что-то я не припомню. Я только сказал, что…

– Ты сказал, что у нас будет все как полагается – церковь, священник и прочее.

Она взглянула на него, сверкнув глазами, тщетно пытаясь высвободиться из его рук.

– Да, но почему мы не можем…

– Нет! Ни за что! – Ей наконец-то удалось вырваться из его объятий. – Здесь, посреди дикой природы? И потом, нас могут услышать твои люди. Я не хочу! – заявила она, подбоченившись. – Давай сначала приедем в Сан-Карлос.

Взволнованный ее близостью и очарованный ее неукротимым духом, Малыш усмехнулся и сказал:

– Милая, ни одна женщина еще никогда не говорила со мной таким тоном. – Он прижал ее к себе и потерся об ее щеку своим бородатым лицом. Молли чуть не задохнулась от омерзения. – Если ты настаиваешь, я подожду, но это будет нелегко.

– Знаю, – ответила она, вымученно улыбнувшись. – Мне тоже будет нелегко. – Она сглотнула. – Зато представь нашу первую брачную ночь! – Она кокетливо опустила ресницы.

Малыш задрожал.

– Милая, эта ночь будет незабываемой, обещаю тебе. Мы будем заниматься любовью, сколько ты пожелаешь. Я сделаю все…

– Хорошо, – перебила его Молли. – А сейчас, пожалуйста, иди. Мне надо поспать.

Она грубо оттолкнула его от себя.

Малышу очень хотелось наплевать на пожелания Молли и взять ее прямо сейчас. Но она повернулась к нему спиной и легла под одеяло. Малыш растянулся рядом – так близко, что она слышала его дыхание и ощущала тепло его тела.

Всю ночь Молли не сомкнула глаз, поглощенная мыслями о Лу.

Лу часто терял сознание на протяжении этой долгой холодной ночи. Когда на рассвете на южном склоне появились всадники, он не мог понять, видит ли он их на самом деле или это всего лишь иллюзия.

Однако, увидев на фоне голубеющего неба классический профиль Красного Заката, Лу с трудом поднялся на ноги и принялся энергично махать здоровой рукой.

– Поющий Мальчик! – пробасил вождь, спешился и подошел к Лу. – Ты ранен? А где Женщина с Сияющими Волосами? – спросил он по-испански.

Пока вождь отвязывал с пояса аптечку и медленно, осторожно вынимал пулю из плеча Лу, тот рассказал ему, что случилось.

– Мне надо срочно ехать в Сан-Карлос, – заявил он.

Остальные индейские воины – числом в дюжину – толпились вокруг, слушали Лу и качали головами. Черные глаза вождя блеснули.

– Мы тоже охотимся за Техасским Малышом, – сказал он. – Нам сообщили, что он едет на восток.

– Да, так и было, – согласился Лу, оттолкнув руки вождя. Ему не терпелось отправиться в путь. – Он искал нас, а теперь повернул на юг. Когда они приедут в Сан-Карлос, Женщина с Сияющими Волосами станет его женой. Я должен этому помешать.

Вождь поднял руку и поманил одного из своих спутников. Стройный мужчина вышел вперед, сел на корточки, и Лу увидел, что это не апачи, а мексиканец.

– Гилберто Лопес, – представил его вождь Красный Закат, – муж моей сестры, Пустынного Цветка.

– Когда мы их найдем, – мрачно заявил мексиканец, – я собственноручно расправлюсь с Малышом.

Его глаза блестели еще ярче, чем у вождя. Красный Закат объяснил:

– Малыш и его люди по пути в Мексику взяли в плен Пустынный Цветок. И продержали ее у себя пять дней.

Вождь стиснул зубы и закрыл глаза.

– Она не… – начал Лу.

– Она жива, – перебил его Гилберто Лопес. – Но тот пес, который ее насиловал, будет мертв!

– Согласен, – сказал Лу, поправив повязку па руке. – Я убью его, как только спасу Женщину с Сияющими Волосами.

– Нет! – с жаром возразил Гилберто. – Техасский Малыш мой!

– Отдай мне его на несколько минут, amigo, – попросил Лу.

Мексиканец кивнул:

– Si, но он мне нужен живым, понятно?

– Понятно. Поехали.

Ровно в полдень в Сан-Карлосе зазвонили церковные колокола. Настал день свадьбы Молли.

Малыш оставил своих людей на окраине города для охраны. Они лениво загорали на жарком аризонском солнце. Сам жених томился в ожидании церемонии в глинобитном здании миссии, у алтаря, рядом со священником-мексиканцем.

Когда колокола отзвонили, Молли, бледная и прекрасная, в длинном развевающемся платье из белоснежного кружева, приготовилась к самому трудному маршруту в своей жизни: ей предстояло совершить проход по церкви и попасть в объятия Техасского Малыша.

В грустных фиалковых глазах блестели невыплаканные слезы. Сердце ее разрывалось. Мысленно моля Бога, чтобы послал ей смерть, она подошла к алтарю и содрогнулась, когда Малыш поцеловал ее в щеку.

Маленький священник в черном облачении прочистил горло, поднял Библию и начал службу. Его голос то повышался, то понижался, свечи мерцали, в спертом воздухе стоял густой запах ладана.

– Согласны ли вы, Молли Луиза Роджерс, выйти замуж за этого человека? – спросил священник.

– Я… – она судорожно вздохнула, – я согласна.

Священник обернулся к сияющему Малышу. Тот повторил слова клятвы уверенным, сильным голосом, пообещав любить и лелеять свою жену до тех пор, пока их не разлучит смерть.

Церемония была почти закончена. Жениху не терпелось поскорее овладеть своей невестой. Он едва слушал священника, который спросил:

– Кто-нибудь из вас, здесь собравшихся, возражает против этого союза?

– Я возражаю, – прозвучал холодный уверенный голос с заднего крыла церкви.

Все трое повернулись на звук и увидели одинокого мужчину – он стоял в открытых дверях, широко расставив ноги, обутые в сапоги. Его левая рука покоилась на перевязи.

– Пресвятая Дева Мария… – пробормотал священник и уронил свою Библию.

– Что за черт! – выпалил пораженный Малыш.

– Лу, – выдохнула Молли. В ее памяти всплыли слова предсказательницы судьбы из города Мейя: «Двое мужчин, две свадьбы в один и тот же день». – Лу! – крикнула она, когда Малыш, поняв, что случилось, быстро выхватил свои револьверы.

Молли налетела на Малыша и выбила один «кольт» из его руки. Револьвер упал на пол и разрядился, ударившись о камень. Малыш быстро пальнул из другого, но промахнулся – пуля пролетела в нескольких дюймах от Лу. Лу спокойно достал свой револьвер, быстро прицелился и нажал на спусковой крючок, выбив дымящийся «кольт» из руки Малыша. Бандит взвыл от боли и ужаса.

– Отойди от него, Молли, – сказал Лу ровным тоном, не спуская пальца с взведенного курка.

– Молли, брось мне мое оружие! – крикнул Малыш, не сводя глаз с высокого мужчины, который решительно шагал по проходу. – Где, черт возьми, мои помощники? Мой револьвер. Проклятие, Молли. Скорей!

Молли нагнулась, схватила револьвер и, дрожа от волнения, направила его на Малыша.

– Не делай этого, милая, – ласково предупредил ее Лу. – Пройди в ризницу вместе со священником. Только смотри, чтобы падре не ушел, Молли. Он нам понадобится.

– Да! Да, Лу, – сказала она, смеясь и плача одновременно. – Да, мой любимый.

– Да? – тупо повторил Малыш, переводя растерянный взгляд с Лу на Молли. – Застрели этого негодяя, Молли! Чего ты ждешь? – В его голосе звучал страх. – Молли, милая, помоги мне. Хаттон хочет меня убить!

Но Молли уже вела испуганного священника к задней двери, а Лу медленно, но уверенно подступал к дрожащему Малышу.

– Послушай, Хаттон, – сказал Малыш, высоко вскинув руки, – неужели мы не можем договориться? Эта девчонка ничего для меня не значит. Ты хочешь ее забрать? Пожалуйста…

– Мне нужен ты, Малыш.

Лу шагнул ближе. Лицо его было суровым, глаза зловеще блестели.

– Я? – Малыш перешел на визг. – Но я ничего не сделал. Я не тронул Молли. Спроси у нее самой. – Он вымученно улыбнулся.

– Молли здесь ни при чем. Я хочу отомстить за то, что произошло раньше.

Малыш судорожно сглотнул.

– Говорю же тебе, Хаттон, я ничего не сделал! Может быть, ты обвиняешь меня в смерти твоего отца? – Он нервно засмеялся и покачал головой. – Была война. Ты наверняка тоже убивал людей. Черт возьми, мы все убивали! – Он опять сглотнул.

Лу холодно взглянул на его разорванное ухо. Малыш инстинктивно схватился за него рукой.

– Давай выйдем на улицу, Малыш, – предложил Лу.

– Зачем, Хаттон? Мы можем вес решить прямо здесь…

– Нет. Я не хочу осквернять это святое место кровью насильника и убийцы.

При слове «насильник» Малыша передернуло.

– Шевелись! – приказал Лу, и бандит нехотя пошел по проходу.

«Какую именно женщину он имеет в виду?» – пронеслось у него в голове. И Малыш подошел к открытой двери церкви и шагнул на залитый солнцем дворик. Глаза его заметались по сторонам, но улица была пуста.

– Ты что-то потерял? – спросил Лу с обычным ледяным спокойствием. – Может быть, ищешь своих людей? Напрасное занятие.

Малыш дернул головой.

– Они убьют тебя, Хаттон! Мне стоит лишь приказать.

Он хотел верить, что это так. Сейчас появится кто-нибудь из его людей и всадит пулю прямо в сердце Хаттону.

– Ты когда-нибудь имел дело с апачами? – спросил Лу. – Они умеют ходить бесшумно. Индеец племени апачи может незаметно подкрасться и в мгновение ока перерезать горло.

У Малыша засосало под ложечкой, но он уверенно возразил:

– В этих краях давно не было апачей…

– Ошибаешься, Малыш. В данный момент в Сан-Карлосе ровно дюжина апачей. Индейцы развлекают твоих мальчиков.

– Ты лжешь, Хаттон, – выдавил Малыш, парализованный ужасом.

– Лгу? Ну, попробуй – позови их. Пусть подойдут к нам.

Малыш закричал во все горло:

– Кахильо! Хосе! Роберто! – Его голос отзывался эхом на тихой улице, но никто не спешил ему на помощь. – Ты за это заплатишь, – наконец сказал Малыш, решив сменить тактику. – Судебный исполнитель…

– Поблагодарит меня за то, что я очистил его город от бандитов. Бьюсь об заклад, что, прибыв сюда, ты кичился своей безнаказанностью.

Малыш споткнулся и чуть не упал. Это была правда. Когда они приехали в Сан-Карлос, он велел своим людям распространить весть о том, что любой человек – будь то судебный исполнитель или его помощник, – который посмеет причинить им неприятности, тотчас же закончит свою жизнь на кладбище рядом со старой миссией.

– Здесь только ты и я, Малыш, – сказал Лу. – Давай прогуляемся вон до той тополиной рощи рядом с кладбищем.

– Черт возьми, Хаттон, ради чего ты все это затеял? – Малыш оглянулся через плечо. – Хочешь получить награду за мою голову? Тебе нужны деньги? – Они подошли к деревьям. – У меня много денег и золота. Ты станешь богатым. Пойдем к…

– Стой, – сказал Лу, когда Малыш шагнул под высокий тополь. – Повернись ко мне лицом.

Малыш резко повернулся.

– Скажи, что тебе от меня нужно!

– Мне нужна твоя жизнь, – ответил Лу. На его загорелой скуле дернулся мускул. – Я должен тебе четыре выстрела, Малыш. – Он поднял револьвер, прицелился и нажал на спусковой крючок. Малыш вскрикнул от страха и боли. Пуля задела его ключицу. – Это тебе за то, что ты ранил меня в плечо, – невозмутимо сообщил Лу.

Прослезившись, Малыш схватился за свою окровавленную рубашку.

– Ладно, ладно! Мы квиты.

– Не совсем.

– Боже правый, да ты сумасшедший! – вскрикнул Малыш и пустился бежать, по-детски рыдая.

Прозвучал второй выстрел. Малыш упал на землю, пуля пронзила его правое бедро над самым коленом. Лу решительно направился к нему.

Стоя над раненым Малышом, Лу сказал:

– Эта пуля была за моего отца, Уильяма Хаттона. Ты застрелил его в спину через три месяца после войны. Он был безоружным.

– Пожалуйста, не надо! – взмолился Малыш. – Я виноват. Прости.

– Ты хочешь, чтобы я тебя простил? А за Дэна Найтхорса ты тоже просишь прощения? Встань.

Громко стеная и дрожа всем телом, Малыш кое-как поднялся, держась за раненую ногу и вытирая нос тыльной стороной ладони.

– Я… не знаю, о чем ты говоришь. Я никогда…

Пуля пробила его ребра и вылетела из спины. Слова застряли в горле.

– Позволь мне освежить твою память. Несколько лет назад ты убил моего брата, напав на почтовую карету в Берналильо, Нью-Мексико. Помнишь? Это был полукровка, он ехал на лошади следом за каретой.

– Я не виноват! – взвыл бандит. – Я не хотел…

– А ты знаешь, Малыш, что охранял Дэн Найтхорс? – перебил его Лу.

По бородатому лицу Малыша текли слезы. Его одежда пропиталась кровью.

– Пожалуйста, не стреляй! Я заплатил тебе за все! Отпусти меня!

– Я задал тебе вопрос. Ты знаешь, что в тот день охранял мой брат?

Малыш шмыгнул носом.

– Золото. Но я…

– Нечто более ценное, чем золото. Он охранял невинную девушку, Терезу Кастильо. – Лу помолчал, потом добавил: – Mi tesoro.

– О Боже… нет! – Малыш живо вспомнил юную красавицу испанку, которую изнасиловал. – Нет! Я никогда…

– Приспусти брюки, Малыш, – тихо сказал Лу.

Малыш издал леденящий душу вопль и энергично тряхнул головой.

– Нет, нет, нет! – истерически выкрикнул он. – Ты ошибаешься. Я ее не насиловал. Она заставила меня это сделать! Она сама хотела этого, и я…

– Давай посмотрим, что она хотела, Малыш. Скидывай штаны!

– Боже правый! – Малыш взялся окровавленными пальцами за пуговицы и, рыдая, сбросил брюки на землю. Он стоял, дрожа как осиновый лист, прикрывая руками причинное место.

– Руки на голову, Малыш! – скомандовал Лу.

Бандит громко застонал, но подчинился приказу. Лу опустил нацеленный револьвер.

– Пощади меня! – вскричал Малыш.

– И не подумаю.

Лу дрожал почти так же сильно, как стоявший перед ним бандит. На его верхней губе выступил пот. Палец, лежавший на спуске, тоже взмок.

– Подними руки, амиго, – сказал кто-то с испанским акцентом, и Лу почувствовал, как ему в спину уперлось стальное дуло револьвера. Он поднял здоровую правую руку, и Гилберто Лопес забрал у него оружие. – Я сам с ним разберусь. Иди, тебя ждет невеста.

Лу повернулся, кивнул и убрал в кобуру револьвер, который ему вернул Лопес. Малыш пытался сморгнуть слезы и рассмотреть, кто из его людей пришел ему на помощь.

– Слава Богу, слава Богу! – пробормотал он, пытаясь поднять свои брюки. – Застрели Хаттона! Застрели этого негодяя!

– Познакомься, Малыш. Это Гилберто Лопес, – спокойно объявил Лу. – Кажется, ты знаешь его жену, Петру Лопес.

Малыш уронил брюки, выпрямился и взглянул в зловещие черные глаза испанца.

– Не-ет!

Гилберто Лопес быстро достал нож из-за пояса своих черных брюк. Длинное лезвие сверкнуло в лучах солнца, и Техасский Малыш, задохнувшись от страха, схватился за пах и упал на колени, поняв, что уготованная ему участь гораздо хуже смерти.

– Он полностью в твоем распоряжении, amigo, – сказал Лу, отвернулся и пошел прочь.

Через несколько минут он стоял в здании миссии и улыбался растерянному священнику.

– Падре, вы пришли сюда, чтобы совершить обряд венчания. Пожалуйста, продолжайте, – сказал Лу.

– Да, преподобный отец, – радостно подхватила Молли. – Это единственный человек, за которого я хочу выйти замуж. – Она осторожно положила руку на перевязанное плечо Лу.

Озадаченный падре покачал головой, вздохнул, потом поднял свою Библию и начал все сначала:

– Согласны ли вы, Молли Луиза Роджерс… – И спустя пять минут: – Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловаться…

Лу обхватил Молли здоровой рукой и запечатлел на ее губах долгий, страстный поцелуй. Смеясь как дети, они торопливо вышли на улицу – туда, где нетерпеливо бил копытом большой белый конь. Сияющий жених поднял раскрасневшуюся новобрачную в седло, а сам сел сзади.

Дорогу новобрачным освещало яркое солнце.

– Я люблю тебя, Лу, – сказала Молли.

– Я тоже люблю тебя, милая. К сожалению, в Сан-Карлосе нет ни одной гостиницы.

– С каких это пор нам понадобилась гостиница? – игриво спросила Молли, целуя его красивое загорелое лицо.

Они засмеялись.

– Я думал, что теперь ты респектабельная замужняя дама…

– Ничего такого ты не думал. – Она взглянула на его левую руку. – Как твое плечо? Ты можешь… э…

– Заняться любовью с моей драгоценной супругой? Испытай меня, малышка.

– С удовольствием. Знаешь, в двух милях к югу от Сан-Карлоса есть заброшенный игорный зал.

Лу усмехнулся:

– А ты не будешь весь день играть в фараона?

– Нет. Но там еще остался стол для игры в кости. Такой большой крепкий стол, обитый мягким зеленым войлоком. Из него получится отличная кровать.

– О Боже, как же я тебя люблю, Молли Роджерс-Хаттон!

– Тогда поспешим.

Лу пустил жеребца галопом.