Улыбающийся Джонни повернулся, открыл плечом дверь, внес ее в полутемный шикарный будуар, снова поцеловал. Великолепная мечта о любви Невады продолжалась, когда Джонни, не переставая нежно целовать, медленно поставил ее на ноги. И в течение долгой напряженной минуты они стояли, не касаясь, а только глядя друг на друга.

Когда наконец глаза Невады оторвались от Джонни, она встревожилась, обнаружив, что они стояли прямо перед громадной кроватью, где блестящие бежевые шелковые покрывала уже были откинуты, приглашая лечь. Ее возбужденный пристальный взгляд немедленно возвратился к смуглому лицу Джонни, в больших синих глазах появилась тревога, щеки ярко запылали.

Джонни, нетрезво усмехаясь, испытал на мгновение незнакомое ему чувство беспокойства и желание заботиться об этой купленной им красотке.

И тотчас рассердился на самого себя. Ее внешность затронула его чувства. Ее детскость, ее хрупкое тело делали ее одновременно и ранимой и желанной. Вот и все — ничего больше. Она была, по-видимому, так же пресыщена и искушена, как и он. На самом деле эта женщина, настолько маленькая, что он должен наклоняться, чтобы посмотреть на нее, вероятно могла бы поучить его самого.

Эта счастливая мысль прогнала томительное предчувствие, и Джонни, еще раз пьяно усмехнувшись, нетерпеливо выдернул длинные полы белой рубашки из облегающих черных брюк. Беспомощно глядя на совершенную симметрию его обнаженных рельефных плеч, на выпуклую мускулистую грудь и длинные загорелые руки, Невада задохнулась, когда он обвил теплыми пальцами ее шею и затылок и мягко, повелительно заставил ее встать на цыпочки, нагнувшись над ней. Ее руки весьма естественно обхватили его, и она оказалась прижатой к обнаженному торсу.

Жар, который он излучал, был почти пугающим, как и четкие очертания его стройной фигуры. Она стояла так, оставаясь глухой к еле слышным звоночкам тревоги, нестройно звучащим в ее затуманенной шампанским голове.

Когда в середине обжигающего поцелуя Джонни просунул руку между сплетенных тел и высвободил ее правую грудь, Невада лихорадочно набрала полную грудь воздуха и резко выдохнула, когда Джонни сжал ее так, что обнаженная грудь буквально расплющилась.

Невада сделала попытку отпрянуть, но Джонни крепко держал ее в стальных объятиях, а его твердая, горячая грудь с густыми жесткими волосами восхитительно щекотала ее обнаженную кожу. Ощущение было таким волнующе приятным, что Невада непроизвольно начала тереться своей побаливающей грудью о его, не имея ни малейшего представления, какое удовольствие она доставляла Джонни. Он чувствовал, как пульсировала его кровь, и больше не пытался обуздать бунт отвердевшей плоти. Прикосновение груди Невады породило такую бушующую страсть, которой его тело не могло сопротивляться. Отвердевший сосок, описывающий дразнящие маленькие круги чуть ниже его сердца, возбудил в нем желание сорвать синее атласное платье с ее привлекательного тела, мгновенно войти в нее и освободиться.

Но он не сделал этого.

Джонни слегка отодвинулся от Невады и выпрямился. Невада, потрясенная своими ощущениями, смотрела на него с тревогой и отчаянно пыталась натянуть корсаж платья.

Джонни усмехнулся, поймал ее руку, поднял к губам, поцеловал и положил себе на грудь. Потом снова спустил лиф ее платья, мягко обхватил грудь рукой и потер своим шершавым большим пальцем по саднящему соску. У Невады пересохло в горле, глаза округлились от изумления.

— Нет, Джонни, нет, — прошептала она, краснея.

— Ты так красива и желанна, — мурлыкал Джонни, пока его большой палец продолжал играть с ее грудью.

— Т-ты — тоже, но…

— Можно? — спросил он и, не дожидаясь ответа, медленно спустил платье с другой стороны. — Что это, любимая? — удивился Джонни, увидев аккуратно свернутый мужской носовой платок, который хранился за корсажем.

Покраснев еще больше, Невада потянулась за находкой.

— Мои деньги, — сказала она. — Все деньги, которые у меня есть.

— Ну что ж, любимая, после сегодняшней ночи у тебя будет намного больше. — Джонни понимающе ухмыльнулся.

— Намного больше? — Невада озадаченно посмотрела на него и, крепко держа носовой платок в одной руке, попыталась другой прикрыть грудь.

Джонни мягко отобрал у нее свернутый платок, бросил на столик у кровати и снова притянул ее к себе.

— Бог мой, ты восхитительна, — сказал Джонни, спьяну полагая, что она продолжала игру, притворяясь, что это свидание на пароходе имело что-то общее с настоящей любовью.

Она так же умна, лениво размышлял он, как и желанна. Восемь из пяти назвали бы ее «беспомощной маленькой девочкой» и наверняка дали бы ей больше денег за одну ночь, чем остальные девушки «Игрока» зарабатывали за весь сезон.

— Ты так хороша, — говорил Джонни, привлекая девушку к себе, захватывая ее снова в кольцо рук. — Так желанна. — Он нежно поцеловал ее и, не отводя своих губ от ее лица, продолжал говорить:

— Я хочу раздеть тебя. Я хочу держать тебя в своих руках совершенно голой. Ты мне доставишь такое удовольствие, подружка?

— Джонни Роулетт! — Она задыхалась, ее маленькое тело напряглось. — Конечно нет! — Невада начала бороться, пытаясь освободиться от его рук, захвативших ее в плен. — Мы должны уйти в другую комнату. Или снова вниз к столам. Давай пойдем играть.

— Мы будем играть позже, — сказал Джонни хриплым от желания голосом. — Ты знаешь, чего я хочу, дорогая. Разреши мне.

Его руки скользнули по ее телу, приподняли ее, и прижали к груди. Он снова поцеловал Неваду.

Она безуспешно пыталась прервать опьяняющий поцелуй и была настолько ошеломлена его искушенным ртом, что смогла лишь беспомощно покачать головой, когда его горячие губы наконец отпустили ее.

Джонни развернул девушку спиной к себе. Его руки немного дрожали, когда он начал манипулировать с крошечными крючками на ее синем вечернем платье.

Когда Невада обрела способность дышать и поняла, что он делал, она решила положить конец этому безумию немедленно.

У них будет много прекрасных страстных ночей, когда они станут мужем и женой. Они могли бы подождать.

— Джонни, мы действительно должны подождать до… — мягко сказала Невада, уверенная, что он поймет.

Она попробовала отступить и поняла, что была втянута в сражение, в котором у нее нет ни одного шанса на победу.

Джонни снова прижал ее к себе так крепко, что весь воздух вышел из ее легких.

— Я ждал, детка, — его голос был все еще низким и спокойным, но руки решительно стягивали рукава, и лиф платья лег мерцающими складками на ее талию.

Невада дрожала, волновалась и боялась.

— Ах, детка, не надо, — сказал Джонни, мягко прижимая, ее спину к своей груди, обхватывая ее длинными руками и мысленно аплодируя ее актерскому таланту. Если она собиралась продолжать игру, он позволит ей.

По крайней мере, еще несколько минут.

Положив подбородок на ее темноволосую голову, он сказал:

— Все в порядке. Все в порядке. Я не буду торопить тебя. Упираясь затылком в его широкую голую грудь, Невада поняла эти слова по-своему, закрыла глаза и положила свои маленькие руки поверх его.

— Спасибо, любимый, — она облегченно вздохнула. — В конце концов, у нас впереди вся жизнь, — мечтательно произнесла Невада.

— М-м-м. По крайней мере, вся ночь, — сказал Джонни, целуя ее волосы цвета воронова крыла. Он передвинул руки пониже и сильнее прижал ее дрожащее тело к своему, позволяя ей почувствовать свое физическое состояние. Голос Джонни хрипло нашептывал ей прямо в ухо:

— Посмотри, что ты со мной сделала, любимая.

— Джонни! — Невада в панике дико и отчаянно извивалась, пытаясь освободиться. Ее усилия только больше возбуждали Джонни.

— Ну же, детка, — пробормотал он и нагнулся, чтобы поцеловать изгиб шеи, в то время как одна рука захватила ее грудь, а другая двигалась вниз по плоскому животу, добираясь до закрытого атласом треугольника между ее бедер.

— Джон-н-ни! — Невада задыхалась, потрясенная тем, что делали его руки, и испуганная жаром, охватывающим все ее тело.

Улучив момент, Невада резко отбросила его дерзкие руки и сделала отчаянную попытку добежать до двери. Она была уже около открытой двери, когда Джонни настиг ее. Схватив, Джонни стиснул длинными пальцами ее плечо, втянул внутрь, хлопнул дверью, развернул Неваду лицом к кровати и подтолкнул ее.

— Ты не думаешь, что это зашло слишком далеко? — спросил он с некоторой долей раздражения в голосе.

Он опирался на дверной косяк, удерживая Неваду в спальне. Джонни нависал над ней — высокий и угрожающий, его обнаженная широкая грудь, всего в нескольких дюймах от ее лица, часто поднималась и опускалась. Его привлекательное лицо стало жестче, и опасные огоньки вспыхнули в черных глазах. Опираясь голой спиной на резную дверь, Невада с трудом проглотила комок, стоящий в горле. Испуганно кивнув, она быстро согласилась:

— Да-да, конечно.

— Хорошо, — сказал Джонни.

Ожидая, что он отступит и даст ей пройти, Невада смотрела, открыв рот, как его сжатые губы, жестокие и наказующие, приближались к ее лицу. Она успела коротко вскрикнуть, протестуя, прежде чем его язык прошелся по теплым влажным глубинам ее рта. В бесполезной попытке сопротивляться, Невада напряглась и толкнула его в грудь. Это не помогло. Он был неподвижен.

Горячий, настойчивый рот, пленивший ее губы, снова зажег этот всепоглощающий огонь, и Неваде пришлось бороться с собой так же, как и с Джонни. Она отворачивала голову, пробуя увернуться от этих горячих бесстыдных губ, продолжала сопротивляться изо всех сил, колотя Джонни кулаками.

Тогда он выпрямился, захватил ее руки и поднял их над головой. Удерживая ее в таком положении, он уставился горящими глазами на ее налитые груди. Невада безмолвно смотрела на него, ее синие глаза умоляли позволить ей уйти.

Он не позволил.

Он наклонился и захватил дрожащий сосок, вбирая его горячим влажным ртом. Невада негодующе вздрогнула и отчаянно попыталась освободить руки. Это оказалось невозможно. Он легко удерживал хрупкие запястья высоко над головой и продолжал наслаждаться ее грудью, обводя языком вокруг твердых небольших сосков, нежно сосал их, заставляя огонь в ее теле разгораться еще сильнее.

Невада все еще боролась, разрываясь между желанием и позором. В то время как разгоряченное тело требовало все большего наслаждения от его губ, мозг твердил ей, что она должна остановить его запретные ласки и бежать немедленно. Невада снова напряглась, пытаясь освободиться от его ищущего рта, тогда наконец Джонни поднял голову.

— Я по горло сыт твоими загадками, — сказал он раздраженно. Пьяный и болезненно возбужденный, Джонни хотел получить то, за что он платил деньги. И хотел он этого немедленно.

Он вцепился длинными пальцами в синюю атласную ткань на ее талии и сильно дернул вниз, не обращая внимания на протестующие вопли Невады. Платье легло блестящими волнами у ног Невады, и она осталась только в кружевных панталончиках. Джонни наклонился и поцеловал ее. Сначала она сопротивлялась, настойчиво пытаясь увернуться, но это было бесполезно. Наконец ей показалось, что он оставил ее — она больше не чувствовала прикосновения его губ. Она растерянно наблюдала, как Джонни сунул в рот указательный палец и облизал его. Немедленно его губы вернулись к ней. Пока он снова целовал ее, рука Джонни проникла под отделанные кружевом панталоны, прошлась вниз по дрожащему животу, пробралась сквозь черные завитки между ее ногами и разыскала ту женскую сладость, по которой тосковал Джонни и которой должен был обладать.

С первым прикосновением его влажного пальца к этой сверхчувствительной плоти Невада окончательно сдалась. Невероятная истома охватила ее, желание сопротивляться растаяло в охватившем ее огне. Она не имела представления, как долго она простояла у той двери, держа руки над головой, пока Джонни целовал ее, ласкал и вел ее вперед по дороге соблазна к чувственному наслаждению.

Она не помнила, когда Джонни отпустил ее руки. Не помнила, как они бессильно опустились и как ухватились за его твердые как камень плечи. Она только знала, что больше не хотела покидать эту комнату, этого мужчину, это великолепие.

В то время как его дерзкие губы и искусный язык превратили ее крики и стоны протеста в нежные вздохи удовольствия, его волшебные пальцы доставили ей новую неистовую радость, заполнившую все ее тело. Невада чувствовала, как последние следы сомнений отошли далеко на задний план. Ее тело и сердце были открыты для этого потрясающего мужчины, в чьих руках она становилась настоящей женщиной.

Итак, пока Джонни продолжал неторопливо, со знанием дела, возбуждать Неваду, ее собственные представления о добре и зле стали казаться ей ужасно глупыми, как если бы правила жизни не относились к ним. Она любила его. Какое имеет значение, если их медовый месяц случится перед свадьбой?

Губы Джонни наконец оставили ее.

— Все в порядке, дорогая, — бормотал он хрипло, прижавшись губами к ее шее, и его глаза светились влажным блеском. — Не сопротивляйся этому.

Он полностью завлек ее в ловушку и знал это. Она не причинит ему никаких неприятностей. Он целовал ее груди, пока они не загорелись розовым светом, и проворно закончил раздевать ее. И он шептал ей глубоким низким голосом о всех тех запретных вещах, которые ожидали ее.

— Держать твое обнаженное тело… целовать всю, дорогая… заниматься любовью, пока хватит сил…

Неваде нравилась каждая возбуждающая ласка его умелых рук, она трепетала от каждого дерзкого прикосновения, наслаждалась каждым прекрасным моментом своего сексуального пробуждения.

Испытывая совершенно незнакомое ей чувственное удовольствие, она стояла у двери и волновалась, и вздыхала, и пыталась запомнить все детали роскошной спальни плавучего казино, где ее сердце и ее девственность предназначались единственному мужчине, которому она могла когда-либо отдаться.

Бежевые шелковые стены красиво поблескивали в приглушенном свете одинокого позолоченного настенного бра, висящего прямо над широкой кроватью. Пара голубых бархатных кресел стояли друг против друга у круглого стола из сияющего золотыми прожилками бежевого мрамора. Высоко над столом были два открытых на ночь небольших иллюминатора. Раздвижные двери напротив кровати вели в просторную ванную комнату, где в центре, на возвышении, стояла мраморная ванна на золоченых ножках. С трех сторон к ванне вели покрытые ковром ступени, и на всех стенах висели высокие зеркала в золоченых рамах.

Джонни Роулетт чувствовал, как его сердце болезненно ударялось о ребра, когда он смотрел на крошечную темноволосую красотку, на которой ничего не было, кроме прозрачных черных чулок, синих атласных подвязок и таких же туфелек. Из всех обнаженных женщин, виденных им, та, что стояла перед ним сейчас, была самой красивой.

Отступив на шаг назад, Джонни покачал головой, не веря своим глазам:

— Господи, любимая, ты так хороша!

Невада шагнула к нему. Он жестом остановил ее.

— Постой так минутку. Позволь мне посмотреть на тебя.

Невада стояла перед ним застенчиво, как прекрасная нимфа из его затаенных сексуальных грез. Ее темные волосы каскадом спадали с плеч, длинный блестящий локон трогательно обвился вокруг одной груди. Ее сияющая алебастровая кожа напоминала дорогой жемчуг. Ее груди, высокие и полные, излучали бледно-розовый свет. Ее хрупкие ребра угадывались под бледной кожей над уже знакомой Джонни невероятно тонкой талией. Плоский живот казался вогнутым, но бедра женственно расширялись. Ее ноги не были очень длинными, но имели совершенную форму, ее округлые колени соблазнительно просвечивали сквозь черные чулки. Совершенный треугольник густых волос между ее матовыми бедрами был так же черен, как и полупрозрачные чулки, облегающие ее ноги.

Джонни, смотрящего на нее горящими благодарными глазами, снова поразило это удивительное сочетание детской невинности и яркой чувственности. Она была мечтой каждого мужчины — нежной и озорно-сексуальной.

Тяжело дыша, Джонни улыбнулся, подошел к ней, погрузил руки в ее распущенные волосы и склонил к ней лицо. Легко касаясь ее губами, он сказал:

— Позволь мне любить тебя.

Все, что было после, слилось для Невады в одно яркое наслаждение. Были горячие, огненные поцелуи, и Джонни, стоя перед ней на коленях, снял ее туфельки, потом спустил черные чулки с ног, и быстро, легко целовал крохотные пальцы на ногах, а она держалась за его широкие обнаженные плечи, чтобы не упасть.

Потом она лежала на спине в самой середине мягкой, прохладной кровати, а Джонни наклонялся над ней, бормотал комплименты, покрывал поцелуями ее глаза, уши, щеки, шею.

Когда он поднялся с кровати и начал расстегивать тугие черные брюки, Невада повернула голову и без всякого смущения наблюдала за ним. Ее глаза скользили по широкой мощной груди и сильным рукам, по длинным мускулистым ногам.

Но, когда он сорвал белое льняное белье и отбросил его на ковер, позволив своей мужественной плоти вырваться на свободу, Невада испытала приступ страха. Она никогда не видела обнаженного мужчину, и, хотя это зрелище внушало ей страх, она не могла отвести глаз от этого пугающе огромного копья налитой кровью плоти, окруженного густыми черными волосами.

Ее горло стало неприятно сухим. Слова, сказанные Джонни раньше, вспомнились ей и обрели новое значение. То, что я имею в виду, может быть невозможно для нас.

Глядя на этого пугающе большого, обнаженного мужчину, Невада точно поняла, что он хотел сказать, и ее опасения возросли.

Но Джонни снова вернулся в кровать, целуя ее, ласково гладя ее лицо руками, дотрагиваясь до нее языком, и ее тревоги испарились. Невада погрузилась в мягкую атласную постель и вздыхала от удовольствия, когда Джонни уверенно и неторопливо проложил поцелуями путь до ее груди. И когда она почувствовала, что его теплые влажные губы обхватили пульсирующий сосок, она прошептала его имя и погрузила руки в его волосы. Она прижимала Джонни к себе, а он нежно сосал ее грудь, его усы щекотали кожу, увеличивая наслаждение.

В течение долгих прекрасных минут Джонни только целовал ее губы и грудь. Когда наконец Невада начала корчиться от сжигающего ее тело жара, Джонни положил руку на ее плоский, вибрирующий живот. Его лицо дрогнуло, когда он понял, что эта красивая обнаженная женщина была настолько миниатюрной, что его большая ладонь полностью закрыла ее живот.

Невада тоже заметила это. Ее затуманенные страстью глаза опустились к руке, отдыхающей на ее животе. По сравнению с белизной ее кожи, рука выглядела еще темнее. Это была твердая, сильная рука. Пальцы игрока были длинными и тонкими, ногти коротко подрезаны и тщательно вычищены. Рука казалась достаточно сильной, чтобы убить человека. Но эта рука была ласковой и нежной.

Невада наблюдала, как длинные смуглые пальцы не спеша двигаются по ее животу. Она почти перестала дышать, когда пальцы нежно раздвинули бедра, и Джонни, повернув руку, позволил согнутым пальцам скользить по внутренней чувствительной поверхности ее бедер.

Невада ощутила, какой нежной может быть рука мужчины, когда пальцы осторожно, медленно пробирались через кудри, скрывающие самую интимную часть ее тела, и Джонни снова ласкал ее потаенное местечко своим искусным пальцем. Спина Невады изогнулась, ее голова уперлась в атласную подушку, и воздух покинул ее легкие, как только кончик среднего пальца Джонни нежно и умело коснулся ее.

— Джонни! — воскликнула Невада, подняв глаза к его красивому лицу. Она встретила его взгляд и увидела горячий свет в глубине его черных глаз.

— Я знаю, подружка, — прошептал он. — Тебе приятно, правда?

Отчаянно кивнув, Невада вскоре узнала и другие вещи, которые также доставляли радость: жесткие волосы его паха, горячую твердость его плоти, пульсирующую рядом с ее голым бедром. Его желание было очевидно.

Страсть, скоро узнает она, часто бывает жадным, эгоистичным чувством, а сейчас здоровую, разгоряченную девушку больше всего на свете радовали умелые пальцы Джонни, скользящие по ее лону, распространяющие жар и наслаждение своими нежными прикосновениями.

Джонни легко касался поцелуями открытых губ Невады и ласкал ее до тех пор, пока она не стала шелковисто влажной и полностью покорной. Охваченная новым чувством, пылая жаром желания, Невада только вздохнула и согласно кивнула, когда Джонни прошептал:

— Любимая, тебе будет легче, если ты будешь сверху. Джонни поспешно перевернулся на спину, взял Неваду за талию и посадил ее верхом на себя. Одной сильной рукой, остающейся на ее талии, он заставил ее встать на колени и медленно, осторожно стал опускать ее прямо на свою напряженную плоть.

Невада была так влюблена и так возбуждена, что даже не вскрикнула. Дрожа всем своим маленьким телом от удивления и боли, она обхватила грудь Джонни, оперлась на него и осела прямо на его твердое естество, не произнеся ни звука.

Но Джонни Роулетт вскрикнул.

Его черные глаза широко открылись в ужасе от того, что он натворил.

— Боже мой! — громко простонал Джонни.