В один из дней сурового января 1878 года необычно бледный мистер Кич с виноватым видом подошел к письменному столу Сюзетты и кашлянул. Девушка подняла голову и сразу же поняла, что ему стало хуже. Он все утро неважно себя чувствовал, а теперь, похоже, у него поднялась температура.

— Боже мой, мистер Кич, вы должны немедленно пойти домой… а еще лучше — в кабинет доктора Вудса! — Она встала и прижала ладонь к его лбу.

— Нет, мисс Фоксуорт, я не так болен, чтобы идти к врачу, но думаю, вы не будете возражать, если я уйду пораньше. — Зубы худого редактора стучали.

— Возражать? — Сюзетта подтолкнула его к вешалке. — Я настаиваю, чтобы вы шли домой! Вы схватите воспаление легких — если уже не схватили.

Она сняла тяжелое пальто Кича и подала ему.

— Прошу вас, сразу же ложитесь в постель. Пусть миссис Кич даст вам горячего лимонаду пополам с виски. Это поддержит ваши силы.

— Я так и сделаю. Он нахлобучил шляпу и вышел на холодный ветер.

Сюзетта подождала, пока Бен Кич не скрылся за углом, а затем вернулась в редакцию. Несколько часов спустя комната, освещенная лишь лампой на ее письменном столе, погрузилась в полумрак. Девушка повернулась, чтобы бросить взгляд на часы, и поморщилась. Был уже восьмой час вечера.

С тоской подумав о предстоящей поездке на ранчо и ожидающем ее холодном и пустом доме, Сюзетта начала медленно собираться. Оглядевшись в поисках шляпки, она топнула ногой, вспомнив, что не взяла ее. Выйти вечером на улицу с непокрытой головой! Ветер, казалось, завывал еще громче.

— Ну ладно, — пробормотала она, — по крайней мере там нет дождя или снега.

Когда Сюзетта вышла наружу, несколько подвыпивших мужчин слонялись у вращающихся дверей заведения.

Вздрогнув, Сюзетта застыла у порога редакции. Чтобы попасть в конюшню, ей придется пройти мимо салуна. Ста-новилось все холоднее, и девушка, вскинув голову, двинулась вдоль улицы. Не успела она дойти до дверей салуна, как солдаты, стоявшие там, заметили ее.

— Привет, мисс, — одновременно сказали они.

Сюзетта поспешно прошла мимо. Она дошла до переулка, быстро сбежала по ступеням и завернула за угол, а затем, воспользовавшись представившейся возможностью, оглянулась. У нее перехватило дыхание. Двое мужчин оказались прямо позади нее. Но в этом конце улицы больше не было салунов или открытых магазинов. Двум пьяным солдатам незачем было идти сюда.

Неожиданно грязная рука зажала ей рот. Ухмыляющийся высокий молодой капрал развернул девушку лицом к себе. Его товарищ, ростом пониже и очень неприятной наружности, вытирал рот рукавом мундира, как бы намереваясь поцеловать ее.

Глаза Сюзетты широко раскрылись от страха и отвращения. Мужчины приподняли ее и поволокли в конец переулка, во двор. Здесь были слышны лишь вой ветра и редкое ржание лошадей. Никто не услышит ее, если даже она закричит.

Голова Сюзетты дернулась, когда ее прижали к каменной стене здания.

— Не делайте глупостей, мисс, — сказал высокий. — Мы не сделаем вам больно.

С этими словами он наклонил голову и накрыл ей рот губами. Он целовал Сюзетту, и хотя она криками выражала протест, все звуки заглушал его грубый и жадный рот. Прервав поцелуй, он сжал рукой горло девушки и холодно сказал:

— Посмей только еще раз пикнуть, и я задушу тебя. Понятно?

Не в силах вымолвить ни слова, Сюзетта кивнула.

— Хорошо, — ухмыльнулся он. — А теперь минутку постой спокойно, пока мы снимем с тебя пальто.

Только теперь Сюзетта заметила, что пухлые руки невысокого солдата яростно тянут ее тяжелое пальто. За несколько секунд он раздел ее, а затем протянул руки к пуговицам ее шерстяного платья, намереваясь расстегнуть его. Она начала отбиваться, но высокий быстро справился с ней. Его рассмешили жалкие попытки Сюзетты вырваться. Дыхание мужчины было горячим, от него пахло виски. Капрал завел руки девушки за спину и удерживал их одной рукой. Затем его губы вновь прижались к ее губам.

Тем временем некрасивый солдат рывком спустил хлопковую сорочку, и Сюзетта почувствовала, как его руки грубо сжали ее грудь. Высокий капрал продолжал покрывать ее лицо мокрыми поцелуями. Сюзетта застонала, желая, чтобы земля разверзлась под ее ногами, и тут высокий возбужденно произнес:

— Шевелись, черт побери! Я первый.

Его голова склонилась к груди девушки, и Сюзетта сжалась от страха. Но прежде чем его губы успели коснуться холодной молочно-белой кожи, какая-то сила приподняла капрала над землей и отшвырнула так, что он ударился о стену здания и рухнул на землю. За ним последовал некрасивый низкорослый рядовой, повалившийся прямо на своего товарища. Все произошло так быстро, что Сюзетта только ошеломленно заморгала.

— Ты в порядке, милая? — раздался знакомый голос, и Остин Бранд накинул на нее пальто.

Не успели два оглушенных солдата встать на ноги и обратиться в бегство, как Остин Бранд поднял их, держа за лацканы. Перед его неимоверной силой они были беспомощны, как пойманные в ловушку бабочки.

— Послушайте меня, подонки! Если вы еще раз посмеете хотя бы посмотреть на эту женщину, я убью вас. И смерть ваша не будет легкой. Я отрежу то, чем вы, очевидно, так гордитесь, и заставлю вас подавиться этим.

Сюзетта наконец пришла в себя и схватила его за локоть.

— Остин, пожалуйста, не убивайте их, они этого не заслуживают. Прошу вас!

Не взглянув на девушку, он продолжал:

— Сегодня вам повезло, но в другой раз на это не рассчитывайте.

С этими словами Остин быстро стукнул их головами и отпустил. Оба солдата рухнули на землю. Затем он повернулся и, бережно взяв Сюзетту под руку, посадил ее в свой экипаж, а сам устроился рядом.

— Не беспокойся и ни о чем не волнуйся. Просто садись сюда, поближе ко мне, и я в мгновение ока доставлю тебя домой.

Она уступила и благодарно кивнула, когда Остин плотно закутал ее в дорожный плед. Всю дорогу они молчали, а когда приехали на ранчо Фоксуортов, Остин пресек все попытки Сюзетты самой войти в дом.

— Не глупи. — Он поднял ее на руки.

Войдя в дом, он положил Сюзетту на диван, приказал ей не двигаться, а сам зажег лампу и развел огонь в камине. Когда пламя разгорелось, Остин оставил девушку одну и отправился на кухню поставить чайник. Пока нагревалась вода, он подошел к двери и спросил:

— У тебя есть в доме спиртное, милая?

— На верхней полке буфета осталось немного бренди. Совсем немного, но, наверное, хватит, чтобы промочить горло.

Остин исчез, а через минуту вернулся с бутылкой и одним стаканом.

— Это тебе. — Он протянул ей стакан. — Выпей.

Сюзетта послушно проглотила бренди, а когда он налил вторую порцию, выпила и ее.

— Это согреет тебя. — Остин улыбнулся, протянул девушке руку, и она встала. — Я нагрел воды, Сюзетта. Я налью воду в таз и принесу сюда, к огню. Здесь ты вымоешься, а я пока сварю кофе.

— Остин, — Сюзетта плотнее завернулась в пальто, — мое платье порвано.

— Я провожу тебя, и ты возьмешь другое. — Он отвел ее в спальню, где она взяла первое попавшееся теплое платье.

Сюзетта сняла с себя разорванную одежду и белье, опустилась на колени перед камином и принялась смывать поцелуи пьяных солдат с лица, шеи и груди. Остин в это время возился на кухне. Это были чудесные звуки — безопасные и желанные.

Пока она пила кофе, Остин поддерживал непринужденный разговор. Через час он поднялся.

— Уже поздно, Сюзетта. Пора прощаться. Тебе нужно немного отдохнуть, милая.

— Я так и сделаю, Остин. Спасибо. Я…

— Что, милая?

— Ничего. Совсем ничего. Спокойной ночи.