#_1.jpg

На обратном пути к дому я еду за машиной отца. Завтрак не должен был стать событием всего дня, но я уже привык, что моя семья никогда не упускает возможность лицезреть очередное шоу, прихватив с собой ведерко с попкорном.

Когда я захожу внутрь дома, сразу замечаю, что в доме все убрано и чисто, как будто этого завтрака и вовсе не было. Шарлотта с Ланой ушли, Алексы нигде не видно, зато есть ЭйДжей — он сидит за чистым обеденным столом, сложив руки вместе.

Я хочу ударить его в челюсть. И сделаю это, если не получу сейчас же четкое объяснение его поступка.

— Я сожалею, — начинает он снова.

— Чувак, мне нахрен не нужны твои извинения. Как насчет того, чтобы рассказать мне, чем, черт возьми, ты думал.

Он смотрит на меня, и я вижу печаль в его потускневшем взгляде.

— Это не то, что ты думаешь.

— Тогда что это? Если ты думаешь, что я буду сидеть здесь и задавать тебе один и тот же вопрос десять раз, то ты очень ошибаешься. Я снова уйду. И быстро избавлюсь от твоего присутствия в моей жизни… не колеблясь ни секунды.

— Иисус, — говорит он, вероятно, шокированный несвойственным мне ответом. Наконец-то, додумавшись озвучить то, чего я жду, он говорит: — Год назад, прямо перед тем, как мы с Алексой поженились, я засомневался… — он откидывается на спинку стула и закидывает руки за голову. — Мы все знаем, что она заноза в заднице, и я не был уверен, что действительно хотел провести остаток своей жизни с ней.

— Так ты изменял ей? — спрашиваю я, пытаясь изо всех сил казаться равнодушным.

— Позволь мне закончить, — огрызается он. — В общем, не то чтобы я собираюсь перекладывать всю вину на тебя или что-то в этом роде, но иногда мне нужен друг или брат, тот, с кем я могу поговорить. И давай посмотрим правде в глаза — тебе было наплевать на меня в последние несколько лет — по вполне понятным причинам, но все же...

Я полагаю, что заслужил это. Это правда, но, тем не менее, я говорю:

— Не перекладывай вину за свой поступок на меня. Ты взрослый человек, ЭйДжей, и веди себя соответственно. Ты не можешь винить кого-либо за свои собственные ошибки, которые ты сделал и продолжаешь делать.

— Я ни в чем тебя не виню. Я пытаюсь донести до тебя, что переживал трудные времена… — он снова крутанулся на своем сиденье, поставив локти на стол. — Мне нужно было с кем-нибудь поговорить, так что я зарегистрировался на сайте TheLword.com, — он поднимает руки вверх, я так понимаю, чтобы помешать мне вставить свое слово. — Я знаю, что не должен был залезать на этот сайт, чтобы найти кого-нибудь, с кем бы я мог пообщаться... — это совсем не то, что я предполагал, гадая, где он ее встретил. Какого черта? — Во всяком случае, что-то непонятное произошло с моим аккаунтом, его то ли взломали, то ли хрен знает что, не знаю, я не очень хорошо разбираюсь в компьютерах, ты знаешь это. Так что мне пришлось связаться с менеджером сайта, чтобы выяснить, как решить эту проблему. С моего аккаунта были разосланы электронные письма всем, кто был в моей адресной книге, в том числе и Алексе. Это был полный пиздец.

— И вот тогда это все случилось, — вмешиваюсь я. — Шарлотта связалась с тобой, и ты понял, что она именно та жилетка, в которую ты мог бы поплакаться... — мои щеки горят, на самом деле вся моя кожа, словно в огне. Мне нужен был кто-то, с кем бы я мог поговорить все эти годы, но я не полез на чертов сайт знакомств, и уж тем более будучи помолвленным. Но это ЭйДжей — он никогда прежде не задумывался о столь важных вещах.

— Ну, вроде того. Мы просто разговорились, пока она разбиралась с моей страницей, пытаясь решить проблему. Она была в процессе развода, и ей тоже нужен был рядом тот, кто мог бы ее поддержать. Честно говоря, мы встречались-то всего несколько раз, потому что я понял, что хочу быть с Алексой, и мы прекратили всякое общение, к тому же Шарлотта не хотела быть причиной моей размолвки с Алексой.

Я не знаю — правда это или нет, но логика в этом есть.

— Ты трахнул ее или нет?

— Хантер! — кричит мама из кухни. — Не смей так разговаривать, когда твоя дочь в доме! — мама, видимо, снова подслушивает, стоя за углом с большой миской попкорна.

— Да или нет? — повторяю я свой вопрос.

— Нет, — ворчит он. — Мы поцеловались и, возможно, немного больше, но мы не спали вместе! — мне совсем не нравится это «немного больше», но говорю себе, что все могло быть гораздо хуже. Я повторяю себе, что это произошло до того, как я встретил Шарлотту. Что меня бесит, так это то, что ни ЭйДжей, ни Шарлотта — никто из них даже виду не подал, что знакомы друг с другом. Кто бы мог подумать? В моей жизни уже пять лет не возникало никакого интереса к женскому полу, и когда я, наконец, нашел ту, с кем мне нравится проводить время, ЭйДжей умудрился обогнать меня по всем фронтам.

— Ты не признался в этом Алексе? — спрашиваю я.

— Она знала, что я целовался с кем-то. Знала, что ее зовут Шарлотта. Думаю, что она сразу догадалась, когда я сказал, что ты такой счастливчик, такой большой куш сорвал, уж поверь мне... Я должен был опустить это «поверь мне».

— Ты никогда не должен был целовать другую женщину, а тем более «немного больше», — издеваюсь я над ним. И тут до меня доходит. — Минуточку, так эта работа с паркетом в Олсанс не была совпадением, не так ли? Ты что, охренел? Ты пытался скрыть это от Алексы, а затем взял работу у родителей Шарлотты?

— Чувак, ты сам сказал мне, что мы не можем отказываться от любой работы, так как нам нужно раскрутиться, именно поэтому я и взял эту работу!

Иисус. Я падаю на стул напротив ЭйДжея, положив локти на стол так же, как и он. Опустив лоб на сжатые кулаки, делаю медленный глубокий выдох.

— Я сожалею, — говорит ЭйДжей. — Ты знаешь, я бы никогда не сделал это с девушкой, с которой бы встречался ты, но ты даже не знал ее тогда.

— Я знаю, — говорю я. Слова выходят глухими из-за кулака, но он меня услышал. Он выдыхает с облегчением.

Через несколько минут молчания я смотрю на ЭйДжея, заметив сожаление и дискомфорт, отражающиеся на его лице.

— Она хорошо целуется?

ЭйДжей понижает голос до шепота:

— Ты еще не поцеловал ее? Я имею в виду… я думал, что вы, ребята, трахаетесь здесь, как кролики каждую ночь… — его слова зарождают пульсирующую боль в животе. Я никого не целовал, и уж тем более ни с кем не спал, кроме Элли. Возможно, я думал об этом прежде, но еще не был в состоянии сделать этот шаг.

— Нет, мы просто друзья, — напоминаю я ему.

— Если бы она была просто твоим другом, ты бы не выскочил из дома как ошпаренный два часа назад! — он прав. — Где, черт возьми, ты был все это время?

— В саду.

— О… — говорит он понимающе. — Послушай, если хочешь узнать мое мнение, тащи свою задницу через улицу и поцелуй эту девушку так, как она и не мечтала! Так, как, я уверен, и ты тоже не мечтал.

— Я собираюсь пойти поговорить с ней, но уж точно не обмениваться слюнявыми историями, — отвечаю я.

— Ну, ты должен, — язвительно замечает он.

Вздыхая, я встаю со своего места.

— Мне так нравится, как вы решаете свои проблемы, ребята, — говорит мама, выходя из-за угла и прижимая руки к груди. — Это было просто идеально. И я так горжусь тем, что вырастила двух достойных мужчин! — я хочу закатить глаза и сказать ей, чтобы она заканчивала с этим, но эта женщина и так уже находится на грани слез. — Давай, двигайся, Хантер, поговори с Шарлоттой. Я присмотрю за Олив, — делая несколько шагов по направлению к гостиной, вижу спящую Олив, лежащую под рукой отца. Папа тоже спит.

— Думаю, что папа и Олив сами присмотрят друг за другом, — тихонько посмеиваюсь я.

— Ну, тогда я просто продолжу уборку, — говорит она. — И, ЭйДжей, пожалуйста, найди Алексу. Вам есть что обсудить.

Одному тридцать, другому двадцать восемь, но мы до сих пор находимся под властью этой женщины. Мы никогда не могли сказать ей «нет».

Я хватаю пальто с дивана в гостиной и накидываю на плечи, направляясь к двери. Пересекаю улицу и колеблюсь секунду, прежде чем постучать. Что я скажу ей?

Прежде, чем я успеваю придумать, какие слова мне стоит сказать, Лана открывает дверь.

— Привет, мистер Коул, — говорит она. Уголки ее губ угрюмо опущены, и я надеюсь, что не являюсь причиной этого выражения на ее лице. Не думаю, что моя реакция была совершенно неоправданной, но, возможно, я мог бы не делать из мухи слона. Нет, я не сделал ничего плохого. Каждый человек должен быть честен со мной, но они не были. Ни Шарлотта, ни ЭйДжей.

— Твоя мама дома? — спрашиваю я ее.

— Да, но она очень расстроена, — говорит Лана, опуская глаза.

— Могу ли я войти и поговорить с ней? — продолжаю я.

— Что ж…

— Лана, кто-то пришел? — я слышу крик Шарлотты из другой комнаты.

— Да, это мистер Коул, — отвечает Лана.

Грохот на кухне говорит мне о том, что Шарлотта только что уронила что-то в раковину, вероятно, от неожиданности, узнав, что я здесь. Она выходит из-за угла, вытирая руки об бедра.

— Хантер, — говорит она, бросаясь к двери. — Я могу все объяснить.

— ЭйДжей уже сделал это, — говорю я, сделав пару шагов внутрь.

— Я должна была рассказать тебе, — продолжает она.

— Да, должна была, — подтверждаю я. Мне хочется выбросить все это из головы, но я не могу просто забыть о том, что они оба скрывали от меня правду. — Почему? — спрашиваю я.

Сажусь на ее диван, утопая в плюшевых подушках. Это один из тех диванов с очень широкими сидениями, в которое ты либо полностью проваливаешься и расслабляешься, либо неловко сидишь на краешке, надеясь, что не завалишься назад, потеряв равновесие. Я потерял равновесие, и теперь, стараясь сохранить лицо, как бы небрежно развалился в нем. Хорошо, что у меня длинные ноги.

Она садится на журнальный столик всего в паре метров от моих колен.

— Я…— это все, что она говорит, а затем делает глубокий вдох. — У меня нет веских оправданий. Я поняла, что ЭйДжей твой брат в тот первый день, когда мы встретились, и не смогла найти удачного момента, чтобы рассказать тебе эту историю. Тогда, когда наша дружба только зарождалась, становилось все труднее и труднее признаться в этом, потому что я думала, что уже упустила эту возможность. Мне было все тяжелее и тяжелее с того самого дня...

— Какой еще день? — я прервал ее на середине мысли.

Она отводит свой взгляд, как обычно делает, когда стыдится сказать мне что-то. Только я не уверен, что ей будет стыдно за это время.

— С того дня, когда я поняла, что влюбляюсь в тебя, — тихо говорит она, так тихо, что я не уверен, что правильно расслышал ее.

— Что ты сказала? — спрашиваю я, заставляя ее повторить.

— Хантер, — она поднимает свое лицо, фиксируя свой сапфировый взгляд на мне. — Я влюбилась в тебя, понятно? Я знаю, что ты хочешь просто быть друзьями, и уважаю твой выбор, но я не могу контролировать свои чувства. Я просто…

Все в моей груди болит, как будто мои внутренности сделаны из углекислоты, и кто-то просто растряс меня до чертиков. Есть только один способ ослабить давление. Я наклоняюсь вперед, потянувшись из комфортного плюша, и, обхватив ее, притягиваю, позволив упасть на меня, где мы вместе утопаем в бездне дивана. В то время, как ладонями удерживаю ее лицо, мой мозг просто отключается. Я забываю обо всем, закрыв глаза, набрасываюсь на ее губы. Не знаю, дышу ли я, возможно, это последствия того, что мой мозг функционирует странным способом. Я могу думать только о ее губах... на вкус они, будто спелая вишня.

К черту все, я уже не буду прежним. Тело Шарлотты трепещет в моих руках, но губы отвечают в таком же быстром и голодном темпе.

Пальцами она медленно зарывается в мои волосы, посылая шокирующие ощущения по всей длине моего позвоночника. Ее тело прижимается ко мне, и я понимаю, что полностью официально потерял контроль — все в ней просто невероятно, и воспоминание о том, почему я был так зол только час назад, кануло в небытие.

Руками я продолжаю исследовать ее тело вдоль спины, пока кончиками пальцев не задеваю кожу между рубашкой и брюками. Простое прикосновение ее кожи — это все, что нужно, чтобы затруднить мое дыхание, и я уверен, она отлично знает, чем может закончиться этот поцелуй лежа на диване в горизонтальном положении.

Я почти забываю о том, что Лана дома, когда слышу ее крик из другой комнаты:

— Мама, я хочу пить! — Шарлотта подскакивает вверх, разрывая наш поцелуй, который длился, по крайней мере, целых пять минут. Лежа здесь и глядя на ее раскрасневшиеся щечки и тяжелое движение груди, мои угнетающие мысли появляются одна за другой. Я думал, что почувствую раскаяние, но ощущаю себя свободным. И в то же время, как я думаю, что это могла бы быть ужасная мысль, я осознаю, что должен чувствовать это. Я нуждался в этом так чертовски долго.

— О, мой Бог. Представь себе, если бы она вошла сюда, — говорит Шарлотта. — Мы немного увлеклись… — в ней говорит мама, и я не могу не согласиться. Я бы никогда не позволил этому случиться в моем доме с Олив, все время выглядывающей из-за угла.

— Это мне не следовало себя так вести, на автомате вышло, — говорю я ей.

— Нет, следовало бы, — поправляет она меня. — Это был самый лучший первый поцелуй за все мои двадцать девять лет жизни... — я не ожидал услышать такого после того, как почти забыл, как пользоваться своими чертовыми губами.

— И что теперь? — спрашиваю я ее. Этот вопрос не требует ответа, но мне нужно знать, что думает она.

— Теперь, ну, мы все еще Хантер и Шарлотта. Мы до сих пор те, ну, кем ты хочешь, чтобы мы были, без разницы, просто друзья, которые поцеловались и все, — говорит она задорно. Без разницы. Что она имеет в виду? Разве это вообще возможно? — Без правил. Ожиданий. Без ярлыков.

— «Без разницы» мне подходит, — говорю я ей. — Но сейчас я должен, вероятно, вернуться домой, — указываю через плечо на окно, которое выходит на мой передний двор. Зачем я это делаю, если она и так знает, где я живу? Я сошел с ума, и мне это нравится.

Она приподнимается и обхватывает ладошками мое лицо.

— Ты выглядишь немного бледным. Они догадаются, — Шарлотта мило подмигивает мне, прежде чем пощипать за щеки. — Ну вот, теперь твои щеки снова порозовели, — говорит она. Резко встав с дивана, я чувствую легкое головокружение. Поправив на мне одежду, Шарлотта соскальзывает и приглаживает пальцами мои волосы еще раз. — Теперь точно все.

— Это стоит того, — говорю я, обнимая рукой за талию и притягивая ее к себе еще раз. Она чувствуется такой маленькой в моих руках, и мне приходится немного наклониться, чтобы сократить пространство между нами, но она поднимается на носочки и прижимается к моим губам. Я обхватываю ее крепче, настолько сильно, насколько только могу, вдыхая ее запах. Ее тихий стон напротив моих губ снова подводит меня к той точке, где я могу потерять контроль над тем, что находится у меня ниже пояса.

— Я… я не могу ждать вечно «без разницы», я должен погасить этот огонь прямо здесь… — шепчу я ей в рот.

— Ну, может быть, вы вдвоем сможете прийти сегодня вечером, и пока девочки будут смотреть кино, мы сможем просто заниматься «этим», — говорит она.

Я отстраняюсь, разглядывая ее лицо, гордясь румянцем на ее щеках, а также чувственным взглядом, когда она зажимает нижнюю губу между зубами.

— Хорошо, — мое нетерпеливое согласие выскакивает без долгих раздумий. — Увидимся позже, Лана, — кричу я в другую комнату. — Спасибо, что позволила мне поговорить с твоей мамой.

— Пожалуйста, — пищит она.

— Тогда сегодня вечером. В шесть? — подтверждаю я еще раз.

— Без разницы, — говорит она с быстрым подмигиванием.