Три часа и двадцать две долгие минуты спустя

ДЖЕГЗ

Я не доверяю этому придурку. Меня не волнует, насколько он добропорядочный человек, чтобы подобрать хорошенькую блондинку на обочине дороги, я не доверяю ему. Как только добираюсь до заправки, где, как сказала Саша, она будет меня ждать, я сразу же взглядом сканирую каждое транспортное средство на парковке, но не вижу грузовика. Нехорошее предчувствие, которое скрутило мои внутренности, когда я увидел открытую дверь дома Танго, выросло вдвое. Я знал, что не должен был доверять этому хрену, но у меня не было выбора.

Паркуюсь перед закусочной и бегу внутрь, сканируя помещение справа-налево. За последним столиком с левой стороны я вижу какую-то цыпочку-блондинку, сидящую ко мне спиной. У чувака, который сидит напротив нее, глупая улыбка, искривляющая его лицо, а темный взгляд не слишком располагает к себе. Это, должно быть, они. Я бегу сквозь ряды столов и кладу руку на плечо девушки, но меня настигает разочарование, когда она поворачивается и смотрит на меня карими глазами, которые точно не принадлежат девушке, в которую я по уши влюбился.

— Извини, я обознался, — говорю ей, в то время как ее парень встает со своего места.

— Нет проблем, — говорит она сладко. Хотя парень не кажется мне таким же милым.

— Какие-то проблемы, братан?

Я приподнимаю бровь.

— Остынь, чувак. Я ошибся.

Парень успокаивается и садится на свое место.

— Джегз?

Я слышу ее голос — голос, который я хотел услышать весь чертов день.

Оборачиваюсь и вижу Сашу, которая бежит ко мне с распростертыми объятиями и слезами на глазах. Она вся в грязи, ее запястья порезаны и кровоточат. Гнев, который и так уже назревал во мне, разгорается в полную силу от такого зрелища, и я еле сдерживаюсь, чтобы прямо сейчас не отправиться на охоту за Лэндоном, а затем убивать его медленным и самым болезненным способом.

Я подхватываю ее, и она обвивает свои ноги вокруг моей талии так крепко, будто пытается выжать из меня жизнь. Саша опускает голову мне на плечо, а руками плотно обхватывает за шею. Я выношу ее из закусочной и направляюсь к своей машине, где усаживаю на капот. Ладонями обхватываю ее лицо, заставляя посмотреть на меня.

— Где тот парень, который подобрал тебя?

Ее глаза округляются, и слезы начинают собираться в уголках.

— Он не был солдатом, — говорит она мне.

— Где он, черт возьми? — рычу я.

— Думаю, я напугала его, — отвечает она, глядя в противоположную сторону от меня.

— Как?

— Когда блондинка кричит «Насильник!» посередине стоянки перед закусочной, где вокруг с десяток водителей грузовиков и байкеров, это не закончится добром для обвиняемого, — объясняет она, практически срываясь на плач.

Святые... эта девушка. Вау.

— Я поражен, куколка. Ты, очевидно, можешь сама со всем справиться.

Независимо от того, что ей пришлось пережить, она выглядит гордой, слушая мою похвалу.

— Спасибо, — говорит она. — У меня не было выбора.

— Что случилось с запястьями? — спрашиваю я, осматривая раны.

— Лэндон держал меня в наручниках всю дорогу. Один из водителей грузовика в закусочной помог мне их снять.

Даже просто от мысли о том, что кто-то помог ей выбраться из наручников, мне хочется убить подонка, но я буду стараться держать себя в руках.

— Подожди, а где Лэндон сейчас? — я пытаюсь говорить как можно мягче, но Иисусе, как только представлю себе, что он все еще на свободе…

— Я напала на него. Не знаю, где он. Хотя у него есть автомобиль.

— Ты напала на него?

Мисс Саша — ростом чуть выше полутора метров и весом в пятьдесят килограммов — напала на мужчину? Кроме того, я бы хорошо заплатил, чтобы увидеть что-то подобное, потому что просто не представляю, как это физически возможно. Я могу представить, что это может сделать Кэли, но точно не Саша.

— Ну, я стукнула его головой и ударила несколько раз по...

— Малышка, вот это да... — говорю я, улыбаясь. Хотя мне и не стоит улыбаться, но я держу в объятиях свою девушку, она в безопасности, поэтому не могу контролировать улыбку.

— Я ударила его коленом в пах, по крайней мере, три раза, — заявляет она. — Это чувствовалось просто удивительно.

— Ауч, — вздрагиваю я. — Заметка для меня: «Не связываться с этой секс-бомбой», — я пытаюсь представить красоту этой сцены, это должно было выглядеть просто потрясающе. — Значит, ты знаешь, где оставила его?

— Около тридцати километров назад по шоссе, — она указывает на дорогу. — Его автомобиль был на обочине.

Я не видел ни одной машины на обочине дороги, когда проезжал мимо. Блядь.

Вытащив свой телефон, я отправляю Танго сообщение, давая ему знать, что Саша у меня, но Лэндон все еще находится на свободе. Бог знает, где этот неудачник сейчас. Судя по всему, наверняка где-то скрывается.

— Мне жаль, — говорит Саша.

— Ты даже не представляла, что такое может произойти. Мы до сих пор не знаем, как он пробрался в дом. Этот парень знает, что делает, а это значит, что он опаснее, чем мы думали.

— За все те годы, что я провела с ним, он ни разу не произвел впечатления опасного. Как кто-то, кого ты так долго знаешь, может оказаться таким человеком? Просто не понимаю, — говорит она. — Возможно, это я настолько глупа, что не замечала его странное поведение все это время?

Я слегка сжимаю пальцами ее подбородок и заставляю посмотреть на меня.

— Ты не могла знать, — я не знаю, как это сказать, чтобы прозвучало менее обидно, так что просто ничего больше не говорю, но такие люди, как она, всю свою жизнь живут в пузыре и просто стараются не замечать негатива в других людях. Дружба с Кэли должна была повлиять на Сашу и сделать более подозрительный, но я знаю многих людей, которые думают, что с ними никогда не произойдет ничего подобного. — В этом мире много рехнувшихся людей.

— Я больше не хочу находиться рядом со всем этим, — тихо говорит она. — Не такой жизни я хочу.

— А ты хулиганка, знаешь это? — говорю я, обнимая ее за плечи, и присоединяюсь к ней на капоте автомобиля. — То, как ты отвязалась от Мэнни... это было просто чертовски разумно.

Саша резко выдыхает и убирает свои волосы за уши.

— Да.

— У меня идея, — говорю я ей.

Она смотрит на меня пытливым взглядом.

— Там, в нескольких километрах вниз по дороге, есть гостиница. Достаточно неплохая. Хочешь скрыться там сегодня вечером?

Она прикусывает нижнюю губу, и на ее лице появляется маленькая улыбка, настолько маленькая, что ее почти не заметно, но это дает мне надежду, что я двигаюсь в правильном направлении.

— У тебя жужжит телефон, — говорит она.

Я смотрю на экран и вижу три пропущенных сообщения. Одно от Танго, другое от Кэли, и третье от Бэмби. Она еще не знает, что я нашел Сашу, и у меня в тексте сообщения от нее ничего, кроме десяти знаков вопроса.

— Все очень волнуются за тебя, куколка. Даже Бэмби.

— Грета, — поправляет она меня.

— Не важно.

— Я хочу уехать из Техаса, — говорит Саша. Не уверен, что ожидал услышать это от нее, но и не могу сказать, что слишком удивлен. Особенно после того, что произошло сегодня.

— А как же Кэли и Танго? — я думал, что она никогда их не оставит.

— Не знаю. Я понимаю, что вся эта дрянь может следовать за мной, где бы я ни была, но Техас это все, что я знаю, и чувствую, что мне нужен новый старт. Я хочу стать кем-то другим.

— Не понимаю, — говорю я.

Она слегка улыбается и смотрит на меня.

— Я на пути к тому, чтобы стать чьей-то домохозяйкой. Это не то, чего я хочу.

— Туфли на каблуке, фартук и больше ничего под ним? Меня такое устраивает, — знаю, что за такие слова могу заработать от нее пощечину, но, тем не менее, шучу.

Слегка шлепнув меня по щеке, она хихикает.

— Я серьезно.

Я не осмеливаюсь сказать ей, что я тоже.

— Ладно.

— Ты много рассказывал о Бостоне. Говорил, что женщины там стервознее и настойчивее, а окружающая среда полностью отличается от Техаса. Это все правда?

— Ну, да, там все совсем по-другому. Там холодно, повсюду эта белая фигня... и к концу дня она становится черной. Иногда желтой, если у тебя есть собака.

— Снег? — спрашивает она с иронической улыбкой.

— Да, снег.

— Я никогда не видела снега, — говорит она мне.

— Как это?

— Я прожила в Южном Техасе всю свою жизнь. И не слишком много путешествовала.

— Ну, это все объясняет.

Такое впечатление, что этот разговор между нами обречен на фиаско, но мне хочется тоже иметь право голоса.

— Я хочу отсюда уехать. Очень. Мне это просто необходимо. Ради себя, — звучит так, будто она сама все еще привыкает к этой идее.

Я повел бы себя как испуганный цыпленок, если бы прямо сейчас спросил о нас. Поэтому я не спрашиваю. Мы. Мы вместе меньше двух недель. Нет такого понятия как «мы». Сейчас идеальное время для Саши, чтобы собраться и уйти. У нее нет никаких обязательств. Она полировала машины в автомастерской вместо того, чтобы работать на своего вечно разъяренного отца, и сейчас я не могу придумать ни одной стоящей причины, почему она должна остаться. Ни одной причины, кроме меня.

— Тогда тебе стоит поехать, — говорю я ей. Но я действительно не хочу, чтобы ты уезжала.

Слабая улыбка появляется у нее на губах, и я хочу знать, что происходит в ее голове. Или это просто эмоциональный ответ на шок, который ей пришлось сегодня пережить? Если так, то все понятно, и, возможно, она передумает завтра утром.

Саша резко дергает своими руками воротник моей рубашки и прижимает меня к себе, целуя так чертовски сильно, почти причиняя боль. Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на боль в сердце, которою начинаю чувствовать. Она прижимается ко мне, и я точно знаю, что это значит, но чертовски сильно хочу, чтобы этот поцелуй не был прощальным.

— За что это? — спрашиваю я, когда она отстраняется.

— Ты изменил мою жизнь всего за несколько недель. Не уверена, что смогу когда-нибудь отблагодарить тебя за это, — значит, она все же прощается.

— Хочешь мою машину? Она все равно взята на прокат. Я улажу все вопросы с финансами, а у тебя будет автомобиль. Направляйся к восточному побережью. Делай то, что нужно, куколка.

Она вдыхает полные легкие воздуха и затем выдыхает.

— Я не могу взять твою машину, — говорит она. — Но... ты бы сделал это для меня?

— Я бы сделал для тебя что угодно, — отвечаю я. Этот разговор становится слишком тяжелым. Тяжелее, чем я могу справиться. Мне не нравятся эти ощущения.

Она кладет голову мне на плечо и еще раз громко вздыхает.

— Ты ненавидишь меня?

— Не смог бы, даже если бы захотел, — говорю я. Но ты можешь неосознанно разбить мое чертово сердце. — Я бы предложил поехать с тобой, но у меня такое ощущение, что тебе необходимо немного побыть одной. Если только... это не то, чего ты хочешь?

Она закрывает глаза и думает в течение долгой минуты.

— Я хочу, чтобы ты поехал со мной, но… — да, всегда есть «но». — Боюсь, что в конечном итоге не смогу найти себя, если мы будем вместе.

— Я уважаю твое решение, — говорю я ей, чувствуя, как боль растет в моей груди. Я никогда не думал, что мне выпадет шанс быть с ней, так что это не должно быть настолько шокирующим. Она находится на другом уровне, она из другого класса. Я — грязь, а она — полированный слиток золота. Я — «Джек», а она — Лимонад. Думаю, горький лимонад не всегда хорош на вкус.

— Возьми. Возьми мою машину и поезжай, — говорю я ей.

— Но у меня ничего с собой нет. Ни водительских прав, ни телефона.

— Я захватил твою сумочку. Подумал, что она тебе понадобится. Я же знаю, насколько девушки близки со своими сумочками. Она в машине, вместе с твоим телефоном. Также я захватил сменную одежду и косметичку. Даже о зарядном устройстве не забыл. Просто подумал, что мы сегодня могли бы переночевать в гостинице, поэтому хотел, чтобы у тебя было все необходимое.

— Ты захватил все это для меня? Даже зарядное устройство?

— Да, то, которое ты одолжила мне несколько недель назад. У меня есть еще одно. Что касается всего остального, я даже не думал, просто взял и собрал все, — в тот момент я не мог ясно мыслить, поэтому сгреб все это барахло и поехал, чтобы как можно быстрее добраться до нее. Когда мчался ей на встречу, я даже не мог себе представить, что, отыскав ее, вынужден буду снова отпустить. Самое плохое из всего, что я мог себе представить, это если я сюда доберусь, а Саши здесь не окажется. Теперь самое худшее состоит в том, что она здесь и собирается уехать. Без меня.

— Я думала об этом в течение долгого времени, — говорит Саша. — Но была слишком напугана, чтобы собраться и уехать, не знала, куда двигаться дальше. Теперь, думаю, я слишком напугана, чтобы не поехать. Отправиться в Бостон кажется хорошей идеей. Прямо сейчас я чувствую, что готова.

Я передаю ей ключи от своей машины.

— Если тебе это нужно, тогда ты просто обвязана это сделать. Не думай ни о чем, — что я говорю? Черт, подумай об этом. Не оставляй меня, Саша. Боже, я чувствую, что, наконец, нашел кого-то, кто мог бы стать «единственной», а ты уезжаешь. И я снова остаюсь один. — С Кэли все будет в порядке?

— Она мне миллион раз говорила ехать, утверждая, что только так я смогу набраться жизненного опыта, — я соскальзываю с капота машины и помогаю слезть Саше. — Как ты доберешься назад, если я заберу твою машину? Это абсурд. Я не могу поехать прямо сейчас. Сначала мне нужно все спланировать.

— Что спланировать?

Если ты оставляешь меня, просто сделай это. Не тяни. Не отнимай мое сердце, чтобы потом разбить его на миллион кусочков, когда в последний момент помашешь мне на прощание. Блядь, это чертовски меня терзает.

— Как ты доберешься домой? — опять спрашивает она.

— Мне помогут люди, — говорю я, смеясь, чтобы успокоить ее. Я смеюсь, чтобы скрыть свои истинные чувства, так как ощущаю то, чего не позволял себе чувствовать раньше. Чувствую так много всего, но просто хочу делать так, как будет лучше для нее, чтобы она была счастлива. Как для меня, то это слишком много чувств. Мне больше нравилось, когда я вообще ничего не чувствовал.

— Люди, похожие на них? — говорит Саша, показывая мне за спину.

— Я не смог остановить их. Но они должны были сначала забрать Тайлер из школы, так что немного отстали.

Кэли бежит через парковку и сгребает Сашу в объятия в несвойственной ей манере.

— Я так волновалась за тебя, — говорит Кэли, затем отстраняется и смотрит Саше в лицо. — С тобой все в порядке?

— Я в порядке, — говорит Саша.

— Саша, ты моя сестра. Ты моя семья. Я не могу потерять и тебя, — я знаю, что она потеряла свою сестру, а Саша была рядом с ней все время, поэтому представляю, как ей нелегко сорваться и отправиться в путешествие по стране.

Когда Кэли немного отстраняется, я хватаю Сашу за руку и опускаю ключи ей в ладонь, крепко сжимая ее пальцы вокруг металла.

— Кэл, — мягко говорит Саша. — У меня сегодня было много времени, чтобы подумать... и я собираюсь сделать этот шаг.

— О чем ты говоришь?

Когда разговор начинает набирать серьезные обороты, хромая и опираясь на костыли, подходит Танго. Тайлер идет позади него. Пластины вынули лишь на прошлой неделе, и сейчас он чувствует значительно большую боль, чем сразу после несчастного случая, но, по крайней мере, уже может надеть штаны. Больничный халат ему уже немного опротивел за две недели.

— Я собираюсь отправиться в свой крестовый поход по стране. Я приняла решение, которое должна была принять уже давно. Можно было остаться, посидеть и подумать об этом чуть дольше, или сразу же отправиться в путь. Но, предполагаю, существует возможность, что если я не сделаю этого сейчас, то уже не сделаю никогда. Это может быть мой шанс начать все сначала и оставить все плохое позади. Особенно Лэндона. Где бы он ни был.

Если она не поедет сейчас, то, возможно, уже никогда не сможет поехать. Я могу повлиять на ее решение. Тогда однажды Саша сможет использовать это против меня, а это добром не кончится.

— Лэндон еще жив? А я уже подумал, что ты позаботилась об этом, Саша, — говорит Танго, смеясь. — Ну, могу заверить вас, что это ненадолго. На самом деле, я могу это пообещать.

— Танго, — говорит Кэли. — Прошли недели, а никто так и не смог найти этого кретина. Мы не можем давать обещаний такого рода, малыш.

— Тетя, ты уезжаешь? — тихо спрашивает Тайлер.

— Ты же знаешь, я буду приезжать и навещать тебя, малышка, — уверяет ее Саша. Правда это или нет, я не знаю. Но эгоистично надеюсь, что правда.

— Ох, — говорит Тайлер, опираясь на Танго.

— Тетушка должна сделать это, Тайлер, — говорит ей Кэли, прежде чем повернуться к Саше.

— Это довольно неожиданно, — говорит Кэли. — Но я понимаю, — она наклоняется, чтобы снова обнять Сашу, и что-то шепчет ей на ухо.

— Я знаю. Сейчас не самое удачное время, — говорит Саша. — Но кто знает, что ждет нас в будущем, правда?

— Правда, — отвечает Кэли.

— Ты уверена, что это то, чего ты хочешь? — спрашивает ее Танго. — У меня есть свои люди в Бостоне. Я дам тебе их номер телефона, и, если ты когда-нибудь попадешь в беду, они всегда придут на помощь.

— С ней все будет в порядке, — огрызаюсь я. — У нее также есть и мой номер.

— Я знаю, это немного странно, и мы стоим по центру парковки, но...

— Езжай, — говорим мы ей все вместе. Конечно, Кэли и Танго звучат немного увереннее, чем я, но это то, что Саше необходимо.

— Мы дадим вам две минуты, — говорит Танго. — Кэл, давай, пошли.

Кэли еще раз обнимает Сашу.

— Я люблю тебя, Кэли-детка, — говорит ей Саша.

— Я люблю тебя больше, сестренка.

У обеих девушек слезы на глазах. Я слышал много историй о том, сколько раз эти двое говорили «прощай» друг другу, но если ты любишь кого-то, то боль не уменьшается, когда приходит время снова прощаться.

— До свидания, тетя, — тихо говорит Тайлер. Танго ковыляет, чтобы обнять Сашу, а Тайлер целует ее в лоб.

— Позвони нам, если тебе что-нибудь понадобится. Всегда закрывай двери и обязательно установи сигнализацию там, где ты решишь осесть. Пообещай мне, хорошо?

— Обещаю, — соглашается Саша с Танго.

Танго целует ее в щеку и крепко обнимает.

— Береги себя. Позвони нам, когда доберешься, — он быстро разворачивается и направляется обратно к своему грузовику.

Я знаю, что за последние несколько лет он сильно привязался к Саше. Он говорил мне, что она для него, как член семьи. Все мы часто прощались со своими семьями. Все, кроме Саши. Возможно, когда мы прощаемся со всем, что любим, это делает нас сильнее, делает нас теми, кто мы есть.

Кэли и Танго возвращаются к грузовику, а я пристально смотрю на Сашу и вижу отражающийся в ее глазах страх. Она склоняется к водительской двери, и я хочу обхватить ее своими руками и эгоистично никогда не отпускать. Вместо этого я крепко обнимаю ее и целую. Я прижимаюсь губами к ее губам, вдыхая весь ее воздух до того момента, пока у нас обоих не перехватывает дыхание. Я притягиваю Сашу еще ближе к себе, так крепко сжимая в объятиях, что начинаю бояться навредить ей. Она оборачивает руки вокруг моей шеи, и я приподнимаю ее так, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

— Прошло всего несколько недель, да?

— Но кажется, что намного больше, — говорит она.

— Значит, это нормально, если я скажу, что ты первая женщина, которую я когда-либо любил? Думаю, ты знаешь это. И я знаю. Иисус, я точно знаю, черт возьми. Я провел много времени, ненавидя большое количество людей по разным причинам, но я никогда не ставил под сомнение то, что чувствую к тебе.

— Джегз, — говорит она.

Я прижимаю палец к ее губам.

— Я не хочу, чтобы ты отвечала мне, хорошо? Я дурак, что так быстро влюбился в девчонку. Это похоже на преждевременную эякуляцию. Не всегда это можно контролировать, как ты уже догадалась, — я пытаюсь засмеяться. Это шутка. Пошлая шутка. От этого Саша чувствует себя неудобно, и, очевидно, так оно и останется.

— Это самые романтичные слова, которые мне когда-либо говорили, — шепчет она, ее слова звучат глухо, так как мой палец все еще прижат к ее губам. — Но, Джегз…

— Нет, мисс Саша. Не надо. Ради меня. Не говори больше ничего.

— Хорошо, мистер Джегз. Джейсон. Ты знаешь, я немного разочарована, что мы не останемся сегодня в том гостиничном номере, о котором ты говорил. Но думаю, Кэли и Танго не согласятся на это, а поскольку именно они должны отвезти тебя домой...

— Подожди минуту, — говорю я ей. Это не обсуждается. В любом случае, уже темнеет, кому захочется ехать четыре часа в темноте? Тем более Саша не должна начинать свой крестовый поход гребаной ночью.

Я подбегаю к грузовику Танго, чтобы посоветоваться с ними и выслушать их мнение.

— Как вы, ребята, относитесь к тому, чтобы снять на ночь номер в отеле чуть дальше по шоссе. Я бы не хотел, чтобы Саша садилась за руль, а тем более ехала по всей стране после того, какой у нее выдался день. И не хочу, чтобы она оставалась здесь одна, — судя по выражению их лиц, ночевать в гостинице на шоссе не было в их планах, но они не могут сказать мне «нет». Или Саше.

— Да, мужик, конечно, — говорит Танго. — Я уверен, что найду способ, чтобы Кэли не умерла от скуки в гостиничном номере.

Кэли толкает его в живот, а Тайлер хихикает с того, чего не понимает. Ох, уж эти двое.

— Спасибо, ребята. Езжайте за мной. Я знаю, где это место.

Я заставляю Сашу пересесть на пассажирское сиденье, и мы отправляемся с этой долбаной стоянки, где и так сегодня потеряли слишком много времени.

— Они не против? — спрашивает Саша.

— Вовсе нет, куколка, — даже если они и против, меня это мало волнует. Я понимаю, что еще одна ночь с этой девушкой, наверное, самое мазохистское, что я когда-либо делал, но каждая секунда, проведенная с ней, этого стоит.

Мы заселяемся в отель, пока Кэли, Танго и Тайлер выгружаются из машины, потому что я не хочу тратить ни одной секунды. Мы закажем обслуживание и не выйдем из номера, пока Саша не скажет мне, что готова.

— У вас есть номер люкс? — спрашиваю я у администратора.

Он что-то печатает в своем дерьмовом компьютере и проводит пальцем вниз по монитору.

— Один остался.

Я вручаю ему свою кредитку, а он передает мне ключ. Я беру за руку свою девушку и желаю больше никогда ее не отпускать. Тяну Сашу по коридору так быстро, будто за нами гонятся. Мне хочется закрыться в номере и выбросить ключ, даже если и знаю, что изнутри двери не закрываются. Но прямо сейчас я хочу, чтобы была такая возможность.

Я захлопываю за нами дверь и освобождаю каждую каплю страха и адреналина, которые сегодня мчались по моим венам. Разрывая одежду Саши, я прижимаю ее к стене, своим языком и губами запоминая каждый миллиметр ее чистой, не покрытой татуировками, кожи. Когда я останавливаюсь, чтобы посмотреть на нее, все что я вижу — это страсть. Ее глаза прикрыты, и она наслаждается моментом так же, как и я. Чувствуя, что больше не могу оставаться на ногах, я хватаю Сашу, и мы вместе падаем на кровать, где я укрываю нас одеялами и простынями, окружая кучей подушек, словно мы в пещере.

Я отдаю ей все, что у меня есть. Хочу, чтобы она меня помнила. Саша возбуждена от такой непристойной любви, но это чувствуется чертовски хорошо, чтобы называться непристойным. И это так чертовски заводит меня.

Оказавшись внутри нее, я полностью теряю контроль над собой: забываю, почему мы здесь, как сюда попали и где, черт возьми, она будет завтра. Прямо в эту секунду я не хочу думать ни о чем, кроме прикосновения ее сосков, трущихся о мою щеку, или того, как сильно она сжимает мою кожу, оставляя на ней следы от ногтей. Девушка, которая боялась сказать слово «член», превратилась в самую умелую развратницу, которую я когда-либо встречал.

— Джейсон, — мое имя срывается с ее губ.

Мне чертовски нравится, что она единственный человек, который называет меня моим настоящим именем, и делает это только тогда, когда прощается или трахает меня до беспамятства. И как мне прожить без этой женщины всю оставшуюся жизнь? Похоже, что Бог отправил ее на землю только для меня, а теперь забирает обратно.

Эмоции берут надо мной верх, поэтому немного трудно создать грандиозный финал — наш грандиозный финал — но я собираюсь с силами и ложусь набок рядом с Сашей, прижимая ее стройное тело к себе. Мне хочется попросить ее не оставлять меня. Я хочу умолять ее остаться. Хочу сказать ей, что мы должны быть вместе, а то, что она уезжает, разводит наши жизни по двум совершенно разным дорогам, которые могут больше и не пересечься. Я хочу сказать ей, что это, черт возьми, огромная ошибка.

Но именно мои слова будут ошибкой. Я знаю.

Сожаление практически всегда является ошибкой. И когда-нибудь она почувствует его. Я не могу быть причиной этого. Не буду.

Остаток ночи ни один из нас не двигается ни на сантиметр. Мне не хочется засыпать, чтобы убедиться, что Саша не исчезнет, ​​как исчезают все хорошие сны, но я ехал четыре часа, волнуясь за нее, и невероятно устал, поэтому обнимаю ее так крепко, будто пытаюсь выжать из нее жизнь, и закрываю глаза.

Я открываю глаза и вижу пробивающееся сквозь окно солнце. Мне нужна минута, чтобы понять, что произошло, и воспоминания накатывают на меня. Я чувствую, что Саша по-прежнему крепко сжата в моих объятиях, и вдруг меня осеняет: я больше никогда не буду так просыпаться рядом с ее гладкой кожей, нежно касающейся меня. Мы подходим друг другу, будто последние две части нелепо глупой головоломки, а она собирается уехать и выбросить эту последнюю часть на дно океана.

Я немного смещаюсь, чтобы вытащить свою руку, так как почти не чувствую ее из-за того положения, в котором пролежал в течение нескольких часов. От моих движений Саша начинает шевелиться и медленно открывает глаза, что меня совсем не радует. Она смотрит на меня минуту таким же взглядом, который только что был у меня, пока все воспоминания не становятся на свои места, напоминая ей о решении, которое она приняла. Возможно, прошлая ночь была настолько удивительной, что это заставило ее изменить свое решение. Возможно. Могу представить себя на ее месте — что-то подобное точно бы изменило мои жизненные планы. Мой сарказм прямо сейчас сыграл со мной злую шутку.

У Саши на глаза наворачиваются слезы, а это значит, что она окончательно приняла решение. Я вижу это.

— Ты так и не попросил меня остаться, — говорит она.

— Я люблю тебя слишком сильно, чтобы просить не уезжать.

— А что, если?..

— Нет, — говорю я.

— Но… — не знаю, что прямо сейчас происходит в моей голове и груди, но блядь, чувствуется, что все это неправильно. Слезы собираются в уголках моих глаз, и я не могу позволить ей их увидеть. Это несправедливо по отношению к ней. Это может заставить ее изменить решение… Стиснув зубы так сильно, что, клянусь, ощущаю вкус крови во рту, я чувствую, как одна слеза сбегает из уголка моего глаза, поэтому крепко зажмуриваюсь. Но Саша кладет ладонь мне на лицо, поэтому я вынужден посмотреть на нее. — Не знаю, смогу ли оставить тебя.

— Я не могу удерживать тебя от того, что тебе нужно сделать, — шепчу я. — Я хочу, чтобы ты вернулась сразу же, как разберешься в себе. Ты можешь вернуться сюда или попросить меня приехать туда, где ты будешь жить. Я не хочу мешать тебе. Используй столько времени, сколько тебе нужно, но это не значит, что я не хочу, чтобы ты вернулась как можно скорее.

— Ты все еще будешь здесь, когда я разберусь в себе?

— Когда разберешься, я буду здесь. Так что постарайся сделать это быстро. Ладно?

— Возможно, мне не стоит... по крайней мере, не сейчас. Это глупо.

— Только аварии, травмы, жизнь или смерть заставляют нас задуматься и понять, что мы должны или не должны делать. Если события вчерашнего дня, причины и последствия этого заставили тебя принять такое решение, то это что-то значит. Ты должна следовать зову своего сердца. Хочешь убежать? Беги. Будь свободной. Найди себя. Даже если это меня убьет.

— А как насчет тебя? — спрашивает она, выводя кончиком пальца круги на моей щеке.

— Саша, я нашел себя несколько лет назад.

— Я так не думаю, — говорит она. Меня удивляют ее слова, и я задаюсь вопросом, почему она говорит что-то подобное. — Твое предназначение — помогать людям. Знаю, что ты называешь машины женщинами, но они не люди. Будь честным с собой, если я честна с собой.

— Я не могу вернуться к той жизни, — говорю я ей.

— Можешь. Это исцелит тебя и избавит от кошмаров, — я никогда не говорил ей о кошмарах или тенях, которые следуют за мной вокруг, будто демоны в ночи. Я не рассказывал ей о наполовину изуродованных лицах, которые вижу, когда смотрю на небо, или о том, что большинство ветвей дерева с расстояния выглядят как оторванные конечности. Не рассказывал ей, что, когда смотрю на горизонт пустыни, которая нас окружает, вижу боевиков, направляющихся ко мне с оружием. Я держу это в себе. Скрываю. Не хочу, чтобы кому-то еще пришлось такое пережить.

— О чем ты говоришь? — спрашиваю я.

— Ты говоришь во сне. Почти каждую ночь. Прошлой ночью ты тоже говорил. Я знаю, ты не хочешь, чтобы я уезжала. И знаю, что ты не говоришь мне этого, потому что боишься, что если останусь, то со временем пожалею об этом. Никто и никогда так не заботился обо мне.

Я не знаю, что сказать. Саша слышала все мои мысли, знает все мои чувства, и ей никуда не деться от того, что я люблю ее.

А вот я не знаю точно, любит она меня или нет, но порой лучше не знать правду.