На следующее утро Королев проснулся в обычное время. Он чувствовал себя отдохнувшим. Было пасмурно, но он не стал включать свет сразу и подошел к окну. На улице никого. «От расследования остались одни воспоминания», — с грустью и одновременно с облегчением подумал Королев. Накануне вечером звонил Грегорин. Поблагодарил за работу и пожелал ему скорейшего выздоровления. И больше ничего. Ни слова об отчете, о Коле, о смерти Ларинина. Казалось, он полностью утратил интерес к делу. Что ж, это и к лучшему. Полковник непременно почувствовал бы неладное, стоило Королеву заговорить. А теперь, когда он изображал отсутствие интереса, капитан мог забыть об этом, особенно об иконе.

Королеву было непривычно расставаться с нераскрытым делом, несмотря на это он пребывал в неплохом расположении духа, когда утром принялся делать зарядку. Похоже, сложившаяся ситуация не особенно его огорчила.

Когда он закончил упражнения, на улице стал появляться первый транспорт.

Завязывая шнурки изрядно поношенных летних туфель, Королев вздохнул. Они послужат ему еще годик, удобные, но все равно придется покупать новые. А он уже несколько месяцев не видел обуви подходящего размера в обычных магазинах. Придется серьезно заняться поисками. Кстати, сменить валенки тоже не помешало бы. Надо будет спросить у коллег, как им удалось раздобыть кожаные сапоги. Наверное, существует какой-то способ. Может, не совсем официальный, но придется наступить на свою совесть, если этой зимой он хочет быть с сухими ногами.

Когда через какое-то время зашел Бабель, Королеву стало неловко за свои валенки. Валентина Николаевна настаивала, чтобы он надел шарф, который раньше носил ее покойный муж, а капитан всеми силами пытался отказаться от него.

— Исаак Эммануилович, — сказала она, не обращая никакого внимания на Королева, — присматривайте за капитаном сегодня. Я знаю, что там происходит, на этих матчах. Не позволяйте ему участвовать в стычках. Никаких драк с рабочими. И следите, чтобы он не снимал шарф.

— Я в состоянии присмотреть за собой, — возмутился Королев и посмотрел на смеющегося Бабеля.

— Не беспокойтесь, Валентина Николаевна, — ответил тот, — я с удовольствием буду присматривать за товарищем Королевым. — И, уже обращаясь к капитану, спросил: — Может, возьмете меня под руку, когда будем спускаться по лестнице, товарищ Королев?

— Черт вас подери, я сам дойду! И уберите с лица эту идиотскую ухмылку, бумагомарака несчастный!

— Видите, Валентина Николаевна, травма сделала товарища Королева просто невыносимым, но я его прощаю, — сказал Бабель, покорно вздыхая. — Жду вас внизу, Алексей Дмитриевич. Не забудьте шарф.

— Зубоскал! — буркнул Королев, когда за Бабелем закрылась дверь. Валентина Николаевна удивленно приподняла брови, и он добавил: — Простите, я был несколько груб. Просто он ведет себя нахально и самоуверенно. — И тут же пожалел о своих словах.

— Это он-то ведет себя самоуверенно? — воскликнула Валентина Николаевна и с гневным видом посмотрела на него голубыми глазами.

Королев почувствовал себя птицей, запутавшейся в силках.

— А, к черту все! — возмущенно заявил он. — Кажется, сегодня все сговорились вывести меня из себя.

Он подошел к двери и потянул за ручку. К его большому сожалению, та с легкостью поддалась.

— До свидания! — крикнул он и едва сдержался, чтобы не отреагировать на смех, который донесся с кухни, куда отправилась Валентина Николаевна.

Семенов ждал на улице, и после некоторых раздумий они решили пройтись пешком. Был солнечный день. Воздух казался свежим и приятным, особенно после дождливой и снежной погоды прошлых недель. Они шли медленно, потому что Бабель то и дело останавливался, чтобы поздороваться и переброситься парой слов с какими-то бродягами, уличными продавцами, дворниками, спекулянтами, актрисами и партийными работниками. Пока Бабель был занят разговорами, Королев воспользовался моментом и спросил Семенова о собрании.

— Собрание прошло хорошо. Я признался, что тоже вовремя не рассмотрел недостойное поведение бывшего члена партии Менделеева, и все сошлись на том, что недостаточная бдительность была коллективной ошибкой.

— Но ты же почти не знал его!

— Именно поэтому я не особенно рисковал, — ответил Семенов и улыбнулся.

Королев только сейчас заметил, что положил руку ему на плечо. Это было вполне естественно, ведь все это время он испытывал какие-то отцовские чувства по отношению к младшему лейтенанту. А зря. Семенов был хитрым малым. И как ему удалось всего лишь после нескольких недель работы в милиции оказаться в партийном комитете? Королев искоса взглянул на лейтенанта. Конечно, у него подходящий комсомольский типаж — голубые глаза и золотистые волосы. Но, кроме внешности, здесь было какое-то другое объяснение. В случае чего точно лучше не иметь такого серьезного противника, как Семенов. Одновременно Королева удивляло, насколько Семенов неопытен, — он всегда вел себя как типичный новичок.

Они наконец подошли к «Метрополю». Отель за эти несколько дней нисколько не утратил своего величия. Королев еще подумал, что иностранцев тоже впечатляет это живое воплощение социалистической мечты. Но наша, советская гостиница, открыта для всех, в отличие от западных, где наверняка какой-нибудь лакей хлыстом отгоняет простых людей, оставляя на их спинах кровавый след на память. Он повернулся к Бабелю и Семенову, чтобы насладиться их реакцией, и даже расстроился. Писателя, видимо, совсем не интересовало убранство холла. Он спокойно постукивал папиросой по эмалированной поверхности стола и выглядел менее оживленным, чем утром. Семенова, похоже, заинтересовали пловчихи в бассейне, и Королев решил, что молодой человек скорее увлечен плотскими мыслями, чем эстетикой здания. Он еще мог понять Бабеля — насколько ему известно, писатель каждые два месяца бывал в Париже, — но реакция Семенова осталась для него загадкой. Наверное, он уже был здесь раньше, со своей девушкой, которая любит «Герцеговину Флор».

Шварц сидел в ресторане, читая «Известия» с таким видом, что было очевидно: все написанное является для американца скорее развлечением, нежели источником информации. Когда подошел Королев, он встал и отложил газету в сторону.

— Товарищ капитан, рад вас видеть. Думаю, сегодня отличный день для посещения матча.

Он оделся как раз подходяще для похода на стадион. На нем был черный свитер и короткая синяя куртка с отложным воротником, а серые брюки сидели так идеально, что, казалось, их кроили прямо на нем. Как фанаты «Спартака» станут издеваться над наутюженными стрелками, можно было только догадываться. Шварц указал на шляпу на столе.

— Я даже раздобыл вот это. Как думаете, мне пойдет?

Королев посмотрел на шляпу и прикинул, где Шварц мог ее купить. Наверняка в одном из валютных магазинов.

— Отличная шляпа. Очень практичная. Она вам пригодится, на улице достаточно ветрено. — Он решил не добавлять, что на его голове эта шляпе тоже смотрелась бы неплохо.

Шварц улыбнулся, понизил голос и с серьезным видом наклонился к Королеву.

— А что там с расследованием? Как оно продвигается?

— Я больше над ним не работаю, — ответил Королев, указывая на повязку у себя на голове. — Я был несколько дней болен, поэтому дело передали другому следователю. Но у меня есть и хорошие новости. Мы опознали жертву, это не ваша знакомая. Поэтому, если она вдруг выйдет с вами на связь, дайте мне знать. У нее может быть полезная информация.

Королев не слышал уверенности в своем голосе. Если чекисты поймают американскую монахиню, разгуливающую по Москве с фальшивым паспортом, ее туристическая поездка закончится Сибирью. Но Шварц не проявил ни облегчения, ни удивления, когда услышал эту новость от Королева, просто кивнул в знак благодарности. Получается, ему уже безразлична судьба девушки из поезда?

— Если она выйдет на связь, я обязательно свяжусь с вами, — сказал Шварц тоном дипломата. — Кстати, а что насчет нашей последней беседы?

— Как я и обещал, она осталась между нами, — ответил Королев, сам удивляясь тому, как легко солгал. Тут ему пришла в голову одна мысль, и он обернулся, чтобы проверить, не слушают ли их Семенов с Бабелем. — Я бы хотел продолжить тот разговор, если вы не против. Теперь я знаю, с какой иконой мы имеем дело.

Шварц медлил с ответом. Он явно думал, что сказать. И снова никакого удивления, лишь мимолетный проблеск тревоги в глазах.

— Вы же сказали, что у вас забрали дело.

— Пока да, но в понедельник я, скорее всего, вернусь к своим обязанностям. — Кто знает, что будет в понедельник? — Я прошу вас уделить мне несколько минут.

По реакции Шварца Королев догадался, что он знал: убитая монахиня — не его знакомая Нэнси Долан. Как такое возможно? Конечно, он не может давить на американца, потому что тот играет важную роль в делах государства, но расспросить Шварца об иконе было его долгом. Королев был уверен, что генерал поймет. Скорее всего, поймет.

— Хорошо, — сказал Шварц после некоторого раздумья, — но только на тех же условиях, что и раньше.

— Разумеется.

Они повернулись к Семенову и Бабелю. Те со странной улыбкой смотрели на бассейн, в котором, устремленные к большой люстре на потолке, торчали из воды шестнадцать очаровательных ножек с накрашенными красным лаком ногтями. В какой-то момент Королеву даже показалось, что эти ножки словно свисают с крюка на скотобойне.

— После игры? — спросил Шварц.

Бабель посмотрел на них и показал на часы. Королев кивнул.

— Да. Давайте после игры, — согласился он.

— Я никогда раньше не ездил на трамвае, — сказал Шварц, когда они вышли на Театральную площадь. — Во всяком случае, в Москве.

— Боюсь, вам так и не удастся насладиться поездкой, — сказал Бабель, провожая глазами проезжавший мимо красно-белый трамвай, который, казалось, вот-вот лопнет от распиравшей его толпы пассажиров. Молодые люди висели на подножках, а на шеях у них развивались шарфы с символикой «Спартака», словно поддразнивая ожидавших на остановке людей. Кондуктор лишь беспомощно пожимала плечами.

— Вот гад! Даже не остановился! — воскликнул Семенов вслед за очередью, которая ругала водителя и размахивала кулаками вдогонку трамваю.

— Может быть, пройдемся пешком? — спросил Шварц, оценив перспективу повисеть на трамвайной подножке и явно опасаясь за свою жизнь.

Толпа начала искать альтернативный способ передвижения, но тут неожиданно подошел еще один трамвай, расписанный лозунгами, восхвалявшими победу Октябрьской революции.

— Осторожно, граждане, по очереди! — закричала кондуктор, когда все бросились к дверям.

Королев решил, что сейчас каждый сам за себя, и принялся расталкивать народ, пробираясь вперед. За ним пробивался Шварц. Вдвоем им все-таки удалось протиснуться в душный вагон. Королева прижали к окну, и он увидел снаружи ошарашенное лицо Семенова, который вцепился в хромированные поручни трамвая.

— Похоже, Ваню ожидает незабываемая поездка на свежем воздухе, — сказал Шварц. — Кстати, неплохая мысль, — добавил он, пытаясь увернуться от подмышки пьяного солдата, который для равновесия уперся рукой в потолок.

Бабелю удалось протиснуться к ним, и трамвай с грохотом тронулся с места по направлению к стадиону. Довольные пассажиры добродушно болтали. Когда трамвай чуть не переехал фургон с хлебом, толпа дружно ахнула, а потом снова принялась обсуждать достоинства и недостатки футбольных игроков. У всех было приподнятое настроение, но по опыту Королев знал, что все может мгновенно измениться. Особенно на такой игре, как эта, где в новой лиге первенство может быть отдано «Спартаку». Когда они прибыли на место, возле стадиона уже завязалось несколько драк. Болельщики «Спартака» выкрикивали: «Мясо! Мясо! Мясо!» — а в ответ им неслось громкое «Красная армия! Красная армия! Красная армия!» поклонников ЦСКА. Милиция патрулировала территорию парами, расталкивая в стороны группы враждующих фанатов. Выйти из трамвая оказалось делом не менее трудным, чем войти в него.

— Почему они кричат «мясо»? — спросил Шварц.

— «Спартака» финансирует Промкооперация — профсоюз работников пищевой промышленности. Поэтому фанаты скандируют: «Кто мы? Мясо!»

— А поклонники других команд еще называют их свиньями, — добавил Бабель.

— Только хулиганы так их называют! А за кого вы сегодня болеете, Исаак Эммануилович?

— Конечно, за ЦСКА. Это мой долг, я ведь бывший кавалерист.

— Я тоже воевал. Но до этого я играл за команду Пресни, — сказал слегка обиженный Королев.

— Даже свиньи иногда уходят из свинарника, — добавил Бабель с невинной улыбкой.

Королев хотел было ответить, но увидел группу решительно настроенных молодых людей, которые выстраивались возле входа, и каждый держался одной рукой за ремень стоящего впереди. Во главе колонны стояли парни внушительных размеров.

— Джек, нам придется немного подождать.

— Да, — сказал Бабель, — сейчас поезд будет отъезжать от станции.

Шварц посмотрел на толпу и улыбнулся.

— Они собираются штурмовать ограждения?

— Да. Это называется «паровоз». Ага, билетеры их уже заметили.

Но билетеры заметили их слишком поздно, и змейка из молодых людей двинулась вперед, расталкивая и сбивая с ног любого, кто попадался на пути. Они пробивали себе дорогу, пока двое билетеров и рассерженный милиционер не схватили последнего парня в колонне и не оторвали его от остальных. Его приятели тут же сформировали некое подобие клина и, вырвав своего товарища из рук билетера, продолжили штурм. Толпа приветствовала хулиганов радостными криками, и те победоносно подняли руки вверх. Завидев подкрепление милиционеров, хулиганы разбежались. Толпа засвистела, когда группа беспризорников начала дразнить билетеров и крутиться у них под ногами. Какой-то милиционер схватил за волосы и отшвырнул в сторону маленькую грязную девчушку. Болельщики недовольно загудели и принялись дружно наступать на милиционера — здоровяка с глупым лицом. Королев взял Шварца под руку.

— Думаю, нам лучше попытаться войти в другом секторе, — сказал он.

В это время первый камень со звоном ударился о железные ворота, и толпа с дружным криком двинулась вперед. Последним, что они успели разглядеть, было перепуганное лицо милиционера, который тут же затерялся под градом кепок и взлетающих кулаков. Королев без особого сочувствия наблюдал, как, расталкивая болельщиков, к этому месту сбегаются люди в милицейской форме.

— Люди так рьяно защищают детей… — отметил Шварц.

— Скорее, они воспользовались поводом отправить милиционера в больницу, — сказал Бабель.

«Он прав, — подумал Королев. — Вряд ли они даже обратили внимание на девочку под ногами, когда пошли в атаку на человека в форме». Он вспомнил, что во время всей этой неразберихи в толпе беспризорников мелькнула рыжая шевелюра, и подумал, уж не команда ли Кима Гольдштайна орудует на входе.

Королев с облегчением вздохнул, когда они наконец оказались на южной трибуне. Здесь было относительно спокойно. Ни генерал, ни уж точно Грегорин не простили бы, если бы по его милости Шварц оказался в центре разборок. Они сидели на бетонных скамейках, наблюдая, как футболисты разминаются с мячом и проверяют готовность вратарей к игре. На одной половине поля упражнялись игроки «Спартака», в красных футболках с белой полукруглой полосой на груди. На другой — в синих футболках и красных шортах — готовились игроки ЦСКА, они казались намного крупнее и выше спартаковцев.

— Эти ребята, похоже, зададут нашим трепки. Надеюсь, Старостин хорошо подстраховался.

Рядом ниже как раз проходил мужчина средних лет. Услышав эти слова, он поднял голову и, не отрываясь, долго и изумленно смотрел на Королева. На нем не было никакой атрибутики, по которой можно было бы определить, чей это болельщик, и Королев не знал, какой реакции ожидать. Он указал на самого крупного игрока ЦСКА.

— Да ладно, приятель. Неужели ты думаешь, что они взяли в игру такого здоровилу ради его футбольных талантов?

Человек кивнул, но по-прежнему выглядел ошарашенным. «Какой-то госслужащий или мелкий чиновник», — подумал Королев. В лице этого человека читалась какая-то скрытая сила. Он сел прямо перед ними возле мальчика лет десяти и принялся показывать пальцем на игроков, прочитывая их фамилии по программке. Его голос звучал напряженно, и мальчик вопросительно посмотрел на него, но человек сделал вид, что не заметил этого. Королев повернулся к Бабелю и пожал плечами. Как-то странно этот мужчина отреагировал на него — наверное, с повязкой на голове Королев был похож на хулигана. Бабель оценивающе посмотрел на служащего и покачал головой, потом достал из кармана фляжку, и они выпили за честную игру.

Трибуны уже заполнились до отказа. Вдруг все болельщики как по сигналу встали с мест. Королев тоже поднялся и присоединился к всеобщему свисту, требуя начинать. Матч начался с длинной подачи «Спартака».

Первый тайм был тяжелым. Как и предсказывал Королев, армейцы не сдавали позиции, но и спартаковцы твердо держали оборону. Мяч оказывался то у одних, то у других ворот, хотя «Спартак» явно доминировал. Но прямо перед окончанием первого тайма один из армейцев умело забил мяч в ворота «Спартака». Болельщики «Спартака» взревели от негодования, в то время как фанаты ЦСКА громко ликовали. Спартаковцы стремительно бросились в контратаку, но до конца первой половины матча так и не смогли отыграться. В перерыве болельщики «Спартака» бурно обсуждали нарушения со стороны армейцев и некомпетентность судьи.

Королев посмотрел на плотную толпу футбольных фанатов, но она не испугала его, и он все же решился пробраться к буфету за пирожками с мясом. Американцу надо показать все прелести похода на матч, а что же за футбол без пирожков с мясом? Но только он спустился с трибуны, как тут же пожалел о своем решении. В помещении, где располагался буфет, воняло немытыми телами, мочой и табаком. Когда подошла его очередь, начался второй тайм. Он уже пробирался к своему месту, когда неподалеку увидел уже знакомую рыжеволосую голову. Ким Гольдштайн помахал Королеву, и он пошел за мальчиком, боковым зрением заметив, что остальные беспризорники тоже пробираются сквозь толпу. Через минуту они уже стояли в спокойном месте за трибунами. Ким протянул руку.

— Десять рублей, — не допускающим возражения голосом сказал он.

— Хм, десять рублей. А что у тебя есть для меня за эти десять рублей?

— Мы нашли женщину, которую вы искали, товарищ следователь.

Королев посмотрел на беспризорников. С ними была и девочка, которую перед началом матча швырнул на землю милиционер. У нее были заплаканные глаза и тонкая струйка крови на шее. Он кивнул ей, одновременно пытаясь переварить услышанное. Ведь это его обязанность — установить, где находится Нэнси Долан. Ведет он это дело или нет?

— Где она?

— На Арбате. Вы сказали, дадите десятку. Мы отведем вас туда после игры.

— Хорошо, — согласился Королев. — Я вам дам пять рублей аванса. Мне надо проводить одного иностранца в гостиницу, а потом я подойду к вам и отдам остальное. Вы знаете кинотеатр «Прага»?

— Конечно, знаем.

И беспризорники лукаво переглянулись. По их хитрым лицам Королев догадался, что они не раз пробирались туда без билета.

— Тогда встречаемся в шесть часов, — сказал Королев, отсчитывая пять рублевых бумажек. — Придете?

— Мы в вашем распоряжении, товарищ следователь, — ответил Гольдштайн с насмешливой улыбкой.

Королев думал, как ему пробраться на свое место, когда натиск толпы впереди неожиданно ослаб, так что он чуть не упал. Он нашел объяснение этому на поле: сотни зрителей сломали милицейский кордон и грязным пятном принялись растекаться по зеленому полю. Игроки переместились ближе к центру и образовали круг вокруг рефери, защищая его. Но толпа фанатов вела себя дружелюбно — видимо, на трибунах уже просто не хватало места и болельщиков выдавили прямо на футбольное поле.

Когда Королев наконец добрался до места, Бабель стоял ногами на сиденье, чтобы лучше видеть происходящее внизу. Конная милиция пыталась вернуть болельщиков на места. Одна из милицейских лошадей была чисто белого цвета, и Королев наблюдал, как она степенно и размеренно скачет по зеленой траве, в то время как серая толпа отступала за границы поля.

— Они смогут закончить игру? — спросил Шварц, жмурясь от солнца.

— Думаю, да. Немного терпения со стороны ментов, и… Ох, извините, Алексей Дмитриевич, я хотел сказать — со стороны милиции. Она вроде настроена миролюбиво. Видите, они уже почти всех оттеснили к боковой линии.

Болельщики начали аплодировать милиции — это было настолько неожиданно, что Королев и Семенов обменялись удивленными взглядами.

— Молодцы! — сказал Шварц и тоже захлопал.

Комментатор мягким голосом попросил болельщиков помочь справиться с беспорядком, и по трибунам прокатилась волна понимания, даже игроки на поле начали пожимать друг другу руки. Королев вручил пирожки Шварцу и сделал вид, что не замечает его удивления.

— Видишь, Джек. Вот так играют в Советском Союзе — жестко, но всегда в хорошем расположении духа, — сказал Королев, подумав, что американец, наверное, раньше никогда не видел пирожков с мясом. На футбольном поле болельщики взялись за руки, создав живой барьер вдоль ограждения, и по трибунам снова прокатился шквал аплодисментов. Королева переполняла гордость, и он с удовлетворенным видом посмотрел на своих спутников. Тайм начался с атаки на «Спартака», которая завершилась голом в ворота команды Старостина. Трибуны снова взвыли. Гол армейцев вызвал волну беспорядков, и милиции пришлось силой возвращать самых активных болельщиков на места. В центре поля рефери что-то живо обсуждал с капитанами команд и тренерами. Интересно, о чем они говорят? Пока что фанаты вели себя миролюбиво, но их настроение могло резко измениться, если игру решат прекратить. У Королева все переворачивалось от мысли, что «Спартаку» придется ждать переигровки, чтобы выбиться в лидеры. После рукопожатий игра продолжилась. Спартаковцы снова атаковали. Их подбадривали громкие крики и улюлюканье болельщиков. Шум на трибунах нарастал, и когда игрок «Спартака» забил мяч в ворота противника, казалось, гол провела сама толпа. Болельщики «Спартака» обнимались, топали ногами и скандировали: «Мясо! Мясо! Мясо!» Сын госслужащего подбросил в воздух кепку, и отец долго искал ее на земле. Королев видел, куда упала кепка, и поднял ее. Он похлопал служащего по плечу, и тот повернулся как ошпаренный. И покраснел, увидев Королева.

— Спасибо, приятель, — сказал он, отводя глаза в сторону.

Королев, обрадованный голом, потрепал мальчика по волосам.

— Пожалуйста. Надо забить еще один, да? А кепку лучше спрячьте пока в карман, молодой человек. Без головного убора зима кажется длиннее.

— Да, — с облегчением ответил служащий. — Надо забить еще один.

Перед самым окончанием матча долгожданный гол был забит — к великой радости болельщиков «Спартака» и полному разочарованию армейских фанатов. Рефери дал дополнительное время, но натиск толпы с красно-белыми флагами у ограждения усиливался, милиция все больше нервничала, и, когда наконец судья подал сигнал, толпа снова ринулась на поле. На этот раз фанаты вели себя агрессивнее, хватали игроков «Спартака» и носили их по полю.

Когда матч закончился и все уходили со стадиона, Королев размышлял над тем, что делать с информацией, полученной от Кима Гольдштайна. Правильнее всего было рассказать все Пауничеву и пусть он этим занимается, но тогда он нарушит приказ генерала, поскольку придется сообщить Пауничеву о Нэнси Долан и ее причастности к делу. Можно было бы подключить Семенова, но придется впутывать его во все это. Бабеля тоже нельзя вовлекать. А о том, чтобы позвонить Грегорину, не могло быть и речи: от Коли Графа капитан знал, что полковник по уши замешан в этом деле и, похоже, не совсем чист перед государством. Королев решил пойти на встречу один и на месте разобраться, стоит ли кого-то еще подключать. Да и вообще для начала нужно понять, что за особа эта Нэнси Долан. В конце концов, на Арбате он будет в безопасности, там он сможет контролировать ситуацию. Потом капитан перебрал в голове события последних дней и решил, что стоит позвонить Ясимову. Он живет недалеко.

— Ну что, — сказал Шварц, прерывая мысли Королева, — не хотите вернуться в «Метрополь» и выпить за победу? Кстати, хочу поблагодарить вас за возможность окунуться в советскую реальность в столь приятной компании.

— После таких слов трудно отказаться от приглашения, — весело сказал Бабель.

— Согласен, товарищ Бабель, — с улыбкой поддержал его Семенов.

Шварц предложил поехать на такси, и, поймав машину, они вернулись в центр города. Они заняли места в баре «Метрополя», глядя, как бармен в белом сюртуке разливает пиво в невероятно высокие бокалы. За их спинами джазовый оркестр настраивался перед вечерней игрой. Семенов кивнул в его сторону.

— А ребята неплохо играют. Вообще-то они выступают с Утесовым, но он отказывается петь в ресторанах. Он настоящий артист, ему подавай концертный зал.

Он помахал рукой кому-то из оркестра. Музыкант улыбнулся в ответ. Семенов извинился и направился к нему. Бабель тоже отошел, и Королев со Шварцем остались одни.

— Так что, Джек, это правда? Речь идет об оригинальной Казанской иконе Божией Матери?

Он говорил тихо, настолько тихо, что ни одно подслушивающее устройство не смогло бы уловить его слова, особенно на фоне джазовой музыки.

— Возможно, — сказал Шварц, помолчав. — Я ничего не могу сказать, пока не увижу ее. И то я смогу лишь приблизительно указать год ее написания, а также определить, где она написана. Главное — это качество исполнения. Вы же понимаете, со времени появления иконы с нее делали миллионы копий и сотни списков, но если качество будет соответствовать и время написания окажется подходящим, только тогда можно предположить, что это именно та икона.

— Так вы ее до сих пор так и не видели? — поинтересовался Королев, старательно делая невозмутимое лицо.

Шварц вопросительно посмотрел на него, пытаясь понять, зачем Королев это спрашивает.

— Ну же, Алексей Дмитриевич, выкладывайте начистоту. Что происходит?

Королев пожал плечами. Он и так уже был по горло в дерьме, так что одним опрометчивым шагом больше, одним меньше — хуже не будет. К тому же ему хотелось посмотреть на реакцию Шварца.

— Насколько я знаю, икону снова выкрали.

— У меня завтра первый осмотр. Звонил их представитель, пока мы были на футболе.

Королев подметил реакцию Шварца и то, с какой интонацией он произнес слово «представитель».

— Это ваш связной здесь, в Москве?

Шварц хотел было ответить, но осекся.

— Нет, — сказал он после паузы. — Точнее, обычно я с ним не контактирую, но он полковник НКВД. Обычно я имею дело с людьми более низкими по званию. Но этот случай не попадает в круг их полномочий.

— Полковник? — переспросил Королев и не успел сдержаться, как фамилия сама соскочила с его уст. — Грегорин? Полковник Грегорин?

— Вы знаете его?

— Да, приходилось сталкиваться. Очень прыткий человек, — только и смог сказать Королев.

— Да уж, — подтвердил Шварц. — Он очень жестко ведет переговоры насчет покупки. Просит больших денег.

— Сколько?

— Один миллион долларов. Наличными.

— А сколько это в рублях? — спросил Королев.

Шварц рассмеялся.

— Много. Очень много.