Олли Нордстерн неохотно освободил стул на который тут же уселся сержант-детектив Гальяно. Он закинул ногу на ногу и внимательно на меня посмотрел.

— В чем дело, детектив? — я постаралась, чтобы голос не дрожал, хотя в голове буквально проносился Полночный экспресс.

Его глаза были прикованы ко мне.

— Мы в Национальной полиции осведомлены о вашей деятельности, доктор Брэннан.

Я молча опустила руки на бедра и на моих джинсах остались два отпечатка от влажных ладоней.

— И по большей части это благодаря мне, — произнес он.

Маленький настольный вентилятор шевелил его волосы, а в остальном мужчина оставался неподвижным.

— Вам, — пробормотала я.

— Да.

— Почему?

— В молодости я долго жил в Канаде и до сих пор интересуюсь новостями оттуда. Все ваши исследования не проходят незамеченными.

— Мои исследования?

— Пресса вас любит.

— Пресса любит свои продажи, — он наверняка услышал раздражение в моем голосе. — Зачем вы пришли, детектив Гальяно?

Он вынул из кармана коричневый пакет и положил его на стол передо мной. На нем был напечатан номер полиции или коронера. Я посмотрела на конверт, но не прикоснулась к нему.

— Взгляните, — попросил Гальяно.

В конверте оказалось несколько цветных фотографий размером пять на семь. На первой был некий сверток на столе патологоанатома. Из него на стальной стол вытекала жидкость, образуя коричневые лужицы.

На втором снимке этот сверток был размотан и оказалось что это джинсы, из которых торчала длинная кость. На третьем снимке были наручные часы и то, что, видимо, было содержимым карманов: расческа, резинка для волос, две монеты. На последнем фото были запечатлены крупным планом большая берцовая и две плюсневые кости.

Я взглянула на Гальяно.

— Это нашли вчера.

Я изучала фото костей. Хоть они и были покрыты шоколадного цвета слизью, я все же различала на них остатки плоти.

— Неделю назад в «Параисо», маленьком отеле в Зоне 1, стали чистить туалеты. Это хоть и не «Ритц», но клиенты есть и они стали жаловаться, так что владельцы вызвали ассенизаторов. И они нашли эти джинсы Levi's в выходном отверстии канализационного коллектора.

— Когда в последний раз проверяли систему?

— Вероятно, владельцы немного ленивы по части содержания отеля. Но большая проверка прошла в прошлом августе, так что тело попало в канализацию после.

Я согласилась, но не произнесла ни слова.

— Жертва возможно молодая женщина, — сказал он.

— Я не могу утверждать этого по фотографиям.

— Я бы вас и не просил.

Мы уставились друг на друга. В комнате было жарко. У него были просто удивительные глаза — карие с красными проблесками, как янтарь на солнце. Ресницы такие густые, что будь он женщиной, ему точно предложили бы контракт с фирмой «Maybelline».

— За последние десять месяцев в этом городе пропали четыре молодые женщины. Семьи в ужасе. Мы считаем, что эти исчезновения связаны между собой.

В коридоре раздался звонок телефона.

— И если это так, то ситуация чрезвычайная.

— Много людей пропадает в Гватемала-Сити.

Я вспомнила о площади Конкордиа, где собираются беспризорники, чтобы понюхать клея и переночевать. Я вспомнила истории об убийствах детей. В 1990 году свидетели рассказывали о том, как вооруженные мужчины схватили восемь уличных мальчишек. Несколько дней спустя были найдены их трупы.

— Здесь все по-другому, — голос Гальяно вернул меня в действительность. — Эти четыре девушки не из нищих. Они не вписываются в обычную картину.

— Какое это имеет отношение ко мне? — я прекрасно знала ответ на этот вопрос.

— Я рассказал свои коллегам о вашей работе и о том, что вы в Гватемале.

— Можно спросить, как вы об этом узнали?

— Скажем так, SICA нас информирует, когда иностранцы приезжают чтобы откопать наших мертвых.

— Понятно.

Гальяно указал на снимки.

— Я был послан, чтобы просить вашей помощи.

— У меня другие обязательства.

— В Чупан-Йа раскопки закончены.

— Анализ только начинается.

— Сеньор Рейс согласился отпустить вас.

Сначала этот журналист, теперь еще и это! Матео был чертовски занят после возвращения в город.

— Сеньор Рейс может сам изучить эти кости для вас, — раздраженно сказала я.

— Опыт и навыки сеньора Рейса не сравнятся с вашими.

Это правда. Исследовав сотни массовых жертв, Матео и его команда очень редко были связаны с криминальными делами.

— Вы были соавтором статьи о трупах в канализации.

Гальяно выучил домашнее задание на «отлично».

Три года назад один мелкий торговец наркотиками был арестован в Монреале при попытке продать товар не тому, кому надо. Не выдержав долгой разлуки с очередной дозой, он признался как избавился от своего партнера в канализационном резервуаре. Местная полиция обратилась за помощью к моему боссу доктору Пьеру ЛаМаншу, он в свою очередь, пригласил меня. Я узнала много больше того что хотела бы знать о разложении тела и мы с ЛаМаншем несколько дней руководили извлечением останков. Затем вместе написали статью в журнал «Судебная медицина».

— Это дело местных, — ответила я. — Его должны вести местные эксперты.

Вентилятор вертелся в разные стороны и вихор у Гальяно выписывал пируэты.

— Вы слышали когда-нибудь имя Андрэ Спектер?

Я отрицательно покачала головой.

— Это канадский посол в Гватемале.

Эти слова вызвали четкие воспоминания.

— Его дочь, Шанталь, одна из пропавших.

— Почему это не решается по дипломатическим каналам?

— Спектер настаивает на полной секретности.

— Иногда огласка может помочь.

— Есть некие… — Гальяно запнулся, подыскивая нужное слово, — смягчающие обстоятельства.

Я ждала продолжения. Он молчал. На улице хлопнула дверца грузовика.

— Если есть канадские связи, то связь между юрисдикциями будет полезна.

— И я знаю, что такое канализационные резервуары.

— Редкая специализация. К тому же вы работали с канадским министерством иностранных дел.

— Да.

Он, и правда, отлично подготовился.

И тут Гальяно разыграл свой последний козырь.

— Мой департамент связался с вашим министерством в Квебеке и запросил разрешения привлечь вас в качестве специального консультанта.

Он вынул из кармана факс со знакомой мне эмблемой геральдической лилии. Бумага была передана мне через стол.

Серж Мартино, министр безопасности и доктор Пьер ЛаМанш, глава лаборатории судебной криминалистики, давали разрешение, в случае моего согласия, на временное сотрудничество с Отделом уголовного розыска национальной полиции Гватемалы.

Мои боссы в Монреале просто закрыли мне все пути отступления.

Я взглянула на Гальяно.

— Ваша репутация всегда говорит о том, что вы находите правду, доктор Брэннан. — Его глаза, как из рекламы «Maybelline», неотступно смотрели на меня. — Родители мучаются, не имея никаких сведений о том, что случилось с их детьми.

Я подумала о Кэти, и о том какой страх я бы испытывала, какой абсолютный ужас охватил бы меня, если бы моя дочь исчезла в незнакомой стране, не зная языка, законов, окруженная незнакомыми людьми, которые если и будут искать, то не станут прилагать чрезмерных усилий для ее поиска.

— Хорошо, детектив. Я вас слушаю.

* * *

Зона 1 — самая старая часть Гватемала-Сити, закрытый район со множеством довольно неприглядных магазинов, дешевых отелей, автобусных станций и парковок, с вкраплениями современных заведений. Рестораны Уимпи и Макдональдс стоят на одних узких улочках рядом с немецкими вагончиками с едой, спортивными барами, китайскими ресторанчиками, обувными магазинами, кинотеатрами, магазинами электроприборов и стрип-барами.

Как и во многих эко-зонах, здесь жизнь течет в своем, особенном ритме. С наступлением вечера, улицы заполняются продавцами сигарет и проститутками. Чистильщики обуви, таксисты, уличные музыканты и проповедники исчезают с площади Конкордия и им на смену выползают беспризорники, которые здесь собираются на ночевку.

Зона 1 это район извилистых тротуаров, неонового света, дыма и шума. Но есть и другая сторона жизни. Здесь находятся дворец Паласио Насиональ, Национальная библиотека, большой рынок Меркадо-Сентраль, площади Парк-Сентраль и Парк-Дель-Сентенарио, музеи, собор и великолепное мавританское почтовое отделение. Полицейское же Управление расположено в диковинном замке на перекрестке улиц Кале-14 и Авенида-6, на один квартал к югу от церкви Иглесиа-де-Сан-Франциско, знаменитой резным сердцем Иисуса и запрещенными книгами, спрятанными на чердаке десятки лет назад непослушными духовниками.

Через полтора часа мы с Гальяно уже сидели за огромным деревянным столом в конференц-зале, на третьем этаже замка. С нами были его напарник, детектив-сержант Паскаль Эрнандес и Хуан-Карлос Ксикей, глава криминалистов, которые ведут это дело с канализацией.

Комната была выкрашена в серый цвет, и в последний раз это было сделано, видимо, еще во времена когда падре прятал свои книги. Из стула на котором я сидела, торчали разноцветные волокна, и я задумалась о том сколько же людей, нервничали, скучали, боялись на этом стуле до меня.

В одно единственное окно этой комнаты билась и жужжала муха. Меня посетило схожее с этим насекомым чувство — убежать отсюда. В окне, сквозь тонкие шторки, виднелся кусок зубчатой стены замка.

Мы, по крайней мере, не на первом этаже, и я могу не боятся нападения средневековых рыцарей.

Вздыхая, уже в который раз я взяла скрепку и стала постукивать по столу. Мы ожидали представителя окружного прокурора уже двадцать минут. Мне было жарко, я устала и была расстроена тем, что меня забрали с работы в Фонде. И у меня не очень хорошо получалось скрывать такое настроение.

— Уже скоро, — взглянув на часы, произнес Гальяно.

— Разве я не могу в общих чертах начать уже планировать свою работу? — спросила я. — Сеньору Ксикею понадобится время чтобы все уладить.

Ксикей приподнял бровь, но ничего не сказал. Эрнандес поднял было руку, но затем беспомощно уронил ее на стол. Это был плотный мужчина, с черными вьющимися волосами, которые падали ему на шею. Его руки тоже были покрыты темными, кудрявыми волосками.

— Я пойду еще раз проверю, — сказал Гальяно, и вышел из комнаты, всем своим видом показывая нетерпение.

Кого? Меня или этого опаздывающего юриста? Или еще кого повыше рангом?

Почти в тот же момент я услышала как в коридоре Гальяно с кем-то спорит. И хоть разговор шел на быстром испанском и я не уловила некоторых слов, но все же общая тема спора была ясна — по крайней мере два раза прозвучало мое имя.

Секунду спустя в комнату вошел Гальяно в сопровождении высокого, худого мужчины в розовых очках. Мужчина слегка сутулился и поверх его пояса уже висело брюшко.

Гальяно представил нас друг другу.

— Доктор Брэннан, позвольте вам представить сеньора Антонио Диаза. Сеньор Диаз возглавляет следственную группу окружной прокуратуры.

Я поднялась и протянула руку. Проигнорировав мой жест, сеньор Диаз прошел к окну и оттуда обернулся ко мне. Хотя цветные линзы очков затеняли его глаза, враждебность все же была ощутима.

— Я был обвинителем в течение почти двадцати лет, доктор Брэннан. И все это время в расследовании смерти мне никогда не требовалась помощь извне и я ее никогда не просил.

Английский язык Диаза был достаточно точен, хотя и с заметным акцентом.

Я в потрясении уронила протянутую руку.

— Если вы считаете что наши судебные криминалисты это плохо обученные специалисты третьего мира или же простые винтики в устарелой и неэффективной системе судебной бюрократии, то позвольте вас заверить что они у нас профессионалы, которые придерживаются самых высоких стандартов!

Я посмотрела на Гальяно. Щеки у меня запылали от такого оскорбления. Или же от злости.

— Как я уже говорил, сеньор Диаз, доктор Брэннан здесь по нашей просьбе, — в голосе Гальяно послышался металл.

— Зачем вы вообще в Гватемале, доктор Брэннан? — невозмутимо задал вопрос Диаз.

Гнев делает меня саркастичной.

— Подумываю открыть спа-отель.

— Доктор Брэннан здесь по другому делу, — вставил Гальяно. — Она судебный антропо…

— Я прекрасно знаю, кто она! — оборвал его Диаз.

— Доктор Брэннан имеет опыт в работе с разложением в канализации и она предложила свою помощь.

Предложила? Откуда он взял это «предложила»?!

— Глупо отказываться от такого эксперта.

Диаз уставился на Гальяно. Эрнандес и Ксикей молчали.

— Ну, поглядим, — буркнул Диаз, тяжело посмотрел на меня и вышел из комнаты.

Тишину нарушало только жужжание мухи. Наконец заговорил Гальяно:

— Примите мои извинения, доктор Брэннан.

Обычно гнев также и понуждает меня действовать.

— Можем начинать?

— Я решу вопрос с Диазом, — сказал Гальяно и поднялся со стула.

— И еще одно, — я остановила его.

— Говорите.

— Зовите меня Темпи.

* * *

В течение следующего часа я рассказывала о всей красоте разложения в канализации. Гальяно и его напарник слушали меня внимательно, то и дело, задавая вопросы и требуя уточнений. Ксикей же сидел молча, опустив глаза, с ничего не выражающим лицом.

— Канализационные резервуары могут быть сделаны из камня, кирпича, бетона или стекловолокна, и иметь различные формы. Они могут быть круглыми, квадратными или прямоугольными. Они могут иметь один, два или три отсека, отделенные частичными экранами или полными стенами.

— Как они работают? — вопрос от Гальяно.

— В основном канализационный резервуар это водонепроницаемый отсек, действующий как инкубатор для анаэробных бактерий, грибов, актиномицетов, которые обрабатывают органические твердые частицы, которые, в свою очередь, падают на дно в виде осадков.

— Похоже на кухню Гальяно, — пошутил Эрнандес.

— И что нас ожидает? — Гальяно не обратил внимания на укол напарника.

— Брожение вырабатывает тепло от которого на поверхности образуются газовые пузыри. Это газы, образуемые от смешивания частиц жира, мыла, масел, волос и разной другой дряни, образуют пузырчатую пену. Вот что первое мы увидим, открыв канализационный резервуар.

— Добавь солнца в свой трудный день, — продекламировал Эрнандес.

— Если все это остается нетронутым какое-то время, то на поверхности может сформироваться плавающая полутвердая пленка.

— Пудинг из дерьма, — Эрнандес скрывал свое отвращение под маской юмора.

— Резервуары должны быть откачаны каждые два-три года, но если владельцы так ленивы, как вы говорите, то, вероятно, они так не делали. Так что мы, вполне возможно, столкнемся с этим типом осадка.

— Итак, у нас есть этот суп для микробов. И куда дальше все это течет? — спросил Гальяно.

— Как только резервуар заполняется до определенного уровня, преобразованные отходы нашей жизнедеятельности вытекают через выходной сток к серии труб, обычно выкладываемых параллельно, в так называемые поля фильтрации.

— Какие там трубы?

— Обычно это или глиняные или пластиковые трубы.

— Так как у нас речь идет о системе, построенной в доисторический период, то там наверняка глиняные. И что там происходит?

— Поля фильтрации располагаются на гравийном покрытии, к тому же обычно там есть пласт растительности и почвы. А так как там тоже происходит аэробный распад, поля фильтрации работают в первую очередь как биологический фильтр.

— Теперь, мистер Кофе, поговорим о мелком или грубом помоле.

Эрнандес со своим юмором мне уже стал действовать на нервы.

— В заключение сточные воды просачиваются из труб и проникают в гравий. Бактерии, вирусы и другие загрязнители поглощаются почвой или же по системе корней поднимаются в верхние слои почвы.

— Значит, трава действительно зеленее у канализации, — сказал Гальяно.

— И намного лучше. Что еще мы знаем об этой установке?

Гальяно вытащил маленький блокнот и просмотрел свои записи.

— Резервуар расположен приблизительно в семи футах от южной стены пансиона. Он размером приблизительно десять футов в длину, пять футов в ширину и шесть футов в глубину. Сделан из бетона и сверху восемь прямоугольных железобетонных люков.

— Сколько отсеков?

— Владелец, сеньор Серано, понятия не имеет что там внизу. Кстати, Серано не из тех, кто с замиранием сердца смотрит вручение Нобелевской премии.

— Поняла.

— Серано и его сын Хорхе, вспомнили, что прошлым летом рабочие работали на восточном конце, именно там и поднимали крышку. Увидели что резервуар почти до верху заполнен, а джинсы заблокировали выходное отверстие.

— Значит входное будет на западе.

— Мы так и подумали.

— Итак, господа. Нам понадобится экскаватор, чтобы открыть бетонные люки.

— Все восемь? — Ксикей в первый раз подал голос.

— Да. Так как мы не знаем с чем имеем дело, нам надо открыть все. Если там множество отсеков, то части скелета могут быть где угодно.

Ксикей достал свой блокнот и стал составлять список.

— Ассенизаторская машина, чтобы откачать пену и верхние жидкие слои. Пожарная машина, чтобы растворить донные отложения, — перечисляла я.

Ксикей добавил их в список.

— Там будет аммиак и метан, так что понадобятся кислородные респираторы.

Ксикей вопросительно посмотрел на меня.

— Стандартная кислородная маска на лицо, с баллоном O2. Как у пожарных. Так же нам понадобятся пара баллонов-пульверизаторов.

— Таких как используют для распыления гербицидов?

— Точно. Один наполнить водой, второй — десятипроцентным дезинфицирующим раствором.

— А можно узнать зачем? — поинтересовался Эрнандес.

— Меня опрыскивать когда я вылезу из коллектора.

Ксикей все записал.

— И еще сито с ячейками в четверть дюйма. Все остальное по стандартам.

Я встала.

— В семь утра?

— В семь утра.

Это должен был быть один из худших дней моей жизни.