Последние огненные лучи восхода пронизывали бронзовое небо, когда на следующий день ко мне в отель приехал Гальяно.

— Buenos dias?

— Buenos dias, — пробормотала я, проскальзывая на пассажирское сидение. — Отличные очки.

На нем были авиаторские очки с линзами черными как космическая бездна.

— Спасибо.

Он указал на пластиковый стаканчик в специальном отверстии в подлокотнике и выехал на дорогу. Мысленно поблагодарив его, я потянулась за кофе.

Мы говорили мало пока проезжали город, двигаясь к Зоне 1. В окно я рассматривала город. Хотя гватемальский диалект не был высокого уровня, но бигборды и плакаты, даже граффити на стенах остановки, помогали мне улучшить свой испанский.

А также помогали отстранится от мыслей о том, что ждало меня впереди.

Через двадцать минут Гальяно подъехал к двум полицейским машинам, припаркованным в маленьком проулке. У пропускного пункта в Зону 1, закрывая тротуары, уже стояли скорая, пожарная, ассенизатор и другие машины. Вокруг собралась толпа зевак.

Гальяно показал свое удостоверение и коп пропустил нас. Мы припарковались и прошли дальше пешком. Отель «Параисо» располагался посредине квартала, напротив большого заброшенного склада. Мы пересекли улицу и прошли мимо винного ларька, магазинчика нижнего белья, парикмахерской, китайского ресторана. Все заведения были закрыты и пусты. Пока мы шли, я разглядывала поблескивающие на утреннем солнце товары, выставленные в витринах. В окнах парикмахерской видны были головы манекенов с прическами, которые были модны во времена Эйзенхауэра. Меню ресторанчика «Лонг-Фу», реклама «Пепси», вышитый павлин на какой-то блестящей ткани.

Отель «Параисо» являл собой двухэтажный ветхий дом, похожий на бункер, покрытый штукатуркой, когда-то белой, но со временем ставшей пепельного цвета. На крыше видны были сломанные черепицы, окна давно не мытые, вывернутые ставни, выдвигающаяся металлическая решетка на входной двери. Рай, да и только.

Еще один охранник. Снова демонстрация удостоверений.

Внутри отель был точно таким же, каким выглядел снаружи. Изношенный ковер на пожелтевшем от старости пластиковом ковровом покрытии, конторка, обитая чем-то вроде линолеума, деревянная стойка для ключей и писем, потрескавшиеся пластиковые стены. Воздух пах сыростью, пылью, табачным дымом и потом.

Я последовала за Гальяно через пустынный вестибюль в маленький коридор. Затем мы вышли через заднюю дверь во двор, скрытый от солнца, где было так же неуютно и не прибрано: засохшие растения в керамических горшках, стулья с продавленными виниловыми сидениями, пластиковая садовая мебель, позеленевшая от сырости, перевернутая вверх ногами тачка. Голая земля. Одинокое дерево.

К задней стене прислонился диван с драной обивкой и без одной ножки. В кучу свалены куски отвалившихся кирпичей и штукатурки. Вся территория засыпана опавшей листвой, целлофановыми обертками и жестяными банками. Единственным ярким пятном среди этой серости был экскаватор. Я увидела, что его ковш уже подхватил первый слой почвы и открыл люк, который сеньор Серано с сыном торопливо отнесли в сторону.

Я осмотрела всех, кто здесь находился. Хуан-Карлос Ксикей в темно-синем рабочем комбинезоне разговаривал с мужчиной в точно такой же одежде. За рулем экскаватора сидел водитель. Второй выход охранял полицейский. В дальнем конце двора слонялся в одиночестве Антонио Диаз в своих розовых очках.

Я улыбнулась и помахала ему рукой. Прокурор не отреагировал, даже не взглянул в мою сторону.

Удачно денек начинается.

Паскаль Эрнандес стоял рядом с кудрявым мужчиной, очень похожим на крысу. Одет он был в джинсы, сандалии и ковбойскую рубашку. К нему прижималась дородная женщина с пластиковыми браслетами на запястьях и могучие прелести которой скрывало черное платье с вышивкой.

Мы с Гальяно подошли к его напарнику и Эрнандес представил нам владельцев этого отеля. Присмотревшись к сеньоре Серано, я заметила, что у нее разные глаза — один карий, другой — голубой, отчего ее лицо казалось странным и каким-то неуравновешенным. Когда она смотрела на меня было трудно решить в какой глаз смотреть.

Еще я увидела, что нижняя губа у сеньоры Серано разбита, мне подумалось — не крыса ли ее укусила?

— От них помощи как от младших скаутов в долгом походе. — Эрнандес метнул взгляд на крысоподобного мужчину. — Даже с первоклассным оборудованием.

— У меня секретов нет. Я ничего не знаю! — Серано сделал жест с открытыми ладонями.

Я заметила как его пальцы дрожат. Он был так взвинчен, что я едва могла разобрать его испанский.

— Просто так случилось что в вашей канализации труп, — ухмыльнулся Эрнандес.

— Я не знаю, как он попал туда! — воскликнул Серано, заглядывая в глаза всем по очереди.

Гальяно направил свои черные линзы на него.

— Что еще вы не знаете, сеньор?

— Ничего! — его глазки бегали туда-сюда.

Гальяно устало вздохнул.

— У меня нет времени на эти игры, сеньор Серано. Но запомните вот что, — и он ткнул прямо в большую синюю букву «С» на ковбойской рубашке Серано. — Когда все здесь закончится, нам с вами предстоит долгий разговор по душам.

Серано дернул головой, но ничего не ответил.

Космические линзы Гальяно уже отвернулись к экскаватору.

— Все готово? — крикнул он.

Ксикей переговорил с водителем и тут же поднял большой палец вверх. Затем он указал мне на ящик с инструментами и обмундированием, возле которого стоял коп и жестом показал что пора переодеваться. Я в ответ согласно махнула рукой.

Гальяно снова повернулся к сеньору Серано.

— Сегодня ваша работа это сидеть, — он махнул в сторону колченогого дивана. — Сидеть и молчать.

И он сделал над головой круговое движение рукой, тем самым давая всем понять, что пора за работу.

— Vámonos.

Я поспешила туда, а за моей спиной ожил экскаватор.

Пока я натягивала специальный комбинезон и высокие, до самых колен, сапоги экскаватор маневрировал по площадке. Затем послышался скрежет металла, ковш упал на землю с глухим стуком, загреб землю, оголяя входной люк, и вывернул набранное слева от себя. Утренний воздух наполнился запахом свежей почвы.

Вытащив из кармана диктофон я пошла к краю ямы.

Один взгляд вниз и мой желудок восстал.

Отсеки коллектора были наполнены отвратительной темной жидкостью, покрытой слоем органической пены. Миллионы тараканов разбегались в стороны по этой жиже.

Ко мне подошли Гальяно и Эрнандес.

— Cerote — промычал Эрнандес, прикрывая рот ладонью.

Гальяно промолчал.

Сглотнув, я включила диктофон. Назвала дату, время, место и имена присутствующих.

Ковш очередной раз продвинулся и опустился, зачерпнул еще порцию земли и отвернулся в сторону, высыпая почву. Появился второй цементный люк, и тут же был вывернут ковшом. Третий. Пятый. Смрад разложения уже перебил запах свежекопанной земли.

По мере продвижения, я комментировала в диктофон все происходящее. Ксикей все фотографировал.

Был почти полдень, когда все восемь крышек были открыты и коллектор стал полностью виден. Я увидела кость руки, застрявшую в западном отверстии, немного ткани в юго-восточном отсеке, и какой-то синий пластмассовый предмет с обломками костей в выходной трубе.

— Остановить экскаватор? — спросил Гальяно, когда я закончила первичный осмотр.

— Пусть отъедет. Сначала мне нужно исследовать верхний слой пены.

Обернувшись к Ксикею, я указала ему, что мне понадобится мешок для останков. Вернулась к ящику с оборудованием и выудила из кучи инструментов респиратор и толстые резиновые перчатки. При помощи изоленты я приклеила края сапогов к штанинам своего защитного костюма.

— Но как? — изумился Гальяно, когда я вернулась к резервуару.

Я сунула ему в руки изоленту и натянула перчатки до самых локтей.

— О Боже! — выдохнул Эрнандес.

— Нужна помощь? — без особого энтузиазма спросил меня Гальяно, приматывая перчатки к моим рукавам.

Я оглядела его костюм, белоснежную рубашку и галстук.

— Вы не одеты.

— Позовите меня, если буду нужен, — Эрнандес направился к ящику с инструментами, где снял пиджак и кинул его на крышку. Хоть день и не был удушливо жарким, но все же его рубашка была пропитана потом. Сквозь влажную, тонкую ткань можно было разглядеть майку.

Мы с Гальяно направились к западному углу резервуара.

За нами с дивана внимательными крысиными глазками следил сеньор Серано. Рядом его жена нервно жевала прядь своих волос.

К нам присоединился помощник Ксикея с мешком в руках. Я спросила его имя — Марио Колом. Распорядившись, чтобы Марио положил открытый мешок на белую простынь позади меня, я напомнила ему надеть респиратор и перчатки.

Свой диктофон я отдала Гальяно и сама натянула респиратор на лицо. Когда я присела на корточки над коллектором мой желудок словно завязался узлом. Горло сжал спазм и я почувствовала вкус желчи во рту.

Стараясь дышать не глубоко, я погрузила руку в разлагающиеся отходы и вытащила кость руки. Два таракана забрались на мою перчатку. Сквозь резину я ощутила их быстрые лапки. Вскрикнула и задергала рукой. Гальяно за моей спиной пошевелился.

Стоп, Брэннан! Ты же в перчатках!

Судорожно сглотнув, я наблюдала, как насекомые разбегаются в стороны.

Сложив пальцы щепоткой, я провела по обломку локтевой кости рукой. Отлипшие куски дряни шлепались на землю склизкими комками. Кость я уложила на расправленную простынь.

Обходя резервуар по периметру я таким образом собрала все что увидела. Ксикей все это фотографировал. Когда я закончила на простыни лежали локтевая кость, две кости от руки, кость ноги, три ребра и дужка от очков.

После инструктажа с Марио, я вернулась в юго-восточный угол и начала прокладывать себе путь в южном направлении, систематически прощупывая каждый миллиметр плавающей пены настолько далеко, насколько могла дотянуться рука. Напротив меня мои действия повторял Марио.

Через сорок минут мы обыскали весь верхний слой. Два ребра и одна коленная чашечка были добавлены на простынь.

Солнце стояло в зените, когда мы с Марио закончили. Однако никто не выразил желания пообедать. Ксикей пошел за ассенизаторской машиной, и через некоторое время через забор уже протянулась толстая кишка насоса.

Пока ассенизатор настраивал свою машину, я оглянулась через плечо на Диаза. Он держал бессменную вахту на том же месте. Его линзы блестели на солнце как розовые алмазы. С места он ни на дюйм не сдвинулся.

Пять минут спустя Ксикей крикнул:

— Готов? Давай!

И вот уже ожила другая машина. Я услышала характерный звук всасывания, увидела пузыри в темной, черной жидкости.

Гальяно стоял рядом, скрещенные руки, пристальный взгляд, остановившийся на резервуаре. Эрнандес наблюдал от безопасного ящика. Чета Серано, с побелевшими лицами, смотрела на все это с дивана.

Медленно, но жидкость опадала. Один дюйм, три, семь.

Когда до дна резервуара оставалось приблизительно два фута, появился бугристый слой отстоя с остатками органических веществ. Насос затих, и оператор посмотрел на меня.

Я показала Марио как работать с сачком на длинной рукоятке. Зачерпывая эту мерзость, он вываливал грязные шарики к моим ногам. Я каждую кучку промывала и разделяла все до крупинки.

В рубашке с цветочным рисунком оказались ребра, позвоночник, грудина. Кости ноги в носках в обуви. Бедро. Плечевая кость. Таз. Каждая кость была покрыта сгнившей тканью и органическими отходами.

Сопротивляясь тошноте, я все очистила и уложила на простыне. Ксикей все снял. Чувствуя себя слишком больной для более тщательного изучения, я просто сложила кости в специальный контейнер. Я проведу полный анализ после очистки.

Когда Марио достал все до чего смог дотянуться, я подошла к краю и присела. Ко мне подошел Гальяно.

— Вы туда собрались? — это прозвучало почти как утверждение.

Я кивнула.

— А нельзя просто высосать всю оставшуюся грязь?

Я подняла маску, чтобы ответить.

— После того как я найду череп.

Я снова натянула респиратор на лицо и перекатилась через бортик. Мои подошвы мягко скользнули в навозную жижу. Мерзкая слизь поднялась до голени. Вонь окутала меня.

С трудом передвигаясь сквозь дерьмовый кисель разлагающихся человеческих и микробных экскрементов, я вновь почувствовала горечь во рту и сдержала очередной позыв к рвоте.

Таким образом, дойдя до юго-восточного угла, я взяла из рук Марио длинный шест. Почти затаив дыхание я принялась за изучение дна. Я ощупывала дно со всех сторон вокруг себя, делала маленький шажок, прощупывала и делала еще шаг. За моей работой неотрывно следили четыре пары глаз.

На четвертом шаге, мой щуп достал нечто, застрявшее в том же выходном отверстии, где были найдены джинсы. Подняв шест, я сглотнула, вдохнула побольше воздуха и опустила в мерзкую жижу руки.

Предмет был величиной и формой похож на волейбольный мяч. Он лежал на дне, его верхняя часть была на глубине одного фута от поверхности. Несмотря на тошноту, пульс у меня изрядно подскочил.

Очень нежно я изучала свою находку, пальцами читая анатомическую азбуку Брайля .

Яйцевидной формы. Полости разделены округлой перегородкой. Костные связки расходятся крыльями по наружным краям продолговатого отверстия.

Череп! Осторожней, Брэннан!

Игнорируя подкатывающую к горлу рвоту, я нагнулась и ухватила череп двумя руками. Навозная жижа не захотела сразу отдать свою добычу.

Раздосадованная, я руками отгребла кучи слизи. Когда смогла разглядеть кусочек темени, то снова ухватилась пальцами за череп и потянула. Но он не сдвинулся с места.

Вот черт!

Убеждая себя не дергать со всей силы, я продолжила аккуратно прокручивать застрявший в иле череп. По часовой стрелке. Против часовой стрелки. По часовой стрелке. Вскоре под защитным костюмом я покрылась потом.

Еще два круга. Хватка склизкого ила ослабла и череп сдвинулся.

Я расчистила себе путь сквозь слой отстоя, и плотнее прижав пальцы, выдернула череп. Он выходил тяжело, с мягким чмокающим звуком. Сердце глухо стучало, когда я вытащила его на поверхность. Коричневая гадость заполнила глазницы и скрывала черты лица.

Но мне этого достаточно.

Не говоря ни слова, я вручила череп Марио, приняла его руку в перчатке и вылезла из резервуара. Марио поместил череп в мешок и взял первый из двух распылителей. Опрыскав меня дезинфектором, он тут же повторил ритуал с баллоном чистой воды.

— «Тай-Ди-Бол» может вам работу предложить, — сказал Гальяно.

Я опустила маску с лица.

— Какой прекрасный цвет лица! Тошнотворно зеленый, — зло отбрила я его.

Пока шла к ящику, чтобы переодеть костюм, я ощущала как все мое тело дрожит от напряжения.

Потом мы проделали то, что предлагал ранее Гальяно — ассенизаторским насосом удалили донные осадки. Затем сменили шланги на насосе и струя воды мощностью в 3,500 галлонов полилась через мелкое сито. Марио разбивал кучки и раскидывал тараканов. Я же изучала внимательно каждый фрагмент грязи.

В процессе я и не заметила, как уехал Диаз — просто однажды повернулась, а розовые линзы исчезли.

* * *

Уже вечерело когда последнюю порцию вонючей жидкости просеивали сквозь фильтр. Возле ящика с инструментами уже были упакованы блузка, туфли, носки, нижнее белье. Скелет на белой простыне уже почти был собран. Не хватало только подъязычной кости, большой берцовой кости, нескольких частей ступней и кистей рук, двух позвонков и четырех ребер. Череп и нижняя челюсть без восьми зубов были найдены.

Я рассортировала левые и правые кости, записала каждую из них, убедилась, что это кости одного человека и установила что отсутствовало. Для более тщательного анализа я слишком устала. Первичный осмотр черепа привел меня в замешательство, так что я решила ничего не говорить Гальяно, до тех пор, пока не буду уверена.

Я как раз изучала ребро, когда вновь объявился Диаз, сопровождая мужчину в бежевом костюме. Это был блондин с сальными волосами, плохим цветом лица, и весил он явно гораздо меньше меня.

Они осмотрели двор и направились прямиком к Гальяно.

Вновь прибывший заговорил:

— Я здесь по распоряжению окружного прокурора.

Парень был настолько худ и несуразен, что казался подростком влезшим в костюм своего отца.

— И вы..? — Гальяно приподнял очки, рассматривая его.

— Доктор Гектор Лукас. У меня ордер на найденные здесь останки.

— Черта с два вы их получите! — выругался Гальяно.

Лукас нервно взглянул на часы, затем на Диаза. Тот, молча вынул лист бумаги из своей папки.

— А вот здесь написано что получит, — произнес Диаз. — Подготовьте все для отправки в центральный морг.

Гальяно даже не пошевелился.

Диаз помахал ордером перед глазами Гальяно, но тот стоял не шелохнувшись.

Диаз поправил свои необыкновенные очки на носу. Все вокруг замерли в ожидании. За спиной я услышала какое-то движение — отключили насос.

— Сейчас же, детектив, — голос Диаза разрезал наступившую вдруг тишину.

Прошла секунда, десять, целая минута молчаливого противостояния.

Гальяно не отвечал ему, пока вдруг не зазвонил его мобильный. После четырех гудков он ответил, не отпуская взглядом Диаза.

— Гальяно! — гаркнул он в трубку, потом слушал, сжимая челюсти, и сказал в ответ единственную фразу:

— Eso es una mierda! — Дерьмо собачье!

И прошипел сквозь сжатые губы, обращаясь к Диазу:

— Осторожно, сеньор. Будьте очень осторожны. No me jodas! Не играйте со мной!

Резко махнув мне рукой, Гальяно приказал отойти от мешка с костями. Я выпрямилась и отступила на шаг, потом развернулась и снова присела у скелета, внимательно рассматривая череп. Диаз сделал было шаг в мою сторону и открыл рот чтобы что-то сказать, но остановился и подождал пока я встану.

Подошел Лукас и заглянул в расстегнутый мешок. Удовлетворенный, он вынул из кармана перчатки, свернул простынь и упаковал в мешок. Затем поднялся с выражением нерешительности на лице.

Диаз вышел через ворота и привел с собой двух людей в серых рабочих комбинезонах, с надписью «Морг судебной медицины» на спинах. С собой они прикатили каталку. Под руководством Лукаса они ухватили мешок за края, поместили его на каталку и исчезли в том же направлении, откуда прибыли.

Диаз еще раз попробовал передать Гальяно ордер, но тот по-прежнему стоял не разжимая сцепленных на груди рук. Тогда он направился ко мне, старательно избегая смотреть на отстойник. Вздохнув, он протянул мне бумагу.

Принимая документ, я встретилась глазами с Гальяно. Глаза его сузились, а подбородок почти незаметно поднялся. Я его поняла.

Без лишних слов Диаз и Лукас ушли.

Гальяно посмотрел на своего напарника. Эрнандес в это время упаковывал грязные комбинезоны.

— Сколько там осталось? — спросил Гальяно, кивком указывая на отстойник.

Оператор насоса неопределенно пожал плечами.

— Десять, может двадцать галлонов.

— Заканчивайте.

Больше мы ничего не нашли. Я уже перетирала пальцами последний сгусток слизи, когда ко мне присоединился Гальяно.

— Плохой день для хороших парней, да?

— Разве окружной прокурор не считается хорошим парнем?

— Тупой крысеныш даже не подумал прикрыться.

Я слишком устала, чтобы отвечать.

— Подходит по описанию?

Я удивленно глянула на него.

— Скелет. Подходит скелет по описанию к одной из наших пропавших?

Я колебалась, злясь на себя что не внимательно изучила кости, и злясь на Гальяно что позволил их унести.

— И да и нет.

— Вы узнаете это когда изучите их, — утвердительно кивнул он.

— А я смогу это сделать?

— Я выиграю этот забег! — заверил меня Гальяно и посмотрел на отстойник.

Мне стало интересно, кто же тогда проиграет?