Адам Чапел отсутствовал от силы неделю, однако успел забыть, что представляет собой душный вирджинский вечер, богато напоенный летними запахами. В шесть сорок на небе появились первые признаки увядания дня, и оно зарделось, словно от волнения. В траве яростно стрекотали кузнечики. Где-то вдали время от времени урчала газонокосилка. Прикрепленный к стеклу заднего вида термометр показывал девяносто семь градусов по Фаренгейту.

— Припаркуйся вон там, — велела Сара своему сидящему за рулем спутнику, когда они проехали мимо дома, где жил Оуэн Гленденнинг. При этом она обратила внимание, что на дорожке, ведущей к его входу, стоит припаркованный «форд-таурус». — Нужно сперва оглядеться, а уже потом приступать к реализации «доктрины Чапела».

— Когда, интересно, мой план успел превратиться в доктрину? — спросил тот. — Ведь всего несколько минут назад ты охарактеризовала его как «наглый гамбит».

Пресловутая «доктрина Чапела» представляла собой то, что военные называют фронтальной атакой. Он предложил пойти на адмирала Оуэна Гленденнинга в лобовое наступление и припереть его к стенке цепочкой неопровержимых доказательств, связывающих его с Марком Габриэлем, в надежде тем самым заставить его раскрыть план, составленный этим арабом. К доктрине имелось специальное приложение, которое он мог бы назвать черчиллевской защитой. Пока он будет объясняться с Гленденнингом, Сара проникнет в дом либо через задний вход, либо через окно и произведет обыск, дабы по возможности найти железные доказательства его вины, а также — на что Чапел очень надеялся — оказать необходимую помощь, если Гленденнинг откажется идти на сотрудничество.

Чапел проехал еще метров сто, а потом остановил свой «форд-эксплорер» у поребрика и заглушил мотор. Сара выбралась из машины.

— А ну, дай-ка мне по-быстрому оглядеться, — сказала она, и, прежде чем он успел что-либо возразить, она уже бежала трусцой через поросший травой бугор к густому буковому перелеску, тянущемуся позади домов на Чейн-Бридж-роуд.

Этот пригород Вашингтона, расположенный в штате Вирджиния, выглядит так, словно ни капельки не изменился за последние пятьдесят лет, подумалось Чапелу, когда он смотрел на домики из красного кирпича в колониальном стиле, стоящие в некотором отдалении от дороги на поросших деревьями всхолмленных участках по два акра каждый. Провода телефонных линий проложены под землей, и никаких видимых признаков последних достижений цивилизации в Маклейне вроде бы не наблюдается. Здесь на углах нет сетевых магазинчиков японской компании «Семь-одиннадцать», нигде не видно ни бензозаправочных станций, ни супермаркетов «Минимарт», ни светофоров. И это на протяжении нескольких миль. Мальчишки и девчонки, с сумасшедшей скоростью гоняющие на великах, похоже, спешат домой, чтобы съесть обычный для них субботний ужин из жареного цыпленка с бамией — а потом усесться перед черно-белым телевизором с пятнадцатидюймовым экраном и посмотреть, как Боб, по прозвищу Буффало, ведет свою знаменитую детскую передачу «Привет, Дуди».

Вскоре Сара возвратилась к машине. Ее лицо раскраснелось, но дыхание оставалось таким же спокойным, как если бы она вернулась с обычной вечерней прогулки.

— Его нигде не видно, — сообщила она. — Свет в доме включен, и, насколько я могла слышать, оттуда доносится музыка. И там стоит еще одна припаркованная машина. Возможно, она тебя заинтересует.

— Бумер?

— «БМВ-М-три»-кабриолет. Очень шикарная тачка для человека, живущего на государственное жалованье.

— Тогда все в порядке. Пойдем потолкуем с нашим милягой-адмиралом.

— Адам, будь осторожен. Смотри не слишком сильно его пугай. А то кто его знает, какой фортель он способен выкинуть с перепугу.

— Но ты же ведь будешь «прикрывать мне спину», верно? Кажется, именно так вас учат говорить в вашей шпионской школе?

— Думаю, мы предпочитаем выражение «прикрой мою задницу», — ответила она и сделала глубокий вдох. — Пора. Дай минуту, чтобы зайти сзади, и я прикрою тебе все, что нужно.

В тот момент, когда она уже собиралась тронуться с места, он поймал ее за руку и притянул к себе.

— Сара, — быстро сказал он, — я не могу понять, как тебе удалось вытащить меня из Казарм Мортье. Мне нужно это знать.

У него имелись и другие вопросы, но, ответь она сейчас на главный из них, все остальные отпали бы. Как ей удалось убедить Гадбуа освободить его в обход Оуэна Гленденнинга, его закадычного дружка? Как она узнала о личных контактах Леклерка?

— Позже, — пообещала она. — Когда у нас появится больше времени.

И она убежала, словно зайчиха, стремящаяся поскорее скрыться в лесной чаще.

Чапел нажал кнопку дверного звонка, затем сделал шаг назад и встал, сцепив руки у живота. До его слуха доносилась тихая джазовая мелодия. В ожидании появления Гленденнинга он повторял слова, которые собирался сказать. «Адмирал, у вас появились проблемы», — произнесет он спокойным голосом. Жара, перелет на самолете и хроническое недосыпание притупили его гнев. Он не любил драматических речей, предпочитая будничное и прямое перечисление фактов. Гленденнинг поймет, что если Чапел знает так много, то вскоре об этом узнают и другие. Стресс, который адмирал наверняка испытывал всю эту неделю, не может на нем не сказаться. «Пришло время положить этому конец, — скажет ему Чапел. — Довольно того…»

В этот момент Чапел услышал стон, донесшийся из глубины дома.

Ринувшись вперед, он приложил ухо к двери, но, ничего не услышав, побежал по клумбам к ближайшему окну, чтобы скорее в него заглянуть. Однако висящие на нем кружевные занавеси мешали разглядеть, что происходит внутри. Он видел только очертания мебели, но никого из людей заметно не было.

— Сара! — выкрикнул он, возвращаясь на дорожку.

И тут дверь открылась.

— Заходи, — пригласила она мрачно.

Когда Чапел вошел в прихожую, ему ударил в нос резкий запах пороха и чего-то еще… Он увидел распростертые на полу тела, бамбуковые трости, лежащие одна поперек другой, лужицы крови.

— Никаких признаков взлома, — констатировала Сара. — Никаких следов борьбы. Он знал того человека, который его убил.

Чапел был слишком ошеломлен, чтобы говорить.

— Оставайся тут, — велела она. — Ничего не трогай. Мне нужно все осмотреть. — Вернулась она минуты через три, держа в руке скомканный билет на самолет и мятый листок розовой бумаги. — Это документ о доставке груза просроченных медикаментов, подписан сегодня днем в Филадельфии некой Клэр Шарис. А вот ее билет на самолет в оба конца. Пункт вылета — Женева. Вторая часть осталась неиспользованной. — Сара взглянула на Чапела. — Талил не собирался сопровождать в Штаты Габриэля. Он рассчитывал приехать сюда вместе с Клэр Шарис.

— Как это?

— Клэр Шарис приходится Габриэлю родной сестрой. Ее настоящее имя Нур.

Чапел задумчиво посмотрел на авиабилет:

— Не думаю, что она планирует вернуться домой.

Сара пробежала глазами по заполненным бланкам перевозочных документов, бормоча себе под нос названия лекарств:

— Половина этих препаратов содержит радиоактивные изотопы. Бомба здесь, Адам. Бомба в Вашингтоне. Она провезла ее вместе с медикаментами.

Чапел наконец решился взглянуть на труп Гленденнинга. Было трудно не остановить взгляд на его рубашке. Кровь пропитала ткань, окрасив всю грудь в темно-красный цвет, и натекла на ковер. Сара опустилась на колени рядом со вторым телом. Оно принадлежало человеку, от лица которого мало что осталось.

Сара взяла его бумажник и, порывшись, вынула пластиковую карточку — удостоверение личности.

— Фэ-бэ-эр, — прочла она. — Спенсер Сэмьюэл А., заведующий лабораторией видеозаписей. — Она вернула карточку на прежнее место. — Он пришел рассказать Гленденнингу, кого обнаружил на видеозаписи.

— Нур?

Сара обыскала оба тела, но больше ничего не нашла.

— Возможно, — проговорила она. — Теперь это уже не важно. Мы-то знаем, что это она. Куда она может направляться, Адам? Куда это Гленденнинг собирался поехать, такой разряженный?

Уголком глаза Чапел заметил блеснувшее золото. Где-то на кофейном столике. Он осторожно приподнял стакан для виски с содовой и вынул из-под него пригласительный билет. Посреди капелек влаги на нем сверкал орел с тисненого изображения президентской печати.

— В Белый дом, — ответил он. — К восьми часам вечера.

Уже через три секунды Сара держала в руке телефонную трубку. Чапел видел, как она набирает код Вашингтона, потом основной номер, затем еще четыре цифры и после короткой паузы еще две.

— Bonjour, Jean-Paul, c'est moi… oui, il est là… Monsieur l'Ambassadeur, il est à chez vous?. bien, écoutés… il me faut un smoking?.. — Она опустила трубку и обратилась к Чапелу: — Какой у тебя размер пиджака?

— Сороковой.

— Quarante long, — продолжила она. — T'as quelque chose pour moi… formidable… alors, trente minutes.

Когда она положила трубку, Чапел смотрел на нее широко раскрытыми глазами.

— Кто ты? — спросил он.