— Я никак не могу комментировать работу Роберта Рассела на нашу фирму, — заявил самоуверенный, высокомерный с виду человек, сидящий через стол от Кейт Форд. — Все, работающие на нас по контракту, делают это на основе абсолютной конфиденциальности. Дело не в том, что мы не хотим помочь вам в расследовании, мы просто не можем этого сделать. Правила есть правила.

Иэн Кэрнкросс, шестидесяти лет, с редеющими волосами на макушке, директор фирмы «Оксфорд-аналитика», со скучающим видом глядел на Кейт сквозь бифокальные очки, надетые на кончик ястребиного носа. Они сидели в офисе фирмы на Альфред-стрит, 5. Рядом располагался паб «Карета и герб», и назойливый шум вечерней толпы посетителей поднимался снизу от узкой, мощенной булыжником улочки, проникая в раскрытые окна фирмы. В течение десяти минут Кейт пришлось выслушивать пространный рассказ об «Оксфорд-аналитике».

Фирма была основана тридцать лет назад американским юристом, помощником Генри Киссинджера в Белом доме во времена президентства Никсона. Эта идея пришла в голову американцу, когда он завершал работу над докторской диссертацией в Оксфорде. Он пришел к выводу, что сообщество преподавателей и ученых Оксфорда представляет собой несравненное созвездие экспертов мирового уровня по всем вопросам — от экономики и политологии до географии. Если бы ему удалось впрячь всю эту эрудицию в одну повозку, ученые могли бы отвечать на самые важные вопросы, исходящие от правительств и многонациональных корпораций всего мира. Он хотел, чтобы лучшие умы Оксфорда анализировали разнообразные проблемы, от сводок погоды и будущих цен на нефть до прогнозов по поводу назначения следующего советского премьера. По своим целям и задачам «Оксфорд-аналитика» стала первым в мире «открытым разведывательным агентством». Экспертное заключение предоставлялось любому лицу, обратившемуся в фирму, если, конечно, его устраивали весьма внушительные расценки «ОА».

— У лондонской полиции тоже есть свои правила, — сказала Кейт. — И нам запрещено разглашать подробности, касающиеся расследуемых нами в настоящее время дел. Я, например, пренебрегаю своими обязанностями, сообщая вам, что лорд Рассел в момент убийства держал в столе заряженный пистолет, которым не успел воспользоваться. Я выйду за пределы своих полномочий, если скажу, что Рассел еще до того, как выпал с балкона, получил огромную шишку на голове, явившуюся результатом удара, который, возможно, проломил ему череп. И я также не имею права говорить о том, что тот, кто ждал его возвращения домой прошлой ночью в два сорок, не только сумел миновать трех консьержей и камеры слежения системы безопасности, охватывающие каждый квадратный сантиметр нежилых площадей здания, но и каким-то образом обмануть новейшую систему сигнализации лучшей частной охранной фирмы Лондона. И самое неприятное: мы не имеем ни малейшего представления, каким образом преступник покинул здание, поскольку, когда мы приехали, сигнализация работала. Тем не менее я могу открыто высказать свое мнение, если вы потрудитесь его выслушать.

Иэн Кэрнкросс кивнул, слушая ее с несколько более заинтересованным видом, чем прежде.

Кейт продолжала:

— Мистера Рассела убил профессионал. Я не имею в виду какого-нибудь головореза, выпущенного из тюрьмы в Брикстоне, который раз-другой кого-то пришил. Здесь действовал тот, кого обучали лучшие специалисты в этой области. И речь в данном случае идет не об «открытом» разведывательном ведомстве. Я также утверждаю, что если по какой-либо причине убийца имеет основания полагать, что кто-то другой, вроде вас например, знает, какими исследованиями занимался Рассел, то ему убить такого человека — пара пустяков.

Кейт подождала, пока смысл сказанного дойдет до собеседника, отметив про себя, что лицо Кэрнкросса внезапно побелело, как у покойника.

— И еще одно, — продолжала она. — В случае, если вы решитесь нарушить некоторые из ваших правил, я имею полномочия предложить вам круглосуточную охрану, чтобы вы ненароком не прыгнули с собственного балкона, если он у вас, конечно, есть. Уверена: ваш адрес хорошо известен всем заинтересованным лицам. — Она подняла голову и улыбнулась. — Так что, если вы не возражаете, сэр, я спрошу вас в последний раз: над чем работал Роберт Рассел?

В ответ раздался шепот:

— МГОН.

Кейт откинулась на спинку стула и достала блокнот:

— Продолжайте, я вся внимание.

— Матрица глобальных очагов напряженности, — сказал Кэрнкросс немного громче. — Это часть системы раннего предупреждения, которую мы предлагаем нашим клиентам. МГОН создана, чтобы прогнозировать будущие риски. Мы скомпоновали перечень из двадцати ключевых показателей, который позволяет нам с высокой степенью точности предсказать ход событий в той или иной зоне внимания.

— В каких, например?

— Кто станет следующим премьер-министром Японии. Долгосрочный прогноз уровня инфляции в США. Количество нефтяных вышек, постоянно действующих в Саудовской Аравии, и их влияние на стоимость нефти.

— Не думаю, что лорд Рассел был убит из-за неправильного прогноза цены за баррель нефти, — сказала Кейт.

— Нет, конечно, — сказал Кэрнкросс. — Осмелюсь предположить, причина не в этом. Роберт усовершенствовал программу МГОН. Вы знакомы со сбором разведывательных данных из открытых источников?

Кейт смутно помнила, что видела похожий заголовок в бумагах на рабочем столе Рассела, но о чем идет речь, она толком не знала. Так она и сказала Кэрнкроссу.

— Именно в этом направлении все сейчас и движутся, — ответил тот.

— Кто это все?

Кэрнкросс исподлобья посмотрел на нее:

— Достаточно отметить, что корпорации не единственные наши клиенты. Есть люди из правительственных кругов и некоторые другие, проявившие интерес к нашей работе. Информацию, считающуюся наиболее ценной, раньше было принято классифицировать как закрытую или секретную. А если какой-то факт был общеизвестен, он расценивался… — Кэрнкросс сделал паузу, чтобы подобрать верное слово, — пользуясь вашим выражением, как пара пустяков. Но такой подход был абсолютно неверен. Дело в том, что вся информация о намерениях ваших друзей и врагов, которая вам необходима, уже имеется в наличии. Мир тонет в потоках информации. Недостатка в ней не ощущается, скорее, наоборот, ее слишком много. Вопрос лишь в том, как ее разыскать. Благодаря Интернету степень закрытости снизилась с шести уровней по крайней мере до трех. Возьмите, к примеру, мир знаменитостей. Вы можете не быть знакомы с Дэвидом Бэкхемом лично, но вы знаете, кто его самые близкие друзья, что он ел на ужин вчера вечером, какие чаевые оставил и куда собирается отправиться путешествовать послезавтра. В другом преломлении это можно назвать разведкой, создающей основу для совершения определенных действий. Можете вообразить, что было бы, если бы мы располагали столь же обширной информацией об Адольфе Гитлере, или Иосифе Сталине, или даже Саддаме Хусейне? Кому нужна шпионская фотокамера «Минокс», когда мобильный телефон ничем ей не уступает? В наши дни каждый — шпион. Просто люди об этом не догадываются. Информацией становится реальное время — то, что происходит сейчас. Именно этим и занимался Роберт. Он создавал сеть достоверной информации, СДИ, и подбирал людей, которые такую информацию поставляли.

— Вы хотите сказать, что лорд Рассел был шпионом?

— Никоим образом. «Оксфорд-аналитика» не является по своей сути разведывательным агентством. Роберт просто разрабатывал методологию сбора точной своевременной информации по самым разным темам, интересующим наших клиентов. Его сильная сторона — создание сетей, использующих высокопоставленные источники информации, которые делились с ним различными сведениями неофициально.

— СДИ?

— Совершенно верно.

— А кто относился к этим источникам?

— Кто угодно. Заместитель министра обороны Бразилии. Финансовый директор золотодобывающего конгломерата в Южной Африке. Российский генерал, ответственный за автотранспорт в Чечне. Любой человек, владеющий информацией, которая поступает к нему в режиме реального времени и имеет стратегическую важность. Суть в том, что при современной технологии тот, кто имеет доступ к сведениям, не подлежащим огласке, может сообщить их немедленно и анонимно.

— Информацию секретного характера?

— Как правило.

— И продается она тому, кто предложит наивысшую цену?

— Если это намек на тот или иной вид предательства, то вы не угадали, — парировал Кэрнкросс. — Мир изменился. Границы стали принадлежностью прошлого. Информация не имеет паспорта: она принадлежит всем.

— И все же лорд Рассел хранил дома пистолет на случай встречи с тем, чьи взгляды не столь демократичны.

На этот раз Кэрнкросс не ответил.

Кейт продолжала:

— Я думаю, в ходе сбора развединформации из открытых источников, который делался не в интересах Великобритании, он обнаружил нечто, что находить не следовало.

Кэрнкросс снял с носа бифокальные очки и стал протирать их носовым платком.

— Похоже, события сегодняшнего утра подтверждают ваш тезис, — сказал он спокойно, но при этом стараясь не встречаться с ней взглядом.

— Упоминал ли Рассел в разговорах с вами предмет своего текущего исследования?

— По касательной.

— По касательной?

— Да… то есть очень поверхностно.

Кейт громко выдохнула:

— Мистер Кэрнкросс, меня не интересуют ни касательные, ни поверхности, ни матрицы глобального пространства. Я занимаюсь фактами. Делился ли лорд Рассел с вами своими открытиями? Да или нет?

Кэрнкросс продолжал полировать свои очки.

— Роберт упоминал, что натолкнулся на нечто, из-за чего потерял сон. Он сказал, что проблема эта не терпит отлагательства и что он докопался до таких тем, которые лучше было бы не трогать. Это все. Боюсь, не слишком много.

— Говорил он о какой-нибудь опасности? Атаке на Великобританию? О чем-нибудь, связанном с риском для жизни?

— Боже милосердный, нет, — ответил Кэрнкросс. Казалось, он был искренне удивлен. — Ничего подобного. Несколько лет назад Роберт привлек наше внимание к возможному покушению на ливанского премьер-министра. Могу вас заверить: мы передали эту информацию в соответствующие инстанции в рекордные сроки.

— Если мне не изменяет память, ливанский премьер-министр взлетел на воздух в результате взрыва бомбы в Бейруте.

— Увы, да, — признал Кэрнкросс. — Мы не успели спасти беднягу. Вся же прочая работа Роберта имела чисто научный интерес.

— Упоминал ли он о человеке, которого зовут Миша? Как мне сказали, это производная форма от имени Михаил. Оба имени русские.

— Простите, но я ничего не знаю ни о каком Мише.

— А о Виктории Биар?

Кэрнкросс покачал головой:

— Могу я спросить, откуда у вас эта информация?

Кейт уселась поудобнее и сложила руки на груди.

— Боюсь, я не имею права разглашать эти сведения. И еще один, последний вопрос: не упоминал ли Рассел о некоей важной встрече завтра утром?

Кэрнкросс поджал губы, словно обратившись к некоему внутреннему банку данных:

— Не могу припомнить ничего подобного. Он был несколько обеспокоен, но по другому поводу. Он что-то исследовал некоторое время, потратил множество усилий на…

В этот момент раздался решительный стук и дверь офиса приоткрылась. Кейт успела заметить светловолосую голову и квадратную челюсть человека в холле.

— Иэн, на пару слов…

Кэрнкросс посмотрел на Кейт, потом на дверь, и она заметила в его глазах страх.

— Извините.

Он встал и вышел к человеку в холле. Кейт увидела, как на плечо Кэрнкросса опустилась рука и увлекла его прочь.

Кэрнкросс вернулся через несколько минут.

— Прошу прощения, — сказал он. — Непредвиденные обстоятельства. Боюсь, придется завершить нашу встречу.

— Вы говорили, что Рассел был чем-то обеспокоен.

— Скачком цен на нефть. Единственной причиной этого могло быть нападение на один из крупнейших нефтедобывающих объектов где-нибудь в Нигерии или Саудовской Аравии. Но я могу сказать наверняка, что он никогда не упоминал имени Миша. А может быть, смерть Роберта никак не связана с его работой? Кто знает, куда могут завести человека его личные наклонности и пристрастия?

— Может быть и так, — согласилась Кейт. Если она правильно поняла, Кэрнкросс только что попытался бросить тень на репутацию Рассела. Она убрала записную книжку в карман и встала. — Предложение об охране остается в силе.

— Нет-нет, — поспешно сказал Кэрнкросс. Было видно, что ему не терпится выпроводить ее из кабинета. — В этом нет необходимости. Наверное, все дело в том, что нас немного выбила из колеи смерть Роберта.

Кейт не могла позволить, чтобы ее торопили.

— Вы уверены, что больше ничего не можете вспомнить? — спросила она, задержавшись в дверях и гадая, кто так внезапно положил конец их беседе.

— Абсолютно ничего.

Она вручила ему свою визитную карточку:

— Если вам вспомнится что-нибудь, относящееся к этому делу хотя бы по касательной, позвоните мне.

Выйдя из здания, Кейт постояла немного, понимая, что ее надули, обвели вокруг пальца. Она была уверена, что Кэрнкросс мог рассказать ей гораздо больше, а инстинкт подсказывал, что именно это могло помочь найти убийцу Рассела. Более того, его попытка опорочить напоследок Рассела, намекнув, что его сексуальные наклонности явились причиной убийства, не на шутку ее рассердила. Смерть Рассела не была убийством из-за страсти. Слишком много здесь было расчета. Обуздав немного свой гнев, она направилась к машине.

Зазвонил мобильник. Это был Клик.

— Слушаю, Редж.

— Я в квартире Рассела. Вам нужно приехать сюда немедленно. Мы нашли.

Кейт остановилась и зажала пальцем другое ухо, чтобы лучше слышать сквозь уличный шум:

— Нашли? Что?

— Обнаружили, как убийца попал в квартиру Рассела.

— Расскажите.

— Вам надо увидеть самой, иначе не поверите.

— Еду.

Кейт прекратила разговор. Но прежде чем продолжить свой путь дальше по аллее, она в последний раз посмотрела на офис Кэрнкросса на втором этаже. Окно было закрыто, и, хотя солнечные лучи отражались от него, она смогла различить очертания светловолосой головы с квадратной челюстью. Человек внимательно следил за ней.

И кто ты такой, черт тебя возьми? — спросила она у безмолвной фигуры.