Дом 25 на Ноттинг-Хилл-лейн оказался двухэтажным городским особняком в эдвардианском стиле, выкрашенным в голубой цвет, со слуховыми окнами наверху и черной лакированной входной дверью, снабженной медным дверным молотком. Было 9.30 вечера, и уже совсем стемнело, когда Джонатан поднялся по ступенькам и трижды ударил по тяжелому шару. Дверь распахнулась почти мгновенно, заставив Джонатана вздрогнуть.

— Здравствуйте! — сказала маленькая девочка с черными волосами, заплетенными в косички.

— Твой папа дома?

— Дженни, что ты там делаешь? Ты должна быть наверху в постели. — Некрасивая темноволосая женщина, в брюках от тренировочного костюма и шерстяном джемпере, спешила к двери.

Джонатан узнал Пруденс Медоуз, которую видел на коктейль-приеме накануне вечером. Он представился и спросил, дома ли ее муж.

— А, здравствуйте, Джонатан. Нет, Джейми еще не вернулся из больницы. Не хотите ли зайти?

— Он скоро придет?

— С минуты на минуту. В самом деле входите. Можете подождать его в гостиной.

Джонатан переступил через порог, и Пруденс Медоуз закрыла за ним дверь. Она попросила его немного подождать, пока уложит дочку в постель, и исчезла наверху. Джонатан прошел через прихожую и заглянул за угол, где и обнаружил гостиную. Стол у стены украшали фотографии Медоуза и его семьи. В комнате стояли кожаная кушетка и оттоманка с одеялом ручной вязки. На полу были разбросаны игрушки.

— Чем вас угостить? — спросила, спустившись сверху, Пруденс Медоуз. — Чай? Кофе? Может быть, чего-нибудь покрепче?

— Немного воды, пожалуй. Спасибо.

Проходя мимо, она обратила внимание на его лицо:

— Что с вами случилось? У вас все лицо в царапинах.

— Сегодня утром оказался на месте взрыва.

Пруденс Медоуз привстала на цыпочки, коснувшись рукой его щеки, словно была медсестрой:

— Боже милосердный! С вами все в порядке?

— Меня просто немного встряхнуло.

— Из-за этого вы пропустили свой доклад? Джейми звонил из отеля, говорил, что все в полном смятении. Хотел связаться с вами, но у него нет вашего телефона.

— Пожалуй, да, хотя все гораздо сложнее.

Джонатан прошел за ней на кухню и сел за стол. Пруденс поставила перед ним стакан воды. Он выпил. Не спрашивая его согласия, она водрузила на стол тарелку с печеньем и фруктами. Минуту спустя налила ему бренди.

— Подумала, что вам не помешает что-нибудь покрепче. Выглядите очень усталым.

— Да, это верно. — Джонатан пригубил немного, чувствуя, как спиртное постепенно снимает напряжение. — У вас замечательный дом.

Пруденс улыбнулась:

— А у вас? Джейми сказал, что вы женаты, но пока не осели в каком-то одном месте.

— Работа заставляет нас постоянно переезжать. Нет возможности пустить корни.

— Должно быть, это увлекательно — видеть новые страны.

— Иногда да.

— Детей у вас нет?

— Пока нет. — Джонатан взглянул на часы. Было уже около десяти. Он допил бренди и встал. — Мне надо идти. Уже слишком поздно.

— Не говорите глупостей. Джейми меня убьет, если узнает, что я вас отпустила, не дождавшись его. Выпейте еще бренди, а я позвоню и узнаю, где он сейчас.

Она наполнила ему бокал, улыбнулась и вышла.

Джонатан сделал круг по кухне. На холодильнике лежали детские рисунки и ежедневник. Он видел, как Пруденс разговаривает по телефону с мужем. Бросив взгляд на повестку дня, он перевернул назад страницу, потом еще одну. Его внимание привлекла жирная черная линия поперек листа. Вчерашняя запись об обеде с Крисом и Сереной была вычеркнута. Вместо нее стояло: «„Дорчестер“, 6 вечера. Отменить операцию в 4 ч».

— Он уже в пути, — сказала Пруденс. — Вот-вот появится на подъездной аллее. Кажется, я уже слышу его машину.

Со стороны входа в кухню раздался шум автомобиля. Мотор умолк, хлопнула дверца. Несколько мгновений спустя вошел Джейми Медоуз:

— Господи Иисусе, в чем дело? Что, черт возьми, с тобой случилось?

— Мы можем поговорить? — спросил Джонатан.

Медоуз поцеловал жену:

— Мы будем наверху, в кабинете, Пру. Будь так добра принеси мне чего-нибудь. С удовольствием съел бы бутерброд с ветчиной. Горчицы не жалей. Чтоб обжигало.

Медоуз провел Джонатана в уютный кабинет на втором этаже, обшитый деревянными панелями, и указал на кресло с подголовником.

— Садись, — скомандовал он. — Рассказывай.

Вздохнув, Джонатан сел.

— Мне нужно где-то остановиться.

— Но, я думал, ты живешь в «Дорчестере».

— Верно, я жил там. Но выписался.

— Ты это серьезно? Хочешь пожить у меня? Добро пожаловать, ты не причинишь мне никаких неудобств. Живи сколько захочешь. Не думаю, правда, что раскладушка в детской будет равноценной заменой тому, что тебе предложили в отеле.

— Со мной кое-что случилось.

Медоуз вновь наполнил бокал гостя. Поставив на стол графин, он, глядя на порезы на лице Джонатана, заметил:

— Ты выглядишь как после драки.

— Это длинная история.

— Да ладно, — сказал Джейми. — У меня тоже скелетов найдется на пару шкафов. — Вместе утешения он хитро улыбнулся. — Женщина, да? Знаю я вас, врачей без границ: в каждом порту припасена горячая девчушка.

— Не совсем так.

— Неужели дело в Эмме? Ты прячешься от жены?

— Я действительно скрываюсь, но не от жены, а от полиции.

— Хватит меня дурачить. Рассказывай, что случилось.

Джонатан бросил взгляд на друга:

— Я тебя не дурачу.

Лицо Медоуза вытянулось.

— От полиции? В самом деле?

— Слышал о сегодняшнем взрыве автомобиля?

— Проклятые дикари! Теперь в Лондоне и по улице пройти нельзя.

— Я был на месте происшествия и порезы получил именно там. Стекло, обломки. Можно сказать, оказался в эпицентре событий.

— Нет, ты шутишь. — В голосе Медоуза, однако, не было веселья.

— Увы, не шучу.

— Что ты там делал? Я хочу спросить, как и почему ты там оказался?

— Не могу тебе сказать. Поверь мне: тебе этого знать не нужно. Дело небезопасное.

— Небезопасное? Ты убегаешь от полиции и оказываешься в моем доме, где спят мои дети. Не говори мне о безопасности. Если ты меня во что-то втягиваешь, я должен знать, о чем идет речь.

— Не могу. Дело не только в необходимости прятаться от полиции. Тут много всего намешано. — Джонатан встал, собираясь уходить. — Извини, что пришел. Не надо было. Просто не подумал.

Медоуз неуклюже встал со своего места:

— Подожди минутку. Ведь тебя не арестовывали?

— Нет. По крайней мере официально.

— Но не ты ведь взорвал эту бомбу?

— Нет, конечно.

— Надеюсь, я не укрываю кровавого серийного убийцу?

Джонатан не смог сдержать улыбку:

— Нет, будь спокоен.

— Тогда все в порядке. Предложение остается в силе: можешь жить у меня сколько захочешь. Но мне надо сказать Пру: не все, конечно, но, по крайней мере, что-то. Занимай комнату Фрэнни. Надеюсь, ничего не имеешь против эльфов и единорогов? У нее сейчас период сказок. Кровать немного коротковата, но зато мягкая.

— Кушетка внизу вполне подойдет, — сказал Джонатан, вставая.

— И слушать не желаю. Я не могу позволить, чтобы лучший на свете хирург ломал спину на этом чудовищном приспособлении. Эти волшебные руки требуют хорошего ухода. Они могут оказаться полезными: спасти еще немало жизней.

— Спасибо, Джейми. Не могу выразить словами, как я тебе благодарен.

— Но что ты собираешься делать? — спросил Медоуз.

— Прямо сейчас? Спать.

— Я имею в виду завтра или послезавтра. Нельзя же постоянно находиться в бегах.

— Тут ты прав.

— Тогда что?

Джонатан похлопал его по мясистому плечу.

Волшебные руки.

Эти слова ударили его, как молотком. Те же слова произнесла прошлой ночью Эмма, говоря о его искусстве хирурга.

Наверное, простое совпадение, подумал он, глядя в глаза Медоуза. Это, конечно, достаточно распространенное выражение. Но он не смог сам себя одурачить ни прозвучавшей лестью, ни проявлением товарищества и преданности. У хирурга могут быть искусные или золотые руки, но волшебные?.. Такого эпитета ему слышать не приходилось.

Теперь он посмотрел на Медоуза подозрительно. Ему начинало казаться, что упоминание о волшебных руках не простое совпадение. Первое назначение Джейми в Государственной службе здравоохранения было в Корнуолле. Эмма, согласно легенде, выросла в Пензансе, тоже в Корнуолле. Джейми учился в Оксфорде, и Эмма утверждала, что закончила тот же университет.

А ежедневник внизу на холодильнике? Пруденс Медоуз говорила совершенно определенно, что они давно собирались пойти на медицинскую конференцию. Однако, если верить ежедневнику, у них был запланирован обед с Крисом и Сереной, по-видимому отмененный в последний момент.

Никаких совпадений не бывает в принципе. Для Эммы это было чем-то вроде мантры.

— Пожалуйста, сюда, в Волшебную страну, — сказал Медоуз. — Проходи, добрый Оберон.

Джонатан последовал за ним в спальню. Пожелав спокойной ночи Медоузу, он подождал несколько минут, после чего прокрался в коридор. Там было темно и тихо. Медоуз спустился вниз. Было слышно, как он озабоченно разговаривает с кем-то по телефону на кухне. Несомненно, звонит в «Дивизию» — сообщает, что заполучил к себе домой мужа Эммы Рэнсом, и просит дальнейших инструкций.

Джонатан вошел в кабинет Медоуза, освещенный настольной лампой, и принялся искать оружие. Его взгляд привлек нож для вскрытия конвертов. Он был длинный и острый, с резной ручкой из слоновой кости. Скорее кинжал, чем офисный инструмент. Джонатан прихватил его с собой.

Он бесшумно спустился по лестнице.

Медоуз сидел за кухонным столом. Вздрогнув, он поднял глаза:

— Ты меня напугал.

Джонатан осторожно приблизился к нему, прижимая нож к ноге:

— С кем ты разговаривал?

Медоуз изобразил на лице улыбку:

— Так… ни с кем.

— С кем, Джейми?

— Со своей медсестрой. У нас с утра трудный пациент. Напомнил ей, что нам нужны дополнительные лекарства.

— Ты сказал, у меня волшебные руки.

Медоуз, казалось, смутился:

— Разве?

— Эмма употребила то же выражение при нашей вчерашней встрече. Я вот гадаю, как оно всплыло у вас обоих.

Медоуз озадаченно посмотрел на Джонатана:

— У нас обоих? У меня и Эммы? Но я никогда не встречался с твоей женой!

— Я и подумал, что это странное совпадение. Лично я раньше не слышал такого выражения. А потом ты говорил обо мне по телефону. Ведь ты обо мне говорил, верно, Джейми?

— Да что ты, нет, конечно! Я тебе уже сказал, что разговаривал со своей медсестрой.

— А кстати, который час нынче в Вашингтоне? Прикинем… где-то около пяти часов дня. Весь персонал на своих рабочих местах. Эмма говорила, что «Дивизия» работает круглосуточно, семь дней в неделю. Свет никогда не гасится.

Медоуз покачал головой:

— Я звонил в свой офис, а не в округ Колумбия.

— В одиннадцать часов вечера? — спросил Джонатан, и в его голосе прозвучало осуждение. — Твоя версия не выдерживает критики, Джейми. Она не соответствует стандартам «Дивизии».

Медоуз неловко улыбнулся:

— Что это, черт возьми, за «Дивизия», о которой ты беспрестанно твердишь?

— Сам знаешь. Судя по всему, ты состоишь в ней достаточно долго. Но вот что мне интересно: они предложили тебе сотрудничество до Оксфорда или после? Это ты посоветовал Эмме обратить на меня внимание? Очень хотелось бы знать.

— Может, прекратишь болтать чепуху? Знаешь, Джонатан, твое поведение меня просто пугает.

— Что они тебе приказали? Держать меня здесь до их появления? Убить или только следить за мной?

— Убить тебя?! — Глаза Медоуза расширились от удивления. — Мне кажется, тебе лучше уйти. Ты был прав, дело, видно, опасное.

— Ты работал в Корнуолле, — сказал Джонатан.

— В больнице герцогства. Ну и что?

— Это недалеко от Пензанса, где родилась Эмма. До поступления в медицинскую школу ты учился в оксфордском Брейзноз-колледже. Там же, в колледже Святой Хильды, училась и Эмма. И потом еще эта кушетка.

— Кушетка?

— Ты верно рассчитал: нельзя было разрешить мне на ней спать. Слишком близко к входной двери. Я мог встать и улизнуть, так что ты даже и не заметил бы. Тебе надо было держать меня наверху, где есть возможность за мной приглядывать до появления твоих друзей.

На лбу Медоуза выступил пот.

— Друзей? Каких друзей? Господи, да приди ты, наконец, в себя! Это же я, Джейми!

Но Джонатан не слушал его. Он помнил уроки Эммы. Все, что ему говорят, лишь прикрытие. Он взглянул на входную дверь:

— Они вот-вот придут?

И тогда Медоуз увидел нож.

— Не делай этого! — крикнул он. — Что бы ты ни задумал, не делай! Я не состою в «Дивизии». Я не знаком с Эммой. Клянусь жизнью моих детей. А что касается «волшебных рук», это просто совпадение. Где-то услышал такое выражение. Чистая случайность. — Он начал подниматься со стула, выставив вперед руки. Обильный пот скапливался в его густых бровях и стекал по розовым щекам. — Пру! — позвал Медоуз, но Джонатан уже обогнул стол и бросился на него, прежде чем он успел громко выкрикнуть имя жены.

Джонатан зажал ему рот рукой и приставил острие ножа к шее Медоуза.

— Тихо! — приказал он.

Медоуз энергично затряс головой в знак согласия.

Джонатан опустил лезвие и убрал руку от его рта.

— Мне нужны деньги.

— В моем бумажнике. На столе, рядом с корзинкой для ключей. Возьми все, что там есть, — несколько сотен фунтов. Возьми также банковскую карту. ПИН-код: четыре единицы. И не надо лишних слов: я уже убедился, что это пустая трата времени. Машину тоже можешь взять. «Ягуар», чертовски быстрый. Я не стану сразу звонить в полицию. Потом мне придется это сделать: страховка и все такое. Целое состояние, сам понимаешь.

Джонатан нашел бумажник и пересчитал банкноты. Там оказалось пятьсот семьдесят фунтов. Он схватил ключи от машины:

— Та, что стоит за домом?

Медоуз кивнул:

— Тебе не стоило этого делать. Достаточно было попросить.

— Может быть, но тогда… — Джонатан оборвал себя на полуслове. Что-то в глазах Джейми не вписывалось в его версию: бедняга действительно был до смерти напуган. И Джонатан внезапно понял, теперь он даже знал наверняка: тот не притворяется. — Так ты не работаешь на «Дивизию»?

Джейми Медоуз покачал головой.

— И никогда не встречал Эмму?

— Не имел такого удовольствия.

Джонатан вздохнул. На него вдруг навалилась ужасная усталость.

— Тогда, может быть, подождешь до завтра, прежде чем звонить в полицию по поводу машины?

— Подожду неделю.

— Деньги я тебе верну.

— Когда сможешь. Не торопись.

Джонатан кивнул и направился к двери, но, сделав один шаг, остановился. Его мучил еще один вопрос:

— А как насчет конференции? Почему вы сказали мне, что давно планировали встретиться со мной?

— Это была моя идея, — сказала Пруденс Медоуз с другого конца кухни. — Не хотела, чтобы ты подумал, будто мы только что узнали о твоем приезде. Это вызвало бы у тебя подозрения.

Она стояла у лестницы в шелковой пижаме, держа пистолет в правой руке.