Офисы Международной корпорации ядерной безопасности располагались на двадцать седьмом этаже небоскреба, находящегося в парижском районе Дефанс, где вовсю кипела столичная деловая жизнь. Корпорация позиционировала себя в качестве некоего «универсального магазина», который мог полностью удовлетворить запросы и частных компаний, и государственных организаций, и военных баз во всем, что касается обеспечения безопасности, предоставляя им целый спектр соответствующих услуг. Но, как и следовало из названия, эта компания специализировалась в одной области: защите и охране атомных объектов.

Что касается АЭС, то корпорация подключалась к работе на стадии разработки концепции и сопровождала проект до самого конца строительства, разрабатывая и реализуя всевозможные меры безопасности, в которые входили контроль за непосредственным физическим доступом на станцию и выходом из нее (системы сигнализации, видеокамеры, пункты контроля биометрических данных), компьютерная безопасность, контроль за местонахождением на ее территории обслуживающего персонала, силовые охранные структуры и, наконец, мониторинг всех систем, связанных с критическими режимами работы, включая организацию хранения отработанного ядерного топлива. Не стало бы преувеличением сказать, что почти все основные производители электроэнергии на Западе, так или иначе, полагались на корпорацию, гарантировавшую безаварийную работу и безопасную эксплуатацию ядерных установок. До сего дня их доверие неизменно бывало оправданно. Ни одна из сертифицированных ею электростанций никогда не сталкивалась с такими неприятностями, как аварийное отключение, закрытие или иной инцидент. Все это промелькнуло в памяти Эммы Рэнсом, пока она пересекала широкую открытую площадку перед зданием, в котором расположилась штаб-квартира корпорации. У входа она поправила жакет и разгладила юбку. Черный костюм имел высокий разрез на бедре и глубокий вырез на груди, а также бирочку, свидетельствующую, что он представляет собой дешевую подделку фирмы «Диор». Таков был вкус Папика. Чрезмерная изысканность ему никогда не нравилась; хотя, по правде сказать, в его стране изысканность вообще была не в ходу.

Собираясь на задание, она распрямила волосы, ровно подрезала их до уровня плеч и выкрасила в черный, как вороново крыло, цвет. Надела карие контактные линзы и каблуки высотой десять сантиметров, потому что у настоящей Анны Шоль были карие глаза и рост сто семьдесят восемь сантиметров. Когда Эмма открыла стеклянную дверь и вошла в находящийся между первым и вторым этажом вестибюль с кондиционированным воздухом, она вовсе не боялась, что в ней могут признать мошенницу. Скорее, она опасалась не совладать со сверхвысокими каблуками и, сверзившись с их заоблачных высей, приземлиться на не слишком дорого упакованную задницу.

— Анна Шоль, — назвалась она, вытаскивая фальшивое удостоверение личности, в котором указывалось, что его предъявитель является сотрудником отдела инспекции безопасности, входящего в структуру Международного агентства по атомной энергии. — К Пьеру Бертелю.

Охранник довольно долго рассматривал ее бюст, по всей видимости желая убедиться, соответствует ли он фотографии на удостоверении, затем записал ее имя в журнал и сделал короткий телефонный звонок.

— Одну минуту, сейчас он спустится. А пока наденьте вот этот бейджик.

Эмма взялась за шнурок, прикрепленный к бейджику, и, надев через голову, повесила бейджик на грудь, после чего сделала шаг в сторону. Оговоренная минута прошла, за ней другая, и так продолжалось, пока не прошло десять минут. Наконец через турникет протиснулся высокий человек с бочкообразной грудной клеткой:

— Фрейлейн Шоль, я Пьер Бертель. Здравствуйте.

Эмма окинула его быстрым оценивающим взглядом. Дорогой темно-синий костюм. Коричневые ботинки, отполированные до зеркального блеска. Золотой браслет, виднеющийся из-под отложной манжеты. Пожалуй, чересчур много геля для укладки по-модному коротких волос. Лишние десять килограммов на некогда действительно впечатляющей фигуре, но боже упаси ему об этом сказать. Легкая хромота, которую этот господин пытается скрыть, — возможно, результат падения на корте для игры в сквош, но при случае выдаваемая за последствие давнего боевого ранения. А кроме того, у основания безымянного пальца наблюдался свежий отпечаток обручального кольца, явно снятого второпях, как только его взору предстал впечатляющий образ Анны Шоль, фотография которой содержалась в отправленном ему сопроводительном досье. Все это создавало образ сексуально озабоченного самца, вот уже лет десять как вышедшего в тираж, но еще мечтающего показать, что у него по-прежнему имеется порох в пороховницах. Она успела раскусить его буквально в мгновение ока.

— Я спешу, — ответила она, словно обдавая Бертеля ушатом холодной воды после его расчетливо-теплого приветствия. — Через два часа мне нужно быть в аэропорту Шарля де Голля. Пройдем?

Улыбка слетела с лица Бертеля.

— Прошу следовать за мной.

В кабине лифта он сделал вторую попытку завязать разговор:

— Насколько я понимаю, вы какое-то время пробудете во Франции. Где именно?

— Это конфиденциальная информация, о чем, полагаю, вам хорошо известно. Мы никогда не предупреждаем о наших проверках. Это особенно важно в свете инцидента, который имел место в Лондоне два дня назад.

— В Лондоне?

Эмма кашлянула и посмотрела в сторону. Она только что получила подтверждение тому, что слух об украденных кодах сюда еще не дошел. Как и следовало ожидать, их похищение предпочли счесть внутренним делом, которое надлежало уладить келейно между МАГАТЭ, с одной стороны, и производящими электроэнергию фирмами — с другой. Во Франции таковой была компания «Электриситэ де Франс». Разглашать данную сверхсекретную информацию запрещалось.

— А что произошло в Лондоне? — полюбопытствовал Бертель. — Вы имеете в виду теракт против Иванова? Мне об этом звонили весь день.

— Без комментариев. Если дело коснется вас, вы обо всем узнаете, и скорее раньше, чем позже.

Двери лифта раскрылись, и перед ними возникла еще одна пара дверей, на сей раз с дымчатыми стеклами, преграждающая проход в офисы. Бертель приложил ладонь к биометрическому сканеру. Точечный светодиод, мигнув, переменил цвет с красного на зеленый. Ее спутник тут же назвал свое имя. Теперь и второй светодиод стал зеленым. Раздался едва слышный щелчок, и замок открылся. Бертель распахнул дверь:

— Сюда, пожалуйста.

Эмма отметила про себя, что меры безопасности здесь приняты серьезные. Сканер ладони в сочетании с анализатором голоса — это новое защитное устройство, а ведь известно, что со всеми новинками вечно что-нибудь случается. Она прошла следом за Бертелем по людному коридору. Кабинет Бертеля был просторен и со вкусом обставлен, из окон открывался вид на Эйфелеву башню, за которой простиралось Марсово поле, а далее виднелись Дом инвалидов и Нотр-Дам.

— Я позаимствовал наиболее существенные сведения прямо из вашего венского досье, — проговорил Бертель, усаживаясь за хромированный письменный стол со стеклянной столешницей, — и взял на себя смелость заранее заполнить бланки. Не соблаговолите ли прочесть и на всякий случай проверить еще раз, нет ли каких-нибудь ошибок.

Эмма элегантным жестом надела очки для чтения и положила папку на колени. Бланки были напечатаны на фирменной бумаге с шапкой, украшенной логотипом «Электриситэ де Франс», корпорации, ведающей эксплуатацией французских атомных электростанций, и имели заголовок «Заявка на выдачу служебного пропуска». Работники станций обычно называли его «атомным паспортом». Обладатель такого паспорта имел возможность пройти на любой объект без предварительного уведомления и сопровождающих лиц. В атомной промышленности работали профессионалы самой высокой пробы. Поэтому инженеры часто переезжали с одной станции на другую, если там требовались их уникальные знания. Например, инженер, знающий, как надо запускать и останавливать энергоблоки, мог посетить до десяти электростанций только за один год. Специалист по программному обеспечению, ответственный за информационные технологии, делал это еще чаще. Слишком уж много потребовалось бы денег и времени, чтобы обеспечивать на каждой отдельной АЭС полный комплекс проверок для каждого работника или служащего. Потому всякий, кого считали достойным работать на французских АЭС, проверялся на благонадежность в Международной корпорации ядерной безопасности, где ему выдавался документ на право беспрепятственного доступа на все атомные электростанции страны, что объясняло, почему этот пропуск окрестили «паспортом».

Приложив указательный палец к дужке очков, она принялась тихонько по ней постукивать. При каждом ударе миниатюрная камера, замаскированная под винтик, соединяющий дужку с оправой, делала снимок и пересылала его на удаленный сервер, истинное местоположение которого не знала даже она сама. Глаза Эммы пробегали строчку за строчкой, в которых указывались ее имя, фамилия, домашний адрес, телефон, номер социального страхования, а также информация о внешних приметах.

— У нас отсутствуют данные для одной лишь графы, — сказал Бертель. — Мы добавили ее совсем недавно.

— Вот как? — удивилась Эмма, не отрывая взгляда от листка, и ее сердце замерло.

— Имена ваших родителей и их нынешнее место жительства.

— Они скончались, — ответила она. — Уверена, это отражено в документах.

Бертель порылся в бумагах:

— Пауль и Петра… Я не ошибся?

Эмма метнула в него колючий взгляд:

— Моих родителей звали Алиса и Ян.

Бертель пристально на нее посмотрел:

— Совершенно верно, фрейлейн Шоль.

Эмма поняла, что интервью, благодаря ее неугомонному ревизору, рискует затянуться на неопределенно долгий срок. Последний вопрос был явным экспромтом и не входил в стандартную рутину проверки благонадежности. Этот Бертель решил наугад забросить удочку. Она закончила читать документы, затем, собрав листки в аккуратную стопку, положила их ему на стол.

— Может, продолжим? Как я уже говорила, у меня мало времени.

— Осталась только ваша подпись.

— Конечно.

Эмма расписалась, затем встала и окинула кабинет нетерпеливым взглядом.

Бертель перво-наперво провел гостью в помещение, где ее сфотографировали, затем в другое, где под разными углами просканировали отпечаток ее ладони. Наконец, в третьем сняли отпечатки всех пальцев. Эмма осведомилась, нужен ли отпечаток ее голоса для последующей идентификации, но ей сообщили, что систему распознавания голоса установили только недавно и лишь в офисах корпорации, тогда как на электростанциях по-прежнему полагаются преимущественно на трехмерное изображение ладони.

Затем они вернулись в кабинет Бертеля.

— Изготовление пропуска займет еще несколько минут. Не позволите ли предложить вам чашечку кофе? Он подкрепит ваши силы.

— Нет.

Эмма повернулась к Бертелю спиной и занялась разглядыванием фотографий на полке шкафа. На некоторых из них был изображен хозяин кабинета в камуфляжной форме, с автоматом на груди, явно в тропической местности.

— Как, вы были в Конго, в Катанге? — вдруг воскликнула Эмма.

— Ну да, — подтвердил Бертель.

— Мой брат Ян тоже туда попал. Вместе с Иностранным легионом. Сержант Ян Шоль. Служил под командованием полковника Дюпре.

Бертель подскочил к ней и выхватил фотографию:

— Правда? Я побывал там в девяносто первом и девяносто втором — парашютно-десантные войска. Ян Шоль? Увы, я его не встречал. Конечно, я знаю полковника Дюпре. Ваш брат должен гордиться, что воевал под его началом.

— Ян погиб.

— В Конго?

Она кивнула и слегка наклонила голову — совсем чуть-чуть.

— Я вам сочувствую. — Бертель положил руку ей на плечо, и Эмма ее не стряхнула.

— Пожалуй, я все-таки выпью кофе, — промолвила Эмма. — И может, съем каких-нибудь свежих фруктов.

Бертель продиктовал заказ секретарше. Вскоре появились кофе и фрукты. Завязалось общение. Бертель подробно рассказал ей о своей фактической работе в компании, которая заключалась в организации учений, имитирующих нападение на различные атомные электростанции во Франции, в Германии, а также в Испании. Важнейшей задачей было обучить военизированные формирования станций отражению всевозможных видов нападения. Для этого Бертель поставлял вооружение, разрабатывал тактику, проводил тренировочные занятия.

Эмма благосклонно его выслушивала, однако ее интерес оставался исключительно профессиональным. Когда Бертель дотронулся до ее запястья, как бы приглашая обратить особое внимание на некое высказанное им положение, Эмма убрала руку и отодвинулась подальше, давая понять, что не желает подобной близости. Опыт показывал, что равнодушие должно лишь подстегнуть такого, как Бертель.

— Думаю, ваша работа в свете всего происшедшего еще более осложнится, — сказала она.

— Что вы хотите этим сказать?

— Могу я рассчитывать на ваше молчание?

— Я буду нем как рыба.

Эмма помедлила, как бы взвешивая его клятву на воображаемых весах.

— Ладно, слушайте, — продолжила она. — После того как в Лондоне взорвалась заложенная в автомобиль бомба, были эвакуированы все находящиеся поблизости правительственные учреждения. Как раз в это время в одном их них проходило совещание, в котором принимали участие кое-кто из наших людей и британские чиновники. Когда они покинули здание, кто-то выкрал несколько наших ноутбуков. Мы не думаем, что с этим связана какая-либо угроза безопасности АЭС, но и не можем позволить себе рисковать. В ноутбуках содержались аварийные коды для перехода на управление АЭС вручную.

— Коды преодоления вето на ручное управление… вы не шутите?

Эмма, заметно посерьезнев, кивком подтвердила сказанное:

— Я говорю это, потому что высоко ценю проделанную вами работу. — И тут она в первый раз посмотрела ему прямо в глаза. — Думаю, вы человек, которому можно доверять.

Бертель ничего не мог вымолвить в течение нескольких секунд, но Эмма заметила, как его подбородок слегка приподнялся и он шире расправил плечи, словно ему доверили тайну подвесок королевы.

— Ваш секрет умрет вместе со мной.

— Случилась большая беда, — продолжила Эмма доверительным тоном. — И надо как можно быстрее устранить ее возможные последствия.

— Вам потребуется заменить все коды.

— И перепрограммировать системы безопасности. Хорошо еще, что не понадобится производить остановку энергоблоков.

— Так вот в чем причина вашего столь неожиданного визита, — проговорил Бертель. — Вы хотите проверить, не происходило ли каких-нибудь попыток взломать систему безопасности станции.

— Я не могу этого комментировать, мсье Бертель, — произнесла Эмма особым тоном, каким говорят с коллегой — человеком, равным по положению. — Скажу одно: собираться в командировку пришлось настолько спешно, что я даже не успела связаться с «Электриситэ де Франс» и выяснить имена всех начальников службы охраны на тех АЭС, которые мне предстоит посетить.

Существующие правила требовали заранее информировать шефов службы безопасности перед каждой инспекцией. Их подразделения функционировали в автономном режиме, не завися ни от кого, и это было одним из элементов той системы сдержек и противовесов, которая помогала преодолевать самоуспокоенность и гарантировала, что при эксплуатации АЭС буква закона будет соблюдаться неукоснительно.

— Так, значит, неожиданная специальная инспекция? Вы нагоните на них страху.

Эмма посмотрела ему в глаза, но ничего не ответила.

Бертель понял намек:

— Список начальников службы охраны? Это несложно. — Он тут же вскочил с кресла. — Какие станции вас интересуют?

— Заранее не уведомив начальство из «Электриситэ де Франс»? У вас могут возникнуть проблемы.

— Называйте АЭС.

Эмма одним духом выпалила названия пяти расположенных в разных частях Франции атомных станций, среди которых фигурировала и «Ла Рень», и добавила:

— Однако если кто-нибудь из них узнает…

— Увы, в создавшемся положении инспекция действительно должна проводиться без предупреждения. Другого выхода у нас нет, — возразил Бертель, не терпящий, когда его действия ставили под сомнение. — Обещаю, что ваше появление окажется для всех полной неожиданностью. Это как раз то, что нужно. Превентивная профилактика — вот единственный способ заставить их быть всегда начеку.

— Я рада, что у нас с вами полное взаимопонимание, — промолвила Эмма.

Уже через десять минут ей был любезно вручен свеженький компакт-диск с записанными на нем именами всех начальников службы безопасности указанных АЭС, их служебными телефонами, адресами электронной почты, местами проживания и прочими не подлежащими огласке сведениями.

— Что-нибудь еще? — осведомился Пьер Бертель.

— Не помешало бы также получить пропуск, — сказала она твердым голосом.

— Разумеется. — Бертель вышел из кабинета и вскоре вернулся с карточкой, похожей на бейджик, висящей на красной ленточке, которую через определенные промежутки украшала вышитая на ней аббревиатура МКЯБ — Международная корпорация ядерной безопасности. — Теперь вы официальное лицо.

— Получилось даже более внушительно, чем я предполагала, — призналась Эмма. Она демонстративно посмотрела на часы и заволновалась: — Ох, мне надо бежать. Однако я вернусь в Париж через неделю. Может, у меня даже освободится вечер. Хотелось бы обсудить с вами результаты моей инспекционной поездки.

— Это будет весьма полезным, — согласился Бертель.

— Именно полезным, — подхватила Эмма. — И запомните: если вы по-свойски предупредите о моем визите своих приятелей, я об этом узнаю. У меня на такие дела прекрасный нюх.

Пьер Бертель поклялся соблюдать полную секретность, сказав, что если в «Электриситэ де Франс» узнают о предоставленной без санкции высшего руководства информации, то он сам все утрясет. Он дал номер своего личного телефона и попросил позвонить за день до приезда. Эмма пообещала.

— Оревуар, — простилась она по-французски.

— А бьенто! До скорой встречи! — отозвался Бертель.

Покинув здание, она пересекла знаменитый гигантский променад Дефанс и остановилась у парапета, с которого открывался вид на Сену. Ее лицо посерело. При одном воспоминании о томительно-долгом рукопожатии Бертеля ее чуть не вырвало. Она подставила лицо лучам солнца и заставила себя сделать несколько продолжительных медленных вдохов. Но все равно слова Папика продолжали эхом звенеть у нее в голове: Ты же Соловей. Разве не этому обучают таких, как ты, пташек?

Повесив на плечо сумочку, она пошла к площади Этуаль. Постепенно ее походка приобрела маршевый ритм. Приступ дурноты и малодушия миновал. Она снова вернулась в надежный панцирь хорошо подготовленного агента-профессионала.

Эмма выкрала коды вовсе не для того, чтобы вмешаться в работу атомной станции. Практически невозможно обойти множество мер компьютерной защиты, обеспечивающих безопасную работу станций. Ее истинная цель состояла в том, чтобы добраться до электронных документов МАГАТЭ и получить пропуск на ядерные объекты. Ей требовался «атомный паспорт».

Сунув руку в карман, она погладила пластиковую поверхность.

Проникновение внутрь затруднений не вызывало.