«Синнамон-клуб» на Грейт-Смит-стрит славился своим карри и своими посетителями. Расположенный в здании старой Вестминстерской библиотеки, этот ресторан казался заповедным оазисом, где за столиками, покрытыми крахмальными скатертями, велись приглушенные беседы, уютным мирком, удаленным от неистовой суеты, царящей за стенами заведения. Благодаря своей близости к Уайтхоллу клуб этот давно пользовался популярностью у членов парламента и крупных государственных чиновников, щедро оставляющих здесь выделенные им на представительские расходы денежные средства, а также среди заезжих высоких особ.

— Место — лучше не придумаешь, — проговорил Коннор, отодвигая стул от стола, чтобы было удобнее сидеть.

Ради визита сюда шеф «Дивизии» надел свой лучший костюм из серой камвольной ткани. Костюму исполнилось всего три года, и у него недоставало лишь одной пуговицы. Зато рубашка была чудесного покроя и совершенно новая: бледно-голубая, хлопок с полиэстером.

— Представляешь, до сих пор чувствуется запах кордита… или что там еще они теперь применяют, — пожаловался сэр Энтони Аллам. — Дом на Виктория-стрит как раз за углом. Разворочено все. Выбиты окна в трех кварталах. К счастью, террористы использовали заряд кумулятивного действия, а то последствия могли оказаться еще хуже. Думаю, их следовало бы за это поблагодарить.

— Да уж, пожалуй, надо в их честь парад устроить, — буркнул Коннор, глядя на собеседника поверх меню. Мешки у него под глазами были сейчас особенно заметны.

Официант принял заказ. Аллам выбрал джин с тоником и курицу по-мадрасски под соусом карри. Очень острую. Без всякого удовольствия Коннор заказал то же самое.

— Я ценю, что ты нашел время встретиться, Тони, как только я тебя сюда пригласил, и вообще…

Аллам вежливо улыбнулся:

— Да на здоровье, хотя должен заметить, именно этот ресторан я бы как раз ни за что не предложил. Чересчур много глаз и ушей.

— Да уж. — Коннор посмотрел направо, налево и сделал вид, что сам раздосадован своим выбором. — Но ни одного недружественного лица не вижу.

— Не беспокойся, они есть. — Аллам положил руки на стол. Он был человек дела, и его пристально-ироничный взгляд давал понять, что теперь пора поговорить серьезно.

Коннор наклонил голову поближе к собеседнику:

— Стало быть, Эмма устроила вам тут по полной программе?

— Можно сказать и так.

Коннор в свою очередь изложил несколько откорректированную версию событий, разыгравшихся в Швейцарских Альпах пять месяцев назад.

— Так что же, ты сейчас услышал о ней в первый раз? — удивился Аллам.

— Мы только приглядывали за ее мужем, надеясь, что этот малый сможет на нее вывести, однако тот все время «спасал несчастных» в дебрях Африки. Во всяком случае, делал это еще пять дней назад. Ну прямо второй Альберт Швейцер, не хватает только Нобелевской премии.

— Так ты говоришь, вы понятия не имели о том, чем она занималась все это время? — переспросил Аллам.

— Ну, не совсем, — неохотно ответил Коннор.

Аллам сразу же ухватился за это полупризнание собеседника:

— Ах вот как?

— Ну, как я уже сказал, мы присматривали за ее мужем. Несколько месяцев назад он позвонил по одному из ее старых телефонных номеров. Умирал от любви. Хотел ее увидеть. — Коннор пожал плечами. — Непрофессионал. Что с него взять? Как бы там ни было, мы проследили этот звонок, поняли, что его красотка в Риме, и в рекордно короткий срок послали кое-кого по ее душу. Но девчонка оказалась не промах. Один из наших остался там навсегда. С тех пор она как в воду канула.

— И всплыла только сейчас?

Коннор поморщился:

— Ага, только сейчас.

— И как это вы позволили ей отбиться от рук и полностью выйти из-под контроля? — потребовал объяснения Аллам, повысив голос. — Это попахивает безответственностью.

— Я же и говорю: она взбрыкнула и пустилась во все тяжкие. То, чем эта негодница теперь занимается, она делает на свой собственный страх и риск. Я не имею ни малейшего представления, на кого она сейчас работает.

— Кем бы ни были ее нынешние хозяева, они совершили покушение на Игоря Иванова, причем на моей территории. И ты еще имеешь нахальство просить нас о помощи! С моей точки зрения, вокруг этого теракта сплошь ваши отпечатки пальцев.

— Что? — вскинулся Коннор, покраснев от гнева и алкоголя. — Думаешь, это была наша операция? Ты что, с ума сошел?

— Посмотри на себя, Фрэнк. Ты сам себя не контролируешь. Ты так ослеплен желанием отыграться, что ставишь и себя, и свою организацию под удар. Ты рискуешь. Сперва прилетаешь в мою страну, не удосужившись мне сообщить, хотя это невежливо, затем выставляешь себя полным ослом, устраивая в больнице скандал Пруденс Медоуз, а прошлым вечером лезешь к этому бандюге Данко и пытаешься путем шантажа заставить сделать для тебя грязную работенку. Знаешь, уже к рассвету слух об этом разнесся по всему городу. Так не годится. При том, как ты сейчас действуешь, я бы на тебя не поставил. Думаю, теперь самое время официально разорвать отношения между нашими двумя организациями. Тем более что, насколько я слышал, дни «Дивизии» все равно сочтены.

Моргая изо всех сил, Коннор попытался найти подходящие слова:

— Говоришь, ты не станешь нам помогать?

— Ну вот, наконец ты научился, как я посмотрю, говорить по-английски.

Коннор швырнул на пол салфетку и резко встал, опрокинув стул на пол.

— Так и знал, что нечего просить друзей об одолжении! — проревел он, тыча пальцем Алламу в лицо для пущей убедительности. — Гребаные англичашки! Да ты сам не сумеешь поймать даже клеща, когда тот залезет к тебе в задницу!

— Ну и катись отсюда, скатертью дорога! — выкрикнул Аллам.

Он оставался совершенно спокоен, пока разбушевавшийся Фрэнк Коннор покидал ресторан. Потребовалась вся сила воли, чтобы Аллам не поднялся со своего места, когда все присутствующие повернулись и уставились на него.

— Не беспокойся, Фрэнк, — пробормотал он себе под нос. — Недружественных лиц здесь хоть отбавляй. Ты их просто не заметил.