— Кто вы?

Парвез Джин сидел, откинувшись на пассажирском сиденье, и смотрел на Джонатана с таким видом, будто тот не достоинства автомобиля ему демонстрировал, а угрожал лишить его жизни. Как властный человек, Джин привык, что его распоряжения выполняются беспрекословно. Он оскорбился, не увидев Эммы, и в салоне повисло напряженное молчание.

— Я — друг Эвы, — ответил Джонатан.

— Работаете вместе?

— Восемь лет.

— А-а, так, наверное, вы хорошо знаете ее? — произнес Джин, пытаясь справиться с раздражением оттого, что планы без его ведома изменились.

— Можно и так сказать, — уклончиво ответил Джонатан, скрывая свою неосведомленность.

В полсотне метров впереди на дороге стоял регулировщик.

— А что с ней случилось? Почему она не смогла приехать?

Джонатан посмотрел на Джина:

— Она умерла.

Новость подействовала на иранца как гром среди ясного неба.

— Умерла? Когда? Как? Не могу поверить.

— В понедельник. Пошла с мужем в горы. Несчастный случай.

— С мужем? Ах да, конечно. Она же была замужем. Фрау Крюгер. — Джин опустил взгляд и сжал губы.

— С вами все в порядке?

Джин поднял голову:

— Разумеется. Вряд ли я могу чувствовать сожаление, после того что она мне сделала.

Теперь иранец смотрел прямо перед собой. Губы чуть заметно шевелились, но он не произнес ни слова. Его руки так впились в подлокотники, что пальцы стали белыми как мел. Джонатан ненавидел его. Он еле сдерживался, чтобы не ударить Джина, не ткнуть его мордой в стекло, чтобы не смел сидеть с таким потрясенным выражением. Какое он имеет право оплакивать Эмму?!

Он отвернулся, стараясь справиться с эмоциями. Необходимо переключить внимание Джина с Эвы Крюгер — Эммы, пока тот окончательно не пал духом. В памяти всплыли счета, накладные, декларации, обнаруженные в компьютере.

— Вы получили последний груз? — спросил он.

Джин кивнул, но заговорил не сразу.

— Завод в Чалусе уже работает, — тихо сказал он. — Четыреста каскадов. Пятьдесят пять центрифуг. Ради нашей цели мы закрыли остальные предприятия и все мощности перебросили сюда.

Каскады. Центрифуги. Законченное производство. Подозрения Джонатана подтвердились. Компания «ЦИВ» нелегально экспортировала оборудование для обогащения урана. Но зачем? И от чьего имени? Если бы узнать это, то он вышел бы на Эмминых начальников. Надо постараться вспомнить все, что ему известно.

— И какой выход? — поинтересовался он.

— Четыре килограмма в месяц, обогащенного на девяносто шесть процентов.

— Этого достаточно? До ста дотянуть не получается?

Джин окинул его презрительным взглядом:

— Девяноста шести более чем достаточно. Я думал произвести на вас впечатление.

— Я… то есть мы… Грандиозно! — Джонатану казалось, что он, с драгоценной вазой в руках, на ощупь пробирается в темноте в незнакомом доме. А повсюду острые углы, на которые нельзя натыкаться, иначе уронишь вазу на пол. Надо быть осторожнее. Если Джин заподозрит, что он не коллега Эвы Крюгер, страшно подумать, что он может сделать. — А как насчет остального?

— Какого остального? — Джин уже с явным беспокойством посмотрел на человека за рулем.

Инстинкт подсказывал Джонатану, что эта встреча была организована совсем не ради обзора текущего состояния дел. Здесь крылась другая причина. Деньги и машина в обмен на «золото». Скорее всего «золото» — это информация. Джину больше нечего предложить.

— Сами знаете, — ответил Джонатан.

— Если вас интересует, есть ли у меня то, что вы просили, то можете быть спокойны. Вы же не оставили мне выбора.

Джонатан пристально посмотрел на него:

— Каждый выполняет свою работу.

Джин безрадостно улыбнулся:

— Вам известно, что у нас министров заставляют смотреть на казнь шпиона? Как говорят французы, pour encourager les autres — «в назидание остальным». — Он не стал ждать ответа, словно ему вдруг захотелось выговориться, и Джонатан благоразумно промолчал. — Если кого-то поймали на шпионаже, берут всю семью. Начинают с младших. Довольно гуманно, если это слово применимо к расстрелу. Моему Паше восемь. Следующая — Ясмин. На прошлой неделе ей исполнилось тринадцать. По новому закону она уже должна носить в общественных местах чадру. Последняя мода — черные шелковые шарфы от парижского дома «Гермес». Передайте это вашим аналитикам в Вирджинии, Лондоне, Тель-Авиве… где там сидят ваши хозяева!

Джин устало потер глаза, и этот жест оказался красноречивее слов.

— Где вы ее только откопали? — спросил он. — Она что, продукт какой-нибудь вашей тошнотворной разведшколы, где специально обучают, как использовать таких, как я? А? — Опять риторический вопрос. Джин и сам знал ответы на все эти вопросы. Он уже все просчитал и продумал до мельчайших подробностей и, похоже, с большим облегчением делился с подвернувшимся под руку слушателем. — Знаете, самое смешное, — продолжил он без тени улыбки, — где-то в глубине души я до сих пор уверен, что не безразличен ей. Несмотря ни на что. Даже на ее угрозы. Могут фотографии использоваться для шантажа или вымогательства? Или, скорее, выписки из банковских счетов? А взятки, которые я брал по ее настоянию? Несчастный случай в горах, да? Значит, и такие тоже ошибаются.

Джонатану нечего было сказать. Джин будто читал его мысли. Зажегся зеленый, и «мерседес» тронулся с места. Похоже, иранец все-таки справился с собой. Теперь он сидел прямо, с фанатичным блеском в глазах — человек, который привык повелевать.

— Вернемся к нашим баранам, — сказал он. — Пожалуйте деньги, господин Крюгер.

Джонатан передал конверт. Потраченную сумму он возместил из своих собственных.

— Сто тысяч швейцарских франков.

— А перевод на мой счет в Цюрихе?

— Разумеется, — ответил Джонатан, хотя понятия не имел, о каком переводе идет речь.

— Все двадцать миллионов?

— Да.

— Это для детей, — объяснил иранец. — Я не смогу ими воспользоваться, пока не покину страну.

Он достал из нагрудного кармана флеш-карту и положил ее на центральную консоль:

— Здесь все. Расположение наших ракет. Опытные заводы. Производственные предприятия. Вся наша ядерная программа. Я знаю, зачем вам это. Однажды вы уже ошиблись в Ираке. На сей раз ошибки не будет. Вам нужен повод. И на этот раз никто не скажет, что у вас не было веских причин.

— Повод?

— Да. Не важно, кто вы — американцы, французы, британцы, израильтяне. Вы все хотите одного. Войны.

Джонатан достаточно читал о Джине, чтобы понять, как это все произошло. Во время одной из поездок на Запад в качестве тогда еще рядового сотрудника министерства по науке и технологиям он встречался с бизнесменами, желающими установить коммерческие связи с Ираном. Первая встреча в Бейруте? В Женеве? Или где-то в другом месте? Не важно. Поначалу был просто намек. Ничего не значащее замечание по ходу встречи. За определенную мзду «ЦИВ» наладит экспорт «контролируемых товаров и технологий». Конечно, с предложением на него вышла Эва. И для человека склада Парвеза Джина соблазн был слишком велик. Уникальные возможности просматривались с самого начала — шанс сделать карьеру и стать в один ряд с таким патриотом, как Абдул Кадир Хан — пакистанский инженер, подаривший своей стране атомную бомбу. А возможно, даже национальным героем. И в придачу ко всему этому — внимание женщины, не похожей ни на одну другую. Он без колебаний согласился на ее предложение.

Поначалу их отношения оставались сугубо деловыми. Эва, Хоффман и Блитц обеспечивали бесперебойные поставки, что упрочило позиции Джина в глазах его начальников и обеспечило ему фантастический карьерный рост: через полгода он занял пост министра по науке и технологиям, и это давало ему возможность путешествовать гораздо свободнее. И разумеется, он посещал «ЦИВ» в Швейцарии. Эти визиты совпадали с Эммиными девичниками и «реактивными сафари». В один из таких визитов Эва Крюгер и расставила ловушку. Переговоры, приглашение зайти в ее квартиру, стопки ледяной польской водки и все, что за этим следует. Старый как мир фокус. У них появились фотографии, потом добавились еще и взятки. Переводы на счет в швейцарском банке. Увлечение такой женщиной, как Эва, понял бы даже аятолла. Однако поощрять откаты не в их правилах.

Джин был обречен.

Краем глаза Джонатан наблюдал за иранским министром, который на соседнем сиденье лихорадочно пересчитывал наличные. «Ах ты, сукин сын! — подумал он, с заново закипающей ненавистью. — Ты моей жене в подметки не годишься».

— Это все? — спросил Джонатан, взяв флешку.

— Вся ядерная программа моей страны. Думаю, этого достаточно.

— Вы ничего не забыли? А то можем остановиться и проверить. У меня вагон времени.

— Есть еще кое-что. Год назад в наше распоряжение поступили четыре русские крылатые ракеты «КН-55» с боеголовками по десять килотонн каждая. Они хранятся на воздушной базе Каршун в заливе. Если кто-нибудь атакует наши заводы по обогащению урана, мы тотчас применим эти ракеты — нанесем удар по Иерусалиму и нефтяному месторождению в Гхаваре. На следующей неделе наш президент собирается сделать официальное заявление, и я приехал на форум, чтобы подготовить почву. Передайте вашим хозяевам, чтобы они хорошо подумали, прежде чем давать отмашку.

— Я передам.

— Ну и?.. — сказал Джин. — Где фотографии? Где мой паспорт? Я хочу точно знать, что свободен: вашим лакеем поработал достаточно. Эва обещала, что этот раз будет последним.

Джонатан передал ему французский паспорт:

— А фотографии придется подождать. Они у Эвы. Не волнуйтесь. Это действительно последний раз. Никто вас больше не потревожит.

Вдруг Джонатан заметил впереди какую-то суматоху. Солдаты перекрывали дорогу заграждениями, на тротуарах, словно ниоткуда, появилось множество полицейских, которые объясняли пешеходам, как вести себя в опасной ситуации. И кто-то из пешеходов уже бежал прочь, другие в панике прижимались к стенам домов, а некоторые — особенно трусливые — даже легли на землю, прикрыв руками голову.

У Джина зазвонил телефон. Он недовольно ответил, затем метнул взгляд на Джонатана. Через десять долгих секунд он повесил трубку.

— Полиция окружила отель, — сказал Парвез Джин. — Они ищут человека, который передал «мерседес». Похоже, мой друг, вы меня убили.