Где-то после полудня Сепп Штайнер, шеф спасательной службы Давоса, вышел из своего кабинета в домике на Якобсхорне на высоте 2950 метров над уровнем моря. Прогноз погоды обещал наступление с юга антициклона, давление будет расти, но пока небо оставалось по-прежнему темным и тревожным. Он проверил барометр. Стрелка неподвижно застыла на отметке 880 миллибар. Температура — минус четыре по Цельсию. Штайнер легонько щелкнул по стеклу барометра, и стрелка подпрыгнула до 950.

Запрокинув голову, он стал изучать облака. В последние три дня небо напоминало спокойное море. Но сегодня утром все изменилось. В сплошной серой пелене начали вырисовываться отдельные тучки. Воздух стал заметно суше. Поднялся легкий ветер, успевший несколько раз поменять направление. Теперь он дул с юга.

Штайнер побежал в инструкторский домик и схватил свой бинокль — «Никон 8x50»; его коллеги любили пошутить, что с этим биноклем в руках он становился похож на командира танка. В бинокль он принялся внимательно осматривать горы, медленно переводя взгляд с востока на запад. Впервые за последнюю неделю он смог увидеть вершины, возвышавшиеся над Фрауэнкирхе. Его взгляд задержался на Фурге, а точнее, на Романовом скате, почти вертикальном спуске, где много лет назад разбился его старший брат. Женщина все еще была там, в глубокой расселине ледника. Штайнеру совсем не хотелось бы, чтобы, к примеру, его жена навечно уснула во льдах.

Ветер стал тише. Местами облака разошлись, открывая лазурный небосвод. Штайнер в несколько больших прыжков добрался до метеостанции: температура — минус два. Они оказались в зоне высокого атмосферного давления.

Начальник спасателей забежал в инструкторский домик, включил передатчик и оповестил своих людей.

Пришла пора возвращаться на Романов скат.

Спустя три часа команда спасателей добралась до выступа, где в последний раз видели Эмму Рэнсом. Они прошли другим маршрутом, которым пользовались только при благоприятной погоде. Этот путь был короче, но сложнее — надо было преодолеть два вертикальных подъема по двадцать метров каждый.

От бури, что бушевала по всей стране в последние пять дней, не осталось и следа. В голубом небе сияло полуденное солнце. Необъятные снежные просторы загадочно мерцали и переливались, словно усыпанные тысячами алмазов.

Штайнер посмотрел наверх. Ничто не говорило о случившейся на этом спуске борьбе жизни со смертью. Как и невозможно было увидеть расселину.

Спасатели растянулись в линию. Каждый держал в руках двухметровый шест, который втыкал в снег перед собой, нащупывая твердый наст, и таким образом шаг за шагом продвигались вперед. Расселину обнаружил Штайнер.

За пятнадцать минут команда расчистила двадцатиметровую полосу вокруг, и теперь расселина была видна как на ладони. Края обозначили флажками, Штайнер проверил крепления и веревки, решив, что сам спустится и поднимет тело. Закончив проверку, он включил свой налобный фонарик, дал сигнал: «Спускай!» — и начал погружаться в толщу горы.

Внутри ледяного колодца воздух был значительно холоднее. По мере спуска ледяные стены уступали место слоистому граниту. Верхний свет постепенно затухал, и вскоре Штайнер оказался в сумрачном первозданном мире. Глаза медленно привыкали к свету галогеновой лампы.

Спустившись на длину одной веревки — ровно сорок метров, Штайнер увидел тело. Женщина лежала на животе, вытянув руку над головой, словно звала на помощь. Стены расступились, и он заскользил вниз быстрее. Когда он коснулся дна расселины, то уже отчетливо различал крест на патрульной куртке и копну рыжих волос, закрывших лицо.

— Я внизу, — передал он по рации.

Штайнер открепил веревку и снова посмотрел на женщину: в тусклом свете она выглядела хрупкой и умиротворенной. Вокруг ее ног и головы застыли лужи крови. Он снял рюкзак, достал оттуда обвязку, несколько карабинов и подшлемник, чтобы во время подъема не оцарапать ей лицо. Снаряжение он выложил рядом с телом, затем, по своему обычаю, опустился на колени и прочел молитву по ушедшей.

Подсунув руки под тело, он перевернул его на спину: так будет легче зафиксировать обвязку. Но произошло нечто очень странное. Длинные спутанные волосы отвалились, посыпались камни и комья снега. Штайнер стоял, держа в руках пустую куртку, и смотрел на лежавшие на земле штаны.

В изумлении спасатель открыл рот.

Никакого тела не было!