Я стоял во весь рост на письменном столе и махал.
Махал и махал… В полном отчаянии…
Не скрою — мне было плохо. Плохо, как никогда. Я был совершенно беспомощен и ничего не мог поделать.
А ведь все казалось так просто.
— Фредди, дружище, — попытался успокоить меня сэр Уильям, когда я примчался к нему после того, как доктор Дитрих и Капулла ушли из квартиры. — Понятно, что никто из нас не сможет засунуть эту штуку обратно. Но Софи, Софи-то наверняка справится с этим. Надо только как-то объяснить ей, в чем у нас тут проблема.
Объяснить… Вот я и объяснял… Стоял и махал. И был в полном отчаянии.
Потому что Софи не понимала меня, хотя я буквально из кожи лез, чтобы дать ей понять — я не просто так тут изображаю клоуна.
— Молодец, Фредди, молодец! — приговаривала Софи, глядя на мои цирковые этюды. — Давай ешь, смотри какой червяк…
Если бы она знала, что мне сейчас совсем не до червяков!
— Ну, Фредди! Я вижу, ты здорово умеешь махать лапой… Но уже хватит…
Нет, ничего не получается. Я вынужден капитулировать.
— Н-да, — раздалось из соседней комнаты, — похоже, у нашего поэта проблемы. Его не понимают! Что может быть страшнее для чуткого сердца? — ехидно пропищал Энрико.
— Страшнее другое, — пробасил Карузо. — К нему пришла читательница, а он не может осчастливить ее ввиду отсутствия присутствия прибора для письма.
Энрико и Карузо возникли в кабинете. Софи пока еще не видела их.
— Вот она, суровая правда жизни, — с важным видом изрек Энрико. — Коли не на чем писателю писать, делать нечего ему и он давай рыдать.
— Но если позовет — придут друзья-артисты, писателя возьмут себе в статисты и разыграют в лицах то, что не сумело написать перо, — закончил очередной экспромт Карузо.
— Ну что, Фредди, — сказал сэр Уильям, входя в кабинет, — может быть, позволишь им выступить? Вдруг получится?
Что мне оставалось делать? Я молча кивнул.
И парочка начала свое представление. Для начала они оглушительно свистнули. Оба разом. У меня чуть уши не отвалились. Но своего они, кажется, добились — Софи обратила на них внимание.
— Интересно, что это вы тут буяните? — удивилась Софи. — Я ведь вам положила еду.
Энрико и Карузо бросились к розетке, рядом с которой на полу лежал провод от компьютера.
Энрико вцепился в провод зубами, а Карузо стал обеими лапами показывать на розетку.
Софи сразу поняла, в чем дело.
— Вы хотите, чтобы я воткнула провод? — спросила она.
Энрико закивал, как китайский болванчик, а Карузо пронзительно засвистел.
Софи задумалась. Скорее всего она размышляла о том, с чего это двум морским свинкам понадобилось подключать компьютер к сети.
— Нет, — решительно сказала она через некоторое время. — Я не могу этого сделать. Раз мастер Джон вытащил шнур из розетки, значит, так нужно.
Все оказалось не так сложно, как я себе это представлял.
Все оказалось значительно сложнее.
По милости Энрико и Карузо наш побег чуть было не закончился уже на самой верхней площадке.
— Ой, боюсь! — верещал Карузо, повиснув на первой ступеньке и отчаянно болтая задними лапами.
Главное, ступенька-то курам на смех, совсем невысокая. А он поднял такой крик, будто под ним настоящая пропасть. Снизу его подпирал худосочный Энрико, который уперся головой в толстую попу своего приятеля.
— Не трусь, давай прыгай, я тебя подхвачу! — подбадривал друга Энрико.
— Храбрее рыцаря, чем я, найдется ли — не знаю, но храбрость тут поможет мне едва ли. Спускаться с высоты такой мне несподручно, висеть тут одному мне тоже очень скучно. Уж лучше нам погибнуть вместе, кучно…
Даже в такой ситуации эти свинки умудряются сочинять свои дурацкие стихи!
— О рыцарь благородный! Принять готов я вас в свои объятья, коль я не справлюсь — нам помогут наши братья…
И тут Карузо отцепился наконец от ступеньки и рухнул вниз, упав прямо на Энрико.
— Сойди с меня, о рыцарь толстопопый! — прохрипел Энрико откуда-то из-под черно-белого пыхтящего тючка по имени Карузо. — Иначе я сейчас умру…
Карузо с трудом сполз с Энрико. Теперь они оба стояли на краю следующей ступеньки и с ужасом смотрели вниз.
— Батюшки мои! — причитал растрепанный Карузо. — Да сколько же их там еще, этих ступенищ!
— Двадцать пять тысяч двести тридцать три штуки — навскидку, — отозвался печальным голосом изрядно помятый Энрико.
— Нам ни за что столько ступенек не одолеть!
Вот именно. А я что говорил? Я же говорил, что Энрико и Карузо лучше остаться дома.
После ухода Софи мы снова созвали наш военный совет. Две вещи не вызывали ни у кого никакого сомнения:
1. Я должен был как можно скорее покинуть квартиру.
2. Я должен был покинуть квартиру так, чтобы доктор Дитрих об этом непременно узнал и понял, что его план сорвался. Раз я сбежал, то ему нет никакого смысла угрожать Софи.
Неясно было только одно: куда мне бежать? На чердак — чтобы насладиться обществом голубей? В подвал — к паукам и мокрицам? На улицу — к собакам и машинам? Или еще куда-нибудь, где будет грязно, холодно и шумно?
Нет. Если бежать, то бежать туда, где будет спокойно, безопасно, тепло, тихо. И конечно, сытно. Я знал только одно такое место — квартира Софи и ее родителей, Грегора и мамочки. Правда, кроме них, в квартире обитала еще аллергия, но с ней я найду способ как-нибудь управиться. Как говорила моя прабабушка, колесо нужно смазывать только тогда, когда оно скрипит. Будет аллергия — разберемся. Главное — добраться до Софи. Дорогу я более или менее знал. Ведь я уже несколько раз переезжал из одного дома в другой и обратно. Правда, все время в закрытых транспортных средствах. И тем не менее я был уверен, что сумею сориентироваться по нюху. Ведь мы, грызуны, частенько вынуждены передвигаться по темным трубам под землей, а там ведь такой лабиринт, что по сравнению с этим лабиринт Минотавра кажется французским парком для увеселительных прогулок. В любом случае бежать мне нужно было ночью. Днем на улицах слишком большое движение и слишком много людей.
— Теперь следующая проблема, — с важным видом изрек Карузо, который после триумфального выступления перед Софи держал себя как солидный менеджер. — Даже если Фредди знает, куда ему идти, остается открытым вопрос — как ему туда идти. Пешком ему ни за что не добраться.
Теоретически эта проблема, на мой взгляд, решалась легко. Ведь дома я тоже должен был как-то добираться до некоторых мест, куда мне без посторонней помощи было не залезть.
— Сэр Уильям, — осторожно спросил я, стараясь говорить как можно вежливее, — будет большой наглостью с моей стороны попросить тебя об одолжении оказать мне эту услугу?
— От просьб еще никто не умирал, — сдержанно ответил сэр Уильям. — Но видишь ли, дружок, все дело в том, что я уже забыл, когда выходил за пределы нашей квартиры. И теперь ты хочешь, чтобы я, в моем преклонном возрасте, скакал по лестнице, бежал по улице, да не просто так, а с хомяком на спине, который будет сидеть верхом, вцепившись своими царапучими лапами в мой загривок? — Сэр Уильям вопросительно посмотрел на меня. Я молчал. — Хорошо, — сказал он через некоторое время. — Я согласен. Ведь не брошу же я тебе в беде.
— Спасибо, — искренне поблагодарил я кота, который почему-то упорно считал себя стариком. Я этих разговоров о «преклонном возрасте» не понимал. С моей точки зрения, сэр Уильям был мужчиной, то есть нет, котом в самом расцвете лет. Но сейчас было не время для споров, и потому я не стал ему возражать. Тем более что Энрико уже взял слово и перешел к следующему вопросу, стоявшему на повестке дня:
— Так, с этим решили. Давайте дальше. Что мы будем делать с доктором Дитрихом? Как он узнает о том, что Фредди сбежал?
Честно признаться, я не знал, что ответить на этот вопрос. Ведь даже если я сбегу, доктор Дитрих все равно будет думать, что я просто хорошо спрятался. И тогда он сделает то, что и собирался сделать. Он возьмет Софи в заложницы.
— Я не вижу тут никакой проблемы, — заявил вдруг сэр Уильям. — Не понимаю даже, что тут обсуждать. Ведь это же ясно как божий день. Доктор Дитрих поймет, что Фредди удрал, когда увидит, что в квартире вообще никого больше нет. Что мы все исчезли.
Я, конечно, мог бы и сам додуматься до этого. Но все во мне противилось такому решению, и поэтому, наверное, я бессознательно вытеснил эту мысль из головы.
— Это означает, что Энрико и Карузо пойдут вместе с нами? — спросил я.
— Совершенно верно, дорогой Фредди. Ты удивительно проницателен, — не без ехидства подтвердил сэр Уильям.
— Я просто хотел уточнить, — сохраняя самообладание, сказал я. — Чтобы представить себе масштабы массового исхода народонаселения нашей квартиры.
— Если тебе не нравится, мы можем остаться тут, — поспешил вставить свое слово Энрико. — Нам-то нечего бояться доктора Дитриха.
— Конечно, — подхватил Карузо. — Чего нам его бояться? Мы ведь не представляем никакой научной ценности. Он сам сказал.
Я понимал, что без Энрико и Карузо весь наш план пойдет насмарку. В итоге мне пришлось еще их уговаривать и нижайше просить о том, чтобы они соизволили последовать за нами.
— Ладно, Фредди, — пробасил Карузо, снисходительно хлопая меня по плечу. — Уговорил.
— Не горюй, дружище, — пропищал Энрико и тоже хлопнул меня по плечу. — Может, мы тебе еще на что сгодимся. Вдруг от нас какая польза тебе будет.
«Польза от них будет! Один вред!» — так думал я, сидя верхом на сэре Уильяме и поджидая наших непутевых товарищей. В настоящий момент они застряли на второй ступеньке и выясняли отношения.
— Я первым больше не полезу! — уперся Энрико. — Что я тебе, коврик?
— А что же я, по-твоему, должен нос себе расшибить? Или попу? Она у меня не железная! — возмущался Карузо.
— Ага, а я железный! Такую тушу на себе держать! — Энрико, похоже, рассердился уже не на шутку.
— Это я туша? — завопил Карузо.
— Все. Хватит спорить. Считаю до трех и прыгаем! — скомандовал Энрико.
— Вот сам и прыгай, а я останусь тут, — обиженным голосом заявил Карузо.
«Да, так мы никуда не доберемся. Безнадежное дело», — подумал я.
В этот момент Энрико начал считать, и на счет три оба спорщика все-таки прыгнули вниз. Вернее, не прыгнули, а плюхнулись. Кряхтя и сопя, они поднялись и приступили к следующей ступеньке. Я изо всех сил старался сохранять спокойствие. Сколько времени им понадобится на то, чтобы доплюхаться до нижнего этажа? Я чувствовал, что сэр Уильям уже весь напрягся.
Что будет, если на лестнице вдруг появится кто-нибудь из жильцов? И зажжет свет. А тут мы. Всей компанией. Что нам тогда делать?
Ничего. Нам ничего не останется, как замереть и надеяться на то, что, может быть, пронесет.
— Никогда нельзя все предугадать заранее, — сказал сэр Уильям. — В определенных ситуациях нужно положиться на удачу и верить в собственное везение.
Пока удачным наш спуск назвать было нельзя. Скорее, наоборот. И все же нам, можно сказать, повезло. Повезло в том смысле, что наши морские свинки все-таки сумели доползти почти до самого конца лестницы. Им оставалось всего каких-то жалких три ступеньки, когда я уловил знакомый запах.
Запах серы и машинного масла.
