Мэллори

Шесть лет спустя...

Я смотрю на Генри, изучающего тележку с мороженым возле офисного здания своего отца. Нашего офисного здания. Странно думать о таком даже после стольких лет вместе.

Я забрала нашего сына после первого дня в начальной школе, и мы празднуем. Было горько наблюдать, как он заходит туда сегодня утром. Озу пришлось держать меня за руку, чтобы я совсем не разрыдалась.

Даже Генри обхватил мое лицо ладонями и сказал:

— Я справлюсь, мам.

От этого захотелось плакать еще сильнее. Я едва сдерживала слезы, пока Оз не затащил меня на заднее сидение машины, где я прорыдала всю дорогу на работу, пока он шептал мне на ухо милые словечки. Тем не менее, было тяжело видеть нашего единственного ребенка, уходящего в школу.

Его рождение было тяжелым, и мне потребовалось экстренное кесарево сечение после десяти часов родов. Я потеряла много крови, и это чертовски напугало Оза. После этого мы оба решили, что один здоровый ребенок — это все, что нам нужно. Нам повезло, и мы чувствовали, что это лучший для нас вариант. Я так сильно люблю Оза и Генри, что не уверена, найдется ли в моем сердце место для кого-то еще. Иногда мне кажется, что я могу разорваться от любви и радости внутри меня.

Оз видел, как это повлияло на меня сегодня. Он заглядывал ко мне в кабинет тридцать раз за день, проверяя меня и убеждаясь, что все в порядке.

Я сохранила свою работу после рождения Генри. Иногда я работала дома, и не всегда полную неделю, но мы нашли выход, и у меня была и карьера, и семья. Также помогло то, что Оз создал ясли этажом ниже нашего. Пока я занималась своей карьерой, Оз сделал насколько шагов назад в своей, освобождая себе побольше времени. Черт возьми, я думала, было трудно, когда Генри в течение нескольких часов был этажом ниже. Теперь он в нескольких кварталах отсюда.

Днем Оз, наконец, вошел в мой кабинет и сказал, что пора идти. Машина ждет меня. Я сразу же бросилась в школу, чтобы забрать нашего маленького мальчика. Приехала на тридцать минут раньше и была первым родителем, ожидающим снаружи, пока школьный день, наконец, не закончится.

Сейчас мы вернулись к нашему офисному зданию, и я разрешила Генри выбрать мороженое у продавца, пока мы ожидаем, когда спустится Оз.

— Это всегда трудное решение, — говорит мужчина рядом со мной. Я смотрю на него и дружелюбно улыбаюсь. Он выглядит так, будто только что вышел с работы: в руках портфель, а костюм с несколькими складками выглядит, будто его носили весь день.

— Ох, когда тебе пять, это действительно самое сложное решение дня, — смеюсь я, положив руку на голову Генри. Я перебираю пальцами его волнистые волосы, такие же, как у отца. В нем почти все от отца, кроме моих серо-голубых глаз.

— Что насчет вас? — Мужчина осматривает меня. — Предполагаю, что вы любите клубничное.

Он нахально улыбается, будто видит меня насквозь. Мне хочется закатить глаза, но я смотрю туда, где примерно в трех метрах стоит один из моих охранников. Как и всегда, он сливается с окружающей обстановкой.

— Она любит шоколадное, — говорит Генри, глядя на мужчину. — И перестань разговаривать с моей мамой.

— Манеры, — напоминаю я ему.

— Ага, манеры, — говорит Генри мужчине, все еще глядя на него. Такое выражение лица я множество раз видела у его отца. Прикусываю щеку, чтобы не улыбаться.

— Просто я был вежливым, маленький приятель, — говорит мужчина, поднимая руки вверх, но прищуривается на Генри.

— Я не твой маленький приятель, — практически рычит Генри.

Позади себя чувствую Оза. Он обнимает меня и поворачивает к себе. Прежде чем успеваю сказать хоть слово, он прижимается губами к моим в собственническом требовательном поцелуе прямо посреди улицы. Когда он, наконец, отстраняется, я смотрю на него и закатываю глаза. Мужчина давно ушел.

— Я справился, пап, — говорит Генри, вызывая у Оза смех.

— Я знаю, что справился.

Генри кивает, оглядывая стойку с мороженым. Я изумленно смотрю на них обоих, а затем качаю головой. Меня должно это удивлять, но увы.

— Я буду ванильное, — говорит Генри продавцу, а Оз наклоняется и покусывает мою шею, прежде чем прижать губы к моему уху.

— Я собираюсь хорошенько тебя оттрахать, что ты всю следующую неделю не сможешь даже разговаривать с другими мужчинами, — шепчет он, а затем облизывает мое ухо. — А моя жена будет шоколадное, — заказывает он продавцу, и я улыбаюсь.