Подлинная змеиная сущность неудач в том, что они подрывают вашу веру в себя. Взятые поодиночке, они всего лишь крохотный эпизод, неверный штрих и не больше. Но каждая из них играет против вас, потому что все вместе они тяготеют к той критической массе, набрав которую, способны уничтожить вас на корню. Если с Лигой все было понятно, то десять отказов из пятидесяти потенциальных партнеров еще не делали окончательной погоды. Подумаешь, утешал я себя, всего лишь двадцать процентов. Согласен, тренд неприятный. Но вполне могут выстрелить остальные. Есть старинный еврейский анекдот. Как-то в синагогу пришел Хаим и сказал раввину: ребе, я устал, жизни нет, жена больна, работу найти я не могу, мы живем в нищете, мы голодаем, куры – и те дохнут. Я хочу повеситься. На что раввин ответил ему: по поводу кур, чем вы их кормите? Хаим ответил: просом. Раввин сказал: попробуйте кормить пшеном, и вы увидите, что будет. Хаим ушел и вернулся через месяц. Реббе, сказал он, мы стали кормить кур пшеном, но они по-прежнему дохнут. Раввин задумался и спросил: а какой водой вы их поите? Хаим ответил: дождевой. Тогда раввин сказал ему: иди и запомни, поить нужно только колодезной. Через полтора месяца он появился в синагоге опять. Подошел к раввину: знаете, ребе, у нас нет колодца, но я уже больше месяца ношу воду от соседей в конце улицы. А куры дохнут все равно. Раввин сказал: все дело в петухе. Сходи на базар в среду и купи хорошего черного петуха. Вот увидишь – все измениться. Хаим пропал на два месяца. Потом вернулся к равину и сказал: я потратил на черного петуха все деньги, которые занял у дальнего родственника в другом городе, потому что никто из близких и знакомых больше не дает нам в долг. Так вот, ребе, куры все так же дохнут. Раввин задумался: значит, проблема в насесте. Как часто вы меняете им солому? Хаим ответил: когда как. Раввин сказал: обязательно меняйте каждые два дня – и все выправится. Хаим ушел. И больше не появлялся. Однажды кто-то в синагоге спросил раввина: вы слышали новость? Такое горе. Хаим повесился. Раввин печально покачал головой: ты смотри, а у меня еще было столько вариантов…

Вариант, предложенный преподобным Джеффри Коэном, был откровенным самоубийством. И вот почему. Возьмем любой респектабельный отель.К примеру, чтобы снять зал на вечер для банкета на 100 человек в отеле класса «Риц Карлтон» в Далласе (не в Нью-Йорке, Вашингтоне или Лос-Анджелесе), надо заплатить примерно $4000. Плюс стоимость обеда на персону —в районе $85. Стоимость напитков отдельно. Налоги: а) на еду и напитки (8.25%), б) за использование аудио-визуальных произведений (8.25%), в) налог на банкетный сервис (24%), г) налог на сервис, связанный с воспроизведением аудио\видео (24%). Дополнительно оплачивается использование аппаратуры и интернет, услуги персонала. По самым скромным подсчетам один такой банкет может обойтись в пятнадцать-двадцать тысяч долларов за четыре часа. И это без стоимости декораций, флористов, ковровых дорожек, парковщиков и прочего, прочего, прочего. Теперь банкет, проведенный в пятидесяти отелях (по одному в каждом штате) обойдется в сумму от семиста пятидесяти тысяч до миллиона двухсот тысяч долларов. Чтобы провести хотя бы десять звездных банкетов в год, потребуется сумма от восьми до двенадцати миллионов. И это только рентные затраты. А ведь нужно еще заплатить за производство фирменной посуды, скатертей и салфеток, панно с логотипами и статуи львов, медведей, рыцарей, особое освещение, звук. И еще массу нужных мелочей, стоимость которых способна испортить настроение раз и навсегда, задушив даже самые робкие планы в зародыше. Я испытывал благодарность к мистеру Коэну за его теплое слово. Возможно, он смотрел в самый корень проблемы. Единственное, чего он не сообщил, так это,в какой банк мне стоит обратиться за ссудой в 12 миллионов долларов, чтобы стать их вип-клиентом и искупаться в радушии, заботе и поддержке. Вместо этого мистер Коэн предлагал мне распахнуть ящик, имя которому бездна и погибель.

В сентябре мы запустили дабл (так я стал называть тандем ресторан/клуб) в пригороде Сиэтла. С самого начала процесс шел тяжело и натужно. Хозяин сперва показался мне человеком толковым и расчетливым, но его пунктуальности, граничащей с открытым скупердяйством, не было границ. Любой шаг готовился годами, каждая строка сметы перепроверялась четырежды. Меня кормили завтраками из недели в неделю, пока я наконец ни плюнул и велел позвать тогда, когда установят плиты. Я хотел еще отправить им список продуктов, но вовремя сообразил, что из этого может получиться при его неимоверной жадности. Ведь купит он, а готовить из этого потом придется мне. Отель, который он мне оплатил, был клоповником. Я переехал в другой и покрыл разницу из своего кармана, чтобы лишний раз не связываться с делягой. Но что поделать? Наверное, монстры вроде МакДональдс могут выбирать себе партнеров. А я был рад любому предложению и не слишком копался в личных качествах людей, от которых они поступали. Очень часто приходится работать не с идеальными персонажами, которых мы себе придумываем, а с вполне реальными людьми, среди которых попадаются такие вот типчики с потными ладонями, недобрым взглядом и запахом изо рта. По счастью, их совсем немного. Бог миловал. За тот месяц, что я провел на кухне с вентиляцией, подогнанной впритык из каких-то старых, но рикондишинированных моторов, перекрашенных труб и б\у холодильников, мне постоянно приходилось быть свидетелем его ссор с поставщиками и подрядчиками. Иногда он доходил до истерики, срываясь на фальцет. Разумеется, он мог орать на кого угодно, кроме меня. Но я смотрел на него, и у меня перед глазами стоял мой старый знакомый – жирдяй Тони из «Берлоги», когда-то (сколько лет прошло с тех пор) отравлявший мне жизнь. Под таким психологическим давлением приходилось работать и молодым ребятам-поварам, когда мы начали тренинг. Дастин, так звали хозяина, висел над головой первые пару часов, то подгоняя, то подтрунивая над моими учениками. Я объявил перерыв. Догнал его в корридоре и сказал, что пока я тренирую его команду, появляться на кухне не нужно. Объем большой, подход нужен вдумчивый и серьезный. Ребята начинают комплексовать. К тому же кто-то запустил утку, что из восьми останется только четверо, а это заставляет их крутиться, как тушка на вертеле. Не самая лучшая психологическая атмосфера. Он пару раз надул губы, но вынужден был согласиться. По счастью, вопросами рекламы и раскрутки выпало заниматься его жене. Не знаю, как именно это произошло, но дама, не уступавшая в прижимистости своему супругу, все-таки не утратила способности рассуждать здраво. Если бы не она, Дастин ограничился бы обзвоном всех своих знакомых и родственников плюс выкупил пару рекламных блоков в какой-нибудь не слишком дорогой местной газете. То, что такой подход приведет к катастрофе, понимал не только я. У Шарлин не было познаний в области рекламы. Поэтому она обратилась к специалистам. Скорее всего, не самым лучшим, но вполне толковым ребятам, которых ей кто-то посоветовал. Я внес свою лепту, доходчиво объяснив, как все было организовано в Чикаго и еще одиннадцати филиалах по всей стране. Однако универсального рецепта не дал. Думаю, она сама поняла, что угрохать кучу денег на все приготовления и пожадничать пачкой купюр на раскрутку значило похоронить все предприятие. Дастин орал на поставщиков, а в это время Шарлин давала жизни рекламщикам, пытаясь выжать из них по полной за ту сумму, которую она им заплатила. В общем, компашка подобралась на славу. Мне хотелось уехать сразу же после того, как я закончу тренинг. Но по договоренности я должен был присутствовать на открытии и даже произнести небольшой спич в качестве хозяина франшизы. Приходилось считать дни. Нагружало и то, что Шарлин перед открытием постоянно терлась поблизости, искала моего совета по каждой мелочи, а ее туалеты становились откровенными до гротеска. Я не был любителем пышных форм. Тем более, далеко не первой свежести. Как только я появлялся в ресторане, она тотчас несла мне свой холодец, подернутый рябью, и все вопросы сводились к необходимости посмотреть кое-какие документы в ее кабинете. Она втискивалась в леггинсы, очевидно, прыгая с балкона второго этажа, пока горничная и садовник держали их расстегнутыми внизу. А белый кабриолет, очки и пестрый платок на голове делали ее героиней любовного романа. Не моего. Я старался все время держаться на виду, среди людей. Пропускал мимо ушей ее двусмысленности и даже сальные намеки. Отшучивался, уворачивался. Бывали дни, когда ее откровенно несло и, окажись мы вдвоем в темном корридоре, она бы по-хозяйски занялась моим зипером. Но попробуйте объяснить женщине, что ее не хотят. Вот не хотят и все. Даже несмотря на всю ее фактуру и аксессуары. Одно неловкое слово – и вы ее кровный враг на всю жизнь. Да Бог с ней, с жизнью, с этой веселой парочкой мне предстояло есть за одним столом в ближайшее время . И мне не хотелось бы, чтобы божественный салат «Рошфор» в моей тарелке был слегка испорчен привкусом цианида. Я отбивался комплиментами, улыбался и ускользал. Словом, не знаю, кто в этом городе жаждал открытия более, чем я. Когда же наконец люди хлынули в ресторан, эта душистая волна смыла все пошлые рисунки на песке, затопив крепость самодурства ее супруга. Так что я снова почувствовал себя в своей стихии. Мою речь встретили аплодисментами, громкими, но непродолжительными, ибо всем хотелось наконец-то заняться тем, ради чего они сюда пришли. Оркестр играл великолепно.Прохаживаясь с бокалом вина, я испытывал сытое умиротворение от того, что вечер удался, новые «Небеса», судя по всему, вольются в семью доходных предприятий, и уже завтра я полечу домой в бизнес-классе в компании юных стюардес. Многое из того, что попадалось мне на глаза, я бы сделал по-другому. Персиковый оттенок на стенах, возможно, давал больше тепла, но при этом воровал солнечный свет, а если учесть, что верхняя часть окон была специально затемнена портьерами ради более четкого и насыщенного изображения на потолке, в зале в пасмурный день могло быть темновато. И вазоны были не совсем в моем вкусе, и мебель, если бы выбирать пришлось мне, я заказал бы другую. Светлую форму официантов Шарлин посчитала непрактичной. Что ж, хозяин – барин. Мне следовало быть благодарным за то, что ни она, ни ее муженек не стали совать носы в самое святое – меню. Хотя я знал, что после моего отъезда список поставщиков продуктов будет пересмотрен в пользу более дешевых. И мне на это было наплевать. Даже если в результате ухудшения качества они начнут терять клиентуру, ежемесячная ставка по франшизе останется неизменной. Она никак не привязана к выручке. Три месяца каникул на раскрутку – а дальше плати. Я барражировал между столиками, улыбался, кивал, разговаривал. Шарлин была уже конкретно навеселе. Завидев меня, она аппетитно подмигнула в стиле «бля, ты будешь мой». И я срочно поменял траекторию. Ибо пьяная женщина гораздо хуже пьяного мужика. Когда им окончательно бьет в голову шампанское, они добиваются своего любой ценой.