Минуло почти девять месяцев, лето было на исходе.

Жак Делакруа вернулся в Новый Орлеан и собирался отметить это событие ланчем со своим другом Андре Бьенвилем. Через несколько дней он намеревался отправиться в Бель Элиз и добиться ответа на долго ожидаемый вопрос относительно женитьбы. Во время долгого пребывания в Нью-Йорке Жак очень скучал по Бланш и молил Бога, чтобы она приняла его предложение.

Когда он уже совсем было собрался, к нему подошел сын с письмом в руке.

— Отец, ты очень устал вчера вечером и поэтому я подумал, что лучше отдать тебе его сегодня.

— Спасибо, — ответил Жак, принимая депешу.

Жан-Пьер ушел, а Жак снял шляпу, положил трость и начал читать письмо. Оно было от Бланш, датировано прошлым месяцем.

«Мой дорогой Жак, я пишу тебе на имя Жан-Пьера, зная, что ты должен скоро вернуться в Новый Орлеан. У нас прекрасная новость. Ролан и Анжелика ожидают прибавления в семействе, и мы с Анжеликой заняты необходимыми приготовлениями. Я буду крестной. С появлением ребенка становится невозможным осуществить наш брак. Я здесь очень нужна. Но ты ведь знаешь, что я от тебя без ума, хотя в некотором роде мы очень разные. Прости меня за эти слова, но я, наверное, не та женщина, которая нужна тебе. Я молю Бога, чтобы ты рано или поздно встретил свою половину. Надеюсь также, что ты заедешь в Бель Элиз.

ИСКРЕННЕ ТВОЯ — БЛАНШ».

Прочитав письмо, Жак смял его. Бланш все еще сопротивляется, цепляясь за малейший повод, чтобы оттянуть неизбежное. Но он не сдастся. Он не может иначе.

За ланчем у Антуана он рассказал Андре о своем положении.

— Теперь Бланш говорит, что не может выйти за меня замуж, потому что ей надо помогать ухаживать за младенцем моего племянника. Но это ширма, которой она прикрывается, чтобы скрыть весь этот бред относительно своего уродства!

— С Бланш было все в порядке на концерте Дженни Линд прошлой зимой, — заметил Андре.

— Да, однако на следующий день она сбежала домой, чтобы скрыться в Бель Элиз. Как мне к ней подобраться? Я планировал навестить ее сегодня после обеда. И вот!..

Жак вздохнул и жалко улыбнулся…

— Впрочем, хватит с тебя моей личной трагедии. Скажи-ка лучше, как поживает твоя прекрасная Элен?

— Опять в положении.

— Старый мошенник. Это четвертый ребенок за годы женитьбы. Бьюсь об заклад, что она представляла себе более легкую жизнь с тобой.

Андре хихикнул.

— Когда имеешь молодую жену, надо заботиться, чтобы она была все время при деле.

— О Боже, как я тебе завидую. — Жак улыбнулся, покачав головой. — Как дела в опере?

— Мы собираемся, как обычно, открыть сезон «Гугенотами». Жаль, что очаровательная жена твоего племянника не может выступать в нашей труппе. После концерта Дженни публика с удовольствием приняла бы примадонну такого класса. Но увы! Ты говоришь, что она ожидает ребенка, также как и Элен?

— Практически, не сегодня-завтра. Похоже, в районе царит лихорадка деторождения.

Андре улыбнулся.

— Учитывая красоту молодой мадам Делакруа и зная взрывной характер ее мужа, я не могу сказать, что удивлен… — Он отвлекся и перешел к вещам более его интересовавшим. — Я слышал, что Барнум заработал чистоганом полмиллиона на Линд. Подумать только, сколько мы смогли бы заработать на певице мадам Делакруа с ее данными, конечно, после родов…

Жак решительно взмахнул рукой.

— Должен сказать, Андре, что, когда я посетил их прошлой зимой, я поднял вопрос о выступлении Анжелики в опере. Реакция Ролана была резко отрицательной.

— И все-таки, ты не думаешь, что следует сделать еще один заход? — Андре нахмурился. — А что если сказать, что мы хотим, чтобы Анжелика дала всего один концерт? Мы могли бы сделать грандиозное представление, с этой оперной манией в городе. И, конечно, с соответствующей рекламой. Думаю, что билеты будут стоить не меньше 15 долларов.

— О Боже, Андре, ты все продумал, — Жак присвистнул.

Андре пожал плечами, но блеск в его глазах не ускользнул от Жака. Подавшись вперед, он спросил:

— Скажи мне, ты действительно хотел бы, чтобы она дала концерт? Один?

— Конечно, нет. Только для начала. Почему бы нам не проехаться к ней и не поговорить?

— Тогда у меня будет повод увидеться с Бланш.

— Конечно. И, как говорят, прекрасный повод.

Жак кивнул. Он настолько был поглощен возможностью еще раз увидеть Бланш, что попросту не подумал о том, какие могут быть последствия для брака Анжелики, когда они сделают такое предложение.

— А ты разве не хотел бы восстановить свое реноме, утраченное после промашки с Дженни Линд?

— Андре, ты — безжалостный человек. Но когда же мы поедем в Бель Элиз? — улыбнулся Жак.

Беременность Анжелики протекала благоприятно. Ни весной, ни летом не было ссор с Роланом. Он окружил ее усиленным вниманием, заботился о ее здоровье.

Ролан не раз говорил ей, что с нетерпением ждет ребенка, который уже начал активно заявлять о себе. Перед сном Анжелика чувствовала резкие толчки, и от удивления глаза у нее становились огромными. Видя это, Ролан нежно обнимал ее и, положив руку на живот, тоже чувствовал, с какой силой их будущий ребенок колотит ножками.

— Наш младенец настоящий боец, — сказал он Анжелике.

Анжелика в ответ улыбнулась, но не поправила его. Так или иначе, она тоже была уверена, что их ребенок будет мальчиком.

Бланш стала отличной помощницей. Она старалась украсить детскую, готовила приданое. Иногда Анжелике казалось, что Бланш волнуется о ребенке больше, чем она. Старая дева суетилась также, как Ролан, постоянно следила за ее диетой и заставляла как можно больше отдыхать днем. Сначала Анжелика восставала против такого усиленного внимания, но, поскольку они не уступали ей, пришлось прекратить сопротивление.

Единственным печальным эпизодом за это время было то, что младенец Коко родился мертвым. Ребенка, который был почти белым, похоронили в укромном месте на плантации. А спустя всего лишь три недели Коко вышла замуж за одного из рабов — красивого молодого Рубена, и они вскоре вновь ожидали прибавления в семействе. Анжелике никак не удавалось отделаться от мысли, что так оно было к лучшему. Незаконному ребенку Жиля Фремо жилось бы нелегко. А все-таки, когда она вспоминала его похороны, сердце сжимаюсь от горя.

В один из дней августа Анжелика проснулась с резкой болью внизу живота. Схватки утихли, но через несколько минут возобновились. С радостью она подумала: «А может, это роды? И к вечеру я смогу держать в руках своего младенца?» Но пока это были только непродолжительные боли, и она подумала, что, очевидно, время еще не пришло.

Ближе к полудню, когда они с Бланш вязали туфельки и одеяльце для ребенка, раздался шум приближающейся кареты. Спустя минуту Бенжамен провел к ним Жака Делакруа и Андре Бьенвиля.

Анжелика вежливо улыбнулась вошедшим, а Бланш замерла в кресле при виде Жака.

— Мои дорогие, — произнес Жак, целуя их. — Не вставайте. Как приятно видеть вас обеих! Бланш, ты прекрасно выглядишь. А тебе, Анжелика, мои поздравления. — Кивнув в сторону Андре, он добавил: — Вы, конечно, помните моего друга Андре из оперы?

Анжелика и Бланш повернулись к Андре и поприветствовали гостя. Затем Анжелика взяла на себя роль хозяйки, предложила мужчинам сесть и заказала чай. Она отметила, что Бланш все еще стоит, замерев как статуя, и смотрит только на Жака. Анжелика была довольна, что Ролана нет дома — он уехал на поле с управляющим. Она чувствовала, что он вряд ли с одобрением отнесся бы к этому посещению.

За чаем Жак забавлял их рассказами об экскурсии, которую он совершил по Гудзону с друзьями из Нью-Йорка. Анжелика заметила, что Бланш начала оттаивать, слушая захватывающий рассказ.

А вот присутствие Андре вызывало у нее любопытство. Седовласый антрепренер ново-орлеанской оперы выглядел импозантно в черном костюме и белой хлопчатобумажной рубашке с запонками цвета слоновой кости.

— Мсье Бьенвиль, вы оказали честь, заехав к нам, — сказала она.

— Бьюсь об заклад, мадам Делакруа, что вы теряетесь в догадках, зачем я здесь и нарушил ваше спокойствие.

— Но вы его не нарушили, — возразила она.

— Вы слишком любезны, мадам, — галантно ответил Андре. — На самом деле, когда Жак сказал, что собирается посетить вас, я упросил его взять меня с собой с тем, чтобы уговорить вас спеть, продемонстрировать свой талант. Уверен, что после того как я преодолел такое расстояние, вы не разочаруете меня?!

Анжелика засмеялась.

— Вы проделали такой путь всего лишь для того, чтобы услышать, как я пою?

— Небеса куда как дальше, мадам, но я бы и до них добрался, чтобы услышать вас.

Анжелика рассмеялась снова, тряхнув головой.

— Как я могу отказать вам после ваших слов?

— Да, уж, пожалуйста! — улыбнулся Андре.

Бланш уговорили аккомпанировать Анжелике, которая спела несколько песен, потом арию Моцарта.

Андре и Жак молча обменялись взглядами. Потом антрепренер повернулся к Анжелике и сказал:

— Мадам, вы обладаете прекрасным голосом и вас должен услышать весь мир. Я умоляю, приезжайте в Новый Орлеан осенью в любое удобное для вас время и дайте концерт в театре. Если вы согласитесь, я оплачу все расходы, а щедрый гонорар будет приятным сюрпризом для вас.

Анжелика была ошеломлена предложением Бьенвиля и не знала, что сказать.

Увидев это, Жак заметил:

— Анжелика, пожалуйста, подумай над этим предложением. Любители оперы в Новом Орлеане получат удовольствие, которого не забудут никогда!

Анжелика покачала головой.

— Нет, мсье Бьенвиль, хотя меня очень тронули ваши слова о моем таланте. По личным соображениям я должна отказаться. Более того, я уверена, что мой муж не согласится на это никогда.

— Он не позволит двум негодяям утащить жену из дома из-под его носа, — закончил фразу мужской голос с угрожающей интонацией.

Все одновременно повернулись и ахнули. В дверях высилась фигура кипящего от гнева Ролана.

Минутой раньше, войдя в дом, Ролан услышал мужские голоса в гостиной и теперь понял, что Жак и Андре явились не просто так. Они приехали уговорить Анжелику петь в опере! То вероломство, с каким они пытались это сделать, привело его в ярость. Сейчас он думал только об одном, что его дядя, зная о его отношении к подобной затее, предал его. Он также понимал, что они хотят украсть у него жену, которую он безумно любил и берег.

Жак попытался разрядить обстановку.

— Племянничек! Как приятно видеть тебя!

— Самая наглая ложь, которую я когда-либо слышал! — взревел Ролан. С нескрываемой неприязнью он продолжил: — Очевидно, у тебя нет памяти, если ты забыл, что говорил в опере относительно пения Анжелики. Мой ответ один — «Нет». Таким он останется и сейчас. И больше в этот дом нет ходу ни тебе, ни твоему приятелю.

Женщины ужаснулись, услышав слова Ролана. Жак встал. Он был уязвлен и жестко произнес:

— Если это твоя форма приветствия, Ролан, то мы откланиваемся.

В комнате воцарилась тишина. Ролан повернулся к Бланш:

— Ты извинишь нас с Анжеликой, если мы останемся на минуту вдвоем?

— Конечно, — ответила Бланш и, бросив сочувственный взгляд на Анжелику, вышла.

Ролан уставился на жену. Ее лицо было настолько белым, что практически не выражало ничего. Он очень боялся, что вторжение этих двух мужчин ее слишком утомило и расстроило.

— У тебя все в порядке? — спросил он нежно.

К великому его удивлению, она вскочила и закричала:

— Как ты смеешь, Ролан?

— Как я смею, что? — переспросил он.

Ее глаза гневно сверкали, она потрясала кулаком.

— Как ты смеешь выгонять своего дядю и его друга из нашего дома? Как ты смеешь говорить, что они ведут себя оскорбительно? Они ничего плохого не сделали. Это ты себя вел безобразно!

— Неужели? — отпарировал Ролан, отказываясь верить своим ушам. — Как ты можешь так говорить, когда двое негодяев пытаются украсть мою жену?

— Они не пытались меня украсть! — взвилась она, стиснув зубы. — Они задали простой вопрос, на который я сама могла бы ответить. Так нет! Ты должен был отвечать за меня! И так во всем и всегда! Да провались все пропадом, даже если они и попытались бы меня украсть!

— Ты просто потеряла рассудок!

— Правильно. Я потеряла рассудок, и он не вернется ко мне, пока ты не пойдешь за ними и не извинишься за свое недостойное поведение!

— Что?! — переспросил он, рассмеявшись. — Недостойное поведение? В данном случае оскорбили меня.

— Неправда, — ответила Анжелика. — Меня обидел, и Жака, и Андре. Я настаиваю, чтобы ты перед ними извинился.

— Извинился? — повторил он. — С таким же успехом ты можешь пожелать, чтобы к закату солнца замерзла река.

— И все-таки ты извинишься! — ответила она ледяным голосом. — Или я сама пойду и сделаю это за тебя. Иначе, я клянусь, что буду петь в Новом Орлеане.

— Только через мой труп.

Анжелика быстро прошла мимо него к парадной двери, намереваясь застать гостей и попросить за мужа прощения.

Ролан стоял, как парализованный, не веря, что Анжелика так откровенно может не повиноваться ему. Затем закричал:

— Нет! — и побежал за ней.

Он сбежал по ступенькам и, видя, как его жена сломя голову бежит за удаляющейся каретой Жака, снова закричал:

— Черт побери, Анжелика, не беги! Будет плохо и тебе и ребенку!

К своему ужасу, он увидел, что Анжелика споткнулась и упала.