Жасмина попала в водоворот

Клод отложил свое возвращение в Луизиану еще на три дня для того чтобы они могли получить разрешение на брак в суде.

На другое утро он пошел вместе с Жасминой в приют, чтобы сообщить директрисе, матери Марте, что Жасмина очень скоро уедет с ним в Луизиану в качестве его невесты. Он просил монахиню пока держать эту новость об их скорой свадьбе в секрете. Так как Жасмина все еще носила траур, новость могла произвести неприятное впечатление на жителей Натчеза. Жасмину не удивила просьба Клода. Еще раньше тем же утром он объяснил ей, что их бракосочетание должно быть скромным: «Иначе каждая матрона в городе пожелает прийти к тебе с визитом, и ты ни за что не соберешься к понедельнику. Конечно, мы опубликуем объявление в местной газете, но позже». Жасмина была тронута желанием Клода избавить ее от пересудов местных сплетниц. И даже обычно очень строгая мать Марта, казалось, нашла обаяние француза совершенно обезоруживающим, несмотря на неподходящее время, выбранное для женитьбы Жасмины и Клода. Монахиня пожелала будущим супругам счастья и веселья на их будущей свадьбе.

Перед тем как уйти из приюта, Жасмина отвела Клода в сторону.

— Клод, я хочу поговорить с тобой о ребенке… — робко начала она.

— Ребенке? — удивленно поднял он брови.

Она покраснела и стала сбивчиво объяснять:

— Здесь, в приюте, есть маленькая девочка — Мэгги. Мы с ней очень привязались друг к другу за те два года, что она здесь. Я хочу ее удочерить.

При этом заявлении Клод нахмурился и что-то темное и непонятное промелькнуло в его обсидиановых глазах. На секунду Жасмина вспомнила, как она совершенно непроизвольно вздрогнула, впервые встретив темный взгляд Клода, а теперь нахмуренное выражение его лица указывало на его недовольство ею. Однако это недовольное выражение быстро исчезло, уступив место добродушной улыбке.

— Ребенок… — повторил Клод. — Ты слишком добра.

— Разве ты не любишь детей?

— Конечно, я люблю детей, но, может быть, я хочу, чтобы они были моими собственными.

Кровь отлила от щек Жасмины.

— О… Я не подумала…

Клод быстро шагнул к ней, взял ее за руку и попытался мягко загладить свою неловкость:

— Конечно, мы удочерим ребенка и будем любить ее как нашу собственную дочь. Прости мне мой эгоизм и мое неуместное замечание. Просто я хочу, чтобы ты принадлежала только мне хотя бы некоторое время. Это будет очень эгоистично с моей стороны, если я попрошу тебя подождать несколько месяцев?

— Нет, нет, Клод! — воскликнула Жасмина, нежно обнимая его. Потом она робко добавила: — А когда?..

— Мы вернемся в Натчез еще до Рождества и возьмем ребенка себе, — пообещал он великодушно.

— О да, на Рождество! Это будет замечательно! Могу я сказать об этом Мэгги, Клод?

— Конечно. Сделай это прямо сейчас.

Покинув приют, Клод и Жасмина пошли в церковь святой Марии просить священника, отца Гриньона, чтобы он обвенчал их в понедельник. Полный, среднего возраста священник удивленно поднял брови, услышав, что Жасмина собирается выйти замуж за Клода так скоро после смерти отца. Но когда Клод вежливо объяснил ему свои обстоятельства, отец Гриньон согласился обвенчать их.

По дороге из церкви Клод рассказывал Жасмине, как сразу после свадьбы они уедут на его плантацию в Луизиане пароходом «Красавица Миссисипи». Жасмина была на седьмом небе от счастья, представляя себе процветающее поместье, которое ей описал Клод.

Перед тем как возвратиться к Жасмине домой, они зашли в магазин одежды в центре города.

— Доставь мне удовольствие, — стал просить ее Клод, когда они стояли перед витриной магазина готового платья, рассматривая выставленную одежду. — Я хочу, чтобы ты была в белом.

Жасмина покраснела.

— Но, Клод, я ведь ношу траур. — Со слезами на глазах она продолжала: — Наверное, ты думаешь обо мне очень плохо. Я выхожу замуж за тебя без приданого, без родственников, которые могли бы устроить нам свадьбу…

— Жасмина, я теперь твоя семья, не забывай об этом, — с твердостью в голосе ответил он. — Нам нет необходимости соблюдать все эти условности. Никакого траура, никакого приданого, моя милая. У меня есть ты, а у тебя есть я. И так это и должно быть.

— Клод, ты слишком хорош для меня.

В магазине Жасмина выбрала простого покроя белое гипюровое платье на чехле из тончайшего белого батиста. Клод хотел, чтобы Жасмина была одета в более эффектное платье, но когда она напомнила ему о том, что их предстоящая свадьба будет очень скромной и к тому же втайне от всех, он согласился с ней, добавив:

— В первую годовщину нашей свадьбы в Луизиане мы подтвердим свой брачный обет в присутствии всех наших друзей, и ты будешь одета как моя королева.

Жасмина была как во сне от счастья, когда Клод отвозил ее домой. Однако настроение ее изменилось, когда она увидела перед своим домом пролетку своего адвоката.

— Это экипаж нашего семейного адвоката, — немного волнуясь, объяснила она Клоду. — Мистер Гейтс, должно быть, приехал, чтобы поговорить о завещании моего отца.

Хотя Жасмина бодро улыбалась своему жениху, произнося эти слова, она отнюдь не была спокойна, так как не рассказала Клоду о предательстве отца. Она молила Бога, чтобы мистер Гейтс не раскрыл сейчас проклятия Пьера Дюброка. Это было бы верхом позора.

Клод был спокоен, а его лицо приобрело странное непроницаемое выражение, когда они с Жасминой подошли к дому. Как только они вошли, с ближайшей деревянной лавки вскочил Эфраим.

— Мисс Жасмина, вас дожидается один джентльмен, — озабоченно сообщил старый слуга.

— Спасибо, Эфраим.

Поклонившись хозяйке, Эфраим вышел. Жасмина вошла в гостиную, и Ричард Гейтс встал при ее появлении.

— Мисс Дюброк, есть изменения, о которых я должен вам сообщить, — затем он вопрошающе посмотрел на Клода.

Жасмина сделала шаг вперед, Клод последовал за ней.

— Мистер Гейтс, это мой жених Клод Бодро, — объявила Жасмина.

В умных глазах адвоката промелькнуло выражение крайнего удивления. Однако он быстро оправился от него, откашлялся и шагнул к Клоду с рукой, протянутой для рукопожатия.

— Очень рад познакомиться с вами, сэр. Кажется, вас следует поздравить.

— Да, действительно, — сказал Клод с улыбкой, оценивающе оглядывая адвоката.

— Не присядете ли вы, сэр? — пригласила Жасмина Гейтса, сама проходя к кушетке. Когда мужчины сели, Жасмина спросила: — Что это за дело, о котором вы говорите, сэр?

Гейтс перевел взгляд с Жасмины на Бодро.

— Я намеревался поговорить с вами наедине, мисс Дюброк, но поскольку этот человек ваше доверенное лицо… — Он не закончил фразу, что свидетельствовало о его крайнем любопытстве относительно внезапной и такой удивительной помолвки Жасмины.

Она не ответила на скрытый вопрос адвоката и вместо каких-либо объяснений сказала:

— Я хочу, чтобы мистер Бодро слышал все, что вы хотите сказать, мистер Гейтс. — Она произнесла это совершенно спокойно, несмотря на свои опасения относительно того, что Гейтс может сообщить.

— Хорошо, пусть будет так, как вы хотите. — Откашлявшись, Гейтс неловко начал: — Мне всегда очень трудно объяснять людям, что их удача является результатом несчастья кого-то другого. Мисс Дюброк, как я вам уже сказал, зачитывая завещание, ваш отец оставил большую часть своего наследства некоей… э… мисс Флосси ла Фьюм.

— Да, я это знаю, — невнятно проговорила Жасмина, опустив глаза. Она почувствовала себя ужасно, заметив краешком глаза темный непонимающий взгляд Клода.

— После встречи с вами, — продолжал Гейтс, — я думаю, у мисс ла Фьюм были сомнения насчет того, принимать ли ей наследство.

Жасмина быстро подняла голову и на минуту забыла о присутствии Клода.

— Правда? — спросила она, чувствуя себя виноватой.

— Да, — подтвердил Гейтс. — После того как вы так внезапно ушли из конторы, она высказала мне свои сомнения. Но, в конце концов мы решили, что воля Пьера должна быть исполнена. Я предложил мисс ла Фьюм вернуться через несколько дней, чтобы подписать все бумаги, но она так и не пришла. Сегодня утром я поехал на улицу Сильвер, чтобы навести некоторые справки, и узнал очень печальную новость.

— Какую? — с напряженным интересом спросила Жасмина.

— Кажется, в прошлую пятницу в «Алой туфельке», где работала мисс ла Фьюм, произошел скандал. И ей в голову попала шальная пуля.

— Она… мертва? Как это ужасно, — выдохнула Жасмина.

— Во всяком случае, мисс Дюброк, — продолжал Гейтс, — поскольку мисс ла Фьюм скончалась до того, как она вступила в наследование, деньги теперь ваши. Теперь дело только за тем, чтобы вы пришли ко мне в контору и подписали некоторые бумаги. Может быть, сегодня, если у вас есть время?..

Жасмина была так ошеломлена, что едва могла отвечать. Наконец она смогла произнести:

— Может быть, это можно сделать в понедельник, мистер Гейтс?

Она осмелилась взглянуть на Клода и вся внутренне сжалась, заметив в глазах своего жениха гнев. Конечно, он о многом догадался. Она опять повернулась к Гейтсу:

— Это было так неожиданно, такое потрясение, — попыталась объяснить она, вставая.

Мужчины тоже встали.

— Конечно, мисс Дюброк, — сказал Гейтс. — Тогда увидимся в понедельник.

Чувствуя себя совсем потерянной, Жасмина проводила адвоката до дверей и вернулась. Клод, нахмурившись, смотрел на нее. Он подошел к ней и спросил, сдерживая гнев:

— Почему ты не рассказала мне о том, как твой отец поступил с тобой?

— Это было моим позором, — запинаясь проговорила она.

— Твой позор? — повторил он, сжимая пальцами ее руку. На какой-то миг Жасмина с ужасом подумала, что он ударит ее. Вместо этого он только сильно встряхнул ее и гневно произнес: — Это позор твоего отца. Теперь расскажи мне обо всем, что этот негодяй сделал тебе.

— О, Клод, — Жасмина почувствовала такое облегчение, что не удержалась и расплакалась. Когда она закончила рассказ о предательстве отца, Клод отпустил ее руку и со сжатыми кулаками начал ходить по комнате.

— Какой негодяй! Если бы он был жив, я бы вызвал его на дуэль! — Жасмину поразила злость в его голосе, когда, сердито жестикулируя, он продолжал: — Мы возьмем его пресловутое наследство и швырнем на дно Миссисипи.

— Нет, нет! — вскричала Жасмина. — Клод, пожалуйста. Это очень большая сумма денег. Я хочу, чтобы она осталась у нас. — Неожиданно она улыбнулась: — Это может стать моим приданым.

Он отрицательно покачал головой и сложил руки на груди.

— Я не хочу никакого приданого от этого подлеца. В любом случае ты сама дороже самого драгоценного дара.

Жасмина была очень тронута его словами, но решила быть практичной.

— Тогда давай оставим их для Мэгги, — предложила она. — Ты был так добр, что согласился удочерить ее. Это может пойти ей в приданое, когда она вырастет.

Француз остановился, глядя на Жасмину. Задумчивая улыбка появилась на его губах, он пожал плечами.

— Почему бы и нет. В том, что ты предлагаешь, есть смысл. Давай тогда сохраним наследство для Мэгги. — Он протянул к Жасмине руки и крепко обнял ее:

— А теперь пойди и надень что-нибудь красивое для меня.

— Н-но, я не могу, — запинаясь сказала Жасмина. — Я ношу траур. Так не делают.

— Сделай это, — взмолился он, — иначе мне придется заняться этим самому. И я тебе обещаю, если ты вынудишь меня, я могу вступить в свои брачные права еще до свадьбы. — Когда она покраснела до корней волос, он добавил с настораживающим выражением ярости во взгляде: — Я не позволю тебе носить траур по этому негодяю или по его потаскухе. — И он с такой силой впился губами в ее рот, что когда она выходила из комнаты, чтобы переодеться, губы у нее горели.