Глава 1

12 сентября 1841 года

Дэвид вышел из отеля. Он в изумлении смотрел на дома в европейском стиле с кружевными решетками на балконах, дверьми, открывающимися в патио, где пышно росли самые разнообразные цветущие растения.

Дэвид никогда не видел такого города, как Новый Орлеан, даже во время своих путешествий на восток. Романтическая метрополия, сочетающая в себе черты Франции и Испании, казалась ему чужестранной и загадочной.

Дэвид остановился возле уличного кафе. Потягивая крепкий, вкусный кофе с молоком и поглощая восхитительные пышки, присыпанные сахаром, он размышлял о последних событиях.

Они успешно перегнали скот из Вашингтона-на-Бразосе и прибыли в Новый Орлеан вчера со стадом более тысячи голов. Дэвид уже договорился о продаже стада. Похлопывая себя по нагрудному карману, он улыбался, думая о лежащем там банковском чеке на десять тысяч долларов.

Эти деньги были честно заработаны. Они с сеньором де ла Пенья тяжело работали на убийственной жаре, да еще во время эпидемии желтой лихорадки.

Дэвид нахмурился, вспоминая ужасные недели, когда так много людей заболело. Трое мексиканцев умерли. Мария приезжала в маленькое поселение и помогала. Дэвид теперь понял, что это необыкновенная девушка. Как она плакала в его объятиях, когда скончался племянник сеньора де ла Пенья!

Эмили тоже хотела помочь, но Эдгар ей строго-настрого запретил ухаживать за несколькими рабами, которые тоже заболели. К счастью, никто из семьи не стал жертвой Желтого Джека, или малярии. С наступлением холодов эпидемия пошла на убыль.

Мысли Дэвида переключились на дона Лоренцо де ла Пенья: они с мексиканцем за лето стали добрыми друзьями. Суровый надсмотрщик научил Дэвида всему необходимому в работе на ранчо. Его неустанное руководство позволило провести стадо через коварные болота Луизианы почти без потерь.

Чтобы выразить свою признательность, он снял комнаты в отеле «Сент-Луис» для де ла Пенья и его сына Энрике. Вчера вечером Дэвид повел их на ужин в только что открывшийся ресторан, где все трое ели улиток по-бургундски, цыпленка рошамбо и другие деликатесы.

На обратном пути в отель Дэвид остановился перед магазинчиком, вывеска над которым гласила: «Мадам Антуанетта Дарси, кутюрье». Глядя на свое отражение в витрине, он поправил черный шейный платок и застегнул пуговицу на сюртуке. Затем открыл дверь.

К нему вышла темноволосая молодая леди в струящемся зеленом платье.

— Бонжур, месье. Чем я могу вам помочь?

Дэвид застенчиво улыбнулся хорошенькой девушке. Ее большие глаза и красивое лицо напомнили ему Марию.

— Да, мисс. Это вы — мадам Дарси?

Молодая девушка хихикнула и всплеснула руками:

— О нет, месье. Мама сегодня утром в банке. Меня зовут мадемуазель Лилиана. А с кем я имею честь беседовать?

Дэвид поклонился.

— Меня зовут Дэвид Эшленд, мадемуазель. Я пришел, чтобы купить два платья.

— Да, месье. Но было бы гораздо лучше, если бы вы привели свою жену сюда, чтобы можно было снять мерку и подогнать платье.

— Это не моя жена, и она… они не могут прийти, — выпалил Дэвид.

И снова француженка захихикала:

— Значит, это ваша amour, месье? Ну конечно, такому красивому джентльмену, как вы, наверное, приходится отбиваться от дам!

Дэвид покраснел. Его могло бы покоробить такое откровенное любопытство, но бесхитростность девушки была совершенно очаровательна.

— Эти платья для жены и воспитанницы моего дяди. Они обе находятся в Техасе, в Вашингтоне-на-Бразосе.

— Ах, так вы из Техаса, месье. И какие фасоны вас интересуют?

— Ну, эти платья в подарок, чтобы отпраздновать мой первый успех — удачную продажу скота. Я имею в виду что-нибудь нарядное, цена не имеет значения. Но я не могу ждать: мы завтра уезжаем в Техас.

Девушка нахмурила черные брови.

— И какого же размера эти две счастливые молодые леди? Дэвид оценивающе посмотрел на стоявшую напротив девушку.

— У жены моего дяди почти такой же размер, как у вас, но возможно, она дюйма на два выше ростом. Только есть одна маленькая проблема. — Дэвид неловко указал на свой живот.

Мадемуазель Лилиана рассмеялась:

— Она в положении, месье? У меня есть как раз то, что нужно.

Дэвид видел, как девушка метнулась в заднюю часть магазина, шелестя зелеными юбками, и исчезла за занавеской. Он улыбнулся. Живая, очаровательно юная мадемуазель Лилиана так напоминала ему Марию! Глядя на юную француженку, Дэвид понял, как соскучился по Марии. За лето он гораздо лучше узнал девушку во время уроков музыки и совместных поездок к мексиканцам.

Мадемуазель Лилиана вернулась в комнату и принесла светло-голубое платье.

— Полюбуйтесь на это, месье Эшленд. Как раз то что надо для маленькой maman.

Дэвид с восхищением смотрел на переливающееся голубое платье.

— Да, великолепно! Я его беру.

Француженка осторожно повесила платье на вешалку.

— Теперь, месье, для другой леди. Вашей amour?

Дэвид улыбнулся. У него почему-то не хватало духу поправить эту милую девушку в ее заблуждении. Или это не было заблуждением?

— Мария очень напоминает вас. То, что вы выбрали бы для себя, как мне кажется, пойдет и ей.

— Мария? Ваша возлюбленная испанка?

— Мексиканка.

— А, понимаю. Кажется, припоминаю, у нас что-то есть…

Девушка снова скрылась за портьерой. Через несколько мгновений она вернулась с красно-черным платьем, переброшенным через руку.

— Для сеньориты! Это платье от самого лучшего кутюрье в Испании, месье. — С сияющим лицом она приложила к себе яркое платье.

Дэвид смотрел на мадемуазель Лилиану, и ему казалось, будто он видит Марию.

Затем, глядя на пышную юбку, Дэвид нахмурился.

— Немного длинновата, вы не находите? Француженка пожала плечами и улыбнулась:

— Ах, месье, это небольшая переделка — укоротить подол. К завтрашнему дню будет готово. Для вас я буду жечь лампу за полночь.

Дэвид рассмеялся.

— Вы очень деловая и милая девушка, мадемуазель Лилиана.

— Merci, месье. — Отложив в сторону платье, девушка подошла к полке и достала коробку. — Эти дополнения прислали из Испании вместе с платьем. Посмотрите!

Дэвид увидел мантилью из черного кружева, прикрепленную к гребню из эбенового дерева.

— Да! — взволнованно произнес он. Я беру это! Мадемуазель Лилиана рассмеялась:

— Но это еще не все, месье. Вот главное!

С этими словами она достала из коробки веер, раскрыла его и кокетливо приложила к груди. Он рассмотрел на веере атласный медальон, на котором была изоб ражена прелестная сеньорита с черными волосами и смеющимися глазами.

— Мария! — вырвалось у него.

— А, эта атласная камея напоминает вам вашу сеньориту, — обрадовалась продавщица. — Ваша возлюбленная — само совершенство, не так ли, месье?

— Моя возлюбленная, — повторил Дэвид, улыбаясь. — О да! Она — само совершенство!

 

Глава 2

17 сентября 1841 года

Эмили сидела в библиотеке за письменным столом. Она запечатала последнее из приглашений, которые собиралась послать в Вашингтон-на-Бразосе. Потом встала и потянулась, потирая разболевшуюся спину.

Надо сказать Джейкобу, чтобы он завтра дождался ответа из каждого дома. Хотя фиеста намечалась только через две недели, оставалось еще много дел, и ей нужно было сообщить донье Элене, сколько ожидается гостей.

К счастью, она знала, что совершенно точно приедут ее почетные гости. Эмили написала Хьюстонам несколько недель назад, и только сегодня от Маргарет пришел ответ по почте. Эмили подумала о том, как отреагировал бы Эдгар, узнав, что к ним приезжают Хьюстоны. Она вздохнула. Без сомнения, пришел бы в ярость. Как это ни трудно, но она не изменит своего решения и не скажет Эдгару, что его старый друг Сэм собирается посетить их фиесту. Остается лишь надеяться, что ее муж окажется джентльменом и не вышвырнет Хьюстонов вон.

В десятый раз за этот день Эмили прочла письмо Маргарет: «Мы с Сэмом будем иметь честь принять ваше любезное приглашение…» Эмили с улыбкой вложила письмо обратно в конверт и положила его на стол перед собой. Она с нетерпением ждала встречи с Маргарет Хьюстон, так как слышала, что жена генерала — замечательная леди и сильно изменила характер своего буйного мужа.

Эмили планировала летом снова вывести мужа в свет, заставить его встретиться с городскими жителями. К несчастью, она потерпела поражение. Хотя Эдгар позволял ей и Марии ездить в церковь, на приготовление тянучки и другие подобные мероприятия, сам он упорно отказывался покинуть плантацию.

«Ну если ты не хочешь выезжать, любимый, то я приведу к тебе окружающий мир», — твердо решила Эмили.

Она все еще не знала, любит ли Эдгар ее и ее ребенка ради них самих или только хочет возродить прошлое. Тайна разбитого зеркала и изувеченной куклы все еще омрачала их отношения. Сдержал ли Эдгар слово и поговорил с виновницей? И с кем именно? С Марией? С Эвис Жеруар?

В течение нескольких дней после этого Эмили была уверена, что за этот эпизод ответственность лежит на Марии. Но потом вспомнила, что несколько месяцев назад, когда было разбито зеркало, девушки в доме не было. Оба поступка в равной степени злобные, что заставляло Эмили подозревать в их совершении одного и того же человека.

— Где это моя жена?

Эмили поспешно сунула письмо Маргарет Хьюстон в коробку с приглашениями.

— А, вот ты где! Собираетесь не ложиться спать до тех пор, пока петух не пропоет, мадам?

Эмили обернулась и посмотрела на мужа. Несмотря на веселый тон, она видела морщинки усталости на его лице: сбор хлопка — ответственная пора для плантатора.

— Я только что закончила писать приглашения, Эдгар, — ответила Эмили. — Ты устал?

Эдгар снисходительно усмехнулся и притянул ее к себе.

— Если ты спрашиваешь про ночь, дорогая, то я отвечу — нет. Эмили улыбнулась, теребя пуговицу на его рубашке.

— Очень любезно с твоей стороны позволить нам с Марией устроить фиесту в честь возвращения Дэвида.

— Все что угодно, только чтобы ты улыбалась, — легкомысленно ответил он и продолжил с притворной яростью, положив руку на ее живот: — Этот маленький негодяй начинает становиться между нами, а, дорогая?

Эмили посмотрела на морщинки смеха вокруг его глаз. Этим летом Эдгар был так добр. Повинуясь порыву, она крепко обняла его за шею.

— В чем дело, любимая? Тебе снова страшно?

— Нет, я просто подумала, что это хорошее лето, Эдгар. Ты был… очень добр ко мне.

— Неужели меня подводит слух, мадам? Слова похвалы из ваших уст?

— Это правда, — продолжала Эмили. — Мне не на что жаловаться, разве только на то, что ты не позволил мне ухаживать за матерью Холли, когда она заболела.

Эдгар поднял ее голову за подбородок и строго повторил:

— Эмили, ты носишь… нашего ребенка и не имеешь права рисковать.

Она вздохнула:

— Вероятно, ты прав.

— Как восприняла Холли смерть матери?

Эмили удивленно подняла на него взгляд. Никогда прежде Эдгар не проявлял сочувствия к слугам.

— С ней все будет в порядке. Холли ждет ребенка. Это ее отвлечет.

Эдгар похлопал ее по животу.

— Да, а скоро ей придется заниматься двумя малышами.

— Двумя? — удивленно спросила Эмили. Эдгар рассмеялся:

— Не думаешь ли ты, женщина, что я позволю младенцу отнимать все твое время? Я тоже буду нуждаться в твоей ласке, особенно во время холодных зимних месяцев, когда поля опустеют. Но твое поле не надолго опустеет, любимая.

— Эдгар! — Покраснев до слез, она оттолкнула его.

Он рассмеялся. Однако сердце Эмили глухо забилось, когда муж повернулся к столу и стал равнодушно перебирать приглашения в коробке.

— Генри и Грейс Элдер, — прочел он. — Пастор Хайнц Фриц. Ты собираешься пригласить весь город, дорогая?

— Пошли спать, Эдгар. Уже поздно.

К ее ужасу, муж уже достал письмо от Маргарет Хьюстон и теперь смотрел на обратный адрес, сосредоточенно хмурясь.

— Потрудись объяснить, что это значит, дорогая. Эмили тяжело вздохнула:

— Это письмо от Маргарет Хьюстон, она принимает мое приглашение и приедет с мужем на фиесту.

— Я это подозревал. — Дэвид бросил письмо на стол. — А скажи мне, дорогая, почему ты пригласила Хьюстонов? Ты принадлежишь к числу их друзей?

Эмили в отчаянии всплеснула руками:

— Не провоцируй меня, Эдгар, ты же знаешь, что нет. Но Сэм Хьюстон — твой добрый друг или был бы другом, если бы ты не отталкивал его.

Лицо Эдгара исказилось от гнева.

— Это мое дело, кого выбирать себе в друзья. Я не позволю жене вмешиваться в мои дела!

— О, ты невозможен! — вспыхнула Эмили. — Вряд ли это можно считать вмешательством в твои дела, если я приглашаю президента республики с женой на званый ужин в Бразос-Бенд. Я считала своим долгом хозяйки поступить именно так. Кроме того, как ты можешь говорить о том, что сам выбираешь себе друзей: у тебя их нет!

Теперь его лицо прорезали глубокие морщины.

— У меня есть ты, Эмили, — ответил он печально. — И больше мне никто не нужен, и я никого не хочу видеть. Я мечтаю о том, чтобы ты чувствовала то же самое.

У Эмили на глаза навернулись слезы, так глубоко тронули ее слова Эдгара. Никогда прежде муж не говорил так откровенно, что хочет ее и нуждается в ней.

— Почему тебе меня мало, Эмили?

Сердце ее сжалось при этих словах, и она положила ладони на его сильные плечи. Их взгляды встретились, и оставшиеся без ответа вопросы еще раз напомнили о разногласиях между ними.

Эмили заговорила, тщательно подбирая слова:

— Мне тебя достаточно, Эдгар, во многих отношениях. Но я не могу провести всю жизнь отрезанной от внешнего мира. Это не очень хорошо для нас, особенно сейчас, когда должен появиться ребенок.

Эдгар покорно вздохнул и задул лампу. Эмили пошла за ним и мягко сказала:

— Эдгар, прошу тебя, не будем ложиться в постель сердитыми.

— Ты хочешь сказать, что я не могу получить тебя в свое полное распоряжение на всю ночь? Или твой список гостей и мечты о грядущих победах в обществе будут вертеться в твоей голове до утра?

Эмили рассмеялась:

— Ох, Эдгар, не будь таким медведем! Конечно, сегодня ночью я буду думать только о тебе. Но… но можно Хьюстонам приехать на фиесту?

— Возможно, я не стану отказывать им от дома, но меня еще нужно убедить.

— О, благодарю тебя, Эдгар! — выдохнула она, крепко обнимая его. — Что касается убеждения, то я, конечно, попытаюсь, хотя и очень устала.

Эдгар рассмеялся, наклонился и подхватил Эмили на руки. — Хорошо. Значит, ты не сможешь бороться со мной.

— Эдгар, я слишком тяжелая! — запротестовала Эмили, когда он понес ее в спальню.

— Глупости! Ты просто перышко!

Она обвила руками его шею, когда он двинулся вверх по лестнице.

— А я бы не стала… бороться с тобой, — прошептала Эмили ему на ухо.

Эдгар еще крепче прижал ее к себе.

 

Глава 3

20 сентября 1841 года

— Мне нравится эта желтая ткань, миссус. Она пропускает свет таким, каким его задумал Господь.

В противоположном конце комнаты Эмили расправляла на кровати покрывало такого же цвета.

— Да, Холли, весь дом был таким мрачным, когда я приехала, — заметила она, кивая на груду пыльного темно-красного бархата на полу. — Эта тяжелая ткань закрывала окна и не пропускала свет. Теперь все выглядит совсем по-другому! Это счастливый дом, правда, Холли? Холли и Джейкоб улыбались и кивали друг другу.

— Да, миссус, когда вы с мистером Эшлендом вместе и ждете ребенка! — согласилась Холли.

В уголках рта Эмили появилась морщинка. Она хотела бы ощущать себя такой же счастливой и уверенной, какой чувствовала себя беременная Холли.

…Эмили шла по коридору и заглядывала в спальни. Повсюду царили яркие цвета: новые ткани розового, бежевого, темно-зеленого цвета, новые занавески, новые чехлы на мебели, новые покрывала. В самом деле, теперь Бразос-Бенд выглядел новым, радостным домом, ее домом.

Эмили заглянула в детскую, чтобы полюбоваться на дубовую колыбель, которую только что закончил Ибен. Веселенькая комната была готова к появлению младенца: ящик комода набит сшитыми вручную одежками, веселые, отделанные кружевом подушечки и мягкие игрушки украшали диван и кресло-качалку. И тот факт, что они с Эдгаром обнаружили здесь изуродованную куклу три месяца назад, казался нереальным.

Услышав стук копыт за окном, Эмили вернулась в гостиную. Из-за хрустящих белых кружевных занавесок она увидела Марию, которая галопом скакала на пони.

Эмили выбежала на крыльцо как раз в тот момент, когда Мария спрыгнула с маленькой лошадки. Лицо девушки горело возбуждения, иссиня-черные локоны падали в живописном беспорядке на плечи.

— Ну, Мария, я вижу, тебе очень нравится пони, которого подарил тебе дон Лоренцо.

— Да, Эмили, — ответила Мария, передавая повод слуге. — Пелигра в любой день может принести приплод, поэтому я благодарна дону Лоренцо за его щедрость.

Эмили замерла при этих словах, гадая, нарочно ли девушка упомянула о лошади, которая так напугала ее. Мария оставалась загадкой: иногда проявляла удивительное дружелюбие, иногда становилась холодной и была даже враждебной.

Истолковав свои сомнения в пользу девушки, Эмили одобрительно кивнула, рассматривая ее кожаную юбку с разрезом и блузку с оборками.

— Я вижу, что тебе также нравится юбка, которую сшила тебе донья Элена.

— Да, Эмили, — ответила девушка. — Кстати, ваша юбка тоже уже почти готова.

— Моя юбка? Мария нахмурилась:

— Ох, я не должна была вам рассказывать. После того как сеньор Эдгар увидел мой костюм, он попросил донью Элену сшить для вас такой же — чтобы вы носили его после рождения ребенка. Теперь я испортила сюрприз, да?

Эмили с подозрением смотрела на мексиканку. Что-то в тоне Марии внушало ей тревогу. Она подозревала, что девушка испытывает тайное удовольствие, заранее рассказывая ей о сюрпризе Эдгара. Если бы только можно было знать, о чем в действительности думает эта странная девушка!

— С нетерпением буду ждать получения своей мексиканской юбки и возможности покататься верхом вместе с мужем, — пробормотала Эмили. И, заставив себя улыбнуться, добавила: — Знаешь, а ты сильно изменилась за это лето.

Мария улыбнулась и высоко подняла голову:

— Теперь я среди близких людей.

— А мы для тебя не близкие люди? — несколько печально спросила Эмили.

Девушка не ответила и достала из кармана клочок пергамента.

— Ох, я чуть не забыла. Это список припасов, которые необходимы. Женщины будут готовить национальные блюда. О, это будет великая фиеста для Дэвида и для бедных мексиканцев!

Эмили вздохнула и взяла у Марии список. По крайней мере надо признать, что общение с мексиканками изменило Марию к лучшему, дало ей большую уверенность. Эмили наморщила лоб, читая список.

— Но, Мария, здесь все по-испански, я не могу его прочесть! Твой урок на утро будет перевести это!

Девушка погрозила ей пальцем:

— Нет, Эмили, мексиканская еда должна быть описана по-испански. Это тебе на утреннем уроке надо выучить, что означают все эти слова.

Эмили порадовал добродушный юмор Марии. Они увидели на склоне холма компанию возвращающихся работников.

— Дэвид! Дэвид! — закричала Мария, весело размахивая руками.

Смеясь от волнения, Эмили смотрела на мексиканку. Да, никаких сомнений. Сияющее лицо, полные обожания глаза — эта девушка влюблена в Дэвида!

Перед домом остановилась разношерстная группа усталых, запыленных всадников, покрытые пеной кони и недовольные быки, запряженные в повозку с припасами и потрепанный фургон.

Дэвид спешился и подбежал к женщинам. В его походке появилась уверенность, решила Эмили, столь же новая, как и рабочая одежда: черные сапоги, кожаные штаны того же цвета, что и куртка с бахромой.

Он подошел к Марии и снял сомбреро.

— Привет, милая! — поздоровался он с ней, нагнулся и поцеловал в щеку.

Эмили прикусила губу, чтобы сдержать смех, глядя на них обоих. Оставив их любоваться друг другом, Эмили повернулась к сеньору де ла Пенья, который еще не спешился.

— Дон Лоренцо, вы с доньей Эленой должны в ближайшие дни пообедать с нами.

— С удовольствием, сеньора, — галантно ответил де ла Пенья. — До встречи.

Когда мексиканцы уехали, Дэвид наконец вышел из своего транса.

— Ах, Эмили, дорогая, здравствуй! Ты стала еще красивее за время моего отсутствия, если только это возможно! Пойдемте скорее, леди. У меня для вас сюрприз.

Женщины смеялись и подшучивали над ним, пока шли в дом. В гостиной Дэвид прислонился к роялю и с восторгом наблюдал за тем, как леди открывают коробки.

— Ох, Дэвид! — выдохнула Мария. — Никогда в жизни у меня не было такого платья, как это. — Она с любовью гладила складки красного атласа и черное кружево.

— Я очень рад, дорогая.

— Дэвид, ты, наверное, умеешь читать мысли, — с изумлением воскликнула Эмили, любуясь голубым платьем. — Мы с Марией как раз гадали, что надеть на фиесту, теперь все в порядке!

— Фиеста? — переспросил Дэвид. Эмили подмигнула ему.

— Вот увидите, сэр, — загадочно произнесла она и, еще раз взглянув на платье, проворковала: — Дэвид, это действительно самое восхитительное платье, которое я когда-либо видела!

— Неужели, дорогая? — спросил Эдгар.

Он был одет в черный костюм для верховой езды, его красивое лицо было бесстрастным. Никто не слышал, как он вошел.

Не обращая внимания на недовольное замечание мужа, Эмили повернулась кругом, шелестя переливающейся голубой тафтой.

— Дорогой! Посмотри, что привез мне Дэвид для фиесты! Эдгар обнял ее за талию и прижал к себе.

— В самом деле, дорогая? — Он наморщил лоб и потрогал атласную розу на глубоко вырезанном декольте.

Внезапно он отпустил Эмили и подошел к Дэвиду:

— Здравствуй, племянник. Как прошло путешествие?

— Очень хорошо, дядя. На наш счет в Хьюстоне придет крупный перевод.

Эдгар пожал плечами.

— Эти деньги твои.

— Я действительно подумывал о том, чтобы построить на них собственный дом, — смущенно признался Дэвид.

Эдгар поднял черную бровь.

— Хочешь съехать, племянник, и завести собственное ранчо? Тебе понадобится женщина, чтобы подметать твой новый дом, а? Эмили уже занята, — он пристально посмотрел на жену, — так что остается… ну, Мария, что у тебя там?

Сияя улыбкой, Мария подняла взгляд на Эдгара. В одной руке она держала кружевную мантилью, в другой веер.

— О, сеньор Эдгар, Дэвид привез мне такое красивое платье!

— Вижу, Мария, какой он щедрый. — Эдгар повернулся к жене: — Можно поговорить с вами наедине, миссис Эшленд? Дэвид и Мария могут заняться игрой на фортепьяно или… другой игрой.

Эмили запротестовала было, но Эдгар крепко взял ее за локоть и вывел из комнаты. В спальне он закрыл дверь и повернулся к Эмили, сурою глядя то на нее, то на подарок. — Надень его.

— Что?

— Это платье. Я хочу увидеть тебя в нем.

— Но, Эдгар, оно для фиесты, почему ты…

— Черт побери, не спорь со мной! Надень!

Эмили в изумлении смотрела на мужа. За эти месяцы Эдгар ни разу не повысил голос. Очевидно, полоса удач для нее кончилась, что-то снова пробудило в этом мужчине склонность к насилию.

— Тебе нравится, как я отделала эту комнату? — спросила Эмили, надеясь отвлечь его.

— Мне тебя раздеть, милочка?

Он без улыбки смотрел, как жена сражается с пышным голубым платьем. Наконец Эдгар подошел к ней и быстро застегнул пуговицы на спине.

Эмили повернулась. Его жесткий взгляд обежал ее с головы до ног и остановился на груди.

— Я так и думал. Ты не наденешь его на фиесту.

— Что?

— Ты в нем прекрасна, конечно. Живота почти незаметно под всеми этими нижними юбками. Но посмотри на свою грудь. Ты никуда не пойдешь, разодетая как дорогая проститутка!

— Как ты смеешь! — крикнула Эмили. — Грудь высоко поднята корсажем, но уверяю тебя…

— Ха! — фыркнул Эдгар. — Спорить безнадежно, моя дорогая, так как ты не наденешь это платье никогда, разве только в нашей спальне, когда пожелаешь получить… э… немедленное удовлетворение.

Эмили топнула ногой.

— Чего ты от меня ожидаешь? Чтобы я носила мешок для муки? Я не могу нанести такое оскорбление Дэвиду!

— Оскорбление Дэвиду! — Он в отчаянии воздел руки. — А тебе не приходило в голову, что это Дэвид меня оскорбил своим… интимным жестом? Пусть найдет себе собственную женщину и одаривает!

— Ты просто ревнуешь и сердишься на Дэвида за то, что он привез мне подарок!

— Это правда, черт возьми, я ревную. И если ты хочешь спасти платье, держи его подальше от моих глаз, не то я его сожгу!

— Но ты несправедлив!

— Несправедлив? А разве справедливо позволять всей округе глазеть на обнаженную грудь моей жены?

— Они не будут глазеть!

— Они будут глазеть, — с горечью рассмеялся Эдгар.

— Тебе ли это говорить, после того как ты на меня пялился в тот день, когда я сюда приехала.

— Это другое дело. Ты — моя жена!

— Тогда я не была твоей.

Они оба стояли со сжатыми кулаками и гневно смотрели друг на друга. Затем Эдгар схватил ее.

— Ты моя жена, Эмили! Я не позволю тебе путаться с половиной округи!

— Путаться! — в ярости воскликнула Эмили и изо всех сил лягнула его в ногу. — Ты чудовище! Я не позволю тебе командовать мной! Я буду носить то, что мне захочется!

Лицо его побелело, и Эдгар схватился за голень.

— Ты меня ударила? — в изумлении прошипел он. — Ты посмеешь меня не послушаться и надеть это платье?

— Да!

Эдгар выпрямился. Подбородок его дрожал, на виске вздулась вена.

— Мне следует отодрать вашу нежную задницу, миссис Эшленд! Но к сожалению, я должен учитывать ваше положение!

Он, сердитый, зашагал к двери, и Эмили бросила ему вслед:

— Ты отвратителен! Эдгар обернулся:

— А ты — строптивая, непослушная жена! Очень хорошо, мадам, играйте в потаскушку! Наслаждайтесь фиестой. Но если ваш флирт вынудит меня прикончить половину джентльменов, приехавших в гости, пусть это останется на вашей совести!

 

Глава 4

1 октября 1841 года

— Еще кофе, сеньора Эшленд?

Эмили улыбнулась донье Элене, которая стояла у камина и помешивала в огромном кипящем котле ароматное варево. От крупной спокойной мексиканки веяло сердечной простотой. На ней было белое платье с открытыми плечами и цветастый передник, шею украшали бусы из бисера.

Эмили поставила белую эмалированную чашку на деревянную крышку стола.

— Спасибо, не надо, донья Элена. Я уже вдоволь напилась вашего отличного кофе и наелась… — Эмили улыбнулась и упрекнула мексиканку: — Но вам нет необходимости так меня кормить, донья Элена. Я уже два раза завтракала сегодня!

— Один завтрак для вас и один для бэби, — ответила донья Элена и подмигнула ей.

Эмили оглядела уютную комнату: ряды аккуратных полок, уставленных банками, яркие занавески из набивного ситца на окнах, затянутых прозрачной кожей. Когда-то она жила в таком же фермерском доме и знала любовь и тепло семейного очага.

— Вы создали хороший дом для дона Лоренцо.

— Спасибо, сеньора. Пять долгих лет я молилась Деве Марии. Теперь сеньор Дэвид позволил нашим мечтам осуществиться.

Эмили тяжело встала, потирая спину.

— Вы и ваши люди много трудились для осуществления этой мечты, донья Элена. А теперь, друг мой, я должна собираться домой.

Эмили и донья Элена пошли вверх по склону холма, и Эмили с удовольствием оглядела маленькое поселение. Навесы сменили несколько небольших домиков и более просторное жилье для семьи де ла Пенья. Дети, цыплята и свиньи были повсюду. В отдалении несколько мексиканцев вспахивали огород под зимние посадки. Она посмотрела на поляну, где Дэвид, Мария и полдюжины мексиканцев готовили место для вечернего праздника. Стук молотков и веселые голоса наполняли воздух.

Прикоснувшись к руке доньи Элены, Эмили спросила:

— У вас все есть, что нужно для сегодняшнего вечера?

— Да, сеньора, — ответила та. — Женщины несколько дней работали, мололи маис и раскатывали лепешки. Все будет готово к вечеру.

— Хорошо. Замечательный получится праздник. Некоторые леди из города тоже собираются принести с собой какие-то блюда. — Эмили поморщилась и потерла поясницу. — Донья Элена, еще раз благодарю за гостеприимство. Сейчас я хочу попросить Дэвида отвезти меня обратно. Донья Элена положила коричневую ладонь на рукав Эмили.

— Да, сеньора, я понимаю. Малыш давит на ваш живот, да?

В этот момент Мария сбежала вниз по склону, ее черные локоны летели по ветру, бахрома на юбке из сыромятной кожи развевалась.

— Здравствуйте, донья Элена, Эмили!

Эмили улыбнулась, она никогда еще не видела Марию такой счастливой, щеки ее порозовели, зеленые глаза метали веселые искры.

Эмили попрощалась с доньей Эленой и Марией и, глядя, как обе идут рука об руку, подумала, что они похожи на мать и дочь. Продолжая подниматься на холм, она глубоко вдыхала наполненный ароматом осени воздух. День стоял теплый, приятный, а ночь, несомненно, будет прохладной — замечательный вечер для веселья.

«Каким бы он был прекрасным, если бы я с Эдгаром лучше ладила», — грустно размышляла Эмили. Муж был с ней холоден после приезда Дэвида и его подарка. Эдгар снова стал чужим, пугающим незнакомцем. За цоследние месяцы физической близости воспоминания о прошлых актах насилия исчезли. Но теперь, когда они больше не занимались любовью, прежние страхи вернулись.

— Ты выглядишь усталой, дорогая, готова ехать домой? — спросил Дэвид.

— Да, спасибо. Кажется, тут все готово.

— Согласен, — усмехнулся Дэвид. — Это будет замечательный праздник. Почти все горожане приедут, но настоящей сенсацией стало то, что ты пригласила Хьюстонов. Стоило ради этого несколько недель терпеть ворчание дяди, не так ли, дорогая?

Эмили сухо рассмеялась:

— Да. Я думаю, твой дядя опасается, что Сэм Хьюстон может уговорить его снова заняться политикой. И это было бы очень хорошо.

По дороге домой Эмили тайком рассматривала Дэвида. Как он повзрослел! В нем появились сила и уверенность мужчины, плечи раздались, голова высоко поднята. Сейчас, когда Дэвид улыбнулся, почувствовав ее взгляд, в нем не было прежней робости. Глубокие синие глаза внимательно смотрели из-под полей сомбреро, проницательные глаза мужчины. К своему удивлению, Эмили почувствовала, что краснеет, и отвернулась. Роли переменились — теперь Дэвид заставляет ее краснеть! Коляска остановилась перед домом, и Эмили с испугом увидела элегантный черный экипаж.

— Кажется, у нас гости, — небрежно заметил Дэвид, помогая ей сойти.

Эмили нервно пригладила волосы и платье. Они прошли в гостиную.

Эдгар встал.

— А, Эмили, Дэвид!

— Познакомьтесь с нашими гостями, — пригласил он, криво улыбаясь.

Мужчина, стоявший рядом с ее мужем, был очень высок, выше Эдгара на пару дюймов. Эмили сразу же околдовал пронзительный, орлиный взгляд его глубоко сидящих под кустистыми бровями глаз. Лицо и нос были широкими, рот под седеющими усами твердым и большим.

— Сэм, Маргарет, познакомьтесь с моей женой Эмили и моим племянником Дэвидом, — без тени улыбки произнес Эдгар.

— Ах, моя дорогая миссис Эшленд, как вы прекрасны! Я был бы немедленно покорен, если бы моя дорогая Эсперанса уже не завладела моим сердцем!

Эмили проследила за полным обожания взором Хьюстона, устремленным на улыбающуюся Маргарет Хьюстон. Эмили даже не заметила жену Хьюстона, настолько комната казалась заполненной доминирующей личностью генерала, и поспешно присела рядом с ней.

— Миссис Хьюстон, добро пожаловать, — радушно сказала она, протягивая ей руку.

Спокойная улыбка осветила задумчивые фиалковые глаза миссис Хьюстон.

— Зовите меня Маргарет, дорогая, прошу вас.

— А вы называйте меня Эмили.

Миссис Хьюстон была красивой женщиной. Примерно того же возраста, что и Эмили, она обладала достоинством и благородством знатной леди. Одета она была в шелковое бледно-лиловое платье, идеально подходившее к ее задумчивым фиалковым глазам. Эмили сразу же полюбила эту леди.

— Эсперанса, — позвал ее генерал с противоположного конца комнаты.

— Да, мистер Хьюстон? — ответила Маргарет.

— Я хотел бы побеседовать с Эдгаром наедине, если дамы нас извинят.

— Конечно, генерал, — ответила Эмили и решила, что ему, должно быть, лет пятьдесят с небольшим, значит, Сэм по крайней мере на двадцать пять лет старше своей жены. И все же они выглядели великолепной парой, его властная энергия уравновешивалась ее веселой невозмутимостью.

Дэвид извинился и ушел готовиться к фиесте, а Эмили снова обратилась к миссис Хьюстон:

— Ваш муж очень энергичный человек, Маргарет. Неудивительно, что его снова выбрали президентом. Поздравляю вас.

— Спасибо, Эмили. После победы Сэма на выборах нас по-королевски принимали граждане округа Вашингтон. И мы довольно много ездили по стране, пока Сэм подбирал себе кабинет. Мне так хочется поскорее вернуться в Сидар-Пойнт.

— В Сидар-Пойнт?

— Сэм построил там для меня дом, где отныне мы будем проводить каждое лето. — Маргарет застенчиво опустила глаза. — Сэм надеется, что мое здоровье улучшится. В Хьюстоне я постоянно болела.

— В Хьюстоне? Я жила там до прошлой весны. Странно, что мы ни разу не встретились.

— О, дорогая, я всю прошлую зиму и весну болела. Лихорадка, знаете ли.

— Знаю, — печально ответила Эмили. — Моя бабушка умерла от лихорадки как раз перед тем, как… как я уехала из города.

Маргарет Хьюстон положила изящную ладонь на руку Эмили и с сочувствием улыбнулась:

— Мне очень жаль. Вам повезло, что вы вышли замуж за мистера Эшленда и поселились подальше от побережья. У океана и заливов каждый год разражаются эпидемии и уносят много жизней. Мистер Хьюстон надеется, что, когда я поправлюсь окончательно, мы тоже дождемся прибавления семейства, как и вы с мистером Эшлендом. Дорогая, вы, наверное, в восторге! Когда этот ангелочек должен появиться на свет?

— Доктор сказал, что в самом начале года. — Эмили встретилась с добрым взглядом новой подруги и поняла, что может доверять этой милой даме. — Я немного боюсь, — призналась Эмили.

— Дорогая моя, это абсолютно нормально, когда ждешь первенца. Но вот увидите, у вас будет совершенно здоровый ребенок, и ваш муж будет счастлив!

Эмили задумалась над словами Маргарет Хьюстон. Действительно ли Эдгар будет счастлив, сблизятся ли они снова после рождения младенца?

Вошла Эвис Жеруар с серебряным чайным сервизом на подносе.

— Хотя вы меня и не вызывали, мадам, я подумала, что нужно подать чай, — язвительно заметила она. — Желаете, чтобы я налила?

Эмили постаралась не выдать раздражения. Деловитая миссис Жеруар компенсировала допущенный ею из-за волнения недосмотр!

— Спасибо, не надо, миссис Жеруар. Можете оставить поднос на чайном столике. Я сама налью.

После того как экономка покинула гостиную, Маргарет изумила Эмили тем, что рассмеялась и сказала:

— Дорогая моя, вы недолюбливаете эту женщину, не так ли?

— Она ведьма, вечно шныряет вокруг. Всегда вся в черном — просто ходячие похороны!

Маргарет рассмеялась:

— А вы смелая женщина. Мне кажется, мы станем подругами.

Эмили тепло улыбнулась, налила Маргарет чашку чаю и торжественно подтвердила:

— Да, самыми лучшими. Между прочим, Маргарет, это имя, которым называет вас генерал, — Эсперанса. Что оно означает?

— Это по-испански значит «та, которую я ждал», — спокойно объяснила мисс Хьюстон.

— Ты рад нас видеть, Эдгар? — спросил Сэм Хьюстон.

— Как вам известно, моя жена послала вам приглашение, — напряженным голосом ответил Эдгар. — Я был раздражен, когда обнаружил ваш ответ среди писем.

— Раздражен? — немного растерялся Хьюстон.

— Раздражен на мою жену, не на вас, — быстро уточнил Эдгар. — Так как она пригласила вас, не посоветовавшись со мной.

Сэм Хьюстон весело отмахнулся:

— Чепуха! Как ты мог сердиться на это прелестное создание, с которым я только что познакомился?

Эдгар грустно покачал головой:

— Это прелестное создание, как вы ее называете, настоящая маленькая чертовка. Садитесь, пожалуйста, Сэм. Бренди?

Мистер Хьюстон сел в большое кресло и достал из нагрудного кармана флакон с лекарством.

— Теперь меня утешает только травяная настойка. — Он сделал глоток и скорчил гримасу. — Я просил твою экономку принести мне апельсиновых корочек. Так эта гадость не столь противна.

Эдгар сел на стул напротив, пригубил свое бренди и, с любопытством глядя на старого приятеля, поинтересовался, зачем он пьет такую отраву.

— Я обещал моей Эсперансе, что брошу крепкие напитки. Эдгар расхохотался и хлопнул себя по колену большой смуглой ладонью.

— Господи, Сэм, вы и впрямь влюблены! Я никогда не думал, что доживу до того дня, когда такой человек, как вы, бросит пить ради хорошенькой женщины. Я помню тот день, когда вы чуть не свалились в Бразос…

— Хватит! — Хьюстон поднял большую костлявую ладонь. — Что прошло, то прошло. Но вернемся к насущным делам, Эшленд. Насколько я понимаю, ты не рад меня видеть?

Эдгар равнодушно пожал плечами.

— Если вы хотите знать, пригласил бы я вас или нет, то ответ будет — нет. Я предпочитаю общество своей семьи.

Сэм Хьюстон со вздохом спрятал флакон в нагрудный карман.

— Ах, Эдгар, прошу тебя, измени свое мнение. Покончи с этим своим… затворничеством. Ты мне нужен — ты нужен Техасу.

Эдгар нахмурился.

— Как я был нужен у Сан-Хасинто, когда беспомощно наблюдал, как наши доблестные солдаты вырезали шестьсот мексиканцев? — Его руки сжали подлокотники кресла. — Господи, Сэм, я никогда не забуду их жалобные вопли. Да, битва была выиграна, Сэм, выиграна легко, и все равно мои же солдаты грозились меня убить, если я откажу им в праве на месть!

Хьюстон с сочувствием кивнул:

— Да, Эдгар, я тоже пытался прекратить ту страшную бойню. Но ты должен помнить, что и мексиканцы проявили жестокость, особенно в Голиаде.

— Именно об этом я и говорю. Это жестокий век, и я не хочу участвовать в его зловещих играх.

Хьюстон вскочил:

— Но именно такие люди, как ты, могут все изменить!

— Чепуха! — И Эдгар одним глотком допил бренди. Широко разведя руками, Хьюстон подошел к окну и постарался успокоиться, глядя вниз на чудесный пейзаж.

— Эдгар, мне нужна твоя помощь.

— Это я понял из того письма, которое мне принес Райс.

— Не могу сказать, что меня удивил твой ответ. Аарон умеет все испортить. Кстати, о том месте, которое я предназначил для тебя в Вашингтоне. Я хочу, чтобы ты заменил Райса.

Эдгар криво усмехнулся и поставил бокал на стол.

— Этот бездельник ни на йоту не сдвинул наше дело, — горячо продолжал Хьюстон, — слишком много пьет и волочится за женщинами. Нам нужен в Вашингтоне настоящий мужчина, государственный муж, а кто лучше подойдет, как не бывший член палаты лордов? Только не отказывай мне сразу. Подумай. Следующей весной ты, и твоя хорошенькая жена, и ваш малыш смогли бы приехать в Вашингтон. Весной в столице очень красиво.

— Как романтично, — с сарказмом ответил Эдгар.

Сэм Хьюстон подошел к Эшленду и сурово посмотрел на него сверху вниз:

— Слушай, ты нам нужен. Мне что — встать на колени и умолять тебя? Ламар покидает республику в отчаянном положении. Казначейство обанкротилось, по стране ходят миллионы обесцененных банкнот. Этот дурак добился того, что индейцы вышли на тропу войны… Говорю тебе, Эшленд, республика на грани гибели! У нас нет никакой защиты, и единственный выход — получить статус штата. Нам нужен такой человек, как ты.

Эдгар пожал плечами и налил себе еще бренди.

— Прекрасная речь, Хьюстон. Тем не менее на меня она не произвела впечатления.

Хьюстон вернулся к своему креслу и, тяжело опустившись в него, сгорбился.

— Эдгар, ты помнишь те военные дни, когда мы обсуждали нашу мечту о Техасе?

— Да, Сэм. Виски рождает в головах некоторых очень глупые идеи.

— Не глупые, Эдгар. Эта мечта еще может осуществиться с помощью таких людей, как ты. Эдгар, что с тобой произошло? Неужели все из-за смерти твоей жены и детей?

Эдгар скрипнул зубами.

— Я предпочитаю это не обсуждать.

Но Сэм Хьюстон был не из тех, кто отступает.

— Разве твоя новая жена ничего не изменила? Между прочим, как ты женился на этой девушке?

Эдгар нахмурился.

— Это не ваше дело, черт побери! Хьюстон от души рассмеялся:

— Вижу, что характер у тебя прежний, старина. Мне всегда нравилась твоя прямота. Ну что ж, пора возвращаться в город. Нас с Маргарет ждут к ленчу.

Эдгар удивленно поднял брови:

— Вы не останетесь на праздник?

— О, мы вернемся. Мы остановились у друзей Райса в Вашингтоне-на-Бразосе, Элдеров. Между прочим, ты не возражаешь, если Аарон приедет сегодня вечером вместе с нами?

Эдгар сердито посмотрел на старого приятеля:

— Мы с Райсом не разговариваем. Кроме того, меня приводит в бешенство его похотливый интерес к моей жене.

Хьюстон снова рассмеялся и похлопал Эдгара по плечу.

— Судя по тому, как ты на нее смотришь, я бы сказал, что ты не позволишь приблизиться к миссис Эшленд никому, кто носит брюки. Но имей жалость, старина. Аарон получил тяжелый удар, узнав, что будет понижен до статуса главного мальчика на побегушках в моей новой администрации. Его надо приободрить. — Сэм немного помолчал, задумчиво глядя на друга. — Эй, Эшленд, жаль, ты не можешь сообщить Аарону новость о том, что собираешься занять его место. — И Сэм спрятал хитрую улыбку в густых усах.

В глазах Эдгара зажегся недобрый огонек.

— Да, в самом деле жаль.

В спальне, где одевались супруги, царило тягостное молчание. Эмили в одной сорочке подошла к шкафу и открыла дверцы. Она достала платье из голубой тафты и, обернувшись, подавила крик, готовый сорваться с ее губ, увидев взгляд мужа.

Никогда еще он не казался таким красивым и таким разгневанно-холодным. Эдгар стоял, небрежно прислонившись к высокому комоду, скрестив ноги в блестящих черных сапогах.

— Я в последний раз прошу тебя не надевать этот наряд. Эмили не ответила. Она подняла платье над головой и с вызовом попросила застегнуть.

Глаза Эдгара сверкнули, но он промолчал. Эмили пожала плечами и пошла к двери за Холли.

Он схватил жену за руку:

— Черт, повернись!

К ее изумлению, вместо того чтобы застегнуть платье, Эдгар стащил его через голову, бросил на стул и подхватил Эмили на руки.

— Если ты вознамерилась выставить себя на всеобщее обозрение, то недостатка внимания с моей стороны не будет. — И отнес жену на кровать.

— Нет, нет! — воскликнула Эмили, но не рискнула бороться с ним в своем положении. — Эдгар, прошу тебя, ребенок…

— Я не собираюсь причинять тебе вреда, — хрипло ответил он. — Но я с удовольствием напомню тебе, кому ты должна принадлежать в постели.

Эмили рассердилась и села.

— Ты ведешь себя жестоко, Эдгар.

— Кажется, наконец-то ты стала такой, какой мне хотелось тебя видеть. — Он отбросил сорочку и сел рядом, обняв ее за плечи. — Черт возьми, Эмили, я же сказал, что не причиню тебе вреда, — выругался Эдгар, почувствовав, как жена напряглась.

Обиженная, она посмотрела в его темные безжалостные глаза и с вызовом ответила:

— Те шрамы, которые ты оставляешь, не видны глазу.

Странно, но при этих словах суровое выражение его лица смягчилось, и Эмили увидела в глубине карих глаз искреннее сожаление.

— Возможно, ты права, дорогая, — с горечью ответил он, и глаза его затуманились. — Наверное, мы уничтожаем друг друга, любовь моя.

— Нет! — воскликнула она.

Но было уже слишком поздно, так как Эдгар привлек ее к себе и поцеловал. Они не занимались любовью, с тех пор как Дэвид привез платье. Ее тело изголодалось. Эмили оскорблял тот факт, что он собирался овладеть ею для того, чтобы доказать свою правоту, но была уже не в силах сопротивляться. Потому что в подсознании тревожно билась страшная мысль: возможно, они занимаются любовью в последний раз. Эмили знала, что не уступит мужу в вопросе о платье: слишком многое было поставлено на карту. Слишком он перестарался в своих усилиях раздавить ее гордость.

Эдгар тоже, казалось, чувствовал, насколько они близки к полному отчуждению, так как ласкал ее с удивительной нежностью, стоя на коленях, чтобы не причинить вреда ей или младенцу…

Открытая и уязвимая, Эмили была близка к эмоциональному срыву. Эдгар не облегчал ей задачу: он повернул к себе ее лицо и наблюдал за ее реакцией на свои движения так пристально, что это пугало. Его медленные, провоцирующие движения в конце концов довели Эмили до полубезумного состояния. Она резко выгнулась дугой, и Эдгар застонал и быстро привел их обоих к сокрушительному завершению, не отводя глаз от жены, которая, забыв обо всем, кричала в экстазе.

Они еще долго не разъединялись, глядя в глаза друг другу с покорной грустью, зная, что должны возвращаться к реальности, разрушающей их брак, и что, возможно, таких горестно-сладких, интимных мгновений больше никогда будет…

— Ничего не изменилось, не так ли? — с болью в голосе спросил он.

— О Господи! — простонала Эмили.

Ее душа разрывалась от противоречивых чувств: любви к нему и обиды на его вызывающее поведение. Победила раненая гордость.

— Ты думаешь, все можно решить, просто затащив меня в постель? Разве ты не знаешь, что брак — это нечто большее?

Эдгар сел на край постели и потянулся за одеждой.

— Да, брак — это нечто гораздо большее, например, жена должна соблюдать клятву подчиняться своему мужу!

— Муж тоже обязан уважать свою жену и не называть ее проституткой только потому, что ей хочется появиться в обществе красивой и нарядной!

Эдгар, сердитый и грустный, стоял возле кровати, натягивая сорочку.

— Черт с тобой, делай как знаешь. Но я хочу, чтобы ты запомнила то, что между нами произошло, Эмили. Хорошо запомнила, и пусть эти воспоминания согревают тебя в твоем гордом одиночестве.

И ушел, громко хлопнув дверью.

Позднее, когда Холли помогла ей надеть платье, Эмили стояла у туалетного столика и думала о том, что же произошло. Иногда Эдгар ничем не лучше взрослого ребенка. Они в первый раз принимают гостей, и все же ему понадобилось сердить и обижать ее, надрывать ей сердце!

Эмили посмотрела в зеркало. Правда, голубое платье сильно открывало ее красивую грудь, но многие из ее платьев имели низкий вырез. Почему же Эдгар закатил скандал по поводу именно этого платья? Только потому, что его подарил Дэвид!

Конечно, ревность мужа доказывала, что он испытывает к ней какие-то чувства. Но какие? Как к собственности, как к партнерше в постели, чтобы рожать ему сыновей? Неужели Эдгар такого плохого мнения о ней, что впадает в ярость всякий раз, увидев рядом с женой другого мужчину? Ну, видит Бог, она не намерена это терпеть! Она ничем не заслужила такого недоверия.

Эмили быстро провела щеткой по золотистым локонам, немного успокоилась. Достав из ящика бабушкину золотую брошь с сапфирами, она продела голубую ленточку в застежку. И повесила брошь на шею, которая легла в нескольких дюймах над белой атласной розой, в ложбинке между грудей.

Из зеркала на Эмили смотрела вовсе не потаскушка. Она увидела благородную леди, с высоко поднятой головой, в роскошном платье.

Хозяйку Бразос-Бенда.

 

Глава 5

1 октября 1841 года

Эмили, опираясь на руку Дэвида, вышла из экипажа. Солнце садилось на западе, заливая поляну янтарным светом. Широкие столы, накрытые яркими узорчатыми скатертями, выстроились под деревьями большим квадратом. В центре голая, твердая земля была подметена и приготовлена для танцев. От пряного, острого аромата мексиканской кухни немного кружилась голова, двое мексиканцев поворачивали над огнем бок быка.

Эмили оглянулась на Дэвида, который помогал Марии выйти из экипажа. Он улыбался ей снизу, и его глаза потемнели до цвета полуночной синевы.

Никогда еще Мария не выглядела столь потрясающе красивой! Ее черные как смоль локоны были уложены в высокую прическу и скреплены черным гребнем, а сверху накрыты кружевной мантильей. Гладкая оливковая кожа покрылась розовым румянцем, зеленые глаза блестели от возбуждения. Зрелые молодые груди были высоко подняты корсетом красно-черного платья.

— Ох, Дэвид, я вся горю! Позже станет прохладнее, конечно, да?

Дэвид усмехнулся, а Эмили рассмеялась.

— Несомненно, ты, должно быть, горишь от волнения, Мария, потому что уже становится прохладно, — сказала она девушке.

Эмили запахнула на груди кружевную шаль и спросила Дэвида, не знает ли он, где может быть Эдгар?

— Я не видел его, дорогая. Но не надо волноваться. Он приедет.

В это время процессия мексиканских женщин вышла на поляну с огромными глиняными горшками, полными еды и накрытыми яркими тканями.

— Донья Элена! — крикнула Мария, подбежала к пожилой женщине и обняла ее за талию.

Скоро приедут поселенцы, мексиканцы, детишки. Десятка три гостей должно присутствовать на празднике, но только одного искал взор Эмили, того, кто, возможно, совсем не появится!

Сумерки сгущались, зажгли фонари, висящие на деревьях. Музыканты начали играть. К восторгу собравшихся, дон Лоренцо вывел донью Элену на поляну, и они вдвоем исполнили медленный национальный танец. Вскоре к ним присоединились и другие пары. Городские жители хлопали в ладоши, но не смешивались с мексиканцами.

Эмили ходила среди гостей, но в ней нарастал страх. Что, если Эдгар вовсе не явится? Он не мог нанести жене большего оскорбления, чем покинуть ее во время столь важного события. Конечно, муж придет, продолжала убеждать она себя, конечно. Но паника нарастала. В конце концов, разве он не покинул общество на целых пять лет!

Эмили раздумывала над этим, нервно ломая пальцы, когда увидела коляску Хьюстонов. Рядом с их экипажем остановилась коляска, сопровождаемая двумя всадниками. Сгорбленный старик со скрипкой в руках вышел из нее и помог спуститься худой женщине в черном платье. Эмили узнала Грейс Элдер и решила, что коренастый мужчина, спрыгнувший с коня рядом, — ее муж.

Но вскоре внимание Эмили привлек второй всадник, который чуть было не свалился со своего коня. Этот джентльмен, одетый в изумрудно-зеленый сюртук и брюки в черно-белую полоску, покачнулся, восстановил равновесие и стянул с головы широкополую шляпу.

Эмили узнала Аарона Райса, ее передернуло.

Кто-то сзади натянул ей на плечи кружевную шаль, соскользнувшую вниз; смуглая рука заправила край ткани в вырез.

Вздрогнув от неожиданности, Эмили обернулась и встретилась с серьезным взглядом Эдгара.

— Ну, миссис Эшленд, пойдем поздороваемся с гостями? Ее муж все-таки пришел на праздник!

— О, дорогая, вы сегодня прекрасны!

— Именно это же я подумала о вас! — весело ответила Эмили.

Она с любопытством наблюдала, как Сэм Хьюстон хлопает широкой ладонью Эдгара по спине, пожимает ему руку.

— Добрый вечер, миссис Эшленд, — раздался пронзительный голос.

Эмили кивнула Грейс Элдер.

— Как приятно снова вас видеть, миссис Элдер. — Она с любопытством улыбнулась двум мужчинам, стоявшим рядом с Грейс.

— Познакомьтесь с моим папой и моим мужем Генри, — небрежно произнесла Грейс.

Эмили пожала руку седому «папе» и тучному Генри Элдеру, который держал кувшин с виски. Она подавила смешок, вспомнив тот день, когда Грейс сказала, что сэр Генри и Аарон поздно легли, потому что читали Священное Писание.

Пошатываясь, подошел Аарон Райс. Эмили попятилась и хотела уйти, но он неожиданно опустил тяжелую ладонь на ее плечо.

— Привет, дорогуша, — произнес он с кривой усмешкой.

Пытаясь незаметно оттолкнуть Аарона, она нервно улыбалась гостям. Сердце ее глухо забилось, так как Эдгар уже шел к ним. Но вмешался Сэм Хьюстон. Он схватил Аарона за сюртук.

— Ну, парень, убери свои руки от жены Эшленда, пока он не сделал из тебя рагу. — И, подталкивая Аарона к поляне, приказал: — Иди и найди сеньору, которая принесет тебе крепкого кофе, да следи за своими манерами, не то отошлю тебя домой!

Несколько секунд Аарон сердито смотрел на возвышающегося над ним Хьюстона. Потом смущенно пробормотал извинение.

— Он вполне безобиден, если его держать в руках, — заметил Хьюстон и подмигнул Маргарет.

— Пойдем, Эсперанса. Потанцуем?

— У вас тут мексиканская музыка, — презрительно фыркнула Грейс Элдер, глядя на Эмили. — Вам разве никто не сказал, что мой папа играет на скрипке, а Генри распоряжается на всех танцах в округе?

И снова Эмили выручил Сэм Хьюстон:

— Ах, Грейси, не будь занудой! Дай бедному Генри сначала промочить горло, а то ты готова заставлять его объявлять танцы до хрипоты. Кроме того, мне не терпится исполнить это красивое мексиканское фанданго, — он улыбнулся Маргарет, — и тебе тоже, дорогая, не так ли?

— Конечно, мистер Хьюстон, — ответила Маргарет и обратилась к Эмили: — У нас в коляске еда. Достанем ее, дорогая?

Эмили с улыбкой кивнула:

— Да. Как это мило с вашей стороны. Мы сядем за стол, когда все соберутся.

Сэм и Маргарет присоединились к танцорам, подражая их медленным, грациозным движениям. По примеру Хьюстонов и другие пары из деревни вышли на поляну. Когда пошло в ход виски, белые и мексиканцы смешались, кружась и смеясь.

Наступила ночь. Эмили стояла на краю поляны. Она отказывала всем, кто приглашал ее на танец, и ждала — возможно, это было глупо, — что подойдет Эдгар и пригласит танцевать. Ее муж стоял в стороне от остальных, прислонившись к дереву в тени, и курил черуту. Хотя Эмили не видела его глаз, но чувствовала на себе его осуждающий взгляд.

Эмили вздохнула и стала смотреть на танцующие пары. «О, если бы я с Эдгаром могла быть так же счастлива!» — печально размышляла она, глядя, как кружатся в танце Мария и Дэвид.

И вдруг увидела, как к ним подошел Эдгар и похлопал племянника по плечу. Дэвид отступил в сторону, ее муж низко поклонился Марии с дьявольской улыбкой. Видя, как Эдгар и Мария взялись за руки, Эмили едва сдержалась от гнева. Как он смеет! Она отвергла приглашения всех мужчин, а Эдгар имел наглость танцевать с другой женщиной!

Подошел Дэвид, смущенно улыбаясь:

— Приятно видеть, что дядя… принимает участие в празднике.

Эмили схватила его за руку.

— Потанцуй со мной, Дэвид!

На лице Дэвида отразилось удивление, но он опомнился и с улыбкой повел ее на поляну. Во время танца шаль соскользнула с ее плеч. Дэвид покраснел и отвел взгляд от ее поднятой корсажем груди. Эмили кружилась под переливы музыки, вовсю кокетничая с Дэвидом. Но к сожалению, Эдгар, казалось, не обращал на них никакого внимания и вел Марию в танце вокруг поляны.

Когда танец закончился, донья Элена вышла вперед и что-то сказала ему. Эдгар хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание, и объявил:

— Леди и джентльмены, вас ждет пиршество.

Сэм и Маргарет Хьюстон настояли, чтобы Эмили села между ними. Эдгар шокировал ее тем, что сел рядом с Маргарет и поддерживал с хорошенькой женой генерала оживленную беседу. У Эмили внутри все кипело. Она не сердилась на Маргарет, но злилась на Эдгара за то, что тот демонстративно ее игнорирует.

Глядя, как вяло Эмили ковыряет в своей тарелке, Сэм Хьюстон наклонился к ней и шепнул:

— Между вами и Эшлендом не слишком хорошие отношения, а, юная леди?

— Да, не очень, — с грустью призналась Эмили. Хьюстон ласково похлопал Эмили по руке.

— Вот родится ребенок, и все наладится, вот увидите, — сказал он с отеческой заботой. — Когда Эдгар посадит к себе на колени дитя — доказательство вашей преданности, — он немного смягчится. А сейчас несчастный просто ревнует до умопомрачения и готов убить любого человека в брюках, проявившего к вам интерес. Совершенно очевидно, что Эдгар по уши влюблен в вас.

Эмили в изумлении открыла рот.

— О, я так не считаю, генерал! Сэм Хьюстон от души расхохотался.

— Разумеется, вам этого не видно, Эмили. Вы ведь тоже слепы от любви к нему!

У Эмили вытянулось лицо.

— Неужели так заметно? Сэм Хьюстон засмеялся, прошептал ей на ухо:

— Скажи мужу, что любишь его, девочка, и увидишь, как он преобразится.

Эмили хотела ответить, но промолчала, услышав низкий смех Эдгара и веселый голос Маргарет. О, как ее сердце рвалось к мужу и как ее рукам хотелось свернуть ему шею!

Когда все поели, гости вернулись на край поляны. Беседуя с Маргарет, Эмили искоса наблюдала за Марией. Девушка оживленно беседовала с мексиканскими музыкантами. Внезапно она выбежала в центр в вихре ярких юбок, и музыканты заиграли испанскую мелодию. Толпа смолкла, все гости смотрели на темпераментный танец Марии; красный веер закрывал ее оживленное, горящее лицо.

Музыканты ускорили темп, раздались подбадривающие крики, когда она стянула с головы мантилью и черные волосы рассыпались по плечам в живописном беспорядке. Музыканты играли все быстрее и быстрее, и движения ее стали почти неуловимыми. Мария держала в оцепенении всех зрителей, но ее глаза говорили, что танцует она лишь для одного человека — для Дэвида Эшленда.

Музыка смолкла, и толпа взорвалась аплодисментами. Мария стояла, подняв руки, раскрасневшись, грудь ее вздымалась, она тяжело дышала. Все смолкли, когда Дэвид Эшленд вышел на поляну. Мария улыбнулась и протянула руку. Так они и стояли, в оцепенении глядя друг на друга.

Толпа взревела. Мужчины кричали, топали ногами, хлопали в ладоши.

— Эй, парень, привести вам пастора прямо сейчас? — крикнул Сэм Хьюстон.

Молодые люди будто очнулись, посмотрели на толпу, словно пара испуганных оленей. Затем Дэвид прошептал что-то на ухо Марии. Взявшись за руки, они со смехом бросились прочь с поляны.

Гости весело вопили им вслед, затем кто-то крикнул:

— Внимание, друзья! Внимание!

Все обернулись и посмотрели на генерала Хьюстона, который обнимал одной рукой мексиканского скрипача, а второй — гитариста.

— Друзья, пора выразить этим чудесным музыкантам наше восхищение!

Толпа снова разразилась веселыми криками и аплодисментами. Наконец Хьюстон поднял руку, призывая к молчанию.

— Леди и джентльмены, давайте дадим этим парням отдохнуть и отведать заслуженное угощение. Покажем теперь, как танцуют техасцы. Генри Элдер, поставь кувшин и иди сюда! Леди и джентльмены, выбирайте себе партнеров и давайте плясать!

Но всего в нескольких футах от гостей будто и не было никакого праздника — двое молодых людей смотрели только друг на друга.

— Где ты научилась такому красивому испанскому танцу, Мария? — с удивлением спросил Дэвид.

— Когда я была ребенком, мой отец играл на гитаре в тавернах, — объяснила Мария. — Иногда я там танцевала и собирала монетки.

Она нахмурилась, и Дэвид взял ее руку.

— Но теперь все в прошлом, дорогая. Тебе никогда больше не придется это делать.

Мария бросила на него быстрый, грустный взгляд:

— Тебе не понравилось, как я танцевала, Дэвид?

— Боже, Мария, мне очень понравилось! — прошептал он дрожащим голосом. — Но я бы предпочел, чтобы ты танцевала для меня одного, моя дорогая. Господи, как ты прекрасна!

С этими словами он заключил ее в объятия. Их жаждущие губы встретились, слились, и глубокий вздох одновременно вырвался из груди обоих. Она обвила руками его шею и привстала на цыпочки, чтобы теснее прижаться к нему.

Дэвид замер, потом осторожно отстранил ее от себя.

— Мария, я забылся… — хрипло проговорил он и, шатаясь, направился к поляне.

Мария топнула ногой, чувствуя себя отвергнутой, сбитой с толку.

— Черт побери! Неужели мои губы прожгли дыры на его губах?

Она поправила прическу и пошла к танцующим. Эмили увидела, что молодые люди возвращаются порознь. Дэвид выглядел ошеломленным, а Мария разъяренной. Но стоило девушке появиться на поляне, как ее тут же подхватил Эдгар и закружил в вихре танца. Сначала Мария следовала за опекуном машинально, надув губы, но вскоре стала отвечать на его шутки, улыбаться и кокетничать.

— Хочешь потанцевать, дорогая?

Эмили была так поглощена наблюдением за мужем, что даже не заметила, как подошел Дэвид.

— Ну конечно, хочу! — бойко ответила она, беря его под руку.

Эмили храбро смеялась, когда они закружились в танце. Мексиканцы и техасцы теперь вместе пели под руководством Генри Элдера и танцевали кадриль.

Все, что мне от жизни нужно, С милой женушкой жить дружно.

Эмили быстро устала и попросила Дэвида погулять с ней.

— С тобой все в порядке, дорогая? Я имею в виду твое положение, — с сочувствием спросил Дэвид, прогуливаясь с ней чуть в стороне от царящего веселья.

— О, со мной все в порядке, и младенец брыкается, как здоровый жеребенок, — ответила Эмили, кутаясь в шаль. — Но я не знаю, сколько еще я могу выносить холодность твоего дяди. Он не хотел, чтобы я надевала это платье, — призналась Эмили после короткого молчания. — Скажи, я похожа на потаскушку?

— Конечно, нет, — быстро заверил ее Дэвид. — Твое платье не более открыто, чем у любой другой из присутствующих леди.

— Если бы я знала, что он так ужасно поведет себя, я бы не надела это чертово платье. Но иногда Эдгар слишком уж меня контролирует!

Дэвид вздохнул и признался:

— Ну, в каком-то смысле я его понимаю. Несколько минут назад я говорил Марии, что предпочитаю, чтобы она танцевала для меня одного.

Эмили взглянула на Дэвида с интересом:

— Мария прекрасно танцует, правда? Как ты думаешь, вы с ней могли бы… ну, когда-нибудь…

— Возможно, — ответил Дэвид, сосредоточенно рассматривая свои сапоги.

Эмили махнула рукой в сторону поляны.

— А как ты относишься к тому, что твой дядя весь вечер с ней флиртует?

Дэвид пожал плечами:

— Дядя ничего плохого не имеет в виду. Мария для него как дочь. Он влюблен в тебя, Эмили.

Она почувствовала, как сердце ее радостно затрепетало в груди.

— Ох, Дэвид, хотела бы я в это поверить! Хотела бы… ох, Дэвид, я так его люблю!

Эмили неожиданно бросилась ему на грудь, по ее лицу струились слезы.

— Ну-ну, — неловко утешал плачущую женщину Дэвид.

— Я не знаю, что делать, Дэвид. Пожалуйста, скажи мне, что делать, — умоляла Эмили, уже не сдерживая рыданий.

— Да, Дэвид! Будь добр, скажи ей, что делать!

Услышав насмешливый голос Марии, они отпрянули друг от друга, словно любовники, которых застали на месте преступления.

— Сеньор Эдгар послал меня вас найти, — продолжала Мария сквозь зубы. — Сеньора Хьюстон собирается петь. Если вы двое… закончили, присоединяйтесь к нам.

Вызывающе вскинув голову, Мария убежала прочь в вихре красных юбок и черных локонов. Обменявшись сочувствующими взглядами, Дэвид и Эмили пошли следом.

Как только она вышла на поляну, смуглая рука схватила ее за плечо и потянула в тень под дерево.

— Согреваешься, дорогая?

— Отпусти меня! — потребовала Эмили, пытаясь вырваться.

— Как я понимаю, мои услуги сегодня днем тебя не удовлетворили? — продолжал Эдгар угрожающим, хриплым голосом.

— Прекрати! Прекрати! — шипела Эмили в ответ. — Люди услышат…

— Пусть слышат! — взревел он. — Пусть знают, что ты моя собственность, только моя!

— Нет! Ты мною не…

Он поцеловал ее, заглушая протесты. Через несколько мгновений, когда Эдгар слегка отстранился, она, задыхаясь, только и могла ловить ртом воздух.

— Эмили, поедем со мной домой, — прошептал он.

— Черт тебя возьми, Эдгар! — воскликнула она, сжимая кулаки. — Ты что, совсем лишился рассудка? Ты же знаешь, что я не могу оставить гостей! Ты пьян и говоришь бессмыслицу! Отпусти меня!

К ее удивлению, муж сделал шаг назад, выражение его глаз в темноте невозможно было прочесть.

— Пусть так, Эмили. Но запомни, меня не устроят объедки после других мужчин! — И, круто повернувшись, ушел.

Его слова привели Эмили в такую ярость, что она сдернула с себя шаль, швырнула ее на землю и вышла на поляну с высоко поднятой головой. К счастью, никто, кажется, не обратил внимания на их перепалку, так как все смотрели на Маргарет Хьюстон. Хорошенькая жена генерала сидела на кожаном стульчике посреди поляны, окруженная толпой поклонников. Эмили слушала, стараясь успокоиться. Маргарет не сводила глаз с мужа, перебирая струны гитары и выводя нежным голосом песню о любви.

Затем Маргарет заиграла веселую мелодию «Мне надо следовать за лонгхорнами». Толпа смеялась и хлопала в ладоши, отбивая ритм и подхватывая припев. Под приветственные крики слушателей Сэм Хьюстон помог жене встать и крикнул:

— Теперь давайте снова потанцуем, ребята!

К Эмили подошел Аарон Райс и склонился в поклоне.

— Окажите мне честь, миссис Эшленд! — шелковым голосом попросил он.

Эмили огляделась в поисках мужа и увидела его рядом с одним из жителей города. Эдгар шутил и размахивал кувшином с виски.

Она снова перевела взгляд на Аарона. Почему бы и нет! Ведь уже отказывала ему за этот вечер трижды. Кроме того, муж продемонстрировал, что его мнение о ней не может быть хуже. Эмили улыбнулась и взяла руку Аарона Райса.

Они закружились под музыку. Но во время последних аккордов Аарон, к изумлению Эмили, потащил ее между столами в лес.

— Что вы делаете? — шипела она, пытаясь вырваться. Но пальцы Аарона сжимали ее запястье железной хваткой.

— Не надо пугаться, леди. Я просто хочу с вами поговорить. — И внезапно отпустил ее. — На тот случай, если вы не заметили, леди: ваш муж смотрел на нас убийственным взглядом, пока мы плясали.

— Заметила, — сухо ответила Эмили. — И несомненно, в любой момент бросится нас искать.

Аарон ухмыльнулся.

— Не волнуйтесь. Я выбрал момент, когда Эдгар отвернулся, чтобы благополучно умыкнуть вас.

Эмили невольно рассмеялась, признав, что иногда ее муж ведет себя как огромный, разъяренный кабан. Аарон вынул флягу из нагрудного кармана и сделал большой глоток.

Эмили нервно откашлялась.

— Вы отвезли портрет сестры родителям? Аарон непонимающе смотрел на нее.

— Портрет вашей сестры — вы его отвезли домой? — повторила она, сжимая руки.

Снова тот же странный, бессмысленный взгляд.

— Ах, Ливви! Портрет Ливви, — через секунду произнес он. — Знаете, вы ужасно похожи на Ливви, дорогая.

— Ваши родители обрадовались? — спросила Эмили, повысив голос.

Аарон не отвечал, глядя на нее со странным, фанатичным блеском в глазах. В какой-то момент ей показалось, что он безумен. Внезапно Аарон рассмеялся, взгляд его прояснился.

— Ну не надо удирать, словно испуганный кролик. Вы просто напомнили мне о… неприятных вещах. Останьтесь, прошу вас, миссис Эшленд. Как я уже говорил, мне надо кое-что с вами обсудить.

— Хорошо, но прошу вас быть кратким. Он кивнул и с тоской выдохнул:

— Господи, какая ты хорошенькая девочка!

— Сэр, вы забываетесь, какое отношение имеет моя внешность…

— Самое прямое, милочка, Эшленд плохо с тобой обращается, правда?

— Это вас вовсе не касается, сэр! — отрезала Эмили, собираясь уйти.

Но Аарон снова схватил ее за руку.

— Твой муж плохо с тобой обращается, да? — повторил он напряженным голосом.

— Отпустите мою руку! — с негодованием воскликнула Эмили, пытаясь освободиться, в ее груди росла паника.

— Держу пари, он тебя бьет — или даже хуже! Дай-ка я посмотрю, нет ли у тебя шрамов, дорогая. — И притянул Эмили к себе.

Она уперлась руками в его грудь, ее лицо выражало ужас.

— Вы пьяны, вы сошли с ума! Аарон злобно рассмеялся:

— Сошел с ума от любви к вам, леди! Пошлите этого ублюдка Эшленда к черту и уедем со мной, немедленно! Я буду с вами обращаться хорошо, обещаю.

Эмили охватила паника, но она продолжала изо всех сил сопротивляться.

— Поближе, леди, и раздвинь ножки для настоящего мужчины! — Он коснулся ее живота и внезапно застыл. — Что это — его отродье? Не важно. Мы отправим маленького ублюдка назад к Эшленду.

Эмили закричала, зовя на помощь, но Аарон зажал ей рот своими губами. От него противно пахло виски, и ее затошнило. В какой-то момент она чуть не потеряла сознание, руки ее безвольно опустились. Эмили услышала довольный смех Аарона, принявшего ее слабость за ответную реакцию, и почувствовала на груди его потную руку.

Вдруг Аарон отлетел в кусты.

— Хватит, клянусь Богом! — взревел Эдгар.

Эмили закричала бы, если бы так не ослабела. Даже в слабом свете луны она видела, как муж побелел от гнева.

— Прикройся!

Эмили в ужасе опустила взгляд на свою полуобнаженную грудь и судорожно поправила корсаж. Краем глаза она заметила, что Аарон с трудом выкарабкался, и услышала крик мужа:

— Готовься к смерти, Райс!

Эмили истошно закричала, увидев, как Аарон Райс выхватил кинжал из ножен, спрятанных под сюртуком.

Эдгар, словно не слыша предупреждающего вопля жены, трезво и спокойно смотрел на кинжал.

— Неужели ты такой трус, Райс, что не доверяешь своим кулакам? — холодно спросил он.

— Долгие годы я ждал этого случая, Эшленд. Теперь я воткну этот нож в тебя за то, что ты убил Ливви!

Лицо Эдгара потемнело.

— Проклятый ублюдок! — крикнул он и бросился на Аарона.

— Нет, Эдгар! Он тебя убьет! Нет! — взвизгнула Эмили.

ho было уже поздно. Эдгар попытался вырвать кинжал, и Эмили зарыдала, увидев кровь, брызнувшую из его запястья. Но если Эдгар и ощутил боль, то не показал этого. Его окровавленные пальцы крепко сжали руку Аарона. Резкое движение, и поверженный Аарон закричал от боли. Его же кинжал проткнул ему плечо и пригвоздил к земле.

— Что здесь, черт побери, происходит? — Подбежали Хьюстон и еще несколько мужчин.

— Ну, Эшленд?

Глядя на Сэма Хьюстона, Эдгар покачнулся.

— Райс… моя жена, — произнес он, сжимая свое запястье. Хьюстон перевел взгляд с Эдгара на залитое слезами лицо Эмили. Потом опустился на колени рядом с извивающимся, стонущим Аароном.

— Держись, парень. Будет дьявольски больно.

Хьюстон выдернул кинжал из его плеча. Кровь струей хлынула из раны, и Аарон, испустив дикий вопль, потерял сознание.

Хьюстон с отвращением встал и протянул испачканный кровью кинжал Эдгару:

— Твой?

— Его, — хрипло ответил Эдгар. Хьюстон швырнул кинжал в кусты.

— Значит, дело ясное, — прокомментировал он сухо. — Генри, лучше послать кого-нибудь за врачом, а потом отвезти Аарона домой. Ну же, Дэвид, держи своего дядю, он сейчас лишится чувств.

Дэвид подхватил побледневшего Эдгара, из руки которого стекала на землю непрерывной струйкой кровь.

Подбежали Маргарет и Мария. Быстро поняв, что произошло, миссис Хьюстон оторвала несколько полосок материи от своей нижней юбки, подала их Марии, кивнула в сторону Эдгара, а сама перевязала плечо Аарону.

Эмили смотрела, как Мария бинтует запястье Эдгара, и молила Бога, чтобы муж не умер. Ей очень хотелось подойти к нему, но по телу пробегали волны слабости и тошноты, а ноги, казалось, приросли к земле.

Она смутно видела, как осторожно усадили обмякшего Аарона в коляску Хьюстонов.

— Маргарет, будь другом, пойди и скажи всем, чтобы расходились, — крикнул генерал.

Эмили вздрогнула, когда кто-то обнял ее за плечи. Она подняла глаза и посмотрела в полное сочувствия лицо генерала Сэма Хьюстона.

— Не тревожьтесь, дорогая моя. Эшленд выживет.

Слезы ручьем полились по ее лицу. Потом Эмили увидела, как мимо, шатаясь, прошел Эдгар. Его лицо было смертельно бледным, с одной стороны его поддерживал Дэвид, с другой — Мария.

— Позволь мне помочь, — задыхаясь, прошептала Эмили.

— Нет! — прошипел он, глядя на нее с ненавистью. Эмили в отчаянии взглянула на Дэвида. Тот ответил сочувствующим взглядом, но покачал головой.

Сэм Хьюстон снова обнял ее за плечи.

— Ну-ну, дорогая, — утешал он ее, по-отечески гладя по голове. — Эдгар скоро придет в себя. А сейчас отправляйтесь домой и скажите ему, что любите его, только его одного.

— О Боже, он умрет! — рыдала Эмили.

— Нет, милочка. Эшленд не умрет, он слишком злой. Хьюстоны попрощались и уехали с Элдерами и Аароном;

толпа быстро растаяла. Фургон де ла Пенья тронулся в сторону Бразос-Бенда, и Эмили выплакалась в объятиях доньи Элены.

— Ох, я такая нехорошая, донья Элена! Глупая и своенравная! Он сказал, чтобы я не надевала это платье. А теперь из-за моего упрямства Эдгар сильно ранен.

— Ну не надо во всем винить себя, — утешала ее донья Элена, похлопывая по спине. — Это тот, рыжий, это он нехороший. Я видела это по его глазам. Он бы набросился на вас, даже если бы вы были одеты в мешок из-под маиса.

Эмили подняла глаза на донью Элену.

— Но это моя вина! Мне не следовало танцевать с Аароном. О Боже, теперь Эдгар может умереть!

— Нет, нет, — уверяла ее донья Элена. — Сеньор Эшленд — сильный мужчина. Он будет жить и радоваться ребенку, которого вы ему родите в добром здравии. И вы должны это сделать.

— Да, — прошентала Эмили, приходя в себя от слов доньи Элены, и, словно соглашаясь с ней, ребенок толкнул ее в живот. — Я должна родить ему ребенка. И я должна сказать Эдгару, что люблю его. Да, именно так! Я должна сказать, что люблю его, пока еще не поздно. Понимаете, донья Элена? Он сходит с ума от ревности, потому что не знает, что я люблю его одного! О, дон Лоренцо, быстрее, быстрее, пока еще не поздно!

Эмили взбежала по лестнице так быстро, как только позволяло ее положение. Но когда она бросилась в спальню, то замерла, увидев сидящую у постели Эвис с открытой книгой на коленях.

— Оставьте нас!

— Но, мадам, мне приказано оставаться здесь всю ночь! — с горечью возразила Эвис.

— Убирайтесь отсюда, черное пугало!

Эвис Жеруар встала и с достоинством возразила:

— Мадам, я выполняю распоряжения!

Эмили собиралась спросить, чьи распоряжения, но тут услышала стон мужа и увидела, как его веки медленно поднялись. Эдгар невидящими глазами посмотрел на нее.

— Как ты себя чувствуешь, дорогой? Он нахмурился.

— Убирайся с глаз моих!

— Не говори так, дорогой! — умоляюще произнесла Эмили. Приподнявшись на локтях и морщась от боли, он велел Эвис:

— Выгоните ее отсюда!

Экономка попыталась уложить его обратно.

— Выгоните ее отсюда, не то я ее убью!

И Эдгар стукнул кулаком больной руки по одеялу, задохнулся от боли и упал на спину.

— Если вы дорожите его жизнью, мадам, пожалуйста, уходите, — умоляюще попросила Эвис Жеруар.

Эмили посмотрела в ее полные отчаяния глаза.

— Вы любите его, да, старая карга?

В глазах экономки вспыхнуло жестокое торжество.

Эмили молча вышла, но в коридоре внезапно остановилась: неприятный запах гари ударил в нос. Она распахнула дверь в детскую.

— О Боже, нет! — воскликнула она, выбежала и чуть не столкнулась с перепуганным Дэвидом. — Ради Бога, помоги, Дэвид! Помоги! Детская горит!

 

Глава 6

5 декабря 1841 года

— Ну же, Эмили, смени гнев на милость, и пойдем сегодня с нами. Тебе нужно прогуляться, дорогая.

Эмили храбро улыбнулась Дэвиду. Рядом с ним сидела Мария, опустив зеленые глаза, надув губки, и ковыряла вилкой яичницу с беконом. Эдгар с рассветом уехал на плантацию, где очищали последний в этом сезоне хлопок и увязывали его в кипы для отправки на «Красавицу».

— Возможно, ты прав, — согласилась Эмили. — Я уверена, что перемена обстановки помогла бы. Но я чувствую себя такой… неловкой в последнее время, — закончила она, глядя на свой большой живот. — Лучше мне остаться дома.

— Чепуха! — возразил Дэвид. — Не надо смущаться того, что ребенок уже на подходе. Ни одна женщина в этих краях не сидит дома по этой причине.

Эмили нахмурилась.

— Дело не только в этом, но…

— Мы настаиваем, чтобы ты поехала, — решительно перебил ее Дэвид, — правда, Мария?

Эмили невольно поежилась, увидев, как Мария укоризненно взглянула на него. Но Дэвид глаз не отвел.

— Да, Дэвид, — наконец пробормотала она, холодно посмотрев на Эмили.

Мария была очень холодна после фиесты, когда увидела, как Эмили и Дэвид дружески обнялись. Эмили часто спрашивала себя, не устроила ли пожар в детской эта странная мексиканка.

Дэвид похлопал Эмили по руке:

— Значит, решено. Леди, вы будете готовы, скажем, через час?

Эмили устало поднялась по лестнице и остановилась на площадке, чтобы потереть ноющую поясницу. Теперь ребенок довольно низко опустился у нее в животе и сильно брыкался, особенно по ночам.

Эмили глубоко вздохнула, чтобы собраться с силами. В коридоре верхнего этажа она помедлила у дверей детской, потом тяжело вздохнула и вошла.

Дэвиду и Дэниелю удалось потушить огонь раньше, чем пожар распространился по дому. Но сама детская погибла.

Эмили осмотрела обуглившиеся стены. Они с Холли провели много недель за изготовлением панелей из яркого ситца. К счастью, большую часть сшитой вручную одежды в ящике комода удалось спасти, но обстановка и ковер обгорели, и их пришлось выбросить.

Что послужило причиной пожара, никто до сих пор не знал. Но Дэвид указал на разбитый масляный фонарь на полу и сделал вывод, что кто-то из слуг по небрежности оставил его зажженным, а ветер из открытого окна сбил фонарь на пол…

Однако Эмили сомневалась, что пожар был результатом случайности. Так много осталось невыясненным. Например, все слуги клялись, что даже близко не подходили к детской в тот день. И почему Эвис Жеруар, сидевшая с Эдгаром в комнате напротив, не услышала, как разбился фонарь?

— Мой слух уже не тот после скарлатины, которой я переболела несколько лет назад, мадам, — небрежно ответила экономка на ее вопрос.

Было ли это правдой?

Эмили покинула детскую и вошла к себе в спальню. Закрыв дверь, она улыбнулась, увидев Холли, которая сидела у горящего камина и кормила грудью крохотного черного младенца. Новорожденный в белой распашонке и подгузнике жадно сосал грудь, его крохотные кулачки толкали мать в грудь.

— Как он сегодня, Холли?

— О, голоден, как медведь после зимней спячки, миссус. — Посмотрев в лицо Эмили, служанка нахмурилась. — Миссус, у вас такие глаза, будто вас избили до полусмерти. Я сейчас помогу вам лечь в постель.

— Не смей, Холли! — возразила Эмили, грозя рабыне пальцем. — Сначала ты должна позаботиться о маленьком Джейкобе, понятно?

— Да, мэм, — улыбнулась Холли. — Ему очень повезло, что он может быть с мамой целый день. Остальные дети остаются с тетушкой Сарой, пока их мамы работают.

— Ребенок должен быть там, где его мать, — твердо сказала Эмили. — Я сегодня собралась на строительство дома, и мы скоро уезжаем.

Посмотрев в зеркало, Эмили поймала отражение нахмурившейся Холли.

— Вы сможете ехать, миссус? — встревоженно спросила рабыня.

— Конечно, Холли. В конце концов, ты же работала до последнего дня.

— Да, миссус. Я здорова как бык, а вы…

— И я тоже! — резко ответила Эмили, выпятив нижнюю губку, и бросила щетку на туалетный столик.

Холли опустила шоколадные глаза и замолчала.

Эмили снова взяла щетку, молча упрекая себя за резкость. Ее чувства в эти дни были такими противоречивыми! Жизнь превратилась в мучение после той проклятой фиесты! Редкая ночь начиналась с того, чтобы она не плакала!

Эдгар быстро оправился от раны и менее чем через неделю уже был здоров. Хьюстоны приезжали к ним с визитом перед отъездом в Сидар-Пойнт и сообщили Эмили, что плечо у Аарона Райса тоже заживает.

«Если бы только душевные раны могли заживать так же быстро, как телесные!» — печально думала Эмили. После фиесты они с Эдгаром совсем отдалились друг от друга. Эмили избегала его несколько дней и спала в своей прежней комнате. Когда мужу стало лучше, она уже подумывала вернуться в его спальню, но в тот самый день, когда собралась это сделать, с изумлением обнаружила все свои вещи снова в голубой комнате.

— Почему ты меня выселил? — спросила она, вбежав в кабинет.

Горькая улыбка тронула его губы.

— Мадам, вы сами выбрали отдельную спальню для себя.

— Я выбрала? Это ты приказал мне убираться из нашей спальни!

Он пожал плечами.

— Эдгар, неужели ты вот так собираешься меня оттолкнуть? — спросила Эмили севшим голосом.

Он переложил какие-то бумаги, затем открыл папку.

— Вот именно.

— И ты можешь так поступить после всего, чем мы были друг для друга? Почему ты не хочешь выслушать мой рассказ о том, что случилось?

Эдгар захлопнул папку и встал, гневно глядя на нее сверху.

— Мадам, я предлагаю вам уйти, пока я не сказал — или не сделал — что-нибудь непростительное!

Эмили убежала от него в слезах.

Теперь Эмили содрогнулась при этих воспоминаниях. За прошедшие недели поведение Эдгара ничуть не улучшилось. Ей страстно хотелось уехать от него. И Эмили бы давно уехала, несмотря на то что любила Эдгара. Если бы не ребенок. Нравится ей это или нет, но они вместе зачали эту крохотную жизнь, и вряд ли муж позволит жене уехать вместе с ребенком. Даже несмотря на то что кто-то в этом доме ненавидел не только ее, но и ребенка!

Слеза скатилась по щеке Эмили. «Может быть, я умру при родах», — с тоской подумала она. Смерть все бы решила. Эдгар получил бы ребенка, которого хотел, и избавился бы от жены, которую ненавидит.

«О, как я смею думать о смерти! — упрекнула она себя. — Это же грех — оставить своего драгоценного младенца без матери, чтобы его растил чужой для всех человек, ее муж. Кроме того, если роды будут тяжелыми, и ребенок может умереть…»

Эмили уже выходила из дома, когда в холле появился Эдгар. Оглядев ее строгое серое шерстяное платье и такую же шляпку, он поднял брови и сухо поинтересовался:

— Собралась куда-нибудь, дорогая?

Эмили подавила охватившую ее слабость, прикусила губу и спросила, пытаясь защититься:

— Разве тебе не все равно?

Искра гнева мелькнула в глубине его карих глаз. Эдгар широко распахнул дверь и посторонился, чтобы дать ей пройти.

 

Глава 7

5 декабря 1841 года

В лесу на возвышении была расчищена небольшая поляна. В этот прохладный, ветреный день десятка три поселенцев помогали недавно приехавшей семье Леггет строить дом. Мужчины валили деревья, рубили ветки, пилили и сколачивали доски. Женщины присматривали за детьми и готовили обед.

Эмили сидела под деревом в кресле-качалке, у нее на руках спал крохотный мальчик. Маленький Нед Леггет чуть не задохнулся от волнения, узнав, что уже к вечеру их семья переедет из грубой временной хижины в новый дом. Теперь он крепко спал, хотя как ему удавалось спать под этот шум и гомон, оставалось загадкой.

Эмили покачивалась и тихонько напевала. Она вздохнула, мысли унесли ее в Хьюстон. Дэвид несколько раз останавливался там и сообщил, что дом в полном порядке. Но ей так хотелось самой увидеть дом, покачать своего малыша в кресле бабушки Розы. Вот только отпустит ли ее Эдгар?

Эдгар! Конечно, он ни за что не позволит ей уехать вместе с ребенком. В конце концов, разве он не сказал ей тогда, что хочет жениться для того, чтобы она делила с ним постель и рожала ему сыновей? Эмили так era любила, что у нее надрывалось сердце, а Эдгар даже не замечал ее!..

— Ну, миссис Эшленд, подумать только, мы снова с вами встретились. — Аарон Райс смотрел на нее сверху вниз, его глаза закрывала тень от полей шляпы.

— Мистер Райс, что вы здесь делаете?

Аарон рассмеялся и сел на бревно, приподняв полы своего белого шерстяного сюртука.

— Вот как приветствуется человек, которого чуть не убил ваш муж?

— У него были на то основания.

— Возможно, — невозмутимо согласился Аарон. — Но вы могли бы по крайней мере поинтересоваться моим здоровьем.

— Почему вы не помогаете другим мужчинам?

Он потер плечо и театрально изобразил огорчение.

— Один невежа пытался отделить мою руку от плеча. Теперь в холод кости так и ноют.

Не обращая внимания на его жалобу, Эмили спросила:

— Почему же вы здесь? Я думала, вы уехали с Хьюстона-ми в Сидар-Пойнт.

— Уехал. Но Грейс и Генри пригласили меня на Рождество. Кроме того, в последнее время у генерала Хьюстона для меня мало дел. Как вы, наверное, знаете, он предложил вашему выдающемуся супругу мой пост в Вашингтоне. — Аарон мрачно усмехнулся. — Конечно, я не держу на Эдгара за это зла.

Эмили молчала, еле сдерживая торжествующую улыбку.

— Во всяком случае, мы с Элдерами собираемся присутствовать на инаугурации Хьюстона тринадцатого числа. — Аарон окинул Эмили наглым взглядом. — Вы с мужем приедете?

Игнорируя его колкость, Эмили спросила:

— Почему вы не хотите посетить на Рождество родителей? Кажется, прежде вы так заботились об их благополучии.

Аарон пожал плечами.

— Сегодня вы задаете множество вопросов, а? — Он поднял прутик и начал что-то чертить им на земле. — Мои предки уже старые и больные, да к тому же еще и строгие баптисты. Я предпочитаю общество Генри.

— Чтобы без помех напиться? — усмехнулась Эмили.

— Нет ничего плохого в том, чтобы мужчина иногда промочил горло, — оправдывался Аарон.

— Конечно, ничего плохого, но если только промочить горло.

Аарон нахмурился и посмотрел на ребенка, которого Эмили качала на руках.

— Тренируетесь перед благословенным событием?

Эмили прикусила губу.

— Вам лучше уйти. Вы разбудите мальчика.

Аарон встал и отряхнул черные брюки.

— Хорошо, миссис Эшленд. Но перед тем как я присоединюсь к остальным, я хотел бы… ну, я хотел бы выразить сожаление по поводу того, что так вел себя с вами в ту ночь. Я не прошу прощения за рану, которую нанес вашему мужу, — он это вполне заслужил. Но вы… вы леди и заслуживаете лучшего обращения. Обычно я не веду себя не по-джентльменски, но на фиесте был пьян, и все одно к одному…

Эмили подняла брови и холодно ответила:

— Ваши извинения услышаны, но не приняты, мистер Райс.

Он тяжело вздохнул.

— Я не виню вас за то, что вы на меня сердитесь, дорогая. Но если этот негодяй Эшленд наконец переполнит чашу вашего терпения, пошлите за мной. Меня теперь очень интересует ваше благополучие, Эмили, и уверяю вас, я с вами буду хорошо обращаться. — Он накрыл ее руку своей большой, мясистой ладонью.

Эмили брезгливо сбросила ее.

— Вы сошли с ума!

— Сошел с ума от любви к вам, дорогая. На тот случай, если вы этого не заметили, знайте, я был поражен в самое сердце, как только увидел вас.

— Уходите!

Аарон усмехнулся и низко поклонился.

— Буду ждать от вас вестей, дорогая.

Порыв ветра пронесся по поляне. Эмили вздрогнула, крепко прижала к себе Неда одной рукой и стала доставать одеяло из стоящей у ног корзинки. Но, наклонившись, она замерла. Ее глаза были прикованы к букве на голой земле.

Аарон начертил букву «Л».

К вечеру Эмили была без сил. День выдался суетливый, шумный. Мария бросала сердитые взгляды всякий раз, когда она разговаривала с Дэвидом.

Теперь Эмили, уставшая, расстроенная, натянула на себя одеяло и дрожала. Скоро зима обрушится на Бразос-Бенд со всей силой. Как ей не хватало тепла Эдгара, его объятий! Неужели она родит своего ребенка здесь, в этой холодной постели, а муж так и не придет ее утешить? Что, если она умрет и никогда больше его не увидит, никогда снова не ощутит страстных объятий Эдгара?

Слезы текли по ее лицу, пока она не погрузилась в сон…

Эмили вздрогнула и проснулась в темноте, сердце колотилось от страха. Страшное видение снова настигло ее — кошмарный сон о Гонсалесе! В последнее время он снился ей слишком часто. Взрывались дома, повсюду горели пожары, Эмили и ее младенец погибали. А Эдгар возвышался над рекой, смотрел, как они тонут!

Эмили с трудом поднялась с постели, спотыкаясь, нашла фонарь и зажгла его. Она надела домашние туфли, шерстяной свитер, села с книгой. Вскоре раздался стук в дверь, и в комнату вошел Эдгар.

— Что ты здесь делаешь одна? Здесь же просто мороз!

— Я просто читаю, — ответила она, оправдываясь. Эдгар решительно подошел к ней, подхватил ее на руки и отнес в кровать.

— Что ты…

— Ты останешься в постели, пока комната не согреется, — твердо произнес он, натягивая одеяло ей до подбородка.

Глаза Эмили широко раскрылись от удивления, когда Эдгар опустился на колени и стал разводить огонь в камине. Неожиданное сочувствие и забота мужа застали ее врасплох.

— Почему ты сегодня не ужинала? — спросил он; не оборачиваясь.

— Мне не хотелось есть.

— Я уже сделал Дэвиду выговор за его ошибку, — раздраженно заметил он. — Тебе не следует выезжать из дома так близко к сроку.

Значит, Эдгар заботился только о ребенке!

— Действительно, я и забыла, что от меня требуется родить тебе здорового наследника. Не важно, если я при этом умру!

Эдгар встал.

— Перестань говорить ерунду, Эмили, — сказал он, и голос его треснул, как дрова в камине. — Разве ты сама не хочешь родить здорового, нормального ребенка, моя дорогая?

— Конечно, — согласилась она. — Но что будет потом, Эдгар?

Он нахмурился. Потом наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Я прикажу Эвис принести тебе поднос. Отдохни немного.

И ушел.

Но Эмили больше не чувствовала усталости. Снова и снова вспоминалось, как Эдгар вошел в комнату, как поцеловал ее, прикоснулся к ней в первый раз за много месяцев! Возможно ли, что она ему не совсем безразлична?

Эмили поняла, что голодна, когда экономка принесла ей ужин. Съев все до крошки, Эмили решила сама отнести поднос вниз. Но, спустившись с лестницы, услышала голоса из библиотеки.

— Почему надо напоминать мне? — тихо спросил Эдгар.

Женский голос ответил:

— Но вы хотите, чтобы вам напомнили. Разве нет, месье?

Миссис Жеруар, экономка, шепчется с ее мужем! Эмили была поражена.

— Все кончено, Эвис. Разве так трудно запомнить? — прошипел Эдгар.

— А это вы помните, месье?

Воцарилось молчание, затем Эмили услышала стон Эдгара:

— Черт возьми, не искушай меня! Посмотри, что ты наделала!

Экономка рассмеялась с такой нежностью, на которую Эмили считала эту женщину неспособной.

— Конечно, месье. Я не потеряла своего искусства прикосновения, не так ли?

Эмили не расслышала его ответа. Раздался жуткий грохот, и она увидела разбитые тарелки у своих ног. Прижав ладонь ко рту, Эмили бросилась вверх по лестнице.

Уже на площадке она услышала брань Эвис:

— Эта неуклюжая деревенщина Ханна опять разбила тарелки и спряталась! На этот раз я ее выпорю!

Эмили вбежала в спальню и рухнула на кровать.

Эдгар и Эвис! О, этот человек достоин презрения! Он все время изменял ей с экономкой! Как она его ненавидит, ненавидит, ненавидит! Эмили судорожно рыдала, вытирая слезы рукавом и ругая себя: «Черт возьми, он не стоит твоих слез! Не стоит!»

Немного успокоившись, надев шерстяной халат и сорочку, она хмуро смотрела на свое отражение в зеркале. Ее браку пришел конец. Как она может теперь оставаться здесь? Надо завтра же поговорить, и если у Эдгара осталась хоть капля чести, он разрешит ей уехать.

Огонь в камине погас; Эмили, дрожа от холода, погасила фонарь и быстро забралась в постель. Съежившись под одеялами, она услышала, как открылась и закрылась дверь соседней комнаты и как сапоги Эдгара со стуком упали на пол.

Эмили смотрела на догорающие угли в камине и хотела, чтобы ее любовь погасла так же легко, как этот камин!

Она уже засыпала, когда в соседней комнате раздались голоса. Эмили встала, на цыпочках подошла к стене и прижалась ухом.

— Какого черта ты здесь делаешь? — это был шепот Эдгара. И в ответ кокетливый смех Эвис. — Значит, ты любишь быструю езду, да? — спросил Эдгар. Больше Эмили была не в состоянии слушать и, рыдая, бросилась к кровати.

 

Глава 8

6 декабря 1841 года

На следующее утро, позавтракав рано и в полном одиночестве, она выходила из столовой и с изумлением увидела покидающую дом Эвис Жеруар, в черной дорожной накидке и шляпе.

— Куда вы собрались, миссис Жеруар? — растерянно спросила Эмили.

Экономка обернулась. Взгляд ее был таким же холодным, как ветер, рвущийся в открытую парадную дверь.

— Я уезжаю, мадам.

— Уезжаете? — повторила Эмили, кутаясь в шаль, наброшенную поверх шерстяного платья, и тут заметила на крыльце сундук Эвис. — Но почему… куда вы едете?

Эвис пожала плечами.

— «Красавица» прибывает сегодня утром, мадам. Я доберусь до пролива, а потом куплю билет на пароход до Нового Орлеана.

Эмили ничего не понимала. Вчера ночью она слышала, как Эвис Жеруар соблазняла ее мужа. А сегодня утром экономка покидает Бразос-Бенд. Интересно.

— Почему вы уезжаете, миссис Жеруар?

Эвис отвела взгляд, избегая смотреть на Эмили.

— Где этот ленивый негр с коляской? Вот-вот раздастся звон пароходного колокола, а этого бездельника не видно!

Эмили внимательно посмотрела на креолку. Потерявшая свое обычное самообладание, Эвис нервно притопывала ногой и перекладывала из одной руки в другую черный зонтик.

— Почему, миссис Жеруар? — повторила Эмили. Вдруг Эвис резко дернула атласные ленты у подбородка, рывком сняла шляпку и зимний ветер выдернул пряди из ее строгой прически, что придало ей несколько странную привлекательность. Эмили вдруг поняла, что экономка красива, но красива холодной, потусторонней красотой.

— Вы действительно хотите знать, почему я уезжаю, мадам? — злобно спросила Эвис.

— Да! — твердо ответила Эмили недрогнувшим голосом. — Вас уволил мой муж?

— Нет, мадам, он меня не увольнял. Напротив, умолял меня остаться… в его постели вчера ночью!

Экономка замолчала и с вызовом посмотрела на Эмили, которая прикусила губу, но ничем другим не выдала своих чувств. «Вот Эвис Жеруар и открыла свое истинное лицо!» — подумала она с неким злорадством.

— Я уезжаю, мадам, потому что не желаю делить его с вами. Поверьте, ему нужен ребенок, а не вы.

Эмили расправила плечи.

— Если это правда, миссис Жеруар, то почему он не женился на вас?

Эвис презрительно фыркнула и бросила злобный взгляд на большой живот Эмили.

— Я бесплодна, мадам, для месье Эдгара очень важно иметь наследника. Он знал, что мой брак с Генри был бесплодным. Поэтому выбрал вас в качестве племенной кобылы.

Эмили готова была броситься на экономку и тут увидела Джейкоба с коляской.

— Думаю, вам лучше поспешить, миссис Жеруар. Эвис пожала плечами и зловеще улыбнулась:

— Конечно, мадам. Но он пошлет за мной, вот увидите. Если у вас хватит ума, мадам, вы отдадите ему ребенка и уедете до того, как он снова наполнит вас семенем. Но возможно, у вас нет гордости, мадам, и вы предпочитаете, чтобы вас использовали?

— Убирайтесь к дьяволу! — прошипела Эмили. Довольная тем, что все-таки соперница вышла из себя, экономка небрежно бросила, не оглядываясь:

— Между прочим, мадам, я хотела бы извиниться за то, что разбила ваш флакон для духов.

Эмили сбежала по ступенькам и схватила Эвис за руку:

— Это вы сделали?

Сбросив ее руку, Эвис невозмутимо стала завязывать ленты шляпы.

— Да, мадам.

— Но почему?

— Потому что я хотела заставить вас уехать, — насмешливо ответила Эвис, поправляя бант.

Глаза Эмили сверкнули холодным алмазным блеском, она начала кое-что понимать.

— Это вы изувечили куклу и подожгли детскую! Вы… вы ревновали, потому что я могу дать мистеру Эшленду ребенка, а вы нет!

Но Эвис лишь покачала головой и рассмеялась. Она остановилась возле коляски, обернулась и посмотрела на Эмили с ледяным безразличием.

— Нет, мадам, ничего этого я не делала. Не сомневаюсь, что вам хотелось бы верить, будто все ваши неприятности исчезнут вместе со мной сегодня утром, но это не так. У вас нет друзей в Бразос-Бенде, мадам.

— Это неправда!..

— Но как я уже сказала, мадам, я хочу извиниться за разбитый флакон, — нетерпеливо перебила ее Эвис. — Я добрая католичка, и не хочу, чтобы это оставалось на моей совести.

— Вы добрая и вы не хотите, чтобы это оставалось на вашей совести?! Вы извиняетесь за разбитый флакон, но не чувствуете вины в том, что соблазнили моего мужа?

Эвис приняла руку Джейкоба, который смотрел на них круглыми глазами, и села в коляску.

— Это другое дело, мадам. Мне он принадлежал первой. Эмили перевела дыхание и вздохнула:

— Вижу, миссис Жеруар, что совсем вас не знала.

Эвис Жеруар откинулась на спинку сиденья и рассмеялась, глядя сверху на беременную женщину.

— Ах, мадам Эшленд, мне вас жаль. Это своего мужа вы совсем не знаете.

Эмили застыла от ужаса, глядя вслед уезжающей коляске. Потом как во сне вернулась в дом. Жестокие слова Эвис Жеруар не выходили из головы: «У вас нет друзей в Бразос-Бенде, мадам… Это своего мужа вы совсем не знаете… Он умолял меня остаться в его постели вчера ночью».

Правда ли это? Неужели у Эдгара и Эвис все это время был роман? Любит ли он Эвис?

Эмили шла по комнатам первого этажа словно сомнамбула. Эдгара нигде не было. Она стала подниматься по лестнице, голова ее раскалывалась, сердце разрывалось.

Она должна уехать отсюда. Вот и все, что Эмили понимала. Должна уехать.

Эмили постучала в дверь и услышала низкий голос:

— Войдите.

Эдгар стоял, вытирая лицо полотенцем. Он был обнажен до талии. На одно безумное мгновение возникло страстное желание броситься в его объятия, умолять его сказать, что все это неправда.

Эмили взяла себя в руки, глядя, как знакомая насмешливая ухмылка скрыла чувства Эдгара.

— Доброе утро, дорогая. Чем я обязан удовольствию видеть вас?

Она молча смотрела на мужа.

— Говорите же, миссис Эшленд. Я должен успеть к приходу «Красавицы», чтобы проследить, загрузил ли Бен все тюки с хлопком.

— И попрощаться с Эвис? Он поднял черную бровь:

— Жалеешь об отъезде Эвис, дорогая? Я могу поклясться, что вы друг друга не особенно любите.

— Почему она уехала, Эдгар? — спросила Эмили. Он задумчиво погладил усы, глаза его прищурились.

— Разве ты не знаешь, дорогая?

— Нет! Перестань играть со мной в эти игры, Эдгар! Скажи мне!

Муж как-то странно посмотрел на нее, затем вздохнул и подошел к шкафу. Открыл дверцы и наклонился, выбирая сорочку. До Эмили донесся приглушенный ответ:

— Нет.

Холод охватил ее, когда она смотрела, как Эдгар надевает сорочку. Он подошел к ней и прикоснулся к ее волосам, пригладил выбившийся локон.

— Ты такая красивая, дорогая, когда свет играет в твоих волосах, — прошептал он. — Что это? Ты дрожишь, как озябший котенок! — И привлек ее к себе.

Эмили хотелось оттолкнуть его прочь и проклинать его за то, что он лежал в постели с другой женщиной. Но ее охватили слабость и щемящая нежность.

Она почувствовала его губы у своего виска. Его руки гладили ее спину, согревали.

— Дорогая, позволь, я отведу тебя в постель и буду обнимать, пока не перестанешь дрожать.

Его слова ее растрогали; слезы навернулись ей на глаза. Она расслабилась и позволила ему отвести себя к кровати. Потом вспомнила и замерла.

Постель! Та самая постель, которую он делил с экономкой!

— А как же Эвис? — И Эмили оттолкнула мужа. Эдгар нахмурился.

— Забудь о ней.

— Нет! Не могу! И не хочу! Как ты смеешь обнимать меня, если я тебе совершенно безразлична!

Последовало долгое молчание. Эдгар ничего не отрицал, а стоял и озадаченно смотрел на нее.

— Ты так считаешь, дорогая?

— Да! Я хочу уехать назад в Хьюстон! Эдгар, отпусти меня.

Лицо его было мрачным. Эдгар подошел к двери и открыл ее.

— Пожалуйста, мадам, вы можете бежать! Но оставьте ребенка.

 

Глава 9

25 декабря 1841 года

Стояла мягкая рождественская погода. Эмили гуляла возле дома. В последние дни она испытывала все растущее беспокойство, ведь скоро ей рожать.

Ребенок редко шевелился в последнее время, словно набирался сил перед появлением на свет. Все было готово к его приходу; Ибен смастерил колыбель, которая стояла в комнате Эмили, а Холли помогла сшить одежду для младенца.

Это Рождество будет отмечаться скромно, печально подумала Эмили. У нее совсем не было сил на подготовку праздника: в последнее время ей с трудом удавалось проследить, чтобы слуги выполняли повседневную работу. Кроме того, что праздновать? Отношения с Эдгаром после отъезда миссис Жеруар оставались холодными, как северный техасский ветер. Эмили приняла его отказ прокомментировать отношения с экономкой как признание вины. А любая проявленная им учтивость явно относилась к ребенку.

Ей продолжали сниться кошмары о Гонсалесе, и Эмили часто просыпалась в слезах среди ночи. Каждый раз она дрожала от ужаса и едва сдерживалась, чтобы не побежать в соседнюю комнату в объятия Эдгара.

Она не хотела, чтобы этот кошмар стал явью, не хотела умереть и оставить новорожденного мужу. Эмили уже ощущала свое родство с новой жизнью в себе. Эдгар ее ненавидит; Мария стала врагом. Но ребенок был ее кровью и плотью и будет любить свою мать.

— Доброе утро, Эмили!

Она обернулась и увидела Марию, спускающуюся с холма. Эмили подождала ее, пораженная тем, что девушка так любезно с ней заговорила.

— С Рождеством, Мария!

— Дэвид хочет, чтобы вы вернулись в дом, — довольно угрюмо сказала Мария. — Он приготовил грог и хочет, чтобы мы пели рождественские песни, которые я научилась играть.

Эмили улыбнулась. Милый Дэвид! Он изо всех сил старается всех помирить и развеселить.

— Я рада видеть, что вы с Дэвидом такие добрые друзья, Мария.

— Не вас нужно за это благодарить, миссис Эшленд! — высокомерно ответила мексиканка, глядя на дорогу, ведущую к Бразос-Бенду.

Эмили устало вздохнула.

— Мария, поверь, у меня нет никаких видов на Дэвида. Все, чего я хочу, это уехать отсюда вместе с ребенком. Но видимо, и это невозможно.

— Может быть, и нет, Эмили. Вон едет ваш поклонник.

Эмили обернулась и увидела приближающуюся коляску мистера Райса. Изумление мгновенно сменилось раздражением. «Опять он! Какого черта ему надо?»

Аарон остановил упряжку, снял бобровую шапку и широко улыбнулся им:

— Доброе утро, леди.

— Что вы здесь делаете? — резко спросила Эмили.

— Хочу поздравить Эдгара, — насмешливо ответил он.

— Чепуха!

Аарон ничуть не смутился, обаятельно улыбаясь, спросил:

— Могу я предложить дамам подвезти их назад к дому?

Эмили прикусила губу и холодно оглядела его. Несмотря на недовольство приездом незваного гостя, она едва не рассмеялась при виде его безвкусного наряда. На нем были алый бархатный сюртук, отделанный по краю атласной золотой тесьмой, полосатые черно-белые брюки, белая сорочка с оборками и кричащий зелено-золотистый галстук-бабочка из тафты. Мария сделала шаг вперед.

— Ваша коляска слишком мала, сеньор. Мы все не поместимся. — Она ядовито улыбнулась Эмили. — Но я уверена, что сеньора Эшленд с удовольствием прокатится с вами.

Эмили посмотрела на нее осуждающе. Иногда эта девица ведет себя как маленькая примадонна! Мария дерзко продолжала:

— Или тебя, Эмили, мучит чувство дины?

Эмили стиснула зубы и, поддавшись на ее провокацию, села в коляску.

Аарон торжествующе рассмеялся и крикнул Марии:

— Скажи Эдгару, что я приготовил ему рождественский подарок!

И не успела Эмили осмыслить эти слова, как он дернул поводья. Но направил коней в сторону Ривер-роуд, а не к Бразос-Бенду.

— Куда вы меня везете? — возмутилась Эмили, судорожно вцепившись в сиденье, когда коляска понеслась по ухабистой дороге вниз с холма.

Аарон Райс переложил поводья в одну руку, достал из-за пояса револьвер и, угрожая ей оружием, приказал взять поводья.

— Аарон, что вы…

— Возьми их, черт тебя побери!

От него отвратительно пахло виски, у Эмили закружилась голова, но она постаралась взять себя в руки.

— Аарон, вы пьяны. Уберите револьвер, пока случайно не нажали курок, и выпустите меня из коляски!

— Но я как раз и намерен нажать курок. А теперь гони лошадей, пока я не вышиб этого ублюдка из твоего живота!

Эмили в отчаянии оглянулась, увидела, что Мария бесстрастно наблюдает за ними, и с ужасом поняла, что девушке не видно револьвера с того места, где она стоит.

Металлическое дуло ткнулось Эмили в живот.

— Гони коляску по Ривер-роуд, и быстро! — хриплым голосом приказал Аарон.

Вскрикнув от боли, Эмили хлестнула поводьями коней, и упряжка понеслась во весь опор. Тысячи ужасных мыслей проносились в ее голове. Побежит ли мексиканка к Эдгару или просто промолчит? Даже если она скажет, оставит ли его это равнодушным? Неужели Аарон в любую секунду может выстрелить? Ох, ее младенец, бедный, бедный младенец!

С трудом удерживая поводья, Эмили взглянула на Аарона. Он был чисто выбрит, опрятен, как всегда, но выглядел сегодня как-то необычно. Его глаза! Они горели странным, маниакальным огнем! Огнем, который Эмили заметила еще в ночь фиесты. Да, он был безумным!

— Аарон, зачем вы это делаете? Вы же знаете, что я не хочу ехать с вами…

— О, я увезу вас недалеко! — перебил он и зашелся жутким смехом.

Эмили стало страшно. Что он имеет в виду?

— Быстрее! — рычал Аарон, толкая ее револьвером в живот. — Ты знаешь, Хьюстон меня уволил! — странным, высоким голосом сообщил Аарон. — Да еще в день своей инаугурации!

Он полез в нагрудный карман, достал флягу и сделал большой глоток.

Не успев подумать, Эмили насмешливо спросила:

— Не имело ли отношения к вашему увольнению пристрастие к спиртному?

Аарон сильно ударил ее по щеке. Она дернулась от боли, в глазах на мгновение потемнело.

С трудом подняв голову, Эмили услышала, как он прорычал:

— У тебя слишком острый язычок для девки с револьвером у брюха. — Аарон откинул полу своего сюртука и потянулся к ножнам у пояса. — Возможно, мне следует слегка затупить его своим кинжалом.

Пока они летели мимо оголенного подлеска, в голове у Эмили вихрем проносились беспорядочные мысли. Что задумал Аарон? Неужели он совсем потерял рассудок? «Господи, помоги мне, Эдгар! Если между нами хоть что-то осталось, почувствуй это сейчас! Спаси меня, дорогой, спаси меня!»

Аарон снова ткнул ее дулом в живот и злобно прошипел:

— Хьюстону нужен Эшленд. Всем нужен Эшленд. Даже моей дорогой Ливви.

Изумление Эмили побороло ее страх, и она обернулась к обезумевшему похитителю.

— Вашей дорогой… Оливии?

— Ливви вышла за Эдгара только для того, чтобы заставить меня ревновать. Знаешь, какой она была соблазнительницей! Моя Ливви, моя милая, дорогая возлюбленная! Ни одна другая женщина не могла сравниться с ней в постели!

— О Господи! Вы… и Оливия?

Аарон только рассмеялся, увидев отвращение Эмили.

— Ни одна не могла с ней сравниться! Но я позволю тебе попробовать сегодня же, дорогая девочка.

Эмили почувствовала приступ тошноты. Этот человек совершал и собирался совершить ужасные, омерзительные поступки!

— Останови коней! — приказал он вдруг.

Аарон спрыгнул на землю и нацелил револьвер Эмили в лицо. Затем выдернул ее из коляски и потащил несчастную к реке. Эмили увидела невдалеке мраморный обелиск. Господи, безумец привез ее на то место, где утонули Оливия с детьми! Но зачем?

Толкнув Эмили к обелиску, Аарон затем сунул револьвер за пояс и вытащил из кармана брюк кусок веревки. Он рывком завел ей руки за холодный камень, и Эмили вскрикнула, когда веревка врезалась в запястья.

— Пожалуйста… вы перетянули мне руки слишком туго!

— Вот и хорошо, — ответил он. Сделав еще один большой глоток спиртного, с издевкой поинтересовался: — Тебе удобно, дорогая?

— Вы отвратительны!

— О, я собираюсь быть еще более отвратительным! — возбужденно ответил он и стал ходить взад-вперед, разговаривая сам с собой. — Только никак не могу решить, кого убить первым — тебя или Эдгара.

Аарон захихикал и, довольный собой, потер ладони.

— Почему, Аарон? Почему? — севшим от страха голосом спросила Эмили.

Он поднял револьвер и полюбовался игрой света на блестящем стволе.

— В этом новом «кольте» шесть зарядов. Думаю, по три на каждого. Приятно будет выстрелить Эдгару прямо в… О, я должен вспомнить о присутствии здесь дамы! Ты уловила мой тонкий намек, правда, дорогая? Мне не следует выразиться точнее?

Эмили брезгливо покачала головой, но Аарон, похотливо улыбаясь, придвинулся ближе и прижал дуло к ее губам.

— Или следует?

— Нет! — задохнулась она, не в силах оторвать глаз от револьвера.

Он рассмеялся и не спеша отошел.

— Да, первая пуля полетит в Эшленда. Затем, полагаю, надо будет ему понаблюдать за тем, как я вскрою твой живот для его обозрения.

Слезы заструились по лицу Эмили, когда она поняла, что задумал этот безумец.

— Как вы можете?.. Я знаю, что вы ненавидите Эдгара, но убить невинного младенца…

— В том-то все и дело, дорогая! А что Эдгар сделал с детьми моей Оливии и с ней самой?

Аарон запрокинул голову, прикончил виски и сердито швырнул флягу с обрыва в реку. Потом придвинулся ближе, навис над Эмили.

— Твой муж загнал мою дорогую Оливию в реку! — в ярости прошипел он. — Он убил ее и ее детей! Теперь мой долг совершить правосудие! Око за око, моя дорогая. Я отплачу Эдгару той же монетой! А Бразос смоет все улики. — Аарон нацелил револьвер ей в живот. — Плохо, что у тебя не близнецы, дорогая. Но мы скоро это узнаем, не так ли?

— О Боже! — Эмили забилась в истерике. — Вы не можете… Боже, пожалуйста, смерть Оливии была несчастным случаем! Эдгар не…

Эмили замерла; они оба застыли, так как услышали топот копыт. Аарон расхохотался.

— Вот и твой муж, дорогая. Готовься отправиться вместе с ним в ад!

Эмили закричала, увидев, что Аарон прячется за дерево. Сердце ее сжалось, когда через несколько секунд Эдгар выбежал на поляну. Никогда еще Эмили не видела его в таком гневе.

Муж бросился к ней.

— Эдгар, он хочет убить тебя!

Эдгар остановился и только теперь заметил Аарона.

— Райс, отпусти мою жену! — сердито крикнул он. — Это наше с тобой дело! — И снова бросился к Эмили, но пуля ударила в землю у его ног.

— Лучше остановись, Эшленд, а не то я разнесу голову твоей красивой жене! — приказал Аарон.

Лицо Эдгара побелело и исказилось от страха за Эмили.

— Отпусти ее, Райс!

Но Аарон продолжал наступать, его рука с револьвером тряслась, уголок рта дергался.

— Отпустить, как ты отпустил мою Ливви? Да, я ее отпущу, Эшленд, когда вы оба поплывете лицом вниз по-реке! — Он сделал еще шаг. — Я как раз объяснял твоей жене, что собираюсь отстрелить тебе яйца, дорогой Эшленд. Потом у меня есть… э… планы насчет твоей жены. Ради нее я сделаю свой лучший выстрел, во всех смыслах. Но не волнуйся, у меня нет намерения убивать твою красавицу. Это лишило бы тебя удовольствия смотреть, как она тонет.

— Клянусь Богом, хватит, ублюдок! — взревел Эдгар и бросился на Аарона, направившего револьвер ему в живот.

— Нет, Эдгар!

Этот крик, казалось, на долю секунды отвлек безумца, когда Эдгар схватил его за руку, но револьвер все-таки выстрелил.

Эмили на мгновение испытала облегчение, увидев, как пуля вонзилась в дерево. Но сразу же громко зарыдала — мужчины на земле боролись за оружие. Вся ее жизнь промелькнула перед ней, когда Аарон снова направил черное дуло на Эдгара.

Эмили начала сползать на землю.

— Эдгар… мой дорогой малыш… прощайте…

Последнее, что несчастная женщина слышала, был оглушительный выстрел. Но он прозвучал где-то далеко, в другом мире.

 

Глава 10

25 декабря 1841 года

Она очнулась от резкой боли внизу живота.

— Господи, помоги мне! — заметалась Эмили. — Он убил моего ребенка! Убил моего ребенка!

— Нет, Эмили, нет! — услышала она чей-то шепот, открыла глаза и поняла, что лежит в кровати в своей комнате. Она растерянно переводила взгляд с Марии на Холли.

Мексиканка взяла Эмили за руку и прижала к ее животу.

— Пощупай, твой ребенок жив. Он пытается войти в этот мир. Теперь ты должна помочь ему и нам.

Эмили хотела сесть, но тут же упала на спину, так как началась очередная схватка. Внезапно она застыла.

— Эдгар? — спросила она, и глаза ее в страхе заметались от одной женщины к другой.

Мария пригладила золотистые локоны Эмили. — Успокойся, дорогая. С твоим мужем все в порядке. Он… он убил сеньора Райса.

— Слава Богу, Эдгар жив, — выдохнула Эмили. Мария наклонилась поближе и горячо зашептала:

— Подумать только, я еще сомневалась, рассказывать ли сеньору Эдгару… — По щекам ее потекли слезы. — Я не знала, что мистер Райс — такое чудовище. Прости меня, Эмили, что я тебе не доверяла.

Эмили, растроганная, протянула руки к девушке. Они обнялись, но тут еще более сильный приступ заставил Эмили замереть.

— Сядьте, миссус, — вмешалась Холли, подходя к кровати. — Нам надо раздеть вас, пока ребенок не выскочил вам прямо в юбки.

— Как давно я вернулась сюда?

— Всего несколько минут назад, миссус. Я слышала о быстрых родах, но ваш младенец собирается побить все рекорды. Думаю, это из-за шока.

Женщины переодели Эмили, подстелили полотенца под нее. Холли подложила ей под голову и плечи несколько подушек.

Эмили вдруг закричала, резкая боль свела ей живот. Она чувствовала себя так, будто громадная, жестокая рука пытается вывернуть ее наизнанку.

— Милостивый Боже, я умираю! — закричала Эмили и вцепилась в руку Марии.

Последовали долгие мгновения сильных и частых схваток. Эмили чувствовала, как ребенок с силой продвигается вниз. Она напрягалась от боли, что только ухудшало положение.

— О Боже! — задыхалась Эмили. — Эдгар! Позовите Эдгара!

— Тихо, миссус, это будет неприлично, — небрежно ответила Холли. — А теперь тужьтесь сильнее!

После нескольких приступов изнуряющей боли Эмили ослабела и откинулась назад. Откуда-то доносился стук: может быть, это рвется ее сердце? Потом послышался тоненький плач. Но она слишком устала, чтобы приподнять голову.

— Мой ребенок, принесите мне моего ребенка! — слабо прошептала она.

Холли подала ей крохотный сверток и, сияя от радости, объявила:

— У вас девочка, миссус.

Эмили погладила пушистые светлые волосики на крохотной головке и слезы покатились по ее щекам.

— Девочка…

Она полюбила ее мгновенно и тут же уснула.

А Эдгар в это время метался по гостиной, глотая бренди.

— Проклятый ублюдок Райс! — в десятый раз повторял он Дэвиду, меряя шагами гостиную.

Несмотря на холод в комнате, Эдгар швырнул свой сюртук на стул; его белая сорочка была расстегнута, шейный платок сбился на сторону.

Дэвид схватил его за руку.

— Спокойно, дядя. Все уже позади. Я уверен, что и Эмили, и ребенок в порядке. Лучше прекрати метаться и пить, пока не допился до безумного состояния. Какой тогда Эмили от тебя прок?

Эдгар вздохнул и отдал племяннику свой бокал. Нетвердыми шагами подошел к дивану, сел и запустил пальцы в волосы.

— Подумать только, как я с ней обращался последнее время, и все из-за этого ублюдка! — Он стукнул кулаком себя по колену. — Господи, каким я был дураком! Мне следовало догадаться, что подлый слизняк планировал мщение все эти годы. Но я просто обезумел на фиесте, когда увидел в его объятиях Эмили. Я подумал, что она… я подумал… — Эдгар замолчал и закрыл лицо руками.

— Ну, дядя, не все еще потеряно, — утешил его Дэвид. — У тебя будет много времени, чтобы загладить свою вину.

Эдгар в отчаянии посмотрел на него.

— Так ли, Дэвид? Эмили боится: ее мать умерла во время родов. Я слышал, как она рыдала по ночам, и хотел пойти к ней, но проклятая гордость удерживала меня. Кроме того, я уверен, что Эмили меня ненавидит после всего, что я сделал. Господи, Дэвид, почему я так с женой обращаюсь? Ведь я люблю ее!

Улыбающийся Дэвид сел в кресло у потрескивающего камина.

— Да, дядя, я знаю. Почему бы тебе не сказать ей об этом после рождения ребенка? Тебя может удивить реакция Эмили.

— Да, я скажу ей, — согласился Эдгар. — И чего бы она ни пожелала — пусть так и будет. Я больше не причиню боли жене, никогда!

Услышав донесшийся сверху вопль, мужчины подскочили.

— О Господи, она умирает! — воскликнул Эдгар. — Я должен пойти к ней!

Дэвид снова схватил его за руку.

— Нет, дядя, тебе нельзя. Ты только будешь мешать. Холли сказала, что они обязательно позовут тебя, если будет нужно.

— Отпусти, племянник! Мне не хочется сбивать тебя с ног, но, клянусь Богом, я пойду к своей жене!

Дэвид вздохнул и отпустил его. Эдгар побежал наверх и забарабанил в дверь. Через несколько секунд Холли приоткрыла дверь и сурово посмотрела на Эдгара:

— Что вам нужно, мистер Эшленд? Мы еще не закончили.

— Я слышал ее крик, уйди с дороги, девчонка!

— Нет, сэр! — возразила Холли, наваливаясь всем телом на дверь. — У вас родилась дочь, но вам не подобает входить, пока мы не закончим!

Эдгар ослабел.

— Дочь? — прошептал он и увидел в щелочку спящую Эмили с маленьким свертком на руках.

— Да, сэр. А теперь подождите. И служанка закрыла дверь.

По лицу Эдгара разлилась улыбка. Дочь! Эмили жива! Ребенок выжил! Дочь, его маленькая девочка! Вскоре Холли сжалилась над ним.

— Теперь вы можете войти, мистер Эшленд, — торжественно объявила она.

Взволнованная Мария бросилась к Эдгару, глаза ее сияли от радости.

— Ох, какой счастливый день, сеньор! Поздравляю вас!

— Спасибо, Мария, — сдавленным шепотом ответил он. Эдгар тихонько сел на стул рядом с кроватью. Холли взяла у спящей Эмили сверток и положила его на руки Эдгару.

— Теперь мы выйдем, мистер Эшленд, — сказала она. — Позовете, если мы понадобимся.

Эдгар слышал, как женщины собрали белье и вышли. Он сидел прямо и неподвижно, пока малышка не шевелилась. Дрожащей рукой отец приподнял край пеленки над личиком дочери. О, какой прекрасной она была! Он прикоснулся к маленькому сжатому кулачку; крохотная ручка властно ухватилась за его палец.

— Ну и хватка у тебя, малышка, — сказал он своей дочери дрожащим голосом. — Ты похожа на свою мать, знаешь ли, у тебя золотистые волосы и темные ресницы. Не могу дождаться, когда ты откроешь свои глазки. Они такие же голубые, как у твоей матери? Я думаю, ты будешь очень красивой, моя дорогая.

Эдгар долго и завороженно наблюдал за ней, пока девочка не уснула. Потом на цыпочках подошел к колыбельке и осторожно положил в нее свою дочь. Затем снова сел и стал смотреть на спящую жену.

Она была такой бледной, почти белой! Эдгар погладил влажные золотистые локоны, рассыпавшиеся по подушке. Он наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Благодарю тебя за дочь, любовь моя, — прошептал он, и глаза его затуманились.

Эдгар откинулся на спинку и стал смотреть на жену, размышляя над историей своих отношений с Эмили.

Он женился на этой девушке, чтобы удовлетворить свою похоть. Он вел себя легкомысленно и безжалостно использовал ее, не зная того, что полюбит Эмили. Осталась ли теперь хоть капля надежды? Сможет ли жена когда-нибудь полюбить его в ответ? Или уже слишком поздно?

— Дай мне еще один шанс, Эмили, — с жаром прошептал он. — Пожалуйста!

Ее веки затрепетали; Эмили натянула простыню до шеи, но продолжала лежать неподвижно.

— Эдгар? — слабым голосом произнесла она и посмотрела на мужа, усталого и очень печального.

Тут она вспомнила: Эдгар хотел сына. Эмили занервничала, оглядела комнату и увидела свою дочь в колыбельке.

— Почему она лежит там?

— Малышка спит, — успокоил Эдгар жену.

— Я хочу держать ее на руках.

Он встал и принес Эмили драгоценный сверток.

— Твоя дочь очень похожа на тебя, дорогая, — с любовью прошептал он, кладя новорожденную матери на руки.

Эмили посмотрела на девочку, словно хотела убедиться, что та жива и здорова. Эдгар сел, и она снова увидела в его глазах грусть. Эмили опустила глаза на младенца, чтобы скрыть готовые пролиться слезы.

Муж разочарован!.. Дочь ему ни к чему, как и она сама! Он отнес малышку в колыбель, словно ее вид оскорблял чувства отца, ждавшего сына.

Эдгар откашлялся и сообщил:

— Аарон мертв.

— Да, я знаю. Благодарю тебя за то, что ты спас мне жизнь. И ей тоже.

— Я только жалею, что не мог убить его сто раз, дорогая.

— Это был подлый человек, — согласилась Эмили. — Он… рассказал мне о себе и… Оливии. Как ты, наверное, ненавидел его!

Эдгар нахмурился.

— Ты думаешь, я поэтому его убил?

Эмили вздохнула и покрепче прижала к себе малютку.

— Я уверена, ты не хотел, чтобы он повредил мне или твоему сыну.

— Дочери, — ласково поправил Эдгар.

Эмили взглянула на него, губы ее дрожали от обиды.

— В то время ты думал, что это сын.

— Эмили, какую чепуху ты говоришь? Ты хочешь сказать, что я бы не бросился спасать тебя, если бы знал, что ты носишь девочку?

— Да! — крикнула она, и слезы потекли по ее щекам. Эдгар встал, даже немного растерялся, но протянул к ней руки.

— Дорогая, как ты можешь так думать…

Эмили была утомлена, ей было больно, и что-то в ней сломалось.

— Не прикасайся ко мне! Я больше этого не вынесу! Я хочу одного — уехать домой!

Эдгар тяжело опустился на стул, лицо его вытянулось от отчаяния.

— Домой? Разве не здесь твой дом, Эмили?

— Нет! — зарыдала она. — Когда это был мой дом? Ты меня принудил выйти за тебя замуж, ты удерживал меня здесь против моей воли. Я думала какое-то время, что мы… но тут ты ополчился против меня! Как ты можешь называть этот дом моим, если я никогда тебя не выбирала — и вообще ничего не выбирала? Я не твоя жена, я… я твоя пленница!

Эдгар беспомощно провел рукой по волосам, и, дождавшись, когда жена немного успокоилась, покорно сказал:

— Ты права, Эмили. Я не имел права надеяться на то, что ты останешься со мной после всего, что я натворил.

— Так позволь мне уехать, Эдгар.

— Уехать? — деревянным голосом повторил он. — Но где ты будешь жить, дорогая? И что будет с нашей дочерью?

— Я вернусь в Хьюстон, в дом бабушки. И возьму ее с собой. Пожалуйста, отпусти меня!

Эдгар нахмурился, глаза его потемнели. Он взял жену за руку.

— Ты действительно этого хочешь?

— Да! — прошептала она.

Эдгар выронил ее руку, встал и как во сне подошел к окну, за которым стоял яркий морозный день.

— Тогда можешь ехать, дорогая, — хриплым голосом сказал он. — Но ты ошибаешься. Ты не пленница. Это я — пленник.

 

Глава 11

25 декабря 1841 года

Эмили проспала почти весь день. Она проснулась поздно вечером и нехотя немного поела.

Мария пришла как раз тогда, когда Холли убирала поднос с едой. Девушка выглядела непривычно серьезной, она остановилась у двери, прижимая к себе маленький зеленый узелок, перевязанный красной шерстяной ниткой.

— Эмили, могу я поговорить с тобой наедине?

Эмили кивнула служанке и сказала:

— Подойди и сядь рядом со мной, Мария.

Мексиканка кивнула, но остановилась на мгновение, чтобы посмотреть на новорожденную, потом села рядом с Эмили и положила на кровать узелок.

— Твоя малышка очень красива, она очень похожа на тебя, — сказала мексиканка, избегая взгляда Эмили.

— Спасибо, Мария. Так о чем ты хотела мне рассказать?

Девушка подняла взгляд, и Эмили с изумлением увидела слезы в ее зеленых глазах.

— Я уезжаю, сеньора, — объявила она. — Мои вещи уже уложены.

— Что? — изумленно спросила Эмили. Внезапно Мария разрыдалась.

— Я злая, сеньора. Я… я никогда не думала о таких вещах, но теперь, когда донья Элена научила меня молитвам, я уверена, что обречена гореть в аду за то, что я сделала!

Сердце Эмили сжалось от жалости к юной мексиканке, она села в кровати и положила руку на плечо Марии, стараясь ее утешить.

— Ну не надо плакать. Что такого ужасного ты могла натворить?

— Так много всего, сеньора! Злые, ужасные вещи… — Мария задохнулась и вдруг выплеснула свою боль: — Несколько раз я говорила сеньору Эшленду, что ты флиртуешь с Дэвидом и с сеньором Райсом, хотя знала, что это неправда. И в тот день, когда ты была со мной в конюшне, я солгала тебе насчет того, что сеньор Эдгар плохо обращался с сеньорой Оливией, а потом я… я нарочно раздразнила Пелигру. Но я и не думала причинить тебе вред, Эмили, я хотела только напугать и заставить уехать.

— Знаешь, Мария, я догадывалась об этом и уже давно тебя простила.

— Нет-нет, я не заслуживаю твоего прощения, — в отчаянии рыдала Мария. — Это… это еще не все. — Она подняла на Эмили взгляд, полный муки. — Это я… это по моей вине случился пожар в детской.

Эмили побледнела и откинулась на подушки.

— Расскажи, что произошло, Мария.

Мексиканка достала из кармана своего зеленого платья носовой платок и стала нервно комкать его в руках.

— Прости меня, Господи, я вернулась за куклой.

— За куклой? Ты хочешь сказать, что это ты положила искалеченную куклу в ящик с детскими вещами?

— Да… Но я вернулась за другой куклой. Это долгая история, Эмили, лучше мне рассказать все с самого начала. Когда я узнала, что ты беременна, я… я разозлилась и порезала куклу, а потом положила ее в детскую, чтобы тебя напугать. Это было жестоко с моей стороны, Эмили, очень жестоко, потому что я знала, как ты боишься за ребенка. После я много думала о своем злом поступке. Ведь ты была так добра ко мне, учила читать, шить, играть на фортепьяно. У меня просто сердце разрывалось. Одна половина моей души все еще ненавидела тебя за то, что ты к нам приехала. Но другая хотела верить в то, что ты действительно мой друг. Я не могла уснуть по ночам, все думала о своем грехе и тогда поняла, что должна загладить то, что я сделала с куклой. Поэтому я сшила из кусочков той ткани новую куклу для младенца и накануне фиесты положила в ящик с детскими вещами эту новую куклу. Вот за ней я и вернулась после фиесты.

— Но почему ты вернулась?

— Почему? Да потому что увидела тебя в объятиях Дэвида и подумала, что ты меня все время водила за нос. Как бы то ни было, приехав домой, я пошла в детскую. Я зажгла фонарь, поставила его на комод и стала выдвигать ящик. Он застрял, я дернула посильнее, но фонарь… — Девушка замолчала.

— Фонарь упал на пол и разбился? — подсказала Эмили. Мария, стиснув руки так, что побелели костяшки пальцев, кивнула.

— Значит, так начался пожар. Почему же ты никому не сказала, Мария? — тихо спросила Эмили.

— Я как раз подхожу к этому. Я побежала к двери, приоткрыла ее, но когда увидела, как ты поднимаешься по лестнице… Я не могу этого объяснить, Эмили, но что-то во мне оборвалось. Я ревновала тебя к Дэвиду, и еще ненавидела тебя, так как думала, что это ты виновата в ранении сеньора Эдгара. И я очень испугалась: если кто-нибудь узнает, что это я устроила пожар, то меня выгонят из дома.

Эмили погладила руку безутешно плачущей девушки.

— Не надо, Мария. Не суди себя слишком строго. Но мне жаль, что ты никому ничего не сказала. Тебя не стали бы наказывать, ты ведь знаешь. Ты должна забыть об этом, Мария. Ты не собиралась устраивать пожар, и, в конце концов, пыталась совершить правильный поступок. И запомни, прошу тебя, я не питаю романтических чувств к Дэвиду, в ночь фиесты он лишь по-братски утешал меня после ссоры с Эдгаром.

— Теперь я это знаю, Эмили. И подумать только, я винила тебя в том, что сделал с сеньором Эдгаром в ту ночь это чудовище Райс!..

— Давай о нем тоже не вспоминать, — перебила ее Эмили. — Скажи, тебе удалось спасти куклу, которую ты сшила для моего ребенка?

Наконец Мария тоже улыбнулась, кивнула и вытерла слезы.

— Да, Эмили, я унесла ее с собой в ту ночь, когда случился пожар. — Она взяла с кровати зеленый узелок и вручила его Эмили. — Надеюсь, малышке понравится.

— Уверена, что понравится. — Эмили развернула сверток. — Ох, Мария, какая она красивая!

Кукла была старательно сшита из кусочков ткани и пряжи. Лицо вышито мелким крестиком, а красное платье и белый муслиновый передник были расшиты миниатюрными розочками. Маленькие ножки обуты в красные туфельки из фетра, а крошечные красные ленточки украшали волосы из желтой пряжи.

— Ох, Мария! — повторила Эмили, тронутая до глубины души, и глаза ее затуманили слезы.

Они, плача, обнялись и почувствовали глубокую душевную связь друг с другом.

— Мария, ты, наверное, потратила на шитье много времени! — воскликнула Эмили. — Неоткуда ты узнала, что родится девочка?

Мария вздохнула:

— О, у меня было предчувствие!

Эмили казалось, что она видит Марию впервые. «Конечно, девушка должна была бояться, что родится девочка! — внезапно поняла Эмили. — Ведь девочка представляла собой наибольшую угрозу положению Марии в их семье». Мексиканка считала Эдгара отцом, отцом, который никогда не проявлял к ней любви и внимания, но в котором она так отчаянно нуждалась. И из-за этого пренебрежения Мария так по-настоящему и не повзрослела. Когда узнала, что Эмили беременна, она ревновала к ребенку, как любой ребенок был бы недоволен вторжением в семью нового человека.

Все это было трагично и вызывало жалость. И все же то, что Мария сшила куклу, вселяло надежду.

Взяв ее за руку, Эмили сказала:

— Ты больше не должна бояться, что тебя попросят уехать из Бразос-Бенда. Никто никогда не прогонит тебя.

Мария снова расплакалась.

— Теперь я знаю, что сеньор Эдгар меня не прогонит. После того как ваш муж поправился, он отвел меня в сторонку и расспросил о пожаре. Я призналась ему в том, что наделала, хотя и знала, что он меня выгонит. Но вместо этого сеньор Эдгар поступил странно: обнял меня и сказал, какое для него облегчение узнать, что это все же был несчастный случай. Потом велел, как и ты, мне забыть об этом.

Эмили изумленно покачала головой. Эдгар все же расследовал причину пожара. Неужели его это волновало больше, чем она считала? Да, его это волновало. Он готов был на все, лишь бы защитить своего наследника. Несомненно, Эдгар не стал бы так стараться, знай он, что родится девочка!

Эмили прогнала печальные мысли и снова посмотрела на Марию.

— Понимаешь, дорогая, ты здесь в безопасности. Эдгар хочет, чтобы ты осталась, и Дэвид тоже.

Мария серьезно кивнула.

— Я знаю, сеньора, я была глупой девчонкой, сомневаясь в Дэвиде. Но когда он послал меня в школу, я подумала, что не нужна ему здесь…

— А все обстояло как раз наоборот. Дэвид знает, что когда-нибудь ты станешь светской дамой, и хотел, чтобы ты получила образование, соответствующее этому положению. — Эмили помолчала, задумчиво глядя на мексиканку. — Мария, я часто думала о том, что в действительности произошло с тобой в школе?

Губы Марии снова задрожали, глаза заблестели от подступающих слез.

— Девочки были жестоки со мной. Особенно одна из них настраивала всех против меня. Она рассказывала им ужасные вещи: что у меня вши, что я… спала с садовником. — Голос Марии сорвался от обиды. — Все это была ложь! Но с моей стороны было нехорошо так с ней поступить — остричь ей волосы…

Эмили сжала руку Марии и искренне сказала:

— Если ты понимаешь это, то только это и имеет значение. Та девушка получила хороший урок насчет сплетен, а ее волосы уже отросли. — И добавила с улыбкой: — Теперь, друг мой, ты должна забыть прошлое и быть счастлива. И больше никаких разговоров об отъезде, ты слышишь? Бразос-Бенд — это твой дом.

Девушка в изумлении смотрела на Эмили.

— Не могу поверить! После всего, что я натворила, ты хочешь, чтобы я осталась?

— Я никогда и не хотела, чтобы ты уехала. — На мгновение ей захотелось сказать Марии, что это она, Эмили, покидает Бразос-Бенд. Но в этот день она не в силах была вынести новых переживаний.

Очевидно, Мария почувствовала, как измучена Эмили. Она погладила ее руку и поднялась.

— Ты теперь отдохни, Эмили. Только еще одно. Насчет… насчет Дэвида. Если он узнает, что я сделала… — Голос Марии замер. — Дэвид так тебя любит, Эмили…

— Он тебя тоже любит, Мария. То, что произошло между нами, пусть так и останется между нами. У меня нет причин рассказывать об этом Дэвиду. То, что ты должна или не должна рассказывать ему, решать тебе самой. Но я от одного хочу тебя предостеречь: не казни себя. Ты уже и так достаточно страдала.

Женщины обменялись взглядами, полными понимания и сочувствия, и Мария еле слышно прошептала:

— Благослови тебя Бог, Эмили.

Мария покинула комнату в слезах. Но на этот раз и она, и Эмили знали, что это слезы не печали, а знак исцеления страдающей юной души.

— Она немного капризничает, хочет к своей мамочке, — сказала Холли, улыбаясь. — Приложите ее к груди, миссус, хотя много она от вас сегодня не получит. Я ее позже покормлю.

Эмили приложила всхлипывающую малютку к груди и удивилась тому, как быстро она затихла.

— Господи! Как она сильно сосет! — воскликнула молодая мама.

В комнату вошел Эдгар в торжественном черном костюме, в руках он держал два свертка. Холли вышла; закрыв за собой дверь.

— Ты не можешь зайти попозже? — попросила Эмили. — Я кормлю ребенка.

— Это я вижу, — ответил Эдгар, внимательно глядя на дочурку. — Я останусь. Мне не придется видеть вас вот так, когда вы уедете.

Эмили опустила глаза, чувствуя, как краснеет. Намекает ли он на то, что будет скучать? Возможно. Но ее гордость упрямо напомнила ей, что Эдгар никогда бы не позволил уехать сыну. Да, она не оправдала его ожиданий, родив дочь. И муж ее отпускает, потому что она ему никогда не была нужна.

— Ты уже придумала имя? — спросил Эдгар.

— Я думала назвать ее Камиллой Барет, в честь моей мамы.

— Камилла Барет, — задумчиво повторил он. — Да, мне нравится.

Наконец девочка уснула; Эдгар взял ее у Эмили и бережно положил в колыбельку.

— Ты не собираешься открыть свои подарки? Эмили посмотрела на два свертка на постели.

— Ох, я совсем забыла, — пробормотала она. — От кого это?

— От меня, — ответил он, мягко улыбаясь.

Эдгар выглядел таким красивым, когда улыбался, что она могла бы… могла бы…

Эмили взяла большую коробку, развязала ленту. И чуть не рассмеялась, увидев кожаную, с бахромой, юбку для верховой езды.

— Я попросил донью Элену сшить ее для тебя, — объяснил Эдгар.

— Да, я знаю.

Он удивленно поднял брови.

— Ты знала?

— Да, боюсь, Мария выдала твой секрет перед… фиестой.

— Не важно. Я подумал, что она тебе понадобится, когда ты поправишься, и мы вместе поедем кататься. — Эдгар замолчал и безнадежно махнул рукой. — Посмотри второй подарок.

Обрадовавшись юзможности закончить этот неловкий разговор, Эмили развернула бумагу и… Она взяла хрустальный флакон и подняла его, любуясь игрой света в его гранях.

— Я знаю, что он не точно такой, как флакон твоей матери, — словно оправдываясь, сказал Эдгар, — но очень похож, правда, дорогая? И конечно, в нем самые тонкие французские духи.

Эмили хотела обвить руками его шею, сказать Эдгару, что остается, даже если он никогда ее не любил.

Но тут она вспомнила, кем был разбит флакон и его любовницу Эвис. А до этого была Оливия. Как она будет делить мужа с теми, кто был раньше? Он отказывается довериться ей, а она никогда не забудет прошлое. Нет, она больше не может оставаться в этом доме, полном тайн.

— Спасибо, Эдгар. Подарки чудесные.

Он встал. Несколько мгновений оба смотрели друг на друга. Его глаза были темными от грусти, а ее блестели от слез. Эдгар прикоснулся губами к щеке Эмили, сердце которой кричало: «Эдгар, попроси меня остаться! Пожалуйста, попроси меня остаться!»

— С Рождеством тебя, дорогая, — прошептал он и вышел из спальни.

 

Глава 12

14 февраля 1842 года

Эмили улыбнулась:

— Разумеется, вы можете покачать ее, Маргарет.

Она застегнула корсаж синего шерстяного платья, завернула крохотную Камиллу в бело-розовое вязаное одеяльце и положила ее на руки подруги.

Крохотная Камилла трогательно заагукала в знак солидарности со взрослыми, и женщины рассмеялись.

— Какая она живая! — воскликнула Маргарет. — И посмотрите, как держит головку! Ведь ей еще и двух месяцев не исполнилось!

— Да, она здоровенькая, веселая малышка, — согласилась Эмили и, оглядев бабушкину гостиную, вздохнула: — Трудно поверить, что мы дома уже почти месяц!

Маргарет погрозила ей тонким пальцем.

— Очень глупо с вашей стороны было пускаться в дорогу так скоро после рождения Камиллы. Хотя я должна признать, что дружба с вами стала для меня просто даром Божьим после отъезда мистера Хьюстона в Остин.

— Да, мы обе в данный момент остались без своих мужчин, — согласилась Эмили. — Хотела бы я тоже ждать возвращения Эдгара, как вы ждете Сэма. — Она грустно улыбнулась подруге. — И вы не должны бранить меня, Маргарет. Нам с Камми пришлось отправиться в дорогу сейчас, иначе пришлось бы ждать еще несколько недель возвращения «Красавицы». Этого я не могла вынести. Кроме того, с нами был Дэвид, и еще Холли и Джейкоб.

Фиолетовые глаза Маргарет с сочувствием смотрели на Эмили.

— Бедняжка! Неужели мистер Эшленд даже не намекнул на то, как ему хотелось, чтобы вы остались?

— Нет. Мы в последние дни были чужими людьми. Как я рассказывала вам, Маргарет, после родов его уже не волновали мои поступки. Когда я увидела его лицо, я поняла, что должна от него уехать. Он был так разочарован тем, что родилась дочь, а не сын, и я… я просто не могла больше этого вынести. Мой отъезд лишь подтвердил то, что мы оба давно поняли. Наш брак был ошибкой.

Маргарет осуждающе покачала головой:

— О, дорогая, вы ведь не собираетесь постоянно жить врозь?

Эмили пожала плечами.

— По правде говоря, Маргарет, я почти не думала о будущем. Перед тем как уехать из Бразос-Бенда, я избегала Эдгара и не собиралась ему ничего говорить, чтобы он не передумал. Должна сказать, он, кажется, не скучал по моему обществу.

— Но вы говорили, что муж приезжал на крещение?

— Да, это было странное событие, — призналась Эмили. — Мы стояли перед церковью, Дэвид, Мария и я. Я уже собиралась передать Камиллу пастору Фрицу, как вдруг двери церкви распахнулись. Ворвался порыв ветра, и нас охватил жуткий холод. Я обернулась и увидела на пороге Эдгара. Все в церкви замолчали, даже пастор Фриц. Мы слышали, как стучат по полу сапоги. Он подошел, и его лицо… Знаете, он так и не улыбнулся. Просто протянул руки с очень мрачным видом. Я отдала ему Камиллу, а он вручил ее пастору.

Маргарет расплылась в улыбке, прикрывая шейку Камиллы.

— О, как романтично, дорогая! Разве это не доказывает, что вы обе Эдгару небезразличны? Ведь он впервые за пять лет покинул пределы плантации.

— Да. Возможно, мы ему не совсем безразличны, как и любая другая его собственность. Но Эдгар не просил нас остаться.

— Я думаю, муж приедет в Хьюстон, чтобы пбзвать вас обратно, — предположила Маргарет. — Он должен очень сильно скучать по вас.

— Я не думаю, что это так, Маргарет. Эдгар — одинокий волк. Он женился на мне… простите мою прямоту, дорогая, но он женился на мне по чисто физиологическим причинам. И еще… видите ли, я очень похожа на Оливию Райс Эшленд.

— Да, я знаю, дорогая, — посочувствовала Маргарет. — Эта отвратительная история с Оливией и ее братом! Дэвид рассказал нам об этом на похоронах.

— Да, очень благородно было со стороны Дэвида отвезти тело Аарона домой, к его родителям.

Эмили поморщилась, эти воспоминания все еще причиняли ей боль.

— Ну, дорогая, не будем больше об этом. Мы должны вместе подумать, как снова вам сблизиться с мистером Эш-лендом. Несмотря на то, что вы говорите, я видела выражение его глаз во время фиесты. Уверена, он вас любит. Давайте вернемся к тому, что вы сказали о его браке с вами. Вы уверены, что Эдгар женился только потому, что вы похожи на Оливию?

Эмили со вздохом поднялась, подошла к окну, кутаясь в шаль, и стала смотреть на тускло освещенные, грязные улицы Хьюстона.

— Да. Мистер Эшленд преследовал меня с того момента, как я приехала в Бразос-Бенд. И даже угрожал насилием, если я не выйду за него!

— Ох, бедняжка! — воскликнула Маргарет. Эмили сухо рассмеялась.

— Через три дня я стала его женой. Конечно, такая спешка объяснялась этим сходством. Этот грубиян обещал не претендовать на супружеские права до тех пор, пока я не буду к этому готова, но тут же нарушил свое слово!

— Какая низость! Вы хотите сказать…

— Простите меня, если я веду себя неделикатно, Маргарет. Но мы стали такими добрыми друзьями, и я чувствую, что могу поделиться с вами всем.

На мгновение женщины замолчали, прислушиваясь к поскрипыванию качалки, дыханию малютки Камиллы и ветру за окном.

Затем Маргарет рассмеялась.

— Простите меня, Эмили, наверное, с моей стороны дурно так думать, но вся ситуация очень романтична, не так ли? Уверена, что и мистер Хьюстон мог бы пойти на такое, если бы я отказала ему.

— Сомневаюсь, что мистер Хьюстон способен бросить вас в реку.

— Как вы сказали? Он бросил вас… куда, дорогая?

— В реку. О, в каком-то смысле я, наверное, это заслужила. — И Эмили все подробно рассказала. — Вот почему я не могу жить с Эдгаром. Никогда не знаешь, чего от него ожидать. Муж никогда со мной ничем не делился. Мне просто хочется…

— Да, дорогая?

— У окна так холодно, — рассеянно пробормотала Эмили и подошла к железной печке. — Если бы только он рассказал мне о своем прошлом, вместо того чтобы впадать в ярость всякий раз, как я скажу что-то не так. Если бы он мог все прояснить, возможно, нам было бы на что надеяться. Я могла бы ему доверять.

— Тогда вы должны этого добиться, — решительно сказала Маргарет.

Эмили скорбно улыбнулась и объяснила, что это бесполезно, что муж никогда ни в чем ей не признается.

— Значит, вы должны взять инициативу в свои руки, дорогая.

— Как?

Маргарет задумалась, через мгновение она щелкнула пальцами.

— Дэвид жил с Эдгаром все эти годы, не так ли? Так заставьте племянНИка рассказать вам о прошлом своего дяди!

— Но что ему известно?

— Держу пари, что многое, Дэвид ведь не слепой. Глаза Эмили загорелись.

— Знаете, Дэвид как-то сказал мне, что брак означает катастрофу для двух людей, и что он никогда не женится!

Маргарет понимающе кивнула и спросила:

— Вы говорили, что Дэвид тоже собирается сегодня приехать?

— Да, в Последнем письме он упоминал, что будет в городе…

— Тогда вы должны допросить его при первой же возможности, — заявила энергичная Маргарет. — И безжалостно, если возникнет такая необходимость. Кроме того, молодому человеку будет полезно обсудить с кем-нибудь эту ситуацию. Он, наверное, весьма чем-то разочарован, если дал зарок никогда не жениться.

— Да, пора узнать правду — ради блага всех нас! — согласилась Эмили.

Маргарет все еще качала Камиллу, когда Эмили, услышав стук, открыла дверь и увидела на крыльце Дэвида Эшленда.

— Добро Пожаловать, Дэвид! — радостно воскликнула она, обнимая его.

— Приветствую, моя дорогая, — ответил он и поцеловал ее. — Миссис Хьюстон! Как приятно снова видеть вас!

Маргарет безмятежно улыбнулась и протянула ему изящную руку.

— Взаимно, мистер Эшленд.

Дэвид посмотрел на крохотную Камиллу, погладил ее нежную щечку и шепнул:

— Привет, маленькая кузина! Какая же ты красивая!

Эмили подошла к Дэвиду и настояла, чтобы он сел к огню и погрелся.

— Да, печка так и манит, — согласился он. — Но сначала я должен снова бросить вызов холоду. У меня в повозке есть кое-что для тебя и для малышки. Маргарет встала и отдала Эмили спящего ребенка.

— Я ухожу, дорогая. У вас есть прекрасная возможность поговорить с Дэвидом. Помните одно: вы с мистером Эшлен дом созданы друг для друга. Я и Сэм в этом уверены.

Эмили улыбнулась, провожая Маргарет.

— Вы оба такие милые, но что разбито, то не склеишь, Маргарет.

— Глупости! Мистер Хьюстон намекнул, что может лично вмешаться. Вы ведь не хотите, чтобы ваш брак был восстановлен президентским указом, не так ли, дорогая?

— Вы такая насмешница, — рассмеялась Эмили. Маргарет завязала ленты шляпки, поцеловала Эмили в щеку и попрощалась.

— С Днем святого Валентина, дорогая, — сказал вернувшийся Дэвид.

Держа на руках дочку, Эмили рассматривала странный предмет мебели, который он привез. Это напоминало скамейку на полозьях со спинкой из спиц, как у качалки. Но половина сиденья также была огорожена спицами, образуя нечто наподобие кроватки.

— «Мамина качалка», — объяснил Дэвид. — Последний крик моды для мамаш, дорогая. Ты садишься сюда, а ребенка кладешь вот в эту колыбельку.

Эмили села, как он показал.

— Какая у Камиллы хорошенькая подушечка в виде сердца, — заметил Дэвид. — Кто вышил ее имя?

— Маргарет Хьюстон сегодня подарила эту подушку, — ответила Эмили.

Дэвид взял Камми и положил ее в огороженную часть качалки.

— О, смотри, она открыла свои чудесные глазки! Добрый день, маленькая кузина! А теперь, Эмили, раскачивайся. Твой младенец засыпает, а ты можешь свободно вязать, или что там еще делают женщины, пока их дети спят.

Эмили развеселилась:

— Спасибо, Дэвид. Это очень остроумно. Твое письмо было довольно коротким. Расскажи, что привело тебя в Хьюстон?

— Дела. Надо кое-что приобрести для весеннего сева.

Но в основном ты. Я волнуюсь, как ты здесь одна.

— Я не одна, у меня есть Холли и Джейкоб, — возразила Эмили. — Сейчас я послала их за покупками. Они взяли с собой маленького Джейкоба.

— Это еще одно дело, которое я должен с тобой обсудить, — сурово продолжал Дэвид. — Пять человек в этом крохотном домике…

— Он вовсе не крохотный! — перебила Эмили. — Здесь две большие спальни, по одной на семью. Мы очень хорошо здесь устроились.

Дэвид покраснел.

— Прости меня, Эмили. Я не хотел быть грубым. Но я буду рад купить тебе просторный дом. Дядя хочет, чтобы у тебя было все, что ты пожелаешь. Он очень тревожится о тебе.

В глазах Эмили зажглась надежда.

— Он говорил тебе, что тревожится?

— Ему и не надо говорить.

Она пожала плечами. Воцарилось неловкое молчание. Потом Дэвид откашлялся и спросил:

— Банк сообщил тебе о кредите, который я открыл на твое имя?

— Да. Ты очень щедр. Не думаю, что мне понадобится так много денег.

— Ну, дорогая, боюсь, что мне придется проявить твердость. У тебя должно быть все, что нужно, понимаешь? Все предметы роскоши, пока… Пока ты не вернешься домой к дяде. Ты ведь не навсегда покинула его.

Эмили перестала раскачиваться и посмотрела на Дэвида в упор.

— Эдгар что-нибудь говорил обо мне? Что он скучает, хочет, чтобы я вернулась? Хоть что-нибудь…

— Нет, дорогая. — Дэвид тяжело вздохнул. — Но это написано у него на лице, Эмили. Вернись домой, дорогая, ты нужна ему. Эдгар в этот холод на целые дни уезжает верхом, когда не пьян, и почти ни с кем не разговаривает.

У Эмили при этих словах сжалось сердце, и она сдавленным голосом произнесла:

— Не могу, Дэвид. Я не доверяю ему. Мне теперь надо думать о ребенке.

И оба посмотрели на безмятежно спящую Камиллу.

— Да, ты права, дорогая. Но неужели надежды на примирение нет?

— Дэвид, наверное, только надежда и есть. Расскажи мне о твоем дяде и Оливии. Что сделала его первая жена с вами со всеми? Эдгар замкнулся в прошлом, Мария чувствует себя отчаянно неуверенно, ты говоришь, что никогда не женишься. И Аарон… — Голос ее сорвался.

Дэвид посмотрел на Эмили с сочувствием.

— Не надо, дорогая, не будем вспоминать этого негодяя. Ты только причинишь себе ненужные страдания.

— Но я должна, — умоляюще глядя Дэвиду в глаза, шепотом ответила Эмили. — Аарон сказал, что он и Оливия… Это правда?

Дэвид покачал головой:

— Об этом тебе придется спросить у Эдгара. Я знаю не больше тебя.

— Но он ничего не хочет мне говорить! Пожалуйста, Дэвид, ты должен рассказать мне все, что знаешь об Оливии. Если тебе дорог твой дядя, — пожалуйста, я умоляю!

Застигнутый врасплох столь настойчивой просьбой, Дэвид встал и подошел к окну. Глядя на унылый день за окном, он грустно прошептал:

— Возможно, дорогая, нам действительно лучше всего покончить с этим раз и навсегда. Оливия Эшленд была одной из самых привлекательных женщин, которых я знал, и во многом самой испорченной женщиной из всех на свете. Но она обладала несомненным обаяйием. Легко понять, почему дядя женился на ней.

— Но эта леди утонула, — напомнила Эмили. — Почему? Они с дядей поссорились из-за Аарона?

Дэвид пожал плечами и забарабанил пальцами по подоконнику.

— Как я уже говорил, я ничего не знаю насчет Оливии и Аарона. И мне мало что известно об отношениях между Оливией и дядей. Я только знаю… то, что знаю.

— А именно?

Дэвид повернулся к ней, его глаза выражали страдание и страх.

— Эмили, я тебя умоляю, не настаивай. То, что ты хочешь узнать, может изменить всю. твою жизнь. И мою тоже. Пожалуйста, подумай, дорогая.

Она не думала. Не колебалась. Она требовала.

И Дэвид покорился. Он нехотя подошел к креслу-качалке, сел и, сжимая подлокотники и глядя невидящими глазами в пространство, монотонно начал:

— Оливия… кокетка, любила пофлиртовать и умела убеждать. Она совсем не была похожа на тебя, Эмили.

Он вздохнул, запустил пальцы в волосы и замолчал. Эмили терпеливо ждала.

— Это я убил Оливию, — наконец тусклым голосом произнес Дэвид.

— Ч-что?

— Я ее убил, — тупо повторил он. — Я мог бы с таким же успехом связать ей руки и бросить в реку.

— Дэвид, что ты говоришь? Смерть Оливии была несчастным случаем…

— Нет! — с горечью воскликнул он. — Это не был несчастный случай. Дядя… дядя вернулся домой из Сан-Хасинто и… застал… меня в постели с Оливией!

Эмили оцепенела и безмолвно смотрела на совершенно несчастного Дэвида.

— Это правда! Я лег в постель с женой моего дяди! Господи, Эмили, это было ужасно! Если бы ты могла видеть его лицо!.. Надо было как-то остановить его. Мне пришлось ударить дядю по голове вазой, а не то бы он… он собирался убить Оливию.

Выдержка оставила Дэвида. Отвернувшись и закрыв лицо руками, он разрыдался.

Эмили никогда раньше не видела рыдающего мужчину — жалкое, душераздирающее зрелище. Положив руки на его содрогающиеся плечи, она прошептала:

— Значит, ты ударил дядю, он потерял сознание, и Оливия убежала вместе с малышами?

Дэвид кивнул, не поднимая на нее глаз.

— Потом твой дядя пришел в себя, погнался за ними, и… — У Эмили перехватило дыхание.

Он снова кивнул. В подробностях не было необходимости.

— Сколько тебе тогда было лет, Дэвид?

— Шестнадцать.

— Шестнадцать?! И Оливия… Ох ты, бедняга!

— Дядя никогда не винил меня. Позже он объяснил мне, что Оливия принадлежала к тому типу женщин, которым необходим мужчина, и когда Эдгар уехал на войну, она… она…

— Соблазнила тебя? — подсказала Эмили.

— Да. Господи, Эмили, лучше бы дядя считал виноватым меня! Я чувствовал, что должен быть наказан. Было бы легче принять его гнев, чем видеть страдания этого сильного человека!

— Да, Эдгару было очень больно, когда Оливия предала его с Аароном, а потом так бессердечно использовала тебя.

Дэвид встал, с мольбой посмотрел на Эмили и взял ее за руку.

— Надеюсь, ты теперь понимаешь, Эмили, как твой муж нуждается в тебе. Я возлагал на вас обоих такие надежды этим летом. Дядя, казалось, заново родился. Потом, после фиесты, вы стали чужими друг другу. Почему?

Эмили печально улыбнулась.

— Почему, Дэвид? Из-за прошлого. Потому что появился Аарон Райс и всколыхнул его горькие воспоминания. О, я все теперь так ясно понимаю, Дэвид! Твой дядя меня ненавидит, он воспользовался мною, чтобы наказать Оливию! Разве ты не понимаешь, что наш брак безнадежен? Мы не можем изменить прошлое.

— Но, Эмили, если ты поговоришь с дядей…

— Нет, все кончено. — Она беспомощно развела руками. — Спасибо, что рассказал мне, Дэвид.

Они смотрели друг на друга, едва сдерживая слезы. Эмили сжала руку Дэвида.

— Но не позволяй тому, что произошло с Оливией, испортить тебе жизнь, Дэвид. Все это не твоя вина, ты слышишь? Ты не убивал Оливию, она сама себя убила. Женись на своей Марии и будь счастлив.

Потрясенный, Дэвид отпрянул.

— О нет, Эмили, я не женюсь, — страстно воскликнул он. — Посмотри, как я все испортил, испортил оба брака дяди. Нет, я причинил достаточно вреда.

— Чепуха!

— Но, Эмили, даже если бы я мог забыть то, что случилось с Оливией, как мне жить с тем, что я сделал с тобой? Я покинул тебя, оставил на милость дяди.

Эмили вздохнула и дрожащими пальцами потерла виски.

— Это неправда. Я теперь понимаю, что если бы действительно ненавидела Эдгара, то никакие силы не заставили бы меня пойти к алтарю. Запомни, Дэвид Эшленд: я не жалею ни об одном мгновении, проведенном с твоим дядей. И я… я отдала бы все будущее за один день в его объятиях. — Ее глаза наполнились слезами. — Но этого мне не суждено.

Дэвид положил ладонь ей на плечо.

— Эмили, я…

— Не думай обо мне! Иди к Марии сейчас же и расскажи ей о своих чувствах. Ты так нужен ей, Дэвид! Я даже передать тебе не могу, как сильно ты ей нужен. Для нас с твоим дядей уже слишком поздно. Но у тебя еще все впереди. Скажи Марии, что любишь ее. Она тоже тебя любит.

— Любит? — изумленно переспросил Дэвид.

— Да, это же написано у нее на лице! Неужели ты слепой? — Она грустно рассмеялась, вспомнив слова Сэма Хьюстона на фиесте. — Да, конечно, ты слеп — слеп от любви. Закупай припасы и немедленно отправляйся домой.

— Хорошо, дорогая, я поеду. — Дэвид, окрыленный, уже надевал пальто. — Но ты уверена, что ни в чем не нуждаешься?

Эмили энергично замотала головой.

— Поезжай к Марии, немедленно! Забудь о прошлом и о своей гордости. Не повторяй ошибок, которые сделали мы с твоим дядей.

Дэвид закутал шею шарфом и с надеждой спросил:

— Что-нибудь передать дяде?

Эмили встала на цыпочки, поцеловала его в щеку и распахнула дверь.

— До свидания, Дэвид.

 

Глава 13

14 марта 1842 года

Дэвид и Мария сидели в столовой, когда, пошатываясь, вошел Эдгар. Он был небрит, глаза мутные.

— Где бренди, черт подери?

— Дядя, надень сюртук, — посоветовал Дэвид. — В комнате холодно, а у тебя рубашка расстегнута…

— Ха! — фыркнул Эдгар, достал из буфета графин и налил себе щедрую порцию. — Меня бренди согревает.

Отодвинув стул назад, он забросил ноги в сапогах на стол, при этом разбил бокал и криво ухмыльнулся:

— Прошу вас, продолжайте ленч.

— Сеньор Эшленд, вам надо поесть, — робко напомнила Мария, широко раскрыв глаза.

Молодые люди обменялись тревожными взглядами.

— Дядя, ты не думаешь, что тебе надо немного сбавить темп — сейчас еще только полдень…

Эдгар с грохотом поставил на стол графин.

— Не смей командовать, мальчишка! Сколько я пью, тебя не касается. А теперь вы оба — ешьте и перестаньте придираться!

Через несколько минут его подбородок коснулся груди, спутавшиеся волосы упали на лоб.

— Боюсь, что дядя снова отключился, — вздохнул Дэвид и позвал Дэниеля.

Старый слуга вошел в столовую.

— Мистеру Эшленду опять плохо? — спросил он, почесывая свою кудрявую голову.

Мужчины вдвоем подняли его на ноги. Эдгар открыл глаза.

— Какого черта вы делаете? — пьяно пробормотал он.

— Ты устал, дядя.

— Наверное, — буркнул тот в ответ и позволил вывести себя из комнаты.

Когда они втроем поднимались по лестнице, Эдгар прошептал Дэвиду:

— Расскажи еще раз о ней, о моей дочке.

Сердце Дэвида сжалось при этих словах. Каждый раз, когда Эдгар напивался, что в последнее время случалось довольно часто, он спрашивал о дочери.

— Она самый прелестный ребенок из всех, кого я видел!

— Да, самая красивая, — с тоской согласился Эдгар.

В спальне взгляд Эдгара остановился на аккуратной стопке писем. Вяло махнув на них рукой, он пробормотал:

— Все собираюсь сжечь проклятые письма от жены Хьюстона. Зачем эта женшина меня мучает? Эмили сама бросила меня, так какое мне дело до roto, как она проводит свое время? — Он ударил кулаком по колену. — Сожги эти письма, племянник!

Дэвид взял стопку листков, изумленно глядя на дядю.

— Не смей жечь эти письма! — хриплым голосом вдруг крикнул Эдгар и резко сел, но тут же упал на спину, застонал и закрыл глаза. — Я их сам потом уничтожу.

Дэвид улыбнулся и сделал вид, что собирается уходить.

— Подожди, — прошептал Эдгар, лежа с закрытыми глазами. — Почитай мне, пожалуйста.

— Какое письмо ты хочешь послушать на этот раз, дядя?

— Не важно, просто почитай, — пробормотал тот.

— Как он? — спросила Мария, когда Дэвид вернулся в столовую.

— Скучает по Эмили… и по Камилле.

Мария серьезно кивнула:

— И я тоже.

Дэвид бросил на нее ласковый взгляд:

— Эй, где твоя красивая улыбка? Мы не можем допустить, чтобы пьянство дяди ввергло нас обоих в хандру.

— Да, Дэвид, я пыталась быть веселой — ради тебя. Но в Бразос-Бенде стало так уныло и тоскливо с тех пор, как уехала Эмили с младенцем. — Она покраснела. — Почему ты так на меня смотришь, Дэвид?

— Я думал о том, что Эмили сказала о тебе. — Его глаза потемнели. — О, какое на тебе красивое платье. Желтый цвет действительно идет к твоим волосам и глазам. Ты говоришь, здесь уныло, так поехали, дорогая, покатаемся по прерии.

— О да, Дэвид, давай хоть ненадолго уедем из этого невеселого дома!

Они ехали через прерию, усыпанную голубыми колокольчиками. Вскоре Дэвид остановил коляску на вершине холма. Они по просеке вышли на зеленую поляну, где проходила фиеста. Дэвид с любовью посмотрел на Марию:

— Ты помнишь тот октябрь? Когда ты для меня танцевала?

Девушка подняла на него зеленые смеюшиеся глаза и улыбнулась из-под полей желтой шляпки.

— Ох, Давид, как я могу это забыть?

— Давид, — повторил он. — Я люблю, когда ты так произносишь мое имя. — И кивнул в сторону леса: — Ты помнишь… — Он замолчал и заключил ее в объятия.

Дэвид целовал осторожно, неуверенно. Губы Марии приоткрылись; руки обвились вокруг его шеи. Их поцелуй стал более страстным.

После неловкого молчания Мария спросила, не в силах скрыть своей тревоги:

— Давид, я должна знать, что сказала обо мне Эмили?

— Сказала, что ты меня любишь. Это правда, дорогая? Мария вспыхнула и прикусила губку.

— Пожалуйста, дорогая, скажи мне.

Она медленно подняла глаза и с обожанием посмотрела на Дэвида.

— Да, Давид, я люблю тебя, — прошептала она. — А ты… ты меня любишь?

— О, дорогая моя, — выдохнул он, на его глазах блестели слезы радости. — Да, я тебя люблю! Да!

Ее лицо просияло.

— Когда ты это понял?

— Ну, наверное, я любил тебя уже очень давно. Но по-настоящему я это понял во время фиесты.

— И я тоже! Ох, Давид, как я мечтала услышать эти слова из твоих уст! Как я…

Но он не позволил ей закончить. Дэвид обнял ее и страстно поцеловал. Потом он издал вопль восторга.

— Она меня любит! Она меня любит! — И закружил Марию по поляне. А потом сказал, задыхаясь: — Я построю для тебя большой дом — вот здесь. И у нас будет десяток детей!

— Да, десяток! — рассмеялась Мария.

— Мы поженимся. Слава Богу, что Эмили велела не откладывать, а немедленно сказать тебе о моих чувствах.

— Эмили велела? Тогда мы оба в большом долгу перед ней, Давид. — И, глядя в глаза любимому, добавила: — У нас будет хорошая жизнь, да, Давид? Будем выращивать скот, как делал мой народ многие века. И мы будем жить так близко от наших мексиканских друзей!

Мария и Дэвид, счастливые, возбужденные, вернулись в Бразос-Бенд и с удивлением увидели Эдгара, сбегающего вниз по лестнице.

Он выглядел совершенно трезвым, был чисто выбрит, в свежем костюме. Глаза его неистово сверкали, а в кулаке Эдгар крепко сжимал письмо.

— Еще одно! — объявил он, размахивая перед ними конвертом.

— Ты хочешь сказать, что пока нас не было, пришло письмо, дядя?

— Да! Час назад приезжал посыльный! — возбужденно ответил Эдгар, беря пальто и хлыст.

Дэвид и Мария озадаченно переглянулись.

— Так о чем же пишет миссис Хьюстон, дядя? И куда ты собрался?

— Я еду в Хьюстон, чтобы уладить это дело — раз и навсегда.

— В Хьюстон! — изумленно воскликнули молодые люди.

— Нет, в ад играть в покер с дьяволом! — резко бросил Эдгар. — Посмотрим, как вы, пустоголовые дети, справитесь с этим домом, пока меня не будет.

— Дядя, перед тем как ты уедешь… — сказал Дэвид, хватая его за руку. — Я… я хотел сказать тебе… Мы с Марией собираемся пожениться.

Лицо Эдгара смягчилось, он улыбнулся и пожал Дэвиду руку.

— Самое время, племянник. — Он подошел к девушке, обнял ее и поцеловал в щеку. — Поздравляю, Мария. Прошу прощения, но мы отпразднуем эту радостную новость позднее.

— Дядя, разве ты не скажешь, о чем говорится в письме и что ты собираешься делать?

Эдгар взял у конюха поводья Аполлиона и вскочил на арабского скакуна.

— Всего три дня… я могу успеть, Дэвид, могу успеть. Мои глаза! Вы можете в это поверить? Мои глаза ничего не видели. Это просто невозможно вынести, Дэвид!

После этого странного замечания Эдгар Эшленд сжал коленями бока Аполлиона, и жеребец помчался в сторону Хьюстона.

— Дяде предстоит чертовски трудная дорога, если только ему не повезет и он не сядет по дороге на пароход. — Дэвид обнял Марию за талию. — Пойдем в дом, дорогая. Ты дрожишь без шали.

— Что имел в виду твой дядя, когда так странно говорил о глазах? Я не понимаю, Дэвид.

Дэвид пожал плечами:

— Возможно, дядя наконец-то посмотрел на отношения с Эмили не только со своей колокольни. Надеюсь, он увидел истину.

 

Глава 14

17 марта 1842 года

Эмили Эшленд стояла в своей спальне и умиротворенно улыбалась, глядя на две колыбельки. Она наклонилась и укрыла малышей. Маленький Джейкоб с пухлыми шоколадными ручками и ножками и крупной головой выглядел просто гигантом по сравнению с маленькой светленькой Камиллой.

Малыши спали под окном, в которое лился яркий свет. Снова будет мягкая весна, решила Эмили. Она смотрела из-за клетчатых занавесок на яркий день, на покрытый грязью двор, на густой лес вдали.

Сердце сжалось от боли, когда она вспомнила прошлую весну. Сегодня — первая годовщина их свадьбы с Эдгаром. Она вздохнула. Так много всего произошло, казалось, за эти месяцы прожита целая жизнь. А теперь — теперь она больше никогда его не увидит. Эмили прикусила губу, на глаза навернулись слезы. Нет, она не станет рыдать об Эдгаре! Ей надо думать о дочери.

Эмили вернулась в гостиную и увидела Холли, которая расставляла железные тарелки и раскладывала серебро на маленьком деревянном столике, накрытом хлопчатобумажной скатертью.

— Может полдня пройти, прежде чем я закончу тушить это рагу, миссус, — вздохнула Холли. — Цыпленок, которого принес мне Джейкоб, жесткий, как сапог.

Эмили пожала плечами, перебирая вязальные спицы.

— Не спеши, Холли. Сегодня будем обедать позже, когда приедет миссис Хьюстон.

Холли ушла на кухню, оставив Эмили с вязаньем одну в комнате, где лишь поскрипывание качалки отвлекало ее от горестных воспоминаний. Когда раздался долгожданный стук в дверь, она обрадовалась и, распахивая дверь, весело воскликнула:

— Доброе утро, Марга…

Эмили замерла. На крыльце с букетом полевых цветов стоял ее муж.

— С годовщиной тебя, дорогая.

Она смотрела на Эдгара, не в состоянии выговорить ни слова.

Он улыбнулся, и сердце Эмили затрепетало. Никогда еще Эдгар не выглядел таким красивым. Волосы его блестели под утренним солнцем, а в глазах светилась нежность.

Прошла целая вечность, наконец он мягко спросил:

— Ты не впустишь меня в дом, дорогая? Эмили медленно подняла руку к горлу.

— Ты… приехал…

— Да, дорогая, я приехал. — Он протянул ей цветы. — Для тебя, любимая.

Эмили молча взяла букет из голубых колокольчиков и золотистой ястребинки. Их руки на секунду встретились; казалось, что прикосновение Эдгара обожгло ее.

— Красивые цветы, — пробормотала она и, машинально потрогав влажный носовой платок, в который были завернуты стебли цветов, увидела вышитые инициалы М.Х. — Это платок Маргарет Хьюстон! — воскликнула Эмили.

— Да. Я вчера вечером остановился у Хьюстонов. Маргарет — большая мастерица писать письма, дорогая. Она снабжала меня всей необходимой информацией о тебе и о нашей дочери.

— Правда? Я не знала…

— Конечно, ты не знала. Эта благородная леди из тех, кто творит чудеса тихо и, казалось бы, незаметно. Видит Бог, я не ответил ни на одно из этих прекрасных писем и даже не раз грозился их сжечь.

— Но почему? — выпалила Эмили.

— Почему? Потому что я невыносимо тосковал по тебе, дорогая. И каждое письмо было подобно кинжалу, вонзающемуся в мое сердце.

— Ты… ты скучал по мне? — прошептала Эмили, отворачиваясь, чтобы скрыть слезы.

Но Эдгар обнял ее и повернул к себе. Она уткнулась лицом ему в грудь и почувствовала, что тает от радости.

— Маргарет Хьюстон рассказала интересные вещи. Ну же, дорогая, посмотри на меня. Она писала, что ты несчастна без меня. Сначала я просто не мог в это поверить. Но теперь я должен знать. Это правда?

Эмили встретилась с его пристальным взглядом. Она больше не могла сдерживать свои чувства, когда муж так смотрел.

— Д-да.

— Маргарет утверждает, что ты меня любишь. Только скажи мне — это правда, дорогая?

— Да! — страстно выдохнула она. — Да, я люблю тебя! Я…

Но Эдгар прервал ее страстным поцелуем. Все внутри вспыхнуло, когда Эмили почувствовала вкус его губ, его запах, ощутила его тело.

— Я люблю тебя, Эмили, Боже, как я тебя люблю! — шептал Эдгар, гладя ее волосы. — Я хочу, чтобы ты вернулась со мной домой, ты и моя дочь. Господи, я умираю от желания снова взять мою малышку на руки!

Эмили чуть отстранилась от него в радостном изумлении.

— Ты хочешь сказать, что не разочарован рождением девочки?

— Разочарован? — рассмеялся Эдгар. — Любимая, я переживал только по поводу того, как дурно я с тобой обходился. Но ребенок — эта кроха околдовала мое сердце. Где она?

— Спит.

Эдгар подошел к колыбельке и, затаив дыхание, долго любовался своей дочерью.

— Так даже лучше, пусть спит. Потому что сначала мне надо рассказать тебе о сюрпризе. Помнишь, ты говорила, что чувствуешь себя так, будто мы не женаты?

Ты пойдешь со мной в церковь, сейчас, чтобы снова подтвердить наши клятвы?

Эмили, застигнутая врасплох, растерялась.

— Давай начнем все сначала, сегодня, в нашу годовщину, — настаивал Эдгар, с обожанием глядя на нее. — И нам пора поспешить, нас все ждут.

— Что ты имеешь в виду? Эдгар рассмеялся:

— Твой священник и его жена, и Маргарет Хьюстон взяла на себя смелость пригласить чуть ли не всех жителей города.

— Ты шутишь!

— Нет, дорогая, я еще никогда не был так серьезен. Все готово. Все, что мне нужно, — это ты, дорогая, если меня не отвергнешь. И наша дочь.

Сердце Эмили было переполнено до краев. Как легко было бы пойти с ним сейчас! Но страх все еще сжимал ее сердце: действительно ли все переменится, если она примет его обратно, или Эдгар снова станет прежним, вспыльчивым, скрытным и высокомерным?

— Эдгар, я хочу попытаться снова начать жизнь с тобой, — искренне ответила Эмили, — но меня это пугает. Ты многого мне так и не рассказал. Я просто не знаю, есть ли у нас шанс, ведь ты никогда не доверялся мне.

Эдгар прижал ее к себе и поцеловал волосы.

— Я знаю, дорогая. Я… я хотел и раньше поговорить с тобой откровенно, но боялся доверить тебе свои чувства. Я всегда думал, что тебе нужен Дэвид или Аарон. Но теперь, зная, что ты меня любишь, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы измениться. Это будет нелегко, но я попытаюсь. А сейчас, дорогая, нас все ждут…

— Так пускай подождут, — ответила Эмили, качая головой. — Сначала мы поговорим об Оливии.

Эдгар скованно сел рядом с ней.

— Дорогая, некоторые вещи лучше оставить…

— Нет! — Голос ее задрожал, но Эмили ринулась вперед. — Я не стану жить с тайнами, с призраками! Если ты не можешь быть честным со мной, тогда… тогда у меня нет другого выбора, как только жить одной, Эдгар!

У него вытянулось лицо.

— Эмили, ты же не хочешь сказать… если ты меня любишь, как говоришь…

— Именно потому, что люблю тебя, я больше не могу выносить эти мучения.

Его темные глаза стали черными. Он взял ее за руку.

— Что ты хочешь знать?

— Все об Оливии.

Эдгар глубоко вздохнул и отвел глаза. Долгие секунды казалось, что он ничего ей не расскажет. Но в конце концов Эдгар заговорил хриплым шепотом:

— Оливия была загадкой. Избалованная, беззаботная и жестокая, как ребенок. Она была…

Голос его замер.

— Ты любил ее?

— Да. По крайней мере я так думал. У нее определенно было очарование, она умела соблазнять. Как глупец, я думал, что все это для меня. После нашей свадьбы я с разочарованием обнаружил, что она была… не совсем целомудренной, скажем так. Но я принял это как джентльмен и ни о чем не расспрашивал. В первый год наш брак был терпимым, хотя она была упряма и своенравна, и мы часто ссорились. Потом Оливия узнала, что беременна, и это привело ее в ярость.

— Но почему? Эдгар вздохнул.

— Оливия сама была еще ребенком, она так никогда и не повзрослела. Она с гневом обрушилась на меня, говорила, что ее фигура погибла и веселая жизнь окончена. В наказание Оливия отказалась… отказалась спать со мной. Мы сильно повздорили, и именно тогда… она рассказала мне об Аароне…

Сердце Эмили сжалось от жалости к мужу.

— Дорогой, мне очень жаль. Как же она вступила в любовные отношения со своим братом?

— Я не расспрашивал о подробностях. Однако полагаю, начал эту связь Аарон, так как Оливия говорила, что у них это началось с тех пор, как ей исполнилось тринадцать лет.

Эмили содрогнулась от отвращения.

— Как ужасно! Этот человек был… ненормальным. Эдгар поцеловал ее в макушку.

— Успокойся, дорогая, этого мерзавца больше нет.

Эмили крепко сжала его руку.

— Значит, Оливия рассказала тебе о себе и Аароне. А потом?

— Потом все, что я к ней чувствовал, умерло. Я видеть ее не мог, не мог к ней прикоснуться.

— И все так и оставалось? Эдгар коротко рассмеялся:

— Нет, стало намного хуже. Еще была Мария.

— А какое она имеет ко всему этому отношение?

— Разве ты не знаешь? — Эдгар встал и отошел к окну, сжимая кулаки. — Я думал, что ты уже и сама догадалась… Мария — ее дочь.

— Что? — Эмили вскочила на ноги как громом пораженная. — Но что… как…

— Разве тебя не удивляло, почему Мария приехала жить на плантацию, почему с ней обращались как с членом семьи?

Эмили растерянно покачала головой.

Эдгар взял ее за руки и усадил рядом с собой на диван.

— Когда Оливии было четырнадцать лет, она жила с семьей в Хемпстеде и там завела роман с мексиканцем по имени Рамеро. Через год родилась Мария. Семья Оливии щедро заплатила отцу, чтобы он исчез вместе с ребенком.

— Боже мой, бедная Мария! Ты хочешь сказать, что ее отец взял плату за то, чтобы выполнять свои отцовские обязанности?

Эдгар мрачно кивнул.

— Рамеро был бесчестным человеком, поэтому и держался за Марию. Когда девочке исполнилось десять лет и для него наступили трудные времена, он снова отыскал Оливию — в Бразос-Бенде. Почти целый год я не знал, что Рамеро, работая на конюшне, продолжал встречаться с моей женой.

Эмили опустила ладонь на сжатый кулак Эдгара.

— Как это ужасно! А когда ты узнал о Марии?

— У меня всегда были подозрения по поводу девочки, так как Оливия очень быстро привязалась к ней. Но как я уже говорил, когда Оливия забеременела, она будто сошла с ума. Стала плохо обращаться с Марией, кричала на бедную девочку, когда та оказывалась поблизости. Именно тогда Оливия меня перестала пускать к себе в постель и сообщила об отвратительной связи с Аароном. Полагаю, она тогда же порвала свои отношения с Рамеро, потому что он попытался шантажировать Оливию дочерью, и Оливия бросила ему вызов. Она притащила Марию в мой кабинет — Господи, я никогда не забуду эту испуганную бедную девочку! И там Оливия похвасталась: «Познакомься с моим отродьем-полукровкой!»

— Как это бессердечно! — задохнулась от возмущения Эмили.

Эдгар печально кивнул и продолжил свой рассказ:

— Во всяком случае, после этого Рамеро бросил девочку, а вскоре мы узнали, что его убили в Хьюстоне. У меня были серьезные подозрения насчет того, кто это сделал.

Глаза Эмили стали огромными.

— Ты имеешь в виду Аарона?

— Да, в то время ходили слухи, что именно Райс затеял поножовщину. Полагаю, Аарон не забыл о связи своей сестры с Рамеро.

— Знаешь, странно, что у Оливии не было ребенка от Аарона, — заметила Эмили.

Эдгар пожал плечами.

— Меня это не удивляет. Райс никогда не отличался особыми мужскими достоинствами.

Эмили помолчала, потом с тревогой спросила:

— Аарон никогда не проявлял интереса к Марии? Эдгар покачал головой.

— К счастью, Мария совсем не была похожа на Оливию, и, по-моему, Аарон заставил себя забыть о девочке, так как она болезненно напоминала ему о собственной неполноценности. Кроме того, я не пускал Райса на плантацию с того самого момента, как узнал всю эту грязь. Я бы и Оливию тоже вышвырнул вон, если бы не ее беременность.

— Уверена, что жизнь для тебя превратилась в ад. Но что же произошло, когда родились твои сыновья?

Эдгар вздохнул и провел рукой по волосам.

— Я попытался быть с Оливией вежливым ради близнецов. Ей-то было все равно. Она с самого начала не обращала на детей внимания. Но прошло какое-то время, и Оливия перестала меня игнорировать. Вскоре после рождения близнецов в ней вновь пробудилась похоть. Теперь рядом не было ни Рамеро, ни Аарона, поэтому она начала дразнить меня, соблазнять. Но я питал к ней только отвращение. Мой отказ поверг ее в ярость. Однажды ночью она напилась, надела самое откровенное черное платье, накрасила лицо и сказала: «Позволь мне стать твоей шлюхой, Эдгар!» Господи, я едва не убил ее в ту ночь!

Эмили всплеснула руками:

— Так вот почему ты так рассердился на меня, когда я… Эдгар грустно кивнул:

— Да, наверное. Это была самая худшая ссора между мной и Оливией. В конце концов я потащил ее наверх и запер в комнате до тех пор, пока она не проспится. К счастью, на следующий день я уехал на собрание избирателей, а потом началась война. А когда вернулся… Господи, иногда я жалею, что вообще вернулся!

Глядя на страдания мужа, Эмили осторожно сказала:

— От Дэвида я знаю, что произошло, когда ты приехал домой.

Эдгар высоко поднял брови.

— Дэвид тебе рассказал?

— Да. Но я хочу услышать это от тебя. Эдгар тяжело вздохнул.

— Я приехал домой и нашел Оливию в постели с Дэвидом. Ты знаешь, как она смеялась над моей яростью? «А чего ты ожидал, Эдгар? Ты же пренебрег обязанностями мужа!»

— Как это жестоко!

— Именно тогда я попытался ее убить. Дэвид остановил меня, ударив по голове, и Оливии хватило времени, чтобы схватить детей и убежать. — Голос Эдгара дрогнул. — Господи, зачем она их взяла? Ей всегда было наплевать на детей! Она сделала это, чтобы досадить мне!

— И ты погнался за ними?

— Да. Оливия никогда не умела править коляской. Шел дождь, прогремел гром, кони понесли. Господи, когда я увидел, как они летят с обрыва… — Эдгар задохнулся, потом охрипшим голосом продолжил: — Я нырял в воду снова и снова, один раз чуть и сам не утонул, зацепившись за корягу. Наконец я понял, что уже слишком поздно.

Эмили погладила мужа по руке.

— Мне так жаль, дорогой. Я даже представить себе не могу, какие мучения вы с Дэвидом испытывали потом. А что Мария?

— Если что-либо слышала или видела, то никогда не упоминала об этом. Знаешь, мучительнее всего то, что я по сей день не знаю наверняка, были ли близнецы моими детьми.

— О Боже! — Эмили обняла мужа, слезы сострадания затуманили ее глаза. — Несмотря ни на что, ты любил своих сыновей, правда?

— Да. Любил.

— Я теперь, Эдгар, понимаю, почему ты закрылся от всех после гибели близнецов.

— Тогда над моей жизнью словно опустился занавес. Вина за гибель мальчиков сводила меня с ума. Смерть Чарлза и Амелии и те жестокости, которые я видел на войне, — все это довело меня почти до безумия. Я отослал Дэвида в школу, так как видеть его не мог, хотя понимал, что он не виноват. Мария… боюсь, что я просто не обращал внимания на девочку, да простит меня Бог.

— И так прошло пять лет. А потом ты женился на мне.

— Да.

— Почему, Эдгар?

— Почему? Думаю, потому, что я встретил любовь всей моей жизни во время войны, когда поцеловал самые сладкие губки на свете.

— Ты помнил и узнал меня?

— Да, дорогая, как я мог забыть? Ты была такой несчастной и такой мужественной там, под дождем в Гонсалесе. И мне до смерти хотелось знать, помнишь ли ты меня.

Она кивнула:

— Вот почему сначала мне казалось, что я тебя ненавижу.

— Ты когда-нибудь простишь меня за то, что я сделал во время войны?

Эмили взяла в ладони его лицо и посмотрела Эдгару прямо в глаза:

— Я простила тебе все, когда поняла, что люблю тебя. Но почему ты так жестоко обошелся со мной в Гонсалесе?

— Дорогая, у меня просто не было времени ухаживать за тобой, когда сантанисты дышали нам в затылки. Ты была в истерике, если помнишь. И полагаю, даже в столь юном возрасте напоминала мне Оливию. А я ненавидел ее.

Эмили нахмурилась:

— Значит, ты женился на мне, чтобы отомстить Оливии?

— Возможно, воспоминания о ней повлияли на меня. Может быть, я отчасти и хотел наказать ее тобой. Возможно, отчасти хотел заною пережить прошлое, но на этот раз все исправить. Но если ты хочешь знать правду, дорогая, то единственное, что позволило мне выжить в эти пять мучительных лет, было воспоминание о гордой сироте, которая поклялась когда-нибудь найти меня и отомстить. Ты удовлетворена, дорогая?

Взгляд Эмили был полон изумления и любви.

— Не совсем, милорд, — пробормотала она срывающимся голосом. — Надеюсь, это впереди.

— Какой сладкой будет твоя месть, любимая! — выдохнул Эдгар, привлекая ее к себе.

Несмотря на нахлынувшее желание, Эмили замерла, пораженная тревожным воспоминанием.

— Но как же Эвис?

— Эвис? — озадаченно переспросил Эдгар.

— Уезжая, экономка сказала, что у вас был роман.

— Старая ведьма! У нас действительно была связь в некотором роде, но это было еще до твоего появления. В первые несколько месяцев после войны я не мог смотреть ни на одну женщину. Эвис всегда строила мне глазки. Только я не находил ее привлекательной. Но однажды вечером я напился, а потом проснулся рядом с ней в постели. Правда, очень скоро я прекратил эту связь, чем привел свою экономку в ярость.

Однако Эмили решила вырвать занозу из своего сердца, а для этого она должна была знать все.

— Расскажи мне, что произошло в ночь накануне отъезда Эвис.

Эдгар невесело рассмеялся:

— Ведьма пыталась меня соблазнить, и я уволил ее.

— Правда? Она хвасталась, что ты той ночью лег с ней в постель!

Эдгар наклонился и поцеловал Эмили в щеку.

— Нет, дорогая. Видишь ли, я хочу только тебя. И ты одна смогла пробудить во мне чувства, которые так долго были мертвы.

— Эвис призналась, что это она разбила флакон духов моей матери, из ревности.

— Да, я догадался, что это Эвис, и предупредил ее, что она лично будет отвечать за любые происшествия такого рода.

Эмили удивленно воскликнула:

— А я-то думала, что тебе все равно! Мария рассказала мне, что ты говорил с ней о том, что произошло в детской. В тот день, когда родилась Камилла, она призналась, что случайно устроила пожар.

Эдгар грустно покачал головой:

— Бедная Мария, я просто преступно игнорировал эту девочку. Но возможно, все еще можно исправить — с твоей помощью. Она очень по тебе скучает. Знаешь, она со слугами старается навести порядок в детской, а еще Мария тренирует дочку Пелигры и хочет подарить ее нашей малышке. — Эдгар щелкнул пальцами. — Ох, я чуть не забыл: Мария и Дэвид собираются пожениться.

— О, я так рада! — Эмили захлопала в ладоши, потом нахмурилась. — Но как же Дэвид? Ты ему когда-нибудь говорил, чья дочь Мария?

— Нет. И не думаю, что Оливия ему рассказала. Кстати, насколько мне известно, Мария не знает о связи Дэвида с Оливией.

— Понимаю. Ты полагаешь, влюбленные откроют друг другу правду?

Эдгар вздохнул.

— Это должны решать они сами, Эмили. Нам только остается надеяться, что если правда все же выплывет наружу, их любовь окажется сильнее. — Он наклонился и поцеловал жену в губы. — Наша любовь выдержала испытание, правда, любимая?

Эмили смахнула слезы и вместо ответа поцеловала его.

— О да, дорогой! — Но оставалось последнее мучительное подозрение. — Эдгар, я все еще напоминаю тебе Оливию?

— Нет. Ты перестала напоминать Оливию очень скоро после приезда в Бразос-Бенд. Ты — это ты, неповторимая, самая сладкая, самая любящая и умеющая прощать женщина из всех, кого я знал. — Он убрал локон с ее лба. — Не могу поверить, что после всего, что я натворил, ты еще любишь меня. Но уверяю тебя, если ты пойдешь со мной в церковь сейчас, причин прощать меня не будет никогда. Ты станешь моей королевой, любимая.

— Означает ли это, что мы перестанем ссориться, Эдгар?

Он рассмеялся:

— Нет. Я всегда буду сражаться с тобой просто затем, чтобы иметь счастье помириться. А теперь серьезно, любимая. Ты пойдешь со мной сейчас в церковь? Доверишься мне?

Эмили кивнула, и глаза ее наполнили слезы, но теперь уже слезы счастья.

— Да. Ты мне доверился сегодня, Эдгар. И я тебе доверяю — всю свою жизнь!

 

Глава 15

17 марта 1842 года

Эмили и Эдгар стояли перед достопочтенным Ландбол-дом в пресвитерианской церкви Джона Кальвина. Присутствовали все друзья Эмили из конгрегации: дамы в шляпках и в платьях из ситца, мужчины в воскресных костюмах, дети в накрахмаленной домотканой одежде.

В первом ряду сидели Хьюстоны. Маргарет выглядела безмятежной, как всегда, Сэм широко улыбался. Рядом с ними стояли Джейкоб и Холли, держа обоих младенцев.

Седая Бетта Ландболд отбарабанила последние аккорды гимна «Да благословенны будут узы, соединяющие нас!», и пастор начал обряд венчания.

Эмили стояла с полевыми цветами в руках и слушала, но ее мысли улетели на час назад, когда она поспешно переодевалась в бежевое с кружевом платье, пока Эдгар играл с Камиллой.

Она улыбнулась, вспомнив обожание, с которым муж смотрел на свою дочь. Он снова и снова целовал малютку, отчего Камми радостно агукала, и без устали говорил крошке о ее красоте, о ее совершенстве.

— А я все-таки оставил ей свою метку. Глаза, — рассмеялся Эдгар. — У нее будут мои глаза.

Пристально рассматривая девочку, Эмили изумилась:

— Эдгар, ты прав! В ее глазах появились крохотные карие искорки! Видя ее каждый день, я не замечаю перемены. О, она прекрасна, потому что мне очень нравятся твои глаза, Эдгар!

Эмили почувствовала, что краснеет при воспоминании о том, что произошло потом: Эдгар, смеясь, повалил ее на кровать и целовал до тех пор, пока она не задохнулась…

Она почувствовала, как муж сжал ее руку, и увидела нежную насмешку в его глазах. Негодяй — он точно знал, о чем жена думает в этот момент!

Эмили снова посмотрела на достопочтенного Ландболда. На этот раз никому не придется ее торопить. Она готова произнести клятвы верности и навсегда отдать свое гордое сердце гордому Эдгару Эшленду.

— Эсперанса заверяла меня, что это самый красивый младенец во всем Хьюстоне, и я теперь хочу добавить — даже во всем Техасе! — воскликнул Сэм Хьюстон, с восхищением глядя на крохотную Камиллу Эшленд, которая сладко спала на руках у Маргарет.

Они вчетвером сидели за чаем в гостиной бабушкиного дома. Эмили встала и отнесла чашки с чаем двум мужчинам, сидящим за столом.

— Ну, Эшленд, теперь, когда твоя личная жизнь наладилась, расскажи своей жене о том, что мы обсуждали вчера вечером.

Эдгар Эшленд взял Эмили за руку, улыбнулся и спросил:

— Эмили, как ты относишься к тому, чтобы некоторое время пожить в Вашингтоне?

Изящные брови Эмили поднялись, она в недоумении переводила взгляд с одного мужчины на другого.

Сэм Хьюстон, взволнованный, наклонился вперед.

— Мне очень не хочется огорчать вас, дорогая, в такой радостный день, но нашей республике грозит серьезная опасность. Захвачены Сан-Антонио и Голиад.

— Боже правый! — ужаснулась Эмили.

— Да, это очень серьезно, — мрачно подтвердил Хьюстон. — Я распустил армию перед тем, как покинул на прошлой неделе столицу. — Он с беспокойством взглянул на жену. — Я прибыл сюда только для того, чтобы помочь жене уложить вещи и отправить ее на корабле в Галвестон.

Эмили с тревогой взглянула на Маргарет, которая покорно прошептала:

— Сэм считает, что мне лучше уехать домой, пока ситуация не изменится к лучшему.

— Уверен, наши храбрые парни снова отбросят мексиканцев, — продолжил Хьюстон, — но дело в том, что нам все время будут угрожать их набеги, пока мы не получим защиту, которую гарантирует статус штата.

— Сэм хочет, чтобы я занимался лоббированием в нашу пользу, — вставил Эдгар, вглядываясь в лицо Эмили и стараясь предугадать ее реакцию.

— Эдгар — идеальный кандидат для того, чтобы добиться от Вашингтона решительных действий, — заверил Эмили генерал, — но это надо делать тайно, пока не утихнет спор об отмене рабства и не придет время снова подать петицию о присвоении нам статуса штата.

Эдгар взял жену за руку.

— Сэму отчаянно нужна помощь. Но ты и дочь для меня на первом месте. Что ты об этом думаешь, дорогая?

Эмили с любовью посмотрела на мужа:

— Думаю, мне понравится в Вашингтоне.

— Поразительно! — выдохнул Эдгар, наблюдая, как Камилла сосет материнскую грудь.

Эмили рассмеялась.

— Ты уже в десятый раз произносишь «Поразительно!» за последние несколько минут. Сегодня вечером, должно быть, тысячи женщин во всем мире кормят младенцев, как и я.

Эдгар стоял рядом с кроватью и расстегивал сорочку.

— Да, но все они не такие особенные и не такие красивые, как мои жена и дочь.

— О, посмотри, Эдгар, она крепко уснула! — прошептала Эмили. — Отнесешь ее в гостиную?

Эдгар нахмурился.

— А с ней там будет все в порядке? Эмили снисходительно улыбнулась.

— Она и маленький Джейкоб обычно спят там в своих колыбельках.

Эдгар осторожно взял Камиллу и поцеловал ее в щечку.

— О, малышка! Как тебе понравится путешествовать на большом корабле?

Эдгар понес дочурку в колыбель. Эмили, улыбаясь, подошла к туалетному столику и стала расчесывать волосы. Сияющие, шелковистые локоны падали мягкими волнами ей на плечи.

Через несколько мгновений она увидела отражение мужа в зеркале. Их взгляды встретились.

— Твои волосы — чистое золото, — с благоговением прошептал он.

Эмили обернулась и провела ладонью по его мускулистой груди. Глаза Эдгара потемнели.

— Оставить дверь открытой — для малышки?

— Нет, дорогой. У нее здоровые легкие.

. Эмили охватила дрожь ожидания, словно нервную новобрачную. «В каком-то смысле я и есть новобрачная, — решила она, — так как наша любовь была только сегодня по-настоящему скреплена в церкви». Она отвела глаза и снова взялась за щетку, а Эдгар лег в кровать.

— Значит, здесь ты спала, когда была девственницей.

— Да, и должна извиниться, эта кровать не рассчитана на двоих.

— Эмили, иди сюда. И не гаси лампу. Я хочу любоваться тобой.

— Хорошо, — пробормотала она, и кожа ее загорелась румянцем, когда халат был сброшен на пол. — Ты этого хотел?

Эдгар застонал и, целуя, уложил ее рядом с собой.

— О Господи, Эмили, ты прекрасна!

Они долго наслаждались друг другом на узкой кровати. Руки и губы Эдгара наполнили каждый дюйм ее тела желанием. Настал момент, когда Эмили показалось, что она сейчас сойдет с ума, если любимый не возьмет ее сейчас же, но Эдгар сказал:

— Терпение, любимая.

Его губы и руки медленно исследовали самые сокровенные уголки ее тела, продлевая мучительное ожидание.

Наконец Эмили, вскрикнув от восторга, приняла его в себя. И они вместе устремились на вершину блаженства. Эмили оставила всю сдержанность и заставила Эдгара неистово кричать от восторга: «Да! Да!»

А потом Эмили прошептала:

— Что может быть лучше этого, чтобы начать новую жизнь?

— Да. И это всего лишь начало, любимая, начало долгой и прекрасной жизни и долгой, прекрасной ночи!