Трейси проснулась в кровати Энтони.

Она села, потянулась и оглядела большую комнату. Здесь все было со вкусом оформлено в цветовой гамме прохладного бежевого и теплого коричневого цветов. За ее спиной огромная стеклянная стена, сквозь нее просматривался задний двор с высокими деревьями, окружающими симпатичный прудик естественной формы.

Взглянув на себя, девушка обнаружила, что на ней только трусики и одна из футболок Энтони. Зевая, она выбралась из кровати и босиком пошлепала по коридору, ища его. И опять остановилась, любуясь домом. Просторная комната с большим камином у внутренней стены находилась в самом центре здания. Как раз напротив стеклянные двери вели в сад и к пруду.

Ей очень нравился дом и нравилось, как он спланирован. Энтони рассказывал ей, что сам разрабатывал все с помощью архитектора. Дом действительно отражал личность хозяина — теплый, полный энергетики и очарования. Она могла бы потеряться здесь, в его кровати, в его футболке, в его объятиях…

Она прошла по темному внушительному персидскому ковру и направилась на кухню. Оттуда доносился умопомрачительный запах. Трейси вошла и хихикнула, увидев у плиты Энтони со щипцами в руках, в переднике и с хмурой гримасой на лице.

— Ты готовишь? — спросила она.

— Пора тебе вставать, соня. Прелестно выглядишь. А что касается моей готовки, то что это еще за феминистское высказывание, мисс О'Брайен?

Она засмеялась:

— Это я собиралась готовить, глупый.

— Ты чувствовала недомогание, — напомнил он ей. Потом, наклонившись, поднял крышку с кастрюли и понюхал. — Неплохая работа, позволю себе заметить.

Трейси подошла поближе.

— Похоже на мой рецепт. Но каким образом?..

— Ты доставала рецепт, как раз когда у тебя закружилась голова, — сказал мужчина. Он отложил щипцы и обнял ее. — Как ты себя чувствуешь, дорогая?

Она посмотрела на его обеспокоенное лицо.

— Аспирин и сон мне помогли. Было очень мило с твоей стороны отнести меня в спальню, хоть я не отказалась бы и от помощи в переодевании, — сморщив нос, дразняще проговорила она.

— Джентльмен никогда не воспользуется слабостью блондинки, — хрипло ответил он. — Но любимая, по поводу твоей головы, — добавил он более серьезно. — Знаешь, у меня есть знакомый, очень хороший невропатолог…

— Перестань, Энтони. — Она раздраженно высвободилась из его рук.

— Похоже, мне придется жениться на тебе, чтобы держать тебя под контролем, — проворчал он. И, отвернувшись от нее, принялся резать зеленый перец.

— Ты так и сделаешь, лишь бы все было по-твоему, — съехидничала она, не очень веря его словам.

Пока он готовил, девушка воспользовалась моментом, чтобы полюбоваться огромной кухней. Массивные столешницы очень хорошо дополняли солидный вид встроенных дубовых шкафчиков. Она вышла в арку, ведущую в гостиную, и увидела там современный стеклянный стол, накрытый на две персоны, с зажженными свечами и с хрустальной вазой посередине, в которой красовалась желтая роза на длинном стебле. Трейси вернулась на кухню.

— Ой, Энтони, стол такой красивый.

Он резко обернулся и со стоном обхватил ее.

— Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая?

— Конечно, глупенький. Если цыпленку удалось пережить этот инцидент и остаться съедобным, то и мне тоже. — Сообразив, что она сейчас сказала, Трейси вспыхнула и добавила: — Я имела в виду…

— О, ты действительно съедобна. — Энтони хмыкнул и поцеловал ее. Его рот был горячим, и от него слегка пахло виски. Она закинула руки ему на шею. Через несколько секунд он отодвинулся и посмотрел на нее со страстной напряженностью, сверкающей в глазах. — Ты в моей футболке и со взлохмаченными волосами, — севшим голосом произнес он. Покачав головой, присвистнул, а потом поднял ее и посадил на стол. — Вот. Сиди здесь, чтобы я мог любоваться твоими ногами, пока готовлю. Нет, я передумал, — тут же исправился он, — лучше ступай оденься, пока я не решил съесть тебя на ужин.

— Разве это такое уж преступление? — спросила она. Он взял ее под мышки и спустил на пол, шутливо шлепнув по мягкому месту:

— Убирайся отсюда, Трейси.

Она рассмеялась и пошла надевать шорты и свитер. Позже, когда они сидели в гостиной и ужинали, она сказала ему:

— Знаешь, я раньше как-то не думала об этом, но считаю. Энтони, что у тебя слишком выражена одна черта характера.

— Слишком выражена? — спросил он, улыбаясь ей поверх колеблющегося пламени свечей.

— Да, слишком, — повторила она. — Ты вспыльчивый.

— Да, я вспыльчивый итальянец. Об этом ты мне уже говорила. Послушай, Трейси, сегодня я вел себя совсем неплохо.

— Чепуха! — воскликнула она. — Ты командовал и решал все за меня.

— Ну кто-то же должен был это делать.

— Вот видишь? Теперь ты защищаешь свою тактику нападения. Да ты буквально пер как бульдозер — на меня, на продавца.

— Если я пер как бульдозер, то ты упиралась как осел.

— Как осел? Какие гадости ты говоришь!

— Ну хорошо, ты была упрямой, невозможной, неподдающейся — выбирай что хочешь.

— Энтони, это моя жизнь, и машина, которую я вожу. — мой выбор.

— Знаешь, Трейси, — с неизменным терпением продолжал он, — существует разница между тем, чтобы быть независимой и вести себя глупо.

— Глупо? Теперь я еще и глупая?

— Ну, ты бы не хотела, чтобы я сказал «дурочка», верно? — со взбесившей ее ухмылкой спросил он. Не успела она достойно ответить, как он уже продолжал: — Если бы мы с тобой были вместе в одной лодке и ты свалилась бы за борт, то ты скорее бы утонула, чем попросила меня бросить тебе спасательный круг.

— Энтони, о чем ты? Я вовсе не тонула.

— Нет, ты всего-навсего врезалась в мою «БМВ» и чуть не убилась.

— Убилась, как же! Я все равно не понимаю, что ты такое говоришь, — раздраженно сказала она.

— Почему ты не попросила у меня помощи, когда выбирала автомобиль? Повторяю — я хорошо разбираюсь в технике.

— Я не подумала…

— Да, ты не подумала. И не попросила, потому что чертовски горда, чтобы обращаться за помощью. Ну и не жди, что я буду стоять и спокойно смотреть, как ты навлекаешь на себя несчастья — что ты и сделала сегодня.

Теперь Трейси совсем вышла из себя.

— Навлекаю на себя несчастья? А что, по-твоему, сделал ты? Может быть, я именно потому не обратилась за помощью, что знала — ты устроишь нечто вроде этой унизительной сцены, которую ты сегодня разыграл на площадке подержанных автомобилей. Главное несчастье — это было твое поведение.

— А теперь ты даже не испытываешь благодарности, — подчеркнул он. — Знаешь, если бы не я, ты бы до сих пор возилась с этой кучей металлолома.

— А я предпочитаю сохранить свою кучу металлолома и свою гордость.

— Это точно.

Он улыбался, и Трейси покраснела, когда поняла, что попалась в ловушку, еще раз доказав, что он прав, говоря о ее гордыне. Внезапно она почувствовала себя глупой, ужасно глупой. Он прав. Надо было обратиться к нему за помощью. Через секунду она проговорила:

— Энтони, насчет машины… Я действительно благодарна, что ты приобрел для меня лучшую модель. Но ты был слишком воинственно настроен.

— Бывают такие случаи, когда надо вести себя агрессивно, Трейси, и сегодня как раз был типичный пример. — Он ухмыльнулся. — Иногда неплохо иметь вредного дружка, правда?

— Ну, может быть, — сдалась она. — Все равно я должна найти способ вернуть тебе долг.

— О, это легко. Ты можешь повозить меня везде, пока будут чинить мою «БМВ».

Девушка рассмеялась, и напряженность между ними исчезла.

— Как тебе цыпленок? — спросил Делано.

— Вполне съедобный, — сказала она, отрезая кусочек. Мясо было приготовлено в густом соусе, с рисом, грибами и зеленым перцем. — Мой поклон повару. У меня самой не получилось бы лучше. — Она положила кусочек в рот. — Мы с ним многое пережили, с этим цыпленком.

Энтони засмеялся и подлил ей белого вина.

— Расскажи мне, — через несколько минут попросила Трейси, — как тебе удалось научиться так хорошо разбираться в технике?

— Ну, сегодня я не впервые столкнулся с подержанными автомобилями. Вообще-то я знаком с несколькими продавцами подержанных машин, которых был бы счастлив тебе представить.

— Я уже давно все поняла, Энтони, — со стоном сказала Трейси.

Он хохотнул.

— Как я стал разбираться в технике? — задумчиво повторил мужчина. — Должно быть, мой отец всегда верил в это старинное высказывание: «То, что людям легко дается, они не ценят». Он не считал нужным подавать своим детям все на серебряном подносе — хотя мог бы, так что, когда пришло время мне приобретать мой первый автомобиль, я сам заработал на него деньги. А когда я купил его, то должен был освоить.

Трейси с большим интересом слушала Энтони. В конце концов, их воспитание не так уж сильно отличалось друг от друга.

— Похоже, твой отец — необычная личность. Он тоже занимался мебельным бизнесом?

— Нет, вовсе нет, — ответил Энтони. — Папа заработал состояние на импорте и экспорте, хотя, конечно, некоторые предметы интерьера и искусства входили в сферу его интересов. Вообще-то мебельный бизнес — это полностью моя идея. А папа очень удивил меня, сделав большой вклад, чтобы помочь мне развернуться. Но позже я вернул ему все до цента.

— Это говорит о многом. Ты от него унаследовал свою… э-э… ярко выраженную черту?

В темных глазах Энтони пробежали искорки.

— Кажется, эта черта тебя привлекает. — Он задумчиво погладил ножку своего бокала и подмигнул Трейси. — Мы можем попытаться как-то это исправить. Но, отвечая на твой вопрос, думаю, да, я унаследовал эту черту от отца. — Он смущенно улыбнулся. — Если ты считаешь, что сегодня я был невозможным, то тебе стоило бы увидеть папу с мамой. Я никогда не забуду тот случай, когда мне было шесть лет, а мама отправилась на верховую прогулку с друзьями, не спросив разрешения отца…

— На верховую прогулку? И что в этом такого ужасного?

— Она тогда была беременна.

— Ой!

— В общем, такого скандала ты никогда не слышала. Отец кричал, мама отправилась в их комнату и хлопнула дверью…

— И что, такие ссоры случались у вас часто?

— Думаю, родителям нравилось ссориться, потому что потом они могли помириться. — Он улыбнулся. — Обычно мама в конце концов соглашалась с точкой зрения отца.

— Не хочу выразить неуважение к твоей маме, Энтони, но это не похоже на современные взаимоотношения.

— Современные? — Он улыбнулся с торжествующим видом. — Но, Трейси, папа же всегда был прав.

— Энтони!

Как он может быть таким гадким и одновременно таким неотразимо обаятельным?

— Это еще одна черта, которую ты унаследовал от своего отца? Быть всегда правым?

— Конечно. Знаешь, Трейси, сколько бы ты ни говорила о том, как быть современной и независимой, я думаю, все не очень-то изменилось со временем. — Подняв руку, когда он заметил ее шокированное выражение, мужчина быстро исправился: — Да, женщины добились значительных и вполне заслуженных успехов, особенно в труде. Но что касается развития отношений между мужчиной и женщиной… это совсем другое. Просто со временем мы, наверное, даем всему другие названия. Но мужчины всегда будут мужчинами, женщины — женщинами, а любовь… останется любовью. — Его голос становился все тише, потом с твердостью, которая испугала девушку, он произнес: — Трейси?

— Да?

— Я не хочу, чтобы ты в будущем выбирала машину, не обратившись ко мне за помощью.

— Ой, ладно.

— И не хочу, чтобы ты опять обедала с Аланом.

— Послушай, подожди…

— Никогда больше.

— Делано, успокойся, ладно? Ты словно прибыл из прошлого века, ворвался на белом коне и похищаешь красивых девушек.

— Я знаю, что лучше для тебя, Трейси, и знаю, как о тебе позаботиться.

— Мы оба знаем, — отрывисто сказала она.

— Мне не понравилось то, что ты чуть не погибла сегодня. — Его голос звучал хрипло из-за переполнявших его эмоций.

— Да, в этот самый момент я могла лежать где-нибудь на дне пропасти…

— Что надо сделать, чтобы ты послушала меня?

— Ну, — теперь ее выражение лица было торжествующим, — мы всегда можем подраться, а потом помириться, хотя я не обещаю, что после этого приму твою точку зрения.

Он улыбнулся:

— Сдаюсь.

— А ты когда-нибудь слышал такую старинную пословицу: «Не уверен — не обгоняй»? — спросила Трейси, веселясь от души. — А есть еще одна: «Ближе к телу».

Его улыбка стала шире.

— Мы можем попытаться последовать этому совету.

— Ха! Ты слишком занят, ожидая этот вечно ускользающий «благоприятный» момент.

— А может, я хочу насладиться тобой, как хорошим вином, — ответил Энтони, делая глоток из бокала.

— Вино делается лучше с возрастом. А я только стану морщинистой.

— Ты станешь лучше.

— Я буду вся в морщинах. Тебе придется везти меня в спальню в инвалидном кресле. Он развеселился.

— Тогда мы проведем гонки на креслах вокруг кровати.

— Как же. Это сколько же мне надо прожить? Ты никогда не дождешься подходящего момента.

— Иди сюда, — сказал он.

— Что?

— Ты же слышала. Иди ко мне.

Она неуверенно поднялась и подошла, глядя на него с готовностью и ожиданием.

— Черт, ты неотразима, — прерывающимся голосом произнес он.

Потом усадил к себе на колени и начал целовать, напугав ее силой страсти и горячностью. Когда его рука скользнула вверх по внутренней поверхности ее бедра, она чуть не потеряла сознание. Через секунду он отстранился, держа ее голову на сгибе своей руки, и затуманившимися глазами глядя на нее.

— Может быть, момент как раз…

— Какой?

— Подходящий.

— Когда?

— Сейчас.

Она погладила его слегка шероховатую щеку.

— Значит, ты хорошо разбираешься в технике. Скажи, а в чем еще ты хорошо разбираешься?

— Возьми меня за руку, и тогда я покажу тебе.

Она взяла его за руку.

— Наверное, я неправильно себя вела, — сказала Трейси.

* * *

Прошло некоторое время, она опять была в кровати Энтони, но теперь на ней не было ничего, кроме простыни. И все же в этот раз, вместо того чтобы ощущать истому и удовлетворение, она чувствовала себя несчастной. Энтони в наспех натянутых брюках мерял шагами комнату. Его грудь была голой, а красивое лицо искажала гримаса разочарования и озабоченности. Загорелый торс мужчины казался ей прекрасным, золотистая поросль на груди влекла непреодолимо. Никогда еще он не выглядел таким желанным, а она никогда не чувствовала себя такой отверженной.

— Не говори ерунды, Трейси, — проворчал он. — Я знаю, что причинил тебе боль.

— Да, ты причинил мне боль, а теперь еще и унижаешь меня! — воскликнула она, отворачиваясь, чтобы спрятать заблестевшие глаза.

Было невозможно удержаться от слез, представляя себе, как они были в этой кровати вдвоем обнаженные. Теплое мужское тело, прижимающееся к ней, оказалось самым прекрасным, что она испытала в жизни, а потом внезапно все очарование разрушилось. Все, что она сделала, — это слегка вздрогнула, и он сразу ушел. Вдруг оказалось, что он уже в брюках, комната ярко освещена и Энтони требует объяснений. Вспомнив его вопрос, Трейси уцепилась за простыню и еще больше отвернулась.

— Я думала, что джентльмен не должен спрашивать о таких вещах, — жалобно проговорила она. Он подошел к ней и очень нежно обнял.

— Дорогая, этот джентльмен должен знать правду.

— Ты не хочешь меня, — шмыгая носом, сказала она.

— Конечно, я хочу тебя, — хрипло возразил он, зарываясь лицом в ее волосы.

— Тогда почему ты так со мной поступаешь? Он отстранился и поднял ей подбородок.

— Потому что если ты впервые с мужчиной, то я хочу знать об этом.

— Какая разница?

— Если ты считаешь, что я не захочу тебя из-за того, что ты была с другим мужчиной, то ты ошибаешься. Но если, Трейси, это твой первый раз, я думаю, что имею право знать об этом.

— Ну хорошо, сдаюсь. Ты прав, — несчастным голосом проговорила она.

— Прав в том, что должен знать?

— Нет, прав в том, что, — она стыдливо отвернулась, — что я не была до этого с мужчиной.

Он улыбнулся нежно и почти ликующе:

— Как я сейчас возгордился! — Потом серьезнее добавил: — Но я не понимаю, Трейси. Почему ты все время старалась создать впечатление, что гораздо более опытна? Почему, например, ты сказала мне, что тебя звали Бесшабашной Трейси?

Она вздохнула.

— Думаю, ребята в школе дали мне такую кличку в ироничном смысле. По правде говоря, я совсем не бесшабашная. Это было бы невозможно в таком маленьком городке, где я выросла. Однажды я позволила парню немного больше на свидании, а на следующий день об этом знал весь город. Думаю, даже мама об этом слышала, хотя она ничего мне не сказала. Вот этим и началась, и закончилась моя попытка стать бесшабашной, — печально закончила она.

Энтони поднялся, нахмурившись, и снова принялся рассеянно вышагивать по комнате.

— Это многое меняет, — со значением проговорил он.

— Что ты имеешь в виду?

— Думаю, нам надо подождать до тех пор, пока мы поженимся.

— Что?! — изумленно спросила Трейси. — Я-то считала, что такое отношение давным-давно ушло во тьму веков.

Он снова подошел к ней и взял за руку. Его взгляд был искренним, когда он произносил:

— Трейси, я люблю тебя, я хочу, чтобы ты была моей женой, и я рад, что ты не бесшабашная.

Слова «я люблю тебя» чуть не заставили ее растаять, но она все еще не могла полностью снять оборону.

— Ты имеешь в виду, что хочешь жениться на мне только потому, что, как выяснилось, я… я девушка?

— Нет, я в любом случае хотел на тебе жениться.

Она опустила глаза, снова борясь со слезами. Одной половиной души она мечтала обнять его и согласиться на все. Но другая половина по-прежнему намерена была отстаивать свою независимость — качество, которым ей никогда не приходилось пользоваться прежде. Она тщательно обдумала свои слова, перед тем как заговорить:

— Энтони, меня очень тронуло то, что ты сейчас сказал, но я не уверена, что готова к этому. Господи, я только два месяца назад впервые уехала из дома. Все эти годы я работала и отказывала себе во всем, чтобы получить образование и помогать маме и Рику… Когда я сказала тебе, будто только что выбралась из тюрьмы, я это и имела в виду. Теперь наконец я свободна, и мне кажется, что ты снова хочешь посадить меня под замок. Я должна больше узнать о себе, прежде чем решу выйти замуж. Я просто сейчас не уверена, что уже готова посвятить себя до конца жизни одному человеку.

Он нахмурился после ее слов.

— Что ты говоришь? Ты не хочешь выходить за меня замуж, но хочешь спать со мной — безо всяких обещаний и обязательств?

— Ну… э-э… да, — призналась она. Он гневно поднялся.

— Прости, Трейси, но твои условия неприемлемы.

— А твои условия? — воскликнула она. — Ты хочешь слишком многого!

— А ты слишком малого, — ответил он и потянулся за своей рубашкой. Натягивая ее, Энтони продолжил: — Трейси, ты очень молода, и я постараюсь быть терпеливым. Но я не хочу иметь с тобой ни к чему не обязывающие отношения. Если ты считаешь, что я смирюсь с тем, чтобы делить тебя с другими мужчинами, то ты сошла с ума. Тебе придется самой открыть для себя то, что иногда свобода приходит, когда берешь на себя обязательства, когда отдаешься чему-то без остатка.

— Я на самом деле хочу тебя, Энтони, — дрожащим голосом и чувствуя себя несчастной, сказала она.

— Да? — горько спросил он. — А мне кажется, что ты не готова отдавать. Я жаден, Трейси. И не соглашусь ни на что, кроме всей тебя, полностью.

Она прикусила губу.

— Наверное, мне пора возвращаться домой, — тонким голосом сказала Трейси.

— Я выйду, чтобы ты смогла одеться, — спокойно ответил он.

* * *

Рано утром на следующий день, прометавшись и проворочавшись всю ночь, Трейси проснулась от стука в дверь. Она застонала и взглянула на часы. Проклятье, кто может прийти к ней в девять утра в субботу? Она выбралась из кровати и натянула халат.

— Иду! — прокричала Трейси раздраженно, когда стук повторился. — Кто там?

— «Мемориал интерьерз», — раздался ответ.

— Надеюсь, они пришли за этой чертовой кроватью, — неслышно выругалась она.

Потом отперла дверь и распахнула ее. Парень в униформе снаружи держал большую картонную коробку. Он покраснел, когда понял, что на Трейси только ночная рубашка и халат, и, заикаясь, проговорил:

— Э-э… мэм, мистер Делано приказал мне доставить вам это.

— Мне это не надо, — резко ответила она. Парень с несчастным видом пробормотал:

— Мэм, мистер Делано сказал, что если вы не возьмете коробку, то мне придется очень туго.

Он выглядел так жалко, что совесть не позволила Трейси отказаться.

— Ну ладно.

Она всегда сможет отослать коробку назад Энтони, сказала она себе. И конечно, черт побери, ее разбирает любопытство. Парень просиял:

— Спасибо, мэм.

— Не за что, — проворчала она, с опаской беря коробку. Трейси закрыла дверь и, зевая, вернулась в комнату. Поискав ножницы, разрезала ленту на коробке.

— Что за черт?.. — пробормотала она.

Коробка была заполнена мотками веревки, десятками мотков. Трейси в растерянности уставилась на такое однообразие, но потом заметила карточку, на ней было написано: «Дай мне знать, когда будешь готова к тому, чтобы связать тебя».

— Будь ты проклят, Делано!

Трейси со злостью швырнула один из мотков через всю комнату и попала в Кэпа, который проснулся, потряс пушистой головой и удивленно посмотрел на нее.

— В самом деле — дай ему знать, когда я буду готова! — возмущенно сказала она коту.

Кэп принялся играть с веревкой и замурлыкал.