В Полумесяце мы встаем всегда рано, независимо от того, когда легли спать, и, как я уже говорила, завтракаем в столовой. В то утро мама чувствовала себя лучше. Мы все еще сидели за столом, когда в столовую через стеклянную дверь вошла мисс Маргарет.

Одета она была во все черное. На ней даже была черная шляпка с вуалью. И хотя еще не было девяти, мы знали, что она уже приготовилась к предварительному судебному заседанию и ужасу, связанному с ним. Она пришла спросить нас, останется ли Холмс дома, когда все мы уйдем.

— Было бы хорошо, чтобы он остался, — сказала она. — Я никогда не оставляю дом пустым. Мы все должны присутствовать на заседании, даже горничные.

— Конечно, Маргарет, — согласилась мама. — Но это все равно, что поручить охранять дом зайцу. Однако, если вы хотите… Луиза может поехать с Дэлтонами, хотя я не понимаю, почему ей так хочется там присутствовать.

Маргарет сказала, что Эмили все еще спит. Она себя плохо чувствует, поскольку последние два дня находилась в полуобморочном состоянии. Она разбудит ее в самый последний момент. Тут мама решила, что следует приготовить куриный бульон и отнести его позже Эмили. Она встала из-за стола и пошла сообщить об этом Мэри, оставив нас на несколько минут одних.

Я как сейчас вижу Маргарет, которая, откинув вуаль, наклоняется ко мне.

— Скажи, Луиза, — спросила она шепотом, — что ты видела вчера ночью на крыше?

— Не знаю, — честно ответила я. — Кажется, мужчину, стоявшего на четвереньках.

— На четвереньках! — повторила она удивленно. — Он полз?

— Кажется, он встал на четвереньки, чтобы подобраться к краю крыши, но боялся упасть. Я так думаю.

— А когда он достиг края?

— Мне показалось, что он смотрел в слив.

— А тебе это не приснилось?

— Я даже еще не ложилась спать, мисс Маргарет.

— В два часа утра? — Она внимательно посмотрела на меня, и я покраснела.

— Это естественно. Я волновалась.

Мой ответ удовлетворил ее, потому что она опустила вуаль и кивнула.

— Из-за Джима, конечно. Хорошо, Луиза. Никому об этом не рассказывай. Ты могла и ошибиться. Когда я взяла револьвер и мы с Эмили добрались до комнаты в мансарде, дверца в крыше была заперта и лестница стояла на месте. Я убедила Эмили, что это тебе приснилось. Поэтому пусть все так и останется. Я даже не буду с ней больше говорить об этом. И никому ничего не скажу.

Я, конечно, согласилась с ней.

Возможно, описывая все это, я недостаточно говорю о том возбужденном состоянии, в котором мы все находились из-за убийства, о толпе любопытных, собиравшейся у ворот, дальше которых полицейские ее не пропускали. Но любопытные вспомнили, что есть еще Юклид-стрит и ничейная земля, откуда их время от времени выдворяли. Были еще представители прессы, умиравшие от скуки в летнее время и обрадовавшиеся, что хоть что-то произошло. Возможно также, что я приуменьшила роль семей, живших в Полумесяце.

Осмелюсь заметить, что в каждом городе есть свои старожилы, вошедшие в его историю. Со временем. Шло время, и их имена больше не встречались на страницах журналов и газет в разделе светской хроники, но появлялись некрологи. Иногда им нужно было умереть, чтобы о них вспомнили. Тем не менее их имена все же имеют важное значение для городов, в которых они живут. Их уважают.

И вот в одной из этих семей произошло жестокое убийство. И пресса, и жители города проявили в связи с этим не только любопытство — они выразили свое уважение, заявив, что гордятся нами. К нашему глубокому удивлению, мы узнали, что мы — это последний оплот исключительности, что мы — последние потомки тех, кто живет по правилам высшего света, что даже в королевский двор легче попасть, чем к нам, и что многие из тех, кто недавно разбогател, хотели бы бывать в нашем обществе!

И эта пропаганда возымела действие, когда мы завели наши машины в то субботнее утро. Когда я выехала на машине Дэлтонов из ворот, то увидела, что собралась довольно большая толпа, а в город были вызваны дополнительные полицейские для обеспечения порядка перед зданием суда, где собралось много народу, чтобы увидеть семью убитой женщины.

Я не была готова ко всему этому. Кроме того, дорога оказалась довольно неприятной. Брайан Дэлтон молчал, сконцентрировав внимание на дороге и время от времени проводя пальцем по вороту рубашки, как будто задыхался. Миссис Дэлтон, сидевшая на заднем сиденье, выглядела бледной и усталой и всю дорогу разговаривала не столько со мной, сколько с ним.

— Конечно, Луиза, — говорила она, — мы обе прекрасно знаем, что убийца не сумасшедший. Я считаю, что все обдумано заранее. Но кто это может быть?

— Не знаю.

— Подумай! Это должен быть человек, который прекрасно знает расположение дома, ведь так?

— Вы же не думаете, что убийца — кто-то из членов семьи?

— Я этого не сказала, — быстро возразила она. — Есть другие способы узнать об этом. И хотя деньги украдены, должно все же что-то остаться. Эти две женщины получат хорошее наследство.

Тут заговорил мистер Дэлтон. Говорил он, не поворачивая головы.

— Скажите, пожалуйста, моей жене, что я считаю это упоминание о деньгах в такую минуту дурным тоном.

Она засмеялась холодным смехом.

— Было бы интересно знать, с каких это пор мистер Дэлтон стал считать разговор о деньгах дурным тоном?

В общем, я была рада, когда мы подъехали к зданию суда, прошли через заслон журналистов и фотографов по коридору, который образовала для нас полиция, и вошли в здание.

Я впервые присутствовала на таком заседании и никогда до этого не видела следователя, занимающегося убийствами. Этот оказался довольно красноречивым. Он объяснил нам и шести присяжным, что это предварительное расследование, что оно как бы соответствует рассмотрению дела в присутствии судьи и что все показания должны быть правдивы, иначе это будет рассматриваться как клятвопреступничество.

— Мы бы хотели, — сказал он присяжным, — чтобы сегодня свидетели рассказали вам всю правду и вы могли вынести свое заключение на основании фактов.

Полагаю, что свидетели уже видели труп, потому что некоторые из них были довольно бледны. Установление личности трупа заняло совсем немного времени. Это сделал от имени семьи доктор Армстронг.

После этого был вызван судебно-медицинский эксперт и рассказал о том, как была убита женщина. Ей было нанесено пять ударов топором, каждый из которых мог лишить ее сознания. Удары нанесены по правой части головы, но один удар нанесен в шею, в результате чего прекратилась работа сонной артерии и яремной вены.

Он считал, что убитая погибла от первого удара. Боли она не почувствовала. Последнее он сказал, я думаю, чтобы как-то успокоить семью.

Затем присяжным была показана карта Полумесяца и подробный план дома Ланкастеров. После этого пригласили первого свидетеля — Эмили Ланкастер, которая нашла труп.

Не думаю, чтобы доктор Армстронг хотел, чтобы Эмили выступала в качестве свидетеля. Однако она настояла. Он дал ей выпить успокоительного и помог добраться до места для свидетелей. В зале прошел шумок выражения симпатии к мисс Эмили, а затем, когда она тихим голосом стала давать показания, наступила полная тишина.

Что касается времени убийства, то в этом она абсолютно уверена, заявила Эмили.

— Многие годы я живу по часам, — объяснила она. Затем рассказала то, о чем говорила раньше, однако добавила кое-что новое, не известное полиции. Когда она одевалась, то услышала шум в комнате матери. Она открыла дверь в коридор, но везде было тихо.

— А что это был за шум?

— Шум? Не могу сказать. Может быть, шум закрывающейся двери. Или был перевернут стул.

— А вы не подумали, что следует все-таки посмотреть, в чем дело?

— Нет. Я прислушалась. Было тихо.

Они отпустили ее. Она выглядела так плохо, что даже следователь, казалось, пожалел ее. После этого стали выступать все мы, Маргарет, Эбен, я — очень взволнованная, миссис Тэлбот, прислуга, полицейские. Было сказано, что в течение всего дня дом был заперт. После совершения преступления все также было заперто. Когда стали говорить о подробностях, связанных с поисками крови в доме, публика насторожилась, но потом успокоилась, когда услышала, что следов крови найдено не было. События, имевшие место во второй половине дня, были подробно изложены для присяжных: короткий визит Лидии Тэлбот, более продолжительное посещение ее невестки, ее уход вместе с мистером Ланкастером в половине четвертого. Дверь за ними была заперта.

Я окинула взглядом зал. В конце зала стоял мистер Дин, а в углу, выглядев скорее заинтересованной, чем обеспокоенной, стояла Хелен Веллингтон. Миссис Дэлтон сидела неподвижно во время всего хода заседания, а сидевший справа от меня ее муж все время вертелся и был не в своей тарелке.

Публика, поняв, что сенсации не будет, была разочарована. В качестве свидетеля была вызвана Пегги, горничная Ланкастеров, которая рассказала, что видела, как мистер Ланкастер вернулся через пять минут после того, как вышел с миссис Тэлбот.

Это заявление всех поразило, включая самого старого джентльмена. Я видела, как он приподнялся на стуле, а потом снова сел. Однако, когда его наконец вызвали, он дал лучшее, чем я ожидала, объяснение своему поведению.

— Я не хотел об этом рассказывать, — сказал он прямо. — Но раз уж это стало известно… В то утро мы немного поспорили с женой. Когда я выходил из дома, был раздражен, но, подумав, решил вернуться и извиниться. Все же она была больной женщиной, и мы так много прожили вместе…

Он замолчал.

— Вы виделись с ней, когда вернулись? — спросил следователь довольно мягко.

— Нет. В доме было тихо. Я решил, что она уснула, и снова вышел. Я был в доме не более двух минут.

— А вы поднимались наверх?

— Нет. Не поднимался.

— Вы можете рассказать нам, что делали в доме?

— Конечно. Я вошел в холл и решил, что жена спит. Было довольно тепло, поэтому я снял перчатки и оставил их на столике. После этого снова вышел.

— И это все?

— Все.

— Послушайте, мистер Ланкастер, не можете ли вы рассказать нам, из-за чего поспорили с женой? Извините, но это может иметь отношение к нашему расследованию.

— Это семейный вопрос.

— А не могли бы изложить его более подробно?

Он заколебался.

— Могу, — ответил он наконец. — Это касалось золота и денег, которые она держала в доме. Я считал это очень опасным, не говоря уже о других вещах. В наше время, когда столько преступлений…

— Вы подумали об этом только после того, как вышли из дома?

— Я думал об этом все время. Но когда вышел из дома вместе с миссис Тэлбот, она заговорила об этом. Она здесь присутствует. Вы можете спросить у нее, если хотите.

— А была ли еще какая-нибудь причина для вашего беспокойства? Насколько мне известно, эти деньги и золото она собирала уже в течение нескольких месяцев.

Мне показалось, что он опять заколебался.

— Особых причин не было, нет. Моя дочь, Эмили, пару раз говорила мне, что слышала, как будто бы кто-то ходит ночью по крыше.

— Насколько я вас понимаю, вы решили вернуться домой и уговорить ее убрать деньги из дома, поместив их туда, где они будут в безопасности, а потом передумали?

— Именно так, сэр.

— А вы уверены, что парадную дверь заперли, когда вышли?

— Абсолютно уверен. Именно из-за своего беспокойства по поводу денег я проверил дверь. Она была заперта.

Остальные его показания касались в основном того, что происходило в первую половину дня, о чем я уже рассказывала. К моему удивлению и разочарованию публики, вопрос о сундуке с золотом временно не обсуждался.

Теперь я знаю, что полиция, работавшая вместе со следователем, решила ограничиться обсуждением событий, которые имели место в день убийства, особенно во второй половине дня. Кроме того, существовали правила дачи показаний на предварительном рассмотрении дела, по которым о сундуке говорить не следовало, за исключением тех случаев, когда он был связан с действиями определенных людей в тот день. В общем, я рассказала о вопросах и ответах, как их помню. Но мне кажется, что я ничего не упустила.

И тут, наконец, был вызван для дачи показаний Джим. Он поклялся, что будет говорить только правду.