Через несколько часов инспектора разбудило холодное октябрьское солнце, заливавшее комнату рядом с палатой Тони. Он встал с неудобного стула с высокой спинкой и почувствовал впервые за сутки, что голоден. Увидев Хильду, примостившуюся рядом, он сказал:

— Послушай, не пойти ли нам домой. У нее все в порядке?

— Она будет жить, но я не думаю, чтобы она этого хотела.

— Тони еще молода. Мука перемелется. И не забывай, Герберт у нас.

Хильда внимательно посмотрела на Фуллера. Он, казалось, немного отошел и обрел уверенность.

— А вообще-то ребята неплохо придумали. В то время как Джони выносит девчонку, сержант разбивает окно и уводит наружное наблюдение. А как потом этот сержант грохнулся в обморок?

Хильда не разделяла благодушного настроения инспектора и сидела, безучастно глядя перед собой.

— Что с тобой, Хильда? В чем дело? — озабоченно спросил Фуллер.

— Ничего особенного, — сказала она, тяжело вставая со стула. — Я еще вчера хотела тебе сказать, что мне удалось снять повязку с руки Нины.

— Ну и что, Тони в нее стреляла?

— Нет, никто не стрелял, — устало сказала Хильда, снимая белую шапочку. — Я, пожалуй, пойду домой. Сейчас во мне нужды нет.

Фуллер был несколько обескуражен отказом мисс Адамс рассказать подробнее о тайне повязки, и ему показалось, что Хильду несколько пошатывало, когда он провожал ее до дежурной полицейской машины, стоящей у больницы.

Вернувшись на свое дежурство около палаты Тони, инспектор увидел в комнате Джони Хейеса. Небритый, помятый, он нервно мерил небольшую комнату своими широкими шагами.

— Почему вы все время торчите в больнице? — раздраженно сказал Фуллер. — Идите побрейтесь, отдохните.

Джони удивленно посмотрел на него.

— Отдохнуть? Я думал, что нахожусь под арестом.

— О Боже, убирайтесь с моих глаз долой! Забирайте своего сержанта и проваливайте. Пусть о вас беспокоится армия. Вы ее детки, не мои.

Но молодой Хейес не двинулся с места.

— Мне необходимо кое-что знать. Скажите, почему она приняла это снотворное? Если она действительно это сделала.

— Я думаю, она считала себя виноватой в смерти своей тетки.

— Но это же глупо!

— Не совсем. Тони укрывала человека, скрывающегося от правосудия. Герберта Джонсона. Вероятно, Алиса Роуланд обнаружила его и пригрозила сообщить в полицию.

— Это не похоже на Тони, инспектор.

— Возможно, у нее были для этого причины, — сухо ответил Фуллер. — Пускай она сама вам об этом расскажет, когда немного оправится. А теперь пойдите поешьте, побрейтесь и отдохните, да заберите с собой этого специалиста по разбиванию окон. У меня и так полно дел.

Их оказалось даже больше, чем предполагал инспектор. Во-первых, Тони не захотела с ним даже разговаривать. Когда он вошел в палату, девушка просто отвернулась к стене. Фуллер сел у кровати на стул и взял Тони за руку.

— Я рад, что тебе лучше, девочка. Теперь все позади, и ты можешь не бояться Герберта Джонсона. Он арестован.

Фуллер почувствовал, как дрогнула тонкая рука Тони. Потом она сказала:

— Почему вы не оставили меня в покое вчера?

— Оставили тебя умирать! Моя дорогая девочка, впереди у тебя долгая интересная жизнь, а рядом прекрасный парень, готовый в любую минуту, как ты только того пожелаешь, предстать перед тобой.

Как он ни старался затем ее расспросить о том, что предшествовало убийству Алисы, Тони молчала. Когда вошла дежурная сестра, девушка спала, закрыв глаза и чуть приоткрыв свой чувственный рот. Он тихо вышел из палаты, приехал в управление и, положив ноги на стол, проспал несколько часов.

Был уже полдень, когда его разбудил телефонный звонок.

Хильда в одиночестве сидела в комнате, наполненной вечерними сумерками, и неотрывно смотрела на крыши домов внизу. Она не прореагировала на стук в дверь, и инспектору пришлось войти в квартиру мисс Адамс без приглашения. Сначала он не разглядел ее, но через несколько секунд увидел ее маленькую фигурку, спрятавшуюся в большом кресле.

— Я тут поразмышлял и пришел к выводу, что тебе действительно лучше заняться разведением цыплят. Ты не будешь возражать, чтобы им отрубали головы?

— Какая разница, будут ли пользоваться топором или…

— Это не оправдание тому, что ты сделала, ты прекрасно знаешь.

— Было только два возможных варианта.

Фуллер не узнавал Хильду. Она только вяло защищалась. Куда делась ее энергия и напористость?

Закурив сигарету, инспектор раздраженно спросил:

— Давно ты знала об этом?

— О чем?

— О том, что так пыталась скрыть Тони Роуланд. То, чем ее шантажировал Герберт Джонсон.

— Я ничего не знала. У меня были разные версии. Прежде всего я настаивала, чтобы кто-нибудь осмотрел руку Нины Роуланд и никто этого не хотел делать, — сказала она осуждающе. — Вчера вечером я все же заставила ее показать мне руку. Это было явно не то, чего боялись все окружающие ее люди. Я ей об этом сказала.

— Понятно. И именно из-за этого она…

— К этому я не имею никакого отношения, — поспешно ответила мисс Адамс.

— Но ты с самого начала подозревала, что там что-то не так? — продолжал упорствовать Фуллер.

— Если бы я знала наверняка, то Алиса была бы жива. В чем я была уверена с самого начала, так это в том, что Тони не была душевнобольной и не стреляла в свою мать во сне.

— Но ты думала, что именно она стреляла в нее?

— А что я должна была думать? Особенно вначале. Не успела я появиться в доме, как Тони сказала, чтобы я и носа не показывала в комнату Нины. И пока Тони не убедилась, что я лишь выполняю свои прямые обязанности, она держала дверь комнаты своей матери на запоре.

Фуллер усмехнулся. Мысль о том, что Хильда, работая на него, выполняла лишь свои прямые обязанности сиделки, позабавила его.

— Хорошо, положим, сначала ты всецело была поглощена уходом за Алисой. Но потом что-то ведь заставило тебя заинтересоваться этим делом?

В комнате наступила тишина, и только канарейка негромко чирикала, готовясь ко сну. Когда же наконец Хильда заговорила, ее голос звучал устало и опустошенно.

— Я не особенно разбираюсь в девичьей психологии, но насколько мне известно, они, как правило, не запирают своих матерей в комнатах. К тому же появился этот Герберт. Он тоже должен был как-то вписаться в версию.

— Только не говори мне, что он вызвал у тебя интерес лишь потому, что ударил и обокрал тебя.

Хильда словно не слышала эту ядовитую реплику.

— Мне тогда было далеко до разгадки того ребуса. Было ясно, что у Тони есть какая-то тайна, и этот Герберт имел к ней прямое отношение. Но я никак не могла понять, зачем использовать «Британику» для удержания двери.

— Энциклопедию? — с изумлением спросил инспектор. — Какое она имеет отношение ко всему этому?

— Ты когда-нибудь прочел целый том энциклопедии от корки до корки? Должна заметить, что это нелегкий труд. Но одна страница была слегка испачкана.

— И, конечно, это сразу же все объяснило.

Хильда словно не заметила его сарказма.

— Эта страница навела меня на одну мысль и кое-что объяснила. Почему, например, по ночам Тони сжигает в плите повязки с руки матери. Но и тогда я не была уверена в правильности своей догадки.

— Боже, почему ты тогда не поделилась со мной хотя бы этой версией?

— А для чего? Тогда никто еще не был убит. Если у Тони и был секрет, даже такой, то это было ее дело, не мое. Герберт также знал о нем. Должна была существовать какая-то причина, почему она выкупила мои часы. Ясно, что она не хотела допустить его ареста. Она продала несколько своих платьев, включая свадебное. Значит, ей нужны были деньги, возможно, чтобы заплатить за его молчание. Но мои подозрения возросли, когда я поговорила со Стеллой, кухаркой. Оказывается, он работал в этом доме дворецким как раз перед тем, как Тони разорвала свою помолвку и пыталась убить мать, а затем и себя. Ты же сам дал мне ключ к разгадке, прежде даже чем я начала работать в доме Роуландов.

— Я дал тебе ключ?! — изумленно воскликнул Фуллер.

— Да, ты. Помнишь в парке в тот вечер ты сказал, что при убийстве очень часто не принимают во внимание один важный мотив преступления. Отчаяние. Любому дураку было ясно, что Тони была именно в отчаянии.

Фуллер улыбнулся. Теперь это была настоящая Хильда, а не то съежившееся существо, которое он увидел, придя сюда.

— Первое, что меня заинтересовало, почему Тони запирает дверь комнаты своей матери. Потом она перестала это делать, но должна же была быть для этого причина. Зачем эта разорванная помолвка. Никто, включая Нину, не знал о причине такого шага. После того, как на сцене появился Герберт, я подумала о шантаже, но и он не объясняет всего. Для меня было странным, что Нина, казалось, ни о чем не знает. Она с удовольствием рассказывала о Герберте и его сестре Делии, своей прежней служанке. Я уже начала думать о связях с японцами, о любовнике Нины Роуланд, дошла до того, что заподозрила Алису в попытке застрелить свою невестку. Потом я встретила миссис Хейес. Ее поведение насторожило меня. Она говорила лишь о том, что ее сын должен держаться подальше от Тони. Мать Джони была явно потрясена. Речь шла даже не о свадьбе. Она настаивала, чтобы он вообще не появлялся около нее. Я думаю, Тони рассказала ей правду или вернее то, что она считала правдой.

— Тогда ты прочла «Британику»? — Фуллер посмотрел на нее с уважением. — Все двадцать четыре тома, включая атлас с картами?

— Нет, только один том, который она подставляла под дверь.

— Ну вот, наконец, я понял, для чего могут понадобиться эти глыбы.

Хильда не разделяла его насмешливое настроение.

— Потом она заменила «Британику» на фарфорового слоника. Но я нашла этот том в библиотеке. К сожалению, у меня не было возможности пролистать его до того, как убили Алису Роуланд. За это я себя казню. К тому же у Алисы было письмо, которое она получила из Гонолулу. Она спрятала его. Обычно почту получала Тони, а в тот день ее не было и письмо почтальон вручил мне, а я передала его Алисе.

Фуллер был удивлен.

— Какое письмо? О чем ты говоришь?

— Письмо, в котором подруга Алисы написала, почему Делия не поехала вместе с Ниной в Штаты. Это письмо все и раскрыло.

— Где сейчас это письмо?

— Оно у меня. Я нашла его вчера поздно вечером. Но может быть, лучше я расскажу свою версию убийства Алисы?

И вот история этого убийства, как ее рассказала мисс Адамс. Ее версия, как выяснилось позднее, полностью соответствует действительности.