Действующие лица

Арчи Кэрстпейрс — десятилетний мальчик, платежеспособный и кредитоспособный член семьи Кэрстейрсов.

Эйприл Кэрстпейрс — двенадцатилетняя девочка, невысокая хрупкая с виду блондинка; самая сообразительная среди отпрысков миссис Кэрстейрс.

Дина Кэрстейрс — красивая четырнадцатилетняя девочка.

Марион Кэрстейрс — мать названной троицы, писательница, автор популярных детективов; к огорчению Эйприл, лишена «личной жизни».

Полли Уолкер — артистка; по мнению Эйприл, «шикарная бабенка».

Флора Сэнфорд — ближайшая соседка Кэрстейрсов; умирает загадочной смертью.

Билл Смит — лейтенант полиции; холостяк, которого тяготит одиночество.

Сержант О'Хара — сотрудник и подчиненный лейтенанта, отец девяти детей.

Уоллес (Уолли) Сэнфорд — молодой супруг Флоры Сэнфорд, пожелавший скрыться.

Льюк — владелец лавочки, в которой продаются газеты, сладости и даже предоставляется кредит.

Руперт вон Дэсен — человек, родившийся в буйном воображении Эйприл и, к ее большому удивлению, оказавшийся впоследствии вполне реальной личностью.

Миссис Карльтон Черингтон III, которая, по непонятной причине пыталась проникнуть внутрь виллы Сэнфордов.

Генри Холбрук — адвокат, юридический консультант Флоры Сэнфорд, пытавшийся подобно миссис Черингтон пробраться незаметно в дом своей умершей клиентки

Пьер Дегранж — человек, играющий разные роли и выступающий под разными именами, а также рисующий одну лишь воду.

Фрэнк Райли — продырявленный пулями гангстер и шантажист худшего пошиба

Бетти Ле Мо — жертва похищения и убийства, при жизни звезда мюзик-холла

Дядюшка Герберт — фамильный портрет с простреленным глазом.

Маккаферти — полицейский, совсем не разбирающийся в детской психологии.

Карльтон Черингтон III — джентльмен, под фотографией которого значилась иная фамилия.

Арман фон Хёне — художник, присутствующий на месте действия только в воображении других лиц.

Слуки и Флэшлайт — юные члены Банды.

Питер Десмонд — благодаря удивительному стечению обстоятельств известен под несколькими другими фамилиями.

Клив Каллаган — молодой человек, доказавший, что действовал из любви.

Алфавит тайного языка «мум-мум»

а — а к — кук х — хух

б — буб л — лул ц — цуц

в — вув м — мум ч — чуч

г — гуг н — нун ш — шуш

д — дуд о — о щ — щущ

е — е п — пуп ъ — ъ

ё — ё р — рур ы — ы

ж — жуж с — сус ь — ь

з — зуз т — тут э — э

и — и у — у ю — ю

й — й ф — фуф я — я

 

ГЛАВА I

— Не городи чепухи, — сказал Арчи Кэрстейрс. — Не могла мамуся потерять двадцатифунтового индюка.

— Не могла? — насмешливо спросила Дина, его старшая сестра. — Потеряла же она когда-то рояль!

Арчи недоверчиво хмыкнул.

— Конечно, потеряла! — вмешалась в разговор Эйприл. — Мы тогда переезжали с Истгейт авеню. Мамуся забыла дать новый адрес тем, кто должен был забрать рояль. Но когда те приехали, нас уже не было, и они возили рояль по всему городу. Они считали, что мамуся позвонит по телефону в транспортное агентство. Но мамуся потеряла карточку с названием агентства, его адресом и телефоном, и ей пришлось обзванивать подряд все транспортные агентства, которые нашла в телефонном справочнике, Пока не попала, куда нужно.

Наступило молчание.

— Мамуся совсем не рассеянная, — проронила наконец Дина слегка обеспокоенным тоном. — Просто у нее очень много забот.

Троица младших Кэрстейрсов сидела на балюстраде переднего крыльца, подставив послеполуденному солнцу свои голые загорелые ноги. Со второго этажа большого старого дома доносилось приглушенное стрекотание пишущей машинки, работающей с неимоверной быстротой. Мариан Кэрстейрс — она же Кларк Камерон, или Эндрю Торп, или Дж. Дж. Лейн — заканчивала очередную детективную повесть. Завершив ее, она позволит себе отдохнуть денек, сходит к парикмахеру и купит детям подарки. С легкомысленной расточительностью поведет их пообедать в ресторан и возьмет билеты на самый интересный спектакль в городе. А на следующий день снова примется за очередную сенсационную повесть.

Это был привычный для нее образ жизни, хорошо знакомый ее детям. Дина утверждала, что такой порядок сложился уже в те далекие времена, когда Арчи находился еще в пеленках.

Теплое послеполуденное солнце пригревало и нагоняло сонливость. Перед домом простиралась подернутая слабой дымкой лесистая долина. Там и тут из деревьев выглядывали крыши немногочисленных домов. В свое время Мариан Кэрстейрс выбрала именно этот дом, расположенный в тихом и уединенном месте. Поблизости находилась лишь построенная в псевдоитальянском стиле розовая вилла, собственность супругов Сэнфорд, отделенная от дома Кэрстейрсов небольшим участком земли, купой деревьев и высокой живой изгородью.

— Арчи, — обратилась к брату разомлевшая на солнышке Эйприл, — загляни в коробку для сахара.

Арчи пылко запротестовал. Да, Эйприл двенадцать лет, а ему только десять, но это вовсе не значит, что он обязан быть у нее на побегушках.

Если ей так нужно, пусть сама заглянет в коробку для сахара.

— Арчи, — решительно произнесла Дина, бросая на чашу весов авторитет своих четырнадцати лет. — Одна нога здесь, другая там!

Арчи протестующе заворчал, но послушался. Для своих лет он был невелик ростом, имел непослушную темно-русую шевелюру, а в выражении его лица удивительным образом сочетались невинность и одновременно нахальство. Через пять минут после купания он всегда успевал где-то измазаться. А сейчас у него к тому же развязались шнурки на теннисных туфлях, а на колене вельветовых брюк появилась небольшая дырка.

Дина встречала уже пятнадцатую весну и всем своим видом вполне оправдывала придуманное Эйприл шутливое прозвище «пригожая девица». Это была высокая и стройная девушка, пышноволосая, с большими карими глазами на красивом личике, на котором улыбка сменялась временами строгим выражением, подобающим старшей сестре. Она с шиком носила ярко-красную юбочку, клетчатую блузку, длинные зеленые носки и запыленные коричневые туфли.

Невысокая Эйприл вводила в заблуждение своей видимой хрупкостью. У нее были гладкие светлые волосы и серо-голубые глаза, такие же большие, как и у Дины. Все говорило о том, что из нее вырастет красивая, но очень ленивая девушка. Это знала и сама Эйприл. На ней были юбка и блузка безукоризненной белизны, на ногах — красные завязанные у щиколоток сандалии, в волосах пламенел пурпурный цветок пеларгонии.

Звук, напоминающий топот скачущего галопом жеребенка, издалека известил сестер о возвращении Арчи. Выбежав с громким возгласом из дверей дома, он в одно мгновение снова оказался на балюстраде.

— Положил индюка в холодильник! — прокричал он. — Откуда ты знала, что он в коробке для сахара?

— Дедуктивный метод, — пояснила Эйприл. — Когда мамуся сегодня утром положила в кладовку доставленные продукты, пакет с сахаром я нашла в холодильнике.

— Вот что значит иметь голову на плечах! — восхитилась Дина и печально вздохнула. — Ах, если бы мамусе снова кто-нибудь понравился! Нам бы в доме очень пригодился мужчина.

— Бедная мамочка! — пригорюнилась Эйприл. — У нее совсем нет личной жизни. Одна-одинешенька на белом свете.

— У мамуси есть мы, — заметил Арчи.

— Это совсем не то, — сказала Эйприл, мечтательно глядя вдаль. — Если бы мамусе удалось разгадать тайну настоящего убийства! Это послужило бы превосходной рекламой, и ей не пришлось бы писать столько книжек.

— Я хочу, чтоб мамуся сделала дубль, — решительно заявил Арчи, лягнув пятками каменную балюстраду.

Как говорила позже Эйприл, провидение, видимо, слышало их беседу, ибо именно в этот момент со стороны виллы Сэнфордов раздались выстрелы — два выстрела, один за другим.

— Ты слышала? — почти не дыша прошептала Эйприл, ухватив сестру за плечо.

— Наверно, мистер Сэнфорд стреляет ворон, — неуверенно предположила Дина.

— Мистера Сэнфорда еще нет дома, — уточнил Арчи.

На дороге мелькнул автомобиль, почти скрытый за кустами. Арчи соскользнул с балюстрады, намереваясь ринуться в сторону соседней виллы, но Дина придержала его за воротник, не дав как следует разбежаться. Промелькнул и второй автомобиль. Потом наступила тишина, нарушаемая лишь доносящимся сверху стрекотанием пишущей машинки.

— Это было убийство! — выговорила Эйприл. — Позовите мамусю.

Дети переглянулись. Сверху по-прежнему доносился стук пишущей машинки, работающей в сумасшедшем темпе.

— Позови ее сама, — отозвалась Дина. — Это твоя гениальная мысль.

Эйприл отрицательно покачала головой:

— Сходи ты, Арчи.

— Даже и не подумаю, — категорически отказался Арчи.

В конце концов все трое тихо, как мышки, поднялись по лестнице на второй этаж. Дина приоткрыла дверь, и три головы через образовавшуюся щель просунулись в комнату матери.

Склонившаяся над пишущей машинкой Мариан Кэрстейрс, перевоплотившаяся сейчас в Дж. Дж. Лейна, даже не подняла головы. Ее фигуру почти заслонял собой старый, ветхий письменный стол, на котором громоздились стопа чистой бумаги, машинописные листы, словари и пустые сигаретные пачки. Сбросив туфли, Мариан обхватила босыми ногами ножки столика, который, словно танцуя, подрагивал в такт пишущей машинке. Ее темные волосы были кое-как сколоты на макушке, на носу чернело большое пятно. Густой сигаретный дым наполнял комнату.

— Ничего не выйдет, даже если действительно произошло убийство, — шепнула Дина и беззвучно прикрыла дверь. Все трое осторожно, на цыпочках сошли вниз.

— Не беда, это нам не помешает. — Эйприл не теряла уверенности в своих силах. — Мы сами проведем предварительное расследование. Я прочитала все мамины книжки и знаю, что нужно делать.

— Надо вызвать полицию, — предложила Дина.

— Только после тщательного расследования дела, — решительно воспротивилась Эйприл. — Так всегда поступает Дон Дрекслер в повестях Дж. Дж. Лейна. Может быть, найдем какие-нибудь важные вещественные доказательства, но отдадим их только маме.

— Помни, Арчи, веди себя тихо и прилично, — добавила Эйприл, когда они уже шли втроем по травяному газону.

— А я не хочу! — заорал благим матом Арчи.

— В таком случае останешься дома, — пригрозила Дина, и Арчи мгновенно успокоился.

У границы владений Сэнфордов они остановились. За ровно подстриженными кустами живой изгороди тянулась увитая виноградной лозой аллейка, дальше распростерся великолепно ухоженный травяной газон, окаймленный грядками маргариток. По мнению Эйприл, садовая мебель у дома своими яркими красками чуть-чуть контрастировала с розовыми стенами виллы.

— Но если убийства не было, миссис Сэнфорд закатит нам настоящий скандал, — опасливо заметила Дина. — Помните, как однажды она выгнала нас со своего газона?

— Мы же слышали выстрелы. А ты, никак, хочешь на попятную? — Эйприл двинулась по аллейке, возглавляя шествие, но тут же в раздумье остановилась. — Проехали два автомобиля, — отметила она. — Оба свернули на шоссе после выстрелов. Кто-то, может быть, уже знает об убийстве и преследует автомобиль преступника. — Взглянув на брата, Эйприл добавила: — Убийца может вернуться. Посчитав, что мы слишком много знаем, он всех нас поубивает.

Арчи тихонько пискнул, изображая испуг, правда, не очень убедительно. Дина же нахмурилась:

— Не думаю, чтобы убийца поступил так на самом деле.

— Мамуся всегда говорит, что ты все воспринимаешь чересчур дословно, — упрекнула сестру Эйприл.

По газону они добрались до въездной дороги, на асфальтовом покрытии которой виднелись следы автомобильных шин.

— Это следовало бы сфотографировать. Жаль, что нет фотоаппарата, — посетовала Эйприл.

В саду никого не было. Из розовой виллы не доносилось ни звука, никто в ней не подавал признаков жизни. Они недолго постояли под застекленной верандой, обдумывая дальнейшие шаги.

Внезапно все трое нырнули за угол, ибо с шоссе к дому свернул длинный серый кабриолет . Из него вышла, направляясь к дому, молодая, смуглая, очень красивая женщина. На ней было цветастое платье, а на голове большая соломенная шляпа. Из-под шляпы свободно спадали на плечи локоны пышных медно-золотистых волос.

— Смотрите! — У Эйприл захватило дух от восхищения. — Это Полли Уолкер! Артистка! Ну и шикарная бабенка!

На полдороге к дому Полли нерешительно замедлила шаг, но затем уверенно прошла к главному входу и у дверей позвонила. Подождав напрасно пару минут, в течение которых еще дважды нажимала кнопку звонка, она, наконец, толкнула дверь и вошла в дом.

Сквозь оконное стекло веранды три юных наблюдателя плохо видели происходившее в просторной гостиной. Вступив в гостиную через дверь в глубине комнаты, Полли вдруг остановилась на пороге словно вкопанная и громко вскрикнула:

— Ну что, говорила я вам? — шепнула Эйприл.

Сделав пару шагов по комнате, молодая женщина нагнулась, на мгновение скрывшись из виду, а выпрямившись, подошла к телефону и сняла трубку.

— Вызывает полицию, — прошептала Дина.

— Ничего страшного, — так же шепотом ответила Эйприл. — Полицейские выяснят все обстоятельства, но только мамуся сделает из них правильные выводы. Так всегда работает Билл Смит в книжках Кларка Камерона.

— А у Супермена другой метод, — напомнил Арчи пронзительным дискантом. — Супермен…

— Т-с-с-с… Тише! — зло прошипела Дина, зажимая ему рот рукой. — В книжках Дж. Дж. Лейна частный детектив нарочно запутывает следы, чтобы перехитрить полицию.

— Мамуся сделает то же самое, а если не мамуся, то мы, — пророчески объявила Эйприл.

Тем временем Полли Уолкер положила трубку, взглянула еще раз на пол и, задрожав, выбежала из гостиной. Минутой позже она выскочила из дома белая как мел и явно вне себя. Подойдя к автомобилю, Полли сорвала с головы соломенную шляпу, швырнула ее на сиденье, а сама уселась на подножку и, опершись на колени локтями, несколько раз провела ладонями по лицу и волосам. Потом выпрямилась, тряхнула головой, вынула из сумочки сигарету, прикурила, затянулась пару раз, растоптала окурок и, вновь согнувшись, закрыла лицо руками.

Громкое «ох!» непроизвольно сорвалось с губ Дины, как это случалось, когда Арчи падал, обдирая себе локти или колени, либо когда Эйприл проваливалась на экзамене по математике, либо, наконец, когда мать с утренней почтой вместо ожидаемого чека получала письмо с просьбой о возврате корректуры. Действуя почти машинально, девушка подбежала к расстроенной молодой женщине и, присев рядом на подножку автомобиля, обняла ее за плечи. Сочувствие Арчи проявилось совсем иначе, его большие серо-голубые глаза наполнились слезами, а дрожащие губы прошептали:

— Пожалуйста, не плачьте, не надо! Молодая артистка подняла бледное лицо:

— Он убил ее… убил… Лежит мертвая. Боже мой, зачем он это сделал! Это было совсем не нужно. Он не должен был… А он убил ее, убил…

Раз за разом она почти беззвучно повторяла эти слова, словно испорченная граммофонная пластинка.

— Вам лучше не говорить так много, — жестко посоветовала Эйприл. — Если бы все это слышала полиция! Держите язык за зубами, и все!

— Откуда вы? — пробормотала Полли, нервно помаргивая и беспокойно оглядываясь вокруг. — И кто вы такие?

— Друзья! — торжественно провозгласила Дина.

Полли Уолкер едва заметно улыбнулась одними уголками губ.

— Немедленно идите домой. Тут случилось что-то ужасное.

— Известно что, — возразил ей Арчи, — убийство. Поэтому мы и пришли сюда. Потому что мы… — Он вдруг громко вскрикнул и замолчал, получив от Эйприл сильный удар ногой в щиколотку.

— Кого здесь убили? — поинтересовалась Дина.

— Флору Сэнфорд, — почти неслышно произнесла Полли и, закрыв глаза ладонью левой руки, снова зарыдала. — Ох, Уолли, Уолли, глупый, сумасшедший! Как ты только мог?

— Боже мой! — взорвалась Эйприл. — Вам вот-вот придется отвечать на вопросы полицейских, сейчас не время для таких слов «как ты мог» и так далее. Во-первых, это скучно, а во-вторых, он этого вообще не делал.

Полли Уолкер подняла глаза на Эйприл, внимательно пригляделась к ней и проговорила только:

— О-о-о!

Издали донеслось завывание сирены, звук которой, приближаясь, усиливался с каждой секундой. Артистка выпрямилась, отбросив рукой случайно упавшую на лицо прядь волос.

— Вам нужно еще припудрить нос, — строго напомнила ей Дина и, глядя прямо в лицо сестре, осведомилась: — Кто это «он»?

— Не имею представления, — отрезала Эйприл, пожимая плечами.

Первый полицейский автомобиль с замирающим звуком сирены уже сворачивал на въездную аллею. Полли Уолкер встала и едва слышно сказала:

— Бегите домой. Тут сейчас начнутся печальные дела.

— Не для нас, — парировала Эйприл.

Из полицейской машины, остановившейся возле серого кабриолета, выскочили четверо мужчин в штатских костюмах. Двое из них, устремив взгляды на — виллу, явно ожидали приказаний. Двое других, обойдя свою машину, подошли к Полли Уолкер. Один из них, человек среднего роста, худощавый, с пышными гладко зачесанными седыми волосами, загорелый и голубоглазый, выглядел начальником. У второго, здоровенного толстяка, было полное красное лицо, жирные черные волосы и неизменно скептический взгляд.

— Где труп? — спросил толстяк.

Вздрогнув, Полли показала пальцем на дом. Толстяк кивнул ожидавшим перед домом полицейским и направился к дверям. Седой начальник тем временем обратился к Полли:

— Как вас зовут?

— Полли Уолкер. Это я вам позвонила. Я нашла ее… — Голос Полли звучал уже спокойно и уверенно, но кожа вокруг губ заметно побледнела.

Офицер полиции записал ответ и огляделся:

— Это ее дети?

— Мы живем здесь рядом, — с достоинством сообщила Дина.

Из дома выбежал краснолицый толстяк и доложил:

— Женщина. Действительно мертва. Ее застрелили.

— Миссис Сэнфорд пригласила меня на чай, — пояснила Полли. — Я подъехала к дому и позвонила у дверей. Никто мне не открыл, и я в конце концов вошла сама… и увидела ее… Я сразу же сообщила в полицию.

— Служанка, видимо, вышла, господин лейтенант, — продолжал толстяк. — В доме никого нет, может быть, здесь побывал какой-нибудь бандит.

— Возможно, — не слишком уверенно согласился лейтенант. — Сообщите дежурному полицейскому врачу, а затем постарайтесь найти мужа убитой.

— Слушаюсь! — сержант повернулся и возвратился на виллу.

— А теперь поговорим. — Лейтенант внимательно поглядел на Полли, предложил ей сигарету, чиркнул зажигалкой. — Понимаю, что вы пережили сильное потрясение. Мне жаль, что я должен сейчас мучить вас вопросами. Но… — тут лицо его осветилось приветливой обезоруживающей улыбкой. — Может быть, сначала я представлюсь: лейтенант Смит из отдела по расследованию убийств…

— Ох! — громкий возглас, сорвавшийся с губ Дины, прервал лейтенанта на половине фразы. — А ваше имя?

— Меня зовут Билл, — взглянул на нее лейтенант с видимым нетерпением, но не успел он снова повернуться к Полли, как Дина вскрикнула еще громче.

— В чем дело? — полюбопытствовал лейтенант.

— Такое странное совпадение…

— Странно, что меня зовут Билл? Это имя носят миллионы людей.

— Это правда. Но Билл Смит!

— Наверное, миллион людей имеет имя Билл, а фамилию Смит. Что в этом удивительного?

Дина не могла спокойно стоять от охватившего ее возбуждения.

— Вы детектив, сэр, а наша мать как раз под таким именем… — Она замолчала. — Впрочем, это не имеет значения.

— Деточка, я здесь на службе, — нахмурился лейтенант. — У меня нет времени на пустые разговоры. Прошу оставить меня в покое. Дети, идите домой.

— Извините, сэр, я совсем не хотела вам помешать. Вы женаты?

— Нет! — гаркнул лейтенант. Он еще пару раз раскрыл рот, словно желая что-то сказать, но так ничего и не произнес. — Деточка, — продолжил он, наконец" — прошу уйти домой. Марш! Марш! Убирайтесь отсюда.

Но троица Кэрстейрсов даже не шевельнулась.

— Свенсон уже вызвал врача, — доложил объявившийся вновь сержант О'Хара. — Мистер Сэнфорд еще раньше ушел из конторы, скоро должен появиться здесь. — Он перевел взгляд на детей. — Не беспокойтесь, господин лейтенант, я с ними справлюсь. Недаром сам девятерых вырастил.

Подойдя к детям, он с грозным видом прорычал:

— Ну, что вам здесь надо?!

— Прошу не кричать на нас, — невозмутимо отпарировала Эйприл, выпрямившись во весь рост, составлявший целых пять футов и один дюйм, и отвечая толстяку смелым взглядом, — Мы пришли сюда потому, что услышали выстрелы.

Лейтенант и сержант молча переглянулись.

— Ты уверена, что это были выстрелы, а не автомобильные выхлопы? — мягко, почти ласково спросил лейтенант.

Эйприл в ответ лишь пренебрежительно фыркнула.

— Не думаю, — подхватил сержант нарочито небрежным тоном, — чтобы ты могла определить, в котором часу вы слышали выстрелы.

— Конечно же могу. Я как раз вошла в дом, чтобы посмотреть, на часы — не пора ли ставить картошку. И тогда мы услышали выстрелы. Кого-то убили! Убили!!! — Голос Эйприл внезапно поднялся до крика, и, зарыдав, она бессильно опустилась на траву.

Дина опустилась на колени рядом с ней, взывая: "Эйприл! Эйприл!"

— Быстрее доктора! — крикнула Полли Уолкер, вскочив с автомобильной подножки.

— Что случилось с девочкой? — встревожился побледневший лейтенант.

Дина почувствовала, как Эйприл, не прекращая рыданий, сильно ее ущипнула. Медленно переводя взгляд кверху, она объяснила:

— Это нервное потрясение, моя сестра очень слаба.

— Доктора! — повторила Полли Уолкер. — Бедная малышка…

Склонившаяся над сестрой Дина услышала от нее лишь единственное слово "Домой!", которое та прошептала тоном приказа. Дина снова взглянула на лейтенанта:

— Отведу ее домой. Боюсь, начнется приступ…

— Когда у Эйприл начинается приступ, — немедленно добавил Арчи, — она швыряет в людей все, что ей подвернется под руку.

— Может быть, я ее донесу? — предложил Билл Смит.

— Не надо. Она сможет дойти сама, — быстро отреагировала Дина, заметив предостерегающий взгляд Эйприл. — Это ей даже пойдет на пользу.

Дина помогла подняться сестре, которая все еще громко всхлипывала.

— Мы сами отведем ее домой. Мамуся знает, что нужно сделать.

— Мамуся! — с подвыванием заголосила Эйприл. — Хочу к маме!

— Очень хорошо. Отведите ее, пожалуйста, домой к маме. — Лейтенант отер с лица крупные капли пота. Потом он словно что-то припомнил: — Зайду к вам позже. Я хотел бы с вами поговорить.

Всхлипывания бедняжки Эйприл уже затихали вдали, когда лейтенант сочувственно промолвил:

— Бедная малышка.

Сержант О'Хара холодно взглянул на него.

— Я сам вырастил девятерых, — еще раз провозгласил он, — и хорошо знаю детей. Но такой бесстыдной симуляции в жизни не видывал, 'разве только в зале суда.

Когда семейка оказалась за пределами видимости и слышимости оставшихся у виллы Сэнфор-дов, Эйприл остановилась и перевела дух.

— Напомните мне, чтобы я отказалась от всего плохого, что говорила о преподавательнице театрального искусства.

— Прежде всего напоминаю тебе, — сердито возразила Дина, — чтобы ты объяснила нам, зачем разыграла всю эту комедию.

Арчи удивленно вытаращил глаза.

— Оставь свои поучения, — запротестовала Эйприл. — Мы ведь самые важные свидетели, так как можем точно определить время преступления. Но сейчас мы не хотим устанавливать точное время. Может быть, понадобится обеспечить алиби кому-нибудь.

— О-о-о! — протянула ошеломленная Дина. — Но кому?

— Еще не знаю. Именно поэтому мы должны пока тянуть время.

— Объясните мне! Объясните, объясните! — заорал Арчи, нетерпеливо подпрыгивая. — Не понимаю, о чем вы говорите!

— Поймешь, когда станешь старше, — ответила Эйприл.

У дверей дома все трое немного задержались, раздумывая, что делать дальше. Со второго этажа доносилось непрерывное стрекотание пишущей машинки.

— Как-то все это уладится, — заключила Эйприл.

В карих глазах Дины отразилось раздумье.

— Я сама приготовлю сегодня обед, — прошептала она. — Мамусе не придется прерывать работу. Запеку кусочек свинины, сделаю имбирный соус, картофельное пюре, бататы в сахаре, приготовлю чудесный салат с острым сыром и горячие кукурузные оладьи.

— Ты не умеешь готовить оладьи, — заметил Арчи.

— У меня есть поваренная книга, и я умею читать. Сделаю еще сливочный крем. Мамуся очень любит крем. — Дина задумчиво кивнула. — Идемте лучше со мной на кухню, там сможем свободно поговорить. Нужно составить план действий. Речь идет об очень важных вещах.

 

ГЛАВА 2

Мариан Кэрстейрс — а, вернее, пока что Дж. Дж. Лейн — обвела взглядом стол и пересчитала свои чада. Все трое были на месте, и она облегченно вздохнула.

Стол, накрытый чистой кружевной скатертью и озаренный свечами, украшала стоявшая посредине ваза, полная великолепных желтых роз. Свинина, слегка приправленная кореньями, оказалась сочной и мягкой, бататы плавали в густом коричневом сиропе, кукурузные оладьи были горячие и воздушные, а изобретательно скомпонованный салат просто превосходен.

Эйприл — это золотое дитятко — принесла наверх перед обедом рюмочку хереса и так ласково, так мило заговорила с матерью!

— Мамуся, голубой халатик идет тебе гораздо лучше. Позволь, я сегодня сама уложу тебе волосы. Обязательно подкрась губы. Как приятно видеть тебя за столом такой привлекательной.

И в завершение:

— Сделай это для меня, мамуся, укрась волосы

розой!

Кто еще, какая мать могла бы похвалиться такими чудесными детьми? Мариан растроганно глядела на свою троицу — какие они добрые, умные и красивые! Лучезарно улыбаясь им, она в душе горько упрекала себя, что могла обидеть этих ангелочков хотя бы малейшим подозрением.

И все-таки… Умилительная эта картина что-то напоминала. Уже не первый раз ей случалось наблюдать такую идиллию. Наученная опытом прошлого, Мариан не могла избавиться от подозрения, что в любой момент дети выступят с каким-нибудь необычным проектом. Мариан снова вздохнула, но уже менее радостно. Всякий раз это были очень привлекательные и понятные, но, к сожалению, чересчур рискованные, слишком дорогостоящие либо прерывающие ее рабочий ритм проекты. Чаще же всего в них сочетались все три недостатка одновременно.

— Вувсусе вув пупорурядудкуке? — обратилась Дина к Эйприл.

— Абубсусолулютутнуно, — весело отозвалась та.

— Пожалуйста, говорите по-человечески! — воззвала к ним Мариан, стараясь выглядеть построже.

— Да ведь это и есть по-человечески! — крикнул Арчи. — На языке мум-мум. Я сейчас все объясню маме, — похвалился он с сияющей улыбкой. — Нужно только каждую букву…

— Мумолулчучи, — быстро проговорила Эйприл, дав брату пинка под столом. Арчи легонько ойкнул и сразу же присмирел.

После обеда Эйприл подала кофе в маленькую гостиную, а усердный и преисполненный готовности Арчи принес сигареты, спички и пепельницу. Мариан все более утверждалась в своих подозрениях. Но как можно не верить невинному взгляду больших глаз маленькой Эйприл?

— Мамуся, наверно, страшно устала, — выразила сочувствие Дина. — Может быть, принести скамеечку? — И, не дожидаясь ответа, подставила скамеечку под ноги матери.

— Мамуся не должна так зарабатываться, — утвердительно произнес Арчи.

— Правда, — поддержала Эйприл. — Мамусе надо как-то развлечься. А лучше всего, если бы развлечение помогло работе.

Мариан словно окаменела. Ей припомнились уроки подводного плавания, которые брала вся семья якобы с целью изучения "реальных условий". Впрочем, надо признать, в результате возникла одна из самых читаемых книжек Дж. Дж. Лейна — тайна пронзенного кинжалом мужчины, оказавшегося в костюме для подводного плавания… И все же…

— Мамуся, — живо продолжила Эйприл, — если бы какую-то особу нашли мертвой в ее собственной гостиной и если бы спустя несколько минут к дому подъехала кинозвезда и сказала, что ее пригласили на чай, и если бы кто-то слышал два выстрела, а та особа была убита только одной пулей, и если бы ее муж исчез и не имел алиби, хотя ни та звезда, ни этот муж не виноваты… — Здесь Эйприл не хватило дыхания, она поперхнулась и кончила вопросом — …то кто, по мнению мамы, убил ту особу?

— Господи Боже мой, — удивилась Мариан, — где ты вычитала всю эту белиберду?

Арчи захохотал, подпрыгивая на диванных подушках.

— Это совсем не чепуха! — закричал она во все горло. — И вовсе мы этого не читали. Мы это видели!

— Арчи! — строго призвала к порядку Дина и, обращаясь к матери, объяснила: — Это все произошло на соседней вилле. Сегодня после полудня.

Мариан Кэрстейрс широко раскрыла глаза, но затем нахмурилась.

— Чепуха. На сей раз я не попадусь на эти ваши штучки.

— Честное слово! — заверила ее Эйприл. — Все это правда. Об этом уже написано в вечерней газете. — Она повелительно взглянула на брата: — Принеси газету, лежит в кухне на столе.

— Почему всегда я? — обиделся Арчи, но все же выбежал из комнаты.

— Миссис Сэнфорд? — поразилась Мариан. — Эта женщина! Кто же ее убил?

— Вот именно: кто? — повторила Эйприл. — Никто не знает. У полиции есть какая-то глупая версия, но полиция, как всегда, ошибается.

Все наклонились к газете, лежащей на столике между чашками. В ней были фотографии виллы Сэнфордов, самой Флоры Сэнфорд и ее исчезнувшего мужа Уоллеса. Эффектное изображение Полли Уолкер снабжено надписью: "Кинозвезда находит труп".

— Полли Уолкер — не звезда, — отметила Мариан, — а просто молодая актриса.

— Теперь уже звезда, — возразила Эйприл с полным знанием дела, — по крайней мере, в прессе.

Уоллес Сэнфорд вышел из конторы раньше, чем обычно, и пригородным поездом прибыл в район своего проживания в шестнадцать часов сорок семь минут. Однако с этого момента никто его больше не видел, и полиция объявила розыск. Полли Уолкер обнаружила труп и известила полицию в семнадцать часов. Следов ограбления или насилия не выявлено.

— И это на соседней вилле! — прошептала Мариан.

При этих ее словах у троицы разгорелись глаза.

— Вот это был бы номер! — сказала Дина Эйприл. — Какую рекламу сделала бы мамуся своим книжкам, если бы раскрыла убийцу и разрешила загадку.

— Нет никакой загадки, — объявила Мариан, складывая газету. — Полиция, скорее всего, без труда найдет мистера Сэнфорда. В такого рода делах она действует достаточно умело.

— Но, мамуся, это сделал, несомненно, не мистер Сэнфорд, — произнесла Дина.

— А кто? — Мариан удивленно взглянула на нее.

— В том-то и загадка. — Набрав в грудь воздуха, Эйприл приступила к продолжительному объяснению. — Ты сама знаешь, что полиция всегда подозревает кого-нибудь в совершении преступления, а в данном случае — бедного мистера Сэнфорда. Но всегда оказывается, что подозреваемый невиновен. Раскрыть убийцу должен кто-то другой, не полиция. Кто-то вроде Дона Дрекслера из книжек Дж. Дж. Лейна.

Мариан осенило. Она поняла абсолютно все, включая кукурузные лепешки и розы на обеденном столе. По крайней мере, ей казалось, что поняла.

— Послушайте, дети, — голос ее звучал решительно и очень строго. — Совершенно очевидно, что мистер Сэнфорд застрелил жену и пытается скрыться от полиции. Откровенно говоря, не могу строго осуждать его, ибо Флора была действительно ужасной женщиной. Но это дело полиции, а меня оно не касается. — Мариан взглянула на часы. — Мне пора снова приниматься за работу.

— Мамуся! — простонала Дина. — Умоляю," подумай об этом. Разве ты не понимаешь, какой это

удобный случай?

— Я понимаю одно — нужно зарабатывать нам на жизнь, — возразила Мариан. — Через неделю я должна представить издателю рукопись, а она готова не больше, чем на две трети. У меня нет времени вмешиваться в чужие дела. А если бы время и было, мне не хотелось бы впутываться в такие истории.

Огорченная Дина не сдалась. Когда не помогают словесные аргументы, в запасе остаются слезы Эйприл. Они всегда приносили желаемый эффект.

— Мамуся, подумай, что за реклама! Сколько твоих книжек купили бы люди! А тогда…

Но тут прозвучал дверной звонок, и Арчи побежал открыть дверь. В дом вошел лейтенант Билл Смит в сопровождении сержанта О'Хара.

Эйприл окинула мать молниеносным взглядом. Все в полном порядке, ее вид растрогал бы даже медведя. Роза над ухом прикрывала поседевшую прядь волос, губная помада еще не стерлась, голубой халатик выглядел неотразимо.

— Простите за беспокойство, — извинился Билл Смит. — Мы из полиции.

Он назвал себя и представил сержанта О'Хара.

— Чем могу служить? — холодный тон Мариан явно давал понять, что гости пришли не вовремя. Она не пригласила их пройти в комнату, не предложила сесть, но зато выразительно взглянула на часы.

Дина вздохнула. Мать становится совершенно невыносимой, когда ею овладевает рабочее настроение! Обаятельно улыбаясь, Дина обратилась к вошедшим:

— Пожалуйста, присаживайтесь. Поблагодарив Дину и усевшись, лейтенант восхищенно оглядел комнату.

— Не хотите ли кофе? — прощебетала Эйприл, но не успел лейтенант раскрыть рот, как его опередил сержант:

— Спасибо, нет. Мы здесь на службе.

— На соседней вилле сегодня произошло убийство, — кашлянув, произнес Билл Смит. — Мы ведем расследование этого дела.

— Об этой истории я узнала из газеты всего лишь пару минут назад. Боюсь, что ничем не смогу вам помочь. Все время после полудня я выполняла срочную работу. И я ее сегодня еще не закончила.

Мариан демонстративно выделила последнюю фразу.

— Мамуся пишет детективные повести, — с готовностью пояснила Дина. — Первоклассная сенсация.

— Я не читаю детективных повестей, — сдержанно проинформировал Билл Смит. — Не люблю такие книги.

— Что вам в них не нравится? — Брови Мариан слегка приподнялись.

— Их пишут люди, ничего не понимающие в проблемах криминалистики и вызывающие в широких читательских кругах ошибочное представление о полиции и полицейских.

— Разве? — сухо переспросила Мариан. — Позвольте вам сказать, что большинство полицейских, с которыми я столкнулась в жизни-Арчи громко чихнул.

— Вы действительно не хотите выпить кофе? — обратилась к лейтенанту Дина.

— Но в этом конкретном случае… — начала Эйприл, сделав со своей стороны попытку перевести разговор на иную тему.

— Этот конкретный случай является делом полиции, а не моим, — прервала ее Мариан. — ^Извините, но я…

— Ваши дети слышали звуки выстрелов, — отозвался сержант О'Хара. — Они — свидетели.

— Уверена, что, когда понадобится, они очень охотно дадут показания, даже вопреки вашему пожеланию. Сомневаюсь, что какая-нибудь сила смогла бы удержать моих детей от разглагольствований.

Лейтенант Билл Смит вторично кашлянул и, припомнив, что когда-то один из его начальников охарактеризовал его манеру держаться как "обворожительную", улыбнулся как можно приятнее.

— Пожалуйста, я понимаю, что это для вас очень неприятная история, но, учитывая особые обстоятельства, уверен, что вы станете сотрудничать с нами.

— Конечно, стану — куплю детям новые костюмы, чтобы они выглядели как можно лучше, когда будут давать показания перед судом. Сейчас же я думаю, что тема исчерпана.

— Минуточку, мэм, — вмешался сержант О'Хара, о котором никто никогда не говорил, что у него обворожительная манера общения. — Ваши детки — единственные свидетели, которые могут установить точное время совершения преступления. Мы хотим знать, когда они услышали звуки

выстрелов.

— Я тогда как раз посмотрела на часы, — быстро отозвалась Эйприл, бросив умоляющий взгляд в сторону матери, — так как мы думали, что пора ставить картошку.

Мариан Кэрстейрс вздохнула.

— Ну, хорошо. Скажи этим господам, когда это случилось, и пусть все это, наконец, кончится.

— Было как раз… — начал выскочивший из-за кресла Арчи, но, не закончив фразы, взвыл от боли и схватился за плечо, которое украдкой ущипнула Эйприл

— Я отутвувечучу, — прошептала она.

— Гуговуворури, — согласилась Дина.

— Прошу разговаривать по-человечески, — недовольно напомнила детям Мариан.

Состроив жалостливую мину, Эйприл подошла к Биллу Смиту, изображая легкое волнение.

— Я посмотрела на часы, чтобы проверить, не пора ли ставить картошку, — повторила она, обратив к лейтенанту красивые глаза, в которых уже стояли слезы.

Билл Смит и О'Хара недоуменно переглянулись.

— Ты ведь никогда не варишь картошку, — вставил Арчи, — этим занимается Дина.

— А я ходила посмотреть на часы, не пора ли Дине ставить картошку.

Дина выразительно взглянула на брата, и он тотчас умолк.

Билл Смит ласково улыбнулся Эйприл:

— Пожалуйста, подумай хорошенько, малышка. Убийство — страшное преступление. Человек, осмелившийся убить другого человека, должен понести наказание. Ты это понимаешь? Да?

Эйприл кивнула, доверчиво глядя в глаза лейтенанту.

— Это очень важное дело, — продолжал тот все более уверенно. — Твои показания о точном времени преступления позволят нам, быть может, отыскать человека, совершившего это злодеяние. Ты понимаешь, как важна информация об этой стороне дела? Наверно, понимаешь. Ты ведь добрая, Умная, энергичная девочка. Расскажи мне как можно точнее…

— Была точно половина пятого. Я как раз посмотрела на часы, чтобы проверить, не пора ли… Да ведь я уже это вам говорила. Если вы мне не верите, спросите у Дины. Я вернулась на крыльцо и сказала ей, что остается четверть часа.

Билл Смит перевел внимательный взгляд на Дину.

— Эйприл говорит правду, — подтвердила старшая сестра. — Я хорошо помню. Эйприл пошла посмотреть на часы, не пора ли…

— Ты никогда не ставишь картошку без четверти пять, а всегда в пять часов, — язвительно фыркнул Арчи.

— А сегодня поставила раньше. Я хотела потушить картошку, а тушить дольше, чем варить.

— А сегодня было картофельное пюре! — торжествовал Арчи. — Картофельное пюре! Ты болтаешь глупости!

Дина вздохнула.

— Ну, мы же услышали выстрелы и побежали к вилле Сэнфордов, а когда вернулись, было поздно тушить картошку, и мне пришлось ее сварить, — пояснила Дина, впиваясь пальцами в спину брата под левой лопаткой. Поняв сигнал, Арчи немедленно успокоился. — Ну, да это не имеет значения. Факт, что была половина пятого, когда Эйприл смотрела на часы, и что тут же мы услышали выстрелы, — убежденно закончила она.

— Я едва успела вернуться на крыльцо, как кто-то уже выстрелил, — добавила Эйприл.

— Ты уверена? — нерешительно произнес Билл Смит.

Все трое Кэрстейрсов, как один, утвердительно кивнули, проявляя образцовую солидарность.

— Господин лейтенант, — заговорил сержант, — позвольте этим заняться мне. Я сам девятерых вырастил.

Сержант подошел к Эйприл.

Говори правду, а не то пожалеешь! — пригрозил он, размахивая у нее перед носом пальцем. Который был час, когда ты услышала выстрелы?

П-пол п-пят-того, — заикаясь, пролепетала Эйприл, расплакалась и, пробежав через комнату, прижалась к коленям матери. — Мамуся! — рыдала она, — Я его боюсь!

— Прошу не пугать моих детей! — резко проговорила Мариан.

— Эйприл плачет из-за вас! — заорал Арчи и изо всей силы пнул сержанта ногой.

— Как вам не стыдно! — осудила сержанта Дина. — А еще называется отец!

Сержант покраснел, но ничего не ответил.

— Подождите меня в машине, — сухо приказал ему лейтенант.

С лицом, полыхавшим красными пятнами, сержант промаршировал к двери и, остановившись на пороге, обвиняющим жестом вытянул указательный палец в сторону Мариан.

— Вы ее мать. Вы должны дать ей хорошую взбучку, — проговорил он, еле сдерживая себя, и вышел, хлопнув дверью.

— Мне очень жаль, что сержант так расстроил эту малышку! — лейтенант старался ублаготворить обиженное семейство. — А ведь с одного взгляда видно, какой это впечатлительный ребенок.

— Эйприл как раз не слишком впечатлительна, — возразила Мариан, ласково поглаживая дочку по голове. — На ее месте расстроился бы любой ребенок. Если дети говорят, что слышали выстрел в половине пятого, то это значит, что слышали его в половине пятого, и на этом все. Или вы считаете, что мои дети хотят обмануть полицию?

Мариан, не опуская глаз, выдержала долгий взгляд лейтенанта. Билл Смит безуспешно пытался подыскать какие-либо выражения, которые в весьма вежливой форме отразили бы его твердую убежденность в том, что Эйприл лжет, как по нотам. Он представил, как, выступая свидетелем на суде, девочка плачет, утверждая, что слышала выстрелы в половине пятого. Он отдавал себе отчет и в том, какое впечатление это произведет на присяжных.

— Пусть будет так, — сухо произнес лейтенант. — В половине пятого. Благодарю вас за ценную информацию и прошу извинить за беспокойство.

— Вы очень любезны, — не менее сухо ответила Мариан. — Надеюсь, нам больше не придется говорить на эту тему. Всего хорошего.

Дину охватили недобрые предчувствия. Она подбежала к двери и распахнула ее перед лейтенантом.

— Жаль, что вы уходите. — В ее голосе звучали искреннее сожаление и сердечность. — Очень приятно, что вы к нам зашли. Приходите, пожалуйста, снова, как только сможете.

Совершенно сбитый с толку и озадаченный Билл Смит ошеломленно поглядел на нее. Неизвестно почему, но ему было жаль уходить отсюда. После составления короткого рапорта в полицейском участке его ожидало возвращение в комфортабельный, но унылый гостиничный номер. Он охотно пробыл бы здесь подольше, в этом милом доме.

— Да, да. Конечно. Всего хорошего. — Он споткнулся на пороге и, слегка покраснев, повторил: — Всего хорошего.

Эйприл хихикнула, а Мариан, сдвинув ее со своих колен, поднялась с кресла.

— Не понимаю, как могла когда-то заблуждаться, что люблю детей, — возмущенно объявила она, направляясь к лестнице. — Очень прошу вас держаться подальше от всей этой истории и не впутывать в нее меня, — решительно продолжала она, вступая на лестницу, но на второй ступеньке тут задержалась: — А, кстати, хотела бы знать, что вы говорили на этом своем тарабарском языке?

— Эйприл сказала "я отвечу", — радостно пропищал Арчи, прежде чем какая-либо из сестер успела его ущипнуть. — А Дина сказала "говори". Нужно только каждую букву… Ой! Ой!

— Подожди, ты у меня получишь! — прошипела ему в ярости Эйприл.

— Я допускала и это, — недовольно скривилась Мариан. — Не верила вам, хотя тот наивный полицейский Смит позволил себя обмануть. Но на этом вы должны закончить. Меня не интересует, кто убил Флору Сэнфорд, а полицейских я не выношу.

Она повернулась и стала подниматься по лестнице.

Троица Кэрстейрсов молчала, по меньшей мере, шестьдесят секунд. Со второго этажа до них снова донесся стук пишущей машинки.

— Ну, так, — с сожалением констатировала, наконец, Дина. — Но замысел был хороший.

— Не "был", — поправила ее Эйприл, — а "есть". Если мамуся не хочет раскрыть, кто убил миссис Сэнфорд, то этим займемся мы. У нас для этого больше возможностей, чем у кого-нибудь еще. Нам не придется даже просить мамусю о помощи, все узнаем из книжек Дж. Дж. Лейна.

— Но я думала вовсе не об этом. Я имела в виду его. — И Дина показала пальцем на дверь, за которой только что скрылся Билл Смит.

— Мне не нравится, — шмыгая носом, протянул Арчи.

— Не волнуйтесь. Если речь идет о мамусе и Вилле Смите, то… — тут Эйприл набрала в грудь воздуха и процитировала: — …конфликт и антагонизм при первой встрече часто оказываются прологом к счастливой любви.

— Ты это не сама придумала, — закричал Арчи.

— Угадал, — засмеялась Эйприл. — Вычитала эту фразу в одной из мамусиных книжек.

 

ГЛАВА 3

По будням первый завтрак в доме Кэрстейрсов мог проходить двояким образом. Иногда, спустившись утром в кухню, дети уже заставали там хлопочущую мать. На матери обычно был веселенький халатик с цветочным узором, голова была повязана платочком. Реже она надевала рабочие брюки. В других же случаях дети сами готовили завтрак и перед тем как отправиться в школу приносили на подносе кофе и чистую пепельницу в комнату к заспанной и зевающей матери.

Каким станет очередное утро, было известно заранее. Если поздним вечером последний из засыпающей троицы слышал стук пишущей машинки, работающей в бешеном темпе, то, значит, проснувшись утром по звонку будильника, Дина должна была немедленно спуститься вниз и сварить овсяную кашу. В тот памятный день Эйприл и Дина, занятые обсуждением стольких событий, легли спать очень поздно. Укладываясь, они все еще слышали доносившийся из материнской комнаты стук пишущей машинки. Это предвещало им очередное утро по второму варианту.

День начался неудачно. Настроение у всех было неважное. Увлекшись обсуждением убийства на вилле Сэнфордов, Дина забыла завести будильник и проспала лишнюю четверть часа. Вообще-то Арчи проснулся вовремя, но, занятый склеиванием картонного танка, нахально отказался участвовать в приготовлении завтрака. Эйприл провела полчаса, стоя перед зеркалом и перепробовав за это время четыре разные прически. Когда же, наконец, троица собралась в кухне, до приезда школьного автобуса осталось меньше часа. Ситуация была очень напряженной.

— Арчи, приготовь гренки, — попросила Дина.

— Фига тебе, отстань, — ответил Арчи, но несмотря на столь дерзкий ответ, поставил гренки в духовку.

— Эйприл, принеси молоко.

— Еще чего, — проворчала Эйприл, но молоко принесла.

— Ведите себя тихо, не разбудите мамусю, — потребовала Дина. Все замолчали. Когда Дина говорила таким тоном, никто не пробовал возражать. — И, кроме того, мы не можем сегодня удрать с уроков, — возобновила она прерванную на ночь дискуссию. — Помните, сколько неприятностей было в прошлый раз?

— Полиция соберет все улики раньше, чем мы успеем вернуться домой, — мрачно предположила Эйприл.

Столь веский аргумент, уже подвергшийся вчера детальному обсуждению, Дина обошла молчанием. Чуть помедлив, она продолжала:

— Мы не можем просить мамусю, чтобы она нашла какое-то оправдание сразу для нас троих. Во-первых, мамуся спит. Во-вторых, директор школы закрутил носом, когда мы принесли ему мамусину записку о том, что у всех нас разом разболелись зубы именно в тот день, когда приехал Цирк. Если директор снова вызовет мамусю, ей, бедняжке, придется потратить много времени.

Но.

— Ну, ладно, ладно, — пробурчала Эйприл. — когда мы вернемся из школы домой, мы немедленно…

— Я обещала Питу сыграть с ним в крокет после уроков.

Эйприл со стуком отставила бутылку молока.

— Конечно, если для тебя свидание с этим веснушчатым типом важнее карьеры твоей родной матери…

— Т-ш-ш, — попробовал их утихомирить Арчи. — Как ты смеешь на меня шикать! — возмутилась Эйприл, шлепнув брата по уху.

— Гы, змея! — заорал Арчи, возвращая шлепок.

— О-о-о! — заскулила в свою очередь Эйприл. — Отпусти мои волосы!

Дина бросилась к Эйприл, Эйприл атаковала брата. Арчи пищал, Эйприл рычала, Дина старалась перекричать обоих. Приготовленный завтрак с шумом свалился со стола и разлетелся по кухне.

— Эй, дети, тихо! — прошептала опомнившаяся Дина.

Установилась тишина.

На пороге появилась Мариан Кэрстейрс, разрумянившаяся, с заспанными глазами. На ней был цветастый халат а на голове яркий платок. Дети молча смотрели на мать, а мать поглядывала на них и на разбросанный на полу завтрак.

— Мамуся, — произнесла Эйприл серьезным гоном, — если ты сейчас скажешь нам, что "птенцы в одном гнезде живут дружно", мы навсегда убежим из дому.

Арчи хихикнул. Дина взялась за щетку, чтобы убрать с пола остатки завтрака. Мариан зевнула.

— Заспалась, — сказала она, кисло улыбнувшись. — Что у вас на завтрак?

— Вот. — Дина показала ей переполненный совок для мусора. — Мы тоже проспали.

— Ну, что же, не велика беда, не вижу здесь особых лакомств. Берусь за четыре минуты поджарить яичницу. Газету уже принесли?

Через пять минут все сидели за столом, уплетая яичницу, а Мариан развернула газету.

— Нашла ли полиция мистера Сэнфорда? — с деланным безразличием в голосе спросила Дина.

Мариан отрицательно покачала головой.

— Все еще ищут, — вздохнула она. — Кто бы мог подумать, что такой мягкий человек, как Уолли Сэнфорд, решится на убийство?

Через плечо матери Дина вгляделась в первую полосу газеты, где история убийства занимала всю первую колонку.

— Разве это не удивительно, мамуся? В миссис Сэнфорд попала только одна пуля. А второй полиция вообще не нашла.

— Какой еще второй?

— Мы слышали два выстрела, — пояснила Эйприл.

Мариан взглянула на них поверх чашки:

— Вы уверены?

Троица младших Кэрстейрсов единодушно подтвердила свою уверенность.

— Это, разумеется, удивительно, — протянула Мариан, словно впадая в раздумье.

Дети поторопились использовать свое временное преимущество.

— Знаешь, мамуся, — быстро отозвалась Дина, — я готова поспорить, что ты быстрее полиции разрешила бы эту загадку. — И, припомнив, что накануне вечером говорила о полиции мать, добавила: — Это тупицы.

— Наверно, я сумела бы это сделать, — задумчиво произнесла Мариан. — Почти каждый… — она внезапно оборвала фразу и, сурово нахмурившись, проронила: — У меня и без того много работы. А вы опоздаете на школьный автобус, если сейчас же не побежите к нему, да как можно быстрее.

Взглянув на кухонные часы, троица выскочила из дому на полной скорости. Мать походя поцеловала каждого на прощанье. Но Эйприл, выбегая последней, еще раз взглянула на часы и молниеносно прикинула свои возможности: если бежать напрямик, не снижая темпа, можно выиграть шестьдесят секунд. Она прижалась к матери и жалобно всплакнула.

— Боже мой! — удивилась Мариан. — Что с тобой, доченька?

— Я подумала, — всхлипывала Эйприл, — как будет ужасно, когда мы вырастем и повыходим замуж, и уедем отсюда, а мамуся останется совсем-совсем одна!

И, запечатав на щеке матери очень мокрый поцелуй, Эйприл, словно заяц, помчалась вниз по склону пригорка, довольная тем, что заронила в голову матери мысль, которая должна принести свои плоды, если в отсутствие детей на сцене появится лейтенант Билл Смит.

Медленным шагом Мариан вернулась в кухню. Она собрала тарелки, положила их в мойку, пустила на них струю горячей воды, поставила в холодильник молоко и масло. Теперь, когда три пары ног не топали по ступенькам и не было слышно шумливых детских голосов, дом казал я пустым и необычно тихим. Мариан почувствовала себя вдруг очень одинокой, неимоверно одинокой, и ее охватило уныние. Эйприл была права. Какая же ужасная наступит для нее жизнь, когда дети вырастут, заведут собственные семьи и уйдут из этого дома!

В ее комнате на втором этаже в пишущей машинке торчала недопечатанная 245-я страница с незаконченным текстом: "Кларк Камерон пригляделся внимательней к распростертой на полу фигуре и, выпрямляясь, задумчиво произнес: — Это не сердечный приступ. Этого человека убили, и он убит тем же способом, что и те, другие…" У Мариан готово было продолжение: "Из уст побледневшей девушки вырвался тихий возглас ужаса…" Мариан сознавала, что должна немедленно переодеться, натянуть рабочие брюки и сесть за пишущую машинку, чтобы отстучать десять очередных страниц "Седьмого отравителя".

Но поступила она совсем иначе — вышла в сад и стала нервно прохаживаться по усыпанной гравием дорожке. Конечно, пройдет еще много лет, прежде чем она останется одна. По меньшей мере, лет десять. Но и эти годы промелькнут, как во сне. Трудно поверить, что прошло уже десять лет с тех пор, как Джерри… Мариан присела на лавочку, которую обычно занимали ее дочки, когда лущили горошек, и еще раз освежила в памяти историю своей жизни.

Они познакомились на углу улицы в Чикаго у трупа гангстера, прошитого очередью из автоматической винтовки. Это было ее первое серьезное репортерское поручение. Ей тогда едва исполнилось девятнадцать лет, хоть она клялась, что двадцать пять, стараясь получить в редакции задание на репортаж. Ее прямо трясло от страха. У Джорджа Кэрстейрса была стройная фигура, непокорная темно-русая шевелюра и симпатичное улыбающееся веснушчатое лицо. Он спросил: "Ну, что, малышка, забыла все, чему тебя учили в журналистской школе?" А десятью минутами позже предложил: "Может быть, встретимся завтра вечером?"

Но назавтра встреча не состоялась, ибо в тот вечер загорелся громадный оптовый склад. Встретились они только через год в лодке, уносимой бурными водами разлившейся в половодье Миссисипи. Тут же, в лодке, Джерри сделал ей предложение.

Поженились они в Нью-Йорке в тот самый день, когда мэр города Уолкер поздравлял покорителя воздушного океана Чарлза Линдберга. Джерри проводил молодую жену до дверей отеля, сам в компании фотографов поспешил на аэродром. Появился он лишь на следующий день уставший, небритый и сказал: "Быстро уложи чемоданы, любимая. Через два часа отправляемся в Панаму".

Дина родилась в жарком и пыльном мексиканском местечке, где не было даже врача и никто ни слова не говорил по-английски. Мариан же не знала никакого другого языка. Джерри пребывал в находившемся за тридцать миль от местечка лагере революционеров, о которых он делал репортаж. Эйприл появилась на свет в Мадриде в дни бегства короля Альфонса. Она родилась прямо в такси, когда Мариан в горячке носилась по городу, разыскивая мужа. Когда же на следующий день она пришла в себя, то нашла у кровати записку; которую оставил Джерри, уезжая в Лиссабон: "Назови ее Мартой в честь моей бабки". Мариан разразилась проклятиями, вымочила слезами подушку и назвала дочурку Эйприл.

Тремя неделями позже она с двумя детьми пустилась в погоню за мужем. Добравшись до Лиссабона, Парижа или Берлина, она каждый раз узнавала, что он только что отправился дальше. И наконец на вокзале в Вене она увидела мужа, ожидавшего их с таким громадным букетом цветов в руках, что весь ее гнев тут же испарился.

В первые дни 1932 года родился Арчи. Это случилось на борту китайского фрегата, входившего в шанхайский порт во время обстрела города японским флотом. Тогда-то семья Кэрстейрсов и решила, наконец, осесть где-нибудь навсегда.

Джерри нашел работу в редакции нью-йоркской газеты. Они сняли маленький домик на Лонг-Айленде, наняли служанку по имени Валда, купили в рассрочку мебель. Первый, месяц Мариан чувствовала себя словно в раю, во второй месяц новый образ жизни казался ей очень приятным, в третьем же месяце она заскучала. Неделю она выдержала, напевая песенку "Не знаю, куда деть время", после чего села писать детективную повесть. Ей очень хотелось прочитать Джерри уже первые главы, но тот, к сожалению, выполнял обязанности обозревателя на громком судебном процессе. Когда же она закончила повесть и дала прочитать мужу, он уезжал в Вашингтон и лишь оттуда прислал восторженную телеграмму: "Браво, любимая". Она хотела показать ему ответ из литературного агентства, куда отослала рукопись, но Джерри был в то время во Флориде. Вернулся он оттуда совершенно измученный, тут же получил задание съездить в Ньюарк, где был убит Датч Шульц. Двумя днями позже Джерри лежал в больнице с воспалением легких.

Он прожил еще пять дней и в какой-то из них пришел в себя настолько, что смог выслушать ответ из литературного агентства, в котором издатель предлагал опубликовать книжку, хвалил автора и поощрял к дальнейшей работе. Джерри очень обрадовался. Мариан на всю жизнь запомнила его радостное лицо и восторженные слова: "Замечательно, дорогая!" Затем он погрузился в лихорадочный сон.

Возвращаясь с похорон, она нашла в почтовом ящике издательский договор и чек в счет гонорара.

Первые несколько лет после смерти мужа сохранились в памяти Мариан в виде сплошного темного пятна. Денег не осталось ни цента: Джерри всегда расходовал заработок еще раньше, чем Деньги оказывались у него в руках. Гонорара за первую книжку едва хватило, чтобы рассчитаться с Долгами за аренду домика на Лонг-Айленде и переехать в маленькую квартирку на Манхэттене. Валда не захотела расстаться с детьми. Мариан предложили работу в редакции, где раньше трудился Джерри. Она с готовностью согласилась. Свою вторую детективную повесть она писала вечерами и ночью, а по выходным дням Валда стучала на машинке, чутко прислушиваясь к звукам, доносившимся из детской комнаты. В любое мгновение мог проснуться и заплакать каждый из трех- отпрысков Мариан.

Сегодня все это казалось страшно далеким. Последующие годы прошли без особых происшествий и почти забылись, оставив по себе в памяти лишь несколько самых важных событий. Валда вышла замуж и, испросив прощение за дезертирство, покинула семью Кэрстейрсов. Мариан потеряла работу в редакции. Дина переболела корью. Несколько раз они перебирались с места на место, пока, наконец, не нашли этот домик в пригороде Лос-Анджелеса, уже в Калифорнии. И вот десять лет, проведенных за пишущей машинкой.

Однако ради трех этих детей стоило трудиться. Мариан бесподобно забавлялась вместе с ними. Правда, они быстро растут. Вскоре наступит время, когда они покинут дом и заживут собственной жизнью. Она же будет стареющей женщиной, которая, сидя в каком-нибудь гостиничном номере, печатает на портативной машинке детективные повести.

Мариан поднялась с лавочки, сказав себе: "Ну, хватит, достаточно этих глупостей".

Вот если бы ей предстояло сегодня свидание… Поехала бы в центр города, побывала у парикмахера, косметолога, маникюрши, а потом, надев новое платье, ждала бы дверного звонка… Вернуть бы назад свои двадцать лет…

Мариан медленно шла по тропинке в глубь сада. "А ведь есть у тебя сегодня условленное свидание, — напомнила она сама себе. — Свидание с 245-й страницей новой повести. Советую тебе соблюдать уговор!"

Возможно, не стоит продолжать повесть фразой "Из уст побледневшей девушки вырвался тихий возглас ужаса…" Нет, пожалуй, лучше будет "Полицейский офицер обернулся и, побледнев, тихо вскрикнул. — Не понимаю, — пробормотал он — Разумеется, вы ничего не понимаете, — холодно возразил Кларк Камерон, — полицейские никогда ничего не понимают". Нет, эта реплика звучит неуклюже. Излишне длинна, в ней нет соли. Мариан шепотом перепробовала несколько разных вариантов. "…— Разумеется. Общеизвестная тупость полиции". Это ей понравилось.

— Общеизвестная тупость полиции, — громко повторила она.

— Что вы сказали? — послышался голос Билла Смита, появившегося из-за куста. — Вы говорили что-то о полиции?

— Я сказала… — Отвлекшись от своих мыслей о 245-й странице, Мариан неохотно взглянула на лейтенанта. — Что вы делаете в моем саду?

— Это уже не ваш сад, — доброжелательно пояснил он. — Вы перешли границу, отделяющую ваш сад от соседнего владения, которое временно находится под надзором полиции. Осмелюсь напомнить, что убита ваша соседка.

Мариан очнулась и плотнее запахнула на себе розовый халатик с цветочным узором.

— Извините, — проговорила она, поворачивая назад.

— Минуточку! Прошу вас ненадолго задержаться.

Но Мариан, не обернувшись, свернула с тропинки, направляясь вдоль живой изгороди.

Как поступил бы в такой ситуации Кларк Камерон? Совершено убийство в соседнем доме, расследованием занимается неприятный, хотя и симпатичный офицер полиции. Конечно, если бы Кларк Камерон был женщиной…

Мариан Кэрстейрс презрительно фыркнула и ускорила шаг. "В самый раз вернуться сейчас к 245-й странице", — сказала она сама себе. Итак, "Кларк Камерон пригляделся внимательней к распростертой на полу фигуре и, выпрямляясь, задумчиво произнес…"

Что-то зашелестело в зарослях возле тропинки, и Мариан вдруг оцепенела от страха. По соседству совершено убийство, и еще не пойманный убийца блуждает, наверно, где-то поблизости. А если с ней что-то случится, кто вырастит маленьких Кэрстейрсов? Ей хотелось крикнуть, но голос не слушался. Быть может, в зарослях скрывается убийца Флоры Сэнфорд, подозревающий, что она его заметила? Сейчас прозвучит выстрел либо последует удар, и кто тогда позаботится о Дине, Эйприл и маленьком Арчибальде? Мариан стояла неподвижно, словно парализованная страхом.

— Миссис Кэрстейрс, пожалуйста! — послышался чей-то хриплый шепот. Мариан повернула голову. Из листьев выглядывало осунувшееся, обросшее, перепуганное мужское лицо. Некогда красивое, мужественное, вызывавшее восхищение, а теперь исцарапанное, в пятнах крови, грязное. — Ради Бога, умоляю вас не вызывать полицию. Вы ведь не станете подозревать меня в том, что я убил Флору!

Это был Уолли Сэнфорд. Муж жертвы, разыскиваемый полицией трех штатов. Убийца. Мариан знала, что достаточно крикнуть, как появятся полицейские и схватят беглеца. Завтра газеты запестрят крупными заголовками "Известная писательница, автор детективных повестей, находит убийцу". Великолепная реклама для ее книжек. И все-таки…

— Поверьте мне, — шептал, не переводя дыхания, Уолли Сэнфорд, — прошу вас, поверьте!

Из-за поворота донеслось поскрипывание гравия под тяжелыми мужскими ботинками. Кто-то грузно шагал по дорожке. Шаги приближались.

— Бегите напрямик через кусты! — шепнула Мариан. — Бегите! Я их здесь задержу.

Уолли Сэнфорд мгновенно исчез, оставив по себе лишь затихающий шелест листвы. Зато все громче скрипел на дорожке гравий под приближающимися шагами. Тогда Мариан вскрикнула громко и пронзительно. И тут же около нее оказался выскочивший из-за поворота дорожки лейтенант Билл Смит.

— Что вас так напугало? — Он положил руку ей на плечо.

— Это мышь, мышь! Здесь, на дорожке!

— А-а, — вздохнул лейтенант облегченно. — А я уже испугался, что… — он не договорил. — Пожалуйста, не могли бы вы… То есть я хотел попросить вас… — он все еще держал руку на ее плече. — Мне хотелось бы поговорить с вами, если позволите… может быть, пообедаем вместе или поужинаем, а может быть, вы любите кино…

Мариан взглянула ему прямо в лицо:

— Даже и не подумаю. И прошу убрать руку с моего плеча.

Билл Смит посмотрел ей в глаза.

— Извините, — произнес он натянуто и, повернувшись, удалился.

Мариан вбежала в дом, на одном дыхании вспорхнула по лестнице на второй этаж и влетела в свою комнату. Впервые за десять лет ей хотелось расплакаться.

Уолли Сэнфорд. Преследуемый. Может быть, убийца! Она обязана была отдать его в руки полиции. Нет, не могла, он выглядел глубоко несчастным.

А это предложение?.. Он просил ее о свидании. Первое такое предложение… за сколько лет?

Запыхавшаяся Мариан присела у туалетного столика и посмотрела на себя в зеркало. Розовый халат с цветным узором, пестрый платок, на щеках румянец, глаза блестят. Глупости! Возвращайся к 245-й странице. Второй абзац, третья строчка. После слов: "Кларк Камерон и т. д.": "Этого человека убили, и он убит тем же способом, что и те, другие".

Она начала медленно выстукивать на пишущей машинке: "Красивый офицер полиции сдержал готовый вырваться крик ужаса". Нет, плохо! Офицеры полиции не кричат от ужаса. "Думаю, что вы ошибаетесь, — возразил красивый офицер полиции…" Тоже плохо. Кларк Камерон не может ошибаться. Мариан забила крестиками вторую фразу. Лучше начать с новой строки.

"Красивый офицер полиции сказал…"

— Ох, — не сдержалась Мариан, — что за чушь!

Она забила крестиками все, что до этого написала, и, начав с новой строки, яростно застучала: "Общеизвестная тупость полиции…"

 

ГЛАВА 4

— Убирайтесь отсюда, быстро! — приказал сержант О'Хара. — Расходитесь, говорю вам!

— Неслыханная наглость, — хладнокровно заметила Эйприл, поворачиваясь к Дине. — Этот человек, видно, и не слыхивал о законе, запрещающем посторонним входить на территорию частного владения.

Арчи бесстыдно расхохотался.

Сержант О'Хара, покраснев, отступил на шаг на территорию Сэнфордов, убрав ногу с травяного газона Кэрстейрсов, после чего громко повторил:

— Убирайтесь отсюда! Уходите!

— В чем дело? — спокойно спросила Дина. — Мы ведь здесь живем.

— Вы живете в доме, — возразил сержант, — вон там! Прошу разойтись!

— Но мы живем и в саду, — отозвалась Эйприл.

— Мы живем везде! — завопил Арчи, подскакивая. — Везде, где нам можно находиться.

— А это наш сад, — добавила Дина.

— Я вам говорю… — начал сержант и поперхнулся. — Прошу отойти от живой изгороди.

— Мы очень любим эту живую изгородь, — проинформировала его Эйприл.

Арчи чуть подался назад и выстрелил из рогатки в гущу изгороди. Сержант вздрогнул и, наливаясь злостью, гаркнул:

— Я сказал вам — марш отсюда!

— Ну, конечно, — сказала Дина. — Если вы ведете себя таким образом!

Троица отступила от лаза в живой изгороди, даже не взглянув на сержанта.

— Он доставит нам массу хлопот, — мрачно объявила Дина.

— Так только кажется. — Безмятежное настроение не покинуло Эйприл. — Это мы доставим ему массу хлопот.

Она шла спокойно, как на прогулке, чтобы О'Хара мог убедиться, что отступление проходит с честью. Когда же они скрылись у сержанта из виду, Эйприл остановилась со словами:

— Идемте, дети. Есть еще лаз со стороны огорода.

Однако и у этого лаза стоял на страже томящийся от безделья молодой полицейский, который буркнул, отрицательно покачав головой:

— Нет. Нельзя.

Дина на мгновение окинула его холодным взглядом.

— Мы обещали миссис Сэнфорд прополоть брюкву.

— Хорошая шутка! — оценил полицейский уже вежливым тоном. — Миссис Сэнфорд больше не интересует брюква. Миссис Сэнфорд убита. Понимаете?

— Понимаем, — сказала Эйприл, удивленно приподнимая бровь. — Невероятно! — продолжала она неодобрительно. — Убита! Это верх безвкусицы. — Она подняла другую бровь, сигнализируя сестре и брату о своем решении. — Пойдем, что ли, отсюда?

Полицейский долго смотрел вслед удаляющейся троице с выражением удивления на румяном молодом лице.

— Охраняют территорию со всех сторон, — посетовала Дина. — Даже калитку у мусорной ямы.

Они остановились обсудить ситуацию.

— И все-таки мы должны как-то пробраться туда и хорошенько все осмотреть.

— А что мы должны искать, что? — спросил Арчи. — Скажите, что?

— Откуда нам знать, что именно? — нетерпеливо возразила Дина. — Нужно осмотреться.

— Но что, что, что искать? — кричал Арчи.

— Слушай, Арчи, — произнесла поучительным тоном Эйприл. — Это — место преступления. Первейшая обязанность детектива — осмотр места преступления. Мы — детективы и потому должны обыскать все вокруг.

— Только здесь кишмя кишат полицейские, — добавила Дина. — Сам видишь!

Арчи осмотрелся вокруг, воочию убедившись в справедливости ее слов.

— Ну, хорошо. А почему не войти через въездные ворота? Эх, вы, разини! Девочки молча переглянулись.

— Можно было бы попробовать, — согласилась Эйприл.

— Идем, идем, идем! — завопил Арчи.

— Тихо, сопливый мальчишка, — беззлобно выбранила его Эйприл. — Поспешим, пока не объявились подкрепления!

И побежала вперед к въездной аллее. Вслед за ней бросился взбудораженный Арчи. Догнав сестру на повороте, тяжело дыша, спросил:

— А что такое подкрепления? И как они объявляются?

— Подкрепления — это то, чем подкрепляются, всякая еда.

Дина догнала убежавших вперед родственников и дополнила объяснение:

— Проголодаешься — поймешь, как они объявляются.

— Обманываете меня! — возмутился Арчи. — Противные змеи!

— Тише, тише, — сказала Эйприл. — Зачем задаешь глупые вопросы?

Арчи вдруг присел на каменную оградку около ворот. Он тяжело дышал, жалея, что не дракон и не может дохнуть на девочек огнем и серой.

— Ненавижу девчонок! — заявил он, ударяя изо всех сил пятками по стенке, на которой сидел. Какое-то время он пытался вспомнить что-нибудь очень оскорбительное и, наконец, разразился: — Гадюки!

— Затихни, наконец, — промолвила Дина.

— Идем, — позвала Эйприл.

Они двинулись по аллее, ведущей от шоссе к вилле Сэнфордов. Нигде не было видно полицейских, ни в форме, ни в штатском.

— Это, возможно, ловушка, — трагическим шепотом сообщила сестре Эйприл. — Проберемся кустами. Старайся не шуметь!

Приближаясь к живой изгороди, увидели перед домом уже известный им длинный пепельно-серый кабриолет, а около него две знакомые фигуры. Дина и Эйприл быстро нырнули в гущу живой изгороди, тихонько подползли поближе. В какой-то момент Дина тронула Эйприл за плечо, шепнув:

— Помнишь, что говорит о подслушивании мамуся?

— Это не подслушивание, — прошептала в ответ Эйприл. — Это разведка. Совершенно другое дело. Будь внимательнее, а то ветки трещат.

Они медленно, ползком, продвигались вперед, пока, наконец, не притаились в зарослях в трех футах от автомобиля.

Возле автомобиля стояла Полли Уолкер. На ней было белое полотняное платье, расшитое у шеи цветным узором, с которым вполне гармонировала красная широкополая соломенная шляпа. На плечи спадали золотисто-рыжие локоны. Она производила впечатление испуганного подростка.

Билл Смит, поставив ногу на крыло, опирался локтем на ребро автомобильной дверцы, стекло которой было опущено. Он хотел казаться строгим и безразличным, но озабоченное лицо его вызывало симпатию.

— Уверяю вас, я не имею представления о том, где он может быть, — говорила Полли Уолкер, когда девочки оказались в пределах слышимости. — Он не подавал признаков жизни еще с… — Тут голос у нее сорвался, она словно проглотила окончание фразы.

— С какого времени? — спокойно спросил лейтенант.

Эйприл и Дина одобрительно оценили его тон, да и поведение в целом. Так мог бы разговаривать Кларк Камерон.

— Жаль, что этого не слышит мама, — шепнула Дина.

— С позавчерашнего дня. — Красивые губы Полли, едва раскрывшись, тут же плотно сжались, девушка протяжно вздохнула. Дина подозревала, что Полли считает про себя до десяти. — Зачем вы меня сюда вызвали, сэр? К чему эти нелепые вопросы?

— Вчера вы сказали, что не знаете Уоллеса Сэнфорда. Вы заявили, что знали только Флору Сэнфорд и что она пригласила вас на чашку чая. — Билл Смит снял ногу с автомобильного крыла и выпрямился. — Но сейчас вы признались, что позавчера с ним виделись… — он оборвал фразу. Побледневшая Полли замерла. — Когда вы впервые встретили Уолли Сэнфорда?

— Это было… Не думаю, что это вас касается, сэр. — Полли вызывающе выпятила нижнюю челюсть.

Эйприл стиснула Дине руку:

— Помнишь? Это из ее роли в "Удивительной встрече".

Лейтенант был явно недоволен последними словами Полли.

— И все-таки вы не знали Флоры Сэнфорд. Что же касается ее мужа, то его представили вам на приеме 16 января этого года. Правда? С этого дня вас часто видели в его обществе. Миссис Сэнфорд узнала об этом и…

— Ох, нет! — прервала его Полли. — Это было не так. Совсем не так! — Она прикусила нижнюю губу, откинула назад плечи. — Не стану даже опровергать столь нелепые подозрения. И это место не кажется мне подходящим для объяснений. Если У вас есть ко мне еще какие-нибудь вопросы, прощу обратиться к моему адвокату.

Полли открыла дверцу автомобиля. Эйприл хотелось крикнуть: "Браво"! Дина шепнула:

— Слово в слово взяла все это из своего последнего фильма. Помнишь, мы смотрели его в кинотеатре "Жемчужина"?

На этот раз Эйприл призвала ее к тишине. Полли захлопнула дверцу и включила двигатель. Билл Смит ухватился за ребро дверцы:

— Прошу вас задержаться…

— Разве я арестована? — ледяным тоном осведомилась Полли. — Если нет, то, простите, я спешу. После полудня в моей программе еще несколько убийств, и, боюсь, я не успею их совершить.

Она так резко подала машину назад из кустов, что с веток посыпались листья. Посмотрев вслед удаляющемуся автомобилю, лейтенант повернулся и медленным шагом направился в сторону виллы.

— Эту реплику она придумала сама! — восхищенно прошептала Эйприл. — Ну, а он — шляпа.

— Не выражайся таким образом о своем будущем отчиме, — укорила ее Дина. — А сейчас — беги! Может быть, удастся ее догнать, если она задержится перед светофором. Вперед!

Девочки выбрались из кустов на дорогу и стремглав припустились по шоссе. Впереди серый кабриолет притормаживал на повороте, чтобы пропустить выезжавший сбоку грузовик. Добежав до поворота, они увидели стоявший у перекрестка кабриолет, задержанный красным сигналом светофора. Девочки сбежали с пригорка.

— Не догоним, — прошептала Эйприл, едва переводя дыхание. — Светофоры…

На светофоре засветился зеленый огонек, но серый кабриолет даже не двинулся с места. Он стоял, забравшись одним колесом на край тротуара. Какой-то автомобиль, возмущенно сигналя, объехал кабриолет сбоку. Снова зажегся зеленый огонь светофора, но серый кабриолет словно прирос к месту.

— Надеюсь, с ней ничего не случилось, — сказала Эйприл. — Ведь Полли Уолкер единственный свидетель по этому делу. Мы должны узнать что-нибудь у нее.

За рулем кабриолета неподвижно застыла фигура в белом убранстве. Казалось, ее вылепили из снега.

— Что ты хочешь у нее узнать? — спросила Дина. — Это кинозвезда. У нее есть адвокаты. Если она не пожелала ответить на вопросы полиции, то ответит ли нам?.. Ох, Эйприл!

Снежное изваяние внезапно оттаяло и разразилось слезами. Плечи, обтянутые белым платьем, сотрясались в рыданиях.

Дина подбежала к автомобилю. В порыве внезапно возникшей жалости она обвила рукой шею плачущей женщины, а та, прижавшись к Дине, заплакала навзрыд. В ней сейчас ничего не осталось от прежней кинозвезды. Она была просто несчастной перепуганной девочкой. Дина ласково гладила ее по голове, как гладила, успокаивая, своего младшего брата в тех редких случаях, когда Арчи сгибался под тяжестью житейских противоречий.

— Не надо плакать, — шептала Дина, — все будет хорошо.

— О-о-о! Клив, Клив! — причитала Полли. — Я не хоте… — она зашлась в плаче, не договорив. Плакала она не столь грациозно и восхитительно, как в "Удивительной встрече". Лицо ее покраснело, локоны распустились, слезы катились градом; она шмыгала носом громко и некрасиво.

— Уолли! — всхлипывала она. — Он не сделал этого! Это было совсем не нужно. Он ничего не знал. Я не терплю его! Но это не он… Ох, что за дурачье!

— Ну, тише, тише, — успокаивала ее Дина. Полли выпрямилась и, вынув носовой платок, громко высморкалась.

— А я ему так верила! — выкрикнула она прерывающимся голосом.

Эйприл вскочила на подножку:

— Скажите, кто такой Клив?

— Клив — это мой… то есть был… — Поллц подняла вдруг залитое слезами лицо и взглянула на своих утешительниц мокрыми от слез красивыми глазами. — Ах, это вы, мои маленькие подружки!

— Вы действительно можете называть нас своими друзьями, — торжественно объявила Дина.

— Вы всегда появляетесь в самые трудные минуты, — шепнула Полли, вытирая платочком лицо.

— И задаем неприятные вопросы, — холодно продолжила Эйприл. — Стоило бы припудрить личико, милочка.

Полли, машинально вынула пудреницу и провела пуховкой по лицу, хотя и без заметного результата.

— Вы мои любимые ребятки. Если бы когда-нибудь у меня были… правда, я хотела бы… Эйприл критически пригляделась к ней.

— Пудра размазывается. Пожалуй, лучше сначала умыть личико, сестричка. Нам можно верить. Скажите, а мистер Сэнфорд — не является ли он вашим… — Эйприл помедлила в поисках подходящего слова, — другом?

В первый момент Полли не поняла смысла сказанного, а затем расхохоталась, выронив из рук

пудреницу.

— Ах, нет! — воскликнула она. — Нет! Конечно

же, нет! Что это вам…

— Почему же тогда, — безжалостно настаивала

Эйприл, — он убил свою жену?

— Потому, — ответила Полли, — что это письмо… — Прервав фразу, она посмотрела в лицо девочке. — О чем вы говорите, дети?

— Может быть, вас заинтересует эта информация. Мы знаем, что мистер Сэнфорд не мог убить свою жену. Он сошел с поезда в шестнадцать сорок семь, а выстрелы мы слышали в шестнадцать тридцать.

Полли Уолкер с удивлением глядела на них.

— Без сомнения, — поддержала сестру Дина. — Эйприл как раз пошла в кухню посмотреть на часы, а…

— Только не рассказывай снова об этой истории с картошкой, — оборвала ее Эйприл и, обращаясь к Полли, добавила: — Видите, у вас нет причины плакать. Слезы не водица, не плачь, голубица!

— Но это невозможно, — с печалью в голосе возразила Полли. — Ведь без четверти пять я была…

— Пожалуйста, — с большим достоинством произнесла Дина, — вы же не станете делать из нас клятвопреступников ради каких-то глупых пятнадцати минут.

Полли Уолкер внимательно присмотрелась к девочкам с кисловатой улыбкой, выдававшей ее |сомнения.

— Конечно, не стану. — Она пошевелила ногой, и кузов автомобиля охватила едва заметная дрожь. — Возвращайтесь, мои доченьки, домой и не вмешивайтесь в чужие дела.

Серый кабриолет сорвался с места, а Дина с Эйприл еще чуть-чуть постояли, глядя, как он быстро удаляется.

— Самоуверенная девушка, — сказала наконец Дина. — "Мои доченьки"! А самой не больше двадцати лет.

Эйприл вздохнула.

— Не знаю, что за штучка этот Клив. Надеюсь, он ее достоин.

Возвращаясь, они медленно поднимались в гору.

— Чувствую, что мы узнали что-то очень важное, — задумчиво проговорила Эйприл, — но не пока вписать эту деталь в общую картину, же было и у Кларка Камерона в маминой книжке. Кларк выследил человека, который тонна-ми закупал петрушку, а позже оказалось, что он-то и есть убийца, хотя поначалу этого никто не пред, полагал. Кларк Камерон сразу почувствовал, что в этом что-то есть…

— Не болтай, — нетерпеливо перебила ее Дина. — Мешаешь думать.

— Ах, извините, уважаемая госпожа. В молчании они прошли еще два десятка шагов. Внезапно Дина остановилась.

— Эйприл! Куда подевался Арчи?

Взглянув на сестру, Эйприл громко сглотнула слюну.

— Он сидел там, на оградке около ворот, — выговорила она наконец неуверенным тоном

Они бросились к вилле Сэнфордов. Но ни там, ни где-либо на горизонте Арчи не было видно.

— Наверно, пошел домой, — предположила Эйприл без особой убежденности в голосе.

Дина крикнула несколько раз: "Арчи! Арчи!", но не дождалась ответа. Бледная, она повернулась к Эйприл.

— Не случилось же с ним что-нибудь плохое…

Что-нибудь такое…

— Думаю, ничего с ним не случилось. — Эйприл высмотрела человека в штатском, незаметно наблюдавшего за воротами в сад Сэнфордов, и подошла к нему, умильно улыбаясь. — Вы не видели здесь маленького мальчика? Такого растрепанного, с грязным лицом, с дырками на локтях и развязанными шнурками?

Лицо агента озарилось улыбкой.

— Ах, этот малыш! Да, видел. Несколько минут назад он пошел туда, — показал он большим пальцем за себя. — Вверх по горке, в кафе-кондитерскую Льюка. С сержантом О'Хара.

Дина покраснела от злости, Эйприл побледнела, и обе они словно онемели.

— А почему вы спрашиваете? — вежливо поинтересовался агент. — Может быть, его ищет мать?

— Нет, его ищем мы, — ответила Дина и что-то пробормотала себе под нос. На счастье, агент не расслышал этого слова, так как Дина пробормотала "предатель".

 

ГЛАВА 5

"Не нужно жестких методов. Достаточно психологии. На психологию попадется каждый", — охотно говаривал сержант О'Хара. Поэтому, заметив Арчибальда, сидящего в одиночестве на оградке у ворот и все еще кипящего от злости, он решил воспользоваться психологическим подходом. "Будь что будет, — вовремя напомнил он себе, — сам вырастил девятерых. С этим мальчонкой должно пойти как по маслу".

— Добрый день, мальчуган. А где же твои сестрички?

— Бим бам сестрички, — мрачно произнес Арчи, не поднимая головы.

Сержант изобразил огорчение.

— Как же быть? — вопросил он. — Разве можно так говорить о воспитанных девочках?

— Воспитанные девочки! — проскрежетал Арчи. — Гадюки! — Он взглянул снизу на сержанта. — Знаете, что я вам скажу?

— Что? — поощрил его сержант.

— Ненавижу девчонок! — Арчи помедлил. — Я их презираю, — объявил он затем, подыскав подходящее слово.

— Что ты говоришь! — Тут сержант несколько Раз причмокнул. Подумав минуту, он добавил с деланной небрежностью: — Если бы ты захотел куда-нибудь уйти отсюда, тебе пришлось бы, наверно, спросить у них разрешение?

— Я вообще с ними не разговариваю и ни о чем не должен спрашивать, — обиженно возразил Арчи. — Это глупые вороны, которые ничего не знают.

— Ну, тогда все складывается хорошо, — заметил сержант. — Я как раз иду к Льюку и подумал, что ты, быть может, тоже захотел бы пойти со мной?

Арчи раскрыл было рот, чтобы крикнуть: "Здорово!", и в последний момент запнулся: — Но…

Он пребывал в явной растерянности. Сержант О'Хара — это ведь противник. Однако, с другой стороны, Арчи и сам собирался сходить к Льюку. Солодовый сироп у Льюка стоил двадцать пять центов без крема и шоколада. А с шоколадом и кремом…

Арчи встал и засунул руки в карманы.

— Хорошо, — сказал он. — Я иду.

Не успели они по дороге к Льюку миновать и третий дом, как Арчи, слушая рассказы сержанта, успел изменить свое мнение о полицейских. Чтобы собственноручно поймать девять потрошителей банковских сейфов! Ворваться без оружия в гангстерское логово, в котором каждая дверь, каждое окно прикрывалось пулеметами! А когда из зоосада убежали два льва…

— Да нет, ничего удивительного, — говорил сержант О'Хара. — Это для полицейского все равно что для тебя хлеб с маслом. Да и львы были не очень большие.

О своих подвигах он рассказывал очень скромно. Арчи слушал его, раскрыв рот.

— Знаете что? Вы когда-нибудь ловили убийцу? — задал он наконец вопрос.

— Конечно, — ответил сержант. — Они попадаются каждый день. Обычное дело. — В его голосе почувствовалась скука. — Я уже рассказывал, как преследовал удравшего из цирка дикаря, вооруженного луком и стрелами?

— И что? Вы его поймали? — спросил Арчи, глядя на сержанта полными восхищения и обожания глазами. — Расскажите!

— Хорошо, — согласился сержант, — но немного позже. — Усевшись на высокий стульчик возле буфетной стойки, он обратился к Льюку: — Двойной солодовый сироп с шоколадом и кремом для моего друга и кофе для меня.

— Здорово! — вырвалось у Арчи, но тут же он почувствовал укол совести. Солодовый сироп с кремом очень любила Дина. Жаль, что ее здесь нет. Однако он вспомнил о нанесенной ему сестрами смертельной обиде, и совесть умолкла.

— О чем это мы говорили? — начал сержант, помешивая ложечкой кофе. — Мы, мужчины, должны быть заодно, а девчонки….

— Правильно, — подтвердил Арчи, — девчонки ни в чем не разбираются. — Он втянул через — соломинку немного сиропа, но не испытал при этом ожидаемого наслаждения. — Расскажите лучше об этих отравленных стрелах, — попросил он сержанта.

— Ах, эта история! Дело было так. Я нашел человека, продырявленного отравленными стрелами, словно решето. Ну и, конечно, у меня была с собой дорожная аптечка. Как ты думаешь, что я ему дал?

— Касторку? — предположил Арчи, вынув изо рта соломинку.

— Угадал! — обрадовался сержант. — Слушай, парень, мы с тобой товарищи, правда?

— Ага, — ответил Арчи, водворяя соломинку на прежнее место.

— А товарищи не имеют тайн друг от друга. Или имеют?

Арчи потребовалось немалое искусство, чтобы покачать отрицательно головой, не вынимая изо рта соломинки.

— И поэтому, — продолжал сержант, почувствовав под ногами твердый грунт, — товарищи всегда говорят правду друг другу. Правильно?

Арчи втянул с хриплым бульканьем последние капли сиропа и, вынув соломинку изо рта, буркнул: — Правильно.

— Тогда, возможно, ты скажешь мне кое-что, — предложил сержант. — Может быть, скажешь… А не хочешь ли еще одну порцию сиропа?

Арчи взглянул на дно пустого стакана. В глубине души у него проходила глухая борьба с собственной совестью, которая упрямо обвиняла его в предательстве. Но, с другой стороны, это правда, что он ненавидел девчонок и что сержант О'Хара — великий человек, герой и вдобавок его товарищ. Двойная порция сиропа с шоколадом и кремом…

— Который был час на самом деле, когда вы услышали выстрелы? — мягко спросил сержант.

— А что? — наивно переспросил Арчи, пытаясь выиграть время.

Внимательно присмотревшись, О'Хара заметил его растерянность и решил начать с другой стороны.

— Скажу тебе откровенно: по-моему, вы вообще не знаете точно, который был тогда час.

— Вы так думаете? — вызывающе спросил Арчи. — А вот и знаем!

— А твоя сестричка не знает, потому что назвала мне время неправильно.

Арчи презрительно скривил рот, услышав ласковое "сестричка".

— Спорю, что ты тоже не знаешь, — гнул свое сержант.

— Ага, вот и проспорите, потому что знаю, — ответил уязвленный Арчи. Внутренний голос, шептавший ему: "Предатель!", — притих. Вот чудесная возможность отомстить сестрам и удивить своего нового друга.

— Знаю!

— Да-а? — недоверчиво протянул сержант. — У так скажи.

— Было как раз… — Арчи запнулся и начал посасывать соломинку, хотя стакан уже опустел, Сержант сидел между ним и окном, и поверх его редкого локтя Арчи была видна улица. Здесь он заметил в окно стоявших на тротуаре Дину и Эйприл, которые выразительно жестикулировали. Девчонки! Арчи ненавидел девчонок. Но тут Эйприл Подала сигнал, означавший семейную солидарность, а Дина дополнила его жестом, который тысячу раз использовался ими за семейным столом и однозначно читался: "Молчи!" Соломинка неприятно скрипнула о дно стакана. Арчи соскользнул с табуретки.

— Была точно половина пятого, — объявил он. — Эйприл как раз пошла на кухню посмотреть на часы, не пора ли ставить картошку. До свидания. Мне уже нужно идти домой.

— Половина пятого? — переспросил сержант, помрачнев. — А может быть, ты выпьешь еще один стаканчик?

— Спасибо, нет. Я больше не смогу.

Дина и Эйприл ожидали его в боковой улочке невдалеке от кондитерской. Дина схватила его за плечо, а Эйприл зашипела, как змея.

— Что он хотел из тебя вытянуть?

— О-о-о! — охнул Арчи, вывертываясь из рук сестры. — Хотел узнать, в котором часу мы услышали выстрелы. Ну я ему и сказал.

— Арчи! — крикнула Эйприл.

— Сказал, что была точно половина пятого. Эйприл как раз пошла посмотреть на часы, не пора ли ставить картошку. Вот и все.

Дина и Эйприл переглянулись.

— Ах, Арчи! — произнесла Эйприл. — Нет на свете мальчика, который мог бы сравняться с тобой!

Она обняла его, а Дина, тоже обняв, поцеловала в щеку. Арчи, пища, старался вырваться из их объятий.

— Хватит! — вопил он. — Я мужчина, и у меня есть друг полицейский.

Эйприл глянула в сторону кондитерской, глаза ее сузились.

— Скажи лучше — шпик! — Она повернулась к Дине: — Идите с Арчи домой. Уж я этому толстяку сама скажу, что следует.

— Будем надеяться, — ответила Дина. Арчи бурно запротестовал, но Дина взяла его за руку.

— Идем со мной. Твой друг по виду полицейский, но на самом деле, без сомнения, шпик. В конце концов, это тебе и самому ясно.

— Ясно, — признался Арчи. — Он злоупотребил моим доверием.

Дина и Эйприл прыснули со смеху.

— Арчи, — с торжеством объявила Дина. — Я копила на пудреницу, но куплю на эти деньги водяной пистолет, который тебе давно хотелось иметь. Ну идем уж.

Повернувшись к Эйприл, она добавила:

— Верю, что ты сумеешь посчитаться с этим толстяком. Только не забудь, что должна быть дома вовремя, чтобы до обеда почистить овощи.

Эйприл с отвращением содрогнулась:

— Пожалуйста, не вспоминай в такой момент о чистке овощей.

Она подождала, пока Дина и Арчи не скрылись за поворотом. Только тогда она пригладила волосы, поправила воротничок блузки и с беспечным видом вошла в кондитерскую, где сержант О'Хара печально сидел над пустой чашкой кофе. В сознании Эйприл промелькнуло все, что она хотела выложить этому толстяку о никчемных шпиках, пользующихся наивностью маленьких детей. В предполагаемом выступлении были и такие словечки, которые Дина — а возможно, и Арчи — встретили бы аплодисментами. Но, вглядевшись в помрачневшее лицо сержанта, Эйприл сменила намерение. Ей пришел на ум лучший замысел. Кроме того, у нее не было полной уверенности, что Арчи в чем-то не проговорился.

Она взобралась на табурет рядом с сержантом О'Хара и жалобным голоском обратилась к Льюку:

— Я с удовольствием выпила бы солодовый сироп, но у меня только пять центов. Поэтому прошу стакан кока-колы.

— Кока-колы уже нет, — сообщил Льюк, и Эйприл горестно вздохнула.

— Ну, что же. Тогда прошу лимонада.

— Проверю в кладовой, есть ли там еще бутылка.

Пару секунд Эйприл сидела недвижимо. Потом повернула как бы невзначай голову, просияла, словно удивленная неожиданной, но приятной

встречей.

— Ах, вы здесь, господин сержант! Как это неожиданно!

Сержант взглянул на Эйприл. Руки у него чесались положить девчонку поперек колена и всыпать ей по первое число. Однако он удержался, вовремя вспомнив о психологическом методе, и потому дружески улыбнулся Эйприл.

— Хо, хо, хо! Здравствуй, красавица.

— К сожалению, лимонад тоже закончился, — объявил вернувшийся из кладовой Льюк.

— Ничего не поделаешь, — грустно промолвила Эйприл. — Тогда, пожалуйста, просто стакан воды.

— Минуточку, — вмешался сержант О'Хара, будто бы озаренный внезапной мыслью. — Не выпьешь ли, доченька, солодового сиропа? Я угощаю.

Округлившиеся глаза Эйприл, казалось, светились радостью и удивлением:

— Ах, господин капитан, как вы любезны!

— Прошу для барышни двойной шоколадный сироп, — распорядился сержант О'Хара, по всей видимости, приятно польщенный. — С кремом. С двойной порцией крема. — И, обращаясь к Эйприл, заметил: — Я не капитан, я сержант.

— Ах, на вид вы совсем как капитан, — вздохнула Эйприл, уставившись на него огромными, невинными глазами. — Держу пари, что вы раскрыли множество таинственных преступлений.

— Да, — скромно согласился сержант, — кое-что в жизни случалось.

У него промелькнула мысль, не ошибся ли он в своей первой оценке Эйприл Кэрстейрс. Кажется, это очень милая, хорошо воспитанная девочка. И притом еще необыкновенно умная.

— Ах, если б вы согласились рассказать мне о своих подвигах! — взволнованно попросила Эйприл.

Сержант рассказал о девяти потрошителях банковских сейфов, о гангстерском логове, о льве, убежавшем из зоологического сада, и об отравленных стрелах. Не спуская с сержанта завороженного взгляда, Эйприл опустошила первый стаканчик сиропа и принялась за следующий. Но вдруг глаза ее наполнились слезами.

— Ах, господин капитан… простите, господин сержант… Хочу попросить у вас совета.

— Проси смело, — поощрил сержант, — всегда рад тебе помочь.

— Видите ли… — запинаясь, произнесла Эйприл, — я кое-что знаю об этом убийстве. Только я не могу никому рассказать об этом.

— Почему не можешь? — сержант даже выпрямился на табурете.

— Потому что… — Эйприл шмыгнула носом и засуетилась в лихорадочных поисках носового платка. — Мамуся… Я еще ни разу не ослушалась мамуси. Вы ведь тоже считаете, что мать нужно слушать всегда, правда? Что тут не должно быть исключений.

— Ну конечно, — подтвердил сержант.

— Вот именно! Поэтому я и хотела попросить У вас совета. — Эйприл огляделась, чтобы убедиться, не подслушивает ли их кто-нибудь. Льюк стоял у двери, объясняясь с клиентом, которому он забыл оставить какой-то иллюстрированный журнал. В одном из углов дремал незнакомый мужчина в сером костюме. В глубине комнаты пожилая женщина в шляпке с цветами читала названия стоящих на полках лекарственных препаратов.

— Значит, так, — сказала Эйприл. — Считаете ли вы, что лицо, обладающее некоторой информацией, имеющей важное значение для следствия в деле об убийстве, обязано сообщить эту информацию полиции, несмотря на категорическое запрещение матери вмешиваться в эту историю?

— Очень трудная проблема, — задумчиво произнес сержант, хотя заранее знал, что ответит на вопрос Эйприл. — Ты не хочешь ослушаться матери. Но ведь ты не хочешь, чтобы и убийца оставался на свободе и безнаказанно крутился где-то рядом.

— Ах, нет! — вздрогнула Эйприл. — Но ведь никто не знает, что я там была и подслушала их разговор. Мне нельзя было туда ходить, и мне достанется, если об этом узнают. Потому что Хендерсон как раз… Хендерсон — это черепаха моего братика… Так вот, Хендерсон уполз, и я его искала. Я совсем не хотела подслушивать, честное слово! Но невольно все слышала. Потому что она страшно перепугалась, а он говорил ужасно громко.

— Ага, — обронил сержант, стараясь не выдать голосом охватившего его волнения. — Кто перепугался?

— Ну, миссис Сэнфорд. Он грозил ей… — Эйприл вдруг замолчала и, немного помедлив, сказала: — Я допью сироп, и мне пора идти. Нужно еще приготовить овощи к обеду.

— У тебя много времени, — успокоил сержант. — Выпей еще одну порцию. Угощаю!

— Ах, спасибо! — вполне искренне отказалась Эйприл. Она знала, что ее желудок не выносит безнаказанно больше одной порции сиропа. Ситуация, однако, была исключительной. Двумя глотками она допила сироп, и тут же перед ней появилась новая порция. Двойная, с кремом. Эйприл отпила глоток и с откровенной неохотой оглядела почти полный стакан.

— Я бы не запомнила так хорошо, — продолжала она свой рассказ, — если бы он не грозил ее убить. Конечно, я не думала, что он говорит серьезно. Ах, нет! Я не должна вам это рассказывать. Мамуся запретила нам вмешиваться.

— Послушай, — доверительно заговорил сержант "О'Хара. — Я дам тебе хороший совет. Мы с тобой друзья, можешь мне верить. Это значит, что можешь по секрету рассказать мне все, что знаешь. Понимаешь? Я никому не скажу, что узнал от тебя. — Он вдруг остановился и обеспокоенным тоном, совсем по-отечески спросил: — Что с тобой? Тебе не нравится сироп?

— Нет, нет! Вкусно! — заверила его Эйприл. Она заставила себя сделать еще глоток, утешаясь мыслью, что страдает не напрасно.

— Говори, говори, — успокоил ее сержант. — У меня секрет как в могиле.

— Значит, дело было так, — начала Эйприл. — Хендерсон… эта черепаха… перегрыз шнурок и уполз. Мы искали его повсюду. В саду миссис Сэнфорд есть заросшая беседка, и я подумала, что Хендерсон, наверно, спрятался там. Подойдя поближе, я услышала доносившиеся из беседки голоса. Я старалась вести себя очень тихо, так как миссис Сэнфорд очень сердилась, когда мы заходили на ее участок. Я не подслушивала, честное слово! — Эйприл глядела на сержанта громадными, мокрыми от слез глазами. — Вы мне верите, правда?

— Верю, верю, — торопливо соглашался сержант. — Такая воспитанная девочка никогда бы нарочно не подслушивала, это точно.

— Спасибо, — поблагодарила Эйприл и, опустив глаза, прошептала: — Пожалуй, я не должна никому говорить об этом. Потому что он угрожал, а мне не хочется причинить кому-либо неприятности… Так, может, лучше ничего больше не рассказывать? — спросила она с обаятельной улыбкой.

— Послушай, — серьезно сказал сержант. — Если тот человек невиновен, ты должна дать ему шанс оправдаться перед полицией. А как он может оправдаться, если полиции не известны точные факты?

— Ну, так… Если вы так считаете…

— А как того человека зовут, наверно, не знаешь? — спросил сержант сладеньким голосочком.

— Конечно, знаю.

Эйприл торопливо поискала в памяти подходящее имя, но в первый момент не могла вспомнить ничего, кроме имени персонажа из мамусиных рассказов, которые та писала еще для своих малышей: Персифлаж Ашубатабул. К сожалению, в данном случае это имя совершенно не годилось. Эйприл поспешно заговорила:

— Дело было так. Речь у них шла о каких-то письмах. Он сказал, что у него нет десяти тысяч долларов. А она, то есть миссис Сэнфорд, рассмеялась и сказала, что советует ему найти эти деньги. А на это он… — Эйприл наморщила лоб, словно пытаясь сосредоточиться. — Ага, помню… Сказал, что если ему приходится отдавать десять тысяч долларов за несколько писем, написанных в минуты слабости, то он лучше ее убьет.

Искусно выдержав паузу и взглянув на сержанта, Эйприл продолжила:

— Я очень испугалась, еще и сейчас трясусь, как вспомню об этом. Боюсь, что теперь мне будут сниться страшные сны.

— Ну что ты! Не нужно бояться, деточка, — успокаивал сержант.

По лицу Эйприл ручьем заструились слезы. Казалось, плачет невинное беззащитное создание — маленькая девочка не старше восьми лет.

— Господин капитан, — шепнула она дрожащим голосом. — Он сказал, что убьет ее, и говорил серьезно, не шутил. А она все смеялась, повторяла, что советует заплатить десять тысяч наличными и не позже четырех часов дня. Тут он тоже засмеялся и сказал, что придет в четыре с револьвером, а не с деньгами. — Эйприл отодвинула недопитый стакан сиропа и тихо добавила: — Я очень испугалась.

— Не стоит бояться, — ласково уговаривал сержант. — Расскажи мне все точнее, а потом, облегчив душу, сможешь забыть об этой истории. — Он понизил голос. — Знаешь, деточка, психология учит, что если разделишь с кем-нибудь такую тайну, она перестанет тебя мучить.

— Ах, как хорошо вы все объясняете, — вздохнула Эйприл, обратив к сержанту огромные, полные слез глаза. — У вас, наверное, есть дети!

— Вырастил девятерых, — подтвердил догадку сержант, скрывая за легкостью тона вполне понятную гордость, — и все вышли в люди. Допей сироп, это очень полезно. И расскажи что-нибудь еще. Ты присмотрелась к тому мужчине в беседке? Смогла бы его описать?

Эйприл отрицательно качнула головой и неохотно придвинула к себе стакан с остатками сиропа.

— Я его вообще не видела, только слышала его голос. И не знала бы, как его зовут, если бы его не назвала миссис Сэнфорд.

— Ах, так! Значит, тебе известно его имя?

Эйприл утвердительно кивнула.

— Она сказала… я повторяю слово в слово, господин капитан… — Эйприл выдержала паузу. Ей требовалось немедленно назвать какое-либо, имя. Персифлаж Ашубатабул решительно не годилось. Она наскоро перебирала в памяти известные ей имена. Ага, новая мамусина повесть! — Эйприл удалось прочитать последние двадцать страниц. Было там имя какого-то персонажа и несколько строк диалога, в котором он участвовал. Лицо Эйприл прояснилось. Улыбаясь проявлявшему уже некоторое нетерпение сержанту, она продолжила: — …сказала: "Руперт, ты не осмелишься даже дотронуться до револьвера, а не то что прицелиться и выстрелить".

— Руперт? — повторил сержант, записывая это имя. — А что он на это ответил?

— Он ответил… — Эйприл доверяла своей памяти и была уверена, что точно воспроизводит текст из новой мамусиной повести. — Он ответил: "Ты думаешь, что я трусливый, как мышь, но я докажу тебе, что умею быть смелым, как настоящий мужчина". А потом… — К имени нужно было добавлять и фамилию. — А потом она сказала: "Тихо, кто-то идет!" и после недолгого молчания воскликнула: "Ах, Уолли! Позволь тебе представить: мистер ван Дэсен".

— Ван Дэсен, — пробормотал сержант, записывая в блокнот фамилию рядом с именем. Руперт ван Дэсен. Он ласково улыбнулся Эйприл: — Рассказывай дальше, деточка.

— А это уже все, — простодушно заявила Эйприл. — Этот человек, то есть мистер ван Дэсен, сказал: "Приятно познакомиться", а мистер Сэнфорд предложил: "Может быть, зайдем в дом и что-нибудь выпьем?" Ну, они и ушли, а я больше ничего не слышала. — Она улыбнулась сержанту. — А потом Арчи нашел Хендерсона. В бельевой корзине, в прачечной.

— Хендерсон? — наморщил лоб сержант.

— Ну, эту черепаху, — напомнила ему Эйп-(рил. — У Арчи есть черепаха. Ну, помните, я уже говорила. Хендерсон перегрыз шнурок и уполз. Мы его искали, а я, разыскивая, случайно подслушала этот разговор.

— Да, правда. — Сержант закрыл блокнот и сунул его в карман. — Как же, помню, Хендерсон. Рад, что Арчи нашел его. Ну, что, может быть, хочешь еще сиропа?

— Спасибо, господин капитан, — скрывая дрожь отвращения, вежливо проговорила Эйприл. Она встала. — Мне уже нужно идти домой и почистить к обеду овощи. — По ее лицу промелькнула тень. — Пожалуйста, обещайте мне, что никому ничего не расскажете. Потому что если мамуся узнает…

Она говорила с такой горячностью, что даже дремавший невдалеке мужчина в сером костюме очнулся и взглянул на нее.

— У меня будут ужасные неприятности, если узнает мамуся, — продолжала Эйприл. Она выглядела бледной и явно озабоченной.

— Обещаю.

— Спасибо, господин капитан!

Эйприл с достоинством удалилась. Сержант вынул блокнот и перечитал свои записи. Хорошая, вежливая, умная девочка. Он сам вырастил девятерых и разбирался в детях. Называла его "господином капитаном". Ха, кто знает… может быть, в будущем… Если бы ему удалось, например, найти этого Руперта ван Дэсена раньше, чем лейтенант Билл Смит выкинет какую-нибудь глупость… Сержант захлопнул блокнот, спрятал его в карман и вышел.

Через пятнадцать секунд после его ухода мужчина в сером костюме выскочил абсолютно трезвый из кресла и закричал:

— Дай мне немного мелочи, Льюк!

Он торопливо сунул в таксофон монету и, дождавшись ответа, возбужденно проговорил:

— Это Фрэнк Фримен. Соедините меня с отделом местных новостей. — И через мгновение: — Алло! Это ты, Джо? Слушай…

Пятью минутами позже он все еще диктовал по телефону свой отчет, а от целой горсти монет почти ничего не осталось.

— Я говорил: "надежный свидетель". Понял? Хорошо. Ван Дэсен. Руперт ван Дэсен. Почему, черт возьми, ты невнимательно слушаешь? Р — роза, У — ухо, П — Павел… Готово? Руперт ван… Записывай дальше: "Надежный свидетель, имени которого мы пока не можем раскрыть, утверждает…"

 

ГЛАВА 6

— Где ты пропадала столько времени? — оторвав взгляд от картофелины, которую старательно чистила, Дина внимательно присмотрелась к входившей в кухню сестре. — Эйприл, что с тобой? — спросила она уже явно обеспокоенным тоном.

Лицо Эйприл позеленело.

— Объясню позже, — простонала она и со всех ног бросилась из кухни. Вернулась через пять минут все еще бледная, но уже без зеленоватого оттенка.

— Один стакан сиропа я еще могу выдержать, но ни каплей больше. Крем ненавижу, а от шоколада меня всегда тошнит. Три порции — это свыше моих сил.

Картофелина выскользнула у Дины из рук. Она неодобрительно взглянула на сестру:

— Боже мой, зачем тебе понадобилось заказывать три порции?

— Потому что это самое дорогое, что есть у Льюка, — обиделась Эйприл. — Не хочешь же ты, чтобы я позволила этому олуху О'Хара отделаться только пятью центами?

Дина фыркнула. Она обожала крем и шоколад.

— Ну, хорошо, хорошо, мученица. Почисти морковку. А в другой раз…

— Другого раза не будет, по крайней мере, с этим О'Хара, — объявила Эйприл и, взяв в руки щеточку, начала скоблить морковку. — Я…

Она запнулась. Ей вдруг показалось, что лучше не доверять Дине и Арчи тайны существующего только в ее воображении несчастного юноши Руперта ван Дэсена. Может случиться, что сержант задает им какой-либо вопрос по этому поводу, а они, не выдержав, могут рассмеяться ему в лицо. Ведь из всей троицы только Эйприл с честью закончила курс для юных начинающих актеров под руководством мисс Граби.

— Что "я"? — спросил Арчи, отрываясь от мытья салата.

— Я — это я, — спокойно пояснила Эйприл. — Ты — это ты, мы — это мы, они — это они, что наше — то наше, двадцать четыре часа — это сутки, а триста шестьдесят пять дней — это год. Подай мне вон ту щетку, братишка-дурачишка.

— Ох! — возмутился Арчи. — Ох, змея! — И, наморщив лоб в стремлении сконцентрировать умственные силы и подыскать рифму, выпалил: — Возьми щетку, идиотка!

— Ты еще слишком мал, чтобы говорить мне "ты", — произнесла в ответ Эйприл.

— Тихо, дети. Мамуся работает, — напомнила Дина и поставила вариться картошку. — Слушайте внимательно. Прошло уже двадцать четыре часа, Даже немного больше, а мы не продвинулись ни на шаг дальше…

— Не придвинулись ни на шаг ближе, хотела ты сказать, — поправила ее Эйприл, направляя струю воды на морковь.

— Ближе к чему? — спросил Арчи.

— Подумай, Арчи, — продолжала Дина. — Вчера убили миссис Сэнфорд. Мы решили найти убийцу, ты не забыл? Перестаньте так по-детски забавляться и…

Она не договорила. Со стороны соседней виллы донесся пронзительный крик. Дина и Эйприл, побледнев, переглянулись. Арчи бросился к дверям, но Эйприл оттащила его назад, на середину кухни.

— Еще одно убийство, — прошептала она, едва дыша. — На этот раз, может быть, застанем виновника на месте преступления!

— Стой! — крикнула Дина. — Мамуся… В комнате на втором этаже громко стучала пишущая машинка.

— Скажем ей позже, — решила Эйприл.

— Летим, — пропищал Арчи.

Они пустились бегом прямо по огороду. Вдруг Эйприл ухватила сестру за плечо.

Нет, это было не убийство. За кустами живой изгороди они увидели соседку по улице миссис Карльтон Черингтон III в фиолетовой кофте из шифона и большой фиолетовой шляпе, вырывающуюся из рук молодого полицейского. Ее лицо от двойного подбородка и до самых бровей было залито пунцовым румянцем. Освободившись наконец из объятий полицейского, она пыталась сохранить достоинство, делая вид, что поправляет на голове шляпу.

— Я не знала, что вошла на чужую территорию. Возвращаясь от соседей домой, хотела сократить себе путь…

— Вы пытались проникнуть в эту виллу, — утверждал полисмен.

— Это же смешно! — протестовала она, пытаясь изобразить язвительную улыбку.

— Разумеется, очень смешно, — возразил полицейский. — Особенно смешно было видеть, как вы карабкаетесь через кухонное окно.

Миссис Карльтон Черингтон III справилась наконец со шляпой и вновь обрела дыхание.

— Молодой человек, признаюсь вам, что я действительно пробовала забраться через это окно.

— Я же сам стащил вас с окна. — Видимо, признание не произвело большого впечатления на полицейского.

— У каждого есть своя слабость, — доверительно сообщила ему миссис Черингтон. — Не стану скрывать от вас свою… Я собираю на память всякие мелочи… Ну, бахрому от дивана, какие-нибудь гвоздики или скобочки от мебели… Но Уверяю вас…

— Кража со взломом, — констатировал полицейский.

— Но я же никогда не беру ничего ценного, — объясняла дама. — Мне нужен только сувенир. — Она с достоинством выпрямилась. — Молодой человек, мой муж — генерал. Я — миссис Карльтон Черингтон III!

Суматоха, возникшая в это время у входа на виллу, вынудила молодого полисмена отложить на более поздний срок свой ответ, который, казалось, готов был слететь с его губ и, скорее всего, не отличался особой вежливостью. Он бросился на помощь коллегам. Миссис Карльтон Черингтон III несколько мгновений смотрела ему вслед, а затем помчалась, как заяц, к въездным воротам.

— Теперь и эта толстуха, — удивилась Эйприл.

— А мне она нравится, — сказала Дина. — Помнишь, как испекла нам овсяное печенье? Она немного странная, но славная. Мне кажется, ее что-то мучает.

— Т-ш-ш-ш… — шикнул Арчи, указывая пальцем на группу людей перед домом.

Троица Кэрстейрсов, скрываясь за кустами, подползла ближе к месту действия, перемещаясь быстро и по возможности тихо. У входных дверей виллы Сэнфордов разгоралось громкое препирательство. Со стороны полиции в нем участвовали лейтенант Билл Смит, молодой полисмен и агент в штатском. Перед ними с испуганным видом стоял их противник — скромный пожилой человек лет шестидесяти с бледно-желтой кожей и седыми волосами. На нем был темно-синий костюм, а в руках портфель.

— Настоятельно требую! — восклицал он. — Я обязан на этом настаивать. Меня зовут Холбрук, Генри Холбрук.

— Зачем вы пытались проникнуть внутрь дома? — спрашивал у него Билл Смит.

— Именно об этом я и говорю, — нервничал седовласый. — Меня зовут Генри Холбрук. Я являюсь, точнее, являлся юридическим консультантом миссис Сэнфорд. Как ее адвокат, я считаю себя обязанным…

— Открыть ее двери отмычкой, не так ли? — оборвал его Билл Смит. — Это не объяснение.

— Но я… — начал было адвокат.

— Как юрист, вы должны знать, что в этот дом нельзя войти без разрешения полиции.

— Мои обязанности в отношении клиентки, — запинаясь, пробормотал еще более побледневший мистер Холбрук, — в отношении умершей…

— Уверяю вас, — Билл Смит несколько смягчил тон, — что имущество вашей умершей клиентки в полной безопасности. Полицейские, которых вы видите около дома, находятся здесь не для украшения местности.

— Обычно в случае внезапной смерти клиента… — лепетал адвокат.

— В таком случае согласен, — вежливо произнес Билл Смит. — Вы можете осмотреть внутренние помещения дома, но в сопровождении полицейского. Пожалуйста.

— Ах, нет, — смешался адвокат, — пожалуй, нет. Не думаю, чтобы это было обязательно. Полностью полагаюсь на ваши заверения, что все в полном порядке. Жаль, что доставил вам беспокойство…

Сказав это, Генри Холбрук поспешно ретировался, отступив к дороге, на которой стоял его автомобиль.

— Какая-то сомнительная личность, — шепнула Эйприл, но Дина, шикнув, схватила сестру за Руку:

— Смотри! Пьер! Пьер Дегранж! Этот художник!

По другую сторону въездной аллеи за стенкой живой изгороди украдкой перемещался коренастый седобородый человечек. Он ежесекундно останавливался, оглядываясь по сторонам. На нем были вельветовые брюки, клетчатая рубашка и берет, зубы его сжимали погасшую трубку. В какой-то момент он неожиданно нырнул в кусты. Затаив дыхание, дети выжидали пару минут, но человечек больше не показывался.

Арчи шепнул — прощебетал, как определила Эйприл его жалкий писк:

— До-о-мой!

— Не бойся, — буркнула Эйприл, а Дина придержала его рукой.

Действительно, в открывшейся их глазам картине было что-то пугающее. Розовая вилла, в стенах которой только вчера была убита женщина… Множество полицейских вокруг… Три этих человека, наверняка не знакомые между собой, стремящихся попасть внутрь дома… Громадное тутовое дерево, простершее над виллой свою тень, словно рука великана.

— Знаешь, Эйприл, нам действительно пора возвращаться, а то не успеем почистить овощи.

— Конечно, пора, Дина, — поспешно согласилась Эйприл. — Морковь варится так долго!

Тихо, как мышки, они проскользнули аллейкой к собственному дому. Никто не произнес ни слова, пока кастрюлька с морковью не оказалась в духовке, а промытый и приготовленный салат — в холодильнике. Арчи, не забыв выразить протест, принялся накрывать на стол.

— Знаешь, Эйприл, я думаю над тайной миссис Сэнфорд, — заговорила наконец Дина. — Почему все эти люди хотят пробраться в ее дом? Они наверняка там что-то ищут. Ведь миссис Черингтон не собирает сувениры, а мистер Холбрук не стал бы взламывать замок, если бы имел законное право войти в дом без сопровождения полиции.

— Ты думаешь? — только и сказала Эйприл, ибо полностью разделяла сомнения сестры.

— А мистер Дегранж… Что он там искал?

— Может быть, хотел написать картину?

— Мистер Дегранж не рисует ни дома, ни деревья, — нетерпеливо возразила Дина. — Так говорит мамуся. Он рисует исключительно воду.

Арчи, забежавший в кухню за маслом, очень удивился:

— Рисует воду? Кто рисует воду?

— Мистер Дегранж, — пояснила Эйприл. — Мамуся, с ним познакомилась, и он сам ей сказал, что он художник, а когда мамуся вежливо поинтересовалась, что он рисует, ответил, что воду.

— Вот чудак, — констатировал Арчи и, взяв масло, выбежал в столовую.

— Я хотела сказать, — возобновила Дина прерванный разговор, — что существует, видимо, особая причина, почему люди хотят проникнуть внутрь виллы. — Она на мгновение смолкла, лицо ее омрачилось. — Что-то в этом доме спрятано, а сейчас они пытаются туда войти, чтобы отыскать эту вещь. Знаешь, Эйприл, я думаю…

Ее прервали вопли ворвавшегося на кухню Арчи.

— А вот и нет! А вот и нет! — кричал он. — Рисуют не воду, а водой!

Сестры переглянулись, смирившись с неизбежным.

— Арчи, — произнесла Эйприл. — Мистер Дегранж рисует не водой, а маслом. Говорю тебе, маслом!

— Если я младше вас, то… — Круглое лицо Арчи приобрело зловещий красноватый оттенок.

— Слушай, Арчи, — поспешила успокоить его Дина, приняв строгий вид. — Не вопи! Мистер Дегранж рисует картины. Масляными красками. Понял?

— Ну еще бы! — со злостью проговорил Арчи.

— А на этих картинах рисует воду. Идет на берег океана, садится и рисует картину. Но он не рисует ни берег, ни лодки, ни людей.

— А небо? — недоверчиво переспросил Арчи.

— Не рисует ничего, кроме воды, — категорически объявила Дина.

— Так зачем он ходит так далеко, к самому океану? — Арчи гневно фыркнул. — Мог бы сидеть дома и смотреть на воду в корыте.

Захватив несколько ножей и вилок, он выбежал в столовую. Дина тяжело вздохнула.

— Как4 я уже сказала… — начала она и тут же смолкла.

— Говори же, — понукала ее Эйприл.

— Мне кажется, миссис Сэнфорд была шантажисткой.

Эйприл молчала целую минуту, боясь, что голос ее дрогнет. Наконец, овладев собой, она произнесла безразличным тоном:

— Это меня совсем не удивило бы.

— Как? — спросила слегка удивленная Дина. — Значит, ты тоже это подозревала?

Эйприл решила во всем признаться сестре. Она никогда не умела хранить секреты от Дины, даже когда дело касалось подарка на день рождения или на Рождество.

— Послушай, — начала Эйприл, хотя и чувствовала, что Дина не одобрит ее дерзкой проделки. — Сегодня днем…

— Знаешь что? — остановила ее Дина. — Нужно устроить прием и позвать гостей.

— В такое время прием? — с трудом выговорила ошеломленная Эйприл. — Тебе сейчас захотелось развлечься?

Дина перестала хмуриться и согласно кивнула:

— Завтра вечером, в пятницу. Ты выпросишь у мамуси разрешение. Пригласим около десятка гостей. Ты позовешь пятерых и я столько же.

— Дина, но ведь прием… В кухню ворвался Арчи:

— Я тоже, я тоже, я тоже! Я тоже хочу с вами!

— Хорошо, хорошо, — согласилась Дина. — Позовешь свою Банду.

С криками "ура!" Арчи заскакал по кухне. Эйприл вздрогнула. Банда состояла из двенадцати мальчишек в возрасте от девяти до двенадцати лет, личностей крикливых, неумытых и пользующихся дурной славой.

— Дина, ты что, с ума сошла?

— Будем играть в поиски клада. Великолепная мысль. Местом действия будет не только наш, но и соседний сад. При случае нам, может быть, удастся не только обшарить территорию, но и забраться в виллу.

— Понимаю, — успокоилась Эйприл. — А Банда…

— Банда, насколько я ее знаю, доставит полиции столько работы, что никто не будет обращать на нас внимания. Сразу же после обеда составим список гостей. Но ты хотела о чем-то рассказать?

— Да, да… Послушай, Дина, — Эйприл облизала губы. — Сегодня днем…

— Ну, доченьки, как вы там? — прозвучал с порога приятный голос матери. — Обед, я вижу, почти готов. Совсем не думала, что уже так поздно.

На Мариан все еще были рабочие брюки. Волосы ее растрепались, а на лице виднелись грязные полоски от копирки.

— Все уже готово. — Дина попробовала картошку вилкой. — А что слышно насчет индейки?

— Индейки! — Мариан побледнела, потом покраснела. — Индейка спокойно лежит в холодильнике! Я должна была поставить ее в два часа, но, видимо, думала о чем-то другом. Теперь, наверное, слишком поздно.

Все посмотрели на часы, было уже около шести.

— Ну, ничего. В кладовой есть три коробки сардин. Я люблю сардины. — И Дина невозмутимо добавила в картофель масло.

— В таком случае индейка останется на завтра, — вздохнула смущенная Мариан. Взгляд ее молил о прощении. — Все это потому, что голова слишком занята. Я ведь очень люблю готовить.

— Мамуся готовит лучше всех на свете, — отозвался Арчи.

— Мамуся должна выйти замуж! — торжественно объявила Эйприл. — Тогда она могла бы готовить, сколько душе угодно.

— Замуж! — Мариан зарумянилась, что ей было очень к лицу. — Кто бы захотел на мне жениться?

У входных дверей прозвучал звонок. Мариан бросилась к лестнице и уже оттуда прокричала:

— Открой, Дина! Я сейчас приду.

Она вернулась в кухню через пять минут. В голубой кофточке, с накрашенными губами. Успела красиво уложить волосы и уже в последний момент воткнула в них розу. Увидев ее, Эйприл удивленно присвистнула:

— Ха! Мамуся все сделала за один миг!

— Кто это звонил? — Мариан глянула в сторону гостиной.

— Мальчик с газетами. Я ему заплатила. Ты должна мне двадцать два цента. — Дина развернула газету на столе.

— О-о-о… — протянула Мариан и небрежным тоном добавила: — А в газете есть что-нибудь новое об этом убийстве?

— Неслыханно! — вскричала Дина. — Посмотри, Эйприл!

— Покажи, покажи! — заорал Арчи, просунув голову под руку Дине.

Все четверо склонились над газетой. Перед удивленными глазами Эйприл, словно в вихре, закружились фразы, напечатанные черным по белому на первой полосе. "От нашего собственного корреспондента…", "Руперт ван Дэсен…", "Надежный свидетель, имени которого мы пока не можем раскрыть…". На мгновение Эйприл показалось, что она теряет сознание. Но это, несомненно, было лишь воспоминание о трех порциях сиропа.

— Миссис Сэнфорд, — поразилась Мариан. — Не могу в это поверить! — Через некоторое время добавила: — Удивительное дело… Руперт ван Дэсен. Это имя звучит как-то очень знакомо. Откуда я его знаю?

— Спорю, что полиция найдет его без труда, — заносчиво заметил Арчи. — У него такое странное имя.

— Эйприл, — медленно проговорила Дина. — Мы были правы. Она действительно была шантажисткой.

Однако, когда Эйприл пришла в себя и обрела способность говорить, она только и смогла из себя выдавить:

— Извините, но мне кажется, что морковка уже пригорела.

 

ГЛАВА 7

— Гости принесут что-нибудь поесть, а мы купим кока-колу, — сказала Дина, перелистывая страницы телефонного справочника.

— Купим? Интересно, на какие деньги. Не знаю, как у тебя, Дина, но у меня всего двадцать Центов, а я должна Китти пятнадцать.

— Я уже взяла у мамуси аванс в счет будущей недели, — нахмурилась Дина.

— Как раз мамуся и должна купить кока-колу. Мы же все это делаем для нее.

— И для себя также. Делаем на благо всей семьи. — Дина на минуту задумалась. — Может быть, Льюк согласится дать кока-колу в кредит? Сколько бутылок нам потребуется?

— Сомневаюсь. Сколько потребуется? Подожди. Двенадцать человек гостей, не считая нас. Скажем, тридцать бутылок. То есть полтора доллара без залога за бутылки. А вспомни, что придет еще и "Банда!

— Господи! — простонала Дина. — Что делать? Ни за что на свете не хотела бы просить деньги у мамуси. И без того она была очень добрая, сразу разрешила устроить прием. Полтора доллара! И вдобавок Банда! Они придут, самое меньшее, вдесятером и выпьют каждый по две бутылки. А нужно иметь и что-то в запасе. Ну, пусть будет всего двадцать. Это еще доллар и двадцать пять центов. Итого два доллара семьдесят пять. Столько Льюк не даст нам в кредит. В конце концов, я уже должна ему двадцать пять центов.

Эйприл вздохнула и надолго задумалась.

— Нечего делать, придется занять у Арчи. У него есть деньги. — Помолчав, она добавила: — Арчи — это скряга.

В этот момент Арчи, преследуя кота Дженкинса, стащившего последнюю сардинку, вбежал в переднюю. Услышав свое имя, Арчи мгновенно затормозил, пожертвовав сардинкой.

— Эй! Что такое скряга? — поинтересовался он.

— Скряга — это такой богач, — ответила Дина. — Не мешай нам сейчас, Арчи.

Эйприл незаметно ущипнула сестру и с готовностью пояснила:

— Скряга — это такой богатый человек, который одновременно и смелый, и красивый, и быстрый, и всех побеждает. Короче говоря, супермен.

— Ха! — успокоился Арчи. — И я скряга?

— Еще какой! — заверила его Эйприл.

— Садись, Арчи, — предложила Дина. — Хотим с тобой поговорить.

— Я буду с ним разговаривать, — объявила Эйприл, снова ущипнув Дину. — Слушай, братец, мы как раз советуемся, приглашать ли сегодня на прием твою Банду или не приглашать.

— ^Пригласите! Пригласите! Я вас прошу!

— Видишь ли, дело в том… — начала Эйприл.

Пятью минутами позже после исчерпывающих переговоров стороны пришли к соглашению. Договорились об условиях краткосрочного займа в размере двух долларов и семидесяти пяти центов. Арчи выговорил себе исключительное право собственности на деньги, вырученные за возврат бутылок, причем не только тех, что приобретаются для приема, но и любых других, что будут использованы в семье на будущей неделе.

Дина пересчитала наличность: пять монет по двадцать пять центов, одиннадцать — по десять, шесть — по пять и еще десять по одному центу. Она ссыпала все монеты в свой кошелек.

— Все сходится. Теперь подумаем, кого приглашать.

— У меня такой список, — заявила Эйприл. — Джо и Венди, Лью и Джим, и Банни.

— Банни? — усмехнулась Дина. — Эту растяпу? Я приглашаю Эдди. Пусть приведет с собой Мэг. Кроме того, Вилли…

— Вилли недотепа!

— Это Вилли недотепа? — обиделась Дина. — Ты, наверно, шутишь. Просто за Вилли надо все время следить, чтобы он не слишком разошелся.

И, наконец, в него влюблена Джой, а ее я обязана пригласить.

— Почему? Ведь Джой страшно глупая.

— Слушай, Эйприл. Гости обязательна захотят потанцевать, а пластинки можно одолжить только у Джой. — Дина пересчитала пары на пальцах: —. Эдди и Мэг, Вилли и Джой.

— Не забудь о себе.

— Помню, не бойся. Итак, Эдди и Мэг, Вилли и Джой и… Пит и Дина. — Критически оглядев сестру, Дина продолжила: — Я заметила, ты всегда приглашаешь мальчиков, которым ты нравишься, и девочек, которые никому не нравятся.

— Я не такая наивная, — холодно возразила Эйприл. — Ни с кем не играю в кошки-мышки. Ни с кем не хочу соревноваться.

— А я признаю только свободную конкуренцию, — отрезала Дина, поднимая телефонную трубку.

— Только не начинай со звонка к Питу, а то мы заснем, пока пригласишь остальных.

Приглашения по телефону заняли два часа с лишним. То один, то другой из приглашаемых названивал в ответ, а в промежутках возникали ожесточенные дискуссии. "Значит, позвони Эдди, Мэг, а потом мне расскажешь…", "Если мать не разрешит Джо прийти, то, может быть, пригласим вместо него Рассела?", "Слушай, Венди, будем искателями клада, поэтому надень что-нибудь подходящее…". Арчи заблокировал линию на полчаса, созывая свою Банду. Прежде чем Джо известил, что придет, уже успели пригласить Рассела. Поэтому понадобилось позвать еще какую-нибудь девочку в пару Джо. А пока согласовывали кандидатуру, позвонил Лью, сообщив, что прийти не сможет, и проблема разрешилась сама собой. "Банни, почти все хотят принести сосиски, может быть, сможешь раздобыть какое-нибудь печенье?", "Джой, не мог-

Ла бы ты принести несколько пластинок? Вилли поможет тебе их дотащить".

Наконец все было улажено. Состоялся и разговор с Питом, начатый словами: "Алло, Пит, это Дина. Слушай, Пит, мы собирались завтра вечером поиграть в крикет, так вот…" и продолжавшийся, по часам Эйприл, ровно двадцать минут.

— Охотно съела бы сейчас кусочек торта, — зевнув, сказала Дина.

— Я тоже, — согласилась Эйприл. — Но куда девался Арчи?

Арчи лежал на полу посредине гостиной, целиком поглощенный чтением последнего номера комиксов.

— Спасибо, — отказался он. — Я уже съел кусочек.

В кухне было тепло и чем-то очень приятно пахло. Дина вынула из кладовки торт, испеченный матерью накануне: три слоя и наверху толстый пласт глазури на кленовом сиропе. Эйприл проверила, накормлены ли Дженкинс и Хендерсон и спят ли они, как полагается, на своих местах. Нарезая солидные куски торта, Дина стала вдруг принюхиваться, подняв голову.

— Пахнет чем-то печеным! Эйприл, ты не забыла случайно выключить духовку?

— Я? Нет! — Эйприл машинально заняла оборонительную позицию.

— Но кто-то же сделал это? Я, например, не Делала!

На этом спор прекратился, так как в кухню вошла их мать.

— Кажется, пора перевернуть ее и полить маслом, — весело сказала Мариан. На ней были ста-Рые красные вельветовые брюки с выеденными кислотой пятнами, которые остались еще от опытов, проводившихся совместно с Арчи при игре в "Юного химика". Ее ненакрашенное лицо выдавало

усталость, прямые волосы спадали ей на шею. Она чем-то немного запачкалась, на кончиках пальцев виднелись следы копирки.

— Приятного аппетита, — пожелала она, увидев приготовленные порции торта. — К старости растолстеете, станете, как бочки. Скажите, не взглянул ли кто-нибудь из вас на индейку?

— На какую индейку? — удивилась Эйприл. Мариан открыла духовку и вытянула противень.

— Хотела предупредить вас об этом, но, конечно, забыла, — пояснила она. Индейка, к счастью, выглядела великолепно, она подрумянилась и соблазнительно пахла. — Я решила запечь ее сегодня, так как завтра могла бы не успеть.

Эйприл и Дина переглянулись, но Мариан перехватила их взгляды.

— Предупреждаю, убью каждого, кто посмеет сказать, что и завтра я бы об этом забыла, — заметила она с едкой горечью, грозно потрясая вилкой. — Я не рассеянная, — твердо заявила она, — просто у меня слишком много забот. Вкупе с вами. — Она отложила вилку. — Пока не забыла, поговорим о затеянном вами развлечении.

У девочек словно мороз пробежал по коже. Неужели мамуся хочет взять назад разрешение? Сейчас, когда сделаны все приглашения!

— Вы говорили, что гости принесут что-нибудь из еды. Но вам и самим нужно запастись кока-колой, какими-нибудь сладостями, фисташками, еще чем-нибудь…

Обыскав брючные карманы, Мариан извлекла из них несколько листков с заметками, четыре английских булавки, смятую пачку из-под сигарет, шесть спичек, счет от бакалейщика, горсть пуговиц, записку из школы от преподавателя математики по поводу Эйприл, коробочку скрепок и наконец три бумажных доллара.

— Вот вам. Наверное, хватит?

— Ах, мамуся! — захлебнулась в восторге Дина. Эйприл тоже проявила не меньший энтузиазм.

— Мамуся, мы взаправду обойдемся сами!

— Берите, — сказала мать. — Пусть это будет мой взнос. — Она всунула деньги в кармашек на свитере Дины. Сосредоточенно ткнула вилкой в индейку несколько раз. — Готово! — провозгласила она и выключила духовку.

Это была не просто запеченная индейка, а настоящее произведение кулинарного искусства. Мать поглядывала на индейку с некоторой гордостью, Эйприл — с вожделением. Дина положила назад кусок торта.

— Я что-то потеряла аппетит, — пробормотала она.

— Может быть, не стоило запекать ее сегодня? — вздохнула мать. — Завтра в холодном виде она будет уже не такая вкусная.

Из гостиной прибежал Арчи:

— Эй! Чем тут так пахнет? Проснулся кот Дженкинс и, приоткрыв один глаз, спросил: "Мяу-у?"

— Постыдись, врунишка, — упрекнула его Мариан. — Ты же не голоден!

— Зато мы проголодались! — возвестила Дина.

— В конце концов можно позволить себе съесть по одному бутерброду, — решила мать, немного поразмыслив.

В кухне закипела работа. Дина нарезала хлеб, Эйприл намазывала на хлеб масло, мать достала нож для разделки дичи, Арчи принес из холодильника молоко, Дженкинс попросил — и не напрасно — кусочек поджаристой индюшачьей ко-

— Прошу стаканчик пахты, — попросила мать.

— Пахта раз! — закричала Дина.

— Пахта раз! — словно эхо повторила Эйприл.

— Будет выполнено! — ответил Арчи, стартуя в направлении холодильника.

Отрезая толстые ломти индюшатины, мать, чуть-чуть фальшивя, стала весело напевать вполголоса:

На станции в Монро ему сказали: "Опаздываешь. Помни это, Пит".

Троица подхватила не слишком стройным хором: Он управлял старейшим паровозом Модели прежней "девяносто семь".

Дженкинс в знак протеста мяукнул, Хендерсон втянул голову в панцирь.

— Помнишь, мамуся, как ты напевала это Арчи перед сном?

— И ты засыпала под эту балладу, и Эйприл тоже. Это единственное, что я умею петь.

Укладывая сочные ломти индюшатины между тонкими кусочками хлеба, она продолжала напевать:

Чумазому верзиле кочегару

Ты приказал подбросить уголька…

Прервав пение, она показала на Арчи лезвием ножа:

— Держу пари на десять центов, что ты не помнишь следующей строки.

— Принимаю, — согласился Арчи. — Но сначала покажи десять центов.

Отложив в сторону нож, мать порылась в карманах.

— Не трудись, мамуся, — пришла на помощь Дина и, выудив из своего кармана монету, протянула ее матери. Отставив бутылку с пахтой, Арчи набрал в грудь воздуха и защебетал:

Смотри, как взбирается в гору Трудяга девяносто седьмой…

— Я выиграл! А теперь отдай мне десять центов.

— Лови! — закричала мать. Намазав монету мылом, она подбросила ее вверх. Монета прилипла к потолку, а Арчи ойкнул.

— Потерпи, — утешила его Дина. — Когда-нибудь да упадет.

— А кто знает, как начинается куплет, который заканчивается строчками:

И нашли его в куче железа

С тормозной рукояткой в руке…

— Я знаю! — опередил всех Арчи. — Начинается так:

Стремглав летит с горы в долину При девяноста милях в час…

— Шестьдесят миль в час, — поправила Дина.

— Девяносто!

— Шестьдесят!

— Неправда!

— Не ссорьтесь, дети, — успокаивала их мать, подавая на стол тарелку с бутербродами. — Впрочем, здесь надо не "стремглав летит", а "быстро мчится с горы в долину". — Она подошла к плите, чтобы поставить пюре, и запела в полный голос:

Быстро мчится с горы в долину, Девяносто миль в минуту, Воздух пронзает резкий гудок. И нашли его в куче железа С тормозной рукояткой в руке…

— Нет, мамуся, не в минуту, в час! — протестовал Арчи.

— И не девяносто, а шестьдесят, — поддержала Дина.

Помирились лишь после того, как съели по Два бутерброда и выпили по стакану молока. Дина подала торт. Арчи отправил в рот порядочный кусок, крикнул "ура!" и поцеловал мать, оставив у нее на носу след от кленового сиропа.

— А последний куплет я знаю полностью, — объявил он. — Спорим? — И запел с набитым ртом:

Отсюда женам всем наука… Эйприл, Дина и мать подхватили хором:

Остерегайтесь гневных слов…

В дверь кухни кто-то постучал громко и уверенно, ч

Когда выходит муж из дома….

Стук повторился.

— Ну что ж, ничего не поделаешь, придется открыть.

Мариан подошла к дверям, когда дети заканчивали куплет:

Он может больше никогда не вернуться!

— Тихо! — шепнула Дина, и все молча уставились на дверь. На пороге стоял лейтенант Билл Смит, а за ним виднелся полицейский в форме.

В первый момент трое младших Кэрстейрсов буквально онемели от удивления, а потом впали в отчаяние. И было отчего! Они глядели на лейтенанта: красивый, безупречно одетый, почти нарядный. И рядом с ним их мать: старые вельветовые брюки с выеденными кислотой пятнами, на пальцах следы от копирки, неумытое и ненакрашенное лицо. Рассыпавшиеся волосы космами свисают на шею, на носу все еще виднеются следы глазури.

— Простите, что постучал в кухонную дверь, — извинился Билл Смит, — но увидел, что в этом окне горит свет. Я зашел спросить, не было ли у вас за последнее время каких-либо незваных гостей?

— Незваных гостей? — переспросила мать ледяным тоном. — Нет, не было, вы — первый.

Заметив гримасу отчаяния на лице Дины, Эйприл шепнула:

— Не огорчайся, сестра. Не хотим же мы в самом деле выдать мать замуж за полицейского!

— Извините, что вас побеспокоил. — Билл Смит принял официальный вид. — Проживающая на этой улице некая миссис Харрис известила нас, что кто-то крадет у нее продукты из кладовой на крыльце. И другая ваша соседка, миссис…

— Черингтон, — подсказал сопровождавший лейтенанта полисмен.

— Миссис Черингтон сообщила, что кто-то ночевал в ее сарайчике. Скорее всего, по окрестностям шатается какой-то бродяга.

На этот раз Мариан Кэрстейрс испугалась не на шутку.

— Я считала, что вы занимаетесь делами об убийствах.

— Правильно. Поэтому для меня представляют интерес такого рода сообщения.

— Я как раз… — начала Мариан, но вдруг замолчала. Обязана ли она делиться с властями всей своей информацией? Перед ее глазами возникло бледное, обросшее, испуганное лицо встреченного утром человека. В ушах звучал его хриплый шепот: "Ради Бога, умоляю вас не вызывать полицию". Нет, она не может его выдать! Не может, ибо питает глубочайшую уверенность в том, что Уолли Сэнфорд не убивал свою жену.

— Вы что-то хотели сказать, — напомнил Билл Смит.

— Хотела сказать, — усмехнулась она, безуспешно стараясь пригладить волосы, — что весьма сожалею, но ничем не могу вам помочь. Мы не видели ни одного бродяги. Если бы кто-то скрывался поблизости, то, наверно, пришел бы к нам. У нас на заднем крыльце стоит незапертый холодильник. — Она прекратила напрасные попытки укротить непослушную прическу и улыбнулась немного приветливей: — Вам не кажется, господин лейтенант, что миссис Харрис и миссис Черингтон просто слишком нервные особы с богатым воображением, разыгравшимся после напугавшего их убийства на соседней вилле?

— Вы, вероятно, правы, — ответил, широко улыбаясь, Билл Смит и обернулся к сопровождавшему его полисмену: — Доложите, что мы обошли дома на этой улице, опросили жителей и не обнаружили ничего подозрительного. — Затем он снова повернулся к Мариан: — Очень вам благодарен. — И, потянув носом, заметил: — Как тут вкусно пахнет!

Дина на лету поймала подвернувшийся счастливый случай. Она выступила вперед.

— Господин лейтенант, наверное, голоден. Держу пари, что вы сегодня не обедали!

— Перехватил какой-то бутерброд.

— Бутерброд — это не обед! — возмутилась Эйприл.

К всеобщему удивлению и особенной радости девочек Билл Смит залился румянцем.

— Нет, правда, — произнес он. — Мне нужно идти.

— Это же лишено всякого смысла, — убеждала его Дина.

— Вы умрете с голоду, — подтверждала Эйприл.

— У нас шикарная индейка, — подключился к уговорам Арчи.

Лейтенант уступил, не сумев сдержать натиск превосходящих сил. Против него выступала сыгранная троица. И, не успев опомниться, он уже сидел за столом. Сама не зная, когда и как она это сделала, Мариан отрезала еще один кусок индейки. Дина и Эйприл мгновенно подали нож, вилку, тарелку, чашку. Арчи включил кофеварку. Эйприл намазала на хлеб масло. Дина положила солидный кусок торта.

Лицо Билла Смита озарилось восхищенной улыбкой:

— Глазурь на кленовом сиропе! Точно такая лее, какую готовила моя мать! Сколько лет я не ел ничего подобного!

Дина усадила мать на кухонный стул. Эйприл налила ей кофе. Билл Смит, попробовав кусочек бутерброда с индейкой, произнес: "Объедение!" Кот Дженкинс, пробудившись, жалобно мяукнул. Билл Смит, почесав у него за ухом, угостил его кусочком индюшачьей кожицы.

— Вам нравятся кошки? — спросила Мариан.

Именно в этот момент троица младших Кэрстейрсов нашла наиболее удобным, чтобы тактично удалиться со сцены. Правда, уже на пороге Арчи не замедлил обернуться и заорать:

— Обязательно попробуйте мамусин торт. Мамуся готовит лучше всех на свете!

Эйприл ухватила его за воротник и потянула к лестнице.

— Самый наилучший торт иногда может оказаться приторным, — поучала она брата.

Потом, как каждый вечер, начался ожесточенный спор, идти ли Арчи спать или можно подождать еще немного. И, как обычно, Арчи проиграл. Ему удалось протянуть только пять минут, притворившись, что забыл молитву, и еще пять под предлогом, что забыл почистить зубы. Пожелания доброй ночи он сумел растянуть на очередные десять минут. Но в конце концов все же оказался в постели.

Дина замкнула двери спальни, которую делила сестрой.

— Эйприл, наверно, нужно вернуть Арчи Долг?

— Может быть, и нужно, но я в этом не уверена. Арчи не знает, что мамуся дала три доллара на кока-колу и все остальное.

— Это было бы настоящим предательством, — сурово осудила сестру Дина.

— Вполне возможно, — согласилась Эйприл. — Но в воскресенье День Матери. Нельзя подарить ей неизвестно что. Если мы вернем долг уже завтра, Арчи все равно не откажется от процентов. А если снова попросим у него взаймы на подарок маме, он опять выдвинет свои условия. Мы сделаем иначе… — Эйприл немного помолчала, что-то обдумывая. — Скажем ему, что выделили из своих денег два доллара семьдесят пять центов* на подарок мамусе.

— Лучше округлить до трех долларов. Двадцать пять центов возьмем из денег на кока-колу. Тогда Арчи придется заплатить полтора доллара.

— И купим маме что-нибудь поистине необыкновенное. Не станем дарить шоколад, он плохо сказывается на коже. Цветы покупать не нужно, можно получить в подарок великолепный букет из сада миссис Черингтон. Скажем, что это на День Матери. Наверно, она не пожалеет своих чудесных роз.

— Слышишь? — Эйприл схватила сестру за

За окном что-то тихо прошелестело. Погасив свет, Эйприл подошла к окну и выглянула. Купа гортензий шевелилась, как живая. Из-за нее выскользнула какая-то тень и понеслась к старой беседке.

— Это тот самый бродяга, — шепнула Дина.

— Убийца! — охнула Эйприл.

— Откуда ты знаешь?

— Убийцы всегда возвращаются к месту преступления. Знаю, читала в книжках.

— Глупости, — не согласилась Дина, но вдруг воскликнула: — Смотри, Эйприл!

— Крадется на заднее крыльцо, — констатировала Эйприл, сжимая руку сестры.

— Давай закричим, — предложила Дина. — Позовем Билла Смита и маму.

Они выбежали из комнаты и спустились по лестнице на первый этаж. Но тут Дина остановилась. Из кухни доносился шум дружеской беседы, прозвучал смех. Голос Билла Смита произнес:

— Еще один кусочек торта, но уже действительно маленький.

Ему ответил голос матери:

— Позвольте предложить вам и кофе. Он еще горячий.

Дина и Эйприл молча переглянулись. Потом Дина, потащив за собой Эйприл, на цыпочках прошла через гостиную до самых входных дверей. Они вышли во двор и бесшумно закрыли двери.

— Боишься, Эйприл?

— Н-н-нет. — Эйприл громко сглотнула слюну.

— Я тоже нет, — сказала Дина, надеясь, что сестра не слышит, как стучат, подрагивая, ее зубы. — Ладно, уладим все сами.

 

ГЛАВА 8

— Арчи никогда нам этого не простит, — призналась Эйприл. — Надо было разбудить его и с собой.

— Завтра ему нужно рано встать, чтобы собраться в школу, — строго возразила Дина. — Наконец, он просто не сумел бы выйти из дому без шума.

Они постояли, прислушиваясь. Ни единый звук не нарушал вечерней тишины. В бледном свете луны мрачно темнели на газоне неподвижные деревья. Девочки бесшумно передвигались вдоль дома.

— Если это убийца, что будем делать? — спросила шепотом Эйприл.

— Ты его задержишь, я побегу к мамусе, а она уже вызовет полицию. Ей будет принадлежать вся заслуга.

Вокруг все еще царила тишина. Девочки немного подождали, держась за руки и притаившись в тени от дома. На траве четко выделялся светлый прямоугольник света, падающего из кухонного окна. Внезапно до них донесся неясный шум, послышались удивительно знакомые звуки. Это скрипнули двери на заднем крыльце. — Кто-то украдкой, очень медленно и тихо открыл дверь и закрыл ее за собой. Дверь скрипнула дважды, а потом третий раз, но уже совсем тихо. Видимо, ее осторожно придерживали рукой. "Только бы она не заметила, как мне страшно!" — подумали одновременно Дина и Эйприл.

Кто-то бесшумно, словно бестелесный дух, скользнул по ступенькам крыльца. В лунном свете блеснула молочная бутылка. Но ведь духи не гуляют с бутылками под мышкой! Тень мелькнула по краю газона, тихонько прошелестели кусты, и снова установилась тишина.

Девочки осторожно прошли вдоль дома и свернули на тропинку, протоптанную когда-то при игре в "коммандос".

— В случае чего, — сказала Дина, — мы всегда можем позвать на помощь.

— Я не боюсь, — солгала Эйприл. Сделав еще пару шагов, они подобрались вплотную к кустам гортензий.

— Это в самом деле он, — прошептала Эйприл, тронув рукой Дину.

Скрытый кустами мужчина глотал молоко с такой жадностью, словно неделю ничего не ел. В одно мгновение Эйприл и Дина оказались перед ним, а он глядел на них округлившимися от страха глазами.

— Не бойтесь, — шепотом успокаивала его Дина, — мы вас не выдадим.

Он отступил на шаг, прижимая к груди бутылку.

— Разве это хорошо, мистер Сэнфорд? — укоряла его Эйприл. — Молоко по четырнадцать центов литр! Придется все-таки вызвать полицию.

Уолли Сэнфорд со страхом присматривался к ним, потом выронил бутылку и под конец даже слабо улыбнулся.

— Допейте молоко, вам надо подкрепиться, — посоветовала Дина. — Это пойдет вам на пользу.

Девочки инстинктивно чувствовали, что Сэнфорд был на грани нервного срыва. И так же инстинктивно нашли правильный выход.

— Ну, что? — обратилась Дина к Эйприл. — Выдадим его полиции?

— Нет, нет! — запротестовала Эйприл. — Это хороший человек, он мне нравится.

— Да, лицо у него доброе. Такие лица не бывают у убийц.

— Если только они не притворяются. Но этот человек не сумел бы никого обмануть.

— Я хорошенько к нему пригляделась, он голоден. — И, взглянув на ошеломленного Уоллеса Сэнфорда, Дина строго приказала ему: — Допейте молоко!

— Я возьмусь его прокормить, — пообещала Эйприл. — Но где мы его спрячем?

Уолли Сэнфорд дрожащей рукой отставил в сторону пустую бутылку.

— Я не убивал свою жену, — произнес он.

— Разумеется. Мы тоже так думаем, — заверила его Дина. — И как раз стараемся доказать это. Уолли с удивлением взглянул на нее.

— Сегодня утром мне удалось раздобыть газету, — продолжал он. — Это вы, кажется, сказали полиции, что слышали выстрелы в половине пятого? А ведь это неправда. Я сошел с поезда в четыре сорок семь, но тоже слышал эти выстрелы.

— Лучше не говорите этого в полиции, — порекомендовала Дина. — Вам пришлось бы отвечать на много трудных вопросов.

— Но почему вы уверяете полицию, что это случилось в половине пятого?

— Потому что не верим, будто вы убили миссис Сэнфорд. Вы не похожи на убийцу.

— Бог мне свидетель, — пробормотал Уолли Сэнфорд. Он застонал и спрятал лицо в ладонях. — У меня было горячее желание сделать это.

Дина и Эйприл тактично промолчали. Потом отозвалась Эйприл:

— Дорогой мистер Сэнфорд, почему вы так упорно стремитесь остаться здесь? Не лучше ли отсюда убраться?

— Не могу уйти, я должен попасть в дом. — Сжав пальцы в кулак, он впился в него зубами. — Это ее дом. Не мой. Она его купила.

Казалось, он уже не помнил, с кем именно разговаривает, забыл, что перед ним всего лишь две маленькие соседские девочки. Это почувствовали и Дина с Эйприл. Тронув украдкой Дину, Эйприл спросила:

— Теперь вы, наверно, женитесь на Полли Уолкер?

— Женюсь? На Полли Уолкер? — удивился Уолли. — С какой стати? Я сейчас объясню. Это было так…

Дина подтолкнула сестру локтем, шепнув: "Прорвало!" Эйприл согласно кивнула. Это было присловье, полное особого смысла для них обеих. Случалось, Арчи долго не мог решиться на какое-либо признание, но наступал момент, когда он начинал вдруг говорить без умолку. Тогда-то сестры и говорили "прорвало".

— Когда я с ней познакомился, она сразу же мне понравилась. Я говорил ей комплименты, пригласил пару раз вместе позавтракать. Возможно, не стоило этого делать, но я намекнул, что у меня большие связи, что я знаком с некоторыми важными людьми. Все это, конечно, выдумка. Если бы не Флора, я по сей день оставался бы скромным посредником в торговле недвижимостью. Благодаря Флоре я стал управляющим несколькими домами. 'Это успех! Сейчас, наверно, мне придется управлять имуществом Флоры. Если только меня не повесят! Но, нет, в таком состоянии людей не вешают. Меня не могут осудить… Я невиновен! Я ее не убивал! Хотел убить, это так. Хотел! Да кто бы на моем месте этого не захотел! Но я не убивал. Как доказать это? И еще Полли… Она не должна быть замешана в эту ужасную историю. Она тоже невиновна. Я знаю, что она не убивала Флору. Я уверен…

— Не надо нервничать, дорогой мистер Сэнфорд, — уговаривала его Дина.

— Вы должны мне поверить! — убеждал Уолли. — До меня дошло, что Полли собирается навестить мою жену. Я знал, для чего. Мне стало страшно… Видите, все было так. Я вышел из конторы пораньше и приехал сюда поездом. В четыре сорок семь. Пошел напрямик через незастроенный Участок. Хотел отговорить Флору от ее намерений. Знал, зачем она пригласила Полли. Я не думал… — Он умолк и, немного передохнув, продолжил: — Был уже около дома, когда услышал выстрелы. Два выстрела. Потом из ворот выехал автомобиль. За ним второй… Я вбежал в дом… Она лежала на полу… Мертвая! — Он резко вздернул голову и прошептал: — Меня это вовсе не огорчило… Она была злая. Вы даже представить себе не можете, какая она была злая…

Эйприл крепче ухватила Дину за руку.

— Я убежал, — продолжал Уолли свою тихую исповедь. — Понимал, что в первую очередь подозрения падут на меня. Меня разыскивает полиция… Я от нее скрываюсь. Но я уже страшно устал. Господи, как я устал! — Он закрыл ладонями осунувшееся лицо. — Мне приходится красть молоко, еду, газеты… Может быть, нужно самому явиться в полицию. Но они… Как же им доказать.

— Успокойтесь, — упрашивала его Дина мягким, сердечным тоном. — Вам станет лучше, если удастся поспать спокойно хоть одну ночь.

— Вам нужны сон и свобода, — дополнила Эйприл. — Свободное пространство, подальше отсюда, куда необходимо отправиться как можно скорее. Вы знаете, что существуют поезда, автобусы. А на шоссе легко поймать какую-нибудь машину. — Взглянув на бледное лицо Сэнфорда, она быстро закончила: — Можешь ударить меня, если это плохой совет.

— Правда, — поддержала Дина, — вам надо как можно быстрее убраться отсюда. Тогда вы будете в безопасности.

— В безопасности! — вздохнул Уолли Сэнфорд. — Я буду в безопасности! Но, видите ли, я не могу убежать. Я должен оставаться здесь. Мне нужно проникнуть в дом. Флора спрятала бумаги, свидетельствующие против меня. Если их не найду я, их найдет полиция.

— Скажите, где они лежат, а уж мы-то их достанем.

— Если бы я знал! — Уолли был в полном отчаянии. — Если бы я знал, где Флора прячет те бумаги, давно бы их уничтожил. Неужели вы думаете, что я женился бы на ней, если бы не те бумаги?

— Значит, вы женились не по любви? — допытывалась Эйприл.

— Не болтай чепухи, — подтолкнула ее Дина.

— Кроме того, есть еще Полли… — продолжал несчастный. — Хотел ей помочь, а сам впутал в эту историю. Если бы скрылся, ее могли бы арестовать по подозрению в убийстве. А я точно знаю, — говорил он, нервно потирая лицо, — что Полли этого не сделала. Я уверен в этом. — Он глубоко вздохнул и прошептал: — Ах, как сильно хочется спать!

Тут он опустил голову на руки и, закрыв лицо ладонями, надолго умолк. Девочки молча глядели на него.

— Он ужасно устал, — сочувственно произнесла наконец Дина, — но не должен спать здесь, на этой влажной траве…

— Может быть, все-таки позовем мамусю, — предложила Эйприл. — Пусть его найдет она. Ведь его ищет полиция. Мамуся же сразу получит известность.

— Ты что, ошалела?

— Уже давно. Разве не заметно? — Эйприл посмотрела на бледное лицо засыпающего Сэнфорда. — Допустим, мы не позовем мамусю. Где тогда спрячем эту находку?

Задача была непростая. Никого не удастся спрятать в доме так, чтобы этого не заметила мать, а тем более мужчину, переживающего нервный срыв и подозреваемого в убийстве. В подвале не получится, потому что завтра должна прийти прачка. В гараже Арчи держал аквариум с головастиками, и воздух там пропах плесенью.

— Некуда его спрятать, — сделала вывод Дина. — Придется оставить здесь. Только бы не простудился!

Внезапно в кустах что-то зашелестело. Дина и Эйприл онемели. Очнувшийся Уолли поднял белое, как мел, лицо.

— А может в моем шалаше? — послышался тонкий голосок. — Там есть раскладушка и подземная пещера, в которой когда-то поместился весь пятый класс. Даже учитель физкультуры не мог их отыскать…

— Арчи! — спохватилась Дина. — Ты говоришь во сне!

— А вот и нет! — возразил Арчи, и из кустов высунулась маленькая фигурка в пижаме. — Совсем не сплю и слышал все, что вы говорили. У шалаша хорошая крыша, и кровать, и подземная пещера, которую мы выкопали вдвоем с Лампартом, и там можно очень хорошо спрятаться. Пещера большая, в ней спрятался весь пятый класс, когда ребята решили убежать с урока.

— Весь пятый класс! — пренебрежительно фыркнула Эйприл. — Пятнадцать сопляков разом. А это вовсе и не пещера, и вы не выкопали ее вместе с Лампартом. Это фундамент дома, который так и не построили, а вы только слепили возле него шалаш и проделали дыру в подвал. Подземная пещера, как же!

— А если там спрятался целый класс, то и он в нем уместится, — объявил Арчи.

— Можно принести туда какое-нибудь одеяло. В холодильнике найдется что-нибудь из еды. А утром еще до школы нужно принести ему горячий кофе. — Дина сурово нахмурилась, повернувшись к Арчи: — Как ты посмел вылезти из кровати, молокосос?

— Ну, знаешь! — обиделся Арчи. — Не мог же я допустить, чтобы мои сестры выходили ночью без мужской охраны!

Хлопот было много, ибо кладовая оказалась запертой на ключ, и Арчи пришлось влезть туда через окно, чтобы достать несколько одеял. Остатки вчерашнего обеда находились в глубине холодильника, и потребовалось немало сноровки, чтобы добраться до них без шума. К тому же Уолли Сэнфорд умудрялся заснуть в любом положении. В конце концов общими семейными усилиями удалось со всем этим справиться. Четверть часа спустя Уолли Сэнфорд, накормленный остатками ветчины, находился в полной безопасности в подземной пещере и, укутанный в одеяла, спал на раскладушке мертвым сном.

Оставалось еще неслышно и незаметно вернуться домой. Арчи сделал это самым простым способом: взобрался по водосточной трубе, перебрался на крышу крыльца по оплетенной диким виноградом решетке и босиком бесшумно проскочил через окно в свою комнату.

Эйприл хотела последовать примеру брата, но Дина удержала ее за руку в последний "момент.

— В твоем возрасте, — огорчилась она. — В новых брюках!

Эйприл без возражений признала весомость этих аргументов. Вместе с Диной они тихонько проскользнули в дом с переднего крыльца. На лестнице немного задержались. Из комнаты матери не доносилось ни звука. Зато в кухне еще горел свет. Слышно было, как там разговаривали и даже смеялись.

— Все-таки правильно, "Стремглав летит с горы в долину…"

— Нет! "Быстро мчится…" — возражала мать.

— Ну, пускай будет так. "Быстро мчится с горы в долину при девяноста милях в час…"

— Шестьдесят, — поправляла мать.

— Охотно признаю во всем вашу правоту, — сказал Билл Смит. — Видите ли…

В этот момент Эйприл чихнула. Если бы этим все и ограничилось! Но она чихнула так сильно, что потеряла равновесие, зашаталась и ухватилась за портьеру, которая упала с громким шумом, опрокинув большую латунную вазу для цветов, украшавшую лестничную площадку. Ваза с ужасающим грохотом покатилась вниз по лестнице, подпрыгивая на каждой ступеньке.

— Дети! — крикнула из кухни мать. — Дети!

Чтобы спасти положение, пришлось действовать молниеносно. В два прыжка Дина оказалась наверху и через поручни лестницы перебросила вниз купальный халат и домашние туфли. В том же молниеносном темпе Эйприл сбросила с себя ботинки и носки, надела туфли, завернулась в купальный халат, растрепала волосы.

— Дети! — крикнула мать еще раз.

Розовощекая и заспанная Эйприл появилась на пороге кухни. За столом напротив матери сидел Билл Смит. На столе еще сохранились остатки индейки и кусочек торта.

— Моя маленькая! — вскричала мать, срываясь с места. — Что с тобой?

— Мне снился страшный сон, — заплакала, всхлипывая, Эйприл.

Мать снова уселась, ласково прижимая к себе голову уткнувшейся ей в колени дочери. Эйприл делала все возможное, чтобы выглядеть не старше шести лет.

— Бедняжка! — расчувствовался Билл Смит. Он склонился к ней, пытаясь утешить бедное дитя остатками торта. Ей удалось спрятать в карман несколько крошечных кусочков для Дины. — Какая нервная малышка, — сказал он матери. Эйприл тихонько заскулила. — Ну, тише, тише! — успокаивал ее лейтенант.

— Эйприл совсем не нервная и уже не малышка, — возразила обиженно мать. Тут она заметила блузку и брюки под купальным халатом. — И, что гораздо хуже…

Ее прервал звонок у входной двери. Сдвинув Эйприл с колен, Мариан пошла открыть дверь. От нее ни на шаг не отставал лейтенант Билл Смит. Воспользовавшись некоторым замешательством, Эйприл быстро поднялась до половины лестницы и остановилась, прислушиваясь.

— Очень прошу извинить за беспокойство, — произнес симпатичный мужской голос. — Я хотел поговорить с офицером полиции, расследующим Убийство вашей соседки, и узнал, что его можно найти здесь…

— Ах, так, — ответила Мариан. — Прошу вас, входите.

— Слушаю вас, это я, — отозвался Билл Смит. — С кем имею честь?

Глядя поверх лестничных перил, Эйприл увидела красивого молодого человека, смуглого, загорелого, курчавого, с улыбающимися голубыми глазами.

— Я узнал из газет, что вы меня разыскиваете. Я — Руперт ван Дэсен, — объявил молодой человек. — Это правда, что миссис Флора Сэнфорд… умершая миссис Сэнфорд… шантажировала меня, завладев парой писем, которые я когда-то имел неосторожность написать. Не скрою, у меня с ней был разговор такого же содержания, о котором сообщил чнадежный свидетель". Но в момент, когда было совершено убийство, я находился, по меньшей мере, в двадцати милях отсюда у парикмахера, подстригавшего мне волосы. Это могут подтвердить многие свидетели.

Захваченный врасплох лейтенант удивленно рассматривал визитера и, немного помедлив, предложил:

— Не хотите ли пройти со мной в полицейский участок, чтобы подтвердить свое алиби?

— С удовольствием. Готов оказать всяческое содействие полиции в расследовании дела.

— К сожалению, должен попрощаться с вами, — обратился Билл Смит к Мариан. — Спасибо за великолепный ужин!

— Было очень приятно принимать вас у себя, — ответила Мариан.

Мужчины вышли. Эйприл, шмыгнув вверх по лестнице, вбежала в спальню, захлопнув за собой дверь. Занятая своим дневником Дина взглянула на сестру.

— Боже милостивый, Эйприл! — вскричала она. — Ты выглядишь так, словно встретила вампира!

— Ты угадала! — выговорила Эйприл дрожащими губами. — Я увидела человека, который не существует!

 

ГЛАВА 9

— Я не для того стал полицейским, чтобы давать хорошие советы, — произнес сержант О'Хара обиженным тоном. — Я не редактирую в газете уголок "Добрые советы тети Елизаветы". Но я твой старый товарищ и должен по-дружески — избави Боже, не официально — сказать о грубых твоих ошибках. Ты не должен был отпускать этого Руперта ван Дэсена.

Лейтенант Билл Смит закурил, присев на нижнюю ступеньку у входа на виллу Сэнфордов.

— В момент, когда стреляли в миссис Сэнфорд, — произнес он, — этот парень сидел у парикмахера в отдаленном районе Лос-Анджелеса. Несколько человек, включая парикмахера, подтверждают этот факт. Не хочешь ли ты сказать, что он выбрался из парикмахерского кресла, перенесся на семнадцать с лишним миль, застрелил Флору Сэнфорд, вернулся на прежнее место, и никто не заметил его отсутствия? Ты просто начитался историй о межконтинентальных ракетах.

— И все свидетели опознали парня с намыленной физиономией? — холодно осведомился сержант.

— Ван Дэсен не брился, а подстригал волосы.

— Ну, хорошо. У парня железное алиби. Но что-то не так во всей этой истории. Он угрожал миссис Сэнфорд. Та маленькая смекалистая девчонка сама это слышала и обо всем мне рассказала. Он этого не отрицает. И отпустить его только потому, что у него алиби! Если бы он и вправду не имел ничего общего с тем убийством, то разве пришел бы?

— Возможно, это просто добропорядочный законопослушный гражданин, который хочет помочь властям, — произнес уже утомленным тоном лейтенант.

Сержант О'Хара откликнулся на этот аргумент одним-единственным крепким словцом.

— Допустим, ты прав, — продолжал лейтенант, — это он убил миссис Сэнфорд. Но ^огда мы имеем дело с идеальным преступлением, поскольку у убийцы неопровержимое алиби. Мы составим такого рода отчет и перестанем заниматься этим делом. — Помолчав, он с горечью добавил: — Какой-то отчет мы должны представить в любом случае и как можно скорее.

— Сдается мне, что ты совершенно не выспался. ч

Билл Смит в ответ лишь печально вздохнул. За истекшие два дня следствие по делу об убийстве на вилле Сэнфордов не продвинулось вперед ни на шаг. В сотый раз уже он перебирал в уме немногие сведения, которые до сих пор удалось собрать. На своей вилле застрелена Флора Сэнфорд, богатая и деспотичная женщина. Согласно имеющейся информации ее муж, красивый, но слабохарактерный мужчина, был моложе своей жены. Муж флиртовал с молодой артисткой Полли Уолкер. Девушка же была не только красивой. Она выглядела темпераментной и энергичной, готовой постоять за себя.

Билл Смит уже знал, что Полли Уолкер никогда не встречалась лично с Флорой Сэнфорд при жизни последней. Они должны были встретиться в день убийства. Кто был инициатором встречи — миссис Сэнфорд или Полли? Встреча не состоялась, поскольку Полли, попав на виллу, нашла там мертвую Флору Сэнфорд.

Нет! Здесь не все ясно. Все-таки они должны были знать друг друга. Позвонив в полицию, Полли сказала дрожащим голосом буквально следующее: "…немедленно! Убита миссис Сэнфорд".

— Откуда она могла знать, — произнес вслух Билл Смит, — что лежащая на полу женщина и есть миссис Сэнфорд, если до этого никогда ее не видела?

Сержант О'Хара с озабоченным видом взглянул на лейтенанта.

— По-дружески тебе советую, отоспись, Билл. Вернемся сюда завтра утром и перевернем в доме все снизу доверху. Правда, если этой даме нужно было прятать компрометирующие бумаги, то скорее всего она держала их в банковском сейфе на имя миссис Джон Смит.

Лейтенант не ответил. Снова закурив, он сидел, задумчиво уставившись на заросли кустарника. Слишком много необъяснимых фактов. Например, исчезновение Уоллеса Сэнфорда. Почему этот человек исчез? У него же было незыблемое алиби! В момент, когда раздались выстрелы, он сидел в вагоне пригородного поезда. Что с ним? Убежал? А может быть, похищен или даже убит?

Почему разные, казалось бы, ничем не связанные между собой люди пробовали проникнуть на виллу после смерти Флоры Сэнфорд? Миссис Карльтон Черингтон III не была похожа на обычного коллекционера сувениров. А этот маленький, напоминающий собой кролика адвокат Холбрук? Юрист обязан знать, что нельзя с помощью отмычки пытаться проникнуть в помещение, где произошло убийство, даже если убитая была его клиенткой. А этот странный третий посетитель, застигнутый в кустах около дома — Пьер Дегранж, выдающий себя за француза и представляющийся художником? Насколько понимал Билл Смит, У него вообще не было французского акцента. И наконец Руперт ван Дэсен. Черт побери, какое отношение ко всей этой истории имел Руперт ван Дэсен?

Прозвучали два выстрела. Флора Сэнфорд была Убита одной пулей. Куда подевалась другая? Мож-н° смело утверждать, что ее не было в гостиной с обтянутыми ситцем стенами, в которой разыгралась драма. Эту комнату осмотрели самым тщательным образом. Не значит ли это, что "произошло еще одно убийство, жертву которого спрятали? Сразу же после убийства из ворот выехали два автомобиля. Два выстрела… Два автомобиля… Один труп. Лица, имеющие мотивы для убийства, располагают алиби. Дом нужно тщательно обыскать, поскольку в нем, по всей видимости, находятся документальные свидетельства шантажа. Билл Смит слегка застонал.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил сержант О'Хара.

— Неважно, — ответил лейтенант, вставая. Сквозь листву деревьев он видел соседний дом. Вспоминались теплая уютная кухонька, баллада о машинисте, которая ему всегда нравилась и раньше, индейка и торт… Да, Мариан Кэрстейрс была не только образцовой матерью, талантливой и красивой женщиной, но и великолепной хозяйкой. Билл Смит подошел к краю террасы. Отсюда можно было видеть не только освещенное окно, но и саму Мариан Кэрстейрс за пишущей машинкой. Как много она работает! Стыдно, когда такая красивая женщина должна так надрываться. Какая же у нее печальная судьба: одна-одинешенька, она вынуждена сама нести всю тяжесть воспитания и содержания троицы милых и умных детишек.

Вдруг он заметил, что весь дом Кэрстейрсов ярко освещен, горят даже лампы в прихожей и у ворот. Не заболел ли кто-нибудь? Может быть, кто-то из детей? Нет, это исключено. Мариан не сидела бы так спокойно за машинкой. Она ухаживала бы за своим малышом, как самая умелая и заботливая сиделка. Что же в таком случае означает эта иллюминация?

— Послушай, Билл: или мы идем домой, или обыскиваем виллу!

— Вот сейчас же войдем в дом и произведем обыск, — раздраженно ответил лейтенант, насильственно вырванный из царства грез.

Сержант внимательно присмотрелся к нему и задумчиво подтвердил:

— Ты действительно какой-то странный.

Но тут от дома Кэрстейрсов до них донесся отчаянный детский крик. За ним последовали еще более пронзительные душераздирающие звуки.

— Что это, черт возьми! — Билл Смит, перемахнув одним прыжком через кусты, помчался по газону в сторону соседнего сада, но сержант, догнав, удержал его за руку.

Крик тем временем усиливался. Уже можно было различать голоса мальчишек и девчонок. Кто-то истошным голосом заорал: "Как ты смеешь, Эдди!" Потом раздались звуки музыки, и началось что-то невообразимое.

Билл Смит, задержанный на бегу сержантом посредине газона, шепнул, теряя дыхание:

— О'Хара! Сигнал тревоги!

— Да успокойся же, — проворчал О'Хара, не отпуская руки начальника. — Это дети забавляются. Сам вырастил девятерых, уж я в этом разбираюсь.

— О-о-о! — вздохнул облегченно Билл Смит, вновь обретая дыхание. — О-о-о! — повторил он, но уже совершенно иным тоном, ибо в этот момент какая-то маленькая фигурка стремительно вынырнула из кустов и, протаранив головой живот лейтенанту, рухнула вместе с ним на траву.

— Прошу прощения, — вежливо произнес мальчуган, одетый в темно-синие холщовые брюки и поношенный свитерок, с лицом, неимоверно грязным и к тому же измазанным красной краской. — Я — член Банды. До свидания!

И он исчез в кустах, откуда к нему взывали голоса его ровесников: "Вернись, Слуки, и не шуми, идем красть коку".

Лейтенант поднялся и отряхнул костюм.

— Может быть, стоило объявить тревогу? — он посмотрел на окно, за которым Мариан Кэрстейрс спокойно продолжала печатать. — Как она может это выдерживать? Непонятно!

— Дело привычки, — объяснил сержант. — Послушал бы ты, что временами мои вытворяли! — И, подойдя к самой границе участка, громко крикнул: — Тише там!

Результат сказался немедленно: установилась мертвая тишина.

— Видишь? — повернулся он к лейтенанту. — Это все-таки дети. Если бы ты сам вырастил девятерых…

— Сохрани меня Боже! — ужаснулся Билл Смит, но голос его прозвучал не совсем искренно. Он не раз уже завидовал сержанту О'Хара, хотя никогда бы в том не признался. Кто знает, как повернулась бы жизнь, женись он на прелестной темноволосой девчонке, в которую влюбился в последнем классе школы… Ее звали Бетти-Лу. У нее был теплый, мягкий голос южанки, и сама она была очень милой и совсем беспомощной. Билл Смит обожал ее. Он окончил школу, а во время каникул работал в конторе фирмы Хопнер. Тогда-то они и решили, что поженятся осенью, если мистер Хопнер оставит Билла в фирме на постоянной работе.

Но в сентябре умер отец. Раненный гангстерской пулей, он прожил в госпитале еще пять дней и успел заручиться согласием Билла поступить в полицейскую академию. "Помогай матери и будь хорошим полицейским", — завещал он сыну. Билл поступил в полицейскую академию. Бетти-Лу поклялась дождаться его, а тремя неделями позже вышла замуж за другого.

Билл помогал матери до конца ее жизни. Был хорошим полицейским. Постепенно поднимался по ступенькам служебной лестницы, дослужившись до лейтенанта в отделе по расследованию убийств. Отец мог бы им гордиться. До сих пор не женился. Почему? Не было времени, не было денег, да и не встретилось ни одной девушки, которая заслуживала бы обожания и была похожа на Бетти-Лу с южным говором, милой внешностью и обворожительной беспомощностью. В конце концов он пришел к выводу, что неплохо чувствует себя в роли холостяка, обитая в удобном гостиничном номере с великолепным обслуживанием и рестораном невдалеке.

В последнее время, однако, его все чаще посещали сомнения. Номер в гостинице был, безусловно, очень удобным, обслуживание великолепным. Внимательная горничная, которой он еженедельно платил за уборку, приводила в порядок его одежду в шкафу и вытряхивала пепельницы. В ресторане неплохо готовили. Официантка, зная вкусы своего постоянного клиента, никогда не предлагала ему меню и приносила только вечерние газеты. И все же в ресторане невозможно заказать торт с кленовым сиропом… Зато в гостиничном номере абсолютно тихо.

Правда, Бетти-Лу никогда бы не согласилась иметь девятерых детей. Кто знает, согласилась ли бы она даже на одного ребенка? Никогда бы она не сверкнула талантом, не смогла написать повесть. Не напевала бы она и балладу о крушении старого паровоза… Не выглядела бы такой красивой, хоть и с каплей сиропа на носу…

— Хорошо, что она за меня не вышла, — вдруг громко произнес Билл Смит.

— О чем ты? — удивился О'Хара.

— Так, задумался кое о чем… Подумал, что нужно, наконец, обыскать эту виллу. Мне хотелось бы… — лейтенант замолчал, не закончив фразу.

Между тем Дину и Эйприл обуревали противоречивые чувства. Все было замечательно. Кока-кола охлаждалась в холодильнике. Гости принесли множество припасов: сосиски, жареный картофель, вареную кукурузу, печенье. На столе в кухне оказался сюрприз — громадный торт с запиской: "На всякий случай. Мамуся". Джой принесла пластинки, Эдди и Мэг до сих пор не поссорились. И Банда не доставляла пока больших хлопот.

Поиски клада начались удачно. Венди нашел первый след в углу под солнечными часами. Пит отыскал второй в опечатанной бутылке, подброшенной в бассейн с золотыми рыбками. Сейчас воодушевленные гости с энтузиазмом искали очередной тайный знак. Вскоре в полном соответствии с программой поиски перекинутся на участок Сэнфордов.

Девочки были довольны своим внешним видом. Дина в шотландской юбочке, свитерочке и белых с бронзовым полуботиночках, Эйприл — в кофточке из бледно-голубого органди, с цветами в волосах. Даже Арчи умылся, причесался и надел свои лучшие брюки.

Веселье делало честь хозяевам и не мешало матери работать. Улучив минутку, Дина и Эйприл заглянули наверх. Побледневшая от напряжения Мариан лихорадочно печатала, полностью погрузившись в события, развернувшиеся в последней главе повести, и совершенно не замечая царившей внизу кутерьмы.

Заговор Банды, намеревавшейся выкрасть кока-колу, был своевременно раскрыт. Надежные мальчики стали на страже на заднем крыльце, чтобы предотвратить покушение. Бумажные декорации сохранились пока в неприкосновенности. Ситуация, казалось, полностью контролировалась.

И все-таки…

— Как бы отделиться от остальных и поискать то, что нам действительно нужно? — шепнула Эйприл на ухо Дине.

— Не знаю. Пит не отстает от меня ни на шаг.

— Пит — это уж исключительно твоя забота.

— Может быть, сказать ему, в чем дело? Пусть он нам поможет.

— Этот недоумок? — возмутилась Эйприл. — Скажи, сестра, у тебя временное затмение или ты окончательно потеряла разум?

— Что тут такого? — оборонялась Дина. — Надо же найти какой-то выход. Только бы…

— Дина! Где ты? — прозвучал поблизости голос Пита. Эйприл гневно фыркнула.

— Я здесь, — ответила Дина, примирившись с судьбой.

Из кустов вынырнул Пит в щегольском наряде, состоявшем из полотняных брюк и клетчатой рубашки. В свои шестнадцать он вымахал на метр семьдесят пять и имел склонность путаться в собственных ногах^

— О, Эйприл! Знаешь, тебя ищет Джо.

— Не беда, — невозмутимо парировала Эйприл.

— Пит, дорогой, — ласково заговорила Дина, озаренная вдруг спасительной мыслью. — Не можешь ли оказать мне услугу?

— Для тебя — все, что захочешь, — выразил полную готовность поклонник.

— Я забыла о бумажных салфетках. Если бы ты съездил на велосипеде к Льюку и купил пачку за десять центов…

— Я быстро, — пообещал Пит.

— Дам тебе десять центов. — Дина тщетно ощупывала карманчики свитера. — Эйприл! У тебя случайно нет при себе мелочи?

Эйприл отрицательно покачала головой и позвала Арчи, который немедленно явился на зов, стремительно спускаясь по лестнице прыжками через две ступеньки.

— Арчи, можешь дать десять центов?

— Для чего?

— Не спрашивай, а давай, — укорила Эйприл, многозначительно подмаргивая.

Арчи вручил десять центов Эйприл, та передала их Дине, Дина — Питу. Пит бросился в угол, где стоял его велосипед.

— Я скоро вернусь, — пообещал он.

— Теперь вы должны мне два доллара и восемьдесят пять центов, — подытожил Арчи.

— Вернем, не бойся, — вздохнув, заверила Дина. — А теперь наконец мы должны приняться за работу.

Они прошли по газону до участка Сэнфордов. В это время раздался крик Джой, которая нашла очередной след в бутылке из-под молока, спрятанной между водяными лилиями в домашнем бассейне Сэнфордов. От въездных ворот к кладоискателям бежал полицейский с криком: "Убирайтесь отсюда, мальчишки!" С триумфальным воплем соскочил с дерева Эдди, обнаружив след в птичьем гнезде. По лестнице, ведущей к заднему крыльцу, на этот вопль помчался в сад второй полицейский, дежуривший внутри виллы. Одновременно напрямик к огороду Сэнфордов бросилась Банни.

— Все идет отлично, — оценила обстановку Дина. — Территория полностью в нашем распоряжении. Но как избавиться от этих двух? — она показала пальцем на лейтенанта и сержанта, стоявших на переднем крыльце розовой виллы.

— Нужно же было им прийти сюда как раз сегодня! — проворчала Эйприл. Она обернулась к Арчи: — Слушай, братик, твоя Банда должна увести их от этого дома.

— Тэре фэре, — обиделся Арчи. — Почему всегда я? Как только нужно что-нибудь сделать, так всегда я и Банда. Почему сами не можете? Как мы это сделаем?

— Пошевелите мозгами, — предложила Дина. — Мало ли что можно сделать! Например, поджечь дом или…

— Ага! — завопил Арчи и уже на ходу, сбегая вниз по лестнице, закричал: — Эй, Слуки, Пинхид! Ко мне, ребята!

— Они уж это сделают, — уважительно произнесла Эйприл. — Я знаю Банду! — И первая вступила через беседку на территорию Сэнфордов. За ней последовала Дина.

Двое полицейских, поддержанные сержантом О'Хара, работали не покладая рук. Едва они спугнули Венди, улизнувшего с цветочной клумбы с розами, как из-под солнечных часов выскочила Джой, а из-за грушевого дерева — Вилли. Три представителя власти метались как угорелые. Только Билл Смит все еще торчал у дверей виллы.

— Ты уверена, что следов от клада достаточно и они преждевременно не иссякнут? — поинтересовалась Дина.

— Я разместила их повсюду, на всей территории. Пошли, присоединимся к искателям клада.

Пробираясь сквозь заросли, они наткнулись на груду пустых молочных бутылок, оставленных здесь, несомненно, Уолли Сэнфордом. Нашли кроличью нору, перочинный ножик, утерянный Арчи месяц тому назад, носовой платок Мэг, осколки бутылки из-под кока-колы. Эйприл слегка порвала свою кофточку, а Дина оцарапала нос веткой.

Через четверть часа Эйприл объявила:

— Ничего интересного мы здесь не найдем. Если бы что-нибудь было спрятано вне дома, я нашла бы это раньше, когда пристраивала следы от клада. Надо проникнуть в дом.

— Надо, но как? — Дина вдруг встревожилась. — Эйприл, ты слышишь?

С улицы донесся вой сирены. Потом завыла другая. Третья прозвучала где-то в стороне.

— Еще одно убийство! — воскликнула Эйприл.

— Нет, это не полицейские сирены, — возразила Дина. — Это, скорее… Ох, Эйприл! Видишь?

Невдалеке, за поворотом улицы, блеснуло яркое зарево и взметнулся клуб дыма. Минутой позже они увидели и полускрытое деревьями пламя.

— Великий Боже! — простонала Эйприл. — Арчи принял наш совет всерьез!

 

ГЛАВА 10

Дина была готова сбежать по пригорку к улице, но Эйприл ее удержала.

— Стой! — скомандовала она. — Надо воспользоваться случаем!

Сад опустел. В нем, кроме них, не осталось ни единой живой души. Все, не исключая полицейских в форме, сержанта О'Хара и лейтенанта Смита, поспешили на пожар.

— Кухонная дверь открыта, — отметила Эйприл.

— Арчи! — жалобно простонала Дина. — Если об этом узнают…

Эйприл сохраняла спокойствие.

— Не хнычь! Это наша забота, чтоб не узнали.

По краю газона они обежали дом и добрались до кухонного крыльца. Дверь была распахнута настежь. В кухне на столе под зажженной лампой лежали последний номер "Криминальных загадок" и булка с ветчиной, которую, видимо, приготовил для себя полицейский.

Остальной дом был погружен в темноту. Через буфетную они прошли на цыпочках в столовую, а оттуда в обитую ситцем небольшую гостиную. Паркетный пол гостиной был устлан газетами, а место, где раньше лежало тело убитой, очерчено мелом. Эйприл задрожала.

— Это как раз здесь!

— Не бойся, — ободрила ее Дина.

— Я? Боюсь? Да ни капельки! — К счастью, ее зубы перестали стучать. — Фонарь у тебя?

— Да, но я буду пользоваться им только в крайнем случае. Свет может привлечь к нам внимание. — Дина помолчала. — Может, мы напрасно тратим время. Наверняка полиция очень тщательно обыскала дом.

— Мужчины! — презрительно фыркнула Эйприл. — Мужчины не имеют представления о женских тайниках. Вспомни-ка, где мамуся прячет подарки ко дню рождения, записки от директора школы или книжки, которые, по ее мнению нам еще рано читать?

— Ну, известно где. На дне бельевой корзины в ванной комнате, в шляпной коробке, под матрасом своей кровати, за зеркалом на туалетном столике, под ковром в столовой, в рамке дедушкиного портрета, в выдвижном ящике под старыми вечерними платьями или за энциклопедией на самой высокой полке в библиотеке. А иногда еще и под ковром около лестницы.

— Теперь понимаешь? Не думаю, чтобы полицейские искали в таких местах.

Они поднялись на второй этаж и стали медленно, весьма тщательно осматривать комнату за комнатой. Повсюду виднелись следы проведенного полицией обыска. Письменный столик покойной Флоры Сэнфорд, ее туалетный столик, небольшой вмурованный в стену сейф были пусты.

— Может быть, здесь что-то было, может быть, полиция уже все нашла, — засомневалась Дина.

— В таком случае и мы попробуем что-нибудь найти, — обнадежила ее Эйприл, заглядывая под ковер.

— Миссис Сэнфорд, кажется, часто пользовалась косметикой, — заметила Дина, обследуя туалетный столик. — Сколько тут разных флакончиков и баночек!

— Мы здесь не для того, чтобы беспокоиться о своей внешности, — упрекнула ее Эйприл, снимая со стены какую-то картину.

За окном снова завыла сирена. Отблеск зарева падал на стены комнаты. Дина обеспокоенно посмотрела в окно.

— Пожар, кажется, очень большой.

— Если тебе хочется, то, пожалуйста, беги туда, — холодно сказала Эйприл, ощупывая матрас. Вдруг она подняла голову: — Дина! там горит, а мамуся! Сестры подскочили к окну и выглянули в сад. Сквозь заросли они увидели освещенное окно, а в комнате за пишущей машинкой свою мать. Обе с облегчением вздохнули.

— Ну, конечно. Ведь мамуся когда-то продолжала работать даже во время землетрясения, — задумчиво сказала Дина. — Ты помнишь? В доме посыпались стекла, входные двери перекосило так, что их не удавалось открыть, рядом на улице рухнул какой-то каменный дом, вокруг раздавался адский грохот.

— Помню. Мы страшно перепугались и побежали наверх убедиться, что с мамусей ничего не случилось. А она вышла навстречу и попросила: "Дети, перестаньте, наконец, хлопать дверьми".

Дина рассмеялась, но тут же погрустнела.

— Эйприл! Если Арчи накажут…

— Ничего ему не будет, — успокоила Эйприл. — За дело!

Ни в гардеробной, ни в спальной Флоры Сэнфорд, ни в гостиной не оказалось ничего интересного.

Десятью минутами позже Эйприл прокричала:

— Ну и растяпы же мы! Подумай, если миссис Сэнфорд владела компрометирующими документами, то, я уверена, не хранила их в своей комнате! Скорее всего, она выбрала бы комнату мужа, чтобы в случае чего подставить его, а самой остаться в стороне. Наверно, она так и сделала. Это была очень хитрая особа.

Они прошли в комнату Уолли Сэнфорда. Их поразил контраст с гостиной, обитой слащавым розовым ситцем, и спальней Флоры Сэнфорд с серо-голубыми шелковыми портьерами и огромными зеркалами. Небольшая спальня Уолли была обставлена дешевой мебелью, а окна закрывали серые полотняные шторы.

— Никогда бы не подумала, что у него такой скромный вкус, — заметила Дина.

— Глупышка, — возразила Эйприл. — Это она так обставила его комнату. Это у нее были деньги, а не у него.

Они перетряхнули все что можно. И тут Дине пришла в голову одна мысль.

— Уж если мы здесь… Знаешь, мистеру Сэнфорду очень нужны чистая рубашка и носки. Я спрячу под свитером немного его белья, а завтра занесем ему в шалаш.

— Тогда возьми и бритву, — посоветовала Эйприл. — А мыло отыщется в нашем доме.

Пятью минутами позже за рамой зеркала Эйприл нашла толстый пакет. Заглянув в него, она протяжно свистнула. Дина посветила фонариком, повернувшись спиной к окну. В пакете находились блокнот, пачка газетных вырезок, какие-то письма. В глаза Эйприл бросились знакомые имена: Черингтон, Уолкер, Холбрук, Сэнфорд.

— Дина, это, наверно, то, что мы ищем! Дина тоже проверила содержимое пакета.

— Ох! — внезапно простонала она. — Смотри, Эйприл, в этой вырезке упоминается наша фамилия! — Она присмотрелась внимательней. — Так оно и есть, Мариан Кэрстейрс.

— Не может быть! — прошептала Эйприл. Дина протянула ей бумажку. Бледная от волнения Эйприл решительно произнесла: — Возьмем все это домой и там обстоятельно рассмотрим. — Собрав документы, она снова спрятала их в пакет.

У Дины от возбуждения постукивали зубы, она с трудом выговаривала слова:

— Во всяком случае, мамуся не могла этого сделать! Когда мы услышали выстрелы, мамуся печатала на машинке…

Оборвав фразу, она вопросительно взглянула на сестру. Обеим одновременно пришла в голову одна и та же мысль. Они вспомнили книжку, написанную Мариан под именем Кларка Камерона. Убийца имел неопровержимое алиби на момент, когда совершилось убийство. Экономка и еще несколько человек слышали доносившийся из его комнаты стук пишущей машинки. Потом оказалось, что преступник записал на пластинках звук работающей пишущей машинки и включил автоматический проигрыватель, способный безостановочно прокрутить десять пластинок подряд.

— Глупости! — определила Эйприл. — У нас нет магнитофона, а патефон нужно заново накручивать с каждой очередной пластинкой.

— Правильно, — подтвердила Дина. — А когда мы, услышав выстрелы, тут же побежали наверх, мамуся сидела за машинкой.

— И, кроме того, — категорически заявила Эйприл, — за всю свою жизнь мамуся ни разу не сделала ничего такого, за что ее можно шантажировать. — Взглянув на толстый пакет, она задумалась: — Как мы его отсюда вынесем? Можем случайно встретить кого-нибудь по дороге.

— Спрячь его на себе, — посоветовала Дина.

— Под этим прозрачным платьем? Нет, я не фокусник.

— Ну, хорошо, отдай мне, — согласилась Дина. Она засунула пакет под свитер. — Он чуть больше по размеру, чем хотелось бы. Не забудь, у меня за пазухой уже бритва, рубашка и носки мистера Сэнфорда.

— При желании смогла бы упрятать еще и матрас, — насмешливо произнесла Эйприл, критически оглядев сестру.

— Оставь меня в покое, — обиделась Дина.

— Идем отсюда. Я очень тревожусь. Надо побыстрее узнать, где Арчи, не случилось ли с ним что-нибудь. И что делают сейчас наши гости… — Она погасила фонарь. — Пошли, Эйприл.

Девочки бесшумно миновали холл на втором этаже. В окнах еще отсвечивало зарево.

— Такой великолепный пожар, — огорченно пробормотала Эйприл. — А нас там не было!

— Мы занимались более важным делом, — напомнила Дина, но, прислушавшись, тут же смолкла: — Т-с-с…

С первого этажа донесся слабый шорох осторожных шагов. Кто-то украдкой ходил по дому. Тихо скрипнула ручка входной двери. Внезапно послышался звук глухого удара, и зазвенело посыпавшееся стекло. Дина и Эйприл отступили в глубь холла, к окну, и увидели, как из дома выбежал мужчина. Остановившись посредине газона, он осмотрелся. И, прежде чем он окончательно пропал из виду, им удалось ясно разглядеть его освещенное луной лицо. Эйприл сдержала готовый вырваться крик. Это был человек, который не существовал! Руперт ван Дэсен.

— Кто это? — шепотом осведомилась Дина.

— Несомненно, подозрительный тип, — тоже шепотом ответила Эйприл дрожащими губами.

Они немного подождали, прислушиваясь. Снизу снова послышался шорох, словно кто-то пытался ощупью что-то отыскать в темноте. Время от времени вспыхивал свет фонарика.

— Не лучше ли нам спрятаться, Эйприл? — тихонько выдохнула Дина.

— Где тут спрячешься! В крайнем случае можно выбраться на крышу и спуститься вниз по водосточной трубе. Надеюсь, найдем ее где-нибудь поблизости.

Кто-то подошел почти к самой лестнице. Девочки замерли, наклонившись над перилами. Темная фигура остановилась, повернув голову, и на мгновение неподвижно застыла. В странном смешении лунного света с отблесками пожара они увидели смуглое худое лицо, полускрытое опущенными полями шляпы. Человек выглядел испуганным, хотя был вооружен. В лунном свете поблескивал ствол зажатого в руке револьвера. Дина оттащила сестру от перил. Окно верхнего холла выходило на крышу пристройки.

В этот момент они услышали выстрел. Выстрел и тут же странный мягкий звук. Затем наступила тишина.

Девочки вернулись к перилам. На полу у самой лестницы неясно вырисовывалось пятно, словно сгустившаяся тень. Рядом можно было различить револьвер и откатившуюся чуть в сторону, на ковер, шляпу. Где-то на первом этаже в глубине дома тихо закрылись двери.

— Немедленно уходим отсюда, — хрипло шепнула Дина. — Если нет водосточной трубы, прыгнем.

Но они нашли что-то получше водосточной трубы — решетку, увитую диким виноградом. Быстро и ловко, словно кошки, они спустились на землю и, прячась в тени от дома, обежали его вокруг.

— Не потеряй эти… предметы, — напомнила Эйприл.

— Не бойся, я держу их крепко.

Подходя к заднему крыльцу дома, они замедлили шаг. Здесь все было спокойно и выглядело, как обычно. Газон был залит лунным светом. Зарево от пожара уже поблекло.

— Постой, — шепнула Эйприл, схватив сестру за руку.

— Боже милостивый, бежим отсюда побыстрей!

— Нет. Слушай: произошло второе убийство. Мы слышали, мы почти видели это! Помнишь, что говорил тот парень в мамусиной книжке: "Почти невозможно скрыть убийство, не совершив при этом второго". Дина, убийца сейчас находится в этом доме.

— Попробуем заглянуть в окна веранды, — согласилась Дина. — Только очень осторожно… Черт побери этот пакет, он трет мне обожженную солнцем кожу. А ты тоже хороша — вырядилась сегодня в органди!

Крадучись они подошли под окна веранды. От лунного света, усиленного наружными фонарями, внутри гостиной было светло, как днем. Со своего наблюдательного пункта они могли видеть веранду, гостиную и холл, изогнутую под прямым углом лестницу и площадку между этажами. Но у подножия лестницы уже не было мертвого тела, не поблескивал револьвер, не валялась на ковре шляпа. Не было ничего!

— Дина, ты была права, отсюда надо сматываться, — шепнула Эйприл. Она в изумлении смотрела на сестру. — Может быть, нам все это приснилось?

— Исключено, — быстро, слишком быстро возразила Дина. — Видимо, тот человек не был убит, и пока мы слезали с крыши и обходили виллу кругом, он встал и ушел. — Словно в подтверждение ее слов заурчал двигатель автомобиля с дорожки позади виллы. — Слышишь? — в ее голосе звучали триумфальные ноты. — Сейчас нужно побыстрее отнести добычу домой, спрятать ее и присоединиться к гостям.

Они побежали по газону к беседке, откуда перебрались в свой сад. Вблизи никого не было. Издалека до них долетал шум от возбужденного говора сбежавшихся на пожар людей, хотя огонь уже угасал. Со второго этажа их собственного дома доносилось стрекотание пишущей машинки.

— Пока гости не разойдутся, спрячем пакет на дне бельевой корзины, а потом…

— Т-с-с! — прервала Дину Эйприл.

По ступенькам дорожки медленно поднимались лейтенант Билл Смит и сержант О'Хара. Увидев девочек, они остановились, а замолчавший было лейтенант заметил:

— Нельзя было оставлять без охраны это место.

Эйприл припомнила, что где-то читала, будто атака — лучший способ обороны. Поэтому в ответ на замечание лейтенанта она обратилась к ним с нескрываемым возмущением:

— Куда это вы направляетесь через наш сад?

— Хотели сократить себе путь, — задыхаясь, выговорил сержант. Он, видимо, не привык взбегать по ступенькам.

— А что это за пожар? — быстро вмешалась в разговор Дина. — Где горит? Как это случилось?

— Пожар уже потушили. — Сержант медленно отирал с лица пот, довольный представившейся возможностью передохнуть. — Загорелся нежилой дом, кто-то его поджег.

— Безобразие! — выкрикнула Эйприл. — Это преступление! (Арчи, Арчи, как ты мог!)

— Что будет с поджигателем, если вы его найдете? — спросила Дина.

— Получит двадцать лет тюрьмы, — ответил О'Хара. Он обрел наконец дыхание и уверенно добавил: — Найдем его, будьте спокойны.

— Ох! — прозвучал тревожный вздох Дины. — Ох! — еще раз вздохнула она, но уже с другой интонацией.

Элегантный пепельно-серый костюм Билла Смита запылился, был покрыт приставшими к нему листьями и травинками. Даже в волосах лейтенанта торчали какие-то зеленые клочки, а на лице виднелись царапины. Вдобавок он был очень раздражен.

— Что там такое… — начал он, упершись взглядом в оттопырившийся свитер Дины. Но его тут же прервала Эйприл, которая демонстративно приглядывалась к нему с выражением явного недоумения на лице.

— Что с вами случилось?

— Это так отделал меня один из приятелей вашего братика. Умышленно!

— Не принимайте близко к сердцу, — посоветовала Эйприл. — То же самое они постоянно вытворяют с нами. — Понимая, что нужно немедленно что-то предпринять, чтобы отвлечь внимание лейтенанта от сестры, Эйприл быстро добавила:

— Постоянно и неустанно, но лишь тогда, когда ходят на головах и хлопают ушами.

— Особенно по вторникам, — помогла ей Дина.

— Закругленные края спасают нам жизнь, — сообщила Эйприл.

— К сожалению, только в дождливые дни…

— Дождь, однако, идет очень редко и все окрашивает в фиолетовый цвет.

— Разве только смотреть на это искоса.

— Это могло бы стащить солнце на землю.

— Но можно не беспокоиться, если в течение двух следующих недель будет длиться суббота.

— Минуточку… — успел вставить сержант О'Хара. Билл Смит от удивления просто онемел.

Эйприл подтолкнула Дину. Сестры отступили к ступенькам крыльца.

— Наверное, думаете, что мы спятили? Вовсе нет, — вымолвила Эйприл невинным тоном и, прижав пальцем нижнюю губу, проблеяла: — Бе-бе-бе…

Сержант О'Хара, не удержавшись, прыснул со смеху.

— Не нервничай, Билл, — попытался успокоить он лейтенанта. — Сам вырастил девятерых…

Билл Смит, однако, явно нервничал. Подойдя к девчонкам и остановившись перед ними, он строго спросил:

— Где ваша мать?

— Мамуся работает, — сухо ответила Эйприл полным достоинства тоном. — Ей нельзя мешать.

— Ох… — начал Билл Смит и поперхнулся, будто неразборчиво что-то пробормотал.

— Бубегуги! — шепотом приказала Эйприл.

Дина шмыгнула по ступенькам вверх, крепко прижимая к себе пакет, рубашку мистера Сэнфор-Да и его носки. Эйприл оперлась о балюстраду и> смерив лейтенанта взглядом, холодно произнесла:

— Нехорошо кричать на детей. — И, поднявшись на пару ступенек, добавила: — Особенно некрасиво плохо отзываться об их матери. Мне жаль что она вам не нравится, так как мы ее очень любим.

— Но мне она очень нравится, — возразил Билл Смит, вытаскивая из-за воротника высохший листик. — У вас красивая и умная мать. К сожалению, она не имеет представления о том, как надо воспитывать детей.

— Ну, ну, — успокаивал сержант О'Хара. — Если бы сам вырастил девятерых…

Эйприл тут же воспользовалась удобным случаем. Перегнувшись через балюстраду, она. обеспо-коенно спросила:

— Ах, господин капитан! Вы в самом деле думаете, что убийца нарочно поджег дом, чтобы отвлечь внимание полиции от виллы и беспрепятственно в нее проникнуть? Разве так может быть?

Билл Смит и О'Хара, переглянувшись, припустились со всех ног к беседке. Эйприл потеряла их из виду, когда они мчались во весь дух по газону Сэнфордов.

Успокоившаяся Дина осторожно сошла вниз по лестнице.

— Добыча в мешке, то есть в бельевой корзине. Утром вместе с завтраком отнесем бедному мистеру Сэнфорду чистую рубаху и носки.

— И бритву. Но это будет завтра, а сегодня нас ждут более срочные дела. Нужно собрать всю компанию. Ты не забыла, Дина, что у нас гости?

— А как ты избавилась от полиции?

— Очень просто — подожгла еще один дом.

— Этим лучше не шутить. Идем, нужно поискать Арчи. Может быть, бедняжка попал в переделку.

При упоминании о возможной опасности для Арчи Эйприл побледнела. Сбегая по ступенькам рядом с сестрой она предложила:

— В случае чего обеспечим ему железное алиби. Скажем, что был с нами все это время до самого пожара.

— Только бы он не попался с поличным, — вздохнула Дина. — Этот остолоп сержант упоминал, что дом подожгли.

— Он не сказал, кто это сделал. Не расстраивайся. Даже если поймали Арчи, мы его как-нибудь вытащим.

— Обязаны, — подтвердила Дина. — Как-никак родной брат! Счастье еще, что выбрал нежилой дом!

С места, где заканчивались садовые ступеньки, хорошо была видна сцена пожара: красноватые клубы дыма, взлетающие временами языки пламени, пять пожарных насосов и темный круг зевак. Теперь девочки побежали тропинкой, но, не сделав и десяти шагов, натолкнулись на маленькую фигурку.

— Ага! — крикнул запыхавшийся и весьма взбудораженный Арчи. — Я как раз бегу за вами. Вы же не можете пропустить весь пожар! Бежим скорее, еще успеем увидеть, как рухнет крыша. — И, нетерпеливо подпрыгивая, подгонял: — Быстрее, быстрее!

— Ах, Арчи, — охнула Дина. — Как ты мог такое сделать?

— А что? — Арчи испуганно посмотрел ей в лицо.

— Видел ли тебя кто-нибудь, когда ты это сделал?

— Ну, конечно, — ответил Арчи недоуменно. — Все меня видели.

Эйприл отодвинула Дину в сторону. Знала, что, выспрашивая напрямик, ничего от брата не добьется.

— Скажи, Арчи, — Эйприл старалась говорить спокойно, — где ты был в тот момент, когда вспыхнул пожар?

— А где я еще должен быть? — обиделся Арчи. — Сами сказали сделать что-нибудь такое, чтобы полицейские отошли от виллы. Поэтому мы с Бандой устроили в кустах волчью яму. Потом Гуни должен был поднять такой крик, чтобы к этому месту сбежались полицейские. Здорово попались бы! Но тут как раз приехали пожарные, и вся Банда полетела на пожар. А Билл Смит все-таки попал в нашу яму. А я, как увидел, что О'Хара пошел к тому горевшему дому, подумал, что и сам тоже могу туда пойти, и побежал. Не каждый день на нашей улице пожар!

— Господи, как я счастлива! — обрадовалась Дина. — Арчи не делал этого!

— Слава Богу, — с облегчением вздохнула сестра.

— Чего, чего я не делал? — допытывался Арчи.

— Не поджигал дом, — пояснила Дина. Арчи ошеломленно смотрел на девочек.

— Что вы тут плетете? Вы что, спятили? Это же преступление. Криминал!

Дина бросилась обнимать Арчи, Эйприл поцеловала его.

— Ну, хватит, хватит! — вывертывался Арчи из сестринских объятий. — Идем туда, а то крыша рухнет без нас.

Они сбежали вниз по пригорку. Горел сдававшийся внаем дом, пустовавший на протяжении пяти лет. Пожарники пускали на него струи воды. Другие поливали водой ближайшие строения и деревья. Когда троица Кэрстейрсов оказалась в числе зрителей, раздался пронзительный свисток, и пожарники отскочили от пылающего дома. Секундой позже с грохотом обвалилась крыша, и в небо взлетел сноп искр. Словно громадный воздушный шар поднялось кверху облако дыма. Пожарники вновь возвращались к дому, подтягивая брезентовые шланги.

— Видите? Я говорил вам, говорил! — возбужденно кричал Арчи.

— Хорошо, хорошо. Конечно, говорил, — соглашалась Эйприл. — Тутишуше.

— Вот это номер! — не унимался Арчи. — Эй, С луки, Адмирал, Гуни!

— Вся Банда в сборе, — уныло подтвердила Дина. — А мы с тобой пропустили почти все зрелище. Посмотри, Эйприл, это уже конец. А где же наши гости?

Пламя пригасло, и цвет дыма изменился. Лишь время от времени потрескивали запоздавшие искры. Одна из пожарных машин, на которую успели погрузить оборудование, отъезжала под аккомпанемент урчащего двигателя и пожарного колокола Толпа начала расходиться.

Теперь объявились и приглашенные на прием. Все собрались около Дины и Эйприл.

— Где вы были все это время? — спрашивала Джой.

— Вы все видели? — осведомлялась Банни.

— Наконец-то, Эйприл! Я тебя обыскался! — радовался Джо.

— Где вы прятались? — интересовался Пит.

— Видели, как обвалилась крыша? — любопытствовал Эдди.

— Ах, пожар был просто великолепный! — восхищалась Мэг, обнимая Дину.

— Рады, что вам понравился, — вежливо ответила Дина. — Всегда стараемся как можно лучше развлечь гостей. В следующий раз устроим небольшой взрыв.

Мэг с хохотом убежала вперед, догоняя Эдди.

— А может быть, сейчас для разнообразия потанцуем? — предложил Банни.

— Хочу есть! — завопил кто-то из членов Банды.

У тротуара стоял красный пожарный автомобиль. Начальник пожарной команды говорил что-то своему подчиненному, и девочки, проходя мимо, расслышали несколько слов.

— …нет никакого сомнения. Все было облито керосином. Кроме того, мне кажется, использован какой-то воспламенитель с часовым механизмом. Дело ясное, как день.

— Дина! — взывал Пит.

— Иду, иду! — громко ответила ему Дина.

— Эйприл! — прокричал Джо.

— Мы сейчас вас догоним, — ответила Эйприл, придержав Дину за рукав. — Значит, ни Арчи, ни его Банда дом не поджигали!

— Арчи умеет врать, но не так убедительно.

— Но пожар отвлек внимание полицейских от виллы Сэнфордов.

— Знаешь, я успела заметить. Ну и что из этого?

— А то… — Эйприл набрала в грудь воздуха: — Кто-то планировал сегодня какую-то акцию на вилле Сэнфордов. Кто-то еще, помимо нас. Мы видели только часть этой акции. Возможно, план не был выполнен. Но пожар намеренно вызвал этот кто-то!

— Не Арчи, — заметила Дина.

— Разумеется, — подтвердила Эйприл. — Но кто?

Издали снова послышалось:

— Дина! Эйприл!

— А, дудьявуволул их побери! — рассердилась Дина. — Ну, ладно. Мы сделали все, что могли сегодня сделать. Дома приготовлено угощение, Джой принесла великолепные пластинки. Идем! В конце концов, это ведь мы устраиваем прием!

 

ГЛАВА 11

Около двух часов ночи Эйприл проснулась и, усевшись на кровати, шепотом позвала: — Дина! Дина!

Спавшая на соседней кровати Дина повернулась на другой бок и, приоткрыв один глаз, протянула:

— А-а?

— Дина, слышала сирену?

Опершись на локоть и сонно помаргивая, Дина прислушалась. Вокруг было тихо. Только на ближайшем дереве издевательски попискивала пичужка.

— Тебе приснилось, Эйприл. Спи.

— Сплю, — буркнула Эйприл, пряча лицо в подушку.

Дина прислушивалась еще мгновение. С* дороги доходил только шум проезжавших автомобилей. Но вот откуда-то издалека словно бы донесся слабый звук сирены. Дина хотела позвать Эйприл, но раздумывала, так как не была уверена, что не ослышалась.

Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату на цыпочках вошел одетый в пижаму Арчи.

— Эй, девчонки! Я слышал сирену!

— Я тоже, — со вздохом проговорила Дина, усаживаясь на кровати. — И Эйприл слышала. Но сегодня мы уже видели пожар. Для одной ночи вполне достаточно.

— На этот раз была не пожарная сирена, — прозвучал приглушенный подушкой голос Эйприл. — Полицейская.

— Наверно, полицейский на мотоцикле гнался за автомобилем, превысившим дозволенную скорость, — высказала догадку Дина, правда, без особой уверенности.

— Где-то близко… — проговорила Эйприл.

— Если снова кого-то убили, я туда не пойду, — заявил Арчи.

— Ох, да уймитесь же! — рассердилась Дина, но, помолчав, добавила в раздумье: — Может быть, оденемся и попробуем узнать, в чем дело?

В коридоре послышались быстрые решительные шаги, и на пороге комнаты появилась мать. На ней было обычное рабочее одеяние.

— Почему вы еще не спите?

— Мы уже спали, — сказала Дина.

— Но проснулись, — уточнила Эйприл.

— Услышали сирену, — объяснил Арчи. — Снова кого-то у соседей убили.

— У вас чересчур богатое воображение, — живо запротестовала мать. — Смотрите слишком много детективных фильмов. Быстро в кровати, дети, и спать! — Мариан слегка подшлепнула Арчи.

— Вы, девочки, тоже не играйте по ночам в индейцев, — сказала на прощание мать, плотно закрывая за собой дверь.

— Ну, — мгновением позже прошептала Дина, — теперь у нас нет выбора!

Однако она еще вслушивалась несколько минут в тишину ночи. То была точно полицейская сирена. Что могло случиться? Если бы полиция нашла мистера Сэнфорда, сирена прозвучала бы намного ближе. Значит, новое убийство? После таинственных событий, случившихся вчера-вечером на вилле Сэнфордов, Дина могла поверить во что угодно. Попробовала объясниться с сестрой, но Эйприл уже спала. И тогда — будь что будет — Дина тоже погрузилась в сон.

Она пробудилась, почувствовав запах поджаренной грудинки. В тот же момент подхватилась и Эйприл. Сидя на кроватях, они уставились друг на друга заспанными глазами. Дина взглянула на часы: уже половина одиннадцатого!

— Ох, Эйприл, — простонала она. — Мамуся работала до поздней ночи. Нам нужно было встать пораньше и приготовить ей кофе!

Они выскочили из кроватей, плеснули на лица водой, натянули халаты и сбежали вниз по лестнице. На нижней площадке их обогнал Арчи, тоже в халате, умытый, но с растрепанными волосами.

— Эй! — закричал он, преодолев одним прыжком три нижних ступеньки. — Чем тут так вкусно пахнет?

В кухне мать весело насвистывала песенку о крушении старого паровоза. Грудинка аппетитно румянилась на решетке для жарения, на сковородке потрескивали поджариваемые блинчики, обещающе булькала кофеварка и подогревался кувшинчик с какао. Стол был накрыт. Привязанный перед домом Хендерсон с довольным видом обгрызал головки осота, а Дженкинс со вкусом пооблизывался над уже опустевшим блюдцем молока.

— Ах, мама! — воскликнула Дина. — Мы хотели…

— Доброе утро, — приветствовала их Мариан. — Я как раз собиралась вас разбудить.

Мать была в рабочих брюках. Лицо ее выдавало усталость.

— Как случилось, что мамуся сегодня так рано встала? — заботливо спросила Эйприл.

— Я вообще не ложилась этой ночью — ответила мать, перекладывая блинчики на подогретую тарелку. — Закончила книжку, — добавила она деловым тоном.

— Ах, мамуся, вот замечательно! — вскричала Дина.

— Изумительно! — вторила ей Эйприл.

— Ура! Ура! — надрывался Арчи.

— Перестаньте меня тискать, — притворно сердилась мать. — Разлейте по кружкам какао. Принесите, пожалуйста, газету, масло, кленовый сироп и пепельницу. Быстро!

Через минуту завтрак стоял на столе.

Принимаясь за четвертый блинчик, Эйприл критически оглядела мать:

— Надеюсь, теперь мамуся сходит к парикмахеру. С этой прической мама выглядит так, словно побывала в центре циклона.

— Я уже записалась к парикмахеру на понедельник.

— Маникюр тоже, — решительно заявила Дина.

— Обязательно, — согласилась мать. — Кто знает, может быть, разорюсь даже на массаж лица.

— Мама станет, как куколка, — объявил Арчи, бросая Дженкинсу шкурку от грудинки и приступая к пятому блинчику.

Наконец, как обычно в завершение завтрака, мать еще до кофе закурила папиросу и раскрыла газету. Но, едва взяв ее в руки, она широко зевнула.

— Ужасно хочется спать. — Мать поднялась и пошла наверх по лестнице. Троица преданно эскортировала ее. Указав на толстый конверт, лежавший на столике возле кофеварки, мать сказала: — Когда придет редакционный курьер, отдайте это ему. Доброй ночи. — На половине лестницы она вдруг остановилась: — Жаль, что вчерашний прием не совсем удался.

Дина удивленно разинула рот, а Эйприл спросила:

— Почему?

— Ну, целый вечер было тихо. Наверно, плохо веселились.

— Веселились замечательно, — заверила ее Дина.

— Я рада. — Она снова стала подниматься по лестнице. — До свидания!

Дети удивленно переглядывались.

— Мамуся либо оглохла, либо была очень увлечена книжкой, — объявила торжественно Дина. Вздохнув, она покачала головой. — Ну, идем. Нужно отнести завтрак мистеру Сэнфорду, помыть посуду и выбраться в город, чтобы купить подарок ко Дню Матери.

— Прежде всего нужно прочитать, что пишут о пожаре, — возразила Эйприл. Развернув на столе газету, она заглянула в нее и не смогла сдержать волнения: — Дина! Посмотри!

На первой странице о пожаре не было ни слова. (Потом они нашли краткое упоминание о нем, напечатанное петитом на семнадцатой странице.) Зато было кое-что гораздо более интересное.

Это он! — воскликнула Дина. Прошлым вечером на вилле Сэнфордов было темно, а мужчина с револьвером в руке стоял у подножия лестницы. Тогда они видели его только сверху, но, несмотря на это, бесспорно угнали сейчас характерное смуглое лицо под опущенными полями шляпы.

— Покажите мне, покажите! — домогался Арчи и, приглядевшись к фотографии, закричал: — Я его знаю! Позавчера крутился около дома!

— Что ты говоришь? — удивилась Дина. — Чего он хотел?

— Спрашивал дорогу к дому Черингтонов, и я ему показал.

— А почему ничего не сказал нам?

— А разве я знал, что его тоже убьют?

— Разумеется, должен был нас предупредить, — холодно сказала Эйприл. — Помни! Чтобы ты всегда обо всем рассказывал нам.

— Ого! — не на шутку разобиделся Арчи. — Конечно, я мог бы рассказать вам много разных вещей!

— Что, например? — провоцировала его Эйприл.

— Ох, змея! — завопил Арчи.

— Не ссорьтесь, дети, — вмешалась Дина. — Хочу кое-что прочитать…

— Я тоже хочу читать, — объявил Арчи.

"Продырявленное пулями тело некоего Фрэнка Райли, закоренелого преступника и шантажиста, было найдено сегодня на рассвете в заброшенном домашнем бассейне".

— Как раз эти сирены мы и слышали ночью! Дина, знаешь, это, кажется, старый бассейн на участке Харрисов, около трех кварталов отсюда. Миссис Харрис в последнее время держала там уток.

— Идем туда, посмотрим, — не мог успокоиться Арчи.

— Помолчи, Арчи. — Дина рассеянно взглянула на брата. Презрительно фыркнула: — "Продырявленный пулями", что за преувеличение! В него попала только одна пуля!

— Не возмущайся, а читай дальше, — попросила Эйприл.

"…Сначала предполагалось, что Райли — преступник, хорошо известный полиции и популярный в уголовном мире — был убит своими сообщниками, заманившими его в автомобильную поездку. Однако судебный медэксперт Уильям Таклъбери, производивший вскрытие тела, установил, что все раны, 'кроме одной — смертельной — были нанесены через несколько часов после смерти, видимо, чтобы создать впечатление группового убийства…"

— Сходится! — воскликнула Эйприл. — Так и было. Его убили на вилле Сэнфордов, а потом труп подкинули в заброшенный бассейн.

— Не мешай, Эйприл, — упрекнула Дина. — Читаю дальше…

"Тело убитого было обнаружено после того, как миссис Вильямсон, проснувшаяся от звука выстрелов, позвонила в полицию с жалобой на соседей, которые якобы стреляют в ее кота…"

— Очень похоже на миссис Вильямсон, — хихикнула Дина.

— Знаешь что? — встрепенулся Арчи. — Я знаю того кота. Дженкинс на прошлой неделе хорошенько поддал ему. Молодчина наш старый Дженкинс!

— Да тише ты! — прикрикнула на него Эйприл.

"В последнее время Райли отбывал наказание за грабеж. Двумя годами раньше был арестован как один из подозреваемых в похищении и убийстве Бетти Ле Мо, но освобожден в связи с отсутствием достаточных улик…"

— Подожди немного, Дина. Об этом похищении я читала в "Криминальных загадках" месяца два тому назад… Там была и фотография Райли, почему сейчас его лицо показалось мне знакомым. Это на самом деле была очень хорошая певица или артистка оперетты. Ее похитили после 'спектакля сразу же по выходе из театра, а потом пришло письмо, написанное ее рукой. Она сообщала, что вернется в театр в пятницу точно в полдень, если ее друзья внесут выкуп. Но…

— Говори помедленнее, Эйприл, — посоветовала Дина.

— Ну, выкуп внесли. — Обиженная Эйприл снизила темп повествования. — Пятнадцать тысяч долларов. А Бетти Ле Мо действительно вернулась в пятницу точно в полдень, но в гробу! К крышке был приколот листок, в котором похитители извещали, что сожалеют о содеянном, но вынуждены убить Бетти, чтобы она их не выдала. Полиция до сих пор не нашла убийц. Еще было написано о расследовании, но мамуся отобрала журнал раньше, чем я успела прочитать все до конца.

— Мамуся отобрала у тебя журнал? — удивилась Дина. — Почему?

— Не знаю. Сказала, что это неподходящее для меня чтение.

— Странная история. Обычно она разрешает читать все, что мы хотим.

— Мне разрешает читать все книжки с картинками, — объявил Арчи.

— Я тоже удивилась, так как много раз до этого читала "Криминальные загадки", и мамуся ничего не имела против. Даже, наоборот, брала у меня почитать некоторые номера журнала.

— Мои комиксы мамуся тоже всегда читает! — не сдавался Арчи.

— Не шуми, — успокаивала его Дина, но возмущенный Арчи гневно фыркнул: — А я говорю тебе, это свинство!

— Как тебе не стыдно! — выбранила его Эйприл. — Мамуся имеет полное право брать на время твои книжки и даже забрать у меня номер журнала, если ей это нравится.

Подскакивая на месте от возбуждения, Арчи закричал:

— Ой-ей-ей! Ничего вы не поняли! Я не о мамусе говорил, а только о гангстерах! Это свинство — брать выкуп и не отпускать похищенных живыми. И потом, это очень глупо с их стороны, так как, когда похитят кого-нибудь еще, то люди припомнят эту историю, и не найдется дураков платись выкуп, если этого "кого-нибудь" все равно убьют. И, значит, гангстеры ничего не заработают. Так дела не делаются!

— Арчи, у тебя на плечах голова, а не кочан капусты, — отдала должное брату Эйприл.

— У меня голова, а у бедного мистера Сэнфорда, наверно, ничего, кроме громадной дыры в желудке.

— Конечно, его надо покормить, — решила Дина. — Эйприл, принеси бритву и остальные вещи, а я тем временем поджарю блинчики.

— Мы еще не прочитали бумаги, которые нашли в вилле, — напомнила Эйприл. — Вчера гости разошлись поздно, и у нас не хватило времени. Может быть, не стоит дальше откладывать? Разве не интересно узнать, что в них?

— Очень интересно. И все же придется с этим подождать. Нам нужно сделать сегодня миллион дел. Это будет миллион первое. А теперь, Эйприл, не ворчи и поживее поворачивайся.

Эйприл низко склонилась перед старшей сестрой:

— Слушаю и повинуюсь!

По лестнице она взбежала на цыпочках, чтобы не разбудить мать.

— Миллион каких дел, каких? — спрашивал Арчи. — Почему миллион? Ты считала?

— Я сейчас, не считая, вырву из твоей головы миллион волосков, если ты от меня не отстанешь, — пообещала Дина. — Иди в прачечную принеси оттуда ведро и налей в него горячей воды.

— Слушаю и повинуюсь, — съязвил Арчи. — Откуда ты знаешь, что у меня на голове миллион волосков? — прокричал он уже от двери.

— А ты посчитай и, если не сойдется, предъяви претензию.

Дина вынула чистое полотенце, нашла кусочек мыла. Сверху спустилась Эйприл, держа в руках рубашку, носки и бритву, и тут же появился Арчи, тащивший полное ведро воды. Дина задрапировала полотенцем шею брата, воткнула ему в один карман мыло, в другой бритву, в третий носки, засунула под мышку аккуратно сложенную рубашку и вложила в пальцы ручку от ведра.

— А теперь марш со всем этим в шалаш к мистеру Сэнфорду!

— Ой, ей, ей! Всегда все я! — воскликнул Арчи с деланной яростью и, сжав посильнее ручку ведра, выбежал из кухни.

Дина поджарила кусочек грудинки и приготовила солидный запас блинчиков. Эйприл подогрела кофе и налила его в термос. Шествие по двору с полным подносом могло бы привлечь к ним внимание. Поэтому блюдо с блинчиками, грудинку, добрую порцию масла и кувшинчик сиропа они уместили в старой картонной коробке. Нож, вилка, ложка, кружка и скатерть уже находились в шалаше.

— Возьми еще пачку сигарет из ящика у мамуси, — поручила Дина сестре.

— Хорошо. Но рано или поздно мамуся заметит, что стали пропадать сигареты. Ты же не хочешь, чтобы она подумала, что мы стали жертвой пагубной привычки?

— Делай, что сказано, и не философствуй! — рассердилась Дина.

— Слушаю и повинуюсь, — покорно ответила Эйприл, отправляясь за сигаретами.

— Принеси и газету.

— А если мамуся проснется и захочет прочитать газету!

— Купим другую в городе. А сейчас идем!

Войдя в шалаш, они нашли в нем Уолли Сэнфорда, который успел уже умыться, побриться и надеть чистую рубашку. Увидев их, он слабо улыбнулся. Хотя лицо его сохраняло прежнюю бледность, ничто уже не напоминало в нем испуганного, измученного, морально сломленного беглеца, укрывающегося в кустах и питающегося краденым молоком.

— Что вы скажете об этом завтраке, сэр? — спросила Дина, демонстрируя содержимое коробки.

— Есть все, даже кофе, — добавила Эйприл, протягивая термос. — В этом отеле превосходное обслуживание. Официантка не забыла принести также утреннюю газету и сигареты.

— Если вы действительно так голодны, как можно судить по вашему виду, — продолжала Дина, — то, пожалуй, нам лучше отвернуться, пока вы все не съедите.

— Я так проголодался, — сообщил Уолли, намазывая на блинчик масло, — что меня не удержат даже ваши взгляды.

Когда он расправился с последним блинчиком, Эйприл поинтересовалась, можно ли налить ему кофе.

— Лейте кофе, осыпайте розами, — ответил Уолли, заливаясь неудержимым смехом.

— Мы охотно засыплем вас, хотя и не розами, если вы немедленно не успокоитесь, сэр, — сурово оборвала его Дина.

Уолли Сэнфорд укрыл лицо в ладонях.

— Пойду и сдамся в руки полиции. Меня ищут. Я больше не выдержу.

— На что вы, собственно, жалуетесь, на питание или на обслуживание?

— На ожидание. На то, что скрываюсь, словно преступник. Ну, пусть меня даже упрячут в тюрьму. Меня не смогут держать там долго, я невиновен. Они сумеют убедиться в этом. Найдут истинного убийцу Флоры, а меня освободят.

— И вы сможете потребовать компенсацию за неправомерное заключение в тюрьму. Недурно, совсем недурно, — похвалила Эйприл и повернулась к Дине: — Знаешь, действительно неплохая мысль. Может быть, ему следует явиться в полицию добровольно?

— Что? После того как мы столько сделали, чтобы его спрятать? — удивилась Дина.

— Он мог бы отпустить бороду и уехать в Южную Америку, — предложил Арчи.

— Посиди тихо, пока я подумаю. — Эйприл наморщила лоб. — Допустим, мистер Сэнфорд добровольно явится в полицию. Они подозревают, что именно он убил миссис Сэнфорд. Когда он будет у них в руках, они успокоятся, а мы сумеем найти настоящего убийцу без помех со стороны полиции.

— Так, но если нам не удастся найти настоящего убийцу, что будет с мистером Сэнфордом?

— Ну, что же, придется рискнуть. В конце концов у него есть алиби. Он находился в поезде, когда мы услышали выстрелы.

— Правда, — согласилась Дина, — и все-таки риск очень большой.

— Я должен пойти туда, — отозвался Уолли Сэнфорд. — Должен!

— Не знаю… — протянула Дина, но вдруг встрепенулась, будто что-то припомнила: — Нет! Подождите с этим, по крайней мере, до завтра. А может быть, только сегодня до вечера. Обещаете?

— Но почему?

— Не спрашивайте. Верьте нам, мы знаем, что делаем. Побудьте здесь до нашего возвращения и не беспокойтесь.

— Но вы ведь только дети. — Лицо Уоллеса омрачилось. — Неужели вы думаете, что сумеете чего-то добиться?

— Мы можем исключить какие-либо мотивы для убийства с вашей стороны, — убежденно сказала Дина. — И тогда, даже если вы явитесь в полицию, они не смогут найти подтверждения своим подозрениям. Понимаете? У вас будет алиби и не будет мотива. Вас должны будут освободить.

— Как вы это сделаете? Разве это возможно?

— Не беспокойтесь. Достаточно, что мы знаем, как.

В конце концов Уолли Сэнфорд обещал подождать в укрытии, пока они снова не придут к нему.

— Я пришлю Арчи с бутербродами и свежим кофе, — обнадежила Дина. — И что-нибудь почитать. А пока — до свидания! Держитесь!

Дети вернулись домой. Из остатков индейки Дина приготовила бутерброды, налила в термос кофе, Эйприл отыскала целую пачку иллюстрированных журналов. Все это Арчи отнес в шалаш, пока девочки прибирали стол после завтрака.

— Ну, как он там? — с беспокойством осведомилась Дина.

— Курит сигареты и читает газету, — успокоил ее Арчи.

— Ну, будем надеяться, что посидит пока тихо… — Дина внезапно отставила недомытый стакан и с тревогой в голосе добавила: — Будет ужасно, если выяснится, что это сделал все-таки он!

— Что? Что сделал? — заволновался Арчи, лакомившийся случайно обнаруженными в коробке бисквитными крошками.

— Украл двенадцать пончиков, которые я спрятала в банке из-под муки, — объяснила Эйприл.

— Я их не брал! — произнес Арчи тоном оскорбленной невинности. — И вовсе не в банке из-под муки, а в пакете из-под жареного картофеля, и не двенадцать, а только два, и один и так был уже надкусан.

— Тихо, дети! — призвала их к порядку Дина. — Будем говорить серьезно. Допустим, Флору убил все-таки Уолли Сэнфорд…

— Нет, — прервал ее Арчи, — у него алиби. Эйприл пошла посмотреть на часы, не пора ли ставить картошку…

— Арчи! — прикрикнула Дина. Арчи умолк.

— Нет, Дина, — возразила Эйприл. — Он не обманывал, когда говорил, что не сделал этого. И, кроме того…

— Подумай. Если окажется, что это он… Ох! Нам придется отвечать как соучастникам!

— Отвечать кому? — снова вмешался Арчи.

— Перестань надоедать, Арчи! — Дина потеряла терпение. — Лучше вынеси корзину с мусором.

— Змеи! — пробурчал Арчи. — Всю работу на меня сваливают! — И он со злостью захлопнул дверь, выходя из кухни.

— Правда, Эйприл, я этого действительно боюсь, потому что мы прячем его у себя. А если Флору Сэнфорд убил он? А если вчера он убил и того человека?

— Не он, — отозвался Арчи, появившись в кухне и с шумом бросив на пол пустую мусорную корзину. — Вы же велели ему сидеть в пещере и не высовываться наружу во время нашей игры. Кто-нибудь из Банды все время находился поблизости, чтобы туда случайно не забрели полицейские. — Арчи пальцем извлек из кувшинчика остатки сиропа и со вкусом облизал палец. — Не мог выйти из шалаша. Банда сторожила. — Арчи засунул в кувшинчик другой палец. — Конечно, я не сказал им, в чем дело.

— Оставь в покое кувшинчик! Ты уверен, что Уолли Сэнфорд ни на минуту не покидал пещеру?

— Когда на страже стояли два лучших парня из Банды! — искренне возмутился Арчи. — Ты что, с ума сошла?

— Она действительно немного тронулась, — заметила Эйприл. — Не принимай близко к сердцу, Арчи. А сейчас надо решить, что сделаем раньше: пойдем покупать подарок мамусе ко Дню Матери, домоем посуду, приготовим белье для стирки или прочитаем наконец бумаги, которые нашли вчера вечером?

— Ты думаешь, этот гангстер на самом деле был убит на вилле Сэнфордов? — Дина задумчиво морщила лоб и, казалось, совсем не слушала сестру. Подойдя к окну, она выглянула наружу. На вилле, видневшейся по другую сторону удлиненного газона, было тихо и спокойно. Ее охранял всего лишь один полицейский, сидевший с газетой в руках на заднем крыльце.

— Надо наконец прочитать эти бумаги, доставшиеся нам с таким трудом, — настаивала Эйприл.

Дина отрицательно покачала головой.

— Нет, сначала займемся другим. Смотри, сейчас можно пробраться туда без всякого труда! — Она обернулась к брату, гладившему Дженкинса. — На крыльце в доме Сэнфордов сидит полицейский. Сможешь отвлечь его чем-нибудь, чтобы он не заметил, как мы с Эйприл проберемся в Дом по решетке для дикого винограда?

Арчи шлепком дал понять коту, что ласки закончились, и, оттолкнув его, подошел к окну.

— А других полицейских нет?

— Насколько мы знаем, нет.

— И вы хотите забраться на виллу?

— Что-то в этом роде. Ты отгадал. Арчи на минуту задумался:

— И я не буду сегодня вытирать тарелки?

— Не будешь, — с готовностью согласилась Эйприл.

— Тогда хорошо, — подвел итог Арчи. — Можете войти на виллу через кухню. Полицейский оттуда уйдет. — Он задержался на пороге: — Но помните, я сегодня тарелки не вытираю! — ^- И исчез.

— Будем надеяться, что все пройдет хорошо, — прошептала Эйприл.

Девочки выбежали из дому и, укрываясь за кустами живой изгороди, подобрались поближе к заднему крыльцу виллы.

Внезапно раздался пронзительный крик. Полицейский на крыльце сорвался с места, выронив из рук газету, и бросился вслед за улепетывавшим по газону мальчишкой. Догнав мальчика, он схватил его за руку. Между ними завязался торопливый разговор, о содержании которого Дина и Эйприл могли догадываться только по жестам. Потом через сад и напрямик по газону полицейский помчался к зарослям, опоясывающим территорию виллы. Арчи сопровождал его, не переставая кричать и на бегу показывая куда-то пальцем.

По краю лужайки девочки быстро добежали до заднего крыльца виллы. Здесь никого не было, только номер "Криминальных загадок" валялся на земле рядом с перевернутой пепельницей. Они вошли в дом. Там было пусто и очень тихо. Они проскользнули в гостиную, откуда лестница вела на второй этаж. В дневном свете комната выглядела уютной, солнечной, совсем не страшной. Стены, обитые дорогим английским ситцем, хорошая мебель, красивые ковры, над диваном гравюра в утильной рамке, а над камином написанный маслом портрет, без сомнения, фамильный. Ничто не говорило о разыгравшейся здесь недавно трагедии с одним, а может быть, и двумя убийствами.

Портрет над камином вдруг словно подмигнул им. Эйприл вздрогнула, поддавшись на мгновение чувству страха, и отступила на шаг в глубь комнаты.

— Дина!

— Что с тобой?

— Ничего, совсем ничего. Только мне показалось, что вижу Ашубатабула, прыгающего через скакалку.

В иных обстоятельствах Дина рассмеялась бы: Ашубатабул был их традиционным семейным мифом. Но ввиду серьезности момента она одернула сестру.

— Не мели языком, когда не следует.

Эйприл отважилась приблизиться к камину еще на шаг. Руки ее покрылись гусиной кожей. Еще один шаг… Портрет снова мигнул.

— Если началась икота, выпей воды, — посоветовала Дина. Задержавшись у лестницы, она схватила Эйприл за руку: — Тут что-то не так…

— Да, да, — дрожащим голосом подтвердила Эйприл. Проследив за устремленным % взглядом Дины и цепенея от страха, она добавила: — Что-то не так! На этом месте упал тот человек… Мы это видели… По крайней мере, так нам показалось…

— Разве только нам это приснилось. Не видно, чтобы здесь кто-то… — У Дины перехватило дыхание. — Слушай, может быть, его убили где-то еще и потом подбросили в бассейн? Может быть, это не имеет ничего общего с тем первым делом?

— Та-а-ак, — протянула Эйприл. — Тогда почему этот коврик лежит около лестницы? Вчера я видела его возле дивана.

— Правда, — согласилась Дина. — Кто-то передвинул коврик. Но почему?

— А почему мы иногда передвигаем коврик? Когда мы что-нибудь прольем и посадим на паркете пятно, мы прикрываем пятно ковриком. Теперь я знаю, что здесь вчера действительно совершили убийство. Если бы ты заглянула под коврик…

— Нет, нет, не нужно, — торопливо отказалась заметно побледневшая Дина. — Мы нашли то, что искали. А сейчас идем отсюда.

— Минуточку, — задержала ее Эйприл. — Посмотри на эту картину над камином — портрет дяди Герберта, или как его там звали…

Дина нехотя взглянула на портрет. Дядя Герберт был суровым бородатым господином во фраке, судя по прическе — политиком. В его лице было что-то странное.

— Смешно, — сказала Дина. — Один глаз у него голубой, а другой желтый. И как это художник… — Она замолчала, двинувшись чуть-чуть в сторону, под солнечный луч, куда ее потянула Эйприл. — Ох, Эйприл! Он подмигивает.

— Вот именно, мне он тоже два раза подмигнул. Это, кажется, связано с освещением…

— Эйприл, что же это? — еле выговорила Дина.

— Выстрелов было два, а труп только один, — пояснила Эйприл. Она быстро взглянула вверх на портрет дяди Герберта, который в это мгновение выглядел почти добродушно. — И нашли только одну пулю… — Эйприл перевела дыхание и, улыбнувшись дяде Герберту, закончила: — А мы сейчас нашли вторую!

 

ГЛАВА 12

— Смотри, Дина, — возбужденно говорила Эйприл, — человек, простреливший глаз дяде Герберту, должен был стоять на этом месте. Только здесь!

— Точный выстрел, — оценила Дина, внимательно оглядев портрет.

— А по-моему, самый настоящий промах! — негодующе фыркнула Эйприл. — Взгляни на дядю Герберта. Тебе хотелось бы застрелить бедняжку?

Дина отрицательно покачала головой, с трудом одерживая смех.

— Вот видишь! Тот, кто прострелил дядюшке, целился куда-то еще… либо в кого-то другого., наверное, никогда до этого не держал в руках револьвера.

— Подожди немного, — попросила Дина. Она взглянула на овальный контур, очерченный на полу мелом, и прикрыла глаза.

— Что с тобой, Дина, — забеспокоилась Эйприл. — Тебе плохо?

— Мумолулчучи! — шепнула Дина. — Я думаю! — Она открыла глаза. — В одной мамусиной книжке… может быть, помнишь… детектив находит убийцу благодаря знанию геометрии или чего-то еще в этом роде. Он рассчитывает траекторию пули…

— Жаль, что тебе не давалась арифметика во втором классе, — заметила Эйприл. — Но с помощью счетной машинки ты, может быть, вычислишь, кто убил миссис Сэнфорд.

— Отстань, Эйприл, и слушай. Было два выстрела. Миссис Сэнфорд стояла на этом месте. Судя по положению тела… — она скосила глаза на очерченный мелом контур, — стреляли вон оттуда. — Дина показала рукой на голубой диванчик в другом конце комнаты. — Второй выстрел прозвучал из столовой.

— Почему ты так считаешь?

— Сама толком не знаю. Стараюсь отгадать. Может быть, убийца сначала промахнулся и выстрелил еще раз.

— Выстрелы прозвучали один за другим, — запротестовала Эйприл. — А от голубого диванчика до столовой довольно далеко. Впрочем, как и от столовой до диванчика.

— Было два человека. Наверное, два. — Дина выразительно смотрела на сестру.

— Мы слышали два выстрела, слышали шум двух отъезжающих автомашин. Значит, должно быть двое убийц. Но один из них промахнулся. — Прищурив глаза, Эйприл оглядела гостиную. — Вопрос, кто именно…

— Не понимаю. — Взгляд Дины выражал растерянность.

— Конечно. Ведь и в первом классе ты отставала по математике. Слушай внимательно. Два выстрела, две пули. Одна поразила миссис Сэнфорд, другая попала в глаз дядюшке Герберту. Стреляли из двух разных револьверов. Разве только стрелял супермен, который одним прыжком преодолел расстояние от голубого диванчика до гостиной, или наоборот. Значит, все согласуется. Понимаешь? Нужно только иметь две пули, два револьвера, знать направление обоих выстрелов и найти отпечатки пальцев.

— Ничего этого у нас нет, — мрачно констатировала Дина. — А если бы и было, то все равно не известно, кому принадлежали револьверы, где стояли стрелявшие, да и кто оставил отпечатки пальцев. Идем домой и вымоем наконец посуду.

— Ты очень легко сдаешься. — Эйприл задумчиво присматривалась к левому глазу дядюшки Герберта. — Если бы влезть на стул…

С дорожки около дома донесся шум торопливых шагов. Переглянувшись, девочки быстро осмотрели комнату в поисках укрытия.

— Лестница, — шепнула Эйприл.

На одном дыхании они взлетели на второй этаж и, задержавшись на площадке, прислушались.

— На худой конец у нас в запасе остается окно и решетка для дикого винограда, — утешилась Дина.

— Ш-ш-ш, — прошипела в ответ Эйприл.

В комнату вбежал полицейский, за ним, не отставая ни на шаг, Арчи. Подскочив к телефону и набрав номер участка, полицейский назвал себя. Очень молодое, покрытое румянцем его лицо выдавало необыкновенное возбуждение.

— Не забудьте сказать о поломанных кустах, — напомнил Арчи, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть сестер. — И скажите еще…

— Говорит Маккаферти, — громко кричал в телефонную трубку нервничавший полицейский. — Прошу немедленно соединить меня…

— …о следах крови, — продолжал Ар "ш, — и о вбитом в ствол дерева ноже…

— Минутку, — Маккаферти прикрыл ладонью трубку. — Какой еще нож?

— Вбитый в ствол дерева, — повторил Арчи, — в том месте, где, наверно, свалился тот парень. — Арчи казался маленьким, очень бледным и испуганным. — Не понимаете?

— Не понимаю, — согласился полицейский. — Но…— В этот момент его соединили с полицейским участком, и, учащенно дыша, он доложил, что, по всей вероятности, напал на след нового убийства. Возможное место преступления находится вблизи виллы Сэнфордов и недалеко от домашнего бассейна, в котором найден труп Фрэнка Райли.

Пока Маккаферти говорил по телефону, Эйп-рил успела обменяться взглядом с братом, подав сигнал: "Вымани его отсюда". Арчи приложил три пальца к нижней губе, что означало: "Понятно. Будет сделано".

Маккаферти положил трубку. Эйприл отступила от лестницы. Широко раскрыв глаза, Арчи невинно спросил:

— А почему вы ничего не сказали о том трупе?

— О трупе? — удивился полицейский. — Каком еще трупе?

— Там, в кустах. — Арчи неопределенно махнул рукой. — Рядом с тем местом, которое я показывал. Продырявленный пулями.

Маккаферти, изумленно взглянув на мальчика, снова схватил телефонную трубку и вызвал полицейскую машину. Потом через кухню выбежал из дому и со всех ног припустился к зарослям, на которые показал Арчи.

— Дина, дай мне какой-нибудь нож, — попросила Эйприл, передвигая стул под портрет дядюшки Герберта. — Нельзя терять ни минуты.

Дина быстро сбегала в кухню, дрожащими руками порылась в буфетном ящике со столовыми приборами и мгновенно вернулась в гостиную с зажатым в кулаке громадным ножом. Эйприл, уже взобравшаяся на стул и копавшаяся в глазу дядюшки Герберта, увидев принесенный Диной нож, невольно проворчала:

— Жаль, что не принесла портовый подъемный крал!

— Схватила первый попавшийся, — оправдывалась сестра. — Быстрее, Эйприл.

— Не подгоняй. Сложная операция длится иногда часами. — Эйприл выцарапала пулю, положила ее в карман блузки, закрепила кусочком пластыря. Затем, окинув критическим взглядом дядюшку Герберта, объявила: — Страшно глупо выглядит с одним глазом. Кроме того, стоит подарить полиции тему для размышлений.

На столике у библиотеки стояла ваза с увядшим букетом цветов герани. Выбрав один цветок, Эйприл старательно уместила его в простреленный глаз дядюшки Герберта.

— Тщательно протри рукоятку ножа и сотри с нее отпечатки пальцев, — командовала она сестрой. — Ну, теперь полиция немного помучается. Жалованье достанется им не даром.

— Эйприл, что ты делаешь? — недоумевала Дина. — Ну, да ладно… — Она вымыла нож, пока Эйприл бегала на второй этаж поискать какую-нибудь губную помаду.

— Ни к чему не прикасайся руками! — напомнила Эйприл. — Возьми ту тряпку из кухни. Вот так! — На лезвии ножа она большими буквами написала "Предупреждение!". Потом, воспользовавшись тряпкой, она аккуратно поставила нож на камине, направив лезвие на цветок герани в глазу дядюшки Герберта. — А теперь бежим!

Они вышли с виллы через кухню и прошли огородом. Из кустов по другую сторону виллы доносился шум тяжелых шагов. Вдали на дороге уже жалостливо постанывала сирена. Оказавшись, наконец на собственной территории, Эйприл, приложив ладонь к губам, завыла, как койот. На зов немедленно явился Арчи.

— Арчи, — попросила Эйприл, — созови Банду. Только быстро!

— По телефону?

— Нет. Тревога!

Сунув в рот два пальца, Арчи пронзительно засвистел, перемежая протяжные и короткие звуки. Не прошло и минуты, как со всех сторон послышались ответные свистки.

— Парни сейчас будут здесь, — объявил Арчи.

Полицейская машина приближалась, и ее сирена завывала все громче. Но Банда оказалась проворней. По крайней мере, большая часть Банды прибыла на место раньше машины. Эйприл произвела молниеносный смотр отряду: грязные холщовые брюки, рваные свитеры, взлохмаченные волосы. Все, включая Арчи, выглядели приблизительно одинаково и были очень похожи друг на друга. Она объяснила задание. Банда все поняла с полуслова.

Вместе с тройкой Кэрстейрсов мальчишеская ватага оказалась на заднем дворе, когда с замирающим воем сирены полицейская машина тормозила у въездных ворот.

Наполнив миску горячей водой, Дина насыпала в нее немного мыльной стружки. Эйприл сгребла со стола в мойку грязную посуду и схватила первую подвернувшуюся под руку тряпку. Арчи со своими дружками уже играл в камешки на заднем дворе.

И только минуты через три с тропинки около дома послышалась тяжелая поступь и раздались сердитые голоса.

— …Говорю вам, это то самое место, где я попался вчера в проклятую ловушку, подстроенную… — голос Билла Смита дрожал от едва сдерживаемой ярости.

— Но ведь там полно поломанных кустов, — защищался Маккаферти.

— Разумеется! Я их и поломал! Я же упал на них!

— Но все это действительно выглядело так, как* будто… А тот паренек говорил… — В тоне молодого полицейского звучала горечь.

В разговор вмешался глубокий баритон сержанта О'Хара:

— Если бы ты, Маккаферти, сам вырастил девятерых…

Но Билл Смит уже стучал кулаком в кухонную дверь. Ему открыли девочки — Дина с приставшей к рукам мыльной пеной и Эйприл с миской в одной руке и полотенцем в другой.

— Ах, это вы! — защебетала Эйприл. — Добрый день! Можно вам предложить чашечку кофе? Мы как раз вспоминали вас.

— За кофе спасибо, однако… — Билл Смит, казалось, кипел от злости, — прошу мне тотчас же сказать…

— Тс-с-с! — совсем бестактно прервал его сержант. — Позволь мне поговорить с ними. Все-таки как-никак я… — кашлянув, сержант выступил вперед: — Здравствуйте, девочки!

— Ах, господин капитан О'Хара! — обрадовалась Эйприл. — Как это мило с вашей стороны, сэр! Как поживаете?

— Не капитан, а сержант, милочка, — поправил О'Хара. — Я чувствую себя очень хорошо. А ты?

— И я очень хорошо. У вас великолепный вид.

— Ты тоже великолепно выглядишь, — ввернул комплимент О'Хара.

— Слушай, — шепнул лейтенант, — хватит ломать комедию.

Однако, придержав лейтенанта локтем, сержант продолжал разговор:

— Милая девочка, у меня к тебе один очень важный вопрос, и я знаю, что ты ответишь мне правду, так как это никому не повредит, а нам очень поможет.

Эйприл смотрела на него невинными глазами.

— Итак, скажи мне, милочка, — сладеньким голоском продолжал сержант, — что делал твой братишка весь последний час?

— Арчи? — удивленно произнесла захваченная врасплох Эйприл. Полотенце едва не выскользнуло у нее из рук. Потом, не спуская с сержанта простодушного взгляда, она вполне убедительно и в полном соответствии с истиной ответила: — Арчи нам помогал. — И принялась тщательно вытирать миску.

Отодвинув сержанта, вперед выступил лейтенант Билл Смит.

— Помогал вам? В чем именно?

Тут в разговор демонстративно включилась Дина, жестикулируя мокрыми руками, в одной из которых была зажата покрытая мыльной пеной тряпка.

— Ах, я знаю, мы не должны давать ему такие поручения. Он все-таки мальчик и не обязан помогать нам по хозяйству. Но скопилось столько всякой работы, что мы не знали, с чего начать: нужно было и вымыть посуду, и вынести ведро, и сжечь бумаги из мусорной корзинки, и оттащить к дороге жестяной бак с отбросами…

Билл Смит, посмотрев на нее, потом холодно взглянул на огорченного полисмена:

— Кажется, ты спал, и тебе приснился плохой сон.

— Я говорю вам, как было, господин лейтенант, — произнес Маккаферти с несчастным видом, отрицательно покачивая головой. — Я дежурил на вилле и делал все, что положено, когда прибежал тот мальчик. Он был очень взволнован и кричал, что в кустах кого-то убили. Что мне было делать?

— Вполне понятно, что нужно было начать расследование, — отозвалась Эйприл.

— Пожалуйста, не лезь не в свое дело, — осадил ее лейтенант.

— Ну, а кусты действительно были поломаны и истоптаны. А когда я докладывал по телефону в полицейский участок, мальчик сказал мне еще о каком-то вбитом в ствол дерева ноже и продырявленном пулями трупе. Что я должен был сделать? Я поступил, как того требует устав, и немедленно отреагировал.

— Если отреагируешь подобным образом еще хоть раз, немедленно переведу тебя в регулировщики уличного движения. — Билл Смит строго взглянул на Дину и Эйприл. — Где сейчас ваш брат?

Девочки ответили ему невыразительным взглядом. Дина выглянула во двор, где Банда развлекалась игрой в камешки.

— Был тут совсем недавно.

— Спустился, может быть, в подвал выгрести золу из печки. — Эйприл говорила громко, чтобы ее было слышно в самом отдаленном конце двора. — Или побежал за картошкой. Или…

— Неважно, — оборвал ее лейтенант. — Вы уверены, что он помогал вам все это время?

— От самого завтрака без перерыва, — честно подтвердила Дина.

Тяжело вздохнув, лейтенант повернулся к опечаленному молодому полисмену.

— Может быть, кто-то из этих пареньков?

Билл Смит вышел из кухни во двор, за ним последовали О'Хара и Маккаферти. Дина и Эйприл с порога кухни следили за развитием событий.

Маккаферти долго приглядывался к играющим ребятишкам и наконец грустно скривился.

— Все они похожи друг на друга, как две капли воды. Откуда мне знать, может быть, этот? — . Он показал пальцем на Слуки.

— Так это ты? — спросил Билл Смит, окидывая Слуки строгим взглядом.

— Шештное шлово, не я, — ответил Слуки. Недавно в честной борьбе он потерял передний зуб и потому сильно шепелявил. — Штекло было уже ражбито, когда я брошил камень.

— Кажется, это действительно не он. — Маккаферти отвернулся от Слуки и стал внимательно вглядываться в Адмирала.

— Где ты был весь последний час? — обратился к Адмиралу Билл Смит.

Адмирал, побледнев, отказался отвечать. Наконец, О'Хара, отведя его в сторону и прижав к стене, вынудил признание. Оказывается, у Адмирала не было сестер и у матери не было помощниц по хозяйству. Кто-то ведь должен мыть посуду после завтрака? Но если бы Банда узнала об этом позоре…

Сержант О'Хара торжественно поклялся, что Банда никогда не узнает от него об этих компрометирующих Адмирала обстоятельствах.

Гуни, как выяснилось, помогал своей бабке. Пинхед подстригал травяной газон миссис Черингтон. Уормли поливал садик. В Банде все, как один, имели прочные, неопровержимые алиби. Самый юный и самый маленький из членов Банды завершил это следствие вопросом:

— А вы на самом деле полицейский? А то я собираю автографы…

— Все похожи друг на друга, как две капли воды, — повторял Маккаферти.

— Оставим это, — предложил поскучневший Билл Смит. — Идем лучше работать.

Трое полицейских пошли по дорожке под окнами кухни. Но в этот самый момент из глубины подвала вынырнул запыхавшийся, но веселый Арчи, волочивший за собой огромную корзину, заполненную наполовину древесной золой. Пепел, возносившийся над корзиной темным облаком, густо облепил лицо и волосы мальчика. При виде сержанта ему вспомнился хитрый обман, которым этот толстяк пытался выведать у него семейные секреты, и Арчи решил отплатить сержанту с лихвой. Поравнявшись с О'Хара, он энергично дернул корзину, которая, стукнувшись о землю у ног сержанта, мгновенно отреагировала взметнувшимся вверх пыльным облаком. Красивый темно-синий мундир сержанта в мгновение ока покрылся сединой.

— Ой-ой! — с испугом воскликнул Арчи. — Простите, сэр! — И, обежав стороной полицейских, влетел в середину Банды с криком "ура!".

Уормли, быстро сориентировавшись в ситуации, громко спросил:

— Долго ты будешь сидеть еще в этом подвале?

— Черт его знает! Золы там вагон и маленькая тележка. Придется повозиться, пожалуй, и второй час.

Арчи не пояснил, разумеется, что первый час он провел за уборкой золы еще неделю тому назад. За исключением этого незначительного обстоятельства слова Арчи ни в чем не расходились с правдой.

— Бубруравуво, бубруратутикук! — тихонько прошептала Эйприл, отдавая должное его находчивости.

Трое полицейских, включая несчастного Маккаферти, удалились с поля брани в сторону соседней виллы.

— Интересно знать, как удалось выжить старшему из этой девятки? — вопросила Эйприл.

Дина рассмеялась и позвала на крыльцо Банду.

— Эй, мальчики! Вот для вас остатки мороженого и полторта от вчерашнего приема. Но придется съесть это здесь, на крыльце.

Банда мгновенно разместилась на кухонном крыльце.

— Это окупило себя, — пояснила Дина сестре, поделив мороженое между ребятишками. — Иначе Арчи попал бы в тюрьму.

— Славная старая Банда, — вздохнула Эйприл, вешая полотенце на крючок. — А сусейчучасус зуза дуделуло! Изучим секреты частной жизни покойной Флоры Сэнфорд, прежде чем снова нуначуч-нунетутсуся адуд.

Дина прополоскала тряпку и повесила ее сушиться над раковиной.

— Наверняка нуначучнунетутсуся, — сказала она в раздумье, — как только полицейские обратят внимание на левый глаз дядюшки Герберта.

Ухватив Арчи за воротник, сержант подвел его к Маккаферти.

— Не этот ли?

Маккаферти внимательно вгляделся в измазанную золой рожицу, взлохмаченные волосы и рваный свитер, извлеченный Арчи в подвале из сундука с тряпьем.

— Нет. объявил он, поразмыслив. — Совсем не похож на того мальчишку.

— Ну, так идем отсюда. Жаль тратить время на глупости. И не принимай близко к сердцу детские выходки- Можешь мне верить, я сам вырастил девятерых.

 

ГЛАВА 13

Они заперлись на ключ в своей комнате и высыпали на кровать Дины содержимое толстого холщового пакета: письма, записки, документы, газетные вырезки. Эйприл взяла наугад одну из них.

— Взгляни, Дина, на это фото!

На газетном снимке был изображен красивый мужчина средних лет в военной форме. Заголовок над фотографией гласил: "Осужден военным судом". Под фотографией фамилия: полковник Чарльз Чандлер.

— Не понимаю, кто это? — удивилась Дина.

— Присмотрись внимательней, — посоветовала Эйприл. — Представь себе это лицо, обрамленное седыми волосами и небольшой бородкой.

— О! Мистер Черингтон! — вырвалось у Дины.

— Именно так: мистер Карльтон Черингтон III — торжественно объявила Эйприл. Дина ошеломленно смотрела на нее.

— Это невероятно. Что он такого сделал? Эйприл быстро пробежала глазами заметку.

— Украл кучу денег. Пятнадцать тысяч долларов. Судя по дате на газетной вырезке, это случилось пять лет назад. Сначала он утверждал, что кассу штабной канцелярии ограбили взломщики, но потом оказалось, что деньги взял он неизвестно для какой цели, так как их никогда уже не нашли. Военный суд уволил его из армии.

Эйприл взяла в руки другую вырезку, скрепленную с первой.

— Он был арестован и осужден. Приговор — четыре года тюрьмы. Тут пишут о нем разное, например, что он с честью окончил военную академию в Вест Пойнте и отличился на фронте во время мировой войны, что отец его был весьма уважаемым офицером и прочее.

— Четыре года? — удивилась Дина. — Но ведь они живут здесь почти три года.

— Подожди немного. — Эйприл быстро пробежала глазами третью и последнюю, очень короткую заметку. — Его выпустили под честное слово из тюрьмы.

— Так вот в чем дело! И тогда он сменил фамилию, и они поселились здесь. Впрочем, он выбрал себе красивую фамилию!

— Это, наверное, придумала она: миссис Карльтон Черингтон III! — продекламировала Эйприл. — И, видишь, не оставила своего мужа в несчастье. Интересно, что он сделал с деньгами?

— Наверно, давно истратил.

— На что? — полюбопытствовала Эйприл. — Прошу тебя, попробуй немного подумать, если это тебе по силам. Они поселились здесь сразу же по его освобождении и не могли за это время израсходовать такую сумму. Домик они сняли небольшой и скромный. На себя они тратят — готова спорить — меньше двух тысяч в год. Она вечно ходит в одних и тех же старых платьях. Уборщицы не нанимают даже раз в месяц. Единственное, что они себе позволили, это выращивание прекрасных роз.

— Может быть, у него были карточные долги?

— У него? — поразилась Эйприл. — У мистера Черингтона? То есть у полковника Чандлера? Разве так выглядел бы картежник?

— Да, конечно, — согласилась Дина. — Нет, не имею представления, на что он потратил столько денег. И знаешь, Эйприл, не могу поверить, чтобы такой красивый пожилой джентльмен…

— Да он вовсе не старый. Присмотрись к фото. Пять лет назад ему еще не было пятидесяти. — Эйприл прищурила глаза. — Есть лишь одно объяснение загадки: его шантажировала миссис Сэнфорд.

— Вполне логично, — одобрила Дина и, глядя на кучку разбросанных по одеялу бумаг, добавила — Беремся за работу, Эйприл… Мы не можем здесь сидеть до вечера.

Почти на всех записках, письмах и вырезках наверху стояла фамилия, выписанная мелким острым почерком светло-синими чернилами. Эйприл выбрала пачку бумажек, обозначенную фамилией Дегранж.

Небольшая эта коллекция, посвященная Пьеру Дегранжу, состояла из нескольких писем, подписанных именем Джо и начинающихся словами

"Дорогая Флора".

Письма были написаны на фирменной бумаге одного из нью-йоркских журналов. В них было множество малозначительных личных воспоминаний, например: "Я рад, что ты снова откликнулась…", "Ты помнишь тот великолепный коньяк у Равеля?", "Довольна ли ты своим замужеством?", "Ты не забыла тот прекрасный вечер в Кони Айленд?" И все же из писем легко было выбрать фразы, относящиеся к Пьеру Дегранжу, поскольку кто-то жирно подчеркнул их светло-синими чернилами.

"…Судя по описанию, таинственный художник, о котором ты вспоминаешь, мог быть Арманом фон Хёне, который пару лет назад нелегально проник в нашу страну и с тех пор безуспешно разыскивается полицией… Если это он, то ничего удивительного, что выдает себя за француза. Дело в том, что мать у него — француженка, и сам он воспитывался в Париже. Мы собрали много сведений о нем, относящихся к периоду до его исчезновения с нашего горизонта. Пожалуйста, напиши мне обо всем, что о нем узнаешь. Может быть, получится сенсационный репортаж для газеты…"

В другом письме: "…если этот Дегранж и есть Арман фон Хёне, то он скрывается не от ФБР, а от вражеских агентов, которые давно его ищут, получив задание убрать этого человека. Если это он, то у него были причины отпустить бороду".

В очередном письме: "…да, фон Хёне располагает достаточно большими деньгами. Известно, что, удирая из Европы, он вывез унаследованные от матери драгоценности…"

Потом снова: "…Нет, фотографией фон Хёне не располагаем, хотя его можно опознать по особой примете. На левом предплечье у него тянется шрам от локтя до запястья, след от дуэльного поединка. Если Дегранж окажется разыскиваемым фон Хёне, сразу же напиши мне об этом. Для газеты было бы большим успехом первой раскрыть эту загадку…"

И наконец: "…Жаль, что этот художник, как ты выяснила, не Арман фон Хёне! Я лишился сенсационного репортажа. Но если у него нет шрама на плече, то совершенно ясно, что подозрения были безосновательны".

Эйприл оторвалась от писем.

— Пьер Дегранж пытался попасть на виллу на следующий день после смерти Флоры Сэнфорд. Дина, видела ли ты его когда-нибудь с засученными рукавами?

— Нет, не видела. Но ведь…

— Ясно, как день, — перебила Эйприл. — Пьер Дегранж — это Арман фон Хёне, скрывающийся от вражеских агентов, которым поручено его ликвидировать. Флора Сэнфорд открыла его тайну. Она узнала также, что у него много денег.

— А когда деньги иссякли, — докончила Дина, — она пригрозила, что выдаст его. Тогда он ее застрелил.

— Это ужасно, — вздохнула Эйприл. — Он, видимо, знал, что миссис Сэнфорд располагает какими-то уличающими его письменными свидетельствами. Иначе не пытался бы проникнуть на виллу после убийства. Если он убил ее, значит, был готов на все, чтобы найти и уничтожить эти бумаги. Наверно, не побоялся бы и поджечь дом. Убивать не имело смысла, если в результате убийства не удалось бы избавиться от грозящих разоблачением документов.

— Кажется, ты права, Эйприл. Но я не могу представить этого милого, доброго человека в роли убийцы.

— У него на предплечье шрам от поединка, — напомнила Эйприл.

— Ты так считаешь?

— Положись на меня. Уж я это проверю.

— Каким образом?

— Еще не знаю, но что-нибудь придумаю, — пообещала Эйприл.

Дина отложила в сторону стопку бумаг, касающихся Дегранжа.

— А ведь я была права, — подвела итог Дина. — Миссис Сэнфорд занималась шантажом.

— И ты дошла до этого своим умом! — подтвердила Эйприл. — Гениально! — Мгновение она колебалась, не сказать ли сестре о том, что она тоже угадала правильно и об истории Руперта ван Дэсена, но решила об этом умолчать.

— Это так странно, — удивлялась Дина. — Ведь она много лет жила рядом с нами…

— Каждый живет рядом с кем-нибудь, — возразила Эйприл. — Не стоит расстраиваться только потому, что она умерла. Не проходит и дня, чтобы кого-нибудь не убили. Когда-то я искала для мамуси статистические данные во "Всемирном альманахе" и узнала, что в 1940 году от рук убийц погибло восемь тысяч двести человек только в Соединенных Штатах. А во всем мире?! Подумай, сколько же человек погибает каждый день?

— Могу подсчитать точно, если найдется карандаш и бумажка.

— Да не стоит, — быстро отказалась Эйприл. — Но перестань огорчаться из-за смерти миссис Сэнфорд. Ты же знаешь, какая она была злая. Помнишь, как она выпроводила нас, когда мы вежливо попросили у нее несколько нарциссов, чтобы украсить ими торт на мамусин день рождения?

— А ты сама помнишь, как она грозила вызвать полицию, когда Арчи в поисках Хендерсона вбежал на ее газон?

— Всегда ходила в нарядных платьях, красивая, словно лилия, — добавила Эйприл. — Но мамуся говорила, что оригинальный цвет волос миссис Сэнфорд — результат искусной работы дорогого парикмахера.

— Но ведь многие женщины красят волосы. Надо все-таки признать, что Флора Сэнфорд была очень хорошенькая, хотя выглядела чрезмерно хрупкой и не совсем здоровой.

— Уверена, что мистер Дегранж не считал ее хорошенькой. И мистер Черингтон тоже. И этот тип…

Эйприл подхватила одну из множества бумаг. "Этим типом" оказался безобидный с виду управляющий торговой фирмы, владелец небольшой виллы, любящий муж и отец нескольких маленьких детей. К несчастью, у него была вторая жена в Рок Айленде, штат Иллинойс. В двадцать один год он женился на двадцатидевятилетней женщине, но прожил с ней только шесть недель. Поскольку у него не было денег ни на судебные издержки по бракоразводному процессу, ни на алименты, а бывшая жена неплохо зарабатывала, официанткой в каком-то ресторанчике, он не развелся формально с женой, а просто уехал и сменил фамилию.

Нашлись в бумагах Флоры Сэнфорд и документы, компрометирующие сельского врача, фальсифицировавшего свидетельство о смерти, чтобы старая вдова не утратила права на страховое пособие, которое не выплачивалось в случае самоубийства.

Была внушительная пачка нескромных писем некоей весьма известной в обществе дамы, фотография которой не раз попадалась на глаза девочкам в еженедельном приложении к "Тайме" и которая ни за что не хотела признаться в том, что ее мать служила горничной в какой-то захудалой гостинице в Цинциннати.

Был документ, подтверждающий, что некая немолодая учительница английского языка, преподававшая в пуританском воспитательном заведении для девочек, была когда-то задержана летучим полицейским патрулем в притоне с азартными играми, куда она вошла, полагая по наивности, что это приличный ресторан.

— Миссис Сэнфорд не брезговала массовым производством, — прокомментировала Эйприл. Она переложила бумаги и вытащила еще одну пачку писем. — О, тут что-то любопытное.

Она прочитала письмо, написанное фиолетовыми чернилами на фирменной бумаге дорогого нью-йоркского отеля.

"Милая Флора!

Твои подозрения относительно этого угрюмого адвоката Холбрука оказались справедливыми. Это его дочь! Насколько мне удалось выяснить, старик, однако, скорее умер бы, чем признал это в своем родном городе. У него, должно быть, не все дома. На его месте я гордилась бы такой дочерью. Когда она танцует свой танец, прикрытая всего лишь тремя павлиньими перьями и ниткой жемчуга, зрители срываются с мест, награждая ее овацией. А сколько она зарабатывает! Целую кучу долларов! У людей разные взгляды. Этот ее папаша, наверное, огорчен, что она сменила трех мужей. Но, моя дорогая, каким образом женщина может набраться опыта, если не учится на собственных ошибках? Старику, может быть, не нравится и ее популярность, но, по-моему, любая реклама хороша, если привлекает зрителей в театр и пополняет кассу. Надеюсь, милая Флора, парочка таких сведений позволит тебе заставить этого субчика бесплатно представлять твои юридические интересы. Очень, очень признательна за десять долларов, которые ты прислала. Они пришлись весьма кстати. Надеюсь, чувствуешь себя хорошо?

Твоя Вивьен".

— Мистер Холбрук! Кто бы мог подумать! — воскликнула Дина. — Значит, у него есть дочь, которая танцует, прикрытая только тремя павлиньими перьями и ниткой жемчуга! Этот благочестивый мистер Холбрук! Ведь он когда-то сердито отругал Арчи за то, что тот свистел в воскресенье. Наткнулся на него, выезжая из ворот миссис Сэнфорд…

— Никогда ничего не знаешь заранее! — торжественно провозгласила Эйприл. Она взяла в руки очередное письмо, написанное тоже фиолетовыми чернилами на фирменной бумаге отеля.

"Милая Фло!

Я все сделала так, как ты хотела. Обратилась к ней, сославшись на старое знакомство, ибо когда-то выступали вместе в одном ревю в Мэриленде, хотя она была тогда хористкой, а я примадонной… Да, да! Когда попала к ней, сказала, как ты хотела: что ее старый отец болен и неизвестно, выздоровеет ли, и что он мечтает получить какую-нибудь весточку от дочки. Сказала, что знаю об этом от нашей общей с ним знакомой, которая предложила свою помощь. Поэтому нужно переслать ей хотя бы несколько слов для старика. Она сразу же поверила, даже расплакалась и тут же написала письмецо, которое высылаю тебе вместе с конвертом, адресованным, согласно твоему поручению, мистеру Холбруку. Благодарю тебя от всего сердца за ту сотню долларов. Я очень нуждаюсь в деньгах, так как должна лечить зубы, тем более что ты пробудила во мне надежду на эту роль в Голливуде. Не забывай о своем здоровье, милая Фло, и дай мне знать как можно быстрее, получу ли я эту роль. Вивьен".

С письмом был скреплен конверт, адресованный мистеру Генри Холбруку, а в конверте лежало Другое письмо следующего содержания:

"Мой любимый Папочка!

Только что узнала, что ты болен. Умоляю тебя, выздоравливай как можно скорее! Прости мне все то беспокойство, которое я тебе причинила. Правда, правда! Когда-нибудь ты будешь 'гордиться мною. Я не сделала и не сделаю ничего такого, чего бы ты мог стыдиться, обещаю тебе. Поправляйся быстрее, может быть, скоро я стану настоящей звездой в настоящем театре, и тогда Папочка придет на премьеру и будет мне аплодировать! Твоя искренне любящая дочь Б."

Следующее письмо, написанное, как и два первых, фиолетовыми чернилами, гласило:

"Милая Фло!

Конечно, жаль, что она не подписалась полным своим именем и фамилией, но откуда я могла знать, что для тебя это так важно? Впрочем, я и не осмелилась бы просить ее изменить подпись, когда она подписалась инициалом. Не сердись на меня, милая Фло, я ведь делаю, что могу, и стараюсь по-дружески помогать тебе во всем. Я отдала ей присланное тобой письмо, написанное якобы отцом, с просьбой прислать ему фотографию и автограф. Растрогавшись, она даже заплакала. Воспользовавшись замешательством, я сама выбрала фотографию и подала ей ручку, и на этот раз она подписалась своей настоящей фамилией. Прилагаю к письму эту фотографию. Фло, милая! Если бы ты могла одолжить мне несколько долларов, я была бы тебе бесконечно признательна, так как за последние недели у меня была масса непредвиденных расходов. Всегда твоя Вивьен".

Эйприл повернула лист обратной стороной, открепила фотографию и, взглянув на нее, удивленно присвистнула:

— Ну и бабка!

Фотография была подписана: Гарриэтта Холбрук.

— Если бы мистер Холбрук ее увидел, умер бы на месте, — заявила Дина.

— Думаю, уже видел, — сообщила Эйприл, с лица которой не сходило удивленное выражение. — Хотел иметь уверенность, что миссис Сэнфорд спрятала эту улику. Поэтому после ее смерти он пытался проникнуть в виллу. Он ни за что не хотел допустить, чтобы все узнали, что его дочь танцует, имея на себе всего лишь несколько павлиньих перьев и горсть жемчужин.

— Есть и другие письма, — заметила Дина, откладывая фотографию в сторону.

у Было еще несколько записок, написанных теми же самыми либо другими чернилами, но одинаковым чуточку расхлябанным почерком. Во всех содержалась также просьба прислать немного денег.

"…зубной врач твердит, что нужно вставлять всю верхнюю челюсть. Это стоит довольно дорого, но ты ведь знаешь, что я надеюсь получить роль. Очень прошу тебя одолжить мне денег…"

"…боюсь, что ты не получила моего последнего письма, так как я напрасно ждала ответа. С зубами, видимо, придется подождать до лучших времен, но я уже три месяца не платила за квартиру, и мне дали последнюю отсрочку до ближайшего четверга. Если бы ты могла одолжить мне денег, Фло, в память нашей старой дружбы! Пришли авиапочтой, сегодня уже суббота, и время не ждет…"

Как следовало из самих писем, ни на одно из них автор не получил ответа. Последнее, написанное карандашом на клочке дешевой линованной бумаги, гласило:

"…если можешь, вышли телеграфом 25 долларов. Адресуй в приют Армии Спасения…"

Коллекцию дополняла небольшая газетная вырезка — заметка о самоубийстве некоей Вивьен Дэйн, некогда артистки оперетты, которая покончила с собой в скромной комнатушке доходного дома.

Разволновавшаяся Дина в сердцах швырнула пачку бумаг на кровать.

— Так вот какая была Флора Сэнфорд! Заставляла Вивьен выполнять грязную работу, рисковать своей шеей, заплатила ей за все это всего… — Дина перебрала письма, проверяя подсчеты, — сто десять долларов, пообещала, наверняка лживо, составить протекцию в Голливуде, а потом, когда благодаря этой бедняжке узнала все, что нужно, не соизволила даже отвечать на письма!.

— Успокойся, Дина! Разбудишь мамусю.

— Не могу, — горячилась Дина, — Как подумаю об этой Вивьен, мистере Холбруке, мистере Дегранже, все во мне закипает!

— Возьми себя в руки. Нужно просмотреть еще много бумаг.

Дина несколько раз сердито фыркнула, но, наконец утихла. Эйприл выбрала для изучения очередную стопку документов. Сверху находилась прижатая скрепкой фотография форматом 8Х10, глянцевый отпечаток снимка, сделанного при вспышке и, скорее всего, неожиданно для сфотографированных. Под фотографией находилось несколько газетных вырезок. Приглядевшись к фото, Эйприл передала его Дине.

— Гляди-ка!

— Мистер Сэнфорд! — прошептала удивленная Дина.

— И с ним очаровательная девушка!

Фотография запечатлела часть улицы перед служебным входом в театр. Уолли Сэнфорд был в смокинге, красивая девушка — в светлом вечернем платье с накинутым поверх манто. Ее прелестное молоденькое личико обрамляли длинные темные локоны. Оба они выглядели так, словно элегантная молодая чета спешит на вечерний прием. Однако впечатление смазывалось выражением удивления на лицах захваченной врасплох парочки.

Дина прочитала газетную вырезку, в заголовке которой стояло:

"Был ли таинственный мистер Сэндерсон сообщником гангстеров, похитивших Бетти Ле Мо? — спрашивает Марион У орд".

Текст заметки гласил:

"Два дня назад прекрасная Бетти Ле Мо сошла со сцены, награждаемая громом аплодисментов. Выйдя из-за кулис на вызовы перед опущенным занавесом, она поблагодарила зрителей за горячий прием. Потом удалилась в костюмерную, чтобы переодеться и во всем блеске своей красоты встретить молодого поклонника, ожидавшего ее у служебного входа в театр.

Костюмерша подтвердила, что Бетти Ле Мо выбирала наряд и подкрашивалась особенно старательно и была в великолепном настроении. Выходя из театра, она весело напевала, а поклонник нежно встретил ее у порога. Счастливая пара шла узкой уличкой, когда рядом с ними, у самого края тротуара затормозил какой-то автомобиль. На глазах выходившей из театра толпы зрителей вооруженный мужчина заставил Бетти Ле Мо сесть в автомобиль, а сопровождавший ее молодой человек растворился в толпе.

Я разговаривала сегодня с костюмершей, помогавшей артистке переодеться после спектакля, а также со швейцаром, попрощавшимся с ней в дверях театра, кто знает, может быть, навсегда. Оба они называют фамилию некоего "мистера Сэндерсона".

Этот мистер Сэндерсон не раз наносил визиты молодой артистке, присылал ей цветы, звонил по телефону. Не подлежит сомнению, что именно он сопровождал ее в тот трагический вечер…"

Конец статьи был оторван.

Другая газетная вырезка была озаглавлена: "Полиция преследует Уильяма Сэндерсопа, подозреваемого в соучастии в убийстве Бетти ЛеМо, — сообщает Марион У орд".

Текст заметки гласил:

"Полиция пяти штатов разыскивает Уильяма Сэндерсона, молодого агента по торговле недвижимостью, замешанного, по всей видимости, в деле о похищении и убийстве Бетти Ле Мо.

В течение нескольких недель до похищения Уильям Сэндерсон сопровождал молодую артистку при посещениях дорогих ночных ресторанов и делал ей дорогостоящие подарки. Отвечая на вопрос, шеф Сэндерсона мистер Дж. Л. Баркер сообщил, что заработок Сэндерсона не превышал сорока долларов в неделю. И тем не менее ревизия кассы не выявила недостачи. Расследующий дело детектив Джозеф Донован считает, что деньги на развлечения и подарки Сэндерсон получал от гангстеров, планировавших похищение.

Сэндерсон исчез сразу же после похищения, и полиция до сих пор не напала на его след…"

— Уильям Сэндерсон… — задумчиво повторила Эйприл. — Уоллес Сэнфорд. Он не слишком напрягал свое воображение, изменяя имя и фамилию.

— А чего ты хотела? Чтобы он назвал себя Эсидифайлюс Макгилликьюд? Наверно, на одежде и белье у него имеются метки, вот он и сохранил прежние инициалы. И, кроме того, никак не думаю, что ты такая разиня. Разве ты не заметила, кто писал эти статьи? Мариан Уорд! Эх ты, шляпа!

— Мамуся! Это же ее журналистский псевдоним!

— И здесь есть еще кое-что о ней, — продолжала Дина, просматривая бумаги.

— Давай! — Эйприл схватила письмо, написанное услужливым Джо и помеченное сверху фамилией Кэрстейрс.

"Дорогая Фло!

Да, ты права. Мариан Уорд, автор репортажей о похищении Бетти Ле Мо, и Мариан Кэрстейрс, с которой ты познакомилась в Калифорнии, одно и то же лицо. Получив место в редакции после смерти мужа, она выступала под своей девичьей фамилией Уорд. Кэрстейрс был славным парнем, я хорошо его знал. Чуть позже Мариан выкинули из редакции "Экспресса" за то, что через два месяца после убийства Бетти Ле Мо она в своей статье обвинила полицию в бездеятельности, поскольку та не сумела установить ни виновников похищения, ни даже подозреваемых. С той поры она принялась за сочинение детективных повестей под различными псевдонимами. Некоторые я прочитал, написано совсем недурно. Удивительно, что она ничего не писала на тему о похищении Бетти Ле Мо.

Не собираешься ли в ближайшее время снова побывать в нашем городе? Твой Джо".

— Этот Джо, кажется, толковый малый, — одобрительно заметила Эйприл, откладывая письмо. — Жаль, что помогал Флоре Сэнфорд в ее грязных делишках.

— Может быть, помогал, сам того не ведая? Видимо, считал, что это обычная дружеская переписка и приятельская болтовня. Мне кажется, знакомство их было поверхностным, и миссис Сэнфорд, выискивая информацию, писала ему безобидные с виду письма. Что-нибудь вроде: "Познакомилась с красивой соседкой, миссис Мариан Кэрстейрс. Думаю, что это она под именем Мариан Уорд…"

Эйприл в раздумье покачала головой.

— А как хитро она вытянула из него историю бедного мистера Дегранжа! Знаешь, наверняка в том номере "Криминальных загадок" упоминалась журналистка Мариан Уорд, выброшенная из редакции за острую критику полиции. Поэтому мамуся не позволила мне прочитать этот номер.

— Очень правдоподобно, — признала Дина. — Убийство Флоры Сэнфорд как-то связано с делом о похищении Бетти Ле Мо. Миссис Сэнфорд сохраняла любые упоминания об этом деле. Она же вышла замуж за Уоллеса Сэнфорда, то есть за Уильяма Сэндерсона. Фрэнк Райли, подозреваемый в соучастии в этом преступлении, был убит на ее вилле вчерашней ночью. Миссис Сэнфорд, в свою очередь, старалась выяснить, не является ли наша мама той самой журналисткой, которая когда-то интересовалась тайной Бетти ЛеМо.

— И какой из этого вывод?

— А такой, что если мамуся… а вернее, мы от ее имени… найдем убийцу Флоры Сэнфорд, то, может быть, одновременно раскроем загадку смерти Бетти Ле Мо. Это будет неслыханная сенсация! Подумай только, какая реклама для мамуси!

— Мисс Кэрстейрс, — уважительно произнесла Эйприл, — вы на самом деле гений!

— Благодарю за столь лестную оценку, мисс Кэрстейрс! — поклонилась Дина. — Но продолжим чтение. Может быть, обнаружим новые факты.

Очередное письмо из этой пачки было без подписи. Текст его гласил:

"Фрэнка освобождают в ближайший вторник, советую поберечься. Он может обратиться к отцу этой Ле Мо. Поступишь предусмотрительно, отправившись в длительное путешествие. Желаю удачи".

— Вот доказательство, что Флора Сэнфорд участвовала в похищении Бетти Ле Мо, — обрадовалась Дина.

— Мы и так знали об этом. Видимо, воспользовалась Райли как исполнителем, а может быть, и не только им. Но денег, видно, ему досталось немного, если через год он пытался ограбить банк, за что и попал в тюрьму.

— Пятнадцать тысяч долларов, поделенные между многочисленными сообщниками… Этого не могло хватить надолго, — заметила Дина.

Эйприл показала на письмо:

— У Фрэнка Райли были свои причины обижаться на миссис Сэнфорд.

Еще они нашли письмо какой-то дипломированной медицинской сестры, исполнявшей обязанности компаньонки при богатой даме; словами, полными отчаяния, медсестра умоляла миссис Сэнфорд не выдавать хозяйке, что представленный ею диплом был фальшивым. Обещала, что, сохранив свое завидное место, будет присылать миссис Сэнфорд каждый сэкономленный цент… Были письма какого-то молодого человека, который не хотел, чтобы его родные, проживавшие в одном из восточных штатов, знали, что он работает барменом. Были письма высокопоставленного банковского служащего, осужденного некогда в другом городе и под другим именем за подделку подписи. Была, наконец, вырванная из какого-то иллюстрированного журнала фотография с биографическим очерком молодой восходящей звезды Полли Уоркер и парочка ее писем.

Согласно журнальному жизнеописанию осиротевшая в детстве Полли воспитывалась в изысканном пансионе для девушек из наилучших семей, а с восемнадцати лет отправилась завоевывать публику на Бродвее и, начав с маленькой роли, быстро выдвинулась.

Первое из приобщенных писем было написано на бумаге известной адвокатской фирмы.

"Уважаемая Миссис!

Я действительно был опекуном Полли Уоркер до ее совершеннолетия, т. е. до минувшего года.

Я благодарен Вам за информацию о распространяющихся относительно моей воспитанницы слухах. Зная о Ваших дружеских чувствах к Полли, верю, что Вы постараетесь противодействовать этим сплетням…"

— Но ведь миссис Сэнфорд не относилась к Полли дружески, — воскликнула Дина. — Совсем наоборот…

— Не останавливайся, читай дальше, — попросила Эйприл.

"…Слухи эти, к сожалению, отвечают истине, хотя и не во всех деталях. Отец Полли не был осужден за убийство своей жены, которая на самом деле скончалась от воспаления легких, когда Полли едва лишь исполнился год. И тогда' отец поручил мне опекать Полли, не желая, чтобы на нее падала тень Бена Шварца. Может быть, вы еще помните о скандальной славе этого короля шулеров и контрабандистов, который был приговорен к пожизненному заключению и отбывает наказание в Ливенвортской тюрьме. Еще до осуждения он передал в мои руки все свое состояние для покрытия расходов, связанных с воспитанием и образованием Полли.

Надеюсь, Вы сделаете все, что в Ваших силах, чтобы не допустить распространения ложных слухов и сохранить в тайне печальную правду. Эти слухи могли бы не только испортить карьеру девушке, но и очень болезненно ранить ее, напомнив спустя столько лет о трагедии детства…"

Под письмом находились две коротенькие записки на светло-серой бумаге.

"Уважаемая Миссис!

Разумеется, я с удовольствием навещу Вас в понедельник в два часа пополудни. Полли Уолкер".

Вторая записка:

"Уважаемая Миссис!

Я достала требуемую сумму и привезу деньги в среду. Полли Уолкер".

Дина и Эйприл переглянулись.

— В среду убили миссис Сэнфорд, — сказала Дина. — За два дня до этого Полли навестила ее первый раз. Миссис Сэнфорд показала ей письмо опекуна и, как видно, предложила перепродать этот компрометирующий документ. А потом в среду…

— Нет, нет, ведь миссис Сэнфорд была уже мертва, когда сюда приехала Полли, — напомнила Эйприл.

— Все это ужасно запутано. — Дина, вздохнув, положила письма назад в большой холщовый пакет. — Одно меня очень удивляет. Помнишь того парня, о котором писали в газете?

— Фрэнк Райли?

— Нет, другого. Того, кто в подтверждение слов надежного свидетеля признал, что его шантажировала миссис Сэнфорд, но имел железное алиби. Его зовут Руперт ван Дэсен. Но почему в бумагах миссис Сэнфорд нет ничего, что бы его касалось?

— Слушай, Дина, — собравшись с духом, начала было Эйприл. — Я должна наконец рассказать тебе кое о чем…

Не успела она, однако, продолжить свое признание, как снизу от входных дверей донесся громкий стук. Дина сорвалась с места, спрятала пакет и побежала к лестнице.

— Разбудят мамусю!

— Арчи внизу, откроет. — Эйприл помчалась вслед, стараясь не отстать от сестры.

Они услышали скрип отворяемых входных дверей. У подножия лестницы их уже ожидал Арчи.

— Фараоны! — доложил он.

На пороге стояли чем-то очень озабоченные лейтенант Билл Смит и сержант О'Хара. Оба тяжело дышали, лицо сержанта покрывала бледность.

— Где ваша мать? — спросил Билл Смит.

— Мамуся спит, — ответила Дина. — Она работала всю ночь и легла спать только после завтрака.

— Ах, вот как! — Лейтенант был явно удивлен.

— Послушайте, девочки, — вмешался О'Хара, — вы были дома с самого утра?

Девочки согласно кивнули, а Арчи немедленно уточнил:

— Не выходили за порог ни на минуту!

— Может быть, вы заметили… — Лейтенант умолк, наморщив лоб. — Есть основания предполагать, что сегодня здесь неподалеку слонялся кто-то чужой. Кто-то пробрался в виллу Сэнфордов. Не слышали ли вы чего-нибудь или, быть может, заметили что-нибудь подозрительное?

— Здесь не было ни одной живой души, — заверила Эйприл. — Кроме вас, мы никого не видели.

Билл Смит отер потный лоб.

— Ну, что же, ничего не поделаешь. Спасибо и на этом. Мы хотели проверить…

Когда они уходили, О'Хара сказал лейтенанту:

— Говорю тебе, это проделки сумасшедшего. Иного объяснения загадки просто нет.

Эйприл подмигнула Дине, которая с трудом сдерживала смех. Арчи, подскакивая от возбуждения, тут же стал допытываться:

— Что такое, что? Скажите, что?

— Ничего особенного, — с достоинством ответила Эйприл. — Поклон от дядюшки Герберта.

 

ГЛАВА 14

— Эй, что вы купили в подарок маме? — громогласно приветствовал Арчи вернувшихся из города сестер. — Эй, что купили? Эй!

— У тебя заело пластинку? — полюбопытствовала Эйприл.

— Эй! — повторил Арчи. — Что вы купили на День Матери?

— Не шуми, Арчи, — сделала замечание Дина. — Мне звонили?

— Нет. Эй, что вы купили…

— Не звонил ли Пит?

— Пит? Нет! Эй, что вы купили…

— Но сегодня суббота, — удивилась Дина. — А Пит всегда звонит мне в субботу…

— Эй… — снова затянул свою песню Арчи.

— Никто вообще не звонил? — пыталась выяснить Эйприл. — Никто не приходил? Полиция не появлялась? Ничего нового не случилось?

— Никто не звонил, — отрапортовал Арчи. — Не было фараонов. Не было нового убийства. Не было ни одного пожара. Ничего не было. Эй, что вы купили для мамуси?

— Сейчас узнаешь, братишка-дурачишка, — утомленно произнесла Эйприл. — Купили для мамуси книжку.

— Книжку? — изумился Арчи. — Зачем? Мамуся сама пишет книжки!

— А иногда и читает их, — возразила Эйприл.

— Это специальная книжка, — объяснила Дина. — Мы обошли полгорода, пока ее нашли.

— Покажите! — потребовал Арчи.

— Заглядывать в середину нельзя, — предупредила Дина, вынимая из сумки красиво упакованный сверток. — Продавщица в книжном магазине так нарядно завернула эту книгу специально для нас. Еще есть очень красивая открытка, на которой напишем мамусе поздравление.

— О, змеи! — горестно вздохнул Арчи. — Меня заставляете сидеть дома, ожидать телефонных звонков, а сами ездите по всему городу" покупаете книжки! Ну, хорошо же! У меня есть для мамуси такой подарок, что вы побелеете от зависти! Но я никому не покажу его до завтра. Вам тоже не покажу!

— Очень правильно! — похвалила Эйприл. — А что это такое?

— Не скажу!

— Наверно, букет цветов, — догадалась Дина.

— А вот и нет!

— Видимо, что-то такое, что изготовил сам, — предположила Эйприл, — птичий домик или подставка для календаря.

— Нет! — упорствовал раскрасневшийся Арчи.

— Болтай, что хочешь, — махнула рукой Эйприл. — Все это враки. Ничего у тебя нет!

— Ничего — нет? — оскорбился Арчи. — Идем со мной, увидишь… — Он вовремя спохватился. — Нет, ничего не увидишь. Ты меня не проведешь. Ничего тебе не покажу.

— Все в порядке, — безразличным тоном заметила Дина. — Нас это даже не интересует. Но если это будет вторая черепаха, то советую тебе подумать, Хендерсон вряд ли обрадуется сопернику

— А если это еще одна банка с пиявками, то я уйду из дому, — добавила Эйприл.

— Вспомни, что случилось с белыми мышками, которых ты когда-то пожертвовал маме, и как на них облизывался Дженкинс.

— Ох, противные девчонки, — зло прошипел Арчи. — Это не черепаха, — не пиявки и не мыши. Это то самое, о чем я знаю, а вы не узнаете до завтра.

Он был таким маленьким, чумазым, вспотевшим и так мужественно защищался, что Дина ласково погладила его по голове, окончательно загубив прическу.

— Чем бы это ни оказалось, — в голосе ее звучала нежность, — мамусю оно ужасно обрадует.

— Обязательно, — подтвердила Эйприл, нежно целуя брата в нос.

— Не надо меня облизывать! — крикнул Арчи, безуспешно притворяясь рассерженным.

Красиво упакованную книжку Дина прикрыла диванной подушкой, после чего объявила, что хочет есть. В ответ послышалось дружное: "Я тоже", и вся компания тут же направилась в кухню. Дина вынула из кладовки хлеб и шоколадное масло, Арчи принес из холодильника молоко и банку с джемом, Эйприл из-за банки с мукой вытащила пакетик жареного картофеля, хранившийся там на черный день. Нашлись также сливочный сырок, остатки ветчины, три банана и неизвестно каким чудом уцелевший большой кусок торта.

— Не забывайте, что это только закуска, — предупредила Дина, намазывая на хлеб масло, сливочный сыр и джем. — Скоро будет обед. Эйприл, разрежь, пожалуйста, торт на три равные части.

— Мне полагается самый большой кусок, — заявил Арчи, очищая банан и пытаясь прихватить горсть маслин. — Потому что я самый маленький, и мне еще нужно расти.

— Не будь свиньей, Арчи, — упрекнула* Эйприл, слизывая с пальцев глазурь.

— В самом крайнем случае я — поросенок, — запротестовал Арчи. Он намазал на хлеб масло, потом сливочный сырок, поверх него — джем, добавил ломтик ветчины и завершил сложную конструкцию кусочком банана. Для украшения воткнул сверху маслину и за один раз откусил добрую четверть этого великолепного бутерброда.

— Поросенок — та же свинья, — не уступала Эйприл. — И вынь немедленно свою личную ложку из общей банки с джемом.

— Неправда, — возражал Арчи, облизывая ложку.

— Правда, — настаивала Эйприл.

— А если не веришь, загляни в энциклопедию и не надоедай, — посоветовала Дина.

Арчи побежал за энциклопедией, а Эйприл, заглянув в холодильник за очередной порцией молока, обнаружила там две забытых бутылки кока-колы. Она как раз пыталась разделить содержимое двух бутылок на три равные части, когда возвратился Арчи с весьма кислой физиономией, поскольку энциклопедия подтвердила правоту Эйприл. Арчи немедленно поставил под сомнение справедливость дележки:

— Дине ты налила больше, чем мне!

— Перестаньте ссориться, — выбранила их Дина, замазывая брату рот крошками осыпавшейся с торта глазури.

Пятью минутами позже на столе не было ни крупинки, а Арчи занимался поиском яблок на дне ящика из-под овощей. Составив тарелки и стаканы в мойку, Дина ополаскивала молочные бутылки.

— Слушай, Эйприл, — сказала она после длительного раздумья, — есть одно дело для тебя.

— Если нужно вынести пустые консервные банки, то и не подумаю. Это дело Арчи.

— На чашу весов поставлена судьба всей семьи, а родная сестра ссорится из-за каких-то пустых банок. — Дина говорила в пространство, отвернувшись к окну. Потом, энергично взмахнув тряпкой, повернулась к Эйприл: — Слушай, пойдешь к миссис Черингтон и попросишь у нее розу в завтрашний букет для мамуси.

— И при случае, — вскричала Эйприл, раздраженно швырнув свою тряпку на стол, — спрошу у нее, не мистер ли Черингтон убил Флору Сэнфорд, которая дозналась, что он украл из полковой кассы пятнадцать тысяч долларов?

— Ну, знаешь! — обиделась Дина. — Я же не заставляю тебя поступать бестактно!

— Я бестактна по натуре, но на этот раз постараюсь вести себя вежливо. А если миссис Черингтон побледнеет и растеряется, а мистер Черингтон взглянет холодно и высокомерно, то что мне делать? Позвать на помощь?

— Эйприл! Ты боишься? — подзадорила ее Дина.

— Вовсе не боюсь! — запротестовала Эйприл, заливаясь румянцем. — Разве я побоялась пойти к миссис Черингтон и попросить ее испечь торт на вечер Родительского Кружка?

— Ну, тогда ты еще не могла предполагать, что мистер Черингтон, возможно, застрелил Флору Сэнфорд. Хорошо, лучше я пойду сама.

— Нет, нет! — мгновенно воспротивилась Эйприл. — Вернусь с розами и вещественными доказательствами. Могу взять с собой пулю, найденную в глазу дядюшки Герберта, и проверю, подходит ли она к револьверу мистера Черингтона, если у него вообще есть револьвер.

— Эйприл! — Тряпка выпала у Дины из рук. У нее перехватило дыхание. — Я совсем забыла про эту пулю.

— Она может стать важной уликой. Пуля, найденная на месте преступления, часто оказывает решающее влияние на расследование. Если узнаем тип оружия, к которому относится эта пуля, и у кого поблизости есть такое оружие…

— Спорим, что я все это узнаю! — закричал Арчи. — Спорим, что узнаю!

— Поспорю с тобой на что хочешь, что тебе это не удастся, — подстрекнула Эйприл.

— Дай мне ту пулю. Сама увидишь!

— Как ты это сделаешь? — пыталась уточнить Дина.

— Очень просто — спрошу у полицейского. Они разбираются в пулях, — пояснил уязвленный недоверием Арчи.

— И это наш родной брат! — горько вздохнула Дина. — Такой хитрый!

— Постой, Дина, может быть, это и не так глупо, — прервала сестру Эйприл и уже серьезно обратилась к брату: — Думаешь, он ни о чем не догадается и ничего не заподозрит?

— А ты думаешь, — вознегодовал Арчи, — я скажу ему, что эту пулю мы нашли в доме миссис Сэнфорд?

— Кто знает… — задумалась Эйприл. — Может быть, он как-нибудь из этого вывернется. Риск есть, но…

— Нет никакого риска! — вскричал Арчи. — Если я что-нибудь делаю, то наверняка.

Дина и Эйприл незаметно переглянулись.

— В конце концов рискует сам Арчи, — решила наконец Дина. — Но на всякий случай немного испачкаем пулю.

— Это я и сам сумею, можете на меня положиться, — обнадежил их Арчи. — Я уже знаю, что нужно сделать. — Он вырвал пулю из рук Эйприл. — Не бойся, не потеряю, будьте уверены!

Арчи выбежал из кухни, но через мгновение снова возник в дверях:

— Знаете что? Возьму с собой Гуни и Флэш-лайта. Вам нечего дрейфить. Я не дурак. — И исчез.

— Будем надеяться, что ему повезет, — вздохнула Дина, — но если попадется…

— Не попадется, — убежденно заверила Эйприл. — Ну, а я, если надо раздобыть букет цветов для мамуси на завтра, должна наконец стартовать. — Судя по выражению лица, Эйприл вовсе не горела желанием приступить к исполнению своей миссии и еще долго мешкала у дверей. — А ты что будешь сейчас делать?

— А ты как думаешь? — гневно фыркнула Дина. — Тебе и Арчи достались самые легкие поручения. Мне же придется всего только домыть посуду, простирать тряпки, приготовить обед. — Она пытливо взглянула на сестру: — Боишься, Эйприл?

— Не оскорбляй меня, — холодно отозвалась Эйприл и, выйдя через кухню, пошла напрямик по газону за домом.

"Не боюсь, — говорила она себе. — Странное ощущение в желудке всего лишь результат неудобоваримого сочетания банана с маринованным укропом. Можно ли, в самом деле, подозревать в убийстве этого очень приятного пожилого человека? Однако! Однако мистер Черингтон вовсе не "милый старичок". В действительности это мужчина средних лет, полковник Чандлер. Он украл пятнадцать тысяч долларов, сидел в тюрьме и жил теперь под чужим именем. А миссис Сэнфорд знала об этом". Дрожь пробежала по телу Эйприл.

Отделенный от нее широким газоном Сэнфордов, сержант О'Хара сидел на садовой скамейке, поглощенный разговором с тремя пареньками, которые с. жадностью ловили каждое его слово. Это были Арчи, Гуни и Флэшлайт. Сержант, казал ось, совершенно искренне улыбался. При виде этой сценки Эйприл улыбнулась: "Браво, Арчи!"

Узкая тропинка, скрытая густыми зарослями живой изгороди, вела от огородной калитки Сэнфордов вверх, к маленькому домику Черингтонов Имелась, правда, более удобная, но и более длинная дорога, однако тройка Кэрстейрсов, отправляясь к Черингтонам, предпочитала эту романтическую тропинку.

Маленький оштукатуренный домик вмещал всего лишь две комнаты, кухню и ванную. Украшением жилища был сад, небольшой прямоугольник идеально ухоженного, часто подстригаемого травяного газона и изобилие чудеснейших роз. Эйприл видела этот сад, по меньшей мере, сто раз, но всегда при взгляде на него у нее в первый момент замирало сердце. Там были розы очень темные, почти фиолетовые, громадные желтые розы, а так же белые, ярко-красные и другие совершенно не обыкновенные экземпляры. Одну стену домика оплетали вьющиеся стебли, густо покрытые пурпурными бутонами; по высокой калитке поднимались кверху стебли иного сорта, обсыпанные ярко-розовыми маленькими цветами. Посреди этого цветника стояла миссис Черингтон в рабочем комбинезоне и громадной соломенной шляпе, закрывающей лицо. В руке она держала секатор.

"Она слишком толстая и не должна носить комбинезон", — промелькнуло в мыслях у Эйприл. В этом наряде миссис Черингтон выглядела немножко смешно. Но когда, подняв голову, она ласково поздоровалась с девочкой, Эйприл внезапно увидела, что в ней нет ничего смешного. Никогда до этого Эйприл не замечала глубоких морщин на лице миссис Черингтон и около губ, когда-то, видимо, очень красивых. Никогда до этого не замечала выражения ее глаз, остававшихся печальными, Даже когда губы улыбались. Эйприл почувствовала себя не в своей тарелке.

— Добрый день, Эйприл. Я как раз напекла пряников. Хочешь попробовать?

— Ах, это чудесно! — воскликнула Эйприл. Она обожала пряники миссис Черингтон, которые были само совершенство. К тому же Эйприл очень любила изюм, а миссис Черингтон всегда добавляла его в пряники. Но тут Эйприл вспомнила, зачем сюда явилась. Ей, как какому-нибудь шпиону, нужно было выведать тайну, тщательно оберегаемую хозяевами дома. Эйприл чувствовала, есть что-то неприличное в том, чтобы принимать угощение от того, за кем шпионишь. — Собственно говоря… — медленно начала она и замолчала. Потом, сделав над собой усилие, закончила: — Собственно говоря, я пришла попросить вас, мэм, о большом одолжении. Завтра День Матери. Мы приготовили для мамуси подарок, но у нас нет цветов…

— Конечно же, вы должны подарить ей цветы! И они у вас будут. Берите у меня в саду все, что вам нужно. — Приветливо глядя на Эйприл, она добавила: — Счастливая женщина ваша мать!

— Это мы счастливые, — отозвалась Эйприл. Глаза миссис Черингтон затуманились, и Эйприл отвела взгляд от ее лица. — Мы думали, несколько роз…

— Несколько роз! — вскричала миссис Черингтон. — Нет, мы сделаем чудесный букет, срежем наилучшие розы! Может быть, отберешь их сама?

— Отберите, пожалуйста, вы. Так, чтобы не очень опустошить сад.

Миссис Черингтон огляделась вокруг.

— Знаешь, розы лучше срезать рано утром, пока роса. Я наберу тебе букет завтра рано-рано, пришли за ним своего братишку.

— Вы необыкновенно добры, мэм! — взволнованно проговорила Эйприл.

— Вы все мне очень нравитесь, — вымолвила миссис Черингтон и, возобновив прерванное занятие, продолжала срезать увядшие розы. — А пряники стоят в кухне на столе. Полное блюдо.

— Я… — начала было Эйприл и, задумавшись, замолчала. Ее обуревали сомнения. Дело было уже не только в пряниках или розах. И даже не в том, что ей очень нравились мистер и миссис Черинггон. Но, прежде всего, в том, что вещественные доказательства, содержащиеся в холщовом пакете миссис Сэнфорд, не являлись достаточно весомым мотивом для убийства. Когда-то они, быть может, имели пагубную силу, но сегодня не могли послужить даже мало-мальски приличным поводом для шантажа. Этот человек уже пережил позор отлучения от армии и тюремного заключения. Если бы миссис Сэнфорд предала гласности его историю, он просто перебрался бы в другой маленький домик в другом городе, изменил еще раз фамилию и развел розы в другом садике. Ничто более страшное ему не грозило, у него не было причины, защищаясь, убивать эту женщину.

Эйприл испытала столь сильное облегчение, что ей захотелось расплакаться.

— Спасибо, я с удовольствием съем пряник, — поблагодарила она, направляясь в сторону кухни.

— Не один, возьми больше! — крикнула вслед миссис Черингтон. — Они вкуснее всего, пока горячие.

— Прошу вас, не надо больше уговоров, не искушайте меня.

В ответ она услышала сердечный приветливый смех хозяйки.

— Открой вон ту дверь сбоку, — наставляла миссис Черингтон. — В отделении для щеток найдешь бумажную сумку. Возьми немного пряников Для Дины и Арчи. Если на блюде их мало, добавь из глиняной миски, что стоит на полке в кладовке.

— Ах, громадное спасибо! Мы вам очень признательны! Вы так добры к нам! — не переставала благодарить Эйприл.

Дина и Арчи обожали пряники с изюмом. "Завтра нужно обязательно занести миссис Че-рингтон большой пучок редиски с огорода, воскресные газеты и полную салатницу замороженного крема, который Дина приготовит к обеду в честь мамуси", — прикидывала Эйприл, открывая дверцу отделения для щеток. Отыскав бумажную сумку, она направилась в кухню.

Удивительная вещь: сколько раз Эйприл бывала в домике, а до сих пор не замечала в холле этой фотографии. А ведь она всегда была здесь… Эйприл осознала это только теперь, разглядывая фотографию. Просто никогда не обращала на нее внимания. В ореоле темных пушистых волос прелестное лицо, в чертах которого Эйприл почудилось что-то знакомое… Где она видела его раньше? Ах, конечно! Это же миссис Черингтон много-много лет тому назад! Эйприл задумчиво рассматривала фотографию. Лицо без морщин, темные, чуть-чуть сентиментальные глаза, не окаймленные тенью. Кончики губ слегка приподняты в робкой улыбке. Лицо счастливой, преисполненной добрых надежд молодой женщины.

Эйприл вспомнила покрасневшее лицо миссис Черингтон, ее выщипанные брови, глаза, легко наполняющиеся слезами.

— Как жаль! — шепнула она девушке на фотографии. Та отвечала несмелой улыбкой. В углу притаилась надпись: "Моим любимым — Роза". Следовательно, у миссис Черингтон было прекрасное имя. Ничего удивительного, что старые муж и жена выращивают розы.

Эйприл вошла в кухню. На столе возвышалась куча пряников, еще горячих, издававших соблазнительный запах. Эйприл завороженно глядела на них. Какие пышные, сколько в них изюминок!

Миссис Черингтон почти каждый день выпекала какие-нибудь лакомства и всегда готовила их намного больше, чем требовалось ее небольшой семье. Все дети из окрестных домов хорошо знали дорогу на кухню маленького дома. "Ей не мешало бы иметь своих хоть целый десяток", — подумала Эйприл.

Убеждая себя в том, что нельзя поступать по-свински, Эйприл скрупулезно отсчитала девять пряников — по три для каждого. Ее подмывало взять еще один — на дорогу, но после недолгой борьбы с собой она отказалась от столь нелояльного поступка. Ограничилась тем, что вдоволь насладилась ароматом аппетитного блюда.

Нет, человек, выпекающий такие пряники, не способен на убийство! Эйприл аккуратно уложила пряники в бумажную сумку и вышла из кухни. На ступеньках крыльца она в удивлении остановилась: на садовой скамейке сидел старый мистер Черингтон с револьвером в руке.

— Ох! — тихо вскрикнула Эйприл, опустилась ступенькой ниже и снова замерла. Мистер Черингтон поднял голову.

— Добрый день, Эйприл! — улыбнувшись, поздоровался он.

— Добрый день, сэр! — выдавила из себя Эйприл, принужденно улыбаясь. — Ограбила вашу кухню! Но взяла только девять пряников. Поэтому не цельтесь в меня, пожалуйста, из этого револьвера. — Эйприл надеялась, что голос ее не дрожит.

— Я в тебя не целюсь, да и оружие не заряжено, — рассмеялся мистер Черингтон. С довольным видом он рассматривал револьвер. — К тому же трудно назвать эту игрушку смертоносным оружием. Двадцать второй калибр. Игрушка для красивой женщины, брелочек. — Он поднял револьвер кверху, и в лучах солнца блеснула отделанная перламутром рукоять. — Красиво, правда?

— Не в моем вкусе, — объявила Эйприл. — Боюсь огнестрельного оружия.

Ее особенно пугало оружие в руках человека, который мог быть убийцей… Мог… Даже вопреки всему тому, в чем она себя убеждала. Даже несмотря на слабость побудительного мотива, на фотографию миссис Черингтон, на совершенство пряников.

Эйприл не могла оторвать взгляда от мистера Черингтона. Интересный, даже очень интересный мужчина — высокий, стройный, с хорошими манерами. Разумеется, военная выправка. Это все-таки полковник Чандлер, герой войны. У него были красивые серые глаза и худощавое загоревшее лицо. Внешний облик гармонично дополняли седые волосы и ухоженная белая бородка. Однако он не должен быть седым, у него должны быть темные волосы, как на той фотографии пятилетней давности, когда он не носил еще бороду.

Ей вспомнилось стихотворение, которое когда-то учила в школе: "Волос мой поседел не от старости…" Может быть, волосы мистера Черингтона — она не могла заставить себя даже в мыслях именовать его полковником Чандлером — побелели в тюрьме? Или, может быть, поседели, как говорят, "за одну ночь" в результате сильного волнения? Мамуся говорила, правда, что это преувеличения, не подтвержденные наукой домыслы. Поседение как-то связано с недостатком витаминов. Вероятно, в тюрьме дают мало витаминов. "Не теряй головы, — сказала себе Эйприл. — Поглупела от страха. Нет никаких причин бояться мистера Черингтона".

Пересилив себя, она посмотрела на револьвер и отозвалась беззаботным тоном:

— Его можно было бы носить, как брелок на браслете.

— Правда, больше он ни на что не годен, — признал мистер Черингтон, положив миниатюрный револьвер на садовый столик.

Эйприл подступила ближе и, сев рядом с ним на скамью, уставилась на револьвер зачарованным взглядом. Игрушка, бесспорно, не опасная.

— Можно до него дотронуться?

— Конечно, можно. Я же говорил, что он не заряжен.

У Эйприл мурашки пробежали по коже, когда она взяла в руки револьвер. Рукоять удобно разместилась в ладони. Она нацелилась на верхушки сосен, видневшихся на другой стороне улицы за домом Черингтонов, и выкрикнула:

— Вам!

— С таким прицелом ты попала бы в дерево на третьей улице, — смеялся мистер Черингтон. — Подожди, я покажу тебе, как надо делать.

— Нет, нет! — торопливо отказалась Эйприл, осторожно укладывая револьвер на стол. — Действительно, он очень красивый.

— Но малоэффективный, — добавил мистер Черингтон. — Если бы ты на самом деле хотела кого-нибудь застрелить… — Он умолк и после недолгой паузы заметил: — Луизе нравится эта игрушка, и она попросила его почистить.

— Вы так хорошо разбираетесь в револьверах, — уважительно произнесла Эйприл. — Наверно, были когда-то в армии? — Она старалась придать своему голосу обычное звучание, но ощущала странный холодок в желудке.

Прошло около половины минуты, прежде чем прозвучал его ответ:

— В любой библиотеке, порывшись в энциклопедии, можно найти самую разную информацию об огнестрельном оружии.

"Однако ты этому научился не в библиотеке", — подумала Эйприл, но вслух, соглашаясь, сказала: — Да, да, конечно. — И, сильно махнув ногами, ударила пятками снизу по скамейке.

— Скажите мне, пожалуйста… — Ее неотвязно преследовала мысль, как бы незаметно проскользнуть в кухню и вернуть пряники на прежнее место. Ей представлялось сейчас, что она не имеет морального права на этот подарок от миссис Черингтон.

— С удовольствием скажу все, о чем хочешь услышать.

— Я сейчас как раз… — она запнулась. — Вы разбираетесь в оружии и знаете так много разных вещей… — Она вновь умолкла. Ей чудилось, что у нее, как пишут в газетах, "кровь застыла в жилах", что всю ее пронизывает холод. — Как вы думаете, кто убил миссис Сэнфорд?

— Миссис Сэнфорд! — повторил мистер Черингтон, поднимаясь с места. — Ах, да…

Эйприл показалось, что он хочет выиграть время. Совсем, как Арчи, когда мать спрашивала, почему он не сразу вернулся из школы домой.

— Кто убил миссис Сэнфорд… — Мистер Черингтон по-дружески улыбнулся Эйприл. — Не знаю. Я не детектив.

— Попробуйте угадать, — попросила она.

Мистер Черингтон смотрел на нее невидящим взглядом. Казалось, он не замечает ничего вокруг, ни Эйприл, ни сада с деревьями, ни неба над головой. Словно отвечая самому себе, он негромко сказал:

— Тот, кто знал, что она этого заслуживает.

Эйприл едва сдержала возглас удивления, но продолжала сидеть тихо и недвижимо. Очнувшись, он заметил свою гостью. Эйприл встала, и он, низко поклонившись, подал девочке сумку с пряниками.

— Навести нас вскоре еще раз, прежде чем закончится эта порция пряников, — попросил он и, взяв со стола револьвер, удалился… Нет, не просто удалился — он промаршировал к дому выпрямившись, расправив плечи и высоко подняв голову.

Эйприл следила за ним глазами, пока не захлопнулась дверь. Потом она проскользнула через садик позади дома, перелезла через изгородь, сбежала по травянистому пригорку на дорогу и остановилась перевести дух лишь на тропинке около собственного дома.

В кухне Дина ставила на полку последнюю вытертую ею тарелку. Эйприл швырнула на стол сумку с пряниками.

— Миссис Черингтон сделает букет. Арчи должен будет сходить за ним завтра утром. — С этими словами она опустилась на кухонный стул.

— Прекрасно. — Дина захлопнула дверцы буфета и заглянула в сумку. — Ого! Браво, Эйприл! — Только теперь она рассмотрела сестру. — Боже милостивый! Что с тобой? Цветы на завтра обеспечила, принесла пряники… — Дина машинально вынула из кармана носовой платок. — Почему же ты плачешь?

Схватив платок, Эйприл вытерла нос и, не переставая плакать, проговорила, всхлипывая:

— Хуже всего, что и сама этого не знаю!

 

ГЛАВА 15

Сквозь лаз в живой изгороди был виден сержант О'Хара, сидевший на лавочке в саду Сэнфордов. Он не спал, не читал, а просто сидел.

— Может, мне лучше вернуться домой? — произнес Гуни. — Кажется, меня зовет мать.

— Гуни, — упрекнул Арчи. — Ты же знаешь, что никто тебя не зовет. Но если боишься идти вместе со мной и Флэшлайтом, то возвращайся домой к мамочке.

— Кто это боится? — вызывающе бросил Гуни.

— Если кто и боится, то не Гуни, — поддержал его Флэшлайт. Присмотревшись к сержанту О'Хара, он добавил: — Даже не шевельнется.

— Он выслеживает убийцу, — пояснил Арчи. — . Его совсем не интересует, что ты выпустил кур миссис Джонсон на клубный газон. Если не хотите идти, возьму с собой Адмирала. Уормли тоже охотно пойдет.

— Да чего еще! — обиделся Флэшлайт. — Идем с тобой.

— Ну, так пошли. Помните, в случае чего — держать язык за зубами. Я сам скажу, что требуется.

— Можешь говорить, — обронил Гуни. — Я с фараонами не разговариваю.

— Никто тебя об этом и не просит. Ты только делай, как я тебе говорил. Ну, поехали! — И Арчи устремился вперед через лаз в изгороди. Флэшлайт и Гуни последовали за ним. Вдруг Арчи остановился, взглянул на сержанта О'Хара, словно только что его заметил, махнул приветливо рукой и закричал:

— Эй, господин сержант!

— Эй, эй! — отвечал сержант, видимо, обрадованный встречей.

Он уже с полчаса торчал на садовой лавочке в слегка удрученном состоянии. Билл Смит, не менее его ошеломленный видом цветка герани, выросшего внезапно на портрете в вилле Сэнфордов, высмеял теорию сержанта, что убийство совершил сумасшедший. Лейтенанта не убедило даже предупреждение, выведенное красной краской на лезвии ножа. Когда же выяснилось, что вместо краски использована губная помада и О'Хара пришел к выводу, что убийство совершил не сумасшедший, а сумасшедшая, лейтенант издевательски рассмеялся и приказал сержанту сесть на страже перед виллой, чтобы не допустить очередных вторжений безумцев, а сам подался в лабораторию исследовать отпечатки пальцев. Именно поэтому удрученный сержант сидел на лавочке перед виллой.

— Идите сюда! — пригласил он мальчиков, появившихся на краю газона.

— А это вовсе не фараон, — установил Гуни. — На нем же нет мундира.

— Это детектив, — раздраженно объяснил Арчи. — Полицейский сыщик, как Дик Трейси . Конечно же, он не носит форму.

— Он совсем не похож на Дика Трейси, — объявил Флэшлайт.

— Не похож. Потому что он не Дик Трейси, а только сержант О'Хара, — втолковывал Арчи. — Как-то за один раз поймал сразу девять грабителей, а даже не имел револьвера. — Арчи повысил голос. — Правда, что у вас не было револьвера?

— А? — вопрошающе произнес сержант, не понимая, о чем идет речь.

— Это когда вы схватили девять грабителей, — подсказал Арчи.

— Ах, да! — вспомнил сержант. — Нет, револьвера не было. Схватил их голыми руками. Восемь грабителей.

— Девять, — поправил Арчи.

— Правда, девять. Но один едва не ушел от меня, пока я управлялся с этими восемью. Он был вооружен ножом, револьвером и автоматическим пистолетом. Но в последний момент я схватил и его.

— О Господи! — простонал Флэшлайт.

— Как известно, это было в тот самый вечер, когда из зоопарка убежала разъяренная горилла… — начал оживившийся сержант и затем на протяжении десяти минут рассказывал историю о разъяренной горилле, чтобы завершить ее захватывающим дух описанием поимки зверя в пустой шахте лифта на тридцать пятом этаже.

— Вот это да! — восхищенно вздохнул Гуни.

Арчи слегка лягнул Гуни, напоминая тому о его обязанностях. Гуни подскочил и в полном соответствии с планом задал вопрос:

— А если вы полицейский, то почему у вас нет ни нашивок, ни револьвера?

— У меня есть значок, — ответил сержант, отвернув лацкан пиджака. — И револьвер тоже. Видишь? — Он вытащил револьвер из кобуры, укрытой под пиджаком, и положил его на колени.

— Смотрите, смотрите! — Флэшлайт восхищенно уставился на револьвер. — А можно его потрогать? Только одним пальцем!

— Пожалуйста, — вежливо согласился сержант.

— Знаете что? — отозвался Арчи. — Я читал в одной книжке о полицейском, который с одного взгляда мог определить, из какого револьвера выстрелили пулю. Это не враки?

— Нет, — ответил сержант. — В этом нет ничего особенного.

Арчи триумфально взглянул на своих товарищей:

— Ну, что? Я вам говорил!

— Э, да чепуха это. Не верю! — пробурчал Флэшлайт.

— Покажи эту пулю, — настаивал Арчи. — Сам убедишься…

Флэшлайт покопался в кармане и, вытащив сначала горсть самых разных предметов, выловил наконец пулю. Она была облеплена изжеванной жвачкой и вдобавок покрыта слоем грязи и хлебных крошек.

— Надо, пожалуй, ее немного очистить, — стыдливо признался Флэшлайт и, найдя в другом кармане относительно чистый носовой платок, принялся за работу.

— Поплюй на нее чуть-чуть, — посоветовал Гуни.

— Потри ее песком, — подсказал Арчи. — Иначе жвачка не слезет.

Более или менее чистую пулю вручили наконец сержанту.

— Спорю, что не удастся определить, из какого револьвера, — объявил недоверчивый Гуни.

— Спорю, что удастся, — откликнулся Арчи. — Увидишь, что господин сержант отгадает. Это мировой детектив. — И, умоляюще глядя в лицо сержанту, спросил: — Правда, вы скажете, из какого револьвера выстрелили эту пулю?

Сержант О'Хара не оставил мольбу без внимания и, взяв пулю двумя пальцами, произнес:

— Это пуля от револьвера тридцать второго калибра.

— А что? Не говорил вам? — торжествовал Арчи.

— Спорю, что он просто угадал, — упорствовал Гуни.

— Спорю, что не угадал, а точно знает, — защищал Арчи сержанта.

— Откуда он может знать? — усомнился Флэшлайт.

Сержант О'Хара посмотрел на мальчугана.

— Если бы здесь была линейка, ты убедился бы сам, а так должен поверить мне на слово. Тридцать второй калибр означает, что диаметр пули равен тридцати двум сотым дюйма. Я уж столько пуль в своей жизни видел, что и без линейки знаю: это пуля тридцать второго калибра.

— Вот это да! — восторженно ахнул Гуни. — Спорю, что вы видели в жизни тысячу пуль!

— Миллион! — скромно поправил сержант О'Хара. — Как-нибудь при случае расскажу вам о сумасшедшем фокуснике, в которого стреляли девяносто раз, и только девяностая пуля его прикончила. Есть такая наука — баллистика…

— Расскажите об этом фокуснике" сейчас, — попросил Арчи.

— Ну, ладно, — уступил О'Хара. — Дело было так…

Мальчики слушали его, затаив дыхание, широко раскрыв глаза. История, правда, подозрительно напоминала рассказ в картинках из последней книжки комиксов, но ребята, ничем не выдавая своего разочарования, удивленно восклицали, задавали вопросы, где надо, хлопали в ладоши.

— Видите, — закончил сержант, — было девяносто четыре пули, и для каждой из них мы установили, из какого оружия она была выпущена. Это очень просто, если знаешь, что и как делать. — Он повернул к слушателям раскрасневшееся лицо, раздумывая, поверили ли они во все эти сказки. Но после рассказа о фокуснике их уже ничто не могло удивить. Сержант задумчиво приглядывался к пуле, лежавшей у него на ладони. — Но, скажите-ка, где вы ее нашли?

Арчи подтолкнул Флэшлайта, который тотчас же с готовностью пояснил:

— В клумбе за тиром их целые горы. — И, получив еще один дружеский толчок, добавил: — Верните, пожалуйста, мне эту пулю. Она у меня только одна.

Сержант О'Хара отдал пулю мальчику.

— Никогда не забуду тот день, — начал он снова, словно не в силах противиться нахлынувшим воспоминаниям, — когда взбесившийся тигр убежал из цирка, гастролировавшего в нашем городе…

— А знаете что? — поспешил вмешаться Арчи. — Спорю с кем угодно, что вы разбираетесь в пулях и револьверах лучше всех на свете.

— Ну что ты! — нерешительно запротестовал сержант.

— Ну, почти лучше всех, — сделал небольшую уступку Арчи. — Например, знаете вы, какая пуля самая большая, а какая самая маленькая? Какая самая опасная и какая не очень?

Приступая к ответу, сержант глубоко вздох-

.— Тут, видите ли, такое дело… — И он на целую четверть часа пустился в рассуждения о баллистике, начав с понятия о траектории пули, кратко упомянув об огнестрельных ранениях, подробно осветив вопросы идентификации пуль и закончив рассказом об убийстве полицейского из Бруклина, убийцу которого нашли благодаря баллистической экспертизе.

— Это парень что надо! — оценил сержанта Флэшлайт.

— Я же тебе говорил! — торжествовал Арчи.

— Фактически знает все, — дополнил Гуни.

— Полицейский должен знать все, — с прежней скромностью подтвердил сержант. — Могут пригодиться любые сведения. Вот, к примеру, один дикарь с Борнео, который привез с собой лук и отравленные стрелы…

— Господин сержант, простите, пожалуйста, — прервал его Арчи. Зная историю дикаря и отравленных стрел, он опасался, что все это уже надоело его коллегам. А на них можно полагаться лишь до тех пор, пока им не становится скучно.

— Ну, что там еще? — спросил сержант, неохотно отрываясь от приключений дикаря, любимейшего номера в его репертуаре.

— Не скажете ли вы, от какого револьвера была пуля, которая убила миссис Сэнфорд? — Арчи кивнул головой в сторону виллы и выжидательно уставился на сержанта.

— Это была сорокапятка, армейский револьвер. Надежная штука.

— Такой же, как у вас? — продолжал Арчи, и после утвердительного кивка сержанта добавил: — Покажите его еще раз.

— Пожалуйста, — милостиво согласился сержант, вынул револьвер и, держа его на ладони, показал мальчикам.

— Вот это револьвер! — восхитился Арчи. — Из такого настоящего револьвера нельзя выстрелить такой маленькой глупой пулькой, как у Флэшлайта, правда?

— Конечно, нельзя. — Сержант засунул револьвер в кобуру. — Вижу, что ты пока немного понял из того, что я говорил о калибре оружия. Тут нужно иметь в виду…

И сержант вновь вернулся к вопросам баллистики, а трое мальчишек внимательно его слушали. Но когда он дошел до слов: "В стволе есть резьба, угол которой можно вычислить…", Гуни поднял голову и крикнул:

— Эй!

Где-то ниже, на дороге, раздался пронзительный свисток. В полном соответствии с выданными заранее указаниями сигнал этот повторялся каждые пятнадцать минут с момента появления трех приятелей на газоне Сэнфордов, но до сих пор никто из них не обращал на него внимания.

— Это свистит Дидпен, — оправдывался прервавший сержанта Гуни. — Значит, я должен идти. Мамуся меня ищет. До свидания, господин сержант.

Гуни исчез в гуще кустарника.

— До свидания! — крикнул вслед ему сержант. Откашлявшись, он продолжил прерванный доклад: — Внимательно исследуя пулю и резьбу ствола…

— Ой-ой! — вскричал Флэшлайт. — Если Гуни ищут, значит, пора ужинать. Мне нужно домой. До свидания, господин сержант! — И, махнув рукой на прощание, Флэшлайт пустился бегом вниз по тропинке.

Помахав ему в ответ, сержант продолжал:

— Таким образом, зная калибр пули, а также число и наклон канавок в стволе…

— Простите, господин сержант, но меня зовет Дина, — извинился Арчи. — Я должен накрыть на стол.

— Ну, раз так, то иди, парень. Очень хорошо, что помогаешь сестрам. А если захочешь узнать еще что-нибудь об огнестрельном оружии…

— То я буду знать, у кого об этом спросить, — докончил за сержанта Арчи. — Вы очень умный. Я тоже, когда вырасту, стану полицейским. До свидания, коллега!

Арчи юркнул под свод беседки, а О'Хара, наблюдая за ним, вздохнул. Он жалел, что не успел рассказать историю о девяти грабителях. Правда, малыш Кэрстейрс ее уже слышал, но можно было бы добавить новые подробности и варианты. К примеру, рентгеновский аппарат, позволяющий заглянуть через стену в подвалы банка…

— Когда мы направили на него револьверы, он подскочил к ручному пулемету. Мы видели его через стену так же ясно, как через стекло, — импровизировал сержант.

Неожиданно за его спиной раздался усталый, почти сердитый голос Билла Смита:

— Что ты там бормочешь себе под нос? С кем разговариваешь?

Сержант открыл было рот, чтобы рассказать лейтенанту об изобретении нового рентгеновского аппарата, но вовремя спохватился.

— Расспросил тут нескольких ребятишек, у которых могла быть важная информация, — деловито сообщил он. — Иногда дети очень наблюдательны. Своих девятерых вырастил…

— Я уже по горло сыт твоей девятерней, — оборвал его Билл Смит. — Слушай. Эксперты лаборатории не нашли отпечатков пальцев ни на картине, ни на ноже.

Чуть поодаль в кустах Арчи выплачивал гонорар двум соучастникам: каждому по пять центов, по бутылке кока-колы и по номеру "Новых комиксов".

— В следующий раз я не стану выслушивать такие небылицы меньше, чем за десять центов наличными, — бурчал Флэшлайт. — Ты мне должен жвачку, потому что свою пришлось испортить на пулю.

— Да ведь ты ее уже всю изжевал! — возмутился Арчи.

— Изжевал или нет, это не твое дело, — возразил Флэшлайт. — Она еще вполне годилась, потому я ее и сберег. — Он вызывающе посмотрел на Арчи. — А не то я оставлю себе эту пулю!

— Отдай пулю немедленно! — набросился на него Арчи. — А если не отдашь… — Он умолк. Не время ссориться! Выудил из кармана порядочно исковерканную жвачку и вручил своему коллеге.

Флэшлайт внимательно оглядел жвачку со всех сторон и без особого энтузиазма произнес:

— Ну, пусть будет так. Беру.

Он отдал взамен пулю. Какое-то время еще длилась дискуссия по вопросу о том, должны ли они будут принести Арчи пустые бутылки из-под кока-колы либо могут сразу заплатить ему за них по два цента. Спор завершился компромиссом: кока-колу выпили на месте, и Арчи смог забрать пустые бутылки. Но когда Гуни и Флэшлайт направились к улице, между ними разгорелся новый конфликт.

— Правда, что ты облепил пулю жвачкой, — признавал Гуни, — но эту жвачку у Льюка под столом нашел я, да еще и жевал ты ее дольше меня…

Но это уже не интересовало Арчи, который неторопливо шагал к дому, подсчитывая в уме расходы: "Две кока-колы, одна жвачка…"

Дина мыла морковку, Эйприл варила молочный кисель, но когда Арчи появился в дверях кухни, обе бросили работу и вопрошающе уставились на брата.

— Ну, что? — обеспокоенно спросила Дина.

— По пять центов на брата, — подсчитывал Арчи, — две кока-колы — это десять центов, номер "Новых комиксов" — еще десять центов, плюс жвачка… Значит, тридцать один цент.

— Что ты плетешь, Арчи? — Лицо Эйприл выражало недоумение.

— Всего вы должны мне три доллара и шестнадцать центов, — подытожил Арчи.

— Отдадим, не бойся, — заверила Дина. — Скажи лучше, что с пулей?

— Хорошо, — великодушно согласился Арчи, — сначала о пуле. — Он вынул пулю и положил ее на стол. — Ее немножко испачкали.

— Арчи, говори быстрее или…

— Порядок! — небрежно бросил Арчи, старательно изображая невозмутимость. — Это пуля тридцать второго калибра, то есть выпущена из револьвера калибра тридцать два. А миссис Сэнфорд убита пулей сорок пятого калибра, выпущенной из армейского револьвера. Если интересуетесь наукой, которая называется баллистика, то могу…

— Мы интересуемся только тем, относятся ли к одному и тому же оружию эта пуля и пуля, которой убита миссис Сэнфорд, — холодно известила Дина.

— И уже знаем это без тебя, — горделиво добавила Эйприл.

— Это как? — вскричал в отчаянии Арчи. — Я столько мучился, чтобы вытянуть из сержанта О'Хара информацию о пулях и револьверах, и вообще, а вы мне говорите сейчас, что вам это и не нужно?

Дина быстро взглянула на впавшего в отчаяние брата.

— Эйприл пошутила, — заметила она. — Нам это очень нужно, мы не могли дождаться твоего возвращения.

— Дина шутит, — подхватила Эйприл. — Ты в самом деле отважился спросить сержанта? Что он сказал?

— Множество разных вещей. Эта пуля… — Арчи успокоился и обстоятельно, со многими подробностями все рассказал, опустив все же историю сумасшедшего фокусника, разъяренного тигра и убитого в Бруклине полицейского. — Так что, видите, научно установлено: либо один убийца имел два разных револьвера, либо их было двое, каждый со своим револьвером.

— Арчи, ты гений! — Эйприл поцеловала брата в нос.

— Не облизывай меня! — простонал Арчи. — И не забудь: три доллара шестнадцать центов.

— Не беспокойся. Ты и сам не позволишь об этом забыть. — Эйприл разложила кисель по блюдечкам. — Так, нападавших было, конечно, двое. Впрочем, мы еще раньше догадались об этом. Стреляли оба. Но в кого? В миссис Сэнфорд или друг в друга? — Она расставила блюдечки на кухонном столе и принялась было вылизывать кастрюльку, но вдруг отставила ее в сторону: — В этой истории есть еще третий револьвер!

У Дины морковка выскользнула из рук. Воспользовавшись случаем, Арчи завладел кастрюлькой и потянулся за ложкой.

— Первый револьвер — тот, из которого застрелили миссис Сэнфорд. Сорокапятка. Второй тот, пуля из которого попала в портрет. Калибр тридцать два. И третий — револьвер мистера Черингтона. Как он говорил, двадцать второго калибра, дамская игрушка. — Тут Эйприл заметила, наконец проделку Арчи. — Отдай немедленно кастрюлю! Это я варила кисель, и мне полагается… — Она заглянула в кастрюлю и с гневом докончила — Чтоб ты лопнул, Арчибальд Кэрстейрс!

— Не жалей, — Арчи тщательно облизал ложку. — По крайней мере, не придется мыть кастрюлю.

Поставив вариться морковь, Дина обернулась к Эйприл:

— Знаешь, я все думаю, из какого револьвера застрелили Фрэнка Райли?

Эйприл вмиг забыла о киселе.

— Я тоже думала об этом. Если из того самого…

— Оставьте это мне, — самонадеянно заявил Арчи. — Спорю на девять миллионов долларов, что завтра я это узнаю.

— Спорю на то же самое, что не узнаешь! Арчи недоверчиво посмотрел на Эйприл:

— А на сколько споришь взаправду?

— На двадцать пять центов, — не задумываясь выпалила Эйприл.

— Сказки! — насмешливо произнес Арчи. — Ничего не выйдет. Когда выиграю пари, придется одолжить тебе, чтобы ты могла со мной расплатиться, потому что у тебя нет ни цента. Нет, на деньги я с тобой спорить не буду.

— А на что тогда? — вздохнула Эйприл.

— Если завтра узнаю, из какого револьвера убит Райли… — Арчи на мгновенье задумался, — то целую неделю не буду выносить мусорное ведро!

— Четыре дня, — пыталась уговорить его Эйприл.

— И говорить не о чем. Неделя, ни днем меньше.

— Ну, ладно. Пусть будет так.

— Если вы кончили развлекаться, детки, — вмешалась Дина строгим тоном, — то послушайте меня.

— Слушаем, ваша светлость, — низко склонилась Эйприл.

— Припадаем к вашим стопам, — добавил Арчи.

Но Дина словно не замечала их шутовского поведения.

— Мы уже знаем, какие бумаги, компрометирующие 'своего мужа, хранила Флора Сэнфорд. Знаем, почему Уолли Сэнфорд сбежал после смерти жены и почему держался вблизи дома. У нас в руках то, что он хотел найти.

— Может быть, сходим к нему, — предложила Эйприл, — и скажем, что эти бумаги будут находиться у нас в безопасном месте, пока полиция не найдет настоящего преступника. Только тогда мы сожжем документы либо отдадим их заинтересованным лицам. Узнав об этом, Уолли Сэнфорд вздохнет спокойно.

Дина снисходительно посмотрела на сестру.

— Может быть, стоит еще спросить, что ему известно о похищении Бетти Ле Мо. Кто знает, не найдем ли мы какой-нибудь след?

— Очень умно! — Эйприл восхищенно смотрела на сестру.

— А если мистер Сэнфорд не захочет ничего рассказывать? — поинтересовался Арчи.

— Мы уговорим его. Все-таки эти документы у нас в руках.

— А если он нам наврет? — упорствовал Арчи.

— Арчи, слишком много болтаешь! — Дина сурово посмотрела на брата. — Мумолулчучи, а то не возьмем тебя с собой.

С кухонного крыльца они внимательно осмотрелись, не следит ли кто за ними. Потом крадучись перебежали к шалашу. И только когда они вынырнули из зарослей, Дина остановилась как вкопанная.

— Ох! — горестно вскрикнула она.

Шалаш был пуст. На раскладушке лежало тщательно собранное постельное белье. Посуда в полном порядке располагалась на столе возле аккуратно уложенной стопки журналов. На самом верху красовалась утренняя газета, с первой полосы которой были вырезаны фотография Фрэнка Райли и заметка о его смерти. Сам же Уолли Сэнфорд бесследно исчез.

 

ГЛАВА 16

Арчи начал постукивать в дверь к сестрам, едва рассвело.

— Эй, вставайте! — будил он их громким шепотом. — Вставайте! Сегодня — День Матери!

— Входи! — послышался в ответ заспанный голос Эйприл.

Дверь приоткрылась, и Арчи на цыпочках осторожно вступил в комнату. Он уже успел умыться и одеться. Дина уселась на кровати, зевнула, протерла глаза.

— Если он явился в полицию, то сегодня об этом напечатают в газете. Если не явился…

— У меня есть кое-какие соображения, — позевывая, сообщила Эйприл. — Я никак не могла заснуть и долго об этом думала. Допустим, что у Бетти Ле Мо был парень…

— Известно, что был, — перебила Дина, потянувшись за халатиком. — Это мистер Сэнфорд, точнее, Уильям Сэндерсон, как он тогда назывался.

— Нет, я имела в виду другого, настоящего парня, безумно в нее влюбленного. Ну, как Пит влюблен в тебя.

— Хи, хи, хи, — пропищал Арчи, — А почему Пит вчера не пришел?

— Потому, что должен был сопровождать в кино свою бабушку, — холодно, но очень вежливо пояснила Дина. — Продолжай, Эйприл!

— Значит, тот юноша был влюблен в нее до безумия, — продолжала фантазировать Эйприл. — Наверно, хотел на ней жениться. А ее вдруг похитили и убили. Полиция не сумела найти преступников… Но этот человек остаток своей жизни посвятил разгадыванию тайны и отмщению любимой.

— Всю эту историю, Эйприл, ты вычитала в какой-то мамусиной книжке. Кларк Камерон двадцать пять лет искал убийцу своего друга и, наконец…

— А я и не отрицаю, что вычитала в книжке. Зато все идеально подходит к нашему случаю. Молодой человек в конце концов напал на след миссис Сэнфорд и убедился, что она была замешана в этом деле. Поэтому и убил ее. Потом на горизонте появился Фрэнк Райли. Парень убивает и его. А сам знает, что Уильям Сэндерсон это и есть Уолли Сэнфорд. Видишь…

— Надеюсь, мистер Сэнфорд явился в полицейский участок. — Дина внимательно всматривалась в лицо сестры. — Тогда бы он был в безопасности. Арчи, слетай за газетой.

— Ой-ей! — захныкал Арчи. — Всегда все я! Я хочу есть!

— Сбегай, Арчи, — попросила Дина. — А я тем временем приготовлю на завтрак вафли.

— Ура! — утешившийся Арчи быстро выбежал из дома.

— Узнай у мамуси, Эйприл, сойдет ли она вниз или хочет, чтобы завтрак ей подали наверх. — распоряжаясь, Дина наскоро умылась. — А я пока разделаю тесто на вафли.

Пятью минутами позже девочки хлопотали на кухне. Мать обещала сойти на завтрак вниз и по случаю торжества надеть голубой халатик. Дина разбивала яйца, Эйприл включила электроплитку, запыхавшийся Арчи влетел на кухню с воскресной газетой в руках.

— Чур, я первый читаю комиксы! — торопливо объявил он.

— После завтрака, — категорически возразила Дина. — Ты еще должен сходить за букетом, помнишь?

— Всегда все я! Ох, змеи! — Арчи бросился бегом по дорожке в сторону домика Черингтонов.

Дина развернула газету. Уолли Сэнфорд не отдался в руки полиции. В газете упоминалось, что полиция продолжает его розыск.

— Ох! — выдохнула Эйприл, невольно опускаясь на стул.

— Будем надеяться, что ему не грозит опасность, — вымолвила Дина дрожащими губами. — Будем надеяться…

— Только бы он не оказался на дне какого-нибудь заброшенного бассейна, — в ужасе прошептала Эйприл. — Ох, Дина, а вдруг с ним случилось что-то плохое и, может быть, по нашей вине!

— Мы же не могли заставить его сидеть в тайнике и не высовываться!

— Но если бы рассказали о нем в полиции, он был бы сейчас в тюрьме, и убийца не мог бы до него добраться.

— Слушай, Эйприл! Мы не знаем, что с ним случилось на самом деле. Может быть, он в полной безопасности. Не стоит беспокоиться раньше времени. Пока нужно заняться завтраком.

Эйприл хмуро кивнула и, поднявшись со стула, принялась накрывать на стол. Лицо ее все еще было бледным.

— Никак не могу догадаться, кто может быть этим влюбленным, — задумчиво протянула Дина, открывая жестяную банку с мукой.

Эйприл вздрогнула.

— О ком это ты?

— О том самом поклоннике Бетти Ле Мо, — пояснила Дина. — Остался только один человек, чья роль нам пока неясна. Руперт ван Дэсен.

Эйприл промолчала. Она давно уже терзалась этим подозрением.

— Надо узнать о нем немного побольше, — продолжала Дина, тщательно отмеряя муку. — Это сейчас первоочередное дело.

— Не знаем, где живет. Не знаем о нем ничего! — заметила Эйприл, добавив про себя: "Не знаем, как его настоящее имя!"

— Как-нибудь сумеем его отыскать. — В голосе Дины звучала неколебимая уверенность в собственных силах.

— Слушай, Дина, — отозвалась Эйприл. — Я должна тебе что-то рассказать…

— Минутку, — прервала ее Дина. — Телефон звонит. Присмотри за сковородой.

Эйприл сняла сковороду с электроплитки и пошла вслед за сестрой.

— Алло! — произнесла Дина в телефонную трубку. — Алло!

В трубке раздался приглушенный, но чем-то знакомый голос:

— Мисс Кэрстейрс?

— У телефона Дина Кэрстейрс, — ответила удивленная Дина. — Кто…

— Друг! — прозвучало в трубке. — Мне жаль, что мое исчезновение доставило вам беспокойство. Поэтому сообщаю, что я жив и здоров.

— О! Это вы, мистер… — Дина прикусила язык. — Где вы сейчас? Почему вы это сделали?

— Я в безопасном месте. Здесь меня никто не найдет. Убрался оттуда, потому что… Кажется, я уже знаю, как все было. Не беспокойтесь обо мне.

— Подождите немного, не кладите трубку! — горячилась Дина. — Хотим предостеречь вас. Мы тоже, кажется, знаем все. Это была месть. Он, вероятно, будет искать и вас. Вы ведь были в том замешаны… Вы понимаете, что я имею в виду… Он… этот парень, что любил ту девушку…

]В трубке на время установилась тишина, которую затем нарушил удивленный голос:

— О чем вы, черт возьми, говорите?

— Пожалуйста, — пыталась объясниться Дина, — мы нашли те бумаги, которые миссис… вы знаете, кто… которые она прятала. Сейчас они укрыты в надежном месте. Но сначала мы их прочитали. Знаем все. Видели фотоснимок, на котором вы около театра вместе с… вы знаете, с кем… Читали газетные вырезки.

— Прошу вас, поверьте мне! — донесся из трубки взволнованный голос. — Догадываюсь, в чем вы меня подозреваете. Но все было иначе. Дети, дорогие! Не хочу, чтобы вы так плохо обо мне думали! Поверьте! Я абсолютно невиновен. Ни о чем не подозревал. И только потом сообразил, для чего меня использовали. Но было уже поздно. Умоляю вас, верьте мне!

— Мы вам верим, — быстро ответила Дина. — Но тот, другой… Вы знаете, о ком я говорю… Тот человек не знает, что вы невиновны. И, может быть, не захочет в это поверить. Может быть, не Даст вам ни возможности, ни времени для оправданий. Остерегайтесь! Он так долго ждал случая отомстить!

Снова наступило молчание. Потом голос в Рубке спросил:

— О ком вы говорите?

— О парне, который был в нее влюблен…

— О Боже! — судя по голосу, говоривший, видимо, едва удержался от смеха. — Только один парень был влюблен в Бетти — это я!

— Минуточку! — вскричала Дина, но напрасно ждала продолжения: трубка молчала. Она попробовала постучать по рычажку телефонного аппарата, но наконец сдалась. — Его уже нет! Положил трубку!

— Во всяком случае мы знаем, что он в безопасности, — облегченно вздохнула Эйприл. — По крайней' мере, в настоящий момент… Что он сказал?

Дина повторила слова мистера Сэнфорда. Сестры ошеломленно глядели друг на друга.

— Я ничего уже не понимаю, — призналась Эйприл.

— Я тоже, — подтвердила Дина. — По-прежнему считаю, однако, что надо ближе присмотреться к Руперту ван Дэсену. Но ты хотела что-то сказать, когда зазвонил телефон.

— Ничего важного, — шепнула Эйприл. Она собиралась открыть Дине свой секрет, но момент показался ей неподходящим. Захотелось сначала подробней разузнать о Руперте ван Дэсене. — Мамуся может появиться в любой момент, а у нас еще масса дел на кухне.

Дина побежала в кухню.

— Сегодня накроем стол на веранде, это большой праздник. А когда Арчи вернется с букетом…

В кухне и на веранде закипела работа. Вернулся Арчи, с трудом затащив в дом одну большую коробку и другую поменьше.

— Жаль, что у меня не было с собой грузовика, — объявил он, водрузив коробки на стол. Эйприл открыла большую коробку.

— Дина, смотри! Какие прекрасные розы! Целая охапка!

— Изумительные! — засвидетельствовала Дина. Она принесла для них самую большую вазу, какую только смогла найти. Эйприл тем временем открыла другую коробку.

— Ах, какие красивые! — восхитилась Дина.

Эйприл вынула букетик, вставляемый в петличку: маленькие алые бутоны, перевязанные светло-синей ленточкой и украшенные тончайшим кружевом папоротника.

— Боже милостивый, только не плачь! — взмолилась Дина.

— Я вовсе не плачу, — всхлипывала Эйприл. — Мамусе это точно понравится. Дина, она не способна на убийство!

— Кто? Мамуся?! — обомлела Дина.

— Миссис Черингтон.

— Да что с тобой? Разве я это говорила?

— Моя сестричка свалилась с луны, — насмешливо ввернул Арчи.

— Тихо, братишка-дурачишка, — мгновенно отреагировала Эйприл. — Накрывай на стол!

Когда Мариан Кэрстейрс спустилась по лестнице вниз, в центре стола возвышался огромный букет прекраснейших роз. Вафельница уже разогрелась, а готовое тесто для вафель находилось в кувшинчике. От накрытого крышкой металлического блюда исходил аппетитный запах жареной грудинки, обещающе побулькивала кофеварка. На материнской тарелке покоился букетик алых бутонов. И никого из детей!

— Ах! — непроизвольно вырвалось у" Мариан. Она остановилась, оглядываясь. Вокруг не было ни души, только что-то прошелестело за занавеской, послышалось чье-то хихиканье, кто-то тихонечко шикнул. Мариан громко заговорила, расхваливая своих самых лучших во всем мире детей, восхищаясь цветами, аппетитным завтраком, наслаждаясь собственным счастьем.

Наконец троица выскочила из засады и с восторженными воплями бросилась к матери, грозя задушить ее в объятиях. Потом Эйприл прикрепила алый букетик к материнскому халату, Арчи еще раз чмокнул ее в нос, а Дина принялась готовить вафли.

Когда было использовано все тесто до последней капли и была съедена последняя крошка самой последней вафли, а Арчи вылизал остатки сиропа в баночке, Дина шепнула Эйприл: "Иди ты!" Эйприл покачала головой: "Нет, лучше ты!" Тогда Дина решила: — Хорошо. Идем вместе!

Сбегав в гостиную, они подняли одну из диванных подушек, вытащив из-под нее красиво упакованный сверток. С торжественными улыбками они поставили сверток на стол перед матерью.

— Это мне? — удивилась Мариан.

— Разве в доме есть еще какая-нибудь мать? — возразила Эйприл.

— Какая красивая поздравительная открытка! Кто ее рисовал?

— Цветы рисовала Эйприл, а буквы я. Но, мамуся, разверни, пожалуйста, пакет.

Улыбаясь, дети смотрели, как их мать медленно — по их мнению, даже слишком медленно — отворачивает один за другим листы тонкой оберточной бумаги. Сияющими глазами они всматривались в лицо матери, когда, сняв, наконец, последний лист упаковки, она положила на стол книгу. Книга доктора философских наук Элси Смит-сон Парсонс называлась "Как вести себя с детьми. Очерк по психологии ребенка. Пособие для родителей".

— Мамуся, посмотри, что написано на титульном листе, — попросила Эйприл.

На титуле оказалась дарственная надпись: "Любимой матери от любящих детей — Дины, Эйприл и Арчи".

У Мариан Кэрстейрс словно ком застрял в горле, она громко сглотнула слюну.

— Ах, какая прекрасная книжка! Спасибо вам!

— Будем читать мамусе каждый день по одной главе, — с готовностью предложила Дина. — Попеременно, день — я, день — Эйприл. Мы подсчитали, что прочитаем всю книгу за двадцать два дня, включая воскресенья.

— Замечательная мысль! — Мариан в раздумье вглядывалась в титульный лист, затем посмотрела Детям в глаза. — А это случайно не деликатная форма критики моего поведения?

— Ах, нет, мамуся! — воспротивилась Дина. — только…

Но прежде чем Дина успела вспомнить о замечании, брошенном лейтенантом Смитом, в беседу поспешно вмешалась Эйприл.

— Мы в самом деле очень довольны нашим воспитанием. Нам нравится, как мамуся поступает с нами Но нам кажется, что для большей уверенности..

— Мамусе действительно может пригодиться эта книжка? — забеспокоилась Дина.

— Ну, конечно же, я безумно ей рада! Но еще больше радуюсь вам!

— Мы просто без ума от мамуси! — не уступала Дина.

— А я от вас схожу с ума еще сильнее? — отвечала ей Мариан.

— Мы от тебя без ума сильнее самого сума сбродного безумца, — Дина старалась превзойти материнскую оценку.

Эйприл набрала в грудь воздуха.

— Но еще не ошалели окончательно, — успокоила она мать и, пошлепывая пальцами по нижней губе, проблеяла: — Бе-бе-бе…

А куда это пропал Арчи, — встревожилась вдруг Дина.

Эйприл огляделась вокруг. Был здесь минуту назад.

Дина приставила было ко рту ладони, чтобы позвать брата, но в последний момент ее остановила Эйприл:

Прислушайся. Арчи в подвале

Действительно, со стороны ведущей в подвал лестницы в установившейся тишине до них донеслись звуки медленно приближавшихся шагов На конец на пороге появился раскрасневшийся, взлохмаченный, блаженно улыбающийся Арчи, толкавший перед собой огромную коробку. Он втащил ее на веранду и поставил у ног матери

— Это тебе

Коробка была непрофессионально, но щедро обернута красивой бумагой и перевязана цветной лентой. Местами в ней виднелись сквозные отверстия. На прикрепленной к коробке карточке большими буквами было выведено: "Мамусе — любящий сын Арчи".

Внезапно на глазах у всех коробка начала вздрагивать, и Эйприл отскочила, тихо пискнув. Изнутри коробки ей ответили тихим и слабым, но, несомненно, весьма похожим писком: "Мяу!"

— Ах, Арчи! — шепнула мать.

— Знаешь, мамуся, — оправдывался Арчи, — котята в доме у Адмирала подросли, и я выбрал двух самых хороших. Их уже приучили к порядку и вообще, а мамуся ведь любит маленьких котят

— Обожаю! — заверила мать.

— Они такие маленькие, что едят совсем немного, — нахваливал котят Арчи.

Из коробки последовало новое подтверждение "Мяу!"

— Ах, Арчи, открой скорее, хочу посмотреть!

— Это подарок маме. Только мама может его открыть.

Мать развязала ленту, аккуратно сложила бумагу. Коробка стала подрагивать сильнее. Наконец покров с коробки был снят. Внутри находились одна мисочка с молоком, вторая с едой и небольшой подносик с песком. А посреди всего этого крутились двое маленьких котят, один черный, как чернила, другой белый, как снег, и оба с беспокойными мордочками.

— Ах, какие красивые! — воскликнула мать.

— Пусть мамуся возьмет их на руки, попросил Арчи. — Они тогда всегда мурлычат

Вынув из коробки котят, Мариан посадила их к себе на колени. И на самом деле, они очень приятно заурчали. Эйприл и Дина осторожно погладили их. Котята заурчали громче

— Их зовут Кляксик и Апсик, — пояснил Арчи.

— А не обидится ли Дженкинс? — встревожилась вдруг Эйприл, легонько почесывая Кляксику подбородок.

— Дженкинс уже познакомился с ними, успокоил ее Арчи. — Сама увидишь!

Он выбежал во двор поискать Дженкинса и вскоре принес кота на веранду. При виде Дженкинса котята неподвижно застыли на коленях у Мариан, издав дружное: "Уф-ф-ф!"

— Отпустите их на пол, — посоветовал Арчи.

Очутившись на полу, котята тотчас выгнули спины, настороженно поводя ушами. Громадный котище Дженкинс потянулся, зевнул и с равнодушным видом подошел к котятам. Он ткнул носом в нос Кляксику, потом Апсику.

— Видите? Они ему тоже нравятся! — торжествовал Арчи.

Дженкинс сел, облизал левую переднюю лапу и, приняв полную достоинства позу, стал наблюдать за котятами, которые, попрыгав и покувыркавшись, принялись играть его хвостом. Какое-то время Дженкинс терпел эту забаву, потом снова зевнул, продемонстрировав грозный ряд белых зубов, поднялся и медленно удалился. Брошенные им котята присели и, глядя вслед Дженкинсу, пропищали: "Мяу!"

— Ах, вы мои дорогие бедняжки! — расчувствовалась Дина. — Как они мяукают!

— А ты хотела, чтобы они заливались соловьями? — здраво рассудила Эйприл и, почесывая Ап-сика за ухом, добавила: — Мои красотули!

— Это мои котята! Я получила их в подарок! — с деланным возмущением объявила Мариан. — Прошу возвратить мне мою собственность!

Вернув котят к себе на колени, она ласково их погладила, а малыши, свернувшись в пушистые клубочки, тут же тихо замурлыкали.

Самое главное, что они такие маленькие и очень мало едят, — напомнил Арчи. Помолчав, он учтиво добавил: — Надеюсь, мамуся их полюбит

Я уже их люблю. Мне они безумно нравятся!

А я безумно люблю мамусю, — отвечал просиявший Арчи.

А я люблю тебя безумно-безумно! Арчи набрал полную грудь воздуха и без за пинки продекламировал:

А я люблю тебя еще безумней, чем безумно-безумно!

В том же духе диалог продолжался еще целых пять минут. Потом мать сняла с пачки сигарет целлофановую упаковку, скатала ее в шарик, привязала к нему длинную нитку и, потянув шарик за собой, переманила котят в гостиную. Троица младших Кэрстейрсов увлеченно наблюдала за котятами, всецело поглощенными игрой Кляксик выше подпрыгивал, зато Апсик быстрее бегал Мариан разрумянилась, у нее заблестели глаза.

— Арчи! шепнула Эйприл, обнимая и целуя брата. Это была гениальная идея!

Ой-ей! Не облизывай меня! оборонялся Арчи. Я мужчина и, когда вырасту, буду полицейским.

Будь, кем хочешь, Все равно я тебя люблю!

Я тоже тебя люблю! повторил?а ней Арчи.

Нет, нет! Только не повторяйте снова этот номер, я больше не выдержу! запротестовала Дина и с сердитым видом показала пальцем на стол Начинаем уборку!

Они моментально все убрали. Продукты отнесли в холодильник, смели со стола крошки, ополоснутые тарелки составили в мойку, где им предстояло терпеливо ожидать, пока их дочиста вымоют. Как никак все-таки праздник!

Через пятнадцать минут все собрались в гостиной. В центре на диване сидела мать. Ее темные волосы слегка рассыпались, а искусно подобранный оттенок румян хорошо гармонировал с розовыми бутонами в петлице. Сбоку с обеих сторон к ней тесно прижимались Эйприл и Арчи, Котята у нее на коленях сонно мурлыкали, а Дина, сидя на подлокотнике, громко и выразительно читала.

Такая картина предстала глазам Билла Смита, когда, предварительно постучав, он заглянул внутрь дома через дверное стекло. Сердце его уколола зависть. Ему жаль было нарушать эту семейную идиллию, но он слишком поздно сориентировался. Впрочем, ему самому захотелось присоединиться к этой компании.

Отложив книжку, Дина побежала открыть дверь.

— Как приятно, что вы зашли, — сердечно приветствовала она лейтенанта. — Вы уже завтракали? Может быть, испечь вафли?

— Спасибо, я уже позавтракал, — отказался Билл Смит, но, почувствовав, как вкусно в доме пахнет, пожалел о своем отказе.

— Но кофе с нами вы все-таки выпьете, правда? — радушно предложила Мариан.

— По правде сказать, я не должен…. — продолжал отказываться Билл Смит, усаживаясь в предложенное ему кресло.

Дина и Эйприл подали кофе, сахар и сливки, уложившись в рекордное время — минуту и двадцать секунд.

— Вы что-то читали вслух. Мне жаль, что я вас прервал… — извинялся Билл Смит.

— Дина читала книжку, которую мамуся получила в подарок на День Матери, — сообщил Арчи. — Мы решили читать каждый день по одной главе. Вот, смотрите. Дина и Эйприл выбрали эту книжку, потому что… — Он вдруг умолк, получив нежданный толчок от Эйприл.

Билл Смит осмотрел книжку, прочитал название и дарственную надпись.

— Весьма полезный подарок, — заметил он наконец.

— Я тоже так считаю. — В тоне Мариан чувствовался вызов.

— А от меня мамуся получила вот что, — продолжал Арчи, показывая пальцем на Кляксика и Апсика. — Если нагнуться, можно услышать, как они мурлычат.

"Билл Смит послушно нагнулся и признал, что котята действительно мурлычат.

— Может быть, съедите хоть одну вафлю? — уговаривала Мариан.

— К сожалению, не могу. Обидно, что позавтракал в гостинице. Я обожаю домашние вафли и не выношу ресторанной кухни.

— Вам нужно иметь жену и семью, — серьезно заявила Дина. — Но, главное, жену, которая умела бы хорошо готовить.

Билл Смит покраснел, откашлялся и после неловкой паузы сказал, обращаясь к Мариан:

— Простите, я хотел бы с вами поговорить. Знаю, вы очень заняты, но прошу уделить мне немного времени.

Взглянув на часы, Дина воскликнула с нарочитым удивлением:

— Ах, как уже поздно! Дети, идем! Самая пора вымыть посуду.

— Мы же не хотели сегодня мыть посуду! — вырвалось у Арчи.

— Ничего подобного! — опровергла его Дина. — Идем со мной!

— Но ты сама говорила… — протестовал Арчи. Бросив на брата испепеляющий взгляд, Дина почти силой вытащила его в кухню.

— У тебя такта ни на грош, — шепнула она ему на ухо.

— Разве не знаешь, что бывают иногда разговоры, которые ведут с глазу на глаз? — добавила Эйприл.

— Но я хочу услышать, что будет говорить Билл Смит, — пропищал Арчи.

— Кто бы этого не хотел! — согласилась Дина. — Не беспокойся, мы все услышим.

Ступая на цыпочках, они бесшумно прошли назад через холл и, поднявшись по лестнице на нижнюю площадку, примостились на ступеньках. Оттуда, оставаясь незамеченными они слышали каждое слово.

Материнский смех звучал мягко, мелодично, дружески, равно как и ее голос.

— Очень мило звучит, господин лейтенант, но, очевидно, это не более, чем комплименты! Дина и Эйприл перемигнулись.

— Нет, нет! Уверяю вас, я на самом деле так думаю, — прозвучал ответ Билла Смита.

Арчи растянул рот в улыбке до самых ушей.

— Ах, господин лейтенант…

— Не могли бы вы называть меня просто по имени? "Господин лейтенант" звучит так официально, а в вас нет ни капельки официального!

И снова, будто колокольчик, прозвенел материнский смех.

— Ну, хорошо, Билл! Если могу тебе чем-нибудь помочь…

Голос Билла внезапно посерьезнел.

— Я полностью с вами откровенен, ситуация такая запутанная…

— В свою очередь и я прошу, Билл, называй меня по имени. "Вы" звучит так официально…

Оба рассмеялись.

Трое младших Кэрстейрсов, просияв, скрестили пальцы, чтобы не сглазить.

 

ГЛАВА 17

"Много лет уже я не чувствовала себя такой счастливой, — думала Мариан, поглаживая Кляксика и Апсика. — Книжку закончила, теперь несколько дней можно передохнуть. От моих дорогих детей получила замечательные подарки. И сейчас отдыхаю, забавляясь красивыми котятами и наблюдая, как Билл Смит попивает кофе".

Удивительно, как меняется такая привычная комната, когда в кресле сидит мужчина. Высокий, худощавый, сидит… Нет! Развалился в кресле со скамеечкой под ногами. Закуривает трубку, невзрачную старую трубку, способную отравить весь воздух вокруг. Устроился, словно в собственном доме.

Ничего не поделаешь. Пусть даже пропахнут табаком занавески, но все же приятно снова ощущать своеобразный аромат старой прокуренной трубки…

И тут до нее дошло, что она ни слова не слышала из того, о чем Билл Смит уже так долго ей говорит. Ей вдруг стало жарко.

— Много отдал бы, чтобы узнать, над чем ты так глубоко задумалась, — произнес Билл.

— Я думала… я думала… — Мариан чувствовала, что все больше краснеет. Она не знала, что сказать. Вела себя нелепо, совсем как Дина в присутствии этого веснушчатого Пита. — Я думала… черт возьми… — Наконец она нашла выход: — Я думала о том, что нужно купить порошок от блох, раз уж в Доме появились котята.

— Не посыпай их порошком. А уж если это обязательно, не забудь сразу же вычесать им шерстку. Иначе они станут слизывать порошок, и у них заболят животики. Кроме того, почему ты думаешь, что у них есть блохи?

— Если блох нет, то непременно появятся. У всех котят бывают блохи.

— Это правда, — улыбнулся Билл. — Их даже оценивают по этому признаку. Нерушимый закон природы. — Мариан очень привлекательно выглядела в шуршащем голубом халатике с румянцем на щеках и букетиком крохотных розочек на плече. Почему же он не может сказать ей об этом? Ведь он пришел не для того, чтобы говорить о котятах…

Пробудившийся в это мгновение Кляксик потянулся, энергично почесал лапкой за ухом и снова заснул. Мариан была очень благодарна ему за ту сценку.

— О чем ты хотел поговорить? — спросила она очень спокойно.

— Скажи, Мариан, что ты знаешь о похищении и убийстве Бетти Ле Мо?

Мариан удивленно раскрыла глаза. Троица младших Кэрстейрсов на лестнице вздрогнула и обратилась в слух.

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что… — Он выдержал небольшую паузу. — Потому, что расследование застряло в мертвой точке. Мариан, если сумеешь, помоги мне!

После долгого молчания Мариан совсем тихо сказала:

— Сделаю, что смогу.

Дина и Эйприл переглянулись.

— Теперь мы должны удалиться со сцены, передав мамусе все, что сумели раздобыть, — шепнула Эйприл.

— А то что? Скажи, а то что? — забеспокоился Арчи.

— Тш-ш-ш, — успокоила его Дина.

— Но я не слышал, что сказала мамуся!

— Тихо! Расскажу тебе позже, — Дина ладонью закрыла ему рот. Эйприл вполне заслужено наградила обоих толчками.

— Слушайте же!

— Мне казалось, что в этом деле я все уже выяснил: ревнивая жена, распутный муж, честолюбивая молодая артистка, — объяснял Билл Смит. — И вдруг новое преступление: убит Фрэнк Райли. ц совсем рядом. Можно было бы посчитать это случайным стечением обстоятельств. Однако его застрелили из того же самого револьвера, что и Флору Сэнфорд.

На лестнице Арчи, глядя на Эйприл, шепнул:

— Я и сам бы все это узнал.

— Тш-ш-ш, — шикнула Эйприл. — Пари не будет.

— Кроме того, Фрэнк Райли оставил отпечатки пальцем на различных предметах обстановки первого этажа виллы, — продолжал Билл Смит. — Он был замешан в деле о похищении Бетти Ле Мо, хотя вина его не доказана. Этим делом занималась очень умная журналистка Мариан Уорд. Я телеграфировал в Нью-Йорк, чтобы убедиться, что Мариан Уорд и Мариан Кэрстейрс — одно и то же лицо.

Некоторое время Мариан молчала, машинально поглаживая Кляксика.

— Да, — признала она наконец. — Я писала репортажи об этом деле. Больше того, я знала Бетти Ле Мо. Незадолго до трагедии встретила ее на каком-то приеме. Бетти была необыкновенно привлекательна. Настоящая юная красавица, полная изящества и благородства. К тому же она обладала волшебным, чарующим голосом. Как-то раз я видела ее на сцене. Она выступала под именем Бетти Ле Мо, но это был псевдоним. Никто не знал ее настоящей фамилии, не удалось узнать этого Даже после ее смерти. — С каждой фразой речь обретала все большую деловитость. — Несомненно, однако, что у нее была семья, старосветская семья со старомодными взглядами, согласно которым сценическая карьера считалась позором олицетворяла собой страшное зло. Это выглядит' скорее, рекламным трюком, но так оно было в действительности: никогда и нигде на* газетных страницах не появилось ни малейшего упоминания о семье Бетти Ле Мо. — Лицо Мариан помрачнело. — Скорее всего, это небогатые люди. Бетти радовалась своим заработкам, как маленькая девочка новой кукле. Она покупала меха, дорогую парфюмерию, шила платья у известных портных, едва не прыгала от радости, что стала звездой эстрады. На ее счету в банке не было ни цента… когда это случилось.

— Кто же заплатил выкуп?

— Неизвестно. Передать деньги взялся директор театра, некто Абел. Однако это были деньги не его и не из театральной кассы.

— Но он, видимо, знал, чьи они?

— Разумеется, — Мариан утвердительно кивнула,

— Абел, — повторил Билл Смит и, вынув черный блокнотик, записал фамилию. — А имя?

— Морис. Морис Абел.

— Где его можно найти?

— Тебе пришлось бы заняться спиритизмом. Морис Абел умер два года назад. Нет, нет, никто его не убивал, он умер от перитонита. Я тоже подозревала вначале, что здесь что-то нечисто, но оказалось, что у него был застарелый аппендицит, а он все тянул с операцией.

— Жаль. Кстати, твои репортажи по этому делу оказались очень интересными. Я разыскал их в архиве и прочитал.

Мариан подняла голову.

— Я написала столь интересную статью, что она стоила мне места. Я искренне симпатизировала Бетти Ле Мо. Плакала, когда узнала, что гангстеры вернули ее мертвой. Полиция арестовала Фрэнка Райли. Его допросили, но отпустили в связи с отсутствием улик. В дальнейшем полиция проявила полное безразличие к этому делу. А я не могла забыть! Перед моими глазами все время стояла Бетти Ле Мо, такая, какой я ее помнила при жизни.

Мариан энергично стукнула по столу. Котята проснулись, жалобно мяукнули и, поворочавшись у нее на коленях, снова уснули.

— На свой страх и риск я указала еще одного подозреваемого. Все-таки очень сомнительную роль сыграл мнимый поклонник Бетти, сопровождавший ее в тот трагический вечер. Полиция искала его, но без особого рвения. Его так и не нашли, не было ни фотографии, ни точного словесного портрета.

Затаившиеся на лестнице Дина и Эйприл обменялись многозначительными взглядами: фотография существовала и в данный момент лежала на дне бельевой корзины.

— Полиция с присущей ей тупостью так и не сумела найти похитителей и убийц. — Взволнованная Мариан говорила с нескрываемым раздражением. — А я потеряла терпение и написала статью, обвинив полицию в нерадивости. Ведь я была права! Статья прошла без ведома главного редактора. Ее напечатали! Однако высокие полицейские чины подняли крик, и меня выставили из редакции. Есть ли у вас ко мне еще какие-нибудь вопросы, господин лейтенант?

— Множество! Но ты не забыла, что меня зовут Билл? А теперь вопрос первый… Правда, я мог бы узнать ответ, телеграфировав в Нью-Йорк, но ты сэкономишь мне много времени и сил, если ответишь сама. Что было дальше с телом Бетти Ле Мо?

Мариан помолчала.

— Не знаю, — сказала она наконец. — Это одна из загадок следствия. После обследования тело отправили в погребальную фирму, занимающуюся похоронами актеров. Я направилась туда, рассчитывая написать репортаж о похоронах Бетти Ле Мо. Но тело исчезло! Его украли.

— Что ты сказала? — удивился Билл Смит. — Выкрали тело?

— Именно так, — подтвердила Мариан. — Его украли из морга в Бруклине. Около двух часов ночи подъехал автомобиль, ночного сторожа связали, а гроб с телом Бетти Ле Мо увезли.

— Однако… — начал было ошеломленный Билл Смит.

— Полиция замяла дело! — с гневом прервала его Мариан. — Это была сенсация, я бы сумела ее подать! Однако меня выставили из редакции под предлогом превышения компетенции, а все нью-йоркские газеты побоялись даже упомянуть о Бетти Ле Мо. Дело не только в том, что высокое полицейское начальство обиделось на прессу, но и в том, что речь шла всего лишь о молодой актрисе из небольшого театрика, а выкуп составил только пятнадцать тысяч долларов. На этом дело закрыли. Есть ли у тебя ко мне еще вопросы?

— Несколько. В том числе следующий: кто и почему убил Флору Сэнфорд? У тебя есть, что сказать по этому поводу?

— Нет, — помолчав, ответила Мариан.

— Фрэнк Райли был убит в ее доме. Его застрелили из того же револьвера, что и Флору Сэнфорд. Но остальное просто не поддается разумению. Что означает цветок в глазу портрета? А предупреждение на лезвии ножа? Почему исчез Уолли Сэнфорд? Сплошные загадки. Но я должен найти убийцу Флоры Сэнфорд, это моя обязанность. Мариан, ты занималась делом о похищении Бетти Ле Мо, а это дело, без сомнения, связано с тем. Ты была репортером криминальной хроники и хорошо во всем разбираешься. Прошу тебя, Мариан, помоги мне!

На лестнице Эйприл подтолкнула локтем Дину. Дина сощурила глаза.

— Против этого мамуся не устоит, — шепнула она.

Однако полминуты спустя, когда Мариан отозвалась, ее голос звучал безразлично и на удивление холодно:

— Если бы даже знала или могла узнать, кто убил Флору Сэнфорд, сохранила бы это в тайне. Кто "бы ни убил ее, имел для этого веские причины. Надеюсь, полиция никогда не найдет виновника.

Билл Смит поднялся с места, отодвинув в сторону пустую чашку.

— Вечное заблуждение, свойственное женщинам! — вскричал он. — Всегда вы руководствуетесь только чувствами, не можете мыслить объективно. Если ты не любила миссис Сэнфорд, то тебе хочется, чтобы ее убийца избежал наказания.

— Я слишком мало знакома с Флорой Сэнфорд, — холодно возразила Мариан, — и потому не могла любить ее или не любить. Но знаю, что это была злая женщина, заслужившая свою участь.

— Осуждая убийство, служители закона не интересуются, однако, отличалась ли жертва благородством характера, — не менее холодно отвечал Билл Смит.

— Ох, да оставьте вы меня в покое с вашим правом! — крикнула Мариан, поднимаясь с котятами на руках.

— Простите за причиненное беспокойство, — ледяным тоном извинился Билл Смит.

— Никакого беспокойства, сэр. Напротив, каждый раз я с большим удовлетворением убеждаюсь в непреходящей тупости полицейских властей.

Открыв дверь, Билл Смит задержался на пороге:

— Вы знаете, вчера вечером я прочитал одну из ваших книжек под названием, кажется, "Убийство в перчатках".

— Приятно, что вам понравилась моя Книжка.

— Она мне совсем не понравилась. Сентиментальная чепуха, полная неточных деталей. Безвкусная халтура.

Билл Смит хлопнул дверью. Мариан Кэрстейрс негромко вскрикнула.

Эйприл тронула локтем Дину и Арчи. Все трое тихонько поднялись наверх и закрылись в комнате у девочек. Минутой позже по той же лестнице поднималась Мариан Кэрстейрс, держа в руках котят. Щеки ее пылали, глаза странно блестели. Она захлопнула за собой дверь своей комнаты. Установилась тишина.

— Ох, Эйприл, — пожаловалась Дина. — Она сейчас расплачется. И это в День Матери!

— Тихо! — скомандовала Эйприл. — Слушай! По-твоему, это рыдания?

Они услышали характерный шелест бумаги, закладываемой в пишущую машинку, и затем яростный перестук клавиш. Однако первая закладка была вскоре выдернута, и на ее место вставлена другая. Стрекотание машинки продолжилось с новой силой, и на этот раз уже без остановки.

Пробежав через холл, Дина открыла дверь в комнату матери. Мариан сидела за машинкой. Она была еще в своем красивом голубом халатике, но волосы ее рассыпались по плечам, а глаза лихорадочно блестели. Притаившиеся на столике чуть-чуть встревоженные котята заинтересованно осматривались по сторонам.

— Мамуся — крикнула Дина.

Машинка смолкла. Мариан подняла голову.

— Я в ярости, поэтому начала новую книжку, — объявила она и снова застучала по клавишам. Дина тактично прикрыла дверь.

— Ну, что ж. Ничего не поделаешь. В конце концов нам действительно не хотелось иметь отчимом полицейского.

— Ты слишком легко опускаешь руки, — сердито констатировала Эйприл. — Это, видимо, результат неподходящего чтения. Нет оснований падать духом. — Эйприл прищурила глаза. — Поспешим! Он, может быть, еще где-то поблизости!

— Но, Эйприл! Не хочешь же ты… — взывала к ^благоразумию сестры Дина, сбегая вслед за ней по лестнице.

— Не мешай! Я сейчас в ударе.

Выбежав на крыльцо и остановившись перевести дыхание, они увидели Билла Смита, опиравшегося на ограду виллы Сэнфордов в состоянии меланхолического раздумья.

— Что случилось? Что случилось? — допытывался у них Арчи.

— Мумолулчучи! — Эйприл что-то обдумывала, — Помни, что я гениальна, и не мешай гению. Дина, когда мамуся выбирается к парикмахеру и маникюрше?

— В понедельник, — с готовностью информировала Дина. — Значит, завтра.

Эйприл, размышляя, немного помолчала.

— Следовательно, вернется домой лишь к вечеру, а волосы станут по-настоящему красивыми только на следующий день, после расчесывания, — прошептала Эйприл. Целую минуту она еще что-то обдумывала, а затем спрыгнула с крыльца.

Дина и Арчи, удивленно переглянувшись, бросились за ней.

Эйприл добежала до Билла Смита, с трудом переводя дух.

— Какое счастье, что я вас догнала, сэр! Мамуся спрашивает, не могли бы вы прийти к нам на обед во вторник вечером? Она вас приглашает, и мы тоже.

— Что такое? — удивился Билл Смит. — Меня приглашают на обед? Во вторник? Но ведь…

Им обоим был хорошо слышен непрерывный стук клавиш пишущей машинки.

— Мамуся не смогла сама пригласить вас, потому что очень занята, — объяснила Эйприл. — Даже здесь слышно, как она работает.

Билл Смит взглянул на окно, за которым работала Мариан.

— Она чрезмерно много трудится, — прошептал он. — О ней нужно заботиться.

— У мамуси есть мы, — с достоинством возразила Эйприл.

— Разумеется… Но я имел в виду совсем иное. — Билл Смит не отрывал взгляда от окна.

Догадавшись по виду Арчи, что у того вот-вот сорвется с языка совершенно неуместное замечание, Эйприл, слегка ущипнув брата за локоть, быстро заговорила сама:

— Значит, мы рассчитываем на вас во вторник, сэр. В половине седьмого. Хорошо?

— Ах, да, конечно. Приду с большим удовольствием. Вторник, половина седьмого. Передайте своей матери, что я очень благодарен за приглашение и приду… Скажите… — он запнулся, — что буду во вторник. В половине седьмого… Спасибо… — снова осекся он. — До свидания, дети!

Он повернулся и, уходя, едва не налетел на куст.

Эйприл с трудом удержалась от смеха в самый последний момент. Билл Смит выглядел совсем как Пит, когда в первый раз договаривался с Диной о свидании.

— Не вижу здесь ничего смешного, — неодобрительно заметила Дина. — Как ты рассчитываешь уладить дело с мамусей?

— Нет ничего проще, — самонадеянно изрекла Эйприл. Подумаем… Завтра мамуся сделает прическу и маникюр… Уговорим ее испечь старомодный мясной рулет с густым соусом, на десерт — лимонный крем. Мужчины вообще любят такие блюда. А после обеда…

— Прекрасно, — оборвала Дина, — но кто скажет мамусе, что на обед приглашен Билл Смит?

— Ясно, как день. Ты — моя родная сестра, и мы по справедливости делим все поровну. Поскольку Билла Смита пригласила я, на твою долю приходится сообщить об этом мамусе.

 

ГЛАВА 18

Арчи принес из кухни сумку яблок, и троица уселась на ступеньках переднего крыльца обсудить ситуацию.

— Мы добываем все больше и больше сведений, но дело не проясняется, а, наоборот, еще сильнее запутывается, — с сожалением констатировала Дина, — Например, история, о которой мать рассказала утром лейтенанту Смиту…

— Кому понадобилось выкрадывать мертвое тело Бетти Ле Мо? Зачем? — поддержала Эйприл, надкусывая яблоко.

— Может, оно служило вещественным доказательством? — предположил Арчи, искусно сплевывая семечки.

— Но ведь до этого полиция провела необходимые обследования и дала разрешение на похороны, — заметила Эйприл.

— Я это представляю себе так, — пыталась объяснить события Дина. — Тело выкрал влюбленный. Тот самый, что убил миссис Сэнфонд и Фрэнка Райли, а сейчас добирается до Уоллеса Сэнфорда.

— Он любил ее, но не мог открыться, так как еще не отомстил… — Эйприл с готовностью подхватила тему. Помолчав немного, она, словно в порыве вдохновения, продолжала тихим голосом: — Где-то скрытно, в непроглядной тьме состоялся тайный обряд погребения, и только луна, подсматривавшая сверху сквозь кроны мрачных деревьев, была его свидетельницей. С той поры всякий раз, когда наступает полнолуние…

— Эйприл! — жалобно пискнул Арчи. — Прошу тебя, перестань!

— Постыдилась бы пугать младшего брата, — упрекнула Дина. — К тому же это цитата из первой мамусиной книжки, а она сама говорит, что книжка была слабой.

— Если ты такая умная, придумай что-нибудь получше, — досадливо фыркнула Эйприл. — Мистер Сэнфорд сказал, что именно он — тот единственный человек, что был влюблен в Бетти Ле Мо.

— Знаю, и потому совсем ничего не понимаю. — Дина задумалась. — А может, был кто-то еще, о ком не знал Уолли Сэнфорд?

— Если Уолли ее любил, то обязан был это знать, — подхватила Эйприл.

Против этого трудно было возразить. Некоторое время троица провела в молчаливом размышлении. Внезапно Арчи, метнув огрызок яблока в кусты, сорвался с места.

— Кто-то поднимается по ступенькам в саду.

Дина инстинктивно поправила волосы на случай, если это Пит. Эйприл машинально потрогала бант — просто на всякий случай.

Посетителем оказался низенький мистер Холбрук. Пыхтя и беспрерывно останавливаясь, он медленно поднимался по ступенькам. На нем был добротный серый костюм, узел красивого темно-синего галстука тщательно завязан. Бледное лицо его выглядело усталым и озабоченным, но прическа была безукоризненна. В руке он держал черный кожаный портфель, с которым никогда не расставался. Эйприл подумала даже, не берет ли он его с собой на ночь в кровать. Она представила низенького мистера Холбрука в старомодной ночной сорочке и вышитых домашних туфлях с портфелем в руке — и едва смогла удержаться от смеха.

Мистер Холбрук взобрался на последнюю ступеньку, сопя, вздохнул и произнес прерывающимся голосом:

— Добрый день, дети. Дома ли ваша мать?

— Она дома, сэр, но, к сожалению, очень занята, — вежливо ответила Дина, непроизвольно бросив взгляд на окно ее комнаты.

Мистер Холбрук тоже посмотрел вверх. Из окна на втором этаже доносился стук пишущей машинки, напоминавший пулеметную очередь.

— Мама пишет книжки, — пояснила Эйприл. — Ей нельзя мешать, когда она работает. Знаете, сэр, таковы уж писатели!

Мистер Холбрук вынул из кармана чистый белый носовой платок.

— Да, да. Знаю, что ваша мать пишет книжки. Очень, очень интересная профессия… У меня есть племянник, который время от времени печатает свои стихи в "Мэдисон Стейт Джорнэл". Разумеется, бесплатно… — Он отер платком вспотевшее лицо. — Прочитал когда-то книжку вашей матери, изданную, кажется, под псевдонимом Дж. Дж. Лейн… Очень мне понравилась. Правда, я нашел в ней некоторые юридические неточности, о которых охотно поговорил бы с автором. — С привычной аккуратностью сложив платок, он спрятал его в карман, потом снова глубоко вздохнул и, поглядывая в сторону окна, за которым стучала машинка, и спросил: — Что, никак не удастся оторвать от работы миссис Кэрстейрс?

— Очень жаль, сэр, но никак. — Внимательно присмотревшись к посетителю, Дина участливо добавила: — Страшная жара, правда? Сэр, может быть, войдете в дом выпить кока-колы или холодного чая?

— Спасибо. С благодарностью воспользуюсь приглашением. Действительно, сегодня очень жарко. А подъем по ступенькам в вашем саду достаточно трудный.

Мистера Холбрука провели в гостиную, где он опустился в самое удобное кресло с таким видом, словно собирался еще и снять обувь. Неразлучный портфель оказался у него на коленях.

— Если можно, я попросил бы стакан воды..

— Ну, что вы, сэр! Принесу вам что-нибудь получше, лимонад, например.

Дина побежала в кухню. Оставшись наедине с гостем, Эйприл старалась не глазеть на него чересчур назойливо, но не могла отвести взгляда от его лица. Стало быть, дочь этого человека танцевала, прикрытая всего лишь тремя павлиньими перьями и ниткой жемчуга, а зрители срывались с мест, награждая ее овацией, — как писала корреспондентка Флоры Сэнфорд, та самая Вивьен. Невероятно! Зато нетрудно поверить, что отец был готов бесплатно давать юридические советы миссис Сэнфорд, лишь бы не предавать огласке этот факт.

Вернулась из кухни Дина с большим стаканом лимонада.

— Я не положила в стакан лед, а добавила только охлажденную воду. Лед мог бы повредить вам, сэр, после долгого пребывания на жарком солнце.

— Спасибо. Очень любезно с твоей стороны. — Мистер Холбрук отпил глоток лимонада и на мгновение прикрыл глаза. — Ты уверена, что нельзя спросить мать поговорить со мной хотя бы недолго?

— К сожалению, сэр. Но нельзя ли помочь вам как-нибудь иначе?

— Я думал… я хотел… для меня очень важно… — бормотал, запинаясь, мистер Холбрук. У не-

был очень несчастный вид. Казалось, он чем-то запуган. — Раз уж мы с вами ближайшие соседи…

заметил, у вас бывает этот лейтенант полиции Смит. Думал, что в разговоре с миссис Кэрстейрс он, может быть, вспоминал…

Дина подала сестре сигнал: "Говори ты!" Эйприл кивнула, показывая, что приступает к выполнению миссии.

— Ах, да! Действительно, лейтенант иногда заводит, — начала она. — Мы являемся важнейшими: свидетелями, сэр. Мы слышали выстрелы.

— Что такое? Ах, конечно! Но это не совсем то… Я думал, что, может быть, он рассказывал миссис Кэрстейрс об этом деле…

— В последнее время мать была очень занята, но лейтенант полностью нам доверяет. Мы знаем все об этом деле.

Генри Холбрук обратил на нее испытующий взгляд озабоченных серых глаз. Трудно было не верить Эйприл, всматриваясь в ее личико с большими, окаймленными длинными ресницами глазами, с очаровательной невинной улыбкой на устах.

— Скажи мне, мое дитя… — кашлянув, произнес он.

Эйприл слегка вздрогнула. Что за нелепая причуда называть ее таким образом! И тем не менее она поощрительно улыбнулась мистеру Холбруку, глядя ему прямо в лицо:

— Слушаю вас, сэр…

— Может быть, вы знаете, не нашла ли полиция при обыске каких-нибудь личных бумаг миссис Сэнфорд?

Дина уже открыла рот, собираясь ответить, но Эйприл опередила ее, быстро задав вопрос: "'

— А почему вы об этом спрашиваете, сэр?

— Потому что… — Он помолчал. — Я был юридическим советником миссис Сэнфорд. Ее личные бумаги должны находиться в моих руках. К сожалению, полиция имеет свое особое мнение по этому вопросу. Вероятно, каждому понятно, что я хотел бы знать, удалось ли полиции найти бумаги.

— Удалось ли найти… — заинтересованно, повторила Дина. — Что вы имеете в виду, сэр?

Мистер Холбрук снова кашлянул и отпил глоток лимонада.

— Миссис Сэнфорд, кажется, спрятала те бумаги.

— Ох! А вы их везде искали, сэр? — спросила с невинным видом Эйприл.

Утвердительно кивнув, он ответил внезапно охрипшим голосом.

— Везде, где, по моим предположениям, их можно было найти. — Осознав вдруг, что проговорился, он поспешно добавил: — Как юрист… вы понимаете… чувствовал себя обязанным перед своей умершей клиенткой… — Он допил остатки лимонада, поставил стакан, вынул из кармана недавно сложенный платок, отер им лицо.

— А как вы попали на виллу, сэр? — поинтересовался Арчи.

— Так случилось в пятницу вечером, что поблизости разгорелся пожар, и полицейские отправились туда. А я случайно оказался рядом с виллой… — Он запнулся и докончил уже официальным тоном: — Я не собирался нарушать закон. Чувствовал себя обязанным попасть на виллу как адвокат умершей. Полиция отказала мне в сотрудничестве, не проявила понимания… — Мистер Холбрук вновь старательно сложил свой платок.

— И вы что-нибудь нашли, сэр? — допытывалась Дина.

— Нет! Абсолютно ничего!

— Ни одного трупа на полу? — уточнила Эйприл.

Мистер Холбрук спрятал платок в карман и вытаращил глаза. Когда он заговорил, в голосе его звучала неподдельная строгость.

— Дитя мое, шутки здесь неуместны!

Эйприл не ответила. Ей вдруг подумалось, не было ли действительно глупой шуткой убийство Фрэнка Райли вечером в пятницу.

— У моей младшей сестрички, сэр, немного недоразвито чувство юмора, — поспешила объясниться Дина тоном вполне взрослого человека. — Если это вас успокоит, могу заверить, сэр, что полиция не нашла на вилле никаких личных бумаг миссис Сэнфорд.

— Если так… — Мистер Холбрук запнулся и помолчал. — Ты уверена в этом?

— Абсолютно! — подтвердила Дина.

— Можем поклясться! Знаем наверняка! — добавила Эйприл, и мистер Холбрук облегченно вздохнул.

— Но тогда бумаги остались на вилле, и полиция может найти их в любой момент! — снова забеспокоился он.

— Неизвестно, там ли они еще, — с сомнением в голосе произнесла Дина.

— Как это? — удивленно воззрился мистер Холбрук.

— У нас есть собственная гипотеза, сэр, — вмешалась Эйприл. — Вы помните, наша мать пишет Детективы. Поэтому мы довольно много знаем из области криминалистики и расследования преступлений. — Эйприл надеялась, что такое вступление понравится адвокату.

— Эйприл хорошо говорит! Правда! — перебил сестру Арчи. Но Эйприл ущипнула его, и он замолчал.

— Допустим, — продолжала Эйприл, — что в личных бумагах миссис Сэнфорд имелись компрометирующие кого-то документы. Видимо, кто-то проник украдкой на виллу, нашел бумаги и уничтожил их. Если так, то ему понадобилось вынести из виллы все документы, потому что на месте, вблизи от охраняющей дом полиции, не было времени рассортировать бумаги. Значит, этому человеку пришлось сжечь все бумаги, ибо если бы он отобрал и уничтожил документы, касающиеся лишь лично его, то в случае чего подозрения пали бы именно на него. Вы понимаете, сэр?

— Ты и вправду очень сообразительна, дитя мое, — признал мистер Холбрук. Поднявшись с места, он сделал пару шагов к двери, вынул платок, отер им лицо, снова аккуратно сложил и спрятал в карман. — Весьма признателен за лимонад. Он меня великолепно освежил.

— Ах, что вы, сэр. Не стоит благодарности, — вежливо улыбнулась Дина.

Гостя проводили до крыльца, где мистер Холбрук задержался, рассматривая виллу Сэнфордов.

— Если бы только была уверенность! — вздохнул он.

— Лучше всего, сэр, обыскать дом еще раз, — посоветовала Эйприл.

— А полиция? Они отказываются меня понимать. Дом непрерывно охраняют. Ничего не поделаешь…

— С северной стороны дома на стене под диким виноградом есть деревянная решетка, по которой легко подняться наверх. С крыши над крыльцом можно через окно попасть в холл на втором этаже.

— Правда? — заинтересовался мистер Холбрук, но тут же нахмурился. — Уж не подбиваешь ли ты меня, мое дитя, забраться тайком по решетке в виллу покойной Флоры Сэнфорд? Это было бы преступлением!

— Конечно, сэр, — признала Эйприл, — Вы поступили бы незаконно.

— Вот именно! — подтвердил мистер Холбрук. Он подозрительно присматривался к Эйприл, опасаясь прочитать насмешку в ее глазах. Но постепенно взгляд его смягчился, и на прощание он доброжелательно улыбнулся троице: — Еще раз спасибо за лимонад! До свидания!

Они хором крикнули: "До свидания!" Дина и Арчи направились было в дом, но Эйприл остановила их, шепнув:

— Подождите минутку!

Они подождали, и не напрасно. Не сойдя еще с крыльца, мистер Холбрук остановился, повернулся и поднялся на пару ступенек выше.

— Алло, дитя мое! — окликнул он Эйприл.

— Вы меня зовете, сэр? — проворковала Эйприл нежным ангельским голоском, склонившись над балюстрадой.

— Да, мое дитя. Я забыл… — Он нерешительно помедлил и в смущении потянулся в карман за платком. — Эта решетка… забыл… с какой она стороны?

— С северной, — не сказала, а, скорее, прощебетала Эйприл.

— Ах, да! Значит, с северной… Спасибо. До свидания.

Спускаясь по ступенькам крыльца, он еще раз задержался и постоял, разглядывая с задумчивым видом виллу Сэнфордов. Подождав, пока он отойдет достаточно далеко, Дина разразилась гневом:

— Эйприл! Как ты могла! Если этот старичок попробует забраться по решетке в дом, полиция наверняка его схватит. Его арестуют!

— Это меня бы не удивило.

— Но его посадят в тюрьму!

— Ну и пусть посадят! Он заслуживает наказания: "Ты сообразительна, мое дитя", "Добрый день, мое дитя", "Спасибо, мое дитя", "До свидания, мое дитя". Уж я ему устрою!

— Ну-ну, мое дитя! — издевательски пропищал Арчи.

Эйприл бросилась к нему, но он увернулся, спрятавшись у Дины за спиной.

— Успокойтесь, наконец, — призвала их к порядку старшая сестра. — Во-первых, мешаете работать мамусе. Во-вторых, сейчас нужно держаться вместе.

— Это правда, — всерьез подтвердила Эйприл. — Иначе засыплемся все трое.

— Арчи, извинись перед сестричкой! потребовала Дина.

— Прошу прощения, мое дитя, за то, что на звал тебя "мое дитя", — заорал Арчи.

— Эйприл, извинись перед братиком!

— Извини, Арчи, что сейчас мне не повезло В следующий раз я уж точно надеру тебе уши.

— Увидим!

— Тихо, хватит вам! — успокаивала их Дина

— Значит, мы помирились, и на время перемирия предлагаю заскочить к Льюку проверить, не отпустит ли он в кредит по стакану солодового сиропа на каждого. Мне кажется, что после завтрака прошло уже сто лет.

— Ура! — завопил Арчи и, молниеносно выскочив у Дины из-за спины, сбегал уже до ступенькам, когда старшая сестра еще только и изъявляла свое согласие.

Часом позже они возвращались домой немного отяжелевшие. Льюк рискнул отпустить в долг по два сиропа каждому, пакет фисташек и три леденца на палочках. Продавец овощей, расположившийся на другой стороне улицы, дал им в кредит кисть винограда, пакет чернослива, три персика и пачку жвачки. Между ними, как обычно, завязался спор, каким образом разделить на троих пять пластинок жвачки, но, вопреки обыкновению, спор разрешился полюбовно. С сиропом, фисташками, леденцами, виноградом, черносливом и персиками в желудке никому не хотелось препираться.

Арчи бежал впереди, отшвыривая ногой камешки, которыми он пытался поразить деревья. Дина ступала медленно, сохраняя достоинство и стараясь не терять привлекательности на случай, если где-то поблизости находится Пит. Эйприл шла, глубоко о чем-то задумавшись.

— И все-таки у мистера Холбрука нет причины убивать Фрэнка Райли! — неожиданно вырвалось у нее. — Флору Сэнфорд — да! Но Райли? Нет!

— Удивительно, я думала о том же, — вздрогнув, заметила Дина.

— Однако мы не можем снять с него подозрения. Помнишь, Дина? "На этом этапе никого нельзя исключить из числа подозреваемых". Так говорит детектив в серии Кларка Камерона. Он…

Но тут откуда-то издалека до них донесся тихий свист. Арчи остановился, прислушиваясь, и пронзительно свистнул в ответ.

— Это Банда! — пояснил он. — Я скоро вернусь!

Свернув с дороги, он помчался прямо по склону холма и вскоре пропал из виду.

Эйприл, вздохнув, продолжала:

— Как я сказала, каждый, кто так или иначе замешан в эту историю…

— Алло! Добрый день! — выкрикнула Дина.

увидев на другой стороне улицы знакомую фигуру Пьера Дегранжа, направлявшегося на берег с мольбертом, складным стулом и прочим снаряжением художника. Дегранж остановился, поздоровался с девочками и, передав привет матери, отправился дальше.

— Мы говорили о том, — снова начала Эйприл, — что никого… — Она вдруг замолчала.

— Что случилось? — забеспокоилась Дина.

— Ничего. Мне пришло в голову…

Эйприл обернулась назад, уверенная, что Дина обязательно последует ее примеру и, значит, не заметит автомобиль, стоявший у поворота на въездную аллею, ведущую к их дому. В автомобиле сидел Руперт ван Дэсен. Нужно было действовать молниеносно. Если они подойдут к автомобилю вдвоем и молодой человек, представляющийся Рупертом ван Дэсеном, завяжет разговор, все пойдет прахом. Ну почему, почему она раньше не рассказала Дине обо всей этой истории? Сейчас же было слишком поздно.

— Знаешь, Дина, — неуверенно начала Эйприл. — Может быть… — она запнулась. — Я как раз думаю…

— Перестань запинаться! В чем дело?

— Дело в мистере Дегранже. Это очень подозрительная личность. Он отправился рисовать на берег. Думаю, тебе надо пойти за ним и завязать разговор.

— Мне? — удивилась Дина. — Почему?

— Ты знаешь, какую информацию о нем собрала миссис Сэнфорд. У него был мотив для убийства. А если она поделилась информацией с Райли, то у мистера Дегранжа был не менее веский повод застрелить Райли.

— Правда, — подтвердила Дина. — Но почему я?

— Потому, что ты ему очень нравишься. Он говорит, у тебя талант. Вспомни, как он расхваливал твой рисунок. Сядешь рядом, поинтересуешься, можно ли посмотреть, как он рисует океан, ну и тактично заведешь разговор.

— А мы не могли бы пойти вдвоем? — спросила Дина, нахмурившись.

— Откровеннее всего люди разговаривают обычно с глазу на глаз. Где-то я об этом читала, из нас обеих он предпочитает тебя.

— Ну, хорошо, — неуверенно согласилась Дина. — Но о чем я буду его спрашивать?

— Да ни о чем особенном! Просто наведешь разговор на загадку убийства миссис Сэнфорд и постараешься его расшевелить. Тебе останется только ^слушать и запоминать. Если будешь действовать умно, наверняка что-нибудь узнаешь.

— Что, например?

— Например, не он ли убил миссис Сэнфорд

— Но почему ты не хочешь пойти со мной? — Лицо Дины выражало явную озабоченность. — Я не знаю, что ему сказать…

— Мне совершенно незачем идти с тобой, — решительно отказалась Эйприл. — Вполне достаточно одного из нас. В конце концов, сейчас твоя очередь. Я провела разведку у Черингтонов, Арчи разузнал о пуле. Сейчас ты должна потрудиться. Иди, Дина. Уж не боишься ли ты?

— Не говори глупостей, — холодно возразила Дина и, повернувшись, направилась к берегу. Однако, сделав всего лишь пару шагов, она остановилась. — Слушай, Эйприл, что я должна делать, если окажется, что это он убил Флору Сэнфорд?

Позовешь полицию, — буркнула Эйприл, — либо заставишь его сделать письменное признание, либо попросту начнешь кричать..

Зузмумея! вознегодовала Дина и пошла, не оборачиваясь

Дождавшись, когда сестра скроется вдали,

Эйприл двинулась вперед медленным, подчеркнуто спокойным шагом.

Человек за рулем автомобиля, стоявшего у въезда в аллею, мог быть убийцей Флоры Сэнфорд и Райли. Кто знает, не замышляет ли он нового убийства, чтобы замести следы? Возможно, у него с собой револьвер, и он выстрелит, как только Эйприл приблизится. Еще можно свернуть в сторону, убежать. Можно окликнуть Дину, закричать… Но тогда она никогда не узнает правду об этом человеке.

Эйприл шагала, небрежно насвистывая, стараясь не смотреть на автомобиль.

Хватит, наверно, одного выстрела из сорокапятки. Это — искусный стрелок. Будет ли очень больно? Что скажут мамуся и Дина, когда их известит полиция? Уже только двадцать футов отделяло ее от автомобиля. Она знала, что Руперт ван Дэсен смотрит на нее.

Появится ли ее фотография в газетах? Только бы не та, с бантами… Да, собственно, у нее нет хорошей фотографии. Поэтому нельзя позволить себя убить!

Он продолжал смотреть на нее, даже не шелохнувшись. Вероятно, выстрелит позже, когда, миновав автомобиль, она подставит ему спину. Нужно пройти как ни в чем не бывало и мгновенно броситься в сторону, в кусты…

— Алло!

Легко вскрикнув, Эйприл подпрыгнула и замерла на месте. Она присмотрелась к молодому человеку, сидевшему за рулем. Нет, он ее не застрелит. Симпатичный загорелый парень с голубыми глазами. Не сумел бы, пожалуй, обидеть никого на свете. Страх прошел, уступив место удивлению.

— Вы меня напугали, сэр!

— Извините, — улыбнулся он, — я не хотел этого. Правда, не хотел.

Решив не отвечать на улыбку, Эйприл холодно взглянула на молодого человека.

— Какой странный случай свел нас вместе, вымолвила она, вспомнив, что когда-то мать приветствовала таким образом неприятного ей человека.

— Это не случай. Я приехал для того, чтобы встретиться с тобой. По известным причинам не хотел прийти к вам домой. Ожидал здесь, надеясь тебя увидеть.

— Очень мило с вашей стороны, сэр! — Эйприл льстила себя надеждой, что голос ее звучит достаточно, твердо. — Значит, вы и есть Руперт ван Дэсен?

— Да, — подтвердил он, улыбаясь еще приветливей. — А ты и есть Надежный Свидетель, да? Предлагаю заключить дружеский пакт.

 

ГЛАВА 19

Пьер Дегранж отложил кисть и внимательно посмотрел на свою юную спутницу.

— Тебя что-то заботит?

— Нет, никаких забот. — Дина старалась говорить уверенно, но это ей удавалось плохо, о чем свидетельствовал ее собственный нерешительный голос. Она была очень огорчена и чувствовала себя глубоко несчастной. Что за глупая идея расспрашивать этого милого мистера Дегранжа!

Это занятие для Эйприл, в худшем случае — для Арчи. Осознав всю трудность поручения, Дина внезапно поняла, почему мать не раз говорила, что ее старшая дочь лишена дипломатических способностей.

Она взглянула на художника, пристально всматривавшегося в мольберт. Приветливое, с мягкими чертами лицо. Внешне совершенно не похож на убийцу. Небольшая каштановая бородка забавно подскакивает, когда он переводит взгляд с мольберта на океан и обратно.

Нет, она не знала, что ему сказать, и потому молчала. Сидела рядом, безмолвная и печальная, наблюдая, как художник рисует.

Пьер Дегранж временами искоса поглядывал на нее.

Эйприл советовала просто начать разговор. Заговорить на такую тему, чтобы разузнать что-нибудь о деле. Нет ничего проще! Уж Эйприл сумела бы это сделать! А куда она, собственно, подевалась? Что еще замышляет? Дина открыла было рот, но тут же снова закрыла.

Черт побери! Что-то все-таки надо сказать, невозможно сидеть молча, словно немая.

— Пожалуйста, сэр…

— Слушаю тебя, мой юный дружочек. — Дегранж продолжал рисовать, избегая встретиться с ней взглядом.

— Скажите, пожалуйста, сэр, — запинаясь, проговорила Дина. — Почему вы всегда рисуете только океан?

Он искоса рассматривал свое полотно.

— А почему ты рисуешь дома, людей и лошадей?

— Ну, просто потому, что я люблю дома, людей и лошадей.

— Вот именно! — обрадовался Пьер Дегранж. — А я люблю океан.

— О-о-о! — протянула Дина. — А почему?

"Господи, — разозлилась она на себя, — я задаю такие же глупые вопросы, как Арчи, только менее изобретательно".

— Потому что он прекрасен, — просто ответил художник.

Дине захотелось встать, сказать: "До свидания, мне пора домой" и бежать отсюда со всех ног. Пусть Эйприл заканчивает этот разговор. Но если поступить таким образом, Эйприл до конца жизни не перестанет над ней издеваться. Поэтому Дина еще раз протянула — О-о-о! — и замолчала. "Ну придумай же что-нибудь!" — мысленно понукала она себя.

— А я подумала, сэр, вы потому рисуете океан, что хотели бы по нему плыть.

— Плыть? — Удивившись, он на мгновение отложил кисть.

— Ну, на корабле, — кивнув, пояснила Дина. Она чувствовала себя страшно глупо.

— Конечно, на корабле. Но почему у меня Должно появиться такое желание?

— Ну, потому что… Там находится ваша родина… Если вы тоскуете по ней и мечтаете переплыть океан, чтобы вернуться домой… вы рисуете океан… — она замолчала, с трудом переводя дыхание.

— Но моя страна здесь! — Он удивленно смотрел на нее. — Это моя родина! И у меня нет, желания ее покинуть.

Дина в третий раз повторила: "О-о-о!.." — и умолкла. Попытка потерпела полное фиаско. Эйп-рил легко было говорить: "Втяни его в разговор!" Придется сказать ей дома пару ласковых слов.

После продолжительного молчания Дина предприняла новую попытку:

— Сэр, вы давно уже рисуете картины?

— Давно, очень давно.

"Ну, скажи еще что-нибудь, только не "о-о-о!" — мысленно твердила Дина. В конце концов она с трудом выдавила из себя:

— Сэр, а где вы рисовали до того, как приехали сюда?

— В Париже, — ответил Пьер Дегранж, выбирая из ящика кисть.

— Но там вы не могли рисовать океан, — резонно заметила Дина.

— Не мог, — согласился он.

— А что вы там рисовали?

— Дома, людей и лошадей. А временами и деревья.

Дина удержалась от очередного "о-о-о!" только в самый последний момент.

— Но вы предпочитаете рисовать океан?

— Решительно предпочитаю.

С языка едва не сорвалось снова: "Почему?" Разговор совершил полный круг и вернулся к исходному пункту. В отчаянии она взглянула на часы. Прошло уже полчаса, а она узнала всего лишь, что мистер Дегранж до этого жил в Париже и любит рисовать океан.

Она старалась придумать какой-нибудь толковый вопрос. Например: "Где вы были, сэр, в среду днем между четырьмя часами и половиной пятого пополудни?", или "Слышали ли вы, сэр, о некоем Армане фон Хёне?", или "Хорошо ли вы знали флору Сэнфорд, сэр?" Но ни один из вопросов не показался ей ни достаточно деликатным, ни особенно толковым.

— Пожалуйста, сэр…

На этот раз Пьер Дегранж отложил в сторону кисти и повернулся к ней лицом:

— Слушаю тебя. Чего ты хочешь? Дине показалось, что голос его звучит немного жестка.

— Сэр, вы убили Флору Сэнфорд, так как она узнала, что вы в действительности не Дегранж, а Арман фон Хёне?

И тут же до нее дошло, что она наделала! Ну, что же, никакие другие слова не пришли ей на ум. Сколько раз мать и Эйприл повторяли ей: "Дина, не надо тут же произносить все, что просится тебе на язык!" И вот случилось, и теперь возможны самые трагические последствия. Эйприл никогда ей не простит, что она так плохо выполнила поручение. А если мистер Дегранж — убийца…

Пьер Дегранж молча смотрел на нее, словно потеряв дар речи. Лишь после продолжительной паузы он начал медленно и аккуратно собирать инструменты и складывать мольберт. Дину захлестнула паника. Она не могла шевельнуться. Ее намертво приковало к месту.

Наконец, Пьер Дегранж взглянул на нее.

— Великий Боже! — всего только и вымолвил он.

Объятая страхом Дина так и не уловила, что произнес он два этих слова без обычного забавного иностранного акцента, который с восторгом пыталась воспроизводить троица юных Кэрстейрсов.

Сейчас он точно ее убьет. Наверно, у него в кармане револьвер сорок пятого калибра. Застрелит, а потом подкинет тело в заброшенный бассейн. Убежать невозможно, вокруг нескончаемый песчаный пляж. Кричать бесполезно, на горизонте ни единой живой души. В мозгу мелькнула совершенно нелепая мысль: "Сейчас меня нельзя убить, некому будет приготовить обед. Мать занята, Эйприл не сумеет запечь цыплят, да и вообще никто не знает, куда я спрятала арбуз, который хотела подать на стол, как приятный сюрприз".

— Умоляю, — прошептала Дина, — не делайте этого, сэр! Кроме нас троих, никто об этом не знает, а мы никому не скажем, так как нам все равно, зовут ли вас Арман фон Хёне или иначе, а мамуся сказала, что миссис Сэнфорд была очень злой женщиной, и потому, даже если вы ее убили, могу дать вам слово, сэр, что мы вас не выдадим. А если вы должны это сделать, то прошу вас, сэр, позвонить домой и сказать Эйприл, что арбуз лежит в кладовой под картошкой, иначе он до завтра испортится.

— Что я должен сделать? — ошеломленно переспросил художник.

— Застрелить меня, — ответила Дина, сомкнув веки.

Ящик с красками выпал у художника из рук. Пьер Дегранж сотрясался от смеха. Он смеялся так, что по его загорелым щекам покатились слезы. "О Боже! — с трудом выдавил он из себя. — О Боже!" Он уселся прямо на песок, укрыл лицо в ладонях и заливался смехом.

Неожиданно засмеялась и Дина, сначала несмело, потом все более искренне, от всего сердца.

— Что за вздор! — вскричала она, вновь обретя дыхание. — Но…

Они глянули друг на друга и вновь взорвались смехом. Они хохотали так громко, что пара круживших поблизости чаек, испуганно рванулась прочь от берега.

Наконец Пьер Дегранж успокоился, вытер глаза цветистым платком, громко высморкался, вынул из кармана трубку.

— Значит, я похож на убийцу?

— Нет, нет! Ничего подобного! — живо запротестовала Дина — Поэтому мне сейчас и смешно, что я могла бояться вас, сэр.

— Дина, это весьма важное дело, — произнес очень серьезным тоном Пьер Дегранж.

— Не старайтесь говорить с иностранным акцентом, сэр. Я только что слышала, как прекрасно вы обходитесь без него. Но можете быть спокойны. Я вас не выдам.

— Надеюсь. Дело очень серьезное. Скажи, почему тебе пришло в голову…

— Ну, если вы Арман фон Хёне, сэр, а миссис Сэнфорд сохраняла эти письма… Она шантажировала вас, пока не вытянула все деньги, вырученные от продажи семейных драгоценностей…

— Скажи мне, — прервал он озабоченным тоном, — где вы нашли эти письма и где они сейчас?

— Нет… — она запнулась. — Не могу сказать. Это наша общая тайна с Эйприл и Арчи.

— Тебе придется посвятить меня в эту тайну, если хочешь узнать от меня кое-что об Армане фон Хёне.

— Не могу! — отчаянно упиралась она. — Вы еще проговоритесь в полиции либо скажете нашей матери…

— Можешь спокойно рассказать мне все. Если я выдам твою тайну, ты выдашь мою! Видишь, мы можем доверять друг другу.

С полминуты Дина задумчиво приглядывалась к Пьеру. Казалось, ему можно верить. Хотя…

— Все началось с того, — медленно заговорила она, — что нам захотелось, чтобы, открыв убийцу миссис Сэнфорд, наша мать приобрела широкую известность. Тогда ей не пришлось бы больше так много работать… И мы пробрались на виллу миссис Сэнфорд, обыскали весь дом и нашли эти бумаги. Это все! — Она решила не вдаваться в детали.

— Обыскали весь дом и нашли эти бумаги? — Он словно не верил собственным ушам.

— Да, — подтвердила Дина, — для нас в этом не было ничего трудного.

— Это верно, — согласился Пьер Дегранж, попыхивая трубкой. — А где сейчас эти бумаги?

— Они… — Она умолкла. Не хотела назвать тайник из. боязни, что Пьер Дегранж мог бы отобрать у них документы. Не хотела и обманывать, сказав, что бумаги уничтожены, потому что это была бы явная ложь.

— Они никогда больше не увидят дневного света, — объявила Дина.

Он испытующе взглянул на нее и по глазам понял, что Дина говорит правду.

— Благодарение Богу, — только и произнес он.

— А сейчас, сэр, расскажите, пожалуйста, историю Армана фон Хёне, иначе я пойду и сообщу обо всем полиции!

Пожалуй, было не слишком деликатно побуждать собеседника к откровенности таким способом, но Дина чувствовала, что аргумент прозвучит убедительно.

— Это очень серьезное дело, — повторил Пьер Дегранж. — Я имею в виду не убийство Флоры Сэнфорд, с которым оно никак не связано. Ты прижала меня к стене, но прежде чем я скажу тебе правду, ты должна понять, что об этом нельзя рассказывать никому.

— За исключением Эйприл, — быстро вставила Дина. — От нее я ничего не могу скрывать, да она, как всегда, и сама все выяснит.

— Хорошо, — согласился Дегранж, — Эйприл можно доверить тайну. А теперь слушай. На самом деле я не Пьер Дегранж и не Арман фон Хёне, я самый что ни на есть обычный Петер Десмонд и родился в Кливленде, штат Огайо.

Сдержав возглас удивления, Дина пытливо оглядела собеседника. Берет на голове, бородка, обычные для художника инструменты… Нет, он ничем не напоминал мистера Десмонда из Кливленда. Было в нем нечто… как бы это выразиться… нечто от иностранца. И даже когда он не пытался имитировать акцент, в голосе чувствовалось что-то необычное. Кроме того, он был художником, а художники обычно иностранцы.

— Мой отец состоял на консульской службе, — продолжал Пьер. — Поэтому в детстве я жил понемногу в разных странах: ходил в школу в Англии, Франции, Швейцарии, Италии и даже какое-то время в Иране. Но знай, что Арман фон Хёне существовал в действительности. Тот самый, о котором упоминается в письмах миссис Сэнфорд. Подобно мне, он жил в Париже. Арман фон Хёне умер. Тогда посчитали целесообразным, чтобы я под его именем добрался до нашей страны в качестве скрывающегося от гестапо беглеца. Прибыв в Соединенные Штаты, Арман фон Хёне, без сомнения, сменил бы фамилию. Поэтому я и выступал здесь под псевдонимом: Пьер Дегранж. Я сохранил свои инициалы, чтобы не менять монограмму на портсигаре, оставшемся на память о матери.

— Но почему? Чем вы здесь занимаетесь, сэр? Пьер Дегранж глубоко вздохнул.

— С места, где я сижу, малюя плохие пейзажи, виден океанский берег на протяжении нескольких миль. А здесь есть неприятельские агенты, которые могли бы подавать сигналы с удобных пунктов на берегу. Присутствие здесь официальных лиц в форме встревожило бы агентов, и их вряд ли удалось бы взять с поличным. А кто же станет подозревать чудака-француза, старика, который, — Пьер Дегранж многозначительно подмигнул Дине, — даже не умеет хорошо говорить по-английски!

— Ох! — вырвалось у Дины. В ее глазах он выглядел почти солдатом, и она с уважением посмотрела на него. Но тут возобладала ее практическая натура. Она припомнила, как в таких случаях поступал детектив из мамусиных книжек.

— А все же, сэр! — Голос ее посуровел. — Скажите мне точно, где вы находились в среду после полудня, когда была убита миссис Сэнфорд?

— Был здесь, на пляже, на глазах у сотен людей. — Он с улыбкой смотрел на нее. — День был хороший и теплый, я расстелил одеяло и поспал на песке. — Он встал и вновь принялся устанавливать мольберт. — Еще неплохо видно, можно порисовать.

Дина облегченно вздохнула.

— Я рада, что ее убили не вы, но мне хотелось бы узнать, кто это сделал.

— Оставь эту проблему полиции, — посоветовал он, открывая ящик с красками. — У нее есть некоторый опыт в этой области. А тебя в твоем возрасте должны интересовать другие вещи.

— До свидания, сэр. — Дина обошла молчанием совет Дегранжа. — Мне пора домой, чтобы заняться обедом. Большое вам спасибо.

— Всегда рад служить. И помни — никому ни слова!

— За исключением Эйприл.

— Конечно.

— До свидания, — повторила еще раз Дина и напрямик через пляж побежала к въездной аллее. "Что скажет обо всем этом Эйприл? — думала она. — Может быть, от природы я не дипломат, но на этот раз, пожалуй, сестра будет мной довольна!"

На полпути к дому ее все же охватили сомнения. Ведь неприятельские агенты скорее всего подавали бы сигналы с берега ночью, огнями. А мистер Дегранж, то есть Питер Десмонд, рисовал днем!

Она замедлила шаг. Когда до дому оставалось всего два квартала, ей вспомнилось кое-что еще. Арман фон Хёне имел примету — шрам на предплечье от поединка, а мистер Дегранж никогда не закатывал рукава.

Все более замедляя шаг и испытывая все большее беспокойство, уже подходя к дому, она вдруг вспомнила, что в среду на пляже днем было немного народу. Она это точно помнила. В тот день они втроем выбрались на берег, чтобы провести там пару часов. На пригорке около дома было жарко, но когда они спустились на берег, где все было пропитано влажным туманом, их пронизала дрожь. На пляже было почти пусто. Поэтому они вернулись домой и тогда-то с крыльца услышали выстрелы, ставшие причиной смерти Флоры Сэнфорд.

"Все-таки этот разговор следовало проводить Эйприл", — огорченно подумала Дина.

 

ГЛАВА 20

— Теперь можно поговорить откровенно, раз мы друзья, — произнес красивый загорелый молодой человек.

— Оптический обман, — надменно возразила Эйприл. — Никогда в жизни я не была настроена менее дружелюбно.

Он огорченно покачал головой.

— Ну-ну! А ведь у нас с тобой так много общего! Никак не ожидал этого от тебя, Надежный Свидетель!

Эйприл смерила его высокомерным взглядом.

— Могу ли я спросить, сэр, как вы узнали, что я и есть этот Надежный Свидетель!

— Ага, мы проявляем-таки некоторую любознательность! Если хочешь знать — а, очевидно, хочешь — скажу, что встречался с журналистом, занимавшимся этим делом. Спросил его — цитирую: "Что за тип этот Надежный Свидетель?" — конец цитаты. Он описал мне тебя. Цитирую: "Хорошенькая маленькая блондинка" — конец цитаты.

— Охотно признаю, что я хорошенькая, но блондинка?! Нет, ваш приятель явно не различает цветов. Приятно было познакомиться, сэр. К сожалению, я спешу… — Эйприл надеялась, что ледяной тон отобьет охоту продолжать разговор у Руперта ван Дэсена.

— О нет! Я не отпущу тебя, пока не ответишь на вопрос, откуда ты взяла это прекрасное имя Руперт ван Дэсен?

Эйприл взглянула ему в лицо. Ей припомнилось сказанное некогда матерью: "Если уж не избежать вранья, то не дай себя в этом перещеголять…" Приподняв бровь, она небрежно сказала:

— Кто-кто, а вы, сэр, обязаны это знать! Разве не помните? В разговоре с миссис Сэнфорд, которая вас шантажировала, вы сами назвались Рупертом ван Дэсеном!

— Разве? — перебил он ее. — В газете было иначе, имя — в одной фразе, фамилия — в другой.

— Разумеется, вам лучше знать, как было на самом деле.

— Во всяком случае знаю, что здесь ты меня обставила. Но давай рассуждать здраво. Я читал все книжки твоей мамы, считаю ее умницей, а поскольку верю в наследственность, думаю, что и с тобой возможен разумный разговор. Почему ты рассказала сержанту О'Хара эту сказку о Руперте ван Дэсене? Ставлю доллар, что не скажешь мне правду.

— Сначала покажите доллар, сэр.

— Пожалуйста. — Он вынул из кармана банкноту. — Так почему?

— Потому, что он тупица. Ему казалось, что сумеет подкупить моего младшего братика и вытянуть из него нужную информацию. Это было мерзко, и я решила отплатить ему той же монетой. Руперт ван Дэсен — персонаж еще не изданной ма-мусиной книжки. Теперь я могу получить ваш доллар.

— Я проиграл, — признал молодой человек, и Эйприл спрятала доллар в карман.

— А теперь я спорю, что вы не скажете, почему назвались этим именем. Ставлю девять миллионов долларов!

— Сначала покажи эти девять миллионов. Эйприл порылась в карманах:

— Тьфу, пропасть, забыла кошелек. Он даже не рассмеялся:

— На худой конец приму вексель. — Но тут же сменил тон. — Хорошо, объясню тебе все. По ряду важных для меня причин я хотел выяснить, что в действительности произошло на вилле Сэнфордов. Эти причины до сих пор сохраняют силу, и я по-прежнему стремлюсь узнать правду. Помни, что у меня железное алиби, — улыбнулся он. — Я не мог убить миссис Сэнфорд. Я не полицейский. Я не репортер. Я — автор третьеразрядных киносценариев, сейчас пока отдыхаю.

— Не назовете ли какой-нибудь фильм по вашему сценарию? — с некоторым сомнением в голосе поинтересовалась Эйприл.

— Последний вышел под названием "Мумия в маске". Не видела?

— Видела. Ужасный фильм! — Эйприл была разочарована, так как не могла вспомнить автора сценария, чья фамилия промелькнула в начальных титрах фильма. — А что вы хотели узнать, мистер… ван Дэсен?

Пригнувшись к рулю, он озабоченно посмотрел ей в глаза:

— Детка, ты, твоя сестра и брат — вы вместе были чуть ли не единственными свидетелями убийства. Вы слышали выстрелы, установили время.

— Я как раз пошла в кухню посмотреть на часы, не пора ли ставить картошку… — начала Эйприл.

— Я это слышал сто раз, — застонал молодой человек. — Мне твоя картошка уже поперек горла стоит. Запомни, я прочел в газете все, что касается этого дела. Вы тогда видели Полли… Эту молодую особу, которая нашла убитую…

— Вы говорите о Полли Уолкер, сэр? Правда, мы ее видели. Мы были там, когда она обнаружила тело.

— Были там?

— Точнее, поблизости. Мы все видели через окно.

— Скажи, как она себя вела? Как реагировала? Видела ли ты ее после этого? Не замечала ли раньше на вилле Сэнфордов? Не приезжала ли она сюда… в отсутствие миссис Сэнфорд?

Эйприл широко раскрыла глаза. Молодой человек уже не улыбался, кожа под загаром у него побледнела. Он был очень встревожен и даже, казалось, впал в отчаяние…

Опершись на дверцу автомобиля и сложив на груди руки, Эйприл улыбнулась парню:

— Сними-ка лучше этот седой парик. Я тебя узнала: ты — Клив!

— Клив Каллаган, — безотчетно подтвердил он. — Как ты догадалась?

— В своем сером автомобиле на этой самой улице Полли Уолкер рыдала, как малое дитя, повторяя: "Клив! Клив!"

— Ты уверена? — Он машинально схватил ее за руку. — Точно уверена? Это очень важно!

Эйприл скривилась от боли, пальцы у него были твердые и сильные, как стальные пружины.

— Разумеется, уверена! В нашей семье нет глухих! — Она с гневом вырвала у него руку.

— Если бы я мог этому верить, если бы мог… Но этот Уоллес Сэнфорд… — бормотал он, опустив голову.

— Да перестаньте брюзжать! — строго прикрикнула Эйприл. — Значит, вы любите Полли Уолкер?

— Люблю ли… — Он запнулся и взглянул на Эйприл. В выражении его лица что-то напомнило ей кота Дженкинса, когда тот, голодный и печальный, сидел во время обеда возле кухонного стола.

— Если да, то вы должны действовать. Она тоже любит вас.

— Но ведь Уоллес Сэнфорд…

— Да забудьте хоть на минуту об этом Уоллесе! — сурово выбранила его Эйприл. — Послушайте меня. Теперь я понимаю, для чего вы использовали историю с Рупертом ван Дэсеном.

— Ты не можешь этого знать. Откуда… Каким образом?

— Женщинам помогает интуиция. — Эйприл надеялась обрести его доверие. — А если бы Флору Сэнфорд застрелила Полли Уолкер, что бы вы сделали?

— Я постарался бы защитить ее, — произнес он с тоской.

— Вот именно. — Эйприл согласно кивнула. — Ты вмешался бы в эту историю, постарался бы помешать полицейским доказать ее виновность. Ты крутился бы здесь, задавал людям разные вопросы, пытался бы проникнуть на виллу и проверить, не осталось ли там компрометирующих следов. Более того, ты действовал бы так, чтобы Полли ни о чем не догадалась. И если уж ты сам подозреваешь ее в убийстве миссис Сэнфорд…

Молодой человек вздрогнул и едва слышно вздохнул.

— Вы должны действовать, а не вздыхать! — Голос Эйприл звучал почти гневно. — Есть ли у Полли револьвер?

Он безмолвно кивнул.

— Какой? Это очень важная деталь!

— Тридцать второго калибра. Эйприл облегченно вздохнула.

— Спорю, что ваша мать не так сообразительна, как моя, разве что вся теория наследственности не имеет смысла. Дело в том, что миссис Сэнфорд погибла от пули сорок пятого калибра.

— Ты уверена? — изумленно взглянул на нее молодой человек.

— Железно! Информация прямо из полиции.

— Ох, Полли! — молодой человек со стоном опустил голову на руль.

— Меня просто тошнит от подобных зрелищ, — объявила Эйприл. — Сначала она сидит в своем авто и воет: "Ох, Клив!", а теперь вы в своем автомобиле стонете: "Ох, Полли!" Мне больно слушать эти слезливые вздохи. Вы должны с ней объясниться, рассказать ей все и расспросить обо всем, что вас интересует.

— Я пробовал так сделать, но она не хочет меня видеть, не открывает мне, не отвечает по телефону. Письма и даже телеграммы отсылает, не прочитав.

— А ведь по виду не догадаешься, что вы такой растяпа! — удивилась Эйприл. — Присмотрись вы внимательней к конвертам, наверняка бы заметили, что их уже вскрывали горячим ножом и потом снова заклеивали. Послушайте-ка лучше…

Распахнув дверцу, она забралась в машину и, усевшись рядом с молодым человеком, на протяжении четверти часа давала ему весьма полезные советы. Советы, исполненные конкретных замыслов и тотчас же обогащавшиеся собственными идеями ее внимательного слушателя. В заключение он, улыбаясь, спросил:

— Все ли дети твоей матери столь гениальны?

— Более или менее. И если речь зашла о них, то как раз появилась Дина. С вашего позволения я пойду ей навстречу. Советую немедленно исчезнуть, так как я умею хранить секреты, а от Дины этого, ожидать нельзя.

Отворив дверцу и выпустив Эйприл, он рванул машину с места и, весело помахав на прощание, исчез за поворотом. Замечтавшаяся Эйприл мед-(ленно шла навстречу Дине с сияющим лицом.

— Какое прекрасное чувство любовь! — объявила она сестре.

— Что ты говоришь? — Дина удивленно раскрыла глаза. — В кого ты влюблена?

— Ни в кого! Зато влюблен он и еще как! Руперт ван Дэсен!

— Черт возьми, Эйприл! Ты ошалела? — взорвалась Дина. — Ведь мы уже говорили об этом [сегодня утром. Но Бетти Ле Мо мертва!

— Он, видимо, никогда не слышал о Бетти ЛеМо, — мечтательно продолжала Эйприл. — Он влюблен в Полли Уолкер.

Подойдя к дому, Дина присела на ступеньку крыльца.

— Может, это я помешалась? — вопросила она. — Может, это от жары?

— Ты не помешалась, это он помешан на ней! Разве это не прекрасно? А вдобавок я выиграла доллар.

— Бедная моя сестра! — вздохнула Дина.

— На самом деле его зовут Клив Каллаган. — Эйприл опустилась на ступеньку рядом с сестрой. — Он пишет киносценарии. Именно он написал сценарий этого ужасного фильма "Мумия в маске". Он влюблен в Полли, и я готова спорить, что он покорит ее сердце.

— Клив? — задумчиво повторила Дина. — Ах, да… Но в таком случае что с этим Рупертом ван Дэсеном?

Эйприл с облегчением перевела дух.

— Оказывается, кто-то, желая ввести полицию в заблуждение, выдумал всю эту историю о Руперте ван Дэсене. Никакого Руперта ван Дэсена вообще не существует, это имя заимствовано из какой-то книжки… И вот Клив Каллаган, влюбленный в Полли, назвался Рупертом ван Дэсеном, чтобы ввязаться в эту историю и провести собственное расследование. Ну, такой сыщик-любитель… Он хотел защитить свою любимую, которую подозревал в убийстве миссис Сэнфорд. А сейчас уже знает, что убила не она. Таким образом, все в полном порядке, и они, наверно, скоро поженятся.

На этом Эйприл закончила объяснение, полагая, что Дине хватит и этой информации. Дина снова вздохнула.

— Я поспорила с ним и выиграла доллар. Сходим к Льюку, возьмем несколько бутылок кока-колы. — Эйприл встала. — А по дороге расскажешь, как прошла встреча с мистером Дегранжем.

— Случилось вот что… — тут же приступила к рассказу Дина. Рассказывала она со всеми подробностями, и они успели совершить неблизкий путь до магазинчика, купить кока-колу и вернуться домой, прежде чем она изложила выводы, к которым пришла, расставшись с Пьером Дегранжем, или Арманом фон Хёне, или Питером Десмондом.

— Это же чистые выдумки! — Эйприл даже подскочила от возмущения. — Дина, как ты могла попасться на эту удочку?

— Сейчас это действительно кажется выдумкой, — признала Дина, — но тогда звучало для меня вполне правдоподобно.

— На берегу устроены наблюдательные посты, несущие дежурство днем и ночью. Тебе бы следовало это помнить. — Эйприл ненадолго задумалась. — Кто знает, возможно, в этой истории и есть крупица правды, но только правды наоборот. Именно наблюдатели не стали бы обращать внимание на чудака-француза, рисующего пейзажи.

— Боже мой, Эйприл! Нужно же что-то делать. Нужно немедленно что-то делать!

— Не бойся, сделаем! — хмуро заверила ее Эйприл. Они отнесли бутылки на кухню, две открыли, а остальные поставили в холодильник. — Будем за ним следить и, быть может, поймаем, когда будет подавать сигналы или шпионить…

— Но это может надолго затянуться, — не согласилась Дина. — Наконец, это будет трудно сделать. Одна из нас вынуждена будет постоянно находиться вне дома, а как это объяснить мамусе? Школу тоже пропускать нельзя. — Она задумалась. — Придется обо всем рассказать мамусе, пусть сообщит в полицию. Как бы там ни было, а помогая поймать шпиона, она получит известность.

— Это был бы не худший вариант, — признала Эйприл. — Но, знаешь, расскажем ей лишь о случае с мистером Дегранжем. Об остальном ни слова. Разве только выяснится, что он убил Флору Сэнфорд.

Они помолчали, прислушиваясь. Со второго этажа доносился мерный стук пишущей машинки.

— Приготовлю немного чаю со льдом и отнесем мамусе, — предложила Дина.

Через пару минут они поднимались по лестнице с красивым подносом в руках, на котором были холодный чай и печенье. Эйприл постучала и открыла дверь, Дина внесла поднос. Мать на мгновение оторвалась от машинки и взглянула на дочерей.

— Как это мило с вашей стороны, — весело сказала она. На ней был халат, непричесанные волосы свисали на шею. — Мне как раз захотелось есть и пить.

— Мамуся, не забудьте, что вы вчера закончили книжку, — напомнила ей Дина строгим тоном, — а завтра нужно пойти к парикмахеру и маникюрше.

— Ив косметический салон тоже, — уточнила Эйприл.

— Я помню, — почти покорно ответила мать. — Хотелось только записать несколько сюжетных ходов, пока они не вылетели у меня из головы. — Мариан хлебнула глоток чаю и похвалила дочерей: — Великолепно! — Взяв в руку печенье и отгрызая от него по кусочку, она вчиталась в последний рукописный лист, лежавший на столе, и, переведя взгляд на машинку, достучала пару слов.

— Мамуся, — не отставала от матери Дина, — этот мистер Дегранж, художник, совсем не художник. Это шпион! Его фамилия на самом деле не Дегранж, это — Арман фон Хёне, а выдает себя за Питера Десмонда, но, наверно, врет… — Она перевела дыхание. — Мамуся, надо сообщить в полицию и объявить, что ты раскрыла шпиона!

— Хорошо, хорошо. Минуточку… — Она забила два слова в машинописи и на их место вставила два других.

— Сказал мне, что он тайный агент ФБР, но я ему уже не верю, потому что на берегу есть наблюдательные посты, а в среду, между прочим, был туман и никто не купался.

— И правильно, — согласилась мать. — Купаться можете только в теплую солнечную погоду. — Она вынула листок из машинки. — И вообще мне хочется, чтобы вы плавали в клубном бассейне.

— Мамуся! — апеллировала к матери Дина. — Сейчас нужно что-то решать. Нужно действовать быстро! Позвонить в ФБР. — Дина помолчала. — Мамуся, послушай хоть одну минуту!

Мать заложила в машинку новый лист и отпечатала номер страницы: 11.

— Но я же слушаю тебя, дорогая, — быстро проговорила она. Перелистав отпечатанный текст, она попыталась найти в нем что-то на третьей странице.

— В этот самый момент он, возможно, топит какой-нибудь корабль или делает что-нибудь в том же роде! — сгущала краски Дина.

Мать снова отстучала два слова, подняла голову и, глядя поверх машинки, попросила:

— Это уж как-нибудь в другой раз, хорошо? Мои золотые…

— Ну, что же, хорошо. — Эйприл вздохнула и подтолкнула Дину к дверям. — Прости нас, мамуся, за то, что тебя беспокоили.

— Ничего, ничего, вы не мешаете. А чай мне очень понравился. — Она забарабанила пальцами по клавиатуре машинки. Когда девочки были уже в дверях, она подняла вдруг голову и спросила: — Мне показалось или вы действительно говорили о своем желании сходить на пляж посмотреть, как мистер Дегранж рисует океан? Хорошая мысль!

— Нет, наши планы уже изменились, — отвечала Эйприл.

В холле Дина не могла скрыть своего огорчения:

— Она не слышала ни слова из того, что мы говорили!

— На нее нашло вдохновение, — подтвердила Эйприл. — Ей нельзя мешать. Мы должны все устроить сами. Позвоним по телефону.

— Но как тогда избежать признания в том, что мы нашли бумаги миссис Сэнфорд, да и во всем остальном?

— Оставь это мне, — предложила Эйприл.

Завязалась короткая дискуссия по вопросу о том, позвонить ли Джону Эдгару Гуверу в Федеральное Бюро Расследований, в управление полиции или же самому президенту Рузвельту. В конце концов, сошлись на том, что уведомят лейтенанта Билла Смита. Эйприл позвонила в полицейский участок, где ее отсылали от одного сотрудника к другому, пока в итоге не выяснилось, что лейтенант Билл Смит у себя дома. Напрасно Эйприл уверяла, что речь идет об очень важном и срочном деле, в полиции отказались назвать номер его телефона.

— Найдем в телефонном справочнике, — не теряла оптимизма Дина.

В справочнике оказалось целых пять Уильямов Смитов, но все не те. Тогда Эйприл додумалась позвонить сержанту О'Хара, номер которого они в справочнике нашли. Сославшись на мать, у которой якобы было дело к лейтенанту, она попросила назвать домашний телефон Билла Смита. Добродушный сержант, почуявший в этом романтическую подоплеку, назвал желанный номер. Так они добрались до Билла Смита. Эйприл сразу же назвалась лейтенанту и в ответ услышала его обеспокоенный голос:

— Что случилось? Может быть, ваша мать…

— Пока ничего не случилось, — объявила Эйприл, — но мы опасаемся, что вскоре может случиться. Поэтому мы вам звоним.

И Эйприл изложила историю мистера Дегранжа, или Армана фон Хёне, или Питера Десмонда, старательно обходя, разумеется, все щекотливые детали. В какой-то момент Билл остановил ее: "Минутку… Хочу записать…", и ей пришлось повторить свой рассказ с самого начала. Как вместе с Диной открыли, что Пьер Дегранж на самом деле Арман фон Хёне, как Дина сказала ему об этом прямо в лицо и что от него услышала. В заключение сообщила, что они с сестрой обо всем этом думают.

— Ты просто гениальна, — прокомментировал Билл Смит.

Эйприл просияла от радости. Если бы он сказал: "Ты чудный ребенок", — она бы бросила трубку.

— Скажи мне кое-что еще, — продолжил Билл Смит. — От кого вы узнали, что мистер Дегранж в действительности не кто иной, как Арман фон Хёне?

Вопрос затрагивал один из самых щекотливых пунктов всего дела. Эйприл ответила решительно, но достаточно осторожно:

— От миссис Сэнфорд.

Она не солгала и в то же время не выдала своей тайны.

— А как это узнала она?

— Не знаю. Этого она нам уже не скажет. Трубка замолчала, но вскоре вновь заговорила голосом Билла Смита:

— Подумай хорошенько, Эйприл! Говорила ли вам миссис Сэнфорд что-нибудь о других лицах?

— Нет. Никогда ничего не говорила. Это была правда.

— Ты великолепно с этим справилась, — похвалила Дина, когда Эйприл положила трубку.

— Пустяки, — снисходительно улыбнулась Эйприл в ответ на комплимент. — Знаешь, сделаем парочку бутербродов, я проголодалась.

— Я тоже. Съедим по бутерброду и займемся цыплятами на обед.

Эйприл намазывала мармелад на сыр, покоившийся в свою очередь на слое шоколадного масла, когда в кухню стремительно ворвался Арчи. Он раскраснелся, тяжело дышал, был потный и очень грязный. При виде ряда стеклянных банок, стоявших на столе перед сестрой, он крикнул: "Ура!" и, схватив нож, поискал глазами хлеб.

— Вымой сначала руки, — напомнила Дина.

— Ох, да не приставай ты, — отговаривался Арчи. — Это совершенно чистая грязь! — Он все же вымыл руки и принялся сооружать себе особый бутерброд. — Вызнаете что?

— Мы знаем очень много, но не знаем, что… — поддразнила Эйприл.

— Дина получила подарок, — сообщил Арчи, доставая из банки маринованный укроп. — А я настоящий детектив! Я открыл, что на обед будут цыплята!

— Какой подарок? — удивилась Дина.

— Обыкновенный подарок. Стоит на крыльце, обернутый бронзовой бумагой. И знаете что?

Дина выбежала на кухонное крыльцо и вернулась с большим свертком в руках.

— Знаете что? — повторил Арчи.

— Мумолулчучи! — прикрикнула Дина. — Ох, Эйприл!

Это была та самая картина, которую мистер Дегранж рисовал, разговаривая с Диной. Картина не быдд закончена. От нее исходил отвратительный запах скипидара. В углу виднелась подпись в виде инициалов "II. Д.", а на прикрепленном внизу листке значилось: "Моей очаровательной приятельнице Дине Кэрстейрс — в подарок".

Поставив картину на стул, Дина внимательно всматривалась в нее, потом повернулась к сестре:

— Эйприл, что это значит?

— Эй, знаете что? — требовал слова Арчи. — Я настоящий детектив!

— Хорошо, хорошо, ты умен, как Дик Трейси. Я думаю, Дина…

— Эй, послушайте! — не отставал Арчи. — Это важно!

— Слушаем, — откликнулась Дина. — Скажи сначала, как эта картина оказалась на крыльце?

— Ее принес тот художник, который рисует воду, отдал мне и сказал, что она для Дины. Тогда я поставил сверток на крыльцо, а он сел в машину и поехал в сторону города. А я подумал, что если вы смогли обыскать виллу, то мы с Адмиралом сумеем сделать то же самое, хоть бы понадобилось даже разбить окно, чтобы забраться в дом.

— Вы обыскали дом мистера Дегранжа? — догадалась Эйприл.

— Ну конечно. Я же говорил вам!

— И что? — Эйприл отложила бутерброд.

— И ничего! — торжествовал Арчи. — В доме нет ничего, кроме мебели, но мебель сдавалась вместе с домом. Там до этого жила тетка мужа сестры моего друга, а мебель была та же самая.

Переглянувшись с Эйприл, Дина спросила:

— Арчи, значит ли это, что мистер Дегранж забрал с собой все свои вещи?

— Ну! — кивнул Арчи. — Это как раз и есть мое открытие. Можно мне выпить кока-колы?

Эйприл немедленно принесла бутылку, откупорила и подала Арчи.

— Рассказывай дальше!

— Да это уже все. Он забрал с собой одежду, книги, картины, бритву и вообще все. Наверно, погрузил свои манатки в машину. — Воткнув в бутылку соломинку, Арчи закончил рапорт: — Наверно, уехал совсем.

— Вполне вероятно, очень на это похоже, — согласилась Эйприл.

— Эйприл, может быть, позвонить Биллу Смиту и сообщить, что уже слишком поздно? — предложила Дина.

Эйприл вздохнула.

— Можем не утруждать себя лишними- хлопотами. В любую минуту он сам убедится в этом.

 

ГЛАВА 21

— Стоит переплатить два доллара. Трехдолларовый маникюр у Говарда в сто раз лучше того, что мать обычно делает за доллар. Билл Смит придет завтра на обед. Ты же знаешь, Дина, как много значат красивые руки. Интересно, какого цвета лак ему нравится?

Беседуя, девочки занимались утренними делами: Эйприл расчесывала волосы, Дина застилала свою кровать.

— Но, Эйприл, мамусю не удастся уговорить на трехдолларовый маникюр!

— Какая же ты бестолковая! — Эйприл даже забыла о прическе. — На большой перемене я сбегаю к Говарду… Это недалеко, успею, если откажусь от второго завтрака, ну и хорошенько поработаю ногами… Поговорю с маникюршей, дам ей два доллара и попрошу, чтобы, не подавая виду, сделала маникюр за три доллара. Мамуся ничего и не заметит.

— Ах, так! Но у нас нет двух долларов! Карманные деньги на неделю мать выдаст только в субботу.

— У меня осталось сорок центов от выигранного доллара.

— А у меня… — Дина осмотрела кошелек и перетряхнула карманы, — а у меня тридцать два.

— Значит, всего семьдесят два. Арчи обязан внести свою долю. Сколько это будет — третья часть от двух долларов?

— Шестьдесят с чем-то центов… Сейчас… Шестьдесят шесть и две трети… Поторопись, Эйприл, ты еще не застилала кровать. Мы опоздаем на автобус.

— Ну, скажем, шестьдесят четыре. Шестьдесят четыре и семьдесят два… Сейчас, сейчас… Один доллар и тридцать шесть центов. Остальные возьмем в долг у того же Арчи.

— Если он согласится! И если согласится внести свою долю — те шестьдесят четыре цента.

— Поговори с ним, Дина.

— Нет. Твоя идея — ты и поговори.

— Но ты ведь старшая сестра! Ты обязана спросить его… — Эйприл на мгновение задумалась. — Что я тебе скажу: я улажу с Арчи все финансовые вопросы, а ты застелешь мою кровать.

— Ну, ладно, — согласилась Дина. — Со вчерашнего вечера Арчи преисполнен энтузиазма и, наверно, не станет противиться.

Прошлый вечер доставил им волнующие переживания. Автомашины сновали по улице туда и сюда. Посланный в разведку Арчи вернулся с известием, что полиция тщательно обыскала дом, в котором проживал Пьер Дегранж.

— Проверили отпечатки пальцев, ну и вообще, — доложил Арчи.

Сразу же после обеда мать вернулась в свою комнату, чтобы "записать еще пару вещей", как она сказала. Пришел Пит и пытался уговорить Дину прокатиться на велосипедах. Вопреки обыкновению Эйприл поддержала его и даже настаивала, чтобы отправлялись немедленно, пока не стемнело.

— Единственный раз я могу и сама помыть посуду, — объявила она.

Дина была слишком удивлена, чтобы оказать сопротивление. Едва Дина и ее поклонник, понукаемые Эйприл, успели покинуть дом через кухонную дверь, как у входных дверей зазвонил Билл Смит. Его сопровождал державшийся спокойно энергичный человек в сером костюме.

Таким образом, в полном соответствии с истиной— и к своему искреннему удовлетворению — Эйприл могла сообщить, что Дины нет дома. Она пригласила гостей в кухню и для человека в сером костюме повторила разговор, состоявшийся у Дины с Пьером Дегранжем. Оба посетителя даже не заметили, как стали помогать Эйприл: Билл Смит мыл посуду, его спутник вытирал, а Эйприл говорила. Она кончила рассказывать раньше, чем они управились с посудой, и Эйприл добавила подробности о подарке, полученном Диной от художника.

Она сходила за картиной, а когда вернулась, добровольные помощники уже вешали на деревянный крючок последнюю досуха выжатую тряпку.

— Художественная ценность невысока, — определил человек в сером костюме, — но замечательный повод посидеть на берегу.

— Его арестовали? — поинтересовалась Эйприл.

— Нет, удрал, но мы его найдем, — заверил лейтенант и, обернувшись к своему спутнику, добавил: — Удивительно, кому понадобилось вламываться в его дом?

Эйприл тактично обошла молчанием эту реплику. Она не собиралась выдавать Арчи и вводить его в расходы по компенсации стоимости разбитого окна.

Вернувшись с велосипедной прогулки, Дина, к своему глубокому удивлению, увидела, что посуда вымыта, кухня убрана, а Эйприл слушает музыку, проигрывая новые пластинки. Пит остался на вечер. Он предложил сдвинуть диван в сторону и потанцевать. Вскоре заглянули на минутку Мэг и Джоэлла, а пятью минутами позже явились Эдди и Вилли. Вернулись из экспедиции Арчи, Адмирал, Гуни и Флэшлайт, неся Хендерсона, который, снова оборвав привязь, улизнул после полудня так проворно, что его нашли на улице уже в двух кварталах от дома. В свою очередь и Кляксик с Апсиком попали каким-то чудом на крышу, и их пришлось спасать, а по завершении спасательных работ Дженкинс потребовал ужин. Наконец вниз спустилась уставшая, но веселая мать. Она объявила, что откладывает работу и намерена несколько дней отдохнуть, а сейчас постарается накормить все проголодавшееся общество.

Лишь часа через два Дина улучила удобный момент спросить:

— Эйприл, было ли что-нибудь интересное, пока я отсутствовала?

И Эйприл смогла ответить небрежным тоном:

— Ничего особенного. Только разве заходил кто-то из ФБР…

Все это было вчера вечером. А утром мать сказала за завтраком, что выбирается из дому не только к парикмахеру и маникюрше, но и магазин, поскольку хочет купить новые рабочие брюки. Утренние газеты не упоминали о бегстве Пьера Дегранжа, Армана фон Хёне или как еще там назывался этот дудьявуволул. По делу об убийстве Флоры Сэнфорд сообщалось лишь, что "полиция продолжает разыскивать Уоллеса Сэнфорда".

Одним словом, затишье. Эйприл же с чувством удовлетворения полагала, что это — затишье перед бурей. Во вторник вечером придет на обед Билл Смит, по этому случаю у матери будут великолепная прическа и маникюр. Даже, быть может, уже успеют схватить убийцу Флоры Сэнфорд. Оставалось всего лишь уладить небольшое дельце: склонить Арчи внести в складчину свои шестьдесят четыре цента и предоставить сестрам небольшой краткосрочный заем.

Эйприл постучала к нему в дверь и вежливо сообщила:

— Пришла помочь тебе застелить кровать.

— Если пришла за тем, о чем я думаю, — кисло взглянул на нее Арчи, — то не только застелешь мою кровать, но и уберешь комнату. Все бутылки от кока-колы за целый месяц будут моими, до первого будешь выносить мусор, и все равно одолжу вам не больше доллара. Ну, вот, теперь ты знаешь все!

Застилая кровать, Эйприл всерьез обратилась к брату:

— Арчи, скажи, ты любишь мать?

Через четверть часа она вышла от брата с деньгами, обещав вернуть долг в день очередной еженедельной выплаты, отдавать ему бутылки от кока-колы в течение двух недель и выносить за него мусор на протяжении недели.

Школьные уроки в этот понедельник показались им необычайно скучными. Эйприл впервые в жизни получила неудовлетворительную оценку на уроке драматического искусства, Дине дважды сделали замечание за рассеянность и невнимание на уроке домашнего хозяйства. А Арчи не смог решить простейшую арифметическую задачку, чем несказанно удивил учителя, который, заподозрив у него недомогание, послал его даже к дежурной медсестре. В общем, день выдался тягостным и полным скорбных неожиданностей для учителей, а для* самой троицы тянулся невыносимо долго.

В конце концов они встретились в школьном автобусе. Дина сидела между Питом и Джоэллой, которые одновременно что-то говорили ей. Эйприл царила в окружении поклонников от тринадцати до пятнадцати лет. Арчи и Флэшлайт катались по полу, приводя в отчаяние шофера, у которого и без того хватало забот. Несмотря на помехи, Дина сумела подать сестре сигнал: "Уладила?", на что Эйприл ответила другим сигналом: "Порядок!"

Трое Кэрстейрсов вышли из автобуса на остановке недалеко от дома.

— Все устроила, — доложила Эйприл. — Мисс Эстелла сделает трехдолларовый маникюр, а миссис Говард собственноручно выполнит массаж лица. Я объяснила им, что мы устраиваем завтра увеселительный вечер с сюрпризами.

— Сюрпризы, несомненно, будут, — невесело подтвердила Дина. — Как мы объясним матери, что пригласили на обед Билла Смита?

— Это ты должна была предупредить мамусю, — прозвенел пронзительный дискант Арчи. — Эйприл свое сделала, пригласила лейтенанта.

Эйприл вгляделась в обеспокоенное лицо Дины:

— Не расстраивайся. Уж я это мамусе объясню, я сумею. А сейчас не сходить ли нам к Льюку?

— В холодильнике есть еще кока-кола, — заметила Дина.

— Хочу купить газету.

Дина и Арчи, не сговариваясь, посмотрели на нее:

— Для чего?

— Для чтения, — спокойно пояснила Эйприл. — Не будете задавать глупых вопросов, не получите глупых ответов.

Она повернула на дорогу к Льюку, Дина и Арчи пошли за ней.

— Ой-ей! — крикнул Арчи. — Газета лежит дома, с самого утра!

— Ту я уже читала.

— Но вечернюю газету присылают обычно к вечеру!

— Не могу ждать так долго, — невозмутимо и несколько загадочно заявила Эйприл.

— О дьявол! — простонал Арчи. — Как хочется есть!

Эйприл остановилась.

— Слушай, Арчи. Если я уговорю Льюка отпустить в долг три солодовых сиропа, обещаешь заплатить за них в субботу из своих карманных на будущую неделю?

— Но… — начал Арчи. Из всей троицы только Эйприл была способна выклянчить у Льюка очередной кредит. — Ну, ладно. Идет!

— Хорошо. Тогда почитаем газету в ожидании сиропа. Сэкономим пять центов.

Она вошла первой и провела переговоры с Льюком, потом кивком пригласила войти брата и сестру. Взяла со стойки свежий номер газеты и, разворачивая, с улыбкой — спросила Льюка:

— Вы позволите?

— Пожалуйста, — разрешил Льюк, добавляя в стаканы щедрые порции крема.

— Это должно быть на первой странице, — уверяла Эйприл.

И действительно было! Фотография и крупный заголовок над двумя колонками текста, гласивший: "Похищен главный свидетель по делу об убийстве флоры Сэнфорд!"

Дина встревоженно охнула, Эйприл на нее шикнула, а Арчи завопил:

— Покажите мне! Покажите, покажите!

— Вот! Смотри и не приставай, — одернула его Эйприл. — Дай почитать спокойно!

Подавая сироп, Льюк с улыбкой напомнил:

— Не облейте газету, а то придется включить ее в счет.

Троица машинально отодвинула стаканы от газеты и, взяв в рот соломинки, продолжала читать.

Репортер сообщал, что Полли Уолкер, молодая актриса, первой обнаружившая мертвую миссис Сэнфорд, была похищена из своей квартиры в Голливуде.

— Не болтайте здесь ничего, — шепотом предупредила Эйприл. Дина и Арчи согласно кивнули.

Горничная мисс Уолкер показала, что около четверти первого зазвонил телефон, какая-то женщина хотела поговорить с Полли Уолкер по важному неотложному делу. Мисс Уолкер взяла трубку и молча слушала. Кажется, она была чем-то очень встревожена, сразу же вызвала свой автомобиль, оделась и ушла.

Портье видел, как она вышла на улицу. И тут же к ней подкатил и остановился какой-то ожидавший неподалеку автомобиль, хотя стоянка на этом месте запрещена. Мужчина в маске с револьвером в руке заставил мисс Уолкер сесть в машину, которая рванула с места и быстро скрылась за поворотом, увозя молодую актрису.

Затем репортер вкратце напомнил обстоятельства убийства миссис Сэнфорд, особо подчеркнув тот факт, что Полли Уолкер первой обнаружила ее труп. Потом шло краткое изложение биографии Полли, воспитанницы пансиона для девушек из хороших семей, добившейся вскоре успеха на одной из сцен Бродвея и ставшей затем восход" щей звездой Голливуда. Правда, Полли не сыграла ни одной великой роли, не участвовала в съемках нашумевших фильмов, но это не имело значения. Если оказалась замешанной в загадочное убийство и вдобавок была похищена, значит, она звезда! Эйприл медленно выцедила солодовый сироп и бегло взглянула на часы, висевшие над стойкой.

— Ой, уже так поздно! Пора домой! — Она отодвинула стакан, сложила газету и аккуратно положила ее на стойку. — Спасибо, мистер Льюк!

Дина и Арчи, допив сироп, выбежали на улицу вслед за Эйприл.

— Куда ты так торопишься? — поинтересовалась Дина.

— На свидание! У нас у всех свидание!

— Ой-ей-ей! — закричал Арчи. — Подождите меня!

— Ничего не понимаю, — сетовала запыхавшаяся Дина, — Похитили Полли Уолкер! Не дейст> вовала ли здесь банда похитителей, как и в случае с Бетти Ле Мо несколько лет назад?

— Нет, на этот раз похититель был один.

— Да нет же, Эйприл, ты ошибаешься, — возражала Дина. — Он не мог действовать один, без сообщников.

— А я говорю, что все сделал только он один! — упрямо утверждала Эйприл.

— Ну, подумай, Эйприл! В машину ее заталкивал один человек, но до этого по телефону с ней говорила женщина. Это наверняка была хит рая уловка, чтобы выманить Полли на улицу, где ее легче похитить.

— Говорила женщина? — шепнула Эйприл. — Это была я!

Дина едва сдержала крик, у Арчи вырвалось: "А?!" Но прежде чем они успели что-нибудь сказать, Эйприл показала пальцем на дорогу за домом Кэрстейрсов, которой не пользовался никто, кроме молочника и доставщика продуктов:

— Вот они — похититель и его жертва!

Все трое припустились бегом вниз по улице. В аллее за домом стоял автомобиль, а в нем сидели смеющиеся Клив Каллаган и Полли Уолкер.

 

ГЛАВА 22

— Вы обе можете быть подружками невесты на нашей свадьбе, — сообщил Клив, — а вот что делать с вашим братом, ума не приложу.

— Это правда?

Клив кивнул, а Полли застенчиво зарделась.

— Ох! Это замечательно! — Эйприл поцеловала в щеку Клива и едва не задушила в объятиях Полли. — Наш маленький братишка Арчи может подавать обручальные кольца.

— Я не маленький, — обиделся Арчи, — и вовсе не хочу. А для чего эти кольца?

— Это неважно, — вмешалась Дина. — Не мог бы кто-нибудь объяснить мне, что здесь происходит?

Полли Уолкер подняла на нее глаза.

— Мы с Кливом женимся! — У Полли растрепались волосы, на лице виднелись следы слез, около губ размазалась помада. Вид у нее был явно не привлекательный. — Сегодня…

— До этого нужно обязательно вымыть лицо, сделать макияж и причесаться, — посоветовала Эйприл.

Взглянув на нее, Полли засмеялась, потом снова заплакала и наконец призналась:

— Какая же я была глупая!

— Если вам хочется иметь такую глупую жену, то это ваше дело, — шутливо предупредила Эйприл.

— Ответственность ложится на тебя, — возразил Клив. — Это все ты затеяла. Посоветовала, что нужно сделать, помогла осуществить план. Если придется развестись с ней через сорок или пятьдесят лет…

Полли Уолкер заглянула ему в лицо:

— Клив, это та девочка?

— Да, это Эйприл посоветовала похитить тебя. И она же позвонила тебе днем, выманивая на улицу.

— Это была ты? Твой голос? — Полли удивленно смотрела на Эйприл.

— Недаром же я получаю только "отлично" на школьных уроках драматического искусства! — похвалилась Эйприл. — А как вам понравилось мое выступление? — Став в позу, Эйприл продекламировала: — Мишш Фокер, я рашполагаю документами, найденными в доме мишшиш Занфорт. Вы шможете получить их, ешли немедленно явитешь…

— Мисс Граби исключила бы тебя на два года из класса, если бы такое услышала, — критично заметила Дина. — Не хочет ли кто-нибудь объяснить мне, что же тут все-таки делается?

— Объясни ей, Эйприл, это же твоя родная сестра, — попросил Клив.

Эйприл рассказала обо всем, начиная с "рождения" Руперта ван Дэсена и кончая своими советами Кливу Каллагану.

— Ну, и я похитил Полли при содействии Эйприл, — дополнил рассказ Клив. — А потом в машине мы с Полли выяснили все недоразумения и сейчас не имеем друг от друга секретов. Теперь мы едем на аэродром и полетим в Лас-Вегас, чтобы там обвенчаться, к сожалению, без подружек невесты, а жаль! Вы прелестно выглядели бы в платьях из органди.

— Конечно, — согласилась Эйприл. — Мы выглядели бы сногсшибательно: я в розовом платье, Дина в голубом, Арчи в белом шевиотовом костюме.

— Арчи? — забеспокоилась Дина. — Где Арчи? Куда он исчез?

— Наверно, пошел сообщить в полицию, что один из подозреваемых в убийстве собирается бежать ъ* Лас-Вегас, — вздохнула Эйприл. — Будет правильно, если вы, мисс Уолкер, все нам быстро расскажете, а потом вам лучше отсюда исчезнуть.

— Что я должна рассказать? — удивилась Полли.

— Так мы условились, — оправдывался Клив. — Я тебе уже говорил об этом.

— Такой был уговор между нами, — подтвердила Эйприл. — Я обязалась помочь в похищении при условии, что Клив привезет вас сюда в четыре часа дня и что вы расскажете нам, как все случилось в действительности.

— Нет, не могу, не могу! — вскричала Полли, укрывая лицо в ладонях.

— Дорогая, любимая… — успокаивал ее Клив.

— Не нужно излишне драматизировать, мисс, — присоединилась к уговорам Дина. — Можете говорить смело. Подумаешь, какое большое дело! Ну и что из того, что отец ваш был гангстером и сидит в тюрьме. По мне так это превосходный человек, если он так заботился о дочке. Вам нечего стыдиться, разве только того, что вы такая плакса!

— Бубруравуво, Дудинуна! — тихонько шепнула Эйприл.

Полли вытерла нос платком, заимствованным у Клива.

Она… эта миссис Сэнфорд… узнала об этом, неизвестно от кого… Потребовала денег… Я, так много не зарабатываю. Потом на каком то приеме я познакомилась с Уоллесом… Он… ну, да, ухаживал за мной… А так как это был ее муж, я подумала… Полли снова вытерла нос — Правда, мне совсем не нравился этот Уолли. Клив сейчас это хорошо знает.

Мы с тобой все уже выяснили, Полли. — Клив сжал ее руку Разве не помнишь?

Помню, Клив. Я тебя так люблю!

Об этом вы наговоритесь по дороге в Лае Вегас. прервала их Эйприл. А сейчас, мисс расскажите нам о Флоре Сэнфорд

Рассказывай дальше, Полли, — спокойно произнес Клив Эти девочки заслуживают того, чтобы знать правду Что там ни говори, а только им мы обязаны.

Хорошо, я продолжаю, — согласилась Полли Значит. Уоллес., занялся мной… Я не должна была но я его поощряла… И тогда… Это было гак я думала, что с его помощью, может быть, сумею получить от миссис Сэнфорд те письма, те бумаги но у него были свои расчеты. С каждым разом он становился все настойчивее… ну… в матримониальном отношении..

Определение не очень точное, но мы пони-маем, что ты имеешь в виду, — заверил Клив я совсем не удивлен этим Каждый, кто тебя увидит

Полли снова громко расплакалась, а Клив отыскал для нее чистый платок

Нет, нет говорила она сквозь слезы. Это все не го… Его интересовало лишь, что я актриса с хорошим будущим и что, возможно, уже вскоре стану много зарабатывать! То есть могла

бы зарабатывать, если бы не изменила своих планов… Я хочу выйти замуж и уйти со сцены… Ох, Клив!

Полли уткнулась лицом в плечо Кливу.

— С тем же успехом можно было бы жениться на Ниагарском водопаде, — заключила Эйприл.

Клив рассмеялся, приподнял с плеча голову Полли, вытер ей платком лицо.

— Продолжай говорить, деточка. Расскажи все!

— Ну и, в конце концов… рассказала Уоллесу о нем… о моем отце, о бумагах, попавших в руки Флоры Сэнфорд. Он пообещал, что раздобудет те бумаги, если Флора согласится на развод… и тогда он женится на мне… А потом вдруг стал уговаривать меня, чтобы я приехала к Флоре на виллу и поговорила с ней. Я приехала. Она потребовала крупную сумму. Догадываюсь… нет, знаю точно!.. что Уоллес обо всем ей рассказал. Она объявила, что за большие деньги готова отдать мне те бумаги, согласиться на развод и обо всем забыть. Я сказала в ответ, что приеду еще раз в среду с деньгами.

Она надолго замолчала. Подождав, Эйприл шепнула:

— Слушаем…

Полли вдруг выпрямилась, побледнев. Глаза ее высохли. Красивые волосы, растрепавшись, закрыли лицо.

— Я хотела напугать ее, — продолжила Полли рассказ, — у меня был с собой револьвер. Хотела заставить ее отдать те письма. Тогда я могла бы забыть о ней навсегда… и о нем… Приехала сюда около… нет, точно не помню, что-то между четырьмя и пятью. Я оставила машину у ворот, подошла к дверям виллы. В руке держала револьвер, Нет, я не хотела ее убить! Я не могла бы убить никого, даже такую злую женщину, как Флора Сэнфорд! Я хотела только… Ах, вы же меня понимаете!

— Понимаем, — ласково заверила Дина.

— Я вошла в гостиную. Перед тем я звонила, но никто не открыл. Дверь была не заперта, я нажала на ручку и вошла. Револьвер держала в руке. Она молча смотрела на меня. Я прицелилась в нее со словами: "Пусть миссис…"

— Ну, а дальше, дальше? — не выдержала Эйприл.

— Вдруг… Это все случилось так быстро… Не могу всего точно припомнить… Откуда-то вынырнул мужчина, появился, кажется, со стороны лестницы. Я заметила только, что это был худощавый седой человек, а на голове у него широкополая шляпа с низко опущенными полями. Вот и все, что мне запомнилось. Ругаясь, он пробежал мимо меня и исчез за дверями. Миссис Сэнфорд вообще не обратила на него внимания. Внезапно прогремел выстрел. Кажется, от дверей столовой. Миссис Сэнфорд опрокинулась на ковер. И тогда револьвер, который я все время держала в руках, вдруг выстрелил. Сама не знаю, как и почему. Не знаю, куда попала пуля, но, наверно, не в нее… не в миссис Сэнфорд. Я повернулась и убежала. Мужчина в фетровой шляпе садился в автомобиль, стоявший в глубине аллеи. Машина тотчас же тронулась. Я вскочила в свой автомобиль и быстро поехала. Куда направился тот человек, я не знаю. Сама же я свернула к берегу, где ненадолго задержалась. Я подумала, что Флора Сэнфорд, возможно, только ранена, и я обязана вернуться к ней. Я могла притвориться, что приглашена к ней на чай и только что приехала. Поэтому я вернулась назад, снова позвонила у дверей, словно и не была здесь до этого… — Замолчав, Полли движением руки откинула назад прядь волос.

— Руперт, мой друг, — уважительно обратилась к Кливу Эйприл, — вы женитесь на девушке со стальными нервами!

Полли продолжила свой рассказ.

— Но Флора Сэнфорд была не просто ранена. Она была мертва. Я вызвала полицию… — По лицу Полли, обращенному к Дине и Эйприл, блуждала бледная улыбка. — Остальное вы уже знаете.

— Слушайте, девочки, — попросил Клив. — Эту историю нельзя…

Эйприл, улыбнувшись, взглянула ему прямо в глаза.

— Вы знаете, в нашей семье такая уж дурная наследственность. У нас очень рассеянная мать, а мы все в нее! К сожалению, мы уже забыли, что рассказала Полли.

— А что касается меня, то я вообще не слушала, — добавила Дина, целуя Полли. — Ужасно рада, что вы не застрелили Флору Сэнфорд и не выходите замуж за Уоллеса. Он хоть и неплохой человек, но ваш жених, без сомнения, намного симпатичней.

— Моя сестра славится своей деликатностью, — пояснила Эйприл.

— Зузмумия! — шепнула Дина. Из глаз у нее хлынули слезы.

— Не обращайте внимания, — посоветовала Эйприл. — Она всегда плачет на свадьбах. А с вашей стороны все-таки свинство обвенчаться в Лас-Вегасе. Мне очень к лицу платья из органди. Кроме того, не знаю, но, быть может, преступно увозить главного свидетеля в другой штат, даже если речь идет о замужестве.

— Завтра по возвращении спрошу у адвоката, — отговорился Клив Каллаган. Подняв голову, он произнес вдруг, широко раскрыв глаза: — Великий Боже!

К ним приближалась Банда, по крайней мере, большая ее часть. Возглавлял шествие Арчи с громадным букетом гортензий. За ним следовал Адмирал с охапкой буганвиллей. Гуни нес прекраснейшие георгины из своего сада, Флэшлайт — букет петуний, а Слуки осторожно сжимал в кулаке одну-единственную камелию.

— Мы спешили и не смогли найти ничего больше, — объявил Арчи. — Пожалуйста. — Он протянул букет внутрь авто. Слуки церемонно вручил камелию молодой невесте, остальные члены Банды осыпали ее цветами.

— Я услышал, что вы женитесь, — объяснил Арчи, — а когда люди женятся, то всегда бывает много цветов. Поэтому я созвал по тревоге Банду.

Полли обняла и расцеловала Арчи. Тот, вероятно, сгорел бы со стыда, если не увидел, как Полли обнимает и целует остальных членов Банды. Потом Клив Каллаган нажал стартер и отвел машину назад по аллее, выкрикивая: "До свидания!", а Полли снова расплакалась.

— Ты чудесно придумал, Арчи, — одобрительно заметила Эйприл, когда автомобиль скрылся из виду. — Но если Полли не сможет сдержать свой Ниагарский водопад, то лучше было бы подарить ей четыре дюжины носовых платков.

Издавая радостные вопли, Банда разбежалась по пригоркам, а троица Кэрстейрсов направилась домой.

— Могла бы рассказать мне раньше, — упрекнула сестру Дина.

— Хотела сделать тебе сюрприз. Ну и получилось! Хотя, откровенно говоря, многое было сюрпризом и для меня самой. — Эйприл, скривившись, поддала ногой подвернувшийся некстати камешек. — Дина, ты веришь тому, что рассказала Полли?

— Да! Верю каждому слову!

— Я тоже. Знаешь, кое-что уже проясняется. Седой худощавый мужчина в серой шляпе — это Фрэнк Райли. Он был на месте преступления в момент убийства. Но Флору Сэнфорд убил не он. В это же время там была и Полли Уолкер, которая и прострелила глаз дядюшке Герберту. Этой девушке нельзя давать в руки оружие, разве что рогатку. Кто-то, укрывшийся в столовой, выстрелил и убил Флору Сэнфорд. У этого человека был револьвер сорок пятого калибра, и он умел стрелять. Дина, мы знаем очень много!

— Очень много всего, а в результате ничего! — уныло возразила Дина. — Радоваться пока рано. Многое нам еще не известно.

— Буду радоваться, мне так нравится. Не говори, что не знаем многого, мы не знаем только одного. — Эйприл загадочно улыбнулась. — Остается всего лишь выяснить, кто был тогда в столовой и выстрелил оттуда в миссис Сэнфорд.

 

ГЛАВА 23

Маникюр за три доллара оказался необыкновенно удачным. Прическа тоже. За обедом троица восхищенно рассматривала мать. Против такого великолепия вряд ли устоять Биллу Смиту.

— Эстелла, видимо, очень постаралась на этот раз, — отвечала мать на комплименты детей. — Никогда еще она не обрабатывала мои ногти с таким усердием. Вам нравится этот цвет? — Мариан продемонстрировала руки. — Он не такой, как всегда. Меня уговорила Эстелла.

Эйприл и Дина с воодушевлением поддакивали ей. Цвет ногтей пришелся им по вкусу. Недаром Эйприл сама выбрала у Эстеллы этот прелестный светло-розовый оттенок.

— Я подумала, — продолжала мать, — что уж если я устроила себе каникулы, то не сходить ли нам всем завтра вечером пообедать в ресторан, а йотом в театр…

Девочки переглянулись. В глазах у Дины читался немой вопрос, не стоит ли немедленно уведомить мать о том, что завтра на обед приглашен Билл Смит? Когда же Эйприл отрицательно качнула головой, Дина взглядом попросила: "Так сделай же что-нибудь!"

— Это было бы замечательно, — улыбнулась матери Эйприл. — Но ты всегда так занята, мамуся! Гораздо приятнее провести вечер с тобой дома. Вчетвером. Если честно, это доставит мне больше удовольствия, чем ресторан и театр.

— Мне тоже, — горячо поддержала Дина..

— Правда! Правда, мамуся! — подал свой голос Арчи.

— Вы говорите искренне? — усомнилась Мариан. Все трое согласно кивнули. — Что за чудо-дети! Хорошо, останемся дома. По такому торжественному поводу я приготовлю превосходный обед. Что вы хотите? Может быть, жаркое?

— Мне больше всего хотелось бы съесть такой старомодный мясной рулет с густым соусом.

— А после — лимонный крем с целой кучей безе, — дополнила Дина.

— И бисквит, — попросил Арчи.

— Что за дети! — вздыхала Мариан. — Предлагаю им обед в лучшем ресторане и билеты на любой спектакль в городе, а они хотят посидеть дома, играя в лото. Предлагаю им жаркое, а эти глупышки предпочитают мясной рулет.

Дина захихикала, но Эйприл попыталась объяснить.

— Это потому, что мы не разбираемся в том, что по-настоящему хорошо.

— И еще потому, что… — выскочил Арчи, но, получив под столом толчок от Эйприл, проглотил конец фразы: "…мы знаем, что любит Билл Смит".

— Что ты хотел сказать, сынок? — поинтересовалась мать.

— Что мы тебя любим! — объявил Арчи, бросая победный взгляд на сестру.

— Сегодня я вымою посуду после обеда, — предложила Мариан.

— Нет, нет! Можно испортить маникюр, — решительно воспротивилась Эйприл. — Мамуся усядется на диване в гостиной, словно великосветская дама, и почитает книжку о детской психологии.

— Самое главное все-таки, чтобы ты могла нас правильно воспитать, — добавила Дина.

— Правильно! — крикнул Арчи. — Знаете что? Мамуся, знаешь что?

Эйприл пыталась усмирить его взглядом, но Арчи не смотрел в ее сторону и даже отодвинулся от стола, чтобы его не лягнули ногой. Тогда, поднявшись из-за стола, Эйприл стала собирать столовые приборы.

— Знаешь, мамуся, что сказал о тебе Билл Смит?

— Не знаю. А что именно? — Мариан проявила неподдельный интерес к мнению Билла Смита.

Однако Эйприл была уже за спиной у Арчи. Предостерегающе ткнув его пальцем в спину, она быстро ответила за него:

— Билл Смит сказал, что ты необыкновенная, очень красивая женщина. Мы и без него об этом знали. Арчи, собери тарелки!

— И не подумаю, — отказался обиженный Арчи и попытался удрать.

Но Эйприл схватила его за волосы свободной рукой. Арчи пощекотал ее под ребрами, и она выпустила из рук загремевшие по полу ножи, вилки и ложки. Дина, обежав вокруг стола, чтобы разнять борющихся, споткнулась о вытянутую ногу брата и рухнула на пол, увлекая за собой брата и сестру. Теперь уже под столом возилась вся троица.

— Это позор — бить маленького! — голосил Арчи.

— Арчи, негодник! Моя прическа! — визжала Эйприл.

— Дети! — взывала к их благоразумию мать.

Дина обхватила Арчи за плечи, а мать, пытаясь дотянуться до Эйприл, поскользнулась на коврике и неожиданно уселась на пол. В этот момент раздался звонок у входных дверей.

Наступила, мертвая тишина. Застигнутая врасплох четверка обменивалась растерянными взглядами. Вечер был теплый, и на время обеда входная дверь оставалась незапертой. На пороге стоял Билл Смит, за плечами которого виднелись еще двое мужчин.

— Надеюсь, мы не помешали, — произнес лейтенант.

Первой опомнилась Дина.

— Ничуть, — вежливо ответила она и, вскочив на ноги, помогла подняться матери и пригладить ей волосы.

— Обычно после обеда мы все вместе занимаемся гимнастикой, — с невозмутимым видом пояснила Эйприл. — Это очень помогает пищеварению.

— Пожалуйста, войдите и выпейте кофе, — пригласила Дина. — Арчи, принеси поднос… — Она ущипнула брата, который быстро выбежал из комнаты.

Один из гостей, сопровождавших Билла, оказался тем самым молчаливым человеком в сером костюме, который накануне вечером разговаривал с Эйприл. Второго никто из Кэрстейрсов не знал. Хотя… Хотя в чертах его лица было что-то удивительно знакомое.

— Я хотел сообщить, что необыкновенно ловкая девушка, ваша дочь Дина, выследила шпиона. — Билл Смит улыбался, как улыбались и оба его спутника.

Сдержав возглас удивления, Мариан смотрела на них широко открытыми глазами.

— Но ведь это не шпион! Это же Пат Донован! Пат! — Она бросилась к незнакомцу с распростертыми объятиями.

— Мариан! — вскричал незнакомец с улыбчивыми карими глазами, забирая ее руки в свои. — Какая же из тебя вышла растеряха! Чтобы не узнавать меня столько времени!

Билл Смит прервал процедуру встречи старых знакомых, чтобы представить хозяйке дома человека в сером костюме, представителя ФБР. Ошеломленная Мариан удивленно поглядывала то на одного, то на другого из своих гостей.

— Мамуся, это шпион! Дина разоблачила его. — Эйприл говорила вполне серьезно.

— Чепуха! — неуверенно возражала мать.

— Совсем не чепуха! — заверяла Дина. — Только он сказал мне, что на самом деле его зовут Питер Десмонд, а я ему поверила. Но потом поняла, что это невозможно, так как припомнила, что тот день был туманный и холодный, почему мы тогда и услышали выстрелы.

— Он рисует воду, — пропищал Арчи, устанавливая на столе поднос с кофейным сервизом.

— А если он не Питер Десмонд, — вмешалась разгорячившаяся Эйприл, — то как его зовут? Арман фон Хёне!

— То, что говорят дети, не так уж глупо, как I кажется, — признал, улыбаясь, мужчина в сером | костюме.

— Зато я чувствую себя совершенно глупо, — вздохнула Мариан, машинально разливая кофе по чашкам. — Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что все это значит? Не могу поверить, что Пат Донован ввел меня в заблуждение фальшивыми усами!

— Не фальшивыми! — обиженно возразил Пат Донован. — Я отрастил настоящие!

У Дины все смешалось в голове. Она уже поняла, что обманулась, и в душе у нее закипала злость. Она молча слушала разговоры, наблюдая за происходящим. Дину нелегко было рассердить, и злилась она нечасто, но зато злость ее была неистовой.

— Итак, вы знаете этого человека? — спросил представитель ФБР.

— Разумеется. На протяжении многих лет он работал в редакции одной чикагской газеты одновременно со мной. Был шафером на моей свадьбе. Потом я встречала его в Париже, Мадриде, Берлине и Шанхае. В последние годы мы не виделись, но я не колеблясь узнала бы его везде и всегда…

— Если бы он не отрастил усы, — дополнил Пат Донован.

— Мог бы открыться мне, а не принуждать себя говорить на французском и дискутировать об этих ужасных малярах-богомазах.

— Не столь ужасных, как твой французский, — огрызнулся в шутку Донован.

Но тут сдерживаемый Диной гнев вырвался наконец наружу и, вскочив с места, она набросилась на Донована:

— Моя мать очень хорошо говорит по-французски, а вы, мистер Донован, или Десмонд, или Дегранж, или фн Хёне, или как вас там еще, вы, сэр, лжец!

— Дина! — вскричала Мариан.

— Ой-ей, Дина, — вмешался Арчи. — Знаешь что? Знаешь что?

— Молчи! — гневно осадила его Дина и продолжала, бросая в сторону Донована испепеляющие взгляды: — Сначала, сэр, вы обманули меня, а потом критикуете французский язык моей матери.

— Знаешь что? — пищал Арчи. — Дина, послушай, он не мог называться Питером Десмондом. Питер Десмонд — это такой парень из комиксов в моем журнале! Говорит на сорока языках и все время кем-то переодевается!

Дину внезапно осенило.

— Да-да, я ведь тоже читаю журнальчик. — В голосе ее зазвучали ледяные нотки. Теперь она злилась и на себя за то, что попалась в такую примитивную ловушку.

— Дина, — примиряюще произнес Донован. — Я все тебе объясню…

Весьма своевременно ей припомнилась реплика вычитанная в какой-то из материнских книжек. Гордо выпрямившись, Дина заявила:

— Меня не интересуют ваши объяснения, мистер Как-вас-там-зовут. У меня есть более важные дела!

Повернувшись на каблуках, она вышла в столовую, где стала убирать со стола грязную посуду.

— Ох, Дина! — Мариан вскочила с места, чтобы побежать за дочкой. Однако Эйприл снова усадила ее на диван.

— Мамуся не должна забывать, что пишут в той книжке о психологии ребенка. Нужно подождать, пока у Дины пройдет злость, и только после этого приступить к уговорам. — Немного помолчав, Эйприл добавила: — Со мной и Арчи это всегда удавалось.

Мариан вздохнула, но послушалась. Она по опыту знала, что Эйприл права.

— Ну, ладно Пат, в таком случае объясни это дело мне.

Дина курсировала между столовой и кухней с грязными тарелками в руках, мысленно убеждая себя, что совершенно не желает слушать разговоры в гостиной. Они ее совсем не касаются. Но невольно она слышала обрывки фраз и решила, что будет выносить из столовой только по одной тарелке.

— …встретил Армана фон Хёне в Париже… Дина перенесла солонку и перечницу.

— …мне показалось, что из этого может получиться сенсационный репортаж… Дина собрала салфетки.

— …отпустить бороду не составляет труда… Дина стряхнула скатерть.

— …та миссис Сэнфорд…

Уже не оставалось больше повода для пребывания в столовой. Дина вышла в кухню, наполнила мойку горячей водой с мылом, после чего с минуту обдумывала, не убежать ли из дома. Она уже чистила столовые приборы, когда в кухне появилась Эйприл.

— Дина, это не шпион, это журналист! Он пишет книжку о шпионах.

— Вытри стаканы, — распорядилась Дина. Эйприл потянулась за чистым полотенцем. В кухню с громким воплем ворвался Арчи:

— Ой-ей, Дина! Знаешь что?

— Вынеси корзинку с бумажками, — приказала ему Дина.

Эйприл и Арчи молчаливо выполняли свои обязанности. Дина в свою очередь вымыла кастрюли и сковородку и поставила их сушиться. Эйприл незаметно приглядывалась к сестре. Она предвидела, что пройдет долгий тоскливый день, прежде чем Дина задаст ей, наконец, какой-нибудь вопрос о Пате Доноване. Арчи вернулся со двора и с шумом поставил на место пустую корзину.

— Рисует воду! — провозгласил он и добавил что-то бранное.

— Арчи, убери кастрюли и сковородку на полку, — потребовала Дина. — Эйприл, на этом стакане остались ворсинки от полотенца.

Эйприл и Арчи обменялись многозначительными взглядами. Эйприл еще раз протерла стакан, Арчи принялся устанавливать кастрюли на полку.

— Знаешь, Арчи, — сказала Эйприл, — спорю, что у этой книжки будет большой успех. Возможно, по ней поставят и фильм.

— Еще бы! — с энтузиазмом подхватил Арчи. — О том, как гонялся за шпионами по всей Европе, а сам притворялся, что пишет о разных странах в какую-то газету.

— Как познакомился с Арманом фон Хёне… я-то думала, что все это выдумки и никакого романа вообще не было на свете.

Дина не прерывала своего молчания.

— Это было мирово сделано! — подтвердил Арчи. — А потом он… этот… Ну, как его зовут?

— Донован, — подсказала Дина. — Не говори слишком быстро.

Эйприл подмигнула Арчи и повернулась к Дине:

— Мне казалось, что ты не слушаешь…

— И не слушаю! — отрезала Дина. — Вы очень громко говорите.

Снова установилась тишина, которую затем нарушил Арчи:

— Факт, что он все сделал классно, даю слово!

— Самое удивительное, — заметила Эйприл, — что в той сказочке, которую он сочинил Дине, очень много правды. Например, что он знает много разных языков, что отрастил бороду и играл роль Армана фон Хёне, который сам выдает себя за кого-то другого, всегда носил рубашки с длинными рукавами и никогда не закатывал их, чтобы никому не бросилось в глаза отсутствие шрама на левом плече. Он постарался, чтобы тот парень из Нью-Йорка в письме к Флоре Сэнфорд упомянул о некоторых слухах, так как хотел внушить ей, что сам он не кто иной, как скрывающийся Арман фон Хёне…

Полотенце выпало у Дины из рук.

— Минуточку, — прервала она Эйприл. — Так он это сделал намеренно?

Глядя невинными глазами на старшую сестру, Эйприл и Арчи спросили одновременно:

— Что?

И уж поскольку слово вырвалось одновременно у обоих, пришлось сейчас же придумывать любое желание на букву "ч", и пока они его согласовывали, Дина успела окончательно забыть о своем гневе.

— Он намеренно подсунул Флоре Сэнфорд эти письма?

— Ах, ты об этом? Разумеется. Он рассчитывал, что если здесь скрываются шпионы, то они попробуют установить с ним контакт, полагая, что имеют дело с Арманом фон Хёне. А сам отрастил бороду и рисовал картины. Использовал себя как приманку!

— Рисовал воду! — поправил Арчи. — Потому как они знали о миссис Сэнфорд, что у нее разные подозрительные знакомства, и считали, что она, наверно, тоже водится со шпионами.

— Это правда? — громко вздохнула Дина.

— Не думаешь ли, что мы тебя обманываем? — оскорбилась Эйприл.

Но именно эти слова вновь напомнили Дине о ее обидах. Сердито взглянув на сестру, она тщательно отжала мокрую тряпку, повесила ее сушиться и объявила:

— Это меня абсолютно не интересует! — Поставив ведерко в шкафчик под мойкой, она захлопнула дверцы шкафчика и направилась к выходу.

На пороге, однако, задержалась: — Почему в таком случае он сбежал из своего здешнего дома? А шпионов он поймал, наконец, или нет?

— Мы хотели рассказать об этом, но если тебе не интересно… — Арчи умолк.

Подтолкнув украдкой брата, Эйприл быстро вмешалась:

— Разгромили настоящую шпионскую сеть, честное слово! Благодаря тому, что ты подняла тревогу в ФБР и Пату пришлось поспешно удирать. Эти шпионы предложили ему свою помощь, а он навел ФБР на их след. Но миссис Сэнфорд не имела с ними ничего общего. Пат полагал, что она, возможно, замешана в шпионские дела, но оказалось, чтЪ ничего подобного.

Эйприл перевела дыхание.

— Об этой истории нельзя пока написать в газете, и мы обязаны хранить тайну, но Пат Доно-ван опишет все в своей книге, где расскажет о разных приключениях. Пат говорит, что очень обязан тебе. Ты была очень хитра и разоблачила его. Ему пришлось удирать, и в итоге все быстро закончилось.

— Очень обязан мне? — Дина зарумянилась.

— Тебе, тебе! — крикнул Арчи. — Он говорит… говорит…

— Говорит, — подхватила Эйприл, — что полиция либо ФБР должны предложить тебе сотрудничество, так как ты великолепный детектив и у тебя необыкновенный дар вытягивать показания из подозреваемых. Так он говорит!

— У меня мировая сестра! — с гордостью провозгласил Арчи.

— Ну вот еще, я же не сделала ничего особенного! — смущенно уверяла Дина. Щеки ее пылали.

— Он говорил, что ты очень хитрая, не позволила обмануть себя сказочкой о Десмонде и сообщила в ФБР, — пояснил Арчи.

— Но, собственно, все это было не совсем так… — Дина быстро оглянулась на дверь. — Интересно, о чем они сейчас разговаривают?

Проскользнув через столовую, троица затаилась в темноте у подножия лестницы.

— …прости, что обманул тебя, Мариан."Но ты была единственным человеком, на котором я мог проверить свой новый облик. Мне казалось, что если меня не узнаешь даже ты, то я в безопасности.

— Если бы ты посвятил меня в свою тайну, я могла бы выдать тебя по рассеянности. В конце концов все закончилось хорошо!

У Мариан было великолепное настроение, щеки ее разрумянились, она смеялась.

Молчаливый гость в сером костюме откланялся и ушел. Пат Донован, развалившись в самом удобном кресле, прихлебывал кофе, чувствуя себя, видимо, так же непринужденно, как в собственном доме. Билл Смит, занимавший менее удобное кресло, сидел с хмурым видом, держа в руках чашку остывшего кофе, от которой уже издали веяло холодом.

— Скажи, Пат, как поживает Джейк? — расспрашивала Мариан. — Когда ты его видел последний раз?

— Джейк Джустас? Мы виделись с год назад в Чикаго. У него все очень хорошо. Женился на чудесной блондинке. Ах, Мариан, разве забудешь когда-либо ту ночь, когда на Блю Айленд горели товарные склады?

— Никогда! — смеясь заверила Мариан.

— А что тебе известно об Альме?

— Вышла замуж за человека, владеющего сетью бензоколонок в Индиане.

— До смерти не забуду время, когда Альма нанялась в отель горничной только для того, чтобы получить интервью…

— Работать журналистом, должно быть, очень интересно, — суховато заметил Билл Смит.

— Ты даже не представляешь себе, насколько интересно! Помнишь, Пат, как Джим написал статью на всю первую полосу о воздушной контрабанде алкоголя?

— Джим Форсайт? Конечно, помню. А где он сейчас?

— У него собственная газета в Мичигане, он ее великолепно редактирует и добился успеха. А помнишь, Пат…

— Эта профессия позволила вам встречаться со многими интересными людьми, — еще более сухо заметил Билл Смит, отодвигая чашку.

— Всех невозможно перечислить! — засвидетельствовал Пат Донован. — Помнишь, Мариан, ту золотоволосую графиню из Гаваны с кольцом в носу, которая водила на поводке ручную пантеру?

— Простите, становится, поздно, — извинился Билл Смит, вставая.

В углу под лестницей Дина подтолкнула сестру.

— Ревнует! — довольно прошептала она.

— Бегом наверх, Арчи! — Эйприл слегка встряхнула брата, — Подними крик и помни — орать благим матом!

— А почему? — спросил Арчи, уже взбегая по лестнице.

— Потому, что увидишь злого духа! В гостиной Мариан поднялась с дивана.

— Ах, господин лейтенант, вы в самом деле должны нас покинуть?

— К сожалению, должен. Но ведь я…

Эйприл задержала дыхание, но в этот момент заорал Арчи, и Эйприл облегченно вздохнула. Еще доля секунды, и Билл Смит завершил бы начатую Фразу фатальными словами: "…приду завтра вечером на обед".

Единым махом Дина оказалась на втором этаже. Эйприл юркнула за перила лестницы.

— Мамуся! — крикнула Дина. — Арчи увидел злого духа!

Мать уже взбегала по лестнице. Мужчинам же преградила путь Эйприл, внезапно возникшая перед ними.

— Ах, этот Арчи! — улыбнулась она.

— Мариан! — позвал обеспокоенный Билл Смит.

— Все в порядке, — донесся сверху ее голос. — Ребенку что-то приснилось! Доброй ночи, господин лейтенант!

— Доброй ночи! — повторила, улыбаясь, Эйприл. — Не забудьте, пожалуйста, что завтра вечером ждем вас к обеду, — добавила она, провожая лейтенанта к двери.

— Не забуду! — Лейтенант оглянулся на лестницу, хотя Эйприл уже распахнула перед ним дверь. — А ты уверена, что там наверху не случилось ничего плохого? — беспокоился он.

— Ну конечно! — прощебетала Эйприл. — Нам очень часто являются призраки. Разве вы не слышали, что в этом доме водятся привидения? Доброй ночи!

Она закрыла за ним дверь раньше, чем Мариан спустилась вниз.

— Мистер Смит уже ушел, ему некогда, — сообщила Эйприл.

— Очень жаль! — Мариан снова уселась на диван в гостиной, приглаживая волосы. — Знаешь, мне кажется, Арчи не всегда говорит правду.

Эйприл побежала наверх, где ее уже ждали Дина и Арчи.

— Замечательно! — шепнула Эйприл. — Появился соперник! Теперь победа обеспечена.

— Мне тоже пора собираться, — сказал Пат Донован.

— Ах, Пат! Ты смог бы прийти завтра на обед?

— Вот это было бы здорово! — прошептала Дина. — Соперник, перманент, трехдолларовый маникюр и мясной рулет. Биллу не устоять…

Троица внимательно вслушивалась.

— Весьма сожалею! Улетаю сегодня ночным рейсом. Эдна и дети уже с полгода сидят в Санта-Фе, с нетерпением ожидая, когда закончится эта моя забава.

Троица наверху обменялась взглядами и на цыпочках покинула свой пост.

— Ничего страшного, — утешала Эйприл брата и сестру. — Судя по виду Билла Смита, вполне хватит нашей сообразительности и мамусиной красоты. Обойдемся без соперника и ревности.

 

ГЛАВА 24

Утром во вторник троица проснулась слишком рано. Атмосфера, казалось, была насыщена электричеством, сердца бились в предчувствии великих событий, как в первый день каникул либо цирковых гастролей. Они ходили по дому на цыпочках, чтобы не разбудить мать. Чем лучше она выспится, тем лучше будет выглядеть вечером.

За завтраком Эйприл вдруг осенило и, отложив вилку, она негромко крикнула:

— Дина! Дочка мистера Холбрука!

— Что-о! — вырвалось у Дины. Арчи только вытаращил глаза.

— Надо взглянуть на ее фотографию. Немедленно! — Чуть помолчав, Эйприл объяснила: — Она звезда мюзик-холла, правда? Или, быть может, вернее сказать, была звездой?

— Почему была, а не есть?

— Бетти Ле Мо тоже была звездой мюзик-холла, — драматическим шепотом возвестила Эйприл. — Если это была дочка мистера Холбрука…

— Ох, Эйприл! — Дина поперхнулась молоком. Арчи долго молотил ее по спине кулаками, пока не восстановилось дыхание.

— Дина, где живет мистер Холбрук?

— На Вашингтон Драйв, в четырех кварталах отсюда. У него есть экономка… Очень злая старуха. Как-то мы с Джоэллой позвонили к ним, предлагая билеты на школьный благотворительный вечер. Она целых пятнадцать минут объясняла нам, почему ей и в голову не придет покупать эти билеты!

— Замечательно! — откликнулась Эйприл. — Великолепно. Именно то, что нам надо. — Схватив вилку, она энергично принялась за яичницу. — Зайдем туда, возвращаясь из школы. Вы с Арчи позвоните и предложите ей… ну, например, подписку на ежемесячный иллюстрированный журнал. А я тем временем проберусь в дом и поищу фотографию.

— Ура! — завопил обрадованный Арчи.

— А если тебя накроют? — забеспокоилась Дина.

— Тогда пойду в тюрьму, — произнесла Эйприл с невозмутимым видом. — Не каркай! Будем надеяться, что меня не поймают, и мы добудем фотографию.

— Когда я заговорю зубы этой старухе, можешь спокойно обыскивать дом, тебя не поймают! Я ее знаю, у нее очень хороший сад. Попрошу у Флэшлайта пса и возьму его с собой.

— Арчи, ты гений! — признала Эйприл. — В награду уступаю свою порцию мармелада.

— Давно знаю, что ты его не любишь. — Арчи, наморщив нос, придвинул к себе банку.

— Эйприл, сегодня уже вторник! — напомнила Дина.

— Ну и что? После понедельника всегда вторник.

— Разве что падаем дождь, — вмешался Арчи. — Тогда это суббота

— Но закрой глаза, и день покажется розовым, — запротестовала Эйприл.

— А я хочу, чтобы был в полоску!

— Не может быть полосатым, если вторник!

— Тихо, дети! — прикрикнула Дина. — Сегодня вторник…

— А кто говорит, что нет? — одновременно спросили оба — Эйприл и Арчи.

И им снова пришлось загадывать желание, как всегда, когда двое произносят одновременно одинаковую фразу. К тому же требовалось скрестить пальцы, чтобы желание исполнилось. Потом Арчи занялся вылизыванием остатков мармелада из банки.

— Дина, какое отношение к делу имеет вторник? — вполне серьезно спросила Эйприл, перестав, наконец, дурачиться.

— Во вторник после уроков у меня гимнастика. Выйду из школы только в половине пятого.

— О, черт побери! Ты всегда что-нибудь выдумаешь! — Эйприл ненадолго задумалась. — Ну, что ж! Придется смотаться с гимнастики!

— Не могу! В этой четверти я пропускала уже три раза. Один раз, когда Арчи заупрямился и мы сходили на фильм с Роем Роджерсом. Второй раз, когда была теплая погода и нам захотелось обязательно выкупаться. Третий раз…

— Минутку! — перебила Эйприл. — Уже знаю: сегодня ты подвернула ногу

Дина машинально оглядела свои ноги. Они показались ей как никогда здоровыми.

— Арчи! — скомандовала Эйприл. — Принеси пластырь и эластичный бинт. Кстати, участие в тренировках санитарной дружины бойскаутов принесло-таки кое-какую пользу.

— О-о-о! — протянула Дина, не совсем пони мая, что происходит.

Через пару минут Эйприл удовлетворенно рассматривала дело своих рук — артистично забинтованную ногу Дины.

— Помни, Дина, — наставляла она сестру. — Мать еще спала, когда мы уходили в школу, и ты не могла взять у нее оправдательную записку. Учительница гимнастики такая растяпа, что к следующему занятию наверняка об этом забудет. А если и не забудет, то мы уже успеем все объяснить мамусе. Понимаешь?

Дина кивнула.

— Набег на дом мистера Холбрука ровно в четыре, — напомнила Эйприл. — А пока, Дина, ты должна немного похромать.

Без двух минут четыре Дина и Арчи подходили к вилле мистера Холбрука. Дина хромала, Арчи вел заимствованного у Флэшлайта огромного бурого кобеля, рвущегося с поводка. Недалеко от них по боковой тропинке бесшумно передвигалась Эйприл.

— Значит, мы проводим подписку на ежемесячный журнал "Фермерская жена", — пробормотала Дина. — Но что мы, кук чучеруртуту, сделаем, если она действительно захочет подписаться?

— Скажешь, что подписную квитанцию принесем завтра, — посоветовал Арчи, — а я спущу Самсона с поводка. Увидишь, это займет у нее достаточно много времени.

Дина вздохнула. Они свернули к воротам и в кустах за домом увидели притаившуюся Эйприл.

Адвокат Холбрук проживал в большой, гладко оштукатуренной вилле с просторным, но весьма заурядным травяным газоном перед виллой и старательно ухоженным садом позади нее. На солнечных часах подремывал большой белый кот с ехидной мордой. Самсон заворчал.

— Тихо, Самсон, — прикрикнул Арчи, дернув поводок. И, обращаясь к Дине, добавил с сияющим видом: — Представляешь, что тут будет, когда Самсон погонит этого котяру?

У дверей Дина позвонила. Им открыла высокая, костлявая, седая женщина.

— Вам чего?

— Вы не хотели бы подписаться на год на журнал "Фермерская жена"? — несмело предложила Дина.

— Разве я похожа на фермерскую жену? — женщина с суровым видом оглядела Дину. — Разве этот дом напоминает ферму?

— Нет, — негромко призналась Дина. — Но…

— Понимаете, мэм, когда моя сестра найдет десятерых подписчиков, она получит колечко с настоящим бриллиантом, — пояснил Арчи.

Седая женщина сжала губы. Затем последовал десятиминутный монолог, в котором она подробно изложила, почему не намерена подписываться на "Фермерскую жену", что думает о бесстыжих детях, пристающих к соседям с такого рода предложениями, и каково ее мнение по поводу испорченности современной молодежи. Монолог завершился категорическим требованием:

— Прошу немедленно убрать отсюда эту дворнягу!

Дина всполошилась. Эйприл все еще находилась в доме. Они условились, что, выходя, Эйприл тут же подаст сигнал, но до сих пор не было ни сигнала, ни ее самой. Экономка мистера Холбрука, переступив порог, уже закрывала за собой дверь, когда Арчи выпустил из рук поводок. Самсон рванулся в сторону кота, который, отчаянно мяукая, пустился наутек. Экономка, вскрикнув, бросилась вдогонку. За ней, само собой, последовали Дина и Арчи.

Всеобщая суматоха продолжалась добрых пять минут и закончилась сценой на заднем дворе: кот сидел на телефонном столбе, Самсон под столбом заливался громким лаем, хозяйка ругала Дину и Арчи, а те попросту орали благим матом. Воспользовавшись замешательством, Эйприл выскочила из бокового окна и, обежав дом, присоседилась к остальным. Еще издали она взывала к брату.

— Арчи! Как не стыдно науськивать этого гадкого пса на прелестную бедную кисоньку!

Тем временем прелестная кисонька, выгнув спину дугой, осыпала Самсона кошачьими проклятиями с высоты телефонного столба.

Схватив поводок, Эйприл сунула его в руки Арчи, приказав:

— Марш домой!

Арчи немедленно ретировался, потянув за собой яростно лающего Самсона. Дина побежала за ними. Эйприл ненадолго задержалась, чтобы подать сочувственный совет:

— Позвоните пожарным, мэм. Этот кот никогда не слезет со столба по собственной воле. Она догнала Дину и Арчи уже на улице.

— Ну и что? Нашла? — осведомилась Дина.

— Нашла. В ящике стола — там, где и ожидала. Но с собой не взяла, незачем.

— Но почему?

— Фотография мисс Холбрук необычайно интересна— эти три павлиньих пера, жемчужная нить и все такое. Но сама она — крупная полная блондинка. — Эйприл вздохнула. — Похожа на Бетти Ле Мо не больше, чем, например, Арчи.

Дина посмотрела Эйприл прямо в глаза. Арчи выпустил из рук поводок, и освободившийся Самсон стремглав помчался к своему дому.

— Это значит, — с сокрушенным вздохом спросила Дина, — что мы провели эту экспедицию и загнали кота на телеграфный столб совершенно напрасно? И что я попусту хромала целый день?

— Слушай, сестричка-трагичка, — парировала Эйприл. — Мы узнали кое-что очень важное. Теперь мы уверены, что Бетти Ле Мо не была дочерью мистера Холбрука. Это уже много. Отсюда следует, что мистер Холбрук не мог мстить Флоре Сэнфорд за участие в убийстве Бетти Ле Мо. Нам остается только узнать, кто убил миссис Сэнфорд.

Дина в ответ лишь гневно фыркнула, не сказав ни слова.

— Нужно снять повязку с ноги раньше, чем вернемся домой, — напомнила Эйприл. — Иначе мать станет допытываться, что с тобой случилось.

Чтобы снять пластырь, потребовалось время. Операция эта вызвала оживленную дискуссию. Эйприл попыталась разрезать пластырь бойскаутским ножом Арчи, но не смогла. Тогда Дина предложила отклеить его с помощью ацетона. Наконец Арчи, ухватившись за конец пластыря, в отчаянии рванул его. Дина вскрикнула, и пластырь остался в руках у Арчи. Дина снова надела носки и туфли, после чего троица направилась домой.

— Перестань уж хромать, — шепнула Эйприл, когда они оказались на крыльце.

— Ничего не поделаешь, вошло в привычку, — уныло проронила Дина=—Боюсь, останусь калекой на всю жизнь, и все по твоей вине.

Они вошли в кухню. Стол украшало огромное блюдо с лимонным кремом, щедро усыпанное нежно-розовыми безе. Вкусно пахнувший мясной рулет стоял на плите в ожидании, когда его сунут в духовку. Сбоку в кастрюльке с водой белела очищенная картошка. Но, самое главное, на медленном огне уже тихонько побулькивал луковый суп. Вдохнув его упоительный запах, Эйприл восхищенно воскликнула: "Объедение!"

Дженкинс, Кляксик и Апсик, сидевшие рядом на полу около плиты, томно на нее поглядывали. В сите над мойкой громоздились вымытые овощи — многочисленные составные части великолепного салата. Аккуратно нарезанные гренки оставалось только поджарить.

— Знаешь, Эйприл, — возликовала Дина, — Билл Смит от нас не уйдет! Я уже вижу его в супружеских оковах.

Эйприл, однако, нахмурилась.

— Ты слышишь? Шумит стиральная машина! Они прислушались. В самом деле — вовсю работала стиральная машина. На заднем дворе мать громко и весело насвистывала мелодию баллады о крушении старого паровоза.

Охваченная недобрым предчувствием, Эйприл выбежала во двор. Вслед за ней выскочили Дина и Арчи.

— Мамуся! — вырвался из груди Эйприл возглас отчаяния.

— О, вы здесь! — обрадовалась мать. — Погода такая хорошая, а у меня выдалось немного свободного времени. Вот я и решила постирать старые походные одеяла. Последнее из них уже в машине. Поможете мне повесить их сушиться

— Мамуся! — простонала Дина. — Твой маникюр!

Мать взглянула на дочку, и лицо ее вытянулось.

— Совсем забыла, — прошептала она.

Несколько пар глаз уставилось на ее ногти. Трехдолларового маникюра словно никогда и не бывало.

 

ГЛАВА 25

— Счастье, что Эстелла уговорила мамусю купить запасную бутылочку лака, — сурово выговаривала Эйприл матери. — Честное слово, чтобы женщина в этом возрасте…

— Видно, я еще достаточно молода, чтобы совершать ошибки, — оправдывалась мать. — Прошу прощения и обещаю, что больше никогда ничего такого не сделаю.

— Не вертись! — фыркнула Эйприл, приглядываясь сбоку к делу своих рук. — Ну, что ж, выглядит, как новый!

— Ты просто ангел, сумела так освежить маникюр! А Дина — второй ангел, выручила меня, повесив одеяла сушиться. Честное слово, я просто забыла о маникюре. Погода была такая хорошая…

Понятно. Это погода вдохновила мамусю устроить стирку одеял. Слава Богу, что не "пришло в голову покрасить полы или сделать еще что-нибудь в этом роде. Такого непрактичного существа свет еще не видывал.

Скажи откровенно, Эйприл. Любили бы вы меня больше, если бы я была практичной? Ведь я стараюсь, правда!

Эйприл закончила обрабатывать последний ноготь.

— Мы не могли бы любить тебя сильнее, чем любим, в раздумье проговорила Эйприл, — даже если б ты была воплощением всех добродетелей. А теперь посиди спокойно и ничего не касайся, пока не высохнет лак.

— Слушаюсь, уважаемая госпожа, — покорно ответила мать, растопырив пальцы и боясь шелохнуться.

— Избегай желания постирать как минимум неделю, добавила Эйприл, принимаясь за при ческу и вынимая из волос шпильки.

— Буду избегать, уважаемая госпожа, — послушно обещала Мариан.

— И не верти головой, когда я укладываю волосы. Иначе рассержусь— Эйприл намотала на палец прядь волос. — В виде наказания наденешь сегодня к обеду самое красивое платье. То пастельное розовое с кружевным воротником…

Ну, как сказать матери о том, что на обед придет Билл Смит?

— Самое красивое платье? — усомнилась Мариан. — На кухне так легко посадить пятно!

— С кухней ты сегодня покончила, — объявила Эйприл. — Мясо в духовке, соус в кастрюле, салат заправлен, суп сварен, картофель очищен, Арчи накрывает стол.

Воткнув последнюю шпильку, она отступила на шаг, оценивая общий результат своего художественного творчества. Даже в розовом фланелевом халатике, с растопыренными пальцами и блестящим от крема лицом мать выглядела "классно".

— Ах, мамуся! — восхищенно вздохнула Эйприл.

— В чем дело?

— Не двигайся, ногти еще не высохли! — предупредила Эйприл. — А если не накрасишься как следует и как того заслуживают эта прическа, платье, маникюр и мясной рулет с соусом, обещаю, что твои детки сбегут из дому. Запомни!

Мариан засмеялась, а за ней и Эйприл, вспомнившая кое-что из недалекого прошлого. Когда-то страшно разозленный Арчи решил убежать из дому. Мать же вознамерилась во что бы то ни стало помочь ему в этом. Связав все его манатки в один большой узел, она нацепила узел на палку, которую Арчи предстояло нести на плече. Увидев эти приготовления, Арчи заподозрил, что его хотят провести, и еще больше утвердился в своем намерении. В конце концов они убежали из дому вдвоем, мать с сыном, и объявились в кинотеатре, репертуар которого в тот день состоял из трех вестернов. После девяти, к громадному облегчению Дины и Эйприл, они, веселые и сытые, вернулись домой.

— Не беспокойся, мамуся, если убежим, возьмем тебя с собой. Но не забудь сделать глаза и вообще! А я сейчас помогу Дине управиться с одеялами.

От двери она еще раз взглянула на мать. На сердце у нее вдруг стало тепло-тепло, словно перед слезами. Была бы их мать довольна, узнав, что затеяли дети? Будет ли она счастлива, выйдя замуж за этого красивого лейтенанта?

— Что с тобой, деточка? — поинтересовалась мать.

— Ничего. Брови, ресницы — ни о чем не забывай. А ногти, когда высохнут, подержи 'недолго под струей холодной воды, чтобы лак держался подольше.

Она сбежала вниз и проверила, все ли сделано как следует. Арчи накрыл стол, как заправский официант. В центре великолепно смотрелись прекраснейшие розы из воскресного букета. Сияли начищенные подсвечники, в которых желтели новые сверчи. Место для Билла было выбрано напротив Мариан, чтобы он видел ее сквозь цветы.

В кухне все шло как надо. Дина поливала маслом мясо, Арчи, громко протестуя, мыл редиску.

— Ты уже сказала матери?

— Еще нет, но скажу. Потерпи немного, Дина. А сейчас стоило бы переодеться.

Коротко обсудили, кто что наденет. Дине нравились розовый свитер и клетчатая юбка, но Эйп-рил забраковала это предложение. Наконец ее осенило:

— Знаю, уже знаю! Белые платья со швейцарской вышивкой, голубые ленты и банты в волосах.

— Ты что, ошалела? — возмутилась Дина. — В этих платьях мы как младенцы.

— Вот именно! Нунедудотутепупа! Ты же не хочешь, чтобы Билл Смит увидел мамусю в окружении почти взрослых детей?

— Но… — начала Дина. — Хорошо, согласна, только на один-единственный вечер.

— А ты, — обернулась Эйприл к брату, — умойся, грязнуля!

Она медленно поднималась на второй этаж, размышляя, как удобнее всего сообщить матери, что на обед приглашен Билл Смит. Накануне вечером она рассталась с Биллом не самым дружеским образом, и это осложняло задачу

Признаться во всем, изложив истинные мотивы? Нет, тогда трудно рассчитывать на естественное поведение матери.

Сказать, что пригласили для себя, так как он им нравится? Это наверняка вызовет у нее раздражение. Сказать, что Билл Смит напросился сам? Нет, это произвело бы пагубное впечатление. Пять минут простояла Эйприл под дверью у матери, прежде чем набрела на подходящую мысль.

Мать снимала с вешалки розовое платье. Хвастливым жестом она вытянула руки, демонстрируя Эйприл свои ногти:

— Видишь? Сухотинькие, ни пятнышка!

— Смотришься чудесно! — восхищенно шепнула Эйприл. — Да, что же это я хотела тебе сказать? — Она тянула время, понимая, что играет с огнем. — Этот полицейский… Билл Смит… Он должен провести весь вечер где-то по соседству. А так как поблизости нет ни бара, ни ресторана, я подумала, не дать ли ему на кухне какой-нибудь бутерброд?

— Эйприл! — укоряюще воскликнула мать. Платье выпало у нее из рук. Эйприл ждала, затаив дыхание. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она снова услышала материнский голос: — Бутерброд на кухне? Это же смешно! Просто пригласи его на обед.

— Как скажет мама… — Эйприл выбежала в холл и спустилась вниз по лестнице. Едва она ступила на первый этаж, как сверху из приоткрывшейся двери прозвучало вдогонку:

— Эйприл, вынь кружевную скатерть и поставь цветы.

— Слушаю и повинуюсь, — ответила Эйприл.

Кружевная скатерть давно лежала на столе, а по редине стояли цветущие розы

Когда девочки переодевались у себя в комнате Эйприл, лучив подходящий момент, чуть-чуть приоткрыла дверь в материнскую спальню и заглянула в щелк> Сидя перед зеркалом, мать с не обыкновенной тщательностью разглаживала брови На губах ее блуждала улыбка, цветок в волосах хорошо сочетался с розовым платьем Эйприл тихонько прикрыла дверь и занялась собственным туалетом

Жаль, что я не кошка, объявила она Ди не с сияющей улыбкой Я бы тогда мурлыкала от удовольствия

Все протекало по плану Когда мать спустилась вниз, обед был полностью готов, и в тот же момент у входных дверей позвонил Билл Смит На нем был новехонький костюм, волосы аккуратно под стрижены и причесаны Под мышкой он держал огромную коробку, которую вручил хозяйке дома

Шоколадки восхищенно прошептал Арчи наблюдательного пункта у дверей столовой

Пока мать не успела напомнить гостю о бутерброде на кухне, Билл Смит поблагодарить хозяйка за приглашение на обед, Арчи впустил в гостиную Кляксика, Апсика, Хендерсона и Дженкинса. Когда же миновало радостное замешательство, вы званное их появлением, и вновь возникла реальная опасность разговора на нежелательную тему Дина пригласила всех к столу

Троица заранее определила содержание беседы за обеденным столом и распределила роли между собой Когда все уже сидели над полными тарелками и передавали по кругу блюдо с гренка ми, Дина восхищенно вздохнула

Ах, мамуся, никто не может приготовить такой вкусный мясной рулет, как ты!

— Действительно, рулет превосходный, — подтвердил Билл Смит.

— А если бы, сэр, вы когда-нибудь попробовали мамусины бифштексы! — немедленно развивает Арчи начатую тему.

— Эти гренки замечательные! Просто чудо! — подключилась чуть позже Эйприл.

— В жизни не ел лучших, — засвидетельствовал Билл Смит, намазывая маслом третий подряд гренок.

— А какие прекрасные пончики печет мамуся! — снова вступила Дина.

Пока мать беседовала с Биллом о политике, литературе и фильмах, троица деликатно помалкивала. Но едва лишь беседа затихала хоть ненадолго, Эйприл подавала сигнал, и Арчи немедленно брал слово:

— Эй, можно мне еще немного соуса? Не соус, а объедение!

— Может быть, вам тоже, сэр? — спрашивала Эйприл, придвигая соусницу ближе к Биллу. — Мамуся делает такой великолепный соус!

— Например, к котлетам, — уточняет Дина. — Вы должны как-нибудь обязательно попробовать ее соус к бараньим котлетам. Это просто шедевр!

Очень беспокоило мать во время обеда показное благонравие детей. Если не считать громких хвалебных отзывов о ее кулинарном искусстве, они вели себя тихо и чересчур вежливо. Не слышно было обычных выкриков Арчи, вечно вопрошающего: "Знаешь что?", и Дина ни разу не забыла сказать "пожалуйста" и "спасибо", обращаясь с просьбой передать очередной гренок.

Но настоящее подозрение закралось в душу Мариан, когда Эйприл прощебетала:

— Мамуся, ты сама готовила этот фантастический салат?

А Дина, не дав Мариан ответить, молниеносно отозвалась:

— Конечно! Мамуся всегда готовит салаты сама.

И Мариан, и ее дочери прекрасно знаешь, что салат приготовила Дина. К тому же Мариан заметила, как Эйприл толкнула в бок Арчи, который немедленно пропищал:

— Мамуся умеет еще взбивать майонез так, что пальчики оближешь!

Когда в завершение пиршества в столовую торжественно внесли лимонный крем, Мариан Кэрстейрс почти полностью уверилась в том, что пала жертвой заговора. Если и сейчас кто-нибудь из детей похвалит крем…

Но в этот раз ее выручил Билл Смит, провозгласивший:

— Никто, кроме вашей мамуси, не в состоянии приготовить такой вкусный лимонный крем!

Их взгляды встретились поверх букета роз, и Мариан заметила, как весело блеснули его глаза. Подавив желание рассмеяться, она с серьезным видом сказала:

— Ах, вы должны как-нибудь попробовать мои пряники!

Ошеломленные дети с недоумением взглянули на лейтенанта, затем на мать. Они пришли в себя, лишь когда с блюда исчезли остатки крема (Билл Смит просил добавки три раза).

— Кофе в гостиной, — известила Эйприл.

Она зажгла на камине свечи, а Дина принесла поднос с кофейным сервизом. Чудесно! Аромат кофе, полумрак и мать в очаровательном розовом платье.

В столовой девочки приступили к уборке. Им хотелось спровадить брата на кухню, но он бурно этому воспротивился:

— Ой-ей! Я тоже хочу подслушивать!

Сняв скатерть, Дина обмела стол щеточкой.

— Не удалось вставить фразу, которую я приготовила: "Вам, должно быть, очень одиноко обедать каждый вечер в гостинице", — с сожалением сказала она.

— Не страшно. Все идет как по маслу! — успокоила ее Эйприл.

Приложив к губам палец, она подошла к дверям гостиной. Дина и Арчи на цыпочках последовали за ней. Все трое прислушались. До них долетел тихий приятный смех и голос матери:

— Правда, Билл…

А потом голос лейтенанта:

— Я серьезно, Мариан, мне уже хочется… Но тут раздался дверной звонок.

— Я открою! — крикнула Эйприл, пробегая через гостиную в холл. — Вероятно, принесли газету!

Но это был очень озабоченный сержант О'Хара. Он тяжело дышал, круглое лицо его раскраснелось.

— Добрый вечер, девочка… Не у вас ли… — сержант запнулся, заметив Билла Смита. — О, ты здесь!

Еще до появления сержанта Эйприл успела полюбоваться идиллической картиной: на голубом диванчике мать, прехорошенькая в своем розовом платье, в большом удобном кресле Билл Смит, сосредоточенный и серьезный. Мысленно Эйприл наделила сержанта сотней разных эпитетов, среди которых не нашлось ни одного лестного.

— Нашли Уоллеса Сэнфорда, — доложил О'Хара, с трудом переводя дыхание. — В кустах, недалеко от въездных ворот его собственной виллы. Лежит, видимо, недолго. Оставил около него Флэйнагана для охраны.

— Убит? — Билл Смит сорвался с места, едва не опрокинув чашку с кофе.

— Вряд ли. Огнестрельная рана. Пожалуй, будет жить. Нужно вызвать "скорую" и доложить в управление.

— У нас есть телефон, — подсказала Мариан, поднимаясь с диванчика.

Эйприл выскочила в кухню, бросив на ходу: "Идем!" — и выбежала на задний двор. Дина и Арчи, разумеется, кинулись за ней. По пути к въездной аллее Сэнфордов Эйприл объяснила ситуацию брату и сестре. Внезапно она остановилась.

— Там несет охрану полицейский. Арчи, сумеешь выманить его оттуда? И побыстрее!

— Будет сделано, — пообещал Арчи, исчезая в кустах.

Пробежав сначала напрямик по газону Сэнфордов, сестры затем медленно и осторожно приблизились к воротам. Около них стоял полицейский, у ног которого недвижимо застыла укрытая одеялом фигура.

Вдруг из-за кустов живой изгороди донесся жуткий душераздирающий вопль. Полицейский вздрогнул и, повернувшись на каблуках, понесся в сторону, откуда доносились звуки. Эйприл и Дина подбежали к лежавшему на земле телу.

Открыв глаза, Уоллес Сэнфорд увидел склонившиеся над ним девичьи лица. Он был очень бледен.

— Вас не убили, сэр, — успокаивала его Эйприл. — Сержант О'Хара говорит, что вы будете жить. Вы только ранены. Не волнуйтесь.

— Все будет хорошо, — шепнула Дина. Уоллес попытался что-то сказать, но безуспешно. Он закрыл, но тут же снова открыл глаза.

— Не надо мучиться, — уговаривала Дина.

— Слушайте, — простонал Уоллес, — слушайте. Я уже знаю… Человек, убивший Флору… — Он устало сомкнул глаза.

— Да? — шепнул Эйприл. — Да?

Веки раненого слегка приоткрылись, образовав узкую, едва различимую щель.

— …тот самый, что внес выкуп… это ее… Веки снова закрылись, и на этот раз основательно.

— Жив, — подтвердила Дина, наклонившись над раненым. — Только потерял сознание. В кустах зашелестело.

— Возвращается полицейский. Бежим! — скомандовала Эйприл, и они помчались по аллее. У ворот собственного сада наткнулись на выглядывавшего из-за дерева Арчи. Где-то рядом прозвучала трель полицейского свистка. Когда троица добралась до кухонного крыльца, Билл Смит, О'Хара и Мариан выбегали из входных дверей дома.

Дина перевела дыхание.

— Еще немного, и мы попались бы, — заметила она, машинально переставляя тарелки.

— Как вам понравился мой крик? — горделиво осведомился Арчи.

— Превосходный! — похвалила Дина.

— Вы еще не слышали, как я умею ругаться! Слушай, Эйприл…

Но Эйприл не слушала. Она сидела за кухонным столом, подперев кулаками голову. На лице ее отражались удивление и грусть…

— Эйприл! — окликнула Дина.

— Тихо, дети! Не мешайте мне. Я должна подумать.

 

ГЛАВА 26

— Флэйнаган, наверно, услышал крик серой совы, — высказал догадку сержант О'Хара. Мариан улыбнулась ему и лейтенанту.

— Все-таки у вас в руках сейчас Уоллес Сэнфорд, которого вы разыскивали. Может быть, выпьете горячего кофе? За минуту сварю вам свежего.

— Кофе уже готов! — крикнула из кухни Дина. — Уже несу!

Она вошла в гостиную с подносом в руках. За ней Эйприл несла сахарницу, а Арчи кувшинчик со сливками. Все трое жаждали объяснений новому повороту дела. Прическа у матери была в некотором беспорядке, роза в волосах торчала как-то криво, зато щеки ее разрумянились, а глаза блестели. Билл Смит выглядел удивленным и обеспокоенным, зато сержант О'Хара невозмутимо спокойным. Он непринужденно улыбнулся троице, одобрительно оглядел надетые девочками фартуки.

— Помогаете матери, да? Очень хорошо, очень! — С просиявшим лицом он обернулся к Мариан. — Вот так и нужно воспитывать детей. Я это знаю, так как…

— Так как сами, по-видимому, вырастили девятерых, — перебила Мариан, пытаясь поправить волосы и окончательно приводя прическу в негодность.

— Либо ты ясновидящая, либо уже разговаривала когда-то с О'Хара! — рассмеялся Билл Смит, но тут же принял серьезный вид. — Я должен немедленно идти… Проглочу лишь этот кофе.

Только сейчас, осмотревшись, сержант О'Хара заметил свечи на камине, розовое платье хозяйки и свежую прическу лейтенанта.

— Оставь это, Билл, — обратился он к лейтенанту. — Сэнфорд может смело подождать до утра. Ранение у него не тяжелое, и ночной сон ему не повредит. Раз уж мы его схватили, можешь отдохнуть и отпраздновать этот успех.

— Однако… — нахмурился Билл Смит.

— Уоллес Сэнфорд не убивал своей жены, — прервала его Дина. — Ибо кто тогда стрелял бы в него?

— Кто-то же пытался вынудить полицейского оставить раненого без охраны? — заметила Мариан.

— Этот крик был совсем не похож на крик серой совы, потому что я хорошо знаю, как она кричит, — объявил Арчи с понятной гордостью.

— А впрочем, ведь это мы слышали выстрелы, — вмешалась Эйприл. — Я как раз пошла взглянуть на часы, не пора ли ставить картошку.

Билл Смит буркнул себе под нос одно-единственное словечко. К счастью, никто из троицы не разобрал, что он пробормотал.

— Хватит этого на сегодня! — заключила Мариан. — Сержант О'Хара прав, Билл. Вероятно, ты больше узнаешь от Уоллеса Сэнфорда завтра утром, когда бедняга выспится. Выпей сейчас кофе, хорошо? Куда же подевались эти шоколадки? А вы, сержант, не съели бы немного крема? Кажется, еще осталось что-то с обеда…

Арчи принес порцию крема. Эйприл разлила кофе по чашкам. Дина угостила всех шоколадками. В конце концов троица живописно расположилась на диване, посадив в середину Арчи.

Сержант О'Хара не переставая нахваливал крем, который, по его мнению, не уступал лучшим кулинарным достижениям миссис О'Хара.

— Но, — добавил сержант, — хотелось бы, чтобы вы попробовали ее сдобные булочки с изюмом!

Троица не потеряла спокойствия. Мариан и Билл Смит явно старались не смотреть друг другу в глаза, только румянец на щеках Мариан мгновенно потемнел. Сержант поднялся, чтобы попрощаться. Окинув взглядом гостиную, освещенную в полсвета, белые платья и голубые банты девочек, розовое облако, окружавшее их мать, и глубоко вздохнув, сержант обратился к Биллу:

— Жаль мне тебя, дружище! Нет у тебя ни жены, ни детей. А как пусто, должно быть, вечером в гостиничном номере!.. Ну, доброй вам ночи всем!

Дина, Эйприл и Арчи, обрадованные до глубины души неожиданной поддержкой, посылали вслед сержанту свои благословенья.

Билл Смит отодвинул чашку.

— Мариан… — начал он.

— Идем, Эйприл, — заторопилась Дина, — нам нужно еще перемыть всю посуду!

Удаляясь, они слышали голос Билла:

— Марион, я хочу сказать тебе…

Неожиданно зазвонил телефон. Дина и Эйприл бросились к аппарату. Чей-то испуганный голос, звучавший так, словно говоривший был в полусознании, взывал к миссис Кэрстейрс. Мариан взяла трубку.

— Я… Что вы говорите! Мне очень жаль… да, приду немедленно. — И после недолгого молчания: — Лейтенант Смит? Он случайно у нас. Хорошо. Будем через минуту.

Она положила трубку. Ее тут же окружили дети, к которым присоединился лейтенант.

— У мистера Черингтона снова сердечный приступ. Около него лишь она сама. Не знаю почему, но мистер Черингтон хочет говорить с тобой, Билл.

— Ох, нет! — вскричала, побледнев, Эйприл. — Разумеется, это правда, но я ни за что не хотела, чтобы так получилось!

— Эйприл! — шепнула пораженная Дина. Отстранив сестру, Эйприл повернулась к матери:

— Мамуся, ты когда-то писала репортажи о похищении Бетти Ле Мо. Скажи, как ее звали?

— Почему ты спрашиваешь? — удивилась Мариан. — Ее звали Роза… Фамилии не помню.

— Значит, моя догадка верна! — сокрушалась Эйприл. — Выкуп составил пятнадцать тысяч долларов. Именно столько он и растратил… У него, как у офицера, был, конечно, армейский револьвер сорок пятого калибра. Впрочем, глаза у миссис Черингтон не голубые, а черные…

— Деточка! — перебила ее встревоженная мать, потрогав ладонью лоб дочери. — У тебя, наверно, лихорадка. Может быть, горло болит?

— Не болит у меня горло, и нет у меня лихорадки, — возразила Эйприл. — Но настоящая фамилия мистера Черингтона — Чандлер, он был армейским офицером. Его дочка Роза стала актрисой, избравшей псевдоним Бетти Ле Мо. Ее похитили гангстеры, и он украл пятнадцать тысяч долларов, чтобы внести выкуп. Но они ее все равно убили, а его выгнали из армии и посадили в тюрьму. Он решил найти похитителей, поэтому перебрался сюда, снял этот домик и…

— Говори помедленнее, — попросила Дина.

— Все это, — продолжала Эйприл, — связано с освобождением Фрэнка Райли, который был участником похищения. Но она загребла себе весь выкуп. Иначе Райли после похищения не пытался бы ограбить банк и не попал бы в тюрьму. Выйдя на свободу, Райли примчался сюда. Это послужило доказательством для мистера Черингтона, то есть для полковника Чандлера, который только и ждал этого. Он застрелил Флору Сэнфорд, потому что она убила его дочь и разбила ему жизнь. А потом застрелил Райли… по тем же причинам. У него хватило сил перенести труп Райли в заброшенный бассейн… Он ведь еще не старый, ему едва за пятьдесят. Потом он выслеживал Уоллеса Сэнфорда и сегодня вечером пытался его застрелить, но, к счастью, не убил, и хорошо, потому что Уолли ни в чем не виноват. И от всего этого у него случился сердечный приступ, и теперь он хочет все рассказать…

Эйприл разрыдалась.

— Деточка, милая! — мать обняла ее за. плечи.

— Фотография в холле… — всхлипывала Эйприл, — очень похожа на миссис Черингтон, но глаза на фотографии черные. Подписана именем Роза. То самое лицо, что и на фотографии Бетти Ле Мо.

Дина и Арчи смотрели на Эйприл, вытаращив глаза. Мать ласково гладила ее по голове, успокаивая:

— Не плачь, доченька, не плачь. У него уже давно тяжелая болезнь сердца…

— Мариан! — отозвался Билл Смит внезапно охрипшим голосом. — Ты что, знала об этом?

— Догадывалась, — ответила Мариан. — Я тоже видела ту фотографию. А теперь иди поговори с мистером Черингтоном.

Подняв голову, Эйприл поймала взгляд, которым обменялись Мариан с лейтенантом.

— Этот ребенок прав, — заявил Билл Смит.

— Этот ребенок прав во всем, — подтвердила мать, целуя Эйприл.

 

ГЛАВА 27

Только в четыре часа ночи младшая поросль Кэрстейрсов оказалась в своих постелях, причем беспробудно спящего Арчи внес по лестнице лейтенант Билл Смит. Однако у Дины и Эйприл сон совершенно пропал. По возвращении от Черингтонов мать приготовила всем какао. От ее красивой прически почти ничего не осталось, лицо было бледным и измученным, но Билл Смит не мог отвести от нее глаз.

Мистер Черингтон рассказал все, как было. Его рассказ полностью подтвердил догадки Эйприл. Потом санитарная машина полиции доставила его в госпиталь, а врач, обследовав- сердце, объявил, что вряд ли он доживет до суда. Миссис Черингтон вела себя сдержанно и, казалось, вздохнула наконец спокойно. Теперь, когда все было кончено, она ничего не скрывала.

Да, ее муж действительно присвоил деньги, чтобы внести гангстерам выкуп за дочку. Убив ее, бандиты словно лишили жизни и его. Он ничем уже не интересовался и желал только одного — похоронить дочь в таком месте, где на ее могиле цвели бы розы. Он не мог открыто явиться за телом дочери, чтобы не выдать себя как похитителя пятнадцати тысяч долларов. Но и без этого преступление раскрыли, и полковник оказался в тюрьме. Когда его освободили, он был старым больным человеком, которого удерживало в жизни лишь желание отомстить. Он исполнил свое желание, и для него все было кончено.

— Умрет счастливым, — заявила миссис Черингтон.

Обо всем этом рассказала дочкам Мариан, занимаясь приготовлением какао.

— Не пойму только, как и для чего вы впутались в это дело? — закончила она повествование.

— Ради тебя, мамуся, — сонно проговорила Дина, — чтобы сделать тебе рекламу.

— Мы хотели, чтобы мамуся раскрыла тайну настоящего убийства, — пояснила Эйприл, борясь с дремотой. — А так как у мамуси не было для этого времени, мы решили сами найти преступника. Эй, Арчи…

Как раз в этот момент Билл Смит относил Арчи в кровать. Вернувшись в кухню и приглядевшись внимательно к девочкам, он заметил:

— Идите-ка спать, не то через минуту придется и вас тащить наверх. А ты… А вы…

— Слушаю, — повернулась к нему Мариан.

— Сейчас поздно, но мне обязательно нужно с тобой поговорить. Знаю, что ты занята, но прошу уделить мне немного времени, может быть, завтра вечером. Ты позволишь?

— Пожалуйста, приходи завтра. — Мариан покраснела, словно институтка.

Проводив лейтенанта до двери, она вернулась к девочкам.

— Завтра в школу не пойдете. Спите, сколько влезет.

Они спали до полудня. В полдень, однако, в двери стали ломиться репортеры. Билл Смит информировал прессу о том, что загадку убийства на вилле Сэнфордов самостоятельно раскрыла Мариан Кэрстейрс, писательница, автор детективных повестей. Журналисты требовали интервью и фотографий. Дина, Эйприл и Арчи старались удовлетворить пожелания прессы. Мариан протестовала, но дети были непреклонны. Не для того они столько трудились, чтобы потом отказаться от плодов своего труда.

— Кто знает, может быть, уже завтра в это время мать получит предложение от киностудии, — несколько самоуверенно предположила Эйприл.

— А как здорово будет продаваться последняя мамусина книжка! — мечтательно сказала Дина.

— Это бессмысленно! — противилась мать, но при трех голосах против была вынуждена капитулировать.

Троица, не мешкая, занялась всем необходимым. Эйприл уложила матери волосы. Дина убрала гостиную и расставила повсюду свежие цветы. Арчи причесал Кляксика, Апсика и Дженкинса,

после чего разместил их на ковре, заставив принять грациозные позы.

Когда фотограф "Газеты" направил на Мариан объектив фотоаппарата, Кляксик и Апсик вскочили к ней на колени. Получился великолепный снимок.

Эйприл вытянула Дину и Арчи на крыльцо, оставив мать наедине с журналистами.

— Слушай, Эйприл, — напомнила Дина, — а что делать с этими бумагами… ну, с этими, что нашли у миссис Сэнфорд… Наверно, надо их сжечь?

— Я помню о них… — Эйприл нахмурилась. — Дайте немного подумать.

— Тихо! — закричал Арчи. — Эйприл думает!

— Это серьезное дело! — Эйприл рассеянно потрепала его за ухо. — Речь идет об этих людях… Об учительнице, которая вместо обычного ресторана случайно зашла в игорный притон и попала в облаву… Об этом парне, который не хотел, чтобы родители знали о его работе в ночном клубе… О многих невиновных людях… Все они терзаются и беспокоятся с тех пор, как услышали о смерти Флоры Сэнфорд, гадая, в чьи же руки попадут теперь эти бумаги.

— Можно было бы отослать почтой каждому его фотографию и документы, — предложила Дина.

— У нас не хватит денег на почтовые расходы, мы полностью издержались. — Эйприл в раздумье смотрела перед собой, потом лицо ее прояснилось: — Знаю! Остановите первого журналиста, который выйдет из дома.

Они ожидали четверть часа, может быть, больше. Первый фотограф ушел, зато второй вошел в дом. Наконец на пороге появился толстяк в сером костюме, рассовывавший по карманам свои заметки.

— Алло! — крикнула Эйприл.

Журналист огляделся вокруг. При виде Эйприл его полное лицо расплылось в улыбке.

— Кого я вижу? Надежный Свидетель! Эйприл вздрогнула и внимательней пригляделась к толстяку.

— Я вас знаю. Это вы, сэр, притаившись за раскрытой газетой, подслушиваете чужие разговоры в кондитерской. Не хотелось бы вам услышать еще одну любопытную историю из уст надежного свидетеля, имени которого, к сожалению, мы не можем обнародовать?

— Хотелось бы? Да я сгораю от любопытства! — Журналист уже вынимал блокнот из кармана.

— Ну, что ж, прошу внимания! Как вы уже знаете, Флора Сэнфорд была шантажисткой…

И Эйприл красноречиво и убедительно рассказала о том, что в доме миссис Сэнфорд были найдены многочисленные документы, угрожающие в руках шантажиста доброму имени невиновных людей, в том числе одной учительнице и кое-кому еще…

Полиция не хотела публиковать документы, которые могли бы принести несчастье многим порядочным людям. Поэтому все эти бумаги были сожжены, все — до последнего клочка.

— Их сожгли в топке нашего котла домашней системы центрального отопления, — веско заявила она в заключение.

— Это действительно так? — Толстяк добавил несколько слов в свои заметки.

— Действительно, так, я сама видела, — отозвалась Дина, не уточняя, однако, видела ли она вообще эти бумаги или в тот момент, когда они пылали в огне.

— Видите ли, сэр, — доверительно продолжала Эйприл, — полиция не намерена предавать огласке, что найдены эти бумаги. Убийцу нашли, этого им достаточно. Но мы были на месте с самого начала, все видели и обо всем знаем. Думаю, эта информация имеет для вас ценность? Не так ли?

— И еще какую! — удовлетворенно подтвердил толстяк.

— Единственное условие! — серьезно заявила Эйприл. — Прошу не раскрывать источника. Если вы, сэр, сошлетесь на нас, то… (Сейчас, сейчас… Как это выразилась героиня последней мамусиной книжки?) …то мы откажемся от этого самым категорическим образом!

— Информация получена от надежного свидетеля, имя которого нам не разрешили назвать, — [улыбаясь произнес толстяк, сбегая с крыльца.

— Сэр! — прокричала вслед ему Эйприл. — Зайдите, пожалуйста, по дороге к Льюку и предупредите, что скоро мы придем к нему на солодовый сироп. За ваш счет!

Толстяк приостановился и, поглядев на Эйприл, сказал:

— Если бы та прошлая история не получила

подтверждения, я бы сказал: "Не морочь мне голову". Но раз свидетель оказался надежным — согласен! За мной три сиропа.

— С шоколадом, — добавила Эйприл. — И с кремом!

— Ты же не любишь шоколад и крем, — шепотом напомнил ей Арчи.

— Вместо них смогу получить у Льюка две тетрадки комиксов и пачку жевательной резинки.

— А о какой прошлой истории вспоминал этот толстяк? — полюбопытствовала Дина.

— Да так, глупости, — небрежно отмахнулась Эйприл. — Теперь нужно действительно сжечь эти бумаги. Насколько я знаю этого типа, он раздует мою информацию на целую колонку. Заинтересованные лица с облегчением вздохнут и перестанут опасаться за свою репутацию.

— Разведем костер! — предложил Арчи. — А то с топкой для калориферов никакого веселья!

— В последний раз, когда мы разводили костер, — подсказала Дина, — кот миссис Уильямсон подпалил себе хвост, а мамуся пригрозила нам исправительным домом.

— Вряд ли она отправила бы нас туда, — усомнилась Эйприл. — Но знаешь, Дина, нужно еще уладить дело мистера Холбрука.

— Какое дело? О чем ты? — Дина с неохотой вспомнила повязку на ноге, однодневное увечье и погоню пса за котом.

— Думаю, мы должны вернуть ему фотографию дочки. Письма тоже.

— Эйприл! Это бубезузумумие!

— Нет, подумай! Прежде всего, старичку, пожалуй, нужна эта фотография. А во-вторых, если ему вдруг не попадется газета с сообщением об уничтожении документов, он будет напрасно терзаться. Считаю, что мы должны отнести ему эти вещи.

Прежде чем Арчи и Дина успели хоть что-то сказать, Эйприл, обежав дом, вошла в него через заднее крыльцо.

— Ой-ей! — крикнул Арчи. — Знаешь что?

— Знаю, — сказала Дина. — Мумолулчучи. Пять минут спустя Эйприл вернулась, держа в руках небольшой красиво перевязанный пакет.

— Скажем, это наш скромный подарок. Позже, когда они шли аллеей в сторону соседской виллы, она добавила:

— Он поймет, что мы видели эту фотографию и читали письма. Спорю, что теперь не скоро он снова назовет меня умницей.

Дальше они шли в полном молчании. На крылечке дома мистера Холбрука сидел белый котище с ехидной мордой. Вместо приветствия кот злобно фыркнул и удрал.

— Хорошенькое начало! — пробурчала Эйприл, нажимая кнопку звонка.

Им открыла красивая высокая женщина с пепельно-белыми волосами и милой улыбкой.

— Вы к кому, дети?

Присмотревшись к блондинке, Эйприл побледнела, издав легкий стон.

— Кто там пришел, Гарриэтта? — донесся из глубины дома мужской голос.

— Мисс Холбрук! — запинаясь, пробормотала Эйприл.

— Откуда вы знаете?.. — Блондинка удивленно приподняла брови.

Отступать было некуда.

— Не могли бы мы повидать вашего отца? — спросила Эйприл довольно жалким голосом.

В дверях появился Генри Холбрук. Он был не такой бледный, как раньше, посасывал трубку и безмятежно улыбался.

— Кого я вижу! Кого вижу! — растроганно произнес он. — Мои молодые друзья! Познакомьтесь с моей дочкой. Это Гарриэтта, широко известная как Ардена, признанный художник-модельер.

— Браво! — воскликнула Эйприл. — Значит, это вы конструируете красивые костюмы для опереток! — Овладев собой, она уже серьезно сказала: — Вы должны гордиться своей дочкой, мистер Холбрук!

— Конечно, горжусь, — просиял мистер Холбрук. — Она сделала мне сюрприз. Я ничего не знал о ее успехах, пока не явилась сама, чтобы о них рассказать.

Эйприл искоса взглянула на красивую блондинку. Несомненно, это была она, та самая девушка, которая танцевала в одеянии из трех павлиньих перьев и жемчужной нитки.

— Каждый гордился бы такой дочкой, — продолжал мистер Холбрук, положив руку на плечо блондинки. — Что у тебя в этом пакетике, мое дитя?

Эйприл вздрогнула, вновь услышав это обращение, но возмущаться не было времени.,

— Мне трудно объяснить, сэр… Случайное стечение обстоятельств… Мы это нашли… те вещи, которые миссис Сэнфорд прятала дома. Мы думали, что вы, может быть, захотели бы… что…

Впервые в жизни Эйприл не повиновался собственный язык. Арчи выхватил у сестры пакетик и всунул его в руки мистеру Холбруку.

— Ой-ей, лучше возьмите, сэр.

Генри Холбрук разорвал обертку. Фотография выпала у него из рук. Гарриэтта Холбрук — или Ардена — быстро нагнулась и подняла ее с возгласом радости.

— Папуся! Это та фотография, которую я искала дома! Она очень пригодится для газетного интервью: как я начинала с выступлений в мюзик-холле и добилась…

Генри Холбрук просматривал письма, в глазах были радость и смущение.

— Гарриэтта, ты…

— Идем отсюда, — шепнула Дина, и троица, крадучись, отошла назад. Отец и дочь, занятые собой, этого даже и не заметили.

— У меня такое чувство, — объявила Эйприл, — словно за один день я нечаянно переделала все добрые дела, что были запланированы на три года вперед. Ну, а теперь — к Льюку! Интересно, заказал ли толстяк для нас сироп?

Однако Дина отрицательно покачала головой.

— Сейчас — домой! Нельзя терять ни минуты. Разве ты забыла, что у, матери назначено свидание сегодня вечером. Журналисты, наверное, уже ушли.

— Ты права, — вздохнула Эйприл. — Нас ждет сегодня масса дел. Идем прямо домой… Арчи, перестань бросать камни в кота мистера Холбрука. Если он тебя поцарапал, это еще не повод, чтобы побивать камнями божье творение…

 

ГЛАВА 28

Этим вечером матери предстоял необыкновенно важный разговор. Как ей нужно одеться? Дина высказалась за голубой цвет, поскольку вычитала недавно в журнале мод, что всем цветам мужчины предпочитают голубой. Эйприл же защищала розовый' который, по ее мнению, чудесно смотрелся на матери. Девочки рассуждали на эту тему, поглощая бутерброды и допивая остатки кока-колы. Не пришли к согласию они и позже, когда общими усилиями готовили обед. А когда все было готово и стол накрыт, до них неожиданно дошло, что все это время из комнаты на втором этаже доносится знакомый шум, настолько им привычный, что они просто не обратили на него внимания раньше.

Они бегом помчались наверх, постучали в дверь комнаты, вошли.

— Мамуся! — строго сказала Дина.

Мать даже не подняла головы. Стол был завален грудой бумаг, листков, записок, машинописных страниц, настольных энциклопедий, использованной копирки и пустых сигаретных пачек. Сбросив туфли, мать обняла ступнями ножки столика, чтобы он не дергался при работе машинки. Волосы ее были кое-как сколоты на макушке, на носу виднелся грязный след от копирки. На ней были старые рабочие брюки.

— Эй, мама! — закричала Эйприл. Прервав работу, мать подняла голову, рассеянно улыбнувшись дочерям.

— Я начала новую книжку. Работается чудесно, очень легко. Дина вздохнула.

— Ты не хочешь поесть?

— А знаешь, — слегка смутилась мать, — действительно хочу. Я немного проголодалась, "забыла про ленч. Спасибо, что напомнила.

Встав с места, она всунула ноги в домашние туфли и, захватив со стола несколько листков, направилась к лестнице. Кляксик и Апсик, выбравшись из-под стула, пошли след в след за хозяйкой. За ними последовала и троица.

Миновав дверь столовой, мать прошла прямо на кухню.

— Сделайте себе, что вам понравится, — подсказала она детям с рассеянной улыбкой. — А я поджарю себе яичницу и за едой поправлю несколько отпечатанных страничек.

— Но, мамуся, — поправила ее Дина, — это не ленч! Это уже…

Эйприл предостерегающе подтолкнула Дину:

— Помолчи! Не волнуй мамусю. Видишь, она занята.

С волнением — и с ужасом — троица следила за происходящим. Мать разбила яйцо, вылив белок с желтком на эмалированную сковородку. Поставила на кухонный стол тарелку, хлеб, масло, стакан молока, вынула из буфета вилку. Не отрывая взгляда от машинописного текста, она карандашом поправляла в нем одни слова, зачеркивала другие, вписывала третьи. Потом она погасила газ под сковородкой и села за стол, углубившись в чтение.

— Ой-ей, Эйприл! — прошептал Арчи.

— Тс-с-с! — успокоила его Эйприл.

Мать не торопясь жевала хлеб с маслом, пила молоко, не отрываясь от текста. Дойдя до последней страницы, она встала, отнесла тарелку и стакан в мойку, вымыла их, поставила в сушилку и вышла их кухни. Яичница так и осталась на сковородке

Дина со вздохом отдала яичницу котятам, которые жадно с ней расправились.

Ну, ничего не поделаешь! Когда проголодается, сама придет что-нибудь съесть. Мы можем садиться обедать одни.

Но вечером придет Билл Смит! — напомнила Эйприл. — А мать не причесана, не накрасилась. И не в розовом платье

— Не в голубом, — поправила Дина. — Может быть, когда кончит главу, будет еще не поздно?

— Ой-ей, знаете что? — произнес Арчи, занимая "свое место за столом. — Знаете что? А если мамуся не закончит сегодня главу?

— Должна! — убежденно сказала Дина.

Пишущая машинка, однако, стучала без перерыва все время, пока они обедали. Ее стук продолжался и позже, когда, убрав со стола, они взялись за мытье посуды на кухне. Не прекратился стук машинки и тогда, когда у входных дверей прозвучал звонок. Дина и Эйприл переглянулись.

— Ничего не поделаешь! Придется брать дело в свои руки.

Билл Смит в новом галстуке и гладко причесанный, казалось, слегка нервничал.

— Добрый вечер. Мариан дома?

— Пожалуйста, присядьте, сэр, — пригласила Дина.

Он недоуменно взглянул на нее.

— Садитесь! — строго распорядилась Эйприл. — Нам надо с вами поговорить.

Десятью минутами позже троица вторглась в материнскую комнату. Мариан вставляла в машинку новую закладку

— Мамуся, пришел Билл Смит, — объявила Дина

Мать вдруг зарделась и, оставив машинку, нагнулась за туфлями.

— Сейчас спущусь к нему на первый этаж.

— Минуточку! — опередила ее Эйприл. — Сначала нам нужно поговорить!

— Ой-ей, мамуся, — пропищал Арчи.

— Тише, Арчи! — скомандовала Дина. — Мамуся, скажи откровенно, тебе нравится Билл?

— Да, нравится, — кивнула, соглашаясь, озадаченная мать.

— Но нравится ли он настолько… — Эйприл остановилась перевести дух, — чтобы в него влюбиться?

Тихо вскрикнув, Мариан ошеломленно глядела на своих детей.

За дело принялась Дина:

— Можешь ли ты полюбить его и выйти за него замуж?

— Я… — Щеки у Мариан стали пунцовыми. — Но… Он, наверно, совсем не хочет на мне жениться! — запинаясь, бормотала она.

— Наоборот, хочет! — хором продекламировали Дина и Эйприл.

— Что?.. Как?.. Откуда вы знаете?

— Ура! — заорал Арчи. — Мы его спросили! Всмотревшись в их лица, Мариан сорвалась с места и быстро сбежала вниз по лестнице.

— Мамуся! — крикнула вдогонку Дина. — Голубое платье!

— Мамуся! — застонала Эйприл. — Прическа! Макияж!

Мариан ничего не слышала. Она стремительно ворвалась в гостиную. Дети следовали за ней с поникшими головами, сердца их тревожно бились.

— Мариан! — смеясь воскликнул Билл Смит. — Эта твоя троица! — И через мгновение: — Какая же ты красивая!

В этот момент троица увидела лицо своей матери, прижавшейся к плечу лейтенанта. Она действительно была красавицей.

Они на цыпочках удалились в кухню и деликатно прикрыли за собой дверь.

Минутой позже на кухонном крыльце появился сержант О'Хара. Лицо его сияло, под мышкой он держал большую коробку шоколадок.

— Поздравляю, поздравляю! — проговорил он. — Я вижу, заговор удался.

— Откуда вы знаете? — почти одновременно произнесла троица.

Сержант широко улыбнулся.

Я с самого начала знал. Меня никто не обманет. Как-никак я сам вырастил девятерых…