Пришла весна, и горы стали похожи на огромные пестрые букеты полевых цветов.

— Без снега все выглядит совсем по-другому, — сказала Сейдж.

— Ага, — согласился Джейк.

Она ехала верхом на Скаут, а Джейк на Рейнджере. Старые лошади брели шагом по сочной весенней траве туда, где когда-то была конюшня. Сейдж то и дело наклонялась, чтобы сорвать цветок.

— Может, уже хватит? — спросил он.

— Нет.

— Ты так стараешься, будто это свадьба века.

— Для меня так оно и есть.

Он закурил сигарету. Сейдж хотелось выхватить ее у него изо рта. То, что она терпела во время их безумного путешествия, стало гораздо труднее выносить теперь, когда он был ее братом, который каждые десять минут грозится уйти от них в другую семью.

— Они однажды уже женились, — сказал Джейк. — Зачем им понадобилась вторая свадьба? Они и так спят вместе…

— Как будто это самое главное.

— А что же тогда?

— Какая тебе разница. Ты же не собираешься присутствовать на церемонии, — холодно ответила Сейдж.

Джейк выпустил струйку дыма и некоторое время ехал молча. С цветами она действительно немного перестаралась. По мере приближения торжественного дня она заставила мать заказать целое море белых роз. И сегодня они с Дейзи и Луизой все утро расставляли вазы с цветами по всему дому.

Сейдж покосилась на Джейка. Мама объясняла ей, что хоть он и ее родной брат, но вырос вдали от семьи и еще нескоро забудет все, что ему пришлось пережить.

И все же ей очень хотелось, чтобы он пошел на свадьбу. Отказавшись на ней присутствовать, он всех расстроил. Его так называемые приемные родители сидели в тюрьме, но при желании он мог уйти жить в семью, которую определят органы опеки, и часто говорил, что так и сделает.

Джейк держался особняком, занимался в основном своими собаками, которым нашли место в конюшне. Школу по большей части прогуливал, а когда все-таки туда приходил, то думал только о чем-то своем. Ему нравился запах лошадей и соломы, и спать он предпочитал в конюшне.

Они подъехали к тому месту, где прежде стояла конюшня — от нее осталось только несколько серых столбов, торчавших из высокой травы. Сейдж свободной рукой обхватила Скаут за шею и соскользнула на землю. Взяв лошадей под уздцы, Джейк пошел следом за сестрой. С минуту она молча смотрела на полусгнившие доски и балки.

— Здесь умерла наша бабушка.

— Только при Луизе такого не говори, — сказал Джейк. — Она считает нашей бабушкой себя.

Сейдж кивнула. Она знала, что ему сразу понравилась Луиза, ее резковатые манеры и независимый характер.

— Прямо здесь? — спросил Джейк.

— Да. Папа пытался ее спасти, но не смог.

— О господи, — пробормотал он.

Сейдж думала о матерях, которые умирают слишком рано, о детях, которые умирают, не успев родиться. Раздвинув траву, она нашла узенькую тропинку, шедшую к двум каменным крестам. Трава вокруг них была аккуратно выкошена — отец приезжал сюда раз в неделю, следил, чтобы могилы не заросли.

Опустившись на колени, она поцеловала землю возле креста, под которым лежал ее сын. От травы пахло свежестью — так, наверное, пахла бы его кожа.

— Ты нас всех соединил, — прошептала она.

Она отобрала немного цветов из огромной охапки, часть отдала Джейку, посмотрела, как он кладет их на могилу ее сына.

Второй букет Сейдж положила к кресту, под которым покоилась бабушка. Как ей хотелось, чтобы Розалинда знала — сегодня у ее сына Джеймса Такера счастливый день.

— Ну что, пошли? — сказал Джейк.

Сейдж вытерла слезы.

— Боишься, я опоздаю на свадьбу?

— Подумаешь, свадьба…

— А может, тебе понравится.

— Да нет, я лучше смотаюсь в Ландер. Хочу присмотреть машину, на которой я отсюда уеду.

— Это можно сделать и в другой день, — заметила Сейдж, садясь в седло.

Они поехали к дороге, и Сейдж увидела новую вывеску, сверкавшую на солнце золотыми буквами.

— Ранчо ДД, — прочла она.

— Поверить не могу, что дед сменил название.

— Джеймс и Дейзи.

— По крайней мере Луиза довольна. Думаю, ей не нравилось, что в названии присутствует имя Розалинды.

— А я до сих пор не могу поверить, что они с дедушкой поженились без свадьбы, — сказала Сейдж.

— Так уж им захотелось.

— Далтон, видно, решил, что это очень романтично, — пригласил судью, чтобы официально сменить название ранчо, а потом, как бы между делом: «Да, кстати, вы не могли бы нас поженить?» Бедная Луиза.

— С Луизой все в порядке, — сказал Джейк. — Она обещала, что возьмет меня в «Дилижанс» послушать песню, которую она об этом написала.

— Как она называется?

— «Я — миссис Такер».

— Можно и мне с вами?

— Нет, в этот раз мы поедем вдвоем. Так она сказала.

— Тебе слишком много позволяют. Все из кожи вон лезут, чтоб тебе угодить, чтоб ты почувствовал себя счастливым, а ты даже на свадьбу не идешь.

— А ты разве не счастлива?

Сейдж, с трудом сдержав улыбку, пожала плечами и ничего не ответила.

Дейзи сидела в спальне за туалетным столиком, а сестра делала ей прическу. Хатауэй заплела волосы во французскую косу и теперь вставляла в нее маргаритки.

— Не слишком туго? На висках не тянет?

— Все замечательно, — засмеялась Дейзи.

— Я бы хотела, чтобы Джеймс тебя узнал, когда ты будешь говорить «да».

Сама Хатауэй выглядела изумительно — в широкой желтой юбке и белой блузке с открывающим плечи вырезом. Она надела кольца и браслет с бирюзой из собственного бутика, ожерелье, сделанное Дейзи, и жемчужные серьги их матери. Ей очень шло такое смелое сочетание разных стилей.

— Хат, тебе не кажется, что это смешно? Зачем только мы устроили настоящую свадьбу…

— А какую надо было устраивать? Фиктивную? Нет, Дейзи, уж если кто и заслуживает такого праздника, так это вы с Джеймсом.

— Я тоже так думаю. — Дейзи взглянула на стоявшую на столике фотографию. Луиза сделала снимок всего три недели назад. Дейзи, Джеймс, Сейдж и Джейк стоят у загона, и у всех, кроме Джейка, улыбки до ушей. — Надеюсь, он все-таки придет.

— Джейк? Он сделает так, как сам захочет.

Хатауэй была хорошей сестрой и любящей теткой. Сейдж она всегда обожала, а теперь была готова изливать свою любовь и на Джейка.

Дейзи задумалась о сыне: в школу ходить отказывается, ночует в конюшне. Она представила себе, каково ему было жить на какой-то ферме, где устроили собачий питомник. Сколько лет им обоим — всем им — пришлось страдать. И раны у Джейка еще не затянулись.

— Знаешь, иногда мне хочется убить Пола Марча.

— Я тебя очень хорошо понимаю, — кивнула Хатауэй.

— Джеймсу я все время говорю, что мы должны всех простить, а со своими чувствами справиться не могу — это сильнее меня.

— Ну и не справляйся. — Хатауэй положила руки на плечи Дейзи, словно хотела освободить сестру от ненависти к человеку, укравшему у нее сына. — Прочувствуй все до конца, а потом забудь.

— Как бы я хотела вернуть эти годы, — прошептала Дейзи.

— Вот и вернешь, насколько возможно, снова выйдя замуж за Джейка.

Дейзи вытерла слезы, и Хатауэй, отругав ее за то, что она размазала тушь, стала поправлять ей макияж.

— Я теперь опять буду жить на Западе, — сказала Дейзи. — На ранчо.

— М-м-м, — промычала Хатауэй.

— А ты будешь к нам часто приезжать.

— Само собой.

Дейзи взглянула на себя в зеркало. Подумала о Хрустальном озере, о багровых скалах, о горах Уинд-Ривер. Здесь Джеймс, здесь ее дети. Это их дом. И здесь она хочет жить — на земле, подарившей ей вдохновение и мечты.

— Я хочу тебя кое о чем попросить. Если увидишь Джейка, попробуй уговорить его прийти.

— А он и так придет. — Хатауэй снова занялась прической. — Я это точно знаю.

— Откуда? — Дейзи посмотрела на сестру в зеркало, заглянула в ее насмешливые, понимающие глаза.

— Да оттуда, что я старшая сестра, — ответила Хатауэй и улыбнулась. — Я все знаю.

Джеймс стоял в конюшне и завязывал галстук. Его отец, уже облаченный в черный смокинг, сидел на стуле, а рядом с ним, в ярко-синем смокинге, стоял Тодд.

Тодду, похоже, было приятно, что его позвали на праздник. Кто мог подумать, что на свадьбе Джеймса и Дейзи будет столько Райделлов? Однако сегодня тут были и Тодд, и Тамми с детьми, и Рут с Эммой, и, конечно, Луиза.

Идея принадлежала Дейзи. Она спросила Джеймса, не хочет ли он пригласить Райделлов. Луиза теперь стала полноправным членом семьи Такеров, и двум кланам давно пора забыть старые ссоры.

— Ты только посмотри, — сказал Далтон. — Такеры и Райделлы сошлись в одном месте, и никто никого не собирается убивать.

— Неужели чудеса никогда не кончатся? — рассмеялся Тодд.

— Пока с нами Дейзи — нет, — сказал Джеймс.

— Я знаю, это не ты придумал нас позвать, но все равно я очень рад, что я здесь.

Луиза давно уже ушла дать указания музыкантам, и Далтон встал и отправился на поиски супруги. Тодд хотел было идти за ним, но Джеймс его задержал.

— Я должен перед тобой извиниться.

— За что? — изумился Тодд.

Джеймс откашлялся.

— Я был к тебе несправедлив. Все эти годы я считал, что это ты украл у меня сына.

— Я это знал, но понимал, что никакие слова не помогли бы мне тебя переубедить.

— У меня были причины так думать.

— Наша старинная вражда. Мы сами ее разжигали. Кстати, я хотел тебе сказать: Альма очень переживает из-за того, что натворил Ричард, и хочет возместить тебе убытки.

— Это совершенно ни к чему.

— Нет, она хочет заплатить за коров, которых он убил.

— Мне ее деньги не нужны, — твердо сказал Джеймс. — Мне жаль Альму. Она потеряла сына, а уж я-то хорошо знаю, что это такое.

— Все эти истории Ричарду рассказывал я, — признался Тодд. — Правда, я не думал, что они на него так подействуют. Захотел вернуть эту землю и назначил себя ее стражем. Наверное, и за это ты меня винишь.

— Твоего племянника мне тоже жалко, и я надеюсь, ему помогут. А тебя я не виню. Я и так винил тебя слишком во многом. Прости, Тодд.

— Все в порядке, Джеймс.

Мужчины пожали друг другу руки. Джеймс был рад, что неприятный разговор окончен.

— Твой сын доволен, что вернулся домой? — спросил Тодд, когда они вышли на залитый солнцем двор.

— Джейк? — Джеймс не знал, что ответить. — Думаю, да. Надеюсь, что да.

Закаленное сердце ковбоя щемило от боли из-за того, что его сын отказался прийти на свадьбу родителей.

Сейдж с Джейком были уже совсем рядом с ранчо, они слышали доносившуюся оттуда музыку, видели раскинутый во дворе огромный синий с золотом шатер.

Сейдж заслонила ладонью глаза от солнца.

— Все уже там. Все, кроме нас.

— Да, — тихо ответил Джейк.

— Ты ведь тоже член семьи. — Она понимала, что идет по лезвию бритвы, одно неверное слово, и он разозлится.

— Хватит, Сейдж.

Она вдруг придержала лошадь.

— Послушай!

— Я и так слышу. — Джейк тоже остановился.

Музыканты разыгрывались, а Луиза репетировала свадебную песню, которую написала для Джеймса и Дейзи. Она называлась «Вместе навсегда». Джейк улыбнулся, слушая, как ее сильный голос разносится над зеленым лугом.

— Я не про Луизу, — сказала Сейдж. — Слушай!

Обычно это происходит раньше, но это были они, дикие гуси. Задрав головы, близнецы смотрели на летящий в небе огромный косяк. В лучах солнца крылья птиц казались белоснежными. Их крики и шум их крыльев заглушали все остальные звуки, даже пение Луизы.

— Сколько их? Сто?

— Тысяча.

Они оба знали историю о диких гусях, о том, как отец во второй раз сделал маме предложение, когда увидел их зимой. Сейдж глядела на птиц со слезами на глазах, а когда обернулась к Джейку, увидела, что брат привстал на стременах.

— Эге-гей! — закричал Джейк.

— Гуси тебя не услышат, — засмеялась она.

— Я не им кричу.

— А кому?

— Эге-гей!

Джеймс стоял у загона и с кем-то разговаривал.

— Они вернулись! — крикнул Джейк.

— Ты это папе? — удивилась Сейдж, и сердце ее радостно забилось.

— Оркестр слишком громко играет. Он меня не слышит.

— Так давай громче, Джейк! Громче!

— Папа! — заорал он, показывая на небо. — Мама! Они вернулись!

И тут отец обернулся. Даже издалека Сейдж видела, что его лицо расплылось в счастливой улыбке — он услышал, как Джейк назвал его папой.

Мама высунулась из окна, ее фата развевалась на ветру. Сейдж помахала ей букетом полевых цветов, но она этого не заметила — и отец, и мать, задрав головы, смотрели вверх, на диких гусей.

— Они вернулись! — во весь голос кричал Джейк Такер. Он тоже улыбался и махал руками. Так радуется тот, кому приятно быть частью семьи, в преданиях которой есть и дикие гуси, и Вашаки; тот, кто вместе с сестрой едет на свадьбу своих родителей. Тот, кто очень хочет услышать, как они скажут друг другу «да».