Склонившись над импровизированным рабочим столом, Дейзи перебирала волчьи кости. По всей комнате были расставлены зажженные свечи. За окном шел снег, ветер завывал под крышей. Много лет назад, когда она еще жила здесь, Дейзи записала на пленку шошонские песнопения. Она привезжла ее с собой, и сейчас эти индейские мелодии звучали из динамиков магнитофона.

Кому-то это могло показаться странным, но, работая с костями животных, она обращалась с ними очень бережно, словно боясь причинить зверю дополнительную боль. Судя по размеру, это, скорее всего, кости волка. Она призвала его дух, моля его о прощении.

У индейцев множество легенд о Волке и Койоте. Волк предстает в них добрым и великодушным, он сотворил звезды и людей, а Койот — хитрый обманщик, чинит козни людям и мешает Волку делать добро. Индейский шаман как-то рассказал Дейзи, что волки рождены от Луны Долгих Снегов и преданно заботятся о своих детенышах.

Даже в свитере ей было прохладно. Она подошла к окну. Из-за бурана Луиза еще на одну ночь осталась в больнице. Дейзи тревожилась за Сейдж, которую могла застигнуть в пути непогода, волновалась о Джеймсе. Вернулась к столу, но поняла, что сегодня не способна творить чудеса.

Уронив голову на руки, она слушала индейские напевы и вспоминала, как впервые оказалась здесь. В Коннектикуте девушки из приличных семей отправлялись на каникулы путешествовать по Европе или уезжали на острова у побережья Массачусетса, но ее почему-то тянуло на Запад. Вайоминг представлялся ей величественно-прекрасным, страной мечты.

Ее поразило разнообразие горных пород: черная слюда, зеленый амфибол, красный песчаник, розовый кварц, молочно-белый полевой шпат. Хребет Уинд-Ривер возвышался над равнинами, и, увидев эти горы, Дейзи поняла: она найдет здесь то, за чем приехала. Ей хотелось научиться делать индейские украшения. Что-то первобытное в ней рвалось на волю.

Неподалеку от Ландера она нашла ранчо, где принимали желающих пожить жизнью ковбоев и золотоискателей. Там ее научили держаться в седле, и через две недели Дейзи уже настолько освоилась, что самостоятельно отправилась на золотоносный ручей. Ей показали на карте подходящее место, и, взяв припасов на день, она поехала к речушке под названием Мидсаммер.

Ей понравилось мыть золото. Увлеченная этим занятием, она сидела на корточках у самой воды, надвинув шляпу на глаза, чтобы не слепило солнце.

Хорошо, что она вовремя услышала треск. Наклонившись, чтобы набрать в лоток песка и мелкой гальки, она чуть не дотронулась свободной рукой до гремучей змеи. Огромная змея, свернувшись кольцом на камне, грелась на солнышке. У нее была идеальная маскировка. Возможно, она уже давно принимала солнечные ванны по соседству с ничего не подозревавшей Дейзи.

— Не двигайтесь, — раздался чей-то низкий голос.

Змея угрожающе трещала хвостом. Дейзи замерла. Все происходило, как в замедленной съемке.

— Не буду, — чуть слышно ответила Дейзи.

— Сейчас громыхнет, — предупредил голос. Грянул выстрел, и змея осталась без головы.

Зажав рот двумя руками, Дейзи вскочила, рассыпав свою добычу — крошечные камешки, которые, на ее взгляд, могли оказаться золотом.

На другом берегу ручья из тени вышел молодой человек, на ходу засовывая в кобуру пистолет.

— Вы даже не закричали, — заметил он.

— Что вы там делали? Подсматривали за мной?

— Совсем недолго, — ответил он, переходя вброд мелкую речушку.

Сдвинув шляпу на затылок, Дейзи разглядывала незнакомца. Высокий, поджарый. Обтягивающие джинсы, пропыленная белая футболка с надписью «Родео на Паудер-Ривер». Свою черную шляпу он держал в руке. Каштановые волосы выгорели на солнце, и, хотя он, скорее всего, был немногим старше Дейзи, вокруг глаз и рта уже появились морщинки.

— Спасибо, что убили змею.

— Она уже приготовилась нанести удар. Надеюсь, выстрел вас по слишком напугал.

Дейзи кивнула.

— Что это со мной? — пробормотала она, глядя на свои трясущиеся руки.

— Такое иногда случается, — сказал незнакомец. — Реакция наступает с запозданием, когда вдруг понимаешь, что могло бы…

Она снова кивнула и опустила голову, чтобы он не заметил ее слез. У нее вообще глаза были на мокром месте.

— Бояться уже нечего, — сказал он, обнимая ее одной рукой за плечи.

— Я ее не видела. — Дейзи продолжала дрожать. — Смотрела на камень, а змею не видела.

— Так часто бывает. И со мной так было.

— А вы здешний? — спросила она.

— Да. Это моя земля.

Дейзи отодвинулась. Теперь ей стало совсем неловко.

— Не может быть. Я живу на ранчо для туристов, и там мне дали карту, показали, где лучше мыть золото.

— Они все время так делают, — рассмеялся он. — Собственной земли у них всего несколько акров, и они рассчитывают, что мы не станем гонять туристов за то, что те наберут здесь немного гальки. Мне жаль вас огорчать, но золота тут нет.

— Простите, — извинилась Дейзи. — Господи, мне и в голову не могло прийти…

— Ничего страшного. Меня зовут Джеймс Такер, и вы находитесь на моем ранчо.

— Я сейчас уеду.

— Зачем? Оставайтесь. Только скажите, как вас зовут.

— Дейзи Ламберт. Я из Силвер-Бей, это в Коннектикуте.

— Приехали искать золото?

— Нет.

Она рассказала, что учится в колледже ювелирному искусству и ее заинтересовали украшения индейцев из западных штатов, материалы, которые они используют. Потом спросила, можно ли ей оставить себе гальку, которую она намыла. Он разрешил, а когда она показала свои находки, выбрал один камешек. Темный, невзрачный, внешне он ничем не отличался от остальных.

— Беру свои слова обратно. Вы нашли настоящее золото.

— Честно?

Дейзи решила, что увезет крошечный самородок домой и использует его в своем первом ожерелье по индейским мотивам. Она почувствовала прилив вдохновения, ради которого и отправилась в Вайоминг.

— Ой! — Сильный порыв ветра чуть не сбил ее с ног.

Джеймс снял с нее шляпу, и ветер тут же растрепал ее волосы. Уронив обе шляпы, он притянул Дейзи к себе и поцеловал. Она разжала кулак, золотой самородок упал на землю.

Солнце пекло их непокрытые головы. Джеймс был нежен и нетороплив, а Дейзи, ощущая упругие мышцы у него на спине, хотела, чтобы этот поцелуй никогда не кончался.

Когда он все-таки закончился, Джеймс присел, отыскал упавший самородок и отдал ей. Руки у него были шершавыми от мозолей.

— Руки ковбоя, — прошептала она.

— Что?

— Так, ничего. — Ей надо было придумать, что сказать, чтобы он не ушел. — Мне просто здесь очень нравится.

— Если захочешь, и у тебя будут такие же руки, — улыбнулся он. — Поживи на ранчо подольше.

— Это не настоящее ранчо, — сказала она. — Так, ночлежка, где можно взять напрокат лошадь и получить в придачу карту чужой земли.

— Поживи у нас, — предложил Джеймс. — Места хватит.

— Спасибо за предложение, но я не могу.

— Почему? Будешь делать украшения, ездить верхом, когда пожелаешь. Мы будем рады, если ты у нас погостишь.

Так не бывает, о подобном приключении Дейзи и не мечтала. Она нерешительно пожала плечами. А потом он снова ее поцеловал.

Она переехала на ранчо Такеров, Джеймс поселил ее в том самом домике, где она жила теперь. Довольно долго — целые сутки — он держался от нее на почтительном расстоянии. Завтракала, обедала и ужинала Дейзи в большом доме, вместе с Джеймсом, Далтоном и Луизой. Она подружилась с Полом Марчем и другими пастухами. Тогда на ранчо еще работал Тодд, и однажды он принес ей букет ромашек. Джеймс потом его чуть не убил…

Дейзи подняла голому, посмотрела в окно, словно ожидая увидеть не снег, а летнее солнце. Воспоминания о первом приезде в Вайоминг, о встрече с Джеймсом пробудили что-то в ее душе. К ней вернулось вдохновение. Взяв кости, она принялась за работу, которая на время отвлекла ее от тревог.

Дэвид и Сейдж нашли сарай, где можно было укрыться от снежной бури. Две ночи они провели в дороге, и такой распорядок уже начал входить в привычку.

— В Вайоминге снега еще больше, — сказал Дэвид.

Они сидели в углу, собаки и котята спали у них на коленях. Петал жевала свою игрушку, преданными глазами глядя на Дэвида. Сейдж встала, кинула на пол охапку сена, чтобы устроиться поудобнее.

— А в Вайоминге хорошо? — спросила она.

— Как везде. Кое-где хорошо, кое-где плохо.

Сейдж слышала, как мычат и перетаптываются коровы, и в памяти всплыли образы из далекого детства.

— У нас тоже есть коровы. У отца на ранчо.

Дэвид презрительно фыркнул:

— Значит, он скотовод? Терпеть их не могу.

У Сейдж было такое чувство, будто ей плюнули в лицо.

— Если ты их терпеть не можешь, зачем же ты ночуешь в коровниках?

— Это молочная ферма, а не ранчо.

— Какая разница. Тут коровы, и там коровы.

— Молоко… — Дэвид поднял левую руку, затем правую, — и гамбургеры. На ранчо растят коров и быков, заботятся о них, а потом — режут.

— Отец сам скот не забивает.

— И что с того? Все равно это называется жестоким обращением с животными.

Сейдж видела, как исказилось и побагровело его лицо, и ей стало немного страшно. Она решила сменить тему.

— Ты вырос на ранчо?

— Нет. — Последовала долгая пауза. — У родителей был собачий питомник.

— Собачий питомник? — Он ведь говорил, что забрал этих собак из питомников, где их мучили.

Дэвид кивнул и уставился в пустоту.

— Поэтому я и спасаю тех, кому плохо. И никому не позволяю их обижать. Так что можешь не волноваться.

— Не буду.

— Тебе надо поесть.

Он ничего не сказал о ее беременности, но Сейдж поняла, что он знает. Впрочем, ей было все равно. Она была даже рада — сама не зная почему, она относилась к Дэвиду как к близкому человеку.

— Да. — Она погладила живот. — Мне надо поесть.

— Сиди здесь. Я скоро вернусь.

Собаки и котята сгрудились вокруг Сейдж. С ними ей было теплее и спокойнее. Она закрыла глаза.

И тут до нее донесся звук струи, бьющей по жести. Обернувшись, она увидела в глубине сарая Дэвида. Присев на корточки, он доил корову. Не прошло и минуты, как маленькое ведерко наполнилось. Вручая его ей, он смотрел на нее ласково и в то же время выжидательно.

— Вкусно, — сказала Сейдж.

Пока она пила, Дэвид кормил котят. Глядя на него, она вдруг поняла, что ей хорошо и покойно, что страхи, мучившие ее последние месяцы, куда-то исчезли.

Луиза сидела в палате возле постели Далтона. На него было больно смотреть: бледный, небритый, он лежал на спине, широко раскрыв рот; из вен на руках торчали иглы капельниц. Из-за бурана многие медсестры опоздали, а некоторые вообще не добрались до больницы.

Взглянув на серое лицо Далтона, Луиза решительно закатала рукава. В тумбочке нашлось все необходимое. Набрав в тазик горячей воды, она намочила и отжала полотенце, чтобы сделать Далтону компресс перед бритьем.

— Не волнуйся, любимый, — шепнула она ему на ухо, когда он зашевелился. — Я тебя побрею лучше любой молоденькой медсестры.

Взбив помазком пену, она намылила Далтону щеки.

— Как приятно, — сквозь сон пробормотал он.

Луиза обрадовалась:

— Как ты себя чувствуешь?

— Никак. Словно ведро виски выпил. А где Джейми?

— Гонит домой скот. Промил передать, что заедет, как только освободится.

— Осенний загон… — Далтон прикрыл глаза. — Мне бы надо быть там.

— Ничего, без тебя управятся. Отдыхай, а твоя верная подруга тебя побреет.

— Верная подруга… Розалинда…

У Луизы перехватило дыхание. Тазик качнулся, вода пролилась на одеяло. Давным-давно, когда она только переехала на ранчо, он дважды вот так оговорился, и Луиза тогда заявила: если он еще хоть раз назовет ее именем покойной жены, пусть пеняет на себя. За все эти годы он никогда больше этого не делал.

— Дьявол! — возмутился он. — Луиза! Я весь мокрый.

— Вот значит как. Теперь я опять Луиза. — В ее голосе было больше грусти, чем обиды.

— Ты о чем?

В палату вошли врач и сестра. Увидев, что творится с постелью, сестра охнула, а доктор заговорил о выписке: состояние Далтона более-менее стабилизировалось, но дома ему нужно обеспечить надлежащий уход, продолжать физиотерапию, так что без сиделки не обойтись.

Луиза была готова расплакаться. Они с Далтоном никогда не обсуждали подобную ситуацию. Как-то раз она завела об этом речь: сам подумай, работа у тебя опасная, что будет, если, не дай бог, надолго сляжешь. Он на нее наорал, тем все и кончилось. И вот что вышло. Официально она ему не жена, и доверенности на его медицинскую страховку у нее нет.

Как легко с его губ слетело имя Розалинды. Да и кто, собственно, для него Луиза? Он никогда не предлагал ей выйти за него замуж. Это ее задевало, но лишь теперь она поняла, насколько глубоко.

Розалинда с ранчо ДР.

А что, если Луиза не упомянута в его завещании? Джеймс в миг выставит ее за дверь. Она тряхнула головой, гоня от себя печальные мысли. Главное — Далтона выписывают.

Тодд вроде говорил, у него есть знакомая сиделка — двоюродная сестра или свояченица. Надо будет ему позвонить.

Снег все валил и валил — никто не мог припомнить такого затяжного снегопада в начале ноября. Джеймс и Пол, падая от усталости, наконец загнали стадо. Настало время отнимать телят от матерей.

У ворот уже стояли два полуприцепа. Водители, сидя в кабине одного из них, курили и о чем-то болтали.

Собаки бегали за телятами и, кусая их за ноги, заставляли идти в левый загон, а коров отгоняли в правый. Поначалу коровы думали, что просто потеряли своих детенышей из виду — ничего страшного, найдутся, — и только беспокойно крутили головами. Но тут водители, докурив, распахнули задние двери фургонов. И коровы заволновались всерьез. На этих машинах увезли на бойню не одно поколение телят, и стены пропитались запахами страха и смерти. Когда ветер донес до них эти запахи, матери все поняли.

Коровы заревели. Теснясь у ограды, они тянули шеи к машинам, в которые заводили телят. Давя друг друга, рвались к своим детенышам. От их воя разрывалась душа.

Уже тридцать раз Джеймс отправлял телят на убой. Эта работа всегда давалась ему нелегко, но в присутствии Далтона он старался показать себя опытным скотоводом, чтобы отец мог им гордиться. Сегодня ему было невыносимо. Может, потому, что рядом нет отца, а может, оттого, что приехала Дейзи, — страшно подумать, что она все это слышит.

Он не сразу ее заметил. Зеленая куртка Дейзи сливалась с хвоей сосен, росших у дальнего края загона. Сотни телят увозили с ранчо, четыреста коров выли от боли. И Дейзи пришла посмотреть. У него сжалось сердце — от тоски и от злости.

Он подъехал к ней.

— Иди в дом, Дейзи!

— Ты послушай… — всхлипнула она. — Они плачут.

— Так каждый год бывает. Иди в дом и закрой дверь. Скоро все кончится.

Дейзи закрыла глаза. Она была смертельно бледна.

— Ради бога, Дейзи. Иди в дом!

— Не могу. Я не могу их оставить. Я буду здесь, пока не уведут последнего теленка. Пока…

— Пока они не потеряют последнюю надежду? — Джеймс сам не понимал, откуда взялись эти слова. — Это ты хочешь сказать?

— Я просто хочу быть с ними, — ответила Дейзи. — Я не могу этого объяснить. — Она тяжело вздохнула и, перестав плакать, взглянула Джеймсу в глаза. — К тебе это не имеет никакого отношения. Со мной все в порядке. Иди работать.

— Значит, ко мне это отношения не имеет? — Он резко развернул лошадь и поскакал прочь.

Телята, растерянно мыча, неуклюже поднимались по пандусам в фургоны. Они не подозревали, что их ожидает. Так и бывает в жизни, подумал Джеймс. Дети всегда надеются, что родители о них позаботятся.

Луиза вернулась на ранчо в самый разгар погрузки. За долгие годы она уже привыкла к безутешному реву коров, но сегодня слушать их мычание было выше ее сил. Увидев Дейзи, стоявшую у дальнего конца большого загона, она горестно покачала головой: бедная женщина и так достаточно натерпелась, сама потеряла ребенка, ни к чему ей на такое глядеть.

Войдя в дом, Луиза вздохнула с облегчением. После больницы было особенно приятно оказаться дома. Она подошла к буфету, налила себе виски. Обычно она не пила до захода солнца, тем более одна, но сегодня можно нарушить правила.

Сев на диван, она обвела глазами комнату. Со стен на нее взирали портреты Такеров. Взгляд Луизы остановился на серебряном подносе, доставшемся жене Далтона в наследство от бабушки.

Розалинда… Сколько лет назад умерла — Джеймсу тогда едва пятнадцать исполнилось. Случилось все после бурана. Мать с сыном были в конюшне, и под тяжестью снега крыша рухнула прямо на них.

Джеймс, хоть и сам пострадал, вытащил мать. Не дай бог такое пережить. Луиза сотни раз представляла себе эту сцену: мальчишка со сломанной ногой обнимает умирающую мать.

Во многих отношениях Розалинда была ее противоположностью: из богатой семьи с Востока, хорошо воспитанная, образованная. А главное, Розалинда была женой, а Луиза всего лишь любовница.

Она вздохнула и подошла к столу Далтона. Складывая бумаги, она вдруг поняла, что на самом деле не наводит порядок, а ищет завещание. Чушь какая-то. Конечно же, Далтон о ней позаботится. Она же его знает и уверена, что он любит ее. Розалиндой он ее назвал, потому что из-за всех этих лекарств был немного не в себе. Вспомнив про сиделку, Луиза сняла трубку и позвонила жене Тодда.

— Привет, миссис Райделл.

— Здравствуйте, тетя Луиза! — рассмеялась Тамми, услышав столь официальное обращение.

— Слушай, твой красавец муж сказал, у тебя есть сестра, которая ухаживает за больными. Я подумала, не стоит ли мне ее нанять?

— Она опытная сиделка. И ей нужна работа.

— Которая это сестра? — спросила Луиза. — Та, у которой дети, или та, у которой нет?

— У них у обеих есть дети.

Ее зовут Альма Джексон, объяснила Тамми. У нее непутевый муж и двое сыновей. Она работала в больницах и в домах престарелых, а еще где-то на севере штата была сиделкой у какого-то старика. Луиза поблагодарила Тамми и тут же позвонила Альме. Голос на автоответчике был простоватый, но приятный. Луиза продиктовала свой номер и попросила Альму ей перезвонить.

Положив трубку, она снова окинула взглядом комнату. Без Далтона дом казался не таким, как обычно. Будто он по-прежнему принадлежал Розалинде.

Дети часто убегают из дома. Так сказала Дейзи детектив Лароса, то же говорили ей везде, куда она звонила. Прочертив на карте линию от городка в Айове, где Сейдж сошла с поезда, до ранчо, она обзванивала полицейские участки по этому маршруту. Кое-где получили запрос и знали о Сейдж, но в большинстве мест о ней слышали впервые. И нигде ее не видели.

Уже стемнело. Телят увезли на бойню, коровы в загонах притихли. Но их горестные стоны все еще стояли у Дейзи в ушах. Она чувствовала себя опустошенной, словно проплакала несколько дней подряд.

В дверь постучали, и Дейзи вздрогнула от неожиданности. Первое, о чем она подумала, — пришло известие о дочери.

На крыльце, стряхивая снег с сапог, стоял Джеймс.

— Что ты здесь делаешь?

— Я хотел спросить тебя о том же, — ответил он. — Не позволишь войти?

Дейзи отступила в сторону, пропуская его в дом.

— Чем ты тут, черт возьми, занимаешься? — спросил он.

— Сейчас? Обзваниваю полицейские участки. — Она показала ему карту.

— Это можно делать и в Коннектикуте.

— Нет, я должна быть здесь.

— Я сегодня тебя слышал. И все остальные тоже.

— Как я плакала? И что с того?

— Это ранчо, Дейзи. Ранчо, а не зоосад, куда водят детишек, чтоб они погладили козленка, покормили уток. Ты всегда видела здесь то, чего не было и быть не могло.

Она покачала головой:

— Ты сам не знаешь, что говоришь.

Джеймс тяжело выдохнул, прошелся по комнате. Остановился перед камином, уставившись на потрескивающие поленья. Он уже готов был показать ей обгорелые фотографии — может, хоть это ее напугает.

— Я должна быть здесь, когда приедет Сейдж.

— Но здесь творятся всякие вещи. Разве на пользу тебе слушать, как ревут коровы, которых разлучают с телятами?

— А тебе? — тихо спросила она.

В ее голосе не было ни злости, ни раздражения. Он смахнул из-под глаза несуществующую соринку.

— У тебя у самого сердце кровью обливается, когда ты посылаешь этих малышей на бойню.

— Это моя работа. Я привык.

— Кого ты обманываешь? — Дейзи хотелось дотронуться до его щеки. Отвести бы его к шаману, чтобы тот посмотрел, нельзя ли вылечить его исстрадавшуюся душу. Много лет назад, когда пропал их сын, Дейзи думала, что сама сумеет его исцелить, но с тех пор поняла, что ее сил на это не хватит.

Он смотрел на нее по-прежнему сурово:

— Уезжай. Обещаю тебе, что отправлю Сейдж домой. Все будет в порядке. Ты мне веришь?

— Верю.

— Нет, ты не можешь поверить — после того, что случилось с Джейком. Думаешь, и на этот раз будет как тогда.

— Это не то же самое. Подростки часто убегают из дома. — Дейзи удивилась, как легко она повторила слова, которыми пытались ее успокоить полицейские. Но самой ей вдруг все стало ясно. Забеременев в шестнадцать лет, Сейдж испугалась, ей понадобилась поддержка отца. Вот и все.

— Я тебя не виню, — тихо сказала она. — Ни в чем.

— Зато я себя виню. Прости, но я повторю еще раз. — Голос его дрожал. — Уезжай, Дейзи. Возвращайся домой. Мы оба знаем, что нашей дочери ничего не грозит. Пока. Но что будет, когда она приедет на ранчо? Если с ней и может что-то случиться, то именно здесь.

— Но здесь мы, — прошептала Дейзи. — Ее родители.

— Чем помогло наше присутствие в тот раз?

— Мы сделали все, что было в наших силах.

Она видела, как он напряжен. Ей хотелось помассировать ему плечи, шепнуть на ухо слова, которые она нашептывала, вырезая узоры на кости. И еще Дейзи почувствовала, что ей снова хочется его любить, и это испугало ее больше, чем его суровые глаза.

Открыв дверь Альме Джексон, Луиза первым делом поблагодарила ее за то, что она приехала, несмотря на снегопад.

— Дорога ужасная, — сказала Альма бесцветным голосом.

Луиза растерялась.

— Но мы вполне могли отложить встречу. Далтон все равно пока еще в больнице.

— Далтон?

— Мистер Далтон Такер, за которым вам предстоит ухаживать. Ваша сестра сказала, вы хорошо умеете это делать.

Нервно облизнув губы, Альма посмотрела по сторонам.

Она производила странное впечатление. Ни малейшего энтузиазма. Неужели эта серенькая мышка — родная сестра живой и обаятельной Тамми? И вообще, нужна ли ей эта работа?

— Расскажите мне, где вы работали раньше, — попросила Луиза, решив направить беседу в деловое русло.

Они сели за стол на кухне. На вид Альме было лет сорок, лицо бледное, слегка одутловатое, волосы подкрашивает, видимо, чтобы скрыть седину. Она сказала, что работала в больницах в Ларами и Ландере, а еще — в домах престарелых в Шайенне и Дубойсе. Кроме того, назвала имена шестерых пациентов, за которыми ухаживала на дому — после инфарктов и инсультов, перелома бедра и обморожения.

— Что ж, вижу, опыта вам не занимать. — Луиза немного успокоилась.

Они обговорили условия и оплату. Услышав сумму, Альма заметно оживилась. Луиза добавила, что Альме придется пожить на ранчо, по крайней мере до тех пор, пока Далтон не сможет самостоятельно ходить.

— Тамми и Тодд очень хорошо о вас отзывались. Но, к сожалению, я не знаю никого из перечисленных вами людей.

— Я живу в другой части штата. В этих краях почти не бываю.

— Но сестру, наверное, навещаете?

— Конечно. У Тамми с Тоддом чудесный дом. Просто картинка, не сравнить с моей старой… ну, это не важно. Не хочу надоедать вам жалобами на свою тяжкую жизнь.

— Остается проверить ваши рекомендации, но с этим, надеюсь, проблем не будет. Так как, вы согласны?

— Да. — В первый раз улыбка Альмы выглядела почти искренней.

Выйдя на веранду, они увидели Дейзи верхом на пегой лошади. Щеки у нее раскраснелись, каштановые волосы развевались на ветру.

Альма хмуро поглядела ей вслед.

— Она тоже здесь живет?

— Гостит, — коротко ответила Луиза. Ей было неловко, вернее, неприятно объяснять, что Дейзи — невестка, но не ее, а только Далтона. — Не волнуйтесь. Ваши обязанности включают только уход за Далтоном.

— Я спросила, потому что она мне кого-то напоминает.

Луиза промолчала. В связи с исчезновением Джейка было много шума. Возможно, Альма видела Дейзи на фотографии в газете или по телевизору. С тех пор она мало изменилась.

Дейзи помахала им рукой и поскакала к конюшне. Когда Альма обернулась к Луизе, та заметила в ее глазах беспокойство. Ей даже показалось, что Альма готова отказаться от работы на ранчо. Странно, подумала Луиза, с чего это вдруг она так встревожилась.