Она улыбнулась хозяину магазина и протянула ему руку:
— Дон Мигель? Здравствуйте!
— Да, приветствую вас. — Мужчина недоуменно посмотрел на нее.
— Я — Моника Стивенсон, дочь Джона Стивенсона.
— Вот как! — По лицу его было видно, что теперь он понял, кто перед ним. Приветливо улыбнувшись, он пожал протянутую руку. — Мисс Стивенсон! Мы с вами никогда не встречались, но могу вам сказать, что вы очень похожи на своего отца. Как у него дела?
— Все в порядке. Много работает, все в хлопотах.
— Он тоже здесь?
— Нет, дон Мигель. Я одна.
— Путешествуете?
— Можно сказать и так… — Моника поспешила сменить тему: — Вижу, ваш магазин процветает?
— Да. — Дон Мигель просиял. — И этим я во многом обязан вашему отцу!
— Прошу вас, оставьте.
— Но это правда. — Дон Мигель театрально раскинул руки. — Без его помощи в нужный момент… Мисс Стивенсон, я так рад с вами познакомиться!
— Мне тоже очень приятно, дон Мигель! — Теперь, когда все формальности были соблюдены, Моника могла начать разговор по делу. Она сняла с плеча сумку и поставила ее на прилавок. — Я привезла кое-что, что может вас заинтересовать.
— Да? И что же это?
— Один очень талантливый молодой человек, которого я хорошо знаю, — он живет в деревне в горах, — делает замечательные резные фигурки. Он настоящий художник. Я в жизни не видела никого, кто работал бы с деревом более искусно, дон Мигель. И я подумала, что вы, возможно, заинтересуетесь.
— Хм… — Лицо хозяина приняло озабоченное выражение. — Я должен увидеть работу своими глазами.
— Ну, это легко устроить. — Моника вытащила фигурки из сумки и выстроила их в ряд на столе. — Вот, дон Мигель… вы когда-нибудь видели что-либо подобное? Простой кретьянский парень, не обучавшийся изящным искусствам в университетах, а какая рука! Какой вкус и изящество!
— Они замечательные, ничего не скажешь. — Дон Мигель брал в руку каждую фигурку по очереди и внимательно рассматривал. — Действительно, потрясающая работа.
— А вы не хотите купить несколько для своего магазина?
— Я должен подумать. — Хозяин принялся задумчиво поглаживать свои роскошные усы. — Дела в магазине идут хорошо, но в моем бизнесе полно конкурентов. Многие туристы приходят сюда, смотрят, расспрашивают, а потом уходят в другие магазины сравнивать цены, так ничего у меня и не купив. — Темные глаза дона Мигеля пристально смотрели на Монику. — Конечно, для вас, сеньорита, как для дочери Джона Стивенсона, я могу сделать исключение, но… почему автор этих замечательных вещей не приехал сам?
— С ним произошел несчастный случай, и он пока не в состоянии передвигаться. Он лежит в больнице. Я узнала о его работах совершенно случайно, и они произвели на меня огромное впечатление. Эти статуэтки разойдутся в магазинах на ура, я в этом не сомневаюсь, дон Мигель. И я подумала, что вы как профессионал своего дела…
— Так вы — представитель этого молодого человека, мисс Стивенсон?
— Можно и так сказать, дон Мигель.
Хозяин еще раз нерешительно повертел несколько фигурок в руках. В этот момент тишину прорезал звонкий голосок американской туристки:
— Как чудесно, как восхитительно! Кевин, иди сюда и посмотри, какие чудесные фигурки я нашла.
Американка и ее муж подошли к прилавку и схватились за статуэтки Федерико.
— Резьба по дереву! — Мужчина взял фигурку и принялся рассматривать ее с неподдельным интересом. — Ручная работа.
— Правда, они миленькие? — не отставала от него жена.
— Да, замечательная работа. — Мужчина не был склонен к бурному выражению эмоций, и его мнение было для Моники гораздо важнее.
— Почему вы нам этого не показали? — Американец смотрел на дона Мигеля. — Они продаются?
— Я их только что принесла, — ответила Моника, прежде чем дон Мигель успел отреагировать, и одарила американцев милой улыбкой.
— Конечно, продаются, — наконец заговорил и дон Мигель. — Их делает один очень одаренный местный андалусский мастер, сеньор.
— Я вижу. Эти фигурки так разительно отличаются от всего остального. Правда, Андреа? — Американец взглянул на свою жену.
— Совершенно верно, любимый.
— Они вас заинтересовали? Осталось всего несколько штук, они очень быстро расходятся.
— Мы подыскиваем подарки для наших друзей и родственников. Нам нужно не меньше пятнадцати таких статуэток. Жаль, что их мало. Сколько они стоят?
Затаив дыхание, Моника ждала, какую цену назовет дон Мигель. Он вел себя так, будто торгует ими уже давно, и назвал огромную цену не моргнув глазом.
Моника с легким ужасом переводила взгляд с дона Мигеля на американцев и обратно. Согласятся ли они на такую цену?
— О’кей, — произнес американец. — Это гораздо дороже, чем все остальные сувениры в вашем магазине, но я придерживаюсь мнения, что настоящее искусство должно стоить дорого.
— И вы хотите купить все фигурки, сеньор? — с надеждой спросил дон Мигель.
— Да. Пожалуйста, упакуйте их. А мы пока еще немного походим здесь, может, найдем еще что-нибудь стоящее.
— Я очень рада, что мы забрели в ваш магазин, — сказала американка. — Может, еще что-то купим. А новые работы появятся в продаже?
— Думаю, будут и другие работы. — Моника старалась говорить спокойно. — Как долго вы и ваши друзья еще пробудете в Малаге?
— О, совсем недолго. Утром мы едем в Торремолинос, но дня через два снова вернемся сюда.
Еще совсем недавно Торремолинос был маленькой рыбацкой деревушкой с парой мельничных башен, от которых и произошло название этого места. Сейчас он стал огромным гостиничным комплексом, известным своей потрясающей рыбной кухней. На западе он граничит с Малагой, на востоке — с другим городом, так что границы стерлись. Но там есть чем заняться…
— Боюсь, так быстро мы не успеем, — задумчиво произнесла Моника.
После того как американцы покинули магазин, купив еще и другие сувениры, Моника посмотрела на дона Мигеля взглядом победителя.
— Ну?
— Невероятно, настоящее чудо, сеньорита! — Дон Мигель широко улыбался. — Эти американцы забрали все, теперь они расскажут всем своим знакомым и… Люди повалят в мой магазин!
— О, дон Мигель! — Моника обняла его. — Я так рада!
— Этот молодой человек, этот мастер — когда я могу встретиться с ним? — деловито спросил дон Мигель.
— Как только ему станет лучше. Я ведь вам говорила, с ним произошел несчастный случай. Как только он снова сможет ходить, он обязательно к вам приедет. Но, даже лежа в постели, он может заниматься резьбой по дереву.
— Замечательно, сеньорита! Поезжайте к нему и скажите, что он должен поскорее навестить меня. — Он сделал глубокий вдох. — И еще скажите ему, что я заплачу ему столько денег, сколько ему нужно.
— Это… вы это серьезно? — спросила Моника, не веря своим ушам.
— Он получит аванс, который отработает, сделав для меня новые фигурки.
— Очень великодушно, дорогой дон, что вы готовы согласиться на условия мастера да к тому же платить авансом, — тихо сказала Моника. — Особенно учитывая, что у вас больше нет фигурок.
— Я с удовольствием пойду на этот риск, сеньорита. Однажды, когда мне очень нужны были деньги, ваш отец помог мне. Он поверил в меня и не разочаровался. Сейчас я делаю то же самое.
Моника закончила свой рассказ, и в палате, где лежал Федерико, воцарилась тишина. Лицо Федерико запылало. Потом, когда дар речи вернулся к нему, он принялся от души благодарить Монику, и его глаза наполнились слезами.
На несколько секунд все трое оказались слишком растроганы, чтобы говорить. Мария вскочила со своего стула и обняла Монику. Она плакала и смеялась одновременно.
— Моника! Как нам тебя благодарить? О, Федерико! — Она бросилась к нему и принялась его целовать. — Разве это не удивительно? Мы уже совсем отчаялись, потеряли всякую надежду быть вместе. А теперь! Моника, дорогая моя!
Мария и Федерико долго не разжимали объятий, а потом, взявшись за руки, смотрели друг на друга со слезами любви на глазах.
Моника тихонько выскользнула из палаты.
Донья Люсия в первое время категорически отказывалась от новой перспективы, а требовала немедленно опомниться, чтобы предотвратить всеобщее несчастье. Но кое-какие сомнения, по-видимому, закрались в ее душу. После длинного разговора с доном Рикардо она, неожиданно для Марии и Моники, прекратила упреки и замолчала. Что означало ее молчание, было пока неясно.
Однажды вечером, перед ужином, донья Люсия наконец заговорила, обращаясь к Монике:
— Пожалуйста, не считайте меня бессердечной женщиной, сеньорита. Я не всегда была такой. Обстоятельства сделали меня жестче. И не сомневайтесь — я люблю свою дочь! Мария у меня одна, и она все для меня. Сейчас, когда я снова вижу ее счастливой, я очень радуюсь и отдаю себе отчет в том, что совершила большую ошибку…
— Вы хотите сказать… — неуверенно проговорила Моника.
— У меня словно бы открылись глаза. Я поняла, что на самом деле будет лучше для Марии.
— О, донья Люсия! — Моника протянула к ней руки. — Я так рада. Вы благородная женщина.
— Забудьте, пожалуйста, сеньорита, что я и на вас нападала. То, что вы сделали для Марии и Федерико, просто замечательно. Теперь я это понимаю. Есть еще кое-что, что вас очень порадует, сеньорита. Вы будете удивлены.
— Что именно?
Донья Люсия, волнуясь, сделала глоток кофе.
— Приходил дон Рикардо, объяснялся с Марией. Он сильно разгневался. Мужчины не любят отказов. Я приложила все усилия, и мне удалось убедить его не держать зла на Марию и не лишать ее покровительства.
А еще через день донья Люсия сообщила Монике, что у нее с доном Рикардо состоялся важный разговор.
— Он понял Марию? Он ее простил? — с надеждой спросила Моника.
— Даже больше, сеньорита, намного больше! — Донья Люсия молодо улыбнулась. — Вчера дон Рикардо приходил ко мне. Мы поговорили. Он сказал, что понимает Марию. Мария действительно слишком молода для него… Он замечательный человек, сеньорита! Прежде чем уйти, он сказал, что хочет предложить Федерико работу в своем имении. Он знает, что нужно время, чтобы Федерико совсем оправился и смог снова заботиться о лошадях и выполнять другую сложную работу. Поэтому сначала Федерико будет работать только в поле, и у него останется время для занятий резьбой по дереву.
— И дон Рикардо будет ему за это хорошо платить?
— Более того, дон Рикардо предоставит им небольшой дом, в котором они будут жить.
— Это… об этом можно было только мечтать! Как прекрасно все устроилось!
Прошло шесть недель, и теперь Федерико, радостный и счастливый, без страха смотрел в будущее. Он еще был не совсем здоров, но вера, надежда и любовь сотворили чудо. Он увлеченно работал над новыми фигурками. Если раньше резьба по дереву была просто хобби, развлечение, то теперь она стала приносить деньги. Очень скоро у него было готово еще несколько штук для продажи.
Мария помогала ему, как могла. Сразу после уроков в школе она шла к нему. Хотя она и не могла сама вырезать, ей было чем заняться. Она делала все, чтобы не отвлекать Федерико от важной работы, — искала и приносила новые брусочки, купила еще несколько ножей разного размера, следила за тем, чтобы они всегда были заточены. Готовые фигурки Мария покрывала лаком и сушила на солнце.
Моника часто приходила навещать их. Общались они отчасти на аглийском, отчасти на испанском и смеялись над своими фразами. Монику пригласили на свадьбу подружкой невесты. Мария с Федерико ни на секунду не забывали, что именно ей они обязаны своим счастьем. Они постоянно благодарили ее. Молодые люди так сильно любили друг друга, что Монике казалось: такая любовь могла родиться только под солнцем Испании. При взгляде на них невозможно было не переполниться счастьем. Значит, и в сегодняшней жизни бывают такие чувства, а не только в исторических романах…
А как же она сама? Ее любовь к Джеффу усиливалась с каждым днем. Монике было все труднее держать свои чувства под контролем. Ночами, лежа без сна в своей постели, она мысленно возвращалась в тот лунный вечер в Альгамбре, когда Джефф признался ей в любви. Но с тех пор они больше об этом не говорили. Он относился к ней с дружелюбием и приветливостью, но вел себя сдержанно, если не сказать — холодно и официально. Джефф казался совершенно неприступным.
Кроме этого, Моника очень боялась, что он может не одобрить того, что она сделала для Федерико. Благополучная барышня занялась благотворительностью… Ей стало намного легче, когда он высказался «За».
— Ты не считаешь, что я как-то унизила их? — спросила она в конце концов.
— Конечно, нет. Я рад, что теперь они могут быть вместе. — Джефф сказал это ровным голосом, но глаза его выдавали. — Когда свадьба? — поинтересовался он.
— Как только Федерико станет лучше, — ответила Моника. — Доктор говорит, что он быстро поправляется.
В день свадьбы Марии Моника поднялась очень рано. Она подошла к окну, распахнула его и долго стояла, глубоко вдыхая свежий, ароматный воздух. Верхушки гор были уже ярко освещены встававшим солнцем, а у подножия их еще густели сумерки рассвета. Она собралась одеваться, когда дверь приоткрылась и вошла Мария.
— Моника! Ты уже встала?
— Я не могла больше спать.
— Я тоже. О, Моника, я так волнуюсь и так счастлива! — Мария в этот момент была ослепительно красива.
— Сегодня ты будешь самой очаровательной невестой на свете, — сказала Моника.
— Я пришла поблагодарить тебя. Ты…
— Ты знаешь, как я за тебя счастлива. Нам пора одеваться, Мария.
Хотя девушки поднялись очень рано, в предсвадебных хлопотах время пролетело как один миг. Невесте, наконец, пришло время покинуть родительский дом. Красавица Мария об руку с Федерико отправилась в церковь на церемонию венчания. Гости уже толпились у деревенского костела.
Моника видела, что донья Люсия не удержалась от слез и промокнула глаза носовым платком. Но в следующий момент она уже улыбалась и кивала Монике, приглашая на церемонию.
— Пойдем, Моника, — сказала она. Она впервые назвала ее просто по имени. Теперь Моника точно знала, что донья Люсия все ей простила.
Это была прекрасная свадьба, самая красивая из всех, на которых доводилось побывать Монике. Простой крестьянский праздник соединения двух сердец, идущий из глубины веков, был радостным и веселым, все танцевали и пели. Моника точно знала, что этот день останется в ее памяти навсегда.
На свадьбу были приглашены многие жители деревни, поэтому Мария с Федерико были окружены друзьями. Федерико выглядел прекрасно и казался очень мужественным. Моника разглядывала жениха и невесту. Она еще не видела такой красивой пары. Естественно, пришел и дон Рикардо с замечательным подарком. Моника видела, как он от всего сердца поздравил молодоженов. Он вел себя столь мило и тактично, что Моника почти пожалела, что так с ним поступила.
— Моника!
Она погрузилась в свои мысли и вздрогнула, услышав голос Джеффа.
— Джефф! — Ее сердце забилось сильнее.
— Ты, наверное, умираешь от жажды? — Он держал в руках бутылку вина и пару бокалов. Один он протянул Монике.
— Тост за жениха и невесту!
— Мария выглядит такой счастливой, правда? Да и Федерико просто сияет! — заметила Моника.
— И все благодаря тебе, дорогая! — Они чокнулись бокалами. — Я надеюсь, что Мария и Федерико никогда не забудут, что обязаны тебе своим счастьем!
— Любой на моем месте поступил бы так же. Но посмотри туда!
Немного в стороне от остальных гостей стояли дон Рикардо и донья Люсия. Они увлеченно разговаривали. По всему было видно, что это не просто формальный разговор. Вдруг дон Рикардо взял руку доньи Люсии и поцеловал.
— Только посмотри на них! — удивленно произнес Джефф. — Ты подарила счастье Марии и Федерико. А теперь мне кажется, что дон Рикардо и донья Люсия тоже скоро станут тебя благодарить.
Танцы и веселье продолжались. Праздник не прекратился, даже когда ушли новобрачные. Ночное небо было ясным, а воздух наполнен смехом и музыкой.
— Никто не обратит внимания, если мы ненадолго исчезнем. Может, пойдем прогуляемся, Моника? — Джефф смотрел ей в глаза.
Они пошли по дороге через поле. Моника снова вспомнила вечер в Альгамбре, хотя сегодня атмосфера была совершенно другой. Сначала они говорили о свадьбе и о будущем Марии и Федерико. Но потом воцарилось молчание. И Джефф опять взял ее руку в свою. Они не произносили ни слова, но все было понятно и так.
Они поднялись на вершину холма. Кругом возвышались грозные черные горы. А внизу мерцали веселые огоньки деревни. Но и сюда доносилась музыка с праздника.
— Моника… — Голос Джеффа звучал очень нежно.
Когда он ее обнял, сердце ее готово было выпрыгнуть из груди.
Джефф очень мягко провел рукой по ее лицу. Он долго смотрел ей в глаза, а потом поцеловал. Это был долгий нежный поцелуй. Потом он принялся целовать ее лоб, шею…
Чувство неземного блаженства охватило девушку.
Но вдруг Джефф оставил ее, будто отшатнулся, и она стояла, не понимая, что происходит, медленно поправляя платье.
— Прости, — пробормотал Джефф. — Я не имел права делать это… нет, я не хотел так… но я… я просто не в силах был больше сдерживаться…
— А что здесь такого? — Моника готова была расплакаться.
— Давай просто пройдемся, Моника… пойдем…
— Джефф, милый…
— Нет. Я люблю тебя, я так хочу тебя… но я знаю, что не имею на это права.