Эйдан стоял в пещере среди всех солдат своего отца. Дункан находился посредине, и сотни мужчин окружали его полукругом, сосредоточенно глядя на своего командира с любовью и уважением. Эйдан ощутил прилив гордости. Рядом с ним стояли Энвин, Мотли, Кассандра и Снежок, и Эйдан был счастлив находиться здесь, среди всех этих великих мужчин и, больше всего, снова воссоединиться со своим отцом. Что бы ни произошло, по крайней мере, сейчас все в этом мире опять встало на свои места.

Это была радостная сцена: очевидно, все эти воины были счастливы воссоединиться, собраться и разговаривать, уже несколько часов обсуждая свое затруднительное положение после того, как Кира оставила их в этой отдаленной пещере. Они все знали, что их ситуация сложная. Им нужен был срочный план, и они горячо обсуждали свои дальнейшие действия. Каждый из них был профессиональным воином со своим мнением. Отец Эйдана стоял посредине всего этого, слушая и взвешивая их мнения.

«Мы должны вернуться и взять столицу штурмом!» – воскликнул Брамтос перед группой мужчин. – «Мы должны атаковать, пока они отвлечены, пока их атакуют драконы. Мы можем воспользоваться их слабостью».

«А как насчет драконов?» – спросил Кавос. – «Нас они не убьют?»

«Мы можем атаковать их быстро, а потом уйти в укрытие», – парировал Брамтос.

Остальные покачали головами.

«Безумие», – ответил Сивиг. – «Большинство из нас умрет от дыхания дракона, а не от меча пандезианцев».

«Что же вы предлагаете нам делать? Оставаться здесь, скрываясь в пещере?» – спросил Артфаэль.

Кавос покачал головой.

«Нет», – ответил он. – «Но мы не можем вернуться в Андрос. Мы так же не можем рисковать, напрямую противостоя им».

«Пандезианцев нужно атаковать», – настаивал Брамтос. – «Если мы будем ждать, пока они станут нас преследовать – а они будут нас преследовать – тогда они атакуют нас на своих условиях. Сейчас Андрос объят хаосом, но скоро драконы отступят. Нам потом предстоит противостоять миллионной армии в открытом поле».

«Кто сказал, что драконы отступят?» – возразил Сивиг. – «Может быть, они будут жечь Андрос по тех пор, пока от него ничего не останется».

«Тогда зачем они все это начали?» – спросил другой воин.

В пещере разразился жаркий спор, мужчины перекрикивали друг друга, все спорили, не соглашаясь друг с другой, все были возбуждены.

Дункан стоял в центре, уперев кулак в подбородок, погрузившись в размышления. Судя по знакомому выражению лица, Эйдан понял, что отец взволнован, все обдумывая. Он почесал бороду, и Эйдан узнал в этом признак того, что он близок к принятию решения.

Вдруг вперед вышел Энвин.

«Дункан – наш командир», – крикнул он сквозь гомон толпы. – «Он всегда блестяще нас возглавлял. Я полагаюсь на его мнение».

Шумная группа мужчин, наконец, замолчала, когда глаза всех присутствующих устремились на него.

Дункан вздохнул. Он медленно сделал шаг вперед, выпрямился в полный рост и обратился к группе воинов.

«Прежде всего, я бы хотел выразить вам свою признательность», – произнес он глубоким авторитетным голосом, который эхом отразился от стен. – «Вы вернулись в Андрос ради меня. Вы спасли мне жизнь, несмотря на сложности. Я обязан вам жизнью».

Все воины смотрели на него с уважением и признательностью.

«Я принял глупое решение», – продолжал Дункан. – «Доверившись им, пойдя на переговоры, и я больше не повторю эту ошибку».

«Мы последуем за тобой куда угодно, Дункан», – выкрикнул Сивиг, в то время как остальные заголосили в знак согласия.

«Просто скажи, куда нам идти теперь», – сказал Артфаэль. – «Вернуться ли нам в столицу?»

Эйдан почувствовал, как его сердце бешено заколотилось, когда наступила тишина. Ему было интересно, что скажет его отец.

«Нет», – наконец, ответил Дункан.

Его единственное слово было наполнено такой уверенностью, что не оставило место для других вариантов.

«Мы застигнем их врасплох, это правда», – сказал он. – «Но мы потеряем многих из нас. И мы будем сражаться на их территории, против их сил и на их условиях. Хаос сослужит нам хорошую службу, но вместе с тем и сработает против нас».

Дункан почесал бороду.

«Нет», – добавил он. – «Мы приведем их к нам».

Они все удивленно посмотрели на него.

«Приведем их сюда?» – спросил Брамтос.

Дункан покачал головой.

«Нет», – ответил он. – «Мы заманим их в место, в котором у нас будет преимущество, где они наверняка проиграют. Место, в котором мы воспользуемся нашими знаниями родной земли. В нашу родину».

«И где же это, командир?» – спросил Артфаэль.

Дункан вынул меч и этот звук эхом отразился от стен. Он сделал шаг вперед, протянул руку и медленно начертил на песке длинную линию, на конце которой он нарисовал круг и указал кончиком меча в центр.

Все воины поближе собрались вокруг него.

Дункан поднял голову и встретился с их глазами со смертельной серьезностью.

«Барис», – наконец, сообщил он.

В помещении повисла тишина, когда мужчины приблизились и вытянули шеи.

«Барис?» – удивленно переспросил Брамтос. – «Заманить их в каньон? Мы окажемся на низменности».

«Кроме того, это враждебная земля», – добавил Сивиг. – «Она кишит людьми Бариса».

Дункан впервые улыбнулся.

«Вот именно», – ответил он.

Группа мужчин замолчала – очевидно, они были сбиты с толку. Но Энвин кивнул.

«Я понимаю, что ты имеешь в виду», – сказал он. – «Месть Барису и в то же время шанс убить пандезианцев».

Дункан кивнул в ответ.

«Бант не ждет нашего нападения», – сказал он.

«Но зачем нам сначала убивать своих соотечественников, если мы должны встретиться с пандезианской армией?» – воскликнул Брамтос.

«Прежде всего, мы должны убить тех, кто нас предал, кто предал нашу родину», – ответил Дункан. – «Кто находится на нашем фланге. В противном случае мы никогда не будем в безопасности. Потом, когда люди Банта будут мертвы, мы сможем заманить пандезианцев к нам».

«Но они находятся на возвышенности», – сказал Сивиг.

«Именно поэтому мы заманим их вниз, внутрь каньона», – ответил Дункан.

Они все казались озадаченными.

«А что потом?» – спросил Брамтос.

Дункан бросил на него холодный и тяжелый взгляд.

«Затопим каньон», – ответил он.

Все воины удивленно посмотрели на него.

«Затопим?» – наконец, спросил Сивиг. – «Как?»

Дункан поднял свой меч и продолжил рисовать свою линию на песке, пока, в конце концов, не нарисовал три коротких отметки.

«Эверфол», – ответил он. – «Мы перенаправим водопад. Его вода потечет на север и затопит каньон».

Дункан посмотрел на потрясенных воинов, которые посмотрели вниз.

«Несколько сотен наших воинов не могут убить тысячи пандезианцев», – ответил он. – «Но природа может».

Повисла продолжительная тишина, когда все посмотрели на Дункана, почесывая бороды, глубоко задумавшись.

«Рискованно», – наконец, ответил Кавос. – «Между этим местом и Барисом длинный отрезок. Случиться может что угодно».

«И каньон никогда раньше не топило», – добавил Сивиг. – «Что если это не сработает?»

«А если мы проиграем Барису?» – спросил Брамтос. – «Это само по себе будет смертельное сражение».

«Не говоря уже о том, что Лептус контролирует водопад», – добавил Энвин. – «Мы должны заручиться их помощью, если хотим получить какой-то шанс».

Дункан кивнул ему.

«Именно, друг мой», – ответил он. – «Именно поэтому я немедленно отправляю тебя в путь».

Глаза Энвина широко распахнулись, когда он посмотрел на Дункана с удивлением и гордостью.

«Сейчас же отправляйся в Лептус», – добавил Дункан. – «И привлеки их к нашему плану».

В воздухе повисла продолжительная тишина, мужчины заняли выжидательную позицию, пока, в конце концов, вперед не вышел Кавос. Все остальные посмотрели на него с уважением, и Эйдан понял: что бы он ни сказал, это будет означать их согласие или несогласие.

«Смелый план», – сказал он. – «Рискованный, храбрый план. План, который, вероятно, провалится. Но он доблестный. И безрассудный. Он мне нравится. Я с Дунканом».

Один за другим все воины посмотрели вверх и закричали в знак согласия, подняв свои мечи.

«Я С ДУНКАНОМ!» – крикнули они.

И сердце Эйдана наполнилось гордостью.

* * *

Эйдан шел рядом с Дунканом, сильная рука отца лежала у него на плече, гравий хрустел под их сапогами, пока они пересекали пещеру мимо всех воинов, надевающих броню, затачивающих мечи и готовящихся к своему следующему сражению. Эйдан никогда еще так не гордился, как в этот момент. Его отец, заслужив уважение всех мужчин в этой пещере после своей волнующей речи, присоединился не к своим командирам, а к Эйдану, и все глаза были устремлены на них. Он отвел Эйдана в сторону и пошел вместе с ним. Все воины наблюдали за ними, и мальчик принимал это за знак большого уважения. Он даже не осознавал, что отец выделял его среди всех этих мужчин в этот важный момент.

Они шли молча, Эйдан ждал, желая услышать то, что отец собирался ему сказать.

«Я никогда этого не забуду», – сказал Дункан, когда они, наконец, отошли достаточно далеко, чтобы никто не мог их услышать. Он остановился и многозначительно посмотрел на Эйдана, и мальчик смотрел на него с колотящимся сердцем. – «Я знаю, что ты сделал. Ты пришел за мной из Волиса. Ты отправился в путешествие в одиночестве, прошел весь путь до столицы, а это опасное путешествие даже для закаленного воина. Ты выжил, и тебе удалось найти людей, которые тебе помогли».

Отец улыбнулся, и Эйдан, испытывая гордость, улыбнулся в ответ.

«Тебе удалось пробраться в темницу», – продолжил Дункан. – «В оккупированном городе, и ты помог освободить меня в сложный час. Если бы не ты, я бы все еще сидел там, закованный в кандалы, если бы меня уже не казнили. Я обязан тебе жизнью, сын», – сказал он, и Эйдан почувствовал, как у него защипало в глазах. – «В тот день ты доказал, что ты не только достойный сын, но и прекрасный, подающий надежды воин. Однажды ты заменишь меня».

Глаза Эйдана зажглись от слов отца. Впервые в жизни отец разговаривал с ним таким тоном, смотрел на него с таким уважением. Он жаждал услышать эти слова от своего отца – слова, которые все расставили по местам в этом мире, которые заставили его почувствовать, что все страдания были не напрасными.

«Я не мог поступить иначе», – ответил Эйдан. – «Я люблю тебя, Отец. Я ничего так не хотел, как помочь в твоем деле».

Дункан кивнул в ответ, и в этот раз его глаза наполнились слезами.

«Я знаю это, сын».

Эйдан почувствовал, как заколотилось его сердце, когда он набрался храбрости, чтобы обратиться с просьбой.

«Я хочу сопровождать Энвина в его путешествии в Лептус».

Дункан посмотрел на него широко распахнутыми от удивления глазами.

«Я хочу быть полезным, по-настоящему полезным», – в спешке продолжал Эйдан. – «И мне не терпится отправиться в путешествие. Здесь я буду бесполезен, со всеми твоими воинами, атакующими каньон. Но я могу принести большую пользу, помогая Энвину пересечь местность, достичь Лептуса и убедить их присоединиться к нашему делу. Пожалуйста, Отец. Это будет благородная миссия».

Дункан погладил свою бороду, очевидно, задумавшись. Но потом, к разочарованию мальчика, он, в конце концов, покачал головой.

«Путешествие в Лептус долгое и опасное», – произнес он серьезным голосом. – «Даже Энвин может не выжить. Кроме враждебной местности, там все еще кружат драконы и бродят пандезианские солдаты. Вы даже можете получить в Лептусе враждебный прием – они сепаратисты, не забывай об этом».

Эйдан не колебался.

«Я все это знаю, Отец. И ничто из этого меня не отпугивает».

Его отец медленно покачал головой, замолчав. Эйдан знал, что этот упрямый взгляд означает отказ. Эйдан призвал на помощь больше решимости.

«Разве не ты только что сказал, что я проявил себя?» – спросил он. – «Я в одиночестве пересек Эскалон ради тебя. Позволь мне пересечь пустошь. Позволь мне показать тебе, что твоя вера в меня не ошибочна. Мне это нужно, Отец. Мне нужна своя собственная миссия. Я хочу почувствовать, что я – тоже мужчина. А я никогда не буду мужчиной, прячась под твоим крылом».

Дункан долго смотрел на него, и Эйдан видел, какие мысли вертятся у него в голове. Его сердце бешено колотилось, пока он ждал ответ.

Наконец, его отец вздохнул, протянул руку и сжал его плечо.

«Ты еще храбрее, чем я думал», – сказал он. – «И более преданный сын. Ты прав – я тебя недооценил. И отец не должен удерживать своего сына от того, чтобы тот стал мужчиной».

Дункан улыбнулся и кивнул.

«Отправляйся с Энвином. Послужи нашему делу, да хорошенько».

Эйдан просиял, а его сердце наполнилось гордостью и благодарностью.

Появилась группа солдат, которая прервала их, уводя Дункана по другому делу, в то время как к Эйдану подошли Мотли, Кассандра и Снежок.

Эйдан увидел, что Мотли с тревогой смотрит на него.

«Ты правда считаешь, что это мудро?» – спросил Мотли.

Эйдан удивленно посмотрел на него.

«Ты подслушивал?» – спросил он.

Мотли улыбнулся.

«Я актер. Подслушивать – моя профессия. Не держи от меня секретов, мальчик. Не после того, через что мы прошли».

Эйдан вздохнул, осознавая, что Мотли неисправим.

«Да», – признался он. – «Я уезжаю. И да, это мудро».

Снежок залаял у его ног, прыгнул вверх и лизнул ладонь мальчика. Эйдан рассмеялся.

«Полагаю, ты хочешь отправиться со мной».

Снежок неистово завилял хвостом, словно отвечая ему, и Эйдану понравилась идея о том, что у него будет компаньон.

«Глупое поручение, мальчик», – фыркнул Мотли. – «Ты можешь не выжить. Зачем тебе далась эта доблесть? Разве ты не получил урок?»

Эйдан улыбнулся, не отступая.

«Я еще даже не начинал свой урок», – ответил он. – «И почему это тебя беспокоит?»

«Почему это должно меня беспокоить?» – спросил обиженный Мотли. – «Десятки раз я рисковал своей шкурой, чтобы ты не погиб. Разве это ничего не значит? Неужели ты думаешь, что я хочу видеть тебя мертвым? Я беспокоюсь о тебе, мальчик. Господь знает почему – мне не следует, но я беспокоюсь. Может быть, это твое глупое безрассудство. Может быть, твоя наивность, твой оптимизм. В любом случае, прекрати это. Иди и скажи своему отцу, что ты совершил ошибку и останешься здесь, со мной и с остальными людьми. Ты умрешь там один».

Эйдан покачал головой.

«Ты просто меня не понимаешь», – сказал он. – «Я не такой. В том, чтобы спасти свою жизнь, таится больше опасности, чем в готовности ее потерять».

Мотли фыркнул.

«Звучит как из одной ваших древних книг. Я велел тебе перестать читать о прошлом. Те воины теперь мертвы. Куда привела их эта доблесть?»

Эйдан нахмурился.

«Их доблесть сделала их жизнь достойной и это единственная причина, по которой сегодня мы помним их имена», – ответил он.

«А что такого хорошего в том, чтобы тебя помнили?» – возразил Мотли. – «Будет ли тебя волновать, что тебя помнят, когда ты будешь мертв?»

Эйдан хотел ответить, но Мотли поднял руку.

«Вижу, что ты не прислушаешься к здравому смыслу», – добавил он. – «Но я скажу тебе, что существует опасность в том, чтобы быть воином до твоего часа. Но это не твой час».

«И когда же мой час?» – сердито парировал Эйдан. – «Когда я буду старым и седым? Время приходит, когда оно само тебя выбирает, а не когда ты его выбираешь».

Мотли долго и тяжело вздыхал.

«Я боялся, что ты скажешь нечто подобное. Нечто храброе и глупое. Что ж, очень хорошо. Поскольку ничто тебя не переубедит, по крайней мере, возьми это».

Эйдан посмотрел вниз и удивился, увидев, что Мотли протянул руку и вложил ему в руку что-то. Мальчик растерянно осмотрел предмет, поворачивая его в своей ладони. Похоже, он был вырезан из слоновой кости.

«Что это?» – спросил Эйдан.

Мотли протянул руку, схватил два конца слоновой кости и, к потрясению Эйдана, появилось блестящее скрытое лезвие.

«Кинжал», – выдохнул Эйдан с благоговением.

Мотли кивнул с гордостью.

«Самое острое в королевстве, и хорошо скрытое».

Он поднял руку и схватил Эйдана за плечо.

«Постарайся вернуть его мне. Мне не нравится терять свое оружие. Особенно сценическое оружие. Его сложно найти, знаешь ли».

В глазах Эйдана читалась благодарность, когда он осознал заботу Мотли о себе. Он сделал шаг вперед и обнял Мотли, и тот обнял его в ответ.

После чего Мотли сделал шаг назад.

«У меня никогда не было сына, знаешь ли», – сказал он Эйдану, глядя вниз с гордостью и грустью.

Затем быстро, прежде чем Эйдан смог ответить, он развернулся и пошел прочь.

Испытывая благодарность, Эйдан смотрел, как он уходит, понимая, каким хорошим другом стал Мотли. Он понял, что ошибался, когда судил и отталкивал его только потому, что он – актер, а не воин. Эйдан осознал, что Мотли по-своему был лучшим воином, чем большинство здесь. У него было свое понимание доблести.

Эйдан услышал шарканье ног и, обернувшись, увидел стоящую рядом Кассандру. В ее глазах было нечто, чего он не видел раньше. Нечто похожее на заботу.

«Значит, ты просто оставляешь меня одну со всеми этими мужчинами, не так ли?» – спросила она.

Эйдан улыбнулся, ощущая приступ вины из-за того, что он ее оставляет.

«Мой отец будет заботиться о тебе, как о дочери», – ответил он.

Кассандра покачала головой, и в ее глазах появился проблеск протеста, стальная решимость, которая помогала ей выжить на улицах.

«Обо мне не нужно заботиться», – гордо ответила девочка. – «Всю свою жизнь я сама заботилась о себе. Все, чего я хочу, – присоединиться к тебе».

Эйдан удивленно посмотрел на нее. Он не понимал – она хотела отправиться в путешествие или хотела быть с ним?

«Это путешествие не для тебя», – ответил Эйдан.

«А оно для тебя?» – спросила она.

Эйдан нахмурился.

«Что если ты отправишься в путь и что-то случится с тобой?» – спросил он. – «Это будет на моей совести».

«Это в любом случае на твоей совести», – ответила Кассандра с улыбкой. – «Ты спас меня. Иначе я бы умерла. Поэтому отныне что бы со мной ни случилось, это будет на твоей совести».

Эйдан грустной покачал головой.

«Я вернусь к тебе», – торжественно произнес он. – «Я обещаю».

Эйдан протянул руку и, когда Кассандра медленно взяла ее, он ощутил трепет от ее прикосновения. Это заставило его почувствовать себя живым, как никогда прежде.

Кассандра начала убирать руку и в эту минуту Эйдан наклонился. Его сердце бешено колотилось, он даже не до конца осознавал, что делает, как осторожно прикоснулся своими губами к ее губам.

Он поцеловал ее, и в это мгновение мальчик испытывал больший страх, нежели перед лицом врага, нежели в любом сражении. Что, если она отвергнет его?

Кассандра медленно отстранилась и посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Она выглядела потрясенной.

Девочка нахмурилась.

«Зачем ты это сделал?» – спросила она с грустью в голосе.

Эйдан сглотнул, испугавшись того, что обидел ее, что неправильно расценил ситуацию, что она, в конце концов, не относится к нему так же.

«Прости…», – пробормотал он. – «Я… не хотел… обидеть тебя».

Эйдан стоял, ощущая поднимающийся холодный пот, когда вдруг Кассандра удивила его, широко улыбнувшись.

«Что бы это ни было», – ответила она. – «Возвращайся как можно скорее. И повтори это».