Торгрин сидел на палубе корабля, поджав под себя колени и обхватив голову руками – он был опустошён и раздавлен. После того, как течение вынесло их из-под мрачного неба Земли Крови, сквозь кровавый водопад обратно в открытый океан, они бесцельно дрейфовали в неизвестном направлении, и Тору казалось, что он всё дальше и дальше уплывает от своей подлинной жизни. Солнце светило ярко, озаряя всё вокруг, и он понимал, что должен быть рад снова оказаться на свободе, но радоваться у него сейчас получалось меньше всего.

Впервые в жизни он чувствовал, что провалил свою миссию. Он отправился в путь, чтобы спасти сына, но не преуспел. Самое ценное сокровище ускользнуло у него из рук, он спасовал перед врагом, не сумел покорить себе землю, чьё могущество во много раз превышало его собственное. Он понимал, что ему суждено было погибнуть там, и что если бы не Эйнджел, он бы до сих пор был там, навеки пойманный в ловушку.

Теперь он болтался в море вместе со своими товарищами по Легиону, и не мог найти в себе душевных сил, даже чтобы пошевелится, хотя они, как обычно, ожидали его распоряжений. Никогда раньше он не чувствовал себя таким парализованным, бесполезным и совершенно неспособным взять лидерство. Он потерял сына и не видел смысла жить дальше. При этом, он понимал, что возвращаться в Землю Крови тоже было бы глупо, потому что это место было для него слишком опасным и непостижимым. Он был недостаточно силён, чтобы соваться туда – именно так, как и предупреждал Рагон.

Тору было унизительно осознавать, что у него были непобедимы враги, что его могущество имело границы, и даже потребность спасти сына не пробудила в нём достаточно сил. Но больше всего Торгрина мучила мысль о том, что Гувейн остался там, в лапах Кровавого Властелина и его нечисти, и ему грозило превратиться в инструмент, с помощью которого эти твари достигнут своих целей. У него отняли его малыша. Он оказался никчемным отцом.

Торгрин сидел, крепко сжав виски, и ненавидел себя.

Он раз за разом прокручивал в голове своё путешествие, пытаясь понять, что пошло не так, и что он мог сделать иначе. Корабль мерно колыхался на волнах, и он знал, что не сможет задать ему курс – без Гувейна ничто больше не имело смысла. Тор не мог вернуться к Гвендолин без сына, признать поражение и с этим поражением жить. Но других вариантов у него тоже не было.

Он отчаялся.

"Торгрин", – окликнул его тихий голос.

Тор почувствовал, как чья-то сильная рука успокаивающим жестом легла ему на плечо, поднял голову и увидел Риса. Тот присел рядом с другом, явно намерившись его утешить.

"Ты сделал всё, что мог", – сказал он.

"Ты зашёл дальше, чем кто угодно другой зашёл бы на твоём месте", – подхватил другой голос.

Тор обернулся и увидел, что к нему подошёл Элден и уселся с другой стороны. За спиной у них заскрипели доски, и к ним присоединились О'Коннор, Матус, Селезия, Индра и Эйнджел. Все они обступили Тора, и в их взглядах он прочёл тревогу и заботу. Ему стало стыдно. Они привыкли видеть в нём лидера – сильного и уверенного в себе. Он никому не показывал свою слабость. Но теперь он не знал, как поступать дальше и как мириться с самим собой.

Тор покачал головой.

"Мой сын по-прежнему не со мной", – сказал он сломленным голосом.

"Верно", – ответил Матус. "Но оглянись вокруг. Мы все живы. Ты жив. Не всё потеряно. Мы ещё выиграем не одно сражение и выполним не одну миссию".

Торгрин отрицательно помотал головой.

"Без моего сына нет никакой миссии. Всё бессмысленно".

"А как же Гвендолин?" – спросил Рис. "Как же изгнанники из Кольца? Мы нужны и им тоже. Наш долг – найти их и спасти, где бы они ни были".

Но Торгрин не мог представить себе, что вернётся к Гвендолин и остальным в качестве проигравшего.

Он медленно покачал головой.

"Оставьте меня", – обратился он ко всем сразу, и голос его прозвучал жёстче, чем ему хотелось.

Он спиной ощущал их удивлённые взгляды, их обиду на его грубость. Никогда раньше он так с ними не говорил, и сейчас причинил им боль. Он сразу же почувствовал себя виноватым, но внутри у него всё слишком онемело, слишком сжалось от стыда, чтобы сейчас посмотреть хоть кому-то и них в лицо.

Тор опустил голову ещё ниже, тяготясь их присутствием, и сосредоточился на скрипе корабельных досок. Уголком глаза он увидел, как друзья разошлись и устроились в другом конце палубы, чтобы больше его не беспокоить.

Он чувствовал, как в животе у него разверзалась бездна. Ему хотелось поступить иначе. Хотелось взять себя в руки, вернуть себе лидерство, с честью пережить неудачу. Но поражение слишком его подкосило.

Неожиданно где-то вдалеке раздался крик. Торгрин поднял голову и посмотрел на небо, гадая, уж не почудилось ли ему. Крик был похожим на драконий. Но как это было возможно? Неужели, Ликополз вернулась?

Он внимательней всмотрелся в облака, и сердце его забилось чаще, когда он узнал свою верную подругу, Ликополз, которая вилась над кораблём, приветственно кричала и громко хлопала крыльями. Тор увидел, что что она держала что-то в когтях. Он прикрыл глаза ладонью, прищурился от солнца и попытался понять, что же это было. Предмет выглядел как свиток.

Через пару секунд Ликополз спикировала вниз и приземлилась на палубу рядом с ним, медленно и гордо расправив свои мощные крылья. Она смотрела прямо ему в глаза, и он видел в её взгляде решимость, энергию, дерзость и целеустремлённость. Ему хотелось обнять её, перенять её настроение, проверить, что за свиток она принесла, но даже на это у него не было сил.

Остальные тоже столпились вокруг драконихи, соблюдая, однако, безопасную дистанцию.

"Что в свитке?" – спросила Эйнджел.

Торгрин пожал плечами.

Эйнджел в нетерпении подбежала к Ликополз, осторожно протянула руку и выхватила свиток из её лап. Ликополз тихонько вскрикнула, но не стала ей мешать.

Эйнджел развернула свиток и заглянула внутрь.

"Это от Гвендолин", – сказала она, оборачиваясь к Тору и вручая ему послание.

Тор пальцами ощутил шершавость и хрупкость пергамента. Сложно было представить, что он пересёк полмира. Это ощущение помогло Тору очнуться от своих мыслей, и он невольно начал читать:

Мой дорогой Торгрин,

Если этот свиток дойдёт до тебя, знай, что я ещё жива и думаю о тебе также часто, как дышу. Я встретилась с учителем Аргона и он рассказал мне о Кольце. О Кольце Чародея. Это кольцо необходимо нам, чтобы снова быть вместе, чтобы спасти Гувейна, восстановить нашу родину и всем вернуться в Кольцо. Отыскать это кольцо способен только ты. Торгрин, ты нам сейчас нужен. Ты нужен мне . Ликополз покажет тебе, где кольцо. Следуй за ней. Сделай это ради меня. Ради нашего сына.

Торгрин опустил свиток, и глаза его заблестели от слёз – было слишком волнительно держать в руках что-то, к чему прикасалась Гвендолин, читать её послания и слышать её голос в голове. Тор поднял взгляд на Ликополз, стоявшей перед ним в ожидании, и почувствовал, как к нему возвращаются жизненные силы, как возрождается его душа. Он слышал зов дороги.

Но горечь поражения и усталость имели над ним слишком много власти. Какой смысл был отправляться на новые поиски, если где-то по-прежнему существовал Кровавый Властелин, победить которого всё равно было невозможно?

"Что там?" – не унималась Эйнджел, не сводя с него требовательного взгляда.

Она забрала у него свиток и сама быстро пробежала по нему глазами, а затем снова ошарашенно уставилась на Тора.

"Что же ты медлишь?" – спросила она.

Торгрин сидел неподвижно, не в силах побороть тоску. Над палубой надолго повисла тишина. Наконец он покачал головой.

"Я не могу продолжать", – сказал он бесцветным голосом.

Все были шокированы таким ответом.

"Но ты нужен им", – настаивала Эйнджел.

"Мне жаль", – сказал Торгрин. "Я всех подвёл. Простите меня, если можете".

Произносить эти слова было невыносимо, а разочарование в глазах Эйнджел ранило ещё больнее.

Все остальные отошли в другой конец палубы, чтобы дать Тору подумать наедине с самим собой, но Эйнджел осталась и подошла ближе. Он видел, что она смотрит на него с пониманием и сочувствием, и ему от этого было очень стыдно.

"Ты помнишь, как я рассказывала тебе о Стране Великанов?" – спросила она. "О месте, где, возможно, есть лекарство от моей проказы".

Торгрин кивнул, припоминая.

"Страна Великанов – это просто метафора", – сказала она. "Нет такой страны на карте. Так называют место, где живёт великий народ. И именно об этом месте пишет Гвендолин. Я знаю, потому что слышала о нём всю свою жизнь. По слухам, там хранится не только лекарство от проказы, но и само Кольцо Чародея".

Тор смотрел на неё с недоумением.

"Ты разве не понимаешь?" – продолжала она "Если ты найдёшь это кольцо, оно спасёт не только других, но и меня. Ты можешь сделать это ради меня?"

Тор глядел на неё и хотел ей помочь, хотел помочь им всем, но у него на сердце будто лежал огромный камень, слишком тяжёлый, чтобы двигаться дальше.

Он не смог ничего с собой поделать и потупил взгляд.

Эйнджел выглядела так, будто её только что предали. Она развернулась и убежала от него в дальний конец корабля.

Тор закрыл глаза, страдая от боли в груди. Внезапно, он подумал о своей матери.

Почему, мама? Почему у меня не получилось? Почему мои силы так ограничены? Почему я подвёл тебя?

Он закрыл глаза и попытался представить материнское лицо, ожидая ответа. Но ответа не было.

Он сконцентрировался, как только мог.

Мама, я никогда ни о чём тебя не просил. Но сейчас я должен. Помоги мне. Помоги мне спасти моего сына.

На этот раз, когда Торгрин закрыл глаза, он увидел фигуру матери, стоящую напротив него на мосту своего замка. На лице у неё была сочувственная улыбка.

Торгрин, – сказала она. Ты не провалился. Поражений не существует. То, что сейчас тебе кажется неудачей – это просто наваждение. Понимаешь? Потерпеть поражение можно только в том случае, если ты сам себя в этом убедишь.

Торгрин мысленно покачал головой, не соглашаясь с её словами.

Нет, я проиграл. Мой сын не со мной.

Разве? – спросила его мать.

Я уже никогда его не отыщу.

Неужели? – сказала она. Никогда – это долгий срок. В жизни случаются неудачи. Без них жизнь не была бы жизнью. Провалы. Проигрыши. Не они определяют, кто мы есть. Важно, что мы делаем после провала. Неужели ты сломаешься и сдашься, Торгрин? Вот это будет настоящим провалом. Так, может, лучше подняться на ноги? Хватит ли у тебя смелости встать после падения? Хватит отваги снова вступить в бой? Если да, это будет твоей победой.

Что-то в Торгрине откликнулось на её речь, и он понял, что мать была права. Храбрость, рыцарство, честь, отвага – победы и поражения были тут не при чём. Всё, что имело значение, это находить в себе силы защищать то, во что веришь, и храбрость, чтобы выступить против врага, каким бы ужасным он ни был.

Внезапно Торгрин почувствовал прилив энергии и неожиданно сам для себя отбросил прочь мрачную пелену, накрывавшую его с тех самых пор, как он покинул Землю Крови. Он встал в полный рост и ощутил себя сильнее и храбрее, чем раньше.

Он пересёк палубу и направился к Эйнджел, а все члены Легиона провожали его взглядами, чувствуя перемену. Им было радостно видеть его расправленные плечи и привычную гордую походку. Он снова стал старым добрым Торгрином.

Тор подошёл к Эйнджел и похлопал её по плечу. Когда она обернулась, глаза её тоже вспыхнули счастьем.

Он присел рядом с ней на корточки, обнял её, затем немного отстранил от себя и заглянул ей в глаза.

"Я найду Кольцо Чародея", – пообещал он. "Или погибну в поисках".

Она обняла его в ответ. Тогда Тор встал и по очереди обнялся со всеми своими братьями и сёстрами по Легиону.

Он обернулся к Ликополз, и в её глазах тоже увидел родственный воинственный блеск. Она была полна решимости, и сейчас он разделял её чувства. Вместе им было не страшно отправиться хоть на край света.

Тор снова обвёл взглядом своих спутников, готовых проводить его на новую миссию и получить последние приказы.

"Плывите в Кольцо", – сказал он им с былой уверенностью в голосе. "Там и встретимся. Я найду Кольцо Чародея, вернусь в Королевство Кольца, и мы заживём там вместе, раз и навсегда. Я найду его или погибну".

Все посерьёзнели и умолкли.

"А если ты не вернёшься?" – спросил Матус.

Тор твёрдо посмотрел на него в ответ.

"Вернусь", – сказал он. "На этот раз, чтобы ни случилось, я вернусь".