Гвендолин в сопровождении Кендрика, Стеффена, а теперь – и Дариуса, которого она с радостью приняла в свои ряды, направлялась к носу корабля. В прошлый раз они слишком близко столкнулись с Империей, и Гвен знала, что если бы не хитрость Дариуса с пушкой, их могло уже не быть в живых.

Она оперлась о поручень и всмотрелась в горизонт. Рядом с ней стояли её верные товарищи, а позади – сотни беженцев с Перевала. За ней плыли ещё три корабля её маленькой флотилии, под управлением Колдо, Людвига и Кейдена.

Наконец-то, впереди показались очертания суши, и сердце Гвен забилось быстрее – она знала этот силуэт, как свои пять пальцев и не могла перепутать ни с чем:

Кольцо.

У Гвен от волнения пересохло в горле, сердце её пыталось вырваться из груди, и её накрыло волной ликования, какого она ещё не испытывала в своей жизни. Её родина. Пусть разрушенный, но родной дом, и она уже почти могла к нему прикоснуться. Душа её будто исцелилась и ожила, у неё появилась цель, появился шанс всем снова быть вместе и построить новую жизнь.

Гвен видела, как блестят глаза Кендрика, Брандта и Атме, и понимала, что они чувствуют тоже самое. Также она видела выражение восторга и удивления в глазах Колдо и Людвига, Кейдена и Дариуса – уроженцев Империи и Перевала, никогда раньше не бывавших в Кольце. Даже с большого расстояния оно было прекрасным и загадочным: высокие скалы с острыми зубьями обрамляли берега, дальше буйно зеленели роскошные леса, и серебристая дымка укутывала всё это нежным покрывалом. Больше всего приковывала к себе взгляд идеально ровная скруглённая береговая линия, делавшая это место особенным и волшебным.

"Значит, это не просто легенда", – нарушил молчание Колдо, глядя вперёд с благоговейным трепетом. "Знаменитое Кольцо Чародея действительно существует".

Гвендолин улыбнулась ему в ответ.

"Наконец-то, – провозгласил Людвиг, – две ветви рода МакГилов, Перевал и Кольцо, снова сойдутся на общей родине!"

Гвендолин разделяла его воодушевление. Ей сейчас тоже больше всего хотелось праздновать, и, к тому же, у неё была на это своя, особая причина: быть в Кольце означало снова встретиться с Торгрином. Она молилась о том, чтобы Ликополз доставила её сообщение, чтобы он нашёл Кольцо и их сына и ждал их здесь. Она молилась об этом всем сердцем, потому что только тогда смогла бы снова радоваться жизни.

Но внезапно грёзы Гвендолин развеялись от трубного звука позади. Она обернулась и похолодела: горизонт был снова усыпан имперскими кораблями, собравшими ещё больше сил, чтобы догнать её здесь. Их были сотни – массивные, чёрные, под чёрными флагами Империи – они закрыли собой линию горизонта и быстро приближались.

Гвендолин знала, что имперские корабли превосходили по характеристикам её собственные, и погоня закончится не в её пользу. Она снова перевела взгляд на берег и попыталась прикинуть, что было дальше – Имперский флот или Кольцо. Она гадала, успеют ли они высадиться. Времени было в обрез.

"А если они догонят нас раньше, чем мы достигнем суши?" – спросил Кендрик, глядя вдаль рядом с ней.

"Соотношение сил: десять к одному, моя госпожа" – сказал Дариус. "Мы должны добраться до Кольца раньше, чем они".

Кендрик обернулся и критически посмотрел на горизонт.

"А даже если и так, – сказал он, – мы окажемся на краю Кольца, в Диких Землях. Пересечь их будет непросто, перебраться через Каньон – и подавно".

"И какой смысл перебираться через Каньон, если щит не работает?" – спросил Стеффен. "Это не то Кольцо, которое мы когда-то знали. Его земли теперь не защищены. Имперцы будут гнаться за нами по пятам, и мы от них не уйдём. В какой-то момент придётся остановиться и принять бой"

Гвен думала о том же и всматривалась в небо, в ожидании любого знака – тени или крика дракона, который возвестил бы о том, что Торгрин вернулся.

Торгрин, прошу тебя. Ты нам нужен сейчас. Больше, чем когда либо. Пожалуйста, вернись, хотя бы на одну битву. Во имя старых добрых времён.

Но она ничего не увидела и не услышала и упала духом. Только чёрные тучи ползли по небу, будто небеса разозлились, будто они предчувствовали грядущую кровавую бойню.

Гвен обернулась к остальным с выражением отчаянной решимости. Она как всегда осталась одна, и должна была сражаться в одиночку.

"Если нам суждено драться со всей Империей сразу – да будет так!" – сказала она твёрдо. "И если мы все погибнем – пускай. Предстоящая нам битва – это битва за нашу родину, за свободу, за нас самих. Выиграем мы или проиграем – не это главное. Сама возможность вступить в битву – это дар".

"Поднять паруса!" – приказала она своим людям. "Сесть на вёсла!"

Стеффен и остальные передали её приказ дальше по кораблям и бросились исполнять. Матросы подняли паруса и налегли на вёсла, все удвоили усилия, и флотилия стала набирать скорость, мчась к Кольцу, пытаясь успеть достичь суши. Гвен стояла на палубе и в отчаянии смотрела, как имперцы, будто чума, подползают всё ближе и ближе, но ничего не могла предпринять. Тогда она снова обернулась к Кольцу, внимательно всмотрелась в береговую линию, и кое-что придумала.

"Курс на северо-восток!" – крикнула она. "Идём в Мелкую Бухту!"

Они изменили курс, и Кендрик подошёл к сестре, вместе с ней глядя на приближающийся берерг.

"Мелкая Бухта имеет форму подковы, моя королева", – сказал он. "Если мы войдём туда – даже если успеем – то окажемся запертыми внутри, как в ловушке".

Гвен кивнула.

"И имперцы тоже", – ответила она.

Кендрик недоумевал.

"Мы заставим их разделиться", – пояснила она. "Эта бухта – бутылочное горлышко. Миллион кораблей не войдёт туда одновременно. Возможно, несколько дюжин. И это даст нам шанс".

Кендрик кивнул, довольный таким планом.

"Вот почему отец выбрал тебя", – сказал он с одобрением.

Сердце Гвен затрепетало, когда до земли Кольца оставалось всего пара сотен ярдов, и прибрежные ветры подхватили их и понесли быстрее. Мелкая Бухта выступала впереди – два длинных полуострова, образовывавших подкову с узким, не больше пятидесяти футов, промежутком между ними. Гвен направила свой корабль и повела флотилию прямо туда.

Они вошли в тихие воды бухты, и она укрыла их от океанских ветров и течений. Корабли Колдо, Людвига и Кейдена шли рядом, и капитаны ожидали от Гвен дальнейших указаний, потому что были незнакомы с этой землёй.

Гвендолин осматривала пейзаж и поражалась тому, как сильно он изменился с из отбытия. Дикие Земли совсем заросли, лес стал гуще и чернее, чем прежде, и навис над водой. Удивляться было нечему: патрули Серебра месяцами не ступали на его тропы и не расчищали заросли, в которых, Гвен не сомневалась, снова развелось множество диких зверей. Всё это ещё больше усложняло им путь к Каньону.

Снова затрубили горны, и Гвен увидела, что имперский флот догоняет их, входит в бухту и закрывает беглецов внутри. Дюжина кораблей уже плыла по их следам, а до берега ещё оставалось больше сотни ярдов, и становилось ясно, что они не успеют.

Сердце Гвендолин разрывалось на части. Она была так близко к дому, так хотела сойти на землю. Почему имперцы не дали им ещё час форы? Чтобы она успела ещё хоть раз почувствовать родную землю под ногами? Это было невыносимо.

Она знала, что сейчас им может помочь только чудо, и снова поднимала глаза к небу в поисках Торгрина.

Но там ничего не было. Она теряла надежду. Что с ним случилось? Неужели он никогда к ней не вернётся?

Гвен стиснула зубы и решила принять эту битву сама. Она вынуждена была сражаться, другого выхода не было. Она понимала, что они все здесь умрут, но ей не жаль было умереть, сражаясь за Кольцо. По крайней мере, она не погибнет на чужбине, в пустынях Империи, вдали от дома, неизвестная никому. Она умрёт там же, где умерли её отец, дед, и все её предки.

"Мы будем драться!" – крикнула она своим генералам.

Все увидели серьёзное выражение её лица и помрачнели. Они поняли, что время пришло. Настал час отдать все свои силы битве.

Не успела Гвен озвучить свой приказ, как враги дали первый залп. Гвен услышала свист тысячи стрел, подняла голову и увидела, что небо почернело от первой имперской атаки.

"Щиты!" – крикнула Гвен.

Её люди были готовы: они подняли щиты, опустились на колени плотными рядами и пригнулись. Гвен присоединилась к ним, прижав крона к себе, подняв свой огромный щит и заняв позицию впереди.

Стрелы со стуком начали вонзаться в дерево вокруг неё. Они дождём падали на палубу, некоторые поднимали брызги у борта, но большинство летели точно в цель. Рука Гвен дрогнула, когда в её щит вонзилось сразу несколько наконечников. Сила, с которой были выпущены стрелы, не смотря на дальне расстояние, была сокрушительной.

Наконец всё стихло, первая лавина стрел подошла к концу, все стали осторожно подниматься и оглядываться.

"ЛУЧНИКИ!" – скомандовала Гвен.

Дюжины лучников выступили вперёд стройными рядами и подняли луки.

"ЦЕЛЬТЕСЬ В ПАРУСА!"

Её люди сделали так, как она велела, и выпустили ответный залп. Небо снова почернело и стая стрел полетела через бухту в обратную сторону. Лучники целились высоко, и для имперцев это стало неожиданностью – они сидели в укрытиях и смотрели, как стрелы пролетают у них на головами, не причиняя вреда.

Однако, вред всё-таки был: тысячи стрел пронзили паруса и изрешетили полотно, так что вскоре на мачтах остались болтаться бесполезные обрывки тряпок. Имперские корабли мгновенно потеряли скорость и приближались уже гораздо медленней.

Корабли Гвен, напротив, плыли максимально быстро, и следующая волна имперских стрел их почти не достала. Большая часть стрел упала в море, но, увы, были и те, что проскользнули между щитов, и несколько подданных Гвен вскричали от боли. Она понимала, что время уходит.

Гвендолин оглянулась и увидела, что берег был ещё недостаточно близко. Она знала, что должна перенести этот бой на сушу, потому что в море они были слишком лёгкой мишенью. Всё больше имперских кораблей протискивалось в бухту, и это не прибавляло ей оптимизма.

"ОГОНЬ!" – крикнула она.

Её люди выпустили ещё одну лавину стрел, теперь уже по солдатам. Гвен взяла свой лук и стреляла вместе с ними, с удовлетворением наблюдая за тем, как падают убитые враги.

Но ответная волна не заставила себя ждать, и Гвен с остальными снова пришлось прятаться за щитами.

Стаи стрел летали туда-сюда, имперские корабли сокращали разрыв. Гвен оглянулась и увидела, что до берега осталось всего двадцать ярдов. Её люди гибли, и она понимала, что они должны сделать последний рывок и успеть. Они были так близко. Она уже почти чувствовала землю под ногами и, если бы не было так глубоко, приказала бы своим людям прыгать в воду и добираться вплавь.

Внезапно до Гвен донёсся звук, заставивший кровь застыть у неё в жилах – знакомое потрескивание запала пушки, предвещавшее залп. Она обернулась и окаменела, увидев, что дуло нацелено прямо на её корабль.

"ЛОЖИСЬ!" – крикнула она.

Но было слишком поздно. Раздался страшный грохот, эхо которого прокатилось по скалам, а затем – оглушительный треск.

Воцарился хаос, корабль рядом с Гвен разлетелся на куски, дюжины людей погибли на месте, другие полетели за борт, охваченные пламенем. Это было судно Кейдена, и оно сразу же начало тонуть, зачерпнув носом воду.

Кейден тоже оказался в воде и, как мог, организовывал своих людей и помогал им держаться на плаву, а Гвен и остальные немедленно сбросили верёвки и стали вытаскивать выживших – только тех, кто не был ранен и мог выкарабкаться.

Имперцы воспользовались преимуществом и выпустили ещё одну лавину стрел, целясь по тем, кто поднимался на корабли, и многие из людей Гвен, пронзённые стелами, замертво падали обратно в воду.

Гвен понимала, что ситуация становилась безнадёжной. Бухта наполнялась имперскими судами, на многих из которых были пушки. Гвен увидела, как солдат опускает факел, чтобы поджечь ещё один запал, и не сомневалась, что скоро ещё один её корабль будет выведен из строя.

Гвен смотрела на это, и хотела что-то предпринять, но у неё не было времени. Вдруг, к её изумлению, солдат с факелом подкосился, когда длинное копьё пронзило насквозь его грудную клетку. Он упал лицом вниз и выронил факел на палубу.

Гвен не могла вообразить, как такое случилось – может, ей просто померещилось? Но тут она заметила, одинокий корабль, похожий на пиратский, под знакомым ей разбойничьим флагом, который искусно лавировал между имперскими судами. Сердце её возбуждённо заколотилось, когда она узнала лица экипажа – там, на борту, стояли Рис, О'Коннор, Элден, Индра, Матус, Стара и Эйнджел. Они плыли в одиночку, зайдя в тыл имперскому флоту, и никто из врагов явно не ожидал нападения сзади.

Рис и остальные плыли в гущу битвы, метали копья направо и налево и убивали дюжины имперских солдат, прежде чем те успевали сообразить, что происходит. Они целились в артиллеристов, выводя из строя пушки, спасая Гвендолин, и уверенно прокладывали себе путь между имперскими кораблями вглубь бухты.

Они не замедлялись ни на секунду, даже когда имперцы опомнились и выпустили в них лавину стрел. Они ответили им тем же и поплыли дальше к Гвен, пользуясь лёгкостью и манёвренностью угнанного пиратского корабля.

Гвендолин сразу поняла, что это было именно то, в чём она и её люди так отчаянно нуждались. Она больше не могла позволить себе стоять на месте и обмениваться с Империей стрелами, пока враги приближались. Нельзя было и плыть к берегу – они бы всё равно не успели, да и оставлять Риса и его спутников одних в бухте, уязвимых для атаки, Гвен тоже не хотелось.

Вместо этого Гвендолин решилась на самый рискованный и неочевидный шаг, который, она точно знала, застанет имперцев врасплох.

"ПОВОРАЧИВАЙТЕ!" – крикнула Гвен. "МЫ АТАКУЕМ!"

Её люди обменялись удивлёнными взглядами, но выполнили приказ. Все корабли медленно развернулись и поплыли прямиком на имперский флот.

Имперские генералы на доброй дюжине кораблей перед ней ошарашенно моргали – такого они не ожидали. Оправившись от шока, они немедленно собрали своих людей у орудий.

Именно этого Гвен и добивалась. Она знала, что если подплыть достаточно близко, пушки станут бесполезными, потому что дула будут повёрнуты под слишком большим углом, и они не смогут прицелиться. Это дало бы Гвен и её людям преимущество: корабли бы бились друг с другом один на один, в бухте образовался бы затор, а её люди могли бы врукопашную сразиться с имперцами. Если бы ей удалось захватить ближайшие имперские корабли, она бы усилила свой флот и запутала бы врагов, ведь они не стали бы стрелять по своим.

Гвен видела удивлённые лица оцепеневших имперцев, смотревших на наступление её флотилии. Они начали суетливо возиться с пушками, но быстро поняли, что опоздали, и паника сеялась в их рядах.

"ОГОНЬ!" – скомандовала она.

Ряды её лучников выпускали стрелы одну за другой, с близкого расстояния убивая растерянных имперцев, а Кендрик и его воины метали в них копьё за копьём.

Мгновения спустя, корабли Гвен настигли врагов и со стуком упёрлись в борта их судов, а дюжины её солдат забросили верёвки с крюками и связали корабли между собой. В это же время дюжины других испустили боевой клич и с мечами наголо ринулись в бой, ведомые Кендриком, Колдо, Людвигом, Кейденом, Рут, Дариусом и, как ни странно, Годфри. Все они отбросили осторожность и перепрыгивали на имперские корабли. Даже Дрей участвовал в атаке.

Тут подоспел корабль Риса, и он вместе с соратниками по Легиону присоединился к наступлению, заняв одно из боковых имперских судов.

Солдаты Империи не знали, как реагировать – они не были готовы драться лицом к лицу.

Люди Гвен заполонили вражеский корабль, перескакивали с палубы на палубу, разделяли имперцев и уничтожали их один на один. Дариус с криком повалил сразу двух солдат, выбил мечи у них из рук, и вспорол каждому живот. Гвен видела, что в его глазах горит огонь мести за все издевательства надзирателей. Он был настоящей машиной для убийства: поднявшись на ноги, он понёсся по кораблю, разбрасывая всех по круг, с помощью верного Дрея убивая любого, кто осмеливался подойти близко.

Воины с Перевала тоже были не промах. Колдо, Людвиг, Кейден и Рут вели их в бой, и они с громогласным боевым кличем неслись по имперским палубам, не замедляясь ни на секунду, выкашивая противников со всех сторон. Кендрик, Брандт и Атме и Годфри вели остатки Серебра и рыцарей Перевала, и Гвен с гордостью наблюдала за тем, как мастерски и бесстрашно они дрались, как искусно владели мечами, топорами, кистенями и копьями, не давая имперским солдатам уйти. Имперцев было больше, и отбивались ни яростно, но их боевые навыки не могли сравниться с навыками Серебра.

Даже Годфри неплохо справлялся: уклонился от одного стремительного удара, занёс свой щит и оглушил им имперца. Затем он схватил обмякшего солдата и вышвырнул его за борт.

Рис и Легион атаковали имперские корабли сбоку и встретились с силами Кендрика посредине. Рис дрался, как одержимый, как человек, у которого на кону стоит его родина, и потрясающе применял свою алебарду. Она сверкала в лучах заката, резала, рубила и сбивала врагов с ног. Индра одним броском копья убивала по двое солдат, затем бежала за ним, вынимала и бросала снова. Элден размахивал своим боевым топором, мощными ударами выталкивая имперцев за борт. Матус раскрутил кистень и выбивал мечи из рук солдат, прежде чем те успевали причинить вред его братьям, а затем пробивал металлическими шарами их грудные клетки. О'Коннор же слился со своим луком, и выпущенные им стрелы страховали его товарищей и спасали им жизнь.

Гвендолин тоже вступила в бой и повела за собой остатки своих подданных. Крон у её ног рычал, кусался, царапался и убивал имперцев, посмевших приблизиться к его хозяйке. Те, кого не доставал Крон, гибли от рук Стеффена – его меч высекал искры со всех сторон и прикрывал королеву от опасных ударов. Гвен бежала впереди с поднятым луком и пускала стрелы. Очередью из трёх стрел подряд она умудрилась убить троих солдат, атаковавших её с трёх направлений.

Гвен думала, что на борту имперских кораблей она укроется от атаки с моря, от нескончаемых лавин имперских стрел. Но, к её шоку, свист не заставил себя ждать, и новая порция снарядов полетела в её сторону.

Вокруг завопили раненные солдаты – не только люди Гвен, но и имперцы тоже. Империя не дорожила своими гражданами и убивала своих же людей выстрелами в спину. Гвен пригнулась, едва уклонившись от стрелы, которая вместо её головы вонзилась в горло противнику. Последовал новый залп, а Гвен всё не могла поверить, что имперцы будут стрелять по своим, не считая потерь. Они были безжалостными и шли на всё, лишь бы убить её.

Стрелы летели, люди кричали, ряды имперцев начали редеть, равно как и ряды Гвен. Как бы умело ни дрались её люди, какое бы преимущество не получили они над имперцами в рукопашном бою, из-за бесконечного потока стрел у них не было шансов. Они даже захватили несколько вражеских кораблей, но это их не спасало. Всё больше имперских судов заходили в бухту, и всё больше лучников стреляли по ним. Гвен понимала, что они сделали всё, что могли. Они далеко зашли и проявили себя лучше, чем можно было ожидать, но у них не осталось больше ходов.

Гвен вскрикнула, когда стрела оцарапала ей руку. Кровь потекла из раны, Гвен на секунду потеряла контроль, и двое имперских солдат ринулись на неё в атаку и опустили на неё мечи раньше, чем она сумела отреагировать.

Лязгнул метал, Гвен осыпало фонтаном искр, и она увидела рядом Стеффена, который заблокировал удар одного солдата, а затем резко развернулся и заколол другого в живот. В тот де момент Крон зарычал, прыгнул на нападавшего, впился зубами ему в горло, заставил выронить меч и повалил на землю.

Рука Гвен кровоточила и невыносимо ныла, вокруг мёртвые и раненные лежали её подданные, на горизонте бухта всё больше заполнялась чернотой, и Гвен понимала, что потерпела поражение. Они подошли к дому так близко, но всё равно оказались слишком далеко. Им суждено было умереть в этом заливе, и ничего уже нельзя было изменить.

Она подняла голову к небу, но не увидела там ни Торгрина, ни дракона. Её охватило уныние.

Всё было кончено.

Однако, взглянув на горизонт последний раз, Гвен увидела нечто наполнившее её надеждой. Там, вдали, показался флот золотых кораблей. Сотни судов заходили у Империи с тыла, а на мачтах их реяли знакомые Гвен флаги – флаги Южных Островов.

Она сразу поняла, кто вёл этот флот.

На носу первого корабля в сверкающих золотых доспехах стоял Эрек.

И он привёл с собой свою армию.

*

Эрек вместе со Стромом бежал вперёд по палубе своего корабля, и по венам у него тёк чистый адреналин. Он привёл свой флот с Южных Островов – дюжины кораблей, тысячи отборных воинов, готовых положить свою жизнь за освобождение Кольца. Все они без колебаний согласились оставить острова и сделать Кольцо своим новым домом – или погибнуть, пытаясь.

Заходя в Мелкую Бухту, Эрек ожидал увидеть битву, но не думал, что Гвендолин оказалась в таком бедственном положении. Сердце его сжалось, когда он увидел её в окружении тысяч имперских кораблей, отрезавших ей путь к спасению. Он пожалел, что не приплыл раньше.

Его флот двигался быстро, все паруса были туго надуты, солдаты на вёслах гребли, выбиваясь из сил, чтобы поскорее добраться до Гвендолин. Единственным их козырем был эффект неожиданности – Империя не ожидала атаки с тыла, и Эрек надеялся до последнего остаться незамеченным.

Эрек ввёл свои войска в бухту и начал ураганную атаку на задние ряды имперского флота. Несясь к ним на всех парусах он выкрикнул первую команду:

"ОГОНЬ!"

На всех его кораблях его люди выпустили стрелы и копья, затмив небо, и их снаряды засвистели в воздухе.

Они были смертоносно точны, и сотни имперских солдат пали. Имперцы были так заняты атакой на Гвендолин впереди, что оказались катастрофически не готовы защитить свои спины.

Эрек не дал им шанса собраться с мыслями. Он перестроил корабли в боевой строй и один за другим направил их таранить имперскую блокаду. Его обшитый железом корабль первым врезался в имперское судно, пробил в его корпусе дыру и заставил дюжины солдат выпасть в море от толчка.

Имперский корабль начал тонуть, течение снесло его в сторону, и освободился проход. Корабли Эрека проплыли мимо, стрелами и копьями добив всех оставшихся там имперцев с близкого расстояния, прежде чем те придумали, как защититься.

Вслед за этим флот Эрека продолжил пробиваться сквозь блокаду, пока наконец не ворвался внутрь Мелкой Бухты. Когда они проплывали мимо, имперцы на ближайших кораблях пытались их остановить: отстреливались и даже перепрыгивали на корабли Эрека, но Эрек и Стром организовали отличную защиту. Они кололи и рубили врагов, спихивали их с поручней и отправляли в воду. Воины Южных Островов, закалённые многими битвами, не боялись никаких врагов и никогда не отступали. Они жили ради таких дней и таких битв, мечтали об этом с детства. Люди Эрека дрались, как в последний раз, и вскоре имперцы поняли, что было бы самоубийством драться с ними на борту. Чем дальше, тем больше раненных имперцев барахталось в воде, поднимая фонтаны брызг.

Алистер стояла на палубе рядом с Эреком, и, когда больше имперских солдат прорвалось сквозь линию защиты, они бросились на неё, думая, что нашли лёгкую добычу. Она не дрогнула и с покойно подняла вверх ладонь, направив её на нападавших. В тот же момент солдаты остановились, как вкопанные, а затем замертво рухнули на спины.

Эрек из гущи битвы оглянулся на любимую и удостоверился, что она сможет сама за себя постоять. Он видел, что её силы восстановились, и она стала могущественнее, чем когда-либо прежде. Ни одному имперцу не удавалось подойти к ней ближе, чем на десять футов.

Флот Эрека углублялся в Мелкую Бухту, направляясь к кольцу имперских кораблей, сжимавшемуся вокруг Гвендолин и её людей. Эрек протаранил и их, открыл наконец ей выход и освободил её. Теперь силы их объединились, и они пошли против Империи одним фронтом.

Эрек видел восторг на лице Гвендолин и всех её подданных, а также на лицах Кендрика, Брандта, Атме и других братьев по Серебру. Он очень вовремя вступил в бой и теперь слышал вокруг благодарные и радостные крики людей.

Но времени праздновать не было. Имперский флот быстро перегруппировался и снова перешёл в наступление. Эрек обернулся и увидел, что чёрные корабли прибывали в бухту нескончаемым потоком.

"Что теперь, Королева?" – спросил он Гвендолин, зная, что следующее решение должно быть за ней, и что именно она может изменить ход битвы. Он доверял ей в этом, не сомневаясь, что она также мудра, как и её отец. Оказывать ей уважение означало оказывать уважению Королю МакГилу, человеку, которого Эрек когда-то горячо любил.

Командиры не сводили глаз с Гвендолин, а она перевела взгляд с имперского флота на берега Кольца, и Эрек понял, что решение было принято.

"Соберите все наши корабли вместе, – приказала она, – и подожгите их".

Такая команда сперва шокировала Эрека, но затем он посмотрел на имперские корабли, тесно набившиеся в бухту, и понял, что идея была гениальной: большой пожар мог перекрыть бутылочное горлышко бухты и на какое-то время задержать силы Империи. Так они смогут выиграть время, чтобы спуститься, доплыть до берега, и, возможно, даже чтобы войти в Кольцо. Шансов одержать победу на суше было ненамного больше, чем море, но с родной землёй под ногами им было бы легче бороться и умирать.

Сжечь корабли было смелым шагом, решением настоящего лидера.

"Моя Королева, – обратился к ней Колдо, – если мы сожжём корабли, у нас больше ничего не останется. У нас не будет другого выбора, кроме как идти в Кольцо".

Гвендолин кивнула.

"Именно поэтому мы должно это сделать", – ответила она. "Кольцо теперь – наш дом. Или могила. Но других вариантов быть не может".

Эрек услышал звуки труб и увидел, как Империя перестраивает ряды и готовит пушки. Они готовились стрелять.

Гвен кивнула, Эрек дал знак своим людям, те – своим, и воины начали быстро передавать друг другу зажжённые факелы. Они поджигали паруса, палубы, любые поверхности, до которых могли дотянуться. В считанные секунды корабли запылали.

Гигантская стена огня выросла между беглецами и имперцами, а Гвендолин и остальные попрыгали с кораблей в море и многотысячной толпой поплыли к берегу, к своему последнему дому.

Выбора у них больше не было.

*

Рис прорубывал себе путь сквозь дикий лес, и сердце его радостно билось оттого, что он снова был в Кольце, вместе со своими братьями. Они бежали так быстро, как только могли, потому что не так далеко позади, на берегах Мелкой Бухты, имперцы уже переформировывали силы и пускались в погоню, сокращая разрыв с каждой секундой. У Риса и остальных не было времени медлить.

Рис бежал рядом со своими братьями по Легиону, Старой, Гвендолин, Кендриком и другими, и дивился тому, как заросло и одичало Кольцо с тех пор, как они его покинули. Огромные ветви преграждали тропу и царапали путникам лица, и Рис на бегу вынужден был свободной рукой придерживать Стару – она ещё не оправилась от своего путешествия и эта дорога была для неё тяжела.

Рис бежал, будто во сне: казалось нереальным снова попасть в Кольцо, снова увидеться с сестрой и братьями – Кендриком и Годфри, и с давними товарищами по Серебру – Эреком, Брандтом и Атме. Ему хотелось провести с ними больше времени, поговорить обо всём, но сейчас у них не было ни минуты. Они должны были бежать, чтобы спасти свои жизни, чтобы оторваться от Империи и перейти Каньон.

Он знал, что ситуация была отчаянной. Каждый раз, когда он оглядывался, он видел клубы чёрного смога на горизонте над остатками их флота. Вдалеке уже можно было расслышать крики и трубы, по которым становилось ясно, что имперцы уже прорвались сквозь горящую стену и вышли на берег. Рано или поздно, имперцы должны были их догнать, и вынудить в вступить в неравную схватку уже на суше.

Рису казалось, что он бежит уже много часов. Пот лился ручьями у него со лба, но он смахивал его и всматривался вперёд, видя первые признаки приближения к Каньону. Но что мог дать им Каньон? Щит был разрушен и больше не мог оградить их от имперских орд. Даже если они сумеют пересечь Каньон, их всё равно убьют в Кольце или вынудят снова бежать. Он гадал, что на этот случай было в запасе у Гвендолин.

Рис бежал, не останавливаясь, как вдруг заметил боковым зрением какое-то движение. Он повернул голову и увидел огромного дикого зверя размером с гориллу, с гладкой зелёной кожей, длинными когтями и сверкающими красными глазами. Зверь прыгнул на Стару, и Рис немедленно среагировал. Он бросился вперёд, размахнулся мечом и разрубил чудище пополам раньше, чем оно дотянулось когтями до его любимой. Это был уже десятый такой сюрприз за последний час, и тропа за беглецами была усеяна трупами дикий тварей. Ко всем их несчастьям – будто их было недостаточно – прибавились ещё и тысячи голодных обитателей Диких Земель.

В сплетении густых ветвей над головой Рис иногда находил просветы с кусочками неба, и искал там Тора или Ликополз. Ему сейчас очень не хватало своего лучшего друга, но того нигде не было видно. Поэтому, как бы Рис ни скучал по Тору, он настраивал себя на то, что в финальной битве придётся обойтись без него.

Они завернули за угол, миновали особенно заросший участок леса, и вышли на открытую поляну. Открывшееся им зрелище внушало трепет: Каньон. У Риса, как и всегда на этом месте перехватило дыхание. Сегодня он снова смотрел на Каньон, как в первый раз, и не мог отвести глаз. Огромный разлом в земной коре тянулся, на сколько хватало глаз, в глубине его клубился туман, и по сравнению с ним Рис чувствовал себя крохотной песчинкой во вселенной.

Они бежали к Восточному Переходу – длинному мосту, соединявшему два края Каньона. Ещё недавно мысль об этом мосте внушила бы Рису ощущение покоя и безопасности – тогда он знал, что на другой стороне они окажутся надёжно скрыты Щитом. Но Щита больше не было, и мост стал просто мостом, и хоть на одной его стороне, хоть на другой, они были одинаково уязвимы для атаки.

Все остановились и собрались у входа на мост. Гвендолин стояла впереди, и все взгляды многочисленной группы беглецов были устремлены к ней. Там были и Кендрик с бывшими рыцарями Серебра, и Эрек с воинами Южных Островов, и Колдо с изгнанниками с Перевала, и, конечно, сам Рис со своими соратниками по Легиону. Вместе они составляли целую нацию, готовую снова войти в Кольцо и начать там новую жизнь.

"Сначала женщины и дети!" – объявила Гвендолин. "Старики, подростки и все, кто не может драться – идите в Кольцо сейчас. Остальные – те, кто годится для боя – останутся здесь и будут охранять мост, пока вы не перейдёте".

"Не нужно!" – крикнул кто-то из мирных жителей. "Идёмте с нами! Империя ведёт сюда миллионы, а вас всего пара сотен. Как мы можем оставить вас на верную смерть?"

Гвендолин жестом его остановила.

"Идите!" – приказала она. "Идите как можно глубже в Кольцо и найдите себе убежище. Мы убьём столько врагов, сколько сможем. Возможно, нам удастся их задержать".

"А если нет?" – спросил другой мужчина.

Гвен ответила ему мрачным и серьёзным взглядом. В повисшей тишине было слышно только вой ветра в ветвях. Рис увидел решимость на лице сестры.

"Тогда мы умрём все вместе смертью героев", – ответила она. "Идите же".

Гвен дала команду своим людям, и те начали аккуратно подталкивать мирных жителей к мосту. Они, однако, не слушались, мешкали – преданные Гвен, они не хотели её бросать.

Колдо сделал шаг вперёд и обратился к свои согражданам.

"Властью моего отца, – провозгласил он, – Короля Перевала, я приказываю своему народу идти! Пересекайте мост!"

Но его подданные тоже не сдвинулись с места.

"И вы, граждане Южных Островов, – крикнул Эрек, – идите!"

Но и они остались стоять неподвижно.

"Если вы погибнете здесь, мы погибнем вместе с вами!" – крикнул кто-то, по толпе прокатился одобрительный рокот.

Внезапно Рис услышал за спиной шум, от которого у него волосы на загривке встали дыбом. Он обернулся и увидел, как из леса на поляну прорывается имперская армия. С оглушительными криками они обнажили мечи и ринулись в атаку. За ними показались ещё тысячи, и вскоре ими кишел весь лес. Ряд за рядом они выходили из чащи, как сама смерть.

Все изгнанники из Кольца, с Перевала и Южных Островов стояли на краю Каньона, в ловушке. Им некуда было бежать.

"ИДИТЕ!" – заорала Гвен своим подданным.

На этот раз голос её прозвучал так властно, что они послушались. Женщины, дети, старики, инвалиды и раненные наконец-то повернулись к мосту и направились по нему в Королевство Кольца.

"Прикройте их!" – скомандовала Гвен оставшимся солдатам.

Кендрик и его рыцари, Эрек со своими воинами, Алистер, Колдо, Людвиг, Кейден и их солдаты, Рис и Легион, Годфри с друзьями, Дариус и Стеффен – все, кто мог драться, сомкнули ряды, стали плотной стеной вокруг Гвендолин и заблокировали вход на мост, собираясь с духом, чтобы отразить атаку.

Рис, стоявший рядом с сестрой, повернулся к Старе и Эйнджел, которые отказывались его бросать.

"Иди!" – упрашивал он Эйнджел. "Иди со всеми!"

Но она упрямо мотала головой.

Рис обратился к Старе.

"Иди!" – сказал он ей. "Умоляю тебя".

Но она посмотрела на него, как на сумасшедшего, и с характерным звоном достала свой меч из ножен.

"Ты забываешь, кто я такая", – сказала она. "Мой отец был воином, мои братья были воинами, я выросла на Верхних Островах, среди нации воинов. Я дерусь лучше, чем ты. Можешь спасаться, если хочешь, а я остаюсь".

Рис ухмыльнулся, вспоминая, за что он её так любил.

Имперцы подступали ближе, и все защитники моста прижимались ближе друг к другу, намереваясь их не пропустить. Они все понимали, что у них не получится, но они не думали об этом и не теряли решимости. Рис знал, что стоять на этом поле битвы сегодня – уже дар. Победят они или потерпят поражение, они уже получили дар битвы.

Им сейчас не хватало только одного человека, без которого картина не была полной. Сердце Риса болело за его лучшего друга и непревзойдённого боевого напарника – Торгрина. Рис с надеждой взглянул на небо, но увидел только пустоту.

Крики имперцев стали громче, от топота их ног тряслась земля, они подступали всё ближе и ближе… Вскоре до них осталась пара футов, и Рис уже мог разглядеть белки их глаз. Рис стиснул зубы в ожидании страшного удара, когда несколько имперцев занесли над ним мечи и зажали со всех сторон.

В этот миг Стара шагнула вперёд, достала свой лук, прицелилась и выстрелила, убив ближайшего противника и пролив первую кровь в этой битве.

Вслед за этим удары имперцев посыпались лавиной. Рис поднял меч и щит, отражая многочисленные удары одновременно со всех сторон. Он размахнулся мечом и раздробил им череп одному солдату, а затем развернулся и заколол другого в живот. К несчастью, этим движением он открыл свой бок, и другой противник ударил его щитом под рёбра, отправив его на землю со звенящей от удара головой.

Поле битвы наполнилось лязгом доспехов и мечей, какофонией от столкновения двух стен металла. Солдаты с обеих сторон дрались один на один, рука к руке, проливая кровь, но не сдавая ни дюйма. Вскоре поверх грохота оружия послышались стоны, а земля под ногами воинов окрасилась красным.

Под командованием Колдо, Людвига, и Кейдена лучшие рыцари Перевала не стали дожидаться имперцев и сами бросились в атаку, мечами и топорами круша дюжины врагов, прежде чем те успевали перестроиться. Когда имперские солдаты занесли свои мечи у них над головами, они пригнулись, пропустив их мимо себя, развернулись и ответным ударом повалили их лицом в грязь. Кейден был особенно хорош. Он заблокировал удар имперца за долю секунды до того, как тот достал его брата, Людвига, а затем заколол противника в живот. Людвиг взглянул на своего младшего брата с изумлением и благодарностью.

"Ты спас меня", – сказал Кейден. "Ты не бросил меня в пустыне. Думаешь, я не нашёл бы способа тебе отплатить?"

Тем временем Эрек выбрал для своих воинов с Южных Островов другую стратегию. Сверкая золотыми доспехами, его вышколенные воины выстроились в идеально ровную линию, шагнули вперёд и одновременно метнули копья. Целая стена копий взмыла в воздух и скосила дюжины атакующих имперцев, заставив задние ряды споткнуться о трупы передних.

Не успели имперцы выровнять строй, как солдаты Эрека метнули ещё одну порцию копий, а затем – ещё…

Когда копья закончились, Эрек и его люди достали мечи и с криком бросились вперёд, добили раненных копьями, а затем переключились на новую волну нападавших. Эрек увернулся от нескольких ударов, затем пнул одного солдата и сбил его с ног, тут же развернулся и отсёк другому голову. Он использовал свой щит как оружие, сначала оглушая противников, а потом добивая их клинком. Он был неудержим и один мог сойти за целую армию, а все его люди во главе со Стромом были почти также хороши, как он.

Гвендолин стояла в глубине с поднятым луком и отстреливала одного имперца за другим, прежде чем те успевали к ней подобраться. Кендрик, Брандт и Атме присматривали за ней и оберегали как могли. Когда у Гвен закончились стрелы, а имперские солдаты подошли слишком близко, Кендрик выступил вперёд и отразил их атаку, а Брандт, Атме и остатки Серебра пришли ему на помощь и тоже встали на защиту своей Королевы. Здесь же был и Стеффен, умудрявшийся ограждать Гвендолин сразу со всех сторон от любого, кто подходил слишком близко. А если кто-то умудрялся проскользнуть сквозь эту линию защиты, Крон подскакивал вверх и перегрызал нападавшим глотки.

Алистер стояла рядом с Гвендолин, выставив ладони вперёд, и, целясь в имперцев, выпускала красные световые шары, поражавшие всех в радиусе десяти футов.

Годфри превзошёл сам себя, но всё равно немного неуклюже держал меч и дрался бок о бок с Акортом, Фултоном, Арио и Мереком. Он не был воином, его удары были неточными, он легко терял равновесие и забывал о защите. Особенно крупный солдат с мерзкой гримасой на лице подошёл к нему, занёс над ним топор, и Годфри приготовился умереть.

Внезапно, лязгнул металл, и Годфри, благодарно обернувшись, обнаружил Дариуса с мечом наперевес, остановившего лезвие топора и спасшего ему жизнь. Мерек заметил их, подбежал и вспорол имперскому увальню живот. Когда же другой солдат воспользовался невниманием Дариуса и замахнулся ему в спину, Дрей рванул вперёд и отгрыз ему ступню.

Арио и Эйнджел вооружились пращами и вместе избавились от дюжин имперцев. Акорт и Фултон пытались драться, но почти сразу выронили щиты и оказались на грани гибели. Здесь снова помог Дрей – он с рыком бросился на их обидчиков, пока двое толстяков поднялись на ноги и отбежали в безопасное место.

Колдо и Эрек, Кендрик и Дариус, Алистер и Гвендолин – все они дрались вместе, спина к спине, образуя живую стену воинов, объединённых любовью к родине. Они не отступали и не сдавались. Они дрались за Кольцо, за последнее, что у них было в мире, за страну, которая значила больше, чем просто клочок земли.

Но дольше длилась битва и чем ниже садились солнца, тем тяжелее им становилось. Рис, измотанный, со стекающим градом потом, весь в крови, стоял по пояс в трупах врагов и чувствовал, что его плечи начинают отказывать. Он стал медленнее, неповоротливее, реагировал не вовремя и отбивался вяло. Он оглянулся и увидел, что все его люди тоже были на пределе. Всё больше и больше звучало предсмертных криков, и не только с имперской стороны. Его ряды редели.

Рис вскричал, когда лезвие вражеского меча оцарапало ему шею, но заставил себя не обращать внимания на боль. Стара шагнула к нему и копьём заколола нападавшего. Риса это не слишком утешило. Зная, что смерть всё равно неизбежна, в глубине души Рис, сам того не желая, надеялся, что рана станет смертельной и эта мясорубка для него наконец-то закончится. Однако, другая его часть надеялась, что этот день будет длиться вечно. Ему хотелось убить как можно больше врагов, прежде чем умереть самому, умереть с честью, сражаясь до последнего удара в величайшей битве всей его жизни.

В этот момент из леса возникла свежая волна Имперских солдат, и уверенности в Рисе поубавилось. Он не знал, сколько ещё протянет.

Пожалуйста, Господи, – молился он, – дай моим плечам силы. Позволь поднять меч в последний раз. Дай мне умереть с достоинством.

*

Годфри держал свой меч обеими дрожащими руками, стоя рядом с Акортом, Фултоном, Мереком и Арио, неподалёку от Дариуса, Лоти и Дрея, и боролся со своим страхом, заставляя себя не отступать. Имперцы прибывали нескончаемым потоком, будто у них вообще никогда не кончались солдаты, и сейчас свежая волна вновь бежала на Годфри, чтобы его убить. Он понимал, что это конец, и часть его, трясясь от страха, хотела поскорее покончить с этим, развернуться и убежать.

Но другая его часть говорила ему оставаться сильным и отбросить осторожность. За всю жизнь ему надоело убегать, надоело бояться. Что-то изменилось внутри него, и особенно это стало заметно после возвращения на родину, в то место, где вся его семья многими поколениями отважно сражалась за свою землю и свои идеалы. Он осознал, что всю свою жизнь провёл сопротивляясь: своему отцу, братьям, роли принца, судьбе воина. Он сопротивлялся ответственности. Сопротивлялся чести.

Впервые в жизни он понял, сколько сил тратил на это сопротивление, и теперь, глядя смерти в лицо, он больше не хотел идти против всех – он хотел идти вместе со всеми. Стать частью своей семьи. Своего рода. Стать героем, как его отец и братья. Он стремился к чести и понимал, что честь – в поступках и в выборе – была сейчас прямо перед ним. Он всегда боялся протянуть руку и взять её, принять её правила. Только сейчас он понял, как это было просто. Чтобы быть причастным к чести, нужно было просто вести себя по совести и достойно. Честь всегда была рядом, всегда ждала его, как родитель, который никогда не теряет веры в своих детей.

Годфри шагнул вперёд и оглушительно закричал, чтобы выпустить весь скопившийся страх, ярость, желание спасти собственную шкуру. Он занёс меч и опустил его прямо на имперского солдата, пробил его доспехи и вскрыл его грудную клетку. Такой силы и скорости он сам от себя не ожидал – солдат, с которым он так легко разделался, был вдвое его больше и явно убил немало людей.

Годфри в шоке смотрел на труп солдата у своих ног и не верил в то, что совершил. Будто это был не он, а какой-то незнакомец. Незнакомец, который нравился Годфри всё больше и больше.

Рядом с ним Дариус доблестно сражался, вымещая свою злость на имперцах, убивая по двое, трое, а то и четверо одним ударом, пока Лоти рядом с ним метала копья, а её брат Лок, не смотря на хромоту и больную руку, держал в здоровой руке мачете и убивал врагов не хуже других.

Мерек и Арио дрались как одержимые. Мерек полосовал имперцев своим кинжалом, а Арио метал камни из пращи и обезоруживал солдат. Акорт и Фултон, струсившие было и уже ступившие на мост, чтобы уйти женщинами и детьми, к радости и удивлению Годфри вернулись и самоотверженно бросились в бой. Они были толстыми и неуклюжими, но пользовались своими размерами и сбивали врагов с ног. Они даже нашли несколько увесистых булыжников и раскрошили ими черепа нескольких имперских солдат.

У Годфри в венах пульсировал адреналин, он был возбуждён битвой, воодушевлён целью защитить свою семью, свою родину, и наконец-то чувствовал, что нашёл своё место в мире. Он ощущал, что стал ближе к отцу, к своему народу, к Кендрику и рыцарям. Впервые в жизни он стал одним из них. Впервые он осознал, что означала воинская доблесть. Рыцари не поддавались своим страхам, целиком растворялись в битве, жертвовали жизнью за тех, кого любили. И Годфри тоже впервые не жалел себя.

Он задыхался, раны его саднили, но ему было плевать. Он не сомневался, что умрёт до заката – свежие ряды имперцев, появившиеся из леса, были тому подтверждением – но это его больше не волновало. По крайней мере, он умрёт отважно.

*

Гвендолин стояла на краю Каньона, и имперцы оттесняли её и её людей к пропасти. Они дрались не на жизнь, а на смерть, но больше не могли сдерживать имперское цунами. Оба солнца садились, они дрались весь день, совершили больше подвигов, чем можно было мечтать, и уже за это Гвен была благодарна.

Но теперь перевес окончательно перешёл на сторону имперцев. Гвен услышала вой, обернулась и увидела, как несколько солдат пинают Крона и бьют его своими щитами, как Кендрика окружили полдюжины врагов и ранили в руку, как Дариус упал на колени от удара молотом в плечо, как Дрей получил стрелу в лапу, а Эрека и Колдо вместе с их людьми оттеснили почти на самый край.

Она знала, что вскоре отступать будет некуда – ещё пара шагов, и все они полетят вниз, на дно Каньона, на встречу смерти.

Гвендолин в последнем порыве отчаяния подняла голову, впилась взглядом в небо и взмолилась.

Торгрин, любовь моя, где ты? Ты так мне сейчас нужен. Ты нужен мне больше, чем когда-либо прежде.

Гвен неотрывно смотрела на небо, пока имперский солдат подошёл к ней вплотную, выбил лук и стрелы у неё из рук и щитом ударил её в висок.

Она споткнулась и упала на спину, онемевшая от горя и даже не способная чувствовать боль. Со своего места она смотрела в небо, слушала звон у себя в ушах и будто плыла по волнам пошатнувшегося, расплывшегося перед глазами мира. Она попыталась сосредоточиться, но всё было как в тумане, и она различила только силуэт солдата, нависшего над ней с мечом в руках. Её врем на земле истекло.

Но в последний миг ей почудилось, что за спиной солдата в небе возникла какая-то точка.

Сперва она решила, что сознание играет с ней в игры, но потом присмотрелась получше, и сердце её подпрыгнуло от радости. Она чуть не разрыдалась.

Там, в облаках, возник силуэт мужчины, которого она знала и любила больше, чем себя саму. Он мчался к ней, пикировал вниз с выражением ярости и безграничной уверенности на лице. Он был воплощением всех её надежд и мечтаний, всего, что она хотела в жизни, и наконец-то он был здесь. Уже здесь.

К ней летел Торгрин.