Эйдану было стыдно, но, как бы он ни пытался, он не мог перестать плакать. Он ушел в дальний конец лагеря, в пещеру на окраине поля, в надежде остаться один, не желая, чтобы другие мужчины видели его слезы. Только Снежок сидел у его ног, скуля. Эйдан хотел бы остановить слезы, но не мог, потрясенный горем из-за раны отца.

«Он будет жить, но недолго».

Слова Лорны эхом раздавались у него в голове, и Эйдан хотел бы их стереть. Он отдал бы что угодно за то, чтобы его отец жил вечно.

Закрыв голову руками, Эйдан тихо плакал. Он проигрывал в своей голове тот момент, когда Ра в облике его сестры пронзил его отца. Эйдан галопом скакал вниз с холма, бросил кинжал и не дал Ра нанести удар второй раз. Тем не менее, все равно было слишком поздно. Почему он не мог прибыть на несколько минут раньше?

Эйдан винил себя. Если бы только он скакал быстрее, возможно, его отец не умирал бы в эту минуту. Эйдану казалось, что он как раз достиг того возраста, когда они с отцом могли понять друг друга как отец – сына, как мужчина – мужчину. И только он начал узнавать отца, как его отбирают.

Это несправедливо. Эйдан слишком юн, его отец слишком молод, так не должно быть. Его отцу суждено подняться, освободить Эскалон, стать его новым Королем, а Эйдан должен быть рядом с ним. В своих мыслях Эйдан уже видел, как все это происходит, видел, как они возвращаются в столицу, видел коронацию своего отца, его новый легион. Кто теперь будет Королем? Кто теперь будет новым командиром? Кто теперь возглавит силы Эскалона? Какой будет жизнь в Эскалоне без его отца?

Эйдан чувствовал себя совершенно потерянным без отца, особенно теперь, когда он лишился своих братьев. Кира была единственным членом семьи, который у него теперь остался.

«Твой отец все еще жив, мальчик», – прозвучал голос.

Оглянувшись, Эйдан почувствовал стыд, увидев входящих в пещеру Мотли и Кассандру. Очевидно, они отыскали его, желая утешить, но, стоило ему их увидеть, как это только усилило его стыд и вину.

Эйдан моргнул в ответ налитыми кровью глазами.

«Разве вы не слышали слов Лорны?» – огрызнулся он сильнее, чем ему бы хотелось. – «Он проживет недолго».

Мотли подошел ближе.

«Тем не менее, он жив сейчас», – настаивал он. Это было одно из тех немногих мгновений, когда Эйдан видел его серьезным. – «А сейчас – это все, что у нас есть. Мы живем в опасное время. Ты можешь умереть сегодня – так же, как и я. Твоему отцу повезло, по крайней мере, получить еще один шанс».

«И это благодаря тебе», – вмешалась Кассандра, делая шаг ближе и взяв его за запястье. – «Ты бросил кинжал. Ты спас его. Ты и этот твой пес».

Снежок заскулил у ног мальчика, лизнув руку Кассандры.

«Ты должен очень гордиться», – заключила она.

Эйдан угрюмо покачал головой.

«Я опоздал», – ответил он.

Эйдан не хотел, чтобы они видели его таким. Теперь он – воин, а воины не должны так себя вести. Он хотел быть сильнее.

Отец был его скалой, единственным человеком, на которого он рассчитывал, которым восхищался больше всех в этом мире. Более того, его отец был самым сильным человеком из всех, кого он знал, сильнее всех этих великих воинов. Если он может умереть, то любой из них сможет, включая Эйдана. А это ранило Эйдана до глубины души. Это меняло его взгляд на мир. Это даже меняло его взгляд на жизнь: скоротечность, жестокость, трагедия без предупреждения – слишком несправедливо.

Эйдану казалось, что справедливости нет. Почему такое злое существо вообще способно дотронуться до такого прекрасного человека, как его отец?

«Это несправедливо», – сказал Эйдан, охваченный горем.

Мотли вздохнул, подходя к нему и сев на камень рядом с мальчиком.

«Это правда, юный Эйдан», – ответил Мотли. – «Ты, наконец, начинаешь видеть искру того, что такое жизнь. Жизнь несправедлива. Никто – ни один из нас – не рождается с гарантией справедливой жизни. Ты увидишь, что в твоей жизни будут происходить множество несправедливых вещей. Вопрос скорее в том, как ты будешь реагировать на несправедливость в своей жизни? Станешь ли ты прогибаться и позволишь им поглотить тебя? Станешь ли ты ожесточенным, циничным, наполненным жалостью к самому себе? Или останешься сильным? Будешь бороться с несправедливостью жизни?»

Мотли вздохнул.

«С несправедливостью жизни нужно бороться ежедневно, как с любым другим врагом. И больше всего это должно происходить внутренне. Ты никогда не должен отступать. Ты должен стремиться к справедливости даже перед лицом большой несправедливости. Именно это делает из человека воина».

Эйдан постепенно перестал плакать, задумавшись над словами Мотли. В глубине души он чувствовал, что они правдивы, хотя и сопротивлялся им.

«Но в жизни должна быть справедливость», – настаивал мальчик. – «Ты совершаешь преступление и получаешь наказание. Ты хорошо относишься к другим, и другие хорошо относятся к тебе. Разве не так устроен мир?»

Мотли медленно покачал головой.

«Жизнь может показывать нам проблески справедливости. Но ты узнаешь, что в основном жизнь представляет собой череду неуправляемых, неконтролируемых и несправедливых моментов. Ты можешь создать свое собственное чувство справедливости и действовать согласно нему. Не потому, что мир справедлив, но потому, что ты справедлив. В конце концов, ты – микрокосм мира. Ты не можешь предотвратить того, что мир даст тебе. Но ты можешь контролировать себя».

Эйдан долго размышлял над его словами, чувствуя, что это правда.

«Мой отец был честным и справедливым», – ответил он, теперь став спокойнее, но опустошеннее. – «И куда это привело его? С ним поступили несправедливо».

«Твой отец и сейчас честен и справедлив», – поправил Мотли. – «И с ним поступили несправедливо. Это правда. Но разве ты не видишь? Это не увело его от той жизни, которой он жил. Он жил справедливой жизнью. И единственный несправедливый поступок никогда этого не отменит».

Мотли положил руку ему на плечо, и Эйдан повернулся к нему.

«Станешь размышлять о несправедливости жизни и только больше ее породишь», – заключил он. – «Игнорируй ее и сам поступай справедливо, и тогда ты создашь справедливую жизнь».

Эйдан задумался над словами Мотли, его слезы высохли, когда он увидел в них истину. Кассандра потянулась и взяла его за руку, и он сжал ее ладонь в ответ. В ее глазах появились слезы, когда она посмотрела на него.

«Я люблю твоего отца как отца, которого у меня никогда не было», – тихо с грустью в голосе сказала она. – «Он может скоро умереть, но прямо сейчас он жив. Цени свое время с ним. У тебя еще больше времени, чем было у меня. Не предавайся жалости к самому себе. Есть много людей, подобных мне, у кого ситуация хуже твоей».

Эйдан сделал глубокий вдох и почувствовал себя глупо, осознавая, что она права.

«Будь сильным», – добавила Кассандра. – «Ради него. Он нуждается в тебе сейчас. Его судьба предрешена. Теперь ты должен решить, что делать. Ты упадешь или будешь рядом с ним?»

Постепенно внутри Эйдана воцарилось спокойствие. У него появилась цель, решительность. И он начал ощущать новое желание.

Желание отомстить.

Эйдан поднялся, вытер последние слезы и почувствовал себя холодным и сильным внутри. Он знал, что что-то внутри него изменилось. Теперь он знал, что больше не является мальчиком, он – мужчина. Мужчина, который скоро останется без отца. Мужчина, который должен стоять на двух ногах и отомстить за него.

Пришло время оставить ребячество позади.

«Время идти», – сказал Эйдан, делая первый шаг. – «И отомстить за моего отца».