Когда солнце поднялось над горизонтом, едва обладая секундой в запасе, Церера галопом промчалась через ворота дворца, спрыгнула с лошади у королевских конюшен и побежала к полигону дворца. Когда она уже была почти на полпути, то заметила, что меч бьет ее по ноге, и остановилась. Что если кто-то увидит ее меч или даже украдет, если она принесет его с собой? Церера знала, что у нее нет времени, что ее могут уволить за опоздание, но она не может потерять свой меч ни при каких обстоятельствах.

Церера изо всех ног побежала в хижину кузнеца и, обнаружив, что там пусто, она поднялась по лестнице на чердак. Там, за грудой старых досок и искривленных сучьев она спрятала свой меч перед тем, как ворваться на полигон дворца.

Когда Церера появилась, задыхаясь, с неистово колотящимся сердцем, к своему удивлению, она увидела, что вокруг тренировочной арены собрался весь двор. Король и королева восседали на троне, принцы и принцессы устроились на стульях под ивами, обмахиваясь веерами, советники и сановники сидели на скамье, перешептываясь друг с другом.

На тренировочной арене воины сражались с членами королевской семьи, а оруженосцы наблюдали за своими хозяевами, подавая мечи, кинжалы, трезубцы, щиты и кнуты. Церера помнила, что когда-то жаждала такой возможности, но сейчас она ощущала внутри пустоту.

«Церера!» – крикнул Танос, помахав ей рукой.

Церера не знала, почему, но когда она снова его увидела, сердце у нее екнуло. После чего она мысленно отругала себя. Она должна помнить, почему находится здесь – чтобы подружиться с врагами и завоевать их доверие, а не влюбиться в красивого принца, который, казалось, околдовал ее.

Церера подбежала к Таносу.

«Как раз вовремя», – произнес он и кивнул.

«Конечно», – сказала Церера таким тоном, словно добраться сюда не было чудом.

Солдат Империи вышел в центр арены.

«Все королевские воины должны немедленно выстроиться перед Королем Клаудиусом, а их оруженосцы позади», – объявил он.

Королевские воины остановили сражение, Церера последовала за Таносом, занимая свое место позади него. Она заметила, что Люсиус вернулся. Он передумал или его заставили вернуться?

«Тебя удивляет присутствие Люсиуса?» – спросил Танос, повернувшись к ней.

«Да».

Церера не знала, радоваться или огорчаться из-за того, что их мысли совпадали.

«Никто не может отказать королю», – прошептал Танос.

Церера хотела спросить о причине, но король поднялся, подняв вверх золотой кубок, и присутствующие притихли.

«В этом кубке имена всех королевских воинов», – объявил он. – «Сегодня я выберу имена трех воинов, которые сразятся в Убийствах днем».

Толпа ахнула, включая всех королевских воинов и их оружесносцев.

Но, насколько было известно Церере, никаких Убийств в этом месяце на намечалось. Неужели это всего лишь каприз короля – устраивать Убийства сегодня?

Церера взглянула на Таноса, но он застыл. Он стоял к ней спиной, поэтому она не видела выражения его лица. Церера знала, что они не готовы сражаться в Убийствах. Никто из них не готов. Им не предоставили достаточно времени, чтобы потренироваться вместе, чтобы узнать боевые стили друг друга.

Крепко сжав кулаки, Церера сосредоточилась на ровном дыхании. Только трое из двенадцати будут выбраны, поэтому все еще есть шанс на то, что они не будут сражаться сегодня.

Король всунул свою пухлую руку в чашу и вынул листок.

«Люсиус!» – объявил он, и на его губах появилась злая усмешка.

Церера выдохнула и бросила взгляд на Люсиуса, увидев, что его лицо стало красным, как свекла. Зеваки захлопали в ладоши, хотя их аплодисменты были лишены энтузиазма. Может, они тоже считают это несправедливым?

Король снова засунул руку в чашу и извлек следующее имя.

«Джорджио!» – прокричал он, и его глаза проскользнули к концу ряда, где ждал Джорджио.

Женщина, которая выглядела достаточно взрослой, чтобы быть матерью Джорджио, поднялась и зарыдала, выкрикивая ругательства в адрес короля, но, когда она вышла на арену, солдаты Империи увели ее прочь.

Церера выдохнула, не отрывая взгляд от широкой спины Таноса. Осталось только одно имя. Шансы на то, что выберут Таноса, ничтожны.

Всунув руку в чашу в третий раз, король бросил взгляд на Таноса и правая сторона его губ приподнялась.

Церера увидела, как напряглись плечи Таноса, и сразу поняла, что что-то не так. Неужели король это планировал, неужели он сжульничал?

Ее сердце практически остановилось.

«И последний по счету, но не последний по значимости – Танос!» – объявил король с самодовольной улыбкой.

Толпа на мгновение притихла, но, когда королева начала аплодировать с пылким энтузиазмом, остальные последовали ее примеру.

«Риск смерти велик, мои избранные. Вы можете представить своего короля и Империю с честью и силой», – продолжил король.

Он сел, после чего солдат Империи объявил правила Убийств, но Церера едва слышала хотя бы слово из его речи, настолько она была потрясена.

«Оруженосцы, которые помогают во время сражения, будут преданы смерти… не более трех видов оружия на одного воина за раз… не помогать другим воинам… палец вверх означает жизнь для побежденных, а палец вниз означает, что побежденного нужно убить…», – объяснял солдат Империи.

Когда он закончил, Церера застыла, глядя в пространство перед собой.

Она едва заметила, когда Танос повернулся и посмотрел на нее. Он схватил ее за руку и потряс.

«Церера!»

Дезориентированная, она взглянула в его лицо.

«Бартоломью вернулся. Если хочешь, сегодня в качестве оруженосца я могу взять его», – предложил Танос.

Сначала ее сердце подпрыгнуло в груди, ей захотелось согласиться. Да! Но потом она подумала о разговоре между ней и Рексусом. Как она завоюет доверие Таноса, если сейчас отступит? Она ничего не добьется.

«Это то, чего Вы хотите?» – спросила Церера.

«Я бы предпочел работать с тобой, но, поскольку правила изменились, я бы не ставил тебе в упрек, если ты решила пропустить этот раунд», – ответил Танос.

Церера не могла поверить своим ушам. Он предлагает ей свободу, а она планирует, каким образом лучше завоевать его доверие, чтобы уничтожить его и его семью. У нее возникло чувство вины.

Но в следующую минуту Церера вспомнила о страдании своего народа: маленького мальчика, которого выпороли на Площади Фонтанов и увезли в неизвестном направлении; девочку, которая умерла в повозке рабовладельца, будучи одинокой и напуганной; своих братьев, которые никогда не ложатся спать на полный желудок; и своего отца, которому пришлось оставить семью, чтобы заработать денег в другом месте.

Если она не встанет на их защиту, кто это сделает?

«Значит я буду Вашим оруженосцем сегодня и всегда, пока буду нужна Вам», – сказала Церера.

Танос кивнул, и на его губах появился намек на улыбку.

«Вместе мы победим», – сказал он.

*

С потными ладонями и с дискомфортом в животе, Церера всматривалась в туннель под Штадом. Проход был переполнен солдатами Империи, воинами и оруженосцами, вдоль стен лежали всевозможные виды оружия, разбросанные по полу из гравия.

Церера сидела на скамейке в нескольких метрах от железных ворот в ожидании очереди Таноса, толпа скандировала снаружила подобно урагану.

«Убей его! Убей его! Убей его!» – кричали они.

Зеваки ревели, ворота открылись вовремя, загремели цепи, и вошли два солдата Ипперии, каждый из которых уносил искалеченного мертвого воина. Они бросали мертвые тела друг на друга на грязный пол прямо напротив того места, где сидела Церера после чего снова возвращались на арену.

Церера была потрясена, когда позади нее захлопнулись железные ворота. Она не смогла не посмотреть на мертвые тела. Всего несколько минут назад эти мужчины стояли перед ней полные сил, уверенные в своей победе в сегодняшнем сражении. Теперь они лежали кучей на полу и больше никогда уже не поднимутся.

Когда Церера взглянула на Таноса, который уже смотрел на нее, его невероятно темные зрачки несли в себе такую серьезность, какую Церера видела только у умирающих. Неужели он боится не меньше нее?

Церера увидела, как он закрепил толстый кожаный ремень вокруг своей набедренной повязки, обнажающей его мускулистый живот. Она поражалась тому, сколь мало на нем защиты: его правую руку покрывал простой кожаный наплечник. Большинство других воинов облачились в тяжелую броню и сияющие шлемы.

Церера тоже получила униформу: голубую тунику по колена с короткими рукавами, шелковый пояс вокруг пояса и мягкие кожаные сапоги по колена, которые напоминали обувь Таноса. И хотя эта униформа не очень нравилась ей, она была рада избавиться от своей старой одежды, чтобы ничто не напоминало ей о прежней жизни.

«Король подставил Вас?» – спросила Церера, вспомнив о хитром выражении лица Короля Клаудиуса, когда он лично выбирал имена королевских воинов из золотой чаши.

«Да», – ответил Танос.

Церера сцепила зубы, внутри нее вспыхнула ненависть.

«Это неправильно», – сказала она.

«Неправильно», – подтвердил Танос, сев рядом с ней, чтобы закрепить шнурки на сапогах. – «Но если и есть что-то, что я усвоил, так это то, что никто не отказывает Королю».

«А Вы отказывали ему раньше?» – спросила Церера.

Танос кивнул.

«В чем?»

«Я не стану жениться на принцессе, которую он для меня выбрал».

Потрясенная Церера минуту смотрела на него. На нее произвела впечатление его храбрость. Может быть, девушка ужасна, хотя Церера за всю свою жизнь не видела ни одной ужасной принцессы. Они все одевались в лучшие одежды, источали сладкий аромат и украшались изысканными драгоценностями.

Церера отвела взгляд в сторону, спрашивая себя о том, кто же этот молодой человек на самом деле. Бунтарь? Она никогда бы не подумала, что в стенах дворца может находиться инакомыслящий.

Церера ощутила уважение по отношению к Таносу. Может быть, он не такой, как она о нем думала. Из-за этого ей будет сложнее предать его.

«А что же насчет Люсиуса и Джорджио?» – спросила она.

«Король презирает их по другим причинам».

«Но как король может просто случайно…»

Танос прервал ее с нетерпением в голосе.

«Только потому, что я – член королевской семьи, не означает, что я имею право голоса в своей жизни».

Церера не думала об этом. Она всегда полагала, что члены королевский семьи вольны делать то, что им нравится, и что они правят как один большой враг.

«Вся эта помпа и высокомерие, правила, этикет, легкомысленные расходы… это сводит меня с ума», – признался Таноса, почти прорычав.

Церера была потрясена тем, что Танос так много сказал о членах королевский семьи, и не знала, что ему ответить. Вместо этого она посмотрела на железные ворота и в эту минуту увидела, как воин пронзил оруженосца Джорджио в живот.

Она ахнула и прикрыла рот рукой.

По своей наивности Церера полагала, что она находится в безопасности от других воинов, потому что она не сражается. Чувство страха схватило ее за плечи и она заметила, что ее руки затряслись еще больше, чем прежде.

Приблизился солдат Империи, который сообщил, что подошла очередь Таноса и что он будет сражаться вместе с Люсиусом против двух других воинов.

Церера произнесла пересохшим горлом:

«Нам нужно держаться вместе, если мы хотим остаться в живых».

Танос кивнул, между ними установились молчаливое взаимопонимание.

Они поднялись и подошли к железным воротам, каждый на какое-то время погрузился в собственные мысли.

«Я не стану убивать до тех пор, пока мне не придется», – вдруг произнес Танос.

Церера кивнула, спрашивая себя о том, не является ли это еще одним способом неповиновения королю.

«Я должен знать, что могу доверить тебе свою жизнь», – сказал Танос, не отрывая взгляд от арены.

«Вы можете доверить мне свою жизнь», – ответила Церера, не зная, уловил ли он небольшое колебание в ее голосе.

Танос закрыл глаза и, кивнув, сказал:

«Ты тоже можешь доверить мне свою жизнь, Церера».

Она не знала, почему, но его слова проникли в ее душу, она почувствовала, что он не лжет. Не в силах справиться с собой, она ощущала более крепкую связь с ним.

Люсиус и его оруженосец встали позади Таноса и Цереры. Церера заметила сверкающую броню Люсиуса и шлем с забралом. «Не количество брони спасет жизнь небрежного воина», – подумала она.

Распахнулись железные ворота, арену покинул живой Джорджио, он весь вспотел, из нескольких ран на его руках и животе капала кровь. Солдат Империи тащил его оруженосца позади него, после чего бросил его тело на дугие тела на полу.

Все тело Цереры начало трястись.

«Держись поближе ко мне», – сказал Танос, его глаза смотрели прямо словно в трансе, он сжал челюсти.

В ту минуту, когда солдат Империи кивнул им, Люсиус оттолкнул Цереру с дороги и первым вошел на арену, высоко подняв в воздух руки, словно уже праздновал победу. Толпа обезумела, а он шествовал в течение нескольких минут, упиваясь их одобрением.

В любое другое время его поведение безмерно разозлило бы Цереру, но стоя здесь, делая свой, вполне возможно, последний вдох, она не обратила внимание на глупца, который искал одобрения.

Танос и Церера следующими вошли на арену, и Церера прищурилась, поскольку солнце ослепило ее. Как только ее глаза привыкли к свету, она взглянула на зрителей, увидев, что только половина мест заняты.

Она посмотрела на подиум и увидела короля, сидящего на троне с хмурой улыбкой. Как же она его презирала. Если то, что сказал Танос, правда, он был еще хуже, чем она себе представляла.

«Помни, держись поближе», – сказал Танос, коснувшись ее локтя.

Церера кивнула, после чего заметила двух воинов в полном обмундировании на другой стороне арены. Каждый из них держал в руке меч.

Когда протрубили трубы, тут же из одной ловушки в земле выскочил зверь. Он бросился на Цереру и Таноса, его седеющая черная шерсть блестела на солнце, его рев эхом отражался от стен стадиона. Зверь, напоминающих собаку, был Церере незнаком: огромное тело, коренастые лапы. Он двигался медленнее по сравнению с зверем, которого она сразила, хотя она не сомневалась в том, что он такой же сильный.

«Росомаха!» – выкрикнул кто-то из толпы, после чего среди зрителей пронеслась волна ропота.

По венам Цереры пронесся адреналин, и на мгновение она не знала, куда бежать. Но, увидев выстроенное вдоль стены оружие, она направилась к нему в ожидании приказа Таноса.

Сначала Танос попросил трезубец, и она бросила ему оружие. «Хороший выбор», – подумала Церера, наблюдая за тем, как он в воздухе поймал трезубец. Она хотела прыгнуть и помочь ему, но вспомнила правило, запрещающее оруженосцу вмешиваться.

Танос закричал на росомаху, ткнув трезубцем в его сторону. Его ступни двигались быстро, его рефлексы были молниеносно быстрыми.

Краем глаза Церера заметила одного воина, который направился к Таносу. Если он умен, то дождется момента, чтобы нанести удар, пока Танос не убьет росомаху, иначе зверь атакует и его.

Внезапно росомаха атаковала Таноса, и Танос ткнул его в плечо. Зрители одобрительно закричали, приветствуя первую атаку сражения.

Тем не менее, казалось, что этот удар не ранил зверя, он только громче зарычал из-за того, что сделал Танос, облизнув зубы, глядя на Таноса красными глазами.

«Длинный меч!» – крикнул Танос.

Как раз в ту минуту, когда Церера бросила ему оружие, Танос бросил трезубец на землю и в воздухе поймал длинный меч. Но затем Церера вдруг почувствовала, что он срочно нуждается в защите от огня и крикнула ему, что так же бросит ему щит. Когда Танос поймал его, росомаха сделала выдох, выпуская из пасти струю огня. Зрители ахнули, а Танос пригнулся за щитом, и пламя взорвалось о металлическую поверхность.

Как только росомаха исчерпала свое дыхание, Танос бросил щит, поднял трезубец и метнул его в голову зверя, пронзив его глаз.

Церера увидела, что животное неистово затрясло головой, зарычав и отбросив трезубец на середину арены.

Не колеблясь, Танос бросился в росомахе, прыгнув в воздух, и поднял свой меч. Опускаясь вниз, он ударил зверя по голове, и тот безжизненно упал на красный песок.

Но даже когда толпа радостно закричала, времени на отдых не было. Воин, который ждал нападения, направил свое копье и меч прямо на Таноса.

Церера видела, что Танос продолжает тянуть, пытаясь извлечь лезвие из головы росомахи. Но меч не поддавался. Он уже получил три оружия на поле: трезубец находится на другой стороне арены, щит от него слишком далеко, а меч застрял в черепе росомахи. Церера знала, что правила запрещают бросать ему четвертое оружие.

Она задержала дыхание. Воин приближался. Теперь он слишком близко. Она сделала шаг вперед.

Все еще пытаясь извлечь меч, Танос посмотрел на Цереру широко распахнутыми от страха глазами, на его лице читалось отчаяние.

Он думал, что умрет.

А Церера ничего не могла сделать, чтобы это предотвратить.