Глава четырнадцатая
Другим жарким имперским утром, под другим солнцем, Дариус поднял кувалду двумя руками и с силой опустил её на валун, раскрошив его на мелкие кусочки. Вокруг, в пыли, работали все его друзья. Пот катился у него со лба прямо в глаза, но он не останавливался, что его вытереть. Вместо этого он снова замахнулся кувалдой и с кряхтением разбил ещё один кусок скалы. А затем – ещё.
В мыслях Дариус снова и снова возвращался к событиям минувшего дня, и яркие образы мелькали перед его внутренним взором. Воспоминания о Лоти вызывали в нём растерянность и разочарование. Почему она отреагировала именно так? Почему нисколько не была благодарна? Как ей удалось превратить его подвиг в постыдный поступок? Правда ли, что она больше никогда не хотела его видеть?
А сам он, после такой реакции, хотел бы увидеть её снова?
Дариус отложил кувалду и перевёл дух. Зелёная пыль клубилась и оседала у него на лице и волосах. Он думал и о том, что натворил, убив тех солдат Империи при помощи соей силы, и гадал, обнаружат ли их тела на таком отдалённом поле. Вероятно, да – если пройдёт сильный дождь и смоет обваленные им камни. Через месяц или два, так или иначе, их найдут. И что тогда будет? Придёт ли Империя за возмездием, как и предупреждала Лоти? Действительно ли он подписал им всем смертный приговор?
А могло ли случиться, что тела оказались слишком глубоко под обвалом, и их не найдут никогда? Что дикие животные, известные свое охотой в тех местах, съедят трупы до того, как их кто-то заметит?
Когда Дариус, под пристальным взглядом имперских надсмотрщиков, снова взялся за молот и начал крошить камни, его мысли перенеслись к приезду его сестры, Сандары, и к новым людям, которых она привела с собой. День прибытия народа из Кольца стал очень особенным для его деревни. Он думал о том, как спутники Сандары будут прятаться в пещерах, и гадал, как скоро имперцы заметят их. Ясно, что это было всего лишь вопросом времени, и конфликт с Империей неизбежен. Если только они не сбегут раньше.
Но куда?
К большому раздражению Дариуса, старейшины деревни, – да и вообще все в деревне – не хотели расстаться с убеждением, что столкновения с Империей можно избежать, и что жизнь может продолжать идти своим чередом. Дариусу так не казалось. Он чуял, что времена меняются. Разве прибытие воинов из-за моря, которым тоже есть, за что бороться с Империей, не было знаком свыше? Разве не должны они были заключить союз и драться вместе, чтобы совершить в Волусии переворот? Разве это не тот дар, которого все они ждали?
У остальных было другое мнение. Они хотели отвергнуть пришельцев, отослать их подальше. Им казалось, это ещё одна причина поглубже затаиться в Империи и делать всё, чтобы не нарушить обретённое постоянство своей жалкой, никчемной жизни.
Дариус вспомнил, как видел Сандару в последний раз перед её отплытием в Кольцо. Он не думал, что им доведётся встретиться снова. Их свидание и удивило, и вдохновило его.
Сандаре удалось пересечь великое море, выжить в имперской армии и вернуться. Частично, благодаря тому, что она была прекрасной целительницей, но ещё и потому, что в душе она была ещё и воином. Ведь у них был один отец. Дариус, на её примере, чувствовал, что всё возможно. Это вселяло в него уверенность, что однажды и он сможет отсюда выбраться.
Дариус с теплотой вспоминал о прошедшей праздничной ночи, когда он провёл много часов подряд у костра, обмениваясь с сестрой новостями. В первую очередь, он заметил её любовь к Кендрику, славному воину. Они сразу понравились друг другу, распознав в друг друге воинственный дух, и Дариусу показалось, что Кендрик был лидером среди своих людей. Дариус убеждал старшую сестру следовать своим чувствам, быть с Кендриком и не обращать внимания на мнение старейшин. Он не мог понять, как она, такая бесстрашная во всех сферах жизни, могла бояться признаться в соей любви к нему и нарушить табу на межрасовые браки. Неужели она, как и все здесь, настолько боялась старейшин и чужих пересудов? Почему ей было важно, что они думают?
Дариус моргал стряхивая пот с ресниц, и разбивал камни один за другим. Весь день н чувствовал на себе взгляды своих товарищей. С того момента, как он привёл Лоти назад, вся деревня стала смотреть на него иначе. Они видели, как он один отправился против Империи, без страха за последствия, и как вернулся с той, за кем пошёл. Он заслужил их уважение.
Однако, казалось, что помимо уважения он заслужил и их подозрительность: никто особо не поверил в их рассказ о том, что Лоти потерялась, а он просто нашёл её и проводил обратно. Наверное, они слишком хорошо знали Дариуса. На него смотрели так, будто знали, что что-то произошло, что он хранил большой секрет. Он хотел всем рассказать, но знал, что нельзя. Ему бы пришлось объяснить, как он, самый младший и мелкий из их компании, тот, кто, по общему мнению, совсем ни на что не годился, один убил троих воинов Империи с превосходным оружием, экипировкой, и зертом. Всплывёт то, что он использовал свою силу, и он станет отверженным. Его изгонят также, как Дариус догадывался, изгнали его отца.
«Так ты мне скажешь?» – услышал он голос.
Дариус обернулся, и увидел стоявшего за собой Раджа с лукавой улыбкой на лице. В их сторону смотрели и Дезмонд с Люци, разбивавшие камни поблизости.
«Что скажу?» – спросил Дариус.
«Как тебе это удалось?» – пояснил Радж. «Давай. Ты не подобрал Лоти, когда она плутала одна. Ты что-то сделал. Ты убил солдат? Или она убила?»
Дариус увидел, что со всех сторон к нему подходят парни, и у всех на лицах написано, что им не даёт покоя один и тот же вопрос. Дариус поднял кувалду, прицелился и разнёс в пыль ещё один валун.
«Ну, давай же», – настаивал Радж. «Я катал тебя на зерте, ты мой должник».
Дариус рассмеялся.
«Это не ты меня катал», – ответил он. «Я сам вызвался с тобой ехать».
«Ладно, – согласился Радж, – но всё равно рассказывай. Мне нужна история. Я живу ради легенд о доблести. А день сегодня выдался уж очень длинный».
«День едва начался», – вмешался Люци.
«Именно», – ответил Радж. «Он слишком длинный. Как и все прочие».
«Почему бы тебе не рассказать нам легенду о доблести?», – сказал Люци Раджу, видя, что Дариус не собирается отвечать.
«Я?» – переспросил Радж. «У нашего народа таких нет».
«Ты не прав», – возразил Дезмонд. «Легенды об отваге и доблести есть даже у самых угнетённых».
«Особенно у угнетённых», – добавил Люци.
Все повернулись к нему, обратив внимание на то, как уверенно звучал его голос.
«Ты знаешь какую-нибудь?» – спросил Радж, опираясь на свой молот, тяжело дыша.
Дезмонд занёс свою кувалду, разбил камень, и надолго замолчал – Дариус подумал, что тот уже не ответит. Они все вернулись к своему ритму работы, когда, наконец-то, Дезмонд удивив их, заговорил, не поднимая взгляда, и не переставая крушить скалу.
«Мой отец», – начал Дезмонд. «Старейшины скажут вам, что он погиб в шахте. Это история, в которую им хотелось бы верить. В иной версии событий слишком много инакомыслия, она может разжечь революцию. Моё слово: он погиб ни в какой не шахте».
Дариус и другие внимательно смотрели на Дезмонда, и повисло тяжёлое молчание. По серьёзному выражению его лица и насупленным бровям было видно, что у него внутри идёт борьба.
«А откуда ты знаешь?» – спросил Дариус.
«Я был там», – ответил Дезмонд, гляди им в глаза холодно и уверенно.
Его фигура привлекла ещё нескольких парней, которые тоже подошли ближе. Всем хотелось услышать его рассказ. Сквозь него прорывалась правда, а для жителей деревни это было большой редкостью.
«Однажды, – продолжил Дезмонд, – надзиратель хлестнул его кнутом слишком сильно. Мой отец выхватил у него кнут и задушил его им. Я был совсем ребёнком, и очень гордился им, когда увидел, что он сделал.
Когда всё было кончено, мы оба стояли и смотрели на бездыханное тело. Я спросил у отца, что дальше. Пришло ли время восстать? Но не получил ответа. По его глазам я видел, что он сам не знал, что будет дальше. Он на секунду поддался порыву, жажде справедливости, свободы, и в ту секунду возвысился над всем. Но после он не знал, что делать. Куда должна была повернуть его жизнь?»
Дезмонд умолк на минуту, разбил несколько камней, вытер пот со лба и продолжил:
«Та секунда прошла. Жизнь продолжалась. Через час протрубил рог, и мы с отцом оказались окружены дюжиной надзирателей. Он настаивал, чтобы я спрятался в лесу, но я отказывался его бросать. Пока, наконец, он не ударил меня кнутом по губам так сильно, что я убежал.
Я спрятался за деревом неподалёку, и всё видел. Надзиратели… Быстро они с ним не справились», – голос Дезмонда стал прерывистым из-за подступивших эмоций, и опустил молот и отвернулся.
«Он отважно сопротивлялся. Даже попал кнутом по нескольким из них. Он оставил им шрамы, которые, я уверен, видны по сей день.
Но он был просто храбрецом с кнутом, а они – дюжиной профессиональных солдат со стальным оружием и в латах. И им нравилось убивать».
Дезмонд покачал головой и замолчал на несколько минут, и все парни застыли в тишине, бросив свою работу.
«Я всё ещё слышу крики своего отца», – сказал Дезмонд. «Слышу их, когда ночью ложусь спать. Я вижу, как он боролся. В фантазиях я представляю себе, что я был старше, вооружен и сам дерусь с ними, убивая их всех и спасая отца. Но я был слишком маленьким. Я ничего не мог сделать».
Он закончил, и на всём рабочем участке никто не нарушал тишину. Наконец, Дезмонд занёс кувалду и ударил ею со всей силы, оставив от огромной скалы только крошку.
«Он погиб не в шахте», – заключил он тихо, и вернулся к работе.
У Дариуса было тяжело на сердце, когда он размышлял об услышанной истории, и все парни молчали, отдавая дань чужому мужеству. Улыбка Раджа давно уже погасла, и Дариусу было любопытно, такую ли легенду об отваге он надеялся услышать.
После долгого перерыва на разбивание камней, Радж подошёл к Дариусу.
«Теперь твоя очередь», – сказал он. «Что там произошло?»
Дариус продолжил работу, мотая головой и не отвечая.
«Они передумали», – упорствовал он. «Они её отпустили».
«А те солдаты, которые передумали, – спросил Радж с озорной улыбкой, – скоро вернутся в Волусию? Или мы их больше никогда не увидим?»
Дариус обернулся к Раджу, у увидел его понимающую и восхищённую улыбку.
«Путь в Волусию неблизкий, – ответил он. «Люди и посильнее их пропадали по дороге».
* * *
Дариус стоял на маленьком свободном пятачке на заднем дворе своего дома, и стук его деревянного меча раздавался в воздухе, когда он атаковал побитую временем мишень. Она представляла собой большой крест из связок бамбуковых палок, врытый в землю, и он тренировался на ней с тех пор, как научился ходить. Земля вокруг мишени была утоптана его ногами, и хранила следы тысяч его шагов.
Крест уже покосился, и вот-вот собирался упасть, но Дариусу было всё равно до тех пор, пока он выполнял свою функцию. Дариус лупил и лупил его, слева и справа, уклоняясь от воображаемого врага, оборачиваясь вокруг совей оси, вспарывая ему живот. Он представлял себе, что к нему приближаются полчища врагов, целая армия, и он всё дрался и дрался в лучах заката, после своей рабочей смены, пока пот не потёк с него ручьём.
Его тренировка производила немало шума, и соседи недовольно кричали, но он не останавливался. Ему было на них наплевать. Мечом он разбивал все воспоминания о прошедшем дне, о каждом дне, и в конце забывался от усталости.
Время от времени Дариус слышал лай у своих ног. Ему не нужно было смотреть вниз – он и так знал, что это соседский пёс Дрей, который всегда преданно сидел неподалёку, наблюдал за Дариусом и радостно подавал голос, когда тот попадал по мишени. Пёс средних размеров, со слишком длинной алой шерстью, такой же лохматый, как и его хозяин, Дрей уже долго неофициально принадлежал Дариусу. Он был чьим-то из соседей, но настоящие хозяева, кем бы они ни были, давно перестали его кормить. Однажды, Дариус случайно повстречался с Дреем, и отдал ему свой скудный ужин – в тот день Дариус обзавёлся другом на всю жизнь. Они завели непреложный обычай: Дрей смотрел, как Дариус тренируется, а Дариус съедал ровно половину своего ужина, оставляя другую половину псу. Дрей платил ему за это, во всём составляя компанию, особенно, когда Дариус был дома, и иногда даже спал у него в комнате.
Дрей рванул вперёд, укусил бамбуковое чучело, и, подыгрывая воображению Дариуса, рычал и рвал зубами выдуманного врага, как если бы он и правда пытался напасть на его хозяина. Дариус часто представлял себе, что случилось бы, если бы ему пришлось влезьть в драку бок о бок с Дреем. Как и Дариус, Дрей был не ни самым крупным, ни самым сильным, ни любимым. Но у него было большое сердце, и он был точно самым преданным существом во вселенной. В последние несколько месяцев он взял привычку охранять хозяина во время сна – он сворачивался в клубок у порога Дариуса и рычал, даже если дед Дариуса просто проходил мимо.
«Ты не устал сражаться с палками?» – раздался вопрос.
Дариус увидел, что Радж и Дезмонд стоят рядом, оба со своими деревянными мечами, и заговорщически ему ухмыляются.
Дариус остановился, тяжело дыша, в недоумении: они жили на другом конце деревни и никогда раньше не приходили к нему домой.
«Пора бы теме начать спарринговать с людьми», – сказал Дезмонд серьёзным тоном. «Если хочешь стать воином, нужно учиться попадать по мишеням, которые могут тебе ответить».
Дариус был приятно удивлён и благодарен за то, что они пришли. Они были на несколько классов старше, чем он, намного крупнее и сильнее, и пользовались уважением других ребят. Им хватало более умелых партнёров для спарринга.
«Зачем вам тратить на меня время?» – спросил Дариус.
«Потому что мне пора заточить меч, – ответил Дезмонд, – и ты кажешься мне хорошей мишенью».
Дезмонд атаковал Дариуса, и тот только в последнюю секунду успел выставить свой деревянный меч и остановить удар. Этот удар был настолько сильным, что заставил его руки затрястись, а самого его отступить, спотыкаясь, на несколько футов назад.
Дариуса застали врасплох. Он увидел, что Дезмонд остался на месте и ждёт, когда тот опомнится.
Дариус кинулся на него, рубя мечом, но Дезмонд с лёгкостью заблокировал его удар. Дариус махал и рубил, махал и рубил, налево и направо, и перестук их мечей занлушил всё вокруг. Дариус был в восторге от возможности иметь живую, движущуюся мишень, хотя и не мог превзойти массивного и сильного Дезмонда.
Дрей рычал и лаял на Раджа и Дезмонда, бегая вокруг Дариуса и норовя схватить Дезмонда за пятку.
«А ты быстрый», – успел сказать Дезмонд в перерыве между ударами. «Это я признаю. Но ты не используешь скорость себе на благо. Ты и в половину не такой сильный, как я, но всё равно пытаешься пробить мою защиту. С противником моих размеров тебе не совладать. Дерись так, как позволяет тебе твой размер. Будь быстрым и вёртким. Не прямым и напористым».
Дариус замахнулся со всей силы, но Дезмонд отошёл на шаг так, что Дариус завертелся на месте, и, споткнувшись, упал на землю.
Дариус поднял глаза, и увидел протянутую Дезмондом руку – тот помог ему подняться.
«Ты дерёшься, чтобы убить», – сказал Дезмонд. «Иногда нужно драться, просто чтобы выжить. Пусть твой противник дерётся на смерть. Если ты достаточно терпелив, если сумеешь его избегать и будешь внимателен, рано или поздно он промахнётся, покажет своё слабое место».
«Ты удивишься, узнав, как просто убить человека», – сказал Радж, приближаясь к ним. «Удар не должен быть сильным – достаточно, чтобы он был точным. Думаю, теперь моя очередь».
Радж высоко занёс свой меч, целясь Дариусу в голову. Дариус же развернулся, поднимая свой через сторону, и едва успел остановить удар. Затем Радж отклонился, и толкнул Дариуса ступнёй в грудь, отбрасывая его назад.
Дрей лаял без остановки, скалясь на Раджа.
«Так нечестно!» – сказал уязвлённый Дариус. «Это же бой на мечах!»
«Нечестно?!» – Радж разразился презрительным смехом. «Скажешь это своему врагу, когда он воткнёт тебе меч между ног и оставит умирать. Это бой, а в бою все средства хороши!»
Радж нанёс ещё один удар, когда Дариус не был к этому готов, и выбил меч у него из рук. После, Радж упал на землю, и сделал подсечку, сбивая Дариуса с ног.
Такого Дариус не ожидал – он больно упал на спину и лежал в облаке пыли. Радж из ниоткуда достал деревянный кинжал, нагнулся, и приставил его Дариусу к горлу.
Дариус поднял руки, показывая, что сдаётся, всё ещё пригвождённый к земле.
«Опять нечестно!» – пожаловался он. «Ты смухлевал. У тебя был спрятанный кинжал. Это недостойно».
«А что “достойно”?» – спросил Радж. «Нам, победителям, решать, что значит это слово. Когда ты мёртв, тебе уже не до достоинства».
«Но что за поединок без чести?» – спросил Дариус.
«О чести рассуждают те, кто никогда не проигрывал», – ответил Дезмонд. «Проиграй один раз, потеряй ногу, руку, любимого человека – и ты будешь думать дважды, прежде чем следовать законам чести перед врагом на поле боя. Он-то уж точно о чести не заботится. Ему нужна победа. Жизнь. Любой ценой.
Ты удивишься, когда поймёшь, от чего человек готов отказаться – включая честь – когда смотрит смерти в лицо».
«Я лучше с честью погибну, – упрямствовал Дариус, – чем буду жить в бесчестье».
«Как и все мы», – сказал Дезмонд. «И всё же, то, что ты делаешь на волоске от смерти, не всегда совпадает с твоими убеждениями».
Радж шагнул к нему, качая головой.
«Ты ещё юн», – сказал он. «Наивен. Ты пока не понимаешь, что честь приходит с победой. А победить можно тогда, когда готов ко всему. И к подлым приёмам тоже. Ты можешь драться честно – это твой выбор. Если сможешь. Но не ожидай того же от своего врага».
Дариус задумался, но тут тишину нарушил скрипучий голос.
«ДАРИУС!» – раздался хриплый крик.
Дариус обернулся и увидел своего деда, который стоял в дверях дома, хмурясь.
«Я не хочу, чтобы ты водился с этими мальчиками! Сейчас же иди внутрь!»
Дариус нахмурился в ответ.
«Это мои друзья», – ответил он.
«От них одни неприятности», – сказал дед. «Немедленно в дом!»
Дариус посмотрел, извиняясь, на Дезмонда и Раджа.
«Мне жаль», – сказал Дариус. Он был расстроен, потому что ему очень понравилось с ними драться. Он почувствовал, что его навыки улучшились даже за такой короткий срок, и он хотел сразиться ещё.
«Завтра», – сказал Радж. «После тренировки».
«И потом каждый день», – добавил Дезмонд. «Мы сделаем из тебя воина».
Они повернули прочь, и Дариус понял, что впервые за всё время у него появилось двое близких друзей. Старших друзей и отличных бойцов. Он снова задумался, почему они им заинтересовались. Из-за того, что он сделал ради Лоти? Или из-за чего-то ещё?
«Дариус!» – гаркнул дед.
Дариус с Дреем, не отступавшим от него ни на шаг, пошли к дверям, где с недовольной гримасой на лице стоял дед. Дариус знал, что дед на него сердит. Он всегда был против того, чтобы Дариус учился драться.
«Ты не должен был им грубить», – сказал Дариус, входя в дом. «Они мои друзья».
«Эти мальчишки не знают цену войны», – проворчал дед. «Они подбивают остальных на бунт. Ты себе представляешь, чем может кончиться восстание? Империя нас уничтожит. Мы все умрём. Все до одного».
Сегодня Дариус, воодушевлённый, был не в настроении мириться со стариковским страхом.
«И что с того?» – спросил он. «Что такого страшного в смерти, если гибнешь в борьбе за жизнь? Ты называешь то, что у нас сейчас, жизнью? Пахать в рабстве дни напролёт? Гнуть спину для Империи?»
Дед Дариуса дал ему сильную пощёчину.
Дариус в шоке отпрянул. Дед никогда его раньше не бил.
«Жизнь священна», – сказал его дед сухо. «Тебе и твоим друзьям только предстоит это понять. Ваши деды, и мои тоже, жертвовали всем, чтобы дать вам жизнь. Они терпели рабство для того, чтобы их дети и внуки жили в безопасности. А ваши необдуманные действия сведут на нет века их труда».
Дариус покраснел. Он хотел поспорить, потому что был не согласен ни с одним из слов деда, но тот отвернулся, взял котёл с супом и пошёл в другой конец комнаты ставить его на огонь. Но кое-что в его речи заставило Дариуса задуматься. Что-то щёлкнуло внутри него, и он почувствовал непреодолимое желание знать.
«Мой отец», – холодно произнёс Дариус. «Расскажи мне о нём».
Его дед застыл, стоя спиной к нему и не выпуская котла из рук.
«Ты и так всё знаешь», – сказал он.
«Я ничего не знаю», – настойчиво возразил Дариус. «Что с ним случилось? Почему он нас бросил?»
Дед Дариуса всё также стоял и молчал. Дариус знал, что тут что-то нечисто.
«Куда он ушёл?» – не отставал Дариус. «Почему ушёл?»
Его дед медленно покачал головой, и обернулся. Он выглядел постаревшим на тысячу лет и очень грустным.
«Он, как и ты, был мятежником», – сказал он надломившимся голосом. «Он не мог этого выносить. Однажды он сбежал, и с тех пор его никто не видел».
Дариус не отрывал взгляда от деда, и впервые в жизни точно знал, что тот лжёт.
«Я тебе не верю», – сказал Дариус. «Ты что-то скрываешь. Мой отец был воином? Он сражался с Империей?»
Его дед уставился в пространство, будто видел там утраченные годы.
«Не говори больше о своём отце».
Дариус нахмурился.
«Он – мой отец, и я буду говорить о нём столько, сколько захочу».
Теперь уже лицо его деда скорчилось в гневе.
«В таком случае, в моём доме тебе не будут рады».
Дариус вскипел.
«До тебя это был дом моего отца».
«Но сейчас твоего отца здесь нет, верно?»
Дариус пристально рассматривал лицо деда, впервые увидев его в новом свете. Он увидел, насколько они отличались друг от друга. Они будто были сотканы из разных материй, и не могли друг друга понять.
«Мой отец не сбежал бы», – настаивал Дариус. «Он бы меня не бросил. Он бы никогда меня не бросил. Он любил меня».
Произнося эти слова, Дариус впервые поверил в то, что они правдивы. Он чувствовал, что от него скрывают большой секрет, скрывали всю его жизнь.
«Он бы меня не оставил», – повторил Дариус, желая знать правду.
Его дед сделал шаг ему навстречу, распираемый гневом.
«А кто ты такой, чтобы думать, что такого расчудесного сына нельзя бросить?» – резко сказал дед. «Ты просто мальчишка. Один з многих. Один из рабов в деревне рабов. В тебе нет ничего особенного. Ты строишь из себя великого воина. Играешь с палками. Твои друзья тоже играют с палками. В Империи другие игрушки – из стали. Настоящей стали. Против них нельзя восстать. Никогда. Ты плохо кончишь, как и все они. Куда тебя заведут твои палки?»
Дариус хмурился, впервые испытывая ненависть к деду, ко всему, что он представлял, и что защищал.
«Может я и плохо кончу, – бросил Дариус в ответ, – но я ни за что не кончу, как ты. Ты уж мёртв».
Дариус развернулся и выбежал из коттеджа. На пороге он напоследок оглянулся на деда.
«Я особенный», – сказал Дариус, так, чтобы дед его точно услышал. «Я сын великого воина. Я и сам воин. Однажды и ты, и весь мир в этом убедитесь».
Дариус, разозлённый, не выдержал больше ни секунды, развернулся и помчался прочь.
Он бежал в сумерках, не в силах больше видеть лицо деда и слушать его ложь. Он спешил к чёрным полям, всматриваясь в горизонт, где рабы только заканчивали свой рабочий день. Бескрайнее небо перед ним было окрашено в розовый и пурпурный. Он знал, что его отец жив и свободен. Он был великим воином. Он возвысился над всем этим.
Дариус был уверен, что однажды он его найдёт.
