Дариус бежал по колее в грязи, удаляясь от своей деревни по следам Волусии, с твёрдым намерением спасти Лоти и убить её похитителей. Он бежал с мечом в руке – с настоящим мечом, сделанным из настоящего металла – и это был первый раз в жизни, когда настоящий металл попал в его распоряжение. Это само по себе был достаточным основанием для того, чтобы расправились и с ним, и со всей его деревней. Сталь была под запретом – даже его отец и дед боялись хранить её у себя – и Дариус знал, что пересёк черту, за которой не будет возврата.

Но Дариусу было уже всё равно. В его жизни было слишком много несправедливости. После исчезновения Лоти он не мог думать ни о чём, кроме её возвращения. Он едва успел узнать её, но, странным образом ему казалось, что она была с ним всю жизнь. Одно дело, если бы его самого забрали в рабство, но забрать её – это было уже слишком. Он не мог отпустить её и не перестать себя уважать. Пусть он и был ещё мальчиком, и понимал это, но он уже был на пути к тому, чтобы стать мужчиной. Именно эти решения, осознал он, эти сложные решения, которые больше никто не желал принимать, и были ступеньками к настоящей мужественности.

Дариус бежал один по дороге, пот застилал его глаза, дыхание его было тяжёлым. Он готов был в одиночку сразиться с целой армией, с целым городом. Других вариантов не было. Ему нужно было найти Лоти и вернуть её обратно или умереть, пытаясь это сделать. Он знал, что если потерпит неудачу (хотя, впрочем, и если ему повезёт – тоже) он навлечёт месть на всю свою деревню, семью, и весь народ. Если бы не эта мысль, он бы уже, наверное, повернул назад.

Но им двигал не только инстинкт самосохранения, и даже не забота о безопасности семьи и народа. Им двигала жажда справедливости. Свободы. Желание сбросить угнетателей и стать свободным, хоть на одно мгновение за всю жизнь. Если не ради себя, то ради Лоти. Ради её свободы.

Дариус был во власти страсти, а не логики. Где-то там была любовь всей его жизни, и он достаточно настрадался от Империи. Сейчас ему было плевать на любые последствия. Он должен был показать им, что в его народе есть как минимум один мужчина, хоть один, пусть ещё и совсем юный, который не потерпит их издевательств.

Дариус всё бежал и бежал, петляя знакомыми полями, к окраинам территории Волусии. Он знал, что даже если его просто заметят в этих местах, так близко к Волусии, то уже приговорят к смерти. Он следовал за колеёй с удвоенной скоростью, различая следы зертов близко друг к другу – это означало, что двигались они медленно. Если он поторопится, то сможет их догнать.

Задыхаясь, Дариус обогнул холм, и, наконец, заметил вдалеке то, что искал: ярдах в ста от него стояла Лоти, с цепью на шее и в железных колодках, цепь от которых тянулась добрых двадцать футов и крепилась к сбруе на спине зерта. Верхом на зерте сидел имперский надзиратель, тот, который увёз её. Он сидел к ней спиной, а рядом с ним шли ещё двое солдат Империи в толстых чёрных с золотом имперских доспехах, сверкавших на солнце. Каждый из них был вдвое крупнее Дариуса – великолепные воины, с лучшим оружием и зертами под рукой. Понадобилась бы целая толпа рабов, чтобы их одолеть.

Но Дариус не позволил страху вмешаться. У него не было ничего, кроме силы духа и яростной решительности, и он был намерен этим обойтись.

Дариус бежал и бежал, нагоняя ничего не подозревавшую процессию, и скоро приблизился к ним вплотную, подбежал к Лоти сзади, высоко поднял меч и, пока она поражённо смотрела на него, перерубил цепь, приковывавшую её к зерту.

Лоти вскрикнула и отпрыгнула, шокированная произошедшим, а Дариус рубил цепи, освобождая её, и громкий звон металла пронзал воздух. Лоти была свободна, только обрывок цепи всё ещё свисал с ошейника её на грудь.

Дариус обернулся и увидел не менее поражённое лицо надзирателя, наблюдавшего с высоты своего места на зерте. Солдаты, шедшие за ним, тоже остановились, обескураженные видом Дариуса.

Дариус стоял между ними и Лоти, сжимая меч трясущимися руками прямо перед собой, не намеренный выказать свой страх.

«Она вам не принадлежит», – крикнул Дариус дрожащим голосом. «Она свободная женщина. Мы все свободны!»

Солдаты переглянулись с надзирателем.

«Мальчик, – обратился он к Дариусу, – ты только что совершил самую большую ошибку в своей жизни».

Он кивнул солдатам, и они подняли мечи, направляясь к Дариусу.

Дариус не сдвинулся, выставив вперёд меч не слушающимися руками, и в этот момент почувствовал, что сейчас за ним с небес наблюдают его предки. Он ощутил на себе взгляды все когда-либо убитых рабов и их поддержку. И внутри него начал подниматься жар.

Дариус почувствовал, как просыпается скрытая в глубине сила и требует, чтобы её призвали. Но он себе этого не позволил. Он хотел драться с ними один на один, как настоящий мужчина, настоящим металлическим оружием, и одолеть их по их же правилам. Он всегда был быстрее всех старших мальчишек, с их деревянными мечами в мускулистых руках, даже тех, кто был в два раза его больше. Он стал поустойчивее и сосредоточился в ожидании атаки.

«Лоти!» – крикнул он. «БЕГИ! Возвращайся в деревню!»

«НЕТ!» – прокричала она в ответ.

Дариус реши, что должен что-то предпринять, а не просто стоять и ждать, пока они подбегут. Он должен был удивить их, сделать что-то неожиданное.

Он резко рванулся вперёд, выбрав одного из двух нёсшихся на него солдат. Они сошлись посредине грязевого островка, и Дариус издал боевой клич. Солдат занёс меч над головой Дариуса, но тот успел поднять свой клинок и остановить удар, выбив искру. Дариус в первый раз видел, как взаимодействует металл с металлом. Лезвие оказалось тяжелее, а удар солдата – сильнее, чем он ожидал, и мощная вибрация прошла через всю его руку, от локтя до плеча. Это застало его врасплох.

Солдат быстро раскрутился, намереваясь ударить Дариуса сбоку, и Дариус, в повороте, заблокировал и этот удар. Это было вовсе не похоже на учебный бой с братьями. Под весом меча Дариус чувствовал, что двигается медленней, чем обычно. Ему нужно было привыкнуть. Солдат, казалось, был вдвое быстрее его.

Солдат снова замахнулся, и Дариус понял, что такой обмен ударами не принесет ему победу, нужно было задействовать другие умения.

Дариус отступил в сторону, пригнувшись, вместо того, чтобы отбить удар, и локтем двинул солдата в горло. Попадание было идеальным. Мужчина закашлялся и оступился, согнувшись пополам и хватаясь за шею. Дариус поднял рукоять меча и опустил её на подставленную спину солдата, и тот упал лицом в грязь.

В это же время подбежал второй солдат, и Дариус едва успел замахнуться и отразить мощный удар, направленный ему прямо в лицо. Но солдат не продолжил атаку и повалил Дариуса на жёсткую землю.

Дариус почувствовал, как хрустнули его ребра, когда солдат упал на него сверху, оба они теперь валялись в засохшей грязи, окутанные облаком пыли. Солдат отбросил свой меч и пытался пальцами выдавить Дариусу глаза.

Дариус схватил его за запястья, отталкивая дрожащими руками, но безуспешно. Он знал, что нужно было быстро что-то придумать.

Дариус поднялся на одно колено, сумев повалить соперника набок. Тем же движением он извлек у него с пояса длинный кинжал, который заприметил раньше, и со всей силы воткнул его мужчине в грудь.

Солдат вопил, а Дариус лежал на нём сверху, и смотрел, как тот умирает у него на глазах. Дариус лежал там, окоченевший и шокированный. Он в первый раз убил человека. Это был странный опыт. Радость победы смешивалась с грустью.

Дариус услышал крик позади себя, который вырвал его из оцепенения, и увидел, как другой солдат, которого он отключил первым, поднимается на ноги и направляется к нему. Он размахивал мечом и целился ему в голову.

Дариус подождал, и, в последнюю секунду, пригнулся, так что солдат, споткнувшись, пролетел мимо.

Дариус нагнулся, вынул клинок из груди мертвеца и обернулся к солдату, возобновившему наступление. Стоя на коленях, он потянулся вперёд и метнул кинжал.

Он наблюдал за тем, как кинжал, вращаясь, летит и вонзается прямо в сердце солдата, пробивая доспех. Лучшая в мире имперская сталь обратилась против своего владельца. Возможно, подумал Дариус, им не стоило затачивать свои кинжалы так остро.

Ноги солдата подкосились, глаза вылезли из орбит, и он завалился на бок, мёртвый.

Сзади снова прозвучал громкий крик, и Дариус подскочил, оборачиваясь к надзирателю, который слезал со своего зерта. Вид у него был разъярённый, и, обнажив меч, он бросился к Дариусу с диким воплем.

«Ничего, я сам тебя убью», – кричал он. «Но я не просто тебя убью, я буду медленно пытать и тебя, и твою семью, и всю деревню!»

Он накинулся на Дариуса.

Этот имперский надзиратель был явно лучшим воином, чем предыдущие: выше, шире в плечах, и с более мощным оружием. Он был закалённым воякой, лучшим из всех, с кем Дариусу приходилось драться. Дариус вынужден был признать, что испытывает страх перед столь великолепным противником, но отказывался это показать. Он убеждал себя, что перед ним обычный человек. А люди не всесильны.

Люди не всесильны.

Дариус поднял свой меч, чтобы встретить им надзирателя, который обеими руками обрушил на него свой сверкающий на солнце клинок. Дариус уклонился и отразил удар. Противник замахнулся ещё раз.

Слева и справа, слева и справа – солдат наносил удары, а Дариус их блокировал. Металл грохотал у него в ушах и повсюду сыпались искры. Противник заставлял его отступать, и Дариус собирал все силы, чтобы просто защищаться. Этот мужчина был силён и быстр, и Дариус думал только о том, как бы остаться в живых.

Дариус замешкался с тем, чтобы отразить один из ударов, и вскричал от боли, когда надзиратель нашёл дыру в его защите и рассёк ему бицепс. Ранение было неглубоким, но болезненным. Дариус почувствовал, как из его первой боевой раны потекла кровь, и ошеломлённо замер.

Это было ошибкой. Надзиратель воспользовался его замешательством и ударил его тыльной стороной перчатки. Дариус ощутил острую боль в щеке и челюсти, когда металл коснулся его лица. Этот удар опрокинул его назад и заставил отлететь на пару футов, а Дариус в это время отметил про себя, что в бою никогда нельзя останавливаться и осматривать раны.

Когда Дариус ощутил вкус крови на губах, в нём вскипела ярость. Надзиратель снова атаковал, огромный и сильный, но в этот раз, с болью, пульсирующей в щеке, и кровью на языке, Дариус не позволил себя напугать. Первые удары схватки были нанесены, и Дариус понял, что какими болезненными они ни были, это было не смертельно. Он всё ещё стоял, дышал, был жив.

А это означало, что он по-прежнему мог сражаться. Он мог отбивать удары, мог продолжать. Ранение ослабило его не настолько, насколько он опасался. Возможно, он был меньше по размеру и менее опытным, но осознал, что навыки его были также остры, как и у всех остальных. Значит, он тоже мог быть опасен.

Дариус издал утробный крик и бросился вперёд, принимая бой, вместо того, чтобы уклоняться. Не боясь больше, что его ранят, он поднял меч, и обрушил его на противника. Мужчина отразил удар, но Дариус не отступил, замахиваясь ещё и ещё, оттесняя надзирателя, не смотря на его габариты и силу.

Дариус дрался за свою жизнь, за Лоти, за весь свой народ и братьев по оружию. Слева и справа, слева и справа, он продолжал бить, быстрее, чем мог себе представить, больше не позволяя тяжести стали себя тормозить, и, наконец-то, нашёл брешь. Надзиратель взвыл от боли, когда Дариус распорол ему бок.

Он со злостью уставился на Дариуса, и на лице его сперва появилось удивление, а потом сверкнула жажда мести.

Он взревел, как раненый зверь, и атаковал Дариуса. Надзиратель отбросил свой меч, сделал рывок вперёд и поймал Дариуса в медвежий захват. Он приподнял Дариуса от земли и сжал так сильно, что тот выронил меч. Всё случилось очень быстро, это был неожиданный приём, и Дариус не успел среагировать вовремя. Он думал, что враг будет полагаться на меч, а не на кулаки.

Дариус висел над землёй, хрипя, и чувствовал, что скоро каждая кость в его теле будет сломана. Он закричал от боли.

Надзиратель сжал его сильнее, так сильно, что Дариус был уверен, что умрёт. Затем он нагнулся и ударил Дариуса головой в переносицу.

Дариус почувствовал, как хлынула кровь и жуткая боль пронзила его лицо, и глаза, ослепляя его. Этого он тоже не ожидал. Надзиратель нагнулся опять, чтобы повторить удар, и беззащитный Дариус уже не сомневался, что его убьют.

В воздухе зазвенели цепи, и, внезапно, глаза надзирателя выпучились, и он ослабил хватку. Дариус пытался отдышаться, не понимая, что произошло, удивляясь, что его отпустили. Потом он увидел Лоти, стоявшую за спиной надзирателя, которая изо всех сил душила его обрывком цепи, свисавшим с оков на её руках.

Дариус стоял, покачиваясь, и восстанавливал дыхание, в то время как надзиратель немного попятился, затем потянулся через плечо, ухватил Лотти сзади, нагнулся и перебросил её через себя. Лоти, вскрикнув, с размаху приземлилась спиной на жёсткую землю, в грязь.

Надзиратель сделал шаг вперёд и занёс над ней ботинок, целясь подошвой в лицо, и Дариус понял, что он проломит ей череп. Надзиратель был сейчас в добрых десяти футах от Дариуса, и он бы просто не успел вовремя до него достать.

«НЕТ!» – закричал Дариус.

Думать пришлось быстро: он поднял свой меч с земли, шагнул вперёд и ловким движением метнул его в противника.

Меч, вращаясь, рассекал воздух, а Дариус заворожённо наблюдал за его полётом, пока остриё не пробило доспех надзирателя, встряв ему прямо в сердце.

Его глаза округлились снова, он закачался и упал, сначала на колени, а потом – лицом на землю.

Лоти быстро поднялась на ноги, и Дариус поспешил к ней. Успокаивая её, он положил руку ей на плечо. Он был невыразимо благодарен ей и безмерно рад, что с неё всё хорошо.

Внезапно они услышали свист. Дариус обернулся и увидел, как надзиратель приподнялся з земли, поднёс руку ко рту и свистнул ещё раз, последний раз перед смертью.

Ужасающий рык нарушил тишину, и земля задрожала у них под ногами.

Дариус обернулся и застыл, как громом поражённый: их атаковал зетра. Он нёсся на них в приступе ярости, опустив острые рога. Дариус и Лоти быстро переглянулись: бежать было некуда. Дариус подумал, что через мгновение им обоим суждено погибнуть.

Дариус огляделся, в поисках решения, и заметил рядом с ними крутой горный склон, усеянный скалами и булыжниками. Дариус выставил одну руку ладонью вперёд, а другой обхватил Лоти, прижимая её как можно ближе. Дариус не хотел призывать свою силу, но знал, что в данный момент это был единственный способ выжить.

Он почувствовал знакомый невыносимый жар внутри, силу, которая едва поддавалась его контролю, и увидел, как свет полился из его открытой ладони на крутой склон. Раздался гул, сначала тихий, но постепенно набирающий громкость, со склона посыпались булыжники, образуя мощный поток.

Лавина камней обрушилась на зетру, и поглотила его за секунду до того, как он их достиг. Поднялось огромное облако пыли, раздался громкий треск, и, наконец-то, всё успокоилось.

Дариус стоял и слушал тишину, наблюдая за пылью, кружащейся в лучах солнца, и не в силах понять, что он только что сделал. Он повернулся к Лоти, и увидел полный ужаса взгляд, которым она смотрела на него. Он понял, что всё изменилось. Он раскрыл свой секрет. Пути назад не было.