На первом уроке вместе со Скарлет было ещё около тридцати ребят. Все торопливо занимали свои места. Одноместные парты были выстроены в три аккуратных ряда по десять парт в каждом, а у стены стояли длинные деревянные столы со скамьями. Оглядев класс, Скарлет с облегчением отметила, что Сейджа среди учеников не было – одной драмой меньше.

«Где он? – удручённо спросила Мария. – Как всегда».

Это был урок английского, любимый предмет Скарлет. В обычный день она была бы рада здесь находиться, ведь мистер Сперроу был её любимым учителем, а сейчас они проходили Шекспира и её любимую пьесу, «Ромео и Джульетта».

Опустившись на стул рядом с Марией, Скарлет чувствовала себя опустошённой. Апатичной. Она едва могла сконцентрироваться на Шекспире. В классе стояла тишина. Скарлет механически достала книгу и уставилась на страницу, едва различая буквы.

«Сегодня наш урок пройдёт немного по-другому», – сказал мистер Сперроу.

Скарлет подняла на него глаза. Голос учителя взбодрил её. За 30‑ть, симпатичный, слегка небритый, с отросшими волосами и волевой челюстью, мистер Сперроу не был похож на обычного учителя старших классов. Он выглядел более изысканно, чем остальные и чем-то напоминал актёра, пережившего пик своей карьеры. Он всегда выглядел счастливым, был улыбчив и добр к Скарлет, а также к другим ученикам. Она никогда не слышала от него грубого слова, и он всегда ставил всем пятёрки. Он делал так, что даже самые сложные тексты казались простыми и понятными, и умел заинтересовать класс любым произведением. Ещё учитель английского был одним из самых умных людей, которых Скарлет знала – он обладал энциклопедическими знаниями в области мировой и классической литературы.

«Вы можете просто читать пьесы Шекспира, – начал он с задорной улыбкой, – а ещё вы можете их разыгрывать, – добавил мистер Сперроу. – Некоторые утверждают, что понять его пьесы нельзя, пока вы не прочитаете их вслух или не попытаетесь их разыграть».

Ученики захихикали в ответ, восторженно перешёптываясь и переглядываясь.

«И это правда, – сказал учитель. – Вы, верно, уже обо всём догадались. После обсуждения мы разделимся на группы, вы выберите себе партнёра и прочтёте текст друг другу вслух».

По классу пронеслась волна взволнованного шёпота, и заинтересованность в происходящем выросла в разы. Слова учителя помогли Скарлет очнуться от собственных мыслей и на несколько мгновений забыть все невзгоды и тревоги. Выбор партнёра и чтение вслух – урок будет интересным.

Вдруг дверь в кабинет открылась; Скарлет, а с ней и весь класс, повернулись на шум, чтобы посмотреть, кто пришёл.

Она не верила своим глазам. Гордо стоя в дверях с книгой в руке, был Сейдж, одетый в приталенную кожаную куртку, чёрные кожаные ботинки и брендовые джинсы с широким кожаным ремнём, украшенным массивной серебряной пряжкой. На нём была надета чёрная свободная рубашка, расстёгнутая на несколько пуговиц, обнажая сияющее украшение на шее с большим кулоном в центре. Украшение выглядело так, будто было сделано из рубинов и сапфиров. Оно сияло в солнечном свете.

Мистер Сперроу повернулся и удивлённо взглянул на Сейджа.

«А вы у нас кто?»

«Сейдж, – ответил тот, передавая учителю записку от директора. – Простите за опоздание. Я новенький».

«Ну, что ж, добро пожаловать, – ответил мистер Сперроу. – Класс, поприветствуйте Сейджа и уступите ему место на заднем ряду».

Учитель развернулся к доске:

«Ромео и Джульетта». Для начала давайте обсудим историю создания этой пьесы…»

Голос мистера Сперроу становился для Скарлет всё тише и тише. Сейдж шёл между рядов парт, и сердце её было готово выпрыгнуть из груди. И вдруг Скарлет поняла, что единственное свободное место в классе было рядом с ней.

О, нет, подумала она. Мария ведь сидит рядом.

Сейдж шёл по проходу, и Скарлет могла поклясться, что он смотрел прямо на неё. Она быстро отвела взгляд, думая о Марии и не понимая, почему он не сводит с неё глаз.

Она не сколько видела, сколько чувствовала, как он проходит мимо, отодвигает стул и садится рядом. Скарлет ощущала исходящую от него энергию; она буквально сбивала с ног.

Неожиданно в кармане завибрировал телефон. Скарлет осторожно вытащила его на пару сантиметров, чтобы видеть сообщение. Конечно же, оно было от Марии.

Боже, я сейчас умру.

Скарлет засунула телефон в карман, даже не обернувшись и не взглянув на подругу. Она не хотела, чтобы кто-нибудь ещё заметил, что они переписываются. Положив руки на крышку парты, Скарлет оставалось лишь надеяться, что на этом СМС от Марии прекратятся. Сейчас ей было не до переписки. Ей нужно было сконцентрироваться.

Но телефон вновь завибрировал. Она не могла игнорировать это СМС, потому что Мария сидела рядом. Скарлет вновь взглянула на дисплей.

И что мне делать?

Скарлет засунула телефон поглубже в карман. Ей не хотелось вести себя грубо, но она и понятия не имела, что посоветовать, да и переписка по СМС была сейчас ей нужна меньше всего на свете. Ситуация выходила из-под контроля, и Скарлет хотела сконцентрироваться на словах мистера Сперроу, особенно учитывая тот факт, что речь шла об её любимой пьесе.

Но, опять-таки, она не могла просто проигнорировать сообщения подруги. Она быстро напечатала одним пальцем.

Не знаю.

Нажав «оправить», Скарлет опустила телефон в карман, надеясь, что Мария оставит её в покое.

«Ромео и Джульетта» не является оригинальной историей, – начал мистер Сперроу. – Шекспир взял за основу старинное сказание. Как и в случае с другими его пьесами, он искал вдохновение в истории. Он переписывал старинные сказания и адаптировал их под свой язык и своё время. Мы привыкли думать, что он является величайшим оригинальным писателем всех времён, но фактически будет вернее называть его величайшим переписывателем всех времён и народов. Если бы сегодня он был жив и продолжал писать, ему бы вряд ли достался Оскар за лучший оригинальный сценарий – вместо этого он бы получил награду за лучший адаптированный сценарий, потому что ни одно из его произведений – ни одно – не было оригинальным. Все они были написаны задолго до него, в некоторых случаях за несколько веков до его рождения.

Но это ни в коем случае не умаляет его великолепных способностей и таланта писателя. Ведь, в конце концов, всё дело в формулировке, не так ли? Один и тот же сюжет, пересказанный дважды, может быть скучным в одном случае и захватывающим в другом, не правда ли? Талант Шекспира заключался в его способности брать чужое произведение и переписывать его своими словами, в соответствии с канонами своего времени. Ему удавалось создавать такие прекрасные произведения, что их вполне можно считать оригинальными. Он был драматургом, да, но, в конечном счёте, и это самое важное, он был поэтом».

Мистер Сперроу замолчал и взял книгу в руки.

«В случае «Ромео и Джульетты» к моменту, когда за её написание взялся Шекспир, она была известна уже несколько веков. Кто-нибудь может мне назвать оригинал?»

Мистер Сперроу оглядел класс, в котором повисла мёртвая тишина. Он подождал в течение нескольких секунд, а затем уже собрался что-то сказать, как посмотрел в сторону Скарлет.

Сердце её забилось быстрее, когда она подумала, что он смотрит на неё.

«Ах, да, наш новенький, – сказал мистер Сперроу. – Может, вы нас просветите?»

Все ребята в классе обернулись и посмотрели в их сторону, на Сейджа. Скарлет с облегчением поняла, что учитель обращался не к ней.

Она тоже слегка обернулась и посмотрела назад. Как ни странно, вместо того, чтобы во время ответа смотреть на учителя, Сейдж смотрел прямо на неё:

«Ромео и Джульетта» основана на поэме Артура Брука «Трагическая история Ромеуса и Джульетты».

«Очень хорошо! – впечатлённый его ответом, сказал мистер Сперроу. – И для дополнительной оценки: может, вы сможете назвать год написания этой поэмы?»

Скарлет была поражена. Откуда Сейдж мог такое знать?

«1562 год», – без заминки ответил он.

Мистер Сперроу выглядел счастливым и удивлённым.

«Поразительно! На этот вопрос мне ещё не ответил ни один ученик. Браво, Сейдж. Раз уж вы у нас так хорошо осведомлены, тогда вот мой последний вопрос. Я не знаю никого – даже среди моих друзей – кто может на него ответить правильно, поэтому не расстраивайтесь, если ваш ответ тоже окажется неверным. Если вы ответите правильно, то я автоматически ставлю вам 100 баллов за первый тест. Где и когда была впервые поставлена эта пьеса?»

Все в классе развернулись и уставились на Сейджа. Напряжение нарастало. Скарлет тоже посмотрела на парня и увидела, как он ей улыбается.

«Считается, что пьеса была впервые поставлена в 1593 году, на небольшой сцене Театра, что на противоположном берегу Темзы».

Мистер Сперроу воскликнул от изумления.

«ВАУ! Сейдж, да вы молодец! Я впечатлён».

«Так принято считать, – продолжил Сейдж, – но на самом деле до этой постановки была ещё одна. В 1592 году. В замке королевы Елизаветы. Пьеса была поставлена посреди королевского двора, во фруктовом саду».

Скарлет потеряла дар речи от изумления. У Сейджа был такой взгляд, будто он сейчас вспоминал те события, свидетелем которых он стал. Скарлет не могла понять этот взгляд.

Улыбка исчезла с лица мистера Сперроу.

«Вы так отлично начали, Сейдж, но мне жаль, боюсь, в этом вы ошиблись. Нужно было остановиться, когда победа была у вас в руках – в первый раз вы назвали верную дату. До 1593 года пьесу ни разу не ставили».

«Сер, прошу прощения, но я прав», – вежливо, но настойчиво произнёс Сейдж.

Мистер Сперроу посмотрел на него, не скрывая удивления.

«На какой источник вы ссылаетесь?» – спросил он.

Сейдж надолго замолчал, погрузившись в размышления. Скарлет была поражена. Кто этот парень?

«Я не могу его назвать», – наконец произнёс он.

Мистер Сперроу медленно покачал головой.

«Боюсь, что без источника мы не можем подтвердить ваши слова, не так ли? Давайте договоримся так: если вы найдёте источник, то я с радостью поставлю вам 100 баллов за тест.

А пока, класс, – продолжил учитель, – пора разбиться на пары. Прошу вас найти себе партнёра, перейти на те скамьи, открыть Акт I, Сцену 5».

В классе начался шум: все поднялись со своих мест и направились к длинным скамьям, стоящим у стены.

«Прошу помнить, что в этой сцене участвует парень и девушка! – прокричал мистер Сперроу. – Поэтому я хочу, чтобы девочки объединялись в пары с мальчиками и наоборот!»

До этих последних слов Скарлет планировала объединиться в пару с Марией, но теперь это было невозможно.

«Боже, что же мне делать? – прошептала подруга, подходя ближе. Краснея, она смотрела на Сейджа, который как раз в этот момент вставал со своего места. – Это мой шанс, – добавила она. – Я объединюсь в пару с ним».

«Давай», – не совсем искренне подбодрила её Скарлет. Ей хотелось, чтобы Мария была счастлива, но она ничего не могла с собой поделать: в душе она сама хотела, чтобы её парой стал Сейдж.

Скарлет направилась к длинной широкой скамье у дальней стены и одиноко села у края, под окном. Пары у неё не было. Скарлет открыла книгу. Сейдж не мог стать её парой, поэтому кто это будет теперь, ей было безразлично: в классе ей больше не нравился ни один из мальчиков. Скарлет решила посидеть и подождать, пока кто-нибудь сам не подойдёт к ней. Искать себе пару самой у неё не было никакого желания.

Подняв глаза, Скарлет наблюдала за тем, как Мария направилась к Сейджу. Она подошла к нему первой, хотя и другие девочки в классе сразу поспешили в его сторону, но Мария опередила их всех и успела воспользоваться выпавшим шансом.

Сейдж повернулся, мельком взглянул на Марию, и она сделала шаг вперёд. Она уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом замолчала и замерла на месте.

«Привет», – сказал Сейдж.

Он подождал несколько секунд, пока Мария стояла, то открывая, то закрывая рот. Наконец, раскрасневшись, она отвернулась.

Скарлет не верила своим глазам. Мария направилась к ней, в то время как ещё две девочки подошли к Сейджу.

Он отвернулся от них и посмотрел прямо на Скарлет. К её ужасу, он шёл в её сторону.

Она опустила глаза, делая вид, будто читает книгу. С одной стороны, ей хотелось, чтобы он с ней заговорил, но с другой, это сильно расстроит Марию.

Боже, думала Скарлет. Не верю, что всё это происходит на самом деле. Почему здесь? Почему сейчас?

Подняв глаза, она заметила, как Сейдж сел напротив, по другую сторону деревянного стола. Он смотрел на неё и улыбался.

«Это место занято?» – спросил он.

Скарлет покраснела, не зная, что делать. Отрицательно покачав головой, она вновь опустила глаза, надеясь, что Мария не наблюдала за этой сценой.

«Ты можешь сесть, где захочешь», – ответила она.

«Я хотел спросить, согласишься ли ты объединиться со мной в пару?» – продолжил Сейдж.

Скарлет подняла на него глаза. Сейчас избегать его взгляда было просто невозможно. Мария встала рядом с ней, наблюдая за ними. По взгляду подруги было видно, что та была в отчаянии, мысленно умоляя Скарлет сказать «нет».

«На самом деле, – сказала Скарлет, желая быть верной подругой, несмотря на собственные чувства к Сейджу, – мне кажется, что вы станете отличной парой с моей подругой Марией».

Сказав это, Скарлет встала с места, взяла Марию за руку и посадила ей туда, где за секунду до этого сидела сама.

Мария была смущена, но счастлива. Она широко улыбнулась и стеснительно протянула руку.

«Я – Мария», – сказала она Сейджу.

Он, явно не желая показаться грубым, пожал её руку. Мария же пожала его пальцы уж слишком сильно, не переставая при этом идиотски улыбаться.

«Я знаю, – сказал он. – Мне только что сказали. Рад познакомиться».

Скарлет села рядом с Марией, расстроенная, но гордая тем, что могла считать себя хорошей подругой. Напротив неё сразу сел другой парень.

О, нет, подумала она. Только не он.

Спенсер. Он был ботаником с покрытым угрями лицом и застёгнутой на все пуговицы рубашкой. Он улыбнулся Скарлет, обнажив скобки.

«Привет, Скарлет», – шепеляво сказал он.

Спенсер был милым парнем, но он совсем ей не нравился, хотя Скарлет не хотелось ранить его чувства.

«Привет, Спенсер», – сухо ответила она.

«Получается, что мы с тобой партнёры, да?» – гордо сказал он.

«Получается, что так», – ответила Скарлет.

Скарлет сидела, сгорая внутренне и надеясь, что Мария оценила ту огромную жертву, на которую она пошла ради неё.

Боковым зрением Скарлет видела Сейджа. Как ни странно, он не обращал на Марию никакого внимания, а вместо этого смотрел по диагонали, на Скарлет. Его интерес к ней был очевиден, и Скарлет покраснела. Мария наверняка тоже это заметила, и Скарлет знала, что подобное открытие должно огорчить подругу.

«Ты уже слышал о завтрашних танцах?» – Мария спросила Сейджа.

Скарлет наблюдала за его реакцией. Его лицо ничего не выражало. Видимо, он просто не хотел выводить Марию из себя.

«Слышал», – ответил он, более не распространяясь на эту тему.

Скарлет гадала, хватит ли у подруги смелости задать ещё один вопрос и напрямую пригласить его на бал. Повисла неловкая тишина.

Скарлет услышала, как Мария нервно сглотнула. Было видно, что она слишком нервничала, чтобы задать свой главный вопрос.

«Итак, класс, – прокричал мистер Сперроу. – Парни, вы, конечно же, будете читать за Ромео, а девушки – за Джульетту. В этой сцене Ромео и Джульетта встречаются на роскошном балу. Они впервые видят друг друга. Это любовь с первого взгляда, и хотя они не знакомы, в своих первых репликах они выражают вечную любовь друг к другу. Как вы понимаете, сами танцы мы воссоздавать не будем».

Ученики засмеялись.

«Но, – продолжил учитель, – постарайтесь читать ваши слова с выражением. Почувствуйте себя Ромео и Джульеттой. Прочувствуйте язык произведения. Подумайте, есть ли разница в его звучании, когда вы читаете про себя и вслух? Этим мы займёмся до конца урока. Вы можете начинать».

Кабинет погряз в несвязном хоре голосов, потому что все принялись читать свои реплики.

«Её сиянье факелы затмило. Она, подобно яркому бериллу в ушах арапки, чересчур светла…», – начал читать Спенсер, обращаясь к Скарлет.

Он говорил в нос и читал так сухо, что Скарлет с трудом удавалось сдержать улыбку. Это было худшее прочтение сцены, которое ей приходилось слышать, да и в словах Спенсера совсем не чувствовалась романтика – он произносил реплики без эмоций, словно их читал компьютер. Скарлет закусила губу, заставляя себя сохранять спокойствие и не улыбаться, чтобы его не смущать.

Она быстро и монотонно прочла свою реплику.

Мельком взглянув в сторону Сейджа, она увидела, что он тоже на неё смотрит.

«Любил ли я хоть раз до этих пор? О нет, то были ложные богини. Я истинной красы не знал доныне», – с интонацией прочёл он, обращаясь к ней и вкладывая в каждое слово значение и смысл.

Ошибки не было: Сейдж смотрел прямо на Скарлет, когда читал свои слова.

Её сердце забилось быстрее. Она взглянула на Марию, гадая, заметила ли та то, что видела сама Скарлет. К счастью для неё, Мария так нервничала, что зарылась с головой в книгу, боясь даже взглянуть на Сейджа. Она ничего не видела, но видела Скарлет. Сейдж читал эти строки для неё. Для Скарлет.

«Святой отец, пожатье рук законно. Пожатье рук – естественный привет. Паломники святыням бьют поклоны», – прочла она. Скарлет ничего не могла с собой поделать: читая строки из Шекспира, она смотрела на Сейджа и читала их ему.

«Это не та строка! – громко поправил её Спенсер. – Ты прочитала не ту строку!»

Покраснев, Скарлет перевела взгляд на своего партнёра. Вот зануда. Он был невыносим, да ещё и нарушил такой момент.

«К угоднице спаломничают губы и зацелуют святотатства след», – прочёл Сейдж, опять глядя на Скарлет.

В это мгновение Мария подняла глаза и всё поняла. Она осознала, что Сейдж смотрел не на неё, а на Скарлет. Она сильно покраснела от злости.

Прозвенел звонок, и все поднялись с мест. Мария схватила свои книги, засунула их в рюкзак и промчалась мимо Скарлет.

«Я считала тебя подругой», – на ходу прошипела она.

Скарлет была так расстроена, что не знала, что ей делать и как отвечать. Она пошла вслед за Марией, чтобы поговорить, но та уже исчезла, выбежав из кабинета. Хуже Скарлет не чувствовала себя никогда.

«Скарлет, это было классно!» – раздался высокий, гнусавый голос.

Обернувшись, Скарлет увидела не в меру близко стоящего Спенсера. Он улыбался, и его скобки были прямо у лица Скарлет. Изо рта у него пахло колбасой.

«Нам стоит больше времени проводить вместе!»

Он стоял и улыбался, наклоняясь всё ближе, пока не оказался всего в нескольких сантиметрах от неё. Скарлет резко и брезгливо отвернулась, а потом изворотливо нагнулась, чтобы взять свои книги. К счастью, Спенсер, наконец, ушёл.

Теперь Скарлет была в ещё большем бешенстве – своим поведением Спенсер мог отпугнуть Сейджа.

И тут она вдруг услышала голос – мягкий, нежный, низкий мужской голос.

«Твоя подруга расстроилась», – сказал Сейдж.

Скарлет подняла глаза и с облегчением отметила, что он по-прежнему был здесь.

«Ты не сделала ничего плохого. Она мне никогда не нравилась. Мне нравишься ты».

Скарлет остановилась и посмотрела ему в глаза. Земля уходила у неё из-под ног. Он словно читал её мысли.

«Прости, – на одном дыхании сказала Скарлет, – но она – моя подруга, и ты ей нравишься».

«Но она не нравится мне», – ответил Сейдж.

Скарлет сгорала от желания спросить его почему. Почему она ему нравилась? Откуда он был так в этом уверен? Разве так бывает? Они ведь даже не знают друг друга!

Скарлет очень хотелось поговорить с Сейджем, задать ему свои вопросы, остаться здесь и побыть с ним наедине. Ей не хотелось уходить из кабинета.

Но всё это было невыносимо – её разрывали противоречивые эмоции, и ей казалось, что она предаёт Марию, даже разговаривая с Сейджем.

Действуя против своей воли и своих желаний, Скарлет развернулась и заторопилась выйти из кабинета, чтобы затеряться в толпе учеников. Сердце её разрывалось на миллион маленький осколков.