При входе, вооруженный металлоискателем, стоит (сидит, послан Яфой за сигаретами — нужное подчеркнуть) находится охранник. От него многое зависит — вовремя сориентироваться, принять решение, успокоить разбушевавшегося, позвать полицию… Охранник во многом определяет лицо учреждения. Его работа — охранять себя и нас, прочих сотрудников учреждения от разных возможных неприятностей — от теракта до скандала. По правилам он не имеет права покидать свое место у входа — разве что в туалет.

Но каждого новенького быстренько обламывали, и заставляли быть у Яфы на посылках: раскладывать истории болезни, отвечать на телефонные звонки, и, разумеется, бегать за сигаретами "Бродвей" в ближайший ларек.

За годы моей работы сменилась чертова уйма чертова уйма охранников — дело в том, что охранник — лицо наиболее уязвимое, его легко выгнать, легко заменить другим таким же — вот и происходят битвы между коалицией Фоц/Яфа и компанией, подрядившейся охранять психсарай. Разумеется, отношения между этими инстанциями отвратительные — впрочем, трудно сказать, кто в состоянии долго ладить с коалицией. Фоциха запрещала нам общаться с реабилитационным центром, с которым разругалась вдрызг, с ею же организованным кукольным театром. Как объясняла она нам, своим сотрудникам: "Все они психопаты".

Наши охранники были очень разными — и были среди них, молодые и не очень, крупные и полных задохлики, умные и не очень. Но был один, служивший полным и органичным дополнением к существующему абсурду, вносивший в общий симтаотский фейерверк похуизма, густо замешанного на кретинизме, свою мощную, искрящуюся, огненную струю.

В советский, а потом и украинский период своей жизни он работал таксистом, да так преуспел на этом поприще, что был выбран в секретари комитета комсомола таксопарка, и его портрет красовался на Доске Почета автопарка.

Охранник — работа скорее для молодых, но бывшему таксисту было под пятьдесят, и случись ему применить в экстремальной ситуации силу для того, чтоб спасти сотрудников психсарая или себя от смерти или увечий — в психиатрии ведь все бывает — у него были бы большие проблемы. С таким пузом дотянуться до кого-нибудь было практически невозможно. Как он в туалет-то ходил… Но с его беспомощностью в случае "кратких огневых контактов" я легко примирился — случись что, я бы как-нибудь отбился. А может, даже и его бы отбил из цепких лап скорбных духом аборигенов. Беда была в том, что он говорил, и говорил беспрерывно. Общение его носило ярко выраженный интерактивный характер. Любил спрашивать, что называется, в форме "закрытого вопроса", и непременно требовал ответа.

Например, тыкал меня в бок, и бесконечно повторял: "Ну, скажи, ведь верно, что все израильтяне идиоты? Ведь правильно?" И так часами. В Израиле ему нравились только прогноз погоды (довольно точный) и кладбища (хоронят быстро и бесплатно). А то как-то ворвался ко мне в комнату в радостным изумлением − "А у нас есть история под номером 666!"

− Ну и что? (Действительно, ну и что, подумаешь чудо, когда общее количество пациентов давно перевалило за тысячу).

− Но ведь это дьяволово число!

Симтаотский психсарай напоминает дом второго поросенка из сказки, здание проницаемо во всех направлениях, что особенно приятно, когда идет обстрел города ракетами. Но что там ракеты — здание проницаемо и для кошек — они регулярно падали с чердака нам на голову — иногда не без пользы — кто-то из кошек смачно нагадил на кресло Яфы.

Почему-то сомнительной привилегий выгонять кошек-нарушителей за дверь охранник наделил меня. "Ты у нас специалист по кошкам"

− Хорошо", − отвечал ему я, согласен. "Меняемся обязанностями. Ты принимаешь больных, а я гоняю котов?" Почему-то он не согласился.

И вот, в один прекрасный день, ползу я по полу, чтоб заглянуть под шкаф с историями − а не затаился ли там с ночи кот, а в спину окончательно растекшаяся по креслу (вонючему-превонючему, котом помеченному) Яфа лениво цедит мне вслед — достань-ка такой-то номер истории.

И обидно мне стало — дальше некуда. Сел я на пол, и сказал им, что все-таки я доктор, мое дело — лечить больных, а не гонять котов и носить секретарше "номер такой-то".

Но я был не понят. На мои слова просто никто не обратил внимания.

Вот охранник у нас — сам с высшим образованием, работая в таксопарке, без отрыва от производства закончил технический ВУЗ. И Яфа успешно закончила вспомогательную школу. Мне кажется, что именно разница в полученном ими образовании каждый раз ввергала Яфу в преоргазмоидное состояние, когда прищелкнув пальцами она отдавала команду: "Алекс! Несс!" (было очень похоже на команду "Пиль!" охотничьей собаке), и тот срочно несся на кухню готовить ей растворимый кофе. Боялся он Яфы до икоты, Фоц — до обморока, клиентов — до шока. Единственный, кого он не боялся, — это, увы, я, и как только образовывался в потоке больных короткий перерыв — мне б воздуху вдохнуть, он врывался в кабинет с рассказом о своих многочисленных несчастьях и просьбой за него куда-либо позвонить — Иврита (с ударением на первый слог) он лет за восемь в стране не выучил — потому что не ходил в ульпан, а в ульпан он не ходил, так как экономил деньги на автобус…

А потом я целый месяц болел пневмонией, и когда вернулся на работу, его уже там не было.