— Привет всей компании! Мы вернулись!

Джин с улыбкой наблюдала, как все дети разом повернулись к ним и с радостными возгласами бросились навстречу Софии. Ее сердце слегка дрогнуло, когда она увидела, что один из мальчиков взял ее дочь за руку и потянул в дальний угол ярко расписанной игровой комнаты.

— Пойдем, я покажу тебе, что я построил, — сказал он, глотая в спешке слоги. — Вот, смотри!

Он тащил девочку за собой, пока она не коснулась рукой шершавой поверхности пластмассовых блоков.

— Вот пол, а вот моя башня. Видишь, какая высокая? А рядом я построю замок для сказочной принцессы.

Мэй Эткинз, заведующая детским садом при Северной больнице в пригороде Джонсвилла, с улыбкой подошла к Джин.

— Конечно, Томас — не кандидат в принцы, — заметила Мэй, глядя на детей, — но он знал, что София возвращается сегодня, и трудился над башней целую неделю.

Джин посмотрела на взъерошенного мальчишку. Наверняка полчаса назад, когда отец привел его, он был опрятно одет и аккуратно причесан. Но Томас Фелпс относился к тем детям, которые, увлекшись, забывали обо всем и не обращали внимания на такие мелочи, как измятая одежда или растрепанные волосы.

— Для Софии он больше, чем принц, — проговорила Джин, наблюдая, как мальчик водит пальчиками ее дочери по замысловатой башне. — Томас — лидер в коллективе, и когда он безоговорочно принял Софию, другие дети тоже потянулись к ней.

Мэй вначале кивнула, но, немного подумав, покачала головой.

— Возможно, это помогло, — сказала она, — но у Софии такой характер, что рано или поздно она завоевала бы авторитет и без Томаса. Я не встречала более бесстрашного ребенка! Дети это понимают и ценят.

Джин невольно поежилась. Даже для ребенка с нормальным зрением сильный характер создает массу проблем, а что уж говорить о ее слепой дочери? Склонность к безрассудным поступкам София унаследовала от отца, и матери стоило больших усилий мириться с этим.

— Как прошел отпуск? — Мэй решила перевести разговор на другую тему. — Ты отлично выглядишь: загорела, посвежела. Прямо сияешь. Или для этого есть другие причины? Как у тебя с Брайаном? Он сделал тебе предложение?

— Нет. Но если бы и сделал, то получил бы отказ. Я не люблю его, Мэй. Он, конечно, очень добрый и хорошо относится к Софии. Такой человек был бы идеальным мужем, но…

— Тебе с ним скучно? — спросила подруга.

Джин покачала головой. Конечно, скучно, но дело было даже не в этом.

— Мы такие разные… — начала она, пытаясь сформулировать то, что начала понимать в течение месяца, проведенного на море. — Понимаешь, в отпуске я становлюсь ужасной лентяйкой. Могу часами лежать, зарывшись в песок, плавать, гулять, спать после обеда и питаться жареной рыбой с чипсами.

— Об этом можно только мечтать, — вздохнула Мэй.

— Потому мы с тобой и дружим — обе в душе лентяйки! — улыбнулась Джин. — Но когда Брайан пару раз приехал навестить нас, он, судя по всему, был просто шокирован таким бездарным времяпровождением. Он предпочел бы не чипсы, а изысканный ужин при свечах. Это тот тип мужчин, которые считают, что никогда нельзя отступать от своих правил. Да и пляж его тоже раздражал — слишком много песка. Мы расстались, но довольно дружелюбно.

Она вздохнула с легким сожалением. Ну, в самом деле, почему она не в состоянии полюбить такого во всех отношениях положительного человека?

— Мне кажется, он тоже понял, что не любит меня, — продолжила Джин. — Мы встречались шесть месяцев и не продвинулись дальше коротких прощальных поцелуев. Это говорит о многом.

— Вряд ли, — покачала головой Мэй, оглядывая подругу с головы до ног. — Ты слишком хорошо выглядишь, чтобы перед тобой мог устоять мужчина, при условии, что у него в жилах кровь, а не вода. И София вся в тебя. Не удивительно, что Томас мечтает, чтобы она стала его принцессой…

— Ты думаешь, Брайан хотел, чтобы я стала его королевой? — перебила ее Джин. — К сожалению, я не создана для того, чтобы управлять замком! Ой, мне пора на работу. А то еще уволят за опоздание в первый же день после отпуска.

Она подошла к Софии, опустилась на колени и поцеловала дочь в щеку. Девочка повернулась к ней, и Джин заглянула в зеленые, как у нее самой, глаза.

— Я зайду после обеда. Веди себя хорошо, принцесса!

Она коснулась рукой зардевшейся щеки Томаса, поднялась с колен и поспешила прочь.

Мэй разговаривала с какой-то женщиной. Джин узнала в ней мать одного из маленьких пациентов, и ее охватило чувство гордости. Ведь ей стоило больших трудов добиться организации при больнице детского сада, которым могли бы пользоваться не только сотрудники, но и родственники пациентов.

— Пока, — кивнула она подруге, направляясь к выходу.

— Я забыла тебе сказать… — крикнула вслед та, но Джин не стала останавливаться. В конце концов, они могут поговорить после обеда.

Выйдя из детского сада, Джин, как обычно, замедлила шаг, чтобы полюбоваться превращениями, которые произошли здесь за последние два года, причем не без ее участия.

Северная больница, расположенная в пригороде Джонсвилла, была частной. Когда няня, присматривавшая за Софией в течение рабочего дня, уехала, Джин начала кампанию за организацию детского сада при больнице. Но она понимала, что прежде чем обращаться к начальству, нужно найти подходящее помещение. Все, что она нашла, — это пустующий склад. Здание было достаточно просторным, но выходило окнами на покрытую заплатами асфальта площадку, на которой стояли три заброшенных мусоросборника. Это место казалось настолько не подходящим для размещения детского сада, что никто не стал возражать, видимо, считая, что из затеи Джин все равно ничего не выйдет.

Но сейчас вместо асфальта зеленел газон, и широкие парусиновые навесы создавали тень над игровыми площадками. Самый большой мусоросборник был расчищен и переоборудован в домик, а два остальных разобраны на кирпичи, которые пошли на сооружение мини-лабиринта, теперь увитого густым плющом, и низких зигзагообразных стен, по которым малыши могли ходить для тренировки равновесия.

Джин открыла боковую дверь главного здания больницы и быстрым шагом прошла по длинным коридорам, приветливо кивая людям, которых знала если не по имени, то в лицо. В ожидании лифта она разговорилась с медсестрой, которая недавно перешла работать к ним в родильный блок.

— Тебе здесь нравится? — спросила Джин.

Девушка пожала плечами.

— Все ничего, но до этого я работала в педиатрии, у доктора Уоткинса. Он всегда такой милый и спокойный, хотя и требовательный. А ваш заведующий… Он слишком сексапильный мужчина, чтобы не обращать на него внимания. А это мешает работать. Он постоянно смущает меня своими взглядами, вопросами…

— Доктор Блейк? — удивленно воскликнула Джин. — Конечно, он довольно симпатичный, но назвать его сексапильным? К тому же он всегда очень деликатно ведет себя с персоналом.

— Сейчас отделением заведует вовсе не доктор Блейк, — возразила медсестра. — Он получил стипендию для двухмесячной стажировки за границей. С прошлой недели его заменяет доктор Брэдли.

Подошел лифт. Двери открылись.

— Доктор Брэдли? — эхом отозвалась Джин, пытаясь отбросить вспыхнувшие ассоциации.

— К вашим услугам! — раздался низкий бархатный голос.

Услышав интонации, которые ей не под силу было забыть, Джин резко вскинула голову и… застыла в шоке, вновь увидев перед собой эти слегка неправильные черты лица, широкие плечи, легкий наклон головы, — словно он прислушивался к чему-то, что другим не дано было слышать.

— М-майк? — заикаясь, проговорила она, глядя, как задвигающиеся двери лифта постепенно скрывают его.

Она зажмурилась, но лицо Майка продолжало стоять у нее перед глазами. Удивился ли он, увидев ее? Или в его взгляде была насмешка?

Двери лифта снова открылись. Он все еще был здесь с вопросительно-вежливым выражением на лице.

— Так ты едешь?

На них устремились любопытные взгляды. Позади Майка маячила новенькая медсестра. Жалуется, а сама не упускает случая встать поближе, ехидно подумала Джин, входя в металлический куб кабины.

Она намеревалась протиснуться в угол, подальше от Майка, но он передвинулся таким образом, что Джин оказалась как раз между ним и медсестрой. Все, что ей оставалось — это страстно мечтать о том, чтобы произошло чудо, и она стала невидимой и бестелесной. Но, похоже, это было неподходящее время и место для чудес. Джин сжалась, стараясь не шевелиться. От Майка исходил свежий мятный аромат, смесь запаха лосьона после бритья и зубной пасты. Она попыталась убедить себя, что от многих мужчин пахнет точно так же, но именно этот запах кружил ей голову.

Лифт остановился на втором этаже. Люди двинулись к выходу, и толпа на мгновение прижала их друг к другу. Волна жаркого смущения охватила Джин.

— Похоже, он идет со всеми остановками, — весело сказал Майк, когда на следующем этаже это произошло снова.

— Пересменка, — пробормотала Джин, борясь с пьянящим чувством слабости, от которого подкашивались ноги.

Прошло больше шести лет со времени их последней встречи, но ее тело реагировало так, словно прошло шесть минут. А разум, который должен был выдать суровую отповедь, одну из тех, что она не раз за эти годы произносила в мечтах, был просто-напросто парализован.

Когда двери открылись на пятом этаже, она пулей вылетела в фойе, но тут же услышала за спиной его шаги и поняла, что ей негде спрятаться. Если новенькая медсестра не ошибалась, Майк Брэдли исполнял обязанности заведующего акушерским отделением. А это значит, что он — ее начальник!

Мало того, ее стол стоит у него в кабинете, и ей каждый день придется хотя бы на некоторое время оставаться с ним один на один.

Она не сможет работать! Ее нервы напряжены до предела. Может, подать заявление с просьбой о переводе в другое отделение? Прямо сейчас! Может, кто-нибудь захочет поменяться с ней?

Майк догнал ее и взял за руку. Джин неохотно обернулась. Ей никуда от него не убежать, осознала она. Он все равно будет находиться в том же здании, ходить по тем же коридорам, дышать тем же воздухом. Она в отчаянии вглядывалась в него. В его волосах появилась седина — над левым виском, рядом со шрамом. На мгновение Джин снова испытала тот страх, который не покидал ее, пока Майк лежал в больнице.

— Так значит, мы встретились снова, Джин?

Он произнес это имя с такой нежностью, что она задрожала, как будто ее окружили призраки прошлого.

— Значит, так! — выпалила она.

То, что они беседуют на глазах у снующего взад и вперед по коридору персонала, смущало и одновременно сердило Джин.

Майк поднял ярко-голубые глаза, внимательно рассматривая ее выгоревшие на солнце волосы, лимонного цвета блузку и ярко-желтую юбку, надетые по случаю первого рабочего дня. Его взгляд скользнул по ее загорелым ногам, задержался на виднеющихся в прорезях плетеных сандалий ногтях, покрытых бледно-розовым лаком, и снова вернулся к лицу.

— Приятно видеть тебя, — сказал он наконец.

— Мне надо работать, — отрезала Джин. — Я не могу стоять здесь целый день, изображая счастливую встречу.

— Ты слишком хорошо выглядишь, чтобы работать. Как яркий солнечный цветок.

— Оставь свои цветистые комплименты для других, Майк. А меня ждут дела.

Она повернулась и направилась в свой кабинет, но, сделав несколько шагов, остановилась в замешательстве. Это не ее кабинет, а их общий! Майк нагнал Джин и снова взял под руку.

— Вообрази мое удивление, когда я узнал, что моей ассистенткой будет некая Джинджер Элизабет Мортон! — бодро проговорил он. Его слова звучали искренне, но не совсем. В них было что-то еще, чего она не смогла уловить. — Ты ведь, кажется, хотела стать медсестрой, а не администратором? — добавил Майк, потирая ладонью лоб.

Этот жест явно должен был означать, что он только что вспомнил об этом. Неужели эта встреча потрясла его так же сильно, как и ее? Не может быть.

Они продолжали стоять, загораживая коридор. Джин судорожно пыталась разобраться, что все это значит, одновременно чувствуя, что не в состоянии подавить совершенно нежелательную реакцию своего тела.

Майк явно ожидал ответа. О чем это он спросил ее?

— Ты собиралась стать медсестрой? — услужливо повторил он свой вопрос.

Эта ситуация его явно забавляет, решила Джин.

— Мало ли кем я собиралась быть, — отрезала она. — Даже твоей женой, если помнишь. — Вся горечь, скопившаяся у нее в душе, прозвучала в этих словах. — Но все это в прошлом! — добавила она, пренебрежительно пожимая плечами.

— Разумеется, — негромко сказал он и выпустил ее руку.

Потом резко развернулся и пошел прочь. Глядя ему вслед, Джин обратила внимание на едва заметную неровность его походки. Боль комком застыла у нее в горле. Скольких сил стоит ему скрывать свою хромоту? И каково мужчине, привыкшему считать себя неотразимым, смириться с таким, пусть даже незначительным, физическим недостатком?

Она нехотя последовала за ним. Невозможно представить, как они будут работать вместе!

Пройдя несколько шагов, Джин снова остановилась. Ей надо обдумать ситуацию и решить, что делать. Это всего лишь на два месяца, напомнила она себе. Восемь недель по пять рабочих дней, что составляет сорок дней. Прямо-таки библейский срок! Кажется, дело было в пустыне?

Пустыня вполне устроила бы Джин. Все лучше, чем общество, в котором она неожиданно оказалась!

С ее губ едва не сорвался истерический смешок. Все это не смешно, сурово одернула себя она. Но, прислушавшись к неровному биению сердца, решила, что для того, чтобы справиться с этой ситуацией, все средства хороши. Почему бы не попробовать перевести все в шутку, если это поможет? Может быть, стоит отнестись ко всему легко и беззаботно?

Она помедлила перед дверью в комнату медсестер, раздумывая, зайти или нет, чтобы поздороваться. Но эта задержка могла бы только отсрочить неизбежное, и Джин прошла мимо. В голове вертелась мысль об увольнении. Глупости! Ей некуда уйти. София ходит в детский сад при больнице, у нее появились там друзья, вместе с которыми она сможет пойти в школу.

София! Она едва не выкрикнула имя девочки вслух, охваченная внезапным отчаянием. До этого момента Джин не включала дочь в это странное уравнение, связавшее ее прошлое и будущее. Но София, несомненно, является его частью, неизвестной величиной!

И это к лучшему — пусть остается неизвестной, решила Джин, подавив всплеск паники.

Мысль о Софии придала ей хладнокровия и сил. Она распрямила плечи, вытянувшись на все свои метр семьдесят, и пошла по коридору, убеждая себя, что справится со всем этим, как уже справлялась с множеством проблем в прошлом. Главное — сохранить уверенность в себе…

Войдя в кабинет, она увидела, что Майк стоит, склонившись над ящиком с медицинскими картами. Благодаря природной грации, довольно редко встречающейся у таких высоких мужчин, даже в этой позе он не казался неуклюжим или сутулым.

— Опаздываешь, — проговорил он, выпрямляясь и выразительно глядя на часы.

— Не пытайся поймать меня на этом, Майк! — огрызнулась Джин. — Больница задолжала мне гораздо больше за сверхурочную работу. Я могу хоть сейчас взять неделю отгулов!

— Пытаешься улизнуть?

Это был явный вызов, но он прозвучал так мягко, что она не нашлась, что ответить, и сердито направилась к своему месту.

— Ты переставил столы! — возмущенно вырвалось у нее.

Предыдущему заведующему не нравился яркий свет, поэтому он поместил свой стол подальше от окна и сидел лицом к двери, а четыре стула для посетителей располагались перед ним в виде подковы. Стол Джин стоял наискосок, ближе к окну, так что со своего места она могла видеть дверь и в то же время любоваться красотой озера.

Майк сгруппировал стулья для посетителей вокруг небольшого журнального столика, а свой стол передвинул к окну, расположив его под углом к ее столу. Теперь они оказались на расстоянии вытянутой руки друг от друга!

Джин всерьез задумалась о том, чтобы взять дополнительный отпуск.

— Почему ты одна должна любоваться чудесным видом из окна? — беззаботно возразил Майк. — Мне кажется, что так будет удобнее. Ты не согласна?

Она была уверена, что в его глазах сейчас мелькают озорные искорки. Но она не позволит ему раздразнить себя, не даст снова войти в ее сердце и причинить боль.

— Безусловно, — с язвительной иронией согласилась Джин. — Как только ты начнешь меня раздражать, я смогу взять этот латунный тазомер и накинуть тебе на шею.

Губы Майка дрогнули, но он не улыбнулся, — что уже было хорошо! Эта улыбка могла бы разорвать тонкую вуаль ее самообладания и сделать беззащитной перед его обаянием.

— Я думал о других удобствах. Один стол хорошо, а два — еще лучше.

Щеки Джин предательски вспыхнули. Как он смеет напоминать ей о той глупой проделке? И как смеет помнить об этом ее тело?

— Даже и не мечтай! — отчетливо произнесла она. — Я вынуждена работать с тобой в течение двух месяцев, Майк Брэдли, но не более того. И если ты питал какие-то иллюзии о возобновлении наших прежних отношений и воображал, что я растаю, едва увидев тебя, то ошибся! Забудь об этом. Все, что было между нами, давно кончено. — Джин смахнула со стола несуществующую пылинку и, яростно сверкнув на него глазами, добавила: — И помни, что это был твой выбор.

— А ты можешь забыть об этом? — спросил он.

Вопрос пронзил ее прямо в сердце. Не отвечай, не реагируй, приказала она себе.

— Забыть прошлое, Джин? — повторил Майк.

Эти слова наждаком прошлись по ее коже. Она открыла было рот, чтобы ответить, но не смогла вымолвить ни слова, словно разучившись говорить. Ее сердце стучало так громко, что она не сомневалась, что Майк слышит его удары.

Он изучающим взглядом смотрел на ее лицо и полураскрытые губы. Джин попыталась облизнуть их, но язык не слушался ее. Она сделала судорожный вдох. Нужно ответить, иначе сражение будет проиграно, даже не начавшись.

— Большую часть, — храбро солгала она.

— Но не все? — настаивал Майк. Он двинулся к ней — шаг, другой, еще один, пока не оказался совсем рядом — так близко, что она могла слышать его дыхание. — Не это?

В его тоне появились бархатистые нотки. Он поднял руку и провел вдоль ее шеи вверх, приподнимая распущенные по плечам волосы, словно взвешивая их на ладони. Джин окаменела, внутренне сопротивляясь этому прикосновению, призывному взгляду и тому, что должно было последовать за этим.

Майк наклонился и прижался губами к ее рту.

Джин напомнила себе, что должна ненавидеть его. Кто виноват в том, что ее маленькая дочь растет без отца?

Он провел языком по ее губам, раздвинул их и проник внутрь. Ну почему эти поцелуи приводят ее в такое смятение, а все остальные оставляют абсолютно холодной?

Не думай о нем. Не отвечай, приказала она себе. Не двигайся, не позволяй ему догадаться о том, что твое сердце трепещет. Стисни зубы.

Едва удерживаясь от того, чтобы поднять руки и обнять Майка, Джин до боли сжала кулаки, так что ногти буквально впились в ладони. Ее губы горели желанием ответить на поцелуй. Но едва она поняла, что не в силах больше сопротивляться, что еще мгновение — и она упадет в его объятия, вновь поддавшись этим магическим чарам, как он отступил назад, глухо пробормотав что-то невнятное.

Джин сделала шаг в сторону и опустилась на свой стул, радуясь тому, что успела сделать это раньше, чем ее выдали дрожащие руки и ноги. Положив в стол свою сумочку, она открыла верхний ящик и вынула разные мелочи, которые могли понадобиться ей в течение рабочего дня. Потом достала папку с материалами по организации нового родильного блока и записи, оставленные медсестрой, заменявшей ее во время отпуска.

— Извини, Джин, — сказал Майк, садясь на свое место. Его лицо было хмурым. — То, что я сделал — непростительно.

Майк извиняется? Он и в самом деле изменился!

— Да, именно так! — сурово откликнулась она, радуясь своей маленькой победе. Какой-то озорной чертик заставил ее добавить: — Я настоятельно не советую тебе набрасываться подобным образом на своих ассистенток. Особенно в первый день совместной работы.

Майк снова мрачно пробормотал что-то себе под нос, и Джин поняла, что в этом первом столкновении она взяла верх. Теперь можно расслабиться. Если ей и в дальнейшем удастся прятать свои чувства под маской профессионализма, то, пожалуй, она сможет продержаться эти два месяца!

Деловые отношения и только! Именно так она должна себя вести. И ни в коем случае не вспоминать о Софии — а то вдруг Майк до сих пор сохранил способность читать ее мысли!

— Я полагаю, Барбара представила тебя сотрудникам и показала все помещения. У тебя на столе должно быть расписание встреч и совещаний, которые требуют твоего участия, — начала Джин деловым тоном, просматривая заметки, оставленные ее коллегой. — Оно составлено на месяц вперед. Естественно, половину из них ты будешь вынужден пропускать из-за неотложных вызовов и консультаций. Моей обязанностью является ходить на эти встречи, кроме совещаний заведующих отделениями, с тобой, либо без тебя, в случае твоего отсутствия.

Майк не ответил. Джин бросила на него беглый взгляд и поняла, что он почти не слушает ее. Выражение его лица было озадаченным, словно у человека, который повернул за угол и неожиданно оказался в чужой стране.

Это придало Джин уверенности.

— Вероятно, я и сама могла бы справиться со всеми делами, но руководство больницы почему-то считает, что для этого нужны врачи, — пошутила она.

Сейчас она чувствовала себя гораздо свободнее. Пожалуй, даже свободнее, чем он!

В этот момент Майк улыбнулся, и ее уверенность сразу же улетучилась, а сердце снова затрепыхалось в груди, лишая возможности нормально дышать.

— Ты говоришь как настоящий администратор, — мягко заметил он.

Секунду Джин смотрела на него не мигая, завороженная этим мягким тоном, потом снова опустила взгляд к заметкам Барбары, делая вид, что полностью погрузилась в работу.

— Завтра состоится собрание сотрудников отделения, — сказала она, избегая смотреть ему в глаза.

Относись ко всему этому легко, напомнила она себе. Играй комедию, а не драму.

Он выглядел смущенным — совсем не так, как во время неожиданной встречи в лифте. Или ей это только кажется? Майк Брэдли был не из тех, кого легко привести в замешательство. Даже тогда, в больнице, после двух страшных недель, проведенных в реанимации, он достаточно владел собой, чтобы объявить Джин, что ей больше нет места в его жизни.

Она отогнала это воспоминание и заставила себя сосредоточиться на работе.

— Какие вопросы ты хотел бы обсудить? Я напечатаю для тебя повестку дня.

Наступила долгая напряженная тишина. Затем Майк пробормотал что-то нелестное по поводу женщин и принялся перебирать бумаги на своем столе.

Джин сделала вид, что ничего не слышала, и снова вернулась к записям, которые оставила Барбара. На прошлой неделе началась подготовка к ежегодной санитарной обработке крыла «С». К среде все пациенты должны были быть переведены оттуда в отсеки «А» и «В».

Здание больницы было спроектировано таким образом, что его части могли быть полностью изолированы друг от друга. Первоначальная идея такой планировки заключалась в том, чтобы обеспечить безопасность в случае пожара, но на деле это оказалось очень удобным при проведении уборки и дезинфекции.

Джин отметила для себя, что надо вместе со старшей сестрой проследить, чтобы завтра из крыла «С» было вынесено все оборудование. Возможно, придется дополнительно вызвать санитаров для переноски наиболее громоздких приборов.

Поскольку для дезинфекции используются токсичные препараты, крыло будет пустовать, по крайней мере, неделю. А потом? Считая сегодня и завтра, у нее есть девять дней, чтобы убедить Майка в том, что новый родильный блок — это хорошая идея. Сможет ли она сделать это?

Джин снова подняла голову и, на этот раз смело встретив взгляд своего начальника, даже осмелилась улыбнуться.

— Ну, так как, босс? — весело спросила она. — Какие вопросы включить в повестку?