Он еще успел подумать в полете о том, что падение в пропасть все-таки отличается от космической невесомости, хотя, с точки зрения физики это одно и то же, что самое отвратительное при падении в пропасть — это полная беспомощность, что он никогда не понимал людей, находящих удовольствие в прыжках со скалы в воду, и что он летит уже слишком долго. Потом был удар, неожиданный и показавшийся от этого еще более сильным, и наступила полная тьма.

Но Роберт не потерял сознания. Он сразу осознал, что лежит на земле вниз лицом, и это очень неудобно из-за ранца на груди, что серьезных повреждений, по-видимому, нет, а причиной полного мрака является скорее всего разбившийся фонарик. Пролежав так с полминуты, он уперся обеими руками в землю, показавшуюся мягкой и какой-то скользкой, и сел. Тут он понял, что его шлем заляпан грязью, и протер перчаткой лицевую пластину.

Тьма не была абсолютной. Мертвенный, призрачный свет исходил от спутанных бород мхов и лишайников, покрывавших гигантские стволы, от гроздьев круглых бледных грибов, похожих на кладки паучьих яиц, от каких-то гнилушек, разбросанных повсюду. Прошло не менее двух минут, прежде чем глаза Роберта привыкли к этому тусклому свету, и он смог более внимательно разглядеть, куда попал.

Дно зеленого океана, древнее кладбище непогребенных, безжизненный и безмолвный мир, чей вечный сумрак не могло разогнать холодное люминесцентное свечение тления… Казалось, здесь нет места ни для какой жизни, кроме лишайников, плесени и гнилостных бактерий. Гигантские стволы деревьев, достигавшие здесь, у подножия, тридцати метров в диаметре, никак не ассоциировались с жизнью и походили скорее на мертвые скалы или циклопические колонны чудовищного храма, воздвигнутого нелюдями в честь темных сил. Почва представляла собой смесь грязи, мха и липкой слизи. В отдалении виднелась какая-то темная груда. Роберт понял, что это, и его замутило. Пожалуй, никогда прежде он не оказывался в столь мрачном и безнадежном месте.

И в этот момент на плечо его опустилась чья-то рука.

Роберт едва не вскрикнул и только тут подумал об Эмили. Действительно, это была она. Эмили стояла на коленях в перепачканном грязью и слизью скафандре, тоже еще не вполне оправившаяся после падения. Слабый свет пробивался сквозь грязь в верхней части ее шлема. Фонарик работал! Роберт поспешно отчистил его.

— Добро пожаловать на первый этаж [у американцев первый этаж называется ground floor, т. е., дословно, «земляной этаж»], — сказал он.

Эмили подняла руку к защелке шлема. Но, едва шлем открылся, лицо наследницы Клайренсов исказила брезгливая гримаса. Воздух страны вечного мрака был затхлым и сырым, к тому же к нему примешивалась омерзительная вонь. Эмили поспешно закрыла шлем.

— Не хотите беседовать — не надо, — согласился Роберт, — но мне нужна ваша помощь. Снимите ранец и светите на него. Нам надо заново осмотреть наше имущество.

Осмотр показал, что потери невелики: разбился только термос. Нагреватель работал, а проверять работоспособность радиомаяка Уайт не рискнул. Он подумал, не выбросить ли вовсе этот маяк, но промелькнувшая вдруг идея удержала его. Нож был на месте, а пошарив вокруг, Роберт вытащил из грязи и кувалду.

— Ну, а теперь нам предстоит небольшая прогулка, — сказал он. — Признаться, дерево оказалось несколько выше, чем я предполагал, но я все-таки надеюсь отыскать бластер. Идемте, будете мне светить.

Эмили решительно замотала головой. Возможно, причиной тому были ушибы при падении, а может быть, она тоже заметила темную груду и не хотела рассматривать подобные вещи вблизи.

— Ну ладно, — в голосе пилота прозвучало раздражение, — тогда обменяемся шлемами. У меня будет свет, а вы в случае чего сможете позвать на помощь.

На это Эмили согласилась. Роберт, немного поколебавшись, оставил ей оба ранца, а сам отправился на поиски. Дважды ему казалось, что он видит бластер, но в первый раз это оказался причудливой формы гриб, а во второй — торчащая из земли кость. Превозмогая отвращение, он подошел и к темной, бесформенной массе, оказавшейся, как он и предполагал, полуразложившейся тушей крупного животного. Но не похоже было, чтобы упал сюда, и у Роберта отлегло от сердца: не придется выковыривать бластер из этой мерзости. Через некоторое время он наткнулся еще на два трупа: это были останки гигантской птицы и ее перепончатого врага. Изувеченные падением тела уже успели покрыться пятнами слизи и плесени. «Какова вероятность, что они упали прямо на бластер?» — мрачно подумал Роберт, продолжая путь.

Он уже отошел довольно далеко от ствола и почти потерял надежду, когда чуть не зацепился ногой за какую-то петлю. Нагнувшись и все еще не веря своим глазам, Роберт узнал ремень бластера. Сам бластер при падении глубоко вонзился в землю, наружу торчала лишь задняя рукоятка. Вытащив оружие, пилот поспешил назад.

Эмили сидела, прислонившись к стволу исполинского дерева и закрыв глаза. После всех трудностей и ужасов дня ей овладела апатия. Она даже не проявила особого интереса к находке Роберта.

Но пилоту не было никакого дела до ее настроения. Он тщательно очистил бластер от грязи, поставил на малую мощность, прицелился в крупный белесый гриб и нажал спусковую кнопку.

Ничего не прошло. Роберт попробовал снова — с тем же результатом. Варьирование мощности и угла рассеивания тоже ни к чему не привело. Роберт подзарядил батарею бластера от аккумулятора скафандра, но и это не помогло. Вздохнув, пилот достал коробочку с инструментами и принялся разбирать оружие при свете фонарика, еще надеясь, что дело только в отвалившемся контакте. Но трещина на первом же кристаллическом стержне сказала ему все.

Все усилия были напрасны. Бластер был мертв — так же, как и все, что падало сюда с деревьев. «До сих пор лишь двое землян были исключением из этого правила, — подумал Роберт. — Интересно, надолго ли?»