Шериф мидвейлской городской стражи был очень опытным человеком массивного, плотного телосложения. Ему едва перевалило за пятьдесят, был он жилист и крепок, а его обветренное лицо постоянно сохраняло выражение внимательной недоверчивости. Казалось, что он целиком состоит из побывавшего в употреблении оружия и потертых ремней сыромятной кожи. Взгляд светло-голубых выцветших глаз, глубоко посаженных и сверкающих из-под насупленных бровей, излучал такую первобытную энергию и враждебность, что заставлял окружающих немедленно вспомнить о хороших манерах.
Сейчас он был лишь слегка раздражен, что существенно отличалось от его обыкновенного состояния. Глаза из-под нависающих седых бровей блестели стальным блеском, а квадратная борода топорщилась, как проволочная. В своей свободной тунике зеленого цвета, уперев руки в бока и широко расставив обутые в ботинки ноги, он, казалось, занимал гораздо больше места, чем на самом деле.
Молодой стражник застыл перед ним, широко раскрыв глаза в позе почтительного внимания.
- И чей же это караван? - спрашивал шериф, причем голос его напоминал звук тупой пилы, вгрызающейся в гранит.
- Мне не известно, сэр, - отвечал молодой стражник. - Это новый человек в торговле, но он не из рабовладельцев, насколько нам... насколько я знаю.
В голосе шерифа появились вкрадчивые интонации:
- А ты, с твоим опытом, конечно, знаешь их всех наперечет, мой юный друг. Часовые извещены о караване?
- Да. Они уже выслали ему навстречу конвой.
- Хорошо сделали. А тебе, Станус, я скажу вот что. Возьми шестерых, встретишь караван на Башенном мосту. Постарайся объяснить этому торговцу, какой закон действует в Мидвейле: никакой работорговли, никакой продажи или покупки невольников, никаких остановок в городе. Пусть следуют прямо к Переправе и без всяких этих штучек встанут лагерем возле дороги к Стальным горам. При любом нарушении закона караван будет расформирован, а его собственность конфискована именем Дамона, лорда Вейлского. Сможешь запомнить все это?
- Да, сэр, но я думаю, что часовые скажут им обо всем этом.
- Пусть тебя не заботит то, что тебя не касается, парень. Скажешь им еще раз. Понятно?
- Так точно, сэр. Еще одно: старшина каравана клянется, что у них нет никаких рабов, у них только пленники. Он говорит, что они...
Шериф внезапно рассердился:
- Этими штуками меня не проведешь и не обманешь! - зарычал он. - Если они выглядят, как рабы, если они пахнут, как рабы, если с ними обращаются, как с рабами, значит, они и есть рабы, по крайней мере, в соответствии с нашим законом! Если ему это не понравится, тогда он сам может превратиться в пленника! Теперь тебе ясно?
- Так точно, сэр.
- Тогда объясни ему то же самое. Я не собираюсь разжевывать это еще раз!
Молодой человек нервно облизал губы:
- Есть, сэр, но держу пари, что им это не понравится.
- Им не понравится? - серо-стальные глаза блеснули, шериф наклонился вперед так, что выкрикивал слова прямо в лицо стражнику: - Если ты в течение пяти секунд не сядешь на коня и не отправишься на заставу, это не понравится мне! Что из этого ты выберешь для себя?
- Есть, сэр! - молодой стражник бегом помчался на конюшню.
- Брекен! - громко позвал шериф, эхо его голоса многократно отразилось от стен и каменных плит, которыми вымощен был плац перед казармами.
Из дверей немедленно показался стражник, вооруженный мечом. На его тунике пестрели какие-то значки, а гордое и самодовольное выражение лиц указывало на то, что стражник является обладателем одного из младших чинов.
- Сударь мой!
- Какой я тебе сударь? Забудь это слово.
- Есть, сэр.
Шериф кивнул.
- Пусть он и сын чиновника из городского совета, но у этого ничтожества Стануса кишка тонка дал службы! У него есть еще десять дней, чтобы доказать, что голова у него на плечах, а задница внизу. Он... - шериф внезапно запнулся, уставившись в направлении восточных ворот. - Могущественные боги!..
Молодой человек, одетый как военный, вступил на территорию казарм, ведя под уздцы самого большого коня из всех, которых приходилось видеть шерифу. Благодаря тому, что конь двигался немного боком, создавалось впечатление, словно он подталкивает своего хозяина сзади. В этот момент молодой человек бросил повод, и огромный конь резко остановился, словно примерз там, где стоял. Увидев это, шериф одобрительно хрюкнул.
- Это вы - шериф Мидвейла? - спросил юноша.
Его голос прозвучал тихо и застенчиво. Несмотря на морщину, прорезавшую лоб молодого человека, в его голосе не было и след озабоченности. В всяком случае - пока.
- Это я, - шериф отрывиста кивнул.
- Мое имя - Кевин из Кингсенда. Я бы хотел получить квартиру для себя и моего коня.
- Быть может, вы обратили внимание, юноша, что здесь не постоялый двор.
Молодой человек остановился прямо перед шерифом, и хотя тот едв доставал юноше до подбородка, он так и не поднял головы.
- Как, ты говоришь, твое имя?
- Кевин из Кингсенда.
- Никогда не слыхал.
- Это городок на побережье, далеко на западе в королевстве Венца, в самом конце Королевского Тракта, - едва заметная улыбка промелькнула в уголках его губ. - Как говорится, не самый край света, но оттуда уже рукой подать.
- Так, понятно. А чем ты, - шериф внимательно оглядел оружие, экипировку и коня, - занимаешься? Или об этом можно не спрашивать?
- Я - вольный рейнджер.
- Вот как! - шериф позволил своему лицу отразить удивление. Затем он повернулся к Брекену, на лице которого играла хитроватая усмешка: - Вот это да, Брекен, не вольный стрелок, не просто странствующий рыцарь или королевский гвардеец, а целый рейнджер! - С показным вниманием шериф принялся осматривать Кевина с головы до пят, время от времени восхищенно присвистывая. - Подумать только! Никогда раньше не видел ни одного, - бормотал он, - они так редко встречаются... мне всегда казалось, что они должны быть гораздо больше. - Он отступил на шаг и сделал резкий жест в сторону ухмыляющегося стражник: - Брекен, арестовать его!
Брекен быстро и вопросительно глянул на своего начальника, затем сделал неторопливый шаг вперед, вытаскивая меч.
- Ну, иди-ка сюда, мальчик...
Конь громко всхрапнул, вздернул высоко вверх огромную голову и двинулся вперед.
- Стоять! - приказал молодой человек.
Его рука совершила неуловимо быстрое движение к правому плечу. Ярко сверкнула сталь, раздался звон и... меч Брекена взмыл в воздух, описал в нем сверкающую дугу и с лязгом упал на каменные плиты двора. Молодой человек стоял нахмурясь, чуть наклонив вперед лезвие своего длинного меча, не делая, однако, попыток напасть. Шериф обратил внимание на то, что лезвие меча не дрожит, хотя юноша держит его рукоятку свободно, почти небрежно, а голос остается спокойным, хотя и резким.
- Во имя справедливости, шериф, вы принуждаете меня спросить, в чем меня обвиняют?
Шериф криво улыбнулся, при этом лицо его перекосилось. Улыбк совершенно ему не шла.
- Ни в чем. Я просто проверял твои слова. Если бы ты оказался не тем, за кого себя выдаешь, Брекен арестовал бы тебя, а я пинком погнал бы тебя вниз по дороге, за то, что ты - лживый дешевый щеголь, явился сюда со своей жестяной сабелькой и стремился что-то доказать. Этаких хлыщей теперь полно в горах и в лесу.
Меч Кевина, однако, не дрогнул, а взгляд оставался жестким.
- А что, если бы я ошибся, что, если бы ваши меры предосторожности сбили меня с толку? Что, если бы я убил или ранил вашего человека?
Улыбка на лице шерифа быстро сменилась выражением хмурого недовольства, которое ему было привычнее.
- Разве ты видишь, чтобы где-нибудь на мне было написано - "дурак"? - проворчал он. - Твое чувство долга должно было воспротивиться несправедливому обвинению. Если бы ты не был вольным рейнджером, ты не мог бы и пальцем до него дотронуться, а если бы ты им был, то не стал бы. - Некоторое время он молча смотрел на молодого воина, потом сказал: - Или это можно было выяснить как-нибудь иначе?
Молодой человек ухмыльнулся.
- "Пусть беззащитный останется невинным, пока не будет доказано обратное", - процитировал он, опуская меч.
- Беззащитный... - пробормотал Брекен, мрачно разглядывая свой меч.
Шериф не обратил на него никакого внимания:
- Быть может, и верно, что мы здесь никогда не видели рейнджера, но я знаю правила, Кевин из Кингсенда. Если бы ты здесь поранил нашего прекрасного Брекена... - Теперь Брекен тоже уставился на шерифа, потирая запястье. Шериф попытался выдавить из себя еще одну улыбку: - Как бы ты смог повредить человеку с таким добрым лицом?
Широкое лезвие сверкнуло в воздухе, перевернулось возле плеча и скользнуло за спину молодого человека, возвращаясь в ножны. Кевин продолжал ухмыляться.
- Мне кажется, что вы слишком легко рискуете здоровьем других, шериф.
- Как я рискую, не должно тебя касаться.
- Но мне не нравится, когда со мной играют в игрушки, - и он хмуро посмотрел на стражника.
- А ты действовал слишком медленно. Ты подумал, прежде чем начать действовать. В другом месте и в другое время ты бы уже валялся на земле, как кусок мяса.
Брекен презрительно скривил губы:
- Хочешь попробовать еще раз? Посмотрим, может быть, у меня получится сделать так, как ты больше любишь.
- Охлади свой пыл, Брекен, - шериф предостерегающе вытянул узловатую мощную руку. - Беззащитный - самое подходящее слово в этом случае. Я знаю тебя, но, похоже, этот тип тебе не по плечу. Мне кажется, этот парень и в самом деле вольный рейнджер. Так что скачи к Западным воротам и пригляди за Станусом. Посмотрим, сможет ли он поговорить с этими работорговцами и не наложить в штаны.
При первых словах шерифа стражник вспыхнул, но потом, метнув н Кевина последний вызывающий взгляд, быстро зашагал к стойлам. Шериф повернулся к Кевину:
- Ну, а с тобой что мне делать?
- Я не знаю, шериф, что вы собираетесь со мной делать. Я пришел сюд в поисках квартиры, а вместо этого мне навязывают какую-то детскую игру.
- Но я же объяснил тебе! Причины для этого имеются, и очень важные. Я верю, что ты на самом деле рейнджер, но это не очень меня успокаивает. Откуда ты пришел к нам?
- С востока и севера.
- И куда ты направляешься?
- На запад.
- Не слишком умно на сегодняшний день. Может потребоваться больше одного рейнджера. На перевалах попадаются такие штучки, которые могут послужить нешуточным испытанием дня доброй дюжины рейнджеров. В Мидвейле к тому же гораздо больше постоялых дворов, чем здравого смысла. Почему тебе так хочется остановиться в казармах Стражи?
- Потому что мне не хочется каждый раз тащить седло, сбрую и все остальное в свою комнату, чтобы ничего не пропало. Но даже в этом случае они не будут в безопасности. Так есть у вас койка для меня и стойло для коня или нет?
- Как долго ты собираешься пробыть здесь?
- В чем вы подозреваете меня, шериф? Я - Королевский рейнджер, я обучался в Королевской военной академии у мастеров Раскера и Сэнтона, моими поручителями были капитан латонской городской стражи Даннел Лейк и сержант Рейлон Уотлинг, которые, я уверен, преданно служат королю Латонии. Я явился сюда вовсе не для того, чтобы проредить население вашего городк и сложить их головы в кучу на базарной площади! Я приехал сюда вовсе не для того, чтобы быть для кого-то проблемой, шериф!
Шериф, казалось, не заметил вызывающего тона, каким разговаривал с ним Кевин, его голос оставался таким же негромким и спокойным:
- Теперь такое время, что приходится подозревать всех незнакомцев. Дороги почти закрыты из-за разбойников и чудовищ. Ты мог бы оказаться рыцарем, ступившим на кривую дорожку, который пробирается в горы, чтобы присоединиться к таким же, как он.
- А еще я мог бы оказаться племянником короля, который послан с проверкой деятельности шерифов.
- Для этого ты слишком смышлен, - он, казалось, что-то обдумывал. - Ты что, остался без гроша в кармане?
- Я уже объяснил вам, шериф, почему мне не хочется останавливаться в постоялом дворе. Похоже, что мы с вами в равной степени не доверяем чужим людям, шериф.
- Да, пожалуй, и мне не захотелось бы таскать снаряжение такого большого коня, - согласился шериф. Указав в сторону лестницы, ведущей н галерею второго этажа, он сказал: - Там наверху есть комнаты для наемников, в соответствии с Хартией Вейла. Если ты действительно на службе короля, то можешь располагаться. У меня нет никакой бумаги и никакого контракта. Но я присягал на верность королю и готов служить ему в случае необходимости.
- Ладно, кто-нибудь покажет тебе свободное стойло и ванную. Это что касается квартиры. В "Знаке голубого кабана" подают выпивку и приличную закуску. Это на Верхней улице, на самой бровке холма. Можешь выйти через задние ворота и сразу попадешь на Шестьдесят Шесть Ступеней. - Шериф повернулся и крикнул: - Беркс!
В пролете арки показался старик, двигавшийся медленно, словно между мыслью и действиями его происходила какая-то заминка:
- Да, сэр!
- Позаботься о молодом человеке.
Корке кивнул и медленно подошел. Шериф в это время рассматривал коня.
- Приходилось когда-нибудь сражаться на этом мастодонте?
- Один раз.
- Трудно им управлять?
- Не очень. Я обнаружил, что если сумеешь повернуть его голову в нужном направлении, то остальное умудряется последовать за ней.
Шериф кивнул:
- Наверное, словно скала, катящаяся в пропасть. Я - Люкус Гаскин, шериф лорда Мидвейлского.
Кевин кивнул в ответ, улыбаясь своим мыслям. Несмотря на всю колючесть и внешнюю неприветливость, в шерифе, несомненно, было что-то привлекательное. Он сильно напоминал Кевину Раскера из академии.
- Как долго вы были шерифом?
Шериф нахмурился сильнее.
- Без этих сведений ты, разумеется, прожить не можешь.
- Просто любопытно. Вы вовсе не похожи на высокопоставленных служителей закона, которых я видел.
- Не слишком благороден, а?
- Я этого не сказал.
- Но ты об этом спросил. Я уже слышал это не раз, - он уверенно посмотрел Кевину в глаза. - Я был назначен шерифом Мидвейла лордом Дамоном Восьмым восемнадцать лет назад. Это был отец нашего нынешнего лорда. Ему нужен был кто-то, кто был способен поддерживать порядок и закон в его городе, а благородное происхождение к этому никакого отношения не имеет. В то время я был командиром стражников. Предыдущий шериф... он вроде как делал кое-что по-своему.
- А что с ним случилось?
- Его вызвали в замок... и он уже никогда оттуда не вышел, - шериф твердо кивнул. - То, что лорд Дамон считает законом, то законом и является! Это справедливый и честный закон, и он должен быть соблюден.
- Вы, должно быть, долго были в Страже, прежде чем стать командиром.
- Около двадцати лет. А еще раньше я состоял на королевской службе и сражался в той заварушке с юго-восточниками при Календаи. Там я стал сержантом.
Услышав это, Кевин заново оглядел шерифа. Его оценка сразу же повысилась в несколько раз - эта самая "заварушка" с юго-восточниками был основным объектом изучения в академии.
- Могу еще чем-нибудь быть полезен? - спросил шериф слегк насмешливо.
- Этого уже более чем достаточно, - поклонился Кевин.
- Это мне известно! - шериф хмуро кивнул, как бы еще раз делая ударение на своем высказывании, затем повернулся и пошел прочь. Кевин увидел его прямую спину и чуть согнутые руки, в любую минуту готовые схватить оружие. Каблуки его гремели по каменным плитам.
- Бестиан! - заорал он.
- Кто?! - раздался голос издалека.
- Бестиан! Пусть придет ко мне в комнату, и поскорее. Я хочу знать, что за подонков они с Викетом арестовали несколько дней назад!
"Знак Голубого Кабана" оказался большой, беспорядочно выстроенной гостиницей, громоздящейся на крыши соседних построек, на самой вершине холма. Под крутой черепичной кровлей помещался второй этаж, сложенный из темных тесаных бревен и покрытый облупившейся штукатуркой. Первый этаж был сложен из каменных блоков, грубо отесанных рукой каменщика. По бокам строения были прорублены многочисленные окна, в которые вставлены были неровные стекла. Тяжелая дверь цвета темного масла стояла открытой.
Просторный зал уже наполнялся завсегдатаями, празднующими наступление вечера и хрипло приветствующими друг друга. В зале было тепло, благодаря четырем забранным решетками каминам и многочисленным масляным светильникам, которые излучали мягкий уютный свет. В воздухе распространялся запах эля и множества человеческих тел.
- И я вам скажу, парни, что никогда не придет тот день, когда Джон Фэлен сможет меня уложить! Даю слово, я ему его кривой нос поправлю!
- Этот проклятый фургон так и ездит едва-едва, с тех пор как Маленький Джек наехал на нем на малую стену...
- Это тот самый Маленький Джек, который стал отцом мальчишки Энид Парн, а потом вдул двум девчонкам Эрли Барра?
- Он самый и есть.
- Предприимчивый парень, не так ли?
- ...и тогда медник и говорит няньке...
- Истину скажу, если в ближайшие дни торговля не пойдет в гору, то очень многим не останется ничего другого, как сидеть и слушать, как бурчит в животе.
- ...разбойники и чудовища - вот и все, что мы слышим!
Кевин занял пустовавший стол в уголке у дальней стены, так что ближайшие к нему окна выходили на располагающийся внизу город, на путаницу его улиц и крыш. Он почти расслабился, но, разумеется, не сильнее, чем всегда. Конь его был поставлен в стойло, накормлен зерном и вычищен, его комнатка в казармах Стражи оказалась опрятной и безопасной. Впервые з долгое время он выкупался и переоделся в чистую одежду и запасные сухие ботинки. Его дорожная одежда была выстирана и повешена на просушку, и Кевин чувствовал себя настолько близким к ощущению полного довольства, насколько это возможно для человека. К тому же - а осознав это по-настоящему, он испытал чуть ли не шок - в его плаще и одежде было зашито драгоценных камней на двадцать тысяч золотом. Но это золото досталось ему обагренное кровью...
Кевин поспешно отогнала от себя это воспоминание, демон памяти чуть было не овладел им.
Но эти двадцать тысяч - об этом следовало поразмыслить. Никогд раньше ему и слышать не приходилось о таких деньгах, не то что представить себя их владельцем. Его отец совершал сделки с грузом, а денег, что остались от продажи "Кресчера", он практически так и не видел. "Кресчер"... Одно это имя причиняло боль. Сержант Рейлон занимался продажей шхуны и груза, а затем хранил вырученное от продажи золото, но Кевин чувствовал к этим деньгам странное отвращение: ему казалось, что это его жизнь и жизнь его родителей выражены в конкретной сумме денег. Он истратил это золото, выкупая свой контракт, он приобрел достаточно хорошего вооружения. Он также сделал подарки Раскеру, Сэнтону, капитану Даннелу и Рейлону и после долгих раздумий передал остаток денег служителю бога Маррина, который заведовал приютом для списанных на берег, увечных и престарелых моряков. Из Латонии он выехал на взятой напрокат повозке с парой серебряных монет в кошельке.
В Северо-восточном королевстве Кевин еще раз удостоверился, что бог Удачи и Везения имеет два лица. То, что он присоединился к группе искателей приключений, принесло ему больше золота, чем он мог унести, но, с другой стороны, эта авантюра принесла ему...
Кевин не в силах был преградить путь нахлынувшим на него воспоминаниям. Он в такой степени глубоко переживал это, что теперь эт пьеса разыгрывалась перед его глазами совершенно против его воли.
Угольно-черные коридоры казались туннелями, прорубленными в самом мраке. Кевин вспомнил влажные стены и омерзительный запах, царивший в подземелье. Он вспомнил, как часто он прикладывался к своему бурдюку с вином, совершенно уверенный в своей способности справиться со всем чем угодно, и не обращая особого внимания на советы товарищей быть начеку. Он только недавно вышел из стен Военной академии и удостоился звания рейнджера, и ему не надо было указывать, как себя вести. Именно этому он учился и преуспел. Все ему так и говорили.
Рядом с ним неслышно, словно смертельно опасный зверь, крался Гоун Тихий, гном с Голубой Горы, держа наготове щит и боевой топор. Их тени стелились перед ними, так как позади них тихо ступала Пола, высоко держа в руке фонарь. Когда они дошли до перекрестка, слева от них открылась еще одна темная арка-проход. Гоун остановился и вопросительно указал топором в направлении этого прохода. Кевин кивнул. Он хотел этим сказать, чтобы Гоун чуть отступил назад, а он - Кевин - собирался вслепую рубануть мечом з угол, на случай если кто-то - или что-то - притаилось там в темноте и поджидает их. Это было именно такое, подходящее место, но ему не хватило времени. Он слишком промедлил с ударом, слишком расслабился, выпив вина.
Раздался ужасный рев, огромная фигура ринулась на них из мрака. Направленный прямо на него сверкнул огромный меч, и этот меч начал уже опускаться. Кевин попытался увернуться, попытался прикрыться от удар щитом, прекрасно понимая, что уже слишком поздно. Но удара не последовало. Раздался яростный лязг железа о железо, затем крик удивления и боли. Что-то отбросило Кевина назад, и он упал на землю, успев увидеть только, как что-то большое ускользнуло во тьму, и услышал удаляющийся топот.
Гоун Тихий умирал, придавив к земле ноги Кевина своим телом. Кевин ясно представил себе, как гном, его друг, прыгнул вперед, чтобы перехватить удар, как он сбил Кевина с ног, и тогда лезвие огромного меч развалило его от плеча до груди. Гоун не сказал ни слова даже теперь, только грустно смотрел на Кевина, и на губах его застыла кривая улыбка, голова в последний раз дрогнула.
Эту картину Кевин носил внутри себя, как тяжелую якорную цепь, обвивающую сердце. И как будто этой тяжести было недостаточно. Пола тихо спросила, сразу после того, как Гоун умер:
- Еще вина, Кевин?
Кевин яростно стиснул зубы и заставил себя вернуться к настоящему. Итак, теперь у него был огромный конь и достаточно денег, которые помогут ему добраться до западных краев. Чего еще он мог бы желать?
Немного мира?
Толстый кусок тушеной говядины с луком исходил горячим паром в закрытой глазурованной миске. Кроме него, на столе был изрядный ломоть черного ароматного хлеба, чашка с маслом, острый сыр и вместительная кружка с пенистым добрым элем. Еду аккуратно и ничего не расплескивая, подавала миловидная девушка в голубом платье с узким лифом и широкой юбкой. Насколько Кевин успел заметить, она даже была в башмаках.
- Спасибо, - поблагодарил Кевин, улыбаясь, и был вознагражден быстрой гримасой и дерзким реверансом.
"Дерзкая девчонка", - подумал Кевин и подавил невольный смешок.
Он сразу вспомнил, как старина Раскер, бывало, выговаривал курсантам: "Не знаю, для чего я трачу свое время, пытаясь научить искусству уверенного ведения боя такое ленивое собачье дерьмо, как большинство из вас! Все, что вы когда-нибудь сможете, это махать мечом в воздухе, а ваши копья обломает первая попавшаяся дерзкая девчонка с косящим взглядом и другими спрятанными сокровищами".
Он вытащил из внутреннего кармана свою ложку, еще одну память об академии. Она была сделана из твердого серебра с ручкой в форме факела. Это было что-то вроде награды выпускникам, и, по слухам, их оплачивал лично Раскер.
"Всякий раз, парни, когда вам случится повесить голову, подумайте хорошенько, кто вы такие - или, по крайней мере, кем вы должны были бы быть и кого мы пытались из вас сделать. Не теряйте их!"
Он начал есть, а учеба в академии снова ожила в его памяти.
Очень многие не выдержали и исчезли, ушли, заняв какие-то бессмысленные должности, и в конце концов растворились в безвестности, не оставив никакого следа. Многие из них были прекрасными фехтовальщиками, но их постигла неудача из-за отсутствия способности думать. Из тех, кто остался - лучше сказать "сумел выжить" - не было никого, к кому Кевин чувствовал бы близость или дружеское расположение. Часть из них принадлежала к аристократическим родам, и они с молоком матери впитали понимание древних традиций, прекрасно осознавая, что это - их право и обязанность. Остальные были сыновьями торговцев. Их называли "купленными", и они старались изо всех сил, побуждаемые либо собственным желанием, либо волей отцов. Они трудились в поте лица, с тихой яростью, под постоянной угрозой неудачи. Но все они были чужими Кевину, они были людьми суши. Или, скорее, это он был для них чужой.
"Страшный талант", - называли его. "Палач с дубиной", "Кевин-убийца" и еще много-много подобных кличек, большинство из которых он уже позабыл. Но все равно академии ему подчас сильно не хватало. Там, по крайней мере, хотя и без друзей, но он не чувствовал себя таким...
Одиноким?
Он отогнал от себя и эти воспоминания. Пусть все провалится в ад! По крайней мере, ему повезло, и он мог выкупить свой контракт. Те, кто не мог себе этого позволить, нынче, скорее всего, сражались на восточных рубежах, получая и нанося удары мечом в столкновениях, происходящих там. Почему же он не ввязался в эту драку, как они? Сражающимся на том дальнем рубеже наемникам король платил немалые деньги. Именно для этого его и готовили в академии.
Быть может, он был слишком независимым?
Раскер часто говорил ему:
- Ты, парень, держишься слишком сам по себе! Это было групповое упражнение! Ты что, не понял? Или ты не заметил, что рядом были еще и другие, когда бросился вперед? Вы должны были сражаться группа на группу так, чтобы научиться взаимовыручке и бою. Это вовсе не значит, что можно ходить гоголем и разыгрывать из себя героя!
- Но мы же победили! - возражал на это Кевин.
И Раскер орал на него, подойдя почти вплотную:
- Пусть бы ты даже захватил королевский замок и арестовал королеву в ее спальне - меня это ни капли не волнует! Если я, прах меня побери, говорю тебе, что это, прах его побери, должно быть групповое упражнение, значит, это и должно быть групповое упражнение. В одиночку, Кевин, ты острее бельдийского клинка, но в группе ты не стоишь и воробьиного чиха!
И даже в воспоминаниях Кевин вынужден был признать, что это отчасти верно. Он не любил, когда вели его, не любил вести сам и не желал, чтобы кто-то стоял на его пути. Однажды он услышал, как кто-то сказал: "Вера - это та монета, которую лучше заработать, чем истратить". Он не совсем понимал, что это означает, но прозвучало это торжественно и значительно. Он же был маленьким кораблем в большом море, и сам себе прокладывал курс. Иногда Кевину казалось, что у этого высказывания может быть и такое значение.
Итак, он снова встал на якорь. Академия занимала такое важное место в его памяти, потому что была одна из лучших якорных стоянок в его жизни. Нет, конечно, не сама академия, это были Раскер и Сэнтон - их ему не хватало.
- Ну, ладно, - пробормотал Кевин сам себе, припоминая старое присловье времен академии: "Не важно, куда идешь, важно, что там ты и будешь".
Кевин оперся спиной о стену в своем углу, взял в руку кружку с элем и стал смотреть, как солнце покидает долину. На севере собирался мрак, и в темных тучах сверкали далекие зарницы, особенно загадочные в неровном стекле окна. "Сегодня утром восход был красным, - вспомнил Кевин. - "Восход красный - день опасный". Ладно, крыша есть, пусть теперь льет", - решил он.
Между тем на лежащий внизу город наползала странная тень, словно отбрасываемая копьем какого-то из богов. Кевин прижался лбом к стеклу и стал смотреть на запад. Эту тень отбрасывала Скала-Замок, вырисовываясь н фоне закатного неба, словно обломанный черный клык. Позади него, над горами Макааб, тоже громоздились грозовые облака, словно боги всех бурь готовились отразить нападение ночи... Кевин отвернулся и оглядел комнату. В зале было тепло и, несмотря на надвигающуюся тьму, уютно и безопасно. С соседнего стола донесся взрыв смеха, и Кевин прислушался.
- ...и тогда Биллингс говорит сапожнику: "Не могли бы вы починить мне обувь, пока я тут жду?" А сапожник отвечает: "Дурачина, я могу починить твои ботинки, только пока ты ждешь!"...
Гостиница заполнялась. Кевин устроился поудобней в своем углу и велел подать еще эля.
Кевин хмуро посмотрел на жилистого, суетливого человечка, который налегал на стол напротив него. Очевидно, Кевин допустил ошибку, когд сказал, что в Мидвейле, как ему кажется, нет ничего интересного и занимательного. С тех пор, вот уже на протяжении часа, этот человек один за другим опустошал кувшины с его, Кевина, элем и, не переставая, сыпал словами, пытаясь доказать ошибочность этого представления.
А вот еще был случай! - воскликнул вот уже в двенадцатый раз старый хмурый ворчун. Тут он сделал еще один большой глоток эля, рыгнул и вытер с лица пену тыльной стороной ладони. - Разве это не удивительно?
Кевин кивнул, взглянув еще на двоих мужчин, присевших к его столу, и сделал знак служанке, чтобы принесли еще эля. Такое вступление, несомненно, предшествовало очередному рассказу о чудесных приключениях и таинственных происшествиях, имевших место в сказочном королевстве Мидвейла...
Он узнал, как собака дубильщика Роба загнала корову мясника Худ прямо в омут на Мельничном ручье и как эта корова камнем пошла ко дну.
Он узнал, как бондарь Джеймс вытащил всю паклю из только что проконопаченной лодки Блинки Таггерта, за то что Блинки не заплатил ему з изготовление четырех бочонков, и как эта лодка затонула на середине Солнечной, и Блинки, уцепившись за один из этих бочонков, плыл на нем до самого Внешнего Вейла, и еще Кевин узнал, в какое бешенство пришел Блинки, когда вернулся на следующий день домой, и Джеймс заявил ему, что один из его бочонков спас ему жизнь, так как без него Блинки непременно бы пошел ко дну вместе с лодкой, и как Блинки пообещал привязать Джеймсу на шею большой камень, и отправить его на дно реки, чтобы он поискал там пропавшую лодку.
И он узнал о том, как Перси Бигруд, по прозвищу "Большие груди", бежала абсолютно голой от самой Верхней улицы до Свиного брода и как потом ее забрали стражники и шериф посадил ее под замок за мелочную торговлю после того, как наступило время комендантского часа, а потом устроил стражникам настоящую головомойку за то, что они гнались за Перси со свистом и улюлюканьем от самой Бейкер-Лейн. Кевин не мог отрицать, что это происшествие привлекло его внимание, но за этим последовал непереносимо скучный рассказ о том, как Вилл Леркин время от времени натягивает на нос свою нижнюю губу, снимает повязку со своего больного глаза и идет отпугивать кобелей от собаки Джека Миллера.
Да, в Мидвейле происходило немало интересного и занимательного.
Кевин справился с одолевающей его зевотой и попытался сфокусировать взгляд на рассказчике. Это оказалось непросто: от выпитого эля и от тепл его слегка разморило. Тем временем рассказчик выставил вперед скрюченный палец и прикрыл один глаз так, словно прицеливался.
- А еще, всего дней десять назад, - продолжал он, тщательно взвешивая каждое слово, - в городе появился берсеркер! Что вы об этом скажете?
Кевин некоторое время разглядывал болтуна, пытаясь понять, вдруг он отвлекся и что-то пропустил.
- Ну... - Кевин пожал плечами, - может быть, это и необычно, но чего же тут интересного?
- Вот и видно, что вы не знаете! - рассказчик снова приложился к кувшину с элем.
- Откуда ты знаешь, что это был берсеркер? - спросил Кевин. - Ни разу не видел ни одного, на котором это было написано. - По правде говоря, Кевину вообще ни разу не приходилось видеть берсеркеров, он только слышал о них в старых солдатских байках. - Многие говорят, что этих бесре... - он запнулся, - берсеркеров вообще не бывает...
Справившись с этой фразой, Кевин потряс головой и нахмурился. Язык начинал заплетаться. Этого с ним не случалось вот уже... не важно сколько. Если это ему понадобится, он сможет припомнить... Нас за столом четверо, и все пьют из моих кувшинов, и...
- Потому, что люди говорят! - старик кивнул и осклабился с победоносным видом. Остальные двое мужчин за столом согласно закивали головами.
- Люди говорят что? - переспросил Кевин, несколько смутившись.
- Что этот берсеркер был настоящий берсеркер! - маленький рассказчик снова навалился на стол и принялся рассказывать, сопровождая свой рассказ судорожными движениями скрюченного пальца, словно он считал каждое слово.
- Этот берсеркер, как и вы, пришел по Солнечной дороге и переправился через реку в лодке Лимпи Ланга, причем не заплатил ему за перевоз гнутого пенса. Потом он пошел вверх, прямо через город, надменный, как петух. Он выбрал путь через Шестьдесят Шесть Ступеней и шагал так, словно ему принадлежит все королевство и этот город в особенности. Тем временем Лимпи изо всех сил мчался за ним и орал, что это, дескать, вор, и все такое, но тот вовсе не обращает на него внимания, хотя к нему уже присоединилось полгорода. Настоящий наглец и такой страшный! Это у него по глазам видно было! А какой огромный! Он был, наверное, больше нас четверых вместе взятых, а весил, должно быть, пудов пятнадцать!
- Он был вооружен? - перебил Кевин, не скрывая, что его заинтересовала старая солдатская сказка.
- А как же! - брови старого болтуна подскочили чуть не до корней волос. - Я бы сказал - весьма! Весь в латах, а за спиной - щит, размером со створку ворот. Меч у него такой, что этим мечом бы быков резать! И все такое побитое, сразу видать - побывало в деле, - старичок кивнул с умным видом. - Да и вел он себя так, что сразу видно - знает, за какой конец меча надо держаться, чтобы выпустить тебе кишки.
Кевин внезапно широко зевнул, но, не желая обидеть старика, сказал:
- Что же случилось дальше?
- Перестаньте клевать носом, и я вам все расскажу. Так он дошел до того места, где начинается Верхняя улица, и хотел повернуть на запад. Но там уже собралось изрядно народу, и все они кричали и подначивали Лимпи. И тогда вдруг этот берсеркер поворачивается к Лимпи и говорит: "Пойди прочь, вонючий свиненыш!", а затем вытягивает руку и хватает Лимпи прямо за шею! Так прямо схватил и поднял его над землей! Одной рукой! Бог свидетель! Поднял старину Лимпи вверх! Те, кто стоял к нему лицом, говорили, что глаза его расширились и стали красными, а сам он улыбался, как самое настоящее чудовище. А потом он размахнулся, да как швырнет нашего Лимпи прямо в толпу, которая шла за ним по Ступеням. Это было как отличный бросок в кеглях, парни повалились на эти ступени, попадали друг на друг как попало.
Кевин кивнул, чтобы продемонстрировать свой интерес, но его мысли медленно уходили в сторону. Ему бы хотелось встряхнуться. Интересно, как лучше всего завязать с ним разговор? Можно треснуть этого болвана по шлему плоской стороной меча и сказать: "Итак, волчье отродье, как насчет того, чтобы побеседовать с тем, кого нельзя так запросто кинуть через забор?" Это, пожалуй, должно вывести его из равновесия и послужить хорошим началом.
Тем временем старик продолжал рассказ:
- ...И этот берсеркер столкнулся с Кельтом Писцом.
При этих словах двое молчаливых слушателей за столом, а также еще трое из посетителей, которые подошли поближе, чтобы послушать, оживились и принялись подталкивать друг друга локтями. Очевидно, это была любимая часть рассказа. Рассказчик ухитрился превратить свою повесть в настоящую мелодраму.
- Ей-богу, ни капли не совру, если скажу, что этот Кельт - самое самолюбивое, самое острое на язык и самое ядовитое волчье дерьмо, которое только видели на свете. Подлее и коварнее, чем раненый медведь; уродливый, как грязная ведьма; такой косоглазый, что не в состоянии пересчитать свои пять пальцев на руке, и такой любопытный, что лезет буквально в каждое дело, когда его не просят. Словом, он весь такой, как новая веревка.
Кевин серьезно кивнул. Действительно, с новыми веревками было нелегко обращаться. Они на "Кресчере" всегда отмачивали новые веревки до тех пор, пока...
- И вот старина Кельт уставился на берсеркера своими косыми глазами и строго спрашивает: "Что у тебя за дело в Мидвейле?"
В этом месте старик понизил голос до драматического шепота:
- Берсеркер даже не замедлил шаг, даже не наклонился! Он просто походя схватил старину Кельта, поднял в воздух, словно нахального щенка, развернулся и швырнул Кельта прямо на крышу второго этажа дома Эдден Тинкера. Ловко, словно форель подсек! И это не стоило ему никаких усилий, словно помочиться из окна! - и он в восхищении затряс головой.
- Но так случилось, что неподалеку, как раз у прилавка медника, стояли трое гномов. Они как раз выглянули из-под навеса и видели, как старина Кельт, словно неведомая птица, взлетает и садится на крышу. Лишь только берсеркер увидел, как Кельт, словно паук, цепляется за крышу, он захохотал...
Кевин внезапно поймал себя на том, что усиленно кивает, соглашаясь с собственной мыслью о том, что этому берсеркеру очень срочно нужно поучиться хорошим манерам, а если бы он сейчас оказался здесь, то Кевин бы...
- Эти гномы принялись сердито кричать берсеркеру и насмехаться над ним, дескать, интересно, как глубоко придется им долбить его каменную голову, прежде чем покажутся мозги. Так они кричали, но тут Кельт стал падать с крыши. При этом он так цеплялся и хватался за все, что попадалось под руку, что вместе с ним обрушилось несколько черепиц. Черепицы попали в навес над прилавком, сломали подпорку, и этот деревянный навес прихлопнул одного из гномов словно дверью. Второму гному - Оттару Дубу - черепиц чуть не отсекла ухо, а третий гном - Барли Гранитная Плита, который был слишком большой для гнома - упал на колени другому, что поймал черепицу прямо над головой. Выглядело это совершенно так, словно сваю вбивают в землю сковородой.
Берсеркер, тем временем, хохотал как безумный. Я не знаю, известно ли вам что-нибудь о гномах, но не дай вам бог поранить кого-нибудь из них, смеяться над гномом еще хуже, ну а если уж произошло и то и другое... что ж, обычному человеку пора было бы задуматься, не пора ли собирать вещи, которые ему понадобятся в самой глубине преисподней.
Кевин на миг закрыл глаза. Да, он кое-что знал о гномах...
- Тогда Оттар Дуб отнял руку от уха и уставился на нее так, словно не мог поверить, что это его кровь, а затем сунул руку под этот кожаный плащ, который они обычно носят, и вытащил оттуда самый страшный топор с двумя лезвиями, которые вам только приходилось видеть. Тут гном, которого прищемило навесом - некий Холм из Хойкриджа - выбрался оттуда так, что чуть не разнес в щепы весь прилавок, и голыми руками отломал от навес крайнюю планку. Чтоб мне провалиться на этом самом месте! Добрых несколько футов длиной и в три пальца толщиной, из крепкого дуба.
А Барли Гранитная Плита просто вышел на мостовую, и в руках у него было по огромному булыжнику. Вся Верхняя улица вымощена такими, размером с человеческую голову, а то и побольше. И он вытащил их из мостовой, просто потянув за верхушки! Лицо у него при том было совершенно ужасное!
Тогда вся толпа немного посторонилась и расчистила пространство, и эти три гнома вышли на берсеркера.
Но этот берсеркер вовсе на них не глядел, он смотрел вверх, словно пес на луну, и тут Барли попал ему булыжником точно в голову. Камень, словно из катапульты пущенный, попал берсеркеру точно в шею, он лязгнул зубами, как жерновами, его башка запрокинулась, и я готов поклясться, что когда он упал, то первым ударился о мостовую его шлем, а из доспехов взметнулась туча пыли, которая бывает возле мельницы в ветреную погоду.
Потом, когда эхо его падения затихло, наступила тишина, да такая, что можно было услышать, как комар пукнет. Гномы подошли к нему поближе, берсеркер лежал тихо, как дохлая рыба, и стали совещаться. Старый граф, который хвалился, что немного понимает язык гномов, клянется, что они собирались отрезать ему голову и посадить на шест, чтобы отпугивать медведей от коровника.
Рассказчик наконец замолчал, уставившись взглядом в исцарапанную столешницу и смущенно качая головой. Кевин все еще думал о гномах... О Гоуне Тихом, который теперь навеки затих. Его прозвали Тихим, потому что...
- А что дальше? - нахмурился Кевин, с трудом отгоняя воспоминания.
- Потом явилась Стража и поволокла берсеркера прочь. Сначала они очень сердились из-за всего этого и кричали, что драки на улице вполне достаточно, чтобы посадить всех под замок, но Барли Гранитная Плита очень сердито поигрывал оставшимся у него булыжником, подбрасывая и ловя, словно это был орех. А потом эти гномы просто воткнули эти камни обратно в мостовую, да так аккуратно, что ни за что не догадаешься, что они были вынуты, и укрепили навес медника лучше, чем было. Все решили, что они поступили как надо, и угостили гномов пивом. Одним словом, все остались довольны, за исключением, разумеется. Кельта Писаря. Некоторое время он злился, как никогда раньше.
Он хихикнул и выжидательно посмотрел на опустевший кувшин. Кевин немедленно помахал рукой, чтобы принесли еще эля. Возможно, услышанная им история стоила того. К тому времени за его стол присели еще несколько человек. Один из них, нескладный тощий мужчина с длинными руками, который пристроился к элю Кевина и принялся опорожнять кувшин за кувшином, словно человек, наполняющий бочку, внезапно заговорил слабым голосом:
- Этот берсеркер шел, чтобы присоединиться к разбойникам в проходах.
- Откуда ты это знаешь, Арнольд? - немедленно спросил у него рассказчик. - Вы что, шли туда вместе?
- Стражник Лакер сказал мне об этом.
- Лакер не отличит своей задницы от дырки в заборе. Он слегк тронулся с тех пор, как уцелел после ужасного нападения в Проходе.
- Но все же бандиты есть бандиты, и они засели в горах! Вейлская Стража не смогла открыть путь этой весной, хотя битва была жестокой.
Кевин поворачивался то к одному, то к другому, стараясь не упустить нить разговора о бандитах и Проходах, но все фразы казались одинаковыми, все лица - похожими одно на другое. Вот заговорил еще один мужчина, не забыв угоститься элем из кувшина.
- Они уже долго держат нож у горла нашего города. Пойти через Проход у Скалы-Замка значит пропасть ни за грош, а с прошлого года это относится и к Северному Проходу.
Еще одна рука потянулась к кувшину с элем и опустошила его наполовину. Кевин поспешил наполнить свою кружку и снова сделал знак служанке. Он что-то хотел спросить... только вот что это было?
- Как далеко до Прохода у Скалы-Замка? - спросил он.
- Около девяти миль до самой верхней точки, - ответили ему. - Девять миль или три лиги, если вам так привычней.
- Так... а как добраться до Прохода у Шка... Скалы-Замка? - снов задал вопрос Кевин, причем язык снова подвел его.
Обращенное к нему лицо в форме сломанного колуна скосило водянистый глаз в сторону, в какую указывали его пальцы.
- Сначала... по Западной дороге, - тщательно выговорил человек. - Отсюда надо идти на запад...
Маленький старик, рассказывавший про берсеркера, важно кивнул и скрестил руки на груди.
Кевин ждал, потом насмешливо поднял кружку:
- Похоже, мне предоставлена возможность все выяснить самому.
- Я просто сказал, что дорога идет в... - оправдывался мужчина с водянистыми глазами.
- Да Леви не умеет объяснить, как найти свой левый башмак! - вмешался еще кто-то. - На запад идут два пути. Один - по Западной дороге через Проход у Скалы-Замка, а второй - через Северный Проход. Но это долгий окружной путь, и к тому же в последнее время Северный Проход тоже небезопасен.
- Да, - кивнул еще кто-то, - там в горах разбойники и неизвестно еще что. Безопасных дорог больше не осталось.
- Но караван рабовладельцев преодолел Северный Проход без каких-либо неприятностей, - возразил чей-то голос.
- Да ты можешь везти хоть груз коровьих лепешек. Это ни о чем не говорит.
- И еще земля в последнее время трясется, - добавил кто-то тихим, печальным голосом. - Это дракон шевелится под горой.
- Я не знаю, есть ли этот дракон на самом деле, - говоривший потер лицо грязной рукой, - но когда земля трясется, то это не к добру, я уверен. Моя мать всегда говорила, что это предзнаменование, и я тоже так думаю. Это плохой знак.
- Попомните мои слова, - заговорил еще один мужчина. - В горах готовится кое-что похуже, чем набег шайки гнусных бандитов.
И головы людей вокруг стола согласно и торжественно закивали.
- Да, слишком много вещей происходит сегодня, которые раньше считались не более чем страшными сказками, чтобы пугать детей.
Кевин налил себе еще эля и попытался сосредоточиться. Все эти россказни о драконах и дрожащей земле заслуживали более тщательного обсуждения. Он поискал слова и наконец нашел.
- Что, например? - спросил он.
Мужчины переглянулись.
- Ну, - сказал один из них, - есть вещи, о которых лучше не упоминать.
- Клянусь ногтями и сосками Великого Пандры, Эдвард, - проворчал его сосед. - Ты труслив, как ящерица. Говорить о чем-то не означает впустить это через дверь!
Эдвард булькнул элем:
- Это одно и то же...
- Эд прав! Опасно называть вещи по именам!
- У этих вещей нет имен! Они приходят с гор!
- Это верно. Помните, что говорили те люди прошлой осенью? Ну, из того каравана, который подвергся нападению в Северном Проходе? Они не могли даже назвать тех тварей!
- Но они пытались, не правда ли? Они перечислили всех тварей из Темного мира - обратной стороны волшебства.
- Обратная сторона волшебства была разрушена во времена Хаоса. Ничего не должно было остаться, - говоривший посмотрел на человека, упоминавшего о драконе. - И никаких драконов. Ничего подобного не осталось.
Крупный мужчина проворчал:
- Я не видел одноглазых эльфов, но это не значит, что их не существует. Кроме бандитов, в Макаабских горах полным-полно разных мрачных существ, я уверен в этом.
Над столом повисла напряженная тишина. Казалось, что каждый из сидящих здесь избегал смотреть в глаза другим. Кевин тоже некоторое время хмурился над своей кружкой, затем сказал:
- Везде, где мне довелось побывать, существуют легенды о существах Темного мира - обратной стороны волшеб... волшебства.
После небольшого молчания кто-то спросил:
- Ну и?..
- Значит... - Кевину никак не удавалось привести в порядок свои мысли, чтобы выговорить то, что он собирался сказать... Да, кстати, что же он собирался сказать? - Мне просто кажется... что кое-что из этого... возможно, на самом деле существует.
История, вот что это было! История войн. Кевин никогда не любил этот предмет. Но там было одно положение, которое было бы уместно привести сейчас, вот только удалось бы его припомнить. Кевин заговорил медленно и осторожно, тщательно подбирая слова, чтобы избегать сложных пассажей, н которых он снова бы запнулся и которые помешали бы ему ясно выразить мысль.
Если существа из Темного мира - обратной стороны волшебства - действительно существовали - существа и чудовища, - то... то тогда можно предположить, что они до сих пор существуют.
Вот! Оно! То, что он хотел сказать, или, по крайней мере, нечто близкое к этому.
- Они все погибли во времена Хаоса, - раздался один голос.
- Точно! - поддержал его другой.
- Подождите! - перебил Кевин.
- Обратная сторона волшебства до сих пор существует! - утверждал кто-то еще.
- Они не могли быть все уничтожены, они просто есть.
- Бабушкины сказки!
- Бабушкины сказки, клянусь задницей!
- Да подождите вы все! - воскликнул Кевин еще раз. - Существуют...
- Доб прав! Темный мир есть...
- Никакого Темного мира, никакой обратной стороны волшебства! - Кевин наконец ухватил ускользающую от него мысль. - И никакого Светлого мира! Только волшебство! Нет ни плохого, ни хорошего, просто есть, и все... Узнал в академии.
- Но Темный мир...
- Обратная сторона...
Все дальнейшее словно растворилось в ливне звуков, который, подобно дождю, начавшемуся снаружи, складывался из отдельных капелек слов и струек фраз. Кевин хотел сказать кое-что еще, но это попросту затерялось бы, как еще одна капля, прибавившаяся к водопаду слов. Его кувшин между тем снов опустел, и Кевин нахмурился. Это произошло как-то чересчур быстро. Неужели в этой забегаловке больше никто не покупает эля? Кувшин большого, грузного мужчины напротив тоже был пуст. Некоторое время он и Кевин молча созерцали друг друга, затем свои опустевшие кувшины, а затем одновременно замахали служанке. Та подала три кувшина. Значит, эль заказывал кто-то еще? Хорошо!
В водовороте слов Кевин растерялся. Внезапно чей-то знакомый голос с некоторой долей сарказма достиг его слуха. Что-то вроде: "...просто гляньте на него - великий рейнджер, который бьется за трезвость, но проигрывает..."
Кевин сфокусировал взгляд на троих мужчинах, вставших у края стола. Один из них выглядел совершенно, как Брекен, унтер-офицер Стражи. В зале повисла напряженная тишина - Кевин внезапно осознал это.
- Не хочешь ли сразиться со мной сейчас, рейнджер? - осведомился Брекен, улыбаясь.
Кевин некоторое время в упор разглядывал наглеца. Он чувствовал, как концентрируется внимание, как пробуждаются тело и разум. Это было ему понятно. Кевин заговорил, как мог тщательнее выбирая слова и формулировки:
- В последний раз, Брекен, ты остался без меча. В этот раз ты можешь потерять кое-что более важное. Желаешь попробовать?
Брекен нахмурился, затем рассмеялся. Сделав знак своим попутчикам, он отправился восвояси. Мужчины за столом прыснули. Кто-то хлопнул Кевина по спине. Кто-то потребовал еще эля.
Кевин откинулся на стуле назад и позволил мрачному, невеселому настроению снова овладеть собой. Начиная с таверн Северно-восточного королевства, ему постоянно попадались под руку эти проклятые ослы, напрашивающиеся на неприятности. Что любопытно, это всегда происходило в те моменты, когда Кевин пил и когда находился в подходящем настроении, чтобы дать им то, чего они так упорно добивались.
И служанка принесла еще эля.
Кевин, шатаясь, вывалился из таверны в темноту и чуть не столкнулся с какой-то темной, тонкой фигурой. Невысокий человек приподнял шторку потайного фонаря и поднял фонарь повыше, чтобы рассмотреть Кевина.
- Кевин из Кингсенда?
Голос оказался густым баритоном. Прикрывая глаза от яркого света, Кевин сумел рассмотреть карлика в форме городской Стражи. В темноте Кевин разглядел еще одного литтлера. Тот пошевелился, и только благодаря этому Кевин смог увидеть его.
- Я уже так... знаменит? - дерзко осведомился Кевин, едва удерживаясь на ногах. - Действительно, какая-то... что-то... - Ему никак не удавалось подыскать подходящего слова. Может быть, это было не важно.
- Шериф предупредил о вас, чтобы мы не приняли вас за чужака.
Для такого небольшого тела голос оказался удивительно глубоким и низким. Сам же карлик был едва выше пояса Кевина.
- Меня зовут Бестиан Стоунволл Таскер, - продолжал карлик, - из род Таскеров с Таскер Хилл в Нортшире. Я - младший командир Стражи.
- Для младшего командира это самый подходящий размер, - заметил Кевин.
Второй карлик подошел ближе.
- А я - Викет, - представился он, улыбаясь Кевину и Бестиану. - Нам, в патруле, попадаются командиры и покрупнее.
Кевин, хмурясь, переводил взгляд то на одного, то на другого. Тела у обоих были хорошо развитыми телами взрослых мужчин, но только в пропорциях шестилетнего ребенка. Лица обоих карликов также были небольшими, но напоминали лица нормального размера в возрасте двадцати двух - двадцати пяти лет. На левом бедре у каждого висел короткий, внушительного вида меч.
- Все в порядке, сэр. - Викет успокаивающе кивнул. - Не нужно оглядываться по сторонам. Нас только двое.
Кевин расхохотался. Литтлер Бестиан посуровел, и голос его зазвенел:
- Имеете что-нибудь против маленького народца?
- Нет, ни в коем случае, - Кевин покачал головой, осознав внезапно насколько это опасно: вся улица закачалась перед глазами. Чтобы удержаться на ногах, Кевин вынужден был прислониться к стене. - У моего отца... - начал он, - есть добрый друг. Танцор Эпплхилл. Он... тоже маленький.
- Он не задира?
- Думаю, нет...
- Тогда это наверняка литтлер. Или вы полагаете, что мы не умеем сражаться?
- Конечно, умеете. - Кевин начинал чувствовать себя полным идиотом. Что это за идея пришла ему в голову - затеять драку с двумя карликами? - Вы можете сразиться с кем угодно.
Бестиан долго разглядывал Кевина в упор, решительный взгляд его карих глаз был тверд, но что-то похожее на искорку смеха порой мелькало в их глубине. Курчавые рыжие волосы свисали из-под шлема стражника.
- Будь осторожней, Кевин из Кингсенда, - посоветовал он. - Нам надо продолжать обход. Не накликай на себя беды.
Оба повернулись и пошли прочь.
- Беда сама меня найдет, - пробормотал Кевин и посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую, пытаясь припомнить, в каком направлении располагаются казармы. Но казармы куда-то потерялись. Или это он потерялся...
Любое направление годилось, лишь бы не торчать здесь. Кевин завернул за угол и налетел на человека в плаще.
- Смотри, куда прешься, пьяная свинья! - прорычал человек и, взмахнув кулаком, ударил Кевина сбоку по голове. Кевин зарычал, схватил человека з плащ и приподнял над землей. Приступ ярости помог ему четко выкрикнуть:
- У меня как раз подходящее настроение, чтобы расправиться с таким дерьмом, как ты!
С этими словами Кевин изо всей силы швырнул противника о стену здания. Он как раз наклонился, чтобы приподнять упавшее тело и снов приложить его обо что-нибудь твердое, когда внезапно потерял равновесие и зашатался. Краем глаза он уловил за спиной неясное движение. Еще один человек. Что-то сильно ударило по плечу. Кевин попытался развернуться, но зашатался, оступившись. Перед глазами маячил неясный темный силуэт, размахивающий дубинкой. Затем в голове что-то ослепительно вспыхнуло, треснуло, и Кевин оказался на четвереньках. Он был уверен, что попытается подняться, но почему-то ничего не получалось. Вокруг него поднялась какая-то непонятная суета, сопровождаемая звуками ударов и голосов, затем кто-то издал торжествующий вопль:
- Я достал его, Бест! Тебе помочь? - очевидно, это был Викет.
В ответ раздался смех:
- Мой-то оказался побольше. Как этот рейнджер?
Кевин ощутил, как чьи-то руки ощупывают его.
- Жив.
Шериф созерцал Кевина через стол, заваленный бумагами и оружием. Его стальной взгляд, без тени улыбки, мерцающий из-под нахмуренных бровей, мог принадлежать человеку, который большую часть жизни посвятил разглядыванию всевозможных неприятных предметов. Кевин откинулся на стуле и, скрестив руки на груди, в свою очередь хмуро глядел на шерифа. В ярком свете раннего утра он не был расположен к беседе. Плечо все еще ныло от удара, голова раскалывалась частично по причине удара дубиной, частично вследствие вчерашней пирушки. Очевидно, эль был не совсем хорошим; об этом говорило и то, что в желудке продолжалась какая-то баталия. Голос шериф звучал усыпляюще монотонно:
- ...и вот этот могучий рейнджер - один из лучших рейнджеров короля, как нам сказали, - начинает драку и получает несколько ударов дубиной от ночных пресмыкающихся. Затем двое карликов из моей Стражи, которые чисто случайно оказались в дозоре в нужном месте и в нужный момент, волокут рейнджера домой. Я бы назвал этот случай выдающейся глупостью.
Кевин никак не ответил.
- Скажешь ли ты "да" или "нет", рейнджер, - продолжал шериф, - но у меня такое ощущение, что ты и есть та неприятность, которая только и ждет удобного случая. А у нас в долине и так уже достаточно неприятностей.
Кевин тем временем жаждал переменить тему.
- О да, - вымолвил он, - неприятности. Это единственное, о чем здесь все толкуют. Темные дела! Неприятные происшествия! Проклятые горы и чудовища. Бандиты то, бандиты это! Бандиты здесь, бандиты там! Я до краев полон россказнями о разбойниках и чудовищных существах. Как получилось, что горстка засевших в горах воришек перекрыла важную торговую дорогу, половина населения долины боится шаг ступить за ворота?
Морщины вокруг глаз шерифа стали глубже. Он и Кевин снова обменялись хмурыми взглядами.
- Я никак не пойму, в чем же главная причина, - продолжил Кевин. - Бандитов везде хватает. Разбойники есть на каждой дороге, точно так же, как на каждой дороге путников подстерегают камнепады, скалы и грязные лужи. Когда разбойники начинают слишком мешать, люди собираются вместе и что-то с ними делают. Но только не здесь! Нет! Здесь все только болтают. А я никогда не слышал, чтобы разбойников можно было победить разговорами...
Шериф облокотился на спинку стула и долго смотрел на Кевина. В конце концов он глубоко вздохнул и внезапно поднялся.
- Пойдем чего-нибудь поедим, и я расскажу тебе про наших бандитов. Если ты не хочешь, то я поем один, но тебе придется меня выслушать.
Шериф рассказал ему вот что.
В том, что бандиты бродили по всему Вейлу в окрестностях торговых путей, не было ничего необычного. Западная дорога славилась богатой торговлей и потому была особенно привлекательна для тех, кто склонен присваивать плоды чужого труда. На случай таких попыток торговцы путешествовали вооруженными. Разбойники оставались одной из заурядных дорожных опасностей до тех пор, пока три года назад количество ограблений на дороге через Проход у Скалы-Замка внезапно не стало слишком большим. Сначала пострадали одинокие путешественники, а потом нападения стали совершаться на большие партии и даже на обозы с товарами, при этом нападавшие всегда численно превосходили свои жертвы. Отряд Вейлской Стражи прочесал тропу, но ничего не обнаружил.
Тем временем проблема вырастала. Нападению подвергались как небольшие караваны, так и большие, хорошо вооруженные колонны. Часто это происходило под аккомпанемент внезапно налетевшей яростной бури.
Нападения были жестокими и, тогда как раньше бандиты удовлетворялись теми ценностями, которые им удавалось отнять, не убивая без нужды, то теперь, словно для развлечения, беззащитных людей рубили мечами, мужчин привязывали к повозкам в качестве мишеней для стрельбы из луков, женщин насиловали и уводили в горы. Маленьких детей тоже захватывали и угоняли. Позднее некоторые из них были обнаружены в караванах рабовладельцев с отрезанными языками.
Разгневанный лорд Дамон и лорд Джес из Восточного Палана снарядили отряды Стражи, чтобы они прошли через Проход у Скалы-Замка с обеих сторон. Сначала, как это случалось и раньше, им ничего не встретилось, но чуть позже, по мере того, как патрулирование продолжалось, большая группа из десяти паланских стражников на конях была атакована и перебита. Следующий же караван, направляющийся на запад в сопровождении пятнадцати верховых стражников из Вейла, был атакован из засады. Единственный человек, которому удалось спастись, спрятавшись под опрокинутым фургоном, рассказывал о внезапно налетевшей буре и о том, как животные, включая сюд и верховых лошадей стражников, внезапно испугались чего-то и устроили настоящее столпотворение еще до того, как разбойники напали на караван.
Тем временем этим проходом совсем перестали пользоваться, и вся торговля переместилась севернее, хотя путь через этот перевал был гораздо длиннее, а дорога - хуже. Однако в прошлом году та же история повторилась и в Северном Проходе.
Кевин вытер миску из-под оленьего жаркого куском черного хлеба.
- Для меня все еще остается более чем странным, шериф, что банд разбойников командует над целым торговым трактом. У вас что, нет солдат?
- У меня нет солдат. Я отвечаю за город и за Городскую Стражу, и там, где кончается поселение, там кончаются и мои полномочия. За Вейл в целом отвечает лорд Дамон и его Вейлская Стража. У него сейчас... шестьдесят или шестьдесят пять солдат.
Кевин нахмурился:
- Шестьдесят мужчин не могут защитить...
- Эскортировать каждый караван, каждый обоз и каждого пешехода между Паланом и Вейлом? Этак ноги стопчешь по самые колени, приятель. Это большая страна. Кроме того, мы уже пытались так сделать, причем как с нашей стороны, так и из Палана. У нас просто не хватило людей. Мне кажется, что ты не очень-то представляешь себе, какой объем товаров идет через наши края.
- Не слишком большой в последнее время.
- Это имеет какое-то особое значение? - огрызнулся шериф.
Кевин не обратил на него внимания.
- Нападениям подвергаются и большие, и маленькие группы? - спросил он. - Или разбойники нападают на все, что движется по дороге?
Шериф покачал головой:
- В том-то и дело, что нет, и в этом вся загвоздка. Нападению подвергается приблизительно одна третья часть, в последнее время, вероятно, чуть больше... и это кое-кого вдохновляет. Шансы прорваться неплохи, а если повезет, то доходы будут еще больше. Дело в том, что нападения происходят не по расписанию, не по какой-то схеме. Зерно, кожи, рабы - грабители хватают все. А те, кто подвергаются их нападениям, - шериф на мгновение зажмурился и покачал головой, - они просто исчезают. Мало кому удалось из этой переделки выйти, ну а если кому-то и повезло, то это огромная удача. Бандиты хорошо вооружены и, похоже, ими кто-то умело руководит. Недавно появились эти слухи о существах из Темного мира и... и о волшебстве, - последнее слово шериф как будто выплюнул из себя.
- Ну, хорошо. - Кевин покончил с остатками хлеба, задумчиво дожевывая корку. - Я не очень в это верю - я имею в виду магию и волшебство. Мне кажется, что это превосходное мастерство, либо хитрость.
- Можешь верить во что угодно, но это тем не менее существует здесь и сейчас. Во что мне самому не верится, это в то, что какой-то странствующий волшебник станет тратить свое время на то, чтобы раздевать путников в горах.
- Однако ужасные чудовища... - Кевин задумчиво склонился над своей кружкой с элем. - Хотя это другая статья. Они существуют. Но что происходит в зимнее время года? Проходы блокированы. Как эти бандиты зимуют в горах?
- Только богам это известно, - ответил шериф. - Я подозреваю, что они спускаются в города. Часть из них зимует в Милфорде, здесь и еще ниже по реке, а часть переходит в Палан. Каждый из них обладает такими средствами, что может позволить себе отправиться туда, куда ему хочется. Прошлой зимой у нас в Мидвейле появились несколько подонков, у которых было слишком много денег и слишком мало дел. Я хотел серьезно потолковать с ними, но лорд Дамон запретил. Справедливость этого человека иногда стоит на дороге правосудия.
- Как насчет того, чтобы увеличить количество стражников? - Кевин сделал рукой жест, словно стараясь охватить все окружающее. - Мне кажется, что в этой долине можно набрать гораздо больше шестидесяти человек.
- Но чтобы научить их, парень, требуется время. Капитан Вейлской Стражи Микел - старый солдат, и он не пошлет в бой ребят, которые не отличают копья от вертела. Сейчас, наверное, около сотни рекрутов будут обучаться до тех пор, пока он не будет уверен в их готовности, - и шериф уставился на дно своей кружки с таким видом, словно последний глоток эля вдруг оказался кислым. - Это может случиться в любой из годов... - прибавил он. Казалось, что внутри него происходит какое-то невидимое сражение: - Капитан Микел тверд, как гвоздь, забитый в дерево!
- Неужели нельзя обратиться за помощью к Королевской Армии?
Шериф пренебрежительно всхрапнул:
- Отряд приблизительно из сорока этих увальней со смехом и песнями явился сюда по Солнечной дороге года два тому назад, после того, как лорд Дамон обратился за помощью. Клянусь сосками Пандры, это было жалкое зрелище! Два дня они провели в городе, напиваясь пивом, затем, шатаясь и распевая песни, отправились по дороге в направлении Прохода. А уж там они умылись кровью! И это королевские солдаты! Я мог бы набрать в Кроссривере подростков и придурков, и они были бы более боеспособны. Четыре-пять девчонок у Берки в заведении более опасны, чем этот сброд!
- Лучшие солдаты сражаются на востоке, - обронил Кевин.
- Да, мы частенько это выслушиваем. Нам говорят, что "проблемы н востоке государства не позволяют выделить вам в настоящий момент большее количество солдат", - шериф произносил эти слова так, как будто передразнивал кого-то.
- Однако до меня дошли слухи, что торговцы и купцы в Латонии начинают волноваться. Потеря нескольких золотых здесь, на краю королевства, кажется из столицы пустяком, но стоит им там, у себя, лишиться нескольких медяков, и проблема сразу становится самой важной. Торговцы говорят, что купцы Палана тоже начинают раскаляться. В один прекрасный день королевств Латония и Палан что-нибудь с этим сделают - деньги, как известно, возводят на трон и свергают с него - и, возможно, сюда явятся две армии и перебьют в горах Макааб все живое размером больше земляной белки. Но до тех пор эт проблема останется целиком нашей.
Кевин рассеянно барабанил пальцами по столу.
- Я слышал историю о каком-то берсеркере, который появился в городе.
- Да, - подтвердил шериф. - Я не знаю, был ли это берсеркер или нет, но когда я его осматривал, в нем не было ничего берсеркерского. Здоровый мужик, подлая скотина. Глазки маленькие, как две брусничины. Я запер его на ключ. Когда мы обнаружили, уже утром, что он снова способен сфокусировать свой взгляд на чем-нибудь и может кое-как переставлять ноги, мы вывели его из города. Он хотел знать, где Западная дорога, чтобы идти к Проходу. Наверное, не следовало позволять ему идти туда, но так или иначе он все равно отыщет туда дорогу, раньше или позже. Я сказал ему, что если он еще раз попадется мне в городе и мне не понравится, как он себя ведет, то я буду бить его до тех пор, пока из него не выйдет что-нибудь приличное. Боги мои, он заморгал, как жаба, когда это услышал! Наверное, мозгов у него не густо.
Кевин не смог сдержать улыбки:
- Я слыхал, что берсеркеры не очень хорошо реагируют на такие слова.
Шериф покачал головой:
- Мне кажется, что он был еще глупее, чем берсеркер. Утром он был в таком состоянии, что если бы попытался положить шлем на землю, то промахнулся бы. К тому же должен сказать тебе что-то откровенно - я не был бы назначен шерифом Мидвейла, если бы боялся неприятностей! Плевал я н то, насколько сильно он рассердился! - Шериф покачался на стуле и наградил Кевина тяжелым, словно каменным, взглядом: - Ну и что ты теперь думаешь о наших маленьких заботах?
Кевин пожал плечами.
- Я думаю, что мне нужно отправиться дальше, на запад, пусть только дорога немого подсохнет, - сказал он.
- Это опасно, - шериф снова хмурился.
- Мы с опасностью старые товарищи, - отвечал Кевин. Это выражение он услышал однажды от Раскера, и оно ему понравилось.
Шериф восхищенно моргнул и уставился на него.
- Будь я трижды проклятой сукой с хвостом колечком, - выдохнул он, - если ты не хватил через край, парень! Ты едва вырос, чтобы пописать, не замочив носков ботинок, а шумишь так, словно старый ветеран, у которого шрамов на шкуре больше, чем мозгов в голове! - он глянул на Кевина через стол. - А с бандитами что же? Пусть проваливаются в Преисподнюю? Так, по-твоему? Значит, королевская служба для тебя не важнее, чем кусок дерьма?
Внутри у Кевина что-то сжалось, но он спокойно ответил:
- Я двигаюсь на запад, шериф. И, несмотря на все эти сказки, я поеду через Проход у Скалы-Замка. Если там, наверху, что-то случится, то это случится с разбойниками, о которых я тут уже порядочно наслушался. Здесь вам не удастся меня использовать. Что бы вам хотелось, чтобы я сделал? Встал на тропе и в одиночку вызвал их на поединок? Или набрал дружину? Я не солдат, шериф, я - меч!
- Тогда держись подальше от города, пока не нажил неприятностей и не начал резать своим мечом горожан.
- Какое вам дело, если я хочу ехать дальше на запад?
- Никакого, прах его побери.
Тварь, шатаясь, пробиралась через темный ночной лес. Ее движения были тяжелыми и неуверенными, словно ее мозга не хватало, чтобы точно управляться с массивными мускулами, но тем не менее, тварь двигалась очень тихо. Во тьме раздавался лишь мягкий шелест раздвигаемых молодых ветвей д шуршание прошлогодних листьев, похожее на дыхание ночного ветра. Обычные ночные звуки.
Тварь была похожа на человека - она двигалась в вертикальном положении, и у нее было две руки, две ноги, туловище и голова, - но все это вдвое больше, чем у обычного человека. Голова, казалось, просто лежал на широких, сутулых плечах. Никакой одежды на твари не было.
Тварь пробралась сквозь живую изгородь у края поля, вдыхая влажный ночной воздух. Ноздри ее трепетали. Тварь еще не могла видеть овец, но он знала, что они там - ноздрей достигал теплый, сытный запах живого. Он знала, что сейчас они занервничали, вскочили на ноги и принялись бегать и метаться, издавая слабое, жалобное блеянье. Несомненно, они тоже учуяли ее запах. Это было нехорошо, так как могло насторожить собак.
Тварь ощупала небольшой предмет, который свисал с ее шеи на тонкой и прочной цепочке. Память ясно подсказывала, как следует действовать. Нужно было держать этот предмет вот так и извлечь вот такие звуки... Тварь очень много училась, снова и снова, и еще раз снова. Овцы должны успокоиться, должны перестать бояться, а собаки должны уснуть. Это должно быть хорошо, потому что до этого твари ни разу не удавалось изловить овцу без того, чтобы загнать ее до полусмерти, да к тому же еще приходилось убивать несколько собак.
Но теперь тварь держала предмет совершенно правильно и с третьей попытки произвела именно те звуки, которые были нужны. Овцы затихли и снова улеглись на землю. Тварь вышла из-под прикрытия деревьев и, подгоняемая нетерпением, быстро пошла через поле. Под ногой треснул сучок, и тварь замерла на полушаге, но никто не встревожился, не очнулся даже старый и подозрительный гусак. С фермы не доносилось ни звука. Тварь пересекла поле и приблизилась к каменной стене загона. Запах овец здесь был особенно силен и приятно щекотал ноздри, но тварь сдерживалась. На это тоже было потрачено немало времени.
Осторожно, чтобы не потревожить ни одного камешка на стене, тварь перелезла в загон и на мгновение замерла, припоминая.
Да, она должна была принести так много овец, сколько могла утащить.
Это показалось удивительным: ведь одной овцы было бы вполне достаточно, но тварь слишком хорошо усвоила все уроки. Она подняла одну овцу за заднюю ногу. Животное безвольно повисло, словно крепко уснув. Тварь подняла еще одну овцу, потом еще одну. Ухватив каждое животное з ногу, тварь легко закинула добычу за спину. Еще три овцы в другой руке. Тварь остановилась и уставилась на остальных. Хорошо бы попробовать хоть одну... К тому же это будет еще одна овца, добытая сегодня. Принести так много, как только сможет! Да, тварь очень хорошо помнила приказ - принести как можно больше. Она наклонилась и взяла еще одно животное в зубы. Вкус сладкой, горячей крови чуть было не заставил тварь потерять самообладание, пробудив в памяти воспоминания о прежней жизни. Добрая кровь! Но другая, новая память одержала верх.
Тварь не должна была есть сейчас. Позже. Сейчас она должна отнести добычу.
Тварь проглотила скопившуюся во рту кровь, издала тихий, хныкающий звук и растворилась в темноте.