1

Мой план сработал. Я окончил школу и умудрился ни разу не спалиться перед опекунскими службами. Я продолжал встречаться с Мироновой, и никто больше ничего не бросал нам вслед. Я продолжал работать на Егора и ни разу не загремел в полицию. Я приходил навещать Ксюшку и ни разу не пересекся с майором. Хотя, может быть, он больше не приходил сюда, ведь мальчика для битья теперь не было. Целый год был таким спокойным, что даже вспомнить нечего.

Потом мне исполнилось восемнадцать, и меня забрали в армию. Но там все прошло довольно гладко. Когда вернулся, Наташа ждала меня. Она поступила в институт на юридический факультет и все еще жила со своими родителями. Впрочем, у нее такие родители, что даже такой раздолбай как я никогда бы от них не съехал.

Мы продолжали встречаться, я навещал Ксюшку, которая жила вместе с моей старшей сестрой Катей, и по-прежнему работал на Егора. Очень скоро я выкупил у него машину и устроился для отвода глаз работать таксистом. Также для отвода глаз поступил на заочное отделение какого-то малопривлекательного вуза. Мне все это высшее образование, понятное дело, было абсолютно не нужно, но для того, чтобы осуществить мой план, эта ерунда была просто необходима. Я снял приличную квартиру в неплохом районе и изо всех сил целый год имитировал порядочного положительного и надежного парня. Потому что план-то у меня давно был только один — забрать Ксюшку к себе и избавить ее даже от нечаянных упоминаний о небезызвестном майоре полиции. Так прошел еще год, и мне исполнилось двадцать.

 

2

Я забираю Наташу из института, и мы едем в ее любимый ресторан. Не то чтобы я прямо такой заботливый и пытаюсь каждый раз угодить ей. Просто у меня-то нет любимого ресторана. Я держу Миронову за руку и смотрю ей в глаза. Ничего не изменилось во мне за эти годы. Ничего не изменилось в тех чувствах, которые я испытываю к этой девушке. Разве что, они стали еще сильнее.

— Как в институте? — спрашиваю, и Наташа пускается в долгие и эмоциональные рассказы о студенческой жизни.

Я смотрю на нее, улыбаюсь и ловлю себя на мысли, что с трудом следую за ее повествованием. Не то чтобы я совсем не слушаю. Просто никак не могу оторваться от завораживающих меня движений ее губ.

— Выходи за меня замуж! — говорю, воспользовавшись паузой.

Надо сказать, что говорю я это не в первый раз. И Миронова не в первый раз отвечает мне:

— Ром, хватит!

— Что «Ром, хватит»?! Я учусь, прилично зарабатываю, я тебя люблю. Что еще надо? В чем дело-то, Миронова?

— Вот и я учусь, — как будто оправдывается Наташа. — И хотела бы нормально доучиться.

— Так я тебе не помешаю. Хочешь, я даже фамилию твою возьму?

Миронова от такого предложения начинает смеяться. А мне-то все равно. На свою-то фамилию мне вообще наплевать. Избавиться бы от нее, чтобы забыть навсегда, кто такой майор Веригин.

— Миронова, я серьезно. Почему ты не хочешь за меня замуж?

— Ну, перестань уже! Ты же понимаешь, что у меня даже детей быть не может! А ты же хочешь семью нормальную?

— Да я не думал об этом, — отвечаю. — О детях, то есть. Ну, не будет и не будет. Возьмем Ксюшку к себе. Мне хватит.

— Ты дурак совсем, — улыбаясь, произносит Наташа.

— Да дурак я, дурак! — отвечаю. — Что из этого? Ты за дурака замуж не хочешь? В этом проблема?

В общем, мы решаем еще немного подумать над этим. Не над тем, что я дурак, конечно — с этим все ясно. Наташабудет думать над моим предложением. Ну и хорошо. Она человек вдумчивый — пусть. Я никуда не тороплюсь.

 

3

Не смотря на раздумья по поводу свадьбы, Наташа все же переезжает ко мне. Наконец моя жизнь не кажется таким уж дерьмом. То есть, половина того, чего я хотел, у меня теперь есть. Можно сказать, я теперь на полпути к своей мечте. Я учусь, работаю, у меня приличное, хоть и не свое жилье. Я, вообще, как ни посмотри, положительный парень. Только все равно никак не могу придумать, как же мне отвоевать Ксюшку. Катя — не самая большая проблема. Со своей старшей сестрой я общий язык как-нибудь найду, а вот майор — это заноза.

— Ром, — осторожно начинает Миронова, — чем ты занимаешься?

— Ты о чем, Наташ? — я усиленно делаю вид, что не понимаю.

На самом деле, ясно, конечно, все. Ей же покоя не дают мои заработки.

Таксист ты хренов, Рома! Конспиратор недоделанный! Хоть бы напрягся разок и историю какую-нибудь выдал о нелегких буднях частного извоза. Нет же, ты только шатаешься неизвестно где, а потом девушку свою по дорогим ресторанам водишь, подарки ей покупаешь. Откуда у порядочного таксиста не то что столько бабла, столько свободного времени! Рома, ты врешь, конечно, хорошо. Но иногда просто как маленький мальчик прокалываешься. Вот теперь давай, отвечай на вопросы! И когда историю правдоподобную будешь придумывать, терзаемый тем, что врешь в глаза самому дорогому человеку, помни, как она возмущается и негодует, когда ты скорость превышаешь.

— Ну, о твоей работе, — терпеливо поясняет Наташа. — Чем ты занимаешься? Ты же никогда не рассказываешь ничего…

Я обнимаю Миронову и целую, стараясь замять тему. Но с Наташей такие вещи не проходят.

— Я работаю в автосервисе, — отвечаю. — Ну и так, на гонках время от времени.

Все, Рома, заткнись теперь. Хватит информации, а то тебя же сейчас понесет. А если тебя несет, то фиг кто остановит.

Хорошо, что Наташа как будто принимает эту версию, понимающе кивает и кладет голову мне на грудь. Воцарившаяся тишина вновь погружает меня в тягостные размышления о том, как заполучить все права на свою младшую сестру. Делать нечего, надо идти говорить с майором.

 

4

Я вхожу в кабинет. Обстановка тут разительно отличается от «БМВ» с блатными номерами, припаркованной у центрального входа. Трудно представить, что майор мирится с такими сильными контрастами. По кабинету никогда не скажешь, что именно в эту машину майор садится по окончании рабочего дня и едет в свою дорогую квартиру.

— Что вам? — не поднимая глаз, бурчит майор.

— Привет, — говорю я, присаживаясь напротив.

— Чего приперся? — смеется он, когда, наконец, видит меня. — Что надо? Вали на хрен!

— Да погоди, майор! Давай поговорим.

— Не о чем нам с тобой говорить! — обрывает он. — Я сейчас тебя вышвырну!

— Будешь бить меня, майор? — не могу сдержать смех, — Только учти, что мне уже не шестнадцать.

— Что тебе надо? — недовольно бурчит он.

— Мне от тебя только одно надо, — отвечаю. — Ксюша.

— Пошел ты, сопляк! — ржет мне в лицо майор. — Ты ей никто!

— Я ей брат!

— И что?

— Тебе она не нужна, — говорю. — Ты же плевать на нее хотел! Даже не пришел ни разу за последние полгода!

— И что? — майор на редкость постоянен в своих высказываниях.

— И ничего! — повышаю я голос. — Откажись от нее!

— Ты что, дурак?! — раздражается майор.

— Тебя это не должно волновать!

— Все, вали отсюда! — он уже готов выпроводить меня. — Говнюк малолетний, что придумал!

— Во-первых, не малолетний, — обрываю я. — А, во-вторых… — набираю побольше воздуха в легкие, как будто собираюсь сдуть майора как поросячий домик. — Слушай, что тебе надо? Что ты, мать твою, хочешь? Может, тебе бабла дать?

— Затнись! — рявкает он.

Но фиг я заткнусь теперь! Я же как про бабки упомянул, у майора прямо чуть нервный тик ни начался. Глазки его мерзкие так и засветились. Прямо цифры в них забегали, счетчики закрутились. Ну и сволочь же ты, майор! Ты родную дочь готов продать! Хотя, мне это сейчас только на руку, все же ты редкостная тварь!

— Ты денег что ли хочешь? — спрашиваю.

— Я сказал, закрой свой рот и пошел вон! — все больше раздражается майор, видимо, опасаясь, что сделка может сорваться.

— Сколько? — продолжаю давить я.

— Да ты идиот что ли! Если даже я напишу отказную, Ксюша с Катей останется, так что тебе ни хрена не светит, заботливый ты наш!

— Катя — это не твоя проблема.

— Я тебе сейчас руки повырываю, у тебя проблемы начнутся!

— Да успокойся, майор, — ехидно улыбаюсь я. — Напишешь бумагу и назначишь меня опекуном. Сколько ты хочешь?

— У тебя столько нет!

Я смотрю на него и удивляюсь. Этот козел сидит передо мной и торгуется еще за права на свою дочь. За отцовство он со мной не торговался, когда в клинику на следующий день после маминых похорон вез, скотина! А теперь, смотри-ка, «у тебя столько нет». Да откуда ты знаешь, сколько у меня есть?! Да я «Бэху» твою угоню завтра, продам, и деньги потом тебе принесу. И тут я торможу. Мысль скрипит, свистит и останавливается. Черт тебя возьми, Рома, да ты, мать твою, гений! Ты сейчас в этом кабинете придумал самый удачный план. Только бы майор с суммой не загнул.

— Сколько? — очень раздраженно, почти уже крича, спрашиваю я.

— Хватит торговаться!

— Это ты торгуешься! Сколько?

— Пятьсот.

У меня просто камень с души. Майор, алчная скотина! Пятьсот! Не хило ты загнул за свою дочь!

— Неделю.

— Что неделю? — негодует майор.

— Неделю дай мне.

— Ты что, серьезно? — ржет он, а потом выпучивает на меня глаза.

— Серьезнее некуда. Я принесу тебе бабло, а ты напишешь все, то нужно. И меня всяческими благородными словами порекомендуешь. Договорились?

Майор смотрит на меня в полном недоумении. Я прямо вижу, как его извилина трансформируется, извивается, принимая причудливые формы, в поисках ответа на вопрос: откуда у Ромы, его странного однофамильца, такие деньги. Ой, майор, не напрягайся, не поймешь все равно.

После еще нескольких не очень вежливых обращений друг к другу, мы все же договариваемся. Даже не думал, что все это будет так просто! Даже слишком.

Я снова стою перед зеркалом и смотрю в свои наглые беспринципные глаза. Однако, ты редкостная дрянь, Рома. И намного ли ты лучше майора? Торговался он за свою дочь! Как тебя это возмутило! А сам-то ты что делал, лицемер? Не можешь ничего, так решил купить. Конечно, Рома, ты же всегда всех покупал. Ты же думаешь, что деньгами все можно решить. Особенно с полицией. Особенно с майором. Но не обольщайся особенно. Тебе пока везет, потому что Миронова ничего не знает.

 

5

Мой план кажется мне гениальным. Я даже слишком самоуверен. Тем более, что однажды я уже угонял машину майора. Вот он расстроится! Но трудность в том, что надо угнать его тачку после того, как он подпишет бумаги. То есть, сначала отдать деньги. Значит, бабло надо достать раньше. Это проблема. Но я же на хорошем счету у начальства, значит, мне должны выдать кредит. Это у меня, вроде как, услуга такая: авто в рассрочку. Короче, я иду к Егору, но он как-то скептически настроен по поводу моего предложения.

— Да ладно, чувак! — уговариваю. — Я тебя ни разу не подводил. Пятьсот за почти новую «семерку». Мне просто бабки нужны. Через неделю, клянусь, пригоню.

— На кой черт тебе такие бабосы? — интересуется Егор.

— Надо, — сухо отвечаю я.

— Машина новая, говоришь?

— Да.

— Такую быстро не скинешь, — тянет Егор.

— Да, — соглашаюсь, — но такую быстро и не достанешь.

— Может, другую тачку подгонишь?

— Другой у меня нет.

После недолгих переговоров Егор все же соглашается. Вот она, безупречная репутация! Рома же никогда никого не подводил. Рома же просто мастер. К тому же, если Рома облажается, то его за такую сумму просто по-тихому закопают в лесу. Даже не убьют — прямо живьем закопают.

Перед встречей с майором не сплю всю ночь. Я вообще в последнее время очень мало и плохо сплю, так что Наташа волнуется. Ходит вокруг меня кругами, то присядет, то по руке погладит, то в глаза заглянет. Понимаю, что ей тоже вся эта бессонница с трудом дается, но ничего пока не могу поделать. Я сижу за столом и бессмысленно тыкаю мышкой в разные документы на мониторе. Окна открываются и закрываются, а я даже не слежу за их потоком. На столе разбросаны бумаги на Ксюшку, какие-то заметки, листы. Я думаю только о завтрашней встрече. Я думаю, только бы майор все подписал. Только бы он оказался настоящей сволочью и не пошел на попятную.

— Почему ты думаешь, он согласится? — осторожно спрашивает Наташа, присаживаясь ко мне на колени.

— Я не думаю. Я надеюсь.

— Он же ненавидит тебя. — Миронова кладет голову мне на плечо, и я уже умереть готов от счастья.

— Больше, чем ненавидит меня, он любит деньги.

— И сколько ты ему можешь дать? — Наташа явно настораживается.

— Столько, сколько он попросил.

— И сколько это?

— Это много.

Она смотрит на меня своими огромными голубыми глазами, и я все еще готов умереть.

— Откуда у тебя так много? — продолжает Миронова свой ласковый допрос.

— От верблюда! — отрезаю я и крепко целую Наташу в губы.

Утром еду к майору. Он, кстати, совершенно меня не ждет: кажется, не принял мои слова всерьез и теперь страшно удивлен. Я боюсь, как бы все не сорвалось. Но майор достаточно алчный, чтобы быстро прийти в себя.

— Ты где столько взял? — спрашивает он. — На панели что ли стоял?

— А что, на панели столько платят? — подначиваю.

— Не знаю, где ты достал бабки, но если спер, я тебя лично поймаю и посажу!

— Конечно, — киваю. — Документы сначала подпиши!

Он внимательно изучает каждую букву. Читает и время от времени поднимает на меня недоверчивый взгляд. А я замер. Не двигаюсь и почти не дышу. Сердце, кажется, не бьется. Я чувствую, как оно остановилось. Кровь в венах застыла. Нет, я ни фига, не смелый. Я боюсь сейчас как перед расстрелом. Наконец, майор берет ручку. Он поднимает на меня глаза, потом переводит взгляд на деньги и подписывает. Меня отпускает. Моментально. Напряженные мышцы расслабляются. Сердце снова начинает биться. Он подписывает все и берет деньги. Я просто не верю своему счастью, не могу поверить, что так легко все вышло. Правда, надо теперь угнать его тачку, но это легче.

Когда с майорскими подписями все улажено, я иду к Кате. Я думаю о том, что Ксюшка живет с ней уже два года. Я не думаю почему-то, что моя младшая сестра привыкла к новым условиям, что ей там вполне хорошо и комфортно, что она и не жаждет покидать свой дом. Совершенно об этом не думаю. Наверное, потому что я страшный эгоист. Решил сам для себя, что Ксюшке почему-то будет со мной лучше, и держусь теперь за эту мысль, как сорвавшийся мойщик окон за карниз. А с чего бы? У нее там квартира большая… Собственно, все. Это единственное преимущество. Да, я постарался, чтобы в остальном выглядеть гораздо привлекательнее Кати.

— В общем, так, Катя, — начинаю после недолгой прелюдии, — я хочу забрать Ксюшку к себе.

— Что значит забрать к себе? — не совсем понимает Катя. — На выходные?

— Навсегда.

— Как это? — моя старшая сестра в ступоре. — Ром, как это навсегда?

— Так, Кать, — отвечаю. — Я всегда этого хотел. Не думаю, что для тебя это новость.

— Но папа…

— Он не против, — перебиваю я и показываю бумаги.

Катя нервно просматривает исписанные казенным текстом страницы и чем дальше, тем больше перестает понимать суть вопроса. Она все спрашивает что-то, указывает на подписи майора, мотает головой. Я объясняю, стараюсь не употреблять слов, которые окончательно разочаровали бы мою старшую сестру в ее отце.

— Давай не будем все усложнять. — говорю. — Я не собираюсь изолировать Ксюшку. Ты можешь приходить когда хочешь, общаться с ней сколько хочешь, но жить она будет со мной.

— Ром, я понимаю, — начинает Катя, — что ты заботился о ней столько лет, что тебе было нелегко… Но и я с ней живу уже два года! Она ко мне привязалась. У нас все хорошо. И потом, как ты ей собираешься все это объяснить?

— Что объяснить? — передергиваю. — Что папаша ее мудак, что она ему не нужна? Она и сама знает. Она умная девочка.

— И все-таки, Ром, — настаивает Катя, — давай у Ксюши спросим. Пусть она сама решает.

— Ну давай, — отвечаю, и мы едем за сестренкой в школу.

Неужели Катя всерьез полагает, что Ксюшка захочет остаться с ней?! Твою мать, Рома, а с чего ты взял, что она захочет остаться с тобой? Ты слишком самоуверен, парень! Притормози. И, знаешь, готовься к худшему, как тебя научила жизнь, а то что-то ты расслабился. И вообще, как ты себе представляешь этот милый душевный разговор с семилетней девочкой? С очень умной семилетней девочкой, конечно, но сути это не меняет. Ты же на самом деле не думаешь о своей младшей сестре, правда? Ты же не о ней думаешь? Ты думаешь, как бы заткнуть за пояс майора и всю его семейку. Ты думаешь, как бы выиграть, наконец, эту битву. Ты думаешь, какой же ты будешь молодец. Нет! Я начинаю спорить с самим собой, а это очень, очень плохой знак. Но нет! Все это не имеет отношения к моим обидам, к моей ненависти и злости. Все это не про меня. Вернее, про меня, конечно — я люблю Ксюшку. Люблю больше всех на свете. И я в лепешку готов расшибиться ради нее. Я сделаю все, как она скажет. И если она скажет, что хочет остаться с Катей, мне придется это принять. Это, конечно, разобьет мне сердце, но, к чертовой матери, что там осталось от моего сердца!

Мы забираем Ксюшку и возвращаемся в квартиру Кати. Или в квартиру майора. Это теперь не важно. Просто не в машине же задавать маленькой девочке такие серьезные вопросы!

Ксюшка обедает. Она очень рада, что я пришел, но как будто понимает серьезность ситуации и молчит.

— Ну, давай же! — подгоняет меня Катя. — Спрашивай!

У меня внутри все сжимается от предстоящего разговора, но деваться некуда. Я так долго к этому шел, так много всего сделал. Машину майора вчера угнал. Так что отступать-то теперь точно некуда.

— Ксюш, — начинаю я очень аккуратно. Я как будто не с младшей сестрой говорю, а по канату под куполом цирка иду, — мне надо тебе очень серьезный вопрос задать. Только ты подумай хорошенько, прежде чем ответить.

Она кивает и смотрит на меня своими огромными глазищами. Катя стоит у стены, почти не дыша.

— С кем бы ты хотела жить, со мной или с Катей? — выпаливаю я и замираю.

Ксюшка смотрит на меня, как будто переваривая, потом поворачивается и поднимает глаза на старшую сестру. Черт, это похоже на русскую рулетку. Сейчас как раз та самая доля секунды между тем, как ты спустил курок и тем, что понял, заряжен был пистолет или нет. Та самая крошечная доля секунды, которая может тянуться часами.

— Я с тобой хочу! — говорит Ксюшка и крепко обнимает меня.

Нет патрона. На этот раз нет. Тебе опять повезло, Рома. Я выдыхаю, улыбаюсь и тоже обнимаю младшую сестренку. Теперь все будет хорошо. Теперь нас никто не обидит. Теперь мы будем семьей.